автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.22
диссертация на тему: Становление и развитие лингвистической традиции в Древней Индии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Становление и развитие лингвистической традиции в Древней Индии"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

ТАВАСТШЕРНА Сергей Сергеевич

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ В ДРЕВНЕЙ ИНДИИ

□□3461297

Специальность 10.02.22 - языки народов зарубежных стран Европы, Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии (стран Азии и Африки)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петефб^рф 2009

003461297

Диссертация выполнена на кафедре индийской филологии Восточного факультета Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор Эрман Владимир Гансович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Клейнер Юрий Александрович

кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Крючкова Евгения Родионовна

Ведущая организация: Санкт-Петербургский филиал

института востоковедения РАН (Институт восточных рукописей РАН)

Защита состоится « 26 то часов на заседании

Совета Д 212.232.43 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 11, ауд. 167 Восточного факультета.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета по адресу: 199034, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9.

Автореферат разослан « » л 200^г.

Ученый секретарь К

диссертационного совета,

Н. Н. Телицин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Данная работа посвящена проблеме становления и развития древнейшей в истории человечества языковедческой традиции - индийской лингвистики, зародившейся в начале 1-го тыс. до н. э. и продолжающей развиваться относительно независимо вплоть до настоящего времени. Необходимость написания такого рода работы обобщающего характера обусловлена множеством факторов. В санскритологии исследования в данной области проводились и продолжают проводиться с разной степенью интенсивности уже на протяжении двух столетий, поэтому можно говорить об устоявшейся научной традиции в данной области. В настоящее время наблюдается рост интереса в России к языковедческим трудам, созданным в Древней Индии, но школа исследований в данной области в нашей стране еще не сформировалась. Есть целый ряд косвенных свидетельств тому, что такие выдающиеся индологи и родоначальники отечественной санскритологии как И. П. Минаев и его ученик Ф. И. Щербатской не только прекрасно ориентировались в традиционных индийских трудах по лингвистике, но и осознавали всю важность их исследования для индологических штудий. Но, к сожалению, никаких трудов в этой области они после себя не оставили. Тому было много объективных причин. Известно, например, что Ф. И. Щербатской перевел на русский язык поздний трактат по санскритской грамматике Варадараджи «Лагху-сиддханта-каумуди» (17 в.), но данный труд остался неопубликованным.1 Во второй половине 20-го столетия, когда в Москве и Ленинграде была возрождена школа классической российской индологии, систематические исследования в области древнеиндийской лингвистики не проводились, хотя стали появляться отдельные статьи, в той или иной мере затрагивающие указанную тему. Так, в 1952 году вышла статья академика А.П.Баранникова «Элементы сравнительно-исторического метода в

1 Щербатской Ф.И. Избранные труды по буддизму. - М.: Наука, 1988. - С. 49.

индологической лингвистической традиции»2, где сделаны попытки

вычленить элементы сравнительного (Панини) или сравнительно-

исторического (Вараручи) метода у индийских лингвистов. Данный подход

автора оказывается слишком узким для понимания именно методов,

например, Панини, поскольку сравнительный принцип и выявление с его

помощью общих и отличительных признаков лежит, вероятно, в основании

любой методологии. В результате такого неправомерного сужения Панини

предстает всего лишь предвестником сравнительно-исторического подхода к

языку, до которого, конечно, в полной мере он подняться так и не смог. В

1961 году В. Н. Топоров опубликовал статью «О некоторых аналогиях к

проблемам и методам современного языкознания в трудах древнеиндийских 3

грамматиков», которая хотя и интересна с точки зрения поставленных в ней вопросов (правда, так и оставшихся вопросами), слабо отражает состояние исследований в области индийского языкознания как в содержательной части, так и в библиографической. Первым систематическим изложением методов индийской традиционной грамматики в России следует считать статью «Панини и его "Восьмикнижие"»4 индийца-русиста Дж. П. Димри, защитившего в Москве в 1972-м году диссертацию по теме «Индийская и русская филологическая традиция (опыт сравнения на материале морфемного анализа)». В Петербурге (Ленинграде) исследования индийской грамматической традиции проводила Т. Е. Катенина. В 1980-м году вышла ее статья в соавторстве с В. И. Рудым «Лингвистические знания в Древней Индии»5, в которой впервые в России была освещена в обобщенном виде богатейшая лингвистическая традиция Индии. Позднее несколько работ было опубликовано А. В. Парибком6, им же была написана статья, посвященная

2 Вопросы языкознания, М. 1952 №2.

3 Краткие сообщения Института народов Азии. - М., 1961, № XVII. - С.123-133.

4 Народы Азии и Африки. - М.: Наука, 1973. № 6. - С. 96-103.

5 История лингвистических учений. Древний мир. - Л.: Наука, 1980. - С. 67-92.

6 Парибок А. В. О методологических основаниях индийской лингвистики // История лингвистических учений. Средневековый Восток. - Л.: Наука, 1981. - С. 155-176. Парибок А. В. Паниниевские "Пратьяхарасутры" в свете современной фонологии // Тезисы докладов и сообщений советских ученых к V Международной конференции по санскритологии. - М., 1981. - С.143-147.

языковедческой традиции в Индии, для «Лингвистического энциклопедического словаря»7. За последние годы в России индийская традиционная лингвистика несколько раз освещалась в общих работах по истории языкознания, но эти попытки нельзя назвать удачными. Главным недостатком этих работ является то, что в большинстве своем они основываются на вторичных источниках. В результате у читателя, например, создается впечатление, что индийцев больше всего занимали проблемы орфографии8 (при том, что ни в одном из известных лингвистических трудов в Древней Индии мы не найдем даже упоминания о письме), или что кроме Панини, автора знаменитой грамматики «Аштадхьяи», индийцы ничем больше не отличились9 (при многих тысячах лингвистических трудов, создававшихся на протяжении почти трех тысячелетий, причем, минимум на 5 веков раньше Панини). Поэтому, одной из первоочередных задач, которые автор ставил перед собой, было систематическое описание периода становления индийской лингвистической традиции.

Нельзя не отметить, что в последние годы наблюдается определенный интерес в индологии к «лингвистической философии», развивавшейся в средневековой Индии. Но и здесь выявляется несколько принципиальных проблем, связанных с тем, что исследование лингвистической философии в отрыве от всей лингвистической традиции Индии (т. е. без учета ее основных положений, терминологического аппарата, методов и проч.) оказывается малопродуктивным, если вообще возможным. В связи с этим одной из важнейших задач, которые автор настоящей работы ставил перед собой, это систематическое описание методов, разработанных в ранний период становления индийского языковедения.

7ЛЭС 1990: 177-178.

8 Амирова Т.А., Ольховиков Б.А., Рождественский Ю.В. История языкознания. / Под ред. С.Ф.Гончаренко. - М.: ACADEMIA, 2003. - С. 61-94.

9 Алпатов В.М. История лингвистических учений. Учебное пособие. Изд. 2-е, испр. - М.: Языки русской культуры,1999. - С. 11-12.

В мировой индологии существует ряд обобщающих трудов по индийской лингвистике,10 но в них выделяется ряд существенных недостатков. Обычно исследователи предпочитают рассмотрение «фонетики», «этимологии», «грамматики» и даже «лингвофилософии» как отдельных и независимых направлений индийского языкознания. Автор исследования исходит из тезиса, что все эти «школы» суть единая традиция, развивающаяся по определенным законам, которые и предстоит вскрыть.

Важную роль играет также практическая составляющая данного исследования, поскольку из-за плохой терминологической разработанности целый пласт научной литературы на санскрите оказывается вне рассмотрения ученых. В большинстве санскритских словарей, как общих, так и специальных, лингвистическая терминология не просто плохо представлена, а порой вводит в заблуждение. Актуальным представляется создание максимально полного терминологического словаря по индийской лингвистической традиции, начальным этапом которого может служить данная работа.

Цели и задачи исследования. Цели исследования: 1) описание раннего периода развития индийской лингвистической традиции от ранних фонетических школ до школы Панини как единого процесса становления лингвистического знания в Древней Индии, 2) выявление базовых принципов и методов, лежащих в основании лингвистических теорий указанного периода. Исходя из целей, автор ставит перед собой следующие задачи: 1) на основе первоисточников описание ранних текстов по фонетике (традиция шикша и пратишакхъя), семантике (традиция нирукта) и грамматике (традиция вьякарана), 2) выявление источников базовых понятий, принципов и методов древних лингвистов, 3) задача проследить у поздних лингвистических школ преемственность в принципах, методах и концептах ранних школ, 4) пересмотр некоторых укоренившихся в индологии

10 См., например: Scharfe Н. Grammatical Literature. // A History of Indian Literature. Vol.5, fasc. 2. Ch. XI. Wiesbaden: Otto Harassowitz, 1977, The Philosophy of Grammarians. // Encyclopedia of Indian Philosophies. / Gen. Editor K.H.Potter. - Vol. V. - Delhi-Varanasi-Patna-Bangalore-Madras: Motilal Banarsidass, 1990.

представлений по поводу трактовки понятий и методов индийских лингвистов.

Методология исследования. Автор пользуется методом филологического анализа и сравнительно-типологическим методом. Однако, в связи с неординарностью исследуемого объекта, требуются некоторые оговорки и ограничения. Индийская лингвистика возникла и развивалась без какого-либо влияния извне. Поэтому, чтобы избежать соблазна отождествления индийских лингвистических понятий с современными, во главу поставлена филологическая интерпретация базовых грамматических текстов, исходящая из внутренней логики и содержания самих текстов, где это возможно. Огромное количество научных текстов на санскрите - это тексты весьма лаконичные в силу их мнемонического характера, поэтому многие из них подразумевают комментарии. Комментарии, безусловно, также привлекаются для интерпретации, но по необходимости и только в том случае, если они не противоречат базовому тексту. В целом используется методология, предложенная в работах таких известных исследователей грамматической традиции Индии как Ш. Ч. Васу, Л. Саруп, С. Катре, С. Джоши, Дж. Кардона, А. Аклуджкар, Я. Хубен, М. Дешпанде и др.

Научная новизна исследования. Помимо описания раннего этапа становления индийской лингвистики, данная работа впервые в индологии делает попытку связать различные этапы этого становления в единую традицию, развивающуюся по определенным законам. Также в настоящей работе подвергаются пересмотру некоторые устоявшиеся воззрения на процессы, происходившие в индийской лингвистической традиции, и представлена новая трактовка ряда базовых понятий индийской лингвистики, позволяющая по-новому взглянуть не только на методы индийцев-языковедов, но и на современную лингвистическую методологию, особенно в области синтаксиса.

Практическая значимость работы. Полученные в рамках исследования результаты могут быть использованы при чтении университетских курсов по истории древнеиндийской лингвистики, истории

лингвистических учений. Разработанный автором словарь лингвистических терминов может быть использован при чтении лингвистических текстов на санскрите повышенной сложности.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены в докладах на различных международных и университетских конференциях и семинарах: на ежегодной международной конференции индологов «Зографские чтения» (Санкт-Петербург 2001, 2002, 2003, 2004, 2005, 2007), на 12-й международной конференции санскритологов (Хельсинки 2003), на юбилейной конференции Восточного факультета СПбГУ «Востоковедение и африканистика в университетах Санкт-Петербурга, России, Европы. Актуальные проблемы и перспективы» (Санкт-Петербург 2006). Положения диссертации изложены в публикациях, список которых представлен в конце реферата.

Структура работы. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении дается обоснование актуальности выбора темы исследования, сформулированы основные цели и задачи, новизна и практическое значение. Также во введении дан обзор источников, на которых базируется исследование, и отечественных и зарубежных работ по теме «древнеиндийская лингвистика».

Первая глава «Истоки воззрений на язык в Древней Индии» содержит краткий очерк воззрений индийцев на язык, отраженный в ведийской литературе. Это необходимо не потому, что в Ведах мы можем усмотреть какое-то зарождение лингвистической мысли (которая, безусловно, там присутствует), а скорее из-за того, что для традиционных индийских лингвистов Веды (тексты откровений) - это первостепенный источник как терминологии, так и оснований различных теорий. И хотя многие ведийские

представления о речи носят религиозно-философский характер, невозможно не учитывать данный материал для адекватного понимания идей индийских языковедов, поскольку эти представления являются «культурным фоном», несомненно, влиявшим на ряд базовых посылок при разработке тех или иных теорий.

В параграфах 1.1-1.3 излагаются воззрения индийцев на язык, отраженные в Ведах, поздних самхитах, брахманах и упанишадах, т.е. во всем ведийском корпусе, составляющем священное знание индийцев. Обращают на себя внимание следующие моменты, которые нашли отражение или развитие впоследствии в лингвистической или, шире, лингвофилософской мысли:

1. Уже в самых ранних текстах отражено представление о божественной природе речи, ее всеобъемлещей сущности.

2. В Ведах постулируется тождество Божественной Речи верховному принципу - Брахману, а с другой стороны, Речь мыслится в качестве творческого принципа Брахмана-абсолюта.

3. Не раз встречаются утверждения о том, что Речь имеет четыре уровня проявления, лишь один из которых доступен в обыденном опыте. Данная идея (о многоуровневом проявлении речи) была позднее плодотворно развита лингвистами.

4. Речь (т.е. правильная речь) — средство обретения блаженства на небе. Этот тезис имеет последствием, во-первых, особый статус лингвистики среди прочих традиционных наук, а в качестве своей крайней точки он привел к возникновению особой религиозно-философской доктрины, разработанной Бхартрихари (6 в. н. э.).

5. Уже в ведийских текстах наблюдаются попытки разрешения дихотомии мысль/речь вплоть до постулирования их неразрывности. Данная идея также имела свое плодотворное развитие в трудах позднейших лингвистов.

Также обращает на себя внимание то, что огромное количество лингвистической терминологии осознанно заимствуется из ведийских или околоведийских (ритуальных) текстов.

Во второй главе «Становление и развитие фонетики в древней Индии» описан самый ранний из зафиксированных этапов становления языковедения в Индии, представленный, в основном, разработками в области фонетики. На этом этапе можно выделить четыре относительно самостоятельных области деятельности индийских ученых: 1) составление «пословных» текстов к ведийским гимнам (пада-патха), 2) разработка классификаций звуков санскрита (варна-самамная), 3) составление специализированных фонетических текстов, регламентирующих произнесение конкретного ведийского текста (пратишакхъя) и 4) выработка нормативной дисциплины -фонетики (шикша).

В первом параграфе главы рассматриваются тексты «пада-патха». Одной из особенностей санскритской словесности является то, что в ней все тексты (если это только не учебные или специализированные тексты) даже в письменном виде репрезентируют поток речи со всеми вытекающими последствиями, т. е. текст фиксирует все изменения на стыках слов (сандхи), а в ведийском - еще и изменения в акцентуации. Таким образом, мы имеем дело с цельными высказываниями, произносимыми непрерывно и представленными в письменных текстах как одно графическое слово (без пробелов между словами). Данная фиксация священного текста получила название «слитное чтение» (самхита-патха), и это то самое чтение, которое следует использовать в ритуале. Из этого возникла проблема членения потока речи на относительно самостоятельные единицы - слова, и первыми индийскими учеными-языковедами были составлены тексты «пословного чтения» (пада-патха). Задачи, которые стояли перед индийцами, были не настолько тривиальны, как может показаться с первого взгляда. Во-первых, язык самхит был намного архаичнее того языка, которым владели первые индийские ученые, а в связи с этим текст мог члениться по-разному. Помимо этого в данных текстах решались задачи регулярных чередований и сандхиальных изменений на стыках слов, морфологического анализа, акцентуации, т. е. уже в этих текстах мы наблюдаем, как начинает

формироваться систематическое знание, переросшее в дальнейшем в такие дисциплины как фонетика и грамматика.

Во втором параграфе главы рассматриваются проблемы, связанные с классификациями звуков речи (варна-самамная). Есть ряд косвенных свидетельств тому, что эти классификации появились достаточно рано и еще до развернутых фонетических дисциплин. Однако уже в них мы видим высокий уровень осмысления языкового материала. Также вполне вероятным выглядит мнение, что тексты типа пратишакхъя и шикша сначала разрабатывались в качестве комментариев к данным классификациям. Об этом, в частности, говорит тот факт, что в большинство фонетических трактатов данные классификации не входят, а считаются известными, причем, в статусе особого (нерукотворного, священного) текста.

В третьем и четвертом параграфах главы приводится анализ наиболее авторитетных фонетических текстов типа пратишакхъя и шикша. Тексты пратишакхъя представляют собой специализированные трактаты в рамках одной конкретной Веды или самхиты, т.е. даже при наличии множества редакций (шакха) какой-либо Веды, все они должны следовать правилам произношения одной пратишакхъи. Шикша - это уже попытка создания нормативной, «усредненной» дисциплины-фонетики, рассматривающей «общие» вопросы, связанные с классификацией звуков, правилами произношения, акцентуации и проч. Пратишакхъи представляют интерес с точки зрения разработки таких вопросов как классификация звуков, правила сандхи на стыках слов, правила пословного членения, классификация частей речи, перечни ошибок в произношении, общие сведения о метрике. В этих же текстах содержатся разрозненные сведения о природе речи, которые далее развивались в лингвистике и лингвофилософии.

При рассмотрении вопросов, связанных со становлением и развитием древнеиндийской фонетики, необходимо брать в расчет весь комплекс дисциплин, рассмотренных в данном разделе, причем неотрывно друг от друга. Например, пада-патха к соответствующим самхитам неразрывно связаны с пратишакхьями; классификации звуков в пратишакхьях - с

традицией «варна-самамная»; теоретические представления в пратишакхьях и шикша пересекаются и дополняют друг друга. Обобщенно же взаимоотношение рассмотренных текстов может быть представлено следующим образом. Первичная классификация звуков закреплена в «традиционной рецитации», комментарием к которой является шикша. Тексты пратишакхья, которые, с одной стороны, являются фонетическими комментариями к самхитам, пада-патха и крама-патха, с другой стороны, закрепляют и развивают познания, представленные в фонетиках-шикша, но применительно к «своей» Веде. Так, пратишакхья это тоже своеобразная шикша, но не универсальная, а частная. Достижения же всех древних фонетистов сыграли важнейшую роль в становлении всего языковедения Индии, и без них невозможно было бы возникновение "науки наук" -грамматики Панини.

В третьей главе «Нигханту и Нирукта: зарождение семантики» рассматривается трактат Нирукта, также как и фонетика (шикша), относящийся к разряду веданга - дисциплины, обеспечивающей правильное понимание Вед. Формально «Нирукта» это приписываемый Яске (6-5 вв. до н.э.) комментарий к анонимному ведийскому словарю «Нигханту», но в традиции и в современных исследованиях эти два текста рассматриваются как единое целое.

В первом параграфе рассматриваются проблемы, связанные с интерпретацией словаря «Нигханту». Первая проблема - это авторство словаря. Согласно некоторым точкам зрения Яска является автором как словаря, так и комментария к нему. Это мнение никак нельзя считать справедливым. Во-первых, сам Яска, говоря о становлении школы ведийского знания, указывает, что в былые времена провидцы непосредственно прозревали закон, дхарму. Для того чтобы как-то сохранить свое вндение для других, не имеющих этого интуитивного знания, они передали им наставления в виде мантр - ведийских гимнов. А уже эти другие (т.е. не провидцы), в которых сила в обучении мантрам последующих поколений стала постепенно угасать, составили для сохранения знаний свод

(¿тал//м), называемый Ведой и ведангами (Нир. 1.20). Судя по всему, во времена Яски веданги уже существовали, но текст «Нирукта», естественно, к таковым не относился. Иными словами, «Нигханту» для Яски это одна из составных частей Вед, т.е. веданга, некий вспомогательный текст, созданный для закрепления некоторых знаний относительно семантики ряда слов из Вед, который Яска и взялся разъяснить. Второй аргумент в пользу того, что Яска не является автором словаря, это тот факт, что довольно большое количество слов из «Нигханту», причем именно сложных в понимании, осталось в «Нирукте» без разъяснений. Это можно объяснить только тем, что ко времени Яски произошло прерывание традиции, почему и возникла необходимость в создании комментария.

Еще одна проблема, связанная со словарем, это его содержание и функция. В словаре около 2 тыс. единиц, и любой ведолог согласится, что этого недостаточно для обширной ведийской литературы. Все слова поделены на 5 разделов, каждый из которых содержит определенное количество списков. Так, первые три раздела состоят из списков так называемых «синонимов», четвертый раздел содержит просто списки без какой-либо системы, пятый - списки имен и атрибутов божеств. Действительно, «Нигханту» не походит ни на один из известных словарей, даже из числа создававшихся в средневековой Индии. Из этого делается поспешный вывод, что в данном случае мы имеем дело с ранней стадией развития словарного дела в Индии, которое в последствии не получило распространения. Если говорить о «Нигханту» как о словаре редких слов, то следует отметить, что «редкими» окажутся лишь слова, собранные, в основном, в четвертом разделе (279 единиц). Так называемые синонимические ряды, представленные в первых трех разделах, очень часто не имеют ничего общего с синонимами ни в современном, ни в традиционном индийском понимании. Например, «синонимом» слова «ветер» окажется «золото» (Нигханту 1.2), синонимом слова «вода» будут «прошлое, [этот] мир и будущее» (Нигханту 1.12), среди синонимов «речи» называются «корова», «лодка», «обнаженная» и т.д. (Нигханту 1.11). Причем

именно эти бросающиеся в глаза моменты никак не находят объяснения в комментарии Яски. По-новому взглянуть на данный словарь позволило привлечение средневекового комментария Девараджи (или Девараджа-яджвы), который предпринял попытку соотнести каждый элемент словаря с конкретным контекстом из Вед. При этом оказалось возможным определить, по крайней мере, предварительно функцию словаря. В разделах «синонимов» так называемое «ключевое» слово - это слово, образующее общий контекст. Например, «лодка» это не синоним речи, а слово в конкретном контексте, где говорится о Божественной Речи, которая сравнивается с лодкой, помогающей преодолеть бушующий океан (ср. Ригведа 8.42.3), т.е. это метафора. «Мир» (Ышуапа) - не синоним воды, а это символическое жертвенное возлияние, при котором произносится гимн Ригведы «Риши, хотар, уселся отец наш, жертвенно возливая все эти миры» («Ригведа» 10.81.1). Т.е., вероятно, перед нами отчасти словарь символов или образов, но, что самое важное, каждая единица в словаре это не «слово вообще», а слово в конкретном контексте. Очевидна мнемоническая структура «Нигханту», т.е. подразумевалось заучивание словаря, после чего знаток-учитель, скорее всего, объяснял каждое слово, соотнося его с конкретным местом в ведийском корпусе. Это знание в своей целостности ко времени Яски было утрачено и отчасти восстановлено в его комментарии, называемом «Нирукта». Со временем значимость текста Яски настолько возросла, что именно «Нирукта» стала восприниматься как веданга, а не «Нигханту», поскольку сам словарь для носителей традиционной культуры уже был мало понятен.

Во втором параграфе рассматривается комментарий Яски «Нирукта». Текст Яски представляет интерес не только как один из первых образцов комментирования ведийского текста, но и как важный источник теоретических сведений школы, представителем которой был Яска, а также ряда других школ, сведения о которых сообщает автор «Нирукты». В трактате рассматривается теория четырех частей речи: имени, глагола, глагольного префикса и частицы, семантика префиксов и частиц. Своеобразна теория имени и глагола, а также теория действия,

представленная Яской. Яска приводит воззрение некоего Варшьяяни, который разработал теорию шести видоизменений или трансформаций (vikara) действий-феноменов. В этой теории предпринята первая в индийской науке попытка классифицировать значения глаголов. Своеобразно воззрение некоего Аудумбараяны, который утверждал, что высказывание воспринимается органом чувств как нечто целое, поэтому деление на четыре части речи не имеет под собой основы (Нирукта 1.2). В этой теории некоторые интерпретаторы видят истоки теории «спхоты» и неделимого высказывания у средневекового лингвиста-философа Бхартрихари (6 в. н.э.).

У Яски также излагаются теории происхождения слов. Так, грамматист Шакатаяна, вместе со сторонниками школы Нирукта, утверждал, что все имена производятся от глаголов, в то время как Гаргья и некоторые другие грамматисты считали, что не все, поскольку ряд таких слов как корова (gau), конь (asva) и др. следует признать конвенциональными (samvijiiata) (Нир. 1.12). Яска по данному вопросу занимает нейтральную позицию, избегая крайних утверждений и оставаясь при этом сторонником первой теории о происхождении, по крайней мере, большинства имен от глаголов.

Интересно мнение некоего Каутсы, который утверждал, что нет никакого смысла (artha) в мантрах (Нирукта 1.15). Иногда в нем видят сторонника крайнего ритуализма, видящего смысл «познания» Вед лишь в правильном исполнении ритуала. В традиции с этим мнением скорее связывают противников ортодоксальных учений, старающихся обличить брахманов во лжи и прочих грехах. Так, этот Каутса усматривает тавтологичность, бессмысленность, взаимную противоречивость и просто абсолютную непонятность некоторых мантр, демонстрируя это примерами (там же). Надо сказать, что эти же самые примеры в последующей традиционной литературе всегда вкладывались в уста материалистов-локаятиков.

Таким образом, мы можем констатировать, что во времена Яски велись серьезные научные диспуты по вопросам семантики, что говорит о бурном развитии данной науки в Индии данного периода.

В третьем параграфе рассматриваются принципы семантического анализа, применяемые Яской. Сам Яска называет свою процедуру «ттасапа» (букв., вы-говаривание = вы-явление [смысла]). Главная цель Яски - познание смысла (апЫ) Вед, и если он и выясняет смысл слова, то в контексте самих Вед и традиции. Процедуре «нирвачана» подлежат только те слова, где известно ударение, выявлена грамматическая форма и восстановлена форма корня, от которого произведено слово. В случае неясности значения и невозможности восстановления корня следует устанавливать значение по аналогии употребления (угиматапуепа). Если аналогия не усматривается, то следует прибегнуть к фонетической аналогии (акБага-уата-ватапуепа) (Нирукта 2.1.). Но главный постулат Яски это то, что нельзя не доходить до конца в попытках прояснить смысл Вед (па П'е\'а па тгЬгйуШ) (там же). Яска также отмечает, что не следует особо доверять грамматическим формам, т.к. при слиянии морфем в слове могут производиться нерегулярные трансформации, изменяющие слово до неузнаваемости. Это он демонстрирует множеством примеров во второй книге своего труда, где также показывает свой метод работы со сложными с точки зрения установления смысла словами.

Яска сам осознает ограниченность своего «этимологизирования» и при этом отмечает, что вся методика объяснения Вед рассчитана на человека, сведущего в грамматике, человека традиционного и способного к познанию (Нирукта 2.3). Поэтому нирвачана — это не этимология в широком смысле, а способ работы с текстом-откровением для постижения его смысла.

В целом, «Нирукта» Яски — это особая дисциплина, предлагающая метод работы с ведийскими текстами. «Этимологией» этот метод не назвать. Яска вырабатывает особые методы для вскрытия смысла ограниченного ряда текстов - Вед. Грамматика (вьякарана) Яской не отрицается, а ее знание уже подразумевается наукой, называемой «Нирукта» (Нирукта 2.3), которая является «завершением» (кайзпуа) науки грамматики (Нирукта 1.15). Важным является факт постулирования Яской единства языка Вед и обыденного языка (а/йагал/аЛ [уес1а1}] ваЬс/аватапуаЬ Нирукта 1.16), что,

конечно, не означает профанирования священного текста, а только открывает для экзегетов-найруктов возможности к его пониманию. Этим аргументом Яска обосновывает необходимость понимания слова Вед. Но при общности языка далеко не все в Ведах понятно, а для этого и необходима данная наука — «Нирукта»: «Невозможно постигнуть смысл мантр без данной [науки]». (Нирукта 1.15).

Четвертая глава посвящена «науке наук» - грамматике «Аштадхъяи» великого индийского языковеда Панини.

В первом и втором параграфах рассматриваются вопросы становления дисциплины, именуемой вьякарана (грамматика). Очевидно, что до появления «Аштадхъяи» грамматика прошла долгий путь. Огромное влияние на Панини оказали фонетические школы, методами которых он активно пользуется. Также, безусловно, влияли на Панини и школы семантического анализа, близкие Яске.

В третьем параграфе дано описание состава грамматики Панини. «Аштадхьяи» состоит приблизительно из четырех тысяч сутр-правил, поделенных на разделы, и трех приложений: дхату-патха, гана-патха и пратьяхара-сутр:

1) Дхату-патха (сШаШ-раШа) - уникальное творение древнеиндийских лингвистов. В первую очередь это упорядоченный список всех корней санскрита — элементарных смысловых единиц языка. Помимо перечисления корней, в данном тексте содержится грамматическая информация о глагольных классах, залоге, образовании причастий, временных форм, а также каждому корню приписано общее значение. В тексте используется техника анубандх - грамматических технических символов-маркеров.

2) Под текстом «Гана-патха» подразумеваются списки лексем -существительных, местоимений, наречий, частиц, подпадающих под то или иное правило грамматики «Аштадхьяи». «Гана-патха» состоит из 261 списка и охватывает несколько тысяч лексических единиц. Эти списки представляют интерес и для историков, т.к. дают достаточно богатый материал о реалиях времен Панини. В них можно найти географические

названия, имена собственные, названия профессий, родов деятельности и проч.

3) Фонологические сутры (пртьяхара-сутры) представляют собой особый перечень звуков санскрита. В этих сутрах Панини отходит от традиционного перечня (варна-самамная), который Панини знаком, и упорядочивает звуки по морфонологическим классам, что оказывается необходимым для его методологии. Схема Панини, в сравнении с «традиционной», дает дополнительные возможности для грамматистов. Здесь, например, гораздо нагляднее корреляция между гласными (i: е : ai/ и : о : аи), между гласными и сонантами (i: е : ai: у/ и : о : аи : v/ г : г/1:1). Также данная схема позволяет объединять в классы-пратьяхары все носовые сонанты (ñaM), звонкие смычные придыхательные + непридыхательные QhaS) и т.д.

Таким образом, с точки зрения морфонологии у Панини более полная и функциональная схема, которую ни в коем случае нельзя отождествлять ни с «алфавитом», ни с перечнями, используемыми у индийских фонетистов, а следует рассматривать только с точки зрения определения ее функции в грамматике.

В конце параграфа кратко рассматривается содержание «Аштадхъяи». Из названия видно, что текст состоит из 8 разделов (asta - восемь, adhyaya -урок, раздел), но четкого деления на восемь тем у Панини не прослеживается. Некоторые разделы не совпадают с началом глав, а некоторые темы, начинаясь в одном разделе, перетекают в другие. Однако, основные моменты в каждой из глав можно выделить:

1-я глава в основном посвящена вводу и определению базовой терминологии (samjña) и приведению общих правил интерпретации (paribhasa).

2-я глава: образование сложных слов, семантика именных окончаний.

3-я глава: образование слов первичными суффиксами (kft), т.е. суффиксами, образующими имена непосредственно от корня, и семантика этих суффиксов.

4-я и 5-я главы посвящены образованию слов вторичными суффиксами {taddhitá), т.е. суффиксами, прибавляемыми к именным основам.

6-я, 1-я и 8-я главы составляют единое целое. В них представлены правила морфонологических изменений в корнях и основах при присоединении суффиксов. Здесь же находятся правила удвоения, акцентуации, удлинения гласных, сандхи и др.

Четвертый параграф посвящен вопросам методологии в грамматике Панини. Грамматика Панини представляет собой построение знания особого рода, и в обычном понимании данный труд грамматикой не назвать. «Аштадхьяи» не является описанием языка, а сутры-правила представляют собой предписания, обязательные для выполнения, причем никаких объяснений, почему данные правила действуют именно так, мы не найдем: никакой языковой теории Панини не излагает. Принцип действия грамматики очень прост: на «входе» мы имеем задачу выразить нечто, а на «выходе» мы имеем результат в виде правильной словоформы или фразы, правильно выражающих то, что нам нужно. Все правила могут быть условно поделены на следующие:

1) Сутры-определения (samjña) — правила, в которых вводится специальная терминология, особенности ее употребления, например: «Согласные (пратьяхара haL), между которыми нет [гласных], носят название "samyoga"» {halo'nantarâh samyogah, П1.7). "Samyoga" здесь термин (samjña} или краткое обозначение какого-либо грамматического явления, в данном случае группы согласных.

2) Сутры-формулировки общего правила (vidhi). Например: «Перед гласными (аС) вместо простых гласных i, u, г и 1 (Ж) будут сонанты у, v, г и 1 (yaN) [соответственно]» (iко у an aci, П 6.1.77).

3) Сутры-ограничители действия правила (niyama), например, П 1.1.4 ограничивает действие общего правила замены гласных на соответствующую ступень гуна или вриддхи (1.1.3) при присоединении аффиксов, называемых «ардхадхадука» при элизии части корня.

4) Сутры-расширители действия правила (atidesa), например: «Личные окончания императива {loi) такие же, как у имперфекта (Jan)» {loto lañvat, П1.3.85).

5) Заглавные сутры (асШкага), т.е. правила, действие которых должно учитываться в последующих сутрах до определенного момента. Так, некоторые заглавные сутры действуют с момента их введения - до конца «Аштадхьяи», некоторые - до конца разделов или глав, иные - строго до определенной сутры. Например, заглавная сутра «Если не было [иначе] выражено» (апаЬЫИМе, П 2.3.1) управляет последующими сутрами до П 2.3.70, т.е. должна в них подразумеваться. Так, последующая сутра гласит: «Для обозначения объекта используются окончания второго падежа» (П 2.3.2), но только в том случае, если объект уже не был выражен иными способами, т.е. глагольным окончанием (в пассиве), сложным словом, вторичным суффиксом.

6) Интерпретирующие сутры (рапЬЬяян) — своего рода оговорки, правила, интерпретирующие уже имеющиеся правила. Пример: «Если [между правилами относительно одного явления] возникает противоречие, то к исполнению принимается введенное позже». (" г/рга/йесйе рагат кагуат" П. 1.4.2).

Важным принципом действия «Аштадхьяи» является «анувритти» (апцуШ/) или последовательность сутр. Например, действие заглавной сутры «с\hatoh» (П 3.1.91) («после корня») распространяется до конца 3-й главы, а это распространение и есть «анувритти». Краткость и однозначность формулировок, особенно правил (у1с!Ы), также является одним из методологических принципов Панини. Для этого в первой главе, помимо введения терминологии, оговаривается употребление в правилах падежных форм.

В целом, в грамматике Панини весьма подробно описаны процедуры порождения правильных словоформ. Отсюда возникает вопрос о порождении единиц более высокого порядка: синтагм, предложений. На первый взгляд, в грамматике синтаксису не уделяется или почти не уделяется внимание. У Панини нет ни определения высказывания, ни какого-либо термина, обозначающего синтаксис. В заключительной части главы предпринята попытка выделить те элементы методологии Панини, которые, по мнению

автора работы, относятся именно к порождению высказываний. Во-первых, Панини рассматривает слово (ра(1а) не как изолированную единицу, а только как часть структуры, превосходящей отдельно взятое слово, -словосочетания (включая сложные слова), цельного высказывания. Это следует из таких приемов как «самартха» (обеспечение смыслового единства), «самхита» (обеспечение звукового единства - сандхи) и «карака» (выражение синтаксических отношений). Последний, как нам кажется, является наиболее важным, поскольку непосредственно относится к синтактико-семантической структуре высказывания (т.е., собственно, структурирует его). Т.е. синтаксис - неотъемлемая часть грамматики, но он представлен в ней дифференцировано или, лучше сказать, иерархически: от уровня интенции до поверхностной реализации в потоке речи.

В качестве общего вывода настоящая работа содержит утверждение о том, что грамматика Панини - это этап в развитии лингвистической мысли в Индии, на котором удалось совместить два подхода, развивавшихся в предшествующие эпохи: 1) метод фонологического анализа, разрабатываемый в школах фонетики (пратишакхья и шикша) и 2) семантический подход Яски. Метод Панини направлен на порождение единиц высшего уровня (синтагм, полнозначных фраз) из единиц низшего уровня (фонем, морфем, лексем). Чистой морфологией/морфонологией (т.е. порождением правильных основ, слов) метод Панини не ограничен, так как синтаксис также является неотъемлемой частью вьякараны. Ни теории, ни философии в «Аштадхъяи» нет и не может быть, поскольку это текст особого рода, направленный исключительно на порождение правильной речи посредством конечного набора единиц и четкого набора процедур.

В пятой главе «Развитие индийской лингвистической традиции после Панини» дан краткий обзор основных направлений деятельности индийских лингвистов после Панини и на некоторых примерах рассмотрены перспективы исследования идей средневековых и позднесредневековых грамматических учений (особенно в сфере семантики) в контексте идей ранних лингвистических школ. Исследователи справедливо отмечают, что

грамматическая традиция в Индии после создания «Аштадхьяи» сосредоточивается, в основном, на комментаторской работе11. Но нельзя согласиться с той мыслью, что «индийская традиция приобрела эпигонский характер, постоянно воспроизводя одни и те же идеи», и что «ничего столь же оригинального, как труд Панини, создать больше так и не удалось»12. Для тех, кто сталкивался с «Аштадхьяи», вполне очевидно, что создавать что-то «новое» или «оригинальное» после Панини не имеет никакого смысла, поскольку это «что-то» неизбежно будет хуже. Действительно, создается большое количество комментариев и переложений «Аштадхьяи», но параллельно этому возникают и новые направления в лингвистике. Одним из важнейших объектов исследования грамматической традиции становится семантика. В лингвистике стали рассматриваться вопросы вечности/невечности слова и связанная с ними проблематика единичного/множественного, универсального/частного. Лингвистами были разработаны различные теории значения, четырехуровневая модель манифестации слова/речи, теория единого высказывания, теория «спхоты» как «единого языкового символа», интегральная модель словесного знания, объединяющего все виды мыследеятельности. В итоге традиция, восходящая к Панини, стала рассматриваться некоторыми средневековыми философами в качестве особой философской системы (т.н. «Паниния-даршана»), В самой грамматической традиции всегда делались попытки обосновать новые и даже революционные воззрения авторитетом ученых древности. Так, например, поздние лингвисты довольно безосновательно приписывают Панини знакомство с теорией спхоты. Речь не о том, что Панини не был знаком с данной теорией, а просто нет никаких серьезных оснований для того, чтобы доказать это или опровергнуть. Однако, зачатки развития ряда важнейших идей позднейших лингвофилософов явно могут быть обнаружены в ранних текстах. Например, теория Бхартрихари о значении слова как собственной

11 Алпатов В.М. История лингвистических учений. Учебное пособие. Изд. 2-е, испр. - М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 12.

12 Там же.

формы со всей очевидностью вытекает из ряда сутр Панини. Теория действия, зачатки которой излагаются в комментарии на «Аштадхьяи» Патанджали и которая обретает свое завершение в третьей книге «Вакьяпадии» Бхартрихари, очевидно развивает идеи Яски и некоторые положения Панини. Несколько сложнее с теорией Бхартрихари о едином и неделимом высказывании. В параграфе 4.4.2 говорилось, что хотя в грамматике Панини не излагается никаких теорий, из ряда правил следует, что Панини не рассматривает словоформу как нечто самостоятельное, отдельное от высказывания, т.е. слово становится таковым только в акте высказывания. Из данного очевидного для грамматистов положения вполне может развиться теория высказывания как единственной реальной единицы языка, что мы наблюдаем в труде Бхартрихари «Вакьяпадия». Иными словами, при исследовании поздних грамматических учений необходимо учитывать все теории, которые нашли отражение в ранних лингвистических трактатах.

В «Заключении» автор подводит итоги проведенного исследования. Развиваясь на протяжении нескольких столетий (с начала до сер. 1-го тысячелетия до н. э.) индийская лингвистика прошла ряд этапов своего становления. 1-й этап можно назвать «формалистским», когда основные усилия были направлены на изучение «формальной», звуковой стороны языка. В этот период создаются классификации звуков санскрита, исследуются такие явления как регулярные чередования, просодия. Однако даже в ранних фонетических текстах видны попытки морфологического и семантического анализа. Этому способствовало решение задачи членения ведийских текстов, поскольку оно невозможно без введения такой координаты как «элементарная смысловая единица» (словоформа, а далее морфема). Впоследствии в индийском языковедении возобладало течение (не без влияния Яски и других школ, занимающихся проблемами значения) семантического анализа, которое привело к появлению «синтетического» метода Панини, совместившего фонетику и семантику и создавшего уникальную методику порождения словоформ из единиц низшего порядка

(фонем, морфем). Более того, по крайней мере, отчасти, Панини удалось формализовать и синтаксис, поскольку целый ряд процедур его грамматики позволяет порождать не только правильные словоформы, но и синтаксические конструкции различной сложности. После создания грамматики Панини, которая навсегда зафиксировала нормативный язык, индийское языковедение пошло по нескольким путям. В большом количестве создавались комментарии к Панини, в которых разрабатывались следующие темы: 1) толкование правил, которые в силу лаконичности не могут быть адекватно поняты, 2) разработка процедур применения правил, 3) классификация правил по процедурам применения, 4) снабжение правил примерами (Катьяяна, Патанджали, Бхартрихари, Каййята, Вамана и Джаядитья и др.). «Грамматические» исследования санскрита, регламентированного Панини, в целом были закрыты, поскольку, во-первых, постулировалось, что все грамматически правильные формы могут быть порождены грамматикой Панини, а с другой стороны, если что-то не соответствует правилам Панини, то это просто не санскрит. «Новые» грамматики санскрита отличались от Панини лишь упрощенной формой изложения (Вопадева, Варадараджи Бхаттоджидикшита). Исследования других, родственных санскриту языков проводились только через призму санскрита, т.е. эти языки рассматривались в качестве искаженной формы «правильно» языка, поэтому грамматики пракритов ограничивались всего лишь перечнем соответствий санскриту (Хемачандра, Маркандея). Одним из важнейших и относительно независимым от «тоталитаризма» Панини направлением в индийском языковедении стало развитие лингвистической семантики, выросшей в лингвофилософию (Патанджали, Бхартрихари, Пуньяраджа, Хелараджа и др.). Очевидно, что семантика развивается под влиянием практики комментирования санскритских текстов. Безусловно, сильное влияние на грамматистов оказывало развитие в середине 1-го тыс. н. э. философских школ, в которых проблема слова и значения была одной из центральных. Однако, не менее очевидно, что следы зарождения основных идей средневековой лингвофилософии можно обнаружить в самых ранних

грамматических текстах. Это ни в коем случае не умаляет их оригинальности и важности, а наоборот, говорит о преемственности, традиционности и непрерывности развития лингвистической мысли в Индии.

В Приложении 1 представлена периодизация базовых языковедческих работ ранней традиции и школы Панини. В основу легла схема, предложенная Ф. Сталем [Staal 1972: XXIV] с некоторыми уточнениями, учитывающими современные исследования.

В Приложении 2 представлен словарь санскритской грамматической терминологии. Словарь не является исчерпывающим, а только первым опытом составления подобного словаря на русском языке. В словарь вошли в основном термины, использованные в настоящей работе (ок. 200 единиц).

Основные положения диссертационного исследования изложены в статьях:

1. Определение действия в древнеиндийской лингвистике. // Материалы научной конференции Восточного факультета, посвященной 275-летию Санкт-петербургского Университета. — СПб.: 1999. — С. 49-50.

2. Пратибха, или интуитивное познание, в трактате Бхартрихари «Вакьяпадия». // История философии. — М.: 2000. № 7. — С. 163-174.

3. Грамматика Панини и ее современное интерпретирование. // Россия-Индия: перспективы регионального сотрудничества. — М.: 2000. — С. 76-79.

4. Загадки санскритского алфавита. // Восток - востоковеды -востоковедение. — СПб.: 2004. — С. 143-157.

5. Karakas: A few problems of interpretation. // 12th World Sanskrit Conference (abstracts). — Helsinki.: 2003. — P. 107.

6. Терминология «силы» в трактате «Вакьяпадия» Бхартрихари // История философии. — М.: 2004. № 11. _ С. 94-119.

7. Об одной древнеиндийской синтаксической теории. // Востоковедение и африканистика в университетах Санкт-Петербурга, России, Европы.

Актуальные проблемы и перспективы (тезисы докладов). — СПб: 2006. — С. 128-129.

8. Понятие языковой нормы у древнеиндийских языковедов // Вестник Санкт-Петербургского Университета. — Спб.: 2007. Сер. 9, вып. 3, ч. II. — С. 325-328.

»

Отпечатано в цифровом копировальном центре «Средний - 28» Тел.:323-40-44 www.vl.spb.ru

Подписано в печать 19.01.2009г. Печать лазерная. Тираж 100 экз.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Тавастшерна, Сергей Сергеевич

Введение.

1. Истоки воззрений на язык в Древней Индии.

1.1. Ригведа и Божественная Речь.

1.2. Самаведа, Дцжурведа и Атхарваведа.

1.3. Речь в брахманах, араньяках и упанишадах.

2. Становление и развитие фонетики в Древней Индии.

2.1. Самхита-патха и пада-патха.л.

2.2. Алфавит и традиционное произнесение звуков.

2.3. Пратишакхья - специализированные трактаты по фонетике.

2.4. Шикша - нормативная фонетика.

3. Нигханту и Нирукта: зарождение семантики.

3.1. Ведийский словарь «Нигханту».

3.2. Нирукта: первый опыт семантического анализа.

3.3. Принципы «этимологии» Яски.

4 Вьякарана: синтез фонетики и семантики.

4.1 Введение.

4.2 Истоки вьякараны.

4.3 Состав и содержание трактата Панини «Аштадхьяи».

4.3.1 Дхату-патха: полный свод санскритских корней.

4.3.2 Списки лексем «Гана-патха».

4.3.3 Перечень звуков «Пратъяхара-сутры».

4.3.4 Содержание «Аштадхьяи».

4.4 Вьякарана как метод.

4.4.1 Порождение словоформ.

4.4.2. Синтаксис в «Аштадхьяи».

5. Развитие индийской лингвистической традиции после Панини.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Тавастшерна, Сергей Сергеевич

Работа посвящена проблеме становления и развития древнейшей в истории человечества языковедческой традиции - индийской лингвистики. Актуальность написания такого рода работы обобщающего характера обусловлена множеством факторов. В зарубежной санскритологии исследования в данной области проводились и продолжают проводиться с разной степенью интенсивности уже на протяжении двух столетий, поэтому можно сказать, что сформировалась достаточно устойчивая научная традиция. В современной науке исследовательская традиция изучения грамматической литературы Индии представляет собой отдельную ветвь в санскритологии, отличную от лингвистики в общепринятом понимании. В течение двух столетий проведено огромное количество исследований по разным направлениям. Выделю только основные.

Среди ранних работ по индийской фонетической школе следует отметить издания текстов, переводов и исследований по пратишакхьям, выполненные У. Д. Уитни [Атхарваведа-пратишакхья 1862, Тайттирия-пратишакхья 1868], Ф. Макс Мюллером [Ригведа-пратишакхья 1869], М. Д. Шастри [Ригведа-пратишакхья 1931, 1937, 1959]. По фонетическим текстам «шикша» выделяется работа М.Гхоша «Paninlya siksa, critically edited in all its five recensions» [Ghosh 1938]. Из общих работ следует отметить ставшее классическим исследование У. С. Аллена «Phonetics in Ancient India» [Allen 1953]. В настоящее время одним из ведущих исследователей в области индийской литературы по фонетике является американский ученый М. Дешпанде, опубликовавший, в частности, в 1997 году текст и перевод пратишакхьи к Атхарваведе «Шаунакия чатурадхьяика» [Deshpande 1997].1 По «Нирукте» Яски выделяются исследования JI. Сару па [Sarup 1920-1927]

1 См. там же подробную библиографию работ по индийской фонетике (с. 689-705). и X. Скёльда [Skold 1926]. К сожалению, этот весьма важный для понимания тенденций развития индийского языковедения текст в последнее время мало привлекает ученых. Правда, не так давно несколько серьезных работ по «Нирукте» опубликовал шотландский санскритолог Э. Каре [Kahrs 1998] . По грамматике Панини существует огромное количество литературы. Из наиболее авторитетных переводов отметим немецкий перевод О.Бётлингка [Bohtlingk 1887], а также английский Ш. Ч. Васу [Vasu 1891], который выдержал множество переизданий. Последний перевод ценен еще тем, что фактически включает в себя популярный средневековый комментарий «Кашика» Ваманы и Джаядитьи (7 в. н. э.). Из новых переводов, выполненных на высочайшем уровне и с учетом новейших исследований, следует указать перевод С. Катре [Katre 1990] и Р. Н. Шармы в шести томах (1995-2003). Катре также издал серию вспомогательных словарей и справочников по Панини под общим названием «Paninian Studies», (выпуски I-VII, 1967-1971). Еще одним очень важным справочным изданием по грамматической терминологии, принятой в индийской традиции, является словарь, составленный К. В. Абхьянкаром и Дж. М. Шуклой, «А Dictionary of Sanskrit Grammar» [Abhyankar, Shukla 1986]. Довольно подробный обзор направлений в исследованиях, проблем и литературы по паниниевской традиции до 60-х годов 20-го столетия сделан был J1. Рену [Renou 1969]. В 1990 году в серии «Энциклопедия индийских философий» (The Encyclopedia of Indian Philosophies) вышел 5-й том, посвященный лингвистической традиции в Индии - «The Philosophy of the Grammarians» под редакцией известных индологов X. Коуарда и К. Кунджунни Раджи [ElPh 1990], где сделан обзор как лингвистической литературы на санскрите, так и краткий обзор современных исследований. Огромный вклад в изучение паниниевской традиции внес известный

2 См. также рецензию на [Kahrs 1998] Я. Хубена [Houben 2001: 101-152]. санскритолог Дж. Кардона3. Сейчас успешно работают его ученики: упомянутый выше М. Дешпанде, П. Хук, П. Шарф и другие. Особо следует отметить санскритологов С. Джоши и Дж. Рудбергена, которые на протяжении многих лет осуществляли проект университета Пуны по исследованию и переводу комментария «Махабхашья» Патанджали. Последние десятилетия достаточно интенсивно проводятся исследования трудов индийского лингвиста-философа Бхартрихари. Хотя реально его труды стали изучать сравнительно недавно (с середины 20-го столетия), библиография работ по Бхартрихари сейчас уже насчитывает огромное количество единиц. Это и труды таких пионеров в этой области, как С. Айер (автора исследований, публикации полного текста и полного перевода), Г. Шастри, М. Биардо и многих других. Ведущими специалистами в настоящее время в этой области являются такие санскритологи, как А. Аклуджкар, Я. Хубен, Й. Бронкхорст, С. Бхате и др. Подробная библиография работ по Бхартрихари регулярно обновляется И. Рамзеером [Ramseier 1994: 235-267]4.

Приведенный выше перечень далеко не полон. Он не учитывает исследований пракритских грамматик, лексикологических трудов, трудов поздней грамматической традиции. Я указал только исследователей того круга текстов, которым ограничена настоящая работа:

1. По фонетической традиции - это основные тексты пратишакхья к четырем Ведам (Ригведа-пратишакхья, Тайттирия-пратишакхья, Ваджасанеи-пратишакхья, Рик-тантра и Атхарваведа-пратишакхья), а также один текст из разряда шикша, а именно, «Паниния-шикша». Последний выбран в связи с тем, что он считается самым авторитетным в данном разряде текстов и имеет статус веданги, т.е. части Вед.

3 Библиографию его работ с 1960-го по 2000-й год см. сборник в его честь [Indian Linguistic Studies 2002: XIII-XV].

4 Данная библиография доступна через интернет: http://hin.osaka-gaidai.ac.jp/~ramseier/

2. Отдельно рассмотрен текст «Нирукта» Яски, который относят с традиции «этимологов», но здесь трудно говорить о какой-либо традиции, поскольку до нас дошел только один текст.

3. По грамматической традиции (вьякарана) рассматривается текст грамматиста Панини «Аштадхьяи» - основоположника грамматической школы.

Традиционное индийское языковедение вовсе не ограничивается указанными источниками, но именно они составляют основу лингвистических знаний в Индии. Порядок изложения соответствует принятой в индологии хронологии, и вопросы, связанные с периодизацией, в настоящей работе в целом не рассматриваются (см. Таблицу периодизации индийских лингвистических трудов в Приложении 2). Основной упор сделан на выявлении истоков воззрений на язык и анализе развития методов исследования языка древними языковедами. Сначала рассматривается ранний этап формирования лингвистических школ (фонетика, «Нирукта») (до 5-го века до н.э.), затем представлен анализ текста грамматики Панини (5-4 вв. до н.э.) - текста, ставшего базовым для всей дальнейшей индийской лингвистики. Предваряет работу краткий очерк воззрений индийцев на язык, отраженный в ведийской литературе. Это необходимо не потому, что в Ведах мы можем усмотреть какое-то зарождение лингвистической мысли (которая, безусловно, там присутствует), а скорее из-за того, что для традиционных индийских лингвистов Веды (тексты откровений) - это основной источник как для терминологии, так и для различных теорий. И хотя некоторые воззрения индийцев носят религиозно-философский характер, невозможно не учитывать данный материал для адекватного понимания идей индийских языковедов. В завершающей части кратко рассмотрены проблемы, связанные с развитием индийской лингвистики после Панини.

В современной индологии уже существует ряд обобщающих трудов по индийской лингвистике, но в них выделяется ряд существенных недостатков. Обычно исследователи предпочитают отдельное рассмотрение «фонетики», «этимологии», «грамматики» и даже «лингвофилософии» как отдельных направлений и даже школ, одни из которых вымирали, сменяясь другими, или же просто представляли собой отдельные независимые направления. Я же исхожу из тезиса, что все эти «школы» суть единая традиция, развивающаяся по определенным законам, которые и предстоит вскрыть. Более того, в настоящей работе подвергаются пересмотру некоторые устоявшиеся воззрения на процессы, происходившие в лингвистической традиции, а также представлена новая трактовка ряда базовых понятий, поэтому неотъемлемой частью работы также является критика имеющихся исследований.

В настоящее время наблюдается рост интереса в России к языковедческим трудам, созданным в Древней Индии, но, к сожалению, традиция исследований в данной области в нашей стране еще не сформировалась. Есть целый ряд косвенных свидетельств тому, что такие светила мировой индологии и родоначальники отечественной санскритологии как И. П. Минаев и его ученик Ф. И. Щербатской не только прекрасно ориентировались в традиционных индийских трудах по лингвистике, но и осознавали всю важность их исследования для индологических штудий. Но, к сожалению, никаких трудов в этой области они после себя не оставили. Тому было много объективных причин. Известно, например, что Ф. И. Щербатской перевел на русский язык поздний трактат по санскритской грамматике Варадараджи «Лагху-сиддханта-каумуди» (17 в.), но данный труд остался не опубликованным [Щербатской 1988: 49]. Во второй половине 20-го столетия, когда в Москве и Ленинграде была возрождена классическая российская индология, также систематических исследований в области древнеиндийской лингвистики не проводилось, хотя стали появляться отдельные статьи, в той или иной мере затрагивающие указанную тему. В 1952 году вышла статья академика А.П.Баранникова «Элементы сравнительно-исторического метода в индологической лингвистической традиции» [Баранников 1952], где сделаны попытки вычленить элементы сравнительного (Панини) или сравнительно-исторического (Вараручи) метода у индийских лингвистов. Данный подход автора оказывается слишком узким для понимания именно методов, например, Панини, поскольку сравнительный принцип и выявление с его помощью общих и отличительных моментов лежит, вероятно, в основании любой методологии. В результате такого неправомерного сужения получается, что Панини был всего лишь предвестником сравнительно-исторического подхода к языку, до которого, конечно, в полной мере он подняться так и не смог. Впрочем, автора статьи больше занимают пракритские грамматики, которые в данной работе не затрагиваются. В 1961 году В.Н.Топоров опубликовал статью «О некоторых аналогиях к проблемам и методам современного языкознания в трудах древнеиндийских грамматиков» [Топоров 1961], но данная статья, хотя и интересна с точки зрения поставленных в ней вопросов (которые, правда, так и остались вопросами), слабо отражает состояние исследований в данной области как в содержательной части, так и в библиографической. Действительно первым систематическим изложением методов традиционной индийской грамматики в России следует считать статью «Панини и его "Восьмикнижие"», принадлежащую перу индийца-русиста Дж. П. Димри [Димри 1973], защитившего в Москве в 1972-м году диссертацию по теме «Индийская и русская филологическая традиция (опыт сравнения на материале морфемного анализа)»5. В Петербурге (Ленинграде) исследования индийской грамматической традиции проводили Т. Е. Катенина и В. И. Рудой. В 1980-м году вышла статья «Лингвистические знания в Древней Индии» [Катенина, Рудой 1980], в которой впервые в России была освещена в обобщенном виде богатейшая лингвистическая традиция Индии. Позднее несколько работ было опубликовано А. В. Парибком [Парибок 1981а, Парибок 19816], и им же была написана статья, посвященная языковедческой традиции в Индии, для «Лингвистического энциклопедического словаря» [ЛЭС 1990: 177-178]. За последние годы древнеиндийская лингвистика несколько раз освещалась в общих работах по истории языкознания, но эти попытки нельзя назвать удачными. Главным недостатком этих работ является то, что в большинстве своем они основываются на вторичных источниках, порой, весьма низкого качества. В результате у читателя, например, создается впечатление, что индийцев больше всего занимали проблемы орфографии [Амирова, Ольховиков, Рождественский 2003: 61-94] (при том, что ни в одном из известных лингвистических трудов в Древней Индии мы не найдем даже упоминания о письме6), или что кроме Панини, автора знаменитой грамматики «Аштадхьяи», индийцы ничем больше не отличились [Алпатов 1999: 11-12] (при том, что на протяжении почти трех тысячелетий были созданы тысячи лингвистических трудов, начиная с периода, как минимум, на 5 веков раньше Панини)7. Обвинять в данных несуразностях индологам

5 См. также обзор методов индийских лингвистов, сделанный на основе работ Дж. П. Димри Ю. С. Степановым в [Степанов 1975: 55-58].

6 Я, безусловно, не имею в виду случаи, когда, к примеру, Панини говорит об образовании таких слов как «писать», «писарь» и проч. (см., например, П 3.1.53, 3.2.21)

7 Ср. также: «Вероятнее всего, Панини жил в IV в до н. э., но полной ясности здесь нет. О его жизни мы ничего не знаем, лишь одно более или менее достоверно: великий лингвист, по-видимому, не был грамотен» [Алпатов 1999: 11]. Последнее утверждение можно было бы воспринять в качестве шутки, если бы это не было очередным фактом непонимания построения научного лингвистического знания в Древней Индии, целью которого был анализ и построение правильной речи, а не правописание, как, вероятно, полагает В. Н. Алпатов. некого, кроме самих себя, поскольку именно наша задача - формировать адекватный образ изучаемого предмета. Поэтому одной из первоочередных задач, которые автор ставил перед собой, было систематическое описание периода становления индийской лингвистической традиции.

Нельзя не отметить, что в последние годы наблюдается определенный интерес в отечественной индологии к так называемой «лингвистической философии», развивавшейся в средневековой Индии [Isayeva 1995, Исаева 1996, Иванов 2000, Денисов 2000, Тавастшерна 2000, 2001, Лысенко 2001, Захарьин 2003, и др.]. Но и здесь выявляется несколько принципиальных проблем, связанных с тем, что исследование лингвистической философии, например, по трудам таких индийских мыслителей как Патанждали или Бхартрихари, оказывается малопродуктивным, если вообще возможным, в отрыве от всей лингвистической традиции Индии, т.е. без усвоения ее основных положений, терминологического аппарата, методов и проч8. В связи с этим одной из важнейших задач, которые автор настоящей работы ставил перед собой, это систематическое описание методов, которыми пользовались индийские лингвисты в древности.

На основании сказанного выше цели исследования представляются следующими: 1) описание раннего периода развития индийской лингвистической традиции от ранних фонетических школ до школы Панини как единого процесса становления лингвистического знания в Древней Индии, 2) выявление базовых принципов и методов, лежащих в основании лингвистических теорий указанного периода. Исходя из целей, автор ставит

8 См., напр., рецензию А. Аклуджкара [Aklujkar 1998] на английский вариант книги Н. В. Исаевой [Isayeva 1995, Исаева 1996]. В качестве самокритики отметим и собственную раннюю статью «Философия грамматики Бхартрихари» [Тавастшерна 2001: 63-76], весьма слабо отражающую предмет описания именно в связи с вышеуказанными проблемами. и перед собой следующие задачи: 1) на основе первоисточников описание ранних текстов по фонетике (традиция ишкша и пратишакхъя), семантике (традиция нирукта) и грамматике (традиция вьякарана), 2) выявление источников базовых понятий, принципов и методов древних лингвистов, 3) попытка проследить у поздних лингвистических школ преемственность в принципах, методах и концептах ранних школ, 4) пересмотр некоторых укоренившихся в индологии представлений по поводу трактовки понятий и методов индийских лингвистов.

При интерпретации текстов автор пользуется методом филологического анализа и сравнительно-типологическим методом. Однако, в связи с неординарностью исследуемого объекта, требуются некоторые оговорки и ограничения. Индийская лингвистика возникла и развивалась независимо от европейской. Поэтому, чтобы избежать соблазна отождествления индийских лингвистических понятий с современными, во главу поставлена филологическая интерпретация базовых грамматических текстов, исходящая из внутренней логики и содержания самих текстов, где это возможно. Огромное количество научных текстов на санскрите - это тексты весьма лаконичные в силу их мнемонического характера, поэтому многие из них подразумевают комментарии. Комментарии, безусловно, также привлекаются для интерпретации, но по необходимости и только в том случае, если они не противоречат базовому тексту. В целом используется методология, предложенная в работах таких известных исследователей грамматической традиции Индии как Ш. Ч. Васу, JI. Саруп, С. Катре, С. Джоши, Дж. Кардона, А. Аклуджкар, Я. Хубен, М. Дешпанде и др.

Помимо описания раннего этапа становления индийской лингвистики, который не достаточно полно освящен в современной науке, данная работа впервые делает попытку связать различные этапы развития в единую традицию. Также в настоящей работе подвергаются пересмотру некоторые устоявшиеся воззрения на процессы, происходившие в индийской лингвистической традиции, и представлена новая трактовка ряда базовых понятий индийской лингвистики, позволяющая по-новому взглянуть не только на методы индийцев, но и на современную лингвистическую методологию, особенно в области синтаксиса. Полученные в рамках исследования результаты могут быть использованы при чтении университетских курсов по истории древнеиндийской лингвистики, истории лингвистических учений. Разработанный автором словарь лингвистических терминов может быть использован при чтении лингвистических текстов повышенной сложности на санскрите.

Основные положения и результаты исследования были представлены в докладах на различных международных и университетских конференциях и семинарах: на ежегодной международной конференции индологов «Зографские чтения» (Санкт-Петербург 2001, 2002, 2003, 2004, 2005, 2007), на 12-й международной конференции санскритологов (Хельсинки 2003), на юбилейной конференции Восточного факультета СПбГУ «Востоковедение и африканистика в университетах Санкт-Петербурга, России, Европы. Актуальные проблемы и перспективы» (Санкт-Петербург 2006). Положения диссертации изложены в следующих публикациях:

1. Определение действия в древнеиндийской лингвистике. // Материалы научной конференции Восточного факультета, посвященной 275-летию Санкт-петербургского Университета. — СПб.: 1999. — С. 4950.

2. Пратибха, или интуитивное познание, в трактате Бхартрихари «Вакьяпадия». // История философии. — М.: 2000. № 7. — С. 163-174.

3. Грамматика Панини и ее современное интерпретирование. // Россия-Индия: перспективы регионального сотрудничества. — М.: 2000. — С. 76-79.

4. Загадки санскритского алфавита. // Восток - востоковеды -востоковедение. — СПб.: 2004. — С. 143-157.

5. Karakas: A few problems of interpretation. // 12th World Sanskrit Conference (abstracts). — Helsinki.: 2003. — P. 107.

6. Терминология «силы» в трактате «Вакьяпадия» Бхартрихари // История философии. — М.: 2004. №11. —С. 94-119.

7. Об одной древнеиндийской синтаксической теории. // Востоковедение и африканистика в университетах Санкт-Петербурга, России, Европы. Актуальные проблемы и перспективы (тезисы докладов). — СПб: 2006. —С. 128-129.

8. Понятие языковой нормы у древнеиндийских языковедов // Вестник Санкт-Петербургского Университета. — Спб.: 2007. Сер. 9, вып. 3, ч. II. — С. 325-328.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Становление и развитие лингвистической традиции в Древней Индии"

Вывод

Грамматика Панини представляет собой этап в развитии лингвистической мысли в Индии, на котором удалось совместить два подхода, развивающихся в предшествующие эпохи: 1) метод фонологического анализа, разрабатываемый в текстах пратишакхья и шикша и 2) семантический подход Яски. Метод Панини направлен на порождение единиц высшего уровня (синтагм, полнозначных фраз) из единиц низшего уровня (фонем, морфем, лексем). Чистой морфологией/морфонологией (т.е. порождением правильных основ, слов) метод Панини не ограничен, т.к. синтаксис также является неотъемлемой частью вьякараны. Ни теории, ни философии в «Аштадхьяи» нет и не может быть, поскольку это текст особого рода, направленный исключительно на порождение правильной речи посредством конечного набора единиц и четкого набора процедур.

5. Развитие индийской лингвистической традиции после Панини.

Исследователи справедливо отмечают, что грамматическая традиция в Индии после создания «Аштадхьяи» сосредоточивается, в основном, на комментаторской работе [Алпатов 1999: 12]. Но нельзя согласиться с той мыслью, что «индийская традиция приобрела эпигонский характер, постоянно воспроизводя одни и те же идеи», и что «ничего столь же оригинального, как труд Панини, создать больше так и не удалось» [там же]. Для тех, кто сталкивался с «Аштадхьяи», вполне очевидно, что создавать что-то «новое» или «оригинальное» после Панини не имеет никакого смысла, поскольку это «что-то» неизбежно будет хуже. Попытки создать «новые» грамматики на основе Панини на самом деле были. Они отличались от оригинала порядком сутр, как грамматика «Сиддхантакаумуди» Бхаттоджидикшита (17 в.)159, их количеством160, как «Лагхукаумуди» Варадараджи (17 в.), т.н. «легкий вариант» грамматики «Сиддхантакаумуди». Могла также значительно упрощаться терминология, как в популярной грамматике Вопадевы (14 в.) «Мугдхабодха» (букв. «Просветление глупцов»). Видно, что, в основном, просматривается одна тенденция — к упрощению. Но целью этих произведений чаще всего было не замещение Панини, а прокладывание пути к нему, поскольку оригинальный текст, безусловно, чрезвычайно труден в понимании.

Превосходить Панини не было никакой необходимости, его грамматика полностью и на все времена воспроизводила настоящий, правильный (samskrta) язык. Что касается комментирования, то «Аштадхьяи» представляет собой ту разновидность индийских текстов, которые не могут

159 Грамматика Бхаттоджидикшита отличается от "Аштадхьяи" не только в изменении порядка сутр, она также содержит подробнейший комментарий. В настоящее время именно эта грамматика, а также ее сокращенные варианты, являются основными пособиями в Индии по изучению санскрита.

160 Например, могли исключаться все сутры, где Панини рассматривает язык Вед. быть адекватно поняты без толкований в силу особенностей языка, структуры, кодировки и проч., поэтому «новые» грамматики, о которых говорилось выше, также можно отнести к разряду комментариев, позволяющих быстрее усвоить положения грамматики Панини. Комментарии, в свою очередь, решали множество вопросов. Во-первых, они дали толкование самих сутр Панини. Также комментарии провели систематизацию сутр по их функционированию (см. раздел 5.4). Именно в комментариях впервые обнаруживаются примеры, демонстрирующие правила Панини (у Панини в грамматике нет ни одного примера). Также именно в комментариях начинает разрабатываться лингвофилософская проблематика.

В современной литературе можно встретить высказывания, что индийская лингвистическая традиция, достигнув своей вершины во времена Панини, на его труде, собственно, и заканчивается [Яковлев 2001: 214]. С этим положением также никак нельзя согласиться, поскольку, помимо комментариев и грамматик, в индийской лингвистике появляются новые направления. С первых веков н. э. начинает развиваться лексикология, появляются грамматики пракритов - разговорных языков, которые в классический период обретают статус литературных. Но самое, пожалуй, важное, это то, что основным объектом внимания грамматической традиции становится семантика. Причин такого поворота можно выделить множество, но осмелюсь выделить следующие: 1. Языковая ситуация.

Если даже предположить, что во времена Панини санскрит еще был повсеместно распространенным наряду с другими близкими санскриту диалектами разговорным языком, то ко времени первых комментариев (Катяяна, Патанджали, 4-2 вв. до н. э.) ситуация была уже совсем иной. К этому времени санскрит становится языком сословным, языком учености, постигаемым исключительно через систему традиционного образования, т.е. через изучение лингвистических трудов древности. Получается своеобразный замкнутый круг, ибо санскрит может быть постигнут только через систему образования, а какие-либо либо изменения в этой системе невозможны, т.к. нет возможности апелляции к употреблению (т.е. вне системы обучения), поскольку употребление и регламентировано системой образования. Санскрит, как это ни парадоксально может звучать, становится живым мертвым языком.

2. Становление ортодоксальных и неортодоксальных религиозно-философских школ.

В рамках данной работы вопрос становления и развития религиозно-философских школ не рассматривается, однако необходимо отметить, что их становление значительно стимулировало развитие лингвистической мысли в области семантики. Например, неортодоксальные направления подвергали сомнению авторитетность священных текстов - Вед, а также достоверность «словесного» знания. Так в лингвистике стали рассматриваться вопросы вечности/невечности слова и связанная с ними проблематика единичного/множественного, универсального/частного. Лингвистами были разработаны различные теории значения, четырехуровневая модель манифестации слова/речи, теория единого высказывания, теория «спхоты» как «единого языкового символа», интегральная модель словесного знания, объединяющего все виды мыследеятельности. В результате индийская лингвистика стала рассматриваться всеми школами в качестве отдельного философского направления (т.н. «Паниния-даршана») и открытия лингвистов в области семантики и лингвофилософии оказывали сильное влияние на воззрения многих мыслителей: от буддистов (Дхармакирти) и тантриков (Абхинавагупта) до литераторов и литературоведов (Анандавардхана). Важно отметить и тот факт, что многие из теорий, разрабатываемых у поздних грамматистов, развиваются на основе воззрений и идей, так или иначе представленных в ранних грамматических школах, т.е. основы развития семантики были заложены именно в ранний период, а не являются следствием влияния извне, которое, безусловно, было, но действовало, скорее, как дополнительный стимул.

В самой грамматической традиции всегда делались попытки обосновать новые и даже революционные воззрения авторитетом ученых древности. Так, например, поздние лингвисты довольно безосновательно приписывают Панини знакомство с теорией спхоты лишь па том основании, что у Панини упоминается некий Спхотаяна (П 6.1.123), который, предположительно, был основателем данной теории [Abhyankar, Shukla 1986: 437]. Речь не о том, что Панини не был знаком с данной теорией, а просто нет никаких серьезных оснований для того, чтобы доказать это или опровергнуть.

Однако есть и другие примеры. В первой книге «Вакьяпадии» Бхартрихари развивает теорию о значении слова как собственной формы (ВП 1.57-68), которая является важнейшим элементом его семантической теории. Бхартрихари ссылается на техническое, на первый взгляд, правило Панини, которое гласит: «Если [употребленное в грамматике слово] не является грамматическим термином, то слово [означает] собственную форму»161. Грамматика Панини составлена в виде кратких формул, из которых для краткости изъято все лишнее. В современных грамматиках мы используем различные средства: кавычки, курсив, поясняющие слова и проч. Например, при объяснении присоединения суффикса к основе, мы напишем: "к основе огонь- присоединяется такой-то суффикс". Панини же скажет: "к огню прибавить суффикс" (П 4.2.33). Указанным правилом (П 1.1.68) Панини разграничивает употребление в грамматике терминов и не терминов, а

161 svam rupam sabdasya-asabdasamjna, П 1.1.68. также указывает на корректное употребление правил, т. е. суффикс следует прибавлять только к слову "огонь", а не присоединять к синониму слова "огонь" или же бросать его в огонь. Бхартрихари идет дальше и делает вывод, что все слова обладают смыслом, который есть их "собственная форма", т.е. не Панини придумал такое употребление, а это естественное свойство всех слов: "первый смысл", который передает слово, это слово само по себе (ВП 1.68). Получается, что первое означаемое слова — это само означающее. Способность или сила "выражать" присуща уже самому слову как таковому в акте употребления, независимо от того, поняли мы его в речи или нет. Если слово произнесено правильно, то мы уже поняли его форму, потому что можем ее повторить. Очевидно, что вывод Бхартрихари не противоречит Панини, но также очевидно, что Бхартрихари развивает и доводит до логического конца мысль великого лингвиста.

Несколько сложнее обстоит дело с теорией Бхартрихари о едином и неделимом высказывании, которую он развивает во второй книге "Вакьяпадии" (ВП 2). Бхартрихари и его последователи в полемике со сторонниками учения о том, что предложение состоит из отдельных слов, обычно ссылаются на сутру 2.1 из фонетического трактата Рик-пратишакхья: "padaprakrtih samhita" (ВП 2.58, комм. "Вритти" на ВП 2.1). Если композиту «padaprakrtih» толковать как сложное слово типа бахуврихи, то получится «тот, в основании которого лежат словоформы». Но слово можно понять и как композиту-татпурушу, и тогда получается «тот, кто является основой для [выделения] словоформ». На основании двух трактовок лингвисты разбились на два лагеря: одни утверждали, что высказывание состоит из отдельных словоформ, которые и образуют большие периоды в речи, а другие, в числе которых был Бхартрихари, настаивали на принципиальной неделимости высказывания, в котором словоформы выделяются лишь искусственно. Однако нельзя не учитывать то факт, что авторы Рик-пратишакхьи в слово "пада", скорее всего, вкладывали совсем иной смысл, чем даже Панини. "Пада" для них это элемент учебного текста типа "пада-патха", а не компонент синтаксической теории.

В параграфе 4.4.2 говорилось, что хотя в грамматике Панини не излагается никаких теорий, из ряда правил следует, что Панини не рассматривает словоформу как нечто самостоятельное, отдельное от высказывания, т.е. слово становится таковым только в акте высказывания. Из данного очевидного для грамматистов положения вполне может развиться теория высказывания как единственной реальной единицы языка, что мы наблюдаем в труде Бхартрихари «Вакьяпадия». Иными словами, при исследовании поздних грамматических учений необходимо учитывать все теории, которые нашли отражение в ранних лингвистических трактатах.

Заключение

Развиваясь на протяжении нескольких столетий (с начала до сер. 1-го столетия до н. э.) индийская лингвистика прошла ряд этапов своего становления. 1-й этап можно назвать «формалистским», когда основные усилия были направлены на изучение «формальной», звуковой стороны языка. В этот период создаются классификации звуков санскрита, исследуются такие явления как регулярные чередования, просодия. Однако даже в ранних фонетических текстах видны попытки морфологического и семантического анализа. Этому способствовало решение задачи членения ведийских текстов, поскольку оно невозможно без введения такой «координаты» как «элементарная смысловая единица» (словоформа, а далее морфема). Впоследствии в индийском языковедении возобладало течение (не без влияния Яски и других школ, занимающихся проблемами значения) семантического анализа, которое привело к появлению «синтетического» метода Панини, совместившего фонетику и семантику и создавшего уникальную для своего времени методику порождения словоформ из единиц низшего порядка (фонем, морфем). Более того, по крайней мере, отчасти, Панини удалось формализовать и синтаксис, поскольку целый ряд процедур его грамматики позволяет порождать не только правильные словоформы, но и синтаксические конструкции различной сложности. После создания грамматики Панини, которая навсегда зафиксировала нормативный язык, индийское языковедение пошло по нескольким путям. В большом количестве создавались комментарии к Панини, в которых разрабатывались следующие темы: 1) толкование правил, которые в силу лаконичности не могут быть адекватно поняты, 2) разработка процедур применения правил, 3) классификация правил по процедурам применения, 4) снабжение правил примерами (Катьяяна, Патанджали, Бхартрихари, Каййята, Вамана и Джаядитья и др.). «Грамматические» исследования санскрита, регламентированного Панини, в целом были закрыты, поскольку, во-первых, постулировалось, что все грамматически правильные формы могут быть порождены грамматикой Панини, а с другой стороны, если что-то не соответствует правилам Панини, то это просто не санскрит. «Новые» грамматики санскрита отличались от Панини лишь упрощенной формой изложения (Вопадева, Варадараджа, Бхаттоджидикшита). Исследования других, родственных санскриту языков проводились только через призму санскрита, т.е. эти языки рассматривались в качестве искаженной формы «правильно» языка, поэтому грамматики пракритов ограничивались всего лишь перечнем соответствий санскриту (Хемачандра, Маркандея). Одним из важнейших и относительно независимым от «тоталитаризма» Панини направлением в индийском языковедении стало развитие лингвистической семантики, выросшей в лингвофилософию (Патанджали, Бхартрихари, Пуньяраджа, Хелараджа и др.). Очевидно, что семантика развивается под влиянием практики комментирования санскритских текстов. Безусловно, сильное влияние на грамматистов оказывало развитие в середине 1-го тыс. н. э. философских школ, в которых проблема слова и значения была одной из центральных. Однако, не менее очевидно, что следы зарождения основных идей средневековой лингвистической философии можно обнаружить в самых ранних грамматических текстах. Это пи в коем случае не умаляет их оригинальности и важности, а наоборот, говорит о преемственности, традиционности и непрерывности развития лингвистической мысли в Индии.

Список научной литературыТавастшерна, Сергей Сергеевич, диссертация по теме "Языки народов зарубежных стран Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии"

1. Айтарея-араиьяка: Aitareya Aranyaka. With parts of the Smpkhayana-Aranyaka. / Ed. and transl. by Arthur B. Keith. London: Oxford University Press, 1909.

2. Айтарейя-брахмана (Айт.Бр.): Aitareyabrahmana. Anandasrama Sanskrit Series, N 31, Pts. I-II. Pune, 1896.

3. Атхарваведа (AB): Atharvaveda (saunakiya), with Sayana's commentary./Ed. by S.P.Pandit. Bombay, 1895-98.

4. Атхарваведа-пратишакхья (АПр): Whitney W.D. Atharvaveda-Pratisakhya or Saunakiya Caturadhyayika, ed. and translated with notes. // Journal of the American Oriental Society. Vol. 7. - New Heaven: 1862.

5. Аштадхьяи (П): Bohtlingk O. (ed.) Panini's Grammatik. Leipzig: Haessel, 1887.

6. Брахмабинду-утнишада: The Principal Upanishads./ Ed. with introd. text, transl. and notes by S.Radhakrishnan. L., 1953.

7. Брихадаяаранъяка-упанишада (Бр.Ар.Уп.): The Principal Upanishads./ Ed. with introd. text, transl. and notes by S.Radhakrishnan. L., 1953.

8. Ваджасаиен-пратишакхья (ВПр): Vajasaneyipratisakhya, with commentaries by Uvata and Anantabhatta. // University of Madras Sanskrit Series 5. Madras: 1934.

9. Вакъяпадия I (BIT 1): Vakyapadlya of Bhartrhari with the commentaries Vrtti and the Paddhati of Vrsabhadeva, kanda I. / Critically edited by K.A. Subramania Iyer. — Poona: 1966.

10. Вакъяпадия 3.1-7 (ВП 3.1-7): Vakyapadlya of Bhartrhari with the commentary of Helaraja. Kanda III, Part I. / Edited by K.A. Subramania Iyer. — Poona: 1963.

11. Вакъяпадия 3.8-14 (ВП 3.8-14): Vakyapadlya of Bhartrhari with the Prakirnaprakasa of Helaraja. Kanda III, Part II. / Critically Edited by K.A. Subramania Iyer. — Poona: 1973.

12. Дхатупатха (ДхП): см. Аштадхьяи.

13. Кавъядарша (1(A): The Kavyadarsa of sri Dandin. / Edited with a commentary by pandit Premachandra Tarkabagisa. Calcutta: Satya Press, 1863.

14. Майтри-упанишада (Майт.Уп.): The Principal Upanishads./ Ed. with introd. text, transl. and notes by S.Radhakrishnan. L., 1953.

15. Мандукъя-упаншиада (Манд.Уп.): The Principal Upanishads./ Ed. with introd. text, transl. and notes by S.Radhakrishnan. L., 1953.

16. Махабхарата: Machine-readable text of the Mahabharata based on the Poona critical edition produced by Muneo Tokunaga, Kyoto, Japan, 1994: http://sanskritdocuments.org/, http://bombay.oriental.cam.ac.uk/index.html

17. Махабхашья (МхБх): Mahabhasya of Patanjali. / Edited by F.Kielhorn. — Vols. I—III. — Bombay: 1892-1909.

18. Мундака-упаншиада (МунУп): The Principal Upanishads./ Ed. with introd. text, transl. and notes by S.Radhakrishnan. L., 1953.

19. Нигханту (Нигх): см. Нирукта.

20. Нирукта (Hup): Nirukta. By Yaska, with the commentary of Durgacarya. / Edited by V.K.Rajwade. // Anandas'rama Sanskrit Series. Vol. 88, Pts. I-II. - Pune: 1921, 1926.

21. Нирукта 1985: Yaska pranlta nighantu tatha nirukta. Nirvacana, bhasavijnana evam sabdarthavijnana ka praclnatama bharatlya grantha. Delhi: 1986.

22. Ньяя-сутры (НС): Gautama: Die Nyayasutras. / Text, TJbersetzung, Erklarungen und Glossar von W.Ruben. Lpz., 1928.

23. Паниния-шикша (ПШ): Ghosh M. Paninlya-siksa, critically edited in all its five recensions. With introduction, translation and notes. Calcutta: 1938.

24. Ригведа (РВ): Aufrecht Т. Die Hymnen des Rigveda. T. 1-2. 3 Aufl. В., 1955.

25. Ригведа-пратишакхья 1869: Rgvedapratisakhya./ Edited and translated into German by Max Mtiller. Leipzig: F.A.Brockhaus, 1869.

26. Ригведа-пратишакхья 1931, 1937, 1959 (РПр): Rgvedapratisakhya. / Edited by Mangal Deva Shastri. Vol. I-III. Critical text of RPR. - Banaras: 1931, 1937, 1959.

27. Рик-тантра (PT): Rktantra, ascribed to Sakatayana. / Ed. by Surya Kanta. Lahore: 1939.

28. Сиддхантакаумуди (CK): Siddhantakaumudi, by BhattojT Diksita, with the commentary TattvabodhinI by Jfianendra Sarasvatl. / Ed. by Shivadatta. Bombay: Venkateshvar Steam Press. 1959.

29. Тайттирия-пратшнакхъя (ТПр): Whitney W.D. The Taittiriya-Pratis'ukhya With its Commentaiy the Tribhasyaratna: Text, Translation and Notes. New Haven: 1862,1868.

30. Тайттирия-брахмана (Тайт.Бр.): Taittiriyabrahmana./ Ed. by Rajendralal Mitra. Vols. 1-3. Bibliotheca Indica. Calcutta, 1855-1870.

31. Тайттирия-самхита (ТС): Taittiriyasamhita, with the commentary of Bhattabhaskara and Sayana. / Ed. by N.S. Sontakke and T.N. Dharmadhikari. Vol. I, Pts. I-II. Pune: Vaidika Samsodhana Mandala. 1970, 1972.

32. Чхандогъя-упанишада (Чх.Уп.): The Principal Upanishads./ Ed. with introd. text, transl. and notes by S.Radhakrishnan. L., 1953.

33. Шатапатха-брахмана (ШБр.): Satapatha Brahmana. / Ed. by A.S.Samashrami and H. Samakantha. Vol. 1-3, 5-7. Calcutta, 1900-1912.

34. Литература на русском и иностранных языках

35. Алпатов 1999: Алпатов В.М. История лингвистических учений. Учебное пособие. Изд. 2-е, испр. - М.: Языки русской культуры,1999.

36. Амирова, Олъховиков, Рождественский 2003: Амирова Т.А., Ольховиков Б.А., Рождественский Ю.В. История языкознания. / Под ред. С.Ф.Гончаренко. М.: ACADEMIA, 2003.

37. Волошина 200J: Волошина А.О. Изучение терминологии Astadhyayl Panini как способ знакомства с древнеиндийской лингвистической теорией. // Древние языки в системе университетского образования. Исследование и преподавание. М.: МГУ, 2001.-С. 63-71.

38. Гелъб 1982 : Гельб И.Е. Опыт изучения письма (основы грамматологии). / Пер. с англ. Л.С.Горбовицкой и И.М.Дунаевской. Ред. и пред. И.М.Дьяконова. М. «Радуга»: 1982.

39. Гринцер 1987: Гринцер П.А. Основные категории классической индийской поэтики. М.: Наука, 1987.

40. Денисов 2000: Денисов Ю.В. Представления о времени в философии Бхартрихари. // История философии — М.: 2000. №7. — С. 6-38.

41. Димри 1973: Димри Д.П. Панини и его «Восьмикнижие» // Народы Азии и Африки. М.: Наука, 1973. № 6. - С.96-103.

42. Елизаренкова 1982: Елизаренкова Т.Я. Грамматика ведийского языка. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы., 1982.

43. Елизаренкова 1999: Ригведа. Мандалы IX-X. / Издание подготовила Т.Я. Елизаренкова М.Наука: 1999.

44. Елизаренкова, Топоров 1979: Елизаренкова Т.Я., Топоров В.Н. Древнеиндийская поэтика и ее индоевропейские истоки. // Литература и культура древней и средневековой Индии. М.: Наука, 1979. С.36-88.

45. Захарыш 2003: Захарьин Б.А. Патанджали «Паспаша», или Введение в науку о языке и лингвофилософию Древней Индии. М.: МГУ, Издатель Степаненко, 2003.

46. Захарьин 2007: Захарьин Б.А. Санскритская грамматика Варадараджи. М.: МГУ, Издатель Степаненко, 2007.

47. Иванов В.В. 1976: Иванов В.В. Древнеиндийский миф об установлении имен и его параллель в греческой традиции // Индия в древности. М.: 1976. С. 69.

48. Иванов В.П. 2000: Иванов В.П. Мадхава «Сарва-даршана-санграха». «Панини-даршана» // История философии. — М.: 2000. № 7.— С. 201-230.

49. Исаева 1996: Исаева Н.В. Слово, творящее мир. От ранней веданты к кашмирскому шиваизму: Гаудапада, Бхартрихари, Абхинавагупта. М.: Ладомир, 1996.

50. Катенина, Рудой 1980: Катенина Т.Е., Рудой В.И. Лингвистические знания в древней Индии.// История лингвистических учений. Древний мир. Л.: Наука, 1980.-С. 67-92.

51. Лысенко 2001\ Лысенко В.Г. Концепция универсалий в вайшешике и в лингвистической философии Индии. // Универсалии восточных культур. М.: «Восточная литература», 2001. С.77-121.

52. ЛЭС 1990: Лингвистический энциклопедический словарь. М.: 1990.

53. Парибок 1981а: Парибок А.В. О методологических основаниях индийской лингвистики // История лингвистических учений. Средневековый Восток. Л.: Наука, 1981.-С. 155-176.

54. Парибок 19816: Парибок А.В. Паниниевские «Пратьяхарасутры» в свете современной фонологии // Тезисы докладов и сообщений советских ученых к V Международной конференции по санскритологии. М., 1981. - С.143-147.

55. Семенцов 1981: Семенцов B.C. Проблемы интерпретации брахманической прозы. Ритуальный символизм. М.: Наука, 1981.

56. Соссюр 1977: Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977.

57. Степанов 1975: Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. -М.: Наука, 2002.

58. Сыркин 1992: Упанишады. / Пер., предисл. и комм. А.Я.Сыркина. Кн. 1-3. М.: Наука, Ладомир, 1992.

59. Тавастгиерна 2000а: Тавастшерна С.С. Пратибха, или интуитивное познание, в трактате Бхартрихари «Вакьяпадия». // История философии. — М.: 2000. № 7. — С. 163-174.

60. Тавастшерна 20006: Тавастшерна С.С. Грамматика Паниии и ее современное интерпретирование. // Россия-Индия: перспективы регионального сотрудничества. — М.: 2000. — С. 76-79.

61. Тавастшерна 2001: Тавастшерна С.С. Философия грамматики Бхартрихари. // Восток: Философия. Религия. Культура. / Ред. Е.А.Торчинов. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2001.-С. 63-76.

62. Топоров 1961: Топоров В.Н. О некоторых аналогиях к проблемам и методам современного языкознания в трудах древнеиндийских грамматиков.// Краткие сообщения Института народов Азии. М., 1961, № XVII. - С. 123-133.

63. Шохин 1994: Шохин В.К. Брахманистская философия. Начальный и раннеклассический периоды. М., 1994.

64. Щербатской 1988: Щербатской Ф.И. Избранные труды по буддизму. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы., 1988.

65. Эрман 1980: Эрман В.Г. Очерк истории ведийской литературы. М.: Наука, 1980.

66. Ю.Яковлев 2001: Яковлев А. В. О некоторых элементах фонологии вдревнеиндийских фонетических представлениях. // Язык и речевая деятельность. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2001. С. 213-225.

67. Abhyankar, Shukla 1986: Abhyankar K.V. and Shukla J.M. A Dictionary of Sanskrit Grammar. Baroda: 1986.

68. Aklujkar 1972: Aklujkar A. The autorship of the Vakyapadiya-vrtti.// Wiener Zeitschrift ffir die Kunde Siidasiens. N16, 1972. P. 181-198.

69. Aklujkar 1998: Aklujkar A. Review: From Early Vedanta to Kashmir Shaivism: Gaudapada, Bhartrhari and Abhinavagupta. By Natalia Isayeva.// JAOS. Vol.118. -Michigan: 1998. - P. 550-551.

70. Allen 1953: Allen W.S. Phonetics in Ancient India. L.: 1953.

71. Arapura 1986: Arapura J.G. Gnosis and the Question of Thought in Vedanta. Dialogue with the Foundation. Dordrecht, Boston, Lancaster, 1986.

72. Baldev Upadhyaya 1955: Baldev Upadhyaya. Vaidik sahitya aur sanskrti. KasI, 1955.

73. Bhate, Как 1993: Saroja Bhate, Subhash Как. Panini's grammar and Computer Science.// ABORI, v. 72. 1993. P. 79-94.

74. Brough 1952: Brough J. Audambarayana's Theory of Language. // Bulletin of the School of Oriental and African Studies, 14. 1952. P.73-77.

75. Buhler 1972-. Biihler G. The Roots of the Dhatupatha Not Found in Literature.// A Reader on the Sanskrit Grammarians. / Ed. by F.J. Staal. Cambridge and London: MIT Press, 1972.-P. 194-204.

76. Bwtiell 1875: Burnell A.C. On the Aindra School of Sanskrit Grammarians. — Mangalor: 1875.

77. Cardona 1974: Cardona G. Panini's karakas: agency, animation and identity. // Journal of Indian Philosophy, Vol.2, 1974. P. 231-306.

78. Cardona 1997: Cardona G. Panini: His work and its traditions. Vol. I: Background and Introduction. Delhi: Motilal Banarsidass, 1997.

79. ElPh 1990: Philosophy of Grammarians. 11 Encyclopedia of Indian Philosophies. / Gen. Editor K.H.Potter. Vol. V. - Delhi-Varanasi-Patna-Bangalore-Madras: Motilal Banarsidass, 1990.

80. Ghosh 1938: Ghosh M. Paninlya-siksa, critically edited in all its five recensions. With introduction, translation and notes. Calcutta: 1938.

81. Haug 1863: Aitareya-Brahmana. / Ed. and transl. by M.Haug. Vol. I-II. Bombay, 1863.

82. Isayeva 1995: Isayeva N. From Early Vedanta to Kashmir Shaivism: Gaudapada, Bhartrhari and Abhinavagupta. // SUNY. Series in Religious Studies. Albany: State University of New York Press, 1995.

83. Iyer 1969: Iyer, K.A. Subramania. Bhartrhari. A study of the Vakyapadlya in the light of the Ancient Commentaries (Deccan College Building Centenary and Silver Jubilee Series: 68). Poona: Deccan College, 1969.

84. Joshi 2001: Joshi S.D. Syntactic and Semantic devices in the Astadhyayi of Panini. // Journal of Indian Philosophy. Vol. 29, N 1-2, 2001. P. 155-167.

85. Kahrs 1984: Kahrs E.G. Yaska's Nirukta: the quest for a new interpretation. // Indologica Taurinensia. 1984. No. 12. - P. 139-154.

86. Kahrs 1998: Kahrs E.G. Indian semantic analysis: the «nirvacana» tradition. // University of Cambridge Oriental Publication, 55. Cambridge: Cambridge University Press, 1998.

87. Kahrs 2002: Kahrs E.G. Some Observations on the sthanasambandha. // Indian Linguistic Studies. Festschrift in Honor of George Cardona. / Ed. by Madhav.M.Deshpande, Peter E. Hook. Delhi: Motilal Banarsidass, 2002. P.25-43.

88. Katre 1967-1971: Katre S.M. Paninian Studies. Vol. I-VII. Dictionnary of Panini. // Building Centenary and Silver Jubilee Series, 53, 62-3. Poona: Deccan College Postgraduate and Research Institute, 1967-1971.

89. Katre 1990: Katre S.M. Astadhyayl of Panini. / In Roman Transliteration by Sumitra M.Katre. Austin: University of Texas Press, 1990.

90. Keith 1996: Keith A.B. A History of Sanskrit Literature. L., 1996.

91. Lanmann 1912: Lanmann C.R. A Sanskrit Reader. Oxford, 1912.

92. Macdonell 1962: Macdonell A.A. Vedic Grammar for Students. Bombay, Calcutta,1. Madras, 1962.

93. Max Muller 1860: Max Muller F. History of Ancient Sanskrit Literature. L., 1860.

94. Muir 1861: Muir J. Original Sanskrit texts on the origin and history of the people of1.dia, their religion and institutions. Part III. L.: 1861.

95. Palsule 1961: Palsule G.B. The Sanskrit Dhatupathas: A Critical Study. I I Deccan

96. College Dissertation Series, 23. Poona: University of Poona, 1961.

97. Ramseier 1993: Ramseier Y. Bibliography on Bhartrhari // Bhartrhari. Philosopher and

98. Grammarian. Proceedings of the First International Conference on Bhartrhari. (University of Poona, January 6-8, 1992). / Ed. By Saroja Bhate, Johannes Bronkhorst. Delhi, 1993.

99. Ramseier 2004: Bibliography on Bhartrihari 2004, http://hin.osakaidai. ac.jp/~ramseier/

100. Renou 1969: Renou L. Panini. // Current Trends in Linguistics. Vol. 5. Linguistics in

101. South Asia./ Edited by Thomas A. Sebeok. The Hague-Paris: Mouton, 1969. - P. 481-498.

102. Renou 1972: Renou L. Les Connexions entre le rituel et la grammaire en sanskrit. // A

103. Reader on the Sanskrit Grammarians. / Ed. by F.J. Staal. Cambridge and London: MIT Press, 1972. (First ed. 1941-42)-P.435-469.

104. Roth 1919: Roth R. Introduction to the Nirukta and the Literature related to it.1. Bombay 1919.

105. Sarup 1921: Sarup L. The Nighantu and the Nirukta, the oldest Indian treatise on etymology, philology, and semantics. English Translation. Oxford: Oxford University Press, 1921.

106. Scharfe 1977: Scharfe H. Grammatical Literature. // A History of Indian Literature. Vol.5, fasc. 2. Ch. XI. Wiesbaden: Otto Harassowitz, 1977.

107. Sharma 1995-2003: Sharma R. N. The Astadhyayl of Panini. Vols. 1-6. Delhi, 19952003.

108. Skold 1926: Skold H. The Nirukta, its place in old Indian literature, its etymologies I I Acta Regiae Societatis Humaniorum Litterarum Lundensis. Lund: Gleerup, 1926. No. 8.

109. Staal 1978: Staal J.F. Oriental Ideas on the Origin of Language // JAOS. 1978. Vol. 95. P. 1-14.

110. Subrahmanyam 1994-1995: Subrahmanyam P.S. The Organization of Astadhyayl.// Bulletin of the Deccan College Post-Graduate and Research Institute. Vols.54-55. Pune: Deccan College Post-Graduate and Research Institute, 1994-1995. P.99-121.

111. Thieme 1985: Thieme P. The first verse of the Trisaptlyam (AV, s 1.1 = AV, P 1.6) and the beginnings of Sanskrit linguistics. // Journal of the American Oriental Society. Vol. 105. - 1985, No. 3 - P. 559-565.

112. Vasu 1962: Vasu S.Ch. The Astadhyayl of Panini. / Ed. & tr. into Eng. Srisa

113. Chandra Vasu. Vol. l-2.-Delhi: 1962. (First Ed. 1891)

114. Winternitz 1926: Wintemitz M. History of Indian Literature, Vol. I. Calcutta, 1926.