Субстантивация прилагательных и причастий, инфинитива и имен действия в кумыкском языке

Саидова, Эмма Динисламовна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Субстантивация прилагательных и причастий, инфинитива и имен действия в кумыкском языке

Год: 2012
Автор научной работы: Саидова, Эмма Динисламовна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Махачкала
Код cпециальности ВАК: 10.02.02

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Субстантивация прилагательных и причастий, инфинитива и имен действия в кумыкском языке'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Субстантивация прилагательных и причастий, инфинитива и имен действия в кумыкском языке"

Ноктавах руктшси

005049206

САИДОВА Эмма Динисламовна

СУБСТАНТИВАЦИЯ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ И ПРИЧАСТИЙ, ИНФИНИТИВА И ИМЕН ДЕЙСТВИЯ В КУМЫКСКОМ ЯЗЫКЕ

Специальность: 10.02.02 - языки народов Российской Федерации: (тюркские языки)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Махачкала-2012

005049206

Работа выполнена в отделе грамматических исследований Института языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы ДНЦ РАН

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация —

доктор филологических наук, профессор Гаджиахмедов Нурмагомед Эльдерханович

доктор филологических наук, профессор Абдуллаев Иса Халидович (ФГБУН «Институт языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы ДНЦ РАН»)

доктор филологических наук, профессор Абдуллаева Айшат Заирхановна (ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет»)

ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный университет»

Защита состоится «11» декабря 2012 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 002. 128.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций при ФГБУН «Институт языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра Российской академии наук» (367032, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Гаджиева, 45; т/ф. (8722) 67-59-03).

Объявление о защите и автореферат диссертации размещены на официальном сайте ВАК Минобрнауки РФ «1» ноября 2012 г. Объявление о защите и автореферат диссертации размещены на официальном сайте ИЯЛИ ДНЦ РАН (wwWiyalidnc.ru) «1» ноября 2012 г.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Дагестанского научного центра Российской академии наук (ул. М. Гаджиева, 45)

Автореферат разослан «10» ноября 2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук

Акамов А.Т.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования заключается в том, что оно отвечает тенденциям современной лингвистики, где приоритетным является функционально-семантический подход к анализу языковых фактов, предполагающий изучение того, как единица языка используется в речи! Особый интерес представляет анализ узуальных и окказионально субстантивированных языковых единиц в художественных произведениях кумыкских авторов, поскольку на характер «приращённой» семантики влияют также и экстралингвистические факторы. Кроме того, отсутствуют специальные монографические исследования, посвященные субстантивации на материале кумыкского языка в свете современных достижений лингвистики.

Ведущим при анализе является семантический аспект, что соответствует тенденциям современной лингвистики, где уже прочно укрепило свои позиции семантическое направление в изучении различных уровней языковой системы. А если учесть, что при окказиональной субстантивации мотивированное слово внешне ничем не отличается от мотивирующего и специфических показателей деривационных операций нет, то вопрос о «приращённой» семантике у мотивированного слова становится ещё более интересным и проблематичным. Поэтому это направление в изучении сущности словообразовательных процессов продолжает быть актуальным.

Объектом исследования является производное слово, образованное путем субстантивации.

Предмет исследования - узуальная и окказиональная субстантивация, структурно-семантические особенности субстантиватов, функционирующих в текстах различных стилевых направлений.

Степень изученности темы. В тюркских языках изучению субстантивации посвящены труды таких ученых, как И. А. Батманов («Части речи в киргизском языке»), Э. В. Севортян («К проблеме частей речи в тюркских языках // Вопросы грамматического строя»), А. А. Юлдашев («Конверсия в тюркских языках и ее отражение в словарях»), А. А. Ахундова («Азербайчан дшганде конверсийа»), В карачаево-балкарском языке конверсия исследована в трудах профессора Ж. М. Гузеева («Семантическая разработка слова в толковых словарях тюркских языков»), а в башкирском - в работе А. А. Байгариной («Словообразование по конверсии в башкирском языке»), В кумыкском языкознании специальных исследований, посвященных субстантивации нет.

Цель данного исследования заключается в выяснении сущности субстантивации как способа обогащения словарного состава кумыкского языка, изучении семантики слов, образованных в результате субстантивации, их систематизация и функционально-семантическая характеристика.

Научная новизна диссертационной работы определяется тем, что в работе, во-первых, представлен анализ фактического языкового материала,

ранее в таком объёме не вовлекавшегося в лингвистические исследования; во-вторых, произведена квалификация этого материала в соответствии с его словообразовательными, структурно-семантическими признаками; в-третьих, выявлены и описаны межкатегориальные связи существительных, прилагательных, причастий, именных форм глагола и инфинитива в современном кумыкском литературном языке.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что в ней подробному анализу подвергается массив языковых фактов узуальной и окказиональной субстантивации с позиций грамматического, функционального и семантического аспектов. Теоретически значимым представляется выяснение внутренних, скрытых от непосредственного наблюдения связей и отношений между частями речи, подвергающимися узуальной и окказиональной субстантивации. Материалы и теоретические положения этой работы заслуживают внимания при составлении научно-теоретической грамматики кумыкского языка, а также сравнительной и сопоставительной грамматик исследуемого языка.

Практическая ценность исследования заключается, во-первых, в возможности использования его материалов при разработке общих и специальных курсов грамматики, в процессе вузовского преподавания курсов «Современный кумыкский язык» и «Словообразование кумыкского языка». Их содержание может носить как теоретический (разработка лекционного материала), так и практический (разработка тем семинарских и практических занятий) характер. Во-вторых, собранный материал можно использовать в исторической и современной лексикографии (в создании семантического словника субстантиватов). В-третьих, данные о категориальных особенностях изучаемых лексем (особенности склонения, проблема мастеренной принадлежности), их синтаксических и стилистических функциях найдут применение на уроках по изучению морфологии, словообразования, синтаксиса, развития речи школьного курса кумыкского языка. В-четвертых, теоретический материал и выводы практического исследования войдут в структуру научных и учебно-методических трудов высшей школы.

Методологической и теоретической основой работы являются новейшие достижения лингвистической науки, в том числе современной дериватологии. В ходе исследования были изучены труды В. В. Виноградова, Э В. Севортяна, А. Н. Кононова, Н. К. Дмитриева, Н. А. Баскакова, Дж. Г. Киекбаева, А. А. Юлдашева, Т. М. Гарипова, Ф. А. Ганиева, Е. А. Земской, Е. С. Кубряковой, М. Д. Степановой, В. В. Лопатина, И. С. Улуханова, А. Н. Тихонова, Р. 3. Мурясова и др. В процессе работы над диссертацией мы опирались на достижения российских лингвистов в области словообразования, в частности, на исследования В. В. Виноградова, А. Н. Тихонова, Б. А. Серебренникова, Ю. А. Жлуктенко, К. А. Левковской, Е. С. Кубряковой, А. А. Уфимцевой, Ф. А. Ганиева, А. А. Юлдашева, Б. О. Орузбаевой, 3. Г. Ураксина,

М. В. Зайнуллина, М. X. Ахтямова.

Методы и приемы исследования. Анализ собранного фактического

материала осуществлялся с помощью целого ряда методов и приёмов. К ним относятся метод наблюдения, описательный метод, метод сравнительного и семантического анализа, функциональный метод.

Материал исследования извлечен методом сплошной выборки из лексикографических источников, из произведений художественной литературы, из отдельных современных публицистических текстов. Общее число примеров, проанализированных в результате исследования, составляет около 800 единиц. Для подтверждения наличия тех или иных субстантиватов, подтверждения функционирования узуальных и окказиональных субстантиватов в кумыкском языке был использован электронный корпус фольклорных и художественных произведений на кумыкском языке. Все примеры документированы. Факты других тюркских языков берутся, как правило, из соответствующих грамматических описаний и словарей.

Анализ фактического языкового материала, проведенный на основе сформулированных теоретических предпосылок исследования, позволяет вынести на защиту следующие положения:

1. Субстантивация прилагательных и имен действия является одним из наиболее распространенных явлений в кумыкском языке. Значительную часть существительных в исследуемом языке составляют именно прилагательные и имена действия, образованные в результате субстантивации от прилагательных.

2. Переход слов из одной части речи в другою отражают глубинные процессы лексико-грамматических классов слов и возникают именно благодаря специфике той или иной части речи. К лингвистическим причинам явлений переходности относятся следующие: отсутствие в языке нужных слов и конструкций для выражения мысли; тенденция к экономии языковых средств; многоаспектность единиц языка; потребность в дифференциации смысловых связей и отношений; семантическая емкость синкретичных образований; потребность самой структуры языка.

3. Возможность субстантиватов вступать в новые семантические соотношения с такими лингвистическими явлениями как синонимия, полисемия, омонимия и словообразование показывает богатый потенциал данного способа словообразования. Выбор того или иного конверсива зависит от интенции говорящего, от того, как им мыслится та или иная языковая ситуация.

4. Метонимия способствует более полной транспозиции инфинитива и субстантивных форм глагола и прилагательного в существительное и нейтрализации в субстантивате семантического компонента «действия» или «признака». Значения слов представляют собой гибкие, подвижные образования. Отсюда явления полисемии, изменения значения слов, субстантиватов, в частности, представляют собой закономерный процесс и отражают общую тенденцию языковой системы к непрерывному развитию. Значение реализуется с разной степенью абстрактности и конкретности, поскольку предметность может иметь как сильную, так и слабую степень

проявления, "i: ■

5. Семантика окказиональных субстантиватов складывается из их первичного словарного значения и того контекста, в который они попадают. Ближайший контекст субстантивата должен представлять собой фрагмент текста, включающий избранную для анализа единицу, в пределах которого она употреблена в своем прямом значении и новой функции. Окказиональные субстантиваты можно объединить в группы на основании выражаемой ими

обобщенной семантики.

6. Субстантиваты в современной речевой практике обладают большим функционально-стилистическим потенциалом: участвуют в создании образной системы художественных произведений; выступают структурообразующими единицами различных терминологических систем научной речи; отражают

мировоззренческие установки.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались в отделе грамматических исследований Института языка, литературы и искусств Дагестанского научного центра РАН. Материал диссертации прошёл научную апробацию в выступлениях автора на VI межрегиональной научно-практической конференции «Проблема жанра в филологии Дагестана». (Вып. VII. - Махачкала, 2011). Содержание диссертации отражено в 9 опубликованных работах, в том числе и в журнале из списка ВАК Минобрнауки РФ.

Структура диссертации отражает логику исследования и включает введение, три главы, заключение, список лексикографических источников, использованной и цитированной литературы, сокращения. Каждая глава состоит из разделов и сопровождается выводами.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении представлена общая проблематика диссертации, её актуальность, отмечены новизна, теоретическая и практическая значимость, определены цели и задачи, объект и предмет исследования, указаны теоретическая база, эмпирический материал и методы, используемые в работе, формулируются положения, выносимые на защиту, содержатся сведения об

апробации диссертации.

Первая глава «Теоретические основы исследования» состоит из трех

параграфов.

1.1. Два понимания явления транспозиции в лингвистике. В

лингвистической науке известны два понимания транспозиции - широкое и узкое.

В широком понимании транспозиция рассматривается как «функционирование словоформы в нетривиальной коммуникативной ситуации, которая возникает как отклонение от стандарта» [Бондарко 1963: 5], например, транспозиция времен (использование форм настоящего времени вместо прошедшего или будущего), транспозиция наклонений (употребление

императива в значении индикатива, условного или сослагательного наклонений), транспозиция коммуникативных типов высказываний (употребление вопросительного предложения в значении повествовательного) и др. Такую транспозицию А. В. Бондарко характеризует, с одной стороны, «как стилистический прием» [Бондарко 1963: 59] и, с другой стороны, как «одно из ярких проявлений асимметрии знака и значения, в результате которой грамматическая форма обогащается новыми смыслами и коннотациями» [Бондарко 1963: 4].

В узком понимании транспозиция рассматривается как функциональное явление и характеризуется как «переход слова (или основы слова) из одной части речи в другую или его употребление в функции другой часта речи» [ЛЭС 1990: 519].

В кумыкском языкознании явление транспозиции упоминается вскользь при изучении переносного употребления временных форм глагола [Гаджиахмедов 1981; 2000; Хангишиев 1995: 136]. В настоящей работе транспозиция понимается в узком смысле: как переход одной части речи в другую, то есть речь идет о функциональной транспозиции.

Таким образом, среди ученых нет единства в обозначении данного явления. Переход слов из одной части речи в другую обозначают разными терминами: транспозиция, деривация, транскатегоризация, трансформация, субституция и т.д. В настоящей работе данное явление рассматривается как транспозиция и определяется как «переход слова (или слов) из одной части речи в другую без изменения звукового и графического состава» [Бабайцева 1988: 7]. Факты перехода слов из одной части речи в другую говорят о внутренних изменениях, происходящих в структурно-семантической организации языка. Академик В. В. Виноградов писал: «Грамматические факты двигаются и переходят из одной категории в другую, нередко разными сторонами своими примыкая к разным категориям» [Виноградов 1972: 43]. В кумыкском языке транспозиция частей речи является весьма распространенным явлением, особенно субстантивация.

По степени перехода слова в другую часть речи традиционно различают две группы слов: 1) слова, подвергшиеся полной трансформации и 2) слова, подвергшиеся неполной (частичной) трансформации [см. Зданевич 1971; Калечиц 1969; Мишаева 1963; Немировский 1953; Протченко 1958; Современный русский язык 1964; Янко-Триницкая 1982 и др.]. Некоторые ученые [см. Гвоздев 1997; Голанов 1965; Ковалевская 1977; Пешковский 1956; Розенталь, Теленкова 1976] говорят еще о третьей промежуточной группе слов, подвергшихся трансформации.

Полная трасформация слова - это категориальное преобразование слова, сопровождающееся выпадением его из состава исходной части речи и включением в состав нового лексико-грамматического класса. Таких слов в кумыкском языке и в других тюркских языках немного. Таковыми являются в кумыкском языке субстантиваты уйдурма «выдумка, вымысел; небылица; легенда»; къакълш зоол. «куропатка»; кьаршыма этн., уст. «крючок (для

женского пояса)»; сыпдырма «форточка»; шюрме «вяленая часть туши барана (без конечностей)» и некоторые другие.

При неполной трансформации у слова сохраняется функциональный омоним в составе исходной части речи. Используя терминологию М. Ф. Лукина, неполный переход можно обозначить термином субституция. К примерам неполной трансформации в кумыкском языке мы относим случаи типа айтыв1 «поговорка; пословица» - айтыв2 и.д. от айт- «говорение; сообщение; оповещение; изложение; произнесение»; къугшакъ кул. «омлет, яичница» - къуймакъ2 1) тех. лить, отливать, выплавлять что; изготовлять литьём (напр. металл); 2) наливать, вливать; лить что; оймакъ «напёрсток» -оймакъ2 «выдалбливать, делать выемку, углубить чем-л.» и др.

В настоящей диссертационной работе речь пойдет о двух направлениях перехода одной части речи в другую: 1) о переходе прилагательных и причастий в существительные и 2) о переходе инфинитива и именных форм

глагола в существительные.

1.2. Критерии перехода слов из одной части речи в другую. Вопрос о критериях перехода слов из одной части речи в другую на материале кумыкского языка еще не обсуждался. Систему таких критериев на материалах других языков, в частности, на материале русского языка выработали В. В. Шигуров [1988: 11-16], М. Ф. Лукин [1986: 78] и некоторые другие ученые. Принимая во внимание перечень критериев перехода одной части речи в другую, предложенный названными авторами, назовем критерии трансформации частей речи, характерные для кумыкского языка: 1) выпадение слова из лексического фонда исходной части речи; 2) прибавление новой лексической единицы в другую часть речи; 3) изменение общекатегориального значения слова; 4) приобретение словом парадигматики новой части речи; 5) приобретение словом новых словообразовательных возможностей; 6) приобретение словом новых грамматических категорий и синтаксических функций; 7) принадлежность новой единицы к системе языка.

Спорным считают некоторые ученые и вопрос о понятии «переход слова из одной части речи в другую», которое широко употребляется в современной лингвистической литературе [см.: Бабайцева 1971, 1983, 1988; Баудер 1980, 1988; Дьячук 1988; CPЯ 1995; Тихомирова 1973; Чижова 1979 и др.]. На этом основании некоторые исследователи подвергают сомнению правомерность его употребления. С критикой термина «переход слова из одной части речи в другую» выступили В. В. Лопатин [Лопатин 1967], а позднее М. Ф. Лукин [Лукин 1982: 1986]. Позиция данных ученых основывается на том, что переход слова в другую часть речи, то есть выпадение слова из состава одной части речи и вовлечение его в сферу другой, наблюдается в языке крайне редко. Как отмечает В. В. Лопатин, «о переходе прилагательных в существительные можно говорить лишь применительно к тем словам, которые утратили в процессе исторического употребления омонимичные прилагательные» [Лопатин 1967: 206]. Мы в своей работе также пользуемся этим термином, однако его употребление носит чисто условный характер. Действительно,

исследование показало, что в кумыкском языке переход одной части речи в другую происходит не так часто. Так, утрата глагольной основой самостоятельного значения ведет к переосмыслению бывшего имени действия в имя существительное в таких примерах, как сокъмакъ «тропа», тармакь «отрасль», башмакъ «башмак», къармакъ «крючок», тоюнмакъ «клубок», экмек «хлеб».

Ученые отмечают, что в результате переходных процессов появляются «слова-двойники», «субституты» [Лукин 1982], которые также квалифицируются исследователями как «гибридные слова», «синкретичные формы» [Бабайцева 1973, 1983, 1988] или «морфологически контаминированные формы» [Кодухов 1977]. «Материнская» и «дочерняя», по терминологии Т. С. Тихомировой, лексемы функционируют в языке параллельно, являясь функциональными (межуровневыми, грамматическими) омонимами [см. об этом Ахматова 1974; Баудер 1980; Бортэ 1985; Калечиц 1969; Ким 1972, 1978; Колыханова 1988; Палевская 1960; СРЯ 1995; Суник 1966; Тихомирова 1973]. Таких «гибридных слов» в лексико-грамматической системе кумыкского языка много. Так, некоторые лексемы на лексико-грамматическом уровне функционально могут быть отнесены, как к именам действия, так и к именам существительным: языв1 и.д. от яз- «писанина, письмена» и языв2 сущ. «судьба, рок, предназначение, жребий», билев и. д. от биле- «точка» - билев сущ. «точила», ятыа и. д. от ят- «лежание» - ятыв2 «постель; лежанка» и др.

Для отграничения данной разновидности транспозиции от перехода слов в другую часть речи М. Ф. Лукин считает целесообразным рассматривать ее под терминологическим обозначением субституции, а единицы, образованные таким способом, называть субститутами. Таким образом, строго говоря, при транспозиции слово, как правило, не переходит в другую часть речи. Однако в данной работе мы употребляем термин «переход слов из одной части речи в другую» как условное и как устоявшееся, традиционное обозначение транспозиционных процессов в сфере частей речи.

1.3. Понятие субстантивации в современной лингвистике. В настоящей диссертационной работе субстантивация рассматривается как в языковом, так и в функциональном аспектах. Вслед за О. В. Редышной явление субстантивации рассматривается нами «как процесс приобретения языковыми единицами категориальных признаков имени существительного, при котором субстантивированные единицы могут получать статус фактов языка или не получать его» [Редькина 2003: 28]. Мы принимаем и определение субстантивации, данное М. Ф. Лукиным: «Субстантивация - переход словоформ из других частей речи в существительные, в результате которого эти словоформы, полностью или частично утрачивая старые лексико-грамматические категории, при сохранении своего основного значения и старой внешней формы приобретают дополнительное значение имени существительного и его лексико-грамматические признаки» [Лукин 1976:28].

Ученые определили ряд критериев субстантивации частей речи.

Главным показателем субстантивации является изменение в категориальной семантике исходного слова. Субстантивируясь, слово утрачивает исходное категориальное значение и приобретает значение предмета. Так, например, прилагательное тонкъу «горбатый» с категориальным значением непроцессуального признака (ср.: тонкъу гиши «горбатый человек»), и существительное тонкъу «горбун», имеющее категориальное значение предмета.

Прилагательное называет признак безотносительно к его конкретному носителю, поэтому, как правило, может сочетаться с целым рядом существительных, которые выполняют при нем роль семантических ограничителей. Ср. прилагательное къара в словосочетаниях къара юзюм «черный виноград», къара гёзлер «черные глаза», къара юрек «черное сердце» и т.д.

В результате субстантивации значительные изменения претерпевают грамматические признаки прилагательного: субстантиват в кумыкском языке приобретает нетипичную для прилагательных категорию принадлежности. При субстантивации слов, имеющих адъективную форму, указанные категории преобразуются из зависимых от соответствующих категорий определяемого существительного в самостоятельные.

При субстантивации окончание прилагательного лексикализуется, происходит «превращение грамматического факта в лексический» [Подгаецкая 1957: 328]. Такое явление наблюдается и в кумыкском языке, например, в субстантиватах атлы «всадник», ярлы «бедняк» произошла полная лексикализация аффикса -лы.

Имена существительные от имен действия в исследуемом языке образовались в разные периоды. По данным нашего исследования, наиболее древними субстантивированными именами действия на -ыв являются: бугъав «путы» (от бугь-/богъ-/багь- «связать»), кесев «головня» (от кёсе- «шуровать огонь»), къонгурав «колокол» (от къонгура- «звенеть»), кьуршав «обруч» (от къурша- «окружать кого - что»), чылгъав «обмотка, портянка». Такие имена существительные, как эгев «напильник», отпав «выпас», «выгон», билев «брусок, точило», языв «судьба, жребий, предначертание», сюрюв «стадо, отара», жамау «заплата», яшав «жизнь», талав «язва», тёлев «долг», тоже употребляются довольно давно, во всяком случае они были известны еще до 19 века.

Однако есть и такие существительные, которые образовались в последние 30-50 лет. Это термины разных областей науки: а) лингвистические; б) литературоведческие; в) математические; в) политические; г)

экономические и др.

Большинство из этих существительных, образованные в последние полвека, являются кальками с русского языка: они созданы путем прямого перевода русских терминов разных наук. Это является одним из способов обогащения лексики кумыкского языка.

По степени перехода прилагательных в существительные выделяют

полную и неполную (частичную) субстантивацию [см. Вълева 1974; Голанов 1965; Граудина и др. 1976; Ерастова 1971; Иванова 1980; Немировский 1953; Подгаецкая 1957; Розенталь, Теленкова 1976; Сазонова 1979; СРЯ 1964 и др.].

В тюркских языках большая группа имён прилагательных, приобретая показатели множественности, полностью субстантивируется. Аффикс множественного числа становится морфологическим показателем субстантивации: уллулар «старшие», гиччичер «младшие», къызыллар «красные; красногвардейцы», акъ.пар «белые; белогвардейцы» и т.д.

Многие имена действия подвергающиеся субстантивации, только употребляются в значении существительных, но никогда не переходят в этот лексико-грамматический класс, т.е. они подвергаются частичной субстантивации: къаралыв и.д. от къарал «потемнение» - кьаралыв ид. от къарал «рассмотрение» (какого-л. вопроса); салыв и.д. от сал- «установление» - салыв и.д. от сал- этн. «денежный подарок молодожёнам на свадьбу» и т.п.

Ученые выделяют еще эллиптический тип субстантивации. К эллиптической субстантивации относятся мотивированные прилагательными существительные, синонимичные словосочетаниям с мотивирующим прилагательным в качестве определяющего слова [РГ 1980: 211]. Например: гюпагьлы «грешный; гюнагьлы адом «грешный человек»; гюнагълы къатыигиши «грешница» - гюнагьлы «грешник»; гюнагьлы «виновный» -гюнагьлы «виновник»; гюнагьлы болмакъ «провиниться»; мен бу гниде гюнагьлы тюгюлмен «я не виновен в том деле» и др.

Вторая глава «Субстантивация прилагательных и причастий» состоит из 4 параграфов.

2.1. Субстантивация прилагательных. Структурные типы субстантивированных прилагательных. Следует выделить две категории субстантивированных имен прилагательных в кумыкском языке.

1. Существительные, возникшие в результате субстантивации простых прилагательных: бай «богач» (от бай «богатый, состоятельный»), батыр «герой, храбрец» (от батыр «храбрый, смелый»), увакъ «мелочь (от увакъ «мелкий»)

2. Существительные, возникшие в результате субстантивации отдельных аффиксальных форм прилагательных: атлы «всадник, верховой» (от атлы «верховой»), гьакыллы «умница» (от гьакыллы «умный»)

Существительных, возникших в результате субстантивации отдельных аффиксальных форм прилагательных значительно больше, чем существительные, возникшие в результате субстантивации простых (основных форм) прилагательных.

Субстантивированные прилагательные со значением лица. В эту

группу входят прилагательные, обозначающие лицо по следующим характерным признакам:

По физическому признаку:

1. По начинаю какого-либо заболевания, внешнего физического недостатка: къырчын «плешивый, шелудивый» - кьырчын «плешь»; палхус «неряшливый, неопрятный, нечистоплотный» - палхус «неряха, грязнуля»; чирик «неряшливый» - чирик «неряха» и др.

2. По внешнему признаку (по цвету кожи, волос, одежды, фигуре и т.д.): мыйыкьлы «усатый» - мыйыкьлы «усач»; сакьаллы «бородатый» -сакьаллы «с бородой; бородач, имеющий бороду» и т.д.

По социальному признаку. Эти субстантиваты характеризуют социальное благополучие или неблагополучие лица, его качества, оцениваемые с точки зрения их социальной пользы или вреда. Среди них

выделяются следующие группы:

1. По социальному статусу и имуи1ественному положению в обществе: пакъыр «бедный, неимущий» - пакьыр «бедняжка, бедненький», человек, вызывающий сочувствие, жалость; жалкий, бедный, несчастный человек»; амалсыз «несчастный, вызывающий сострадание; бедный» - амалсыз «бедняга» и др.

2. По отношению к государству, к власти, к религии: гюнагшы «грешный; гюнагьлы адам «грешный человек»; гюнагьлы къатынгшии «грешница» - гюнагьлы «грешник»; гюнагьлы «виновный» - гюнагьлы «виновник»; айыплы «достойный осуждения (порицания), «обвиняемый, подсудимый»; айыплы адам «виноватый человек» - айыплы «обвиняемый»; айыплыдан сорав алмакъ «допрашивать обвиняемого»; жаваплы 1) «ответственный за что-л., несущий ответственность за кого-что-л.ъ 2) «ответственный, важный, значительный».

3. По отношению к другим людям: по степени родства, знакомства, семейному положению, сфере общения. В этой группе выделяются следующие семантические подгруппы:

1. По возрасту, старишнству. В жизни человека выделяется несколько возрастных этапов: младенческий возраст, подростковый возраст, юношеский возраст, зрелый возраст и преклонный возраст. В языковой картине мира кумыков концепт «возраст» делится на три этапа: жагьил «молодой», орта оъмюр «средний возраст», къарт «старый». Ряд прилагательных, характеризующие возраст человека, в кумыкском языке субстантивировались. Ср.: гиччи «маленький»; гиччи яш «маленький ребёнок» - гиччи «младший, молодой; малый»; гиччи заманьшдан кьалгьан «с (моего) детства»; гиччиден уллугъа ерли «от мала до велика»; гиччи де уллу да «большой и малый»; гиччи ищу къуллукъчу «младший научный сотрудник»; уллу «старший»; уллу агъа «старший брат»; уллу ama «дедушка»; уллу ана «бабушка» - уллу «старший, тот, кто старше возрастом»; уллу айтгьанны этмеген - мурадына етмеген поел, «старшего не послушал - цели не достиг»; гиччи банта да уллу терекни гесе поел, «и маленький топор валит большое дерево».

2. По степени родства, знакомства, семейному положению, сфере общения: янгыз «одинокий, единственный»; янгыз яш «единственный ребенок»; янгыз адом «одинокий человек»-янгыз «одинокий, один»; янгызны опту ярыкъ янмас йогов, «у одинокого и огонь горит тускло»; янгыз ташдан къача болмас погов. «из одного камня крепость не получится»; янгыз жибин бал этмес погов. «одинокая пчела мёда не нанесёт»; янгыз болгъунча донгуз бол «лучше быть свиньей, чем быть одиноким»; ят «чужой, чуждый»; ят эллер «чужие края» - ят «чужак, посторонний»; ювукъ «близкий, ближний», «тесно связанный с кем - чем» - ювукъ «друг».

3. По эмоциональному отношению или обращению к лищ': аявлу «дорогой, милый, любимый» - аявлу «дорогой, милый, любимый»; авзу ачыкь «раскрытый рот» - авзу ачыкь «ротозей», рагьмусуз «безжалостный, жестокий, беспощадный; бесссердечный, бездушный» - рагьмусуз «бездушный человек»; рагьмусузну ягьы ёкь погов. «у бессердечного нет чести несчастный»; талайсыз «несчастный»; тачайсыз адам «несчастный человек» - талайсыз «несчастный человек»; намуссуз «бессовестный» - намуссуз «бессовестный человек»; ягьсыз 1) «безвольный, бесхарактерный»; ягьсыз хасият «безвольный характер» 2) «бессовестный»; бесчестный» - ягьсыз «бессовестный человек; бесчестный человек». Кимдир дюньягъа ее болмагъа къарайгъан? Шо эдепсиз фашистлер. (А. Мамаев). «Кто хочет стать хозяином земли? Эти несчастные фашисты»; - «Эдепсиз! Уятсыз! Намус ёкь сенде!» -den гьассиленди ол. (М. Хангишиев). «Бесчестный! Бессовестный! Совести нет у тебя!» - разозлился он».

4. По месту жительства. Аффикс -лы, присоединяясь к топонимическим названиям, названиям местности, образует прилагательные со значением «откуда родом субъект». Эти прилагательные субстантивируются: юртлу «сельский; деревенский; аульный» - юртлу «житель села, деревни, аула; сельчанин»; ол бизин юртлу «он наш односельчанин»; шагьарлы «горожанин; городской житель» - шагьарлы «житель города; горожанин»; шагьарлы (къатын, къыз) «горожанка; городская жительница»; яхсайлы «аксаевская (ий)» -яхсайлы «живущий в Аксае» и др.

5. По убеждениям (по вероисповеданию, по принадлежности к религиозной общине): иманлы «верующий, благочестивый, праведный» -шшнлы «верующий»; имансыз «неверующий» - имансыз «безбожник, богоотступник»; гюнагълы «грешный» - гюнагьлы «грешный человек, грешник, грешница» и др.; Имансыз гавурлар булан туруп, оьзю де мунафыкъ болуп къалгъан (И. Керимов) «Живя с неверующими, он сам стал неверным -Шол имансыз тартып огъун урду, дей, Мижюлпюню жан ерине тийди, дей (Фолькл.). «Этот неверный потянул и пустил свою стрелу, Минкюллю прямо на сердце она попала».

6. По национальности: аварлы «аварский» - аварлы «аварец», даргили «даргинский» - даргили «даргинец», балкьарлы «балкарский» - балкъарлы «балкарец»; Элмурзаны янында Хасавюртдан берли бирге гелген экев бар: мычыгъыиты Сайитагъмат Гатаев ва аварлы Гъажи Гьажиев. (Г.

Кьонакьбиев) «Рядом с Эльмурзой двое приезжих из Хасавюрта: чеченец Саидахмед Гатаев и аварец Гаджи Гаджиев» - Эки даргили, эки аварлы ва алты къумукъ парахат ерлешип битгенден сонг бир-бири булан таныш болмагъа башладылар. (Р. Расулов). «Два даргинца, два аварца и шестеро кумыков после того как обустроились, начали знакомиться друг с другом».

По черте характера, по признаку, определяющему личность. В этом разряде субстантивированной лексики выделяются следующие разряды субстантиватов:

1. Субстантиваты, характеризующие внутренние (интеллектуальные) качества личности, связанные с умственной деятельностью, сознанием. В этой группе мы выделяем два семантических разряда субстантиватов.

Первый тип субстантиватов с семой «интеллект» - это наличие ума: обур «сообразительный, умный» - обур «умница (умник), сообразительный»; оьткюр «острый, проницательный; понятливый, сообразительный»; оьткюр гьакъьишы адам «человек с проницательным умом» - оыпюор «ловкий, шустрый»; бек оьткюр яш «очень шустрый мальчик»; гьакъьишы «умный» -

гъакьыллы «умница, умник» и др.

Второй тип субстантиватов с семой «интеллект» - отсутствие ума: гъакьылсыз «неумный, глупый; гьакъылсыз иш «неразумный поступок; -гьакьылсыз «дурак»; гьакъылсыз гьакъылы булан макътаныр погов. «неумный умом хвастается»; гьанкъав «бестолковый, глупый, тупой» ^ -гьанкъав «глупец, дуралей»; не гьанкъав затсан хари «какой же ты дуралей»; дели «безумный» - дели «безумец, самодур; безрассудный, отчаянный человек»; дели бийимес, бийисе, тынмас погов. «безумец не танцует, но если начнёт танцевать, то не перестанет»; дели таш жыяр погов. «безумец камни

будет собирать» и др.

Субстантиваты, характеризующие внутренние (интеллектуальные) качества личности, связанные с умственной деятельностью, сознанием часто встречаются в паремиях, устойчивых оборотах речи. Обур алдын буварыр. Оьзюнгден гьакьыллы булан ёлдаш бол. Дели бийимес, бийисе тынмас погов. «Меры не знает»; Дели бичген далалай погов. «Заладить одно и то же». Авлиягъа законязылмагьан «Дураку закон не писан».

2. Субстантиваты, обозначающие характер преимущественно лиц мужского пола с положительной стороны: игит «смелый, храбрый» - игит «смельчак, храбрец», «молодец, юноша, джигит», «герой», батыр «храбрый, смелый, отважный» - батыр «богатырь, храбрец, смельчак», «герой»; Оьзюнден игит улан болмас десе деяражакъ. (А. Салаватов) «Можно сказать, что мужественней его парня не может быть» - Ачувланма, геч игит бу ёлгъу масхараны (М.-А. Османов) «Не злись, прости герой эти шутки».

3. Субстантиваты со значением характера человека, включающие сему «отношение». Характер складывается из личностных качеств, которые проявляются через отношение к себе, отношение к другим, отношение к труду, отношение к предметам материального мира. Семы «отношение к другим» и «отношение к себе» очень близки друг другу. Обозначение названных понятий

и выделение их в иную группу носит условный характер, т.к. этот аспект характеристики человека принят всеми учеными: лингвистами, философами, психологами [Лаврова 1984: 68]: гьарсыз «наглый, нахальный»; гьарсыз адам «наглый человек» - гьарсыз «наглец, нахал»; биябур «позорный; опозоренный, посрамлённый» - биябур «позорник; опозоренный человек»; уятсыз «бессовестный; нечестный; бесстыдный, нахальный; наглый; циничный» - уятсыз «бессовестный, нечестный человек» и т.д.

4. Субстантиваты, характеризующие чувственные переживания или эмоциональное состояние лица при восприятии чего-либо. Прилагательные, выражающие чувства, эмоции человека, весьма разнообразны с точки зрения семантики, но всех их объединяет то, что они передают эмоции человека (в ряде случаев переданные как состояние): насипли «счастливый; удачливый, везучий» - насипли «счастливец»; насипсиз «несчастный, несчастливый; неудачливый, невезучий» - насипсиз «неудачник, несчастный»; къоркьунч «опасный, угрожающий»; «тревожный»

— къоркьунч «опасность, тревога» и др.

5. Прилагательные, характеризующие физическое состояние лица по отношению к предметам материального мира: кьызбай «трусливый» -кьызбай «трус»; жигерсиз «пассивный, неэнергичный, вялый, неповоротливый»; жигерсиз адам «неповоротливый, медлительный человек»

— жигерсиз «пассивный, неэнергичный человек»; пакарсыз «неисполнительный, неисправный, неаккуратный, небрежный; пакарсыз иш «небрежная работа»; пакарсыз адам «неаккуратный человек» - пакарсыз «небрежный человек». Бесспорным является тот факт, что для всех прилагательных данной лексико-семантической группы характерны семы «оценка», «степень оценки и проявления признака», которые рассматриваются нами как дифференцирующиеся семы.

6. Субстантиваты, характеризующие лицо с точки зрения его значимости, пользы, релевантности, важности, необходимости: асувсуз «бесполезный, негодный» - асувсуз «дрянной человек»; кьаравсуз «безнадзорный, беспризорный» - кьаравсуз «беспризорник»; кьолайсыз «неважный, неприятный, неудобный; плохой» - кьолайсыз «плохой человек»; пайдасыз «бесполезный, напрасный, бесплодный».

7. Прилагательные, выражающие признаки, воспринимаемые органами чувств: слуховые, зрительные, обонятельные, осязательные и тактильные признаки: арив «красивый, великолепный; дивный; изящный»; арив опуракъ «красивое платье»; арив къаркъара «изящная фигура; арив адат «хороший обычай»; арив гече «красивая ночь» - арив «красавица» аривюм! «моя красавица»; арив хотиуда яхшы погов. «красавицу хорошо иметь по соседству»; арив азар, къылыкъ озар поел, «красота поблекнет, а хорошие манеры останутся».

8. Прилагательные, характеризующие черты характера лица, особенности его поведения, выполнения действия: оьтюор «острый, язвительный, колкий»; ону бек оьткюр тили бар «у него очень острый язык,

он очень остр на язык» - оьткюр «остряк»; бичимсиз «некрасивый, невзрачный, неуклюжий (о человеке)» - бичимсиз «неуклюжий человек»; хантав «рассеянный, невнимательный» - хаптав «рассеянный человек, ротозей» и т.д.

9. Прилагательные, обозначающие состояние окружающей среды: сувугсь «холодный», «не отапливаемый или плохо отапливаемый», «равнодушный, неприветливый» - сувукь «холод», «холодная погода», ярыкь «светлый, яркий», «освещенный», «веселый» (перен.) - ярыкь «свет», чирчик «ненастный» — чирчик «ненастье» и т.д.

10. Обозначение лица по его местонахождению в пространстве: оьрдеги «находящийся наверху» - оьрдеги 1) «то (тот), что находится наверху», 2) «Всевышний, Бог», уьйдеги «находящийся дома» - уьйдеги «то (тот), что находится дома» и т.д.

11. Прилагательные и субстантиваты, обозначающие признаки пространства и места: алаиш «низкий» - алаша «мерин, лошадь», тюз «прямой, ровный», «правильный, точный» (перен.), «невиновный» (перен.), «справедливый» (перен.), «честный» (перен.) - тюз «равнина, степь; поле»; къумукъ тюз «кумыкская равнина»; тюз «правильный, точный» (перен.), «невиновный» (перен.), «справедливый» (перен.), «честный» (перен.) - тюз «правда, истина»; сай «мелкий, неглубокий» - сай «мель».

12. Прилагательные и субстантиваты, характеризующие форму предмета: дёгерек «круглый»; дёгерек экмек «круглый хлеб»; - дёгерек «круг»; дёгерекни майданы мат. «площадь круга»; тюз «ровный, прямой; равнинный»; тюз ёл «а) «прямая дорога»; б) перен. «правильный путь, путь истины» — тюз «равнина».

13. Субстантивированные прилагательные, являющиеся терминами различных наук. В основном это лингвистические термины, калькированные с русского языка: тилорта «среднеязычный», тилалды «переднеязычный», тиларты «заднеязычный», эринли «губной», эринсиз «негубной», тишли «зубной», къавгъалы «шумный», бир тамурлу «однокоренные», кёп маъналы «многозначное», ёкъсул «неимущий», яманлы «преступник».

Необходимо отметить, что классификация субстантивированных прилагательных представляет сложную задачу для исследователя. Существенной особенностью прилагательных является семантическая неопределенность, некая размытость семантики многозначных слов [Казаева 1981: 53, 54]. Следствием этого является то, что границы выделенных нами групп весьма условны и предполагают выделение ядра и периферии. Ядро группы составляют прилагательные, входящие исключительно в данную семантическую подгруппу. Прилагательные, которые в силу своего значения могут входить одновременно в разные подгруппы, образуют периферию.

2.2. Субстантивация причастий. Вопрос с субстантивации причастий требует специального рассмотрения. Этот вопрос впервые в кумыкском языкознании рассмотрел Д. М. Хангишиев. Автор дает весьма интересное

описание субстантивации причастий. Однако в изложении Д. М. Хангишиева нет разграничения узуального и окказионального типов субстантивации причастий. Тем не менее, на наш взгляд материал кумыкского языка дает нам основания для разграничения двух типов субстантивации причастий.

Из словарей кумыкского языка мы выписали около 40 словарных слов субстантивированных причастий. Однако у этих причастий разная степень субстантивации. Некоторые из них в современном кумыкском языке полностью перешли в разряд существительных и в адъективной функции вообще не используются. Таких субстантиватов оказалось 15: аркъасалагьан уст. «войлок (или коврик) (надевается женщинами, идущими за водой, на сторону кувшина, касающуюся сгганы)»; кюлсалагъан «пепельница»; кериванкьыргъан астр., уст. «Юпитер»; ювургъан «стёганое одеяло (ватное или шерстяное)»; ябушгъан бот. «боярышник»; ябушгъан тсрек «боярышник (дерево)»; бюрлюген бот. «ежевика // ежевичный»; бюрчюген мурапа «ежевичное варенье»; гезеген бот. «белена»; гезегеини тамурун ашагъыр сен бран. «чтоб ты белены объелся (букв, чтоб ты корня белены объелся)»; кьариген «троюродный»; къариген къардаги «троюродный брат или сестра»; сютеген бот. «Молочай»; пиойлюген зоол. «коршун»; гьызбагъар «следопыт; преследователь»; тартар 1) зоол. «коростель, дергач» 2) иереи, «тараторка»; кьансиер бот. «иван-чай, кипрей»; къачыр зоол. «мул; лошак»; кьысыр «вдова». Бюрлюген мурапа сувукъ тийгеп гиишни шоссагьат сав эте (А. Атаев) «Варенье из ежевики быстро лечит от простуды».

Мь! обнаружили словарные слова, в которых причастия субстантивировались, однако субстантиваты сохранили семантическую связь с причастием. Причастие гёрген «видевший» образовано от глагола гёр-«видеть». Пример на атрибутивное использование данного причастия: Сиз гёрген бу къызым докътур эди, гиччи докътур (А. Гьамитов) «Моя дочь, которую видели вы, работала врачом, младшим врачом». Рассмотрим пример субстантивного использования этого же причастия: «Буланы гёрген булагъа эки къызардаш буса да булай арив турмас», - den айтар эди (Н. Батырмурзаев). Кто их видел, тот сказал бы: «Если бы они были сестрами, и то так красиво не жили бы».

Встречаются сложные слова субстантиваты, имеющие форму причастия. В словарях кумыкского языка мы обнаружили всего 10 таких форм. Их можно делить на две подгруппы:

а) сложные слова, образованные подчинительным отношением компонентов (5 слов): аркъасалагьан уст. «войлок (или коврик) (надевается женщинами, udyufUMU за водой, на сторону кувшина, касающуюся спины)»; кюлсалагъан «пепельница»; кериванкьыргъан астр., уст. «Юпитер»; гьызбагъар «следопыт; преследователь»; кьансиер бот. «иван-чай, кипрей»;

б) сложные слова, образованные сочинительным отношением компонентов (5 слов): оьтеген-барагъан «всякий, всякий встречный, всякий проходящий»; кьалгъан-кьулгъан «остатки; обьедки; отходы»; оьтеген-барагъан «всякий, всякий встречный, всякий проходящий»; гелеген-гетеген

«посетители (букв, приходящие-уходящие)»; оьтеген-барагъап «всякий, всякий встречный, всякий проходящий».

Трактовка причастий как только атрибутивных форм глагола предопределяет или смешение частичной субстантивации причастий с их употреблением в функции имени действия, или выделение формы на -гъан, -жакъ, -ар, употреблённых как подлежащее, дополнение и обстоятельство, в особую категорию субстантивных имён (имён действия) омонимичных с причастиями. К сожалению, словари кумыкского языка не фиксируют лексико-грамматические омонимии, связанные с причастиями.

Неразличение частичной субстантивации причастий и их употребление в функции имени действия наблюдается в учебных грамматиках кумыкского языка. Например, авторы учебника для педучилищ пишут, что иногда имена, к которым относятся причастия, могут опускаться, и тогда последние берут на себя все функции этого опущенного имени. Далее, авторы этого же учебника, указывая, что к таким причастиям присоединяются аффиксы принадлежности, приводят в качестве примеров такие слова, как охугъаным «мое чтение», охугъанынг «твое чтение» и т.д. во всех лицах. Однако словоформы типа охугъаным могут иметь в контексте двоякое значение: 1) тот факт, что я читал в прошлом и 2) то, что (книга, рассказ и т.д.) я читал в прошлом. В первом случае охугъаным является формой на -гъан, употребленной в функции имени действия, во втором же случае - субстантивированным причастием.

2.3. Морфологические особенности субстантивированных прилагательных. В кумыкском языке, как и в других тюркских языках, большая группа имён прилагательных, приобретая показатели множественности, полностью субстантивируется. Аффиксы множественного числа становятся морфологическим показателем субстантивации: жагьил «молодой» - жагышлер «молодежь»; уллу «большой» - уллулар «старики, взрослые»; тур. (¿епфг «молодежь» от geng «молодой» и т.д.

При субстантивации между производной и исходной основой возникают следующие изменения: 1) происходит изменение семантики производного слова в сравнении с исходной основой. Например, прилагательное, переходящее в существительное перестает обозначать признак предмета и начинает выражать предметность; 2) изменяется парадигма слова. Переходящее слово перенимает все грамматические признаки

существительного.

Таким образом, в большинстве случаев новое слово образуется постепенно. Сначала слово может подвергаться лишь окказиональной конверсии, т.е. ситуативно-контекстуальному переходу. Это явление часто наблюдается в поговорках, пословицах и в живой речи. В таких случаях второй компонент словосочетания подвергается эллипсису, первый компонент окказионально переходит в другую часть речи. Например: Яманлы яхшы этмес (Айтыв) «Злодей ничего хорошего не сделает»

В вышеуказанном примере мы видим лишь контекстуально-ситуативный переход прилагательных в существительные. Этот переход

временный, он остается на уровне речи, не поднимается до уровня языка, слова лишь в данном контексте (ситуации) употребляются в функции существительного.

Надо отметить, что основным условием субстантивации имен прилагательных является опущение определяемых им существительных. В результате они употребляются вместо опущенных существительных. Оно же опускается в основном в следующих случаях:

1. Когда имена прилагательные обозначают свойственные людям общие признаки. Субстантиваты выполняют важную художественную функцию: делают стихи краткими, строки мыслеёмкими, стилистически образцовыми. Рассмотрим примеры из творчества классика кумыкской поэзии И.Казака: Уллу зиянгъа тюшмей, оьктешер (оъктем гишилер) оюн тапмас. «Пока не попадут в большую беду, гордые не станут думать»; Ярлыгъа (ярчы гишиге) гюн чыкъмас, янгызлагъа (яигыз гишилеге) mam болмас «Бедняку не видать солнца, одинокому не видать зари» [Чамсутдинова 2003: 64].

2. Когда имя прилагательное обозначает общее, абстрактное понятие (вещь вообще в очень широком смысле, явление и т.п.). Например: Эсги буса да таза. «Хотя и старый, но чистый»; Яхшы гёргенни айтар, ямаи бергенни айтар. (поел.) «Хороший (человек) скажет то, что видел, плохой (человек) скажет то, что дал».

3. Когда речь идет о людях, определяемых по тому или иному признаку. Например: Къоччакь булан къурдаш бол, гьёюонмессен оългюнче (Сарындан) «Будь другом смельчака, не пожалеешь до смерти»; Батыр дуишанланы алдында ат ойнатыр (Айтыв) «Герой и перед врагами будет гарцевать на коне»; Дели бийгшес, бийисе, тынмас (Айтыв) «Отчаянный не любит танцевать, но если начал танцевать, то конца не будет».

Субстантивированные прилагательные и причастия обладают категорией падежа. Форма падежа субстантивированных прилагательных и причастий зависит, так же как и у имен существительных, от их роли в предложении, от характера их отношения к другим словам в словосочетании и предложении.

Склонение субстантивированных прилагательных и причастий не отличается от склонения имен существительных.

Надо сказать, что при переходе имени прилагательного в разряд существительного лексическое значение последнего до определенной степени оказывается ограниченным. Если слово, будучи именем прилагательным, определяет различные свойства и признаки предмета и лица, то в качестве имени существительного оно только называет отдельное лицо или предмет по какому-либо свойству или же называет сам признак.

При переходе в разряд существительных качественные имена прилагательные, прежде всего, приобретают предметное значение и принимают все морфологические категории и синтаксические функции имени существительного. Субстантивированным качественным именам прилагательным присущи следующие грамматические признаки:

а) употребление во множественном числе, что абсолютно не характерно для имен прилагательных. В словосочетаниях арив кьыз «красивая девушка», бийик терек «высокое дерево», янгурлу йыл «дождливый год» прилагательные не могут иметь форму множественного числа. Ср.: Отаеларда кёп аривлер мунгайып, Эренлени башы къайда кьалмагъан (Фолькл.). «В домах оставив горевать своих красавиц, где только не сложили свои головы мужчины»;

б) принимают категорию определенности/неопределенности: Вир болгьан, бир болмагъан, бир юртда бир ярлы болгъан. (Фолькл.) «Жил-был в одном селе некий (один) бедняк»;

в) имя прилагательное, перешедшее в разряд существительного, употребляется в предложении в роли подлежащего, именного сказуемого и дополнения с послелогом и приобретает значение предметности: Яхгиылар булан иш тут гъаман да. Яхшылапы гьар-бир иши артыкьдыр. Ямаиланы тюз багъасы къартыкъдыр! (М. Ягьияев) «Всегда имей дело с хорошими людьми. У хороших людей все дела в подъеме. Цена плохих людей - початок кукурузы!»;

г) субстантиват употребляется в сочетании с союзами: Яхгиылар булан къатышяман да. (М. Ягьияев). «Хорошее помешано с плохим»;

д) в составе словосочетания используется в роли главной (определяемой) части и требует определения: уллу авлия «большой дурачок», гъюрметлиуллулар «уважаемый всадник»,

е) употребляется в роли именной части составных глаголов и обозначает абстрактное понятие или название свойства или признака вместо имени существительного: Кёп заман болмай, Абдулла Ильясдан да ярлы эди. (Н. Батырмурзаев) «Недолго, но Абдулла был беднее Ильяса»;

е) имена прилагательные, перешедшие в разряд существительных, принимают аффиксы притяжательное™, которые указывают, к кому относится качество, свойство или признак: Аявлумну сёзлери кьулагьыма чалына (У. Мантаева) «Слова моей милой звучат в моих ушах»;

ж) другой чертой перехода имен прилагательных в разряд существительных является то, что они употребляются с междометиями и обращениями. Жаминат, гёзелим, биз мунда яшынып турагьанлы уьч ай битди. (М. Ягьияев) «Жаминат, дорогая, прошло три месяца, как мы прячемся здесь».

Относительные прилагательные, хотя и не так регулярно, как качественные, также могут переходить в имена существительные: юртлу «сельский, шагьарлы «городской», таелу «горец» и др.

Итак, возможности перехода в разряд имен существительных и использование относительных и качественных прилагательных в функции имени существительного, по сравнению с другими частями речи, представляются весьма широкими.

2.4. Синтаксические функции субстантивированных

прилагательных.

Приобретая категории имени существительного в тексте, слова со значением признака, свойства употребляются в предложении, как и подобает

существительным во всех синтаксических функциях, свойственных имени существительному. Чаще субстантивированные прилагательные и причастия выполняют в предложении функции подлежащего и дополнения: Эртен ёлдан барагъаилар буланы гёре, шоссагьат атана гентлеге хабар болуп гете. (И. Къызларлы). «Утром идущие по дороге видят их, новость распространяется по всему селу»; Сакьаллыпы артына тюшюп барабыз. (У. Мантаева). «Мы идем за бородачем».

Субстантивированные прилагательные в отличие от причастий могут выполнять функцию сказуемого: Алнмсолтан акъ сакъаллы, етмиш йыллар болагъан кьарт. (И. Керимов) «Алимсолтан седобородый, семидесятилетний старик».

В современном кумыкском языке широко употребляются устойчивые и окказиональные субстантиваты в функции обращения.

Одиночные субстантивированные прилагательные-обращения в составе предложения встречаются значительно чаще. Гьей, ишйтанлы, бир балагь этип къоясан (У.Мантаева) «Эй, псих, какую-нибудь беду принесешь».

Нередко встречаются в одном предложении несколько субстантивированных прилагательных-обращений: Азизим, аявлум, сюйгенгш, ёлдашым, ювугъум, багъышла, агьлюсю лап да ювукъ, азиз (У.Мантаева) «Дорогой, милый, любимый, друг, близкий, прости, семья его очень близка, мила».

Постпозитивные обращения-субстантиваты чаще употребляются в побудительных и вопросительных высказываниях. Къайда юрюй экенсен, аявлу? (А.Салаватов). «Где, интересно, ты ходишь, дорогая»?

Интерпозитивные обращения-субстантиваты встречаются

преимущественно в повествовательных высказываниях. Они используются для вызывания жалости. Дагъы кгшгш бар, пакъыр, мени. (А.Салаватов) «А кто еще у меня есть, бедный».

В функции обращения в предложении выступают в основном одни и те же устойчивые субстантиваты, образующие между собой замкнутую, численно небольшую группу.

Функция обращений не типична для субстантивированных причастий.

Третья глава «Субстантивация инфинитива и имен действия» состоит из 3 параграфов.

3.1. Субстантивация инфинитива. Субстантивируясь, инфинитив принимает следующие грамматические признаки в значении и функции имени существительного:

а) во множественном числе принимает аффикс множественности -пар: чалма - чалмалар «чалмы, тюрбаны», язмалар «записи, рукописи»; оюлма -оюлмалар «впадины» и т.д.

б) как имя существительное, приобретает категорию определенности -неопределенности: Ср.: Бугъар тюйме тикгепден не пайда? (М. Ягьияев) «Какой смысл пришивать сюда пуговицу ?» - Не эте, эки тшймени оьзю тикме болмаймы? (У. Мантаева) «А что, две пуговицы сам не может

пришить?»;

в) используется в позиции подлежащего (как имя существительное) и выступает как субъект действия или состояния: Айланма ону тартып терен гсьуюсуна салып битген. (М. Абуков). «Водоворот всосал его и потянул на дно»;

г) субстантиват принимает аффиксы принадлежности для выражения притяжательных отношений: Мен тез туруп, башымдагъы чалмамны алып, биручун кьушну аягъына, биручун да оьзюмню белгше бек бегетип байладым. (Н. Батырмурзаев). «Я рано встал, снял свою чалму и привязал ее один конец к ноге птицы, а другой конец к своей ноге»;

д) субстантиваты изменяются по падежам как и существительные: Къуллукь этегенлер де кьызгъанмай эди. Тишликден, долмадан, пшавдан, кьувурмадан ва башгъа-башгъа ичкшерден толгъан сталланы уъстюне емишлер салма ер тапмай эдилер. (М. Хангишиев). «Обслуживающие тоже ничего не жалели. На столах, переполненных шашлыками, долмой, пловом, не

было места для фруктов»;

е) в составе словосочетания, как определяющий компонент, в большинстве случаев вместе со словами-определениями, обозначающими желание, время, место, причину, цели и т.п., создает изафетное словосочетание: юрекни тюймеси «узелок сердца», анамны чалмасын «чалму моей мамы», абайны къапламалары «лепешки бабушки» и др. Бир къолу булан уьй халатыны тюймелерин ала башлады. (А. Гьамитов). «Одной рукой он начал застегивать пуговицы домашнего халата»;

е) инфинитив в функции прямого дополнения используется в обычной форме и в сочетании с послелогами: «Тюшген тюймемни тик! - десенг, -артынга тюшгенлер тиксин!» - дер. (Ш. Альбериев) «Если скажешь: «Пришей мою упавшую пуговицу», - он скажет: «Кто за тобой бегает, тот и

пусть пришивает»;

В кумыкском языке немногочисленные субстантивированные формы, образованные от инфинитива, обладают дополнительной семантической характеристикой: способностью служить названиями действующих лиц, что также является свойством имени существительного: Буланы арасында солдатлар, офицерлер, чалмалылар, чалмасызлар, европача гийингенлер бар. (А. Къурбанов) «Среди них есть солдаты. Офицеры, чалманосцы, люди без

чалмы, по-европейски одетые».

Субстантиваты образуются от глаголов действия. Из словарей кумыкского языка мы выписали все субстантиваты, образованные от инфинитива. В нашей картотеке их оказалось 56. Рассмотрим классификационные характеристики этих субстантиватов.

Семантическая классификация отынфинитивных субстантиватов. Отынфинитивные субстантиваты в кумыкском языке можно разделить на следующие семантические группы:

1) субстантиваты, обозначающие предмет как результат действия (26 субстантиватов): бурма 1) завиток (волос)» 2) «завивка, перманент» от глагола

бур-; бюкме «складка, сборка» от глагола бюк-; гёпюрме «пузырь, волдырь» от глагола гёпюрме «вздуваться, надуваться» и др.;

2) субстантиваты, обозначающие объект действия; предмет со значением места (например, помещение). Таких субстантиватов всего 5: беклеме уст. воен. «укрепление, опорный пункт»; дозу бойдагъы беклемелер «пограничные укрепления» от глагола беклеме «укреплять»; бёлме 1) «деление (чего-л. на части)» 2) «отдел, секция»; эт сатыв бёлме «мясной отдел (в магазине, на рынке)» 3) «перегородка, клетка (для телят, ягнят)»; янгы тувгъан къозу.чаны бёлмеси «клетка для новорождённых ягнят»; бюкме «складка, сборка» от многозначного глагола бюкме 1) «гнуть, сгибать» 2) «складывать, свёртывать»; 3) «наклонять, нагибать»; гётерме «навес; лабаз»; от глагола гётерме в разн. знач. «поднимать кого-что» от глагола; гёрсегпме «выставка» от глагола гёрсетме I) «показывать что кому; демонстрировать что кому»; 2) «указывать что, на кого-что, обращать чъё-л. внимание на кого-что»; 3) «выставлять кого в качестве кого; представлять кого какгш-л.»; чюелме «приподнятый кверху; задранный (о передке, оглоблях повозки)» от глагола чюелме страд, от чюел- «быть приподнятым кверху; быть задранным, задираться (напр. о передке, оглоблях повозки)»-,

3) названия природных явлений, стихии (всего 4 субстантивата): айланма 1) «водоворот, пучина, омут» 2) «круг, кольцо; окружность»; ашанма ёлдан юрюмек «идти кружным путём» 3) «перевал»; Атлыбоюнну ашанмачары «Атлюбоюнский перевал» от глагола ашанма 1) «вертеться, вращаться, крутиться, кружиться»; 2) «превращаться, преобразовываться; переходить»; 3) «обходить, объезжать»; 4) «переворачиваться, опрокидываться»; аилами склон, откос» от глагола авлапма 1) «ворочаться, переворачиваться» 2) «наклоняться, крениться (в какую-л. сторону)»; оюлма «впадина»; гёзлени оюлмалары «глазные впадины» от глагола оюлма страд, от ой; къуюлма «водоворот» от глагола кьуюлма страд, от кьуй 1) «быть отлитым, литься, отливаться»; 2) «заправляться»;

4) имена действия, выражающие процесс (2 субстантивата): гезме «гульба»; къавгъачы гезме «шумная гульба» от глагола гезме 1) «гулять, прогуливаться; бродить, ходить, расхаживать; кататься»; 2) «путешествовать, странствовать»; дюньядан гезме «странствовать по свету»; эриише «удила» от глагола эриише 1) «спорить; ссориться, ругаться, браниться»; 2) перен. «держать пари».

3.2. Субстантивация имен действия. По степени распространения -макъ, -ыв, -ыш в ареальном плане тюркские языки можно разделить на следующие группы: а) языки с преимущественным употреблением -макъ. Это языки огузской группы; б) языки с преимущественным употреблением -ыш; языки карлукской группы; в) языки с преимущественным употреблением -ыв. Это татарский, башкирский, карачаево-балкарский, киргизский языки; г) языки, в которых как функциональные формы употребляются имена действия на -макъ и -ыв. Последняя подгруппа по степени активности использования -макъ и -ыв в свою очередь делится на две подгруппы: 1) языки с

преимущественным употреблением имени действия на -макь: кумыкский, крымско-татарский языки; 2) языки с преимущественным употреблением -ыв: языки ногайской группы.

Все субстантиваты от инфинитива и имен действия в кумыкском языке, как и в других тюркских, делятся на две группы: а) первичные субстантиваты, которые состоят из глагольной основы и аффикса имени действия; б) вторичные субстантиваты, которые образуются от инфинитива, причастий настоящего, прошедшего и будущего времени при помощи аффикса -лыкъ. -лик.

Вторая группа субстантиватов характерна главным образом для кыпчакских языков. Первичные субстантиваты нейтральны в отношении категории времени. Некоторые вторичные субстантиваты сохраняют значение времени тех причастий, от которых они образованы.

Субстантивировавшись, многие имена действия стали, особенно начиная с 60-х 20-го века, терминами лингвистики, литературоведения, искусства, математики, экономики и включились в активную лексику языка.

Наравне с именами существительными субстантивированные имена действия употребляются в позиции определения в первом изафете (охув йыл «учебный год»). Что касается несубстантивированных имен действия, то они не способны употребляться в данной позиции.

Субстантивированные имена действия, как и другие существительные, участвуют в образовании омонимов.

Нелексикализованные имена действия в исследуемом языке не образуют сложных слов-редупликатов. Иначе говоря, все парные слова на - -ыв и -ыш образованы от субстантивированных имен действия: сатыв-алыв «торговля», ашав-ичив «пир» и т.п.

Субстантивированные имена действия широко участвуют также в образовании составных сложных существительных и сложных глаголов (сатыв эт- «торговать», солув ал- «отдохнуть, передохнуть» и т.п.). Имена действия, не прошедшие стадии субстантивации, не образуют сложных слов.

В отличие от несубстантивированных, субстантивированные имена действия принимают участие и в словообразовании способом аффиксации (охув-чу «ученик» от охув «учеба»).

Возможность скалькировать русские слова, особенно терминологического характера, на кумыкский язык способствовала субстантивации многих имен действия, впоследствии ставших частью активной лексики (бшдирив «сообщение», гиришив «введение» (грам.).

Степень субстантивации имен действия неодинакова. Одни из них (большинство), субстантивировавшись, продолжают употребляться и в прежнем значении, т.е. в значении имени действия. Ср.: айтыв «говорение: сообщение; произнесение; изложение; рассказывание» - айтыв «поговорка».

К субстантивным признакам имен действия в общетюркологическом плане относится и форма множественного числа на -пар. -лер. В кумыкскском языке наличие -лар, -лер в формах на -макь, -ыв, -ыш является признаком их

полной субстантивации.

3.3. Факторы, влияющие на субстантивацию имен действия.

Сопоставляя субстантивированные имена действия с несубстантивированными именами действия, можно установить, какие факторы в основном влияют на субстантивацию той или иной грамматической формы глагола. С нашей точки зрения, это следующие факторы: 1) многозначность глагольных основ, подвергающихся субстантивации; 2) обозначение вместо конкретного действия, орудия, объекта по результату действия, названия процесса или результата действия; 3) употребление в качестве термина или в составе сложного термина; 4) употребление в позиции определения; 5) образование омонима; 6) образование сложных слов или участие в их образовании; 7) участие в словообразовании; 8) синтаксическая дистрибуция.

Анализ словарей кумыкского языка показывает, что из ста с лишним лексикализованных имен действия основы лишь нескольких являются однозначными. Все остальные имеют от двух до пятнадцати значений. Это говорит о том, что одним из основных факторов субстантивации имен действия является многозначность их основ. Однако количество субстантивированных единиц имен действия не зависит от количества значений их основ. У одних основ субстантивируются все значения формы имени действия, а у других - лишь одна из нескольких. Так, у глагола бюрюшмек 1) «морщиться, собираться в морщины, покрываться складками»; ону бети дагъыдан-дагъы бюрюшген «лицо его ещё более сморщилось» 2) «мяться (об одежде)» 3) «съёживаться»; сувукъдан бюрюшмек «съёживаться от холода» из трех значений субстантивировались два значения формы имени действия: бюрюш 1) «морщина, складка»; мангачайда терен бюрюшлер «глубокие морщины на лбу» 2) «складка»; капотну бюрюгилери «складки платья». У многозначных глаголов бер- и къара-, имеющих соответственно восемь и шестнадцать значений, - лишь первые, основные, значения (бер «дать» и къара «смотреть»): берив «передача», къарае «смотр».

Больше всего субстантивации подвергаются имена прилагательные и субстантивная форма на -ыв потому, что близость грамматических свойств этнх частей речи с существительными в значительной степени облегчает процесс их перехода в имена существительные.

В заключении диссертационной работы излагаются результаты исследования, формулируются основные выводы.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

Статья, опубликованная в журнале, рекомендованном ВАК Минобрнауки РФ:

1. Саидова Э.Д. Субстантивация имен действия в кумыкском языке // Вестник ДНЦ РАН. Махачкала 2011. № 41. - С. ] 07-Ш.

Статьи, опубликованные в других изданиях:

2.Саидова Э.Д. Именные и глагольные признаки имен действия в кумыкском языке // Тюркологический вестник. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2009. Вып. 1. —С.47—50.

3.Саидова Э.Д. Субстантивация имен действия в тюркских языках (проблемы и перспективы исследования) // Тюркологический вестник. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2009. Вып. 1. - С. 40-47.

4. Саидова Э.Д. Факторы, влияющие на субстантивацию имен действия // Тюркологический вестник. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2009. Вып. 2. - С. 64-66.

5. Саидова Э.Д. Субстантивация прилагательных в кумыкском языке // Тюркологический вестник. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2010. Вып. 3. - С. 25-29.

6. Саидова Э.Д. Морфологические особенности субстантивированных прилагательных // Материалы VI Межрегиональной конференции «Проблема жанра в филологии Дагестана». Махачкала: НИИ филологии ДГУ, 2011. Вып. 7.-С. 323-326.

7. Саидова Э.Д. Субстантивация инфинитива в кумыкском языке // Материалы VI Межрегиональной конференции «Проблема жанра в филологии Дагестана». Махачкала: НИИ филологии ДГУ, 2011. Вып. 7.-С. 222-226.

8. Саидова Э.Д. Синтаксические функции субстантивированных прилагательных // Дагестанская литература: история и современность. Махачкала: ДГПУ, 2012. Вып. 6. - С. 125-126.

9. Саидова Э.Д. Семантическая классификация отынфинитивных субстантиватов // Дагестанская литература: история и современность. Махачкала: ДГПУ, 2012. Вып. 6. - С. 126-129.

Подписано в печать. Бумага офсетная. Печать офсетная. Формат 60*84 1/16. Усл. печ.л - 1,75. Заказ № 175. Тираж 100 экз.

Отпечатано в Типографии "Радуга-1" г. Махачкала, ул. Коркмасова 11 "а"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Саидова, Эмма Динисламовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

1.1. Два понимания явления транспозиции в лингвистике.

1.2. Критерии перехода слов из одной части речи в другую.

1.3. Понятие субстантивации в современной лингвистике.

Выводы по 1-й главе.

ГЛАВА 2. СУБСТАНТИВАЦИЯ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ И ПРИЧАСТИЙ

2.1 .Субстантивация прилагательных.

2.1 Л. Структурные типы субстантивированных прилагательных.

2.1.2. Семантическая классификация субстантивированных прилагательных.

2.2. Субстантивация причастий.

2.3.Морфологические особенности субстантивированных прилагательных и причастий.

2.4. Синтаксические функции субстантивированных прилагательных и причастий.

Выводы по 2-й главе.

ГЛАВА 3. СУБСТАНТИВАЦИЯ ИНФИНИТИВА И ИМЕН ДЕЙСТВИЯ

3.1. Субстантивация инфинитива.

3.1.1. Инфинитив и его грамматические признаки в значении и функции имени существительного.

3.1.2. Семантическая классификация отынфинитивных субстанти-ватов.

3.2. Субстантивация имен действия.

3.2.1. Субстантивация формы на -макъ.

3.2.2. Субстантивация имени действия на -макълыкъ.

3.2.3. Субстантивация имени действия на -ыв.

3.2.4. Субстантивация имени действия на -ыш.

3.3. Факторы, влияющие на субстантивацию имен действия

Выводы по 3-й главе.

Введение диссертации2012 год, автореферат по филологии, Саидова, Эмма Динисламовна

Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению субстантивации как способа словообразования в современном кумыкском языке и осмыслению ее функционально-семантической природы.

Актуальность исследования заключается в том, что оно отвечает ведущим тенденциям современной лингвистики, где приоритетным является функционально-семантический подход к анализу языковых фактов, предполагающий изучение того, как единица языка используется в речи.

Особый интерес представляет анализ узуальных и окказионально субстантивированных языковых единиц в художественных произведениях кумыкских авторов. Кроме того, отсутствуют специальные монографические исследования, посвященные субстантивации на материале кумыкского языка в свете современных достижений лингвистики.

На фоне почти трехсотлетней истории изучения субстантивации в лингвистической науке все-таки остались еще не до конца разрешенными многие проблемы. Так, в тюркологии существуют разные взгляды на субстантивацию как на способ словообразования, нет единой точки зрения на природу субстантивированных слов и их классификацию в зависимости от степени субстантивированности. Актуальна семантическая сторона субстантивации, сущность которой состоит в выражении человеком мысли имеющимися языковыми средствами без создания единиц с новым морфемным составом. Исключительно важен и функционально-семантический подход к изучению явления субстантивации. Все это свидетельствует об актуальности исследования субстантиватов в современном кумыкском языке.

Степень изученности темы. Интерес к субстантивации в области частей речи наблюдается давно. Ещё М. В. Ломоносов в «Российской грамматике» писал о возможности субстантивации притяжательного местоимения «свой» [Ломоносов 1952: 545]. В отечественном языкознании основные положения, касающиеся грамматической стороны субстантивации, были сформулированы в работах А. А. Потебни, А. А. Шахматова, А. М. Пешковского. Основы теории транспозиции в зарубежной лингвистике были заложены в 20-30 годы прошлого века французскими лингвистами: Ш. Балли, Л. Теньером, А. Сеше, Л. Кледа. Ш. Балли называл транспозицией случаи самых различных функциональных переходов одних частей речи и одних предложений в другие в языках аналитического строя.

Практически одновременно с французскими языковедами на существование слов, имеющих двойственную частеречную природу, то есть подвергающихся синтаксической транспозиции, указал Е. Курилович. С середины XX в. субстантивация слов разных частей речи стала предметом многочисленных исследований. Это исследования В. В. Бабайцевой, Л. В. Бортэ, Л. Г. Верницкой, Н. П. Голубевой, В. В. Лопатина, М. Ф. Лукина, В. Н. Мигирина и др. Следует отметить также исследования Е. А. Земской, Е. Г. Ковалевской, М. И. Смольяниновой в области функционирования субстантивированных прилагательных и причастий в художественном тексте.

В это же время активно разрабатываются частные аспекты транспозиции, в том числе вопрос о субстантивации различных частей речи: прилагательных [Воронцова 1967; Ильенко 1977; Ковалевская 1977; Яцкевич 1974, 1977], прилагательных и причастий [Лукин 1969; Протченко 1958 1971; Ройзензон 1962], причастий [Смольянинова 1974, 1976; Яцюк 1986], местоимений [Жирикова 1957], наречий [Вълева 1974; Лукин 1969, 1986]. Однако при достаточно полной изученности грамматического механизма субстантивации, ее семантическая сторона, сущность которой состоит в обеспечении потребности человека в выражении мыслей уже имеющимися в языке средствами, без создания единиц с новым морфемным составом, до сих пор представляет для лингвистов большой интерес.

В тюркских языках изучению субстантивации посвящены труды таких ученых, как И. А. Батманов («Части речи в киргизском языке»), Э. В. Севортян («К проблеме частей речи в тюркских языках // Вопросы грамматического строя»), А. А. Юлдашев («Конверсия в тюркских языках и ее отражение в словарях»), А. А. Ахундова («Азербайчан дилинде конверсийа»). В карачаево-балкарском языке конверсия исследована в трудах профессора Ж. М. Гузеева («Семантическая разработка слова в толковых словарях тюркских языков»), а в башкирском - в работе А. А. Байгариной («Словообразование по конверсии в башкирском языке»).

В изучении явления субстантивации в тюркологии имеются три точки зрения. Одни исследователи считали, что существительные, выступающие в функции определения, и прилагательные, выступающие в функции обстоятельства, не переходят в прилагательные и наречия, а остаются быть существительными и прилагательными (Н. К. Дмитриев, А. Н. Кононов, А. И. Искаков).

Сторонники второй точки зрения полагают, что существительные в тюркских языках употребляются в роли прилагательных, а прилагательные - в роли наречий (П. М. Мелиоранский, Н. Ф. Катанов, Н. И. Ашмарин).

А такие ученые, как И. А. Батманов, С. К. Кенесбаев, JI. Н. Харитонов, Н. А. Баскаков, Э. В. Севортян считают, что рассматриваемое явление представляет собой результат слабой дифференцированное™ частей речи в тюркских языках.

По обсуждаемой проблеме в тюркологии появилась и четвертая концепция, согласно которой данное явление представляет собой конверсию (А. А. Юлдашев, А. А. Ахундов, С. J1. Беглярова, Ф. А. Ганиев, Ж. М. Гузеев, И. П. Павлов, A.A. Байгарина и др.). Эта концепция возникла в результате интенсивного изучения типологии языков, сопоставительной грамматики тюркских языков, лексикографической практики и заслуживает особого внимания со стороны исследователей тюркских языков.

Данная работа является первым монографическим исследованием, посвященным изучению словообразования путем субстантивации в кумыкском языке. Субстантивация, как безаффиксальный способ словообразования не была предметом специального изучения в кумыкском языкознании.

Объектом исследования является производное слово, образованное путем субстантивации.

Предмет исследования - узуальная и окказиональная субстантивация, структурно-семантические особенности субстантиватов, функционирующих в текстах различных жанровых направлений.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующий круг задач: а) анализ состояния изученности проблемы субстантивации, изложение различных точек зрения на явления транспозиции и субстантивации; б) разработка семантической классификации субстантиватов на материале современного кумыкского языка, систематизация субстантиватов по тематическим группам в пределах рассматриваемых лексико-семантических групп; в) определение закономерностей образования субстантиватов от определенных лексико-семантических групп прилагательных, причастий и глаголов, определяющих продуктивность функционирования субстантиватов; г) изучение основных различий между существующими видами субстантивации и анализ единиц узуальной и окказиональной субстантивации, д) наблюдение над сущностью процесса субстантивации в кумыкском языке, т.е. над формированием нового набора категориальных признаков, над их грамматическими, деривационными и семантическими особенностями.

Гипотеза диссертации состоит в том, что субстантивация и ее результаты обусловлены системно-структурными изменениями в словообразовании и грамматике, происходящими вследствие речемыслительной деятельности человека под влиянием экстралингвистических факторов социокультурной и коммуникативно-ситуативной направленности.

Методологической и теоретической основой работы являются новейшие достижения лингвистической науки, в том числе современной дериватологии. В ходе исследования были изучены труды В. В. Виноградова, Э. В. Севортяна, А. Н. Кононова, Н. К. Дмитриева, Н. А. Баскакова, Дж. Г. Киекбаева, А. А. Юлдашева, Т. М. Гарипова, Ф. А. Ганиева, Е. А. Земской, Е. С. Кубряковой, М. Д. Степановой, В. В. Лопатина, И. С. Улуханова, А. Н. Тихонова, Р. 3. Мурясова и др. В процессе работы над диссертацией мы опирались на достижения российских лингвистов в области словообразования, в частности, на исследования В. В. Виноградова, А. Н. Тихонова, Б. А. Серебренникова, Ю. А. Жлуктенко, К. А. Левковской, Е. С. Кубряковой, А. А. Уфимцевой, Ф. А. Ганиева, А. А. Юлдашева, Б. О. Орузбаевой, 3. Г. Ураксина, М. В. Зайнуллина, М. X. Ахтямова.

Научная новизна диссертационной работы определяется тем, что в работе, во-первых, представлен анализ фактического языкового материала, ранее в таком объёме не вовлекавшегося в лингвистические исследования; во-вторых, произведена классификация и квалификация этого материала в соответствии с его словообразовательными, структурно-семантическими признаками; в-третьих, выявлены и описаны межкатегориальные связи существительных, прилагательных, причастий, именных форм глагола и инфинитива в современном кумыкском литературном языке.

Основные теоретические положения, выносимые на защиту:

2. Переход слов из одной части речи в другую отражают глубинные процессы лексико-грамматических классов слов и возникают именно благодаря специфике той или иной части речи. К лингвистическим причинам явлений переходности относятся следующие: отсутствие в языке нужных слов и конструкций для выражения мысли; тенденция к экономии языковых средств; многоаспектность единиц языка; потребность в дифференциации смысловых связей и отношений; семантическая емкость синкретичных образований; потребность самой структуры языка.

5. Семантика окказиональных субстантиватов складывается из их первичного словарного значения и того контекста, в который они попадают.

Ближайший контекст субстантивата должен представлять собой фрагмент текста, включающий избранную для анализа единицу, в пределах которого она употреблена в своем прямом значении и новой функции. Окказиональные субстантиваты можно объединить в группы на основании выражаемой ими обобщенной семантики.

Методы и приемы исследования. Анализ собранного фактического материала осуществлялся с помощью целого ряда методов и приёмов. К ним относятся метод наблюдения, описательный метод, метод сравнительного и семантического анализа, функциональный метод.

В данной работе при анализе языкового материала были использованы такие общенаучные способы исследования, как наблюдение и эксперимент. В качестве основного метода исследования нами применён синхронно-описательный метод, проявляющийся в изучении, квалификации и классификации фактического материала, извлечённого из текстов публицистической, научной и художественной литературы, толковых словарей. Известно, что наиболее распространённый способ научного исследования - это наблюдение. Правила наблюдения касались отбора фактов, установления их признаков и описания наблюдаемого явления. В работе применялись также следующие лингвистические методы: метод компонентного анализа в специфическом словообразовательном преломлении, метод статистической обработки данных, сравнительный метод.

Практическая значимость исследования заключается, во-первых, в возможности использования его материалов при разработке общих и специальных курсов грамматики, в процессе вузовского преподавания курса «современный кумыкский язык» и словообразования кумыкского языка. Их содержание может носить как теоретический (разработка лекционного материала), так и практический (разработка тем семинарских и практических занятий) характер. Во-вторых, собранный материал можно использовать в исторической и современной лексикографии (в создании семантического словника субстантиватов). В-третьих, данные о категориальных особенностях изучаемых лексем (особенности склонения, проблема частеречной принадлежности), их синтаксических и стилистических функциях найдут применение на уроках по изучению морфологии, словообразования, синтаксиса, развития речи школьного курса кумыкского языка. В-четвертых, теоретический материал и выводы практического исследования войдут в структуру научных и учебно-методических трудов высшей школы.

Материал исследования извлечен методом сплошной выборки из лексикографических источников, художественной литературы, отдельных современных публицистических текстов. Общее число примеров, проанализированных в результате исследования, составляет около 800 единиц. Для более полного охвата исследуемого материала и выявления субстантивированных единиц в кумыкском языке использованы как переводные, орфографические, так и терминологические словари кумыкского языка. Описание семантики такого комплексного явления, как субстантивация, невозможно без обращения к данным корпусной лингвистики. Для подтверждения наличия тех или иных субстантиватов, подтверждения функционирования узуальных и окказиональных субстантиватов в кумыкском языке был использован электронный корпус фольклорных и художественных произведений на кумыкском языке. Все примеры документированы. Факты других тюркских языков берутся, как правило, из соответствующих грамматических описаний и словарей.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались в отделе грамматических исследований Института языка, литературы и искусств Дагестанского научного центра РАН. Материал диссертации прошёл научную апробацию в выступлениях автора на VI межрегиональной научно-практической конференции «Проблема жанра в филологии Дагестана». (Вып. У11. - Махачкала, 2011). Содержание диссертации отражено в 9 опубликованных работах, в том числе и в журнале из списка ВАК.

Структура диссертации отражает логику исследования и включает введение, три главы, заключение, список цитированной и использованной литературы, сокращения. Каждая глава состоит из разделов и сопровождается выводами.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Субстантивация прилагательных и причастий, инфинитива и имен действия в кумыкском языке"

Выводы по 3-й главе

По степени распространения грамматических форм с показателями -макъ, -ыв, -ыш в ареальном плане тюркские языки можно разделить на следующие группы: а) языки с преимущественным употреблением -макъ. Это языки огузской группы; б) языки с преимущественным употреблением -ыш; языки карлукской группы; в) языки с преимущественным употреблением -ыв. Это татарский, башкирский, карачаево-балкарский, киргизский языки; г) языки, в которых как функциональные формы употребляются имена действия на -макъ и -ыв. Последняя подгруппа по степени активности использования -макъ и -ыв в свою очередь делится на две подгруппы: 1) языки с преимущественным употреблением имени действия на -макъ: кумыкский и крымско-татарский языки; 2) языки с преимущественным употреблением -ыв: языки ногайской группы.

Субстантивировавшись, многие имена действия стали, особенно начиная с 60-х годов 20-го века, терминами лингвистики, литературоведения, искусства, математики, экономики и включились в активную лексику языка.

Субстантивированные имена действия, как и другие существительные, участвуют в образовании омонимов.

Субстантивированные имена действия широко участвуют также в образовании составных сложных существительных и сложных глаголов (<сатыв эт- «торговать», солув ал- «отдохнуть, передохнуть» и т.п.). Имена действия, не прошедшие стадии субстантивации, не образуют сложных слов.

В отличие от несубстантивированных, субстантивированные имена действия принимают участие и в словообразовании способом аффиксации.

Способность иметь при себе обстоятельственные слова является одним из основных показателей их глагольности. Потеря этой особенности ведет к полной субстантивации имен действия. Эта особенность особенно важна в плане различия глаголов и имен существительных на -макъ и особенно на -не.

Для разграничения имен действия и имен существительных определенное значение имеет и постановка вопроса. Хотя подобный подход относится больше к методическим приемам, по нашему мнению, не следует им пренебрегать. В зависимости от того, на какой из вопросов не? «что?», с одной стороны, и не этмек? «что делать?», с другой стороны, отвечает данная форма, определяется степень ее вербальности.

К субстантивным признакам имен действия в общетюркологическом плане относится и форма множественного числа на -лар. -лер. В кумыкскском языке наличие -лар, -лер в формах на -макъ, -ыв, -ыш является признаком их полной субстантивации.

Глагольность в именах действия выражается в лексико-семантическом плане через переходность-непереходность и категорию залога. Что касается функционально-грамматического плана, то здесь имена действия выражают свои отношения с другими членами предложения, подобно именам существительным через категории падежа и принадлежности. В этом и заключается двойственная природа имен действия, которые в лексико-семантическом плане имеют признаки глагола, а в функциональном - признаки имени.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Субстантивация прилагательного, причастия, инфинитива и имен действия в кумыкском языке исследована в диссертационной работе с опорой на словари кумыкского языка; материалом для изучения субстантивации в функционально-семантическом аспекте послужили субстантивированные формы, полученные методом сплошной выборки из художественных и публицистических текстов. Результатом проведенного нами исследования является подтверждение положения о том, что потенциал субстантивации как способа словообразования в кумыкском языке необычайно богат.

В рамках настоящего исследования субстантивация понимается как процесс перехода в класс имён существительных слов, принадлежащих другим частям речи без какого-либо формально выраженного средства. При этом наблюдаются смена парадигмы и изменение синтаксической сочетаемости, в результате чего образуются новые категориальные значения, наложенные на семантическое значение исходного слова. При субстантивации слово меняет свою категориальную принадлежность и дистрибутивную характеристику без использования какого-либо деривационного элемента, однако семантическая взаимосвязь исходной и производной основы обязательна.

Исследование показало, что степень распространенности субстантивных форм, а также их функционирование в современных тюркских языках можно считать одним из признаков для классификации тюркских языков. Кумыкский язык в этом плане относится к языкам с преимущественный использованием форм на -макъ и -ыв.

Исследование показало, что субстантивация в кумыкском языке представляет собой совокупность неоднородных явлений, объединяемых тем, что субстантивированная единица всегда выступает в номинативной функции. Центр рассматриваемой системы и в языке, и в речи составляет субстантивное переосмысление прилагательных и именных форм глагола. Установлено, что употребляться в субстантивной функции в речи может практически любое прилагательное или субстантивная форма глагола. Широкий спектр субстантивации указанных частей речи послужил основанием для разработки семантической классификации, позволившей систематизировать субстантивированные прилагательные, причастия и именные формы глагола, извлеченные из словарей кумыкского языка и зафиксированные в контекстуальном употреблении в художественных произведениях.

Главным показателем субстантивации является изменение в категориальной семантике исходного слова. Субстантивируясь, слово утрачивает исходное категориальное значение и приобретает значение предмета. Существительное называет субстанцию, идентифицирует предмет в предметном ряду. Значение существительного (а значит, и субстантивата) относительно независимо, самодостаточно.

При субстантивации прилагательного и причастия происходит совмещение двух значений - предмета и его признака - в одном языковом знаке. Основной функцией субстантивата становится, таким образом, функция номинации. Признак, который до субстантивации прилагательного и причастия выражался отдельным языковым знаком, имплицируется в значение субстантивата. Таким образом, значения исходной части речи и существительного совмещаются в одной лексеме и становятся составными элементами значения нового слова — субстантивата. В результате субстантивации значительные изменения претерпевают грамматические признаки прилагательного: субстантиват в кумыкском языке приобретает нетипичную для прилагательных категорию принадлежности. При субстантивации слов, имеющих адъективную форму, указанные категории преобразуются из зависимых от соответствующих категорий определяемого существительного в самостоятельные.

При субстантивации производных прилагательных окончание прилагательного лексикализуется, происходит «превращение грамматического факта в лексический» [Подгаецкая 1957: 328]. В субстантиватах атлы «всадник», ярлы «бедняк» произошло превращение формообразовательного аффикса -лы в словообразовательный показатель.

Прилагательное больше, чем любая другая часть речи подвергается субстантивации. По степени перехода частей речи в существительные выделяется полная и неполная (частичная) субстантивация.

Отадъективные субстантиваты делятся на существительные, возникшие в результате субстантивации простых прилагательных и существительные, возникшие в результате субстантивации отдельных аффиксальных форм прилагательных. Существительных, возникших в результате субстантивации отдельных аффиксальных форм прилагательных значительно больше, чем существительные, возникшие в результате субстантивации простых (основных форм) прилагательных.

Совмещая семантический и прагматический аспекты в своем значении, именно прилагательное в кумыкском языке является частью речи, наиболее удобной для субстантивации. В результате изменения функции и транспозиции прилагательных образуются имена существительные со следующими значениями: а) субстантиваты со значением лица, обозначающие лицо по разным характерным признакам (по физическому, моральному, социальному и т.д.); б) субстантиваты, выражающие состояние окружающей среды; в) субстантиваты. обозначающие лицо по его местонахождению в пространстве; г) субстантиваты, характеризующие форму предмета; д) субстантиваты, являющиеся терминами различных наук и т. д.

Существенной особенностью прилагательных является семантическая неопределенность, некая размытость семантики многозначных слов [Казаева 1981: 53, 54]. Следствием этого является то, что границы выделенных нами групп весьма условны и предполагают выделение ядра и периферии. Ядро группы составляют прилагательные, входящие исключительно в данную семантическую подгруппу. Прилагательные, которые в силу своего значения могут входить одновременно в разные подгруппы, образуют периферию.

В результате классификации субстантивированных прилагательных в зависимости от типа объекта оценки, можно выделить три основных типа объектов: объект оценки лицо, объект оценки не-лицо и смешанный тип.

Качественные прилагательные, обладая яркой эмоциональной экспрессивностью, обладают большей возможностью для субстантивации.

Приобретая категории имени существительного в тексте, слова со значением признака, свойства употребляются в предложении, как и подобает существительным во всех синтаксических функциях, свойственных имени существительному. Так, субстантивированные прилагательные склоняются по правилам склонения обычных существительных. Однако в синтаксическом плане их нельзя считать абсолютно тождественными исконным именам существительным, поскольку те и другие обладают рядом специфических черт, отличающих их как от имен существительных, так и друг от друга. Особенно ярко эти отличия проявляются при употреблении субстантиватов в функции предикатива и функции обращения.

Субстантивированным именам прилагательным и причастиям присущи следующие грамматические признаки: а) употребление во множественном числе, что абсолютно не характерно для имен прилагательных и причастия в их категориальном употреблении; б) принимают категорию определенности/неопределенности: бир ярлы «некий бедняк», бу атлы «этот всадник»; бир барагъан «некий проходящий»); в) имя прилагательное или причастие, перешедшее в разряд существительного, употребляется в предложении в роли подлежащего, именного сказуемого и дополнения с послелогом и приобретает значение предметности; г) субстантиват употребляется в сочетании с союзами (яхшылар булан «с хорошими (людьми), гелгенлер булан «с пришедшими»»; д) в составе словосочетания используется в роли главной (определяемой) части и требует определения или обстоятельства: уллу авлня «большой дурачок», гъюрметли атлы «уважаемый всадник», ойнай шуруп гелеген «идущий, играя»; е) прилагательное употребляется в роли именной части составных глаголов и обозначает абстрактное понятие или название свойства или признака вместо имени существительного (атлы эди «был всадником»); е) имена прилагательные и причастия, перешедшие в разряд существительных, принимают аффиксы притяжательное™, которые указывают, к кому относится качество, свойство или признак (аявлумну сёзлери «слова моей милой», барагъанлапы авазлары «голоса, идущих»); ж) субстантиваты употребляются с междометиями и обращениями (гьей барагъан «эй, уходящий».

На современном этапе развития кумыкского языка целесообразно выделение полной (узуальной) и неполной (окказиональной) субстантивации. Количественный анализ показал, что узуальных субстантиватов в кумыкском языке значительно меньше, чем окказиональных.

При изучении субстантивации прилагательных и причастий в функциональном аспекте следует учитывать характер контекстуального окружения субстантивированной формы. Более тесная связь с контекстом характерна для окказиональных субстантиватов, менее тесная - для узуальных. Существуют функционально-семантические различия между этими двумя типами субстантиватов. Окказиональные субстантиваты более экспрессивны, чем узуальные. Окказиональное использование узуальных субстантиватов придает художественной речи дополнительную семантическую и эмоциональную окраску.

Субстантиват сохраняет словообразовательный потенциал исходной части речи.

В результате расщепления полисемантичного слова в кумыкском языке происходят следующие лексико-грамматические процессы: а) за исключением некоторых случаев сохраняется семантическая связь между исходным и производным словами; б) изменяется лексическое значение производного слова; в) происходят парадигматические изменения: исходное слово принимает все морфологические категории имени существительного; г) узуальные и окказиональные субстантиваты выполняют в предложении синтаксические функции, свойственные имени существительному. Чаще всего они выступают в роли подлежащего и дополнения.

Субстантивные формы глагола -макъ и -ыв были глагольно-именными образованиями еще в булгаро-хазарский период развития тюркских языков. После распада хазарской общности именные формы в разных тюркских языках получили разное развитие. В -ыв-языках основной формой инфинитива является форма на -ыргъа, а в -л/яяъ-языках, к которым относится кумыкский язык, инфинитивом является форма на -магъа.

В функционально-семантическом плане все формы на -ыв в кумыкском языке мы разделили на три группы:

1. Собственно имена действия, которые выполняют функцию только именной формы глагола (юрюв «хождение», гелив «приход»). Наличие собственно имен действия, относящихся к этой группе, подтверждает употребление имен существительных на -ыш, которые в свою очередь восходят к именам действия, а также других (напр., на -ым) существительных с аффиксами именного словообразования, выражавших название или результат действия. Ср.: юрюв, къурулув, оъбюв, билив, туру в - имена действия; юрюш, къурулуш, оьбюш, бгшгш, туруш - имена существительные.

2. В результате субстантивации имен действия на -ыв появились формы, выполняющие омонимичные функции имен действия и имен существительных (яшав «житье», «процесс житья» и ягиав «жизнь»; чачыв «сеяние» и чачыв «сев»).

Наиболее трудной и спорной для определения статуса имен действия является именно эта, вторая, группа. Именами действия глаголы этой группы являются при условии, если они обладают способностью управлять и образовывать залоговые формы. Например, слово чачыв, отвечая на вопрос пени? «что?», обладает способностью управлять и образовывать каузативную форму чачдырыв или страдательную форму чачылыв. Имя существительное чачыв «сев» этими свойствами не обладает.

3. Субстантивированные имена существительные на -ыв, потерявшие все глагольные признаки, в современном языке как имя действия не употребляются. Сюда относятся, прежде всего, группа изолированных форм на -ыв, потерявшая связь с исходным значением: къычыв «парша», татыв «вкус», итив «утюг» и др., а также парные имена, функционирующие как существительные. Они могут состоять из синонимичных (яшав-туруш «житье-бытьё», урув-тюрппов «толкотня, битье»), антонимичных (гелив-гетив «приход-уход, общение») пар. Встречаются также экспрессивно окрашенные сочетания типа ягиав-машав «всякая жизнь», татыв-матив «всякие вкусы», выражающие оттенки презрения или безразличия. Парные сочетания в значении имени действия не употребляются.

При разделении субстантиватов на узуальные и окказиональные необходимо учитывать не только грамматическую природу субстантивированного слова, но и его семантическую структуру. В узуальных субстантиватах на первый план выступает предметное значение, а в значениях окказионально субстантивированных единиц преобладает семантика исходной части речи. В пределах одного языкового знака происходит совмещение двух категориальных значений, которые становятся составными элементами значения нового слова - субстантивата. Такой гибридный характер семантики позволяет не только обозначить словом предмет мысли, но одновременно выделить у него определенные отличительные признаки, что усиливает семантическую насыщенность текста. Таким образом, при субстантивации происходит своеобразное сжатие мысли, "свертка" информации, которая при необходимости может быть развернута в словосочетание или предложение. При этом с узуальными субстантиватами наше языковое сознание связывает доминирующее референтное значение «носитель признака», вследствие чего они не получают стилистическую окраску, т. е. стилистически нейтральны. В семантике же окказиональных субстантиватов определение преобладающего компонента бывает затруднено тем, что субстантивированная форма, получая категориальное значение предметности, занимая синтаксическую позицию существительного, обладает четко выраженным значением исходной части речи.

Субстантиваты выступают как полноправные единицы грамматической системы и обладают способностью организовывать парадигматические и синтагматические отношения с единицами другого порядка.

Соотношение субстантивации и синонимии, субстантивации и полисемии в современном кумыкском языке также наглядно демонстрирует экспрессивность употребления субстантиватов. Субстантиваты играют большую роль в расширении синонимических рядов слов различных частей речи.

Встречаются сложные слова субстантиваты, имеющие форму причастия. В словарях кумыкского языка мы обнаружили всего 10 таких форм. Их можно делить на две подгруппы: а) сложные слова, образованные подчинительным отношением компонентов и б) сложные слова, образованные сочинительным отношением компонентов.

При субстантивированных причастиях ударение падает на аффикс -лар, -лер (как и при существительных), в то время, как при личных формах оно остаётся на аффиксе времени. Следовательно, место ударения может считаться одним из признаков субстантивации.

Субстантивируясь, инфинитив принимает следующие грамматические признаки в значении и функции имени существительного: а) во множественном числе принимает аффикс множественности; б) как имя существительное, приобретает категорию определенности — неопределенности; в) используется в позиции подлежащего и выступает как субъект действия или состояния; г) принимает аффиксы принадлежности для выражения притяжательных отношений; д) изменяется по падежам как и существительные: е) создает изафетное словосочетание: инфинитив в функции прямого дополнения; ж) используется в обычной форме и в сочетании с послелогами.

В кумыкском языке немногочисленные субстантивированные формы, образованные от инфинитива, обладают дополнительной семантической характеристикой: способностью служить названиями действующих лиц, что также является свойством имени существительного. Субстантиваты образуются от глаголов действия. Из словарей кумыкского языка мы выписали все субстантиваты, образованные от инфинитива. В нашей картотеке их оказалось 56.

Отынфинитивные субстантиваты в кумыкском языке можно разделить на следующие семантические группы: 1) субстантиваты, обозначающие предмет как результат действия (26 субстантиватов); 2) субстантиваты, обозначающие объект действия; предмет со значением места (таких субстантиватов всего 5); 3) названия природных явлений, стихии (всего 4 субстантивата); 4) субстантиваты, выражающие процесс (2 субстантивата)

Потеря именами действия признаков переходности-непереходности и залога ведет к их полной субстантивации и приобретению несвойственной им функции определения.

Имена существительные на -макъ переходят в существительные в результате усиления их именных свойств. В этом случае формы на -макъ функционируют и как имена действия, и как имена существительные:

Субстантиват на -ыв склоняется по всем падежам, при этом аффиксы падежей присоединяются непосредственно как к глагольным корням, так и формам, осложненным показателями принадлежности. В словарях кумыкского языка мы обнаружили 47 субстантивированных форм на -ыиг.

К субстантивам на -ыш может присоединиться аффикс -ыв, образуя вторичное имя действия и субстантиваты. Имя действия на -ыш отличается от формы на -ыв тем, что оно не имеет глобального характера, а образуется главным образом лишь из определенного круга глаголов. Имя действия на -ыш не имеет также отрицательной формы, образованной при помощи аффикса глагольного отрицания. Для формы на -ыш не свойственна категория залога. И, наконец, эта форма принимает аффиксы лишь некоторых падежей, главным образом, направительного, реже исходного и местного.

Перспектива исследования усматривается нами в изучении субстантивации в дискурсе; рассмотрении ее в диахронии как на материале одного, так и нескольких тюркских языков; сопоставительном анализе когнитивных особенностей субстантивации. Заслуживает внимания также более углубленное изучение субстантиватов, отмеченных в поэтической речи и характеризующихся неоднородной экспрессивной выразительностью и семантикой. Мы считаем, что исследование субстантиватов имеет большие перспективы и в синхроническом отношении. Здесь особую роль приобретают лингвистические эксперименты, связанные с выявлением, оценкой и анализом новейших словоформ субстантивного типа, возникающих под влиянием активных языковых процессов наших дней. В этом ключе мы полагаем, что социо- и атропокультурные факторы имеют значительное влияние на образование подобных форм, не зафиксированных пока в научных исследованиях и словарях.

Список научной литературыСаидова, Эмма Динисламовна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Адмони В. Г. Основы теории грамматики. М.-Л.: Наука, 1964. 105 с.

2. Агшурзаева А. А. Субстантивация имен прилагательных и причастий в современном каракалпакском языке: Дис. .канд. филол. наук: 1985

3. Акбаев Ш. X. Диалекты карачаево-балкарского языка в структурно-генетическом и ареальном освещении. Карачаевск: Изд-во КЧГПУ, 1999. - 258 с.

4. Ахманова О. С. Очерки по общей и русской лексикологии. М., 1957. - 296 с.

5. Ахметов М. А. Глагол в языке орхоно-енисейских памятников. -Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1978. 148 с.

6. Ахметов М. А. Синкретичные глагольно-именные корни-основы в языке орхоно-енисейских памятников // Уч. зап. Башкирского ун-та. (Сер. филол. наук). Уфа, 1975. - Вып. 85. -№ 28.

7. Ахундов А. Азербайчан дилинде конверсийа // Азербайчан дили вэ эдэбийаты тэдриси. Бакы, 1977. - №1. На азерб.языке.

8. Бабайцева В. В. Семантико-структурные типы предложений с подлежащим ЭТО // Вопросы синтаксиса русского языка. Калуга, 1971.

9. Бабайцева В. В. О выражении в языке взаимодействия между чувственной и абстрактной ступенями познания действительности II Язык и мышление: Сб. науч. тр. -М., 1967. С. 55-65.

10. Бабайцева В. В. Переходные конструкции в синтаксисе. Конструкции, сочетающие свойства двусоставных и односоставных (безличных именных) предложений. Воронеж, 1967. - 391 с.

11. Бабайцева В. В. Семантика простого предложения II Предложение как многоаспектная единица языка: Межвузовский сб. науч. тр. // Под ред. В.В. Бабайцевой. М., 1983. С. 7-24.

12. Бабайцева В. В. Синкретизм парцеллированных и присоединительных субстантивных фрагментов текста // Филологические науки. 1997. 4.-С. 56-65.

13. Бабащева В. В. Система членов предложения в современном русском языке.-М., 1988.- 159 с.

14. Бабащева В. В. Соотношение структурных и семантических признаков синтаксических единиц при их изучении и описании // Предложение и его структура в языке: Сб. науч. тр. М., 1986. С. 3-13.

15. Бабащева В. В. Эмоционально-оценочные предложения в современном русском языке//Русский язык в школе. 1958. 14 2. С. 16-22.

16. Бабайцева В. В. Явления переходности в грамматике русского языка. М., 2000. - 640с.

17. Бабащева В. В., Максимов Л. Ю. Современный русский язык в трех частях. Ч.З.- М.: Просвещение, 1981.- 271с.

18. Байгарина А. А. Словообразование по конверсии в башкирском языке: Автореф. дисс. .канд. филол. наук. Уфа - 2007.

19. Баскаков Н. А. Каракалпакский язык. Фонетика и морфология. 4.1. Части речи и словообразование. М.: Изд-во АН СССР, 1952. - 542 с.

20. Баскаков Н. А. Ногайский язык и его диалекты. Грамматика, тексты и словарь. М.-Л.: Наука, 1940. - 272 с.

21. Баскаков Н. А. О классификации причастий в турецком языке // Вопросы языкознания. № 6. 1959. 236 с.

22. Баскаков Н. А. Система спряжения или изменения слов по лицам в языках тюркской группы // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков». II. М., 1956.

23. Батманов И. А. Грамматика киргизского языка. Фрунзе, 1940. - 236 с.

24. Баудер А. Я. К лингвистической интерпретации явлений переходности в грамматическом строе русского языка // Филологические науки. 1980. 5.-С. 79-83.

25. Баудер А. Я. Явления переходности в грамматическом строе современного русского языка и смежные явления // Явления переходности в грамматическом строе современного русского языка: Межвуз. сб. науч. тр. М., 1988. С. 13-19.

26. Беглярова С. А. Адвербиализация в современном азербайджанском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Баку, 1979. 18 с.

27. Бекмурзаева С. И. Словообразование в кумыкском языке: Автореф. дисс. .канд. филол. наук.- Тбилиси, 1981.-22 с.

28. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. - 446 с.

29. Благова Г. Ф. Имена действия в тюркских языках среднеазиатского региона (опыт ареально-типологического сравнительного изучения) // Тюркологические исследования. -М.: Наука, 1976.

30. Богородицкий В. А. Введение в татарское языкознание в связи с другими тюркскими языками. 2-е изд. М., 1953. - 220 с.

31. Бологан Т. С. Транспозиция частей речи в русском и румынском языках (на материале произведений А. П. Чехова) // Probleme de filologie slava. -Timisoara, 1997.-С. 13-20.

32. Болотов Ж. Синтаксические функции причастия в казахском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Алма-Ата. 1955. - 21 с.

33. Бондарко А. В. К вопросу о транспозиции // Уч. зап. ЛГПИ им. А.И. Герцена. Т. 248. Вопросы языкознания. - Л., 1963. - С. 51-60.

34. Бондарко А. В. Теория значения в системе функциональной грамматики. На материале русского языка. — М.: Языки славянской культуры, 2002. 736 с.

35. Бондарко А. В. Теория морфологических категорий и аспектологические исследования. М.: Языки славянских культур, 2005. - 620 с.

36. Бортэ Л. В. Влияние синтаксической функции на процесс взаимодействия частей речи // Проблемы теории членов предложения. Кишинев, 1973.-С. 37-44.

37. Бортэ Л. В. Процесс взаимодействия и смежные явления в сфере категориально-грамматических классов слов // Языковая семантика и речевая деятельность. Вопросы русского языка и литературы: Межвуз. сб. Кишинев: Штиинца, 1985.-С. 25-32.

38. Бортэ Л.В. Взаимодействие в сфере основных грамматических классов слов современного русского языка: Автореф. дис. . .д-ра филол. наук. -Днепропетровск, 1986. 32 с.

39. Бортэ Л.В. Глубина взаимодействия частей речи в современном русском языке. // Под ред. Н.И. Мигириной. Кишинев: Штиинца, 1977. 108 с.

40. Бортэ Л.В. Проявление связей между частями речи в современном русском языке. Кишинев: Штиинца 1979. - 115 с.

41. Боряакова А. Имена действия на -мак, -мек в туркменском языке // Известия АН ТуркмССР: Серия общественных наук. N 5. Ашхабад. 1979.

42. Бунина М. С. Явление переходности в области частей речи // Современный русский язык: Сб. тр. -М., 1976. С. 47-76.

43. Буслаев Ф. И. Историческая грамматика русского языка. М., 1959.

44. Верницкая С. Г. О свойствах позиционно субстантивированных коммуникативных единиц // Науч. труды Кубанского ун-та. Вып. 216. Единицы различных уровней в языке и речи. - Ч. 3. - Краснодар, 1976. - С. 8794.

45. Верницкая С. Г. Характеристика типов позиционно субстантивированных коммуникативных единиц // Науч. труды Кубанского унта. Вып. 171. Сложное предложение в языке и речи. - Краснодар, 1973. - С. 16-23.

46. Виноградов В. В. Исследования по русской грамматике. Изб. труды // Предисл. Н. Шведовой. М.: Наука, 1975. - 559 с.

47. Виноградов В. В. Русский язык (грамматическое учение о слове). 2-е изд. -М: Высшая школа, 1972. 614 с.

48. Вълева Р. Н. Субстантивация наречий в современном русском языке: Автореф. дис. . .канд. филол. наук. М., 1974. - 22 с.

49. Гаделышин Я. Инфинитивная форма глагола в современном татарском литературном языке. -Казань, 1957.

50. Гаджиахмедов Н. Э. Словоизменительные категории имени и глагола в кумыкском языке (сравнительно с другими тюркскими языками). Махачкала, 2000.-385 с.

51. Гаджиахмедов Н. Э. Система времени кумыкского индикатива: дис. .канд. филол. наук. Л., 1981.

52. Гаджиева Н. 3. Основные пути синтаксической структуры тюркских языков. М., 1973. - 407 с.

53. Гайсина Р. М. Межкатегориальный переход понятия и обогащение лексики: Учебное пособие. Уфа: Изд-во БашкГУ, 1985. - 81 с. Гак 1986

54. Ганиев Ф. А. Конверсия в татарском языке. Казань, 1985.

55. Гвоздев А. Н. Современный русский литературный язык. Фонетика и морфология (Теор. курс): Учеб. пособие для филол. ф-тов пед. вузов и ун-тов. -Изд. 5. Вып. 2. Морфология. - Самара: Изд-во СамГПУ, 1997. С. 9-10,130-133.

56. Георгиева В. Л. О субстантивации как языковом явлении // Уч. зап. ЛГПИ им. А.И. Герцена. Т. 242. М-лы конференций Северного зонального объединения кафедр русского языка пединститутов. -JL, 1963. С. 97-108.

57. Глушак Т. С., Пайкина А. Р. Системно функциональный статус субстантивированных причастий (на материале немецкого языка) // Уч. зап. Тартуского гос. ун-та. - Т. 838. Лингвистика. Вып. 21. - С. 35-42.

58. Голанов И. Г. Морфология современного русского языка. М.: Высш. шк., 1965.-С. 124-125.

59. Голубева Н. П. Изменения лексико-грамматических признаков, связанные с субстантивацией (К вопросу об изменчивых и постоянныхпризнаках трансформированных грамматических категорий): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Киев, 1963. - 19 с.

60. Голубева Н. П. К вопросу о причинах возникновения так называемых субстантивированных прилагательных // Филологические науки. 1970. 2. -С. 125-131.

61. Грамматика азербайджанского языка (фонетика, морфология, синтаксис). Баку: Элм., 1971 .-413 с.

62. Грамматика алтайского языка. Составлена членами алтайской миссии. Казань, 1869. - 288 с.

63. Грамматика карачаево-балкарского языка. Фонетика, морфология, синтаксис. Под общей редакцией Н. А. Баскакова. Нальчик: Эльбрус, 1976. -570 с.

64. Грамматика ногайского языка. Ч. 1: Фонетика и морфология. // Под общей ред. Н. А. Баскакова. Черкесск: Ставропольское кн. Изд-во, 1973. - 320 с.

65. Грамматика современного башкирского литературного языка. — М.: Наука, 1981.-495 с.

66. Грамматика современного якутского литературного языка. М.: Наука, 1982.-495 с.

67. Грамматика туркменского языка. 4.1. Фонетика и морфология Под общей редакцией Н. А. Баскакова. Ашхабад: Ылым, 1970. - 503 с.

68. Грамматика хакасского языка. // Под общей ред. Н. А. Баскакова. — М.: Наука, 1975.-417 с.

69. Гречко В. А. Теория языкознания: Учеб. пособие. В 2-х ч. Ч. 2. -Н. Новгород, 1998.-С. 131-137.

70. Громова Д. А. Субстантивация разных видов языковых единиц. Её возможности и пределы. На материале англ. яз.: Дис. .канд. филол. наук : 1994

71. Грунина Л. А. Инфинитив и его употребление в гагаузском языке. // Тюркологические исследования. -М.: Наука, 1976.

72. Грунина Э. А. К вопросу о развитии семантики глагольных имен в тюркских языках // Ученые записки Ташкентского педагогического института. Т. II. Кн. 1. Ташкент, 1963.

73. Гузев В. Г. Система именных форм тюркского глагола как морфологическая категория (на материале староанатолийско-турецкого языка).// Turcologiga. К 70-летию акад. А. Н. Кононова. Л.: Наука. - 1976. - С. 56-64.

74. Гузев В.Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: глагол (на материале староанатолийско-тюркского языка). Л., 1990.

75. Гузев В.Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: имя (на материале староанатолийско-тюркского языка). Л., 1987.

76. Гузеев Ж. М. Семантическая разработка слова в толковых словарях тюркских языков. Нальчик, 1985.

77. Гуломов А. Г. Хозирги узбек адабий тили: синтаксис. Ташкент: Укитувчи, 1965. - 313 с.

78. Гулямов А. Г. Проблемы исторического словообразования узбекского языка. Аффиксация. Часть 1: словообразующие аффиксы имен. Автореф. дисс. . .докт. филол. наук. Ташкент, 1955. - 220 с.

79. Дсаичян Дж. Глагольные имена на -дыг, -ачак, -маг в современном азербайджанском литературной языке. Баку. 1962.

80. Деназ-Йылмаз. О. Категория номинализации действия в турецком языке. Санкт - Петербург, 2006.

81. Джаббарова М. Т. О способах субстантивации причастий в русском и таджикском языках // Известия АН ТаджССР. Сер. востоковедения, истории, филологии. Вып. 3. - Душанбе, 1989. -С. 60-66.

82. Джанашыа Н. Н. Глагольные имена в турецком языке. Мае дары. Причастия -Труды Тбилисского гос.университета. -Тбилиси. 1967. Т. 118.

83. Джанаиша Н. Н. Исследования по морфологии турецкого глагола. -Тбилиси, 1970.

84. Джанашиа H. H. Морфология турецкого глагола. Тбилиси: Изд-во Тбилисского университета, 1981.

85. Джанмавов Ю. Д. Деепричастия в кумыкском литературном языке (сравнительно с другими тюркскими языками). М: Наука, 1967. - 328 с.

86. Дэ/сорбенадзе Б. А. Субстантивация причастий в грузинском языке// Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. Вып. И.Тбилиси, 1986. - С. 37-45.

87. Дмитриев Н. К. Грамматика башкирского языка. M.-JL: Изд-во АН СССР.- 1948.-276 с.

88. Дмитриев Н. К. Грамматика кумыкского языка. M.-JL: Изд-во АН СССР-1940.-205 с.

89. Дуйсенбина А. Т. Конверсия как способ словообразования // Вестник КазУМОиМЯ им. Абылай хана. Серия филологическая. - № 2 (10), Алматы, 2007.-С. 131-140

90. Дуйсенбина А. Т. Субстантивированные прилагательные и причастия в немецком, казахском и русском языках // Валихановские чтения 13 // Материалы международной научно-практической конференции. - Кокшетау: КГУ им. Ш.Уалиханова, Том 5, 2008. - С. 165-167

91. Дуйсенбина А. Т. О сущности конверсии в словообразовании // Вестник КазНУ им. Аль-Фараби. Серия филологическая -№ 6 (105), Алматы, 2007. - С.150-152

92. Дьячук И. В. Проблема транспозиции на уровне частей речи // Развитие частей речи в истории русского языка: Межвуз. сб. науч. тр. Рига: Изд-во ЛатвГУ, 1988. С. 42-46.

93. Ерастова Н. Ф. Ритмико-мелодические функции субстантивированных причастий и прилагательных (субстантиватов) в поэтических произведениях H.A. Некрасова // Сборник науч. трудов Ярославского пед. ин-та. Т. 158. Вопросы русского языка - Вып. 11. -С. 54-64.

94. Ерастова Н. Ф. Функциональный анализ субстантивированных прилагательных и причастий в языке поэтических произведений Н.А. Некрасова // Региональная и общенародная лексика: Межвуз. сб. науч. тр. -Вып. 170. Ярославль, 1978. - С. 20-29.

95. Жлуктенко Ю. А. Конверсия в английском языке // Вопросы языкознания, 1958.

96. Закиев М. 3. Синтаксический строй татарского языка. Казань, 1963.

97. Зданевич И. К. К вопросу о переходе одних частей речи в другие //

98. Иванов С. Н. К вопросу о грамматической природе формы на -ган в современном узбекском языке. Вестник Ленинградского университета N 8. Серия истории, языка и литературы. Вып.2. Л. 1957.

99. Иванов С. Н. Очерки по синтаксису узбекского языка (форма на -ган и ее производные). Л.: Изд-во Ленингадского университета. - 1959. - 151 с.

100. Иванов С. Н. Родословное древо тюрок Абу-л-гази-хана. Грамматический очерк (Имя и глагол. Грамматические категории). Ташкент, 1965.-202 с.

101. Иванова И. Б. Аффиксальное именное словообразование в якутском языке (на материале отглагольных имен существительных): Автореф. дисс. . .канд. филол. наук. Якутск, 2011

102. Ю1.Исхаков Ф. Имена действия и состояния в современном узбекском языке: Автореф. дисс. .канд. филол. наук. Самарканд, 1960.

103. Исхаков Ф. Имена действия и состояния в современном узбекском языке. (Формы на -/u/ui, -мок, -/у/в). Самарканд. 1960.

104. Итышева X. Н. Имена действия в современном казахском языке. (Формы на -у, -мак): Автореф. дисс. .канд. филол. наук Алма-Ата, 1963.

105. Кажибеков Е. Глагольно-именная корреляция глагольных корней в тюркских языках. (Явление синкретизма). Алма-Ата: Наука, 1986.

106. Казак грамматикасы. -Алматы, 2002.

107. И.Кайдаров А. Т. О критериях определения синкретичных основ в тюркских языках // Изв. АН Каз.ССР. Сер.филол., 1977. №3.

108. Калечиц Е. П. О грамматических признаках слов, образованных морфолого-синтаксическим способом // Вопросы современного русского литературного языка и методики преподавания его в школе: М-лы III науч. -метод, конф. Свердловск, 1963.-С. 146-152.

109. Калечиц Е. П. О переходности в области частей речи в русском языке // Вопросы современного русского литературного языка и методики преподавания его в школе: М-лы II науч. -метод, конф. -Свердловск, 1961.

110. Калечиц Е. П. Переходные явления в области частей речи: Учеб. пособие по спецкурсу. Свердловск, 1977. - 78 с.

111. Калечиц Е. П. Различие конструктивных возможностей слова как основа грамматической омонимии // Уч. зап. Свердловского гос. пед. ин та. - Т. 96. Вопросы словообразования и синтаксиса. - Свердловск, 1969. - С. 37-44.

112. Керимов И. К, Хангишиев Ж. М. Къумукъ тил. Педагогика колледжлер учун дарслыкъ. Магьачкъала: Изд-во НИИ Педагогики, 1999. -294 с.

113. Кгш О. М. К вопросу о межуровневой омонимии // Труды Самаркандского гос. ун-та. Новая серия. Вып. 219, Вопросы фразеологии. Ч. 2.-Самарканд, 1972.-С. 173-176.

114. Кгш О. М. К проблеме транспозиции на уровне частей речи (на материале русского языка) // Науч. тр. Ташкентского гос. ун-та. Вып. 466. Ташкент, 1974.-С. 18-29.

115. Кгш О. М. К типологии транспозиционных процессов // Науч. тр. Ташкентского гос. ун-та. Т. 698. -Ташкент, 1982. - С. 3-8.

116. Кгш О. М. Лексико-морфологические особенности транспозиции на уровне частей речи // Науч. тр. Ташкентского гос. ун-та. Вып. 580. Ташкент, 1979.-С. 15-20.

117. Кгш О. М. Омонимия на уровне частей речи ее отражение в словаре // Актуальные проблемы русского словообразования: М-лы респ. науч. конф. (1215 сент. 1972 г.).-Ч. 1.-Самарканд, 1972.-С. 102-107.

118. Кгш О. М. Структура грамматического слова и явление омонимии// Науч. тр. Ташкентского пед. ин-та. Т. 174. Актуальные проблемы русского словообразования. - Вып. 2. - Ташкент, 1976. - С. 245-252.

119. Кгш О. М. Субстантивация и метасубстантивация в языке // Функционирование языкового знака в тексте: Сб. науч. тр. Ташкент, 1992. С. 3-7.

120. Ким О. М. Транспозиция на уровне частей речи и явление омонимии в современном русском языке: Автореф. дис. д-ра филол. наук. Ташкент, 1978. -44 с.

121. Ковалевская Е. Г. Субстантивированные прилагательные, их функционирование в текстах художественных произведений // Семантика переходности: Сб. науч. тр. Л., 1977. - С. 59-68.

122. Колыханова Е. Б. О толковании функциональных омонимов в словарях русского языка // Явления переходности в грамматическом строе современного русского языка: Межвуз. сб. науч. тр. -М., 1988. С. 110-116.

123. Кононов А. Н. Грамматика современного турецкого литературного языка. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1956. - 569 с.

124. Кононов А. Н. Грамматика современного узбекского литературного языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1960. - 446 с.

125. Котвич В. Л. Исследования по алтайским языкам. М., 1962.

126. Кубрякова Е. С. Деривация, транспозиция, конверсия // ВЯ, 1974.5.

127. Кубрякова Е. С. Конверсия в словообразовании // Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1990.

128. Кубрякова Е. С. Части речи с когнитивной точки зрения. М.: РАН, Институт языкознания. 1997. - 327 с.141 .Кузнецов П. И. Система функциональных форм глагола в современном турецком языке: Автореф. дисс. .докт. Филол. наук. М, 1983.

129. Лнстрова Ю. Т. Субстантивированные (в форме среднего рода) прилагательные и причастия в романе Анна Каренина // Лев Толстой. Проблемы языка и стиля: Доклады и сообщения IX и XI Толстовских чтений. Тула, 1971. -С. 36-45.

130. Лопатин В. В. Субстантивация как способ словообразования // Русский язык. Грамматическое исследование. М., 1967. - С. 205-232.Калечиц 1961.

131. Лудыкова В. М. Грамматическая основа предложения. Степени качества прилагательных. Субстантивация. Безлично-предикативные слова. Синтаксис прилагательного // Актуальные вопросы грамматики и стилистики коми языка. Сыктывкар, 2002.

132. Лукин М. Ф. Критерии перехода частей речи в современном русском языке // Филологические науки. 1986. 3. С. 49-56.

133. Лукин М. Ф. О подлинной и ложной субстантивации прилагательных и причастий в современном русском литературном языке // Филологические науки. 1969. 6.-С. 109-114.

134. Лукин М. Ф. Переход частей речи или их субституция? // Филологические науки. 1982. С. 78-80.

135. Лукин М. Ф. Трансформация частей речи в современном русском языке: Учебное пособие. Донецк: Изд-во Донецк, ун-та, 1973. 100 с.

136. Мазур-Межва Л. Процесс субстантивации причастий в русском и польском языках // Весн. Беларус. ун-та. Сер. 4. Фшалопя, журналютыка, педагопка, психалопя. - 1. -Минск, 1986. - С. 56-59.

137. Малеева М. С. Синтаксический контекст и явления субстантивации // Русское предложение: исследование и преподавание в школе и вузе: Межвуз. сб. науч. тр. Воронеж: Изд-во Воронеж ун-та, 1986.-С. 131-138.

138. Маматов М. Ш. К вопросу о категории номинализации действия // Советская тюркология, 1988.

139. Маслов Ю. С. Введение в языкознание. -М., 1975. 327с.

140. Мелиев К. Имена действия в современном уйгурском языке. М.,1964.

141. Мелиев К. М. Причастные формы на -миш и -гур в современных тюркских языках // Исследования по лексике и грамматике тюркских языков, -Ташкент: ФАН, 1980.

142. Мельчук И. А. Словообразование и конверсия // Актуальные проблемы русского словообразования: М-лы респ. науч. конф. (12-15 сент. 1972 г.). -Самарканд, 1972.-С. 102-107.

143. Мигирин В. Н. Очерки по теории процессов переходности в русском языке: Учеб. пособие для студентов. Бельцы, 1971. - 199 с.

144. Мигирин В. Н. Трансформациология языка // Известия Крымского пединститута. Т. 23. Симферополь, 1957. - С. 3-11.

145. Миллио}1щикова О. П. Субстантивация притяжательных местоимений // Переходность и синкретизм в языке и речи: Межвуз. сб. науч. тр. // Отв. ред. В.В. Бабайцева. М.: Прометей, 1991.-С. 61-69.

146. Михеева К. М. Субстантивация прилагательных в народно -разговорном языке XVII- начала XVIII вв.// Науч. тр. Тюменского гос. ун-та. -Сб. 25. Вопросы современного русского языка и методики его преподавания в школе. Тюмень, 1976. - С. 75-82.

147. Мишаева М. Д. К вопросу о субстантивации прилагательных в современном русском языке // Уч. зап. Ульяновского гос. пед. ин-та. Т. 17. -Вып. 7. Ульяновск, 1963. -С. 57-80.

148. Молочко Г. А. Субстантивация в русском и белорусском языках // Русский язык как объект изучения и преподавания: М-лы конф. Минск: Изд-во МГПИ, 1991.-С. 64-68.

149. Мухамадиев Ш. Субстантивация в таджикском литературном языке: Автореф. дисс. .канд. филол. наук. Душанбе, 2009

150. Насшов В. М. Глагольные имена в их развитии в тюркских языках // Вопросы тюркской филологии. М., 1966.

151. Насыпов В. М. Глагольные имена в их развитии в тюркских языках // Вопросы тюркологии, Ташкент: Наука, 1965.т.Нелшровский М. Я. К вопросу о так называемой субстантивации // Вопросы славянского языкознания. Кн. 3. - Львов; Харьков, 1953. - С. 58-70.

152. Неталнева X. Имена действия в современном казахском языке (Формы на-^ -мак): Автореф. дисс. .канд. филол. наук. Алма-Ата, 1963.

153. МЪ.Низинская В. А. Эллиптическая субстантивация в старорусском языке ХУ-ХУП вв. // Вопросы грамматической асимметрии: Сб. науч. тр. Ташкент: Изд-во Ташк. ун-та, 1989. - С. 81-85.

154. Обердерфер А. Р. Эллиптическая субстантивация как стилистический прием // Вопросы языкознания и литературоведения. Алма-Ата: Изд-во КазахГУ, 1977.-С. 50-56.

155. Павлов И. 77. Словообразование по конверсии в современном чувашском языке // Советская тюркология и развитие тюркских языков в СССР. Тез. докл. и сообщений. Алма-Ата, 1976.

156. Панкина А. Р. Субстантивированные причастия в функциональных стилях современного немецкого языка // Лексическая и грамматическая семантика. Минск, 1985.-С. 148-155.

157. Парикова Н. Б. Части речи русского языка и переходные явления в них в функциональном аспекте: Опыт анализа свойств слова как элемента информационной системы. Тула: Изд-во ТГПИ, 1986.

158. Подгаецкая PI. М. Субстантивированные прилагательные и причастия в специальной сфере // Уч. зап. Южно-Сахалинского гос. пед. ин-та. Т. 1. -Ю.-Сахалинск: Сов. Сахалин, 1957. - С. 291-333.

159. Покровская Л. А. Инфинитив и его употребление в гагаузском языке //Тюркологичесские исследования. И.: Наука, 1976

160. Потебня A.A. Из записок по русской грамматике. М.: Наука. - 1968. - 405 с.

161. Потебня A.A. Из записок по русской грамматике. Т. 1-2. -М.:Учпедгиз, 1958.-536 с.189 .Протченко И. Ф. О субстантивированных прилагательных и причастиях со значением лица // Русский язык в школе. 1958.4. С. 7-11.

162. Протченко И. Ф. Прилагательные-субстантиваты в роли названий лиц // Памяти акад. В.В. Виноградова: Сб. статей. // Отв. ред. Г. Костомаров. -М: Изд-во МГУ, 1971.-С. 184-190.

163. Радзнховская В. К. К проблеме морфолого-синтаксического способа словообразования в современном русском языке // Вопросы грамматического строя современного русского языка. — М., 1972. 272-283 с.

164. Рамстедт Г. И. Введение в алтайское языкознание. М., 1957.193 .Редькина О. В. Субстантивация как семантическое явление: Языковой и функциональный аспекты: Дисс. .канд. филол. наук. -М., 2003. -191 с.

165. Розенталъ Д. Э., Теленкова М. А. Справочник лингвистических терминов. М., 1976.

166. Ройзензон Л. И. К типологии субстантивированных прилагательных и причастий в русском языке // Труды Самаркандского гос. ун-та. Вып. 118. Исследования по русскому языку. - Самарканд: Изд-во СамГУ, 1962. - С. 121139.

167. Русская грамматика. -М.: Наука. Т.1. 1965.

168. Сазонова И. К. Субстантивация // Русский язык. Энциклопедия. М., 1979.-С. 339-340.

169. Салцынбай А. Тарихи сезжасам. Семантикальщ аспект. Филол.гылым: докт. дисс. Алматы, 1999 - 284 с.

170. Сарбалаев Ж. Т. К^аз1рп казак тшнщ сез жасам жуйесЬ). Алматы,1989.

171. Саурыцов Е. Б. Конверсиялык; сезжасам жэне сез таптарыныц калыптасуы // Мир языка, сб. трудов, Алматы, 1999, КазУМо и Мя. - С.374.

172. Севортян Э. В. Аффиксы глаголообразования в азербайджанском языке. М.: Изд-во восточной литературы, 1962.

173. Севортян Э.В. Словообразование в тюркских языках // Исследование по сравнительной грамматике тюркских языков. 4.II. Морфология. М.: Изд-во АН СССР, 1956.-С.314-328.

174. Сидельннкова Г. А. Безаффиксальное образование глаголов в английском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Одесса, 1978.

175. Сиротина А. А. Субстантивация частей речи в современном немецком языке. Воронеж: ВГПИ, 1982.

176. Смирнова Е. В. Окказиональные субстантиваты (структура, семантика, функционирование): Дисс. канд. филол. наук. Тюмень, 2007 150 с.

177. Смольянинова М. И. Глагольные категории в структуре субстантивированных причастий // Вопросы грамматики русского языка // Отв. ред. И.П. Святогор. Тула, 1974. - С. 36-48.

178. Смольянинова М. И. Значение и некоторые особенности именных категорий в структуре субстантивированных причастий // Вопросы истории и теории русского языка. Вып. 2. -Калуга, 1969. С. 35- 42.

179. Смольянинова М. И. К вопросу о синтаксических условиях субстантивации и функциональных возможностях субстантиватов // Вопросы синтаксиса русского языка. -Калуга, 1971. С. 96-104.

180. Смольянинова М. И. К вопросу о степени субстантивации причастий // Актуальные вопросы лексики и грамматики современного русского языка. -Тула, 1976.-С. 42-58.

181. Смольянинова М. PL К вопросу о субстантивации в современном русском языке // Уч. зап. Калужского пед. ин-та. Вып. 10. Филол. серия. -Калуга, 1961.-С. 48-68.

182. Смольянанова М. И. Субстантивация причастий в современном русском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1970. - 17 с.

183. Современный татарский литературный язык (лексикология, фонетика, морфология). М.: Наука, 1971. - 310 с.

184. Соколов С. А. О некоторых отглагольных именах в турецком языке (Отглагольные имена на -dik, acak, - так, - maklik, -та, is). - М., 1952.

185. Соколова Г. Г. Транспозиция прилагательных и существительных: Пособие по лексикологии французского языка. М., 1973.

186. Стернина М. А. Лексико-грамматическая полисемия и переход частей речи // Языковые единицы в системе языка и в тексте. Воронеж, 1991. - С. 24-32.

187. Суник О. П. Общая теория частей речи. М.; Л., 1966. -С. 50-53.

188. Тадыкина В. И. Причастия в алтайском языке. Горноалтайск, 1971.

189. Татарская грамматика. Т.2. Морфология. Казань: Татар, кн. Изд-во.- 1993.-396 с.

190. Теньер Л. Основы структурного синтаксиса. // Пер. с франц. Вступ. ст. и общ. ред. В. Г. Гака. М.: Прогресс, 1988. 656 с.

191. Тимофеев К. А. О транспозиции временных форм глагола в русском языке. История языка. Новосибирск, 1999.

192. Тихомирова Т. С. К вопросу о переходности частей речи // Филологические науки. 1973. 5. С. 78-87.

193. Тойчубекова Б. Имена действия в киргизском языке: Автореф. дисс. .канд. филол. наук. Фрунзе, 1968.

194. Томанов М. Т. Историческая грамматика казахского языка. Алма-Ата, 1988.

195. Трофимов В. А. Современный русский литературный язык. Морфология. Л.: Изд-во ЛГУ, 1957.-С. 101-114.

196. Тумашева Д. Г. Диалекты сибирских татар. Опыт сравнительного исследования. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1969. - 294 с.

197. Тумашева Д. Г. Татарский глагол (опыт функционально-семантического исследования грамматических категорий). Учебное пособие. -Казань, 1986.- 188 с.

198. Тыдыкова Н. Об особенностях имени действия в алтайском языке // Язык и культура алтайцев, Ташкент, 1990. -140 с.

199. Улъмезова Л. М. Глагольное словоизменениие в турецком и карачаево-балкарском языках: Автореф. дисс. .канд. филол. наук. СПб, 2010.-22 с.

200. Урусбиев И. X Спряжение в карачаево-балкарском языке. -Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-во, 1963. — 232 с.

201. Фетисова С. И. Трансформация как способ словопроизводства // Науч. тр. Курского пед. ин-та. Т. 205. - Курск, 1980. - С. 69-73.

202. Филиппова Л. С. К вопросу о субстантивации частей речи в современном русском языке // Науч. тр. Тюменского гос. ун-та. Т. 25. Вопросы современного русского языка и методики его преподавания в школе. - Тюмень, 1976.-С. 3-8.

203. Философский словарь. М., 1987.

204. Фысина У. Субстантиваты в русском языке (стилистический и семантический аспекты): Автореф. дисс. .канд. филол. наук. М., 2007.

205. Хабичев M. А. Именное словообразование и формообразование в куманских языках. М.: Наука, 1989. - 218 с.

206. Хабичев М.А. Карачаево-балкарское именное словообразование. — Черкесск, 1971. 356 с.

207. Хангиишев Д. М. Именные формы глагола в кумыкском языке в сравнительном освещении (имена действия и инфинитивы). Махачкала: ИПЦ ДГУ.- 1997.-86 с.

208. Хангиишев Д. М. Къумукъ тил. Морфология. Магьачкъала: Дагъыстан пачалыкъ университетни нешрияты, 1995. - 231 с. На кумык, языке

209. Хангиишев Д. М. Причастия в кумыкском языке. Пособие по спецкурсу. Махачкала, 1985. - 80 с.

210. Хангишиев Д. М. Причастия в кумыкском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Баку, 1966. - 24 с.

211. Хисамова Ф. Причастие в современном татарском литературном языке. Автореф. дисс. .канд. филол. наук. Казань. 1970.

212. Цой А. Г. Функционирование языка и явление субстантивации // Структура и функционирование единиц русского языка: Сб. науч. тр. Ташкент, 1986.-С. 16-21.

213. Чамсутдинова 3. М. Морфолого-синтаксическая и деривационная характеристика прилагательного в кумыкском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Махачкала, 2003. -20 с.

214. Чижова В. А. К сопоставительному изучению субстантивации в русском и чешском языках // Славянская филология: Межвуз. сб. Вып. 4. Л.: Изд-во ЛГУ, 1979. - С. 66-72.

215. Чижова В. А. Субстантивация прилагательных и причастий в современных русском и чешском языках: Автореф. дис. канд. филол. наук. -Волгоград, 1997. -19 с.

216. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. 2-е изд. - Л.: Учпедгиз. -1941.-620 с.248 .Шигуров В. В. Переходные явления в области частей речи в синхронном освещении: Учебное пособие. Саранск: Изд-во Саратовского унта, Саранский филиал, 1988. - С. 5-18.

217. Шигуров В. В. Разновидности функциональной транспозиции словоформ в системе частей речи русского языка // Филологические науки, 2001. № 6. - С.59-65.

218. Юлдашев А. А. Конверсия в тюркских языках и ее отражение в словарях.

219. Юлдашев А. А. Принципы составления тюркско-русских словарей. -М., 1972.

220. Юлдашев А. А. Система словообразования и спряжения глагола в башкирском языке. М.: Изд-во АН СССР.Д958. - 195 с.

221. Юсупов Ф. Ю. Изучение татарского глагола. Казань: Татар, кн. изд-во, 1986.-286 с.

222. Юсупов Ф. Ю. Неличные формы глагола в диалектах татарского языка. Казань: Изд-во казан, ун-та,1985. — 318 с.

223. Явлиев К. Имена действия в современном уйгурском языке. М.: Наука, 1964.

224. Яцкевич Л. Г. О контекстуальных условиях субстантивации прилагательных в речи // Вопросы общественных и гуманитарных наук: М-лы II науч. конф. Вып. 1. - Гомель: Полеспечать, 1974. - С. 196-198.

225. Яцкевич Л. Г. О субстантивной транспозиции русских прилагательных в речи // Филологические науки. 1977. С. 101-106.

226. ИСТОЧНИКИ ЦИТИРОВАННЫХ ПРИМЕРОВ1. «Ёлдаш». Дагъыстан республиканы жамият-политика газети. 20082009 г.г.

227. Абуков Камал. Мен гюнагьлыман, Марьям. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1972.

228. Абуков Камал. Учгъунлар. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1963.

229. Абуков Микайыл. Яшавну ахыры ёкъ. Магьачкъала: Дагкнигоиздат,1969.

230. Акавов А. Нарт. Магьачкала, 1956.

231. Акъаев Акъай. Ерни йыры. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1977.

232. Алъбериев Шарип. Гьасиретлик. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1954.

233. Алъбериев Шарип. Сержантны хабары. Магьачкъала: Дагучпедгиз,1956.

234. Атагишыева 3. Алтын кёпюр. Магьачкъала: Эпоха, 2006.

235. Атаев Б. Шавхалны гиччи уланы. Магьачкала, 1998.

236. Атаева Зарипат. Юртумну къатынлары. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1980.

237. Аткъай. Къумукъ тюзде. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1954.

238. Батырмурзаев Н., Батырмурзаев 3. Тангчолпанлар. Магьачкъала,1989.

239. Батырмурзаев Нугъай. Давут булан Лайла. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1965.

240. Гереев Ю. Избранное. Чувяки. Айхалай. -Магьачкъала, 2009.

241. Гереев Ю. Избранное. Шималдан гелген язбаш. -Магьачкъала. 2009.

242. Гьалсиев Анвар Юрекни янывлары. Магьачкъала: Дагкнигоиздат,1972.

243. Гъамитов А. Сайламлы асарлары. Магьачкъала, 2004

244. ЗакавовЖ. Танггъа ачылгъан эшик. Магьачкъала, 2007.

245. Ибрагышов И. X. Магъа шо бек авара. Магьачкъала: Дагкнигоиздат. 1976.

246. Ибрагьимов-Къызларлы А. Г. Аманхор. Тарихи роман. -Магьачкъала, 1976.

247. Йырчы Къазакъ. Заман гелир. Магьачкъала: Новый день, 2001.

248. Керимов Ибрагьим. Магьач. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1962.

249. Керимов Ибрагьим. Тик толкъунлар. Магьачкъала: Дагкнигоиздат,1994.

250. Къазакъ Иырчы. Иырчы Къазакъ. Магьачкъала: Дагкнигоиздат,1957.

251. Къонакъбиев Г. Ёлукъгъан ёллар. Магьачкъала, 1994.

252. Къумукъ халкъ йырлары. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1990.

253. Къурбанов Амир. Пьесалар. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1963.

254. Мамаев А. Борагъанлар. Магьачкъала. 1991.

255. Мантаева Умукюсюм. Биринчи язбаш. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1988.

256. Османов М. -А. Шавхалны къаласы. Магьачкала, 1959.

257. Расулов Расул. Бекенез. — Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1958.

258. Салаватов А. Айгъази. — Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1985.

259. Уьч шаир. Магьачкъала, 2004.

260. Халилов М.~ Н. Маслагьат. Сегиз сатырлыкъ шиъруланы жыйымы. -Магьачкъала, 2009.

261. Хангиишев М. Рашит булан Разият. Магьачкъала: Дагкнигоиздат. -1976.

262. Хангишиев Магъаммат. Чубурув бойларда. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1954.

263. Шамсутдинов Къурбанали. Досланы тавушу. — Магьачкъала: Дагучпедгиз, 1986.

264. Ягьияев Магьамлштсолтан. Оьлюмден уьст болгъанлар. -Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1968.

265. ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

266. Акаев А. Словарь иностранных слов в кумыкском языке. Махачкала,1925.

267. Астемирова Ф.Б., Гаджиахмедов Н.Э. Школьный русско-кумыкский словарь. Махачкала, 2009.

268. Бамматов Б.Гь. Орусча-къумукъча терминлер сёзлюгю. 12 минге ювукъ термин бар. Магьачкъала, 2006.

269. Бамматов Б.Гь. Орфографический словарь кумыкского языка. -Махачкала, 2005.

270. Даибова К X. Краткий фразеологический словарь кумыкского языка. -Махачкала, 1973.

271. Даибова К. X. Кумыкско-русский и русско-кумыкский фразеологический словарь. Махачкала. 1981.

272. Кумыкско-русский словарь II Под ред. 3.3. Бамматова. М., 1969.

273. Мамаев Б.И. Кумыкские поговорки и пословицы. Махачкала, 1972.

274. Русско-кумыкский словарь. Под ред. Б.Г. Бамматова. М., 1999.

275. УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ НАЗВАНИЙ КНИГ

276. Гр.азерб.яз. Грамматика азербайджанского языка (фонетика, морфология, синтаксис). - Баку: Элм., 1971. - 413 с.

277. Гр.алтай.яз. Грамматика алтайского языка. Составлена членами алтайской миссии. - Казань, 1869. - 288 с.

278. Гр.к.-балк.яз: Грамматика карачаево-балкарского языка. Фонетика, морфология, синтаксис. Под общей редакцией Н. А. Баскакова. - Нальчик: Эльбрус, 1976. - 570 с.

279. Гр.ногай.яз Грамматика ногайского языка. Ч. 1: Фонетика и морфология. // Под общей ред. Н. А. Баскакова. - Черкесск: Ставропольское кн. изд-во, 1973.-320 с.

280. Гр.туркм.яз. Грамматика туркменского языка. 4.1. Фонетика и морфология. Под общей редакцией Н. А. Баскакова. - Ашхабад, 1970. - 503 с. Гр.узб.яз. - Грамматика узбекского языка. Т. 1. Морфология. — Ташкент.- 1975.-611 с.

281. Гр.хак.яз. Грамматика хакасского языка. // Под общей ред. H.A. Баскакова. - М.: Наука, 1975. - 417 с.

282. ГСБЛЯ Грамматика современного башкирского литературного языка. -М.: Наука, 1981.-495 с.

283. ГСЯЛЯ Грамматика современного якутского литературного языка. -М.: Наука, 1982.-495 с.

284. ИСГТЯ Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков: Морфология. Ч. 2. - М.: Изд-во АН СССР, 1956. - 335 с.

285. СИГТЯ Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Морфология. - М.: Наука, 1988. - 558 с.

286. СИГТЯ РР Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Региональные реконструкции. - М.: Наука, 2002. - 766 с.

287. Совр. казах, яз. Современный казахский язык. Фонетика и морфология.- Алма-Ата: Изд-во АН Каз. ССР, 1962. 454 с.

288. Совр.татар.лит.яз. Современный татарский литературный язык (лексикология, фонетика, морфология). - М.: Наука, 1969. - 379 с.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Субстантивация прилагательных и причастий, инфинитива и имен действия в кумыкском языке"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Саидова, Эмма Динисламовна

Введение диссертации2012 год, автореферат по филологии, Саидова, Эмма Динисламовна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Субстантивация прилагательных и причастий, инфинитива и имен действия в кумыкском языке"

Список научной литературыСаидова, Эмма Динисламовна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

Похожие темы диссертаций