автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Становление идеи социального преобразования

Полный текст автореферата диссертации по теме "Становление идеи социального преобразования"

Санкт-Петербургский государственный университет

На правах рукописи

ФЕДОРОВ Игорь Алексеевич

Становление идеи социального преобразования: античность и христианство

Специальность 09 00 11 - социальная философия, 09 00 03. - история философии

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Санкт-Петербург 2007

003071436

Работа выполнена на кафедре культурологии, социологии и политологии Санкт-Петербургской государственной лесотехнической академии им СМ Кирова

Официальные оппопепты: доктор философских наук,

профессор Градинар Игорь Борисович;

доктор философских наук, доцент Степанова Айна Сергеевна,

доктор философских наук, профессор Сунягин Герман Филиппович

Ведущее учреждение: Северо-Западная академия государственной службы

2007 г в 1

Защита состоится «У I » АЛИ7! _ 2007 г в I часов на заседании диссертационного совета Д 212 232 05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу 199034, Санкт-Петербург, Менделеевская линия, д 5, факультет философии и политологии, ауд

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им М Горького Санкт-Петербургского государственного университета (Университетская наб , д 7/9)

Автореферат разослан «^ '» vw Г ЛИ2007 г

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат философских наук, доце

укавишников

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования На протяжении двух с половиной тысячелетий европейской истории феномен социального преобразования является неотъемлемым компонентом общественного бытия, привлекая к себе особое внимание и вызывая противоречивость суждений и неоднозначность оценок. Со времен античности проблема социального преобразования неизменно присутствует в общественном сознании, составляя его открытый нерв и постоянное напряжение Особенно актуальным является в связи с этим исследование становления идеи социального преобразования в античности и христианской традиции, теоретический опыт которых имеет архетипическое значение для европейского общественного сознания и философской мысли

Идею социального преобразования можно представить как alter ego цивилизованного общества, которое таким образом получает внутреннее измерение и перспективу или (первоначально) ретроспективу, что является необходимым условием осознания общественного бытия В идее социального преобразования выражается порыв цивилизованного общества к самодетерминации и происходит идентификация себя как такового (как цивилизованного, то есть самоопределяющегося или претендующего на самоопределение) Общественная жизнь проявляет этим идеальный характер своей природы, которая выступает здесь в образе некоего исключительного (истинного) человеческого бытия и отличается тенденцией к доминированию над социальной практикой Наконец, с началом преобразовательных процессов и возникновением соответствующего сознания связано завершение «доисториче-

ского» периода и начало истории, лейтмотивом и содержанием которой становится идеология и практика преобразования жизни

Действительность европейской общественной мысли изначально проникнута идеей социального преобразования, заключая в себе такие разноплановые ее проявления, как платоновский образ «совершенного полиса» и концепция «общественного договора» Ж -Ж Руссо, проповедь Иисуса из Назарета и марксова теория «коммунистической ассоциации», лютеровская ре-формационная программа и доктрина «открытого общества» Перечисленные примеры не составляют исключение, будучи наиболее заметными и значимыми эпизодами преобразовательного сознания и философствования. Отмеченное пристрастие не может быть случайным Какими бы тернистыми ни были пути социального преобразования, вполне вероятно, что стремление и способность людей к изменению своего совместного бытия - это единственное, что выделяет человеческое сообщество среди других.

Тенденция систематического переустройства общественного бытия актуализирует необходимость философского исследования идеи социального преобразования во всех теоретических отношениях Такое исследование представляется одним из принципиальных условий постижения и достижения современного общественного идеала - предсказуемого и устойчивого социального развития Последнее является особенно актуальным для современного российского общества, которое переживает период обновления и самоидентификации в новых исторических условиях

Степень разработанности проблемы Идея социального преобразования как предмет философской рефлексии среди прочих могла бы претендовать на своеобразную «пальму первенства», будучи изначально одним из главных побудительных мотивов в развитии философского познания Однако, вопреки ожиданию, она менее всего обнаруживает себя в данном качест-

ве и далеко не сразу выступает в своем адекватном, абстрактно-философском значении, предпочитая фигуральный или конкретно-практический характер выражения Именно «внешняя» привязанность преобразовательной рефлексии не позволяли преодолеть дистанцию между формой и содержанием и осознанно обратиться к философским аспектам проблемы

Идея социального преобразования в частности не обделена исследовательским интересом Однако указанные исследования ограничены, как правило, персональными или конкретно-историческими проявлениями преобразовательной рефлексии Преобладающим остается также обозрение отдельных эпизодов, элементов или ракурсов идеи социального преобразования, содержащееся в контексте различных исследований, посвященных иной философской или исторической проблематике В связи с этим рассмотрение заявленной темы в рамках соответствующих разделов, глав и параграфов данной работы с необходимостью опиралось на труды отечественных и зарубежных авторов К их числу относятся исследования С С Аверинцева, И Д Амусина, Ю В Андреева, В Ф Асмуса, Ф Бецольда, Р Бультмана, К Бурдаха, Т В Васильевой, М Вебера, Ж -П Вернана, П Виллари, В И Ге-рье, В А Гуторова, А И Доватура, И Н. Дьяконова, М.М. Елизаровой, Э Жебара, С А Жебелева, Л.Я Жмудь, А И. Зайцева, Ф Ф Зелинского, А И. Козаржевского, Ф.Х Кессиди, В В Лазарева, Г М. Лившица, Е Лихачевой, А Ф Лосева, С Я Лурье, С.В. Лёзова, Г Г. Майорова, Е М Мелитинского, Б М Мецгера, В.С Нерсесянца, Р. Пельмана, Н.В. Пигулевской, А Б. Раио-вича, И Д Рожанского, И С Свенцицкой, П. Сингалевича, М.М Смирипа, И. Собатье, Э Ю Соловьева, К Б Старковой, И Р Тантлевского, А А Тахо-Годи, В.Н Топорова, М К Трофимовой, С Н. Трубецкого, С.Л Утченко, А. Фермана, С.Л. Франка, Э Д Фролова, К Хюбнера, А Н Чаньпнева, Т.С Чен-ти, А Швейцера, Е.М. Штаерман и др

Многообразие преобразовательной рефлексии, а также ее внешняя принадлежность к различным эпохам, направлениям и стилям философствования, создают впечатление неоднородности и теоретической несовместимости идейного материала, препятствуя его систематизации и обобщению содержания Опыт последнего не столь очевиден, хотя и отмечен рядом специальных исследований, представляющих проблему сквозь призму особенного понимания, например, в контексте понятий «общественного идеала» (ПИ Новгородцев) или «утопического создания» (К Манхейм)1 Это относится и к формуле идеологической экспозиции вопроса, представленной, начиная с Ф Энгельса и К Каутского, различными историями «коммунистических», «социалистических» или других (преобразовательных) учений 2 Исследование особенного (содержания) демонстрирует известную продуктивность подхода, но не отменяет необходимость привести отдельные эпизоды и направления идеологии социального преобразования к некоему общему, то есть философскому «знаменателю»

Приходится констатировать в целом, что до настоящего времени в философской литературе отсутствуют научные работы, посвященные исследованию непосредственно идеи социального преобразования в ее адекватном понятийном определении и философском подтексте Подтверждением тому может служить «фигура умолчания», которая сопровождает историю вопроса Термин философия социального преобразования, насколько известно, до сих пор не употреблялся, что, разумеется, не лишает его права на существование, но, свидетельствует о насущных проблемах в данной области познания Именно отсутствие должного внимания к философской составляющей идеи социального преобразования препятствует объективному пониманию

1 См Новгородцев П И Об общественном идеале М, 1991, Манхейм К Идеология и утопия // К Манхейм Диагноз нашего времени М, С. 7-276

2 См Каутский К Предшественники новейшего социализма Т 1-2 М, 1924-1925

вопроса Проблема же заключается в том, чтобы от рассмотрения и споров о характере и параметрах того или иного конкретно-теоретического или конкретно-практического преобразовательного начинания перейти к выяснению природы, содержания и методологии социального преобразования как такового, безотносительно какой-либо формальной, персональной, исторической или конкретно-идеологической его ипостаси

Источниковедческая база исследования Обращение к идее социального преобразования в кон тексте античного и христианского мировоззрений предполагает привлечение широкого круга первоисточников Перечень последних включает в себя произведения Гомера, Гесиода и Солона, исторические опыты Геродота, Полибия, Саллюстия, Плутарха, Тацита, Иосифа Флавия, сочинения Платона, Ксенофонта, Аристотеля, Цицерона, Сенеки, Марка Аврелия, Диогена Лаэртского, а также ветхозаветные и новозаветные писания, включая апокрифические, труды Августина, Тертуллиана и ранних христианских писателей, литературную традицию, восходящую к подвижничеству Франциска Ассизского, проповеди Джироламо Савонаролы, произведения Эразма Роттердамского, Мартина Лютера и других античных и христианских мыслителей и реформаторов Необходимо подчеркнуть, что настоящая работа естественно исходит из тех результатов, которые достигнуты усилиями многих поколений историков, лингвистов и переводчиков, без которых никакое подобное исследование не могло бы состояться.

Предмет, цель и задачи исследования Предметом исследования является идея социального преобразования в условиях становления и первоначальной интерпретации (модификации) общественной мыслью античности и христианства В качестве указанных условий рассматриваются мировоззренческие, идейно-теоретические основоположения и представления, присущие соответствующим типам сознания Таким образом, цель исследования состо-

ит в определении и логической реконструкции философско-мировоззрен-ческих оснований, параметров и содержания идеи социального преобразования в процессе возникновения, формирования и последующей модификации в античном и христианском общественном сознании

Реализация поставленной цели может быть достигнута решением следующих теоретических задач:

- выяснение мифологических, рационалистических и идейно-практических предпосылок и логики возникновения идеи социального преобразования в условиях первоначального цивилизованного социума (полиса),

- определение основных структурных компонентов идеи социального преобразования и соотношения между ними на этапе становления,

- конкретизация содержательной взаимосвязи между процессами возникновения идеологии социального преобразования и становлением античного философского мышления;

- анализ формирования теоретически развернутых преобразовательных концепций Платона и Аристотеля, реконструкция их содержания и параметров в контексте философских систем данных мыслителей,

- рассмотрение социально-преобразовательных идей Цицерона и Сал-люстия в контексте древнеримской общественной мысли,

- исследование мировоззренческих и теоретических ограничений античной преобразовательной рефлексии,

- определение идейных и практических предпосылок и условий возникновения первохристианского движения, реконструкция и анализ перво-христианской парадигмы социального преобразования,

- выявление соотношения тенденций архаизма и новации в контексте функционирования христианского преобразовательного сознания,

- анализ изменений в христианской преобразовательной рефлексии в

связи идейно-мировоззренческими исканиями и обращениями Франциска Ассизского и Джироламо Савонаролы, рассмотрение и реконструкция ре-формационной программы Мартина Лютера

Методологическая основа исследования Основная методологическая проблема данного исследования заключается в том, что изучение отдельных моментов или эпизодов преобразовательной рефлексии невозможно помимо обобщающего их понимания, которое, в свою очередь, не может быть достигнуто иначе, как посредством рассмотрения указанной рефлексии в частности, то есть становится возможным лишь в результате проведенного исследования. В связи с этим сложность последнего обусловлена необходимостью приведения к общему философскому «знаменателю» разнородных по форме и содержанию, историческому, социальному и культурному происхождению, образу и стилю мышления версий идеи социального преобразования, каждая из которых нуждается в особом, адекватном подходе и способе интерпретации В качестве универсального методологического средства используется системный анализ, сочетающий в себе историко-генетический, структурный и функциональный методы в различной пропорции и комбинации В анализе разноречивых и противоречащих друг другу проявлений преобразовательного сознания были использованы также компаративистские приемы рассмотрения теоретического материала

В совокупности методологических средств необходимо специально отметить избранный в диссертации понятийный аппарат исследования, прежде всего категорию социального преобразования как такового и понятие парадигма идеи социального преобразования, позволяющие идентифицировать и систематизировать отдельные эпизоды, проявления и направления преобразовательной рефлексии в континууме философской и общественной мысли античности и христианства

Социальное преобразование вообще определяется в данном приближении как процесс осознанного или неосознанного (стихийного, спонтанного) изменения людьми содержания и форм общественного бытия Применительно к теме исследования под социальным преобразованием понимается совокупность или система осознанных различным образом мер и действий (акций), имеющих целью изменение общественной жизни в соответствии с определенным умозрительным представлением о ней Собственно изменение общественного бытия подразумевает трансформацию в том или ином виде общественных отношений (к примеру, отношений собственности), социальной структуры и общественных институтов, включая политические В свою очередь, понятие парадигма употребляется в исследовании в зависимости от контекста в двояком смысле во-первых, в буквальном значении примера или образца чего-либо; во-вторых, преимущественно как типической для того или иного общественно-философского сознания модели постановки проблемы и ее возможного решения в действительности3 Таким образом, идея социального преобразования в абстрактном понимании - это комплекс взаимосвязанных представлений о необходимости и возможности изменения общественной жизни определенными наличными средствами в определенном идеальном отношении или направлении

Тем самым устанавливаются также формальные параметры данного исследования Отбору в качестве объектов рассмотрения подлежат те проявления идеи социального преобразования, которые имеют парадигматическое значение, то есть наиболее систематически (по содержанию и изложению) и принципиально (типологически) представляют становление и модификацию преобразовательной рефлексии в данной (античной или христианской) традиции. Таковыми для классической античности являются прежде всего кон-

3 См Куп Т Структура научных революций М , 1975 С 11

цепции Платона и Аристотеля, которые выражают спектрально две, идеологически восходящие к опыту раннего реформаторства (Ликург и Солон), тенденции преобразовательного сознания и утверждают его концептуальный диапазон, придерживаясь тем не менее общей (полисной) идейно-мировоззренческой основы. При этом на периферии рассмотрения остается предшествующая пифагорейская рефлексия и современная Платону и Аристотелю софистическая философия, несомненно продуктивные элементы которой получают применение и развитие в древнеримской общественно-преобразовательной мысли Характерными на данном этапе полагаются проекты Марка Туллия Цицерона и Гая Саллюстия Криспа, формирование которых не связано непосредственно с созданием оригинальных философских систем, но вбирает в себя как типическую традицию, идущую от Платона и Аристотеля, так и софистические положения, а также отдельные формулы стоической философии, идеи Полибия и другие, рассмотрение которых в исследовании не предусмотрено

Аналогичный выбор в отношении христианства определен следующими ключевыми момен гами Во-первых, утверждением первохристианской парадигмы идеи социального преобразования, которая обнаруживает общее с античной мифологическое начало, не будучи, однако, непосредственно связана с античной традицией данной рефлексии Во-вторых, обращением Франциска Ассизского, которое «возвращает» движение к истокам, но осуществляет это в новом духовно-мировоззренческом контексте, открывая возможность взаимодействия с античной традицией. Представленный в связи с этим преобразовательный проект Джироламо Савонаролы характерен еще и тем, что отчасти предвосхищает грядущую реформацию. В-третьих, реформационной программой Мартина Лютера, которая в своем утверждении первохристи-анского начала фактически преодолевает его

В названия разделов исследования с достаточной степенью условности (особенно в понятии «идеальное государство») вынесены знаковые формулы позитивного общественного сознания, каждую из которых можно представить в качестве своеобразного идеального вектора эпохи (традиции)

Научная новизна исследования Диссертационная работа представляет собой первое непосредственное и систематическое исследование идеи социального преобразования в структурах философской мысли и общественного сознания античности и христианства Новизной работы является рассмотрение в едином методологическом плане разнообразных по форме и неоднородных по содержанию и происхождению версий идеи социального преобразования в античной и христианской традициях и приведение данных преобразовательных рефлексий к общетеоретическим основаниям Инновационный характер исследования заключается в попытке определить философский концепт идеи социального преобразования, безотносительно ее персональных, исторических или идеологических особенностей, установить его принципиальные параметры, структуру и динамику изменения Следует отметить и постановку вопроса о философии социального преобразования как необходимом условии научно-теоретического подхода к проявлениям преобразовательной рефлексии и проблеме социального преобразования

Основные положения, выносимые на защиту

1 Генезис идеи социального преобразования определяется рядом факторов и последовательно раскрывается прежде всего в инверсии мифопоэти-ческого сознания, отчасти в рациональной критике социальной действительности (Гесиод), а также в идейно-практическом опыте античного реформаторства, породившего в общественном сознании исходные парадигмы социального преобразования и традицию идейно-преобразовательного сознания вообще Исследование постулирует взаимосвязь становления идеи преобра-

зования и кризиса первоначального цивилизованного социума (полиса), природа которого акцентирует необходимость самодетерминации и самоизменения общества путем осознанного и целенаправленного воздействия людей на содержание и формы своего бьггия

2. Логика происхождения идеи социального преобразования определяется в содержательном плане процессом формирования ее основных структурных элементов, а именно, принципиальной критики существующего общественного порядка, сознания необходимости и возможности его изменения силами человека (сообщества людей), признания разумности человека и открытия на этой основе апелляции к человеческому разуму, определенного идеала общественной жизни, противостоящего действительности и обладающего значением социальной перспективы, и представления о средствах и способах практического осуществления трансформации

3 Содержание феномена античной мудрости (зорЬт) обусловлено возникновением реформаторского движения и характеризует отношение процессов возникновения идеи социального преобразования и становления античной фшгософии, которое непосредственно сопряжено с фактором преобразовательного сознания, обладающего в связи с этим своеобразным приоритетом в предметной мотивации начала философствования, о чем косвенно свидетельствуют и заимствования первичной философской терминологии из сферы социально-политической жизни

4 Анализ преобразовательных концепций Платона и Аристотеля позволяет конкретизировать их логику и определить характерные параметры античной преобразовательной рефлексии ретроспективность общественного идеала, установку на неизменность совершенного социального порядка, ор-ганистическое восприятие полисной жизни и предопределенность индивидуального назначения человека, а также соответствующие представления о

средствах трансформации бытия, выраженных персонифицированной фигурой власти и выборочным воспитанием молодого поколения Независимо от персональных подходов, становлением типичной стратегии преобразования объективно утверждается общественное начало человеческого бытия, а общественное сознание выступает в адекватной форме В контексте сообщения между концептом социального преобразования и логикой становления философского познания идея преобразования жизни выступала одним из директивных условий развития философии, прежде всего человека и общества, приобретая необходимые содержательность, конструктивность и теоретическую перспективу Она представляла собой фактор концептуализации действительности, предопределяя возникновение исторического подхода (идеи истории)

5 На примере преобразовательных проектов Марка Туллия Цицерона и Гая Саллюстия Криспа конкретизированы особенности древнеримских версий реформаторской идеологии, содержание которых отмечено воздействием идеи «естественного права (разума)» и формул разграничения государства и общества и самостоятельности «гражданской общины» и «народа», но по-прежнему определяется логикой возрождения «добрых нравов». В связи с этим указана ограниченность античного преобразовательного сознания, связанная с пониманием природы человека

6 Реконструкция становления христианской преобразовательной рефлексии методологически обеспечена разграничением ранне- и иереохристи-анской проповеди, которая интерпретируется исследованием как проявление новой парадигмы преобразовательного сознания. Образуемое таким образом «смысловое поле» позволяет идентифицировать и систематизировать разрозненные положения данной рефлексии, характеризуемой сочетанием архаической формы выражения и принципиально нового содержания Концептуа-

лизация первохристианской проповеди и ее духовно-мировоззренческих оснований демонстрирует имманентное начало новой парадигмы преобразовательного сознания, проявляющееся прежде всего в методологии преобразовательного движения Общий смысл концепции определяется представлением об акции индивидуального покаяния, как универсальном средстве переустройства общественного жизни, логика которого является тождественной деятельному самоизменению человека (внешнему и внутреннему) в его общественных отношениях с другими людьми Этой всеобщей мерой актуализируется образ «Царства Божьего», который приобретает в первохристианской рефлексии конкретные социально-экономические очертания

7 Концептуализация идейно-мировоззренческих параметров идеала обновления бытия в обращении Франциска Ассизского конкретизирует логику возобновления христианской преобразовательной рефлексии, предусмотренного идеей «Вечного Евангелия» или Завета Св Духа (Иоахим Флорский) и содержащего новые принципы «договора» между человеком и миром, который выражается, в частности, в переосмыслении античной традиции и предваряет наступление европейского Возрождения В контексте данной тенденции представлена концепция «Нового Иерусалима» (Джироламо Савонарола), не чуждая, в особенности, элементам античной идеологии и предвосхищающая отдельные положения Реформации.

8 Структура и логика реформационной стратегии Мартина Лютера являются мерой отношения его теологии к предшествующей идеологической (христианской) традиции Специфика преобразовательной рефлексии заключается прежде всего в лютеровской трактовке идеи предестинации (предопределения) и отрицании «свободы воли», которое парадоксальным образом освобождает сознание человека от предрассудков и ограничений для начала новой общественной жизни. Заявленное Лютером «возвращение» к истокам

традиции фактически преодолевает се, санкционируя отказ от ряда фундаментальных положений. Изменение христианской парадигмы идеи социального преобразования предлагает иное понимание статуса и значения института светской власти в процессе трансформации общества и организации «христианской жизни» Приоритет сугубо внутреннего отношения с Богом делегирует человеку духовную и практическую инициативу, в том числе в вопросах институционального переустройства бытия Эта интенция распространяется Лютером на все общественные институты, включая церковь, ю-сударство, образование и другие

Научно-практическая значимость Значение диссертационной работы определяется актуальностью темы и необходимостью философского обеспечения научного подхода к пониманию и осуществлению преобразовательных процессов Анализ и обобщение предшествующего опыта позволяет выявить архетипические черты и структуры соответствующего образа мысли и действия и может иметь конкретно-практическое значение в связи с определением содержания, логики и методологии социальных трансформаций Исследование отвечает насущной потребности социального самосознания в условиях происходящих и предполагаемых общественных изменений Результаты исследования могут быть использованы в учебных курсах и спецкурсах по социально-философским, историко-философским, философско-историче-ским, политологическим и культурологическим дисциплинам

Апробация работы. Результаты исследования опубликованы в трех научных монографиях и ряде статей, а также представлены на международных и всероссийских конференциях, в том числе: Первом Российском философском конгрессе «Человек - Философия - Гуманизм » (СПб , 1997), симпозиуме, посвященном 125-летию со дня рождения Альберта Щвейцера «Благоговение перед жизпыо - императив XXI столетия» (СПб , 2000), Междуна-

родной научно-практической конференции «Социальная коммуникация монолог, диалог, полилог» (СПб , 2004) и других Общий объем публикаций по теме исследования составляет свыше 63 печ листов

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры культурологии, социологии и политологии Санкт-Петербургской государственной лесотехнической академии 11 декабря 2006 г.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения и двух разделов, включающих в себя четыре и три главы, а также заключения и библиографии

Основное содержание работы

Первый раздел исследования состоит из четырех глав и посвящен рассмотрению идеи социального преобразования в контексте античной философской мысли и общественного сознания

В первой главе «Благозаконие» исследуются мировоззренческие предпосылки и идейно-практические условия возникновения античной преобразовательной рефлексии в связи с мифопоэтическими основаниями и кризисом первоначального цивилизованного социума (полиса) Первый параграф «Миф о "золотом веке" и идея социального преобразования» представляет анализ соотношения элементов мифологического сознания и процесса формирования идеологии социального преобразования на примере концепции Гесиода, в особенности, его рассказа о «пяти поколениях», содержащегося в поэме «Труды и дни» Исследование демонстрирует неправомерность рассмотрения данного экскурса как «историцистской доктрины» (К Поппер) в виду отсутствия какой-либо преемственности между гесиодовскими «поко-

лениями» и генетической взаимосвязи (между ними) вообще По существу, имеет место противопоставление всего двух времен или поколений гипотетически изначального, мифологического времени, представленного в двояком виде («золотого» века и поколения эпических героев), и времени современного (Гесиоду), подверженного социальной коррозии и деградации Однако принципиально важно другое в гесиодовской интеллектуальной конструкции кардинально изменяется субординация мифологических и рационалистических начал Миф в поэме Гесиода не главенствует и даже не дополняет рационалистический компонент, а находится в прямой зависимости от него, мифология Гесиода носит в данном случае вспомогательный характер и превращается в средство выражения и обоснования рационалистических (социально-политических) идей

Лейтмотивом выступления Гесиода является идея справедливой жизни и обличение несправедливости, которая иллюстрируется образами «серебряного» и «медного» веков и достигает кульминации в образе «железного» века Формируемый Гесиодом социальный идеал исключает насилие в отношениях между людьми, бездеятельность и предполагает соблюдение традиционных (данных «свыше») норм поведения, обязательный личный труд и соревновательность в труде Установлением данного идеала выражается отрицание стихийного осуществления общественной жизни и необходимое^ сознательного воздействия на нее со стороны человеческого (полисного) сообщества В мифе о Прометее и Пандоре утверждается ответственность людей за состояние совместного бытия, в связи с чем в гесиодовской мифологии боги становятся орудием правды и справедливости и лишь исполняют приговор, который люди сами себе выносят неправедным поведением

Социальная интенция Гесиода не предполагает специальной формулы осуществления и, следовательно, еще не является идеей социального преоб-

разования как таковой, но уже содержит ее обязательные структурные элементы, а именно принципиальную критику существующего общественного порядка, понимание необходимости и возможности его изменения силами человека (сообщества), определенный идеал общественной жизни и апелляцию к разуму людей Совокупность данных представлений образует предпосылку адекватного содержания общественного сознания

Во втором параграфе «Идейные аспекты античного реформаторства: феномен Ликурга и Солона» раскрывается роль ранней реформаторской практики, последующее «переживание» и осознание которой предопределили настрой античной общественно-философской мысли Явление социального реформаторства преобразило полисное сознание, побуждая и конституируя рационализацию последнего Понимание этого обстоятельства непосредственно сопряжено с проблемой «греческих мудрецов» и вопросом о природе древнегреческой софии (ворЫа), исследование которой дает основания полагать, что указанный феномен означал не столько некое рафинированное умствование, сколько уникальную, особенно для данного исторического периода, общественно-политическую практику, связанную с первооткрытием осознанного и систематического воздействия человека на условия своего коллективного (полисного) бытия. Знаменитые «греческие мудрецы» являлись исключительными фигурами не потому, что обладали высшим знанием о мире (природе, богах, человеке), а потому, что реально были (или рассматривались в качестве таковых) «отцами-основателями» или «отцами-реформаторами» древнегреческого полиса в его многочисленных конкрет-ио-исторических вариантах Эти действующие лица еще находятся под властью предшествующей традиции и не отдают себе отчет в историческом масштабе происходящего, но именно они, то есть их особенный образ мысли и действия и задает этот масштаб для последующих поколений, становясь

для последних «точкой отсчета» Вместе с тем в этой интеллектуальной преемственности выявляется органическая взаимосвязь становления философского (категориального) мышления и идеи социального преобразования

Наиболее идеологически значимыми фигурами данной традиции выступают Ликург и Солон, представляющие (условно) два характерных подхода к идее и практике реформаторства. Так, несомненно «собирательный» образ «законодателя Ликурга» (возможно, восходящий к какому-то реальному историческому персонажу) становится в позднейшей античной рефлексии примером радикальной трансформации общественного бытия Идеал Благозако-ния «по Ликургу» предполагает установление неизменного порядка и ограждение полиса от внешнего воздействия Напротив, в понимании Солона, возвращение к идеалу Благозакония сводится к разумному ограничению и нейтрализации негативных проявлений человеческого бытия Реформаторская модель Солона отличается умеренностью, установкой на добровольность, склонностью к социальному компромиссу и соразмерности целей и средств преобразования В целом на основе реформаторской традиции складываются соответствующие образы или прообразы социального преобразования, имеющие архетипическое значение для последующих исканий, в частности, в рефлексии Платона и Аристотеля.

Во второй главе «"Совершенный" полис» рассматривается содержание, особенности и философско-мировоззренческие основания преобразовательной концепции Платона. Основное внимание уделяется реконструкции платоновской методологии социального преобразования, выявлению философского концепта данного моделирования, которое указывает на то обстоятельство, что идея преобразования не существует вне определенного общефилософского контекста, и она же составляет побудительный мотив к его формированию, развитию и систематическому обновлению В целом логика

проектирования преобразовательного процесса определяется структурными положениями сознания и уровнем их категориализации (философской рефлексии) В первом параграфе «Определение социальной справедливости» исследуется взаимосвязь формирования платоновской концепции «совершенного» полиса и идеи социальной справедливости, выступающей критерием наличного общественного бытия и эталоном его гипотетического идеального состояния Постановка вопроса о справедливости в данном случае есть показатель разрушения архаического социального единства и косвенное признание утраты «первобытной невинности» общества, свидетельство прогрессирующего неблагополучия полисной жизни и констатация его перехода в состояние «несправедливости» Указанный контекст превращает понятие «справедливость» в категорию оценки качества человеческих отношений, которая привносит в общественное бытие сознание присущего ему внутреннего контраста и обозначает потенциальное пространство или перспективу преобразования жизни Постижение «справедливости» становится рефлексией о должном и не должном в социальной действительности Для Платона вопрос о том, что есть тот или иной предмет, означает фактически исследование того, что он есть в идеальной первооснове, то есть определение того, каким он должен был бы быть, если бы не был искажен в земной проекции. Истина предмета заключается в идее, которая суть идеальный образец данного предмета, а не его теоретический экстракт Истина полиса — это «совершенный» или «справедливый» полис

По версии Платона, смысл феномена справедливости выражается в природе полисных сообществ и состоит в разделении труда, согласно которому каждый отдельный человек специализируется только в одном виде общественно-продуктивной деятельности, занимаясь им в расчете не только на самого себя, но и на других членов сообщества, одновременно полагаясь на

них в остальном Положение о том, что люди могут существовать лишь дополняя друг друга и что полис есть результат и форма такого взаимодополнения, основанного на разделении общественного труда сообразно «природным задаткам» человека, становится для Платона «сигналом свыше», отзвуком истины или указанием идеального бытия Тем самым формулируется социальная идея в адекватном значении и утверждается понятие человека как исключительно общественного существа Это признание влечет за собой соответствующее видение кризиса полисной жизни и способа его преодоления по принципу персонального общественного предназначения человека, то есть так, чтобы «каждый имел свое и исполнял тоже свое»

Во втором параграфе «Идеальное устройство общественного бытия» рассматриваются основные характеристики «совершенного» полиса в связи с мировоззрепческо-философскими основаниями проекта Среди последних главенствует установка на неизменность социума как идеал коллективного человеческого бытия. При этом незыблемая тождественность предмета самому себе рассматривается Платоном как показатель совершенства, -напротив, всякое изменение и превращение, кроме направленного на «возвращение» к первородному состоянию, является отличительным признаком ущербности и неистинности Констатация изменчивости вещей (бытия), особенно если она инспирирована извне, равносильна их негативному определению Столь же существенной следует полагать глубоко укорененную в сознании аналогию между человеческим существом и полисом, уподобление последнего человеку и наоборот. В этом фундаментальном, «взаимообратимом» соотношении человек предстает как своеобразный микрополис, а полис в свою очередь выступает как некий макрочеловек Указанная аналогия пронизывает ткань платоновской социальной философии, конституируя прямо или косвенно характерные черты предлагаемой социальной модели Нсобхо-

димая универсальность построения достигается установлением подобия между устройством (структурой) полиса и организацией души человека, которая мыслится Платоном как заданная Причем платоновская формула справедливости предполагала, чтобы каждое начало души, каждый человек и сословие выполняли исключительно свою функцию, чего невозможно добиться разделением совокупной жизнедеятельности человека («души») и полиса менее чем на три части В методологическом отношении трехчастное деление создает минимально необходимое и в то же время достаточное количество возможных теоретических комбинаций, потребных для проектирования, аналитического рассмотрения и классификации известных видов полисной организации и соответствующего ей человека В целом платоновская модель «совершенного» полиса своими конструктивными чертами обязана особому сочетанию основополагающих принципов и подходов, благодаря которым она категорически не может быть иной.

Третий параграф «Правление "философов"» посвящен рассмотрению платоновской методологии и предполагаемых средств трансформации общественного бытия. Так, постановка вопроса о практическом осуществлении идеи «совершенного» полиса определяла логическую целостность платоновской концепции, но предполагала решение более фундаментальной методологической и философско-мировоззренческой проблемы, смысл которой состоял в том, чтобы «совместить» проект с реальной общественной жизнью, «вписать» его в канву предшествующих и текущих событий Это означало не только требование сконструировать идеальную модель, определить «точки соприкосновения» ее с действительностью и создать концепцию перехода одного в другое, но и необходимость концептуализировать саму социально-политическую действительность, то есть придать ей умозрительно организованную, процессуальную форму, наделить системой координат, привнести

в нее определенный вектор движения Коллизия заключалась в том, что в контексте представления о «божественном начале» полисной жизни изменение, сопряженное с реализацией «совершенного» полиса, могло рассматриваться только как антитеза, как некий положительный ответ на ранее состоявшееся (или происходящее) негативное его превращение Предварительный процесс трактуется как несомненное отступление от первоначально заданного «свыше» плана бытия, а платоновский проект — как возвращение к утраченной истинной жизни и завершение всей метаморфозы

Требование «расшифровать» содержание метаморфозы полисной жизни равносильно привнесению в нее идеи истории (в последующем философском понимании) или, по крайней мере, прообраза таковой В масштабе эпохи имело значение не то, в каком виде представлена эта идея (она отсутствует еще в каком бы то ни было рационалистическом виде), а сама попытка определить общий смысл, конкретно-практические формы и алгоритм предшествующего изменения общественной жизни, то есть рационализировать ее ретроспективное измерение таким образом, чтобы она выступила, наконец, в своей относительной самобытности и самостоятельности Парадоксально, но последнее положение есть обязательное условие объяснения негативной направленности социальной метаморфозы, которая в противном случае также должна быть объяснена «замыслом и волей создателя», что неизбежно привносит в доктрину глубокое противоречие

Поскольку социально-политический порядок мыслится как непосредственное продолжение морально-этических параметров, достоинств или недостатков человека («заданной» ему души), постольку всякое изменение бытия (отрицательное или положительное) есть проявление персональных качеств полисного индивидуума, в первую очередь - правящего Поэтому главным средством социальной трансформации представляется определенная форма

правления Дополнением служит выборочное или селекционное воспитание

В третьей главе «"Средний" строй или "общение подобных"» представлены основные положения и особенности преобразовательной рефлексии Аристотеля, которая отличается от платоновской большей степенью рационализации и прагматизма, но не выходит за границы полисного мировоззрения Полис характеризуется категорией «самодовлеющего состояния (существования)» и признается важнейшей и наиболее благодатной формой человеческого «общения», он представляется существующим «по природе» и «первичным по природе», относительно иных форм обще жития и самого человека В этом понимании, природа объекта тождественна «конечной цели» его существования Первичным и основополагающим оказывается не бытие вещей в непосредственной данности, а их целевое предназначение, то есть бытие «по природе» означает соответствие предмета идеальному предназначению, которое имеег место до появления предмета Первичность понимается при этом не как историческое первенство происхождения, а как приоритетность того положения, которое занимает данный предмет в иерархии идеальных предначертаний Аристотелевская «природа вещей» представляет собой категорию «разумного», «целеполагающего начала», которое не отличается в принципе от «божественного», будучи лишь иным его определением. Особенность аристотелевского построения заключается в том, что в качестве «санкционированного» социального образца выступает абстракт все того же полисного бытия, взятого в его исключительном значении и во вневременном измерении как абсолютная форма достижения «высшего блага» человеческой жизни Полисное бытие выступает мерилом и точкой отсчета для всех иных форм бытия и всех «вещей», включая человека

Тем самым определяется антропология Аристотеля В контексте аристотелевской концепции формула «человек есть существо политическое (по-

лисное)» означает не то, что человек возникает и может существовать только в сообществе себе подобных (хотя можно подразумевать и это), а именно то, что лишь «полисный человек» является человеком «по природе», то есть человеком в собственном смысле слова Только полноценная и полноправная причастность человека к полисному бытию делают его таковым фактически и доктринально Если приверженность полисному образу жизни конституирует абстрактного индивида в человека, то внеполисное (общественное) бытие низводит его до положения существа низшего ранга Логика теоретической конструкции лишь фиксирует в превращенном виде практические условия ее происхождения, не ставя их под сомнение. Так, с одной стороны, характер общественного бытия объясняется «природой» составляющих его индивидов, но, с другой стороны, именно фактическая принадлежность людей к той или иной форме «общения» является определяющим фактором их «природного» различия Последнее служит основанием для утверждения социального разделения, которое, однако, воспринимается как природное

Поскольку каждый из известных видов полиса и полисного человека по определению заключает в себе «природное» начало таковых и, следовательно, не является безнадежным или в корне «неправильным», Аристотель вынужден отказаться от абсолютного противопоставления «наилучшего» и реально существующего полиса и прибегнуть к категориальным разграничениям между полисом вообще и полисным устройством (организацией), между наилучшим устройством и относительно наилучшим в данных конкретных условиях Фактически все разновидности полисного строя представляют собой «видовые различия» или отклонения в большей или меньшей степени от правильного или «подлинно наилучшего» Обозначение такового совпадает с определением «полисного устройства» вообще, то есть называется «полити-ей» Будучи категорией государственного (полисного) устройства как тако-

вого, «политш» имеет нечто «общее» с каждым из его существующих видов и образуется путем конструктивного «соединения» или «смешения» последних Основной принцип подобного смешения заключается в осуществлении «средней меры» Логическая модель «усреднения» распространяется Аристотелем «по всем азимутам» социально-политического бытия и становится умозрительным эталоном «природного» (наилучшего) состояния вещей

В четвертой главе «Нравственное правление» реконструируются некоторые древнеримские проекты переустройства общественной жизни, рассматривается их методология и теоретические особенности Первый параграф «Общее дело» представляет концепцию Марка Туллия Цицерона, которая характеризуется прежде всего различением феноменов государства и общества, представленного категориями гражданской общины и народа В связи с этим государство (республика) объявляется «делом народа» или «общим делом» гражданской общины и только как таковое сохраняет свое истинное качество (государства) Проблема, таким образом, не сводится к выбору «наилучшего» государства, а состоит в том, чтобы «вернуть» ему изначальное, утраченное содержание Вместе с тем декларируемая Цицероном «народность» государства не предполагает нивелирование граждан (сословий) и дисперсию власти в пространстве социума и пе подразумевает достижение однородности государственной власти во всех проявлениях. Решение заключается в том, чтобы у каждой традиционной социальной группы римской «гражданской общины» была своя «государственная» власть. Последнее может быть осуществлено в результате конструктивного сочетания различных видов власти («царской, власти оптиматов и народной»), то есть посредством «смешанного» правления

Другая, существенная сторона решения проблемы связана с качественной характеристикой «народа», поскольку «утрата государства» могла быть

объяснена только тем, что римский «народ», по мнению Цицерона, перестал быть народом по определению Следовательно, новое обретение «государства» предопределено восстановлением «народа» в указанном качестве Отчасти достижению данной цели должны способствовать социально-политические меры по преодоления раскола и достижения согласия между сословиями, но в основном - исправление морально-нравственного и интеллектуального состояния людей Общество и государство, по-прежнему, мыслятся как нравственные учреждения, и преобразование общественной жизни совпадает с акцией «улучшения нравов». Момент истины заключается в осознанной приверженности человека принципам «естественного права (разума)» Наконец, решающее значение для соответствующего переворота имеет человек или люди, находящиеся во главе государства

Во втором параграфе «Восстановление "добрых нравов"» анализируется преобразовательная программа Гая Саллюстия Криспа, проникнутая идеей возрождения гражданской добродетели и обращенная к Юлию Цезарю как фактическому главе римского государства. Намеченный Саллюстием комплекс мер можно условно разделить на тактическую и стратегическую составляющие Первая из них касалась непосредственно социального и государственного «строительства» и представляла собой необходимую «почву» для решения главной (нравственной) проблемы Эта часть подразумевала прежде всего восстановление гражданской самостоятельности народа, посредством обеспечения занятости населения и, как следствие, обретения материально-практической самодостаточности граждан при одновременном искоренении праздности, а также установление в римском государстве гражданского согласия. Последнее предполагало реорганизацию институтов власти (сената, магистратов) и системы судопроизводства главным образом за счет расширения числа участников соответствующей деятельности и ут-

верждения их независимости. При этом социально-политические меры составляют условие возрождения «добрых нравов», но являются бесплодными, если не сопровождаются решением нравственной проблемы

Второй раздел исследования включает в себя три главы, которые представляют идею социального преобразования в ключевых моментах христианской традиции общественного сознания и мировосприятия

Первая глава «Новый союз» посвящена реконструкции и анализу пер-вохристианской парадигмы идеи социального преобразования, восходящей к учению исторического Иисуса из Назарета и его непосредственных идейных последователей Исследование предполагает, что евангелическая (прежде всего синоптическая) традиция вбирает в себя не одну, а как минимум (абстрактно) две разнородных проповеди раннехристианскую проповедь об Иисусе Христе и имманентно содержащееся в ней обращение исторического Иисуса из Назарета, которое интерпретируется как программа преобразования жизни. Первый параграф «В преддверии Нового Завета» посвящен обозрению социально-практических и морально-этических условий и предпосылок возникновения первохристианской парадигмы социального преобразования, феномен которой рассматривается как уникальный ответ на «вызов» времени и определяется крушением полисной формы организации общественной жизни и духовно-нравственным кризисом, сопровождающим утрату социума как совместного, солидарного и взаимодополняющего человеческого бытия По существу проблемы, античное сознание находилось в состоянии перманентного духовного и практического поиска новой социальности взамен утраченной или неумолимо исчезающей на его глазах Это побуждение сопровождалось попытками создания на религиозной и профессиональной основе различных союзов и сообществ, призванных заместить утрату или компенсировать дефицит общения.

Источником новых социальных веяний выступает периферия античного мира, где данный кризис принимает наиболее болезненные формы и переживается особенно остро Эта социально-преобразовательная интенция естественно претворяется в архаических идейных формах, но в перспективе оказывается чревата новым содержанием. В связи с этим рассматривается идеология и практика кумрапской общины, отдельные мотивы которых предвосхищают положения первохристианского движения. При всей уникальности кумранский эксперимент не покидает, однако, пределы античного мировоззрения и опыта в целом, о чем свидетельствует эзотерический характер учения и жизнедеятельности общины, которые не идут дальше отрицания окружающего «зла» и лишены поэтому творческой энергии, необходимой для обновления бытия.

Во втором параграфе «Новый Договор» исследуется значение и роль идеи «Союза» или «Договора» с Богом как типичного и основополагающего фактора общественного сознания гражданско-храмовой общины, интерпретирующей и конституирующей подобным образом характер взаимодействия членов сообщества между собой и с остальным миром. Соответственно этому, социальные катаклизмы и разрушение традиционной общности переживаются как разрыв или нарушение (со стороны и по вине людей) положений изначального «договора» и провоцируют идеологию обновления «союза (договора) Данный мотив отчетливо прослеживается в пророческой литературе (Иеремия) и становится преобладающим в кумранской традиции

Первохристианская версия подхода характеризуется тем, что тенденция обновления охватывает не только формальные, но и содержательные составляющие указанного отношения Она распространялась на образ Бога и, как следствие, заключала в себе принципиально иное понимание человека, его предназначения, перспектив бытия и образа жизни Основанием последнего

явилось интуитивное представление Бога как имманентного человеку содержания души, как возможного внутреннего мира человека «Превращение» Бога из сугубо внешнего фактора в латентно присущую человеку внутреннюю силу придавало ему «второе дыхание», сообщало многоплановость содержания и новый вектор движения Точка опоры и источник жизни «перемещались» в самого человека, открывая предпосылки саморазвития

В содержательном плане первохристианская интенция «Нового Договора» распространялась на всю сферу взаимодействия человека с Богом, самим собой и внешним миром, включая прежде всего область отношений человека к человеку, то есть общественных отношений между людьми, в связи с чем идею «Нового Союза» можно рассматривать также как заявление новой социальности или новой общности людей, в которой преодолевается их отчуждение друг от друга

В третьем параграфе «Покаяние» реконструируются принципы пер-вохристианской методологии трансформации общественного бытия, универсальным средством которой выступает идейно-практическая акция обращения к Богу или покаяния человека Не будучи первоисточником данного призыва, певохристианство придает ему особый смысл, который заключается в исправлении реальной человеческой (общественной) жизни через индивидуальное самоизменение (исправление) При этом действительное «обращение к Богу» или «служение Богу» переносится во внутренний мир человека и одновременно в его непосредственное, практическое бытие, приобретая значение осознанной социальной практики, то есть специальным местом «обращения» или «служения» становится все пространство социума, а временем -вся человеческая жизнь в ее конкретных проявлениях Общественная жизнь выступает как практическая форма «обращения к Богу», а само «обращение» представляется как первоначало новой социальности

Заветная модель социального поведения определяется формулой «любви к ближнему», которая в первохристианстве приобретает конкретно-практические параметры справедливости, милосердия и взаимопомощи, должные составить ткань повседневного бытия. Отправной точкой новых отношений между людьми утверждается здесь не поступок(и) другого человека относительно «тебя самого», то есть нечто внешнее конкретному человеку, но его собственное морально-этическое, социальное определение Справедливость, , милосердие и т д не привносятся в человеческую жизнь со стороны, а являются продуктом самодеятельности и самоопределения человека, для которого другой человек становится такой же ценностью, как и он сам Следование новому принципу жизни предполагало в первую очередь отказ от ряда одиозных социальных практик существующей системы судопроизводства, долговой зависимости и т д В целом добровольная приверженность людей (каждого человека) данному образу мысли и действия мыслится в первохристианстве равносильной осуществлению переустройства общества

В четвертом параграфе «Апокалипсис» анализируется значение и содержание новозаветной идеи «апокалипсиса» в ее соотношении с методологией «покаяния», идеальная конструкция которого не предполагала никаких дополнительных средств, переходных фаз и периодов. Процесс «покаяния» в чистом виде (трансформации, которой ничто не препятствует) не имеет временного измерения или находится «вне времени», то есть представляет собой простое тиражирование однотипного акта, в котором первый шаг ничем не отличается от последнего и лишен исторических координат.

Проявление идеи «апокалипсиса» могло быть обусловлено проблемой несостоявшегося (единовременно) тотального «обращения», неопределенностью его перспектив и колебаниями внутри первохристианства, связанными, возможно, с трагической гибелью Иисуса Таким образом, идея «апокалип-

сиса» призвана восстановить распавшуюся в сознании первохристиан «связь времен» и, являясь конструктивно вторичной по отношению к идее «покаяния», отчасти дополняет последнюю и «наслаивается» на нее, опосредуя индивидуальное и всеобщее «покаяние», отчасти же расходится с ней или вообще ее исключает за ненадобностью Основное противоречие между ними заключается в том, что идея «покаяния» (абстрактно) есть идея социальной трансформации, осуществляемой через самоизменение отдельного человека, которое предполагает наличие у него свободы воли Напротив, идея «апокалипсиса» возвращает к исходному положению, ставя человека в зависимость от трансцендентных сил, но и не отменяя совсем его самодеятельности и ответственности. При очевидной архаизации преобразовательной рефлексии идеология «апокалипсиса» привносит в аморфный (до того) процесс всеобщего покаяния определенную структуру и некий алгоритм поступательного движения, что имело в перспективе архетипическое значение для европейского сознания Преобразовательный процесс поднимается на уровень всемирно-исторического движения

Пятый параграф «Царство Небес» посвящен рассмотрению основных положений первохристианского социального идеала, который выражается в идее земного «Царства Божьего» и характеризуется категорическим неприятием существующего социально-политического строя, представляя собой в методологическом отношении его умозрительный антипод Новый общественный идеал исходит из того, что искомое «Царство Божие» - это не что иное, как сами люди, их убеждения и возможное поведение относительно друг друга, но сводится в основном к отказу от прежнего образа жизни в его вещных, социально-политических и экономических атрибутах. Этой логикой продиктовано обличение богатства и стяжательства, социального разделения и имущественного неравенства, практики государственной (политиче-

ской) власти Первохристианская программа провозглашала в связи с этим ликвидацию системы долговой зависимости, обобществление или даже упразднение имущества и ограничение потребления до минимального, а также устранение социальных разграничений и отношений господства и подчинения Радикализм первохристианстианской рефлексии превосходит сознание полисного порядка, но конструктивное содержание идеала «Царства Божьего» не простирается далее отсутствия актуального «зла»

Во второй главе «Третий завет» рассматриваются изменения христианского преобразовательного сознания, содержащиеся в призывах Франциска Ассизского и Джироламо Савонаролы и актуализирующие данную традицию в новых культурно-исторических условиях В первом параграфе «Новый порядок» представлены идейно-мировоззренческие аспекты подвижничества Франциска Ассизского, составляющие идеал обновления бытия, в основе которого заключалось кардинальное изменение отношения к миру Последний, будучи «творением Божьим», как таковой не может быть враждебен человеку, его пресловутая «враждебность» является в сущности оборотной стороной ограждения или отчуждения от него, осуществляемого с позиции человека и в нем самом Поистине, мир нуждается в человеческом сочувствии и соучастии, которое одно только и приближает человека к Богу, делая его достойным «божественного назначения». И если сознание «неприятия мира» исключало самое возможность его исправления, то лояльность к нему открывала пути обновления жизни

В духовной проекции бытия Франциск интенсифицирует момент непосредственного отношения с Богом, которое принимает характер внутреннего сообщения (диалога). Вступление в «диалог» означает выход человека из состояния субъективной изоляции, в которой он находился и которая равнозначна небытию В заявленном «сообщении с Богом» человек полагает Бога

в самом себе и обретает самого себя как имманентно сообщающегося с Богом, то есть утверждается в сознании внутренней содержательности Признание собственной содержательности предполагает (хотя бы в порядке долженствования) аналогичное качество во всем остальном мире На смену уничижающей личность внутренней и, как следствие, внешней изоляции, которая тождественна параличу, приходит всеобъемлющая духовность, для которой не остается ничего постороннего или заведомо безнадежного Эта вновь открывшаяся мирская сторона «сообщения с Богом» инициирует появление новых форм жизнедеятельности и заключение нового «договора» между человеком и окружающим миром, основанного на признании единой природы происхождения и общей содержательности бытия

Тенденция смирения или примирения распространяется Франциском на все сущее, включая, например, «записи язычников» и собственную телесную организацию, «братание» с которой освобождает человека от плотской ограниченности самосознания Особым расположением пользуется нерукотворный мир, характеризуемый критерием естественности или натуральности его бытия Это предпочтение объясняет отношение Франциска к феномену частной собственности и к таким общественным ее выражениям как бедность и богатство Однако апология «добровольной бедности» не исчерпывает содержание программы Фундаментальным условием «новой жизни» является труд как наиболее действенный способ самоотдачи В интенции Франциска труд обнаруживает гуманистическое начало и исполняется смыслом созидания жизни, возвышающего человека до положения Творца

Во втором параграфе «Новый Иерусалим» рассматривается преобразовательная рефлексия Джироламо Савонаролы, отличающаяся резким неприятием действительности и осознанием того, что единственный способ освободиться от «порочного» мира - освободить мир от порока, что означа-

ло необходимость инициировать новую христианскую жизнь Подобная постановка вопроса неизбежно сопровождалась переосмыслением роли и значения действующей христианской церкви. Сознание наивысшего предназначения церкви в процессе преображения действительности и, одновременно, ее негативной роли в контексте существующих порядков изменяло понимание стратегии обновления мира На первый план выдвигалась задача обновления церкви, которая в данном состоянии превратилась в препятствие на пути преобразования жизни Двойственное отношение флорентийского проповедника к феномену христианской церкви нашло выражение в концепции «двух храмов», противопоставление которых инициировало идею основания «Нового Иерусалима», включающего переустройство «мира» и новый порядок обще жития Первым приближением к заветному состоянию бытия является установление «святого правления», которое в конкретно-практической ипостаси мыслится как «народное», сочетающее принцип выборности должностных лиц с непосредственной демократией Савонарола настаивает при этом на исключительно мирном характере перемен, полагая, что новая обще-ственная жизнь не должна начинаться с актов мести и кровопролития

В третьей главе «Христианская жизнь» исследуются методология и основное содержание реформационной программы Мартина Лютера, которая заключает и существенно модифицирует первохристианскую преобразовательную парадигму. Первый параграф «Слово Божье» представляет теологические принципы Лютера в связи типическими (христианскими) установками самосознания человека Новый подход абсолютизирует разграничение «внешнего» и «внутреннего» человека, который полностью выводится из под действия «внешних» сил и предоставляется собственной природе, качественная характеристика которой категорически не зависит от человеческого желания или воли, то есть никакие формальные действия не могут помочь

или навредить человеку в его отношении с Богом, «обетование» которого зависит исключительно от Бога и предваряет «праведные дела». Поэтому продолжение христианской практики в ее традиционном виде лишено для Лютера положительного смысла и даже является вредным, поскольку отвлекает человека и от Бога, и от собственно человеческих (общественных) дел Методология данного «разграничения» предполагает пе только определенное постижение единства формы и содержания, но и осознание их возможного несовпадения между собой, что влечет пересмотр существующей номенклатуры «добрых» и «злых» дел

Отношение между Богом и человеком относится Лютером к исключительному «ведению Бога» и рассматривается как сугубо внутреннее, основанное на прямом, актуальном и непрерывном попечении о человеке со стороны Бога Этим предопределяется лютеровское решение вопроса о свободе воли (человека), радикализм которого состоял в утверждении того, что данная воля есть неизменно и однозначно воля Божья в человеке, то есть не является собственно человеческой ни в коем смысле ни как естественно человеческая, ни как данная ему «свыше» И поскольку другой воли у человека нет, а эта воля действует изнутри, то у человека и Бога оказывается единая воля, как бы она ни называлась По Лютеру, свобода приходит к человеку не в оппозиционировании чему-либо, тем более - Богу, а через духовное единение с Ним вплоть до полного самоотвержения, которое парадоксальным образом освобождает человека в его помыслах и действиях применительно к формальным установлениям бытия Тем самым предлагается иная система координат самоопределения человека, который имманентно обретает «высшую санкцию» распоряжаться самим собой по собственному усмотрению, что в данных конкретно-исторических (идеологических) условиях было равносильно перевороту практического сознания.

Во втором параграфе «Христианское дело» анализируется шотеров-ская методология реформации бытия в связи с идеалом «христианской жизни». Признание абсолютной невозможности воздействия на «волю Божью» со стороны людей оборачивается секуляризацией жизнедеятельности человека, но не является основанием для отстранения от дел вообще. Разграничение веры и дела открывает человеку не только путь к Богу, но и приводит его к самому себе и к другому человеку Новая постановка бытия исходит не из уподобления Бога «внешнему» человеку (как в предшествующей системе координат), а из потенциального уподобления человека образу Бога (Христу), которое конституирует модельное общественное отношение. Сознание полезности другим людям - единственный разумный (и доступный для человека) мотив самооправдания, выражающийся преимущественно в трудовой деятельности Лютер освобождает осознание труда от всех значений, посторонних практическому отношению между людьми Труд есть не мера наказания за мифические грехи и не способ оправдания перед Богом, а преимущественная социальная функция человека и основное «правило христианской жизни» Оправдание верой вообще отменяет все внешние предписания и запреты, касающиеся общественно необходимых видов деятельности, среди которых не остается «нехристианских» Лютер объявляет уместным и допустимым все, что способствует общественному благоденствию людей, а любые формальные (социальные и иные) разграничения между христианами признаются недействительными

Сознание невозможности единовременного и тотального приобщения к «христианской жизни» и необходимости ее непосредственного сосуществования с «нехристианской» выражается в идее «двойного правления», характеризующейся переосмыслением значения и роли институтов светской власти Действие последней ограничивается исключительно областью мирских

отношений, но вместе с тем подлежат оправданию традиционные средства принуждения «меч» и «право» Их применение в общественно полезных целях («для наказания злых и защиты благочестивых») объявляется не только допустимым, но и обязательным условием христианского образа жизни в ее пограничном (с нехристианским) варианте. Попутно снимается «табу» с ряда занятии которые устойчиво квалифицировались в общественном представлении как «нечестивые» При этом светская власть не является, для Лютера, достоянием избранных, а рассматривается как форма служения Богу и людям наряду с другими общественными занятиями Тем самым любые установления светской власти (как и сами властители) не относятся более к разряду непререкаемых и неприкасаемых Если светская власть не отвечает назначению общественной слуэ/сбы, она не имеет права на существование

В третьем параграфе «Всеобщее образование» рассматривается инициированная Лютером реорганизация школьного образования как одного из основных факторов социального переустройства и достижения устойчивого существования Развертывание образовательного дела представляется фундаментальным началом социализации новых поколение и единственной разумной альтернативой тенденциям «мятежа» и раздора. Утверждением приоритетности воспитания и образования детей перед всеми прочими делами и обязанностями Лютер квалифицирует пренебрежение в данном отношении как тягчайший грех перед Богом и природой Христианское сообщество (если оно является таковым) не должно оставлять этот вопрос «на произвол судьбы», ставя в зависимость от прихоти чиновных лиц, политической и экономической «целесообразности», «прибыльности» и тому подобных «соображений» Не полагаясь на «добрую волю» светской власти, которая сама нуждается в образовании и воспитании, Лютер обращается к инициативе и ответственности местных христианских общин

Представление идеи всеобщего образования сопряжено с переосмыслением роли учителя, который из второстепенной, вспомогательной фигуры превращается в одно из главных действующих лиц установления и поддержания социального порядка. Подтверждая ключевое значение учительства в деле обустройства общественного бытия, Лютер апеллирует и к принципам христианской этики, и к опыту прошлого В целом лютеровская программа предполагала изменение формы и содержания образовательного процесса с учетом реальных потребностей общественного бытия, а также детской природы и психологии. По мнению Лютера, школа не должна иметь профессиональной направленности, чтобы избежать меркантильных настроений и сосредоточиться на формировании в человеке основ разумной и нравственной жизни, которая предшествует специализации и делает ее благотворной

В Заключении диссертации подводятся краткие итоги исследования и формулируются некоторые основные теоретические выводы, имеющие перспективное научное значение

По теме диссертации опубликованы следующие работы.

Монографии

1 Идея социального преобразования критическая интерпретация марксистской парадигмы. СПб Изд-во СПбГУ, 1993 - 14,8 п л ,

2. «А Я говорю вам »• Новый Завет как идеология социального преобразования. СПб Изд-во СПбЛТА, 1999 - 8,5 п.л ,

3 Парадигмы философии социального преобразования (античность и христианство) СПб • Изд-во «Мфъ», 2006 - 30,0 п л ;

статьи в изданиях, рекомендованных ВАК

4 Идея античного реформаторства- феномен Ликурга и Солона // Известия Санкт-Петербургской лесотехнической академии. Вып. 8 (166). СПб, 2000. - 0,75 п л,

5. Идея всеобщего образования в реформационной стратегии Мартина Лютера // Известия Санкт-Петербургской лесотехнической академии Вып 170 СПб , 2003 - 0,6 п л ,

6. «Общественный договор» как условие социальной коммуникации // Известия Санкт-Петербургской лесотехнической академии. «Социальная коммуникация монолог, диалог, полилог». СПб , 2005. - 0,3 п л ,

7 Гражданский идеал в политической философии Марка Туллия Цицерона // Известия Санкт-Петербургской лесотехнической академии Вып 177. СПб, 2006 - 0,6 п л ,

статьи, опубликованные в других изданиях

8 Социально-экономические преобразования и массовое сознание // Межвузовский сборник статей Калининградского государственного университета Калининград, 1993 (Совм с Ю П Петуховым) - 0, 7 п л ,

9 Социальный эксперимент в России и его интерпретация в общественном сознании // Известия Санкт-Петербургской лесотехнической академии Вып 3 (161) СПб , 1995. - 0,75 п л ,

10 Историческое образование и социально-культурная идентификация личности // Межвузовский сборник статей Санкт-Петербургского государственного университета СПб, 1996 (Совм с Ю П. Петуховым) — 0,3 п л,

11 Гуманистические аспекты новозаветной идеи социального преобразования // Первый Российский философский конгресс «Человек - Философия - Гуманизм» Т IV. Социальная философия и философия политики СПб, 1997 -0,3 пл.,

12 У истоков демократической традиции (идея гражданского общества в античной общественной мысли) // Гражданское общество - в поисках пути СПб., 1997 -0,8 пл.,

13 Миф о «золотом веке» и идеал справедливой жизни в поэме Гесиода «Труды и дни» // Известия Санкт-Петербургской лесотехнической академии Вып 7(165) СПб, 1999 -0,75 пл.,

14 Первохристианская проповедь социального преобразования в интерпретации А Швейцера // Благоговение перед жизнью - императив XXI столетия. СПб , 2000. - 0,5 п л ,

15 Социально-политические аспекты «Молитвы Иисуса из Назарета» // Христианский мир. религия, культура, этнос. СПб , 2000 - 0,4 п л ,

16 Франциск Ассизский новое постижение бытия // «Клио» № 2 (29) СПб, 2005 - 1,0пл;

17 «Молитва Иисуса из Назарета», ожидание милости или программа преобразования жизни? // «Клио» № 4 СПб , 2006 - 1,0 п л

ФЕДОРОВ ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ АВТОРЕФЕРАТ

Подписано в печать с оригинал-макета 29 03 07 Формат 60x84/16 Бумага офсетная Печать трафаретная Уч -изд л 2,0 Печ л 2,75 Тираж 100 экз Заказ №75 С 5а

Санкт-Петербургская государственная лесотехническая академия Издательско-полтрафический огдел СПбГЛТА 194021, Санкт-Петербург, Институтский пер, 3

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Федоров, Игорь Алексеевич

Введение

Раздел первый Идеальное государство.

Глава 1. «Благозаконие»

§1. Миф о «золотом веке» и идея социального преобразования.

§2. Идейные аспекты античного реформаторства: феномен Ликурга и Солона

Глава 2. «Совершенный» полис

§1. Определение социальной справедливости

§2. Идеальное устройство общественного бытия.

§3. Правление «философов».

Глава 3. «Средний» строй или «общение подобных»

Глава 4. «Нравственное правление»

§ 1. «Общее дело»

§2. Восстановление «добрых нравов»

Раздел второй Град Божий.

Глава 1. «Новый союз»

§1. В преддверии Нового Завета.

§2. «Новый Договор»

§3. «Покаяние»

§4. «Апокалипсис»

§5. «Царство Небес»

Глава 2. «Третий завет»

§1. «Новый порядок».

§2. «Новый Иерусалим».

Глава 3. «Христианская жизнь»

§1. «Слово Божье».

§2. «Христианское дело».

§3. Всеобщее образование.

Введение диссертации2007 год, автореферат по философии, Федоров, Игорь Алексеевич

Актуальность темы исследования. На протяжении двух с половиной тысячелетий европейской истории феномен социального преобразования является неотъемлемым компонентом общественного бытия, привлекая к себе особое внимание и вызывая противоречивость суждений и неоднозначность оценок. Со времен античности проблема социального преобразования неизменно присутствует в общественном сознании, составляя его открытый нерв и постоянное напряжение. При этом каждая историческая эпоха предлагала свои многочисленные варианты понимания и решения указанной проблемы, которые отчасти воспроизводили предшествующие практические и теоретические опыты и повторяли друг друга, отчасти открывали перед обществом новые социальные горизонты.

Предшествующий опыт социализации жизни исполнен представлением негативного результата, обнаруживая таким образом дискретный характер общественного процесса, в алгоритм которого органически входит проявление кризиса и реакция его преодоления. Социальная идея составляет вдохновение последней и в собственном значении выражается в идее социального преобразования, появление которой на подмостках истории непосредственно сопряжено с началом качественно нового (по сравнению с «традиционным», спонтанным или стихийным) этапа общественного развития. Она открывает момент истины цивилизационного движения со всеми присущими ему противоречиями и, как следствие, взлетами и падениями.

Идею социального преобразования можно представить как alter ego цивилизованного общества, которое таким образом получает внутреннее измерение и перспективу или (первоначально) ретроспективу, что является необходимым условием осознания общественного бытия. В идее социального преобразования выражается порыв цивилизованного общества к самодетерминации и происходит идентификация себя как такового (как цивилизованного, то есть самоопределяющегося или претендующего на самоопределение). Общественная жизнь проявляет этим идеальный характер своей природы, которая выступает здесь в образе некоего исключительного (истинного) человеческого бытия и отличается тенденцией к доминированию над социальной практикой. Наконец, с началом преобразовательных процессов и возникновением соответствующего сознания связано завершение «доисторического» периода и начало истории, лейтмотивом и содержанием которой становится идеология и практика преобразования жизни.

Действительность европейской общественной мысли изначально проникнута идеей социального преобразования, заключая в себе такие разноплановые ее проявления, как платоновский образ «совершенного полиса» и концепция «общественного договора» Ж.-Ж. Руссо, проповедь Иисуса из Назарета и марксова теория «коммунистической ассоциации», лютеровская ре-формационная программа и доктрина «открытого общества». Перечисленные примеры не составляют исключение, будучи наиболее заметными и значимыми эпизодами преобразовательного сознания и философствования. Отмеченное пристрастие не может быть случайным. Какими бы тернистыми ни были пути социального преобразования, вполне вероятно, что стремление и способность людей к изменению своего совместного бытия - это единственное, что выделяет человеческое сообщество среди других.

Тенденция систематического переустройства и самосовершенствования общественного бытия актуализирует необходимость философского исследования идеи социального преобразования в контексте ее становления и последующего обращения. Подобное исследование представляется одним из принципиальных условий постижения и достижения современного общественного идеала - предсказуемого и устойчивого социального развития. Последнее представляется особенно актуальным для современного российского общества, переживающего период обновления и самоидентификации в новых исторических условиях.

Степень разработанности проблемы. Идея социального преобразования как предмет философской рефлексии среди прочих могла бы претендовать на своеобразную «пальму первенства», будучи изначально одним из главных побудительных мотивов и интересов философии. Однако, вопреки ожиданию, она менее всего обнаруживает себя в качестве такового и далеко не сразу выступает в своем адекватном, абстрактно-философском значении, предпочитая фигуральный или даже конкретно-практический характер выражения. Именно «внешняя» привязанность или пристрастность преобразовательной рефлексии не позволяли преодолеть дистанцию между формой и содержанием и осознанно обратиться к философии проблемы.

Идея социального преобразования в частности не обделена исследовательским интересом. Однако указанные исследования ограничены, как правило, персональными или конкретно-историческими проявлениями преобразовательной рефлексии и остаются под влиянием присущей им формы представления. Преобладающим остается также обозрение отдельных эпизодов, элементов или ракурсов идеи социального преобразования, содержащиеся в контексте различных исследований, посвященных иной философской или исторической проблематике. В связи с этим рассмотрение заявленной темы в рамках соответствующих разделов, глав и параграфов данной работы с необходимостью опиралось на труды отечественных и зарубежных авторов. К их числу относятся исследования С.С. Аверинцева, И.Д. Амусина, Ю.В. Андреева, В.Ф. Асмуса, Ф. Бецольда, Р. Бультмана, К. Бурдаха, Т.В. Васильевой, М. Вебера, Ж.-П. Вернана, П. Виллари, В.И. Герье, В.А. Гуторова, А.И. Доватура, И.Н. Дьяконова, М.М. Елизаровой, Э. Жебара, С.А. Жебелева, А.И. Зайцева, А.И. Козаржевского, Ф.Х. Кессиди, В.В. Лазарева, Г.М. Лившица, Е. Лихачевой, А.Ф. Лосева, С.Я. Лурье, C.B. Лезова, Г.Г. Майорова, Е.М. Мелитинского, Б.М. Мецгера, B.C. Нерсесянца, Р. Пельмана, Н.В. Пи-гулевской, А.Б. Рановича, И.Д. Рожанского, И.С. Свенцицкой, М.М. Смири-на, И. Собатье, Э.Ю. Соловьева, К.Б. Старковой, И.Р. Тантлевского, A.A. Та-хо-Годи, В.Н. Топорова, М.К. Трофимовой, С.Н. Трубецкого, С.Л. Утченко, А. Фермана, С.Л. Франка, Э.Д. Фролова, К. Хюбнера, А.Н. Чанышева, Т.С. Ченти, А. Швейцера, Е.М. Штаерман и др.

Многообразие преобразовательной рефлексии, а также ее внешняя принадлежность к различным эпохам, направлениям и стилям философствования, создают впечатление неоднородности и теоретической несовместимости идейного материала, препятствуя его систематизации и обобщению содержания. Опыт последнего не столь очевиден, хотя и отмечен рядом специальных исследований, представляющих проблему сквозь призму особенного понимания, например, в контексте понятий «общественного идеала» (П.И. Новгородцев) или «утопического сознания» (К. Манхейм).1 Это относится и к формуле идеологической экспозиции вопроса, представленной, начиная с Ф. Энгельса и К. Каутского, различными историями «коммунистических», «социалистических» или других (преобразовательных) учений. Исследование особенного (содержания) демонстрирует известную продуктивность подхода, но не отменяет необходимость привести отдельные эпизоды или направления идеологии социального преобразования к некоему общему, то

1 См.: Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М., 1991; Манхейм К. Идеология и утопия // К. Манхейм. Диагноз нашего времени. М., С. 7-276.

2 См.: Каутский К. Предшественники новейшего социализма. Т. 1-2. М., 1924-1925. есть философскому «знаменателю».

Приходится констатировать в целом, что до настоящего времени в философской литературе отсутствуют научные работы, посвященные исследованию непосредственно идеи социального преобразования в ее адекватном понятийном определении и философском подтексте. Подтверждением тому может служить и «фигура умолчания», которая сопровождает историю вопроса. Термин философия социального преобразования, насколько известно, до сих пор не употреблялся, что, разумеется, не лишает его права на существование, но свидетельствует о насущных проблемах в данной области познания. Именно упущение из вида общетеоретической или философской составляющей идеи социального преобразования препятствует объективному пониманию вопроса. Проблема заключается в том, чтобы от рассмотрения и споров о характере и параметрах того или иного конкретно-теоретического или конкретно-практического преобразовательного начинания перейти к выяснению природы, содержания и методологии социального преобразования как такового, безотносительно какой-либо формальной, персональной, исторической или конкретно-идеологической его ипостаси.

Источниковедческая база исследования. Обращение к идее социального преобразования в контексте античного и христианского мировоззрений предполагает привлечение широкого круга первоисточников. Перечень последних включает в себя произведения Гомера, Гесиода и Солона, исторические опыты Геродота, Полибия, Саллюстия, Плутарха, Тацита, Иосифа Флавия, сочинения Платона, Ксенофонта, Аристотеля, Цицерона, Сенеки, Марка Аврелия, Диогена Лаэртского, а также ветхозаветные и новозаветные писания, включая апокрифические, труды Августина, Тертуллиана, ранних христианских писателей, литературную традицию, восходящую к подвижничеству Франциска Ассизского, проповеди Джироламо Савонаролы, произведения Эразма Роттердамского, Мартина Лютера и других античных и христианских мыслителей и реформаторов. Необходимо подчеркнуть, что данная работа естественно исходит из тех результатов, которые достигнуты усилиями многих поколений историков, лингвистов и переводчиков, без которых никакое подобное исследование не могло бы состояться.

Предмет, цель и задачи исследования. Предметом исследования является идея социального преобразования в условиях становления и первоначальной интерпретации (модификации) общественной мыслью античности и христианства. В качестве указанных условий рассматриваются мировоззренческие, идейно-теоретические основоположения и представления, присущие соответствующим типам сознания. Таким образом, цель исследования состоит в определении и логической реконструкции философско-мировоззрен-ческих оснований, параметров и содержания идеи социального преобразования в процессе возникновения, формирования и последующей модернизации в античном и христианском общественном сознании.

Реализация поставленной цели может быть достигнута решением следующих теоретических задач:

- выяснение мифологических, рационалистических и идейно-практических предпосылок и логики возникновения идеи социального преобразования в условиях первоначального цивилизованного социума (полиса);

- определение основных структурных компонентов идеи социального преобразования и соотношения между ними на этапе становления;

- конкретизация содержательной взаимосвязи между процессами возникновения идеологии социального преобразования и становлением античного философского мышления;

- анализ формирования теоретически развернутых преобразовательных концепций Платона и Аристотеля, реконструкция их содержания и параметров в контексте философских систем данных мыслителей;

- рассмотрение принадлежащих Цицерону и Саллюстию версий идеологии социального преобразования в связи с идейно-теоретическими особенностями древнеримской общественной мысли;

- исследование мировоззренческих и теоретических ограничений античной преобразовательной рефлексии;

- определение идейно-мировоззренческих и практических предпосылок и условий возникновения первохристианского движения, реконструкция и анализ первохристианской парадигмы социального преобразования;

- выявление соотношения тенденций архаизма и новации к контексте функционирования христианского преобразовательного сознания;

- анализ и определение изменений в христианской преобразовательной рефлексии в связи идейно-мировоззренческими исканиями и обращениями Франциска Ассизского и Джироламо Савонаролы, рассмотрение и реконструкция реформационной программы Мартина Лютера.

Методологическая основа исследования. Метод исследования вообще определяется природой предмета, инструментально - теми теоретическими, категориальными средствами, которые достигнуты современным философским познанием. Методологическая проблема данного исследования заключается в том, что изучение отдельных моментов или эпизодов преобразовательной рефлексии невозможно вне обобщающего их понимания, которое, в свою очередь, не может быть достигнуто иначе, как посредством ее рассмотрения в частности, то есть является возможным лишь в результате проведенного исследования. В связи с этим сложность последнего обусловлена необходимостью приведения к общему философскому «знаменателю» разнородных по форме и содержанию, историческому, социальному и культурному происхождению, образу и стилю мышления версий идеи социального преобразования, каждая из которых нуждается в особом, адекватном подходе и способе интерпретации. В качестве универсального методологического средства исследования используется системный анализ, сочетающий в себе историко-генетический, структурный и функциональный методы в различной пропорции и комбинации. В анализе разноречивых и противоречащих друг другу проявлений преобразовательного сознания были использованы также компаративистские приемы рассмотрения материала.

В системе методологических средств необходимо отметить избранный в диссертации понятийный аппарат исследования, прежде всего категорию социального преобразования как такового и понятие парадигма идеи социального преобразования, позволяющие идентифицировать и унифицировать отдельные эпизоды и проявления преобразовательной рефлексии в континууме философской и общественной мысли античности и христианства.

Социальное преобразование вообще определяется в данном приближении как процесс осознанного или неосознанного (стихийного, спонтанного) изменения людьми содержания и форм общественного бытия. Применительно к теме исследования под социальным преобразованием понимается совокупность или система осознанных различным образом мер и действий (акций), имеющих целью изменение общественной жизни в соответствии с определенным умозрительным представлением о ней. Собственно изменение общественного бытия подразумевает трансформацию в том или ином виде общественных отношений (к примеру, отношений собственности), социальной структуры и общественных институтов, включая политические. В свою очередь, понятие парадигма употребляется в исследовании в зависимости от контекста в двояком смысле: во-первых, в буквальном значении примера или образца чего-либо; во-вторых, преимущественно как типической для то-го или иного общественно-философского сознания модели постановки проблео мы и ее возможного решения в действительности. Таким образом, идея социального преобразования в абстрактном понимании - это комплекс взаимосвязанных представлений о необходимости и возможности изменения общественной жизни определенными наличными средствами в определенном идеальном отношении или направлении.

Тем самым устанавливаются также формальные параметры данного исследования. Отбору в качестве объектов рассмотрения подлежат те проявления идеи социального преобразования, которые имеют парадигматическое значение, то есть наиболее систематически (по содержанию и изложению) и принципиально (типологически) представляют становление и модификацию преобразовательной рефлексии в данной (античной или христианской) традиции. Таковыми для классической античности являются прежде всего концепции Платона и Аристотеля, которые выражают спектрально две (восходящие к именам Ликурга и Солона) тенденции преобразовательного сознания и утверждают его концептуальный диапазон, придерживаясь тем не менее общей (полисной) идейно-мировоззренческой основы. При этом на периферии данного исследования остается предшествующая пифагорейская преобразовательная рефлексия и современная Платону и Аристотелю софистическая философия, несомненно продуктивные элементы которой получают применение и развитие в древнеримской общественно-преобразовательной мысли. Наиболее характерными на этом этапе полагаются проекты Марка Туллия Цицерона и Гая Саллюстия Криспа, формирование которых не связано непосредственно с созданием оригинальных философских систем, но вбирают в себя как типическую традицию, идущую от Платона и Аристотеля, так и софистические положения, а также отдельные формулы стоической философии, идеи Полибия и другие, структурированное рассмотрение кото

3 См.: Кун Т. Структура научных революций. М., 1975. С. 11. рых в исследовании не предусмотрено.

Аналогичный выбор в отношении христианства определен следующими ключевыми моментами. Во-первых, утверждением первохристианской парадигмы идеи социального преобразования, которая обнаруживает общее с античной мифологическое начало, не будучи, однако, непосредственно связана с античной традицией данной рефлексии. Во-вторых, обращением Франциска Ассизского, которое «возвращает» движение к истокам, но осуществляет это в новом духовно-мировоззренческом контексте, открывая возможность взаимодействия с античной традицией. Представленный в связи с этим преобразовательный проект Джироламо Савонаролы характерен еще и тем, что отчасти предвосхищает грядущую реформацию. В-третьих, реформационной программой Мартина Лютера, которая в своем утверждении первохристи-анского начала фактически его преодолевает.

В названия разделов исследования с достаточной степенью условности (особенно в понятии «идеальное государство») вынесены знаковые формулы позитивного общественного сознания, каждую из которых можно представить в качестве своеобразного идеального вектора эпохи (традиции).

Научная новизна исследования. Диссертационная работа представляет собой первое непосредственное и систематическое исследование идеи социального преобразования в структурах философской мысли и общественного сознания античности и христианства. Новизной работы является рассмотрение в едином методологическом плане разнообразных по форме и неоднородных по содержанию и происхождению версий идеи социального преобразования в античной и христианской интеллектуальных традициях и приведение указанных преобразовательных рефлексий к общетеоретическим основаниям. Инновационный характер диссертационного исследования заключается в попытке определить философский концепт идеи социального преобразования вообще, безотносительно ее персональных, социокультурных, исторических или идеологических особенностей, установить его принципиальные параметры, структуру и динамику изменения. Следует отметить также содержащуюся в работе постановку вопроса о философии социального преобразования, как необходимом условии научно-теоретического подхода к проявлениям преобразовательной рефлексии и проблеме социального преобразования как такового.

Теоретическая новизна диссертационного изыскания представлена совокупностью следующих основных положений, выносимых на защиту :

1. Генезис идеи социального преобразования определяется рядом факторов и последовательно раскрывается прежде всего в инверсии мифопоэти-ческого сознания, отчасти в рационалистической критике социальной действительности (на примере Гесиода), а также в идейно-практическом опыте античного реформаторства, выражением которого явились фигуры Ликурга и Солона, породившие в общественном сознании типические прообразы социального преобразований и традицию идейно-преобразовательного сознания вообще. Исследование постулирует взаимосвязь становления идеи преобразования и кризиса первоначального (цивилизованного) социума (полиса), природа которого акцентирует необходимость самодетерминации и самоизменения общества путем осознанного и целенаправленного воздействия людей на содержание и формы своего бытия.

2. Логика происхождения идеи социального преобразования определяется в содержательном плане процессом формирования ее основных структурных элементов, а именно: принципиальной критики существующего общественного порядка, сознания необходимости и возможности его изменения силами человека (сообщества людей), признания разумности человека и открытия на этой основе апелляции к человеческому разуму, определенного идеала общественной жизни, противостоящего действительности и обладающего значением социальной перспективы, и представления о средствах и способах практического осуществления трансформации.

3. Содержание феномена античной мудрости (БорЫа) обусловлено возникновением реформаторского движения и характеризует отношение процессов возникновения идеи социального преобразования и становления античной фшософии, которое непосредственно сопряжено с фактором преобразовательного сознания, обладающего в связи с этим своеобразным приоритетом в предметной мотивации начала философствования, о чем косвенно свидетельствуют заимствования первичной философской терминологии из сферы социально-политической жизни.

4. Анализ преобразовательных концепций Платона и Аристотеля позволяет конкретизировать логику их становления и философского обоснования и определить характерные параметры античной преобразовательной рефлексии: ретроспективностъ общественного идеала, установку на неизменность совершенного социального порядка, органистическое восприятие полисной жизни и предопределенность индивидуального назначения человека, а также соответствующее представление о средствах трансформации бытия, выраженных персонифицированной фигурой власти и выборочным воспитанием молодого поколения. Независимо от персональных подходов, становлением типичной стратегии преобразования объективно утверждается общественное начало человеческого бытия, а общественное сознание выступает в адекватной форме. В контексте сообщения между концептом социального преобразования и логикой становления философского познания идея преобразования выступала одним из директивных условий развития философии, прежде всего человека и общества, приобретая необходимые содержательность, конструктивность и теоретическую перспективу. Она представляла собой фактор концептуализации действительности, предопределяя возникновение исторического подхода (идеи истории).

5. На примере преобразовательных проектов Марка Туллия Цицерона и Гая Саллюстия Криспа конкретизированы особенности древнеримских версий реформаторской идеологии, содержание которых отмечено воздействием идеи «естественного права (разума)» и формул разграничения государства и общества и самостоятельности «гражданской общины» и «народа», но по-прежнему определяется логикой возрождения «добрых нравов». В связи с этим указана ограниченность античного преобразовательного сознания, связанная с пониманием природы человека.

6. Реконструкция становления христианской преобразовательной рефлексии методологически обеспечена разграничением ранне- и первощтсгт-анской проповеди, которая интерпретируется исследованием как появление новой парадигмы преобразовательного сознания. Образуемое таким образом «смысловое поле» позволяет идентифицировать и систематизировать разрозненные положения данной рефлексии, характеризуемой сочетанием архаической формы выражения и принципиально нового содержания. Концептуализация первохристианской проповеди и ее духовно-мировоззренческих оснований демонстрирует имманентное начало новой парадигмы преобразовательного сознания, проявляющееся прежде всего в методологии преобразовательного движения. Общий смысл концепции определяется представлением об акции индивидуального покаяния, как универсальном средстве переустройства общественного жизни, логика которого является тождественной деятельному самоизменению человека (внешнему и внутреннему) в его общественных отношениях с другими людьми. Этой всеобщей мерой актуализируется образ «Царства Божьего», который приобретает в первохристианской рефлексии конкретные социально-экономические очертания.

7. Концептуализация идейно-мировоззренческих параметров идеала обновления бытия в обращении Франциска Ассизского конкретизирует логику возобновления христианской преобразовательной рефлексии, предусмотренного идеей «Вечного Евангелия» или Завета Св. Духа (Иоахим Флорский) и содержащего новые принципы «договора» между человеком и миром, который выражается, в частности, в переосмыслении античной традиции и предваряет наступление европейского Возрождения. В контексте данной тенденции представлена концепция «Нового Иерусалима» (Джироламо Савонарола), не чуждая, в особенности, элементам античной идеологии и предвосхищающая отдельные положения Реформации.

8. Структура и логика реформационной стратегии Мартина Лютера являются мерой отношения его теологии к предшествующей идеологической (христианской) традиции. Специфика преобразовательной рефлексии заключается прежде всего в лютеровской трактовке идеи предестинации (предопределения) и отрицании «свободы воли», которое парадоксальным образом освобождает сознание человека от предрассудков и ограничений для начала новой общественной жизни. Заявленное Лютером «возвращение» к истокам традиции фактически преодолевает ее, санкционируя отказ от ряда фундаментальных положений. Изменение христианской парадигмы идеи социального преобразования предлагает иное понимание статуса и значения института светской власти в процессе трансформации общества и организации «христианской жизни». Приоритет сугубо внутреннего отношения с Богом делегирует человеку духовную и практическую инициативу, в том числе в вопросе институционального переустройства бытия. Эта интенция распространяется Лютером на все общественные институты, включая церковь, государство, образование и другие. В частности, данный подход выражается Лютером в идее всеобщего образования и реформы школы.

Научно-практическая значимость. Значение диссертационной работы определяется актуальностью темы и необходимостью философского обеспечения научного подхода к пониманию и осуществлению преобразовательных процессов. Анализ и обобщение предшествующего опыта позволяет выявить архетипические черты и структуры соответствующего образа мысли и действия и может иметь конкретно-практическое значение в связи с определением содержания, логики и методологии социальных трансформаций. Исследование отвечает насущной потребности социального самосознания в условиях происходящих и предполагаемых общественных изменений. Результаты исследования могут быть использованы в учебных курсах и спецкурсах по социально-философским, историко-философским, философско-историче-ским, политологическим и культурологическим дисциплинам.

Апробация работы. Результаты данного диссертационного исследования были опубликованы в трех научных монографиях и ряде статей в журналах и коллективных научных сборниках. Отдельные материалы диссертации были представлены на международных и отечественных конференциях и семинарах, в том числе: Первом Российском философском конгрессе «Человек. - Философия. - Гуманизм.» (СПб., 1997), симпозиуме, посвященном 125-летию со дня рождения Альберта Щвейцера «Благоговение перед жизнью - императив XXI столетия» (СПб., 2000), Международной научно-практической конференции «Социальная коммуникация: монолог, диалог, полилог» (СПб., 2004) и других. Общий объем публикаций по теме исследования составляет свыше 63 печ. листов.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Становление идеи социального преобразования"

Заключение

Проведенное исследование не исчерпывает данную тему, позволяя, однако, сделать в заключение ряд замечаний относительно природы происхождения, содержания и логики преобразовательной рефлексии в контексте античной и христианской общественной мысли и философии.

Прежде всего представляется, что в идее социального преобразования, возникновение и формирование которой непосредственно связано с кризисом античного полиса (социума), выступает фундаментальное начало цивилизованного общества, как самоопределяющегося и(или) претендующего на осознанное самоопределение и самосовершенствование бытия. Данное уникальное качество коллективной жизни становится далее неотъемлемым компонентом и фактором общественного процесса и выражается также в принципиальном изменении общественного сознания, которое именно в идее социального преобразования приобретает адекватное самому себе значение и определение. Оно проявляется, наконец, как собственно общественное.

Возникновение преобразовательной рефлексии первоначально облечено в мифопоэтическую форму, но исполнено вполне рационалистического содержания, выражающегося в критической интерпретации социальной действительности и в противопоставлении ей положительного образа существования. Решающая роль в установлении нового сознания принадлежит феномену раннего античного реформаторства, олицетворенная практика которого становится предметом переживания и осмысления, получая при этом черты архетипического (общественного) образа мысли и поведения. Результатом новоявленной традиции можно считать становление философского познания, в процессе которого идея социального преобразования, будучи одним из его основных побудительных мотивов, одновременно приобретает конструктивную форму и теоретическое содержание. Реконструкция преобразовательных концепций Платона и Аристотеля демонстрирует органическую взаимосвязь преобразовательной рефлексии и философского сознания в контексте необходимости концептуализации действительности, с одной стороны, и наличного понимания человека, общества, природы и принципов мироустройства, - с другой. Это имманентное сообщение определяет характерные черты античных преобразовательных концепций: ретроспективную направленность проектов, идеал неизменного общественного бытия, изначальную предопределенность природы (судьбы) отдельного человека и ряд других. В качестве практических средств и способов преобразования рассматриваются прежде всего институт государственной власти и выборочное воспитание, понимаемое в основном, как упрочение индивидуально заданных «свыше» добродетелей и ограждение от негативного влияния окружающей социальной среды. Решающая роль возлагаются на персонифицированное («мессианское») правление одного или немногих избранных.

Становление античной преобразовательной рефлексии оборачивается появлением различных проектов и концепций, стремящихся исчерпать весь спектр умозрительных возможностей на данной философско-мировоззрен-ческой основе и располагающихся в диапазоне от полного радикального переустройства бытия до умеренного реформаторства. Теоретический интерес представляют древнеримские версии, - в частности, принадлежащие Марку Туллию Цицерону и Гаю Саллюстию Криспу. Последние отмечены рядом особенностей, которые можно отнести к категории модификации античной преобразовательной идеи. Во-первых, указанные концепции непосредственно не сопряжены с созданием развернутых философских систем, хотя и обусловлены ими исподволь; во-вторых, они базируются уже на различении государства («республики») и гражданской общины, которая обладает в этом отношении известным приоритетом; в-третьих, акцентируют роль и значение народа в устроении общественного бытия; в-четвертых, утверждают категорию «естественного разума» или «естественного права», которая формально относится к каждому человеку. Вместе с тем данные концепции сохраняют типичное умозрение и не превосходят античную преобразовательную парадигму. Они представляют общество и государство как нравственные учреждения и обращены к идее восстановления «добрых нравов», которое находится исключительно в компетенции идеального правителя.

Начало нового этапа становления идеи социального преобразования не связано непосредственно с аналогичной античной традицией и обнаруживается на периферии Pax Romana. Оно заключается в актуализации мифологического образа «правления богов», который подвергается кардинальному переосмыслению (наделяется иным содержанием) и переносится из безразличного, аморфного проитого в открытое настоящее, совмещаясь с идеей социального преобразования. Данный шаг сопровождался внешней архаизацией преобразовательной идеи, но в этой консервативной, установившейся на тысячелетие форме утверждаются и развиваются новое содержание и возможности общественного бытия. Источник социального движения и место преобразовательного действия переносятся во внутренний мир человека, решительное открытие которого составляет вдохновение и лейтмотив эпохи.

Движение открывается обращением Иисуса из Назарета или первохри-стианской проповедью (в отличие от раннехристианской - христологиче-ской, по содержанию). Оно восходит к традиционному образу «договора» с Богом, настаивая на создании «Нового Союза (Завета)», который означает по сути заключение нового общественного договора, поскольку содержательно касается прежде всего отношений между людьми. Универсальным средством реализации преобразовательной программы объявляется акт индивидуального покаяния, имеющего значение осознанного внутреннего и внешнего изменения, то есть изменения образа мысли и действия, в отношении другого человека. Первохристианская парадигма не предполагает поэтому необходимость использования институтов власти и оставляет открытой возможность обращения для каждого человека без исключения. Тотальное принятие нового стандарта поведения должно означать наступление «Царства Божьего», конкретно-практические параметры которого подразумевали, в частности, отказ от стяжательства и накопления богатства, умеренность (разумность?) потребления, всеобщую ликвидацию долгов и устранение долговых претензий, отказ от судебных разбирательств (сутяжничества) и т.д., то есть решение наиболее вопиющих социальных проблем.

Архаичность выражения, фрагментарность, теоретическая и практическая наивность данного преобразовательного начинания искупается утверждением потенциальной (внутренней) самостоятельности человека, общественная судьба которого передается в его собственное ведение.

Этот преобразовательный порыв остается, однако, втуне и проявляется вновь в идее так называемого «Вечного Евангелия» или Завета Св. Духа, содержащейся в мистических откровениях Иоахима Флорского. Восстановление преобразовательной рефлексии в контексте христианского сознания непосредственно связано с идеалом обновления бытия, характеризующим духовно-практические искания Франциска Ассизского. Умозрительный переворот заключается в отказе от враждебного отношения к мирской жизни и миру вообще в пользу отношений солидарности и соучастия с ним, тем самым «возвращая» человеку инициативу созидания жизни и одновременно - бремя ответственности за нее. Последнее проявилось особенно отчетливо в проповеди Джироламо Савонаролы в связи с декларируемой флорентийским реформатором концепцией «Нового Иерусалима». Наряду с повторением положений первохристианской парадигмы, преобразовательная рефлексия Савонаролы воспроизводит отдельные моменты соответствующей античной традиции, в частности, относительно роли государственной власти.

Наиболее последовательное и радикальное проявление идеи социального преобразования в христианской традиции принадлежит немецкому реформатору Мартину Лютеру, программа которого превосходит в своем радикализме первохристианскую парадигму, восстанавливая некоторые ветхозаветные и античные идеи, разумеется, в новом значении. Отказ от практики так называемых «добрых дел» и категорическое отрицание «свободы воли» парадоксальным образом освобождает духовный мир и интеллект человека для нового содержания, а его самого - для обращения к истинно общественной «христианской жизни». В контексте реформационной программы Лютера изменяется отношение к различным проявлениям и видам человеческой (общественной) деятельности, среди которых не остается запретных с традиционно христианской точки зрения, если при этом преследуются цели защиты людей и интересы (благо) сообщества в целом. Соответственно изменяется представление о роли, задачах и ответственности институтов власти в устроении и поддержании общественной жизни. В преобразовательной доктрине Мартина Лютера особо выделяется идея всеобщего образования, которое впервые в европейской общественной мысли представляется принципиальным средством трансформации бытия и обеспечения устойчивого развития социума. Наконец, в интерпретации Лютера идея социального преобразования лишается ретросшшитсм. направленности и относится к ведению настоящего и будущего общественного бытия.

Сокращения

Названия библейских книг

Ветхий Завет

Быт. Бытие Наум Наум

Исх. Исход Авв. Аввакум

Лев. Левит Соф. Софония

Числ. Числа Агг. Аггей

Втор. Второзаконие Зах. Захария

Лс. Нав. Книга Иисуса Навина Мал. Малахия

Суд. Книга Судей Пс. Псалмы

1Цар. Первая книга Царств Прит. Книга притчей Соломоновых

2 Цар. Вторая книга Царств Иов Иов

ЗЦар. Третья книга Царств Песн. Песнь Песней

4 Цар. Четвертая книга Царств Руф. Книга Руфь

Ис. Исайя Плач Плач Иеремии

Иер. Иеремия Эккл. Экклесиаст

Иез. Иезекииль Эсф. Книга Эсфирь

Ос. Осия Дан. Даниил

Иоил. Иоиль Эзд. Книга Эздры

Ам. Амос Неем. Книга Неемии

Авд. Авдий 1 Пар. Первая книга Паралипоменон

Ион. Иона 2 Пар. Вторая книга Паралипоменон

Мих. Михей

Новый Завет

Мф. Евангелие по Матфею 2 Кор. Второе послание к коринфянам

Мк. Евангелие по Марку Гал. Послание к галатам

Лк. Евангелие по Луке Ефес. Послание к ефесянам

Ин. Евангелие по Иоанну Флп. Послание к филиппийцам

Деян. Деяния апостолов Кол. Послание к колоссянам

Иак. Послание Иакова 1 Фес. Первое послание к фессалоникийцам

1 Петр. Первое послание Петра 2 Фес. Второе послание к фессалоникийцам

2 Петр. Второе послание Петра 1 Тим. Первое послание к Тимофею

1 Ин. Первое послание Иоанна 2 Тим. Второе послание к Тимофею

2 Ин. Второе послание Иоанна Тит. Послание к Титу

ЗИн. Третье послание Иоанна Флм. Послание к Филимону

Иуд. Послание Иуды Евр. Послание к евреям

Рим. Послание к римлянам Откр. Откровение Иоанна Богослова

1 Кор. Первое послание к коринфянам

Список научной литературыФедоров, Игорь Алексеевич, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Аверинцев С.С. Новый Завет // Философская энциклопедия. Т. 4. М., 1967;

2. Аверинцев С.С. Риторика как подход к обобщению действительности // Поэтика древнегреческой литературы. М., 1981;

3. Аверинцев С.С. Августин. Августинианство //Философский энциклопедический словарь. М., 1983;

4. Аверинцев С.С. Добрый Плутарх рассказывает. // Плутарх. Сравнительные жизнеописания: В 2т. 2-е изд. М., 1994;

5. Аверинцев С.С. Истоки францисканства. Введение. М., 1996;

6. Аверинцев С. Собрание сочинений / Под. ред. Н.П. Аверинцевой и К.Б. Сигова. Переводы: Евангелия. Книга Иова. Псалмы. Пер. с древнегреч. и древнеевр. Киев, 2004;

7. Аверинцев С. Словарь общих понятий // Аверинцев С. Собр. соч. Переводы. Киев, 2004;

8. Аврелий Августин. Исповедь. М., 1991;

9. Блаженный Августин. Творения: В 4т. СПб.; Киев, 1998;

10. Ю.Александров Г.А. Аристотель. М., 1940;

11. Амусин И.Д. Рукописи Мертвого моря. М., 1960;

12. Амусин И.Д. Находки у Мертвого моря. М., 1964;

13. Амусин И.Д. Кумранская община. М., 1983;

14. Амусин И.Д. Общественные и религиозные течения в Палестине во II в. до н.э. -1 в. н.э. Кумранская община // История древнего мира. Кн. 2. М., 1983;

15. Андреев Ю.В. Раннегреческий полис. Л., 1976;

16. Андреев Ю.В. К проблеме «Ликургова законодательства» // Проблемы античной государственности. Л., 1982;

17. Андреев Ю.В. Цена свободы и гармонии: Несколько штрихов к портрету греческой цивилизации. СПб., 1998;

18. Антология кинизма. М., 1984;

19. Антология мировой философии. Т. 1.4. 1. М., 1969;

20. Антология. Мужи апостольские и апологеты. Брюссель, 1978;

21. Апокрифические апокалипсисы / Пер., сост., вступ. статья: М.Г. Витковская, В.Е. Витковский. СПб., 2000;

22. Апокрифы древних христиан: Исследования, тексты, комментарии. М., 1989;

23. Аристотель. Сочинения в 4 т. М., 1976-1983;

24. Аристотель. Афинская полития // Античная демократия в свидетельствах современников. М., 1996;

25. Асмус В.Ф. Платон. М., 1969;

26. Баткин Л.М. Данте и его время. Поэт и политика. М., 1965;

27. Бергер А.К. Политическая мысль древнегреческой демократии. М., 1966;

28. Бердяев H.A. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989;

29. Бецольд Ф. История Реформации в Германии. Т. I-II. СПб., 1900;

30. Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета. Изд. 7-е. СПб., 1906;

31. Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета. Изд. Московской патриархии. М., 1968;

32. Боннар А. Греческая цивилизация. М., 1995;

33. Бузескул В. История афинской демократии. СПб., 1909;

34. Бурдах К. Реформация. Ренессанс. Гуманизм. М., 2004;

35. Васильева Т.В. Афинская школа философии. М., 1985;

36. Васильева Т.В. Путь к Платону. Любовь к мудрости, или мудрость любви. М., 1999;

37. Вебер М. Протестанская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные произведения. М., 1990;

38. Вейнберг И.П. Человек в культуре древнего Ближнего Востока. М., 1986;

39. Вернан Ж.-П. Происхождение древнегреческой мысли. М., 1988;

40. Велльгаузен Ю. Пролегомены к истории Израиля // Классики мирового религиоведения. Антология. Т. 1. М., 1996;

41. В изложении Марка / Пер. C.B. Лезова // Лезов C.B. История и герменевтика в изучении Нового Завета. М., 1996;

42. Виллари П. Джироламо Савонарола и его время: В 2т. / Пер. Д.Н. Бережкова. Под ред. А.Л. Волынского. СПб., 1913;

43. Виндельбанд В. Платон // Виндельбанд В. Избранное. Дух и история. М., 1995;

44. Виппер Р.Ю. Возникновение христианской литературы. М.; Л, 1946;

45. Вольф М.Н. Ранняя греческая философия и Древний Иран. СПб., 2007;

46. Вышеславцев Б.П. Вечное в русской философии // Вышеславцев Б.П. Этика преображенного Эроса. М., 1994;

47. Гадамер Х.Г. Истина и метод. М., 1988;

48. Гадамер Х.Г. Миф и разум // Гадамер Х.Г. Актуальность прекрасного. М., 1991;

49. Гарнак А. Сущность христианства. История догматов. СПб., 1911;

50. Гегель Г.В.Ф. Наука логики. М., 1970;

51. Гегель Г.В.Ф. Дух христианства и его судьба // Гегель Г.В.Ф. Философия религии: В 2т. Т. 1. М., 1975;

52. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990;

53. Гейссер Л. История Реформации. М., 1882;

54. Геродот. История в девяти книгах / Пер. и примеч. Г.А. Стратановского. Л., 1972;

55. Герье В.И. Франциск Ассизский, апостол нищеты и любви. М., 1908;

56. Гесиод. Труды и дни // Эллинские поэты. Пер. В.В. Вересаева. М., 1963;

57. Гесиод. Полное собрание текстов / Вступ. статья В.Н. Ярхо. Ком-мент. О.П. Цибенко и В.Н. Ярхо. М., 2001;

58. Гиро П. Частная и общественная жизнь греков. СПб., 1995;

59. Глускина Л.М. Проблемы социально-экономической истории Афин IV в. до н.э. Л., 1975;

60. Голосовкер В.Э. Логика мифа. М., 1987;

61. Гольцман О. Падение Иудейского государства. М., 1899;

62. Гомперц Т. Греческие мыслители: В 2т. 1999;

63. Грималь П. Цицерон. М., 1991;

64. Гуковский М.А. Итальянское Возрождение. 2-е изд., испр. и доп. Л., 1990;

65. Гуторов В.А. Политическая теория и политическая практика эпохи кризиса греческого полиса (о платоновском государственном деятеле) // Политические деятели античности, средневековья и нового времени. Л., 1983;

66. Гуторов В.А. Античная утопия и «элементы социализма» в древнем мире // История социалистических учений. М., 1988;

67. Гуторов В.А. Античная социальная утопия: Вопросы истории и теории. Л., 1989;

68. Данэм Б. Герои и еретики: Политическая история западной мысли. М., 1967;

69. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979;

70. Доватур А.И. Политика и Политии Аристотеля. М.; Л., 1965;

71. Доватур А.И. Рабство в Аттике У1-У века до н.э. Л., 1980;

72. Доддс Э.Р. Греки и иррациональное. СПб., 2000;

73. Донини А. Рукописи из окрестностей Мертвого моря и происхождение христианства // ВДИ. 1958. № 2;

74. Донини А. У истоков христианства. Изд. 2-е. М., 1989;

75. Драч Г.В. Проблема человека в раннегреческой философии. Ростов н/Д., 1987;

76. Дьяконов И.М. Общественный и государственный строй древнего Двуречья. Шумер. М., 1959;

77. Дьяконов И.М. Архаические мифы Востока и Запада. М., 1990;

78. Дурылин С.Н. Св. Франциск Ассизский и «Цветочки» // Цветочки Франциска Ассизского /Пер. А.П. Печковского. 2-е изд. Брюссель, 1993;

79. Евангелие / Пер. о. Л. Лутовского. М., 1991;

80. Евангелие в изложении Луки / Пер. Ю.Г. Юнца. М., 1994;81 .Евангелие от Луки на греческом языке, с подстрочным переводом на русский язык и синодальным текстом. Стокгольм; СПб., 1994;

81. Евангелие от Марка. Евангелие от Иоанна. Послание к римлянам. Апокалипсис. СПб., 1998;

82. Евдокимов Р.Б. Должностные лица в идеальном государстве платоновских «Законов» // Платон и его эпоха. М., 1979;

83. Елизарова М.М. Община терапевтов (Из истории ессейского общественно-религиозного движения I в. н.э.). М., 1972;

84. Жебар Э. Мистическая Италия. Очерк по истории возрождения религии в средних веках. СПб., 1900;

85. Жебелев С.А. Греческая политическая литература и «Политика» Аристотеля // Аристотель. Политика. М., 1911;

86. Жебелев С.А. Евангелия канонические и апокрифические. Пг., 1919;

87. Жмудь Л.Я. О понятии «мифологическое мышление» //Жизнь мифа в античности: В 2т. Ч. 1. М., 1988;

88. Жмудь Л.Я. Пифагор и его школа (ок. 530 430 гг. до н.э.) . Л., 1990;

89. Зайцев А.И. Аристотель об отношении «Законов» Платона к его «Государству» (Pol., II 1265а 3-4) // Античное общество. М., 1967;

90. Зайцев А.И.Культурный переворот в Древней Греции VIII-V вв. до н.э. Л., 1985;92.3елинский Ф.Ф. Из истории идей. СПб., 1995;

91. Зелинский Ф.Ф. История античной культуры. 2-е изд. СПб., 1995;94.3елинский Ф.Ф. Соперники христианства. СПб., 1995;

92. Иванов К.А. Многоликое средневековье. М., 2001;

93. Иисус Христос в документах истории / Сост., статья и коммент. Б.Г. Деревенского. СПб., 1998;

94. История древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги цивилизации. Ч. 1. Месопотамия. М., 1983;

95. История древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Ч. 2. Передняя Азия. Египет. М., 1988;

96. История древнего мира. 2-е изд. / Под ред. И.М. Дьяконова, В.Д. Нероновой, И.С. Свенцицкой. М., 1983;

97. История политических и правовых учений. Древний мир / Отв. ред. B.C. Нерсесянц. М., 1985;

98. История политических и правовых учений. Средние века и Возрождение / Отв. ред. B.C. Нерсесянц. М., 1986;

99. Источники по истории Реформации: Взгляд Лютера на светскую власть / Пер. Д.И. Егорова. Вып. 1. М., 1906;

100. Канонические евангелия / Пер. В.Н. Кузнецовой. М., 1993;

101. Карелин М.С. Падение античного миросозерцания. СПб., 1901;

102. Карсавин Л.П. Очерки религиозной жизни в Италии XII-XIII веков. СПб., 1912;

103. Юб.Кассирер Э. Избранное: Индивид и космос. М.; СПб., 2000; 107.Каутский К. Предшественники новейшего социализма. Т. 1-2. М., 1924-1925;

104. Ю8.Кечекьян С.Ф. Учение Аристотеля о государства и праве. М.; Л., 1947;

105. Кечекьян С.Ф. Государство и право Древней Греции. М., 1963; 1 Ю.Ковалев С.И. Основные вопросы происхождения христианства. М.; Л., 1964;

106. Ш.Козаржевский А.И. Источниковедческие проблемы раннехристианской литературы. М., 1985;

107. Козаржевский А.И. Античное ораторское искусство. М., 1980;

108. Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. М., 1980;

109. Кессиди Ф.Х. Была ли у древних греков идея истории // Вопросы философии. 1987. № 8;

110. Кессиди Ф.Х. Сократ. М., 1988;

111. Пб.Кессиди Ф.Х. Послесловие к книге Ж.-П. Вернана «Происхождение древнегреческой мысли». М., 1988;

112. Кессиди Ф.Х. К проблеме «греческого чуда» // Философские исследования. М., 1993. № 1;

113. Кессиди Ф.Х. Об одной особенности менталитета древних греков // Вопросы философии. 1996.№ 2;

114. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу: Становление греческой философии. 2-е изд., испр. и доп. СПб., 2003;

115. Клуге К. Коммунизм Христа: Аназиз Нового Завета. М., 1992;

116. Ксенофонт. Киропедия. М., 1978;

117. Ксенофонт. Сократические сочинения. СПб., 1993;

118. Ксенофонт. Греческая история. СПб., 1993;

119. Кубланов М.М. Новый Завет. Поиски и находки. М., 1968;

120. Кубланов М.М. Возникновение христианства. Эпоха, идеи, искания. М., 1974;

121. Кулаковский Ю.А. Эсхатология и эпикуреизм в античном мире: Избранные работы. СПб., 2002;

122. Культура древнего Рима. В 2т. М., 1985;

123. Кун Т. Структура научных революций. М., 1975;

124. Лазарев В.В. Становление философского сознания Нового времени. М., 1987;

125. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992;

126. Лейцман Я.А. Происхождение христианства. М., 1958;

127. Лейцман Я.А. Рабство в микенской и гомеровской Греции. М.,

128. Лейцман Я.А. Сравнивая евангелия. М., 1967;

129. Лезов C.B. Канонические евангелия (Введение) // Канонические евангелия. М., 1993;

130. Лезов C.B. История и герменевтика в изучении Нового Завета. М., 1996;

131. Лившиц Г.М. Классовая борьба в Иудее и восстания против Рима. Минск, 1957;

132. Лившиц Г.М. Кумранские рукописи и их историческое значение. Минск, 1959;

133. Лившиц Г.М. Происхождение христианства в свете рукописей Мертвого моря. Минск, 1967;

134. Лившиц Г.М. Очерки историографии Библии и раннего христианства. Минск, 1970;

135. Лисий. Речи // Пер., статьи и коммент. С. И. Соболевского. М., 1994;

136. Лихачева Е. Европейские реформатры (Гус, Лютер, Цвингли, Кальвин). СПб., 1872;

137. Лосев А.Ф. Жизненный и творческий путь Платона // Платон. Соч.: В Зт. Т. 1.М., 1968;

138. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. М., 1975;

139. Лосев А.Ф. Античная философия истории. М., 1977;

140. Лосев А.Ф., Тахо-Годи A.A. Платон: Жизнеописание. М., 1977;

141. Лосев А.Ф. Диоген Лаэрций и его метод // Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979;

142. Лосев А.Ф. Савонарола // Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М.,1982;

143. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982;

144. Луковская Д.И. У истоков правовой мысли в Древней Греции // Правоведение. 1977. № 1;

145. Лурье С.Я. Антифонт творец древнейшей анархической системы. М., 1925;

146. Лурье С.Я. История античной общественной мысли: Общественные группировки и умственные движения в эллинском мире. М.; Л., 1929;

147. Лурье С.Я. Демокрит. Л., 1970;

148. Лютер М. Избранные произведения. СПб., 1994;

149. Маграт А. Богословская мыль Реформации. Одесса, 1994;

150. Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии (латинская патристика). М., 1979;

151. Майоров Г.Г. Цицерон как философ // Цицерон. Философские трактаты. М., 1985;

152. Манхейм К. Идеология и утопия // К. Манхейм. Диагноз нашего времени. М., 1994;

153. Марк Аврелий Антонин. Размышления / Пер. А.К. Гаврилова. Л., 1985;

154. Марков Б.В. Знаки Бытия. СПб., 2001;

155. Материалисты Древней Греции. М., 1955;

156. Маяк И.Л. Проблема генезиса римского полиса // ВДИ. № 4. 1976.

157. Маяк И.Л. Рим первых царей: Генезис римского полиса. М., 1983;

158. Машкин H.A. Принципат Августа. М., 1949;

159. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976;

160. Мецгер Б.М. Канон Нового Завета. Возникновение, развитие, значение. М., 1999;

161. Мецгер Б.М. Новый Завет. Контекст, формирование, содержание. М., 2006;

162. Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2т. М., 1980;

163. Нахов. Философия киников. М., 1982;

164. Немилов А.Н. Немецкие гуманисты XV века. Л., 1979;

165. Нерсесянц B.C. Политические учения Древней Греции. М., 1979;

166. Нерсесянц B.C. Сократ. 2-изд. М., 1984;

167. Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М., 1991;

168. Новгородцев П.И. Сократ и Платон. М., 1901;

169. Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа / Пер. В.А. Жуковского. Берлин, 1892;

170. Новый Завет / Под ред. еп. Кассиана (Безобразова). Лондон, 1970;176.0садченко Ю.С., Дмитриева Л.В. Введение в философию мифа. М., 1994;177.0сокин Н.Х. Савонарола и Флоренция. Казань, 1865;178.«Пастырь» Гермы / Сост. коммент. И. Свенцицкой. М., 1997;

171. Пельман Р. История античного коммунизма и социализма. СПб., 1910;

172. Пельман Р. Очерк греческой истории и историографии. СПб., 1999;

173. Петров А.В. Политическая теория в раннем пифагореизме // Античное общество. Проблемы политической истории. СПб., 1997;

174. Пигулевская Н.В. Из истории социальных и религиозных движений в Палестине в римскую эпоху // Пигулевская Н.В. Ближний Восток. Византия. Славяне. Л., 1976;

175. Письма и речи Савонаролы / Пер. Д.Н. Бережкова // Виллари П. Савонарола и его время. Т. 2. СПб., 1913;

176. Платон. Апология Сократа / Пер. М.С. Соловьева // Соч.: В 3 т. Т. 1.М., 1968;

177. Платон. Критон / Пер. М.С. Соловьева // Соч. Т.1. М., 1968;

178. Платон. Гиппий Больший / Пер. A.B. Болдырева // Соч. Т. 1. М., 1968;

179. Платон. Протогор / Пер. B.C. Соловьева // Соч. Т. 1. М., 1968;

180. Платон. Горгий / Пер. С. П. Маркиша // Соч. Т. 1. М., 1968;

181. Платон. Менон / Пер. С.А. Ошерова // Соч. Т. 1. М., 1968

182. Платон. Федр / Пер. А.Н. Егунова // Соч. Т.2. М., 1970;

183. Платон. Софист / Пер. С.А. Ананьина // Соч. Т. 2. М., 1970;

184. Платон. Парменид / Пер. H.H. Томасова // Соч. Т. 2. М., 1970;

185. Платон. Государство / Пер. А.Н. Егунова // Соч. Т. 3. Ч. 1. М., 1971;

186. Платон. Тимей / Пер. С.С. Аверинцева // Соч. Т. 3. Ч. 1. М., 1971;

187. Платон. Политик / Пер. С.Я. Шейнман-Топштейн // Соч. Т. 3. Ч. 2. М, 1972;

188. Платон. Законы / Пер. А.Н. Егунова // Соч. Т. 3. Ч. 2. М., 1972;

189. Платон. Диалоги. М., 1986;

190. Платон и его эпоха. М., 1979;

191. Полибий. Всеобщая история / Пер. Ф.Г. Мищенко. СПб., 1995;

192. Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992;

193. Поэзия и проза Древнего Востока. М., 1973;

194. Плутарх. Сравнительные жизнеописания: В 2т. 2-е изд. М., 1994;

195. Пузино И.В. Религиозные искания в эпоху Возрождения. Вып. 1. Берлин, 1923;

196. Ранович А.Б. Эллинизм и его историческая роль. М.; JL, 1950;

197. Ранович А.Б. О раннем христианстве. М., 1959;

198. Ранович А.Б. Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства. М., 1990;

199. Рейснер М.А. Государство. Ч. 1 .Культурно-исторические основы. М., 1911;

200. Редкин П.Г. Из лекций по истории философии права в связи с историей философии вообще. СПб., 1889;

201. Религиоведческий словарь // Классики мирового религиоведения. Антология. Т. 1. М., 1996;

202. Ренан Э. Жизнь Иисуса. М., 1991;

203. Ренан Э. Апостолы. М., 1991;

204. Ренан Э. Апостол Павел. М., 1991;

205. Ренан Э. Евангелия и второе поколение христианства. М., 1991;

206. Ренан Э. Антихрист. М., 1991;

207. Ренан Э. Христианская церковь. М., 1991;

208. Ренан Э. Марк Аврелий. М., 1991;

209. Родников Н. Учение Блаженного Августина о взаимных отношениях между государством и церковью. Казань, 1897;

210. Рижский М.И. История переводов Библии в России. Новосибирск, 1978.

211. Рожанский И.Д. Развитие естествознания в эпоху античности. Ранняя греческая наука «о природе». М., 1979;

212. Саллюстий Крисп. Сочинения. М., 1981;

213. Сенека Луций Аней. Нравственные письма к Луцилию. М., 1977;

214. Сенека Луций Аней. Философские трактаты. 2-е изд. СПб., 2001;

215. Свенцицкая И.С. Раннее христианство: страницы истории. М., 1987;

216. Свенцицкая И. Апокрифические Евангелия. Исследования, тексты, комментарии. М., 1996;

217. Сингалевич П. Девяносто пять тезисов Мартина Лютера. Казань, 1925;

218. Сказкин С.Д. Из истории социально-политической и духовной жизни Западной Европы в Средние века. М., 1981;

219. Словарь «Иисус и Евангелия». М., 2003;

220. Смирин М.М. Народная Реформация Томаса Мюнцера и Великая Крестьянская война. М., 1955;

221. Смирин М.М. Эразм Роттердамский и реформационное движение в Германии: Очерки из истории гуманистической и реформа-ционной мысли. М., 1978;

222. Собатье И. Жизнь Франциска Ассизского. М., 1895;

223. Соловьев Э.Ю. Непобежденный еретик: Мартин Лютер и его время. М., 1984;

224. Социальные отклонения. М., 1984;

225. Стам С.М. Учение Иоахима Калабрийского // Вопросы истории религии и атеизма. Т. 7. М., 1959;

226. Стам С.М. Гуманизм и духовно-реформационная идеология // Культура эпохи Возрождения и Реформации. Л., 1981;

227. Старкова К.Б. Рукописи из окрестностей Мертвого моря // ВДИ. 1956. № 1;

228. Старкова К.Б. Литературные памятники кумранской общины // ПС. 1973.24 (87);

229. Степанова A.C. Философия Древней Стой. СПб., 1995;

230. Степанова A.C. Мир и человек в философии Стой. СПб., 2004;

231. Тантлевский И.Р. История и идеология Кумранской общины. СПб., 1994;

232. Тахо-Годи A.A. Миф у Платона как действительное и воображаемое // Платон и его эпоха / Отв. ред. Ф.Х. Кессиди. М., 1979;

233. Тахо-Годи A.A. Примечания // Платон. Соч.: в Зт. Т. 3. Ч. 2. М., 1972;

234. Тацит Конелий. Соч.: В 2т. Л., 1969;

235. Тексты Кумрана. Вып.1 / Пер. с древнеевр. и арамейского, введение и коммент. И.Д. Амусина. М., 1971;

236. Тексты Кумрана. Вып.2 / Введение, пер. с древнеевр. и арамейского и коммент. A.M. Газова-Гинзберга, М.М. Елизаровой, К.Б. Старковой. СПб., 1996;

237. Теренций. Комедии / Пер. A.B. Артюшкова. М., 1985;

238. Тертуллиан. Избранные сочинения /Общ. ред. и сост. A.A. Столярова. М., 1994;

239. Тищенко C.B. Основные мотивы интерпретации Мф. // Канонические евангелия. М., 1993;

240. Токарев С.А. Золотой век // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2т. Т. 1.М., 1980;

241. Толковая Библия. 2-е изд. Стокгольм, 1987;

242. Топоров В.Н. Древо мировое // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2т. Т. 1. М., 1980;

243. Топоров В.Н. Первобытные представления о мире // Очерки естественнонаучных знаний в древности. М., 1982;

244. Трельч Э. Историзм и его проблемы. М., 1994;

245. Трофимова M.K. Историко-философские вопросы гностицизма. М, 1979;

246. Трубецкой E.H. Религиозно-общественный идеал западного христианства. Ч. 1. Мировоззрение Блаженного Августина. М., 1892;

247. Трубецкой С.Н. Метафизика в Древней Греции. М., 2003;

248. Утопия и утопическое сознание. М., 1991;

249. Утченко СЛ. Социальное и политическое значение термина «ор-timanes» у Цицерона // Древний мир; Сб. ст. М., 1962;

250. Утченко СЛ. Кризис и падение Римской республики. М., 1965;

251. Утченко СЛ. Древний Рим. События. Люди. Идеи. М., 1969;

252. Утченко СЛ. Цицерон и его время. М., 1972;

253. Утченко СЛ. Политические учения Древнего Рима. М., 1977;

254. Утченко СЛ., Дьяконов И.М. Социальная стратификация Древнего общества. М., 1970;

255. Февр Л. Труд: эволюция слова и понятия // Февр Л. Бои за историю. М., 1991;

256. Федотова O.A. Общественно-политические взгляды софиста Гиппия // Проблемы политической истории античного общества. Л., 1985;

257. Ферман А. Реформатор Мартин Лютер. СПб., 1883;

258. Федоров И.А. Идея социального преобразования: критическая интерпретация марксистской парадигмы. СПб., 1993;

259. Федоров И.Ф. «А Я говорю вам.»: Новый Завет как идеология социального преобразования. СПб., 1999;

260. Федоров И.А. Парадигмы философии социального преобразования. СПб., 2006;

261. Федоров И.А. «Молитва Иисуса из Назарета»: ожидание милостиили программа преобразования жизни? // «Клио». № 4 (35). СПб., 2006;

262. Философия ранних буржуазных революций. М., 1983;

263. Флавий Иосиф. Иудейская война / Пер. Я. Л. Черткова. СПб., 1900;

264. Флавий Иосиф. Иудейские древности: В 2т. / Пер. Г.Г. Генкеля. СПб., 1900;

265. Франк С.Л. Духовные основы общества. М., 1992;

266. Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. М., 1989;

267. Франкфорт Г., Франкфорт Г.А., Уилсон Дж., Якобсон Т. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека. М., 1984;

268. Фролов Э.Д. Огни Диоскуров. Античные теории переустройства общества и государства. Л., 1984;

269. Фролов Э.Д. Факел Прометея. Очерки античной общественной мысли. 2-е изд., испр. и доп. Л., 1991;

270. Фуко М. Слова и вещи. СПб., 1994;

271. ХейзингаЙ. Осень средневековья. М., 1988;

272. Хосроев А.Л. Александрийское христианство. М., 1991;

273. Хюбнер К. Истина мифа. М., 1996;

274. Цветочки святого Франциска Ассизского /Пер. А.П. Печковско-го. 2-е изд. Брюссель, 1993;

275. Цветочки святого Франциска Ассизского / Пер. Н. Трауберга. СПб., 2000;

276. Цветочки славного мессира святого Франциска и его братьев / Пер., предисл. и коммент. A.A. Клестова. СПб., 2000;

277. Целлер Э. очерк истории греческой философии. СПб., 1886;

278. Цицерон. Речи; В 2т. М., 1962;

279. Цицерон. Диалоги. О государстве. О законах. М., 1966;

280. Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М., 1975;

281. Цицерон. Философские трактаты (О природе богов. О дивина-ции. О судьбе). М., 1985;

282. Цицерон. Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту. М., 1994;

283. Чанышев А.Н. Протестантизм. М., 1969;

284. Чанышев А.Н. Эгейская предфилософия. М., 1970;

285. Чанышев А.Н. Аристотель. М., 1981;

286. Чернышев Ю.Г. О возникновении понятия «золотой век» // Проблемы политической истории античного общества. Л., 1985;

287. Ченти Т.С. Джироламо Савонарола, монах, который потряс Флоренцию. М., 1998;

288. Четвернин В.А. Политическое учение Блаженного Августина // Политико-правовые идеи и институты в их историческом развитии. М., 1980;

289. Чуб М. Иоанн Креститель и община Кумрана // ЖМП. 1958. № 8;

290. Швейцер А. Христианство и мировые религии // Швейцер А. Жизнь и мысли. М., 1996;

291. Швейцер А. Мистика апостола Павла // Швейцер А. Жизнь и мысли. М., 1996;

292. Швецер А. Вопрос об историчности Иисуса //Классики мирового религиоведения. Антология. Т. 1. М., 1996;

293. Шейнман М.М. Христианский социализм. История и идеология. М., 1969;

294. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. 1. Гештальд и действительность. М., 1993;

295. Штаерман Е.М. Мораль и религия угнетенных классов Римской империи. М., 1961;

296. Штаерман Е.М. Эволюция античной формы собственности и античного города // Византийский временник. Вып. 34. 1973;

297. Штаерман Е.М. Социальные основы религии древнего Рима. М., 1987;

298. Щеглов Д. История социальных систем. СПб., 1889;

299. Элиаде М. Трактат по истории религии: В 2т. СПб., 1999;

300. Эразм Роттердамский. Философские произведения. М., 1986;

301. Эразм Роттердамский и его время / Отв. ред. JI.C. Чиколини. М.,1989;

302. ЗЮ.Эриксон Э. Молодой Лютер. Психоаналитическое историческое исследование. М., 1996;

303. ЗП.Юсим М.А. Макиавелли и Лютер: Христианская мораль и государство // Культура эпохи Возрождения и Реформация. Л., 1981;

304. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994;

305. Bultmann R. Die Geschichte der synoptischen Tradition. Gottingen, 1921; Aufl. Gottingen, 1931;

306. Chaplesworth J. H. The New Testament apocrypha and pseudepi-grapha: aguide to publications, with excurses on apocalypses. London, 1987;

307. Dibelius M. Die Formgeschte des Evangelius. Tubingen, 1919; Aufl. Tubingen, 1961;

308. Dodds E. R. The Ancient Concept of Progress and Other Essays on Greek Literature and Belief. Oxford, 1973;

309. Ehrenberg V. The Greek State. Oxford, 1960;

310. Schmidt K. L. Der Rahmen der Geschichte Jesu. Literarkritische Untersuchungen zur ältesten Jtsusuberlieferung. Berlin, 1919;

311. Strecker G. Das Evangelion Jesu Christi // Strecker G. Eschatin und Historie. Aufsatze. Gottingen, 1979;

312. Thesleff H. Studies in Platonic chronology. Helsinki, 1982;

313. Wolff Ch. Jeremie im Fruhjudentum und Urchristentum. Berlin, 1976;