автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Структурно-функциональные характеристики системы причастий в русском и осетинском языках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Структурно-функциональные характеристики системы причастий в русском и осетинском языках"

На правах рукописи

Габнсова Дзерасса Витальевна

СТРУКТУРНО-ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СИСТЕМЫ ПРИЧАСТИЙ В РУССКОМ И ОСЕТИНСКОМ ЯЗЫКАХ

10.02.20 — Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

2 2 ЯНВ 2015

п

Владикавказ 2014 г.

005558025

Работа выполнена на кафедре русского языка ФГБОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет имени К.Л. Хетагурова»

Научный руководитель: доктор филологических наук, доцент

Годизова Зара Иосифовна

Официальные оппоненты: Хараева Лариса Ханбпевна,

доктор филологических наук, доцент, заведующая кафедрой романских языков ФГБОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет имени Х.М. Бербекова»;

Выдрии Арсений Павлович,

кандидат филологических наук, научный сотрудник лаборатории типологического изучения языков ФГБУН «Институт лингвистических исследований РАН»

Ведущая организация - ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский

федеральный университет» (г. Ставрополь)

Защита состоится «18» февраля 2015 г., в 14.00 часов, на заседании диссертационного совета Д 212.248.02 по защите докторских и кандидатских диссертаций в ФГБОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л. Хетагурова» по адресу: 362 025, РСО-Алания, г. Владикавказ, ул. Ватутина, № 46, зал заседаний диссертационного совета.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л. Хетагурова» по адресу: г. Владикавказ, ул. Церетели, 16.

Электронная версия автореферата размещена на официальном сайте ВАК Минобрнауки РФ «16» декабря 2014 г., режим доступа: Шр^т^. vak.ed.gov.ru, и сайте СОГУ им. К. Л. Хетагурова, режим доступа: http://www.nosu.ru.

Автореферат разослан « » и^иЛх^ 2015 г.

Учёный секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент

О.Д. Бичегкуева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Причастие — это специфическая форма глагола, представляющая процесс, осложненный семантикой адъективности. В русском языке причастия характеризуются грамматическими категориями вида, залога и непредикативного времени. Кроме того, им свойственны словоизменительные грамматические категории рода, числа и падежа, общие с прилагательными. Вопрос о специфике проявления в причастиях грамматических категорий вида, времени и залога по сравнению с личными формами глагола привлекал внимание ученых. Отмечалась тесная связь в причастиях категорий вида и времени, обусловленная тем, что причастия обладают относительным, а не абсолютным временем [Ю.С. Маслов, В.Д. Климонов]. Высказывалось мнение, что в причастиях стирается различие между видом и относительным временем [Е. Курилович, H.A. Луценко]. Рассматривая проявление в причастиях категорий вида и времени, одни лингвисты описывали собственно видовые значения причастий [В.В. Виноградов,

A.C. Белова, Р.К. Кавецкая], другие — временные [Ю.С. Маслов,

B.Д. Климонов, В.А. Жеребков, Ю.Л. Левитов, A.A. Припадчев]. При описании собственно видовых значений делались попытки выделения внутри совершенного и несовершенного видов более частных видовых значений [М.А. Шелякин, Л.Л. БуланинДИ. Годизова]. Обращалось внимание на особенности образования видовых пар у причастий [Р.К. Кавецкая]. Актуальность описания видовременных значений причастий возросла с выделением функционально-семантического поля (ФСП) таксиса и отнесением причастий к средствам выражения зависимого таксиса [P.O. Якобсон, A.B. Бондарко, Ю.С. Маслов]. В ряде работ описывались таксисные значения отдельных разрядов причастий [В.А. Жеребков, Ю.Л. Левитов, Н.М. Лисина, З.И. Годизова, А.П. Вяльсова]. Залоговые значения причастий привлекали внимание исследователей в меньшей степени [например, Л.Л. Буланин].

В современном осетинском языке выделяются те же неличные формы глагола, что и в современном русском: инфинитив, причастие, деепричастие. Причастие также характеризуется глагольными категориями вида, времени, залога, однако, выступая в функции определения, не имеет адъективных грамматических категорий: рода (в осетинском языке категория рода отсутствует), числа и падежа. Система причастий в современном осетинском языке не изучена в достаточной степени, имеются лишь самые общие характеристики грамматических особенностей причастий [например, В.И. Абаев,

Н.К. Багаев, Т.Т. Камболов]. Специальных работ, посвященных причастиям, мало [например, Е.С. Качмазова, Б.В. Кунавин], многие вопросы, связанные с ними, остаются неоднозначными.

Актуальность темы исследования обусловлена следующим:

1. Причастия в современном русском языке являются глагольной формой, отличающейся высокой степенью употребительности, синтаксической подвижностью, выразительностью, определенными коммуникативными свойствами. В настоящее время продолжает оставаться актуальным исследование различных разрядов причастий, выявление специфики проявления в них глагольных грамматических категорий по сравнению с личными (спрягаемыми) формами глагола, описание причастий как выразителей значений зависимого таксиса.

2. Система причастий в осетинском языке остается недостаточно исследованной. Специальные работы, в которых детальному анализу подверглись бы все разряды причастий, их грамматические признаки, особенности проявления в них грамматических категорий вида, времени, залога, отсутствуют.

3. Представляется актуальным выявление отличительных особенностей причастий в осетинском языке в сопоставлении с системой причастий в русском языке. Русский и осетинский языки относятся к разным группам в рамках единой индоевропейской семьи языков и различаются по степени преобладания элементов аналитизма в выражении грамматических значений.

Объектом исследования является система причастий в русском и осетинском языках.

Предметом исследования послужили структурно-функциональные особенности системы причастий в русском и осетинском языках.

Гипотеза исследования.

Структурные и функциональные особенности причастий в современном русском и в современном осетинском языках позволяют классифицировать их не как особые части речи, а как инфинитные формы, органически входящие в глагольную парадигму.

В отличие от русских осетинские причастия в гораздо большей мере подвержены конверсии вследствие слабой дифференциации в осетинском языке имени и глагола.

В осетинских причастиях категория времени полностью поглощена категорией вида, а залоговые значения выражены значительно слабее. Это является также следствием слабой дифференциации имени и глагола, поскольку категория залога — типично глагольная категория, тесно связанная с переходностью и непереходностью, в то время как в

осетинском языке категория залога фактически растворена в переходности/непереходности глагола.

Частные видовые значения причастий в сопоставляемых языках одинаковы, за исключением обобщенно-фактического значения, отсутствующего в диапазоне частных видовых значений причастий несовершенного вида. Сопряженность несовершенного вида с прошедшим временем в осетинских причастиях невозможна из-за более тесной связи категорий вида и времени, между тем обобщенно-фактическое значение несовершенного вида в русском языке, обозначающее сам факт наличия-отсутствия действия, выражено именно формами прошедшего времени.

Осетинские причастия отличаются гораздо меньшей регулярностью, вследствие чего акционзартные значения у них представлены беднее, чем в русском языке.

Причастия в сопоставляемых языках относятся к периферии зависимого таксиса, однако периферия осетинских причастий гораздо дальше отстоит от центра, что выражается в меньшем диапазоне передаваемых ими таксисных значений, а также в неразвитости полупредикативной функции.

Цель данной работы -определить структурно-функциональные характеристики системы причастий в русском и осетинском языках.

В соответствии с указанной целью решается ряд конкретных задач:

1) охарактеризовать проявление глагольных грамматических категорий (вида, времени, залога) в русских и осетинских причастиях;

2) описать частные видовые значения, выражаемые причастиями в сопоставляемых языках;

3) описать аспектуальные ситуации, связанные с семантической категорией предельности/непредельности и способами глагольного действия в русском языке;

4) выявить диапазон способов глагольного действия в осетинском языке, описать акционзартные значения причастий в осетинском языке;

5) представить аспектуально-таксисные ситуации в конструкциях зависимого таксиса с причастиями в русском и осетинском языках;

6) исследовать все явления омонимии причастий с другими частями речи в исследуемых языках;

7) определить грамматический статус причастий в русском и осетинском языках.

В качестве материала исследования послужили произведения современных русских и осетинских писателей. Всего собрано методом

сплошной выборки около 3000 карточек (из них около 2200 — на русском языке, около 800 — на осетинском языке).

Методологическими основами исследования явились теория функционально-семантических полей A.B. Бондарко, а также положения о системности языка, взаимосвязанности и взаимообусловленности языковых явлений.

Теоретические основы исследования составили работы известных специалистов в области русского языка Ю.С. Маслова, A.B. Бондарко, JI.JI. Буланина, A.B. Исаченко, М.А. Шелякина и др., а также работы осетиноведов В.И. Абаева, Г.С. Ахвледиани, Н.К. Багаева, М.И. Исаева, Х.А. Таказова, Т.З. Козыревой, A.A. Левитской, Т.Т. Камболова и др.

Свойства изучаемого объекта, аспект и цель исследования обусловили использование следующих методов: наблюдения, описания, сопоставительного и функционально-семантического анализа, при анализе и обобщении языковых явлений применялась количественная методика, а также элементы трансформационного метода.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

— впервые предпринято комплексное сопоставительное исследование системы причастий в русском и осетинском языках;

— определены частные видовые значения, выражаемые причастиями в сопоставляемых языках;

— выявлены и описаны аспектуальные ситуации, связанные с характером предела и способами глагольного действия в конструкциях с причастиями в русском языке;

— уточнен диапазон способов глагольного действия в осетинском языке в сопоставлении с русским языком, а также выявлены возможности осетинских причастий в выражении акционзартных значений;

— детально описано все многообразие аспектуально-таксисных ситуаций в конструкциях зависимого таксиса с причастиями в исследуемых языках с учетом видового и лексического значения причастных форм, элементов контекста;

— определены все случаи конверсии причастий в русском и осетинском языках;

— выявлены грамматические различия русских и осетинских причастий, особенности проявления в них глагольных грамматических категорий.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что оно вносит определенный вклад в описание системы причастий в русском

и осетинском языках, в выявление их сходств и различий, в определение общих закономерностей грамматического строя сопоставляемых языков, тем самым способствуя дальнейшему развитию морфологии и аспектологии русского и осетинского языков.

Практическая ценность работы. Результаты проведенного исследования могут быть использованы при подготовке общих и специальных курсов по морфологии и аспектологии русского и осетинского языков.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Причастие в русском языке — это специфическая форма глагола, обозначающая процесс, совмещенный с семантикой адъективности, обладающая глагольными категориями вида, времени, залога, а также именньми категориями рода, числа и падежа. В осетинском языке причастия тоже являются особой формой глагола, вместе с тем они имеют существенные отличия от русских причастий как в наборе грамматических категорий (у них нет адъективных грамматических категорий), так и в особенностях проявления глагольных грамматических категорий. Категории вида и времени в осетинских причастиях более тесно слиты по сравнению с русскими причастиями. Залоговое значение причастий в осетинском языке определяется не суффиксами, а переходностью-непереходностью глагола. Залог и время в осетинских причастиях не имеют таких четких формальных показателей, какие есть у причастий в русском языке.

2. Диапазон частных видовых значений причастий в русском языке несколько уже, чем у личных форм глагола. Для совершенного вида исключаются наглядно-примерное и потенциальное значения, возникающие в ситуации неограниченно-кратного или постоянно-возможного действия, так как действие, представленное как уже данное в его носителе, не может выступать как неограниченно повторяющееся или постоянно возможное. Причастия несовершенного вида (НСВ) повторяют частные видовые значения личных форм глагола, однако некоторые значения встречаются у них значительно реже, чем у спрягаемых форм (обобщенно-фактическое, потенциально-качественное, неограниченно-кратное). Частные видовые значения, выражаемые причастиями в осетинском языке, те же, что и в русском, за исключением обобщенно-фактического значения НСВ, которое отсутствует в перечне частных видовых значений причастий НСВ ввиду более тесной связи в них категорий вида и времени. Сопряженность несовершенного вида с прошедшим временем в осетинских причастиях невозможна, между тем обобщенно-фактическое значение несовершенного вида в русском языке,

обозначающее сам факт наличия-отсутствия действия, выражено именно формами прошедшего времени. Причастия несовершенного вида в осетинском языке могут выражать неограниченно-кратное значение в отличие от личных форм глагола НСВ, у которых это значение отсутствует ввиду того, что кратность в осетинском языке имеет статус грамматической категории. Причастия будущего времени, которым нет аналога в русском языке, выражают специфическое модальное значение — целесообразности, необходимости, неизбежности осуществления действия в будущем, которое можно назвать потенциальным, однако оно не совпадает ни с потенциальным значением совершенного вида (СВ), ни с потенциально-качественным значением НСВ в русском языке.

3. На основании проведенных наблюдений установлено, что акционзартные значения причастий в русском языке полностью повторяют акционзартные значения личных форм глагола, это подтверждает положение, что способы глагольного действия (СД) являются общими для глагольной лексемы во всех ее формах. Своеобразие проявляют страдательные причастия, для которых исключаются те СД, где базовыми являются непредельные глаголы. Диапазон СД в осетинском языке значительно уже, чем в русском языке с его многообразной и разветвленной акционзартной системой. Преимущественное значение причастий в осетинском языке — это значение общерезультативного СД. Значения других СД они выражают крайне редко в силу гораздо меньшей употребительности.

4. Причастия в русском языке являются выразителями значений зависимого таксиса и относятся к его периферии. Разнообразные типы хронологических отношений в рамках предикативного комплекса с причастиями обусловлены видовой семантикой соотносимых глагольных форм, лексическим значением глаголов, а также элементами контекста.

В осетинском языке причастия, являясь выразителями значений зависимого таксиса, относятся, однако, к более отдаленной его периферии по сравнению с причастиями в русском языке в силу того, что они гораздо менее регулярны, менее специализированы на выражении атрибутивной функции, а для причастий будущего времени, выражающих модальное значение целесообразности, таксисные значения вообще не представляются актуальными. Характерной особенностью конструкций зависимого таксиса с причастиями в осетинском языке является то, что хронологические отношения между причастным действием и действием основного предиката очень редко осложняются отношениями обусловленности,

т.е. причинно-следственными отношениями, между тем в русском языке это явление достаточно частое. Спектр выражаемых причастиями таксисных значений в осетинском языке уже, чем в русском.

5. Причастия в осетинском языке в значительно большей степени, чем в русском языке, подвержены конверсии. Они вступают в отношения омонимии не только с прилагательными и существительными (причастия на -сгг, на -инаг, на -д/-т), но и с деепричастиями (причастия на -гее), со словами категории состояния (причастия будущего времени на -инаг), а также входят в состав аналитических глаголов и могут функционировать в значении повелительного наклонения (причастия на -гее). Это обусловлено тем, что части речи в осетинском языке часто идентифицируются не по формальным показателям, а в значительной степени по семантическим и синтаксическим признакам.

Апробация работы.

Основные положения работы нашли отражение в докладах на международных научных конференциях, в числе которых ХЫ Международная филологическая конференция «Проблемы изучения и сохранения языков и культур народов России» [Санкт-Петербург,

2012], Международная научная конференция «Язык как система и деятельность-3» [Ростов-на-Дону, 2012], Международная научная конференция «Язык как система и деятельность-4» [Ростов-на-Дону,

2013], Международная научная конференция «Лингвокультурные феномены в коммуникативном пространстве полиэтнического региона» [Ростов-на-Дону, 2014]. Содержание работы отражено в 8 печатных работах, из которых 3 входят в издания из перечня ВАК.

Работа обсуждалась на заседаниях кафедры русского языка СевероОсетинского государственного университета им. К. Л. Хетагурова.

Структура работы.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и библиографического списка.

Содержание работы.

Во введении содержится обоснование выбора темы исследования, его актуальности и новизны, указываются объект и предмет исследования, цели и задачи работы, определяется материал исследования.

В первой главе «Теоретические основы исследования» дается общая характеристика причастий в русском и осетинском языках, рассматриваются явления омонимии русских и осетинских причастий с другими частями речи; сравниваются функционально-семантическое

поле аспектуальности, семантическая категория таксиса в русском и осетинском языках, характеризуются причастия как выразители значений зависимого таксиса.

1.1. Общая характеристика причастий в русском и осетинском языках.

Система причастий в русском языке включает четыре разряда, выделяемые в зависимости от вида, времени и залога (доставляющий — доставляемый, доставляющий — доставляющийся, доставлявший — доставлявшийся, доставивший — доставленный). Причастия СВ возможны только в прошедшем времени, в них вид и время совпадают.

В современном осетинском языке выделяется пять разрядов причастий: причастия на -сег, причастия на-т/-д, причастия на -инаг, причастия на -гее, причастия на -он (кувоег адаем — молящиеся люди, саударсег ус — носящая траур женщина, конд хуым — вспаханное поле, алмдхседзар — построенный дом, бынбауинаг лагг — обреченный на гибель (подлежащий уничтожению в будущем) мужчина, барсевдауинаг чызг — девушка, которую следует утешить, ссаргсе лсеппу - найденный мальчик, комагй рацсеугсе адгем — вышедшие из ущелья люди, хиуарзон лоеппу — любящий себя (эгоистичный) мальчик).

Причастия в осетинском языке имеют грамматические особенности, отличающие их от причастий в русском языке. К наиболее ярким особенностям можно отнести следующие: 1) наличие в системе осетинского языка причастий будущего времени; 2) залоговая и временная немаркированность осетинских причастий (в то время как в русском языке залог и время причастий выражаются на уровне словоформы — суффиксами); 3) отсутствие у них адъективных грамматических категорий.

1.2. Омонимия причастий с другими частями речи в русском и осетинском языках.

Будучи двойственной формой глагола, причастия в русском языке в значительной степени подвержены процессу адъективации — переходу в разряд прилагательных, в меньшей степени — субстантивации — переходу в существительные. Адъективация понимается нами как процесс утраты причастиями глагольных грамматических категорий [Л.Л. Буланин]. Различные разряды причастий проявляют большую или меньшую склонность к адъективации, в наибольшей степени ей подвержены страдательные причастия СВ: Передний зуб его был обломан, и это придавало еще больше суровости и без того неприветливому, с низким лбом и широко расставленными глазами лицу Негатива (Прилепин, с.ЗЗ). Минут через пять автобус вырулил к

игрушке-городу, свернутому кренделем на горе (Рубина, с. 148). Грамматические значения слова свернутый с трудом поддаются анализу, поскольку действия как такового не было, обозначается форма предмета. С очевидностью можно сказать, что это слово не обладает значением совершенного вида, предшествования и страдательного залога. Грамматические категории в подобных образованиях проявляются либо в деформированном виде, либо вообще не актуальны, в связи с чем их можно квалифицировать не как причастия, а как прилагательные.

В осетинском языке причастия подвержены процессам адъективации и субстантивации в значительной большей степени. Если в русском языке активнее всего переходят в прилагательные страдательные причастия СВ, которым соответствуют причастия на -д/-т, то в осетинском языке адъективация и субстантивация в наибольшей степени свойственны причастиям на -сиг, которые соотносительны с действительными причастиями настоящего и прошедшего времени в русском языке: Уадымс хаглынбаразгау йае тентекк бззхыл хъэсуи-хъазу хъссргансеггерзъшц (Хъайтыхъты, с. 139) — Горный ветерок как глашатай облетел все села на своем резвом коне (Кайтуков, с. 13 9). В данном случае причастие на -сег выступает в функции существительного. В осетинском языке причастия вступают в отношения омонимии не только с прилагательными и существительными (причастия на -сег, на -инаг, на -д/-т), но и с деепричастиями (причастия на -гее), со словами категории состояния (причастия будущего времени на -инаг), а также участвуют в образовании аналитических глагольных форм и могут выступать в функции словоформ повелительного наклонения, выражая при этом более категоричный приказ, чем собственно формы повелительного наклонения (причастия на -гее).1 Например, в приведенных ниже примерах причастия на -инаг употреблены в роли существительного и категории состояния: Тыхы ссерыл йсехи мсе худинаг никуы руадздзеен, доеумсе дсер, нее фыды усезоегмсе доер! (Нафи, с.43) - Никогда не опустится до бесчестья и не даст это сделать ни тебе, ни гостю своего

'Выдрин полагает, что в случае причастия на -гае императивное значение присуще не самому причастию, а эллиптированному вспомогательному глаголу кгенын «делать» (в форме императива), который обязательно восстанавливается при определенных условиях [Выдрин А.П. Система модальности осетинского языка в сопоставительном освещении: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - СПб., 2011:6]. Очевидно, с этим можно согласиться. Например, - Гъе, семсехорзлогппу ксендзынсе, фоглсе згъоргсе дое цсеуоетмсе! (Нафи, с.55) — Да, ты станешь хорошим мальчиком, но беги домой!

отца. Худинаг доем нее коесы, цсеуыл скарк дое?.. - уайдзсефтсе ксены Дзоероех доер Хъырымсен (Нафи, с. 18) — Тебе не стыдно, что за нетерпение?.. — упрекает Дзарах Керима. Причастия на -гее регулярно функционируют в качестве деепричастий: Зназт сырд, футтытсе гсенгсе.хагрдмае хауд, йаз буар аггасазй дагр зыр-зыр кодта (Хъайтыхъты, с.29) — Взбешенный зверь, фыркая, вставал на дыбы, все тело его дрожало (Катуков, с.29). Для причастий на -д/-т, соотносимых с страдательными причастиями совершенного вида, не характерен активный переход в разряд прилагательных. Чаще они выступают в качестве существительных, но не так часто, как, например, причастия на -сег. Переходя в разряд существительных, причастия на -д/-т приобретают грамматические признаки существительных, то есть начинают склоняться: Кагд сефхсерд лзеппу карз дгер сефхсерд нал баййафид (Мазрзойты, с. 194) - Может быть, оскорбленного мальчика не постигнет больше оскорбление (Марзоев, с. 194). В данном примере одно и то же слово в первом случае выступает в функции причастия, а во втором случае — в функции существительного.

1.3. ФСП аспектуалъности в русском и осетинском языках.

ФСП аспектуальности в русском и осетинском языках имеют

некоторые существенные отличия, которые необходимо учитывать при видовременной характеристике русских и осетинских причастий. Если в центре ФСП аспектуальности в русском языке находится грамматическая категория вида, а на периферии — семантическая категория предельности/непредельности, способы глагольного действия, а также другие средства выражения видовых значений (лексические, синтаксические), то в осетинском языке к центру ФСП аспектуальности, кроме грамматической категории вида, исследователи относят и категорию кратности, которая имеет в осетинском языке статус грамматической категории [A.A. Левитская]; периферию составляют те же элементы, что и в русском языке. Следует также отметить, что в осетинском языке нет такого многообразия способов глагольного действия, какое мы наблюдаем в русском. Одна и та же приставка может выражать семантику разных способов глагольного действия, вместе с тем специализируясь в большей степени на выражении тех или иных акциональных значений.

1.4.Семантическая категория таксиса в русском и осетинском языках. Причастия как выразители значений зависимого таксиса.

Сравнение семантической категории таксиса в русском и осетинском языках выявило некоторые отличия в структуре зависимого таксиса. Было установлено, что в осетинском языке в центре зависимого таксиса также находятся конструкции с

деепричастиями, а периферия представлена причастными конструкциями и конструкциями с инфинитивом, который в осетинском языке склоняется. Предложно-падежные конструкции типа при переходе, при рассмотрении в сочетании с глаголом в осетинском языке совсем не встречаются, вместо них употребляются либо конструкции с деепричастиями (При переходе через дорогу мы растерялись — Уынджы ссерты хизгсейсе, фегуыппсегстсем), либо конструкции с инфинитивом {До рассмотрения этого вопроса мы изучили литературу — Уыцы фарстмсе серксесыны размсе мах сахуыр кодтам литературсе) [З.И. Годизова]. Осетинские причастия находятся в большей отдаленности от центра поля зависимого таксиса в силу нерегулярности и нехарактерности для них атрибутивной функции, разные разряды причастий неравноценны в поле зависимого таксиса (например, для причастий будущего времени, выражающих модальное значение целесообразности, таксисные значения неактуальны).

Во второй главе «Грамматические особенности причастий в русском и осетинском языках» сравнивается проявление глагольных грамматических категорий в русских и осетинских причастиях. Особое внимание уделяется аспектуальной характеристике причастий, описываются частные видовые значения, а также акционзартные значения причастий в сопоставляемых языках.

Диапазон частных видовых значений у причастий в русском и осетинском языках одинаковый, за исключением обобщенно-фактического значения НСВ, отсутствующего у осетинских причастий. Причастия СВ встречаются в а) конкретно-фактическом значении: «Как сладко пахнет этот капюшон, внутри... ее головой...» — подумал Саша и сразу же забыл это, мелькнувшее случайно (Прилепин, с. 4). Фселог ахст лсегмсе салдаты мсесты сертхъирсентсе хъуысгое догр нал фоекодтой (Хъайтыхъты, с.48) — Но злые угрозы солдата уже не были услышаны пойманным мужчиной (Кайтуков, с.48); а также в б) суммарном значении: Дважды сосланное имущество, сохраненное дачной хозяйкой в целости, расставлено было теперь на новом месте... (Улицкая, с.205). Йсе конд късебсер та ахсем хсерзад уыд, семсе уый фых ксердзыны раз уселибыхмсе ксесгое дсер ничи фоекодтаид (Хъайтыхъты, с.226) — Испеченный ею хлеб был настолько вкусен, что рядом с этим обычным хлебом никто не посмотрел бы даже на пироги с сыром (испеченный неоднократно — Г.Д.) (Кайтуков, с.226). Можно также сконструировать, например, такой контекст: Жртсс хатты рамбулсег лагппуйаен радтой хорз лагвар — Трижды выигравшему паршо дали ценный приз.

Для совершенного вида исключаются наглядно-примерное и потенциальное значения, возникающие в ситуации неограниченно-кратного или постоянно-возможного действия, так как причастное действие, представленное как уже данное в его носителе, не может выступать как неограниченно повторяющееся или постоянно возможное.

Причастия НСВ в имеющемся материале представлены в следующих значениях: а) конкретно-процессном'. Венька, ожидающий Сашу внизу, обо всем догадался и ничего не спросил (Прилепин, с. 3). Арсег усы уаглхъус газппаеввонгазй йаг гамхуды бын лагууыди удисгег даер (Хъайтыхъты, с. 136) — Возле рожающей женщины стояла наготове в шапке-невидимке смерть (Кайтуков, с. 136); б) ограниченно-кратном: Возле строя стояла старушка, и в тот момент, когда строй на несколько мгновений смолк, Саша услышал ее голос, видимо, уже не в первый раз повторявший одно и то же...(Прилепин, с. 1). В имеющемся материале не встретились примеры на ограниченно-кратное значение причастий в осетинском языке, однако его можно сконструировать, например: Мах хъагуы бон дыуусе хаты цсеусег эгфснайагг — Нам нужна домработница, приходящая два раза в день. Однако более нормативна в таких случаях конструкция с придаточной частью: Мах хъагуы, бон дыуусе хатты чи цсеуа, ахагм агфснайагг — Нам нужна домработница, которая приходила бы два раза в день; в) неограниченно-кратном: Старые связи помогли Тимке устроиться проводником на поезда, ходившие заграничными маршрутами (Нагибин, с. 13). Ныфс азмаз хъаруйы суадоны донаэй дзаг цэгстыты сагрмаг аглвагст агхсаргагрдта уай тынг сты зазрдазйы цин, казнаг та бахъуаджы мает севдиссег агрфгуытаг (Хъайтыхъты, с.244) — Над глазами, наполненными надеждой и силой родника, протянуты брови, подобно саблям, показывающим то радость сердца, то горечь (Кайтуков, с.244); г) постоянно-непрерывном: Тамара, всегда считавшая Полушку ничтожеством, едва ее переносила (Улицкая, с.278). Дысон, бсерзондыл бадсег Уастырджийы 'хсазв, маг багхыл сбадтагн сагргуыбырагй, Госагма куыд бацамыдта, афта: йае ныхас райдыдта Майраем (Хъайтыхъты, с.91) — Вчера, в ночь высоко сидящего Уастырджи, сел я на свою лошадь, пригнувшись, как научил меня Госама, — так начал свою речь Майрам (Кайтуков, с.91); д) потенциально-качественном: ...Игорный бизнес официально запрещен, но внедрить его — выполнил1ая задача (Кантор, с.32). Афтазмагй хъсентсе дзсебсехгсенсег раестагджы хорзсехусед (Хъайтыхъты, с.346) - Пусть будет благословенным время, лечащее (которое может лечить — Г.Д.) раны (Кайтуков, с.346). Обобщенно-фактическое

значение возможно только у русских причастий, например: Пятая исполнительница, тоже из числа музыкальных гениев, — единственная без сопровождения, замуж никогда не выходившая, — поставила рваную сумку с торчащим из нее зеленым кефирным горлышком на стол, рядом с сияющим прибором (Улицкая, с.225). Для осетинских причастий это значение невозможно ввиду совпадения в них категорий вида и времени.

В осетинском языке специфическое потенциальное значение выделено у причастий будущего времени, выражающих не столько действие в будущем, сколько семантику целесообразности, неизбежности осуществления действия в будущем: Мсенсе чысыл раздогр хъогдоей огрхызт арыхъаг богьаты зуызогн дыуусе бынбауинаг лседжы (Хъайтыхъты, с.96) — Вот немного раньше вышли из леса двое, похожих на арыкских быков, обреченных на смерть мужчин (Кайтуков, с.96). Дсехи ма уал хоер, цы рцогуинаг уыд, уый серцыд (Хъайтыхъты, с.212) — Не кори себя, что должно было случиться, то случилось (Кайтуков, с.212). В приведенном ниже примере ярко выражено противопоставление реального действия, обозначенного причастием на -д, и ирреального, представленного причастием будущего времени на -шаг: Мазнаен-иу агхсызгон кагм уыдаид, афтаг саерыстыр кагмэгй уыдтген, маг уыцы райгуырэгн хъагу, гуырд у агви гуырннаг у, уый дгер чинаг зоны, загххыл ма ахагмтаг дэер кагй ис, ууьш баууагндын, фгелаз-иумаг хиуыл ныххагцгагйаг, дард дагр дзуапп лэевагрдтон (Дзасохты, с. 12) — Мне, конечно же, не было приятно, что находились такие, кто не знал о моем родном селе, которым я был так горд, рожденный или собиравшийся родиться, но я, сдерживая себя, продолжал отвечать (Дзасохов, с. 12). Видовое значение этих причастий можно назвать потенциальным, но оно отличается от потенциального значения СВ (которое выражает оттенок возможности-невозможности) и от потенциально-качественного значения НСВ (обозначается возможность что-то делать как постоянное свойство субъекта), выделяемых A.B. Бондарко2, так как в данном случае актуальна не семантика возможности-невозможности, а целесообразность осуществления действия.

Аспектуальная характеристика причастий предполагает описание их акционзартных значений в сравнении с личными формами глагола. Как известно, общие видовые значения глагольных форм наполняются конкретным содержанием в зависимости от категории

2Бондарко A.B. Вид и время русского глагола. — М.: Просвещение, 1971. — С. 23,30-31.

предельности/непредельности и способов глагольного действия. В работе представлено понимание СД прежде всего как «семантических разрядов глаголов, выделяющихся на основе сходства в типах протекания и распределения во времени глагольного действия».3 На основании проведенных наблюдений установлено, что акционзартные значения причастий в русском языке полностью повторяют акционзартные значения личных форм глагола, таким образом, подтверждается тезис, что СД являются общими для глагольной лексемы во всех ее формах; в частности, причастия могут выражать значения следующих СД: тотального: Что дальше?.. — лениво тянул Степаныч, старательно заплевывая искуренный до фильтра чинарик... (Нагибин, с. 10); длительно-усилительного: Щенки, не допросившиеся подачки от очередного прохожего, без устали рыскали в траве, ковыряя мелкий сор, отнимая друг у друга щепки... (Прилепин, с.1); чрезмерно-продолжительного: Душа моя просит музыки, — говорю я Курильщику. — Но ничего нового и не заслушанного у нас нет (Петросян, с.815); чрезмерно-нормативного: ...Внизу ахнула такая пересиненная синева моря с такой перебеленной, перекрахмаленной пеной на закорках барашковых волн, что вздох застрял в горле (Рубина, с.256); одноактного: Следующим кадром была тормознувшая около Вени машина (Прилепин, с.50); сативного: В Москве имелись старые портные, насобачившиеся шить шинели и кители (Нагибин, с.5); прерывисто-смягчительного: Гибрид остается сидеть перед зловеще поблескивающим узором из бисерин, честно затаив дыхание (Петросян, с. 867) и т.д. Своеобразие проявляют страдательные причастия, для которых исключаются те СД, где базовыми являются непредельные глаголы.

Причастия в осетинском языке гораздо менее регулярны по сравнению с русскими причастиями. Очевидно, в силу этого акционзартные значения у их представлены гораздо беднее, чем у причастий в русском языке: осетинские причастия выражают преимущественно значение общерезультативного СД (на фоне того, что диапазон СД у осетинского глагола достаточно широк, хотя и не столь разнообразен, как в русском языке4), например: Мсенсен та у ме

3Маслов Ю.С. Глагольный вид в современном болгарском литературном языке // Вопросы грамматики болгарского литературного языка. — М., 1959. — С. 187-188.

4Опираясь на исследования A.A. Левитской-Цомартовой [например, Цомартова A.A. Вид осетинского глагола как грамматическая категория в сопоставлении с видом русского глагола. - Владикавказ, 1990. — 101 е.], а также на анализ собственного языкового материала, мы выявили значения

ссаргсе лоеппу (Хъайтыхъты, с.91) — Для меня он найденный мною сын (Кайтуков, с.91); Игехи агвыдагй равдисинаг негу (Мсерзойты, с. 132) -Его не следует показывать (букв.: показать — Г.Д.) для его же благополучия (Марзоев, с. 132).

В осетинских причастиях своеобразно проявляется категория времени по сравнению с русскими причастиями, у которых время выражено суффиксами и в несовершенном виде возможны причастия и настоящего времени, и прошедшего (например, играющий — игравший). В осетинском языке присоединение префикса переводит причастие не только в совершенный вид, но и в прошедшее время, поэтому причастия несовершенного вида всегда имеют значение настоящего времени, а причастия совершенного вида — прошедшего времени (за исключением причастий на -д/-т5).В этом осетинские причастия сходны с русскими деепричастиями, у которых происходит то же самое — категории вида и времени совпадают в силу того, что категория времени подчинена категории вида. Но в осетинском языке степень подчиненности категории времени категории вида гораздо большая, чем в русском, хотя и в русском языке, даже в сфере личных форм глагола, категория времени представлена довольно ущербно, выделение в системе глагола трех времен в значительной степени является следованием европейской традиции и представляется неубедительным. Так, формально будущее простое ничем не отличается от настоящего, кроме видового значения, и ни то, ни

следующих СД в осетинском языке: общерезультативного (бафарсын— спросить, сарсгзын — сделать), интенсивного (с различными оттенками, в том числе с оттенком внезапности, начинательности, результативности, а также значение, близкое к интенсивно-усилительному) (фестын — вскочить, сербалагууын — появиться внезапно, нырдиагканын — зарыдать, ныккасын — пристально посмотреть, серфагрсын — расспросить), ограничительного (ахъазын — поиграть), смягчительного (агрбадын - присесть), начинательного (базмселын — зашевелиться), распределительного (ранымайын — пересчитать), одноактного (фестъселфын — вздрогнуть).

5Все причастия на -д/-т имеют значение совершенного вида, при этом наличие префикса не имеет значения: конд хуым — вспаханное поле, ахсыд дур - стертый камень, ахстпагг — пойманный (заключенный в плен) мужчина, амад хшдзар — построенный дом, ссгрст кау — обмазанный плетень и т.д. Это свидетельствует о том, что значения совершенного вида и прошедшего времени в этих причастиях выражаются суффиксами -д-, -т-. Префиксальные причастия на -д/т встречаются, но довольно редко:

Сое бауамынд богселттое суанг изоермое фоехацыдысты, фоелое ссв ничи никоей абырста (Хъайтыхъты, с.66) — Указанные ими борцы боролись до вечера, но никто никого не поборол (Катуков, с.66).

другое не имеют формальных показателей времени, кроме того, само значение будущего времени является не столько временным, сколько модальным (действие, которое только должно произойти после момента речи, т.е. нереальное). Получается, что только прошедшее время имеет специальный формальный показатель (суффикс -л), а между тем по происхождению формы прошедшего времени — это бывшие причастия.

В русском языке категория залога имеет в причастиях четкие формальные показатели. В осетинском языке залоговое значение причастий определяется не суффиксами, а переходностью-непереходностью глагола. В этом плане осетинские причастия сходны с немецкими причастиями. При этом одни причастия характеризуются залоговой неопределенностью в большей степени (например, причастия будущего времени на -инаг, причастия на -гее), другие — в меньшей (например, причастия на -сег, которые являются, как правило, причастиями действительного залога, и причастия на -д/-т, которые значительно чаще характеризуются значением страдательного залога).

В третьей главе «Выражение хронологических отношений в конструкциях зависимого таксиса с причастиями» описываются все возможные разновидности таксисных отношений, а также хронологических отношений вне сферы таксиса в конструкциях с причастиями в сопоставляемых языках. Разнообразные типы хронологических отношений в рамках предикативного комплекса с причастиями обусловлены видовой семантикой соотносимых глагольных форм, лексическим значением глаголов, а также элементами контекста. Например, в конструкциях с страдательными причастиями СВ возможны такие разновидности таксисных отношений: строгого предшествования: Сходил на кухню, поставил греться чайник, вспомнил о купленном вчера тортике (Прилепин, с.79); нестрогого предшествования: Он держал в руке банку с водой, мгновенье назад взятую с подоконника с целью подкрепить наглядно глупый вопрос (Прилепин, с.77); следования: ...Сестра Вера, впоследствии расстрелянная в очередном рву под Полтавой, решила устроить его на местную конфетную фабрику, где сама работала бухгалтером (Рубина, с.44-45); одномоментной одновременности: Брошенная ограда накрыла одного из омоновцев, он криво завалился под рухнувшим на него железом (Прилепин, с.6); частичной одновременности: «Яну поймали», — вдруг угадал Саша, увидев на асфальте оторванный (оторвали — лежит на асфальте во время осуществления действия основного предиката — Г.Д.), распустивший нитки, отороченный мехом капюшон (Прилепин, с. 13); полной

одновременности: Все два дня, проведенных нами в Вансе, старая карусель на площади пребывала в летаргии (Рубина, с. 155); псевдоодновременности (включения): Опомниться и понять! — повторила старуха настойчиво, останавливая Нину устало поднятой ладонью (Рубина, с.72) (один из предикатов содержит понятие более общее, а другой — более конкретное: более общее действие — останавливать, более конкретное — поднять — Г.Д.).

Причастия в осетинском языке также относятся к периферии зависимого таксиса, но к более отдаленной периферии в силу их нерегулярности и нетипичности для них атрибутивной функции. Характерной особенностью конструкций зависимого таксиса с причастиями в осетинском языке является меньший диапазон выражаемых таксисных значений (не встретились случаи выражения причастиями отношений следования, незначительно представлены отношения псевдоодновременности и неопределенно-временные отношения в рамках недифференцированных временных отношений), а также почти полное отсутствие причинно-следственных отношений между основной и второстепенной предикацией, между тем в русском языке это явление достаточно частое. Например, в конструкциях с причастиями на -д/-т, синонимичным русским страдательным причастиям СВ, таксисные значения представлены чаще как отношения нестрогого предшествования: Акимы кьухы ферттывта Авдакейы конд фоетан cay хъама, семсе дыуусв сендон цыргь карды дзуар севсердсей ксероедзуыл ссембселдысты (Хъайтыхъты, с.73) — В руках Акима блеснула сделанная Авдакеем широкая сабля, и два острых ножа сошлись перекрестно друг с другом (Кайтуков, с.73); реже — как отношения частичной одновременности: Стыгъд хъиу-хъил сем радтой — пылыстсег лоедзсегоен — семсе йыл Солтаны нымсет сербатыхтой, афтсемоей йое куыфы сбадын кодтой дселгоммсе агвсерд тсескьыл (Нафи, с. 142) — Дали ему очищенную палку — вместо палки из слоновой кости — окутали буркой Солтана, и так усадили на перевернутую корзину. Это обусловлено двойственной (перфектной) временной семантикой этих причастий: действия, обозначаемые причастиями, происходят в прошлом, а результат этих действий существует в более позднем временном плане, одновременно с осуществлением действия основного предиката. В зависимости от того, что актуализируется в большей степени — действие или состояние как результат этого действия, возникают отношения нестрогого предшествования или частичной одновременности, однако часто это деление весьма условно. В отличие от страдательных причастий СВ в русском языке в конструкциях с причастиями на -д/-т незначительно

представлены отношения строгого предшествования и псевдоодновременности, не зафиксированы отношения следования, одномоментной одновременности, неопределенно-временные отношения.

Типы хронологических отношений, выходящие за рамки таксисных, в сопоставляемых языках одинаковы: 1) разноплановые временные ситуации, представленные формами Наст.-Прош., Прош.-Наст., Буд.-Прош., Прош.-Буд., например: ...Она смотрела на свои большие ненужные руки и думала: эти руки, перемявшие столько глины, скоро станут глиной самой... (Рубина, с.90). Цалынмаг загххыл иу казрдэеджы хал зайа, арвыл иу стьалы герттива, уэгдмаг дын ацы загххыл цсерсег дзыллагтаг дэг ном дзуары номау мысдзысты (Хъайтыхъты, с. 183) - До тех пор, пока на земле будет расти хоть одна травинка, в небе будет сиять хоть одна звездочка, живущий на земле народ будет вспоминать твое имя как имя святого (Кайтуков, с. 183); 2) хронологические отношения между действиями, различающимися по степени конкретности/абстрактности, например: Переживиюя блокаду в Ленинграде сестра моего деда, когда я гостила у них спустя много лет, досуха выскребала содержимое яйца, чтобы не пропала ни одна молекула драгоценного продукта... (Улицкая, с.32). Жфссвст хайуанаей никуы ферохуыдзсен, адагймаджы даглбазыр ын агдасдагр каей у, уый (Моерзойты, с. 105) - Накормленное животное никогда не забудет (= не сможет забыть — Г.Д.), что под защитой человека ему безопаснее (Марзоев, с. 105).

В Заключении подводятся итоги наблюдений над структурно-функциональными характеристиками системы причастий в русском и осетинском языках.

Таким образом, если в современном русском языке причастия представляют собой развитую и хорошо сбалансированную систему, то в осетинском языке они слабо дифференцированы от других именных форм — прилагательных и существительных; причастия на -гее имеют ту же морфологическую структуру, что и деепричастия, а также входят в состав аналитических глаголов и, даже употребляясь без связки, могут выступать в функции повелительного наклонения. Очевидно, осетинский язык отражает более древнее состояние индоевропейских языков, когда части речи были дифференцированы гораздо меньше, чем в настоящее время. В осетинском языке причастия значительно менее регулярны по сравнению с русскими причастиями, которые с самого начала письменной традиции отличались высокой частотностью употребления в литературном языке. В отличие от причастий в русском языке у осетинских

причастий нет полных (членных) форм, но краткие (нечленные) формы могут выполнять синтаксические функции и сказуемого, и определения. Атрибутивная функция менее типична для осетинских причастий, чем функция сказуемого. Наименее определенными в плане грамматических особенностей являются причастия на -гае (которые называют смежной причастно-деепричастной формой), причастия на -инаг и редко встречающийся разряд причастий на -он. Более определенными, грамматически оформленными являются причастия на -д/-т и причастия на -сег.

Дальнейшие исследования данной проблематики могут пойти по пути ее рассмотрения в аспекте концептологической методики, нацеленной на выявление особенностей проявления концепта «причастие» в русском и осетинском языках. Существующие отклонения от грамматической нормы в употреблении причастий часто обусловлены двойственностью причастий, совмещением в них признаков глагола и имени. Исследование указанных аспектов в их отношении к центральному употреблению могло бы сформировать четкие представления о концепте «причастие» в сопоставляемых языках. Весьма перспективным является и направление исследования в диахроническом аспекте, это позволило бы более полно и исчерпывающе представить систему причастий в русском и осетинском языках. Выявлению современных тенденций в функционировании причастий как в русском, так и в осетинском языках будет способствовать расширение материала исследования, привлечение публицистических, рекламных, устных и электронных текстов. Это позволит, например, представить более адекватную картину функционирования причастий в осетинском языке в условиях билингвизма, определить степень употребительности ненормативных в настоящее время причастий будущего времени в русском языке и т.д.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

статьи в ведущих рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК

1. Габисова Д.В. Грамматические особенности причастий в современном осетинском языке (в сопоставлении с русским языком) // Вестник Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л. Хетагурова. - 2012. - №1. - С. 269-277.

2. Габисова Д.В. Способы глагольного действия в осетинском языке (в сопоставлении с русским) // Вестник Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л. Хетагурова. — 2012. - №4. — С. 195-200.

3. Габисова Д.В. Частные видовые значения причастий в осетинском языке (в сопоставлении с русским языком) // Известия Сочинского государственного университета. -2014. — №1. -С.160-163.

статьи и материалы докладов, опубликованные в других изданиях

4. Габисова Д.В. Причастия как выразители значений зависимого таксиса в осетинском языке (в сопоставлении с русским языком) //Материалы ХЫ Международной филологической конференции. Проблемы изучения и сохранения языков и культур народов России. — СПб., 2012.-С. 308-309.

5. Габисова Д.В. Сопоставительная характеристика причастий в русском и осетинском языках» // «Язык как система и деятельность -3». - Ростов-на-Дону, 2012. - С. 62-64.

6. Габисова Д.В. Страдательные причастия совершенного вида в русском языке и причастия на -д/-т в осетинском языке // Актуальные проблемы филологии. Межвузовский сборник научных статей. — Владикавказ, 2012. - С. 36-44.

7. Габисова Д.В. Причастия как выразители значений зависимого таксиса в осетинском языке (в сопоставлении с русским языком) // «Язык как система и деятельность-4». Материалы Международной научной конференции, посвященной 95-летию со дня рождения Л.А. Введенской. — Ростов-на-Дону, 2013. — С. 61-64.

8. Габисова Д.В. Конверсия причастий в русском и осетинском языках//«Линогвокультурные феномены в коммуникативном пространстве полиэтнического региона». Материалы Международной научной конференции. — Ростов-на-Дону, 2014. — С. 130-139.

Подписано в печать 15.12.2014. Формат 60x84 '/16. Печать на ризографе. Усл. п.-л. 1,4. Тираж 100 экз. Заказ № 129. Издательство Северо-Осетинского государственного университета имени К. Л. Хетагурова, 362025, г. Владикавказ, ул. Ватутина, 46.