автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Таджикско-казахские литературные связи второй половины XIX и ХХ вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Таджикско-казахские литературные связи второй половины XIX и ХХ вв."

Р Г Б О Д На правах рукописи

- СЕН 1898

НУРАЛИЕВ АБДУСАТТАР

ТАДЖИКСКО-КАЗАХСКИЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ СВЯЗИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX И XX вв.

(Абай и послеабаевский период)

10.01.03. - ЛИТЕРАТУРЫ СТРАН НОВОГО ЗАРУБЕЖЬЯ (таджикская литература)

АВТОРЕФЕРАТ

ДИССЕРТАЦИИ НА СОИСКАНИЕ УЧЕНОЙ СТЕПЕНИ ДОКТОРА ФИЛОЛОГИЧЕСКИХ НАУК

ДУШАНБЕ^ — 1998

Работа выполнена на кафедре печати и кафедре теории и новейщей персидско-таджикской литературы Таджикского государственного национального университета.

НАУЧНЫЙ КОНСУЛЬТАНТ: доктор филологических наук академик АН РТ М. Ш. Шукуров.

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ:

Доктор филологических наук,

академик АН РТ Амонов P.A.

Доктор филологических наук,

профессор Афсахзод А.

Доктор филологических наук Рахмонов Ш.

ВЕДУЩАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ: Душанбинский государственный педуниверситет им. К. Джураева.

Защита состоится 1998 г. в 10.00 часов на

заседании диссератционного совета Д 013.06.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Институте языка и литературы им. Рудаки АН РТ (734025), г. Душанбе, пр. Рудаки 21).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке АН РТ. Автореферат разослан " ^ " ^ ^Ч/^-*2—1998 г.

Ученый Секретарь Диссертационного Совета Кандидат Филологических

наук

ШОДИКУЛОВ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

Известно, что какие бы расстояния не отделяли народы друг от друга, лучшие произведения их литератур найдут пути взимопроникновения. Это касается и центральноазиатских региональных связей, в том чилсе таджикско-казахских взимоотноше-ний. Таджикская литература со второй половины XIX в. становится хорошо известной казахскому народу, и в то же время в XX в. в силу общности территории и в рамках единого государства казахская литература приобретает значение для таджикской литературы. Именно в XX в. казахская и таджикская литературы благодаря русским переводам, были вовлечены в орбиту общемировых связей. По утверждению академика М. Щукурова, в этом регионе "именно в начале нынешнего века литературные взаимосвязи вновь приобрели значение одного из основных факторов развития литературы" (1).

Исторически доказано, что таджикский и казахский народы с древних времен, проявляли взаимный интерес к фольклору и литературе друг друга. Непосредственное общение народов служило почвой для взаимных творческих связей.

Основываясь на теоретические положения, достигнутые мировой компаративистикой, мы в настоящей диссертационной работе впервые подвергаем серьезному изучению такой огромный пласт в истории национальных литератур Таджикистана и Казахстана, как связи между ними. При этом приходится констатировать, что нет даже отдельных исследовательских работ, рассматривающих казахскую тему в творчестве таджикских писателей, а также и в свою очередь, таджикских мотивов в произведениях казахских литераторов. Кроме того, существует и другая важная проблема - идейного, нравственного, эстетического воздействия одной литературы на художественное сознание представителей другой литературы. В данном случае речь идет о влиянии таджикской классической литературы на более молодую казахскую литературу, в особенности на так называемых поэтов-книжников, писавших на восточные темы, на литературу второй половины XIX и начало XX вв.

Как стало очевидным из вышеизложенного, тема располагает большим материалом и разнообразием к нему подхода. Поэтому настоящая диссертация не претендует на охват всех проблем таджикско-казахских литературных взаимосвязей. В ней мы в качестве объекта научного анализа избрали общие проблемы и наиболее важные этапы литературных связей этих двух древних и дружественных народов, в их числе вхождение "чужой" литературы в орбиту культурных интересов другого народа, в данном случае таджикской литературы в казахскую культуру

расемтариваемого периода; знакомство с нею через переводы и критику, преимущественно посредством периодической печати; роль посредника в этих процессах, значение восприятия принимающей и передающей стороны в аспекте развития каждой страны.

Мы попытаемся дать параллельную картину таджикско-казах-ских литературных связей, при которых наглядно проявляются сходства и различия в восприятии литературных явлений в контексте двух общественно-исторических периодов - дореволю-щионного и советского. Нам кажется в литературных взаимоотношениях наших народов наиболее интересным являются именно эти периоды, в которых наблюдаются интенсивность контактов, относительная преемственность и продолжение традиции.

Проблемы же типологических общностей казахской и таджикской литератур остаются за пределами нашей работы. Мы сосредоточили свое внимание на контактно-генетические связи. Считаем, что такой важный вопрос, как типологические связи, требует специального изучения.

АКТУАЛЬНОСТЬ темы нам видится ещё в том, что её изучение имеющее большое значение для истории национальных литератур, в такой же степени представляет огромный интерес и для исследователей региональных литературных связей Центральной Азии. Оно до сих пор имеет эпизодический, фрагментарный характер.

Настоящая диссертационная работа является первой попыткой специального исследования, посвященного проблемам таджикско-казахских литературных связей. Тематика и исследуемый материал, который впервые вводится в научный оборот, составляет научную новизну данной диссертации. При этом в работе гововрится об относительной самобытности и оригинальности казахских дастанов, написанных под воздействием персидско-таджикской классической литературы.

В работе мы стремились на основе впервые обобщенного огромного фактического материала представить истинную картину таджикско-казахских литературных взаимоотношений второй половины Х1Х-ХХ вв. Нами также впревые сопоставляются тексты оригинала с переводными произведениями

СОСТОЯНИЕ НАУЧНОЙ РАЗРАБОТКИ проблемы можно считать относительно удовлетоврительным. Известно, что теоретическим и методологическим вопросам сравнительного изучения посвящен ряд монографических работ, научных статей, преимущественно в русском литературоведении. Среди них можно назвать труды В. М. Жирмунского, Н. И. Конрада,Г. И. Ломидзе, В. И. Кулешова, Л. С. Кишкина, А. С. Бушмина, И. Г. Неупокоевой,

B. Г. Рейзова, Ю. В. Богданова и других, где наравне с системным изучением историко-культурных явлений, рассматриваемых как основа для многостороннего исследования культурных связей, освещается история сравнительного изучения в России и его значение для наших дней.

Среди работ зарубежных ученых большой интерес представлют труды А. Димы, Д. Дюришина, Г. Гачева и др.

Кахахскими и таджикскими исследователями установлено, что сравнительное изучение литератур в Таджикистане и Казахстане началось с середины XX века. У истоков компаративизма этих стран стояли выдающиеся литераторы и ученые Садриддин Айни и Мухтар Ауэзов. В связи с развитием литературоведения в советское время, особенно русского сравнительного литературоведения, с начала 60-х годов бурное развитие получили исследования по литературным связям и в Центральной Азии. С этого времени проводились различные региональные и международные конференции, посвященные проблемам сравнительного литературоведения в Алма-Ате, Душанбе и Ташкенте. Было издано множество сборников (2), книг (3), библиографических указателей (4), тезисов и материалов научных конференций и симпозиумов в Таджикистане и Казахстане. Защищались диссертационные работы, в том числе диссертации, близкие к нашей теме (5). Но в этих работах не привлекается подлинник, сравнения делаются в основном по русскому переводу,

Крупным специалистом в области казахского сравнительного литературоведения является 1П. К Сатпаева. Среди ее монографических работ наиболее интересной для нас является книга "Казахская литература и Восток", где автор совершенно справедливо отмечает недостаточную разработанность темы в казахской литературоведении.

Первенство в исследовании литературных связей Казахстана с Востоком, несомненно, принадлежит Мухтару Ауэзову. Показательны в этом смысле серия его статей о творчестве Абая, а также такие исследования, как "Киргизский героический эпос "Манас", "Развитие литератур народов СССР" и другие. Об этом сказано в трудах III. К. Сатпаевой, У. Кумисбаева и в специальной статье Е. В. Лизуновой (6). Но мы в своей работе ведем речь только о взаимоотношениях М. Ауэзова с таджикской литературой.

В Казахстане в разное время о таджикской литературе писали

C. Муканов, М. Каратаев, Р. Бердибаев, С. Талжанов, Б. Тлегенов и другие.

В таджикском литературоведении казахская тема и связи с казахской литературой менее исследованная область. Данная

проблема в основном затрагивается в работах М. Ш. Шукурова, А. Сайфуллаева и А. Нуралиева, а в последнее 15 лет и X. Шодикулова

Свидетельством продолжения поисков в этом направлении является также международный симпозиум на тему "Шахнаме" Фирдоуси величайшее художественное творение в истории мировой цивилизации", проведенной в Душанбе 5-9 сентября 1994 года (7).

Мы считаем, что в вышеупомянутых работах ученых двух стран, осветивших некоторые стороны данной проблематики, были заложены определенные теоретические основы для дальнейших исследованнии в этом направлении.

Считаем необходимым отметить и заслуги русских ученых, исследовавших таджикскую классическую литературу и затрагивавших вопросы литературных связей. Особенно важным являются труды В. В. Бартольда, К Э. Бертельса, й. С. Брагинского, М. Н. Османова, А. Н. Болдырева, 3. Г. Османовой и других. Их работы содержат важный компаративстский материал и тематический анализ творчества классиков персидско-таджикской литературы. В них наличествуют элементы сравнительного литерату-роведенияизучения родства идей и определенных поэтических тем на протяжении длительной истории персидско-таджикской литературы.

В диссертации мы предлагаем свое видение проблемы. Сопоставление произведений в оригинале и доступ к источникам на обоих языках дали возможность более глубокого и объективного рассмотрения сходств и отличий произведений на родственные темы и своеобразие их решений в каждой из литератур.

Анализируя таким образом, состояние изученности темы, мы конкретизировало свои ЦЕЛИ и ЗАДАЧИ. Они сводятся к выявлению контактных и генетических сущности литературных явлений (художественных произведений, изобразительных средств, творческого наследия писателей, литературных школ, жанров, стилей и т.п.), внутренних закономерностей, литературного процесса. При этом мы будем последовательно придерживаться принципа сочетания историко-литературного анализа с теоретическим осмыслением литературных фактов.

ОСНОВНЫЕ ЗАДАЧИ ДИССЕРТАЦИИ сформулированы следующим образом:

1. Проследить за исторей становления и развития таджикско-казахских литературных связей, ибо их основы заложены в устно-поэтическом творчестве народов и ранних письменных

произведениях, а связи в Х1Х-ХХ вв. являются непосредственным продолжением прежних традиций.

2. Определить основные вопросы творческой связи великого казахского поэта Абая Кунанбаева с персидско-таджиксокй литературой, привлекая при этом к анализу новые материалы и наблюдения. Сопоставить с таджикским оригиналом произведения, воздействовшие на творчество Абая, выявить новаторство казахского акына в трактовке традиционных сюжетов и тем классической литературы Востока.

3. Проанализировать на материале казахской литературы второй половины Х1Х-ХХ вв. миграцию некоторых традиционных сюжетов, разработанных классиками персидско-таджикской литературы. Проследить, преимущественно на казахском материале, основные этапы развития литературных взаимоотношений, рассмотреть воздействие и влияние некоторых сюжетов и тем таджикской литературы на становление казахской письменной поэмы XIX и начала XX вв., раскрыть характер трансформации и адаптации произведений таджикской литературы в казахской литературе исследуемого периода, выявить основной таджикский источник, сопоставив его с казахским переводом или переложением.

4. Исследование перевода как формы литературных связей. Определение роли переведенных книг и переложенных сюжетов, а также периодических изданий как посредника и пропагандиста литературных связей. Выявление роли "назиры" как творческого акта и факта литературных связей.

5. Определить роль посредника-произведения, рассказчика прочитанного, перевода-пересказа, отдельного писателя в распространении сюжетов "Шахнаме" Фирдоуси, идей "Гулистана" Саади и других произведений таджикско-персидской литературы в казахской среде.

6. Выявить значение трудов М. Ауэзова в литературных связах двух народов и плодотворное влияние его художественных произведений на таджикских писателей.

7. Выявить степень таджикско-казахских контактных литературных связей и их роли в общем литературном процессе. Исследовать непосредственное участие в нем газет, журналов и других видов средств массовой информации. Определить наличие литературного влияния, национальную адаптацию, переложения произведений и откликов о них в печати, как факта литературных связей.

8. Осуществить анализ переводов, переложений и оригинальных интерпретаций казахских поэтов, имеющих творчесткое отношение к темам и мотивам таджикской литературы, сопставить их с

таджикским оригиналом, сформулировать выводы, отражающие основные черты исследуемой проблемы, предложить рекомендации о роли литературных связей в общем литературном процессе.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА. Работа является первой попыткой специального исследования литературных взаимоотношений с привлечением материалов на трех языках - таджикском как языка оригинала, русском - как посредника, казахском - как языка перевода или переложения. Впервые рассмотрены контактные литературные связи в их разных аспектах - внешнем и внутреннем, непосредственном и опосредованном, в переводах и переложениях и др. Привлекаются к исследованию новые материалы второй половины XIX и начала XX вв., которые ранее не были изучены в данном аспекте. В диссертации нами впервые сличаются казахские дастаны и кисса с выявленными таджикскими оригиналами. Впервые поставлен вопрос о посреднике и его роли в литературных связах.

Вопросы литературных взаимосвязей обеих литератур советского периода, впервые рассмотрены нами на обширном фактическом материале.

ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ ОСНОВОЙ диссертации является достижения отечественной и мировой компаративистики, принципы историко-литературного анализа социальных и художественных явлений. В своих поисках автор опирается на опыт выдающихся востоковедов-иранистов Е.Э. Бертельса, В. В. Бартольда, Н. И. Конрада, А. Н. Самойловича, И. С. Брагинского и ученых, внесших в разработку теории и методики сравнительного изучения литератур окромной вклад А. Н. Веселовского, В. М. Жирмунского, М. П. Алексеева, Н. И. Конрада, Г. И. Ломидзе, А. С. Буш мина, М. К Хралчеко, И. Г. Неупокоевой, В. И. Кулешова, В. Г. Реизова, Л. С. Кишкина, А. Димы, Д. Дюрищина, Г. Гачева, таджикских и казахских литературоведов М. Ауэзова, М. Шукурова, Ш. Сатпаевой, А. Сайфуллаева, В. Самада и других.

Теоретиками сравнительного литературоведения отмечено, что методологическим принципом должно стать требование - не только установить факт творческого контакта, но и выявить возникновение нового качества, для чего необходимо раскрывать сходства и различия, вступающих в контакт литературных явлений, а также уметь увидеть результат контакта - рождение нового третьего художественного явления, нетождественного исходному элементу взаимодействующих литератур (произведений, стилей и т.д.) (8).

ОСНОВНЫМИ ИСТОЧНИКАМИ исследования явились:

— образцы устно-поэтического творчества таджикского и казахского народов;

— произведения классиков таджикско-персидской литературы, в том числе "Шахнаме" Фирдоуси, Тулистан" Саади, "Кабуснаме" Кайковуса, "Анвори Сухайли" Кашифи, "Искандарнаме", "Лейли Меджнун" Низами и Джами, газели Хафиза и др,;

— произведения древнетюркской литературы "Кутадгу билик" Валасагунского, "Хикматлар" Ахмада Яссави и др.;

— творческое наследие великого казахского поэта Абая Кунанбаева, его стихи, поэма "Ескандир" и проза 'Таклия" ("Назидание");

— изданные книги и неизданные рукописные материалы из фонда отдела рукописей научной библиотеки АН Республики Казахстан, относящиеся к наследию поэтов - книжников конца

XIX и начала XX вв.;

— материалы газет и журналов Таджикистана - "Тоджикистони совети", "Маориф ва маданият", "Адабиёт ва санъат", "Коммунист Таджикистана", "Садои мардум", "Садои Шарк";

— материалы казахской периодической "Дала уалаяты", "Айкап" печати - "Социалистик Казахстан", "Адебиет майданы", "Казак адебиети", "Лениншил ж ас", "Жулдыз";

— сами произведения и их переведенные и переложенные казахские варианты.

Таким образом, основной базой исследования послужили преимущественно материалы периодической печати и книг, изданных казанским, петербургским, оренбургским, ташкентским и другими издательствами.

Важным источником в нашей работе явились и материалы периодической печати, зародившейся в конце XIX века. К началу

XX века печать начинаеть играть важную роль в популяризации иноязычной литературы. Первенство в этом принадлежит казахской журналистике.

ВЫБОР ОБЪЕКТА ИССЛЕДОВАНИЯ объясняется всевозрастающей ролью сравнительного изучения литератур народов в общем литературном процессе. Общеизвестно, что сравнительный анализ предполагает прежде всего наличие двух объектов, которые подлежат сопоставлению. В данном случае непременным условием сравнительного изучения в нашей диссератации является рассмотрение взаимоотношений таджикской и казахской литератур.

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ И ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ исследования. Оно призвано сыграть определенную роль, прежде всего, в разработке истории таджикской и казахской литератур, в создании трудов посвященных сопоставительному исследованию обеих литератур с охватом разных аспектов

контактных связей: подражания, переработки, переводы, влияние и заимствования. Результаты работы могут быть использованы для создания новых специальных курсов по литературным связам, лекции по истории литературы и печати и, наконец, содействовать процессу духовного сближения этих двух народов, еще большему укреплению многообразных контактов между ними.

АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ. Основные положения, диссертации отражены в научных публикациях на русском, таджикском и казахском языках, список которых прилагается к автореферату, а также в докладах, прочитанных на международной конференции "Шахнаме" Фирдоуси величайшее художественное творение в истории мировой цивилизации" (1994 г.), симпозиумах и конференциях посвященных 150-летию Абая (1995), 100-летию С. Айни (1978) и М. Ауэзова (1997). Результаты исследования используются при чтении курса "История литературы народов Центральной Азии" ("Казахская литература") и специального курса "Основы сравнительного изучения литературы" для студентов филологических специальностей национального университета.

Диссертация подготовлена на кафедрах Печати, Теории и новейшей таджикско-персидской литературы Таджикского государственного национального университета, частично в отделе современной таджикской литературы и литературных связей Института языка и литертуры им. рудаки АН РТ. Работа координирована с планом научно-исследовательских работ кафде-ры Казахской литературы Казахского государственного национального университета им. Аль-Фараби и кафедрой Художественной публицистики и литературной критики факультета журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова, где в 1989 г. была утверждена тема диссертации.

Работа обсуждена ена совместном заседании кафедр печати и теории и новейшей таджикско-персидской литертуры ТГНУ (протокол N7 от 22 мая 1998 г.) и секции литертуроведения ученого совета ИЯЛ им. Рудаки АН РТ (протокол N9 от 16 июня 1998 г.) и рекомендована к защите.

СТРУКТУРА РАБОТЫ. Диссертация состоит из введения, пяти глав, разбитых в свою очередь на части, заключения и библиографии,

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

ВО ВВЕДЕНИИ обосновывается выбор темы и ее актуальность, определяются цели и задачи исследования, методологические принципы, теоретические основы и практическая ценность диссертации. Здесь же говорится о степени изученности темы в таджикском и казахском литературоведении охарактеризованы

основные источники, дан обзор научных трудов отечественных и зарубежных ученых по проблеме.

В ПЕРВОЙ ГЛАВЕ "Из истории таджикско-казахских литературных связей" прослежены истоки литературных и культурных взаимоотношений двух народов, которые уходят к древним временам. Это ярко проявляется на примере народов Средней Азии и Казахстана, в частности, литератур таджиков и казахов, глубокие корни взаимосвязей которых скрыты в недрах веков и восходят к их устному поэтическому творчеству. Они выражены в тюрко-согдийских взаимоотношениях, проявлявших взаимный интерес к фольклору и литературе друг друга.

Взимосвязи и взаимообогащение фольклора и литературы таджиков и казахов лежат в основе многих общих культурных традиций, в частности, в основе взаимодействия эпического наследия обоих народов.

В казахском и таджикском устном народном творчестве особое место занимают сказки. В казахской фольклористике проделана большая работа по изучению состава казахским сказок, их национального своеобразия, взаимодействия со сказками других народов. В них встречаются отдельные высказывания о взаимв-лиянии казахских и таджикских сказок, тогда как таджикская фольклористика меньше обратила внимание на этот вопрос.

При сравнительном анализе сказок таджиков и казахов обращает на себя внимание разнообразие в них схожих сюжетов. Некоторые сказки таджиков и казахов заимствованы у других народов. В этом процессе большую роль сыграла таджикская классическая литература, в которой поэтически обработаны многие сказки и легенды Востока. На сюжетосложение некоторых казахских сказок, дастанов и сказочной прозы оказала большое влияние персидско-таджикская литература, образцы которой казахские поэты и писатели, обучавшиеся в мусульманских медресе Самарканда, Бухары и других городов, донесли до своего народа. Сказочные сюжеты и образы из циклов "Тысяча и одна ночь", "Калила ва Димна" и некоторых других сказок проникли в казахский фольклор преимущественно через таджиков. Это наблюдается во всех разновидностях сказок, в частности, в сказках о животных, где типичное и национальное в сюжетной канве, сходство в образах объясняется, с одной стороны, почти одинаковым способом хозяйствования и способом мышления, а с другой, тесными культурными взаимоотношениями.

Многие таджикские и казахские сказки о животных имеют сходные сюжеты. В них повествуется о различных животных, в образах которых много оригинального и своеобразного. Это сходство объясняется и тем, что таджикский и казахский народы

"не ограничивались простым пониманием животных, но создали о них сказки, легенды, прекрасные песни, • фантастические рассказы" (9).

Наблюдаются параллели и в тех казахских и таджикских сказках, персонажи которых аллегорически олицетовряют человеческие пороки. Например, наделются умом и ловкостью маленькие животные и насекомые, которые, объединившись, борются против сильных и коварных врагов и, как правило, всегода побеждают. В этом отношении представлют большой интерес сказки "Лиса, черепаха, клоп", "Медведь и комар", "Лиса, черепаха, муравей", "Чиж и слон" (10), которые можно назвать вариантами общих сюжетов. Часть сюжетов таких сказок перекликается с сюжетами "Калилы и Димны", который посредством таджикской литературы проник в казахскую литературу.

Сходные черты наблюдаются и в волшебных сказках. Сравнительное исследование волшебных сказок казахского и таджикского народов выявило большое сходство во всех основных сюжетах, в особенности в демонологических сказках. Главные герои таких сказок казахов заимствованны у таджиков или же через произведения узбекской и татарской литератур. Образ чудесной птицы Симург, дивов, пери, злой колдуньи (кампири мастон; мыстан кемпир) и другие сказочные образы, широко бытующие в равной мере в таджикских, казахских и узбекских эпических сказаниях, "первоначально сложились в иранской среде"

(И).

Отдельные сюжеты персидско-таджикской литературы, особенно "Шахнаме" Фирдоуси, издавно пользовались популярностью среди казахов, а сюжеты сказочного эпоса об Искандере, Сулеймане, Хизре, Хатаме, Лукмане широко воспеты классиками таджикской литературы. Сказки "Четыре странника" ("Чахор дарвеш") заняли достойное место среди казахских волшебных сказок. Много общего у таджиков и казахов и в интерпретации международных сюжетов. В этом отношении интересны сюжеты сказок "Золушка", "Притворная болезнь", "Чудесные дети", "Красавица-жена".

При сравнительном анализе бытовых сказок двух народов наблюдаются сходства в сюжете, в системе положительных и отрицательных образов. Широко разработаны в сказках казахов и таджиков и дидактические мотивы, в которых выражается этическое мировоззрение, типичное для многих народов. Интересны сходные сюжеты в сказках обоих народов о падчерице. В типологических материалах казахских бытовых назидательных сказок о мудрых вопросах и ответах тоже ярко проявляется сходство обычаев и нравов двух народов. Критика общественных

пороков того времени, к примеру положена в основу многих казахских и таджикских сказок о проделках мулл, ишанов, скряг, баев, казиев и др. Встречаются интересные параллели в казахских и таджикских сатирических сказках на тему о человеке и великане, о чудесных дарах и др. Установлено, что тип сказочного персонажа Алдаркосе и цикл сказок и анекдотов, связанных с его именем, сложились вначале у казахов, а позже этот герой в составе ряда сюжетов перекочевал к другим тюркским народам и таджикам.

Есть интересные аналогии в сказках казахов и таджиков об Аяэби, т.е. Аязе. В таджикской сказке умный раб становится соратником грозного шаха, а в казахской - простой пастух, благодаря своему необыкновенному уму становится правителем. Но в вариантах у обоих народов он выступает защитником угнетенных, до конца своей жизни старается не забыть о своем происхождении. Не исключено возможность заимствования данного сюжета, хотя имеющиеся материалы показывают, что сказки Аязби - Аяз (Аёс) с древних времен наличествуют в репертуаре сказителей обоих народов. Исследование показало, что генезис некоторых сказок и характер заимствования сюжетов мотивируются различными обстоятельствами. Установлено, что "заимствование облегчается, если в воспринимающей среде уже имеется нечто сходное, что с заимствованием еще более углубляется (12). Этот тезис в диссертации подтверждается на примере сказок таджиков и казахов.

Таджикский и казахский народы на протяжении своей долгой истории создали богатый эпос, в котором достойное место занимают героические поэмы. Материалы из фольклора племен, обитавших в Центральной Азии в древние времена свидетельствуют о тесных взаимосвязах уже на разных этапах сложения героического эпоса. В этом отношении представляют немалый интерес древние эпические повествования о Тамирис, Шираке и др. В Ахаменидском государстве (У1-УШ вв. до н.э.) "у среднеазиатских племен и народностей существовал в это время развитый эпос, отразившийся, в частности, в "Авесте". Сохранились в передаче Ктесия отрывки эпического романа о судьбе сакской царицы Заринеи и мидийца Стриангея" (13).

Исследованные нами материалы свидетельсвуют, что отголоски эпического творчества этих древних племен встречаются и в казахском эпосе. Их можно встретить в сказке "Дарига", в народной поэме "Дарига кыз", в героичесом эпосе "Кобыланды батыр", "Камбар батыр", в которых не только герои имеют богатырские качества Сиявуша или Стриангея, но и девушки достойно сражаются, защищая свою родину от иноземцев.

Одной из форм фольклорных взаимосвязей поздней эпохи становится взаимопроникновение. В этом отношении представляет особый интерес героическое сказание об Алпамыше, в равной мере бытующее у тюркоязычных народов. Таджикская версия об Алпамыше (14), возникшая на основе кунгратской редакции, имеет много общего с казахскими и узбекскими вариантами.

Мы обнаружили, что таджикские варианты Алпамыша в некоторых случаях совпадают с казахским вариантом "Алламыса", переложенным в киссу Жусупбеком Шейхулисламовым (15). Данный книжный вариант эпоса, неоднократно переизданный в мусульлманской типографии, широко распространялся не только в Казахстане, но и на территории Средней Азии. Не исключено, что и таджикские сказители были знакомы с этой книгой, так как время возникновения (начало XX в.) таджикского варианта совпадает с этими данными. К тому же эпос сложился среди таджиков северных районов Таджикистана, близких к рубежам Южного Казахстана.

Если сказание об Алпамыше проникло в репертуар таджикских сказителей сравнительно недавно и представляет неполные варианты, то эпическое сказание о Гуругли у таджиков, как и у казахов, получило самостоятельное творческое развитие.

Исследователи таджикского фольклора отмечают, что эпос "Гуругли" является произведением, созданным народами тюркского происхождения, таджикский вариант этого эпоса, несомненно, появился в результате традиционного сотрудничества и дружбы народов Средней Азии (16).

В вариантах эпоса "Гуругли" обоих народов существуют отличия от узбекско-туркменских вариантов, что сближает их. Например, некоторые варианты сказания у казахов и таджиков начинаются с традиционно дидактического вступления-терма Это отмечено в казахских вариантах Джамбула и Есенжанова, в таджикском варианте Курбанали Раджабова и др.

Сходства наблюдается и во многих других эпических сказаниях. Так, в эпосе "Ер-Тергын" ("Богатыр Таргын") главный герой Таргын имеет множество достоинств Рустама из "Шахнаме" Фирдоуси. Герой другого эпоса "Камбар батыр" ("Камбар богатыр") напоминает Сиявуша из "Шахнаме". А сюжет любовно-романтический поэмы "Козы и Баян" схож с сюжетом знаменитой восточной поэмы "Тахир и Зухра".

Таким образом, этнические и культурно-экономические взаимоотношения ираноязычного и тюркоязычного народов Средней Азии и Казахстана привели к взаимодействию фольклорно-литературных процессов и тесному их сотрудничеству в сложении героического эпоса. Поэтому сравнительное изучение националь-

ных версий эпических сказаний, в равной мере бытующих у многих близких народов, помогут нам наравне с изучением их общих мотивов, выявить национальное своеобразие каждого.

При изучении богатого материала взаимоотношений литератур таджикского и казахского народов порою бывает трудно точно определить влияние фольклора на письменную литературу, ибо они тесно переплетены друг с другом. Ясно однако беспорное влияние персидско-таджикской литературы на письменную казахскую литературу. Поэтому духовные связи таджиков и казахов больше проявляются в письменной литературе, нити которых тянутся до древних эпох, до периода, когда эти народы начали узнавать друг друга.

История свидетельствует, что для зарождения и формирования связей казахов и таджиков с древнеших времен было достаточно оснований. "В восточных областях Средней Азии (особенно в Семиречье) и в Восточном Туркестане, где издавна существовали многочисленные согдийские колонии, согдийская речь вытеснялась постепенно тюркской" (17).

Тюркоязычные племена караханидского времени находились в тесных взаимоотношениях как с местными согдийцами (и другими народоностями, часть которых продолжала говорить на восточно-иранских языках), так и с таджикоязячным населением. Так, во времена Махмуда Кашгарского (XI в.) жители городов Семиречья, в частности Баласагуна, "приняли одежду и нравы турок", причем говорили они и по согдийски, и по-тюркски, и не было людей, которые говорили бы только по согдийски (то же самое - жители Тараза и Исфаджаба) (18). Отсюда явствует, что "во-второй половине XI в. согдийцы Семиречья были двуязычными и что они постепенно растворялись в тюркской этнической среде" (19).

Персидско-таджикскую и древнетюркскую литературу объединили и общая для них арабская письменность и язык, что благоприятствовавший общению, созданию условий для культурного взаимодействия.

В дидактической поэме "Кутадгу билик" Юсуфа Баласагунского, (1069-1070 гг.) ярко проявляется связь с лучшими образцами персидско-таджикской литературы, прежде всего с "Шахнаме" Фирдоуси. Она была написана тем же поэтическим размером -метром мутакариб, которым сложен "Шахнаме" Фирдоуси, и поэтому не случайна была названа "Тюркской шахнаме".

Анализ "Кутадгу билик" показывает, что Юсуф Баласагунский был хорошо знаком с персидско-таджикской классической литературой, которую и брал за образец. "Юсуф Баласагунский поставил перед собой задачу неизмеримо более грандиозную -

создать монументальное произведение на тюркском языке, но по правилам арабо-персидской поэтики" (20).

Интересным для нас является и тот факт, что Баласагунский во вступительной части своей поэмы упоминает о таджикском языке, на что в свое время обращал внимание В. В. Бартольд (21).

Примечательно, что в те времена Баласагунскому, крупнейшему ученому, поэту, знатоку многих наук было известно понятие таджика. Это является одним из первых упоминании о таджикском языке, о существовании этого термина наравне с фарси.

Традиция, заложенная Юсуфом Баласагунским, было продолжено многими тюркоязычными поэтами, произведения которых являются общим достоянием казахского, узбекского, турецкого, уйгурского и др. народов. "В тюркоязычных произведениях "Хикматлар" ("Поучения") поэта Ахмада Яссави (Х1-ХН вв.), "Хибат-ул-хакоик" ("Подарок истины") Ахмада Югнаки (XII в.), "Киссасул-анбия" ("История пророков") Рабгузи (Х1У в.), "Мухаб-батнаме" ("Книга любви") Хорезми (Х1У в.), "Юсуф и Зулейха" Дурбека (Х1У в.) и других - явно чувствуется два художественных источника - тюркоязычный фольклор и поэзия на фарси" (22). Об этом явлении связей диссетация дает подробные сведения, в которых есть и анализ.

В последующие века казахско-таджикские литературные связи продолжали развиваться в разных формах и различных исторических условиях. В связи с основанием казахского централизованного государства в 1456 г. казахский народ вступил на историческую арену как уже сложивающаяся нация. В этих условиях литература развивалась самостоятельно от других тюркоязычных народов, сохраняя в то же время традиционные связи. Казахские поэты ХУ-ХУШ вв. Актамберди, Бухар жырау, Шал и другие хорошо знали таджикскую литературу и прекрасно воплощали ее гуманистические идеи в своих стихах, поэмах. В качестве иллюстрации тезиса в диссертации рассмотрены такие стихи, как "Наставление детям", 'Жалобы старости", "О женах хороших и плохих", где чувствуется внутренняя связь с персидско-таджикской литературой.

ВО ВТОРОЙ ГЛАВЕ "Абай и таджикская литература" исследуется один из важнейших моментов в истории таджикско-казахских литературных взаимотношений. Связь творчества великого казахского поэта Абая Кунанбаева (1845-1904) с таджикско-персидской литературой прежде всего проявляется в его стихах, сложенных по арузу. Здесь нами выявляется степень влияния персидско-таджикских классиков на творчество Абая в

целом и на созданные им поэму "Искандер", назидательную прозу "Гаклия" ("Назидание"), написанные по образцу восточной литературы. При разработке этой темы мы исходим прежде всего от определения М. Ауэзова о восточных мотивах в творчестве Абая как одном- из трех основных источников его художественной деятельности.

Раннее творчество Абая представляет собой простейший вариант литературного влияния, где наиболее заметны источники вдохновения - Фирдоуси, Хафиз, Саади, Руми. Об этом свидетельствует признание самого юного Абая в его первых стихах, написанных в традиционном стиле и обращенных к этим классикам. Говоря об этом явлении, Мухтар Ауэзов считает также, что знакомство с произведениями классиков персидско-таджикской литературы преимущественно происходило через тюркские переводы. В то же время отдельные произведения он читал и в оригинала

Следует вспомнить, что творчество Абая складывается и утверждается в период так называемой "литературы нового времени". В то же время Абай осваивает общечеловеческое художественное наследие, начиная с Фирдоуси и Низами и кончая М. Ю. Лермонтовым и А. С. Пушкиным. Поэтому значительное место в его творчестве занимают переделки, переложения прочитанного ("Искандер", "Масгут", "Азим"), творческая стилизация ("Гаклия" - "Назидания"), перевоплощение тех или иных литературных образов (Искандер, Аристотель, Масгут). Об этом, хотя и в общем плане, сказано М. Ауэзовым, А- Жиреншиным, III. К Сатпаевой, М. Мирзахметовым и др. учеными.

Абай не только воплотил в своем творчестве гуманистические и просветительские идеи иной литературы, но он ввел в казахскую письменную поэзию классическую метрику восточного стихосложения аруз. Он пользовался им на протяжении всей своей поэтической деятельности. Казахские литературоведы едины в том, что именно благодаря Абаю аруз прижился в казахской поэзии. Абай в своем творчестве не только использует аруз, но и "выступает как новатор, являясь творцом новых, неведомых ранее в казахской поэзии форм, созданных им на основе знакомства с мировой литературой" (23).

В его стихах казахские литературоведы устматривают такие художественные приемы как садж, тавзе, таносуб, иштикок, илтизом (24) и др., свйственные таджикской классической поэзии.

В творчестве Абая встречаются многие формы аруза. Интересно обращение Абая к строфическим формам мусаммата, мастерами которого считаются классики персидско-таджикской литературы Манучехри (XI в.) и Каани (первая половина XIX в.). Известно,

что мусаммат содержит в каждой строфе от 3 до 10 стихотворных строк. Абаем использованы шестистишие (мусаддас) и восмисти-шие (мусамман), которые переработаны им на свой лад. "Так в каждой строфе стихотворения "О порыве души огневой" ("Куаты оттай буркырап") семи-восьмисложное четверостишие замыкается двустишием (бейт, в рифме месневи - АН.), имеющим шестисложный ритм" (25). Кроме того именно в этом стихотворении Абая есть строка, восхваляющая силу метрического слова -"уэзщге олшеп т1з1лген" ("Построен на метрике ритма"), который свидетельствует о том, что поэт не только слагал стихи арузом, но и много знал о нем.

В другом весьма интересном стихотворении Абая с использованием в нем искустсва "садж" - внутреннего ритмического деления строк по форме или содержанию, мы усматриваем близкую параллель газелям Саади с применением саджа.

У назидательного стиха Абая "Не хвастайся, не имея знания" ("Гылым таппай мактанба"), начало на самом деле напоминает восточное в стихосложении. Исследования показали, что у Абая много общего с "Назиданиями" Фаридаддуна Аттара, с четвертой главой эти ко-ре ли гиозного содержания книги "Чахор китоб" ("Четыре книги"), которая использовалась в среде мусульман Хорасана и Маверауннахра как учебником средней школы. Известно, что со времени своего появления (XYII в.) "Чахор китоб" была переведена на тюркский язык. "Книга "Чахор китоб" неоднократно издавалась на персидском (таджикском - АН.) и на узбекском языках в переводах Абдулкаюма муллы имама Кори угли в Ташкенте и Коканде" (26). Абай наверняка знал эту книгу исламского просвещения и в оригинале, и в переводе. Из этого явствует, что поэта больше привлекали художественные достоинства, научная мысль и этические нормы, изложенные в книге.

Сравнительный анализ показывает, что Абай, вдохновляясь идеей и формой изложения этой книги, трактует их по-своему, включая в свое произведение современные проблемы человеческих отношений и охватывая многие вопросы морали, этики и философии. И другие произведения Абая подтверждают наши наблюдаения, что он берет из таджикской классики только то, что необходимо для осуществления его творческого замысла, и преподносится еще не просвещенному казахскогму читателю в своеобразной, изящной манере. В этом проявляется величие Абая как поэта, мыслителя.

В работе мы подвергли сравнительному анализу некоторые стихи "Чахор китоба" и стихотворение Абая "Не хвастайся, не имея знания", где наиболее четко выражены этические взгляды

поэта. У Абая суть назидания "Чахор китоба" изложена в более лаконичной форме.

Во второй части вышеназванного стихотворения Абая говорится, что это не только его слова, а слова ученого Давани. Следовательно, Абаю были хорошо знакомы произведения этого таджикского философа ХУ века. Связь с Давани у Абая проявляется и в его прозаическом произведении "Слова назидания". Абай тоже отдает предпочтение воспитанию. По Абаю (в 7, 12, 43 "Словах назидания"), как у Джалаледдина Давани, в человеке нет врожденных знаний, моральных качеств, он познает мир, находясь в определенной общественной среде, посредством наблюдений и при помощи воспитания.

Исследованные нами материалы показывают, что Абай в своих этико-философских взглядах наиболее близок к концепциям Давани. Это дает нам основание полагать, что он был хорошо знаком с работами Давани, а через него-с философией Фараби и Ибн Сины.

В своем исследовании мы усмотрели некоторое родство "Слов назидания" с такими этико-дидактически ми произведениями пресидско-таджикской литературы, как "Кабуснаме" и "Гулистан", охватывающими важные вопросы воспитания и этики. Все они написаны в жанре наставления и изложены живо и занимательно. Но отличительной чертой абаевских назиданий является своеобразная трактовка проблем, отражающая духовно-этические представления казахов и, конечно, отсутствие вставных рассказов. Необходимо отметить недостаточную изученность связи этих произведений в сопоставительном плане.

В последние годы казахские ученые углубленно изучают разные стороны многогранной деятельности Абая. В то же время становится очевидным, что не все аспекты миропонимания Абая исследованы должным образом. Одним из таких аспектов является проблема связей конкретных произведений поэта с конкретными произведениями персидско-таджикской литературы. Эта связь красной нитью проходит через множество поэтических и прозаических произведений Абая.

Как знаток мировой литературы Абай был хорошо знаком с образцами назидательной литературы. Сравнительный анализ показал, что его привлекали не только форма, но и содержание этих популярных среди народов книг. В первом слове "Назидания" Абай, излагая причину написания Таклии", подобно Кайковусу и Саади, говорит, что она является плодом жизненного опыта старца, обращенным к читателю в форме назидания. Изученные нами материалы свидетельствуют, что в 1, 38, 43 и некоторых других словах этого произведения Абая обсуждаемые проблемы

прямо исходят от "Кабуснаме", но в совеобразной, измененной, абаевской трактовке.

Самобытность творчества Абая наблюдается и в его поэмах на восточные темы. Среди трех его поэм наиболее интересной для нас является поэма "Искандер". В конце XIX в. великий казахский поэт Абай Кунанбаев продолжил традиционную на востоке "Александриаду". Эту поэму Абай связывает с таджикской классикой прежде всего само обращение ее автора к популярной на востоке теме - жизни Искандера. Поэма "Искандер" Абая состоит из 168 стихотворных строк, и в ней рассказывается только один эпизод, история с глазничной костью. По утверждению казахских исследователей, она заимствована Абаем из сюжета о маленьком камне в поэме Низами и творчески им переработана (23,192).

Наблюдается сохдство поэмы "Искандер" Абая с "Книгой мудрости Искандера" Абдурахмана Джами. Поэма Джами затрагивает большой частью мораль, которую поэт при каждом удобном случае вкладывает в уста персидских, индийских и греческих философов. Цель Абая - так же борьба против человеческих пороков. Все это сближает поэмы между собой.

Не вызывает сомнений, что произведение Абая об Искандере при всей его схожести с поэмой Низами и тюркскими вариантами свидетельствует, что "если у Навои слишком много идет мрямо от Низами" (27), то Абай на основе сюжета Низами создает свое оригинальное произведение.

Абай глубоко национален и естественно, упоминание его имени связано с представлением о нем как о казахском национальном поэте. Но этот казахский поэт, выросший на национальной почве, вместил в своем творчестве и восточную классику и передовую русскую литературу. Он впитал в себя дух мировой классики, поэзии Фирдоуси, Низами, Саади, Хафиза, Руми, Навои и Физули, творения великих русских поэтов Крылова, Лермонтова, Пушкина и др.

Как известно, изучение творчества Абая началось только в советское время и одним из наиболее крупных исследователей был М. Ауэзов. Переводы стихотворений казахского классика на русский язык также были осуществлены позднее. По этой причине таджикские читатели мало знали об Абае. Первые сведения о нем и переводы некоторых его стихов начали появляться на страницах таджикской печати только с 1950 года.

В Таджикистане об Абае в разное время и по разному поводу написано или упомянуто в более чем 20 книгах, воспоминаниях, очерках писателей и литературоведов. В частности, Б. Гафуров, Дж. Икрами, М. Турсун-заде, М. Шукуров, М. Каноат, А.

Сайфуллаев и другие ученые и писатели в своих научных и литературных трудах признали Абая великим классиком казахской литературы. Многие статьи и сведении об Абае печатались в энциклопедиях, газетах и журналах. Наконец издана книга "Абай и таджикская литература" (28).

При всем этом Абай недостаточно представлен таджикскому читателю. На таджикский язык переведено всего около десяти его стихотворений. Таджикский читатель знает Абая больше по роману М. Ауэзова "Абай".

Как показал краткий анализ материалов Абай имел непосредственную творческую связь с таджикско-персидской литературой, в которой отсутсвует чисто механическое заимствование или элементарное подражание. У Абая истинно творческий контакт с классиками литературы, соприкосновение с которыми дали неповторимые абаевские творения. Поэтому творчество Абая является не только неоспоримым явлением казахской литературы, но и замечательным примером таджикско-казахских литературных связей.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА "Художественный перевод как форма таджикско-казахских литературных связей" состоит из трех разделов.

В данной главе мы обращали особое внимание на функции художественного перевода в таджикской и казахской литературах как стредства межлитературных общений. Не менее важным представляется выяснение роли художественного перевода в формировании и развитии национальных литератур, о чем подробно пишется в этой главе.

В ПЕРВОМ РАЗДЕЛЕ, который называетя "Переводы "Шах-наме" Фирдоуси на казахский язык", прослеживается эволюция развития темы этой величественной эпопеи в казахской письменной литературе. Известно, что это великое творение Фирдоуси большее распространение получает в Средней Азии и Казахстане, где гуманистические идеи и образы "Шахнаме" глубоко укоренились в эстетическом сознании народов региона.

О "Шахнаме" и ее влиянии на казахскую устную и письменную литературу сказано в различных статьях и иследованиях казахских и таджикских литературоведов - М. Ауэзова, М. Каратаева, Р. Бердибаева, А. Сатыбалдиева, Т. Жургенова, М. Байдильдаева, А, Конратбаева, Ш. Сатпаевой, А. Сайфуллаева, У. Кумисбаева, А. Нуралиева и др.

Установлено, что переводы и переложения "Шахнаме" оказали огромное влияние на становление казахской литературы, и его первый переводчик Ораз Молда является "чуть ли не зачинателем казахской письменной литературы еще до Абая" (по выражению

У. Кумисбаева). Первые переводы Ораза Молды, сделанные в 1838-1870 годы включает в себя часть "Шахнаме" от Каюмарса до конца царствованя Кейхосрава, который был относительно вольным, и что соответсствовало традициям той эпохи.

Наше исследование подтверждает, что и последующие переводы и переложения проникнуты национальным духом и ориентированы на казахского читателя и слушателя. Известно, что хорошо выполненный перевод "создает вполне определенный новый языковой облик переводимого произведения, и в этом виде произведение и начинает существовать для данного народа; (32). Примером этому могут быть различные переводы из "Шахнаме" Фирдоуси, выполненные казахскими литераторами в конце XIX - начале XX вв. В этой связи анализу подвергаются все переводы от Ораза Молды, Сердалы, Молла Хасена и Шахсеитова до Турмагамбета Изтилеуова и Бегдильды Алдамжарова. Уместно отметить, что хотя казахские исследователи писали об этом писали достаточно много, но ни один из них не предпринимал попытки сличить казахские переводы с таджикским оригиналом. Нами предпринята попытка сопоставления разноязычных текстов. Особого внимания в этом аспекте заслуживает, поэма "Рустем-Зораб" Мухамеджана Сералина (1872-1929), как переложение из "Шахнаме" Фирдоуси. В начале XX в. в связи с влиянием России на развитие общественной мысли и литература Казахстана часть произведении персисдско-таджикской классики начинает проникать сюда через русские переводы. Увеличивается количество издаваемых на казахском языке газет и журналов, в которых поднимались важные вопросы культуры и быта, образования, фольклора и литературы. Одним из таких изданий оказавших огромное влияние на культурную жизнь казахского народа, являлся журнал "Айкап" (1911-1915) казахского поэта и журналиста Мухамеджана Сералина. В 1914-1915 гг. М. Сералин на страницах своего журнала опубликовал перевод из "Шахнаме", выполненный им самим по свободному переложению В. А. Жуковского на русский язык (29).

Свой перевод М. Сералин снабдил обстоятельным предисловием, в котором характеризуется жизнь и творчество Фирдоуси, говорится об истории создания "Шахнаме" и ее различных переводах и на другие языки. Это был первый материал в казахской печати о жизни и творчестве создателя "Шахнаме".

По нашему мнению, невзирая на то, что перевод выполнен с русского поэтического переложения и, что в нем немало слабых в ритмико-метрическом и художественном отношениях мест, казахский "Рустем-Зораб" бесспорно является важным фактом таджикско-казахских литературных связей начала XX века.

Традиция перевода и переложения из "Шахнаме" продолжалась и в советское время. В связи с 1000-летием "Шахнаме" казахские поэты М. Даулетбаев, К. Абдикадыров и др. в 1934 г. в связи с 1000-летием "Шахнаме" в газетах и журналах Казахстана опубликовали краткие переводы из нее. По этому случаю литературоведы Казахстана К Исмаилов, А. Конратбаев, Т. Жургенов, К Абдикадыров в средствах массовой информации опбуликовали озборные статьи о влиянии "Шахнаме" на казахскую литературу.

Занчительным событием в истории перевода "Шахнаме" явилось переложение ее основной части на казахский язык поэтом Т. Изтилеуовым (1882-1939) в 1936 г. История этого перевода свидетельствует, что определяющую роль в становлении Т. Изтилеуова как переводчика "Шахнаме" сыграл Садридции Айни. Именно он советовал тогдашнему народному комиссару просвещения Казахстана Т. Жургенову привлечь Т. Изтилеуова, проучившегося с ним несколько лет в бухарском медресе "Кукелташ", к переводу "Шахнаме". "Отец часто с гордостью вспоминал, - говорит сын поэта А. Нзтилеуов, - что первым, кто рекомендовал для выполнения перевода "Шахнаме", был Садриддин Айни" (30).

В 1936 году Т. Изтилеуов завершает работу над переводом основной части "Шахнаме", состоящим из 40 тыс. строк казахского одиннадцатисложного стиха. Но только в 1961 г. часть этого труда издается под названием "Рустем-Дастан" (31).

Соглашаясь с мнением казахских исследователей о "Рустем-Дастане" как о переводном и в то же время своеобразном произведении, мы рассматариваем его в том и в другом случае как значительный факт таджикско-казахских литературных связей. Данный перевод можно считать классическим примером того, что художественный перевод порою выступает как форма литературных взаимоотношений. Рассмтаривая это литературное событие с специфической позиции, можно утверждать, что перевод или переложение как форма литературных связей обусловлен объективными (конкретно-исторический) литературными канонами и субъективными - (стиль самого переводчика) факторами. В случае с "Рустем-Дастаном" мы имеем дело с перевоплощением в казахскую языковую систему всех данных, содержащихся в таджикском оригинале, что и было основной целью Т. Изтилеуова.

Все эти факторы служат объективным критерием качества перевода. Они непременно учитываются при определении степени восрпиятия "Шахнаме" в казахской литературной среде.

Нет сомнения, что "Рустем-Дастан" Т. Изтилеуова имеет прямое отношение к "Шахнаме" Фирдоуси, но к тому же оригинальной

поэмой. Как не раз бывало в переводческой практике нередки случаи различных "сокращений" или "расширений" оригинала. Эти и аналогичные им формы отношения к инонациональному художественному тексту (как дастаны, кисса на восточные темы, которые будут рассмтариваться в следующей главе нашей работы) входят в сферу переводческой деятельности потому, что при всей своей формальной неточности в принципе они сохраняют верность оригиналу. А по верному определению казахского исследователя У. Кумисбаева, перевод-переложение Т. йзтилеуова "не отходит слишком далеко от "Шахнаме" Фирдоуси, но в то же время и не является адектватным переводом" (32).

При исследовании данной темы мы исходили из того, что соотношение переводного и оригинального можно выявить только путем сравнительного анализа текстов. Такой анализ частично сделан казахским ученым У. Кумисбаевым в книге "Турмагамбет Изтилеуов и его "Рустем-Дастан". Но в ней сопоставление делается с русским поэтическим переводом, который по своим объективным данным не в состоянии передать всего содержимого оригинала и содержит определенную утрату его свойств. Поэтому мы для выяснения некоторых соответсвии и несоответсвии выборочно сличили перевод с текстом подлинника на фарси.

В результате сравнительного анализа текста перевода с оргииналом мы пришли к выводу, что творческий контакт чаще осуществляется в той литературе, где сложились предпосылки для восприятия внешних стимулов. В историко-литературной практике такой стимул заложен в казахской литературе Абаем и поэтами книжниками XIX - начала XX вв., сочинявшим дастаны на восточные темы. Поэтому рашающая роль принимающего явления в процессе рецепции сказывается во всех компанентах "Рустем-Дастана".

Таким образом, поэтическое переложение Т. Йзтилеуова "Рустем-Дастан" еще более приблизило это гениальное творение к казахскому читателю. Поэтому "Рустем-Дастан" считается замечательным памятником казахской литературы 30-40-х годов. По выражению академика М. Каратаева, великий труд Т. Йзтилеуова, переложившего часть "Шахнаме" на казахский язык, успешно выполнил свою задачу. "Но предстоит нам, - писал он,

в будущем сделать полный адекватный перевод этого величайшего творения Фирдоуси" (33).

Интерес к "Шахнаме" в Казахстане никогда не утихал. В начале 70-х годов появлются первые адекватные переводы отдельных частей "Шахнаме", основанных на русском переложении эпопеи. В работе нами рассмотрены переводы Б. Алдамжарова "Манучехр" (1972 г.) и "Кей-Хосроу" (1976 г.), положительно

оцененных литературной критикой Казахстана и Таджикистана. И с нашей точки зрения данные переводы являются наиболее удачными в казахской литературе последнего времени. Перевод по мере возможности воспроизводит основную мысль и дух оригинала. Существенным достижением этого переложения является сохранение парорифмующихся (маснави) строк, которые дают представление читателю о поэтическом строении стиха "Шахнаме". К сожалению, такие удачные переводы в последнующем не нашли своего продолжения.

ВТОРОЙ РАЗДЕЛ посвящен вопросу переводов таджикской литературы в Казахстане.

Здесь речь идет в основном о переводах в годы советской власти и их оценке казахской печатью. Анализу подвергнуты переводы из Рудаки, Фирдоуси, Хафиза, Саади, Хайяма, Руми, Джами и др., а также произведений таджикских поэтов и писателей XX в. -С. Айни, А. Лахути, М. Турсун-заде, С. У луг-заде, Дж. Икрами, М. Каноата, Ю. Акобирова и др. на казахский язык, выявляются причины появления тех или иных переводов. Переводы, выполненные с русских переложении, сопоставляются с таджикским оригиналом для выявления верности их основному тексту. По материалам казахской печати прослеживаются вопросы художественного перевода в литературоведении и литературной критике, определяется роль печати в пропаганде таджикской литературы.

Как становится очевидным в становлении и развитии казахской и таджикской литератур художественный перевод сыграл важную роль. Это было обусловлено историческими сдвигами, определившими сущность и содержание нового этапа развития культурного сближения. Работа по взаимным переводам литератур развертывалась в рамках единого советского государства и, в первую очередь, по переводам их на русский язык, служившего главным посредником в межнациональном общении. В то же время переводческое дело не было свободно от господствующей идеологии.

Особое отношение казахской литературы к таджикской, заложенное переводами и переложениями из "Шахнаме" и других произвдеений классиков таджикской литературы в прошлом продолжалось и в советское время. Одновременно с классическим наследием переводились произведения крупных таджикских советских писателей. Так, в 50-ые годы в Казахстане уже были переведены основные художественные произведения Садриддана Айни.

Перевод произведений С.- Айни оказал благотворное влияние на развитие таджикско-казахских литературных взаимосвязей. На

его писательском опыте училось не одно поколение среднеазиатских литераторов. О благотворном влиянии произведений С. Айни на многих писателей говорили М. Ауэзов, С. Муканов и др.

История таджикеко-казахских литературных взаимосвязей свидетельствет, что именно в 50-ые годы с началом переводов произведений С. Айни была заложена основа широкому размаху обмена художествеными ценностями. Об этом свидетельствует тот факт, что казахские акыны, преодолевая сложившиеся традиции переложения сюжетов восточной литературы, переходили на серьёзный художественный перевод произведений классической и современной таджикской литературы.

Первым из таджикских советских поэтов, переведенных на казахский язык, был Абулькасим Лахути. В 1933 г. в связи с 30 летяем творческой деятельности А. Лахути в периодической печати Казахстана появились переводы его стихов и статьи о его творчестве. Затем удачно переведенные стихи Лахути были включены в многие литературные сборники. Тонкая, насыщенная восточным колоритом поэзия А. Лахути заинтересовала казахского читателя. Нами анализирован также сборник стихов Лахути изданный в 1987 году в связи со 100 летием со дня рождения поэта (34).

При переводе таджикской классической поэзии талантливые казахские поэты часто находили конкретные решения в передаче форм оригинала. Такие переводы имели большое значение для становления самих переводчиков как крупных поэтов. Речь идет о том, что начиная с 1960-х годов, в Казахстане значительно активизировался перевод персидско-таджикской классической поэзии. Этому способствовали усиление литературных контактов и проведение разных литературных мероприятий в наших странах.

Таким образом, в это время кроме "Шахнаме" Фирдоуси были переведены стихи и газели Рудаки, Хафиза, Руми, Джами, рубай Хайяма, "Лейли и Меджнун" Низами, "Бустан" Саади, "Хашт бихишт" Дехлави и многие другие. Было издано несколько поэтических и прозаических сборников, составленных из переводов произведений таджикских поэтов и писателей. Переводчиками этих произведении были известные казахские поэты и писатели X. Бекхожин, К. Шангитбаев, К Мирзалиев, Г. Орманов, С. Мауленов, Дж. Нажмеддинов, А. Жамишев, У. Кумисбаев и другие.

Перевод газелей Хафиза признанным поэтом Абирашем Жамишевым стал событием в литературной жизни Казахстана. В предисловие к сборнику переводов из Хафиза академик Рахмонкул Бердибаев оценил его как самый лучший в казахской переводной литературе. А. Жамишев является лучшим и наиболее

продуктивным переводчиком таджикской литературы на казахский язык. Его перу принадлежат переводы стихов М. Турсун-заде, стихов и поэм М. Каноата и романа Дж. Икрами "Двенадцать ворот Бухары".

Оригинальными и полноценными в художественном отношении признаны переводы и переложения рубай Омара Хайяма. Переводчиком всемирно почитаемых рубай Хайяма являлся талантливый казахский поэт Куандык Шангитбаев, вдохновленный творчеством Хайяма и сам писавший прекрансные рубай на казахском языке.

Анализ переводов четверостиший Хайяма свидетелствует о том, что переводчик сумел отыскать эквиваленты для воссоздания на казахском языке индивидуальности их создателя. В то же время он в процессе перевода стихов Хайяма умело обращается к национальным традициям казахского стихосложения, близкой к таджикскому подлиннику. Хотя перевод не лишен недостатков, он в целом передает образное мышление автора оригинала, и как образец переводов стал неотъемлемой частью казахской поэзии. Перевод верно отражает жудожественную суть подлинника. Перевод хорошо прижился в казахской среде, так как "переводчик, будучи художником, вводит в свое творение собственные национально - характерные черты" (35). Таким образом гарантом качества в этих переводах является органический синтез обоих национальных начал.

Таких удачных переводов в казахской литературе немало и они, несомненно, послужили более тесному взаимосближению литератур обоих народов. Издательствами Казахстана в разное время выпущено несколько сборников, часть которых посвящены дням и декадам литератур. Среди них наиболее интересны "Гулистан" (сборник стихов таджикских поэтов, 1969 г), "Жемчужины Памира" (сборник рассказов таджикских писателей, 1969 г.), "Звезды Востока" (поэтический сборник, 1973 г.).

Следует отметить, что таджикская поэзия среди переводной художественной литературы в Казахстане занимает большое место. Естественно, что в поэзии ярче, чем в других видах художественной литературы, выявляется национальный колорит стиха, в котором сконцентрирована специфика данного языка. К сожалению, все поэтические произведения переводятся на казахский язык с русского переложения. Следовательно, национальный колорит передается настолько, насколько он сохранился в русском переводе. Отсюда часто в переводах поэтических произведении, хотя это недопустимо, проявляются всевозможные вольности. Поэт-переводчик, сохраняя ~в основном идею стиха, стремится передать и его форму и метрику. Ярким примером тому могут

служить переводы поэм М. Турсун-заде "Индийская баллада", "Хасан-арбакеш" и один из последних сборников стихов таджикских классиков "Звезды Востока" (Шыгыс жулдыздары).

Сборник "Звезды Востока" примечателен тем, что в него включены переводы из поэтического наследия Джалолиддина Руми и Абдурахмана Джами. Особый интерес казахского читателя вызвал перевод из "Месневи" Руми, выполненный талантливым поэтом Кадиром Мирзалиевым. Известно, что "не только в творчестве Руми, но и во всей персоязычной литературе особняком стоит его "Месневи". По силе воздействия на развитие персоязычной литературы и по популярности его ставят в один ряд с такими произведениями, как "Шахнаме" Фирдоуси, Тулистан" Саади, диван Хафиза" (36). Сопоставление переводов с оригиналом показывает, что К Мирзалиев в силу своего таланта всячески старался передать основную мысль притч Руми, сохраняя при этом и поэтическую форму произведения.

Положительным является то, что во многих случаях пропагандистами иноязычной литературы выступали преимущественно сами поэты и писатели. Мы критически относимся к тому факту, что большинство переводов выполняются не с " оригинала, а с русского поэтического перевода. Получается своеобразный перевод с перевода. Естественно, что перевод с подлинника больше сохраняет содержание произведения во всех деталях и облегчает сам процесс перевода. Мы пологаем, что удачи в переводе стихов Омара Хайяма на казахский язык были связаны с использованием русского текста и таджикского оригинала.

В ТРЕТЬЕМ РАЗДЕЛЕ главы рассмтаривается вопрос переводов казахской литературы в Таджикистане. В этой части работы мы систематизировали и проанализировали основной переводной материал с казахской литературы на таджикский язык. Но анализ и сопоставление каждого перевода с оригиналом не входит в нашу задачу. Мы стремимся рассмотреть в общих чертах процесс перевода казахского художественного материала на таджикский язык, подтвердить его как факт проникновения казахской литературы в таджикскую читательскую среду и как проявление литературных связей. В силу отсутствия возможностей непосредственного знакомства с казахским подлинником переложена е осуществлялось посредством русских переводов. В этом случае русский перевод с посрденика превращался как бы в оригинал. Наши наблюдаения показали, что весь казахский материал на таджикском языке переведен в основном с русского языка.

Следует отднако отметить, - что при всем своем богатстве и многозначности русский язык не может полностью заменить

иноязычный подлинник. Не всегда возможно представить оригинал по его русскому или другим переводам. Лучше в этом случае прибегнуть к услугам подстрочного перевода с языка оригинала, хотя эта мера тоже не без проблем.

Естественно, что грамотно, добросовестно выполненный подстрочник значительно облегчает работу переводчика. Но только знание языка, на котором создано произведение, может сделать подлинник полностью доступным переводчику. В советское время в практику вошел перевод с русского художественного переложения. Редко кто и сейчас переводит с использованием подстрочника или непосредственно с языка подлинника. В этом отношении посредничество русского языка наравне с огромной пользой создало и некоторые трудности. Многие национальные писатели, облегчая себе труд, опирались только на русский перевод, а компетентные организации, Союзы писателей, надеясь на русские переводы, не готовили переводческие кадры, знающие язык подлинника. Ведь куда лучше и более полноценно перевести Шекспира, Гёте, Бальзака с английского, немецкого и французского подлинника, чем с их перевода из другого языка.

Первые письменные переводы произведений казахских авторов на таджикский язык появились в 30-е годы и они были связаны с творчеством великого казахского акына - импровизатора Джамбула Джабаева (1946-1945 г.). Первыми переводчиками его стихов были поэты М. Амин-заде, С. Джавхари-заде. В 1946 году в связи с 100-летием со дня рождения Джамбула были переведены его отдельные стихи. Среди переводчиков поэзии Джамбула были поэты М. Турсун-заде, М. Рахими и С. Улуг-заде. В том же 1946 г. в ознаменование юбилея поэта был издан сборник его стихов, подготовленный М. Миршакаром.

Переводческая работа значительно активизировалась в 50-е годы. Этому во многом способствовало усиление личных творческих контактов между писателями и поэтами, проведение дней и декад литератур. Именно в этот период широкое распространение в Таджикистане получили творения Абая, М. Ауэзова, С. Муканова, И. Жансугурова, Г. Каирбекова, Г. ОРманова, А. Жамишева, О. Сулейменова, ЭК. Молдагалиева, М. Айтхожиной, М. Шаханова, А. Таджибаева и др.

Характерно, что и в таджикской литературе особенно активно переводилась поэзия. Такие традиционные особые отношения таджиков и казахов друг к другу ярко проявились в их взаимных переводах. По утверждению профессора А Сайфуллаева, в 1963 г., в связи с недели казахской литературы в Таджикистане на таджикском языке были изданы двенадцать наименований книг

казахских литераторов, большую часть которых составляет перевод из поэзии.

Анализируя активную переводческую деятельность таджикских авторов, можно отметить, что уровень их переводов различны. Наряду с образцами талантливой, вдумчивой, вдохновенной работы встречаются бесцветные переводы. Причиною тому чаще всего является переводы из поэтического переложения с других языков, минуя оригинал.

По мере развития литературного процесса в Таджикистане особое занчение приобретают переводы из художественной прозы, в том числе значительных произведений казахских писателей и одним из первых произведений, переведенных на таджиский язык, была повесть Сабита Муканова "Мои мектебы", написанная в 40-х годах. В 1954 году эта повесть с автобиографическими рассказами о горькой доле казахов в прошлом была переведена на таджикский язык. Книга С. Муканова привлекла внимание литературоведов и читателей. Поэтому перевод автобиографического романа С. Муканова, выполненный X. Ирфоном и изданный в 1961 г. сразу в двух книгах, стал лучшим подарком для поклонников таланта казахского читателя. Перевод был основан на первоначальном двухтомном варианте произведения С. Мука-нова. К сожалению, после его вторичной переработки, третий том, изданный в 1964 году, остался до сих не переведенным на таджикский язык.

В истории таджикско-казахских литературных взаимосвязей примечательным фактом явилось то, что писатель - переводчик X. Ирфон после перевода "Школы жизни" С. Муканова также написал произведение в этом жанре, которое называлось "В лачугах кустарей". Литературовед А. Камаров воспоминает, что X. Ирфон в беседе с ним говорил: "Больше всего меня подтолкнул к этому перевод первых двух книг мукановской трилогии" (37).

Основываясь на вышеизложенные факты, можно считать, что успех, отмеченной критиками, есть результат творческой близости переводчика с автором подлинника. Воздействие переводимого материала было настолько сильным, что способствовало появлению нового оригинального произведения. Это и есть наглядное проявление идейно - эстетического воздействия писателя одной национальности на писателя другого народа через художественный перевод. О достоинстве самого перевода необходимо сказать, что до сих пор этот перевод считается одним из лучших в таджикской литературе.

В последние годы интенсивно переводились на таджикский язык произведения^А. Алимжанова. Его рассказы и повести "Трон Рудаки", "Сувенир из Отрара", "Караван идет к солнцу", сборник

его рассказов "Шабдан-кудук" давно знакомы таджикскому читателю. Последним на таджиский язык был переведен его роман "Стрела Махамбета" (переводчик Дж. Азизкулов).

Нами отмечается, что независимо от политического характера различных литературных мероприятий, литературные декады несомненно способствовали развитию художественного перевода. В 70-80-е годы были переведены рассказ "Судьба беззащитных" (1972) и повесть "Выстрел на перевале" (1977) М. Ауэзова, "Сборник стихов" О. Сулейманова, роман "После бури" (1987) Г. Мустафина, "Казахские сказки" (1989) таджикскими поэтами и писателями Дж. Одинаевым, М. Бабаджановым, Дж. Азизкуловым, К. Киромом. М. Шерали, Б. Муртазоевым, А. Закировым и С. Шахзаде. Кроме того, издательствами Таджикистана были выпушены различные сборники, где были помещены и переводы стихов казахских поэтов. Так, в "Книгу дружбы" вошли переводы стихов Джамбула, С. Мауленова, А. Жамишева, О. Сулейменова, М. Айтхожиной о Таджикистане.

Нами подробно изучены материалы обменного номера журнала "Садои Шарк" (N10, 1983) с казахским литературным журналом "Жулдыз", (N10, 1983) где опубликованы переводы стихов 11 поэтов и 7 рассказов писателей Казахстана. Несомненно, этот номер журналов, взаимные переводы способствовали дружбе между писателями. Подобные дружеские отношения приводят к упрочнению взаимосвязей таджикской и казахской литератур, к соверешенствованию творческого сотрудничества между писателями.

Анализируя произведения, переведенные на таджикский и казахский языки, мы проследили процесс обмена лучшими достижениями художественной литературы двух народов, свидетельствующий о неоценимой роли художественного перевода в развитии таджикско-казахских литературных взаимосвязей. Художественный перевод как основная форма литературных связей оказывает определенное влияние на развитие таджикской и казахской литератур, укреплению дружбы между нашими народами.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ "Таджикско-казахские контактные литературные связи" состоит из двух разделов: 1. Таджикско-казахские внешнеконтактные литературные связи. 2. Казахско-таджикские внутреннеконтактные литературные связи.

В данной главе работы мы рассматриваем контактные связи двух литератур в аспекте внешних и внутренних связей, как конкретных проявлений литературных взаимоотношений. На этом этапе научного анализа нам предстоит вскрыть связь внешнекои-

тактной сферы с внутреннеконтактной в таджикской и казахской литературах.

В ПЕРВОМ РАЗДЕЛЕ исследуются проблемы таджикско-ка-захских внешнеконтактных литературных связей. К таджикско-казахским внешним литературным контактам мы относим преимущественно газетно-журнальные материалы-отклики, сообщения, упоминания, рецензии, литературно-критические выступления, литературные статьи, а также переводческую деятельность (если она имеет информационный характер) и др.

Исследования показывают, что конкретное проявление подобных контактов особенно заметны в литературно - критических и теоретических публикациях казахских литературоведов о таджикской литературе, которые явились весьма важными проявлением "межлитературного сосуществования. В особенности в тех случаях, когда разного рода статьи, публикуемые на страницах периодических изданий (и сборников таких статей. - А.Н.) воспринимающей литературы, носят не случайный характер, а представляют составную часть общей системы эстетических воззрений отдельных авторов, групп, школ и т.п. (38).

Так, в подобного рода казахских публикациях нашли свое выражение эстетические взгляды, обусловившие отношение к восточным литературным ценностям, в том числе, к таджикской литературе и к отдельным ее представителям. Крупной работой в этом направлении явился сборник литературно - критических статей "Великие мастера слова" (39), подготопленный казахскими литературоведами. Весьма интересные статьи о таджикских классиках Рудаки, Фирдоуси, Хайяме, Низами, Саади, Хафизе, Джами были написаны Т. Нуртазиным, М. Каратаевым, Е. Исмаиловым, Б. Наурызбаевым, Р. Бердибаевым К. Шангитбаевьш и Б. Искаковым. Материалы, обобщенные ими, подтверждают наличие тесной связи казахской литературы с таджикской классической поэзией.

С удовлетворением можно отметить, что наиболее богатым и доступным материалом для изучения вопросов восприятия таджикской литературы казахской культурной средой являются критические статьи и рецензии, а также публиковавшиеся в казахских газетах и журналах заметки о литературной жизни Таджикистана, как классического, так и советского периодов. В этом отношении вызывают интерес книги и статьи Р. Бердибаева, А. Сатыбалдиева, М. Каратаева, М. Сатпаевой, Б. Тлегенова, У. Кумисбаева, А. Нуралиева и др.

Среди работ, содержащих материалы таджикско-казахских литературных связей, особого внимания заслуживают статьи академика Р. Бердибаева включенные в книгу "Соловьи гулистана"

(40). В статьях о таджикской литературе казахский ученый особо отмечает интерес своего народа к великим таджикским поэтам и писателям Рудаки, Хайяму, Джами и С. Айни, посвящая каждому из них отдельную статью. В статье "Соловьи гулистана" впервые в казахском литературоведении сделан обзор таджикской литературы советского периода. Р. Бердибаев, анализируя творчество Садриддина Айни, тепло отзывается о его последователях - крупных таджикских поэтов и писателях С. Улуг-заде, Д. Икрами, Р. Джалиле, Ф. Ниязи, X. Кариме, П. Толисе, М. Миршакаре, А. Лахути. Критик шедро поделился своими впечатлениями о творчестве М. Турсунзаде, посвятив ему отдельную статью в совей другой книге (41).

На наш взгляд, особо следует отметить усилия Р. Бердибаева в пропаганде достижении таджикской литературы и выявлении ее роли в становлении казахской литературы XIX - начала XX вв.

Источники свидетельствуют, что в 60-80-е годы в Казахстане хорошо воспринималась национальная культура таджиков. Наравне с прекрасными переводами появились научные статьи, более или менее охватывающие многие стороны таджикско-казахских литературных взаимосвязей. Наиболее интересными среди них явились газетно-журяальные публикации У. Кумисбаева, Ж. Аскаровой и Б. Тлегенова.

Подобные научные статьи публиковались и в таджикской печати. В 1972 году профессором А. Сайфуллаевым была написана статья "Из истории таджикско-казахских литературных связей", где впервые в научный оборот вводится множество материалов, ранее неизвестных таджикской литературной общественности. В ней краткому сопоставительному анализу подвергнуты контактные и типологические материалы обоих литератур, на основе которых сделан обоснованный вывод о наличии тесных литературных взаимосвязей таджикского и казахского народов.

В последние годы в орбиту литературных связей компаративисты включают проблему инонациональной темы в национальной литературе. Заглядывая в историю освещения инонациональной темы в таджикской и казахской литературе, мы установили, что за последнее 50 лет в наших литературах появилось много художественных и научных работ, посвященных проблеме создания образов представителей другой нации. Наиболее интересными явились очерк "В стране Джамбула" А. Дехоти, "Песня казахской степи" X. Юсуфи, стихи "Казахским братьям" М. Турсун-заде, "Брату казаху" Б. Рахим-заде, сборник стихов "Запах хлеба" поэта К. Кирома и др.

В диссертации анализируются литературно-публицистические выступлении в печати по вопросам литературных взаимосвязей, определяется место публицистики в ситсеме литературных связей (очерк, зарисовка, воспоминания, публицистические статьи, заметки писателей, из блокнота журналиста, путевые заметки), выступления писателей Д. Икрами, Р. Хади-заде, Ю. Акобирова, Гулрухсора Сафиевой о поездке в Казахстан и др. В них каждый автор по своему, используя свои художественно-выразительные средства, рассказывает о дружбе народов, об увиденном во время взаимных поездок.

Таджикская тема особенно интенсивно проявилась, в казахской поэзии 60-х и 80-х годов, что убедительно подтверждают примеры из творчества казахских поэтов. Среди казахских читателей популярна баллада К Жармагамбетова "Фирдоуси", цикл стихов У. Кумисбаева о таджикских классиках, М. Мауленова "Таджикские горы", X. Бекхожина "О Таджикистане", А. Жамишева "На таджикской земле", Г. Каирбекова "По Таджикистану", М. Айтхожиной "Таджикистан - страна песни и поэзии", стихи О. Сулейменова о Таджикистане, рассказ А. Алимджанова 'Трон Рудаки" и др.

К рассматриваемой области таджикско-казахских межлитературных взаимоотношений принадлежат и контактны, личные связи, взаимная переписка писателей и деятелей литературы. Нами выявляются факты такого рода контактов в истории таджикско-казахских литературных связей между С. Айни, Т. Изтелеуовым и Т. Жургеновым, М. Ауэзовым, М. Турсунзаде и Д. Икрами, О. Сулейменовым и М. Каноатом и др. Особого внимания заслуживают контакты между Джамбулом и Лахути, которые подробно освещены в диссертации.

Переписка и дружественные отношения двух крупных поэтов Джамбула и Лахути оставили заметный след в истории таджикско-казахских литератуных взаимоотношений. Если в Таджикистане в то время ценили и больше всего переводили Джамбула, то в казахской литературе 30-х годов самым популярным поэтом Таджикистана был Лахути,

ВТОРОЙ РАЗДЕЛ посвящен анализу внутриконтактных литературных связей двух народов.

По определению теоретиков сравнительного изучения литературы, внутренние контакты "выявляются в ходе сопоставления литературных явлений, то есть путем анализа и сравнения таких историко-литературных единиц, как, например, произведение, автор, школа, национальная литература и т.п." (46). В данной части работы уделяется внимание таким формам литературных рецепций, как перевод, заимтвование, стилизованное подражание,

литературная полемика (назира) и др. На наш взгляд, необходимо также дать анализ произведений, созданных (измененных) под воздействием литературных взаимосвязей и новых духовно -эстетических ценностей, возникших в резултате творческого взаимодействия. Все эти вопросы рассмотрены в основном на примере творчества поэтов-книжников конца XIX и начала XX вв.

На первом этапе сравнительного анализа произведений данного периода мы руководствовались принципами, сходства и отличия. Мы рассматриваем, как данная проблематика решалась в научной литературе и в периодической печати.

Известно, что в истории литературы казахского народа значительное место занимают дастаны, представляющие собой преимущественно литературную обработку или переложение восточных сказочных сюжетов, легенд и преданий на казахский язык. М. Ауэзов отмечал, что в истории казахской литературы была "целая плеяда поэтов-книжников, освоивших книжно-восточную эпическую культуру в духе "назира", перепевших большинство тем и сюжетов арабской, иранской классической поэзии и, кроме того, использующих сюжеты народно-героических и лирико-бытовых поэм, легенд, сказаний многих народов Востока" (23, 340-341).

М. Ауэзов сообщает, что письменные дастаны, связанные с восточной классической литературой в большинстве своем изданы в XIX и начале XX в. и составляют в целом свыше 100 поэм.

Этот период в казахской литературе является периодом развития дастанного жанра на восточные темы в творчестве образованных поэтов, обучавшихся преимущественно в Бухаре и Самарканде или приобщившихся к таджикской классической литературе в стенах медресе.

Известно, что для таджикской и особенно казахской литератур вторая половина XIX и начало XX вв. являются важным периодом. В этот период заметно усиливается просветительское, демократическое направление в литературе всей Центральной Азии. Примечателен тот факт, что в этой обстановке искания в области художественной формы находят свое отражение преимущественно в письменной литературе. "Почти все акыни (казахские - А Н.) в прошлом так или иначе обращались к восточной литературе, разрабатывая восточную тематику как в перепевах, так и в своих оригинальных произведениях" (42).

В этой части своей работы мы сосредоточили внимание, в основном, на некоторых казахских дастанах, которые недостаточно изучены в плане сравнительного анализа, сопоставления с оригиналами. Верно отмечено, что "Эти дастаны на восточные

сюжеты, составляющие две трети казахской поэзии, остаются вне поля зрения литера- туроведов. Есть, правда, отдельные замечания, высказывания, статьи, но они не раскрывают сущности данного явления" (3, 17). В диссертации мы впервые сопоставили некоторые казахские дастаны с их таджикскими источниками, выявленными в ходе работы над темой.

Первым из числа этих произведении мы подвергаем сравнительному анализу дастан Шади Джангирова "Хикаят Орка-Кулше" (Сказание о Варка и Гулшох), являющийся наиболее интересным и неоспоримым фактом проникновения сюжета таджикской классической литературы в казахскую письменную литературу. В данном случае сравнительное изучение направлено к оценочной характеристике конкретных форм литературных связей. Поэтому максимально точное освещение выявленных форм восприятия составляет необходимое условие для последующей качественной оценки того или иного случая таджикской и казахской литературной коммуникации.

В дастане "Хикаят Орка-Кулше" поэт не указал источник, которым, как показал анализ, оказалась поэма "Варка и Гулшох" Айюки, являющуюся одним из первых таджикско-персидских лююбовно-романтических дастанов.

Сопоставление дастана "Хикаят Орка-Кулше" с поэмой Айюки "Варка и Гулшох" показывает, что объединяющим началом их является общность сюжета, хотя отличительного в них немало.

Сопоставление выявило, что дастан "Хикаят Орка-Кулше" интересен своей верностью форме поэтического изложения материала основного варианта "Варки и Гулшох". Если в таджикском оригинале "однообрзаие парных рифм местами прерывается любовными песнями в форме газели" (выражение Я. Рипки), то и казахское переложение точно следует этому. Шади Джангиров называет песню Орки газелями и сам старается приблизить казахский стих к таджикскому арузу.

Одним из лучших казахских дастанов, созданных яа основе персидско-таджикского сказочного сюжета является "Назым чахар дарвиш" ("Стих о четырех странниках") Шади Джангирова. Этот казахский дастан имеет много сходств со старинными таджикскими вариантами "Чахор Дарвеш".

Все это свидетельствует о том, что казахский поэт Ш. Джангиров на основе множества персидско-таджикских вариантов создает свою версию дастанов. Но в то же время он ориентируется на таджикский подлинник, как основной источник. Поэтому у него свободное переложение часто чередуется с переводом.

Касаясь некоторых вопросов казахского дастана "Жусуп-Зыли-ха", сочиненного известным акыном Жусупбеком Шейхулисламо-

вым, мы усматриваем в нем наличие связи с персидско-таджикской классической литературой. Возникновение дастана "Жусуп-Зылиха", четыре раза переиздававшегося в начале XX в. в Казани, является проявлением таджикско-казахских литературных конта-ков, имеющих непосредственное отношение к поэме "Юсуф и Зулейха" Абдурахмана Джами.

Анализируя некоторые другие дастаны, написанные на основе восточных сюжетов, можно убедиться в наличии творчесЭкого взаимодействия, породившего различные неповторимые, порою даже не узнаваемые варианты воспринимающего произведения. Имеется ввиду возникновение в результате подобных связей качественно новых явлений и своеобразие проявления личностного начала. Таким примером можно считать дастан некоего казахского поэта Мухамедгали "Ирангаип шах Габбас", в котором автор повествует историю, близкую к некоторым эпизодам Рустама и Сухраба из "Шахнаме" Фирдоуси.

В развитии связей казахской литературы с литературами других народов велика роль Шакарима Кудайбердиева (1858-1931). Благодаря его переводам казахская литература обогатилась произведениями литератур других народов. "Он был на уровне интеллектуального развития своей эпохи, знал в совершенстве арабский, таджикский (фарси), русский" (43) и ряд тюркских языков, что дало ему возможность глубоко вникая в эти литературы, выбирать из духовного наследия разных народов на его взгляд важное, нужное и прекрасными переложениями на казахский язык сделать их достоянием своего народа. Среди них особое место занимают переводы, переложения из персидско -таджикской литературы в адаптированном варианте. Примером их являются переводы Ш. Кудайбердиева из газелей Хафиза, содержащие элементы вольного обращения переводчика к оригиналу.

Переводы, переложения Ш. Кудайбредиева из "Гулистана" и "Бустана" Саади тоже приближены к национальной адаптации. Переложения из творчества Саади выполнены в стихах и прозе, и оба варианта в подражании "Гулистану" ("Розовый сад") называются "Байшешек бакшасы" ("Подснежниковый сад"). В начале своего поэтического переложения Ш. Кудайбердиев кратко излагает свою цель в поэтической форме, близкой к содержанию предисловия 'Тулистана". Надо сказать, что это обычный случай перевода прозаического произведения средствами поэзии, в результате которого происходит намеренное изменение структуры произведения, приспособление его к отечественным литературным вкусам. Поэтому он переводит не все, а отбирает необходимое именно на его взгляд. Очевидно у Ш. Кудайбердиева возникла

мысль создать собственный вариант на темы притч "Гулистана". Но при все этом казахский поэт нигде не упоминает имя Саади и его произведение.

Несомненно, 'Тулистан" Саади сыграл в творчестве Ш. Кудайбердиева важную роль. Переложения казахского поэта обладают своей собственной поэтикой, которая при ее рассмотрении и оценке имеет первостепенное значение, отчего в этой связи нет оснований вспомнить поэтику Тулистана" несмотря на многочилсенные совпадения и аналогии. Сравнением текстов мы установили здесь разного рода сдвиги и самостоятельное развитие мысли. В тоже время текстуальное изучение этих стихов Ш. Кудайбердиева выявляет элементы, указывающие, что мы имеем дело и с переводом, и с оригинальным творчеством.

Иной подход Ш. Кудайбердиева наблюдается в прозаическом переводе Тулистана". В 12 прозаических рассказах частично им использован принцип адаптации. Здесь казахский поэт на основе кратких рассказов 'Тулистана" создает его расширенный вариант на казахском языке. Каждый рассказанный случай, назидание получают своеобразное развитие. Иногда два рассказа Саади соединаяются в единный казахский рассказ. Таким образом, более 12 рассказов Тулистана" преподнесены казахскому читателю в форме традиционного изложения, близкого к сказочным повествованиям. Хотя здесь присутствуют признаки адаптации, переработки и изменений в сюжетной канве, казахский поэт не изменяет места событий и персонажи подлинника, он не переносит их в казахскую степь.

В ПЯТОЙ ГЛАВЕ "Роль литературного посредника в становлении и развитии таджикско-казахских литературных взаимосвязей", объедипияющей в себе два раздела, рассматриваются факты выступлнеия таджикской, казахской и других литератур посрдениками друг для друга для передаче инонациональных ценностей.

Известно, что литературному посреднику принадлежат огромная роль в распространении культурных ценностей. "Посредник может быть индивидуальный - лицо, человек: может быть и групповой - литературное объединение, журнал" (27,300).

Для таджикской и казахской литератур советского периода весьма значительную посредническую фоункцию исполняли литературная критика и публицистика. Этот аспект проблемы рассматривается в специальных разделах данной главы.

В ПЕРВОМ РАЗДЕЛЕ "Мухтар Ауэзов и таджикская литература" освещается посредническая деятельность великого казахского писателя, ученого, оказавшего большое влияние на развитие таджикско-казахских литературных взаимосвязей. Хотя

об М. Ауэзове написано много научных работ и монографических исследований, но остается малоизученным его отношение к таджикской литературе, воздействие его творчества на отдельных таджикских писателей и восприятие его произведений таджикской публикой.

Исследованные нами материалы свидетельсвуют, что М. Ауэзов со всей серьезностью и уважением относился к таджикской литературе. Его литературно-критическое творчество, посвященное роли литературных связей, составляют целую главу в истории таджикско-казахских литературных взаимоотношений советского периода. М. Ауэзову принадлежит ряд замечательных мыслей о творчестве Рудаки, Фирдоуси, Хайяма, Саади, Хафиза, А Дониша, С. Айни, А Лахути, М. Турсун-заде, М. Улуг-заде, Дж. Икрами и др. таджикских писателей. Наряду с этим он не раз доказывал, что казахские поэты и писатели второй половины XIX и начала XX вв. своими достижениями обязаны прежде всего персидско-таджикской классической литературе.

Мы обратили внимание на роль М. Ауэзова в возрождении многовековых связей литератур двух народов, в пропаганде и ознакомлении казахского читателя с таджикской литературой не ради красного слова и пафоса. Оно значительно потому, что в условиях 30-40-х годов среди некоторой части казахской интеллигенции бытовало мнение, что восточное влияние, в том чилсе влияние персидско-таджикского литературного наследия, вредит идейно-эстетическому становлению казахской национальной литературы. Одним из первых, кто доказал несостоятельность такого взгляда, был М. Ауэзов. В своих статьях он подчеркивал благотворное влияние восточной литературы на творчество Абая и других поэтов его окружения, настаивал на объективное освещение этого процесса.

На основе своих наблюдений о киргизском героическом эпосе "Манасе" М. Ауэзов делает важное, обоснованное заключение: "рассматривая вопрос, о книжном влиянии эпоса с других народностей на "Манас", мы должны признать, что персидский эпос, в особенности "Шахнаме", занимает здесь одно из самых видных мест" (44).

. В своих фундаметальных трудах об истории казахской литературы М. Ауэзов определил роль таджикской классической поэзии в становлений казахской литературы. Оценивая значение таджикской литературы для Абая, он отмечал, что "ИЗ всей древней культуры Востока Абай отобрал духовной пищей для себя только классическую поэзию арабо-иранской и "чагатайской" старины. Только Фирдоуси; Хафиз, Саади, Низами, Навои и

Физули получили за свои бессмертные, подлинно поэтические творения настоящее признание у Абая" (9,124).

Анализируя тенденцию развития таджикской советской литературы, М. Ауэзов во многих своих статьях тепло отзывается о творчестве Садриддина Айни, называя его зачинателем среднеазиатской художественной прозы. И сам М. Ауэзов удостоился признания писателей и литературоведов, что его художественное творчество оказало огромное влияние на развитие романа в Средней Азии и Казахстане. Величие этих двух корифеев литературы Центральной Азии и значение их художественного опыта были верно отмечены Чингизом Айтматовым: "Я хочу признаться читателям, - писал он в "Литературной газете", - в своей неизменной и почтительной любви к Мухтару Ауэзову и Садриддину АЙни. Оба они - явления уникальные... Пожалуй, трудно себе представить столь несхожие художественные индивидуальности - при определенной схожести главных тем и проблем в творчестве, - как Айни и Ауэзов" (45).

Отмечая "стремительный рост письменной поэзии" народов Средней Азии М. Ауэзов с удовлетоврением говорил о творческих поисках Ж Турсун-заде, М. Миршакара, раскрывающих совеоб-разный эстетический мир своего народа. М. Ауэзов придавал особое значение творчеству М. Турсун-заде. Этих двух великих литераторов современности объединяли не только личная дружба, совместная работа в писательской организации Азии и Африки, но и глубокая взаимопроникновенность в творческой деятельности.

В работе нами привлекаются новые материалы о роли Б. Гафурова в судьбе М. Ауэзова в условиях послевоенных лет, когда в критике 40-50 гг. велись горячие споры вокруг эпопеи "Путь Абая". М. Ауэзову "предъявлялись серьезные обвинения в сознательном уходе от проблем современности, в любовании прошлым" (55). В этих условиях Б. Гафурову удалось добиться у высшего руководства СССР снятия всяких обвинений в адрес этого великого писателя.

Если в такой ситуации высокий авторитет Б. Гафурова перед властями в немалой степени способствовал установлению справедливости по отношению к казахскому писателю, то, в свою очередь, писательский авторитет М. Ауэзова в 1957 году, положительно оценившего роман "Признаю себя виновным", сыграл решающую роль в художнической судьбе Дж. Икрами.

Высоко оценивая в целом роман "Признаю себя виновыным" Дж. Икрами, М. Ауэзов говорил и о его недостатках -бесконфликтность и отсутствие "подлинной драмы". Замечания М. Ауэзова рвидетельствовали о его горячей заинтересованности в развитии таджикской художественной прозы. Вот что писал по

данному поводу М. Шукуров: "В этих словах маститого писателя, возглавляющего серьезные творческие поиски писателей Средней Азии и Казахстана, было определено значение книги Дне. Икрами для дальнейшего развития прозы в литературе наших народов" (1Д2).

Все это убеждает нас в том, что большинство суждений М. Ауэзова относится к зрелой поре таджикской литературы с ее сложившимися известными поэтами и писателями. Оценки М. Ауэзова в отношении книги Дж. Икрами и творчества многих таджикских советских писателей носили исключительно ободряющий и вдохновляющий характер.

Тема "Ауэзов и таджикская литература" имеет непреходящее значение для обоих литератур. В этом смысле, продолжая разговор об М. Ауэзове и Дж. Икрами, мы полагаем, что художественный опыт Ауэзова, особенно его роман "Путь Абая", очень тепло воспринятый таджикским писателем, оказал на него благотворное влияние. Это можно подтвердить только путем специального сравнительного изучения творчества обоих писателей. В то же время нельзя отрицать наличие такого влияния, так как впечатление Икрами от романа "Путь Абая", этого "любимого, уважаемого и дорогого писателя", было огромным. Не может быть, что бы такое эмоциональное, восторженное отношение к этому произведению не наложило бы отпечаток на творчество самого Икрами. "Если такой мастер художественной прозы, как Дж. Икрами, - справедливо замечает А. Сайфуллаев, - говорил о романе "Абай" и его героях с таким огромным впечатлением, то никак не может он остаться вне его влияния" (46).

Умение теоретически осмыслить литературные явления компетентные суждения о литературных связах народов подняли авторитет М. Ауэзова в глазах литертурной общественности Таджикистана.

По мнению М. Турсун-заде, "творчество Мухтара Ауэзова выдающееся явление всей советской литературы" (47). Желание подчеркнуть величие М. Ауэзова и особое расположение к нему влились в поэтические строки М. Турсун-заде, посвященной его памяти. В диссертации подвергнут подробному анализу данное стихотворение таджикского поэта.

Много сказано об отношений творчества М. Ауэзова к восточной литературе. А в таджикском литературоведении об этом говорил академик М. Шукуров. "Образы мудрых стариков, - заметил он, - в литературе народов советского Востока уже давно стали традиционными. Немало встречается в их изображении элементы стереотипного 'мышления писателей, но в основном это - одно из проявлений такой связи литературы с миропони-

манием народа, у которого очень развит культ седой мудрости. Старики в глазах народа олицетоворяют опыт поколений. Не случайно Мухтар Ауэзов неоднократно возвращался к этому образу" (1,17).

В ходе исследования мы обратили внимание и тому, что в характеристике М. Ауэзова таджикскими писателями и критиками были отмечены, прежде всего, высокое художественное достоинство романа "Путь Абая" и его неоценимые советы при анализе произведений некоторых таджикских литераторов.

ВО ВТОРОМ РАЗДЕЛЕ исследуется "Роль печати в таджик-ско-казахских литературных связях". Следует отметить, что периодическая печать обозреваемого периода как источник, порою, двигатель культурных взаимоотношений народов приобретает особое значение в истории развития таджикско-казахских литературных взаимосвязей. В таджикском литературоведении тема "Печать и литературные связи" впервые разрабатывается нами. И в казахском литературоведении данная проблема не была объектом специального исследования, хотя материалов к ней предостаточно.

По нашему мнению, без приобщения к исследованию материалов печати нельзя получить полную картину процесса таджикско-казахских литературных связей. Более того, печать сыграла важную роль в становлении и развитии наших современных литератур.

Так как значительная часть литературного материала содержится в газетах и журналах исследуемого периода, становится понятным, что развитие советской литературы вообще и таджикской, казахской в частности, невозможно представить без периодической печати, которая явилась колыбелью новой литературы. Поэтому мы всецело согласны с мнениями о том, что изучение художественной литературы (особенно советского периода) и "путей ее развития не может быть оторвано от изучения путей развития тех источников, которые собирают эту литературу, мобилизуют литературные силы, отражают жизнь литературных произведений в критической и читательской среде, обсуждают разнообразные вопросы искусства" (60).

Исследуемый нами период (1880-1980) литературы нового времени характеризуется бурным ростом периодической печати и книгоиздательского дела в Центральной Азии, что оказало огромное влияние на становление национальных литератур. С этого времени печать активно включается в формирование литературных связей. Затем, в связи с появлением новых средств массовой информации, литературные связи начинают широко

освещаться радио и телевидением, о чем также ведется речь в диссертации.

При выявлении посреднической роли средств массовой информации мы исходим из того, что представление о произведении, особенно инонациональной литературы, создается не только "из прямого читательского контакта с ним, но и через посредничество художественного контекста в широком смысле слова. Истолкование литературного произведения средствами искусства часто играет первостепенную роль и даже заменяет чтение или дополняет восприятие и оценку данного явления. Подобное посредничество стало особенно интенсивным в эпоху развития средств массовой коммуникации... Таким образом литературная компаративистика поставлена перед необходимостью учитывать и эти новые формы посредничества" (38,140).

В последнее двадцатилетие средства массовой инофрмации все более активно включаются в пропаганду сближения народов, говорят о взаимообусловленности духовного богатства всего человечества. Газеты, журналы, радио и телевидение как каналы оперативной передачи информации, доступные самой массовой аудитории, "принимают" на себя выполнение функций все более широкого спектра. Произведения литературы и искусства, научно-популярные и научно-художественные произведения, информация о культурной жизни - все это составляет значительную часть материалов журналистики, особенно литературных журналов, радио и телевидения. Немало места занимают они и в газетах. Кроме того забота о высоком качестве прозведений, об увлекателности материалов, сравнительный анализ местного материала с инонациональной - непременное качество журналистики в любом здоровом обществе. Следовательно, материалы таджикской и казахской печати оцениваются исходя из перечисленных задач.

Всем ходом истории литературных связей последних 50 лет доказано, что периодическая печать сыграла существенную роль в становлении таджикско-казахских литературных взаимоотношений. Процесс таджикско-казахских литературных взаимосвязей еще в начале своего формирования в условиях нового времени нашел свое отражение на страницах печати, которая дает много интересных материалов для исследователей.

Таджикская печать со времени своего зарождения становилась центром литературных сил. Первые таджикские периодические издания "Бухорои Шариф" (1912-1913), "Шуълаи инкилоб" (19191921) много писали о литературе. В 1920-30-е годы в творчестве писателей значительное место занимала переводческая деятельность, в связи с чем газеты и журналы "Иди тоджик", "Бедории

тоджик", "Советский Таджикистан", "Рахбари дониш", "Барои адабиети социалисти" стали обращать внимание на вопросы литературных связей.

Печать, в свою очередь, помогала формированию литературных кадров. Она стала огромным подспорьем в развитии литературы. В ней всесторонне освещались основные проблемы литературы этого периода. Наравне с освещением состояния и публикации переводов из литератур других народов, пропагандистских статей за сближение национальных литератур в самой журналистике появилось нечто новое - взаимодействие и взаимообогащение национальных газет и журналов, что еще более стимулировало литературные взаимосвязи наших народов. Эффективной формой такого взаимодействия явились обменные полосы, выпуск совместных номеров газет и журналов.

Одним из таких мероприятий является обменный номер таджикского журнала "Садои Шарк" с литературным журналом Казахстана "Жулдыз" в 1983 году. Анализ показал, что в центре внимания номера находились вопросы современного состояния литературы и вопросы взаимного обогащения.

В ходе исследования мы убедились в том, что литературные связи, как элемент одного из каналов информации, воздействуя на массовое сознание во взаимодействии с журналистикой, приобретает особый эффект. Исходя из этого мы считатем, что при исследовании вопросов литературных связей должен учитываться и этот факт. В нынешних условиях литературные взаимосвязи могут быть в полной мере эффективными только во взаимодействии со средствами массовой информации. Этому способствует и интелектуально - техническое развитие сегодняшнего мира.

Не менее активно выступали в казахской периодической печати писатели, критики и журналисты, которые еще со времени появления газет и журналов в этом регионе пользовались ими для публикации своих произведений. Образцы персидско -таджикской литературы печатались и в первой казахской газете "Дала уалаяты" (1888-1902). Это доброе начинание развил казахский поэт - журналист М. Сералин в своем журнале "Айкап" (1911-1915). Он впервые в казахской литературе и журналистике снабдил свой перевод "Рустем-Зораб" литературно-критической статье о жизни и деятельности Фирдоуси и о его "Шахнаме".

По мере развития казахской журналистики вопросы литературных связей получают все большее освещение. "Шахнаме" и казахская литература была постоянной темой казахской печати 20-х годов. Традиция казахских журналов "Айкап" (1911-1915), "Сана" (1923), "Шолпан" (1922-1923, "Тан" (1925) - первого казахского

литературного хурнала, посвятивших много материалов "Шахнаме" Фирдоуси, были продолжены в 30-е годы.

Первые материалы казахской печати о таджикской советской литературе были связаны с именем Абулкасима Лахути. Так, газета "Социалистик Казахстан" в своем номере от 24 июня 1933 г. посвятила целую страницу тридцатилетию творчес- кой деятельности Лахути.

Казахская периодическая печать 50-80-х годов уделяло много внимания творчеству С. Айни, М. Турсунзаде, в которых они представлялись читателям как выдающиеся писатели Таджикистана. Значение творчество С. Айни для казахской литературы было признано ведущими казахскими писателями И. Джансугу-ровым ("Наш великий учитель"), С. Мукановым ("Наш учитель") и Ж. Сыздыковым ("Садриддин Айни"), статьи которых были опубликованы в газетах "Казахстанская правда" и "Казак адебиети".

В работе нами исследована часть материалов периодической печати, связанная с декадами и днями литературы и культуры, поочередно проведенными в Таджикистане и Казахстане. Такое творчесткое обшение стало действенной формой взаимного обмена художественными ценностями. Только в период подготовки и проведения таких литературных мероприятий кроме специальных сборников и книг, приуроченных к этим событиям, в печати были опубликованы более 450 литературно-критических и художественных материалов.

В ходе исследования мы убедились в том, что публикация этих материалов - статей, рецензий, сообщений и прочего, перемежающаяся с изданием художественных произвдеений таджикских и казахских писателей и поэтов, явилась плодотворной формой литературных взаимосвязей. Поэтому роль этих писателей, журналистов и различных типов печати, о которых шла речь в диссертации, должен быть по справедливости оценен как реальные посредники во взаимоотношениях таджикской и казахской литератур.

В ЗАКЛЮЧЕНИИ, подытаживаются основные выводы диссертации.

Таким образом, в аспекте таджикско-казахских литературных связей нами проведена значительная работа. Перед нами открывается богатая картина взаимоотношения и взаимопроникновения литератур обеих стран. Исследование показывает, что характер и содержание таджикско-казахских литературных взаимоотношений менялись, в зависимости от характера и развития художественного сознания. Существующие материалы представляют собой солидную основу для дальнейшеих наблюде-

ний и исследований результатов взаимоотношений между таджикским и казахским народами.

В ходе исследования в научный обиход был введен богатый фактический материал. Это дало возможность более полно определить влияние, оказанное на молодую казахскую литературу более развитой таджикской литературой. Однако в казахском литературоведении 40-50-х годов по существу еще не была сравнительного исследования рассматриваемых нами явлений. О влиянии в то время преимущественно говорилось лишь как механическом воздействии, одностороннем пассивном восприятии. Далеко не всегда учитывались качественные изменения, к которым приводило влияние.

Несомненно, таджикско-казахкские литературные взаимосвязи были и остаются важной частью общественно-культурного процесса. Они зависимы от него и в свою очередь способны воздействовать на общественную жизнь. Они взаимно обогащают народы и национальные литературы.

Используя восточные сюжеты, образы, темы, художественные средства и т.д., Абай на этом материале создает произведение, отвечающее на жгучие вопросы, выдвинутые конкретно исторической, социальной и национальной действительностью и отражающее самобытность поэта.

Учась у персидско-таджикских классиков (а также у тюркских и русских литераторов), Абай остался оргиниальным казахским национальным поэтом, поднявшим до уровня мировых художественных достижений.

Наш краткий анализ материалов показал, что Абай имел непосредственную творческую связь с персидско-таджикской литературой. У Абая истинно творческий контакт с классиками, от прикосновнеия которого с их великими произведениями возникли новые художественные ценности - неповторимые абаевские творения. Поэтому творчество Абая является не только совеобразным явлением, но и замечательным примером таджик-ско-казахских литературных связей.

Сопоставления отдельных текстов казахских переводов "Шах-наме" Фирдоуси с оригиналом показали, что поэты Т. Изтилеуов и М. Сералин подходили к нему по-своему. Успех перевода Т. Изтилеуова заключалась не только в его поэтическом таланте, но и в непосрдественном обращений к подлиннику. Таким образом, поэтическое переложение Т. Изтилеуова "Рустем-Дастан", воспроизводившее героическую часть "Шахнаме" Фирдоуси, еще более приблизила это гениальное творение к казахскому читателю.

В ходе исследования мы убедились в том, что творческий контакт осуществляется в той литературе, где сложились

предпосылка для восприятия внешних стимулов. В историко-литературной практике такой стимул был заложен в казахской литературе Абаем Кунанбаевым и поэтами-книжниками конца XIX и начала XX вв., сочинявших дастаны на восточные темы.

Особое отношение казахской литературы к таджикской, заложенное прошлыми традиционными переводами и переложениями из "Шахнаме" и других классиков литературы, продолжалось и в советское время. Одновременно с классическим наследием переводились произведения крупных таджикских советских поэтов и писателей С. Айни, А. Лахути, М. Турсунзаде. Д. Икрами, М. Миршакара, М. Каноата и др.

В работе систематизирован и проанализирован основной переводной материал с казахского (разумеется, посредством русских переводов) на таджикский язык. Мы стермились расмотреть в общих чертах процесс перевода художественного материала, подтвердить его как факт проникновения казахской литературы в таджикскую читательскую среду и как проявление литературных связей.

Переводческая работа в Таджикистане занчительно активизировалась в 50-70-е годы. Этому во многом способствовало усиление личных контактов между ведущими таджикскими и казахскими писателями, поэтами, проведение дней и декад литератур. Именно в этот период многие казахские авторы были переведены на таджикский язык, широкое распространеие получили произвде-неия Абая, Джамбула, М. Ауэзова, С. Сейфуллина, И. Джансу-гурова, С. Муканова, Г. Мусрепова, Г. Мустафина, А. Таджибаева, С. Мауленова, Г. Орманова, X. Бекхожина, А. Алимджанова, О. Сулейменова и др.

Таким образом, анализируя произведения, переведенные на таджикский и казахский языки, мы проследили процесс обмена лучшими достижениями художественной литературы двух народов, свидетельствующий о неоценимой роли художественного перевода в развитии таджикско-казахских литературных связей. Художественный перевод как основная форма литературных связей оказывает определенное влияние на развитие, таджикской и казахской литератур, укрепление дружбы между народами.

Рассмтаривая контактные связи таджикской и казахской литератур в аспекте внешних и внутренних контактов, как конкретных проявлений литературного обмена, мы отметили важную роль внешнего литературного контакта как предпосылку литературных взаимосвязей. Конкретное проявление подобных контактов особо заметны в литературно-критических и теоретических публикациях таджикских и казахскимх литературоведов в периодической печати.

Внешнеконтактные литературные связи сыграли важную роль в установлении и дальнейшем развитии таджикско-казахских литературных связей. Существует еще множество других форм наравне с упомянутыми проявлениями контактных связей, которые влияют на контактиюрующие литературы, способствуют их сближению. А неисследованных форм таджикско-казахских литературных связей еще множество.

В соответствующей главе работы мы уделили внимание роли "посредников" в процессе таджикско-казахских литературных связей. Но в этом аспекте нами положено только начало исследованиям. Особо отмечена роль М. Ауэзова в развитии тадикско-казахских литературных взаимосвязей, перу которого принадлежат многочисленные статьи и научные исследовании, относящиесмя и к таджикской литературе.

Исследование, посвященное особенностям творчества Мухтара Ауэзова, может быть плодотворным не только для понимания развития казахской литературы в целом, но и представило бы интерес для анализа новой таджикской литературы.

Творчество М. Ауэзова и его литературно-критические заметки о таджикской литературе несомненно являются яркой страницей в истории таджикско-казахских литературных связей, имеющих непроходящее значение для обеих литератур. И хотя эти положения еще нуждаются в развитии и в дальнейшем исследовании, уже сегодня нельзя не видеть реальной возможности их влияния на таджикскую литературу, так и на развитие таджикско-казахских литературных коммуникации.

В начале XX века важным посредником казахско-таджикских литературных связей выступает периодическая печать. К ним в первую очередь относился журнал М. Сералина "Айкап", сделавший многое в пропаганде таджикской поэзии среди казахского населения. А в годы советской власти основными посредниками литературных взаимосвязей и пропагандистами бартских литератур становятся республиканские газеты, журналы и другие средства массовой информации.

Для создания полной картины таджикско-казахских литературных взаимоотношений необходимо тщательное исследование всей прессы Таджикистана и Казахстана, создание библиографии переводов и критических материалов. Это может быть сделано лишь коллективными усилиями таджикских и казахских литературоведов. Но и при знакомстве с отдельными газетами и журналами мы получили определенное представление о характере этих связей.

ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ:

1. Печать Советского Таджикистана (в т.ч. связи в журали-стике). В кн.: "Многонациональная советская журналистика" (в соавторстве с В. Асрори). -М.: Мысль, 19Т6.-С. 265-278;

2. Казахско-таджикские эпические связи. Депонирован Тадж. институтом HTM 4.08.1981 г., per N118, 19 с. -На тадж. яз.

3. К вопросу о типологии и взаимосвязей таджикских и казахских сказок//Известия АН тадж. ССР, Общественные науки, 1982. -В2. -С. 52-57.

4. Турмагамбет Изтилеуов и таджикская литература.//Садои Шарк, 1983. -N2. -С. 112-115. - На тадж. яз.

5. Казахско-таджикские литературные связи,//Жулдыз, 1983. -N10. -С. 154-160. -На каз. яз.

6. Абулкасим Лахути и Казахстан. В кн.; Материалы научн. конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Лахути. -Душанбе, 1987. -С. 16-20. -На тадж. яз.

7. Хафиз в Казахстане (в соавторстве А. Сайфуллаева)//Адабиет ва санъат (еженедельник СП), 1987. -N30, 23 июля. -0,6 п.л. -На тадж. яз.

8. Лахути и Казахстан.//Адабиёт ва санъат (еженедельник СП), 1987. -N43,22 октября. -0,7 п.л. -На тадж. яз.

9. Хафиз и казахская литература (о переводе газелей Хафиза на казахский язык).//Жулдыз, 1988. -N3. -С. 182-184. -На каз. яз.

10. Таджикская советская журналистика (в соавторстве). -Душанбе; Ирфон, 1989. -172 с. -На тадж. яз.

11. Об одном переводе "Шахнаме" на казахский язык. В кн.:"Шахнаме" Фирдоуси величайшее художественное творение в истории мировой цивилизации. Тезисы докладов и сообщений международного симпозиума, посвященного 1000-летию "Шахнаме" Фирдоуси (Душанбе, 5-9 сентября 1994 г.). -Душанбе-Тегеран; 1994. -С.21-22.

12. Об одном переводе "Шахнаме". Там же. -С. 22-23. -На англ.

яз.

13. Об одном переводе "Шахнаме". Там же. -С. 112-113. -На тадж. яз.

14. Абай и таджикская литература; -Душанбе; Маориф; 1995.-49 с. -На тадж. яз.

15. Абай Кунанбаев. в кн.: Энциклопедия таджикской литературы и искусства. -Душанбе: 1988, Ч.1.-С.6.

16. Ауззов Мухтар. Там же. -С.44.

17. Изтилеуов Турмагамбет. Там же. -С.496.

18. Обослобленноеть чревата отчуждением целых народов друг от друга (о взаимосвязях региональной журналистики и культуры, в т.ч. таджиской и казахской). Материалы регионального семинара

по исследованию коммуниктивных С МИ.//СМИ и журналистское образование в Центральной Азии. -Алма-Ата: 1995. -N1.-C.10-12.

19. То же//В журнале: Джорнал оф Централ Асиан Медиа Студиес.-Алма-Ата:1995.Ы1. -С 9-11. -На англ. яз.

20. Азизов Ф. -переводчик прозы Абая. В кн.: Абай. Энциклопедия. -Алма-Ата, Атамура, 1995. -С.63. -На каз. яз.

21. Мирзоев Г. -переводчик стихов Абая. Там же. -С. 407. -на каз. яз.

22. Абай и таджиксая литература. Там же.-С.540-541. -На каз.

яз.

23. Абай и Саади. Там же. -С. 501. -На каз. яз.

24. Бобо Ходжи переводчик стихов Абая. Там же. -С. 595.-На каз. яз.

25. Стихи Абая в переводе Ш. Мастона. Там же. -С. 604. -На каз. яз.

26. Литература народов Центральной Азии (общетюрская литература,в. т.ч. литературные связи таджикского народа с казахским и узбекским народами). -Душанбе: Сино, 1996. -84 с. -На тадж. яз.

27. Абай-классик казахской литературы. -Душанбе: Пайванд, 1998.,-67 с. -На тадж. яз.

28. Мухтар Ауэзов и таджикская литература. Доклад на научной конференции АН Республики Таджикистан, посвященной 100-летию со дня рождения М. Ауэзова 24 июня 1997 г. ' -0,7 п.л.

Кроме указанных работ автором диссертации в республиканских газетах Таджикистана и Казахстана опубликован 6 статей о М. Ауэзове, 2 о Джамбуле и 3 статьи об общих проблемах таджикско-казахских литературных вазимосвязей.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Шукуров М. Обновление. Таджикская проза сегодня. -М.:1986, с. 230.

2. Межнациональные связи казахской литературы. Алма-Ата: 1970, 276 е.; Паёми бародари (Вестник братства. Сб. статей по вопросам литературных связей таджикского народа). -Душанбе: 1972, 241 с.

3. Шукруов М. Пайванди замонхо ва халкхо (Связь времен и народов). -Душанбе: 1982; 222 е.; его же. Обновление. Таджикская проза сегодня. -М.:1986, 268 е.; Сайфуллаев А. Проблемы взаимодействия литератур. -Душанбе: 1976, 137 -е.; В. Самад. Тушаи хамдили (статьи о литературных связях).-Душанбе, 1989, с. 154; Вохидов С. Литературные связи таджикского и узбекского народов в XY в (на тадж. яз).-Душанбе, 1974, 126 е.; Нуралиев А. Абай и таджикская литература (на тадж. яз.). -Душанбе; 1995, 59 е.; его же. Литература народов Центральной Азии. -Душанбе: 1996; Сатпаева Ш. К- Казахская литература в Восток. -Алма-Ата; 1982, 200 е.; Кумисбаев У. Турмагамбет Изтилеуов и его "Рустем-Дастан". -Алма-Ата; 1982, 143 с.

4. Интернациональные связи казахской литературы. Билиблиография.-Ал-мат-Ата:' 1967, 387 с.

5. Кумисбаев У. Проблемы таджикско-персидских, арабских и казахских литературных связей. Автореф. дис. ..доктора филол. наук. -Алма-Ата: 1989, 51 е.; Аскарова Ж. А. Особенности процесса интернационального вазимообогащения казахской и таджикской литератур советского периода. Автореф. дис. ...канд. филол. наук. Алма-Ата: 1984, 22 с.

6. Лизунова Е. В. М. Ауэзов о проблемах взаимосвязей нацио- нальных литератур. В кнл "Межнациональные связи казахской литературы, с. 104-137.

7. "Шахнаме" Фирдоуси величайшее художественное творение в истории мировой цивилзации. Тезисы докладов и сообщений. -Душанбе-Тегеран: 1994. 229 с.

8. См. Литературные связи и литературный процесс. -М.:1986, с. 8.

9. Ауэзов М. Мысли разных лет. -Алма-Ата: 1962. -С 303.

10. Казак ергеплер! (Казахские сказки), т.1. -Алматы: 1957, 489 е.; Таджикские сказки. -М.:1961, 411 с.

11. Брагинский И. С. К изучению узбекских и таджикских литературных связей. В кг. Исследования по таджикской культуре. -М.: 1977, с. 8.

12. Веселовский А. Н. Извлечение из отчетов_.-Журнал министерства народного образования, ч. 120, ¡862. -С 558.

13. Гафуров Б. Г. Таджики, т. 1 -М.: 1972, -С 81.

14. Алпамыш. Сост. Р. Амонов. Труды Института языка и литературы им. Рудакн АН. Тадж., т. 117. -Сталинабад: 1959. -С 9-82.

15. Кисса Алфамыш. -Казань: 1899,1901, 1907, 1910, 1812: 1914, 1916.

16. Амонов Р. Очерки эчодиёти даханакии Кулоб. -Душанбе: 1963. -С 91.

17. Шербак А. М. К истории образования узбекского национального языка//"Вопросы языкознания", 1956; Его же. Огузнаме. Мухаббат-наме. 1959; Баскаков Н. А. Введение в изучение тюркских языков. -М; 1959. -С 300-301.

18. Бартольд В. В. К вопросу о языках согдийском и тохарском, -соч. т.2, ч.2. -М.-1964. -С 466.

19. Гафуров Б. Г. Таджики, кн. 2, -Душанбе: 1989. -С 290.

20. Стеблева И. В. Развитие тюркских поэтических форм в XI веке. -М.:1971. -С 9.

21. Бартольд В. В. Двенадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии. -Соч., т. У, -М: 1967. -С ИЗ.

22. Малов С. Е. Памятники древнетюркских письменностей. -М. -Л.:1961, с. 316; Брагинский И. С. Исследования по таджикской культуре. -С 154.

23. Мухтар Ауэзов. Собр. соч. в 20-ти т.-Т.20.-Алма-Ата, 1985. -С. 347.

24. Абай. Энциклопедия. -Алма-Ата, 1995. -С. 58. -На каз. яз.

25. Ахметов 3. А. Казахское стихосложение. -Алма-Ата: 1964. -С. 330.

26. Шарипов Д. Из истории перевода в Узбекистане. -Ташкент: 1968. с. 747,

27. Конрад Н. И. Запад и Восток. -М.: 1972. -С. 325.

28. Нуралиев А. Абай и таджикская литература ("Абай ва адабиёти точик). -Душанбе, 1995, 59 с.

29. Рустем-Зораб.//Айкап, 1914:^22, 23, 24, 1915: -N2, 3, 4, 5, 9.

30. Байдильдаев М. Творчество акынов. -Алма-Ата, 1959. -С. И.-На каз.

яз.

31. Рустем-Дастан. -Алма-Ата, 1961-593 с; -На каз. яз.

32. Кумисбаев У. Т. Изтилеуов и его "Рустем-Дастан"-Алма-Ата, 1982. -С.58.

33. Великие мастера слова. -Алма-Ата, 1966. -С. 68. -На каз. яз.

34. Лахути. Мелодии Востока (Шыгыс саздарья). Стихи, поэмы. Пер. Т. Рахимова.-Алма-Ата, 1987, 168 с. -На каз. яз.

35. Гачечиладзе Г. Художественный перевод и литературные взаимосвязи. -М-1976. -С. 146.

36. Хади-заде Р. Джалолиддин Руми (предисловие). В. кн.: Руми. -Душанбе, 1988. -С 3.

37. Камаров А. Взаимосвязь литератур народов Средней Азии и Казахстана. -Ташкент, 1987. -С. 33.

38. Дюришин. Теория сравнительного изучения литературы. -М.: 1979, -С. 109.

39. Великие мастера слова ("Соз зергерлерГ). Сост. С. Сейтов. -Алма-Ата, 1966.-449 с.

40. Бердибаев Р. "Соловей гулистана" ("Гулистаннын булбулдары"), сб. ст. -Алма-Ата, 1970. -228 с. -На каз. яз.

41. Бердибаев Р. В корабле дружбы ("Достык кемесшде). -Алма-Ата, 1976, -С. 63-69. На каз. яз.

42. Азибаева Б. У. Казахские народные романические дастаны. -Алма-Ата, 1990. -С. И.

43. А. Таджибаев. Ш. Сатпаева. Шакарим Кудайбердиев (предисловие). В кн. Шакрим Кудайбердиев. Сочинения. Стихи, дастаны, прозы. -Алма-Ата. 1988. -С. 16. -На каз. яз.

44. М. Ауэзов. Собр. соч. в 20-ти томах. -Т. 19. -Алма-Ата, 1985. -С.

143.

45. Айтматов Ч. Два мастера//Литературная газета, 1968, 4 октября.

46. Сайфуллоев А. В кн. Вестник братства, -Душанбе, 1972. -С. 162.

47. Турсун-заде М. Лично причастен к истории//Дружба народов, 1976, -№2. -С 5.

48. Литературная библиография. В 3-х т. -т. 2. Периодика по литературе и искустсве за годы революции. Сост. К- Д. Муратова под ред. С. Д. Балухатого. -Л. АН СССР. 1933. -С 10.

Текст диссертации на тему "Таджикско-казахские литературные связи второй половины XIX и ХХ вв."

Й ГОСУДАРСТВЕННЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Кафедра шкетштш

НУР АЛИЕВ АБДУСАТТАР

ТАДЖИКСКО - КАЗАХСКИЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ СИМ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ЖЖ И Ж ВВо (АБАЙ И ИОСЛЕАБАЕВСКИЙ ПЕРИОД )

МШЛ - ЛИТЕРАТУРЫ СТРАН НОВОГО ЗАРУБЕЖЬЯ ( ТАДЖИЖСКАЖ ЛИТЕРАТУРА)

ДОКТОРА ФИЛОЛОГИЧЕСКИХ НАУК

Научными ггошсульташпл МоШоШукурш Академик АНРТ, зашужаишый деяшелпь шупш Таджшпшстаиа, дфшгор филшшгшчкешшх шаук

ОГЛАВЛЕНИЕ

В В Е Д Е Н И Е.......................................................................................3

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ИЗ ИСТОРИИ ТАДЖЖСКОЧСАЗАХСКИХ ЛИТЕРАТУРНЫХ СВЯЗЕЙ..27 ГЛАВА ВТОРАЯ

АБАЙ И ТАДЖИКСКАЯ ЛИТЕРАТУРА ................................................54

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОД КАК ФОРМА ЛИТЕРАТУРНЫХ СВЯЗЕЙ..................................................................................101

1. Переводы " Шахнаме " Фирдоуси на казахский язык......................... 102

2. Переводы таджикской литературы в Казахстане................................132

3. Переводы казахской литературы в Таджикистане...............................156

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ТАДЖЖСКО ~ КАЗАХСКИЕ КОНТАКТНЫЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ СВЯЗИ....................................................................................170

1. Таджикско - Казахские внешнеконтакшые литературные связи........... 172

2. Таджикско = Казахские внутренноконтактные литературные связи....... 188

ГЛАВА ПЯТАЯ

РОЛЬ ЛИТЕРАТУРНОГО ПОСРЕДНИКА В ФОРМИРОВАНИИ И РАЗВИТИИ ТАДЖЖСКО - КАЗАХСКИХ ЛИТЕРАТУРНЫХ ВЗАИМОСВЯЗЕЙ.......................................................................219

1. Мухтар Ауэзов и таджикская литература..........................................220

2. Роль печатав литературных связях................................................ ....246

ЗАКЛЮЧЕНИЕ...........................................................................268

П РИМЕ ЧАН И Е..................................................................278-

ЛИТЕР АТУ РА.............................................................................300

ВВЕДЕНИЕ

Настоящая диссертационная работа посвящена малоизученной теме взаимосвязей таджикской и казахской литератур. Общеизвестно, что какие бы расстояния ни отделяли народы друг от друга, лучшие произведения их литератур найдут пути взаимопроникновения. Общечеловеческий и интернациональный характер литературы выражается, прежде всего, в том, что художественное творчество народов не может существовать изолированно, не влияя друг на друга. История свидетельствует, что литературные связи становятся одной из основной форм международного художественного общения со второй половины XIX века. Этот общий процесс касается и цешгральноазиатских региональных связей. Таджикская литература со второй половины XIX века становится хорошо известной казахскому народу, и в то же время в XX веке в силу общности территории в рамках единого государства казахская литература приобретает значение дам таджикский литературы. Именно в XX веке казахская и таджикская литературы, благодаря русским переводам были вовлечены в орбиту общемировых связей. По утверждению академика М.Шукурова, в этом регионе «именно в начале нынешнего века литературные взаимосвязи вновь приобрели значение одного из основных факторов развития литературы" (1).

Исторически доказано, что таджикский и казахский народы с древних времен проявляли взаимный интерес к фольклору и литературе друг друга. Непосредственное общение народов служило почвой для взаимных творческих связей.

этому изучение литературных связей и составляет одну из задач науки о литературе" (2). Сравнительное изучение литератур продолжает оставаться объективной потребностью современной литературоведческой науки. Естественно, без сравнения трудно понять, даже в пределах одной национальной литературы, динамику процесса, проникнуть в механизм наследования и смены традиций, накопления художественных ценностей (3). Между тем ни одна литература не живет в изоляции, "Разные части человечества, при всех своих распрях, в области культуры всегда были в общении друг с другом и без этого обойтись не могли" (4).

История литературных взаимосвязей свидетельствует, что "общемировой характер усиливающегося взаимопроникновения литератур закономерно повлек за собой усложнение задач литературоведческого исследования. Изолированное изучение произведений, авторов, литературных школ, направлений и т.п. не могло уже дать не только исчерпывающих, но и относительно полных, надежных результатов. Учет международного контекста межлитературных связей, выработка соответствующей методики их обнаружения и описания сделались насущной необходимостью. Такое расширение поля исследования вызвало к жизни и привело к постепенной кристаллизации собственно сравнительное литературоведение компаративистику (от французского "Ла литературе компарее").

коммуникаций, был неизбежной фазой в становлении мировой компаративистики. С одной стороны, он отвечал объективной ситуации усиливающегося взаимопроникновения литератур в новое время, с другой -соответствовал реальному состоянию литературоведения вообще, в котором лишь в середине XIX века закладываются методологические основы изучения истории и теории литературы. Вместе с тем накопление материала никогда не может стать самоцелью. Будучи определенной необходимой ступенью- в процессе познания, сбор материала призван предшествовать обобщению" (5). Увлечение чистым накопительством как раз и осложнило все последующее развитие компаративистики, не редко заводя ее, по меткому выражению одного из исследователей этой проблематики, "в тот лабиринт погони за фактами, когда не знаешь, где поставить точку и каким количеством конкретных наблюдений можно ограничиться" (6).

Основываясь на теоретические положения, достигнутые мировой компаративистикой, мы в настоящей диссертационной работе впервые подвергаем серьезному изучению такой огромный пласт в истории национальных литератур Таджикистана и Казахстана, как связи между ними. Это в какой-то мере определяет актуальность и новизну работы. Естественно, будет непросто с первого подхода овладеть колоссальным материалом, не говоря уже о том, чтобы осмыслить и суммировать в ограниченной по объему одной диссертационной работе всю многогранность этих связей. При этом приходится констатировать, что нет даже отдельных исследовательских работ по теме казахской действительности в творчестве таджикских писателей, а также таджикских мотивов в произведениях казахских литераторов. Кроме того, существует и .другая важная проблема - проблема идейного, нравственного, эстетического воздействия одной литературы на художественное сознание представителей другой литературы. Тут мы ведем речь о влиянии таджикской классической литературы на более молодую казахскую, в

особенности на так называемых поэтов = книжников, писавших на восточные темы, на литературу второй половины XIX и начала XX вв.

В силу такой масштабности задачи перед нами возникли необходимость самоограничения. Настоящая диссертация не претендует на охват всех проблем таджикско-казахеких литературных взаимосвязей. В данной диссертационной работе мы избрали в качестве научного анализа общие проблемы и наиболее важные этапы литературных связей этих двух древних и дружественных народов: вхождение чужой литературы в орбиту культурных интересов другого народа, в данном случае таджикской литературы в казахскую культуру со второй половины XIX и до первой половины XX веков; знакомство с нею через переводы и критику; преимущественно посредством периодической печати; роль посредника в этих процессах; значение восприятия принимающей и передающей стороны в аспекте развития каждой страны.

Мы попытаемся дать параллельное рассмотрение таджикско-казахских литературных связей, при которых наглядно проявляются сходства и различия в восприятии литературных явлений в контексте двух общественно-исторических периодов - дореволюционного и советского. На наш взгляд, в литературных взаимоотношениях наших народов наиболее интересными являются именно эти периоды, где наблюдаются интенсивность сношений, относительная преемственность и продолжение традиции.

Но, к сожалению, проблемы типологических схождений казахских и таджикских литератур остаются за пределами нашей работы, которая сосредоточивается в целом на контактно - генетических связях. Мы считаем, что такой важный вопрос, как типологические связи, требует специального изучения. Мы подготавливаем как бы почву для дальнейшей разработки проблемы.

Актуальность темы заключается и в том, что изучение этой давно назревшей проблемы, имеющей огромное значение не только для истории

В диссертационной работе мы стремимся на основе впервые обобщенного большого фактического материала представить истинную картину таджикско-казахских литературных взаимоотношении второй половины XIX и XX веков. Часть фактов, рассмотренных в работе, впервые введен в научный обиход. Нами также впервые сопоставляются тексты оригинала с переводным произведением на языке подлинника. В ранних исследованиях все тексты были сопоставлены только в русском переводе оригинала. Это, несомненно, способствует воссозданию картины литературных взаимоотношений обоих народов и выявлению таджикского источника казахских переложении. Тем самым восполняются существующие белые пятна в истории литератур таджиков и казахов.

Состояние научной разработки проблемы можно считать относительно удовлетворительным. Известно, что теоретическим и методологическим вопросам сравнительного изучения посвящен ряд монографических работ, научных статей преимущественно в русском литературоведении. В этом аспекте можно назвать труды А.Н. Веселовского, В.В. Бартольда, Е.Э. Бертельса, В.М. Жирмунского, Н.И. Конрада, Г.И. Ломидзе, Д.Ф. Маркова, И.К. Горского, A.C. Бушмина, И.Г. Неупокоевой, C.B. Никольского, В.И. Кулешова, В.Г. Рейзова, и других, где наравне с системным и поэтапным изучением историко-культурных явлений, рассматриваемых как основа для

многостороннего исследования культурных связей, освещается история сравнительных изучений в России и их значение для наших дней (7).

Во многих работах зарубежных ученых разработаны также теоретические проблемы литературных взаимосвязей и взаимодействий. Среди них представляют большой интерес книги А. Димы, Д. Дюришина, Г. Гачева и других.

Ряд трудов русских ученых посвящены вопросам воздействия литературных связей на характер литературного процесса, их места и роли в нем. "Литературные связи и литературный процесс в его современном диалектическом понимании как -исторически изменяющегося состояния литературного бытия неотторжимы друг от друга" (8). На это указывали многие ученые, в частности, Н.И. Конрад, М.Б. Храпченко, A.C. Бушмин, ИТ. Неупокоева, Г.И. Ломидзе и другие.

"Связи между литературами, - подчеркивает A.C. Бушмин,- являются, непременным условием историко - литературной преемственности, без которой немыслим художественный прогресс. Они служат передаче и осмыслению социального и художественного опыта, достижений в интеллектуально-эстетическом освоении действительности. Изолированное культурное развитие - национальное и региональное - невозможно. Изучение проблемы межлитературных связей и преемственности убеждает -в необходимости более активной разработки методологии и методики исследования взаимодействия литератур" (9).

Казахскими и таджикскими исследователями литературы установлено, что сравнительное изучение литератур в Таджикистане и в Казахстане началось с середины XX века. У истоков компаративизма этих стран стояли выдающиеся литераторы и ученые Садриддин Айни и Мухтар Ауэзов. В связи с развитием литературоведческой науки в советское время, особенно русского сравнительного литературоведения, с начала 60~х годов бурное развитие получили исследования по литературным связям и в Центральной Азии. С этого времени проводились различные региональные и

международные конференции, посвященные проблемам сравнительного литературоведения, в Алма-ате, Душанбе и Ташкенте. Было издано множество сборников, книг, библиографических указателей, тезисов и материалов научных конференций и симпозиумов в Таджикистане (10) и Казахстане (11). Защищались диссертационные работы, в том числе близкие к нашей теме (12). Но в этих работах не привлекаются подлинник, сравнения делаются в основном по русскому переводу, что порою приводит к усложнению установления источника перевода и переложении с таджикского непосредственно или через тгорко-чагатайского, узбекского или татарского текстов.

Крупным специалистом в области . казахского сравнительного литературоведения является ШК. Сашаева. Среди ее монографических работ наиболее интересной для нас является книга" «Казахская литература и Восток" (13). В ней, анализируя источники, III. Сатпаева совершенно справедливо отмечает недостаточную разработанность данной темы в казахском литературоведении, указывая, что "до сих пор не изучены в сравнительно-типологическом плане общие для тюркоязычных народов памятники. Многие материалы на арабском, персидском языках не введены в научный обиход. Не исследована трансформация в казахском фольклоре и литературе сюжетов и образов крупнейших памятников восточной литературы. Не стали предметом специального рассмотрения особенности вхождения классической поэзии Востока в духовную жизнь казахов. Произведения казахских поэтов и писателей, где отражены исторические взаимоотношения народов восточного региона, состояние живых многогранных связей современной казахской литературы с литературами народов мира, в том числе народов Востока, значение этих явлений в историко-литературном процессе, в духовном взаимообогащении народов и многие другие вопросы все еще остаются вне поля зрения литературоведов" (14). Можно добавить, что недостаточно изучены также многие

исторические и литературные произведения на фарси, имеющие отношение к истории казахского народа.

На фоне таких крупных задач наша диссертационная работа может заполнить пробел относительно связей казахской литературы с персидско-таджикской классической и современной литературой.

В упомянутой работе III. Сатпаевой исследуются в общих чертах связи казахской литературы с таджикской классической литературой, не касаясь литературных связей советского периода. В предисловии книги отмечается, что «Восточные связи казахской литературы не были предметом специального монографического исследования» (15).

'Первенство в исследовании литературных связей Казахстана с Востоком, несомненно, принадлежит Мухтару Ауэзову. Об этом сказано в трудах Ш.К.Сатпаевой, У.Кумисбаева и в специальной статье Е.В.Лизуновой (16). Но мы в настоящей диссертационной работе будем веста речь только об взаимоотношениях М. Ауэзова с представителями таджикской литературы. Показательных в этом смысле серия его статей о творчестве Абая, а также такая исследования, как " Киргизский героический эпос " Манас " Развитие литератур народов СССР " и другие.

В Казахстане в разное время о таджикской литературе писали С.Муканов, М.Каратаев, Р.Бердибаев, Б.Исхаков, Б.Тлегенов и другие.

В таджикском литературоведении казахская тема и ее связи с казахской литературой менее исследованная область. Данная проблема в основном затрагивается в работах М.Ш.Шукурова (17), А.Сайфуллаева" (18) и А.Нуралиева (19). Эти работы будут рассмотрены в отдельной главе диссертации.

Мы считаем, что в вышеупомянутых работах ученых двух стран, осветивших некоторые стороны данной проблематики, были заложены определенные теоретические основы, для дальнейших исследований в этом направлении.

проведенной в Душанбе 5=9 сентября 1994 года (20).

Компаративистские исследования в Таджикистане начинаются со второй половины XX века, когда в мире прочно закладываются основы этой литературоведческой науки. В исследованиях И.Брагинского, М.Шукурова, А.Сайфуллаева, А.Маниезова, В.Самада, Х.НЗодикулова, А.Нуралиева, А.Давронова С.Худойдодова, М.Зайниддинова и других были предприняты серьезные попытки в решении проблем сравнительного литературоведения, и защищена несколько диссертационных работ о переводах и связях

таджикской литературы с русской, казахской, узбекской, украинской, «

армянской, азербайджанской, татарской и другими литературами. Однако результаты этих работ до сих пор не обобщены. Нет крупных монографических трудов, посвященных теоретическим и специфическим проблемам таджикской компаративистики.

Считаем необходимым, отметить заслуги ряда ученых, исследовавших таджикскую классическую литературу, и затрагивавших вопросы литературных связей. Особенно важными являются труды Е.Э.Бертельса, И.С.Брагинского, М.Н.Османова, А.Н.Болдырева и других. Эти работы содержат важный компаративистский материал и тематический анализ творчества классиков персидско-таджикской литературы. В них наличествуют элементы сравнительного литературоведения = изучения родства идей и определе�