автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Судьба Метаморфоз Овидия во Франции на пороге Нового времени

Полный текст автореферата диссертации по теме "Судьба Метаморфоз Овидия во Франции на пороге Нового времени"



На правах рукописи

ЖУРБИНА Анна Викторовна

Судьба Метаморфоз Овидия во Франции на пороге Нового времени (нач. XIV-сер. XVI в.): от аллегории к литературному переводу

Специальность 10.01.03 —литература народов стран зарубежья (литературы Европы)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2010

2 О ЯНВ 2919

003491224

Работа выполнена в Отделе классических литератур Запада и сравнительного литературоведения Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН

Научный руководитель: доктор филологических наук

Людмила Всеволодовна Евдокимова

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Нина Владимировна Брагинская

кандидат филологических наук Виктория Викторовна Смирнова

Ведущая организация: Московский государственный университет

им. М. В. Ломоносова

Защита состоится «09» февраля 2010 г. в 15 часов на заседании Диссертационного совета Д. 002.209.01 по филологическим наукам в Институте мировой литературы им. А. М. Горького РАН, по адресу: 121069, г. Москва, ул. Поварская, д. 25а.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН.

Текст автореферата размещён на сайте ИМЛИ им. А. М. Горького РАН: http://www.imli.ru/nauka/ds/002 209 01/002.209.01 .php (раздел Объявления о защите).

Gnoa_"èrls'l:!s@Га^Ыег,гц

Автореферат разослан » декабря 2009 г.

Учёный секретарь диссертационного совета, доктор филологических наук

Т. В. Кудрявцева

Общая характеристика диссертационной работы

Метаморфозы Публия Овидия Назона - произведение, постоянно вызывавшее интерес читателей с момента своего написания и вплоть до сегодняшнего дня. Многообразие мифологических сюжетов, яркий стиль и риторические особенности сделали эту поэму предметом подражания уже во времена поздней античности. В последующие эпохи, однако, языческий характер поэмы не позволял ей получить свободный доступ к читателю-христианину; кроме того, отсутствие представлений об авторском праве приводило к тому, что оригинал свободно пересказывался, а позднее подвергался комментированию, аллегоризации и адаптации. Эти процессы достигли своего апогея к концу Средневековья. Эпоха Возрождения вносит в восприятие памятников античной литературы историческую компоненту: Метаморфозы предстают как свидетельство о нравах древних, их цивилизации и культуре. Гуманистическое прочтение Метаморфоз, новые представления об авторстве и связанное с ними новое видение перевода оказываются той идейной средой, в которой возникает первая литературная версия этой поэмы.

Объектом диссертационного исследования является рецепция Метаморфоз Публия Овидия Назона во Франции эпохи начала XIV-середины XVI веков, отражённая в основных произведениях, с достаточной полнотой передающих содержание оригинала. Предмет исследования — эволюция восприятия поэмы, отразившаяся в переводах и комментариях. Эта эволюция выражается в постепенном приближении переводчиков ко всё более и более аутентичной трансляции содержания оригинала, в отделении перевода от научного и аллегорического комментария, в изменении и расширении круга читателей.

Актуальность исследования определена отсутствием в отечественной медиевистике монографических работ, посвященных восприятию Метаморфоз Овидия во Франции эпохи конца Средних веков - начала Возрождения. В западноевропейском литературоведении существует ряд монографий, объектом которых является какое-либо произведение из тех, что рассматриваются в диссертационном исследовании. Эти труды, однако, посвящены главным образом изучению отдельных проблем, которые ставят перед исследователем те или иные памятники (некоторым исключением может служить диссертация Ф. Лейкауффа, посвящённая переводу Абера, в которой перечисляются и бегло анализируются труды предшественников этого переводчика). Кроме того, исследователи рассматривают указанные произведения изолированно, не помещая их в контекст истории перевода, не связывая их с историей аллегорического комментирования и проповеди; зачастую в них отсутствует какая-либо характеристика исторического контекста, в котором создавались рассматриваемые произведения. Например, в монографии М. Поссамаи-Перес проанализированы основные особенности

Морализованпого Овидия, однако здесь не уделяется внимание месту этого памятника в истории перевода. Наше исследование позволит отчасти восполнить этот пробел.

В западном и русском литературоведении есть немало работ, посвященных исследованию истории перевода и комментария (работы Ж. Монфрена, Ф. Берье, Р. Лукаса, А. Мосс, Ф. Дюваля, Л. В. Евдокимовой), аллегорического толкования (деЛюбак, Г. Яусс) и проповеди (К. Бремон, Ж. ле Гофф, Ж.-К. Шмитт, Ж.-И. Тийетт, Р. и М. Роуз, Э. Мартэн,

B. В. Смирнова). Однако произведения, исследуемые в диссертации, не являются для этих работ основным материалом, но лишь вскользь упоминаются. Увеличивающееся в последнее время число сборников научных статей, посвящённых рецепции Овидия, показывает, что данная тема является актуальной и современной.

Основная цель исследования состоит в изучении особенностей рецепции Метаморфоз Овидия в начале XIV - середине XVI вв. С этой целью сопряжены следующие задачи:

- исследование и анализ рецепции Метаморфоз в контексте истории перевода, а также в контексте эволюции восприятия античности;

- изучение особенностей подхода того или иного переводчика или комментатора к переложению латинской поэмы для своей читательской аудитории; выявление в каждом произведении традиционных и новых элементов рецепции Метаморфоз;

- исследование трансформации и функционирования традиционных аллегорических элементов в произведениях различных периодов.

Методологическая основа. В том, что касается истории перевода, диссертационное исследование опирается, в первую очередь, на исследования Ж. Монфрена, Ф. Берье, К. Буридана, Б. Атертон, Ф. Дюваля, Р. Лукаса, Л. В. Евдокимовой. При изучении аллегорической литературы нам послужили опорой статьи и монографии Г. Р. Яусса и де Любака, при изучении проповеднической литературы - книги и статьи Дж. Мёрфи, К. Бремона, Ж. ле Гоффа, Ж.-К. Шмитта, Ж.-И. Тийетта, С. Сулейман, Р. и М. Роуз, Э. Мартэна и М. Зэнка. Мы учитываем труды медиевистов, созданные в рамках разных школ и направлений последней трети XX в.-начала XXI в.: Э. Курциуса, Ж. Женетта, П. Дематса, А. Пэре, М. Поссамаи-Перес, А. Мосс, А. Струбеля, Э. Баумгартнер, Ф. Гизальберти, Дж. Энгельса, Р. Хекстера, М. Л. Андреева, И. К. Стаф, М. Р. Ненароковой, А. В. Топоровой; при изучении истории рукописей и первопечатных изданий - труды

C. Верваке, К. Муазана и У. Андерсона.

Научпая новизна и теоретическая значимость исследования.

Новаторство диссертации заключается в том, что в ней впервые в отечественной и зарубежной медиевистике исследуется рецепция

Метаморфоз Публия Овидия Назона во Франции эпохи начала XIV-середины XVI веков. Новым является, во-первых, изучение рецепции Метаморфоз в связи с историей перевода; во-вторых, изучение этой рецепции в ее эволюции. В исследовании описываются особенности аллегорического комментария для разных памятников и периодов, влияние комментаторской традиции на перевод, выделяются основные характеристики эволюционирующего восприятия этого памятника. Тем самым становится возможным расширить представление о восприятии античности на пороге Нового времени, углубить и обогатить наши знания об истории перевода Х1У-ХУ1 веков. Теоретическая значимость диссертационной работы состоит в том, что она способствует изучению понятия «перевод» для Средних веков и Возрождения, видов аллегории и аллегорического комментария, особенностей жанра проповеди, судьбы античного наследия.

Основные положения, выдвигаемые на защиту:

1. Анонимная поэма Морализованный Овидий является по существу первым полным «переводом» Метаморфоз, - произведением, обозначающим рубеж между старой и зарождающейся новой традициями восприятия античности.

2. Пьер Берсюир, автор Морализованного Овидия, вносит в восприятие Метаморфоз историческое измерение, характерное для трудов ранних гуманистов; несмотря на внешнее сходство с поэмой Морализованный Овидий (аллегорические комментарии, свободный пересказ оригинала), произведение Берсюира знаменует новый этап в восприятии Метаморфоз.

3. Перевод Франсуа Абера, несмотря на свой новаторский характер (перенос фокуса с аллегорической на переводную часть, верность оригиналу, отсутствие комментариев в основном корпусе поэмы), не до конца порывает с прежней аллегорической традицией.

4. Тендерная принадлежность заказчика и читательская аудитория являются важнейшими факторами при выборе языка, формы и метода переложения, адаптации или перевода.

Критерий достоверности полученных результатов и научная обоснованность диссертационного исследования обусловлены тем, что в научный оборот введено значительное количество первоисточников -практически неизвестные отечественному читателю произведения французской литературы эпохи рубежа Средних веков и Возрождения. В диссертации собран и обобщён обширный материал, связанный с изучением рецепции Метаморфоз Овидия в указанный период, в том числе и новейшие исследования по данной проблематике. Материал исследования составляют наиболее значимые для данного периода произведения: старофранцузская

анонимная поэма Морализованный Овидий, латинский Морализованный Овидий Пьера Берсюира; первый полный перевод Метаморфоз, выполненный Франсуа Абером, а также другие произведения, имеющие значение для понимания особенностей эволюции восприятия античных текстов в эпоху Средних веков и Возрождения.

Практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что в научный оборот введены не переведённые на русский язык и практически неизвестные отечественному читателю произведения французской литературы эпохи рубежа Средних веков и Возрождения. Сформулированные в исследовании выводы дополняют как общую картину европейской литературы XIV-XVI вв., так и историю французской литературы этого времени. Материал диссертации может быть использован при подготовке в высших учебных заведениях общих и специальных курсов по литературе и истории перевода эпохи рубежа Средних веков и Возрождения, как для медиевистов, так и для филологов более широкого профиля.

Апробация работы. Основные выводы и положения исследования нашли отражение в докладах на научных конференциях: IVth Advanced Seminar in the Humanities. Literature and Culture in the Ancient Mediterranean: Greece, Rome, and the Near East (Venice, 2006-2007), IV международная научная конференция романистов «Романские языки и культуры: от античности до современности» (Москва, 2007), XV международная научная конференция студентов, аспирантов и молодых учёных «ЛОМОНОСОВ», секция «Филология» (Москва, 2008), - а также в публикациях. Работа обсуждена в Отделе классических литератур Запада и сравнительного литературоведения ИМЛИ РАН.

Структура работы и объём исследования. Диссертация объёмом 194 страницы состоит из введения, трёх глав, заключения и библиографии (155 наименований).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во ВВЕДЕНИИ определены объект исследования, его актуальность и научная новизна, сформулированы основные задачи диссертации, обоснован выбор исследуемых произведений, проведён анализ критических работ отечественных и зарубежных исследователей.

ПЕРВАЯ ГЛАВА диссертации, «Морализованный Овидий и его место в истории перевода начала XIV века», посвящена т. н. Ovide moralisé (.Морализованный Овидий, сокращённо ОМ). Это стихотворная поэма начала XIV века, написанная на старофранцузском языке (возможно, по королевскому заказу) неким монахом (вероятно, францисканцем), чьё имя

нам неизвестно1. Структура поэмы довольно проста: за пересказом басни Овидия следует толкование по известному принципу нахождения различных аллегорических смыслов. Мы указываем на отличия ОМ от сходных по структуре предшествующих произведений (например, Арнульфа Орлеанского), далее анализируем аллегорические комментарии, которые этот автор вводит в свое произведение, рассматриваем, как он излагает содержание Метаморфоз (например, опускает ли он те или иные басни), предпринимает ли попытки для воспроизведения каких-либо художественных особенностей оригинала. В конце главы содержатся выводы.

ОМ стал объектом внимания учёных относительно недавно: до последней четверти XX-начала XXI века можно отметить лишь два всплеска интереса к этому произведению. Первый пришёлся на начало XX века, когда голландский исследователь Корнелис деБер опубликовал текст ОМ и сопроводил его статьями, посвященными различным проблемам, связанным с ОМ (например, вопросу о влиянии ОМ на Гильома де Машо). Вторая волна интереса к ОМ датируется серединой XX века, - такие учёные, как Дж. Энгельс и Ф. Гизальберти изучают источники, датировку и вопрос об авторстве поэмы. Особый интерес исследователей поэма начала вызывать лишь в начале XXI века, когда друг за другом появляются серии статей, посвящённых самым разным аспектам этой поэмы, а также первая и единственная монография М. Поссамаи-Перес.

В начале главы мы даём обзор произведений, предшествующих ОМ и также отразивших рецепцию Метаморфоз. После довольно длительного периода полузабвения существенное повышение интереса к Метаморфозам наблюдается в XII веке, который получил название а^аэ оу1сНапа (овидианский век). Этот интерес является, по-видимому, составляющей частью нового - более полного, чем ранее, - христианского освоения античности. Он, в свою очередь, обусловлен престижем мирской науки, который возрастает в эпоху позднего средневековья. Подобные идеи интеграции античной литературы в общую историю, созерцаемую христианином, исповедовали Гуго и Ричард Сен-Викгорские, повлиявшие, в свою очередь, на Винцента из Бове. Кроме того, увеличению интереса к занимательным античным сюжетам способствует и новое учение о проповеди, которое призывает клирика адаптироваться к нуждам паствы и выбирать примеры, способные заинтересовать представителей разных сословий. Появляются как флорилегии (сборники цитат), так и различные художественные произведения, в той или иной мере опирающиеся на Овидия (Гильдерберт Лаварденский, Готфрид Шатильонский), а также первые переложения сюжетов Метаморфоз на старофранцузский (три анонимных лэ).

ОМ - первый текст, являющийся относительно полным переложением античной поэмы. В латинском оригинале мифы сменяют друг друга на

1 Далее мы обозначаем его как «Автора».

протяжении пятнадцати книг, в старофранцузском варианте сохраняется подобная структура, - с той лишь разницей, что она удвоена: каждый миф сначала пересказан, а затем аллегорически истолкован. Об успехе данного начинания можно судить уже по тому, что до нас дошло около двадцати рукописей ОМ; кроме того, позднее появилась прозаическая редакция и другие переложения этого памятника.

Тексту ОМ предпослан вполне обычный для такой литературы пролог. Автор ОМ оправдывает перевод языческого произведения на народный романский язык (в нашем случае старофранцузский) и заявляет, что мифологические сюжеты Овидия на самом деле правдивы, надо только суметь разглядеть этот сюжет, увидеть его под оболочкой (integumentum) вымысла. Автор говорит, что он перескажет басни так, как он их понимает, не отступая от того, как они изложены у Овидия (S'en dirai ce que je entens / Selonc ce qu'Ovides les baille - стихи 18-19). Эти слова в определённой степени обманчивы: речь здесь отнюдь не о точности перевода, а о том, что языческие басни содержат в себе тайный смысл (христианский, конечно), откроющийся тому, кто сумеет его разглядеть, - именно его и собирается раскрыть Автор - по мере сил и возможностей.

Для раскрытия тайного смысла текстов существовала специально разработанная техника аллегорической экзегезы (изначально -применительно к Священному Писанию)2. Таким образом, басни в христианском контексте имеют, прежде всего, дидактическую функцию. Они, по словам Автора, подобно Библии излагают нам всю историю от сотворения мира до пришествия Христа.

В конце пролога, развивая типично средневековый topos humilitatis (топос самоунижения), Автор просит простить ему невольные ошибки, которые он мог допустить по слабости своего разумения. Он призывает тех, кто прочтёт его книгу и заметит ошибки, исправить их, а сам обязуется принять эти исправления, - если, конечно, они будут согласны с учением Церкви.

Всё сказанное выше касалось установок Автора относительно перевода языческого произведения. Что же касается его отношения к переводам как таковым, то об этом он высказывается следующим образом: те, кто может bien dire et espondre (ОМ, 111, правильно сказать или разъяснить что-либо), тот должен по этой причине взяться за перевод с латинского на романский язык. Слова dire et espondre точно характеризуют поэму как перевод и как изложение, разъяснение. Такое двойственное отношение переводчика к оригиналу предполагает возможность его модификации. С одной стороны, он может дополнить текст сторонними толкованиями, с другой, - учитывая

2 Употребляемый нами термин «аллегорическая экзегеза» обозначает здесь общий метод интерпретации какого-либо произведения, основанный на нахождении в нём различных тайных смыслов, а не отдельные виды этого метода (ср. аллегорические, исторические, анагогические и пр. толкования).

вышесказанное о пользе для читателя и о скрытом в баснях3 смысле, - он будет стремиться передать только то, что кажется ему наиболее ценным.

Это свидетельствует о весьма свободном отношении переводчика к исходному тексту. Авторского права не существовало в Средние века в том виде, в каком мы знаем его сейчас и в каком его знали в античности, когда подписывать и открыто использовать некий текст мог только его автор. Поэтому античная поэма воспринимается как материал, не застывший, но «подвижный» текст (термин П. Зюмтора), являющийся основой для дальнейших построений. Автор - переводчик, компилятор и комментатор в одном лице, - не создаёт новое, а улучшает и дополняет старое.

Такое отношение Автора к тексту связано, помимо прочего, с его отношением к читателю. Полезным этот языческий текст может стать лишь в том случае, когда все скрытые смыслы выявлены и доступно изложены. Необходимость разъяснений для читателя указывает нам, с одной стороны, на уровень образованности той читательской среды, к которой обращается Автор; с другой - на то, что Автор, как и многие средневековые переводчики, считает переводимое им произведение «тёмным» и «трудным» для понимания, а следовательно, требующим разъяснения.

Отношение переводчика к своим читателям проявляется также и в том, что он собирается предоставить им не только полезное (христианское вместо языческого) и понятное (современным способом разъяснённое, а не древнее) чтение, но и чтение приятное. Автор не желает утомлять своих слушателей и, таким образом, намеренно облегчает свое изложение, прямо подчёркивая своё желание доставить читателям удовольствие. Ср. стихи 56-58: Автор изложит всё кратко (briement), чтобы угодить (plaire) и послужить на пользу (profiter). По сравнению с предыдущим веком круг людей, стремящихся к чтению и имеющих для этого возможность, существенно расширился. Сам Автор проявляет достаточные знания как языков, так и сопутствующей литературы, а потому должен быть отнесён к числу клириков, возможно учёных монахов. Его перевод обращен к высшим слоям общества; к этой среде, вне всякого сомнения, относится заказчик перевода. Если проанализировать список дошедших до нас рукописей поэмы, то выяснится, что большинство из них принадлежало представителям знатнейших семейств. Добавим, что если сопоставить ОМ и произведение Берсюира, то можно предположить, что поэма на народном языке была скорее ориентирована на мирян, а не на клириков-проповедников, как произведение Берсюира.

Обращение к мирянам обуславливает, помимо прочего, и установку на развлекательность. Итак, автор ОМ создаёт корпус учёных толкований басен, пытаясь при этом не потерять многообразие и пестроту поэмы Овидия - дабы развлечь своих читателей-мирян и, в том числе, знатную заказчицу.

3 Термин «басня», употребляемый повсеместно в диссертации, является аналогом латинского термина «fabula» (сюжет, рассказ), а не жанровым обозначением.

Несомненно, дидактический аспект здесь превалирует (даже если сравнивать по объёму изложение сюжетов и толкования как таковые), однако автор явно не собирается заставлять слушателя скучать, о чём прямо и говорит в прологе.

Принцип перевода/толкования, сменяющих друг друга, строго выдерживается на протяжении всей поэмы. При этом характер перевода весьма неоднороден. Автор обозначает свой способ перевода глаголами conter поведать, faire mención упоминать, recorder рассказывать, raconter излагать, retraire пересказывать, translater перелагать. В целом, если рассматривать текст поэмы с переводческой точки зрения, можно сказать, что это чаще пересказ, чем точный перевод в современном смысле этого слова, на что указывают и вышеперечисленные старофранцузские глаголы, - это ещё не термины для перевода, а напротив, более или менее адекватное описание того, что Автор намерен именно пересказывать оригинал. Следствием такого отношения становится исчезновение множества деталей. Основным элементом, исчезающим в переводе, являются многочисленные латинские эпитеты, а также второстепенные члены предложения, сравнения, наконец, красочные детали и образы. Автор словно ставит своей задачей передать лишь основную канву повествования, не вдаваясь в различные поэтические детали (впрочем, изредка он добавляет в него свои собственные «поэтические» строки). Следующим элементом, подлежащим изгнанию из текста, становятся имена языческих богов, а также совершенно неизвестных персонажей. В таких слишком близких к христианским сюжетах, как сотворение мира, Потоп и т.п., боги с большой долей вероятности заменяются «Богом». Третий элемент, подлежащий сокращению, - сведения по античной истории и географии. Их сокращение (так же, как и в отношении языческих богов, не всегда последовательное) должно, видимо, свидетельствовать о не слишком высоком уровне эрудиции средневекового читателя ОМ: важно подчеркнуть, что Автор предпочитает в этих случаях именно опустить упоминания тех или иных географических или исторических названий, а не объяснить своему читателю новые и неизвестные ему названия и имена.

Итак, как становится очевидно из вышесказанного, в стремлении сделать перевод понятным и простым Автор убирает из него все «лишние» эпитеты, а не слишком ясные пассажи переделывает в более пространные и более прозрачные фразы, заодно избавляясь от различных оригинальных аллюзий, игры слов и всего, не имеющего отношения «к делу». Главным для Автора в тексте оригинала, как кажется, является сюжетная канва; стилистические детали и литературная игра его обычно (но не всегда) либо не интересуют вовсе, либо кажутся ему ненужными. Его перевод существенно проще и понятнее оригинала, а принцип разъяснения проникает из толковательной части внутрь переводной.

Тот факт, что Автор что-то сокращает в переводе, нельзя воспринимать как реализацию заявленной в прологе программы краткости изложения (ср. ...esclorrai, au plus briement que je porrai (ОМ, I 55-56), раскрою (=nepeeeày)

так кратко, как смогу). Топос краткости здесь скорее должен напомнить читателю об энциклопедиях (всё-таки типологически поэма довольно близка средневековым суммам и компендиям), поскольку средневековой художественной литературе краткость была, в целом, несвойственна. Так и здесь: в переводной части Морализованного Овидия дополнений намного больше, чем сокращений.

В первую очередь к дополнениям следует отнести дублеты, столь характерные для всей средневековой литературы. Цели, с которыми они используются, самые разные, но основной тип - это так называемые «риторические» дублеты. Они состоят из двух, реже трёх слов-синонимов или близких по значению синтагм, - притом, что текст оригинала не даёт для их введения никаких оснований. Они, таким образом, являются исключительно орнаментальным средством (используемым, например, для нагнетания эмоций). Подобных случаев довольно много в ОМ.

Помимо дублетов в тексте есть и более пространные дополнения, которые обычно называют амплификациями. В первую очередь выделим те, которые служат для создания рифмы: при парной рифмовке строк в поэме не всегда легко подобрать соответствующее слово, которое бы одновременно и рифмовалось с предыдущей строкой, и являлось переводом. Не раз Автор вставляет в текст целые стихи или полустишия, не несущие ни смысловой, ни стилистической нагрузки.

Нередко Автор также вводит в перевод дополнительные слова, синтагмы и предложения с тем, чтобы предложить читателю более простой способ выражения, нежели тот, который избрал Овидий, или пытается логически перестроить фразу, если она кажется ему не совсем ясной. В этих случаях Автор толкует не содержание, а скорее язык и стиль Метаморфоз. В иных случаях дополнения Автора могут относиться и к плану содержания: он поясняет смысл географических названий и личных имён или христианизирует их. Такие расширения в средневековых переводах обычно являются глоссами, проникнувшими в основной текст. Есть в ОМ и более пространные вставки из других произведений; введение таких чужеродных фрагментов в поэму было обусловлено, с одной стороны, отсутствием представлений об авторском праве, с другой, стремлением Автора «улучшить» Овидия в дидактических целях. Итак, Автор дополнял Метаморфозы Овидия и с дидактической целью (разъяснение, уточнение), и с эстетической.

При всех модификациях, свободно производимых Автором при переводе, фрагменты перевода, в которых содержание оригинала передано с довольно высокой степенью точности, весьма и весьма частотны. В среднем в тех отрывках, где перевод практически дословен, две восьмисложные французские строчки соответствуют одному латинскому гекзаметру.

Все сюжеты в ОМ сопровождаются аллегорическими комментариями, написанными в традиции аллегорической экзегезы Св. Писания (четыре

смысла). В главе кратко рассматриваются основные принципы подобных толкований и история их возникновения. Автор ОМ применяет эту теорию довольно последовательно. В целом, общая структура Морализованного Овидия такова: «переводная» часть и часть «толковательная», которая состоит из аллегорических комментариев. Они вставляются после каждой басни и тем самым разрывают повествование, делая его дробным. При этом если принимать во внимание определённую христианизацию, присутствующую уже в самом тексте перевода, то, видимо, можно сказать, что Автор переводил не отдельные фразы или синтагмы и, конечно, не цельное произведение, но отдельные сюжеты, заранее, ещё в процессе перевода, размышляя о том смысле, который «скрыт» в данной басне. Таковы основные характеристики Морализованного Овидия как перевода. Насколько типичны его черты для первой половины XIV века?

Переводы на французский, то есть, с латыни на народный язык, появляются во Франции в XII веке, в течение следующих двух столетий число их существенно возрастает. Кроме того, они качественно меняются: прозаические переводы со временем начинают превалировать; появляются переводы более точные и полные; глоссы и комментарии, первоначально сливавшиеся с текстом перевода, постепенно выносятся за его пределы. В XIV веке эти процессы становятся весьма интенсивными. Таким образом, французские переложения Овидия приходятся на важнейший период становления переводческой теории и практики.

Содержание Метаморфоз было для средневекового читателя проблемным: эта поэма включала в себя рассказы подчас фривольные, а то и вовсе опасные для христианской души (например, эпизоды самоубийства или насилия). По этой причине Автор сталкивался с необходимостью давать разъяснения морального характера.

«Материя» поэмы Овидия (то есть ее содержание) - басни прежних времён, - обусловила в случае Морализованного Овидия выбор стиха как формы перевода. Это не было подражанием форме оригинала: стих в XIII -XIV веках ассоциировался с «вымыслом» и развлекательной функцией произведения, тогда как проза - более точная, более сдержанная, -принадлежала к категории «правды». Автор неслучайно сообщает в прологе, что хочет развлечь читателя. Так, стремясь доставить читателю удовольствие, Автор не раз передаёт косвенную речь прямой, что сообщает его рассказу драматизм и живость.

Отметим, наконец, и более или менее чёткое разделение собственно текста и комментария, которое проводится с помощью специальных формул. Такая практика не была незнакома французским переводчикам первой половины XIV века; подобные формулы использовались в это время переводчиками с разной степенью последовательности (в последней трети XIV века отделение текста от комментария становится системой, но

осуществляется иными способами4).

Наш Автор не только указывает, что он перелагает именно Овидия, но и вставляет иногда (пусть не всегда, непоследовательно, но всё же довольно часто) отсылки к своим источникам. Их широта и многообразие свидетельствуют о довольно большой начитанности Автора, а богословские комментарии - о высоком общем уровне учёности.

Сравнивая Морализованного Овидия со стихотворным переводом Утешения Философией Рено де Луана (1336 г.), мы показываем, что многие из названных здесь черт - введение в текст фрагментов из других произведений, а также многочисленных дополнений дидактического рода, отказ от передачи тех пассажей оригинала, которые казались Автору бесполезными или вредными для читателя его времени, стремление разделить изложение поэмы и комментарий, наконец, выбор стихотворной формы, ассоциировавшийся в то время с рекреативной функцией произведения и по этой причине особенно уместной при обращении к знатной даме, - роднят эту версию Метаморфоз с другими французскими переводами его времени. В то же время довольно высокая точность при трансляции содержания оригинала, относительно четкое обособление комментария и его ученый характер выделяют этот памятник на общем фоне. Таким образом, Морализованный Овидий обладает чертами, новаторскими для стихотворных переводов своего времени.

Во ВТОРОЙ ГЛАВЕ — «Морализованный Овидий Пьера Берсюира: от собрания примеров для проповеди к гуманистическому комментарию Метаморфоз», — рассмотрено произведение, принадлежащее к иной сфере литературы. Это Ovidius moralizatus (Морализованный Овидий, сокращённо ОМБ), написанный в середине XIV века латинский прозаический пересказ Метаморфоз, принадлежащий известному проповеднику, моралисту и переводчику Пьеру Берсюиру и включенный отдельной книгой в его огромный труд Моральный свод (Reductorium morale), целью которого было аллегорическое рассмотрение всего окружающего мира, как духовного, так и материального. При анализе этого произведения мы называем возможные причины, по которым Берсюир избрал именно поэму Овидия в качестве образца всей языческой словесности (следующей книгой, венчающей весь Свод, является аллегорический пересказ Библии), а также анализируем особенности адаптации поэмы к нуждам определённой аудитории: использование ярких примеров было, как известно, распространённым приёмом средневековой проповеди, - известно, что Берсюир обращался в своем произведении, среди прочего, и к проповедникам. Мы устанавливаем, какие фрагменты поэмы Овидия этот автор сохраняет в своём изложении и

4 L. Evdokimova, рецензия на книгу: «Le livre de Воесе de Consolacion. Edition critique par Glynnis M.Cropp, Geneve, Droz, 2006» // Romania, t. 126, 2008, C. 257-262; Л. В. Евдокимова, От смысла к форме. Перевод во Франции XIVвека: опыт типологии, монография, рукопись.

какими аллегорическими толкованиями он их сопровождает.

В начале главы даётся краткая биография Пьера Берсюира (к. XIII в. -ок. 1362 г.), жившего в Авиньоне и лично знакомого с Петраркой; приводится обзор его творчества. Труды Берсюира делятся на две основных группы: энциклопедии и перевод Тита Ливия. ОМБ является пятнадцатой книгой одной из энциклопедий, т. н. Морального свода (Reductorium morale, 1320-е-ок. 1343). Первые тринадцать книг составляли, по-видимому, ядро первоначального замысла, как это сказано самим автором в общем прологе к Своду. В них морализации подвергаются многочисленные объекты природы и окружающего мира, - толкования в виде небольших главок распределены внутри произведения то в алфавитные списки, то в смысловые группы (в качестве канвы Берсюир взял неморализованную энциклопедию Варфоломея Английского, о чём сказано в прологе). Важнейшим элементом для Берсюира здесь становится не энциклопедическое знание само по себе, но морализация: автор стремится не столько просветить читателя-клирика, сколько снабдить его удачными примерами-аллегориями, которые впоследствии могли бы быть использованы в проповедях, - в целом произведение очень близко к сборникам примеров (exempla).

Последние три книги Свода: О чудесах природы или Описание мира (De nature mirabilibus sive Descriptio mundi, книга XIV), Морализованный Овидий (Ovidius moralizatus, книга XV) и [Аллегории] ко всей Библии (Super totam Bibliam, книга XVI) - были написаны позднее; они циркулировали и отдельно от основного текста энциклопедии. Кроме того, первым тринадцати книгам предпослан общий пролог, каждая же из трёх последних книг снабжена своим собственным, отдельным вступлением, что ещё раз подтверждает гипотезу о том, что книги Редуктория были написаны в разное время.

В тексте ОМБ, равно как и во всём Редуктории, в соответствии с общепринятым принципом обращения к авторитетам, Берсюир обычно указывает свои источники; более того, он тем самым демонстрирует читателю свою просвещённость, перечисляя многочисленных известных ему писателей и поэтов. Список упомянутых и процитированных у него авторов весьма обширен и заставляет думать о его огромной эрудиции (даже если знание о таких текстах, как греческие или арабские, он получил из вторых или третьих рук). В отдельном Прологе к ОМБ Берсюир пополняет свой список важных книг Африкой Петрарки, старофранцузским ОМ и Метафоризованньш Фульгещием Джона Райдуолла. В целом нужно отметить, что количественно цитат из христианских авторов безусловно больше, нежели из античных, - однако и список последних далеко не мал (причём греков Берсюир цитирует лишь немногим реже, чем римлян).

Обращение Берсюира к Метаморфозам обусловлено характером Нравственного Свода: комментатор стремится охватить наибольшее число возможных тем и снабжает свое произведение христианизированным моральным толкованием Метаморфоз - наиболее полного и в Известной мере систематизированного изложения языческих мифов (книга XV).

Заказчик Нравственного Свода доподлинно неизвестен, - он не указан ни в одном из прологов. ОМБ был, очевидно, в основном закончен ещё в Авиньоне, - таким образом, едва ли заказчиком мог выступать Иоанн II Добрый, для которого Берсюир перевёл Тита Ливия. Кроме того, это произведение очевидным образом ориентировано на проповедников (об этом говорят малочисленность риторических фигур, прямые обращения к аудитории, незамысловатый синтаксис и лексика). Подобная стилистическая и языковая простота была характерна для проповедников-францисканцев, и, возможно, унаследована Берсюиром именно от них (этот автор вначале принадлежал к францисканскому ордену, позднее перешёл в орден св. Бенедикта).

В ОМБ, как и в ОМ, содержится краткий пересказ отдельных эпизодов Метаморфоз; и там, и тут есть толкования. Однако различия между этими произведениями крайне существенны. ОМ - поэма, написанная на народном языке; как говорилось в первой главе, ее Автор не только поучал своего знатного заказчика, но стремился его развлечь. ОМБ - учёный комментарий к Метаморфозам, призванный снабдить проповедников красочными примерами. С различными задачами, которые ставили перед собой анонимный Автор ОМ и Берсюир, коррелируют и форма этих произведений (стихотворная в первом случае, прозаическая - во втором), и язык -старофранцузский или латинский, - которым отдают предпочтение эти авторы.

Как и автор ОМ, Берсюир стремится с первых же строк книги оправдать своё начинание при помощи ссылок на Священное Писание. Автор ОМ, как мы отмечаем в первой главе, склонен выдёргивать цитаты из контекста и переворачивать их смысл. У Берсюира эта склонность выражена, пожалуй, более явно, чем у предшественника. Тот, подгоняя цитату под свои нужды, всего лишь вписывает Метаморфозы в число книг, которые полезны для чтения, под тем предлогом, будто апостол Павел говорит, что полезны любые книги. Что касается Берсюира, то он, доказывая, что басни полезны читателю-христианину, ссылается на 2 Тим 4.3-5: «ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням. Но ты будь бдителен во всём, переноси скорби, совершай дело благовестника, исполняй служение твоё». Наставляя Тимофея, дабы тот был крепок и неустанно трудился, Апостол призывает не к угождению аудитории, которая любит лесть и всякие басни, но, напротив, к её обличению, - более того, он открыто противопоставляет истину басням.

Вероятно, однако, это противопоставление и привлекло внимание Берсюира: если апостол призывает проповедника к блашвестию Евангелия тогда, когда паства предпочитает истине басни, не будет ли наилучшим исполнением апостольского завета использование «басен» для «служения» правде? Необходимо отметить также следующую важную деталь: автор ОМ задаётся вопросом, стоит ли читать языческие книги, а Берсюир - стоит ли

ими пользоваться. Таким образом, уже из самой этой формулировки мы видим, что перед нами книга, рассчитанная не на получение удовольствия от чтения, снабжённого моралью, но на получение практической пользы, - это книга-помощник, нужная для написания проповедей. Берсюир подкрепляет утверждение о необходимости использования (est utendum - герундив, предполагающий строгую необходимость) басен примером Священного Писания, так как в Нём также содержится множество нравоучительных рассказов. Внешне эти рассказы выглядят как басни, а на самом же деле каждый из них призван раскрыть какую-либо истину (ad alicuius veritatis ostensionem). Подобным же образом поступают и поэты, чьи басни всегда имеют целью раскрыть некую истину (semper aliquam veritatem intelligere). Этот виртуальный знак равенства между баснями в Писании и у поэтов позволяет Берсюиру далее выбрать в качестве основного материала Метаморфозы.

После Св. Писания он переходит к свидетельствам светских авторов и цитирует О природе вещей Рабана Мавра (De naturis rerum 16. 2), который утверждал, что облечение истины в одежды вымысла вообще есть необходимое условие и свойство поэтического творчества, поэту «положено» так писать, а если его текст - это непосредственная истина, то он историк, а не поэт (как, например, Лукан). Доказывая, что басни полезны, Берсюир ссылается и на авторитет Овидия.

Итак, как следует из Пролога, Метаморфозы, «языческая Библия», привлекли Берсюира своей универсальностью, полнотой содержания: его Свод тяготеет к энциклопедическим творениям предшествующего столетия, хотя и не является энциклопедией как таковой. Как говорит Берсюир в Прологе к ОМБ, в предыдущих книгах был выявлен моральный смысл предметов окружающего мира и природных чудес, следовательно, логично будет поместить здесь, в пятнадцатой книге, изложение морального смысла человеческих выдумок (hominum ficciones), которые, хоть и ущербно, но всё же тоже способны послужить на пользу христианам. Кроме того, в Метаморфозах его привлекла наглядность изображения. Остаётся вопрос, почему автор не мог выбрать в качестве путеводной нити для морализации басен любой средневековый мифологический компендиум? Причина, весьма вероятно, кроется в том, что Берсюир испытывал на себе влияние проникавших в Авиньон гуманистических идей: его коснулся интерес к античной литературе и цивилизации, - неслучайно он стал впоследствии переводчиком Тита Ливия, был близко знаком с Филиппом деВитри и Петраркой (встрече с последним уделено в главе немало внимания в связи с тем, что Берсюир, как мы предполагаем, читал Африку - быть может, ее фрагменты).

Как и подавляющее большинство средневековых авторов, Берсюир чувствует себя абсолютно свободным в обращении с оригиналом: он открыто заявляет, что те басни Овидия, которые он сочтёт ненужными, он изымет из своего труда, а занимательные рассказы, найденные в других книгах,

присовокупит к своему сочинению. При этом он намеревается довольно бережно обращаться с литературой, которую привлекает дополнительно: так, обещает непременно вставить ссылку, если будет что-либо брать из другого текста. В Прологе ко второй редакции ОМБ появляется упоминание об ОМ, важнейшее для нашей датировки этого произведения, - любопытно, что Берсюир оценивает старофранцузского ОМ прежде всего как морализацию, но не как перевод.

ОМБ состоит из пролога и шестнадцати частей, пятнадцать из которых соответствуют книгам Метаморфоз, а шестнадцатая представляет собой относительно самостоятельный раздел, посвященный образам античных богов и героев. Так же, как и весь ОМБ, этот раздел имел отдельное от основного текста хождение. До Берсюира было лишь несколько попыток создать подобное описание внешних характеристик и атрибутов богов (Фульгенций, Исидор Севильский, Рабан Мавр, Третий Ватиканский Мифограф, некоторые пассажи из Африки Петрарки). Сопоставление Морализованного Овидия с рассказами об античном Пантеоне, составленными его предшественниками, показывает, что Берсюира интересовали не только аллегорические толкования, но и описания внешности богов: им отводится специальный, вводный раздел, тогда как у его предшественников (Фульгенция, Рабана Мавра, Исидора Севильского) элементы описания разбросаны по всему тексту, не сосредоточены в одном месте; можно полагать, что эти описательные детали казались авторам второстепенными. У Берсюира же и самые описания богов, и их обособленность от толкований свидетельствуют о том, что он подражает Африке Петрарки; из толкований Фульгенция и других авторов Берсюир лишь изредка заимствует ту или иную деталь внешнего вида какого-либо античного бога.

Берсюир старается в начале каждого раздела этой главы максимально полно описать внешность и атрибуты мифологических персонажей, особенно если речь идет об одном из верховных богов (Сатурне, Юпитере, Аполлоне, Плутоне). Комментарий к описаниям обладает чёткой структурой, заданной теорией четырёхчастного аллегорического толкования смысла -естественного, исторического, морального и аллегорического. В целом комментарий Берсюира можно охарактеризовать, с одной стороны, как сквозной: он последовательно толкует все атрибуты богов, которые упоминаются в описательной части. С другой стороны, его комментарий, как и всякая экзегеза, гетерогенен: он включает в себя множество толкований, основанных на разных системах кодирования, поэтому один и тот же атрибут, одно и то же действие, один и тот же бог наделяется самыми разными, подчас противоположными значениями. В комментариях Берсюир проявляет себя не только как моралист, но и как сатирик: он живописует прелатов, блудниц, тиранов и их приспешников. По всей видимости, как и всякая сатира, суждения Берсюира о дурных прелатах и клириках не имеют конкретной направленности: он наставляет паству, внушая ей отвращение к злонравию и

давая примеры доброго поведения. Его описания не лишены яркой образности, в них чувствуется навык опытного церковного ритора. Язык этого раздела, как и всего сочинения, приспособлен к нуждам проповедника, не отягощенного учёностью. Берсюир пишет на средневековой латыни: его синтаксис прост, линеен, близок синтаксису народного языка. Повторы одних и тех же слов, синонимы, пояснительные словосочетания (id est, scilicet и т.п.) делают его текст доступным для любого проповедника, знакомого лишь с самой элементарной латынью.

Интересно отметить, что, несмотря на то, что Редукторий и другие произведения Берсюира (кроме перевода Тита Ливия) написаны, как сказано в общем прологе к Редукторию, не только для удовольствия, но и для пользы проповедников (ad usum praedicatorum), - ОМБ выстроен согласно сюжетной канве Метаморфоз с приведением множества цитат из Писания, хотя, возможно, проповедникам, обыкновенно комментирующим в своих речах евангельское дневное чтение и Писание, было бы удобнее иметь текст, структурированный согласно Евангелию, где для соответствующей цитаты приводилась бы некая басня Овидия, так же, как и в ОМБ, опирающаяся на совпадение слов в Евангелии и у античного автора. Подобная структура, в которой сохраняется общий план Метаморфоз, приближает текст Берсюира к гуманистическим комментариям.

Главы ОМБ, в которых аллегорически толкуются Метаморфозы Овидия, структурно мало отличаются от первой главы. Текст легко членится на составляющие блоки, которые, в свою очередь, имеют прозрачную и постоянную структуру. При этом текст Метаморфоз разделён на части, которые не совсем соответствуют оригиналу: Берсюир исходит не из развития сюжетов, о которых повествует Овидий, но из собственных нужд комментатора. Он вычленяет из каждой книги Метаморфоз определённый набор цельных сюжетов, каждый из которых построен вокруг мифологического имени или события. И если у Овидия сюжет постоянно перебивается различными описаниями, в том числе экфрастическими, то у Берсюира он будет представлен в «собранном» виде. Берсюир не только пересказывает свои источники, но в его тексте можно найти и прямые текстуальные заимствования. Это характерно для цитирования сторонних авторов (Фульгенция, ОМ и т.д.), это характерно и для Метаморфоз. Наряду с этим хорошо заметно даже в переводе на русский язык, как сильно отличаются по стилю текст Метаморфоз и пересказ: несмотря на отсутствие стихотворной формы, кавычек и указаний на источник (последние встречаются очень редко), античный текст легко вычленяется читателем на общем фоне простого, незамысловатого изложения сюжета, снабжённого глоссами и лишённого сложных метафор, ненужных для примера в проповеди монологов персонажей и т. п.

За пересказом текста Овидия следует толкование, которое всегда начинается специальной вводной формулой и имеет тенденцию заканчиваться цитатой из Библии, как это обычно для проповедей. Язык

толкований ещё более прост и понятен, нежели язык изложения мифов; кроме того, текст во многом конспективен и являет собой по большей части безыскусное соположение действия и сюжетных ходов только что пересказанной басни и аллегорических фигур. В языковом плане Берсюир явно не стремится разнообразить свой текст, ему чуждо стремление к стилистической отделке. Есть веские основания полагать, что аллегории Берсюира и в самом деле могли использоваться проповедниками. В самом деле, число сохранившихся рукописей Морализованного Овидия Берсюира слишком велико (более шестидесяти) и заставляет предположить, что современники высоко ценили его комментарий. Моральные толкования античных литературных произведений существовали, как говорилось, и прежде, однако Берсюир уникален тем, что в своём труде он впервые соположил аллегорическую трактовку мира, Писания и античных поэтических басен, которые оказались, таким образом, на одном уровне со священными текстами.

Итак, с одной стороны, автор ищет в античной литературе красочный материал, который поможет проповеднику в подборе поучительных примеров. С другой стороны, Берсюир, сравнительно со своими предшественниками, писавшими об античных богах, вне всяких сомнений, больше заинтересован рассказами об их внешнем виде: он выделяет эти описания в специальный раздел, разыскивает и собирает материалы, чтобы сделать эти описания наиболее полными, подражает Африке Петрарки. Его комментарий довольно разносторонен, он содержит сведения о разных предметах и событиях. Сама структура трактата свидетельствует о том, что Метаморфозы интересуют его не только как кладезь примеров, но и как памятник древней литературы: количество книг комментария соответствует книгам текста; вступительная глава сообщает читателю необходимые сведения о богах, вводит его в предмет. Таким образом, в ОМБ соприкасаются эпоха схоластики и эпоха раннего гуманизма. И объект его занятий, и сами научные изыскания, - поиск книг, ученых советников, интерес к собственно античным произведениям, - сближают его с гуманистами.

Итак, мы стремились показать, в каком отношении ОМ и ОМБ стоят у начала того длительного процесса, который приведёт в XVI веке к появлению первого литературного перевода, по большей части свободного от аллегорических толкований и знаменующего собой новый этап восприятия античности, - ему посвящена ТРЕТЬЯ ГЛАВА, «Метаморфозы Франсуа Абера на фоне предшествующей традиции». Этот полный перевод поэмы Овидия был сделан поэтом Франсуа Абером приблизительно в 1547-1557 гг., как и в случае с ОМ, по королевскому заказу. Несмотря на отсутствие аллегорий непосредственно в самой поэме, в прологе, который традиционно предваряет произведения всего изучаемого периода, Абер, однако, указывает на возможность аллегорического понимания Метаморфоз и приводит соответствующие примеры, которые мы сопоставляем с аллегорическими

комментариями более ранних произведений. Мы анализируем также переводческие стратегии Абера (точность передачи содержания, сохранение словесной канвы и образности, наличие дополнений и других отклонений от оригинала), встраивая таким образом это произведение в единую эволюцию перевода от Средних веков к Возрождению.

Переводческие концепции и практики меняются уже во второй половине XIV века, в окружении Карла V. Многие переводы, созданные в это время, передают содержание оригинала практически без купюр. Кроме того, широко распространяется практика отделения комментария от текста, - она, можно сказать, становится общепринятой. В то же время, во второй половине XIV века во Францию проникает новый для того времени термин «стиль», который переводчики используют при сравнении оригинала и перевода (в значении совокупность языковых и риторических особенностей); этот термин становится употребительным в гуманистической среде, в последней трети XIV-начале XVвеков5. В некоторых прологах к переводам содержатся размышления о возможности воспроизвести на своем языке риторические достоинства оригинала - в этих случаях переводчики стремятся передать его формальные особенности6.

Позднее, на рубеже XV-XVI веков, появляются, по словам Ж. Монфрена, первые литературные переводы, среди них - стихотворные Энеида, Героиды, пьесы Теренция. История рецепции Метаморфоз во Франции начала XIV - середины XVI веков вписывается в этот общий процесс, в котором выделяются те же основные этапы; однако у этой истории есть и свои особенности, поэтому ее изучение помогает дополнить, уточнить и конкретизировать общую картину.

Характерные для середины XVI века переводческие принципы отпечатлеваются, в частности, в небольшом трактате Этьена Доле, известного издателя и печатника, О том, как следует переводить с одного языка на другой (La maniere de bien traduire d'un langue a l'aultre, 1540 г.), где сформулированы основные требования, предъявляемые к переводчику. Как мы увидим далее, Абер в своем переводе Метаморфоз руководствуется сходными идеями: переводчик должен полностью понимать смысл и содержание произведения переводимого автора; ему требуется идеальное знание языка того автора, которого он переводит, а также и языка, на который осуществляется перевод; он не должен следовать до такой степени раболепно за оригиналом, чтобы переводить слово в слово, но

5 См. сборник материалов российско-французского коллоквиума «Теория трех стилей и средневековые европейские литературы. Поэтики и литературная практика», 1-3 сентября 2008 г., ИМЛИ РАН совместно с РГТУ (в печати, введение см. в электронном виде http://www.imli.ru/nauka/conference/2008/kollok.php). Особенно см. введение и статьи: L. V. Evdokimova, La traduction en France aux XIVe-XVe siècles et la doctrine des trois styles и J. Cerquiglini-Toulet, Conscience du style, conscience de soi chez Christine de Pizan.

6 JI. В. Евдокимова, От смысла к форме. Перевод во Франции XIV века: опыт типологии, монография, рукопись.

должен пользоваться общепринятым языкам и избегать слов, слишком близких к латыни, а кроме того, следовать правилам риторики и хорошего стиля, располагать слова в должном порядке и не пренебрегать риторическими фигурами; в противном случае чтение перевода будет малоприятным, тогда как его назначение - в том, чтобы услаждать не только душу, но и слух гармонией языка.

В главе приводится обзор переложений, переводов и изданий Метаморфоз, который помогает воссоздать звенья единой цепи, связующей Абера с его отдаленными предшественниками XIV века. В этом обзоре с разной степенью подробности затрагиваются следующие произведения:

прозаическое среднефранцузское переложение ОМ, написанное в Анжере в 1466-1467 годах, примерно через сто лет после ОМБ Берсюира;

- Библия поэтов (1484 г., Колар Мансион) - весьма вольный пересказ Метаморфоз, где текст Овидия дополнен самыми различными дополнительными художественными деталями и разъяснениями, а также снабжён аллегорическими комментариями (expositions);

- первое печатное издание ОМ (1509 г., Антуан Верар);

многочисленные переиздания последних двух текстов, включающие в себя различные дополнения;

- первое печатное издание текста Метаморфоз (1471 г., Бальтазар Адзогвиди);

- первое критическое издание оригинального латинского текста, осуществлённое Рафаэлем Регием (Raphaël Regius) и снабжённое его комментариями (1493 г., Венеция);

- комментарии Петра Лавиния (1510г., Вена);

- перевод Клемана Маро (Clement Marot) первых двух книг Метаморфоз, посвященный королю Франциску I (1531 г.);

- перевод басни о Библиде и Кавне Мишеля д'Амбуаз (1532 г.);

перевод третьей книги Метаморфоз Бартелеми Ано (Barthélémy Aneau, 1556 г.)

Упомянутые здесь переводы Метаморфоз либо не отличаются верностью оригиналу, как Великий Олимп, либо, как опыты двух последних авторов, представляют лишь небольшую часть поэмы. Можно утверждать, что Франсуа Абер в известном смысле заслужил пальму первенства: его перу принадлежит полный литературный перевод этой поэмы.

Далее в главе приводится краткая биография Франсуа Абера (ок. 1520 -ок. 1561 гг.), наиболее важным событием которой является приближение поэта ко двору дофина, а затем и короля Генриха II и его супруги Екатерины Медичи (впоследствии Абер получил королевские привилегии на издание своих трудов и стал придворным поэтом); кроме того, здесь даётся обзор его

творчества. Перевод всех пятнадцати книг Метаморфоз Овидия (сокращённо Мм-XV) появляется в 1557 году, - поэт трудился над ним в течение восьми лет. В 1549 году Абер опубликовал краткую версию перевода, то есть избранные шесть книг из Метаморфоз (III-VI и XIII—XIV; далее сокращённо Мм-VI). Первая часть этого издания, очевидно, мыслилась как продолжение труда Клемана Маро: Абер говорит в прологе, что читатель уже знаком с первыми двумя книгами, переведёнными Маро, которого Абер считает своим учителем. Выбор же книг второй части, вполне возможно, продиктован политическими причинами и желанием Абера угодить монарху: тринадцатая книга, начинающаяся со знаменитого спора об оружии между Одиссеем и Аяксом, продолжается рассказом об Энее, который оканчивается как раз в четырнадцатой книге его мирной смертью и обожествлением. Эней после гибели Трои и долгих странствий и приключений становится основателем нового и, как покажет время, могущественного государства, - этот сюжет, как кажется, должен был заинтересовать короля, вступающего на престол Франции. Таким образом, перевод Абера позволяет отметить ту же черту, которая характерна для других переводов латинской классики рубежа XV-XVI веков. Ж.-К. Мюлеталер отметил, что в переводе Энеиды года Октовьена де Сен-Желе (1500 г.) просматривается отождествление Энея с Людовиком XII7. В это же время придворные поэты сочиняют от лица Людовика XII и его супруги Анны Бретонской послания в духе Героид. В конце XV века и далее в XVI в. и позднее французским монархам нравится, когда поэт примеряет на них одежды античных героев; мода на античные одеяния имеет, по-видимому, социальные причины: меняются отношения между государем и клириком. Первый возносится много выше, чем прежде, второй вынужден льстить, скрывая назидания и критику под лестью, - такие назидания обнаруживаются и в Метаморфозах Абера.

В прологах к обоим вариантам перевода Абер затрагивает традиционные темы: пишет о своем покровителе, о восприятии оригинала, о способе перевода и о том, какие задачи он перед собой ставил. О пользе своего перевода Абер говорит лишь косвенно, больше упирая на другой традиционный топос - наслаждение чтением. Важными слагаемыми пролога являются прославление короля Генриха II как продолжателя дела своего отца, короля Франциска I, а также типичный для средневековья топос самоуничижения автора. Однако в своём прологе Абер ставит перевод наравне с оригинальными произведениями и даже выше их, что является безусловным новшеством. В прологах к ОМ и ОМБ, рассматривавшихся в предыдущих главах, речь также шла о пользе и удовольствии от чтения Метаморфоз, но всегда присутствовало чёткое разделение: удовольствие приносят форма и сюжет, а пользу - скрытая истина. Здесь же говорится, что перевод в целом принесет читателю моральную пользу и доставит

7 J.-C. Mühlethaler, «L'Eneydes d'Octovien de Saint-Gelais: une translation à la gloire du roi de France?» Il Camaren, Cahiers Moyen Age et Renaissance (De l'homme courtois au courtisan: servir à la cour, du Moyen Age à la Renaissance), n 2,2007, C. 85-! 00.

эстетическое наслаждение.

Однако, следы прежнего поиска скрытой истины отчасти сохраняются у Абера: далее в прологе он переходит к краткому пересказу избранных басен и их «аллегорическому» толкованию, предваряя это вступлением, на первый взгляд, совершенно в средневековом духе (о «скрытой» истине). На самом же деле, для переводчика середины XVI века скрытый смысл ограничивается этической сферой: это нравственные примеры, жизненные ситуации, способные служить моделями поведения, а не христианская догматика. В тексте перевода при этом подобные толкования отсутствуют; читателю, таким образом, предоставлена полная свобода собственной интерпретации: в прологе переводчик лишь кратко намечает возможные пути толкования текста.

Стиль и слог Овидия открыто превозносится французским поэтом как второе — после занимательных сюжетов, - достоинство поэмы, в то время как ранее красота слога была примерно на третьем месте после истины и занимательности. Восхваляя Овидия, переводчик движется в ренессансной системе координат. Абер отмечает превосходство поэтического искусства Овидия и совершенства его речи; поэтому-то картины сражений или беседы правителей, которые он рисует, кажутся как бы живыми и доставляют читателю и заказчику перевода несравненное наслаждение. Это классические для Ренессанса постулаты о развлекательности текста и его «живости»: как и другие ренессансные авторы, Абер, судя по всему, склонен находить в Метаморфозах образцы совершенного подражания природе. Кроме того, поэт ссылается также и на важные для Ренессанса представления о необходимости подражать нравам древних и о том, что сами эти нравы отличались утончённостью (т. н. игЬапказ). В соответствии с ренессансными представлениями об античной литературе, Абер рассматривает Метаморфозы как одно из исторических свидетельств о древней цивилизации и культуре.

Из сказанного следует, что представления Абера о «пользе» басен никак не могут быть аналогичными тем, что представлены в средневековой аллегорической традиции. Тем не менее, некоторые осколки прежних представлений он ещё сохраняет: Абер, как отмечалось, усматривает в баснях моральный смысл. В высшей степени любопытно, что за общими моральными толкованиями басен, которые приводятся в прологе, порой скрываются вполне определённые нравственные наставления, обращённые к Генриху II. Пролог, таким образом, позволяет отчасти реконструировать исторический контекст, в котором перевод был создан. Абер, в частности, пишет, что, рассказывая о «развратных любовных связях», Овидий желает научить короля (курсив наш - А. Ж.) жить осмотрительно; что жизнь Геракла окончилась гибелью, поскольку тот предпочёл другую возлюбленную законной супруге. Видимо, Абер в завуалированной форме поучал Генриха II благоразумию и намекал на его связь с Дианой де Пуатье. Наше предположение находит опору и в стихах из концовки пролога, где поэт

сравнивает Генриха с Гектором, в то же время желая ему долголетия Нестора. Известно между тем, что Гектор погиб в расцвете сил, вовсе не достигнув преклонных лет Нестора. Гектор, однако, прославлен своей любовью к супруге Андромахе, которой посвящена целая песнь Илиады. Итак, весьма вероятно, что Абер, будучи придворным поэтом, принадлежал к определённой партии - к тем, кто стоял за Екатериной Медичи, которая вплоть до конца жизни Генриха была вынуждена делить супруга с фавориткой Дианой де Пуатье. В своё время именно Екатерина Медичи способствовала приближению Абера ко двору; позднее поэт не раз прославлял ее в своих стихах; строки, посвященные Екатерине, входят и в пролог к переводу Метаморфоз. Стремясь угодить королеве, Абер намекает на гибельность измен и сторонних любовных связей, косвенным образом выражает надежду на то, что на короля благотворно подействуют «истории», рассказанные в Метаморфозах, исподволь советует монарху избавиться от ненужных привязанностей, наконец, сравнивает его с Гектором, столь любившим законную супругу.

Сам перевод выполнен с большой долей старательности и внимания к современным ему идеям: мы уже писали, что он отвечает требованиям, которые Этьен Доле предъявляет к переводчикам. Следует отметить стремление Абера как можно точнее передать смысл оригинала, в то же время по возможности сохраняя его словесную ткань. Он по большей части избегает латинизмов, - при этом, однако, неизбежно упрощает текст. Стремясь к созданию ясного перевода, Абер весьма часто заменяет местоимения именами собственными; раскрывает смысл обобщённых словосочетаний, встречающихся у Овидия, освобождаясь тем самым от аллюзий, которыми богаты латинские Метаморфозы, а также вводит в текст логические связки. Как бы следуя совету Доле о необходимости создавать произведения, способные доставить читателю удовольствие, Абер вводит в перевод многочисленные риторические украшения: эпитеты и наречия, иногда дублеты и повторы.

В ЗАКЛЮЧЕНИИ подводятся основные итоги исследования и формулируются общие выводы из проделанной работы. Мы выделили три произведения, соответствующие разным этапам эволюции восприятия Метаморфоз в Х1У-ХУ1 веках: анонимную поэму Морализованный Овидий, трактат Пьера Берсюйра ОугУш mora.liza.tus, наконец, перевод Франсуа Абера. Эти произведения мы проанализировали в связи с историей перевода, проповеди, аллегорического комментария, гуманистических штудий и придворной культуры XVI века. Поэма Овидия, представавшая в Средние века как наиболее полный свод античных басен, которые скрывают под оболочкой вымысла естественнонаучные, моральные и религиозные истины, а потому и могут быть использованы с прямой назидательной целью, - в том числе, в проповеди, не до конца порывает свои связи с иносказанием и в эпоху Ренессанса.

Основные положения диссертационной работы изложены в

следующих публикациях:

1. Журбина А. В. «Ovide moralisé» и позднесредневековые традиции перевода во Франции // Романские языки и культуры: от античности до современности. IV Международная научная конференция романистов (29-30 ноября 2007 г., Москва). Сборник материалов / Сост. М. А. Косарик, О. Ю. Школьникова. — М.: МАКС Пресс, 2008 — С. 75-85.

2. Журбина А. В. Латинские и старофранцузские аллегорические «Метаморфозы» первой половины XIV века: сравнительный анализ // Ломоносов-2008: Материалы XV Международной конференции студентов, аспирантов и молодых учёных «Ломоносов». — Секция «Филология». М.: МАКС Пресс, 2008 — С. 596-598.

3. Журбина А. В. «Морализованный Овидий» в контексте переводов XIV в.: анализ пролога // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. — Серия «Филологические науки» / Гл. ред. серии В. И. Супрун. — Волгоград: ВГПУ, Издательство «Перемена», 2008.—№ 10(34) —С. 139-142.

4. Журбина А. В. Пьер Берсюир. О внешнем облике и значении богов. Перевод и вступ. статья // Вестник Российского государственного гуманитарного университета. — Серия «История / Studia classica et mediaevalia» Кентавр / Centaurus. Studia classica et mediaevalia / Гл. ред. О. И. Пивовар. — M.: Издательский центр РГГУ, 2008 — № 12 (08) — С. 252288.

5. Jourbina Anna. Ovid in France: a medieval ancient poet (transmission, reception and edition of Mm) // Papers on Ancient Literatures: Greece, Rome and the Near East. Proceedings of the "Fourth Advanced Seminar in the Humanities", Venice International University 2006-2007 (Quaderni del Dipartimento di Scienze dell'Antichità e del Vicino Oriente - Université Ca'Foscari, Venezia) / Eds. Ettore Cingano & Lucio Milano. — Padova: S.A.R.G.O.N. Editrice e Libreria, 2010 — n. 5 — В печати.

Журбина Анна Викторовна

Судьба Метаморфоз Овидия во Франции на пороге Нового (нач. XIV-сер.XVI в.): от аллегории к литературному переводу

Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 01.12.2009 г. Ризограф. Гарнитура «Тайме». Усл. печ. л. 1 Уч.-изд. л. 1. Тираж 120 экз. Заказ 77.

Отпечатано в ООО «Петроруш». г. Москва, ул. Палиха, 2а, тел. (495) 250-92-06 www.postator.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Журбина, Анна Викторовна

Введение.

Глава 1.

Moрализованный Овидий и его место в истории перевода начала XIV века

Рукописи и редакции.

Краткий обзор научной литературы.

Пролог, или Слово автору.

Модификации основного текста.

Точность перевода.

К истории аллегорических трактовок текстов.

Аллегории в Морализованном Овидии.

Место ОМ в традиции старофранцузских переводов позднего

Средневековья.

Глава 2.

Морализованный Овидий Пьера Берсюира: от собрания примеров для проповеди к предгуманистическому комментарию Метаморфоз

Биография Пьера Берсюира.

Обзор творчества.

Морализованный Овидий - опыт учёного комментария.

Общая концепция произведения (анализ Пролога).

О внешнем облике и значении богов — создание каталога.

Изложение и аллегорический комментарий Метаморфоз.

Морализованный Овидий: зарождение гуманистического комментария.

Глава 3.

Метаморфозы Франсуа Абера на фоне предшествующей традиции От Берсюира к Аберу: переложения, переводы, издания латинского текста.

Франсуа Абер: жизнь и произведения.

Два перевода Метаморфоз.

Прологи к переводам.

Первый полный перевод Метаморфоз.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Журбина, Анна Викторовна

Наше исследование посвящено нескольким ключевым моментам истории восприятия Метаморфоз Овидия во Франции XIV—XVI веков. Этой мифографической поэме Овидия (написана во 2-8 гг. по Р. X.) присущи необыкновенное содержательное разнообразие и концептуальная организованность сюжетов, как почерпнутых из предшествующей традиции, так и оригинальных, и яркий, увлекательный стиль изложения. Она принадлежит к шедеврам золотого века римской литературы: неудивительно, что к ней не раз обращались писатели и мыслители последующих веков. История рецепции этого памятника на христианском Западе отражает, разумеется, общую эволюцию отношения к античной классической литературе и языческим мифам в Средние века и в эпоху Возрождения; однако, как мы убедимся, у этой рецепции есть и своя собственная специфика, обусловленная, в первую очередь, богатством собранного и переработанного Овидием мифологического материала.

Из творчества римского поэта многое было воспринято и переработано в Средние века: любовная лирика {Наука любви и Любовные элегии), ссыльная лирика (Письма с Понта и Скорбные элегии), а также эпические Метаморфозы были весьма популярны во Франции, начиная с раннего Средневековья1. Однако, объектом данного исследования стали именно Метаморфозы как наиболее сложный и интересный пример европейского христианского восприятия античного наследия: в отличие от стихов о любви и разлуке, в целом не столь религиозно и культурно маркированных, в этой поэме изложены исключительно языческие сюжеты, а кроме того, текст изобилует различными баснями2, содержание которых плохо сочетается с христианской доктриной (это и откровенные сцены, и самоубийства, и свободная жизнь влюблённых персонажей).

Таким образом, целью нашего исследования будет анализ восприятия этой неоднозначной для эпохи рубежа Средних веков и Возрождения поэмы.

Однако, прежде чем перейти к анализу конкретных форм восприятия Метаморфоз, сложившихся во Франции, необходимо вкратце охарактеризовать историю рукописей, а также историю восприятия поэмы в предшествующие эпохи, чтобы получить некоторое общее представление о бытовании текста поэмы и о традиции её рецепции. Начнём с рукописной традиции. Среди древнейших рукописей (до 800 г. по Р. X.) тексты Овидия занимают весьма скромное место: есть лишь два небольших отрывка, — для сравнения, рукописей Вергилия этого времени насчитывается более двадцати. Тем не менее, у грамматиков (особенно у Присциана), поэтов (Пруденций, Клавдиан, Седулий, Венанций Фортунат), писателей (Августин, Лактанций, Амвросий Медиоланский) и комментаторов античных авторов мы находим свидетельства того, что Овидий был известен читателям. Древнейшей рукописью Метаморфоз является кодекс каролингского о времени , из шести немного более поздних рукописей три - французского происхождения. Некоторые из них содержат так называемые «аргументы» Лактанция4, то есть краткие прозаические пересказы басен поэмы5. Многие рукописи содержат глоссы или краткие комментарии; число таких рукописей особенно возрастает в XII веке, когда появляется первый аллегорический комментарий Арнульфа Орлеанского.

За период с IX по XII вв. до нас дошло 55 рукописей, содержащих более или менее полный текст поэмы (рукопись, сохранившая полный текст поэмы, датируется второй половиной XII века); около четверти из них (13 из 55) происходят из Франции, кроме того, из 18 флорилегиев, включающих фрагменты поэмы, большинство также, вероятно, французского происхождения6. В рукописях ХШ-Х1У вв. появляются отдельные новые, более правильные чтения, являющиеся не редакторской правкой, но аутентичными чтениями; в этом отношении рукописи эпохи гуманизма не представляют особенного интереса. Таким образом, можно констатировать, что текст Метаморфоз был известен в Средние века, однако нельзя сказать, что достаточно широко7. о

Что касается рецепции Метаморфоз , то здесь первые 150 лет после смерти Овидия отмечены такими именами, как Лукан и Стаций9, — Уильям Андерсон называет этот период «первым веком Овидия»10, вторым в XII веке станет т. н. aetas Ovidiana {век Овидия, знаменитое выражение Людвига Траубе). Между этими двумя периодами к Метаморфозам обращаются довольно редко - как в силу языческого характера текста, так и в силу его принадлежности к светской культуре, очевидно, переживавшей в тот период не лучшие времена. Из наиболее ярких примеров стоит упомянуть автора конца IV в. Пруденция и его Речь против Силшаха (Contra Symmachum) и Психолюхию (Psychomachia), где он имитирует стиль античного поэта: впрочем, намного шире Пруденций обращается к Горацию и Вергилию. У Фульгенция в Мифологиях (Mythologiae, к. V в.) мы находим аллегории, основанные на баснях из Овидия; эти аллегории дают первый образец аллегорического прочтения поэмы, которое продолжат поэты Венанций Фортунат и Максимиан (оба - VI в.). В период каролингского возрождения IX века Теодульф, епископ Орлеанский, включает в список достойных христианских авторов Вергилия и Овидия, объясняя выбор тем, что, хоть в этих произведениях и много вольностей, много там также есть и скрытой истины под ложным покровом (in quorum dictis quamquam multa sunt frivola, plurima sunt quae falso tegmine vera latent)11. Таким образом, Овидий из образцового автора для преподавания грамматики и стихосложения12 становится дидактическим поэтом в прямом смысле этого слова: его книги можно читать, в том числе, и из религиозных, христианских соображений.

Такой подход к Метаморфозам, не только сохранится, но и обогатится в последующие века. С началом века Овидия в XII веке произведения римского

• 17 поэта приобретают невероятную популярность во всех сферах поэзии и культуры. В это время число рукописей Овидия {Метаморфоз, в частности) резко возрастает, тем самым его произведения становятся более доступными: например, появляется т. н. Галльский флорилегий (Florilegium gallicum)14, содержащий большие отрывки из Овидия. В эту эпоху поэму Овидия ставят выше Энеиды за энциклопедический характер: средневековые энциклопедисты Александр Неккам и Иоанн Солсберийский, а позже Иоанн Гарландский цитируют и комментируют Метаморфозы. В комментариях преобладает аллегорическая традиция, то есть попытка примирить содержание поэмы с христианскими идеями.

Сам по себе метод аллегорической экзегезы15 не принадлежит Средним векам, однако в XII веке он приобретает большую популярность отчасти в связи с появлением переводов и парафраз Библии на народный язык, отчасти в связи с космогоническими идеями поэтов Шартрской школы. Аллегорическая традиция эволюционирует в двух основных направлениях, порождая, с одной стороны, произведения, в той или иной степени — например, сюжетно, - основанные на аллегории, с другой - комментарии, предлагающие аллегорическое истолкование существовавшего ранее текста. То есть, по словам М. Поссамаи-Перес16, в первом случае аллегория — способ выражения, а во втором — способ интерпретации. К первым относится поэма Иоанна Гарландского Покров Метаморфоз Овидия (Integumenta super Ovidii Metamorphosin, 1225-1230/1234), написанное на основе Метаморфоз самостоятельное аллегорическое произведение (как Роман о Розе), ко вторым — комментарий Арнульфа Орлеанского, старофранцузские лэ (Пирам и Тисба, Нарцисс, Филомела, все ок. 1160-1170), а также вся последующая традиция аллегорических толкований. В предисловии к своему произведению Арнульф делает важные заявления: превращения затрагивают не только тела, но и души персонажей, а Метаморфозы содержат множество таких поучительных

1 7 историй, - следовательно, их чтение полезно . С этого времени сходной позиции будут придерживаться и другие авторы, использовавшие античную поэму.

Предметом нашего исследования является рецепция Метаморфоз во Франции в период, непосредственно следующий за тем, которого мы только что коснулись. В начале XIII века еще создаются произведения, практически неотличимые от предшествующих образцов: французские поэты продолжают одевать античного автора в средневековые одежды, начиняя пересказ поэмы разнообразными христианскими аллегориями. Однако новая культурная парадигма, в которой они появляются, а также ранние ростки того, что впоследствии будет названо Возрождением, начинают оказывать влияние на некоторых сочинителей. Эти произведения станут отправной точкой процесса, изменившего в конечном итоге отношение к античности и приведшего в середине XVI века к возникновению литературных переводов, - то есть произведений, предстающих в глазах создателей и воспринимающей публики как содержательные и художественные эквиваленты оригиналов. Этому кардинальному сдвигу в отношении к античной поэме и посвящено наше исследование. В связи с этой общей задачей можно выделить главные направления исследования:

1. определить основные произведения, являющиеся поворотными пунктами в истории рецепции Метаморфоз периода позднего Средневековья,

2. выявить в каждом произведении традиционные и новые элементы рецепции Метаморфоз,

3. рассмотреть и охарактеризовать процесс изменения в отношении к античному тексту.

Из всего массива позднесредневековой литературы, в том или ином виде испытавшей на себе влияние Овидия, наиболее ярко зарождающиеся тенденции нового восприятия античности проявились в тех произведениях, которые стремятся представить читателю полный текст Метаморфоз. Таких попыток было сделано несколько, и не все результаты дошли до нашего времени, однако среди сохранившихся текстов выделяются, в первую очередь, два произведения. Это анонимный Ovide moralisé (далее ОМ) и Ovidius moralizatus Пьера Берсюира (далее ОМБ).

Ovide moralisé — стихотворная поэма начала XIV века, написанная на старофранцузском языке по заказу королевской особы неким монахом (вероятно, францисканцем), чьё имя нам неизвестно. Она написана на основе

Метаморфоз, и её структура довольно проста — за пересказом басни Овидия следует толкование по известному принципу нахождения четырёх аллегорических смыслов. Таким образом, в соответствии с поставленными целью и задачами нам предстоит проанализировать, в чём отличие ОМ от аналогичных по структуре предшествующих произведений (например, Арнульфа Орлеанского), какие аллегории этот средневековый автор вводит в свое произведение, как излагает содержание Метаморфоз (например, допускается ли изъятие отдельных басен), предпринимает ли он попытки для воспроизведения тех или иных художественных особенностей оригинала. Далее мы попытаемся сделать первый, пока еще предварительный вывод о том, как и в каком направлении эволюционировало отношение к античному языческому тексту.

Следующее произведение принадлежит к иной сфере литературы - это Оу1с1шз тогаПгаШБ, написанный в середине XIV века латинский прозаический пересказ Метаморфоз, принадлежащий известному проповеднику, моралисту и переводчику Пьеру Берсюиру и включенный отдельной книгой в его огромный труд Моральный свод, целью которого было аллегорическое рассмотрение всего окружающего мира, как духовного, так и материального. При анализе этого произведения мы попытаемся выяснить причины, по которым Берсюир избрал именно поэму Овидия в качестве образца всей языческой словесности (предыдущую книгу Свода занимает аллегорический пересказ Библии), а также выявить особенности адаптации поэмы к нуждам определённой аудитории (использование ярких примеров было, как известно, распространённым приёмом средневековой проповеди, и Берсюир обращался в своих произведениях, среди прочего, и к проповедникам). Мы устанавливаем, каков текст поэмы, представленный в произведении Берсюира: какие фрагменты поэмы Овидия он сохраняет в своём изложении и какими аллегорическими толкованиями он их сопровождает.

В целом мы стремимся показать, в каком отношении ОМ и ОМБ служат отправной точкой длительного процесса, который приведёт в XVI веке к появлению первого литературного перевода, по большей части свободного от аллегорических толкований и знаменующего совершенно новый этап восприятия античности. Этот перевод на среднефранцузский язык был выполнен поэтом Франсуа Абером примерно в 1547-1557 гг. по заказу, как и в случае с ОМ, королевской особы. Несмотря на отсутствие аллегорий непосредственно в тексте поэмы, в прологе, который традиционно предваряет произведения всего изучаемого периода, Абер, однако, указывает на возможность аллегорического понимания Метаморфоз и приводит соответствующие примеры, которые мы сопоставляем с аллегорическими комментариями более ранних произведений. Мы анализируем также переводческие стратегии Абера (точность передачи содержания, сохранение словесной канвы и образности, наличие дополнений и других отклонений от оригинала), встраивая, таким образом, это произведение в единую эволюцию перевода от Средних веков к Возрождению.

Все тексты, избранные нами для анализа, относительно мало изучены в мировой науке и практически полностью неизвестны науке отечественной.

Более или менее устойчивый интерес к ОМ возник вместе с публикацией в 1915-1938 гг. Корнелисом де Бером18 пятитомного издания, состоявшего из полного текста поэмы, а также нескольких исследовательских работ, — в первую очередь, посвященных истории его рукописей, проблемам авторства (де Бер окончательно опроверг существовавшее до того неверное мнение, будто автором ОМ является некий Кретьен Легуэ), а также влиянию ОМ на Гильома де Машо. В 1929 году была опубликована диссертация ученицы де Бера Жанетт ван'т Сант19, посвященная копенгагенской рукописи ОМ и содержащимся в неё комментариям, что способствовало еще более углубленному изучению рукописей поэмы, — продолжившемуся, однако, уже во второй трети XX века. Благодаря работам де Бера и ван'т Сант научное сообщество располагает в настоящее время более или менее аутентичным текстом этого памятника; тем не менее, прошло ещё около сорока лет, прежде чем появились серьёзные научные исследования, изучающие его различные аспекты. Среди работ, посвященных ОМ как целому произведению, выделяется труд Джозефа Энгельса 1943 года" , посвященный источникам ОМ, вопросу авторства и датировке. Проводя подробное сравнение ОМ с ОМБ, Энгельс, тем не менее, не делает никаких обобщающих выводов, но, однако, отмечает, что ОМ можно назвать первой 1 попыткой перевода Овидия на старофранцузский" . Остальные исследования являются статьями и уделяют внимание лишь частным аспектам поэмы, главным образом, её источникам и ее влиянию на другие произведения.

После трудов Энгельса интерес к ОМ вновь временно возникает в третьей трети XX века, когда в 1973 году был опубликован труд Поля Дематса"", в котором автор исследует различные дополнения, находимые в тексте ОМ, и разъясняет их причины. Все прочие важные исследования относятся уже к XXI веку. В 2002 году Ана Перэ публикует монографию" , посвященную теме метаморфозы в средневековой французской литературе, в том числе, и в ОМ: по её мнению, Автор24 ОМ делает попытку реабилитировать языческие басни, несмотря на то, что он находится полностью в аллегорической традиции. В том же году выходит книга Армана Струбеля23, специалиста по средневековым аллегориям, в которой также уделяется некоторое место и ОМ.

Помимо появления различных отдельных статей об ОМ" в сборниках, посвящённых творчеству Овидия в античном контексте27 и его последующей рецепции"1, в 2002 году особым номером журнала Cahiers de Recherches Médiévales (CRM) вышел сборник статей под редакцией Эмманюэль Баумгартнер29, большая часть которого была посвящена рецепции Овидия в Средние века и Новое время, в том числе на примере ОМ. Авторами статей ОМ помещается в контекст энциклопедической (Бернард Рибемон) и куртуазной литературы (Дидье Леша), исследуются вопросы иконографии иллюстраций к ОМ, персонажи на которых всё чаще приобретают античные, и а не средневековые черты, причём раньше, чем это происходит в литературе (Рената Блюменфельд-Косински), ОМ рассматривается в сравнении с его прозаическим переложением, которое, по мнению автора (Франсин Мора), написано хуже, чем его источник, — впрочем, надо отметить, что отмеченные Мора различия ОМ с прозаическим вариантом (субъективность, энтузиазм Автора касательно Метаморфоз, смелость аллегорических толкований ОМ, и при этом сухость и энциклопедизм прозы) в Средние века в целом характерны для прозаических и стихотворных произведений.

Наконец, в 2006 году Марилен Поссамаи-Перес опубликовала свою монографию"'0, на данный момент являющуюся наиболее детальным исследованием ОМ. На основе анализа типологии христианской доктрины, проявляющейся в аллегориях ОМ, Поссамаи-Перес удалось доказать, что анонимный автор ОМ был францисканцем (часть 3), кроме того, в её исследовании детально изучены типы и виды метаморфоз, а также способ их описания Овидием и Автором ОМ (часть 1), подобное же исследование касается и аллегорий и аллегорического метода интерпретации текста (часть 2). Отдельно автор исследует фигуру Христа (этому посвящен один из разделов второй части), которая появляется практически в каждой аллегории и которая имеет непосредственное отношение, по мнению Поссамаи-Перес, к метаморфозам, поскольку воскресение Христа - тоже в своём роде христианская метаморфоза. Кроме того, в третьем разделе Поссамаи-Перес предпринимает попытку изучить рефлексию Автора, отражённую в произведении, и его общий замысел, состоящий в том, чтобы с помощью аллегорий указать читателю путь ко спасению души, увлекая его при этом занимательностью изложения.

Как можно видеть из вышеприведённого обзора, вопрос о контексте, в котором был создан ОМ, поднимался по большей части лишь в связи с вопросом о принадлежности Автора к тому или иному монашескому ордену, кроме того, ОМ практически не рассматривали в связи с историей перевода, — в нашем исследовании мы попытаемся отчасти восполнить эту лакуну.

Второму произведению, которое рассматривается в данной диссертации, посвящено намного меньше внимания учёных. В 1933 году в специальном выпуске журнала Романские исследования (БШсШ готагт) Фаусто Гизальберти опубликовал неполный текст ОМБ (предисловие о богах и десять глав)31, который предваряет небольшое исследование основных характеристик ОМБ и контекста, в котором написано данное произведение, а именно: описывается история отношения Церкви к языческой литературе и её морализациям, место Овидия и его Метаморфоз в этой истории, место ОМБ в общей структуре Морального свода, указывается на одновременно средневековый и гуманистический характер текста. Также Гизальберти приводит краткую биографию Берсюира и рассматривает историю рукописей ОМБ и его последующей судьбы. Текст ОМБ полностью стал доступен научной общественности лишь в шестидесятых годах XX века благодаря публикациям Джозефа Энгельса который использовал другую, более полную и более корректную рукопись ОМБ, чем Ф. Гизальберти тридцатью годами ранее; в семидесятых годах Уильям Рейнольде33 и Мария ван дер

34

Бил публикуют несколько исправленные варианты текста. Энгельс, кроме того, посвятил Берсюиру несколько статей35. Наиболее детально жизнь Пьера Берсюира и его произведения рассматриваются в статье Самарана и Монфрэна в Истории французской литературы , где устанавливается хронология творчества этого писателя и впервые подробно излагается история его отношений с Петраркой. Позднее биографии Берсюира, а также Моральному своду посвятила несколько статей исследовательница Мари

31

Элен Теньер"' . Отдельного крупного труда, посвящённого исключительно о о полному тексту ОМБ , не существует. В 80-90-х годах было опубликовано

39 несколько статей оо аллегориях и традиции комментирования .

Таким образом, уровни исследованности ОМБ и ОМ приблизительно одинаковы: описаны некоторые основные характеристики текста, а также история рукописной традиции, рассмотрен вопрос о социальном контексте, в котором были созданы произведения, и решены проблемы авторства, изучались и аллегорические комментарии в контексте средневековой аллегорезы. В нашей работе мы коснёмся не только этих вопросов, но и другого аспекта этого памятника: как Берсюир излагает читателю и слушателю своего времени античную поэму, как решает вопрос о её языческом характере, - иными словами, какова в целом рецепция Метаморфоз, отпечатлевшаяся в этом произведении.

Наконец, переводу Абера из серьёзных трудов посвящена лишь небольшая диссертация Августа Лейкауффа 1910 года. Будучи фактически первопроходцем в изучении данного произведения, Лейкауфф вынужден рассматривать самые общие вопросы, как то: биография автора, датировка произведения, выявление непосредственных предшественников, общее сравнение с другими текстами и т. д. Автор не делает в целом никаких далекоидущих выводов, ограничиваясь лишь практическими наблюдениями. В исследованиях других авторов (например, у Энн Мосс40) перевод Абера упоминается лишь мельком, как один из пунктов рецепции Метаморфоз. В нашем исследовании мы попытаемся восполнить этот пробел, вписав перевод Абера в общий контекст истории перевода античной классики и в историю рецепции Метаморфоз.

Каждому из указанных произведений посвящена соответствующая глава диссертации, в которой ставятся и решаются конкретные задачи, связанные с анализом текстов41. В нашем исследовании мы опирались на традиционный для филологии исторический метод, рассматривая эволюцию восприятия Овидия в широком историческом контексте: в связи с историей идей, культуры, литературы и, в более узком смысле, - в связи с историей перевода. Для нас был важен, кроме того, и сравнительный анализ текстов42. Касаясь вопросов выбора языка, мы опирались на разработки Жаклин Серкильини-Туле и Сержа Лузиньяна43, показавшие и обосновавшие значимость подобного выбора. В контексте проблематики аллегорической литературы мы ориентировались на основополагающие в этой сфере труды де Любака44, в которых излагаются базовые сведения по теории и истории аллегорической экзегезы. Наконец, применяется методика анализа перевода, разработанная Франсуа Берье40 и углублённая множеством дальнейших исследований46.

Что касается вопроса о времени наступления эпохи Возрождения47, то в контексте нашего исследования немаловажной является статья Фредерика Дюваля, посвященная переводу Тита Ливия Пьера Берсюира48. В ней автор показывает, что Берсюир, не будучи гуманистом во всех смыслах этого слова, уже отдаёт себе отчёт в том, что у культуры существует историческое измерение. Подобное понимание, то есть идея историзма, является одним из тех слагаемых гуманизма, которое позволяет считать гуманистов людьми Нового времени, а Пьера Берсюира - их ближайшим предшественником.

Источники. Правила цитирования.

В диссертации использованы первичные и вторичные источники. К первичным относятся издания трёх основных произведений, а также другизх текстов, вторичные источники составляет научная литература. Библиография использованной литературы разделена, соответственно, на два списка со сквозной нумерацией. Ссылки на список использованной литературы даются на номер в списке, к которому для удобства ориентации добавлены фамилия автора или издателя, год и, если требуется, номер тома и/или страницы. Например:

63 Faral 1982 или 62 Engels 1971,21-23.

1 122 Rand 1925, 38 Brewer 1933, 155 Wilkinson 1955, 107 Munari 1960, 36 Binns 1973, 95 Martindale 1988, 41 Buonocore 1994, 66 Gallo, Nicastri 1995, 33 Baumgartner 2002.43 Bury 2003. - О правилах цитирования см. в конце Введения, стр. 14.

Термин «басня», употребляемый повсеместно в диссертации, является аналогом латинского термина fabula {мифологический сюжет, рассказ), а не жанровым обозначением.

3 29 Anderson 1982. V (praefatio). О рукописях Метаморфоз и стемме см. 132 Smith 1925, 40 BruËre 1939.

4 Лактанций Планид (Lactantius Placidus, circa V по P. X.) известен комментарием к Фиваиде Стация, не путать с Лактанцием (Lucius Calius/Caecilius Firmianus Lactantius) — христианским автором рубежа III—IV вв.

Позднее, в XVI веке, аргументы Лакганция использовались при издании иллюстрированных Метаморфоз: они помещались под гравюрой и сопровождались также аллегорическими комментариями (например, см. издание 1563 года: Metamorphoses Ovidii, aruumcntis guideim! (с аргументами), soluta oratione, enarrationibus autem et allegoriis elegiaco uersu accuratissime expositae (точнейшим образом разъяснённые толкованиями и аллегориями, [написанные] элегическим стихом), summaque diligentia ас studio illustratae (,иллюстрированные), per M. lohan. Sprengium Augustan, una cum vivis sinuularum transformationuin iconibus (с живописными картинками отдельных превращении) a Virgilio Solis, eximio pictore, dclineatis. Frankfurt: G. Coruinus, S. Feyerabent, et haeredes Wygandi Galli, 1563).

6 109 Münk Olsen 1985, 111-181. Для сравнения: количество рукописей Лукана этого же периода - более era пятидесяти (109 Münk Olsen 1985, 17-83), Вергилия - почти сто восемьдесят (109 Münk Olsen 1985,673-825).

7 Для сравнения можно привести данные Ральфа Хекстера (75 Hexter 1986, 3): по количеству цитат у грамматиков Овидий занимает предпоследнее место из десяти, уступая лишь Стацию (весь список: Вергилий, Теренций, Цицерон, Гораций. Плавт, Саллюстий, Лукан, Ювенал. Овидий. Стаций). Подобная же ситуация наблюдается и во флорилегиях. где Овидий занимает далеко не первое место по количеству цитат.

Мы принципиально, вслед за Ральфом Хекстером, используем слово «рецепция», а не «влияние», чтобы переключить внимание с автора на читателя (The idea is to turn our attention here from author to the reader, medieval one in our case, 75 Hexter 1986, 1-2).

9 102 Morzadec 2003.

10 29 Anderson 1982,1 (praefatio).

11 Из предисловия (accessus) к рукописи XI века, цит. по 128 Robathan 1973.

12 Таким он предстаёт в средневековой школе - см. 75 Hexter 1986. Валено отметить, что нам неизвестны античные комментарии к Овидию (ср. Вергилий и Донат и Сервий, Стаций и Лактанций Плацид). Наиболее ранние комментарии датируются 1Х-Х вв., они французского происхождения, большинство написано для школьного использования. Интересно, что эти ранние комментарии не содержат морализации, но лишь рассматривают Овидия как образец для изучения риторики, поэтики, грамматики и даже логики.

13

Среди наиболее ярких поэтов, подражавших Овидию, можно упомянуть Гильдеберта Лаварденского (Hildebert de Lavardin), Бадри Бургейльского (Baudri de Bourgueil), Вальтера Шагильонского (Gautier de Chatillon), вагантскую поэзию, Андрея Капеллана (André de Chapelain и его Flos атогит) и Гильома де Лорриса.

14 148 Ullman 1932,129 Rouse 1979,42 Burton 1981.

15 Употребляемый нами термин «аллегорическая экзегеза» обозначает здесь общий метод интерпретации какого-либо произведения, основанный на нахождении в нём различных тайных смыслов, а не отдельные виды этого метода (ср. аллегорические, исторические, анагогические и пр. толкования).

16 120 Possamaï-PÉrez 2006, 305-308 - трактовка выражения Жана Пепина: «Аллегория -всего лишь средство; чтобы обнаружить то значение, которое она несёт на себе, нужно разорвать покров, в который она завёрнута: на попытку автора выразиться аллегорически отвечает у читателя труд по интерпретации аллегории», 117 Pépin 1947,45.

17 70 Ghisalberti 1932.

18 6 de Boer 1915.

19 152 Van't Sant 1929.

20 57 Engels 1943.

21 57 Engels 1943,80.

22 52 Demats 1973.

23 113 Pairet 2002.

24 Далее в тексте диссертации во избежании путаницы анонимного автора ОМ мы обозначаем как «Автора».

25 137 Strubel 2002.

26 Например, несколько статей о рукописной традиции ОМ были опубликованы Марком-Рене Юнгом (79 Jung 1994. 80 Jung 1996,81 Jung 1996,82 Jung 1997,83 Jung 1997).

27 Например. 53 Dimmick 2002.

28 43 Bury 2003.

29 3 3 Baumgartner 2002.

30 120 Possam a'í-Pérez 2006.

31 70 Ghisalberti 1933.

32 3 Bersuire 1962,4 Bersuire 1966.

33 5 Bersuire 1977.

34 15 Van der Bijl 1971.

35 5 8 Engels 1964.59 Engels 1965, 60 Engels 1968,61 Engels 1969.

36 130 Samaran, Monfrin 1962. 139 Tesniere 1993,140 Tesniere 2000, 141 Tesniere 2002.

38 В 1999 году Сабрина Верваке защитила в Канаде диссертацию, посвященную вступительной части ОМБ, в которой описываются различные языческие боги, — 153 Vervacke 1999. - Эта работа осталась нам недоступной.

39 97 Minimis, Scott 1988. 76 Hexter 1989, 86 Levine 1989. 46 Coulson 1997.

40 103 Moss 1982. 11

Следует отметить, что, цитируя тексты анонимного Автора ОМ, Берсюира или Абера, мы везде следовали орфографии изданий и не меняли её на современную.

42 Метод, на который опирается большинство исследователей ОМ (Ана Перэ, Бернар Рибемон. Марилен Поссамаи-Перес), разработан французскими структуралистами, в первую очередь, Жсраром Женеттом (68 Genette 1982). Женетт развивает концепцию интертекстуальности («очевидное присутствие одного текста в другом», 68 Genette 1982, 8), метатекстуальности («комментарий, соединяющий один текст с другим, о котором он говорит», 68 Genette 1982, 1) и гипертекстуальности («соединение предшествующего и последующего текстов в манере, несвойственной комментарию; причём последующий текст не может существовать без предыдущего, вырастая из него», 68 Genette 1982, 13, 17), которую также можно назвать трансформацией или переносом. Он выделяет два варианта трансформации: лингвистический (перевод в современном понимании) и тематический (сознательное изменение смысла) - 68 Genette 1982, 292—293. В нашем исследовании, однако, мы скорее опираемся на исторический метод, нежели на метод сравнительного структурного анализа. То есть мы полагаем, что ОМБ связан с ОМ напрямую, исторически, а перевод Абера связывает с его предшественниками ранний гуманистический комментарий, с которым он был непосредственно знаком. При этом инновационные черты каждого из упомянутых текстов обусловлены также исторически: общей эволюцией идей, культуры и литературы.

43 92 Lusionan 1988,44 Cerquigliní-Toulet 1993, 14.

44 5 0 deLubac 1959.

45 34 Bérier 1988.

46 18 Евдокимова 2002.

47 См. об этом в статье 16 Андреев 2005.

48 5 5 Duval 2005.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Судьба Метаморфоз Овидия во Франции на пороге Нового времени"

Заключение

Среди многочисленных произведений, написанных под влиянием Овидия и в той или иной степени транслирующих содержание его поэмы, мы избрали три произведения, отражающих, на наш взгляд, основные этапы общей эволюции в восприятии Метаморфоз во Франции рубежа Средних веков и Возрождения. Этот выбор мы обосновали во Введении, а затем углубили наше обоснование в соответствующих главах.

История рецепции Метаморфоз до начала XIV века, кратко описанная во Введении, показывает, что довольно долго, с I по XI вв., Овидию лишь изредка подражали различные поэты, заимствуя у него те или иные стилистические приёмы. Сложность отдельных пассажей поэмы, а также немалое число тёмных для средневековых читателей аллюзий были помехой для её чтения в иных случаях, нежели в процессе школьного обучения, где отрывки Метаморфоз использовались в качестве всё тех же стилистических образцов. Однако уже в V веке Фульгенций предлагает аллегорическую трактовку басен, что в последующий период, с XII по XV век, окажется доминирующей традицией. История рукописей Метаморфоз показывает, что к началу интересующего нас периода текст поэмы был распространён не очень широко, однако нельзя сказать, что он был вовсе забыт, — благодаря тому возрастанию интереса к Овидию, которым был отмечен XII век. Как и другие произведения античной классики, к началу XIV века латинский текст Метаморфоз был знаком читателю главным образом по небольшим отрывкам, включавшимся во флорилегии; существовали, кроме того, и вольные переложения отдельных басен на старофранцузский, которые могли представать как отдельные произведения или же включаться в состав более пространных сочинений. В подавляющем большинстве случаев эти тексты снабжались аллегорическими комментариями.

Как показало наше исследование, первым произведением, знаменующим начало нового подхода к восприятию Метаморфоз и отпечатлевшегося в них языческого наследия, является старофранцузский

Морализованный Овидий. Этот текст, с одной стороны, несёт на себе все характерные средневековые черты. Во-первых, принимаясь за языческий текст, анонимный Автор традиционно обосновывает свой выбор объекта для перевода тем, что в античных баснях сокрыта христианская истина, поэтому далее каждая басня подвергается аллегорической экзегезе, выстроенной в полном соответствии с традицией подобного комментирования, которая достигает в этот период наивысшего расцвета. Во-вторых, Автор пересказывает Метаморфозы стихами не с целью подражания форме оригинала, но потому, что стихотворная форма ассоциировалась в это время с категорией вымысла. Наконец, в-третьих, Автор вносит в текст разнообразные изменения, прежде всего пояснения, сокращения и упрощения, призванные сделать античную поэму более понятной для читателя. Такая свобода при трансляции иноязычного произведения, нехарактерная для переводчиков нашего времени, объясняется как текучестью, нестабильностью текста в допечатный период, так и общей средневековой концепцией работы с источниками, основанной на том представлении, что каждый автор не повторяет, но улучшает предыдущего. Эти изменения служат тем целям, с которыми осуществляется перевод: наставление в христианской морали и развлечение знатной заказчицы (гендерная принадлежность заказчика влияет на уровень сложности перевода - в нашем исследовании было показано, что это верно и для ОМ и его предполагаемой заказчицы Иоанны Бургундской).

Однако в XIV веке отношение к переводам начинает кардинально меняться. В первую очередь это проявляется в прозаических переводах, которые в это время численно превалируют над стихотворными: переводчики реже опускают те или иные фрагменты оригиналов, перевод и оригинал в целом сближаются, глоссы и комментарии начинают отделяться от основного текста, — что, однако, станет системой позднее, в последней трети XIV века, в среде учёных переводчиков, работающих по заказу Карла V.

Как показал анализ, в ОМ также присутствуют определённые новаторские черты: здесь отпечатлевается характерная для XIV века эволюция переводческих стратегий1. Во-первых, следует отметить отделение перевода от аллегорического комментария, — последний вводится специальными формулами. Кроме того, наш Автор вставляет (пусть не всегда и непоследовательно) отсылки к своим источникам, демонстрируя, таким образом, свою учёность и начитанность, проявляющуюся, кроме того, и в богословских комментариях. Во-вторых, переводная часть здесь близка к оригиналу. Детальное изучение ОМ как перевода наглядно демонстрирует интерес Автора к латинскому тексту и, что весьма важно, стремление к довольно точной передаче содержания оригинала. Разумеется, этот памятник нельзя счесть переводом в современном смысле слова; чаще всего это пересказ, но пересказ этот уже очень близок к исходному материалу, местами даже точен.

Следующим памятником, сочетающим в себе черты нового восприятия поэмы с ее традиционно аллегорическим прочтением, является латинский Морализованный Овидий Пьера Берсюира. Цель написания Морального Свода (в который входит ОМБ) - предоставить клирикам материал для проповеди, и Берсюир во многом верен традиции проповеднической литературы. Его аллегорические трактовки ярки, разнообразны и порой остросоциальны, текст насыщен обращениями к собратьям-проповедникам, Кроме того, Берсюир также напрямую связан с ОМ, — он прямо указывает, что использовал старофранцузский текст. Его переложение Метаморфоз тоже содержит упрощения (как стилистические, так и лексические), а также сокращения.

Среди новаторских черт, которые обнаруживаются в ОМБ при анализе, бросается в глаза то обстоятельство, что он включён в Моральный Свод, где пересказ Метаморфоз, сопровождаемый аллегорическим комментарием, предшествует пересказу Библии, — Берсюир явно придаёт античной поэме важнейшее значение и, по-видимому, рассматривает её как наиболее полное изложение воззрений древних, облечённое в иносказательную форму. Как и в ОМ, комментарий Берсюира вводится специальными формулами. Что касается изложения Метаморфоз, то оно, как показано в исследовании, зачастую насыщено прямыми цитатами из поэмы; кроме того, Берсюир широко пользуется лексикой оригинала.

Поэма Овидия и воззрения древних, очевидно, уже интересуют Берсюира больше, чем его предшественника. Неслучайно он пишет отдельную главу, посвящённую античным богам и их внешнему виду2. Для сбора сведений о богах Берсюир проводит специальные научные изыскания; он консультируется с Петраркой, выясняя, как именно древние представляли себе богов; его описания богов подражают Африке, которую Берсюир, будучи знаком с великим поэтом, как можно предположить, читал либо знал в отрывках или пересказе. Эта глава свидетельствует, что в ОМБ появляются признаки исторического отношения к античности. Разумеется, Берсюира нельзя счесть гуманистом в полном смысле этого слова, однако в его восприятии античности, отразившемся в Морализованном Овидии, заметно «историческое измерение», характерное, как считается3, и для его перевода Тита Ливия. Включение ОМ и ОМБ в историю средневекового перевода позволило нам уже в этих ранних текстах обнаружить те тенденции в восприятии Метаморфоз, которые позднее привели к появлению их первого полного литературного перевода.

Промежуточным этапом между ОМ и ОМБ и первым переводом в полном смысле этого слова можно считать появление настоящих гуманистических комментариев к латинскому тексту Овидия на рубеже XV-XVI веков, - в первую очередь Рафаэля Регия, - в немалой степени повлиявших на формирование представлений об античности у последующих переводчиков и читателей. Античность интересует Регия прежде всего сама по себе: он уделяет внимание стилю Овидия, лексике и грамматическим конструкциям, которые тот использует, историческим реалиям, присутствующим в тексте поэмы, его занимают античная цивилизация и нравы древних. В то же время в XV веке не пресекается и традиция аллегорического прочтения Метаморфоз.

Следующий этап в восприятии Метаморфоз знаменует первый полный перевод этого памятника, сделанный Франсуа Абером в середине XVI века. Его появление было подготовлено кардинальными историко-культурными трансформациями: новыми представлениями об авторстве, связанными с эволюцией как переводческих стратегий, так и самого понятия «перевод»; полноценным формированием исторического подхода к античной литературе и культуре, сложившемся благодаря работе гуманистов и отпечатлевшемся, в частности, в комментариях эпохи гуманизма. Наш анализ эстетических взглядов и переводческой техники Абера показывает, что этот переводчик испытывает существенное влияние таких комментариев, но, тем не менее, не до конца порывает с аллегорической традицией. В прологе Абер, в согласии с ней, упоминает - как и Автор ОМ, и Берсюир за две сотни лет до него, — об истине, сокрытой в языческих баснях, обосновывая свой выбор античной поэмы. Далее он перечисляет некоторые басни из Метаморфоз, прибавляя к ним аллегорический комментарий, который, однако, написан уже не по всем правилам экзегезы, но затрагивает лишь этическую сторону сюжетного конфликта; кроме того, он присутствует лишь в прологе, но не в основном тексте перевода. Для Абера, таким образом, поиски «скрытой истины», скорее, дань традиции, о которой он, впрочем, неплохо осведомлён: исследования показывают, что он заимствовал удачные пассажи для своего перевода не только у своих непосредственных предшественников Маро и Ано, оставивших неполные переводы Метаморфоз, но также и из Великого Олимпа, - произведения, в значительной степени основанного на аллегорической экзегезе.

Перевод Абера был создан в придворной среде и, судя по всему, ей и предназначался; более того, есть основания полагать, что его появлению способствовали разногласия между Екатериной Медичи и ее супругом Генрихом II, а также стоящих за ними придворных. Уже по этой причине перевод Абера не мог бы принадлежать к учёной традиции. По-видимому, неслучайно текст здесь не отягощен сложным комментарием (впрочем, отчасти функции комментария в данном случае берёт на себя пролог

• ^ * переводчика, включивший, среди прочего, и длинный список греческих авторов - предшественников Овидия). По-видимому, влияние придворной среды - желание приспособиться к ее интеллектуальному уровню, — заставляет Абера в известной степени упрощать оригинал, перелагая его по-французски: он последовательно раскрывает тёмные метафоры и аллюзии, встречающиеся у Овидия. Как кажется, то же самое влияние побуждает его также расцвечивать свой перевод разнообразными риторическими фигурами, эпитетами и живописными деталями. В то же время, в соответствии с переводческой практикой своего времени, Абер стремится близко следовать оригиналу.

Французская версия Метаморфоз, созданная Абером, встраивается в череду переводов античной классики, появляющихся во Франции на рубеже ХУ-ХУ1 веков. Французские Героидьг и Энеида, переведённые в это время Октовьеном де Сен-Желе, появившийся тогда же анонимный перевод комедий Теренция также возникли в придворной среде и отмечены её воздействием: за античными персонажами здесь порой более или менее явно проступают черты короля и королевы, те или иные эпизоды произведений коррелируют с конкретными историческими событиями, отвечают устремлениям монарха. Начиная с этого времени при французском дворе распространяется своеобразная мода на античные одеяния; она же, как известно, находит отражение и в живописи этого времени. Своеобразие французской версии Метаморфоз в сравнении с переводами из античной классики, созданными на рубеже ХУ-ХУ1 веков, состоит в том, что она всё ещё несет в себе учительное, морализаторское начало, — хотя наставляет своего читателя и адресата куда менее громко и откровенно, чем это делали создатели Морализованного Овидия или Берсюир.

1 В конце первой главы мы сравниваем его с другим показательным примером перевода этого периода - Утешением философией Рено де Луана: между двумя переводами обнаруживается немалое сходство в приёмах и подходе к тексту оригинала.

2 Безусловно, данные описания также снабжены аллегориями, однако для читателей Берсюира это, видимо, было не самой важной частью текста: в рукописях и позднее в изданиях ОМБ был довольно быстро отделён от основного корпуса Морального Свода, далее, глава о богах ехала также жить самостоятельной жизнью и, более того, вскоре лишилась аллегорий, которые стали просто опускать.

3 См. об этом статью Фредерика Дюваля, ВиУАь2005.

Список научной литературыЖурбина, Анна Викторовна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Публий Овидий Назон. Метаморфозы. Пер. с лат. Сергея Васильевича Шервинского, вст. ст. Сергея Александровым Ошерова, прим. Фёдора Александровича Петровского. М.: Худлит, 1977.430 С.

2. Habert François. Les quinze livres de la Metamorphose d'Ovide intrepretez en Rime Françoise, selon la Phrase latine. Par François habert d'Yssouldun en Berry, et par luy présentez au Roy Henry II. Paris: Jacques Keruer, 1557, 8°. 975 C. Mm-XV.

3. John of Garland. Integument a Ovidii. Fausto Ghisalberti (éd.). Messina-Milano: Casa Editrice Giuseppe Principato, 1933. 79 C.

4. Ovidius. P. Ovidii Nasonis Metamorphoses. WilliamScovil Anderson (éd.). Leipzig: B. G. Teubner, 1982. 419 C. = Met.

5. Андреев Михаил Леонидович. Инновация или реставрация: казус Возрождения II Вестник истории, литературы, искусства. Отд-ние ист.-филол. наук РАН. Т. 1. М.: Собрание, Наука, 2005. С. 84-97.

6. Евдокимова Людмила Всеволодовна. У истоков французской прозы. Прозаическая и стихотворная форма в литературе XIII века. М.: Наследие, 1997. 397 С.

7. Евдокимова Людмила Всеволодовна. Комментарии к комедиям Теренция в издании А. Верара и их источники II Стих и проза в европейских литературах Средних веков и Возрождения. Людмила Всеволодовна Евдокимова (отв. ред.). М.: Наука, 2006. С. 163-216.

8. Евдокимова Людмила Всеволодовна. От смысла к форме. Опыт типологии средневековых переводов. М., 2009 (рукопись, в печати).

9. Allen Don Cameron. Image and meaning. Metaphoric traditions in Renaissance Poetry. Baltimore: John Hopkins Press, 1968. 175 C.

10. Alton Ernest Henry, Wormell Donald Ernest Wilson. Ovid in the Mediaeval Schoolroom // Hermathena 94, 1960. C. 21-38.

11. Anderson William Scovil. Praefatio ad Publii Ovidii Nasonis metamorphoses. Leipzig, 1982. C. 5-28.

12. Atkinson James Keith. A Fourteenth-Century Picard Translation-Commentary of the Consolatio Philosophiae II Medieval Boethius, 1987. C. 32-62.

13. Baumgartner Emmanuelle (ed.). Lectures et usages d'Ovide II Cahiers de recherches médiévales 9, 2002. http://crm.revues.org/sommaire26.html (ресурс посещён 10.09.2009).

14. В érie r François. La traduction en français // GRLMA УШ, 1,1988. C. 219-265.

15. Blijmenfeld-Kosinski Renate. Reading Myth. Classical Mythology and Its Interpretations in Medieval French Literature. Stanford (Cal.): Stanford University Press, 1997. 314 C.

16. Brewer Wilmon. Ovid's Metamorphoses in European Culture. Boston: The Cornhill Publishing Company, 1933. 230 C.

17. Bremond Claude, Le Goff Jacques, Schmitt Jean-Claude.л1.«Exemplum». Typologie des sources du Moyen Age occidental, dir. L. Genicot, fasc. 40. Turnhout, Brepols, 1982. 165 C.

18. BURY Emmanuel (ed.). Lectures d'Ovide, publiées à la mémoire de Jean

19. Croizy-Naquet Catherine. L'Ovide moralisé ou Ovide revisité: de métamorphose en anamorphose // CRM 9. Montréal/Paris: Bellarmin/Vrin, 2002. h ttp : //c rm. revue s. or g/i nd ex49. h tml (ресурс посещён 10.09.2009).

20. Curtius Ernest Robert. La littérature européenne et le Moyen Age latin. Paris, 1956. 738 С.

21. Dahan Gilbert. L'exégèse chrétienne de la Bible en Occident médiéval, XIIe— xive ss. Paris: Cerf, 1999. 486 C.50. de lljbac père henri. Exégèse Médiévale. Les quatre sens de l'Écriture. Paris: Aubier, 1959-1964, 4 vols.

22. Delisle Leopold. Traites divers sur les propriétés des choses II Histoire littéraire de la France (XXX), 1888. C. 336-357.

23. DEMATS Paul. Fabula. Trois études de mythographie antique et médiévale. Genève: Droz, 1973. 196 C.

24. Ehrle Franz, Pelzer Augustus. Historia Bibliothecae Romanorum Pontijicum turn Bonifatianae tum Avenionensis. 2 vols. Roma: Typis Vaticanis, 1890(-1947).

25. Engels Joseph. Études sur l'Ovide moralisé. Groningen, 1943.146 C.

26. ENGELS Joseph. Berchoriana I: notice bibliographique II Vivarium 2, 1964. C. 62-124.

27. Engels Joseph. Berchoriana II: les pseudo-Bersuires h Vivarium 3, 1965. C. 128-148.

28. ENGELS Joseph. Note sur quelques manuscrits mythologiques II Vivarium 6, 1968. C. 102-103.

29. ENGELS Joseph. La Lettre-dédicace de Bersuire à Pierre des Prés II Vivarium 7, 1969. C. 62-72.

30. Engels Joseph. L'Edition critique de l'Ovidius moralizatus de Bersuire H Vivarium 9, 1971. C. 19-24.

31. Fisher Elizabeth Ann. Planudes' Greek translation of Ovid's Metamorphoses. New York: Garland Pub., 1990. 118 C.

32. Gallo Italo, Nicastri Luciano, (eds.). Aetates Ovidianae. Lettori di Ovidio dall Antichità al Rinascimento. Napoli: Edizioni Scientifiche Italiane, 1995.324 C.

33. Gauvard Claude, de Libera Alain, Zink Michel (éds.). Dictionnaire de Moyen Age (DMA). Paris, Presses universitaires de France (Quadrige), 2002. 1548 C.

34. Genette gérard. Palimpsestes. La littérature au second degré. Paris: Seuil, 1982.467 C.

35. Greimas Algirdas Julien, Keane Teresa Mary. Moyen Français: La Langue de la Renaissance (de 1340 à 1611). Paris: Larousse, 2007. 668 C.

36. GüTHMÜLLER BODO. La conception du mythe antique et ses formes vers 1500 II Lectures d'Ovide, publiées à la mémoire de Jean-Pierre Néraudau. Emmanuel Bury (ed.). Paris, 2003. C. 189-216.

37. Harf-Lancner Laurence, Mathey-Maille Laurence, Szkilnik Michelle (eds.). Ovide métamorphosé. Les lecteurs médiévaux d'Ovide. Paris: Presses Sorbonne Nouvelle, 2009. 244 C.

38. Jung Marc rené. Les éditions manuscrites de l'Ovide moralisé II Cahiers d'histoire des littératures romanes 20, 1996. C. 251-274.

39. LanglOIS Ernest. Une rédaction en prose de / 'Ovide moralisé (Vatican, Reg. 1686 II B.E.C. LXII, 1901. C. 251-255.

40. Lowes john Livingstone. Chaucer and the Ovide moralisé II PLMA XXX, 1918. C. 302-335.

41. LUCAS Robert H. Medieval French Translations of the Latin Classics to 150011 Speculum 45 (2), 1970. C. 225-253.

42. Lusignan Serge. Préface au Speculum majus de Vincent de Beauvais: réfractions et difractions. Montréal: Bellarmin, Paris: Vrin: , 1979. 146 C.

43. Lusignan Serge. Parler vulgairement, Les Intellectuels et la langue française aux Xllle etXlVe siècles. Paris: Vrin, 1988.204 C.

44. Lusignan Serge, Paulmier-Foucart Monique, Duciienne MarieChristine (éds.). Lector et compilator Vincent de Beauvais, frère precheur: un intellectuel et son milieu au Xllle siècle. Créaphis, Grân, 1997. 375 C.

45. Martindale Charles. Ovid Renewed. Ovidian influences on literature and art from the Middle Ages to the Twentieth century. Cambridge, 1988.

46. Meech Saneord Brown. Chaucer and the Ovide moralisé. A further Study // PLMA XLVI, 1931. C. 182-204.

47. Minnis AlastairJ., Scott A.Brian, Wallace David. Medieval Literary Theory and Criticism, c. 1100-c. 1375. The Commentary Tradition. Oxford: Clarendon Press, 1988. C. 321-324.

48. MONFRIN Jacques. Humanisme et traductions au Moyen âge // Journal des savants 148, 1963. C. 161-190.

49. MONFRIN JACQUES. Les traducteurs et leur public en France au moyen âge II Journal des savants 149, 1964. C. 5-20.101. monfrin JACQUES. Les Translations vernaculaires de Virgile au Moyen*

50. Age II Lectures médiévales de Virgile. Actes du colloque organisé par l'Ecole française de Rome 25-28 octobre 1982. Rome, 1985. C. 189-249.

51. B. de Graaf (repr.), 1966. 213 C.

52. PAIRET Ana. Les mutacions des fables. Figures de la métamorphose dans la littérature française du Moyen Age. Paris: Champion, 2002. 197 C.

53. Paris Gaston Bruno Paulin. Chrétien Legouais et autres traducteurs ou imitateurs d'Ovide //Histoire littéraire de la France. T. XXIX. Paris: Imprimerie nationale, 1885. C. 455-525.

54. Paris Gaston Bruno Paulin. La littérature francßise au Moyen age (XIe-XlVe siècle). New York: AMS Press (répr. de 1890), 1975. 352 C.

55. Rand Edward Kennard. Ovid and his influence. New York, 1925.184 C.

56. Reiff Arno. Interpretatio, imitatio, aemulatio. Begriff und Vorstellung literarischer Abhängigkeit bei den Römern. Düsseldorf, 1959. 125 C.

57. Reynolds Lekjuton Durham. (ed.). Texts and transmission: a survey of the Latin classics. Oxford: Clarendon Press, 1983. 509 C.

58. RibÉMONT Bernard. L'Ovide moralisé et la tradition encyclopédique médiévale, une approche générique comparative II CRM 9, 2002. http://crm.revues.org/document907.htrnl (ресурс посещён 10.09.2009).

59. Robathan Dorothy May. Ovid in the Middle Ages II Ovid Collection. Series Greek and Latin Studies, Classical Literature and its Influence. James W. Binns (ed.). London-Boston, 1973. C. 191-209.

60. Smalley Beryl. Thomas Waleys, O.P. Il Archivum Fratrum Praedicatorum. Istituto Storico Domenicano S. Sabina 24, 1954. С. 50-107.

61. SMITH W. F. De Ovidii Metamorphoseon aliquot codicibus recensendis II HSCP 36, 1925. C. 183-184.

62. Sneyders De Vogel Karl. Ovide moralisé, XIV, 10671716 И Neophilologus XXVIII, 1943. С. 88-106.

63. SPICQ père oeslaus. Esquisse d'une histoire de l'exégèse latine ait moyen âge. Paris: Vrin, 1944.403 C.

64. STOCK Brian. Myth and Science in the Twelfth Century: a Study of Bernard Silvester. Princeton: PUP, 1972. 331 C.

65. Strubel Armand. La Rose, Renart et le Graal. La littérature allégorique en France au Xllf siècle. Coll. Nouvelle Bibliothèque du Moyen Âge, JEAN Dufournet (éd.). Genève-Paris: Slatkine, 1989. 336 C.

66. Strubel Armaxd. Grant senefiance a': Allégorie et littérature au Moyen Age. Paris: Champion, 2002. 464 C.

67. TlLLlETTE JEAN-YVES. Des mots à la parole: une lecture de la Poetria nova de Geoffroy de Vinsauf. Genève: Librairie Droz, 2000. 199 C.

68. Tournoy-Thoen Godelieve. Fausto Andrelini et la cour de France // L'Humanisme français au début de la Renaissance. Paris, 1973. C. 65-79.

69. TOURY Marje-Noelle. La Métamorphose d'Ovide au XIf siècle // Lectures d'Ovide, publiées à la mémoire de Jean-Pierre Néraudau. EMMANUEL BURY (éd.). Paris, 2003. C. 175-188.

70. Ullman Berthold LOUIS. Classical Authors in Medieval Florilegia // CPh 27, 1932. C. 1-42.

71. Van't Sant Jeanette Theodora Maria. Le commentaire de Copenhague de l'Ovide moralisé, avec l'édition critique du septième livre. Amsterdam: H. J. Paris, 1929. 181 C.

72. Wilkins Ernest Hatch. Descriptions of Pagan Divinities from Petrarch to Chaucer // Speculum XXXII (3), 1957. C. 511-522.

73. Wilkinson Lancelot Patrick. Ovid recalled. Cambridge: CUP, 1955; repr. 1974. 484 C.

74. Zwierlein Otto. Die Ovid- und Vergil-Revision in Tiberischer Zeit, Untersuchungen zur antiken Literatur und Geschichte. Berlin: De Gray ter, 1999.685 C.