автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Субстантивация глаголов и имен прилагательных в карачаево-балкарском языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Субстантивация глаголов и имен прилагательных в карачаево-балкарском языке"

Диссертационный совет Д 002.128.01 при Институте языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра Российской академии наук

На правах рукописи

ХАЧИРОВА ЕЛЕНА МАГОМЕДОВНА

СУБСТАНТИВАЦИЯ ГЛАГОЛОВ И ИМЕН ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ В КАРАЧАЕВО-БАЛКАРСКОМ ЯЗЫКЕ

Специальность 10.02.02. - языки народов Российской Федерации: карачаево-балкарский язык

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Махачкала - 2003

Работа выполнена в Карачаево-Черкесском государственном университете

НАУЧНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ: доктор филологических наук, профессор Гузеев Ж.М.

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ: доктор филологических наук, профессор Гаджиахмедов Н.Э. доктор филологических наук, профессор Текуев М.М.

ВЕДУЩАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ: Карачаево-Черкесский институт гуманитарных исследований

Защита состоится 21 ноября 2003 г. в 14 часов на заседании Диссертационного совета Д.002.128.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Институте языка, литературы и искусства им. Г. ЦАДАСЫ Дагестанского научного центра Российской академии наук по адресу: 367025, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Гаджиева, 45; т/ф (8722)675903.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке ДНЦ РАН (ул. М.Гаджиева, 45).

2003 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук,

А.М. Абдурахманов

~ТШГ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертации

В последние годы словообразование на материале разных языков изучается особенно интенсивно. С достаточной аргументацией оно рассматривается как особый раздел языкознания, как особая система, характеризующаяся своими существенными признаками, которыми она отличается от других систем. Однако в способах словообразования лингвистов по-прежнему продолжают интересовать главным образом аффиксация и словосложение. Что касается семантического способа словообразования, то ему уделяется мало внимания не только в тюркском, но и в общем языкознании. Причем в специальной литературе рассматривается в основном только одна из его разновидностей - лексико-семантическая (Прохорова, 1980, 32). Семантико-морфологическая и конверсионная разновидности данного способа почти не привлекают внимания лингвистов. Выбор темы диссертации обусловлен тем, что субстантивация связана с обеими разновидностями. При

первой разновидности существительные образуются путем лекси-кализации грамматических форм глагола, при второй - путем использования назывных форм прилагательного и глагола в качестве представителя существительного. В обоих случаях образование существительных происходит без всякого материального изменения.

Причастиям и именам действия в тюркских языках посвящен ряд специальных исследований. Однако в них о субстантивации ничего не говорится. Умалчивается этот вопрос и в работах по словообразованию существительных.

В единичных исследованиях субстантивация прилагательных и причастий в тюркских языках рассматривается специально. Но в них не разграничиваются узуальная и окказиональная формы субстантивации, не показываются ее этапы, причины и условий. Что касается субстантивации имен действия, отдельных форм залога и наклонения, а также некоторых корневых глаголов, то этот вопрос в тюркском языкознании еще даже не ставился.

В специальных исследованиях, а вслед за ними и в грамматиках карачаево-балкарского языка, имена действия и причастия настоящего времени квалифицируются не как неличные формы, а как существительные, что отр

Указанными обстоятельствами определяется актуальность темы настоящей диссертации, которая, кроме всего этого, не была предметом специального исследования на материале карачаево-балкарского языка.

Целью исследования является всестороннее изучение субстантивации прилагательных и глаголов в современном карачаево-балкарском языке и определение ее места в семантическом способе словообразования.

В соответствии с поставленной целью диссертация направлена на разработку следующих конкретных задач:

1) выявление случаев субстантивации прилагательных и глаголов;

2) определение соотношения субстантивации с лексикали-зациеи и конверсией;

3) отграничение узуальной субстантивации от окказиональной;

4) установление факторов, влияющих на субстантивацию грамматических форм глагола.

Основным материалом диссертации послужили теоретические исследования, монографии, статьи, посвященные проблематике данной работы, лексикографические источники: Карачаево-балкарско-русский словарь/ Под ред. Э.Р. Тенишева и Х.И. Суюн-чева. - М.: Рус. яз., 1989; Толковый словарь карачаево-балкарского языка/ Под ред. Ж.М. Гузеева. - Т.1,2. - Нальчик: Эльбрус, 1996; 2002).

Методы исследования. В соответствии с целью и задачами диссертации анализ субстантивации прилагательных и глаголов проводился описательным методом с применением в необходимых случаях статистического и логического методов, а также метода синтаксической сочетаемости.

Научная новизна работы и полученных результатов заключается, во-первых, в том, что в ней впервые в карачаево-балкарском языкознании субстантивация подвергается специальному исследованию, во-вторых, впервые в тюркологии делается попытка обоснования субстантивации некоторых лексических форм глагола, а также имен действия, взаимно-совместного залога и желательного наклонения..

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что содержание и выводы его могут быть использованы при дальнейшем изучении семантического способа словообразования в тюркских языках, при составлении научной грамматики карачаево-балкарского языка, а также сравнительных грамматик тюркских языков.

Практическая ценность диссертации определяется тем, что ее результаты могут быть использованы в материалах учебно-методического характера при составлении новых и переиздании существующих словарей карачаево-балкарского языка.

На защиту выносятся следующие положения:

1) имена действия и причастия настоящего времени являются не отглагольными существительными, как утверждают некоторые карачаево-балкароведы, а неличными формами глагола, лишь незначительная часть которых подверглась субстантивации;

2) субстантивироваться мо1уг не только неличные, но и некоторые личные формы глагола, например, взаимно-совместный залог и желательное наклонение;

3) древние корневые слова, употребляемые в значении существительного и глагола (типа той «свадьба; пир» и «насытиться», сын «надгробие» и «сломаться»), не синкретичны, а произ-водны друг от друга: существительные от - глаголов;

4) в тюркских языках, в том числе и в карачаево-балкарском, нет синкретичных, неделимых, слов ни корневых, ни аффиксальных;

5) субстантивация наравне с образованием новых слов путем расщепления одного слова на два или более сЛова-омонима представляет собой семантический способ словообразования.

Апробация работы. Результаты исследования изложены в докладах и сообщениях на Алиевских чтениях (Карачаевск, 19992003), а также на межвузовской и региональной научных конференциях (Карачаевск; апрель и ноябрь, 2001).

Основное содержание диссертации отражено в пособии «Проблемы субстантивации глаголов и имен прилагательных в карачаево-балкарском языке» (Карачаевск: изд-во КЧГПУ, 2002).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и списка принятых сокращений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ : Во Введении обосновывается выбор темы исследования, ее актуальность, научная-новизна, теоретическая и практическая значимость, определяются цель и задачи, методы и источники исследования, излагаются основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава («Субстантивация глаголов и имен прилагательных и проблемы тождества слова в карачаево-балкарском языке») включает четыре параграфа.

В первом параграфе рассматривается отношение субстантивации к лексикализации и конверсии.

Лексикализация, с одной стороны, - явление более широкое, чем субстантивация, так как охватывает, кроме субстантивации, адвербиализацию, адъективацию и другие явления. При лексикализации возможны переходы и в служебные части речиг междометия и модальные слова, ср.: юсюнден «о, об» - послелог (от юсюнден - форма исход, п. служебного имени юсю «поверхность; верх, верхняя часть чего») джарсыугьа «к сожалению» - модальное слово (от джарсыугьа - дат.п. сущ. джарсыу «проблема»), эшиги! (балк.) «боже»! (от эшиги - притяж. форма 3-го л. сущ. эшик «дверь»). С другой стороны, лексикализация уже субстантивации (равно и адвербиализации, адъективации и т.п.), так как при лексикализации осуществляется переход в самостоятельные слова, в т.ч. и существительные, только грамматических форм других частей речи, а при субстантивации в имена существительные переходят и их словарные формы.

Кроме того, субстантивируются грамматические формы только глаголов, лексикализовываться же могут такие формы и других частей речи: существительных (кесекле «насморк» от ке-секле - форма мн. ч. сущ. кесек «доля, часть»), прилагательных (керекснзге «зря, напрасно» от керексизге - форма дат.п. прил. керексиз «ненужный», «лишний, неуместный»), местоимений (анда «там» от анда — мест. п. местоим. ол «тот»), числительных (бирден «вместе; одновременно; сразу, разом» от бирден - форма исход.п. числит, бир «один»),

С субстантивацией связана и конверсия - переход слов из одной части речи в другие без аффиксации. В тюркских языках она значительно превосходит лексикализацию и субстантивацию, потому что в конверсионные отношения вступают почти все части

речи. Однако большинство имен существительных, образованных без аффиксации в исследуемом языке, являются результатом не конверсии, а лексикапизации грамматических форм глагола.

Следовательно, субстантивация осуществляется в результате лексикапизации грамматических форм глагола и конверсии словарных форм глагола и прилагательного.

Второй параграф посвящен выявлению этапов субстантивации глаголов и прилагательных.

Основным условием субстантивации причастий и имен прилагательных является опущение определяемых ими существительных, а имени действия на -у— определяющего слова. Однако это, и д^же употребление их с аффиксами принадлежности и падежа в функции разных членов предложения, еще не означает, что они механически приобретают значение существительного. Например, в предложении Уялмагьан буюрулмаганны ашар «Нахальство второе счастье» (букв. «Бессовестный ест* то, что не предназначено ему») причастие уялмагьан не перешло в существительное, так как изменена лишь синтаксическая функция его -выступает не определением, а подлежащим, принадлежность его к глаголу не изменена. Следовательно, здесь имеет место синтаксическая, окказиональная, субстантивация. Это первый этап субстантивации. Морфологическая, узуальная, же субстантивация осуществляется лишь на втором этапе, при утрате причастием временных значений и способности глагольного управления. Например, в предложениях Джазыучуну юбилейин белгиледик «Мы отметили юбилей писателя»; Киштик къапханнга тюшдю «Мышка попала в мышеловку» выделенные слова отвечают этому условию.

Такие же этапы проходит субстантивация имен действия и прилагательных. Поначалу они тоже употребляются в роли существительных окказионально: имена действия - при условии опущения определяющего слова, выраженного существительным, прилагательные, как причастия, - при условии опущения определяемого ими существительного: Ойнауну арты даулашха кёчдю "Игра перешла в спор"; Тели кёлю - кьоланда (погов.) "Дурак красному (букв, пестрому)рад".

В этих примерах имя действия ойнау ( от ойна "играть") и прилагательное тели "глупый, дурной" не субстантивировались, потому что, не потеряли свои категориальные свойства: имя дей-

ствия - вербальность, прилагательное - качество. В таких же словосочетаниях, как кичну кьой "паршивая овца", тариы керюрге "видеть ущелье", буруннгу асырау "древний клад" къартха_къа-ра "ухаживать за стариком" субстантивированное имя действия кичиу употреблено в позиции определения, прилагательное тар не имеет степеней сравнения, имя действия асырау и прилагательное къарт обозначают предмет, что свидетельствует о морфологической, узуальной, их субстантивации.

В третьем параграфе анализируются проблемы разграничения лексических и грамматических форм глагола в связи с их субстантивацией. Отмечается, что в современных теоретически?; исследованиях и описательных и научных грамматиках по тюркским, в т.ч. и карачаево-балкарскому, языкам нередко смешиваются категории словообразования и словоизменения. И это главным образом касается глаголов. Такое положение связано с тем, что в этих языках в отношении определения границ данных категорий нет еще общих устоявшихся положений" (Баскаков, 1986, 3). И.Х. Урусбиев, А.Х. Сотгаев и М.А. Хабичев имена действия на -у, а А.Ю. Бозиев и И.Х. Урусбиев еще и имена действия на -макълыкъ/-меклик квалифицируют существительными, первые -отглагольными, вторые-отыменными (Урусбиев, 1963; Сотгаев, 1968, 40; 1976, 124; Хабичев, 1971, 259-260; 1989, 164-165; Бозиев, 1965, 21; Урусбиев, 1976, 122).

Основной причиной квалификации указанных форм существительными, на наш взгляд, является переводимость многих из них на русский язык таковыми: хазырлау "подготовка", кюрешиу "борьба", къачмакьлык "бегство", кетмеклик "уход" и т.п.

Вопреки утвердившемуся в карачаево-балкарском языкознании мнению, что существительные типа батмакъ " топь, болото" от бат "погружаться во что-либо, тонуть", бармакъ "палец" от бар "идти, двигаться" (Севортян, 1978, 66-68), токъмакъ "колотушка" от токъ /токъы ударять, поражать, бить" (Малов, 1951, 432), къаймакъ "сметана" от кьай "снимать сливки" (Мусаев, 1964, 110) образованы от глагольных основ по способу аффиксации (Хабичев, 1989, 134-135), мы считаем, что подобные существительные созданы от формы инфинитива на -макъ/ -мек, существовавшей в древнюю эпоху (Севортян, 1966, 303), путем ее субстантивации,

т.е. не по аффиксальному, а по семантико-морфологическому способу.

Нет единства во взглядах карачаево-балкароведов на субстантивацию причастий. Так, У.Б. Алиева, А.Ю. Бозиев и И.Х. Урусбиев, опираясь на единичные примеры типа сатыучу "продавец" от сатыучу "торгующий", алыучу "покупатель" от алыучу "покупающий", окъуучу "ученик" от окъуучу "обучающийся", считают, что в данном языке все причастия на -ыучу/ -иучю, -уучу/ -юучю перешли в имена существительные (Алиев, 1958, 295; Бозиев, 1966,189; Урусбиев, 1976,218).

В отличие от этих авторов М.А. Хабичев в целом признает указанную форму причастием. Однако все те из них, которые можно перевести на русский язык существительными, причисляет к ним, ср.: джюлюучю "парикмахер", билеучю "точильщик" къутхарыучу "освободитель, спасатель" (Хабичев, 1971,217-218). Тем не менее такие причастия ничем не отличаются от причастий, которые не переводятся на русский язык существительными, например: кюлюучю "смеющийся", олтуруучу "сидящий (постоянно)", бериучю "дающий" и т.п.

Мнение М.А. Хабичева расходится с мнением его предшественников, особенно в оценке причастий будущего времени на -лыкъ/ -лик, лукъ/ -люк. Он считает их существительными, будучи уверенным, что они имеют значение субъекта или объекта действия (Хабичев, 1989, 146). Однако причастия типа кёрлюк "тот, кто увидит или должен (может) увидеть" имеют только одно значение - значение времени совершения действия, что свидетельствует об отсутствии субстантивации.

В данном языке субстантивируются не только неличные формы глагола, но и некоторые личные, в частности, формы наклонения и залога. Например, форма желательного наклонения на -гъын/ -гин: учхун "пепел", "искра" (карач.) от учхун "чтобы ты летал" (уч "летать" + -хун), тизгин "ряд" от тизгин "чтобы ты выстроил что-л. в ряд" (тиз "строить в ряд" + - гин) и т.п.

В специальной литературе утверждается, что данный аффикс "восходит к аффиксу причастия повелительно-желательного наклонения" (Хабичев, 1989, 120). С нашей точки зрения, указанный аффикс не является аффиксом причастия, так как имеет форму 2-го л. ед. ч, в отличие от причастий, являющихся неличной, функ-

циональной формой глагола. Данная форма не является также формой повелительно-желательного наклонения, поскольку она "по своему значению может употребляться только в сфере пожеланий" (добра и зла)... (Урусбиев, 1976, 267).

Субстантивируются и отдельные формы взаимно-совместного залога. Так, лишившись своего грамматического значения, приобрели предметное значение и стали существительными такие из них как ойнаш "любовник, любовница" от ойнаш "совместно играть, забавляться, резвиться", атлаш "движение шагом, пеший ход" от атлаш "шагать совместно, состязаться в ходьбе".

Однако многие несубстантивированные формы взаимно-совместного залога, благодаря возможности перевода на русский язык существительными, причисляются к последним не только в грамматиках, но .и в специальных исследованиях по карачаево-балкарскому языку: чабыш "бег (спорт)" къараш "смотр" (ГКБЯ, 1976, 199), барыш "ход, хождение", бериш "долг", къутулуш, "спасение, избавление,г (Хабичев, 1989, 165). Неправильность перевода этих форм на русский язык, принадлежность их к взаимно-совместному залогу подтверждают словари: чабыш "бегать совместно", къараш "смотреть на что-л. совместно", барыш "совместно идти куда-л." бериш "совместно давать, совместно отдавать", къутулуш "совместно" спасаться, избавляться от кого-чего".

Четвертый параграф посвящен проблеме субстантивации лексических форм глагола и прилагательного. В нем отмечается, что в тюркологии существуют разные мнения на этот счет. Одни лингвисты в оценке слов, одинаково функционирующих в значении глагола и существительного (тюйюш "драться" и "драка", даулаш "спорить" и "спор"), прилагательного и существительного (эски "старый, ветхий" и "белье, одежда", тар "узкий, тесный" и "ущелье, теснина", исходят из их этимологии, т.е. из того, от какой части речи они образованы. Поэтому их относят к глаголам и прилагательным, т.е. конверсию их в существительные не признают (Конов, 1960, 146; Биишев, 1980, 197-198 и др.). Другие исследователи подобные полифункциональные слова считают нерасчле-ненными, имеющими единое происхождение, т.е. промежуточными частями речи: "глаголами-существительными" (Вамбери, 1877; Мелиоранский, 1899, 98; Дмитриев, 1948; Баскаков, 1952; 1979;

Севортян, 1962, 423; Щербак, 1970; 129; 1977; Ахметов, 1975, 164167; Кайдаров, 1976,27-29; Кажибеков, 1986,3-46). По мнению же третьей группы лингвистов, слова приведенного типа квалифицируются как лексико-грамматические омонимы, в которых существительные образовались от глаголов и прилагательных по конверсии (Тенишев, 1963, 27; Исхаков, 1964; 1976, 133-135; Юлдашев, 1972,227-286; Серебренников, 1979, 149; Гузеев, 1985, 49-86).

Мы разделяем третью точку зрения, исходя из следующих обстоятельств. Установить этимологическое тождество абсолютного большинства полифункциональных слов и определить на этом основании их былую принадлежность только к одной части речи довольно трудно. К тому же не только этимология слова, но и вся его история, иногда даже ближайшее его прошлое, не всегда могут обусловливать его современную природу.. Например, этимологическое тождество таких слов, как сермеш "биться, сражаться, воевать" и сермеш "драка, ¿схватка, битва, бой, " акъ "белый" и акъ "молочные продукты", не вызывает сомнения. Тем не менее оно не имеет никакого отношения к современной природе этих, генетически родственных, слов, к их бытованию в рядах глагола и существительного, прилагательного и существительного независимо друг от друга.

Еще большие споры в карачаево-балкарском языке вызывают односложные, непроизводные слова, имевшие одновременно глагольное и именное значение, типа джут «глотать» и "голод, зимняя бескормица", кёр "видеть" и "могила", къат "сохнуть, высыхать" и "слой". Одни лингвисты настаивают на их именном происхождении (Банг, 1916, 918), другие - на глагольном (Дени, 1920; Юнусалиев, 1959, 79), третьи, которых большинство, - на одновременном появлении и неразрывном существовании в них глагольного и именного значений, т.е. синкретизме (Баскаков, 1953, 409; Кононов, 1960; Севортян, 1962, 427, 549; Кайдаров 1976, 21-37; Кажибеков, 1986).

О несостоятельности теории синкретизма говорит тот факт, что ее сторонники сами стали сомневаться в ее правомерности, постепенно отходить от нее и признавать конверсию. Так, Э.В. Севортян считает, что "древняя глагольно-именная омонимия в более поздние эпохи в отдельных тюркских языках... могла бы иметь тенденцию к перерастанию в конверсию..." (Севортян, 1974, 40).

Еще определеннее выразил свои отход от этой теории А.Н. Кононов: "... мне представляется более убедительным считать глаголь-но-именную омонимию результатом конверсии ..." (Кононов 1980, 82).

В решении этого вопроса нельзя не согласиться с мнением крупного специалиста общего,¿1. также тюркского языкознания Б.А Серебренникова, который считает, что всякое "утверждение о возможности одного слова выступать в роли разных частей речи и иметь комплексное слитное значение этих частей речи совершенно ошибочно... Комплексных значений в действительности не существует... Гипотеза о первоначальном синкретизме имени и глагола в тюркских языках не имеет под собой твердой почвы" (Серебренников, 1979, 149).

В реферируемой диссертации на материале карачаевог балкарского языка впервые предпринята попытка доказать первичность глаголов и вторичность существительных в парах корневых слов, которых в данном языке около тридцати: тил "разрезать что-л. на тонкие полосы (например, кожу)" - тил "язык" - орган в полости рта (образовано на основе уподобления языка тонким полосам кожи или другого предмета), тын «успокоиться" - тын "покой" (балк.) ( покой наступает после успокоения), тоз "изнашиваться" - тоз "береста" - тонкий слой березовой коры (возникло на основе уподобления бересты изношенной одежде), сыз "чертить, подчеркивать что-л., проводить линию" (карач.), сыз "линия, черта" (название действия перешло на предмет), ич "пить, проглатывать (жидкость)" - ич "нутро" (проглоченная жидкость идет внутрь, в пищевод) и др.

В специальной работе по словообразованию в куманских языках (Хабичев, 1989, 165-166) способ образования существительных от глаголов на -ш без аффиксации определяется, на наш взгляд, неправильно. Так, существительные джыгьыш "борьба ( спорт.)", джюрюш "ход, ходьба; походка", уруш "бой, битва", ба-гыш "запад", чыгъыш "восток; восход", таныш "знакомец", ки-риш "вход", эниш "спуск" в ней квалифицируются как отглагольные, т.е. образованные от глагольных основ по морфологическому способу. В действительности же эти существительные образованы другими способами: 1) семантико-морфологическим (путем лекси-капизации): джюрюш - взаимн. совм. залог от джюрю "ходить,

ездить, двигаться", батыш - взаимн. совм. залог от бат "погружаться во что, чыгъыш - взаимн. совм. залог от чыкъ "выходить", эниш взаимн. -совм. залог от эн "спускаться"; 2) конверсионным: уруш от уруш_"биться, воевать, "сражаться", таныш от таныш "знакомиться", кириш от кириш "скрючиваться".

В диссертации выявлено, что в грамматиках и специальных исследованиях по карачаево-балкарскому языку допущено много ошибок при оценке субстантивации прилагательных. Так, субстантивированные прилагательные, бытующие в языке как омонимы своих исконных основ (ср.: бузукъ "испорченный, неисправный" -бузукъ "неисправность", чирик "гнилой" -чирик "гниль", эрин-чек "ленивый" - эринчек "ленивец, джукъучу "сонливый" -джукгьучу "соня", къыйын "трудный" - къыйын "труд", артыкь "лишний" - артыкь "излишек" и др.), приводятся в них только как прилагательные (ГКБЯ, 1966, 76, 94; ГКБЯ, 1976, 124, 140-141; Хабичев, 1989, 102-170). Многие несубстантивированные прилагательные, наоборот, квалифицируются как существительные гы-рылдауукъ "болтун", джырлауукъ "певец", джортууукъ "рысак", алдауукъ "обманщик", джылтырауукь "блеск" (Хабичев, 1989, 169-170). Эти слова в позиции подлежащего употребляются только окказионально, следовательно, в существительные не перешли, а являются только прилагательными, которые следует перевести так: "болтливый", "певчий", "рысистый", "обманчивый", "блестящий".

Анализ фактического материала показывает, что субстантивации очень редко подвергаются корневые прилагательные, и то в основном только обозначающие цвета (акъ "молочное" от акъ "белый", къара "мишень (карач.) от къара "черный"), положение человека в обществе (бай "богач, бай" от бай "богатый", бек "бек" от бек "крепкий, твердый"), возраст (джаш "парень", "мальчик", "сын" от джаш "молодой", къарт "старец, старик" от къарт "старый").

В абсолютном большинстве случаев субстантивируются прилагательные, обозначающие физические и психические недостатки людей (сокъур "слепец" от сокъур "слепой", къоркъакъ "трус" от къоркакъ "трусливый", а также отрицательные качества в их характере (хыйлачы "хитрец, ловкач, жулик" от хыйлачы

"хитрый, ловкий", тырманчы "ворчун, брюзга" от тырманчи "ворчливый, брюзгливый").

Во второй главе ("Субстантивация грамматических форм глагола") анализируется субстантивация имен действия и причастий.

/' В исследованиях по карачаево-балкарскому и азербайджанскому словообразованию аффикс -макъ /-мек квалифицируется имяобразующим (Хабичев, 1971, 220-221; Севортян, 1966, 303) .Однако тот факт, что он в кумыкском (Хангишиев, 1995, 173-179; 1997, 18-47), куманском, половецком (Грунин, 1967, 378) и ногайском (ГНЯ, 1973, 262), т.е. кыпчакских языках, является аффиксом имени действия, дает основание предполагать, что и в карачаево-балкарском языке был таким же аффиксом. В пользу этого говорит, видимо, и то, что, как и имена действия на -у, в существительные перешла лишь незначительная часть форм на макъ/-мек: бармакъ "палек" от бар "идти, двигаться" (Грунин, 1967, 386), къаймакъ "сметана" от къай "снимать сливки" (Мусаев, 1964, 110), артмакь "торба, сума" от арт "навьючивать" (Севортян, 1966, 306), токъмакъ "колотушка" от токъ /токъы "ударять, бить" (Малов, 1951,432) и др.

Одни исследователи карачаево-балкарского словообразования считают, что глагольные формы на -макълыкъ/-меклик, как и имена действия, являются отглагольными существительными (Бо-зиев, 1965,21), другие - отыменными (Хабичев, 1971,243-244).

Естественно это не могло давать основания считать все глагольные формы на макълыкь /-меклик существительными. Причина, как нам представляется, в другом - переводимости многих из таких форм на русский язык существительными: кьачмакълыкъ "бегство", танышмакълыкъ "знакомство", къайгъырмакълыкъ "забота" и т.п. Поэтому вряд ли правомерно считать глагольные формы на -макълыкъ/-меклик существительными.

Дело в том, что отглагольные существительные образуются не с помощью указанного аффикса, а с помощью других аффиксов: ачхыч "ключ" от ач "открывать", айтым "предложение" от айт "говорить", элек "сито" от эле "просеивать" и др.

Форму -макълыкъ/-меклик в исследуемом языке правомерно квалифицировать именем действия, как нам кажется, на основании того, что действие, обозначаемое формами -у и -макълыкь/-

меклик, совершенно идентично; ср.: келиу и келмеклик "приход", айланыу и анланмакълыкъ "ходьба, езда", кюйюу и кюймек-лик "горение" и т. п. Существительные для разграничения имени действия и образованного от него существительного имеют два признака: 1) наличие отрицательной формы и 2) возможность употребления в позиции определения. Наличие отрицательной формы является признаком вербальности, который присущ имени действия: билиу "знание" - билмеу "незнание", джаратыу "одобрение" - джаратмау "неодобрение" и т.п. Субстантивированным же именам действия, как и существительным, он не присущ: джа-шау "жизнь", тёлеу "долг" и т.п. Имена действия не могут употребляться в позиции определения, а субстантивированные их формы могут: джазыу "письмена", "письменность" -джазыу иш "письменная работа", чёплеу "подсолнух", чёплеу джау "подсолнечное масло" и т.п.

Имена действия отличаются по времени и степени субстантивации. Так, существительные эгеу «напильник» от эгеу "пиление", билеу "точило" от билеу "точение, точка", къашыу "чесотка" от къашыу "чесание" и десятки других в данном языке употребляются довольно давно. Термины же типа жалгьау "аффикс" (грам.), бериу "передача", хорлау "победа" (полит.), керелеу "умножение", къоратыу "вычитание" (мат.) образовались от соответствующих форм имени действия лишь в последние 30-50 лет путем прямого перевода русских терминов на карачаево-балкарский язык.

Не одинаковы имена действия и по степени субстантивации. Одни из них, субстантивировавшись, продолжают употребляться и в грамматическом значении (ауруу "заболевание" и "болезнь", окъуу "учение" и "учеба", бармакъ "не пойдем" и "палец"), а другие употребляются только в новом значении (сезлеу "наречие", къарыу "сила", артмакъ "торба, сума").

На субстантивацию имен действия влияют различные факторы, основными из которых являются: 1) многозначность основ; 2) обозначение вместо конкретного действия орудия, объекта по результату действия; 3) употребление в качестве термина или в составе сложного термина; 4) употребление в позиции определения; 5) образование сложных слов; 6) участие в аффиксальном словообразовании.

Опираясь на возможность употребления причастий на -гъан в функции существительного, а также на их переводимость на русский язык в притяжательной форме как действия по глаголу (мени кетгеним "мой уход", сени келгенинг "твой приход"), Н.К. Дмитриев считал их глагольными именами (Дмитриев, 1940 ,146). Такого же мнения придерживаются А.Ю. Бозиев (1966, 188), И.Х. Урусбиев (1976, 216).Однако ни переводимость причастий тюркских языков на русский язык существительными, ни потеря ими определительной функции не превращают их в существительные. Это осуществляется лишь при утрате причастиями глагольных признаков: джазыучу "писатель"(джазыучуну китаблары "книги писателя») от джазыучу «пишущий» (китабла джазыучу адам "человек, пишущий книги"), къапхан "капкан, мышеловка" (къапханны къурургъа "ставить капкан") от къапхан "укусивший, откусивший" (алманы къапхан сабий "ребенок, откусивший яблоко"). На субстантивацию причастий, как^и на субстантивацию имен действия, влияет ряд факторов: 1) обозначение глагольной основой причастия не конкретного действия; 2) употребление глагольной основы причастия в переносном значении, что понижает глагольность причастия и усиливает его субстантивацию (и адъективацию); 3) употребление, особенно одиночное, причастия в терминологии, которое нейтрализует в них уже ослабленные глагольные свойства: керелеучю "множитель" (мат.), айгьакълаучу "определение" (грам.), агьартыучу "отбеливатель" (хим.), кёчер агъач "ось" и т.п.; 4) потеря причастием категории залога: джа-быллыкъ "то, что должно закрываться, запираться", экатар "двустволка" и др.; 5) образование сложных причастий, обязательно предполагающее их субстантивацию: кезкерген "горизонт" от кез "глаз" и кёрген увидевший, кюнчыкъгьан "восток" от кюн "день" и чыкъгьан "взошедший" (о небесных светилах)" и др.; 6) выпадение в причастиях на -лыкъ/-лик начального л, которое лишает их глагольных признаков: ашарыкъ "еда, пища" от аша+ -р +-лыкъ "тот, кто будет есть то, что можно есть", къычырыкъ "крик" от къычыр + -лыкъ "тот, кто будет кричать" и др.

Подобно именам действия, одни субстантивированные причастия употребляются только в значении существительных (къо-бан "река" къоб "разливаться" + -хан >ан къобхан "разлившийся"), другие - в значении причастий и существительных (аша-

рыкъ "пища, еда": ашарыкъ бишди "пища сварилась" и аша-рыкъ "то, что можно есть; тот, кто будет есть": ашарыкъ адам "человек, который будет есть", ашарыкъ гыржыным "мой хлеб, который я должен есть").

Определенное место в исследуемом языке занимает и субстантивация личных форм глагола, а именно: взаимно-совместного залога и желательного наклонения на -гъын/-гин, -хун, -хын, -къын, -гъун /-гюн.

Словари зарегистрировали только 12 существительных, образованных от форм взаимно-совместного залога: атлаш "движение шагом, пеший ход" от атлаш - взаим.-совм. залог от глагола атла "шагать", къонуш "насест, гнездо", "стан, стоянка" от къо-нуш -взаим.-совм. залог от глагола къон "приземляться, садиться, опускаться" и др.

По мнению некоторых исследователей, глагол и существительное, образуются от формы взаимно-совместного-залога одновременно (Мизиев, 1999, 122-123).С нашей точки зрения, лексика-лизация данной залоговой формы предшествует субстантивации глагола. Об этом свидетельствуют тот факт, что существительных, образованных от глаголов, значительно больше, чем существительных, образованных от форм взаимно-совместного залога путем их субстантивации.

Не отличается продуктивностью и образование существительных от желательного наклонения на указанный аффикс: в словарях зафиксировано всего 15 слов: къуугъун "тревога", сигнал об опасности" от къуугъун — желат. накл. от глаг. къуу "гнать кого-что", "гнаться за кем-чем", тутхун "арестант, пленник, узник" от тутхун - желат. накл. от глаг. тут "арестовать" и др.

В третьей главе ("Субстантивация лексических форм глаголов и прилагательных") освещаются следующие актуальные вопросы перехода глаголов и прилагательных в существительные по конверсии: 1) конверсия производных глаголов и прилагательных; 2) определение исходного и производного в омонимичных между собой глаголах и существительных; 3) от каких семантических групп глаголов и прилагательных образуются существительные по конверсии: 4) лексикографическая разработка субстантивации глаголов и прилагательных.

Конверсия непроизводных слов, в т.ч. переход слов других частей речи в существительные по конверсии, уже не оспаривается лингвистами. Что касается конверсии производных слов, то в этом вопросе мнения их расходятся. Одни из них (Дукальская, 1953, 359-361; Медников, 1962, 185; Матурели, 1967, 20 и др.) считают, что морфологическая структура слова не является фактором, ограничивающим конверсию, другие (Сошальская, 1952, 71; Смирниц-кий, 1956, 96; Соболева, 1959, 112-136 и др.) признают ограничивающую роль морфологической структуры при конверсии. Материал карачаево-балкарского языка подтверждает мнение лингвистов первой группы. По данным его словарей, абсолютное большинство существительных, образованных от глаголов и прилагательных по конверсии, производные. При этом от производных -глаголов и прилагательных, в отличие от непроизводных, образуются не только отдельные слова-существительные, но и омонимы-существительнце, которые являются результатом конверсионной и лексико-семантической разновидноствйХсемантического способа словообразования.

В работах, посвященных омонимии в тюркских языках, определению последовательности становления той или иной части речи, в т.ч. и существительного, не уделяется должного внимания. Тем не менее решение его важно для установления развития семантики исходного слова. Учитывая это, в диссертации предпринята попытка предложить два критерия, с помощью которых, на наш взгляд, можно определить основное и производное из двух слов, связанных отношениями конверсии: критерий семантический и критерий логический. Как показывает материал, второй необходим особенно при определении производного в однокоренных глаголах и существительных и между двумя существительными в конверсионной группе, возглавляемой глаголом или прилагательным.

Согласно семантическому критерию, исходные слова должны обладать большим объемом значений, чем производные, что подтверждается об-щефилологическими словарями исследуемого языка. Ср.: акъ I "белый" (10 значений) - акъ II "белок яйца), бельмо" - акъ III "молочное", кгьарангы I "темный" (3 значения) -къарангы II "тьма, темнота" и др.

В соответствии с логическим критерием из существительных джыйрыкъ 1) морщина; 2) складка; 3) сборка и джыйрыкъ (балк.) "платье (женское)", образованных от прилагательного джыйрыкъ 1) морщинистый; 2) складчатый; 3) сборчатый, оборчатый, производным является второе, поскольку оборки, сборки, складки делаются на платье женском, их название джыйрыкъ перешло на последнее.

Исследуемый материал показывает, что большинство семантических групп глаголов могут конвертироваться в существительные, в конверсии не участвуют лишь глаголы мышления, звучания и обозначающие явления природы. Особую же активность в этом процессе проявляют глаголы действия (уруш "воевать" - уруш "война", сермеш "сражаться" - сермеш "сражение"), состояния (той "насыщаться" - той "пир; свадьба", тын "успокаиваться, утихать, прекращать делать что" - тын "покой"), речи (кенгеш "советоваться" - кенгеш "совет", даулаш "спорить" - даулаш "спор") и психической деятельности (масхара "насмехаться над кем" - мас-хара "насмешка, издевка", сыныкъ "претерпеть унижение (оскорбление самолюбия); испытать душевный надлом" - сыныкъ "обломок"). При этом существительные, образованные от глаголов по конверсии, как правило, однозначны.

Субстантивируются главным образом прилагательные, обозначающие физические свойства человека (сокьур "слепой" - со-къур "слепец", тилсиз "немой" - тилсиз "немой человек"), его нравственно-интеллектуальные признаки (батыр "храбрый, смелый, отважный" - батыр "богатырь, храбрец, смельчак", къоркь-акъ "трусливый" - къоркъакъ "трус"), социальное состояние (акъсюек "благородный, знатный" - акъсюек "аристократ", джар-лы "бедный, неимущий" -джарлы ""бедняк"), возрастные особенности (къарт "старый, пожилой" - къарт "старик", джаш "молодой" - джаш "парень, юноша", "сын"), состояние окружающей среды (сууукъ "холодный" - сууукъ "холод", джылы "теплый" -джылы "тепло", салкъын "тенистый, прохладный" - салкъын "тень, прохлада"), признаки пространства и места (джууукъ "близкий", "тесно связанный с кем-чем" - джууукъ "родственник", сай "неглубокий" - сай "мель").

Сравнивая образование существительных от глаголов и прилагательных способом конверсии, мы выявили следующее: 1) от

глаголов образуются обычно однозначные существительные, а от прилагательных однозначные и многозначные; 2) у глаголов только основные (прямые) значения производят существительные, а у прилагательных - и не основные (переносные); 3) от основных значений глаголов и прилагательных могут образовываться как однозначные, так и многозначные существительные, а от не основных их значений, - только однозначные; 4) существительные могут образовываться от глаголов и прилагательных взаимодействием двух способов словообразования: конверсионного и лексико-семантического. Например, в омонимичных группах кенгеш "советоваться, совещаться" - кенгеш "беседа, разговор" - кенгеш "совещание, заседание", акъ "белый" - акъ "седина", "белок яйца/бельмо" - акъ "молочное" первые существительные образованы по конверсии, а вторые - лексико-семантическим способом. .

Существительные, образованные от глаголов и прилагательных по конверсии, в общефилологических словарях карачаево-балкарского языка, особенно в ТСКБЯ, в целом разработаны удовлетворительно. Однако в вопросе о том, на каком принципе целесообразно основываться при лексикографировании существительных, созданных от указанных частей речи по конверсии, нет единого мнения не только у составителей словарей карачаево-балкарского языка, но и других тюркских языков.

Кроме того, многие существительные, образованные от прилагательных, реже и глаголов, в них не зарегистрированы, во многих случаях нарушен порядок расположения существительных, образованных от глаголов и прилагательных.

Если в ТСКБЯ существительные, образованные от глаголов и прилагательных по конверсии, приводятся самостоятельными словарными статьями, т.е. как омонимы к своим исходным значениям, то в КБРС в абсолютном большинстве случаев они даются в одной словарной статье то как слова, слитные со своими исходными основами, т.е. комплексные слова типа прилагательное-существительное (джылы "теплый, тепло", муккур "горбатый, горб"), то как значения исходного слова (джаншакгь 1 ."болтливый; говорливый"; 2."болтун; говорун", джигит 1."смелый, храбрый"; 2. "молодец, джигит, юноша"), что не отвечает современному уровню развития тюркологии.

В Заключении подводятся итоги проведенного исследования и определяются перспективы дальнейшей разработки проблемы.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Субстантивация имен прилагательных и ее отражение в словарях карачаево-балкарского языка // Региональное кавказоведение и тюркология: традиции и современность. Материалы второй межвузовской научной конференции. - Карачаевск: Изд-во КЧГПУ, 2001. - С. 14-106 (в соавт.).

2. О субстантивации глаголов в современном карачаево-балкарском языке// Там же. - С.271-273.

3. Термины, образованные лексикализацией словосочетаний, и их структурные модели //Языки и литература народов Кавказа: проблемы изучения и перспективы развития. Материалы региональной научной конференции. - Карачаевск: Изд-во КЧГПУ, 2001 .-С. 314-316 (в соавт.).

4. Проблемы субстантивации глаголов и имен прилагательных в карачаево-балкарском языке. - Карачаевск: Изд-во КЧГПУ, 2002. - 39 с.

заметок

Подписано в печать Формат 60x80/16 Бумага типографская. Печать офсетная. Усл. печ.л. 1,05 Тираж 100 экз.

Отпечатано в типографии Карачаево-Черкесского государственного университета: 369200. Карачаевск, ул. Ленина, 46

Р16 8 6 б

(

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Хачирова, Елена Магомедовна

Оглавление.

Введение.

ГЛАВА I СУБСТАНТИВАЦИЯ ГЛАГОЛОВ И ИМЕН ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ И ПРОБЛЕМЫ ТОЖДЕСТВА СЛОВА В КАРАЧАЕВО-БАЛКАРСКОМ ЯЗЫКЕ.

1.1. Субстантивация и ее отношение к лексикализации и конверсии.

1.2. Этапы субстантивации глаголов и имен прилагательных.

1.3. Субстантивация и разграничение лексических и грамматических форм глагола.

1.4. Конверсия и субстантивация лексических форм глагола и имени прилагательного.

ВЫВОДЫ.

ГЛАВА II СУБСТАНТИВАЦИЯ ГРАММАТИЧЕСКИХ ФОРМ

ГЛАГОЛА.

2.1. Субстантивация имен действия.

2.2 Субстантивация причастий.

2.3. Субстантивация личных форм глагола.

ВЫВОДЫ.

ГЛАВА III СУБСТАНТИВАЦИЯ ЛЕКСИЧЕСКИХ ФОРМ ГЛАГОЛОВ И ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ

3.1. Общие замечания.

3.2. Определение исходного и производного слов конверсионных омонимов, имеющих одно или два производных существительных.

3.3. Субстантивация лексических форм глаголов.

3.4. Субстантивация прилагательных.

3.5. Лексическая разработка субстантивации лексических форм глаголов и прилагательных.

Выводы.

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Хачирова, Елена Магомедовна

Актуальность темы диссертации

В последние 20-30 лет словообразование на материале разных языков изучается особенно интенсивно. С достаточной аргументацией словообразование рассматривается как особый раздел языка, как особая система, характеризующаяся своими существенными признаками, которыми она отличается от других систем. Так, Е.С. Кубрякова пишет: «. словообразование с точки зрения конкретного языка - представляет собой одну из частных лингвистических подсистем этого языка, отдельный языковой уровень, автономный и в силу того, что он характеризуется собственными элементарными единицами (производящими основами и аффиксами деривационного типа), собственными специфическими способами объединения элементарных единиц в более крупные единицы (производные) и, наконец, особой системой связей между подобными единицами. В соответствии с этим - с точки зрения описания языка - словообразование представляет собой особый раздел науки о языке, связанный с изучением указанных единиц, уточнением принципов их выделения, классификации, исследова- N нием их взаимодействия и т.п. . Подобно другим разделам языкознания, оно может быть обращено в исследование прошлого, и тогда говорят о диахроническом словообразовании» (Кубрякова, 1965, 74).

Можно сказать, что все намеченные здесь аспекты изучения данного языкового уровня на материале карачаево-балкарского языка ждут не только разработки, но и самой постановки. Потребуется не одно исследование, чтобы отразить объективно существующую систему словообразования в карачаево-балкарском языке.

Темой своего исследования мы избрали лишь один вопрос, связанный с многоаспектным семантическим способом словообразования, — субстантивацию имен прилагательных и глаголов. В связи с недостаточной разработкой проблем карачаево-балкарского (и не только его) словообразования на уровне современной лингвистической науки эта тема представляется актуальной, сложность же субстантивации как особого языкового явления требует его специального изучения. Оно тем более необходимо, т.к. о самой природе субстантивации существуют различные точки зрения.

Одни исследователи связывают с субстантивацией все случаи употребления имени прилагательного и причастия в функциях, типичных для имени существительного (определения в изафетных конструкциях, подлежащего, дополнения), другие же здесь видят два явления: а) субстантивацию и б) одно из обычных синтаксических свойств определенной группы имен прилагательных и причастий (т.е. отсутствие субстантивации). По вопросам, является ли субстантивация одним из способов словообразования - конверсии, транспозиции (Никитевич, 1971; Ким, 1978, 8-9), обязательно ли участие в этом вопросе словоизменяющего аффикса, и другим вопросам, относящимся к данной теме, в карачаево-балкарском языкознании (и в тюркологии вообще) еще нет однозначных решений. Здесь еще немало спорного. Сущность механизма субстантивации в данном языке требует тщательного изучения.

Еще большие споры вызывает субстантивация лексической формы глагола, имени действия и некоторых личных его форм.

В тюркских языках, в т.ч. и в карачаево-балкарском, в большей степени субстантивируются грамматические формы глаголов (причастия, имена действия, некоторые виды залога и наклонения), в меньшей - прилагательные и лексические формы глаголов (причастия, имена действия, некоторые виды залога и наклонения), в меньшей - прилагательные и лексические формы глаголов. Следовательно, субстантивация в этих языках связана с двумя разновидностями семантического способа словообразования: 1) семантико-морфологической и 2) конверсионной. При первой разновидности существительные образуются путем перехода грамматических форм глаголов в лексические, при второй - путем использования назывных форм прилагательного и глагола в качестве представителя существительного. В обоих случаях образование существительных происходит без всякого материального изменения.

Причастиям и именам действия в тюркских языках посвящены некоторые специальные исследования. Однако о субстантивации их в этих работах ничего не говорится. Не рассматривается данный вопрос и в работах, посвященных словообразованию существительных. В некоторых из них приводятся единичные случаи субстантивации прилагательных и причастий. Однако как разновидность семантического способа словообразования субстантивация в них не рассматривается. В исследованиях, в которых описываются вопросы конверсии, о субстантивации (как и об адъективации, адвербиализации) говорится лишь косвенно.

Имеются единичные исследования, относящиеся к субстантивации прилагательных и причастий в тюркских языках. Однако в них не разграничиваются узуальная и окказиональная формы субстантивации, не устанавливаются этапы, не определяются факторы, влияющие на субстантивацию прилагательных и причастий. Что касается субстантивации имен действия, отдельных форм залога и наклонения, а также самих глаголов, образованных от формы взаимно-совместного залога, и некоторых корневых глаголов, то этот вопрос в тюркологии еще не ставился.

Все это говорит о том, что субстантивация в тюркских языках изучена совершенно недостаточно.

В современных грамматиках тюркских языков, равно как и в специальных исследованиях, как совершенно правильно отмечает Н.А. Баскаков, проблема определения строгих границ между словообразованием и словоизменением пока что решается непоследовательно (Баскаков, 1986,6).

В специальных исследованиях, а вслед за ними и в грамматиках карачаево-балкарского языка имена действия, а также причастия настоящего времени квалифицируются не как неличные формы глагола, а как существительные. Как следствие этого, словари фиксируют данные грамматические формы глагола как существительные без учета их лексикализации.

Вышеизложенное свидетельствует о том, что границы словообразования и словоизменения в тюркских языках во многом еще не определены. В решении этого вопроса определенную роль будет играть специальное исследование субстантивации глаголов и прилагательных.

Указанными обстоятельствами определяется актуальность темы настоящей диссертации, которая, кроме всего этого, не была предметом специального исследования на материале карачаево-балкарского языка. Некоторые фрагментарные сведения о субстантивации причастий и имен действия, содержащиеся в научной и учебной литературе по карачаево-балкарскому языку, во многом очень противоречивы. Между тем субстантивация глаголов и прилагательных имеет довольно широкое распространение в данном языке, и отсутствие более или менее подробного их описания представляет значительный пробел в его грамматиках.

Целью исследования является всестороннее изучение субстантивации прилагательных и глаголов в современном карачаево-балкарском языке и определение ее места в семантическом способе словообразования, который не нашел еще своего достойного места не только в тюркологии, но и в русистике (Прохорова, 1980, 6).

В соответствии с указанной целью диссертация направлена на разработку главным образом следующих конкретных задач:

1. Выявление случаев субстантивации прилагательных и лексических и грамматических форм глаголов.

2. Определение соотношения субстантивации с лексикализацией и конверсией.

3. Разграничение узуальной и окказиональной субстантивации.

4. Установление факторов, влияющих на субстантивацию грамматических форм глаголов.

Основным материалом диссертации послужили теоретические исследования, монографии, статьи, посвященные проблематике данной работы, лексикографические источники: «Карачаево-балкарско-русский словарь» под ред. Э.Р. Тенишева и Х.И. Суюнчева (М., 1989), «Толковый словарь карачаево-балкарского языка» (Т. 1: Нальчик, 1996; Т.2. Нальчик, 2002) под ред. Ж.М. Гузеева.

Методы исследования

В соответствии с целью и задачами диссертации анализ субстантивации прилагательных и глаголов проводился в ней описательным методом с привлечением в необходимых случаях статистического метода, а также метода синтаксической сочетаемости.

Научная новизна исследования и полученных результатов заключается, во-первых, в том, что в нем впервые в карачаево-балкарском языкознании субстантивация подвергается специальному исследованию, во-вторых, в нем впервые в тюркологии делается попытка обоснования субстантивации некоторых лексических форм глаголов, имен действия, а также форм взаимно-совместного залога и желательного наклонения.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что содержание и выводы ее могут быть использованы при дальнейшем изучении семантического способа словообразования в тюркских языках, при составлении научной грамматики карачаево-балкарского языка, а также сравнительных грамматик тюркских языков.

Практическая ценность диссертации определяется тем, что ее результаты могут быть использованы в материалах учебно-методического характера, а также при составлении новых и переиздании существующих словарей карачаево-балкарского языка/

На защиту выносятся следующие положения:

1) имена действия и причастия настоящего времени являются не отглагольными существительными, а неличными формами глагола, лишь не значительная часть которых подверглась субстантивации;

2) субстантивироваться могут не только неличные, но и некоторые личные формы глагола, например, взаимно-совместный залог и желательное наклонение;

3) древние корневые слова, употребляемые в значении существительного и глагола (типа той «свадьба, пир» и «насытиться», сын «надгробие» и «сломаться», чач «волосы» и «разбросать, раскидать»), образованы от глаголов;

4) в тюркских языках нет синкретичных, неделимых, слов ни корневых, ни производных;

5) субстантивация наравне с образованием новых слов путем расщепления одного слова на два или более слова-омонима представляет собой семантический способ словообразования.

Апробация работы. Результаты исследования изложены в докладах и сообщениях на Алиевских чтениях (Карачаевск, 1999-2003), а также на межвузовской и региональной научных конференциях (Карачаевск, апрель и ноябрь 2001).

Основное содержание диссертации отражено в работе «Проблемы субстантивации глаголов и имен прилагательных в карачаево-балкарском языке» (Карачаевск, 2002).

Структура работы. Диссертация содержит введение, три главы, заключение, библиографию и список сокращений. В конце каждой главы сформулированы основные выводы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Субстантивация глаголов и имен прилагательных в карачаево-балкарском языке"

Выводы

1. Большинство существительных, образованных от глаголов и прилагательных по конверсии, производные. Это свидетельствует о расширении конверсии, а не о ее сужении, как утверждают некоторые лингвисты. При этом если от производного глагола обычно образуется одно существительное, то от такого же прилагательного могут образоваться и два существительных.

2. При субстантивации глаголов и прилагательных нередко взаимодействуют два способа словообразования: конверсионный и лексико-семантический.

3. Определение последовательности становления той или иной части речи, в том числе и существительного, важно для установления развития семантики исходного слова. При решении этого вопроса следует пользоваться семантическим и логическим критериями. Второй нужен особенно при определении производного в однокоренных глаголах и существительных и между двумя существительными в конверсионной группе, возглавляемой глаголом или прилагательным.

4. Конверсионные группы из трех знаменательных слов в большинстве случаев состоят из прилагательного, наречия и существительного, в меньшинстве случаев - из прилагательного или глагола и двух существительных. При определении производности в таких случаях надо помнить, что в тюркских языках, как правило, прилагательные, наречия и глаголы не образуются от существительных, существительные, глаголы и наречия образуются от прилагательных по конверсии.

5. Не субстантивируются только глаголы мышления, звучания и обозначающие явления природы.

6. Существительные, образованные от глаголов по конверсии, как правило, однозначны.

7. Среди субстантивированных прилагательных преобладают обозначающие физические свойства, нравственно-интеллектуальные признаки, возрастные особенности человека, признаки пространства и места.

8. Анализ КБРС и ТСКБЯ показывает, что в них а) не все существительные, образованные от глаголов и прилагательных по конверсии, охвачены; б) во многих случаях нарушен порядок расположения существительных, образованных от глаголов и прилагательных, в конверсионных рядах и группах; в) прилагательные и образованные от них существительные зарегистрированы то как самостоятельные слова, то как комплексные слитные слова, то как значения исходного слова - прилагательного, т.е. по трем принципам.

Следует отметить, что второй и третий принципы не отвечают современному уровню тюркологии.

144 Заключение

1. Способы словообразования в карачаево-балкарском языке не ограничиваются аффиксацией, редупликацией и словосложением, которые описываются в его грамматиках. В нем широкое распространение имеет и семантический способ с его разновидностями (лексико-семантической, се-мантико-морфологической и конверсионной). В семантико-морфологической разновидности семантического способа словообразования субстантивация занимает более значительное место, чем адвербиализация и адъективация. Так, в карачаево-балкарском языке адвербиализует-ся незначительная часть прилагательных, деепричастий и форм косвенных падежей существительных, адъективируются лишь отдельные существительные. Субстантивации же подвергается довольно большое количество прилагательных, глаголов, в т.ч. их неличных и личных форм,

2. Субстантивация тесно связана с лексикализацией и конверсией. Поскольку лексикализация охватывает, кроме субстантивации, еще и другие виды транспозиции (адвербиализацию, адъективацию и т.п.), то она шире субстантивации. Однако, если учесть, что при лексикализации словарные единицы образуются только от грамматических форм слов, а при субстантивации (как и при адвербиализации, адъективации и т.п.) - и от грамматических, и от лексических, то лексикализация уже субстантивации.

Связь субстантивации с конверсией выражается в том, что, как и при субстантивации, при конверсии от глаголов и прилагательных образуются существительные. Тем не менее в словообразовании роль конверсии значительно шире субстантивации и лексикализации, так как субстантивируются в основном грамматические формы только глагола, а в конверсию вовлекаются почти все части речи. Однако значительная часть существительных в данном языке создана не по конверсии, а путем лексикализации грамматических форм глагола.

3. Способность причастий, имен действия и прилагательных склоняться, принимать аффиксы принадлежности и употребляться в предложении в функции его разных членов еще не изменяет их принадлежности к глаголу и .прилагательному, т.е. не превращает их в существительные. В роли существительного они употребляются лишь в синтаксической функции, окказионально. Узуальная субстантивация их осуществляется лишь по потере ими категориальных свойств: причастиями и именами действия - вербальности, прилагательными - качества.

4. Смешение в описательных научных грамматиках и теоретических исследованиях категории словообразования и словоизменения в тюркских языках, вызванное отсутствием общих устоявшихся положений, нашло отражение и в карачаево-балкарском языке. Так, в его грамматиках, даже в специальных исследованиях по словообразованию имена действия, причастия настоящего и будущего времени квалифицируются существительными, хотя в действительности из них в последние перешла лишь незначительная часть.

Не соответствует современному уровню тюркского языкознания и отнесение вышеуказанных глагольных форм на -макълыкь/-меклик к существительным, исходя только из их переводимости на русский язык таковыми. Несмотря на то, что эта форма, как и имя действия, имеет переходность/непереходность, залог, вид, а также обстоятельственные слова при себе, выраженные наречиями или деепричастиями, все же лишена возможности субстантивации, потому что не может обозначать предмет, не имеет категории числа, принадлежности и склонения, т.е. у нее нет субстантивных значений.

5. Существительные типа тар «ущелье», къарт «старик, старец», уруш «война», даулаш «спорт», образованные от прилагательных тар «узкий», къарт «старый» и глаголов уруш «воевать», даулаш «спорить», одни тюркологи квалифицируют функциональным значением прилагательных и глаголов, опираясь на их этимологическое тождество, другие считают подобные двоякофункционирующие слова нераздельными комбинированными частями речи - прилагательными-существительными. Материал карачаево-балкарского языка свидетельствует о том, что подобные слова являются лексико-грамматическими омонимами, в которых существительные образованы от прилагательных и глаголов по конверсии.

6. В тюркологии считается, что слова типа кёр «видеть» и кёр «могила», сал «класть» и с ал «труп» синкретичны, неразделимы, не производ-ны друг от друга, образованы одновременно. Опираясь на семантический и логический критерии, а также на то, что глагол в карачаево-балкарском языке не образуется от других частей речи безаффиксальным способом (по конверсии), в данной работе впервые предпринята попытка обосновать производность существительных типа кёр, сал от глаголов кёр, сал.

7. Некоторые субстантивированные имена действия участвуют в дальнейшем словообразовании - не изменяя своей формы, переходят в прилагательные: къызыу «накаливание, нагревание» - къызыу «жара» (къызыуда ишлейбиз «вы работаете в жару») - къызыу «горячий, жаркий» (къызыу чай «горячий чай», къызыу юон «жаркий день»). Таким образом, комбинируются две разновидности семантического способа словообразования: семантико-морфологическая и конверсионная.

8. Субстантивация глаголов, их неличных форм (имен действия и причастий) и прилагательных проходила в разные периоды. Поскольку имена действия и причастия являются формами глаголов, то естественно, что они существовали раньше своих производных. Следовательно, существительные типа ич «нутро», къыз «девушка», образованные от глаголов ич «пить», къыз «нагреваться, накаляться», появились в языке раньше, чем существительные сюрюу «стадо, отара», жамау «заплата» и т.п., образованные от имен действия сюрюу «гон; погоня», жамау «латание». Существительные же сюрюучю «пастух», мараучу «охотник» и т.п. образовались еще позднее от причастий сюрюучю «погоняющий», мараучу «прицеливающийся». Что касается существительных терминологического характера типа къысылыу «примыкание», айгъакълаучу «определение», керелеу «умножение», толтуруучу «дополнение», билдириу «сообщение» и т.п., то они образовались от соответствующих имен действия и причастий лишь в середине 20 в., благодаря русско-карачаево-балкарскому двуязычию.

Переход прилагательных в существительные без аффиксации также осуществлялся на разных этапах. Так, существительные тар «ущелье» (от тар «узкий»), джылы «тепло» (от джылы «теплый») стали употребляться раньше, чем бай «богач» (от бай «богатый»), джарлы «бедняк» (от джарлы «бедный»). Существительные же айлыкь «оклад» (от айлыкъ «месячный»), жыллыкъ «годовщина» (от жыллыкъ «годовой, годовалый, годичный»), бешджыллыкъ «пятилетка» (арх.) (от бешджыллыкь «пятилетний») и т.п. стали употребляться, начиная с 30-40-х годов 20 в.

9. Основными факторами, влияющими на субстантивацию имен действия и причастий, являются: 1) многозначность их основ; 2) терминологизация; 3) образование омонимов; 4) образование сложных слов; 5) участие в аффиксальном словообразовании; 6) обозначение орудия, объекта по результату действия, названия процесса или результата действия — для имен действия, состояния или свойства - для причастий; 7) потеря категории залога; 8) употребление их основ в переносном значении.

10. Существительных, образованных от глаголов и прилагательных по конверсии, значительно меньше, чем существительных, образованных от имен действия и причастий по семантико-морфологическому способу. К тому же в отличие от существительных второго типа большинство существительных первого типа производные.

В отличие от глаголов в существительные по конверсии переходят не только производные, но и непроизводные прилагательные. При этом от производного глагола образуется только одно существительное (даулаш «спорить» - даулаш «спор»), а от такого же прилагательного могут образоваться и два существительных (айлыкъ «месячный» - айлыкъ «оклад» -айлыкъ «месячник»). Следовательно, субстантивация производных глаголов связана с конверсионной разновидностью семантического способа словообразования, а субстантивация производных прилагательных - с конверсионной и лексико-семантической его разновидностями.

11. Вопрос последовательности возникновения слов, в т.ч. и существительных, входящих в омонимичную пару или группу, не решен в. тюркских языках, хотя решение его играет важную роль при установлении семантических отношений между этими словами. В результате чего в словарях часто можно видеть, что омонимичную пару или группу, возникшую по конверсии, возглавляет производное слово. Во избежание этого, при определении производности в омонимах типа той «насыщаться, пресыщаться» и той «свадьба; пир, пиршество, веселье», къыйын «трудный» и кьыйын «труд» надо исходить из того, что в карачаево-балкарском языке существительные образуются по конверсии от глаголов и прилагательных, а глаголы и прилагательные (как и другие части речи) от существительных, как правило, не образуются.

В тех случаях, когда в омонимичной группе имеются прилагательное, существительное и наречие, следует учесть, что 1) существительные и прилагательные обычно не образуются от наречий по конверсии; 2) существительных, образованных от прилагательных по конверсии, значительно меньше, чем наречий, образованных от них же; это говорит о том, что от прилагательных наречия образовались раньше, чем существительные.

Следовательно, омонимичную группу, включающую прилагательное, существительное и наречие, должно замыкать существительное.

Наиболее сложным является определение производности в омонимичной группе, имеющей два производных существительных типа къара «черный» - къара «траур» - къара (карач.) «мишень», сал «класть» -сал «труп, покойник» — сал «носилки, на которых несут покойника на кладбище», акъ «белый» - акъ «белок (яйца), бельмо» - акъ «молочные продукты». В таких случаях мы предлагаем руководствоваться логическим критерием, согласно которому, первую группу омонимов должно замыкать существительное къара «мишень», вторую — сал «труп, покойник», третью — акъ «молочные продукты». В таких случаях мы предлагаем руководствоваться логическим критерием, согласно которому, первую группу омонимов должно замыкать существительное къара «мишень», вторую - сал «труп, покойник», третью - акъ «молочные продукты».

12. В словарях карачаево-балкарского языка, как и в большинстве словарей тюркских языков, немало случаев нарушения порядка расположения существительных по конверсии. Во многих случаях прилагательные и образованные от них существительные даются в одной словарной статье, как значения исходного слова - прилагательного. Немало также случаев, когда такие слова приводятся как комплексные лексемы - прилагательное-существительное: джылы теплый // тепло, суукъ холодный, морозный // холод, мороз. Все это не соответствует современному уровню тюркской лексикографии.

Список научной литературыХачирова, Елена Магомедовна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Аймурзаева А А. Субстантивация имен прилагательных и причастий в современном каракалпакском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Ташкент, 1985.

2. Алиев У.Б. Причастие карачаево-балкарского языка// Уч. зап. КБГУ. -Вып. 4. Нальчик, 1958.

3. Ахметов М.А. Глаголы в языке орхоно-енисейских памятников (в сравнительном плане с современным башкирским языком). Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1978.

4. Барзилович А.М. Субстантивация прилагательных в русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Киев, 1952.

5. Барзилович А.М. Типы субстантивированных прилагательных в русском языке// Вестник Киевского ун-та №5, вып.1, 1962.

6. Баскаков Н.А. Каракалпакский язык: Фонетика и морфология. —4.1. Части речи и словообразование. М., 1952.

7. Баскаков Н А. Историко-типологическая морфология тюркских языков. -М, 1979.

8. Баскаков Н А. О границах словообразования и словоизменения в тюркских языках// СТ, 1986. №2.

9. Бекмурзаева С.И. Словообразование имен существительных в современном кумыкском литературном языке: Автореф. дис. . канд. филол.наук. Тбилиси, 19811

10. Ю.Биишев А.Г. Разработка системы значений многозначного слова в толковом словаре//Языкознание: Тезисы докладов и сообщений. Ташкент, 1980.

11. Благова Г.Ф. Имена действия в тюркских языках среднеазиатского региона (опыт ареально-типологического сравнительного изуче-ния)//Тюркологические исследования. -М,1976.

12. Благова Г.Ф. Заметки о взаимно-совместном залоге//СТ, 1976. № 6.

13. Бозиев А.Ю. Словообразование имен существительных, прилагательных и наречий в карачаево-балкарском языке. Нальчик: Эльбрус, 1965.

14. Бозиев А.Ю.Глагол// Грамматика карачаево-балкарского языка: Фонетика, морфология, синтаксис. Нальчик, 1966 (на карач.-балк. яз.).

15. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М.-Л., 1947.

16. Виноградов В.В. Вопросы современного русского словообразования в свете трудов И.В. Сталина по языкознанию//РЯШ, 1951. №2.

17. П.Виноградов В.В. Словообразование в его отношении к грамматике и лексикологии// Вопросы теории в свете трудов И.В. Сталина по языкознанию. М., 1952.

18. Виноградов В.В. Русский язык. Изд. 2. - М., 1972.

19. Винокур Т.О. Заметки по русскому словообразованию//Г.О. Винокур. Избранные работы по русскому языку. М., 1959.

20. Гаджиахмедов Н.Э. Грамматические категории глагола в кумыкском языке. Махачкала, 1987.

21. Ганиев Ф.А. Конверсия как один из способов словообразования в современном татарском языке// Уч.зап. АзГУ им. С.М. Кирова. Баку, 1969. -№5 -6.

22. Ганиев Ф.А. Конверсия в татарском языке. Казань, 1985.

23. Ганиев Ф.А. Словообразование// Татарская грамматика. Т.1. - Казань, 1995.

24. Гарипов Т.М. Башкирское именное словообразование. Уфа, 1959.

25. Геляева А.И. Залоговая и словообразовательная функции залоговых аффиксов в карачаево-балкарском языке. М.,1981.

26. Геляева А.И. Словоизменительная и словообразовательная функции залоговых аффиксов в карачаево-балкарском языке. Нальчик: Эльбрус, 1999.

27. Георгиева В.Л. О субстантивации как языковом явлении// Уч.зап. ЛГПИ им. А.И. Герцена. Т.242,1963.

28. Голубева Н.П. К вопросу о причинах возникновения так называемых субстантивированных прилагательных// Филологические науки, 1970. -№ 2.

29. Грамматика карачаево-балкарского языка: Фонетика, морфология, синтаксис. Нальчик: Эльбрус, 1966 (на карач.-балк. яз.).

30. Грамматика карачаево-балкарского языка: Фонетика, морфология, синтаксис. -Нальчик: Эльбрус, 1976.

31. Грамматика ногайского языка: Фонетика и морфология. Черкесск, 1973.

32. Грамматика современного башкирского литературного языка. М.: Наука, 1981.

33. Грамматика современного русского литературного языка. Ч. 1. - М.: Наука, 1970.

34. Граудина Л.К. и др. Грамматическая правильность русской речи// Опыт частотно-стилистического словаря вариантов. М.,1976.

35. Гужва Ф.К. Современный русский литературный язык. Киев: Рядянь-ска школа, 1967.

36. Гузеев Ж.М. Семантическая разработка слова в толковых словарях тюркских языков. Нальчик, 1985.

37. Гузеев Ж.М. Современный карачаево-балкарский литературный язык. -4.1. Фонетика и лексикология. Нальчик: Эльбрус, 1998 (на карач.-балк. яз.).

38. Гулямов А. Проблемы исторического словообразования в узбекском языке: Автореф. дис. докт. филол. наук. Ташкент, 1955.

39. Джанаева В.Н. Залоги в кумыкском языке. Баку, 1972.

40. Дмитриев Н.К. Грамматика кумыкского языка. М. - Л., 1940.

41. Дмитриев Н.К. Грамматика башкирского языка. М. - Л., 1948.

42. Доконова О.М. Синонимия субстантивированных прилагательных и од-нокоренных суффиксальных существительных// Уч. зап. МОПИ им. Н.К. Крупской. Т. 148, вып. 10, 1964.

43. Жирмунский В.М. О границах слова//Морфологическая структура слова в языках различных типов. М. - Л., 1963.

44. Земская Е.А. О семантике и синтаксических свойствах субстантивированных прилагательных в современном русском языке// Историко-филологические исследования. М., 1967.

45. Земская Е.А. Современный русский язык: Словообразование. М.: Просвещение, 1973.48.3енков Г.С. Вопросы теории словообразования, Фрунзе: Изд-во Кир-ГУ, 1969.49.3инатуллина К.З. Залоги глагола в современном татарском литературном языке. Казань, 1969.

46. Иванова Н.Ф. О субстантивации имен прилагательных (субстантивация имен прилагательных с суффиксом -еньк-)// Уч. зап. Кишиневского унта.-Т.47, вып. 1,1962.

47. Иванов С.Н. К характеристике тюркских залогов/ О залоге в языке «Родословного древа тюрок» Абу-л- Гази хана// Филология и история тюркских народов: Тезисы докладов. Л., 1967.

48. Иванов С.Н. О соотношении грамматического и лексического в Узбекских залогах// Уч.зап. ЛГУ. Л., 1961. - Вып. 12, № 294.

49. Искаков А.И. Морфологическая структура слова и именные части речи в современном казахском языке: Автореф. дис. . доьсг. филол. наук. -Алма-Ата, 1964.

50. Искакоь А.И. Принципы классификации слов по частям речи в казахском языке// Современная тюркология и развитие тюркских языков в СССР.-Алма-Ата, 1976.

51. Кажибеков Е.З. Глагольно-именная корреляция гомогенных корней в тюркских языках (явление синкретизма). Алма-Ата, 1986.

52. Кайдаров А.Т. Некоторые аспекты синкретизма первичных основ в тюркских языках// Советская тюркология и развитие тюркских языков СССР.-Алма-Ата, 1976.

53. Калакуцкая Л.П. Адъективация причастий в современном русском литературном языке. М.: Наука, 19711

54. Калечиц Е.П. К вопросу о субстантивации в современном русском языке// Уч.зап. Уральского ун-та. № 88, вып. 11, 1968.

55. Карачаево-балкарско-русский словарь.- М.: Рус. яз., 1989.

56. Ким О.М. Транспозиция на уровне частей речи и явление омонимии в современном русском языке. Ташкент: Фан, 1978.

57. Коваль А.И. О субстантивации и прономинализации в свете данных языка с многоклассной системой// ВЯ, 1987. №2.

58. Койчубаева Б. Имена действия в киргизском языке: Автореф. дис. канд. фйлол. наук. Фрунзе, 1968.62а.Кононов А.Н. Грамматика турецкого языка. Л., 1956.

59. Кононов А.Н. Грамматика современного узбекского литературного языка. -М-Л., 1960.

60. Кононов А.Н. Грамматика языка тюркских рунических памятников. -Л., 1980.65 .Корди Е.Е. О грамматическом и лексическом значении взаимности// Проблемы теории грамматического залога. Л., 1978.

61. Корлэтяну Н.Г. Конверсия в современном молдавском языке//ВЯ, 1956, №3.

62. Кормушин И.В. О грамматическом и лексическом глагольных каузативах (на материале турецкого языка)// Тюркологический сборник. К 60-летию А.Н. Кононова. М., 1966.

63. Костенко С.М. Конверсия как способ словообразования глаголов от имен существительных в английском языке. Л., 1965.

64. Кубрякова Е.С. Что такое словообразование. М.: Наука, 1965.

65. Курилович Е. Очерки по лингвистике. М., 1962.

66. Левковская К.А. Словообразование. М., 1954.

67. Лопатин В.В. Субстантивация как способ словообразования в современном русском языке// Русский язык. Грамматические исследования. -М., 1967.

68. Лопатин В.В. Нулевая аффиксация в системе русского словообразования//ВЯ, 1966.-№ 1.

69. Лопатин В.В. Адъективация причастий в ее отношении к словообразованию// ВЯ, 1965. № 5.

70. Лукин М.Ф. О подлинной и ложной субстантивации прилагательных и причастий в современном русском литературном языке// Филологические науки, 1969. № 6.

71. Любимов К.М. О двух функциях залоговых аффиксов в турецком языке// Турецкий сборник. История, Экономика, литература, язык. —М., 1958.

72. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности: Тексты и исследования. М,- JL: Изд-во АН СССР, 1951.

73. Мелиоранский П.М. Памятник в честь Кюль-Тегина// ЗВОРАО. Т. 12. - Вып. 2-3. - СПб., Тип. ИАН, 1989 (примеч. 22).

74. Мешков О.Д. Словообразование современного английского языка. -М.,1976.

75. Мизиев A.M. Лексикализация грамматических форм глагола: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Нальчик, 1999.

76. Мизиев А.М. Слова, образованные от причастий в карачаево-балкарском языке// Эльбрус (Минги-Тау). Нальчик, 1999. -№ 1 (на карач.-балк. языке).

77. Мишаева М.Д. К вопросу о субстантивации прилагательных в современном русском языке// Уч.зап. Ульяновского пед. ин-та. Т. 17, вып. 7, 1963.

78. Мусаев К.М. Грамматика караимского языка: Фонетика и морфология. -М., 1964.

79. Немировский М.Я. К вопросу о так называемой субстантивации// Вопросы славянского языкознания. Книга 3. Львов - Харьков, 1953.

80. Никитевич В.М. Образующая структура суффиксальных существительных и субстантивных причастий как фактор эволюции языка// Материалы Всесоюзной конференции по общему языкознанию. Основные проблемы эволюции языка. Ч. 2. - Самарканд, 1966.

81. Никитевич В.М. Переход, конверсия и транспозиция// Русское языкознание. Вып. 1. - Алма-Ата, 1971.

82. Пасек В.В. Некоторые вопросы конверсии// ВЯ, 1957, № 1.

83. Перльмуттер Л.Б. Переход прилагательных в существительные// РЯШ, 1948, № 1.91 .Подгаецкая И.М. Субстантивированные прилагательные, причастия в специальной сфере// Уч. зап. Ужносахалинского пед. ин-та. Т. 1, 1957 (статья 1-я).

84. Поспелова А.К. Субстантивация и конверсия в английском языке// Ав-тореф. дис. . канд. филол. наук. Владивосток, 1981.

85. Проблемы теории грамматического залога. Л.: Наука, 1978.

86. Протченко И.Ф. О субстантивированных прилагательных и причастиях со значением лица// РЯШ, 1968. № 4.

87. Прохорова В.Н. Полисемия и лексико-семантический способ словообразования в современном русском языке. Изд-во МГУ, 1980.

88. Рамстедт Г.И. Введение в алтайское языкознание: Морфология/ Под ред. и с пред. Н.А. Баскакова. М., 1957.

89. Ройзензон Р.И. К типологии субстантивированных прилагательных и причастий в русском языке// Труды Самаркандского ун-та. Вып. 118, 1962.

90. Русская грамматика. Т.1-2. - М.: Наука, 1980.

91. Русское словообразование// Труды Самаркандского ун-та им. А.Навои, 1975.-Вып. 209.

92. Сабельникова B.C. Роль конверсии как словообразовательного процесса в пополнении словарного состава современного английского языка.-М., 1979.

93. Севортян Э.В. Аффиксы именного словообразования в азербайджанском языке. М., 1966.

94. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. Т. 1. -М., 1974.

95. Севортян Э.В. Аффиксы глаголообразования в азербайджанском языке. М., 1962.

96. Серебренников Б.А. Глагол// Б.А. Серебренников, Н.З. Гаджиева. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Баку, 1979.

97. Серебренников Б.А. О залоге в финно-угорских и тюркских языках// Вопросы составления описательных грамматик языков народов СССР. — Уфа, 1958.

98. Смирницкий А.И. Лексикология английского языка. М., 1956.

99. Смирницкий А.И. Так называемая конверсия и чередование звуков в английском языке// ИЯШ, 1958. № 5.

100. Смирницкий А.И. Лексическое и грамматическое в слове// Вопросы грамматического строя.-М., 1955.

101. Смирницкий А.И. Так называемая конверсия и чередование звуков в английском языке// ИЯШ, 1953. № 5. По поводу конверсии в английском языке// ИЯШ, 1954. -№3.

102. Смольянинова М.И. К вопросу о субстантивации в современном русском языке// Уч. зап. Калужского пед. ин-та. Вып. 10,1961.

103. Соболева П. А. Об основном и производном слове при словообразовательных отношениях по конверсии// ВЯ, 1959. № 2.

104. Соболева П.А. Моделирование словообразования// Проблемы структурной лингвистики. М., 1972.

105. Современный русский язык: Морфология. М.: Просвещение, 1952.

106. Соттаев А.Х. Имя существительное в карачаево-балкарском языке. -Нальчик, 1968.

107. Соттаев А.Х. Имя существительное// Грамматика карачаево-балкарского языка: Фонетика, морфология, синтаксис. Нальчик, 1976.

108. Тенишев Э.В. Саларский язык. М., 1963.

109. Толковый словарь карачаево-балкарского языка. Т. 1. - Нальчик: Эльфа, 1996.

110. Урусбиев И.Х. Спряжение глагола в карачаево-балкарском языке. -Черкесск, 1963;

111. Урусбиев И.Х. Глагол// Грамматика карачаево-балкарского языка: Фонетика, морфология, синтаксис. Нальчик, 1976.

112. Урусбиев И.Х. Къарачай-малкъар тилде грамматикалыкъ сюзюуню юсюнден// Материалы научно-практической конференции преподавателей русского, кабардинского языков и литератур. Нальчик, 1963.

113. Хабичев М.А. Карачаево-балкарское именное словообразование. -Черкесск, 1971.

114. Хабичев М.А. Именное словообразование и формообразование в ку-манских языках. М., 1989.

115. Хабичев М.А. Карачаево-балкарское именное формообразование и словоизменение. — Черкесск, 1977.

116. Хангишиев Д.М. Именные формы глагола в кумыкском языке в сравнительном освещении (имена действия и инфинитивы). Махачкала: ИПЦ ДГУ, 1997.

117. Хангишиев Д.М. Къумукъ тил. Морфология. Магъачкъала: Дагьы-стан пачалыкь университетни нешрияты, 1995.

118. Хангишиев Д.М. Причастия в кумыкском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук.-Баку, 1966.

119. Харитонов JI.H. Залоговые формы глаголов в якутском языке. М. -Л.: Изд-во АН СССР, 1963.

120. Хисамова Ф.М. Причастия в современном татарском литературном языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Казань, 1970.

121. Храковский B.C. Грамматические категории глагола (опыт теории взаимодействия)// Межкатегориальные связи в грамматике. СПб, 1996.

122. Черепанова 3. Имена существительные современного русского языка, возникшие благодаря субстантивации имен прилагательных и причастий// Уч. зап. Вологодского пед. ин-та. Т. 13,1953.

123. Чурилова Н.Н. Субстантивация имен прилагательных в современном русском языке// Труды Первой научной конференции кафедр русского языка пединститутов Поволжья. Саратов, 1959.

124. Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразованию и лексикологии. М., 1959.

125. Шанский Н.М. Стилистика русского языка. Л.: Просвещение, 1989.

126. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. Изд. 2. - Л.: Учпедгиз, 1941.

127. Щербак A.M. Сравнительная фонетика тюркских языков. Л., 1970.

128. Щербак А.М. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков: (Имя). Л.: Наука, 1977.

129. Юлдашев А.А. Конверсия в тюркских языках и ее отражение в словарях// СТ, 197. -№ 1.

130. Юлдашев А.А. Принципы составления тюркско-русских словарей. — М., 1972.

131. Юлдашев А.А. Словообразование глагола// ГСБЛЯ. М., 1981.

132. Юлдашев А.А. Об одном специфическом типе лексического значе-ния//ВЯ, 1976.-№4.

133. Юлдашев А.А. Принципы выделения и трактовка залога в башкирском языке// Вопросы составления описательных грамматик. М., 1961.

134. Юлдашев А.А. Лексикализация тюркских грамматических форм как объект словообразовательной морфологии и словаря// ВЯ, 1977. № 1.

135. Юлдашев А.А. Историческое развитие взаимного залога тюркского глагола// СТ, 1980. № 4.

136. Юлдашев А.А. Словообразование и модификация глагола с помощью форм залога// Исследования по грамматике современного башкирского языка. Уфа, 1979.

137. Юсипова P.P. Границы между словообразованием и формообразованием в зависимости от типа лексической единицы в турецком языке// Труды Самаркандского гос.ун-та. Вып. 178, 1970.

138. Ярцева В.Н. Взаимоотношения лексики и грамматики в системе языка// Исследования по общей теории грамматики. М., 1968.

139. Blagin V. Studies on Denominative Verbs in English Uppsala, 1911.

140. Vambery H. Рукописное предисловие к предстоящему словарю, написанное до его выхода в свет в Будапеште 13 октября 1877 года на русском языке.

141. Gronbek К. Der Turkische Sprachen, I. Kopenhagen, 1936.

142. Deni J. Grammairede la langue turque: Dialekte Osmanli, Paris, 1920.

143. Eski Turkqenin Grameri (A. Kon. Gabain), Ankara, 1988 (Турец. Перевод).

144. Ramstedt G. J. Einfuhrung in die altaische Sprachwissen schafi, Bd. 2., Formenlehre. - Helsinki, 1952.