автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: "Текст в тексте" в русском романе 1930-х годов

Текст диссертации на тему ""Текст в тексте" в русском романе 1930-х годов"

Саратовский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского

На правах рукописи

Трубецкова Елена Геннадиевна

«Текст в тексте» в русском романе 1930-х годов

10.01.01 - русская литература

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель -кандидат филологических наук, профессор Л.Е. Герасимова

Саратов - 1999

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение....................................................................................3

Глава первая ,,

«Многопланность мышления»:

«текст в тексте» в романе В.Набокова «Дар».................................52

1.1. В зеркале критики...............................................................52

1.2. Автор и герой в романе........................................................57

1.3. «Жизнь приема в сознании художника»....................................68

1.4. Диалог эстетик...................................................................83

Глава вторая

«Двойной роман» М.Булгакова...................................................114

2.1. «Мастер и Маргарита»: спектр мнений.....................................114

2.2. Преодоление «бездны» между жанрами....................................121

2.3. «Мнимости геометрии» в романе «Мастер и Маргарита»..............138

Глава третья

История в пространстве культуры:

«текст в тексте» в романах М.Алданова.........................................160

3.1. «Загадка Алданова».............................................................160

3.2. Испытание идеи..................................................................165

3.3. Ветвление судьбы................................................................184

Заключение..............................................................................196

Библиография...........................................................................205

ВВЕДЕНИЕ

Основные свойства романа как «единственного становящегося и еще не готового жанра» - прямая ориентация на современность, вечная изменчивость и отсутствие застывшего канона - позволяют роману, как писал М.М.Бахтин, "более глубоко, существенно, четко и быстро отражать становление самой действительности. Только становящийся сам может понять становление"1.

При этом принципиальная незавершенность, вечная изменчивость жанра приводят к неоднозначности трактовок самого понятия "роман", спорам о времени его возникновения, предшественниках жанра и основных тенденциях его развития. Сама основа романного жанра затрудняет построение обобщающих теоретических концепций. Поэтому нередко, как пишет Н.Т.Рымарь, "проблемы теории стихийно разрабатывает история литературы"2; "обобщающая мысль в области вопросов теории и истории романа отстает от 4 разработки частных вопросов и проблем и от изучения творчества отдельных I , . романистов"3.

Одной из актуальных проблем современного отечественного /[ \ литературоведения является осмысление развития русского романа XX века кик V единого целого. В значительной степени предпосылки и основа разработки данного вопроса заложены в исследованиях, посвященных роману XIX века. Прежде всего, в работах М.М.Бахтина4, Б.М.Эйхенбаума5, В.Б.Шкловского6, А.П.Скафтымова и других исследователей основных этапов развития романа XIX века. В литературоведении последних десятилетий сделано немало для системного изучения романа XIX века. В двухтомнике "История русского романа" (М.-Л., 1962), в монографиях В.Г.Одинокова ("Проблемы поэтики и типологии русского романа XIX в." (Новосибирск, 1971); "Художественная системность русского классического романа" (Новосибирск, 1976)) и Н.Д.Тамарченко ("Типология реалистического романа" (Красноярск, 1988)) авторы на материале произведений XIX века показывают возможные

теоретические и методологические подходы к изучению русского романа как целостной системы, в единстве ее многообразия.

Задача изучения романа XX века как единого целого ставилась в обобщающих исследованиях В.Днепрова ("Черты романа XX века" (М.-Л., 1965.), "Идеи времени и формы времени" (Л., 1980)), Д. Затонского ("Искусство романа и XX век" (М., 1973)), Н.Т.Рымаря ("Современный западный роман. Проблемы эпической и лирической формы" (Воронеж, 1978)8. Обширный материал исследования позволил авторам проследить сквозные общие тенденции, среди которых - развитие в XX веке "центробежного" и "центростремительного" романа (Д.Затонский), "лирического романа" (Н.Т.Рымарь), формирование "романа культуры", повышение драматизации романного жанра (В.Днепров). Применяющийся в исследованиях подход позволил увидеть широкий контекст развития жанра. Но материалом исследования, как правило, являлся европейский и американский роман, произведения русских авторов привлекались в качестве сопоставительного материала. Изучение своеобразия развития русского романа не входило в задачу данного типа исследований.

Проблема развития русского романа XX века как единого целого требует специального изучения.

На сегодняшний день в достаточной степени разработана теория символистского романа. Этой теме посвящены монографии С.П.Ильева "Русский символистский роман" (Киев, 1991).; Н.В.Барковской "Поэтика символистского романа" (Екатеринбург, 1996); специальные разделы в монографии Л.А.Долгополова "А.Белый и роман "Петербург"" (Л., 1988), а также ряд статей русских и зарубежных авторов, среди которых особо хочется отметить работы З.Г.Минц9, Н.Н.Пустыгиной10, Л.Силард11, К.Аншуетц12.

Данные работы показывают определяющее значение символистского романа для дальнейшего развития жанра. "Русская литература миновала школу Джойса, Кафки и даже Пруста, осуществивших ферментацию европейского романа. Но в истории русской литературы был для них свой - хронологически

часто более ранний - "заменитель". Проза русских символистов <...> выполнила огромную работу по перестройке повествовательных возможностей своей национальной литературы"13. Среди открытых символистами новых форм повествования и структурирования прозы литературоведы выделяют прежде всего многоуровневость символистских романов, использование системы лейтмотивов, метаисторизм, принцип совмещения нескольких хронотопов, мощную литературную саморефлексию, которая по-новому преломила традиции русской классики, во многом переоткрыв их для современного читателя.

Следующий этап развития жанра - роман 20-30-х годов долгое время по понятным причинам рассматривался отечественными исследователями с точки зрения становления соцреализма. Цель большинства отечественных исследований, посвященных этому периоду романа, сводилась к тому, чтобы, как писал В.Г.Короленко, "открыть значение личности на почве значения массы"14. Например, Е.Б.Скороспелова пишет: "Ранняя советская проза отразила представление о том, что человек выпал из узких рамок своего частного существования и вошел в большую историю жизни"15. Под таким углом зрения анализировались как произведения, к которым такой подход полностью применим (романы А.Серафимовича, Н.Островского, А.Фадеева, В.Катаева, М.Шагинян, Ф.Гладкова, Д.Малышкина, Ю.Крымова), так и "Города и годы" К.Федина, "Белая гвардия" М.Булгакова, "Зависть" Ю.Олеши, "Вор" Л.Леонова16. Новаторство в поэтике, стилистике произведений оставалось на заднем плане: "В романе 20-30-х годов повествование, ориентированное на личностное восприятие, потеряв привкус игры с читателем и перестав быть средством остранения, стало активнее служить

1 7

характерологическим задачам" (курсив мой - Е.Т). Исследователи обращались прежде всего к сюжетно-тематическому пласту произведения, к «связям с жизнью», к ценностным ориентирам и историческим взглядам писателя. Стремясь показать принципиальную художественную новизну советского

романа, исследователи противопоставляли его ближайшим предшественникам, видя преемственность лишь классических традиций.

Наиболее проработанным аспектом истории и теории романа 20-30-х

1 о

годов в советском литературоведении стала теория о развитии романа-эпопеи . Перефразируя слова М.М. Бахтина: "Каждая эпоха имеет свой ценностный центр,<...> к которому как бы сходятся все пути и устремления идеологического творчества", - Г.А.Белая пишет, что после революции "таким "ценностным центром" стало осознанное выделение народа, общества в его исторических и всемирных связях. Оно, в свою очередь, предопределило развитие жанра советского романа"19 (как примеры приводятся "Жизнь Клима Самгина" М. Горького, "Падение Дайра" А. Малышкина, "Железный поток" А.Серафимовича, "Страна родная" А. Веселого). A.B. Чичерин видит в романе-эпопее единственную истинно синтетическую романную форму и приходит к выводу, что "роман-эпопея - вершина эпоса и высшее выражение реализма в

лл

литературе нашего времени" . Подобные концепции, несмотря на детально проработанный материал, который за ними стоит, не охватывают все

91

многообразие поисков романа 20-30-х годов . Избирательность анализа определялась не только его идеологической направленностью, но и «закрытостью» от читателей и исследователей романов Е.Замятина, А.Платонова, М.Булгакова, К.Вагинова, С.Кржижановского, Н.Добычина22. Поэтому обобщающие труды советских литературоведов сейчас подвергаются значительной корректировке и дополнениям.

Проблема изучения литературы 20-30-х годов в значительной степени осложнялась и историческим делением русской литературы на два потока: советскую и эмигрантскую. И хотя З.Шаховская, говоря о Бунине, Зайцеве, Мережковском, Ахматовой, Пастернаке, писала: "Они были воспитанниками одной и той же культуры и от этой годами приобретенной главнейшей общности, которая стала частью их самих, ни одни, ни другие отойти не смогли. Для этого поколения писателей - беря понятие "поколение" широко -не было и речи о двух литературах" , - резкое разграничение "двух литератур"

закрепилось в сознании уже следующего "поколения" писателей и, тем более, в сознании людей второй половины XX века.

Вопрос о необходимости целостного рассмотрения единой русской литературы поднимался не раз. Об этом писали И.Тхаржевский, П.Милюков, М.Слоним, М.Осоргин, Г.Струве. М. Алданов настаивал на том, что «русская литература есть одна и только одна: так называемая советская литература и так называемая литература зарубежная представляют собой лишь две ветви одного старого, очень старого органически выросшего дерева, ветви, поставленные в разные условия жизни»24. Позднее Л.Флейшман на симпозиуме в Лозанне

/ / и V/

говорил о системных отношениях метропольнои и эмигрантской подсистем и их взаимодействии - т.е. о существовании литературной целостности (системе) при сохранении своеобразия каждой из составляющих ее потоков литературы (подсистем), взаимодействующих между собой"25.

Но до сих пор проблема единого описания метропольной и эмигрантской литературы остается актуальной. "Стоит сказать и о том, - писал

A.И.Чагин, - что все разговоры о целостности русской литературы так и останутся разговорами, если не перевести их на пространство конкретных художественных текстов. Пристальное изучение произведений, созданных в России и в зарубежье, сопоставление их взаимодействия или взаимоотталкивания художественных миров, возникающих по обе стороны границы, их глубинное родство или отсутствие оного - только это сделает размышления о целостности русской литературы XX века предметным и доказательным"26.

В конце 80-х годов поток текстов "возвращенной литературы", а также доступность исследований западных славистов (статьи Е.Толстой-Сегал о

ОН ^о

творчестве А.Платонова , Н.Струве о романе Е.Замятина , единственная монография о романах М.Алданова Н.Ли29 и о романах Г.Газданова

тл _

Л.Динеша , работы С.Давыдова, В.Александрова, Д.Б.Джонсона, Н.Букс о

Л 1

B.Набокове , статьи Б.Гаспарова, Г.Кругового, Б.Бити, П.Пауэлл о

М.Булгакове ) естественным образом скорректировали представление о развитии романа 20-30-х годов.

Вышли десятки статей и первые монографии; по творчеству отдельных писателей были проведены международные симпозиумы и конференции. Но предметом анализа авторов работ, как правило, являются либо отдельные романы, либо творчество какого-то одного писателя. Большинство из них содержит ряд очень ценных конкретных наблюдений. Но исследования, имеющие целью проследить общие тенденции изменения романного мышления, остаются редким исключением.

Среди работ, предметом которых стали единые тенденции в прозе советской и эмигрантской, необходимо отметить исследование Ж.Нива, фиксирующее формирование "зеркального романа" в творчестве М. Булгакова ("Мастер и Маргарита") и В.Набокова ("Дар")33; статью М.Медарич "Владимир Набоков и роман XX столетия"34, рассматривающую целостную модель русскоязычных романов писателя в контексте синтетического этапа русского авангарда, исследование Н.А.Кожевниковой, демонстрирующее противофазность развития определенных стилистических тенденций в советской и эмигрантской литературе (ориентацию в 20-е годы писателей метрополии на характерологическое повествование и орнаментальную прозу, в то время, как зарубежье ориентировано на традиции русской классики; а в 30-ые годы - распространение антиавангардных тенденций в литературной жизни метрополии и, наоборот, утверждение в литературе эмиграции приемов модернистского повествования ).

Из работ, посвященных анализу формирования единых тенденций романного мышления в метропольной литературе, прежде всего следует отметить монографию Г.А.Белой "Закономерности стилевого развития советской прозы 20-х годов", где автор (на материале разных форм прозаического повествования и литературно-критических дискуссий тех лет) показывает динамику изменения стилевого процесса "от сказа и стилизации к новому качеству объективного авторского повествования"36. Данное

направление исследования продолжено в монографии М.Голубкова "Утраченные альтернативы. Формирование монистической концепции советской литературы 20-30-х годов", в которой автор, делая акцент на влиянии внешних факторов на развитие литературного процесса того времени, демонстрирует смену периода относительного эстетического плюрализма 20-х годов (как доминирующие альтернативные системы здесь выступают эстетики реализма, импрессионизма и экспрессионизма) монологизмом 30-х - 50-х годов, где "на поверхности - лишь официально поддержанная эстетическая система (соцреализма - Е.Т.), а все остальные продолжают "внутреннее" развитие"37.

В центре внимания исследователей прозы 20-х годов - в основном малые эпические формы. Это представляется закономерным, так как «на перевале» нередко «романное мышление устремляется в обход традиционным жанровым формам. Нероманные жанры становятся на какое-то время тем художественным пространством, где проходит апробацию новая романная

38

концепция связей личности с миром» , где выкристаллизовывается новое романное мышление.

В этой связи большой интерес представляет работа А.Гениса, в которой на примере анализа произведений "Серапионовых братьев" ставится широкая проблема "освоения русской прозой модернистской эстетики"39. В частности, отмечая влияние поэзии "серебряного века" на структуру прозы 20-х годов, автор проводит интересную параллель между концепцией "Серапионовых братьев" и поэтикой акмеистов. Для предпринимаемого в диссертации исследования наблюдения А.Гениса имеют большую ценность, так как эстетические искания "Серапионовых братьев" автор статьи предлагает рассматривать как своеобразный "мостик" между символистским романом и романом 30-х годов - неповторимым синтезом "Мастера и Маргариты" Булгакова: «"Мастер и Маргарита" стал реализацией модернистской теории "Серапионов" - Булгаков сделал то, что они только обещали»40.

Другая важная для анализа романа 20-30-х годов проблема поставлена в статьях В.В.Эйдиновой41, поднимающей вопрос о функциональной общности стилей таких разных художников, как Ю.Тынянов и Л.Добычин, И.Бабель и М.Булгаков, А.Платонов и Е.Замятин, в произведениях которых воплотилась поэтика дисгармонии, диссонанса, "формирующая - многими стилевыми путями - образ пустого, призрачного, абсурдного мира"42. Как показала В.В.Эйдинова, одной из тенденций функциональной общности писательских стилей в литературе 20-30-х годов становится появление "антидиалогизма". Диалогическое слово - многослойное, дискуссионное, открытое - "оказывается "на грани разрыва", выражая тем самым состояние "сдвига", переживаемого новейшей русской литературой"43. В отличие от нормального диалогизма, различные голоса повествования "просто кладутся автором один подле другого - с тем, чтобы создать эффект отчуждения одинаково названных кусков текста. Диалог выделенных художником "единиц" повествования разрушается почти мгновенно, ибо авторская цель состоит в том, чтобы развести, разбросать голоса, не дав им встретиться, не дав войти в диалог, - чем достигается восприятие мира, лишенного "говорений", словесных пересечений, мира, в котором происходят "оттеснения" и "распадения" "земных непознанностей"44.

При изучении романа 20-30-х годов нельзя не учитывать тот факт, что в восприятии современников начало 20-х - это небывалый кризис, "конец романа" (именно так названа статья О.Мандельштама) как жанра. Правда, первый подобный кризис ист�