автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Структуры диссонанса в русском обиходно-бытовом диалоге

Полный текст автореферата диссертации по теме "Структуры диссонанса в русском обиходно-бытовом диалоге"

На правмрукописи

Мастур Када Абделькадер

Структуры диссонанса в русском обиходно-бытовом диалоге

Специальность 10.02.01 -русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2004

Работа выполнена на кафедре общего и русского языкознания Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина.

кандидат филологических наук, доцент

Балаян Александр Рафаилович

доктор филологических наук, профессор

Уфимцева Наталия Владимировна

кандидат филологических наук, доцент

Давкова Ирина Эдисоновна

Ведущая организация: Российский университет

дружбы народов

Защита состоится «¿f/ » 09_200 Lj г. в <<^/2£>>ч. в зале

Ученого совета на заседании диссертационного совета Д 212.047.01 Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина по адресу: 117485, Москва, ул. Академика Волгина, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Гос. ИРЯ им. A.C. Пушкина.

Автореферат разослан «¿0 » О j7 200 Ц г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор педагогических наук

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

В.В. Молчановский

Развитие дискурсного подхода в современной лингвистике предполагает анализ коммуникативных феноменов на существенно более широкой основе, чем в период, когда это подход только возникал в 80-х и в первой половины 90-х гг. прошлого века. На современном этапе этого подхода пришло время для анализа дискурсной динамики реплик диалога на более широком языковом материале и прежде всего с точки зрения постепенного перехода от описательного этапа к объяснительному.

Современный дискурсный подход исходит из представления о том, что в любой точке развертывающегося дискурса коммуникатор имеет выбор из ряда возможностей продолжения, и факт использования какой-либо из имеющихся у коммуникатора возможностей должен быть объяснен, почему именно эту возможность избрал в данный момент коммуникатор. Это объяснение предполагает, насколько коммуникатор был оптимален в своем выборе данной дискурсной формы, имея в виду те прагмалингвистические условия, ту фоновую информацию, которая у него была для достижения максимальной иллокутивной силы дискурсного отрезка, (в данном случае реплики)

Предметной областью нашего исследования являются диалогические единства, в которых реплика-реакция содержит в себе модусную установку диссонанса. Здесь достаточно лишь интуитивного понимания двух моментов:

1. Речь идет о диалогических репликах, в которых содержится несогласие с выражаемым в стимулирующей реплике. Несогласие это может: либо чисто диктальным, информационным, либо модусом, то есть несогласием с точкой зрения собеседника и с какими-то оценочными моментами.

2. Подлинном диссонансом или подлинном несогласием в диалогической реплике является несогласие второго типа. То есть, если мы имеем несогласие только как форму усиления и поддержки, если это несогласие касается лишь уточнения каких то деталей в реплике-стимуле, то

перед нами фактически нет диссонанса, перед нами одна из особых форм унисона.

Объектом нашего исследования являются диссонансные реплики русского бытового диалога в аспектах дискурсных механизмов взаимодействия этих реплик с репликой-стимулом. На наш объект накладываются некоторые ограничения.

1. Мы занимаемся лишь обиходно-бытовым стилем, другие жанры нами не рассматриваются

2. Рассматриваются лишь диалогические единства, то есть, сочетание реплики-реакции с репликой-стимулом с минимальном привлечением контекста в тех случаях, когда это привлечение было необходимо для понимания дискурсной семантики в данном диалогическом отрезке.

3. Анализируются лишь те реплики-реакции в диалогических единствах, в которых в реплике-реакции имеется достаточно определенный модусный компонент.

4. Модусно-оценочные значения, выражаемые с помощью суперсегментных средств, не рассматриваются, то есть, мы рассматриваем только линейные языковые механизмы реализации модуса реагирующей реплики.

5. Следующим ограничением на наш объект является отказ от рассмотрения объемных реплик. В собранных примерах находятся только те случаи диалогических единств, в которых объем реплики-реакции не превышает трёх или четырёх высказываний. Реплики по объему более трёх или четырёх высказываний принадлежат, уже к так называемому монологу в диалоге, который представляет собой, на наш взгляд, особую задачу дискурсного анализа. По нашему мнению, для решения в полном объеме этой задачи в лингвистике ещё не разработаны достаточные описательные процедуры.

Материал исследования, (800 диалогических единств) представляет собой результат выборки из трёх источников;

1. Наибольшей по объему была сплошная выборка диалогических единств, в которых присутствовал наш объект, из сборника под редакцией Е.Л.Земской. Такая выборка сама по себе является характерной чертой нашей работы, поскольку эта работа является первой попыткой исследовать такую диалогическую установку, как диссонанс, на сплошной выборке по авторитетному источнику, что должно были обусловить достаточную репрезентативность примеров.

Однако мы исходили из того, что даже сплошная выборка по такому авторитетному источнику, как .указанный сборник, представляет собой некоторые отображение случайного (в математико-статистическом смысле этого выражения) характера разговорной речи. Говоря иначе, даже такая репрезентативная выборка могла не обеспечить достаточно полного представления обо всех моделях диссонансного реплицирования, которые имеются в русском обиходно-бытовом диалоге.

2. Поэтому в дополнение к расшифровкам живой разговорной речи использовался материал из художественной литературы русских авторов и внезначительном объеме примеры из киносценариев. Использование материала из беллетристики вполне оправдано, это делается постоянно в практике дискурсного анализа различных речевых форм. Мы исходили из убеждения, что в беллетристике авторы, пытаясь сделать речь своих героев наиболее естественной, делают последнюю очень похожей на неподготовленную речь, которую читатель или зритель кинокартины видят и слышат вокруг. Для того, чтобы речь героев была правдоподобной, модельная основа этой речи должна оставаться не нарушенной, иначе эффект правдоподобности будет утерян. Процент таких дополнений к основному корпусу не превышает у нас двадцати пяти. Для расшифровки разговорной речи мы отбирали те отрезки, в которых смысл дискурсного отрезка был

ясен. В киносценариях и в художественной литературе мы также отбирали такие отрезки, где из авторской речи видны были иллокутивные установки персонажей. Что же касается киносценариев, то принцип отбора диалогических единств был точно таким же, как и для разговорной речи.

На защиту выносятся следующие основные положения исследования:

1. Модусные дискурсные значения располагаются на шкале унисона (согласия) через хезитацию (модусную нехределенность) к диссонансу (несогласию). Опорные точки этой шкалы будем называть диалогическими установками.

диссонанс хезитация унисон

2. Отношение между репликами (реакцией и стимулом) в диалогическом единств .образуют дискурсную схему (ДС). Построение схемы зависит в случае диссонанса от его динамического характера (предложенный или подхваченный), от опоры на диктум или модус стимула и от тема-рематической координации.

3. Выбор определенной ДС предполагает соответствующую структуру организации диссонансной реакции, т.е. выбор тактики диссонанса. Тактика является реализацией возможностей дискурсной формы (использования потенции системы языка в дискурсах данного жанра).

4. Как ДС, так и тактики образуют гипотетически конечный список устойчивых речевых моделей. Множество этих моделей находится в лингвистической компетенции носителей языка.

5. При построении диссонансных тактик, особенно в обиходно-бытовом диалогу естественно использовать вербальный материал реплики-стимула, причем механизмы такого использования гораздо шире имеющихся сейчас представлений о формах речевого эхо и отраженной речи.

6. Для диссонансных тактик большое значение имеет соотношение дискурсного маркера диссонанса и остального материала реплики.

7. Диссонансная когезия, как и когезия в любой другой диалогической установке, вполне возможна без использования в реакции специальных дискурсных маркеров и вербального материала стимула. Подобные тактики, основанные на чисто содержательном подхвате, образуют особый тип диалогической когезии.

В работе ставились следующие цели:

1. Нахождение адекватной модели описания взаимодействия диссона-нсной реплики русского бытового диалога с репликой-стимулом.

2. Использование этой модели для описания достаточно репрезентативного корпуса тех диалогических единств, которые представляли собой объект исследования.

3. Показ лингвистических и прикладных (лингводидактических) возможностей , использования предложенной модели и проведенного на её основе описания языкового материала в соответствие с исходными основными положениями.

В работе решались следующие задачи:

1. Отбор в современных подходах в дискурсном анализе тех из них, которые наилучшим образом отвечали бы объекту исследования и заявленным целям работы. Уточнение метаязыка исследования было особенно необходимо, поскольку дискурсный анализ, будучи сравнительно молодым направлением в современной лингвистике, ещё не вполне устоялся в отношении используемой терминологии и привлекаемых для анализа категорий. Здесь надо, прежде всего, называть сам термин «дискурс», в понимании которого до сих пор существует большое количество разночтений, а некоторые аспекты значения этого термина понимаются как бы «по умолчанию».

2. Формирование достаточно репрезентативного корпуса.

В работе применялись следующие методы исследования:

1. Метод модельной экстраполяции, основанный на возможности описания репрезентативного корпуса на языковое существование носителей языка в некоторый период времени.

2. Методы лингвистики текста, те из них, в которых разработаны способы описания речевых коннекторов (для диалога это «диалогические скрепы» по Н.Ю. Шведовой).

3. Методы дискурсного анализа, то есть процедуры, объясняющей взаимодействие реплик в диалоге и способы описания функционирования дисскурсных маркеров.

Актуальность исследования в том, что она находится в русле двух современных направлений лингвистики: дисскурсного анализа и коммуникативной лингвистики. Для обоих этих направлений весьма актуальна проблема описания на представительном языковом материале основных коммуникативных смыслов (термин Н.А. Лобановой), реализуемых в разных жанрах и жанрах общения. Диссонанс, безусловно, является одним из таких «коммуникативных смыслов».

Научная новизна работы заключается в том, что в ней проведено описание одной из диалогических интенций (диссонанса, возражения, полемики) на сплошной выборке из авторитетного сборника расшифровок русского обиходно-бытового диалога. Сама репрезентативность примеров дает возможность выделить основные схемы диссонанса в русском диалоге.

Практическая значимость работы. Результаты работы могут быть использованы в ряде прикладных областей:

1. В курсах риторики и культуры речи русских студентов и школьников.

2. Для подготовки учебников, пособий, спецкурсов и практических курсов с коммуникативной направленностью в сфере РКИ.

Структура работы, Работа состоит из двух исследовательских глав, введения и заключения.

Глава 1. «Теоретические основы анализа диссонансных реплик русского диалога» состоит из двух параграфа. В первом параграфе даны некоторые универсалии дискурсной семантики. Во втором параграфе рассмотрен диссонанс (противоход) как форма диалогического взаимодействия в русском обиходно-бытовом дискурсе.

Глава 2. «Дискурсный анализ некоторых типов диссонансных реплик» состоит из пяти параграфов. В первом параграфе делаются некоторые предварительные замечания о некоторых тип диссонансных реплик.

Во втором параграфе рассматривается Отраженная речь в диссонансных репликах русского бытового диалога».

Отраженной речи в исследованиях по русскому диалогу уделялось достаточно внимания. Диссонанс является одной из диалогических установок - общих коммуникативных целей, которые говорящий преследует, реагируя на реплику собеседника в диалоге. Саму реакцию говорящего на реплику своего собеседника Л. Якубинский удачно назвал «противоходом». При диссонансным реплицировании (то есть таком реплицировании, когда коммуникативной целью является выражение несогласия с собеседником), этот термин кажется особенно удачным, поскольку, с точки зрения иллокутивной силы реплики, говорящий должен избрать оптимальную форму возражения своему собеседнику.

Цитация предполагает включение какого-либо речевого отрезка говорящего в ответную реплику его собеседника с помощью особых дискурсных маркеров, которые могут быть как линейными, так и супрасегментными (интонационные маркеры нами не рассматриваются). Приведенные ниже примеры демонстрируют, как реагирующий, ощущая «давление» системы языка, а также учитывая прагмалингвистический аспект

ситуации общения и наличие у собеседника фоновых знаний, строит диссонансную реплику с расчетом на максимальную иллокутивную отдачу. (1)

1- ...вообще весь комплекс дестабилизирующих мероприятий... Я как раз не беру на себя ответственность за оптимальный выбор ...

2- Он не берет на себя ответственность. - грянул Демиург. - Да ведь это не главное, неужели не ясно - оптимальный выбор! Максимум выживания козлищ при минимуме агнцев.

(2)

1- Ты смотри / сколько нам тащить с тобой // Много

2- Я сама потащу //

3- Сама потащишь // А мне? Я думала ты мне поможешь

4- Образование есть, - засмеялся пухлый хомяк. - А специальности нет...

Второй тип цитации, инкрустация, - это наиболее распространенный и наиболее функционально нагруженный тип отраженной речи, используемый в диалоге. Инкрустация словоформ и синтаксических конструкций основана на механизме соединения диктума из реплики-стимула и того модуса, с помощью которого этот диктум обрабатывается в реплике-реакции при диссонансном реплицировании. Принцип «елочки», то есть принцип перехода темы стимула в рему реакции, здесь очень часто не действует, поскольку именно рема стимула (или в другой терминологии его коммуникативный фокус) может быть такой же в реплике-реакции. Обычно, если речь идет о подхваченном диссонансе, когда отрицательная реакция возникает на такой же стимул собеседника, определенные номинации или конструкции переходят из одной реплики в другую. Например:

(1)

1- Дверь-то закрой//Туда ж тянет//Закрой-закрой // чего ты мерзнешь?

2- А я не мерзну

1- Хорошо, снимем сейчас с обсуждения этот вопрос... - сказал я.

2- Забудем... - предложила она.

3- Нет, не забудем. Пока снимем. И я тебе докажу, что я не раб!

(3)

1 - Слушай / ну мы тебя ждем / ты приходи / торт куплен...

2- Нет Катечка / я. наверное, не приду // Ты не сердись

Особой формой существования отраженной речи в диссонансном реплицировании является хезитация. Существует несколько типов хезитации, различающихся по их отношению к диалогической установке. Во-первых, нейтральная хезитация. Обычно она имеется там, где от человека требуется только диктумная реакция и он не располагает информацией, необходимой для ответа или же не уверен в ней. Второй тип - хезитация, которая носит модусный характер. Ее в свою очередь можно подразделить на хезитацию со знаком «плюс» - унисонную хезитацию - и хезитацию со знаком «минус» - диссонансную хезитацию, именно последняя интересует нас в рамках данного исследования.

Диссонансная хезитация бывает явной (обозначается специальными маркерами диссонанса) и скрытой (маркеры отсутствуют, диссонансная установка реализуется через лексику, синтаксическое построение реплики и использование различных лексико-фразовых конструкций). Как можно увидеть в приведенных ниже примерах, вербальный материал стимула инкрустируется в контекст из таких форм, и это свидетельствует о том, что говорящий скорее склонен к тому, чтобы не согласиться с собеседником.

О)

Но папки, надписанной «Орлов», не было. Деятельно помогавшая мне

Ольга Афанасьевна спросила:

1- Вы говорите, что зовут его Арон?

2- Арон, а может быть, Абрам. Товарищи называли его Алик...

1- Прошу разрешение войти, - произнес, вытянувшись, Глебов, но командир уже протягивал ему руку.

2- Ну что я тебе могу сказать, - произнес он хмурясь. - Как дома-то? Не рано ты уехал?

3- Там брат, сестры, - сказал Глебов.

(3)

1- А как одеваться-то? Холодно / Нет?

2- Н-н-у не знаю // днем было совсем не холодно // Нет наверно // Третий параграф - «Эстафетный подхват в диссонансных репликах». Эстафетным подхватом будем называть такие формы диссонансного

«противохода», когда в реакции может использоваться вербальный материал стимула, но этот вербальный материал в значительной степени переработан в форме реплики-реакции так, что нельзя говорить не только об отраженной речи, цитации и эхо, но и об инкрустации, поскольку либо формы или конструкции из стимула представлены в реплике реакции в трансформированном виде, либо их отделяет от начала реагирующей реплики достаточная дистанция. Формы эстафетного подхвата довольно разнообразны.

Эстафетный подхват в реакции опирается как на диктум стимула, так и на стимулирующий модус, при этом при опоре на диктум в качестве модусной характеристики реплики-реакции используются как соответствующие модусные маркеры, так и контекст и конситуация. Именно включение в определенный контекст показывает собеседнику отношение реагирующего к сообщаемой ему информации; в определенном контексте информация, кажущаяся на первый взгляд нейтральной, приобретает выраженную модусную характеристику.

Практически во всех анализируемых случаях в начале эстафетного подхвата имеется та или иная форма диалогического плацдарма, то есть, тот или иной дискурсный маркер, который либо сразу и достаточно четко определяет диссонансную установку реплики, либо дает возможность реагирующему эту диссонансную установку развернуть по ходу ответа. Такие дискурсные маркеры разнообразны по форме, главное их различие -это различие между вопросительными и невопросительными формами таких маркеров. Вопросительные формы, чаше всего, представлены в наших собранных примерах вопросами в несобственной функции, хотя и имеются собственно вопросительные плацдармы.

В число эстафетных подхватов мы включаем также и случаи, когда развертывание диссонансной установки проходит в форме оправдания, уступки, а также различных хезитационных явлений. В наших собранных примерах представлены ряд других тактик, среди них есть и примеры использования антиципации. В работах по русскому диалогу уже указано, что антиципация, предвосхищение позиции собеседника является сильным средством реализации диссонансной установки, обладающим очень большой иллокутивной силой. Здесь, также представлены случаи тактики, «Притворное или непритворное согласие + полемика, возражения» и так называемая тактика. Да + Но ... известная в работах не только по русскому диалогу но и на материале других языков. Она уже упоминалась выше в разделе об отраженной речи.

Тактики с использованием реакции на диктум стимула

Тактика диссонансного реплицирования часто строится с опорой в реагирующей реплике на диктум стимула. Ниже представлены некоторые образцы такого реплицирования. представляющие наиболее типичные примеры такой тактики.

1- Нет // Это не годится / на одном подсолнечном //

2- Ну они немножко съели / сосиски съели с удовольствием / конечно

3- Ну ладно / слава богу /

1- Б. Соль я Положила // там даже последние я досаливала / и по моему я пересолила немножко //

2- А. И чуть-чуть сахара//

3- Б.Угу//

4- А. Капельку // и на одном подсолнечном сделала / да?

5- Б. Жарила / да//

6- А. Не годится //

(3)

В трамвае (сидят рядом две незнакомые женщины средних лет; в руках у одной (Б.) цветы)?

1- А. Это на рынке (кивок на цвет)?

2- Б. Нет / вчера на ВэДээНХа // Там всегда хорошие //

Реакции без использования рефлексов

В диалогических единствах, в которых реплика реакции оформляется в виде эстафетного подхвата без использования отраженной речи, заметную роль играет прием использования различных диалогических дискурсных маркеров обозначающие речевые акты речевой деятельности. Функциональные различия таких маркеров довольно велики, и в семантике простираются от простых сигналов призыва к речевой деятельности, либо к окончанию этой деятельности, а также от различных маркеров для уточнения понимания до реакции запросом о характере речевого акта и о его форме, использования риторических фраз и даже цитирования.

В первом из нижеследующих примеров используется сигнал призыва как к речевой деятельности в форме стереотипного, а во втором стереотипный маркер используется в качестве сигнала к окончанию речевой деятельности со стороны партнера,причем в первом примере (реплика 3) этот сигнал

затем развертывается в объяснения, почему на предложение собеседника следует отрицательная реакция. Во втором случае реакция представляет собой контаминацию обычной стереотипной формы резкого выражения: Ты лучше помолчить, лучше молчи с призывом продолжать то действия, которое говорящий совершал в тот момент, когда ему резко возразили.

0)

1- В. (к ребенку) Ну / ешь / и пойдем гулять // Или ещё послушаешь? (пластинки)

2- А. Жень / давай я часик погуляю //

3- В. И не заикайся // Эти два дня ты от него вообще (подальше) // Эка / / стало немного лучше / и уже // (к ребенку) Ну / будешь слушать?

(2)

1- А может быть, это недоразумение? - выдала, сглотнув остаток бутер брода, Люся Лососинова. - Может быть, перепутали диссертации?

2- Ты лучше молчи и ешь, - заметила ей сердито Светка.

3- Почему? - возмутилась Люся, - Я не меньше твоего понимаю. И знаю, что Ула написала прекрасную работу.

Диссонансные реплики с вопросительной формой в инициальной позиции

Вопросительная форма в диссонансных репликах в инициальной позиции встречается достаточно часто. Она выполняет различные функции при построении таких реплик. (1)

1- Е. Но всё-таки странное сочетание / и рыболов / и грибник // Обычно что-то одно бывает //

2-М. Зато...

3- А. Ну а почему? Одно другому не мешает //

1- А. Ну, может мы пойдём с папой погуляем?

2- В. Зачем? Мы пойдем на часок // До детской (передачи) //

Я еще потом ему обещала партию в дурака сыграть // Что ему взять-то / только лопаточку? (уходит) (3)

Педус приподнял взгляд на два сантиметра:

1 - А зачем - Мосинов ведь жив?

2- Не знаю. Он почему-то при жизни передал нам весь архив.

Директор мне велел ...

Тактика. Нет+Объяснения

Существует тактика при которой в инициальной позиции реплики говорящий фиксирует в качестве плацдарма диссонансный маркер, очень часто это коммуникативы нет, да, да, нет. Затем развертываются либо объяснение, либо уточнение, либо различного рода резюме вплоть до реплик, представляющих собой обобщение резонерского характера.

О)

Ну, мотоцикл ...- промямлил я. - В солнечное утро. ... Под дверями, кажется ...

Нет, - сказал Агасфер Лукич. - Это живописное произведение называется «Мотоцикл под окном в воскресное утро» (2)

1 - Стыдишь? - разозлился я.

2- Не-а, - покачал башкой Антон. - Жизнь такая стала, что, кабы не мое дело, я бы давно спился к чертям. Этот газ сейчас нужнее кислорода. Ладно, поехали ...

Тактика. Нет + Модус аргументации

Это одна из самых простых и, по-видимому, наиболее распространенных тактик диссонансного реплицирования. При этом строится она доста-

точно унифицировано и большого тактического разнообразие и структурных вариаций не обнаруживает.

(1)

1- Что ты говоришь, Ула? - крикнул Эйнгольц. - Ты ведь по своей культуре - русская интеллигента, ты ...

А я решительно помотала головой:

2- Нет, Шурик. Я хочу с этим покончить. Мои белковые тела устали приживаться. У меня больше нет сил ...

(2)

1 - А история? Этнографы? Археологи?

2- Нет, их время ещё не пришло. Мы - кошмарная Атлантида, дикая и кровавая, над нами океан лжи, насилия и забвения.

(3)

1- Ты меня шантажируешь?

2- Нет, Просто вы, Епанчины. привыкли всем забесплатно пользоваться. А в жизни за все надо платить ...

Тактики оправдания, объяснение и уступки в диесоттэтмных. репликах

В диссонансных репликах часто возникает необходимость не просто зафиксировать «противоход» в диалогической установке несогласия с собеседником, но также каким-то образом смягчить несогласие или даже выдвинуть какие-то оправдательные аргументы.

Бывают также случаи, когда наряду с возражением, реагирующий в диссонансной реплике может сделать некоторые уступки своему оппоненту, каким-то образом давая тому возможность продолжать разговор в более кооперативной тональности и тем самым облегчить своему собеседнику путь к нахождению общей содержательной платформы разговора. Тактика оправдания содержится в нижеследующих примерах:

1- Г. Не видела // А что он там / хороший актер он / да

2- Т. Нет / понимаешь / там он такой голубой герой // красавец физик / (нрзбр.)

(2)

1- Б. Натёрла / только / положила сливок и э-э муки // больше ничего// Яичка ничего не стала // Ну Наташка ...

2- А. Яичка надо было ...

3- Б. НУ Я из-за Катюшки // Потому что я сегодня в сырники добавляла//

4- А. Ну / ей можно было чуть-чуть там {нрзбр. 1 слово) II Можно было

5- Б. Ну не знаю //

(3)

1- В. Кому печатать дать.

2- Н. Нет / в смысле отзыва / она дамой не возьмет его?

3- В. Нет/я говорю ...

4- Н. Нет / я про это всё поняла // (Только я думала ...?)

5- В. А не-е-т // Она домой не возьмет / она его возьмет завтра Завтра как только Иван Петрович его мне даст / я отнесу ей / И она к концу дня сделает // Здесь //

В этих примерах общая тактика оправдания реализуется различными способами. В примере 1, (реплика 2), происходит семантический сдвиг: превратить мелиоративную лексику в аргументации реагирующего в свою противоположность. Этому способствует диссонансные плацдармы в начальной позиции реплики. Маркер «Нет, понимаешь» содержит в себе два семантических компонента: во-первых, семантику возражения со стандартным комму-никативом «Нет», во-вторых, призыв к собеседнику разобраться в обсуждаемых вещах поглубже.

В примере 2 в репликах 2, 3 и 4 (А) и (Б) строит свой диссонанс иным образом. В реплике 2 (А) делает некоторые утверждение, а в реплике 3 (Б) сразу начинает с оправдания, затем во втором высказывании подкрепляет его некоторой аргументацией. Оправдание в данном случае, его иллокутивная семантика построена на фоновом знании, которым располагают оба говорящих.

5-ая реплика состоит из стандартного дискурсного маркера хезитации. Однако, эта хезитация может быть хезитацией мнимой, то есть, в данном случае, говорящий прибегает к стереотипу с хезитационным значением исключительно для того, чтобы показать, с одной стороны, несогласие с собеседником, а с другой стороны, это часто говорит о нежелании продолжать дискуссию либо вообще в нее вступать.

Тактика объяснения с антиципацией

При диссонансном реплицировании очень сильным средством усиления иллокутивной силы реплик является использование антиципирующей тактики, тактики предвосхищения каких-то аргументов собеседника, либо каких-то событий. Эта тактика представлена в нижеследующих примерах; (1)

1- Б. Ну куда я (нрзбр. 1 слово) //

2- А. У тебя будут грызть // Ну что тут /

3- Б.Нет//

4- А. не так много // Вле ... вой ... влезет //

5- Андрей у меня вообще этого не ест //Он уезжает // А здесь я сумку ... у меня (дико тяжелая?) //

6- А. Будешь чаем пить // (убирает продукты) Накопили / накопили / и всё // Бросили

1- А. А не дали немножко шерсти? К этой? (показывая на шерстяную кофту)

2- Б. Конечно нет // А зачем?

3- А. Подштопать когда //

4- Б. Когда это дают? Мохер дорого // Тактика «да, но... в эстафетном подхвате.

Тактика «да, но...» является хорошо описанной тактикой в диссонанс-ном реплицировании и вообще в тактиках диалогического взаимодействия, она имеется и в примерах, связанных с эстафетном подхватом. Мы не будем подробно анализировать здесь эти случаи, поскольку эта тактика достаточно хорошо описана в ряде работ. Просто мы приведем здесь один пример демонстрирующего диссонансную функцию этой тактики:

1- В. Не нравится мне этот Павлик // кирка за ним / господи / глазенки невинные / а тот «уйди» // Сели на скамейку / лошадь это / так просто спихивает //

2- Б. Ну ему неинтересно с ним / Женя // (Павлик старше на год)

3- В. Нет / ну конечно // Но разве можно так грубо // Нет / тут всё понятно // Это мама / на всех наплевать / только Павлуша //

4- Б. Да это верно // Но она все-таки тоже «Павлик / не лезь» //

5- В. Ну это уже когда дело до конфликта //

Четверый параграф - «Квазикомментарии как особая форма в диалогическом реплицировании».

Так называемый «квазикомментарий» встречается непосредственно в диалогической несобственной прямой речи, в авторских комментариях о речи героев. (1)

1 - Как он, кстати говоря, живёт? Давно он у нас не был...

2- Женился, дурень. Но понять можно, - клюнул носом воздух гриф, рас трепались над ушами редкие седастые перья, картофельными оладьями

висели его сиреневые уши, - такого лихого парня зашельмовали, посадили, не у дел оставили. В самом расцвете, как говорится. Тоскует Ленька...

(2)

1- Здравствуйте, Алёшка!

2- Здравствуй, Ула! Почему ты плачешь, любимая?

3- Я не плачу. Лешенька. Это просто так. От волнения. Я испугалась, что больше не увижу тебя...

(3)

1- Ну да, ну да ...- промямлил Гриня неопределенно. - Ну, а если, скажем, она особая?

2- «Особая»?.. Да ее, по-моему, давно уж не выпускают.

3- Да нет, я не ПРО ЭТУ «особую» тебе... - сказал Гриня нетерпеливо. - Я тебя спрашиваю: особая субстанция - как? Нематериальная, независимая от моего тела!

Пятый параграф - «Лингводидактические перспективы описания»

При изложении своих мыслей с помощью средств языка-системы мы строим нашу речь, используя гибкие линейные структуры, инвариантные дискурсные схемы в конкретных речевых реализациях. Осознанное осуществление этого выбора позволяет совершенствовать построение своей речи, лучше достигать целей и установок, а также помогает правильно интерпретировать речь, обращенную к нам, понимать намерения собеседника и правильно реагировать.

Именно взаимопонимание в диалоге есть одна из основных составляющих коммуникативной успешности дискурса. Важное значение имеют умение руководить ходом дискурса для достижения поставленной цели, планирование общей тактики дискурса и учет национальных особенностей собеседников.

При обучении русскому языку как иностранному особую роль играет знание основных законов развития и построения русского дискурса, выра-

ботка навыков формирования реплик в зависимости от интенций. Здесь особенно важно изучение инвариантных дискурсных схем в рамках контрастивно-лингвистического исследования. При общении с человеком другой национальности, для которого русский язык не является родным, необходимо знание тех особенностей построения дискурса и выборе дискурсных схем. Незнание национальных особенностей может привести к отрицательному исходу беседы и коммуникативной неудаче в результате дискурса.

В заключении сформулированы наиболее общие выводы и немечены направления дальнейшего исследования.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Об одном фрейме в русском обиходно бытовом диалоге // Вестник МАПРЯЛа. № 42. М., 2004. С.45-46.

2. Отраженная речь в диссонансных репликах русского бытового диалога // Журнал Русский язык за рубежом. № 2 .СПб., 2004. С.25-28.

3. Понимание лингвистической формы в дискурсном анализе // Revue Magrebine des Langues. № 3. Оран (Алжир) 2004. С.37-38.

ГосИРЯП Зак. M tëSmtp ÍCV 200 ¡

117582

РНБ Русский фонд

2005-4 14298

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Мастур Када Абделькадер

Введение

Глава 1. Теоретические основы анализа диссонансных реплик русского диалога

1.1 .Некоторые универсалии дискурсной семантики

1.2.Диссонанс (противоход) как форма диалогического взаимодействия в русском обиходно-бытовом дискурсе

Глава 2. Дискурсный анализ некоторых типов диссонансных реплик

2.1 .Вводные замечания 32 2.2,Отраженная речь в диссонансных репликах русского бытового диалога

2.3.Эстафетный подхват в диссонансных репликах

2.4.Квазикомментарии как особая форма в диалогическом реплицировании

2.5. Лингводидактические перспективы описания

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Мастур Када Абделькадер

Развитие дискурсного подхода в современной лингвистике предполагает анализ коммуникативных феноменов на существенно более широкой основе, чем в период, когда этот подход только возникал в 80-х и в первой половине 90-х гг. . прошлого века. На современном этапе этого подхода пришло время для анализа дискурсной динамики реплик диалога на более широком языковом материале, и прежде всего с точки зрения постепенного перехода от описательного этапа к объяснительному. Это предполагает попытку понять, почему дискурсная динамика диалога предстаёт перед наблюдателем в конкретной наблюдательной форме. Это, в свою очередь, предполагает описание возможностей, которыми в какой-либо момент развертывающегося диалогического дискурса обладают его участники.

Современный дискурсный подход исходит из представления о том, что в любой точке развёртывающегося дискурса , его автор имеет выбор из ряда возможностей продолжения, и факт использования какой-либо из имеющихся у коммуникатора возможностей должен быть объяснён, почему именно эту возможность избрал в данный момент коммуникатор. Иными словами, это объяснение предполагает, насколько коммуникатор был оптимален в своём выборе данной дискурсной формы, имея в виду те прагмалингвистические условия, ту фоновую информацию, которая у него была для достижения максимальной илуокутивной силы дискурсного отрезка.

Предметная область

Предметной областью нашего исследования являются диалогические единства, в которых реплика-реакция содержит в себе модусную установку диссонанса. Здесь мы не будем говорить о нашем понимании диалогического дискурса и самой категории диалогической установки. Об этом ниже. Здесь достаточно лишь интуитивного понимания двух моментов:

1 .Речь идёт о диалогических репликах, в которых содержится несогласие с выражаемым в стимулирующей реплике. Несогласие это может быть либо чисто диктальным информационным, либо модусным, то есть несогласием с точкой зрения собеседника и с какими-то оценочными моментами.

2.По длинным диссонансом или подлинным несогласием в диалогической реплике является именно то, что ЛЯкубинский называл «противоходом», то есть если мы имеем несогласие как форму усиления и поддержки, если это несогласие касается лишь уточнения каких то деталей в реплике-стимуле, то перед нами фактически нет диссонанса, перед нами одна из особых форм унисона, то есть поддержки, согласия.

Объект

Объектом нашего исследования являются диссонансные реплики русского бытового диалога в аспектах дискурсных механизмов взаимодействия этих реплик с репликой-стимулом.

На наш объект накладываются некоторые ограничения.

1 .Мы занимаемся лишь обиходно-бытовым стилем, другие жанры нами не рассматриваются.

2.Рассматриваются лишь диалогические единства, то есть, сочетания реплики-реакции с репликой-стимулом с минимальном привлечением контекста в тех случаях, когда это привлечение было необходимо для понимания дискурсной семантики в данном диалогическом отрезке.

3. Анализируются лишь те реплики-реакции в диалогических единствах, в которых в реплике-реакции имеется достаточно определённый модальный компонент.

4.Модально-оценочные значения, выражаемые с помощью суперсегментных средств, не рассматриваются, то есть мы рассматриваем только линейные языковые механизмы реализации модуса реагирующей реплики.

5.Следующим ограничением на наш объект является отказ от рассмотрения объёмных реплик. В нашем корпусе находятся только те случаи диалогических единств, в которых объём реплики-реакции не превышает трёх или четырёх высказываний. Реплики по объёму более трёх или четырёх высказываний принадлежат, по нашему мнению, уже к так называемому монологу в диалоге. Исследование объёмных реплик («монолог в диалоге») представляет собой, на наш взгляд, особую задачу дискурсного анализа. По нашему мнению, для решения в полном объёме этой задачи в лингвистике ещё не разработаны достаточные описательные процедуры. Кроме того, исследование объёмных реплик требует заметного расширение метаязыка дискурсного анализа.

Материал исследования

Материал исследования, который сложился из 800 диалогических единств, представляет собой результат выборки из трёх источников.

1.Наибольшей по объёму была сплошная выборка диалогических единств, в которых присутствовал наш объект, из сборника под редакцией Е.А.Земской. Такая выборка сама по себе является характерной чертой нашей работы, поскольку эта работа является первой попыткой исследовать такую диалогическую установку, как диссонанс, на сплошной выборке по авторитетному источнику. Авторитетность источника нашей выборки, её сплошной характер должны были обусловить достаточную репрезентативность корпуса.

Однако мы исходили из того, что даже сплошная выборка по такому авторитетному источнику, как указанный сборник, представляет собой некоторое отображение случайного (в математико-статистическом смысле этого выражения) характера разговорной речи. Говоря иначе, даже такая репрезентативная выборка могла не обеспечить достаточно полного представления обо всех моделях диссонансного реплицирования, которые имеются в русском диалоге.

2.Поэтому в дополнение к расшифровкам живой разговорной речи мы также прибегали к использованию материала из художественной литературы русских авторов и в незначительном объёме примеров из киносценариев. Использование материала из беллетристики вполне оправдано, это делается постоянно в практике дискурсного анализа различных речевых форм и жанров, поэтому мы исходили из совершенно справедливого убеждения, что в беллетристике авторы, пытаясь сделать речь своих героев наиболее естественной, делают последнюю очень похожей на неподготовленную речь, которую читатель или зритель кинокартины видят и слышат вокруг. Для того, чтобы речь героев была правдоподобной, модельная основа этой речи должна оставаться ненарушенной, иначе эффект правдоподобности будет утерян. Процент таких дополнений к основному корпусу не превышает у нас двадцати пяти. Для расшифровки разговорной речи мы отбирали те отрезки, в которых смысл дискурсного отрезка был ясен. В киносценариях и в художественной литературе мы также отбирали такие отрезки, где из авторской речи видны были иллокутивные установки персонажей. Что же касается конкретно киносценариев, то принцип отбора диалогических единств был точно таким же, как и для разговорной речи.

Основные положения, выносимые на защиту

1. Модусные дискурсные значения располагаются на шкале от унисона (согласия) через хезитацию (модусную неопределённость) к диссонансу (несогласию). Опорные точки этой шкалы будем называть диалогическими установками.

•-------------------------•--------------------------•

О + диссонанс хезитация унисон

2.0тношение между репликами (реакцией и стимулом) в диалогическом единстве образуют дискурсную схему (ДС). Построение схемы зависит в случае диссонанса от его динамического характера (предложенный или подхваченный), от опоры на диктум или модус стимула и от тема-рематической координации.

3.Выбор определённой ДС предполагает соответствующую структуру организации диссонансной реакции, т.е. выбор тактики диссонанса. Тактика является реализацией возможностей дискурсной формы (использования потенции системы языка в дискурсах данного жанра).

4.Как ДС, так и тактики образуют гипотетически конечный список устойчивых речевых моделей. Множество этих моделей находится в лингвистической компетенции носителей языка.

5.При построении диссонасных тактик, особенно в обиходно-бытовом диалоге, естественно использовать вербальный материал реплики-стимула, причём механизмы такого использования гораздо шире имеющихся сейчас представлений о формах речевого эха и отражённой речи.

6.Для диссонансной тактики большое значение имеет соотношение дискурсного маркера диссонанса и остального материала реплики.

7.Диссонансная когезия, как и когезия в любой другой диалогической установке, вполне возможна без использования в реакции специальных дискурсных маркеров и вербального материала стимула. Подобные тактики, основанные на чисто содержательном подхвате, образуют особый тип диалогической когезии.

В работе ставились следующие цели:

1.Нахождение адекватной модели описания взаимодействия диссонансной реплики русского бытового диалога с репликой-стимулом.

2.Использование этой модели для описания достаточно репрезентативного корпуса тех диалогических единств, которые представляли собой объект исследования.

3.Показ лингвистических и прикладных (лингводидактических возможностей), использование предложенной модели и проведённого на её основе описания языкового материала в соответствии с исходными основными теоретическими положениями.

В работе решались следующие задачи:

1.Отбор в современных подходах в дискурсном анализе тех из них, которые наилучшим образом отвечали бы объекту исследования и заявленным целям работы. Особенно необходимо было уточнение метаязыка исследования, поскольку дискурсный анализ, будучи сравнительно молодым направлением в современной лингвистике, ещё не вполне устоялся в отношении используемой терминологии и привлекаемых для анализа категорий. Здесь надо прежде всего назвать сам термин «дискурс», в понимании которого до сих пор существует большое количество разночтений, а некоторые аспекты значения этого термина понимаются как бы «по умолчанию».

2.Формирование достаточно репрезентативного корпуса.

В работе применялись следующие методы исследования:

1 .Метод модельной экстраполяции, основанный на возможности перенесения результатов описания репрезентативного корпуса на языковое существование носителей языка в некоторый период времени.

2.Методы лингвистики текста, то есть те из них, в которых разработаны способы описания речевых коннекторов (для диалога это «диалогические скрепы» по Н.Ю .Шведовой).

3.Методы дискурсного анализа, то есть процедуры, объясняющей взаимодействие реплик в диалоге и способа описания функционирования дискурсных маркеров.

Актуальность исследования в том, что она находится в русле двух современных направлений лингвистики: дискурсного анализа и коммуникативной лингвистики. Для обоих этих направлений весьма актуальна проблема описания на представительном языковом материале основных коммуникативных смыслов (термин Н.А.Лобановой), реализуемых в разных жанрах и жанрах общения. Диссонанс, безусловно, является одним из таких «коммуникативных смыслов».

Научная новизна работы заключается в том, что в ней проведено описание одной из диалогических интенций (диссонанса, возражения, полемики) на сплошной выборке из авторитетного сборника расшифровок русского обиходно-бытового диалога. Сама репрезентативность корпуса даёт основные схемы диссонанса в русском диалоге.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что в ней выделены основные дискурсные схемы взаимодействия диссонансной реплики-реакции со стимулом в русском бытовом диалоге по каждому из трёх проанализируемых типов: отражённой речи, эстафетному подхвату и квазикомментарию. Показано, что эти дискурсные схемы отличаются лабильностью и вариативностью при сохранении структурной инвариативности. Они испытывают постоянное «давление системы языка» и влияние той прагмалингвистической рамки, в которой они функционируют в данном контексте и конситуации.

Практическая значимость работы

Результаты работы могут быть использованы в ряде прикладных областей:

1.В курсах риторики и культуры речи русских студентов и школьников.

2.Для подготовки учебников, пособий, спецкурсов и практических курсов с коммуникативной направленностью в сфере РКИ.

Структура работы

Работа состоит из двух исследовательских глав, введения и заключения.

В первой главе в двух параграфах даются основные теоретические положения работы.

Вторая глава состоит из пяти параграфов. После предварительных замечаний в трёх разделах рассматриваются основные типы диссонансного реплицирования, а затем в Заключение подводятся итоги работ, непосредственно использованных при проведении исследования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Структуры диссонанса в русском обиходно-бытовом диалоге"

2. Выводы, сделанные И.Э.Давковой, об основных механизмах отражённой речи, как форме диалогического взаимодействия, подтвердились на материале анализа диссонансных реплик в обиходно-бытовом диалоге. Естественно, при углублённом анализе на большом материале одной модусной установки-диссонанса обнаружилось большое разнообразие тактических форм, каждая из которых обладает своими собственными семантическими характеристиками. Обнаружилось различие между разнообразными формами диссонансного эха, цитацией и инкрустацией. При этом наблюдаются разнообразные способы использования функциональной динамики (актуального членения) и различные схемы опоры на диктум стимула в предложенном и подхваченном унисоне.

3. Эстафетный подхват, как форма диссонансной когезии в диалоге, опирается преимущественно не на форму стимула, а на его информационное содержание (хотя использование вербального материала стимула вполне возможно).

Дискурсные схемы при эстафетном подходе демонстрируют использование потенциальных возможностей языковой системы, прежде всего на синтаксическом уровне, а также использование потенциала различных корреляций в семантических полях лексики (использование синонимов, антонимов), стилистических фигур.

4. Для случаев квазикомментариев важно отметить технику перехода в диссонансной реплике от инициального плацдарма, в котором тем или иным способом обозначается диссонансный модус, к дальнейшему «телу» реплики. Вопрос этот, однако, недостаточно изучен, мы должны признать, что в работе сделаны лишь первые шаги в этом направлении.

5.В о всех проанализированных типах диссонанса наблюдается большое формальное разнообразие и семантический разброс устойчивых коммуникативных стереотипов - ЛФК (лексико-фразовых конструкций -lexical phrases по Неттингеру и Де Карико). Представляет интерес проведение всеобъемлющего дистрибутивного анализа использования ЛФК в различных диктумных и модусных типах диалогических реплик.

Заключение

В этой части нам хотелось бы подвести итоги проведённого исследования и наметить некоторые дальнейшие перспективы изучения не только принятого в данной работе объекта, но и вообще обозначить проблемы дискурсного анализа диалога, в частности, русского.

Главным. итогом исследования можно считать то, что те основные положения, на которых мы основывались, подтвердились при анализе достаточно представительного языкового материала:

1.В целом подтвердились основные теоретические положения, прежде всего главное из них - взаимодействие диссонансной реплики-реакции со стимулом в русском бытовом диалоге организуется по каждому из трёх проанализированных типов.

2.Использование отражённой речи в диссонансных репликах соответствует кластерному механизму, установленному Ириной Эдисоновной Давковой,. однако внутри этого механизма обнаруживается большое разнообразие тактик. Эти тактики строятся на трёх соотношениях. а) Особая сигнальная функция отражаемых отрезков как диссонансных маркеров; б) Отношение в реакции отражаемого отрезка как плацдарма к дальнейшей развёртке реплики; в) Более сложные механизмы встраивания цитирования в структуру диссонансной реплики (инкрустация).

3.Подтвердилось существование особого типа структурной организации реплики -. квазикоментария, промежуточной формы между репликой «обычного объёма и репликой-микромонологом». С содержательной стороны эта структура приближается к так называемому аргументативному дискурсу.

4.Подтвердился на представительном языковом материале тот интересный факт, что диссонанс в бытовом диалоге не строится преимущественно на механизмах отражённой речи. В данном случае имеется в виду последовательность функциональных отрезков дискурса или текста об их совместном вхождении и валентной (сочетаемостной) последовательности.

5.Дискурсная или текстовая синтагматика (ещё одно синонимическое употребление) начинается от предложения, абзаца и прослеживается далее в коммуникативном продукте - в нашем случае это образцы устного диалога, которые рассматриваются на уровне дискурса.

Очень важно отметить, что ещё раз подтверждается объективность существования в языковой ^деятельности особого уровня дискурсных схем (ДС), особых структур, опосредствующих переход от базисных структур системы языка к организации коммуникации на этом языке.

Стереотипный характер этих структур подтверждается их воспроизводимостью [Панов, 1971, 35], то есть устойчивостью при функционировании в тексте и дискурсе. Конечно, от собственно языковых структур, особенно от наиболее похожих на них синтаксических, ДС отличаются рядом особенностей, которые отразились в нашем материале:

1.ДС при сохранении структурной, инвариантности отличаются большей лабильностью и вариативностью. Это вполне понятно, поскольку ДС должны максимально адаптироваться к условиям коммуникации.

2.При всей лабильности и вариативности ДС, они, тем не менее, испытывают постоянное «давление системы языка», иными словами, они действуют в рамках конструктивных и семантических потенций базисных языковых структур. Выход за пределы этих потенций приводит либо к нарушению литературной нормы, либо к коммуникативной неудаче.

3.ДС испытывают влияние той прагмалингвистической рамки, в которой они функционируют в данном контексте и конситуации.

4 .Большую роль в коцкретном наполнении ДС играют диссонансные маркеры и сигналы. В принципе два эти понятия необходимо было бы терминологически развести, но здесь мы не считаем возможным и необходимым сделать это.

Нам представляется, что исследование ещё раз ставит ряд вопросов, которые уже обсуждаются в лингвистической литературе, но решение которых должно составить ближайшую перспективу дискурсного анализа диалога:

1 .Термины «дискурсная схема» и «дискурсный фрейм» употребляются довольно часто синонимически. Представляется, однако, что это несколько разные явления: «фрейм» больше относится к лингвистической компетенции коммуникатора, это «способ упаковки» его языковой когниции. Дискурсная схема относится к организации дискурса в конкретной коммуникативной ситуации, это некоторая «адаптация» фрейма к данной ситуации и контексту. Однако данное разграничение должно быть сделано более строго и последовательно.

2.В работах по диалогу и вообще в «коммуникативной лингвистике» постоянно употребляются выражения «тактика», «тактический ход», «речевой акт». Терминологический статус первых двух выражений ещё весьма зыбкий, чего нельзя сказать о последнем.

Как показывают конкретные дискурсные описания, в частности, представленные под «тактикой», надо понимать определённую форму реализации ДС в конкретной реплике, например, эстафетный подхват, различные типы отражённой речи или использование квазикомментария в русском диалогическом диссонансе.

Что касается общеизвестной теории речевых актов, то последние представляют собой общекоммуникативные интенции, а соответствующую теорию можно рассматривать как попытку создания типологии таких интенций некоторого метаязыка, применяемого для анализа коммуникативных структур, реализуемых на разных языках.

3.Необходимы дальнейшие исследования структуры объемных реплик, так называемых «монологов в диалоге». Особенно это важно для реплик с диссонансной установкой, поскольку в диссонансе у говорящего часто возникает необходимость (как мы это видим выше в работе) в объяснении, в различной аргументации. Особенно требуют дальнейшего исследования «стыки» между диалогическими плацдармами, в которых фиксируется модусная установка, а также часто осуществляется когезия с репликой-стимулом и дальнейшим развёртыванием реплики.

Список научной литературыМастур Када Абделькадер, диссертация по теме "Русский язык"

1. Алисова Т.Б. Дополнительные отношения модуса и диктума. 1971. С,54- 56.

2. Андреева В. Переспросы и вопросы-повторы в русской разговорной речи. Саратов, 1982. 67-78.

3. Апресян Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Избранные труды. М., 1996. 18-21.

4. Арутюнов А.Р., Чеботарев. П.Г. Справочник "Интенции диалогического обш;ения и их стандартные реализации" (Проект "Банки методических данных": каталог коммуникативных единиц, интенции) // Русский язык за рубежом. 1993. № 5-6. 75-79.

5. Арутюнова Н.Д. О типах диалогического стимулирования // Учен. зап. Горьк. гос. инст. ин. языков. 1972. Вып. 49. 3-5.

6. Арутюнова Н.Д. фактор адресата // Известия АН СССР: Серия литературы языка. Том 40. 1981. 88-92.

7. Арутюнова Н.Д. Феномен второй реплики, или о пользе спора // Логический анализ текста: Противоречивость и аномальность текста. М., 1990. 175-189.

8. Ахадов Ш. А. Отношения согласия/несогласия в вопросно-ответных диалогических единствах // Фктуальные проблемы филологии в вузе и школе. Тверь, 1992. 118-119.

9. Ахманова. О.С. Словарь лингвистических терминов; УРСС.М.,2004.

10. Балаян А.Р. К проблеме функционально-лингвистического изучения диалога. // Известия АН СССР: Серия литературы и языка. 1971. Вьш.4. 42-50.

11. Балаян А.Р., Ружинский А.Л. О категориальном аппарате функциональных лингводидактических щздрдей устно-речевых феноменов // Русский язык за рубежом. 1995. С 2-3.

12. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: Иностранная литература, 1956. 416с.

13. Баранов А.Н., Кобозева И.М. Семантика общих вопросов в РЯ (категории установки) //Изв. АН СССР: серия лит. и языка. 1983.Т.42, № 3, 263-274.

14. Баранов А.Н., Крейдлин Г.Е. Иллокутивное вынуждение в структуре диалога//Вопросы языкознания. 1992. №2. 23-25,

15. Барнет В. Модальность коммуникативного акта и предложения // Cesk rasvstika. 1973. №3. 335-337.

16. Бейтс, Е. Интенции, конвенции и символы. // Психолингвистика. М., 1984. 142-145.

17. Белошапкова В.А. Раздел «синтаксис» // Современный русский язык. М., 1990.145с.

18. Бенуа Ж, П. Предикативно- ролевая классификация ситуаций в русском языке (опыт когнитивной семантики к ролевой грамматике русского языка) // Русистика сегодня. № 2, 81-107.

19. Блохина И.А. Типологические свойства и коммуникативные смыслы междометных высказываний // Автореферат диссертации канд. фил.наук, М., 1990. 9-13.

20. Борзенко Г. Обучение иностранных студентов - медиков профессиональному общению на русском языке // Автореферат диссертации канд. пед. наук. М., 1983. 17-22.

21. Бороботько В.Г. Элементы теории дискурса. М,, 1973. 55-59. .22. Бродович. О.И. Стереотип не нормативного говорящего // Язык, сознание, этнос, культура, 1994. 14-16.

22. Булах Л.П. Метадискурсные характеристики профессионального диалога // Речевая деятельность: Лингвистика и методика. Львов, Львовский Гос. Ун-т, 1990.

23. Булыгина Т.В., Шмелёв А.Д. Диалогические функции некоторых типов вопросительных предложений // Известия АН СССР: Серия литературы и языка. 1982. №4. 213-216. ПО

24. Бутенко Ж.В. Прагматические аспекты контактоустанавливающих структур. Будапешт, 1986. С,7-11.

25. Бырдина Г.В. Модусный компонент исходной реплики как повод для постановки вопроса в диалогическом вопросно-ответном единстве // Сложное предложение и диалогическая речь: Сб. научи, трудов. Тверь, 1990. 25-38.

26. Ванников Ю.В. Синтаксис речи и синтаксические особенности русской речи. М., Русский язык, 1987.39с.

27. Василев Н.Л. Диалог или диктат // Диалог в диалоге / Отв. ред. Зотов Ю.П.: Изд. Мордовского университета, 1991. 71-73.

28. Гаврилова Г.Ф. Структурные и семантические особенности сложных предложений в составе диалогических единств // Сложное предложение и диалогическая речь: Сб. научн. трудов. Тверь, 1990 .С. 4-9.

29. Гак В.Г. О категориях модуса предложения // Предложение и текст в семантическом аспекте. Калинин, 1979.

30. Гак В.Г. Речевые рефлексы с речевыми словами // логический анализ языка /Избранное 1988-1995. Й., 2003. 519-524

31. Гак В.Г. Фразеорефлексы в этнокультурном аспекте //Филологические науки. 1995,№4.С.47-55.

32. Галактионого И.В. Средства выражения согласия // несогласия в русском языке: Автореф. Дис. канд. Филол, Наук / МГУ им. М,В. Ломоносова. Филол. Фак. М., 1995.16С.

33. Германова Н.Н. Коммуникативные стратегии диалога и проблемы межкультурного взаимодействия // Психолингвистика и межкультурное взаимодействие. 1991. 63-64.

34. Глинский Б.А. Моделирование как метод научного познания. М., 1965. 39-44.

35. Гончаренко СБ., Кучереносов В.Е. Функциональная типология диалогических единств. Киев, 1988.С. 136-141.

36. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 16.11ингвистическая прагматика. М., 1985. 217-237.

37. Гудков Д. Б. Смысловой эллипсис и логика дискурса // Язык, культура, коммуникация. Вып. 15. М: МАКС Пресс, 2000. 14-35.

38. Давкова И.Э. Отражённая речь при диалоговом взаимодействии // Автореферат канд.филол.наук. М., 1994. 9-14.

39. Дейк Т.А. Язык, познание, коммуникация. М., 1989. 76-81.

40. Дементьев В.В. Изучение речевых жанров: обзор работ в современной русистике //Вопросыязыкознания. 1997. №1, 109-121.

41. Демьянков В.З. Прагматические основы интерпретации высказывания / Известия АН СССР: серия литературы и языка, Том 40,1981. 40

42. Демьянков В.З. Фреймы // Фреймовая семантика. 1987. 124-128.

43. Диапюг: теоретические проблемы и методы исследования // Сборник научно-аналитических обзоров. М.: АН СССР. Институт научной информации по общ. наукам. 1991. 157-162.

44. Евграфова СМ. Структурно-семантическая, организация минимального диалогического единства // Автореферат диссертации канд. филол. наук. М., 1986. 6-7.

45. Земская Е.А. Русская разговорная речь (Тексты). М., 1979, 22-34.

46. Земская Е.А.Китайгородская М.В., Ширяев Е.Н. Разговорная речь // Общие вопросы. М.1981, 127-130.

47. Зернецкий И.П. Единицы речевой деятельности в диалогическом дискурсе // Языковое общение // Единицы и регулятивы. Калинин, 1987. 103-104.

48. Изаренков Д.И. Обз^ение дианогической речи. М., 1986,150с.

49. Иссерс О.О. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. УРСС. М., 2002. 284с.

50. Йотов Ц.Д. Некоторые структурно-функциональные, характеристики диалога (на материале современного русского языка) // Дис... канд. филол. наук. 1977. 230с.

51. Кандалинцева Л.С. К вопросу о типах диалога // Вестник ЛГУ. Сер. Истории, язьша, литературы. Д., 1989. 5.

52. Караулов Ю.Н., Петров В. В. От грамматики текста к когнитивной теории дискурса, М., 1989, 8-16.

53. Карцевский Об ассйметричном дуализме лингвистического знака // История языкознания XIX и XX вв. Т.2. М;, 1965. 216.

54. Кибрик А.А. Когнитивные исследования по дискурсу // Вопросы языкознания. 1994. №5. 126-139.

55. Кибрик А.А,, Плунгян В.А. Функционализм и дискурсивно- ориентированные исследования // Фундаментальные направления современной американской лингвистики. М., 1997. 307-323.

56. Кожевникова К.В. Спонтанная устная речь в эпической прозе. Прага, 1970,114 с.

57. Колокол ьцёва Т. Н. Согласие и несогласие в диалоге // Изучение и преподавание русского языка: Юб. Сб. Волгоград, 2001. 171-182.

58. Комина Н.А. Прагматическая структура констативного блока реплик в диалоге //Языковое общение и его единицы. Калинин, 1986. 75-86.

59. Кошелев А.Д Современные теории референции // Московский лингвистический журнал. Вып.1.1996. 93-98.

60. Краткий словарь когнитивных терминов / Под. ред. Е.С. Кубрековой. М., 1

61. Кронгауз М.А. Игровая модель диалога // Логический анализ язьша. Модели действия: Ин-т языкознания РАН. М., Наука, 1992. 155-160.

62. Кронгауз М.А. Энергия клипшрованных форм // Речевые и ментальные стереотипы. 57-59.

63. Крюков А.Р, Фоновые знания и языковая коммуникация // Этнопсихолингвистика 88. С,19-34,

64. Кучинский Г.М. Диалог в процессе совместного решения мыслительных задач // Проблема общения в психологии. М., 1981. 92-121.

65. Лаптева О.А Общие особенности устной публичной (научной) речи // Современная русская устная научная речь. Общие свойства и фонетические особенности. Т. I / Под общ. ред. О.А. Лаптевой. Красноярск, 1985. 12-79.

66. Лаптева О.А. Русский разговорный синтаксис. М., 197. 55-63.

67. Лекант П.А. Несогласие как одно из модальных значений высказывания // Семантика грамматических форм и речевых конструкций. М., 1991. 41-44 • ^^

68. Леонтьев А.А. Признаки связности и цельности текста // Лингвистика текста. М., 1976. 77-84.

69. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990, 36-45.

70. Лотман Ю.М. Асимметрия и диалог // Труды по знаковым системам. Выпуск 16. Тарту, 1983. 26-29.

71. Лухьенбрус Д. Дискурсный анализ и схематическая структура // Вопросы языкознания. 1996, №2. 141-155.

72. Макаров МЛ. Ишерпретативный анализ дис^ ^фса в малой группе. Твф. ТГУ. 1998. 300с.

73. Малагина Т.А. коммуникативный фокус как информационный центр высказываний и текстов. Калинин, 1986, 89-93.

74. Матевосян Л.Б. Стереотипное высказывание как психосоциолингвистический феномен // Филологические науки. 1994. № 2. 71-79.

75. Махмурян К.С. Виды связей реплик в некоторых типах диалогических блоков. М., 1986. 130-134.

76. Минский М. Фреймы для представления знаний. М., 1979. 82С;

77. Михайлова Е.А. Реплики-частицы с семантикой отрицания в современной диалогической речи / Кеван. гос. ун-т. Казань, 1998. - 8с.

78. Михальчук Т.Г. Диалогические формы выражения согласия-несогласия (отказа) с разным прагматическим эффектом // Весн. Беларус. дзяржаунага ун-та им. У.И.Ленина Сер.4, / Филалогия, журналистыка, педагогика, психалогия. Минск, 1989. - №1. - 35-39

79. Михальчук Т,Г. Диалогические формы выражения согласия-несогласия (отказа) с разным прагматическим эффектом // Болг. Русистика. София, 1990. Г.17,№2.С.62-68

80. Михальчук Т.Г. Категория согласия-несогласия и подключенные к ней категории // Весн. Беларус. дзяржаунага ун-та им. У.1.Лен1на. Сер.4, Филалогия, журналистыка, педагогика, психалогия. Минск, 1987. №4. 68

81. Михальчук Т.Г. Обращение как социальная характеристика личности: (В контексте диалога согласия-несогласия) // Русский язык. Минск, 1987. Вып. 7. 105-111

82. Муханов И.Л. О текстообразующей функции имплицитньк смыслов высказываний (диалог) // Имплицитность в языке и речи. М., 1999. СИЗ.

83. Озаровский О.В. Согласие-несогласие как категория коммуникативного синтаксиса // Проблемы учебника русского языка как иностранного. Синтаксис. М: Русский язык. 1980. 109-120.

84. Озеровский О.В. Парадигма согласия-несогласия // Русское предложение: исследование и преподавание в школе и вузе. Воронеж, 1986. 57-66

85. Падучева Е.В, Прагматические аспекты связанности диалога // Известия АН. СССР.: Серия литературы и языка. № 4.1982. 26-32.

86. Пайар и др. Путеводитель по дискурсным словам русского языка. М., 1993. 198с.

87. ПавоЕсина М.Ф., Попова З.Д. Семантическое несогласование и рассогласование как виды лексической сочетаемости // Исследования по семантике. Уфа, 1990. 77-83

88. Полигцук Г.Г. Спонтанная речь и художественный диалог // Вопросы стилистики. Саратов: СГУ, 1981. 71-83.

89. Ратмайр Р. Функциональные и межкультурные аспекты прагматических клише (на примере русского и немецкого языков) // Речевые и ментальные стереотш1ы'95, 100-106.

90. Ревзина О. Язык и дискурс // Вестник Моск. гос. ун-та.: Серия 9 / Филология. М. ,1999. №1. 25-33.

91. Речевые и ментальные стереотипы 95 - Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии: Тезисы конференции. М., 1995.164с.

92. Романов А.А. Прагматические особенности перформативных высказываний // Прагматика и семантика синтаксических единиц. Калинин, 1984. 86-92.

93. Романов А.А. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения. М., 1988, 190-203.

94. Ружинский А.Л. Моделирование русского аргументативного дискурса как основа обучения иностраннык студентов советских вузов проблемной беседе на профессиональные темы // Автореф. дис... канд. педаг. наук. М., 1990. 78-97.

95. Савельева Е.П. Номинация речевых интенций в русском языке и их семантико-прагматическое истолкование. Дис... канд. филол. Наук. М., 1991.С.92-112.

96. Свиридова Т.М. Выражение значения согласия-несогласия нечленимыми предложениями // Семантическая структура слова и высказывания. М., 1993.С.103-107

97. Свиридова Т.М. Повтор как средство выражения согласия-несогласия в составе диалогических единиц // Семантика слова в контексте высказывания. М., 1996. 45-50

98. Сергеева В.И. Предлож!ёние-высказывание в коммуникативно-языковом процессе. Тверь, 1993. 153-170.

99. Сиротинина О.Б. Русская разговорная речь. М., 1983. 66-82.

100. Сиротинина О.Б. Современная разговорная речь и ее особенности. М., 1974. 93-103.

101. Скалкин В.Л.. Проблемы интенсификации обучения русскому языку как иностранному в свете коммуникативного подхода / Конгресс 7. М., Русский язык за рубежом 213-222.

102. Современная русская устная речь / под ред. О.А.Лаптевой. М.,1999. 89-97.

103. Соловьева А.К. Проблемы теории диалога // Вопросы языкознания. 1965. №6.СЛ73-18.

104. Стросон П.Ф. Намерение и конвенция в речевых актах // Новое в зарубежной лингвистике. Вьш. 17, М., 1986. 130- 150.

105. Тетерев И.Л. Реализация дискурсной формы в тактиках русского диалога, Автореф. Дис... канд. филол. наук. М., 1999. 15-20.

106. Троянов В.И. Информация о контексте диалога и позиции исследователя // Коммуникативно-функциональный аспект языковых единиц.: Сб. науч. трудов. Тверь, 1993. 91-96.

107. Формановская Н.И. Коммуникативно-прагматические аспекты единиц общения. М, 1998 43-62.

108. Формановская Н.И. Культура общения и речевой этикет. М., 2002.234с.

109. Формановская Н.И. Речевое общение, коммуникативно- прагматический подход. М., 2002. 213с. Ш.Фролкина Л.В. .Смь1сл(^ вые импликатуры при выражении и восприятии интенционального значения. Автореф. Дис... канд. фйлол. наук. М., 1995. 21-30.

110. Шаумян Л.С. Описания объекта как структуры между выделенньшги сущностями. М., 1965.154^ ?.

111. Шведова Н.Ю. Русский разговорный синтаксис. М., 1970.181с.

112. Advances in spoken discourse analysis / Edited by Malcolm Coulthard, 1.ondon & New York, Rutledge, 1992, pp.266.

113. Brown, Gillian, and George Yule // Discourse analysis. Cambridge: Cambridge University Press. 1983.

114. Carlson L. Dialogue Games / Dordrecht, Holland, D. Reidel Publishing Company, Vol.17, 1952.

115. Carrol D.A. Dictionary of linguistics and phonetics. Blackwel, 1991.

116. Charaudeau, P. Language et discours // Elenient de semiolinguistique / theorie et pratique. Paris, 1983.

117. Cohen P.R. Intentions in communications. Camb. MA 1990.

118. Framing in discourse: Edited by Tannen D. Georgetown University, USA, 1993.

119. Gumperz, John. Discourse strategies. Cambridge: Cambridge UP. A sociolinguistics work. 1982.

120. Haan F. The interaction of negation and modality // A typological study / PhD Dissertation: University of southern California, USA, Linguistics Department, 1997.

121. HaUiday M.A.K. and Hasan R. Language, context and text. Oxf 1991.

122. Halliday, M.A.K. and R. Hasan discourse peak as a zone of turbulence. / J. Wirth (ed), beyond the sentence, 81-92. Ann Arbor, Mich. Karome. 1985.

123. Halliday, M.A.K. and R. Hasan. The grammar of discourse. New York and 1.ondon. Plenum press. 1983.

124. Harre R. Gillett G. The discursive Mind. L. 1994.

125. Mainunger A. Discourse Dependent (DP)- Deplacement. / PhD dissertation in the university о Portsdam, Linguistics department, 2001.

126. Nattinger J.R. James R. De Carrico J.S. Jeanette, S. Lexical phrases and language usage. Oxford University Press, 1992.

127. Nattinger J.R. De Carrico J.S. Lexical phrases and language teaching.OUP, 1992.

128. Schiffrin D. Approaches to discourse. Oxf Camb. 1994.