автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Текстовые структуры в немецкой духовной прозе XIII века

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бондарко, Николай Александрович

Введение.

Глава I. Прагматический контекст и проблемы типологического анализа средневерхненемецких духовных текстов.

1. Христианская герменевтика и мистическое богословие.

2. Традиция ars praedicandi и жанровая дифференциация немецкой духовной прозы XIII века.

3. Категория авторства и способы компиляции в прозе аугсбургских францисканцев.

4. Жанровые признаки "Geistlicher Herzen Bavngart" и его источников.,.

4.1. Проповеди.

4.2. Трактаты.

4.3. Молитвы.

5. Выводы.

Глава 2. Композиционные структуры в памятниках духовной прозы XIII века.

1. Композиционная роль цитирования.

2. Числовая композиция.

2.1. Символико-числовая композиция.

2.2. Каталогизирующая композиция.

3. Синтаксическое варьирование и параллелизм.

4. Иконическая композиция, порядок и число.

5. Иконическая композиция макротекста: сад и дерево.

6. Выводы.

Глава 3. Тема и функция текста в "Geistlicher Herzen Bavngart".

1. Коммуникативная перспектива текста.

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Бондарко, Николай Александрович

В Центре нашего исследования находится анонимный средневерхненемецкий трактат последней трети XIII в. "Geistlicher Herzen Bavngart" ("Сад духовных сердец")1. Bavngart всецело принадлежит средневековой книжной культуре, и этим обстоятельством объясняются многие особенности его поэтики. В этом памятнике отразились также основные тенденции развития еще совсем нового языка немецкой духовной прозы. Наша работа посвящена исследованию жанровых, композиционных и коммуникативных особенностей, присущих текстовым структурам средневекового трактата-компиляции и его источников. При этом особый интерес вызывает языковой аспект редакторской техники компилятора.

Bavngart является первым прозаическим компилятивным трактатом на средневерхненемецком языке (восточношвабский диалект). Этот труд состоит из 213 глав разного объема и занимает 264 страницы печатного текста. Как единый корпус трактат Bavngart сохранился в четырех рукописях, однако ни одна из них не содержит весь текст целиком. Кроме того, существуют две рукописи, в которых переписано несколько глав, и многочисленные рукописи с отдельными главами (часто в переработанном виде) и мелкими фрагментами (Streuiiberlieferung). Самую древнюю рукопись "L" X. Унгер датирует приблизительно 1300 г.2 Она не является автографом, но в наибольшей степени сохраняет черты архетипа и содержит самый полный вариант памятника (отсутствуют лишь несколько глав). Только в ней дается нумерация глав и имеется заключение в стихах3. Эта рукопись положена в основу издания Bavngart. В реконструкции X. Унгер пропущенные места текста, восстановленные на основании других рукописей, выделены курсивом.

1 Критическое издание: Unger Н. Geistlicher Herzen Bavngart. Untersuchungen und Text, (MTU; 24). Miinchen 1969. В дальнейшем для обозначения памятника используется сокращение Bavngart.

2 Рукопись хранится: Мюнхен, Баварская Государственная библиотека (Bayerische Staatsbibliothek), cgm. 6247 (пергамент).

3 См. Приложение 2. 2

Поскольку текст в рукописи L, в отличие от исследовательской реконструкции (на каком бы хорошем уровне она ни была выполнена) реально дошел до нас, то именно на него ориентирован анализ памятника в настоящей работе.

Та версия текста, в которой издан трактат (а тем более рукопись L) отражает лишь "определенную фазу в истории текстов, формирующих корпус Bavngart" (Unger 1969: 141). Однако вопрос о первичной и вторичных редакциях не имеет принципиального значения, поскольку, хотя книга и сохранялась в общих чертах как единый корпус, ее главы могли позже использоваться уже в других контекстах, и их состав все время менялся (Там же: 164).

Поскольку оригинал Bavngart не сохранился, то точная дата создания памятника неизвестна. На основании ряда данных X. Унгер устанавливает его временные рамки между 1270 и 1290 гг., а наиболее вероятным местом написания считает францисканский монастырь в Аугсбурге.

В XIII в. немецкая духовная проза получила сильный импульс к развитию и расцвету. Появление благоприятных социальных условий для активного духовно-дидактического творчества в прозе связано с деятельностью только что основанных нищенствующих орденов - францисканцев и доминиканцев. Первая успешная францисканская миссия была послана в немецкие земли из Италии в 1221 г. Центром францисканского движения стал монастырь в Регенсбурге, и активная деятельность Давида Аугсбургского как наставника новициев (молодых монахов) и главы монастырской школы началась именно там в 1240 г., а продолжилась в Аугсбурге, где Давид и умер в 1272 г. Основным его трудом является латинский мистико-дидактический трактат "De exterioris et interioris hominis compositione secundum triplicem statum incipientium, proficientium et perfectorum libri tres" ("Об устроении внешнего и внутреннего человека в соответствии с трояким положением начинающих, продвинутых и совершенных, в трех книгах"), написанный между 1245 и 1250 гг. Кроме этого, ему приписывается (с разной степенью 3 вероятности) также ряд небольших сочинений на средневерхненемецком языке - трактатов и молитв.

В Аугсбурге произошло формирование так называемого "кружка аугсбургских францисканцев" (Augsburger Franziskanerkreis), в котором переводились с латыни и обрабатывались сочинения Давида и его ученика и друга, знаменитого проповедника Бертольда Регенсбургского (ум. 1272). Это был первый и самый крупный расцвет францисканской литературы на немецком языке. Произведения аугсбургских францисканцев следует отнести, главным образом, к духовно-назидательной (аскетологической), мистической, а также отчасти к катехизисной (комментарии Давида Аугсбургского на "Ave Maria" и "Pater Noster", проповеди Бертольда Регенбургского о мессе) сферам. В этой прозе исследователи видят не только новое религиозно-литературное движение, но и совершенно новую прозу - "источник" литературного немецкого языка последующего времени (Ruh 1984: 47). Давид Аугсбургский первый писал по вопросам догматики на живом, хотя и не вполне свободном от латинского влияния, немецком языке спустя два с половиной столетия после немецкого Исидора и Ноткера Немецкого из Санкт-Галлена и спустя столетие после "Санкт-Трудпертской Песни Песней"4. Он способствовал также созданию и развитию жанра немецкого дидактического трактата. Считается, что сочинения Давида стоят у истоков немецкого мистического богословия.

Развитие нового для Германии XIII в. религиозно-литературного процесса на немецком языке было стимулировано появлением нового адресата трактатов и проповедей - устойчивой социальной группы из набожных людей городского сословия, которые вели полу-монашескую жизнь в миру. Одновременно усиливается активность женщин в духовной жизни - бегинок и монахинь, самостоятельно читавших на немецком языке, но не на латыни, и потому не всегда канонически воспринимавших богословские тексты. Опасность

4 Стихотворный мистико-аллегорический комментарий на Песнь Песней, написанный около ИЗО г. на средневерхненемецком языке в одном из баварских монастырей. 4 распространения ересей именно среди таких людей побуждала аугсбургских миноритов писать назидательные сочинения и вести активную проповедническую деятельность. В этом они следовали общим задачам своего ордена: в частности, под покровительством францисканцев находился Третий Орден св. Франциска (орден терциариев), основанный в 1221 г. св. Франциском, в который входили и священники, и миряне (как мужчины, так и женщины).

По-видимому, для сестер аугсбургской обители св. Марии Штерн, принадлежавшей этому ответвлению ордена и тесно связанной с монастырем аугсбургских миноритов, был написан Bavngart. Как следует из самого текста, главы этой книги предназначались не только для чтения в ограниченном кругу монахинь, но и для чтения индивидуального. Это же касается и сочинений самих Давида Аугсбургского и Бертольда Регенсбургского (Green 1994: 99, 148, 154, 205). Bavngart должен был служить компендиумом наставлений духовных людей (geistlihiv livte) к праведной жизни, причем не как упорядоченный учебник, а как книга для чтения и размышлений об основах духовной жизни во всем ее многообразии.

Главными источниками Bavngart послужили трактаты (латинские и немецкие) и молитвы Давида Аугсбургского, а также несколько проповедей, приписываемых Бертольду Регенсбургскому. Эти сочинения постоянно цитируются и перерабатываются в разных главах трактата Bavngart. Главы 202 и 203 содержат почти полный текст трактата Давида "Die Sieben Vorregeln der Tugend", а глава 205 - так называемые "монастырские проповеди" ("Sechs Klosterpredigten") Бертольда Регенсбургского. Компилятор был, очевидно, тоже францисканцем и имел в своем распоряжении все труды Давида. Последний не редактировал сборник, и, скорее всего, работа велась его учениками в последние месяцы его жизни или уже после смерти (Unger 1969: 181-182).

Вопрос о том, какие сочинения на немецком языке действительно принадлежат Давиду Аугсбургскому, а какие были написаны его анонимными 5 учениками, дискутируется еще со времени издания Ф. Пфайфером в 1845 г. ряда немецких трудов под именем этого францисканского учителя. Сложность установления авторства связана с тем, что самые старые из сохранившихся рукописей с давидовскими текстами относятся к началу XIV в., так что текстологические исследования не могут дать однозначного результата. Прямое указание на авторство Давида встречается только один раз для трактата "Die sieben Vorregeln der Tugend", причем в самом Bavngart (гл. 202). Поэтому именно этот трактат, а также латинские произведения, подлинность которых несомненна, были положены исследователями в основу филологического анализа. Однако ученые, занимавшиеся этой проблемой (Ф. Пфайфер. Э. Лемп, X. Леман, В. Штаммлер, К. Ру, Ф. М. Шваб), часто приходили к противоположным результаты.

Важные исследования текстологии и стиля памятников, приписываемых Давиду, провела Ф. М. Шваб (Schwab 1971). Она подтвердила авторство Давида для восьми трактатов: "Die Sieben Vorregeln der Tugend", "Der Spiegel der Tugend", "Von der Offenbarung und Erleuchtung des Menschengeschlechtes" (включая "Christi Leben unser Vorbild"), "Die vier Fittige geistlicher Betrachtung", "Von der Erkenntnis der Wahrheit", "Die sieben Staffeln des Gebets", комментарий к "Pater noster" и "Ave Maria". Таким образом, Ф. M. Шваб не считает аутентичными трактаты "Von der Anschauung Gottes", "Von der unergriindlichen Fiille Gottes" и все молитвы. Свою позицию исследовательница основывает на статистическом подсчете ряда наиболее характерных для Давида стилистических явлений. В отличие от X. Лемана, избравшего точкой отсчета просодическую структуру синтагмы у Давида, Ф. М. Шваб исследует тексты по следующим параметрам: 1) образные сравнения; 2) ряды синтаксически параллельных конструкций (series); 3) предшествование определяющего существительного в родительном падеже определяемому слову; 4) эпифразис (split compound - добавление однородного члена к структурно завершенному предложению). Полученные результаты весьма убедительны и в целом не были оспорены, однако они, на наш взгляд, все же 6 не опровергают наблюдений некоторых предшествующих исследователей, отмечавших серьезные стилистические различия как раз в тех трактатах, которые Ф. М. Шваб объединяет. Так, например, В. Штамлер обратил внимание на различия именно в синтаксической структуре этих текстов - от ясной и простой последовательности предложений до "цветистой речи" (gebliimte Rede) (Stammler I960: 959).

По нашему убеждению, для целей настоящей диссертации вопрос о непосредственной принадлежности Давиду Аугсбургскому сочинений, из которых скомпилирован Bavngart, не имеет принципиального значения. Важно то, что они в любом случае создавались под прямым воздействием идей и творческой манеры Давида5 и были закончены до написания Bavngart.

Трактат "Geistlicher Herzen Bavngart" попал в сферу внимания исследователей в конце XIX в., в связи с изданием "монастырских проповедей" Бертольда Регенсбургского Й. Штроблем. Автор первого обобщающего труда по истории немецкой мистики В. Прегер (Preger 1881) кратко упомянул Bavngart, но отверг его принадлежность к сфере мистического богословия, видя в нем исключительно сборник практических наставлений и молитв. Мнение В. Прегера оспорил известный историк средневековой немецкой литературы А. Шёнбах, который считал Bavngart, в котором развиваются идеи Давида Аугсбургского о мистическом богопознании, одним из истоков немецкой мистики (Schonbach 1907: 100-101). Шёнбах впервые проявил к трактату подлинно научный интерес в связи со своими обширными исследованиями творчества Бертольда Регенсбургского. Однако смерть помещала ученому заняться нашим памятником вплотную.

Первое текстологическое изучение его провел П. Д. Штёкерль в 1914 г. При исследовании творчества Давида Аугсбургского он обратил особое внимание на Bavngart (ограничиваясь главным списком L) как на сборник текстов, имеющих прямое отношение к литературному наследию Давида. Эти тексты исследователь разделил на три группы:

5 Эти сочинения К. Ру характеризует как "давидовские" ("davidisch") (Ruh 1984: 59-60). 7

1) простые фрагменты из уже опубликованных сочинений Давида, переводы из его латинских трудов, либо переработки его трактатов;

2) тексты, которые с относительной долей уверенности могут быть определены как подлинные, будь то законченные сочинения или фрагменты более крупных;

3) тексты, принадлежность которых Давиду Аугсбургскому сомнительна (Stockerl 1914: 259-260).

В результате сравнительного текстологического анализа Bavngart с рукописями сочинений Давида Аугсбургского ученый выявил 24 главы первой группы - фрагментов, переводов и обработок сочинений Давида и указал заимствованные места. Что касается атрибуции некоторых других текстов Давиду, то критерий содержательной близости и стилистического сходства/различия оказался неудовлетворительным, так что X. Унгер отстаивает оригинальное происхождение большинства глав, признанных Штекерлем авторскими трактатами Давида Аугсбургского.

В конце 50-х гг. XX в. памятник привлек к себе внимание К. Ру, автора обширных исследований об идейном и духовном влиянии францисканской мистики на немецкоязычную прозу. Он указал на важное место нашего памятника в религиозно-литературной деятельности немецких францисканцев в Аугсбурге. Именно под руководством К. Ру его ученица X. Унгер провела новейшее текстологическое исследование всей рукописной традиции Bavngart и осуществила критическое издание памятника, снабженное обширным аппаратом и комплексным описанием6. Одновременно появились работы Д. Рихтера (Richter 1968; Richter 1969), посвященные текстологическому и историко-литературному изучению проповедей Бертольда Регенсбургского. Работа Рихтера 1968 г. представляет собой комментированное критическое издание восьми проповедей Бертольда, шесть из которых - "монастырские": их самый полный вариант дошел до нас только в рукописях Bavngart. В монографии Рихтера 1969 г. описаны текстологические связи Bavngart и

6 Работа X. Унгер была высоко оценеа в подробной рецензии Д. Шмидгке (Schmidtke 1972). 8 рукописного наследия, приписываемого традицией Бертольду. Недавно И. Эльтер и М. Даллапьяцца осуществили комментированное издание сильно расширенной переработки главы 117 в поздней рукописи 1491 г. (МЗ, cgm 400) (Elter/ Dallapiazza 1999).

Благодаря исследованиям Штёкерля, Унгер и Рихтера, проблемы истории текста Bavngart изучены досконально, а в целом ряде работ К. Ру подучило наиболее подробное освещение творчество самого Давида Аугсбургского. Для трактата Bavngart уже нашлось место в новых обобщающих трудах по истории немецкой средневековой литературы (Витке 1990; Heinzle 1994). Кроме того, материал Bavngart рассматривался в ряду других источников в исследованиях по средневековой немецкой лексике и метафорике (Gindele 1976; Schumacher 1996) и литературно-богословским вопросам (Stormer-Caysa 1998). Между тем проделанную исследователями работу следует оценивать скорее как надежную базу для дальнейшего филологического осмысления этого обширного материала. После издания трактата Bavngart ему не было посвящено специальных исследований, и, по сравнению с многими другими средневерхненемецкими текстами, он изучен еще недостаточно.

Свою задачу мы видим в исследовании лингвостилистических характеристик Bavngart, отражающих жанровые особенности этого трактата. Он интересует нас прежде всего как пример интеграции разных самостоятельных и несамостоятельных текстов в новом едином произведении. Эта интеграция сопровождалась частичной трансформацией жанровых функций. Свободное перемещение текстов, особенно малых жанров, и их фрагментов является общим характерным признаком духовной "утилитарной" литературы, но Bavngart представляет собой исключительный случай: обработка источников в данном случае - основополагающий фактор при формировании текста. Поэтому необходимость хотя бы выборочного включения этих источников в сферу нашего анализа очевидна. Постановка подобной задачи невозможна без учета конкретных данных критики текста, а также всего его историко-литературного, культурного и богословского контекста. Подчеркнем еще раз: 9 вся работа по идентификации источников Bavngart осуществлена П. Д. Штекер л ем, X. Унгер и некоторыми другими учеными. Задача нашего исследования состоит не в продолжении этой работы, а в лингвистическом анализе и осмыслении ее результатов.

При изучении текстовых структур в памятниках средневековой письменности непременно встает вопрос о функциональном назначении, сфере и способах реализации того или иного сочинения. Ведь именно функция текста (в широком смысле) сильнее всего влияет на выбор жанра, или типа текста, особенно если в нем преобладает прагматическое, а не эстетическое назначение. Текстовая функция во многом обусловливает и способ развития темы, и все построение текста. Интересны случаи, когда при многократном использовании текста хотя бы частично изменяется его функция, и он начинает существовать в ином контексте, получая признаки нового жанра, но одновременно сохраняя черты старого. В религиозной средневековой литературе Западной Европы такие процессы - не случайное явление. Как известно, во всей средневековой культуре личностное начало проявляется в поиске новых, эффектных комбинаций уже известных приемов, диктуемых существующим каноном, литературным этикетом (Лихачев 1987: 350-362; Буланин 1983: 5-6). Однако существование этих рамок нередко стимулировало экспрессивность стиля. Не проявление авторской индивидуальности, а изложение в новой форме мыслей авторитетных церковных авторов было стремлением средневековых книжников, и потому современное понятие авторства по отношению к сочинениям аугсбургских францисканцев неприменимо.

Средневековый текст подвижен уже в силу своего рукописного характера. Переписчик часто чувствовал себя участником творческого процесса, не считая вмешательство в исходный текст чем-то недозволенным. Поэтому при изучении средневековых письменных памятников необходимо учитывать, что переработанный вариант текста - это далеко не всегда испорченный текст, а, напротив, свидетельство длительной рукописной жизни оригинала, не менее

10 ценное в историческом, литературном и языковом отношениях. В настоящее время этот факт является аксиомой, признанной в отношении литературы разных стран средневековой Европы.

В германистике самоценность списка с измененным по отношению к оригиналу текстом довольно долгое время не была вполне очевидна. Многие стремились реконструировать несохранившийся архетип, подвергаясь риску создать искусственную версию. Так, например, К. фон Краус осуществил издание песен миннезингеров в традиции К. Лахмана, который в XIX в. перенес издательские принципы классической филологии на средневековые тексты. Одним из первых среди германистов эту точку зрения высказал X. Фишер в 1959 г.: "Во многих случаях он [переписчик -Н. Б.] чувствует себя. не копиистом, который хотел бы изготовить как можно более точный список, а литературным обработчиком, задача которого состоит в том, чтобы "улучшить" старый текст, начиная от мелких исправлений звуковой окраски и кончая решительными сокращениями, объемными добавлениями, вплоть до полной перестройки текста, когда писец перестает быть простым статистом и уже берет на себя часть авторской ответственности"7 (Fischer 1959: 224)8. Именно поэтому Д. С. Лихачев предпочитает говорить о "книжниках", а не о "переписчиках" или "писцах" (Лихачев 1983: 58-60). Такое понимание роли перепесчика имеет, между прочим, большое значение для выбора принципов текстологической реконструкции памятников: в настоящее время нередко отдается предпочтение дипломатической транскрипции одной из лучших рукописей с указанием конъектур вместо реконструкции архетипа.

Прозаические памятники духовно-назидательной прозы XIII-XIV в. на средневерхненемецком языке находились "в движении" в большей степени, чем памятники поэтические и латинские. Проблеме использования отдельных готовых фрагментов при образовании новых текстов в духовной литературе

7 Здесь и далее все переводы цитируемой иностранной научной литературы и источников мои - Н. Б.

8 Аналогичное наблюдение делает Д. М. Буланин относительно древнерусских памятников, которые в результате переписки так же претерпевали переработку и адаптацию к новой коммуникативной ситуации (Буланин 1985: 8). Об основных понятиях истории текста (автограф, копия, редакция, архетип и др.) см. в классическом труде Д. С. Лихачева "Текстология" (Лихачев 1983: 127-150).

11 позднесредневековой Германии было впервые посвящено диссертационное исследование А. Шпамера (Spamer 1910). На материале трактатов и проповедей Мейстера Экхарта (ок. 1260-1327) и некоторых других мистиков он показал, что создание многих из этих памятников является результатом двух процессов: 1) "разъятия" (Zersetzung) чужих текстов на мелкие фрагменты и их мозаичное объединение в новых формах и 2) заимствования крупных фрагментов текста и вставки их в новое сочинение без изменений ( Vererbung).

В исследовательской традиции трактат Bavngart принято обозначать как "аскетологическую антологию", или "мозаичный трактат" (Richter 1969: 195; 202). Термин "мозаичный трактат" (Mosaiktraktat) ввел в научный оборот А. Шпамер: "Наряду с фрагментарностью изречений и простым заимствованием, при котором интуитивно, беспорядочно, "чужое" объединяется и компилируется со "своим", существует и осознаваемая как искусство, рафинированно-игровая компиляция - причина появления мозаичного трактата, где в процессе сложной и любовной работы камешек за камешком выкладывается мозаика, так что зритель даже не догадывается о самостоятельности ее отдельных частей" (Spamer 1910: 22). Таким образом, мозаичный трактат противопоставляется сборнику изречений или проповедей.

Данную А. Шпамером характеристику мозаичного трактата можно полностью отнести к Bavngart. Его специфика заключается в высокой степени компилятивности и многообразии субжанров внутри произведения.

Проповедь и трактат были основными жанрами религиозной назидательной прозы во всем западноевропейском Средневековье. Они использовались неоднократно и в разных ситуациях - то как подготовительные материалы для устных проповедей, то как материал для келейного и застольного чтения, будучи адресованы то духовным людям, то мирянам, то специально монахиням. Однако особенность Bavngart как целой книги заключается в том, что он не является ни полностью авторским произведением, ни даже авторизованным и тщательно продуманным сборником, а представ лет собой

12 именно мозаичный трактат, составленный из многочисленных фрагментов различного объема и даже целых текстов: многие главы Bavngart - это редакции немецких трактатов и молитв Давида Аугсбургского, приспособленные для новой цели, определяющей жанр, - служить книгой духовного чтения для монахинь. "Разъятие" источников компиляции, как полагает X. Унгер, произошло еще до возникновения традиции корпуса Bavngart. Об относительной стабильности корпуса Bavngart можно говорить потому, что в последующей рукописной традиции изменения текста как целого, по данным исследовательницы, не выходят за рамки единой редакции (Unger 1969: 17).

К числу важных вопросов текстовой структуры Bavngart относится деление трактата на главы. Это деление, данное в списке L, с содержательной точки зрения достаточно произвольно. X. Унгер отмечает следующее: ".Глава Bavngart не представляет собой уже ео ipso "изначального" содержательного единства. Небольшие текстовые единства, даже отдельные изречения (dicta), могут уже сами по себе образовывать главу.; с другой стороны, прежде всего, более длинные содержательные тектовые единства делятся на несколько глав." (Там же: 164). Текстовую структуру глав X. Унгер специально не рассматривает, но указывает, что изучение некоторых "скользящих" границ между главами (прежде всего, при адаптации более или менее крупных сочинений Давида Аугсбургского), позволило бы сказать кое-что новое о редакторской технике компилятора (Там же: 164-165). В соответствии с этой задачей в сферу нашего анализа включены переходы между главами 161а -163, построенными на трактатах Давида Аугсбургского "Von der Erkenntnis der Wahrheit" и "Von der Anschauung Gottes".

С точки зрения рукописной традиции глав, X. Унгер выделила три группы: 1) тексты, сохранившиеся только в рамках корпуса Bavngart и не известные в других редакциях (например, стихотворное введение). Они могли быть либо написаны специально для трактата, либо взяты из не известных исследователям источников;

13

2) тексты, принадлежащие той же редакции, но не включенные в корпус;

3) тексты, переписывавшиеся отдельно от Bavngart и сохранившиеся в других редакциях. Сюда относятся главы, состоящие из контаминированных фрагментов трактатов и молитв Давида Аугсбургского9, а также главы 41 и 68, вошедшие в состав сборника проповедей так называемого Санкт-Георгенского Проповедника10, составленного, видимо, на несколько лет ранее (Там же: 17-18).

Уточним понятие "источники", стоящее в заглавии настоящей работы. В качестве источников мы рассматриваем все тексты, которые повлияли на создание книги. Предметом заимствования мог быть целый текст, его отрывок, фраза, или же идея, выраженная в новом тексте по-другому. Понимая, что вся письменная христианская культура Средневековья ориентирована на образцы и почти целиком строится на заимствовании идей и цитировании Св. Писания и сочинений Отцов Церкви, мы считаем целесообразным ограничить круг источников только теми, которые непосредственно повлияли на формирование текста Bavngart. Так, например, в нескольких местах явно прослеживаются идеи и образы, восходящие к текстам бл. Августина и Псевдо-Дионисия Ареопагита, при этом многие из них стали топосами средневековой богословской литературы (например, описание процесса богопознания с помощью символов света, источника, зеркала и т. д.). Часто факт непосредственного заимствования доказать так же невозможно, как и опровергнуть, и потому сочинения упомянутых богословов мы не рассматриваем. То же касается и трудов многих Отцов и Учителей Церкви, к которым, в конечном итоге, восходят многочисленные цитаты. В большинстве случаев эти цитаты имеют объем в одно-два предложения, даются в вольном переводе, без точного указания на источник и, весьма вероятно, приводятся часто по флорилегиям - тематически организованным сборникам изречений, которые широко использовались средневековыми проповедниками в качестве

9 Их перечень дает X. Унгер (Unger 1969: 18; 150).

10 Анонимный сборник, названный по монастырю Санкт-Георген - месту хранения самой старой из сохранившихся рукописей (ок. 1300 г.).

14 готового материала. При этом, однако, наша трактовка понятия "непосредственный источник" достаточно широка для того, чтобы по необходимости привлекать к анализу не только само заимствованное место, но и все сочинение целиком в качестве контекста, в частности, некоторые произведения Давида Аугсбургского. Непосредственные источники мы подразделяем на три основных группы:

1) средневерхненемецкие тексты, подвергшиеся "разъятию" и послужившие строительным материалом для некоторых глав;

2) латинские тексты, используемые в переводе;

3) немецкие тексты, вошедшие в сборник полностью.

К первой группе относятся немецкие трактаты и молитвы, принадлежащие или приписываемые Давиду Аугсбургскому, и некоторые проповеди, восходящие к Бертольду Регенсбургскому. Ко второй группе относится главный труд Давида - руководство духовной жизни для новициев "De exterior is et interioris hominis compositione.", некоторые латинские проповеди Бертольда Регенсбургского (за несколькими исключениями, неизданные), 73-я проповедь Бернарда Клервосского на Песнь Песней и трактат "De consideratione.", а также Вульгата (в переводе представлены несколько довольно крупных фрагментов из Евангелий). К третьей группе относится трактат Давида "Von den sieben Vorregeln der Tugend" (главы 202-203) и шесть так называемых "монастырских проповедей" (Klosterpredigten) Бертольда Регенсбургского (глава 105). Тексты этой группы находятся в особом положении: поскольку в других местах Bavngart встречаются небольшие заимствования из них, то они могут быть отнесены одновременно к третьей и к первой группам. Таким образом получается, что текст Bavngart иногда цитирует самого себя, однако это вряд ли делалось автором преднамеренно.

В задачу нашей работы не входит изучение вопросов, касающихся теории перевода, поэтому мы не анализируем латинские источники - нас интересуют только средневерхненемецкие тексты (то есть первая и вторая группы).

15

Источники Bavngart рассматриваются нами лишь в той мере, в какой это необходимо для характеристики текстовых стуктур в компиляции. В частности, для анализа используются следующие источники:

I. Трактаты Давида Аугсбургского:

1) "Die sieben Vorregeln der Tugend" (Pfeiffer 1845: 309, 1 - 325, 24);

2) "Der Spiegel der Tugend" (Pfeiffer 1845: 325, 25 - 341, 7);

3) "Die vier Fittiche geistlicher Betrachtung" (Pfeiffer 1845: 348, 3 - 361, 24);

4) "Von der Anschauung Gottes" (Pfeiffer 1845: 361, 24 - 363, 34);

5) "Von der Erkenntnis der Wahrheit" (Pfeiffer 1845: 364, 1 - 369, 23);

6) "Von der unergriindlichen Fiille Gottes" (Pfeiffer 1845: 369, 24 - 375, 29);

7) "Die sieben Staffeln des Gebetes" (Ruh 1965: 230, 1 - 243, 406);

8) "Von der Offenbarung und Erlosung des Menschengeschlechtes" (Pfeifer 1853: 8-55);

9) "Kristi Leben unser Vorbild" (Pfeiffer 1845: 341, 9 - 348, 2).

II. Молитвы Давида Аугсбургского:

1) № 7 (Pfeiffer 1845: 380, 14 - 382, 28);

2) № ю (Pfeiffer 1845: 383, 21 - 384, 38).

III. Проповеди Бертольда Регенсбургского:

1) "Von den neun fremden Siinden" - в двух редакциях (Pfeiffer/Strobl 1862: 211, 1 - 219, 19; Richter 1969: 253, 1 - 263, 138);

2) 1-я "монастырская" проповедь (Richter 1968: 54, 1 - 55, 59);

3) 6-я "монастырская" проповедь (Richter 1968: 70, 1 - 72, 70);

IV. Проповедь 84 Санкт-Георгенского Проповедника (Rieder 1908: 338, 10 -339, 12).

Кроме того, в качестве материала для сравнения привлекается одна из редакций анонимного "Трактата о пальме" (Palmbaumtraktat) начала XIV в.11, в котором духовная жизнь описывается в аллегорической форме

11 Рукопись В2, Berlin, etc., Ms. Germ. 4° 191, Bl. 205 ra - 206 vb, издана в: Fleischer 1976: 274-276.

16 пальмового дерева и сада12. Этот текст в число источников Bavngart не входит.

Среди историков немецкого языка и литературы долгое время преимущественное внимание уделялось изучению таких жанров средневерхненемецкого периода, как миннезанг и куртуазный эпос. Однако в последние десятилетия с особой интенсивностью стали изучаться памятники так называемой "прагматической литературы" (Gebrauchsliteratur). Термины "прагматическая литература" и "прагматическая письменность" (pragmatische Schriftlichkeit) в применении к Средневековью учеными трактуется широко: утилитарны не только деловые письма, рецепты или наставления об охоте -понятие пользы было достаточно сложным и дифференцированным, чтобы включать в себя такие сферы, как историография, энциклопедика, духовное назидание. В известном смысле "прагматична", имеет конкретное применение в практической жизни вся средневековая письменность. П. фон Моос даже видит в выражении "прагматическая письменность", употребляемом в средневековом контексте, тавтологию (von Moos 1997: 315-316). По наблюдению Д. С. Лихачева, сильной практической направленностью обладали и литературные жанры Древней Руси в отличие от жанров литературы нового времени, и различались они "по тому, для чего они предназначены" (Лихачев 1987: 326). Духовная литература

Erbauungsliteratur) Средневековья, или проповедь Слова Божия в широком смысле (как квинтэссенция многих конкретных жанров), является "прагматичной" в высшей степени: в ней заключается "конечный смысл экзегетической и вообще всякой духовной деятельности" (von Moos 1997: 319).

Еще в начале 1970-х гг. стало очевидно, что не только сами памятники средневековой книжности, но также и жанры следует изучать в их исторической динамике, учитывая их конкретное предназначение и

12 Другая редакция этого памятника входит в сборник Санкт-Георгенского Проповедника как 60-я проповедь - подробнее см.: Бондарко 2000: 139, 144; Bondarko 2001: 83-84.

17 конкретные условия возникновения (Jauss 1972: 212-218; Лихачев 1987: 317; Евдокимова 1994: 286; Аверинцев 1996: 105-106; Grubmuller 1999: 210). С методологической точки зрения весьма плодотворно разделение жанров на простые и составные. В частности, Д. С. Лихачев метафорически говорит о "жанрах-сюзеренах" и "жанрах-вассалах" (Лихачев 1987: 322 сл). Замечание ученого о том, что в литературе Древней Руси первичные жанры при включении во вторичные приспосабливаются к последним и претерпевают структурные, стилистические и содержательные изменения, справедливо и для западноевропейской книжности. Bavngart как мозаичный трактат является именно сложным жанром иерархически более выского ранга, чем исходные простые жанры малого трактата, проповеди для чтения, молитвы и изречения. На составной характер нашего памятника указывает и метафора сада в его названии13. Влияние сада как метафоры и как символа на композицию всего произведения рассматривается нами во второй главе настоящей диссертации.

Таким образом, по отбору и трактовке материала наше исследование проводится в актуальном направлении медиевистической германистики. Также и в лингвистике текста, концепции которой развивались, как правило, на современном Языковом материале, в последнее время наблюдается потребность расширить сферу исследования за счет текстов более древних социокультурных и языковых пластов (Адмони 1994; Admoni 1990; Reichmann 1996; Steger 1984; Kastner/Schirok 1984; Betten 1987; Schildt 1990; Schmidt-Wiegand 1989). В отечественной германистике появились серьезные исследования письменного языка средневерхненемецкого периода (Адмони 1963; Admoni 1990; Гухман/Семенюк 1983; Гухман 1991; Эпиташвили 1977; Дубинин 1988; Еремеевская 1986; Семенюк 2000). При этом развитие письменного языка понимается как развитие системы литературных жанров и вне литературных типов текста, то есть типов коммуникации.

13 Образы сада, виноградника, цветника, луга и т. д. часто использовались не только в западноевропейской, но также и (может быть, в первую очередь) в византийской и в древнерусской духовной литературе (Лихачев 1987: 323; Буланин 1983: 13; Козлов 2000: 53 сл.).

18

В отечественной германистике исследования перечисленных проблем еще достаточно редки, а трактат "Geistlicher Herzen Bavngart" изучен значительно меньше, чем многие другие памятники этого времени. Для немецкой прозы XIII в. тип текста "компилятивный, или мозаичный, трактат" был мало распространен, и Bavngart является первым его образцом.

Таким образом, немецкая мистико-дидактическая проза исследуется нами на ранней стадии своего существования, когда особенно четко прослеживается влияние францисканской мистики. Эта стадия предшествует периоду доминиканской мистики XIV в., отмеченному знаменитыми и многосторонне изученными произведениями Мейстера Экхарта и его учеников.

Вот почему круг рассматриваемых в диссертации вопросов входит в проблематику нескольких филологических дисциплин: 1) истории немецкого языка, 2) лингвистической прагматики, 3) исторической стилистики, 4) лингвистики текста.

Цель настоящей работы заключается в том, чтобы вскрыть лингвистические механизмы текстообразования, а также функционирования текстовых структур в прозаическом тексте компилятивного характера, принадлежащем средневерхненемецкой богословско-пропедевтической традиции. Таким образом, перед нами встают следующие задачи:

1) определить и описать социо-культурный контекст появления изучаемого памятника и формирование текста Bavngart как представителя принципиально нового жанра для немецкой письменности на основе традиционных жанров трактата, проповеди, молитвы, изречения;

2) Проследить трансформации текстовых структур при их заимстовании из источников и переработке в новом тексте;

3) выявить специфику и разновидности композиции Bavngart как целого, а также отдельных глав как самостоятельных единиц;

4) описать наиболее характерные для Bavngart способы тематического развития;

5) определить языковые индикаторы основных текстовых функций;

19

6) охарактеризовать взаимодействие текстовых функций с коммуникативной интенцией текста, а также с формами тематического развития;

7) выявить взаимоотношения между изменением структурных связей текста (на уровне цельности и связности) и его глубинным смыслом; в-восьмых, выявить лингво-стилистические характеристики духовно-назидательного компилятивного памятника (синтаксис и лексика).

Наше исследование базируется на выделении тематического содержания текста, его структуры и функционального назначения (Brinker 1992). Такой подход к материалу является традиционным для лингвистики текста и восходит к общему положению о двух основных функциях языка -когнитивной и коммуникативной, неоднозначно соотносящихся друг с другом. Нам представляется также весьма плодотворным принцип описания типологических особенностей текста на основании его макро- и микроструктур (Simmler 1988; Simmler 1996; Schmidt-Wiegand 1989). Под макроструктурами мы, следуя концепции Ф. Зимлера, понимаем внутритекстовые признаки, которые находятся на более высоком иерархическом уровне, чем предложение, и, обладая смыслоразличительной функцией, конституируют тип текста (Simmler 1988: 13; Simmler 1996: 612; Schmidt-Wiegand 1989: 273274). Микроструктуры текста определяются выбором конкретных средств языковой системы, "обслуживающих" макроструктуры (Simmler 1988: 13; Schmidt-Wiegand 1989: 278). Внутритекстовые признаки имеют преимущественное значение для описания типологических характеристик текстов (Schmidt-Wiegand 1989: 279, 282), однако такое описание было бы неполным без учета внешних текстовых признаков (прагматические условия коммуникации).

Данный подход находит отражение в структуре настоящей диссертации: три главы посвящены изучению наиболее важных макроструктур с помощью анализа микроструктур. В первой главе рассматриваются сначала внешние признаки изучаемых текстов, а затем целый комплекс макроструктур с целью выявить типологические различия внутри системы жанров средневековой

21

Заключение научной работыдиссертация на тему "Текстовые структуры в немецкой духовной прозе XIII века"

4. Выводы

1. В прологе трактата Bavngart выделяются немногочисленные, но объемные тематические комплексы (сад, книга, Св. Дух, диавол, люди, пороки и добродетели), поддерживаемые образной лексикой. Они обеспечивают некоторым темам сквозную, а также производную прогрессию - лексический потенциал дает возможность образования частных тем от одной гипертемы. В реляционной структуре текста на первый план выходят отношения следствия и определения. В синтаксическом оформлении прогрессии с производной темой наблюдается параллелизм конструкций. При этом наращивание смысла происходит за счет варьирования словесного выражения и использования символических образов, а не за счет прибавления новой информации: вся необходимая культурологическая информация уже заложена в библейских символах (сад и его атрибуты).

2. Информативная основа коммуникативного развития темы присутствует не во всех главах Bavngart. Экспрессивные тексты (прежде всего молитвенного характера) призваны напомнить человеку о том, что он уже давно знает, но склонен периодически забывать - о пути к спасению.

3. В информационно активных главах Bavngart и в источниках трактата используются дескриптивная, экспликативная и аргументативная формы тематического развития: а) дескрипция используется прежде всего в целях представления некоего явления как комплекса составляющих (нередко с помощью каталогизирующей композиции), а также при описании символических объектов (сада, храма, Небесного Иерусалима). Дескрипция играет подчиненную роль по отношению к экспликации; б) экспликация обеспечивает герменевтический модус речи. Среди прочих форм тематического развития она играет ведущую роль. Чаще всего экспликация сочетается с аргументацией, что вообще характерно для богословских трактатов;

198 в) аргументация может эпизодически выходить на первый план. Она возможна также и в текстах, обращенных к Богу. В синтаксическом плане аргументация обеспечивается гипотаксисом с преимущественным использованием условных и причинных связей. Для большей убедительности аргументации могут использоваться элементы диалога. Впрочем, такой диалог по объему не превышает обмена репликами и по эмоциональности далек от фиктивных диалогов в проповедях Бертольда Регенсбургского. В качестве аргументативных средств также используются образное сравнение и притча. Вообще же аргументация не носит подлинно логического характера и осуществляет риторическую функцию; г) нарративная форма тематического развития в самостоятельном виде совсем не встречается и лишь иногда выполняет служебную роль в притче или при вводе цитат.

4. При прямом или косвенном заимстовании образов и идей может происходить смена формы тематического развития, причем в пределах одного сверхфразового единства (СФЕ). Это значит, что одно и то же высказывание может использоваться и как аргумент, и как объяснение. При заимствовании могут быть перевернуты и причинно-следственные связи между пропозициями.

5. Проблему трансформации текстовых структур при заимствовании целесообразно рассматривать на уровне тематических единств (ТЕ) - цельных фрагментов текста с одной доминирующей темой, не расчленимых на более мелкие элементы без ущерба для смысла. Необычность и "нарушения" (в современном понимании) смысловой целостности в компилированном тексте духовного содержания, по-видимому, не воспринимались как таковые средневековыми реципиентами. Содержание Bavngart и его источников не требовало четкого логического структурирования. Каждое ТЕ, при всем своем отличии от других, содержит лишь определенную вариацию уже заранее известного содержания. Коммуникативная перспектива текста часто строится не на логическом развитии мысли, а на комбинировании разных риторико-стилистических средств и простом сложении отдельных ТЕ. Поэтому связь

200

Заключение

Изучение трактата "Geistlicher Herzen Bavngart" показало, что его нельзя считать рядовым памятником немецкой духовной прозы XIII в. Напротив, это сочинение, представляя определенную средневековую литературную и языковую традицию, оказывается в композиционном, структурном и функциональном планах достаточно новаторским, чтобы стать предметом пристального изучения.

Bavngart принадлежит к обширному кругу средневерхненемецких текстов, посвященных духовному назиданию. Как тип текста это сочинение является первым в ряду назидательных сумм. Указания на жанровую принадлежность содержатся в самом произведении ("bu°ch", "geistlichiv lere"). Составляющие его главы восходят к жанрам проповеди, трактата и молитвы, которые, однако, на практике плохо поддаются дифференциации и могут быть объединены в группу "малый назидательный трактат" или "проповедь для чтения".

Источники Bavngart не воспринимались самими их авторами как индивидуальные и неизменные. Напротив, они были принципиально открыты для расчленения и переработки (Zersetzung, Vererbung) в каждой новой ситуации употребления.

Компилирование осуществлялось в Bavngart следующими способами:

1) заимствование целого текста таким образом, что при перемещении в другой контекст он остается неким единством;

2) членение текста на небольшие самостоятельные фрагменты, которые далее оформляются в виде глав;

3) дробление текста на довольно мелкие отрезки и помещение в новый контекст наподобие мозаичных фрагментов;

4) сокращение исходного текста с частичным парафразированием. Слабость лингвистических различий между типами исходных текстов позволили объединить их в единый текст и трансформировать в новый

201 жанр. Целыми главами или частями глав Bavngart как единого произведения стали некоторые сочинения Давида Аугсбургского, Бертольда Регенсбургского и Санкт-Георгенского проповедника, изначально принадлежавшие к разным жанрам. Объединению разных типов текста в один способствует общность тематики, функционального назначения и адресатов источников. Различия уравновешиваются стилистической однородностью и единообразием в употреблении грамматических структур. Так, в трактате Bavngart и его многочисленных источниках преобладают формы настоящего времени, часто сочетающиеся с деонтической модальностью долженствования. Они указывают на непреходящую актуальность духовного назидания.

Для характеристики типологических особенностей Bavngart важна категория композиции. Принципы построения трактата как целого и его отдельных глав различны: в первом случае композиционными макроструктурами являются сами главы, а во втором - текстовые фрагменты.

В качестве наиболее характерных типов композиции в отдельных главах Bavngart мы выделяем цитатный и числовой.

Цитатная композиция представлена в тех случаях, когда текст состоит из нескольких цитат, при минимальных авторских вставках или вообще без них. Такая композиция может быть реализована в различных главах как полностью, так и частично. Повышенная цитатность в Bavngart связана с компилятивным характером произведения. Однако в отличие от компиляции, цититуемый текст маркируется вводными фразами. Его конец не всегда определяется однозначно.

Числовой композицией мы называем количественное соответствие основных элементов построения текста числу описываемых явлений, часто стоящему в заглавии произведения. Такая композиция имеет две разновидности: 1) символико-числовукг, 2) каталогизирующую. При символико-числовом типе число текстовых блоков имеет символическое значение в традиции библейской экзегетики. Этот тип часто используется Давидом Аугсбургским, но в Bavngart встречается лишь в немногих главах. В трактате преобладает каталогизирующая композиция, при

202 которой число композиционных элементов произвольно. Как символико-числовая, так и каталогизирующая композиции возникают на основе двух композиционных элементов проповедей: разделения (divisio) и распространения (dilatatio) темы (библейского изречения, которое проповедник избирал в качестве отправной точки для рассуждения).

Для синтаксического оформления элементов обеих разновидностей числовой композиции служит описанная X. Бринкманом модель субстантивного предложения с идентификацией и спецификацией. Эта модель часто используется по принципу синтаксического параллелизма, который характерен для всех произведений аугсбургских францисканцев. Однако на фоне параллелизма, в рамках одной модели, наблюдается интенсивная вариативность синтаксических конструкций. Она возникает даже тогда, когда для нее нет прагматической мотивации.

Для того, чтобы обобщить наши наблюдения над разными типами композиции в средневековых религиозных текстах, мы вводим понятие тонической композиции, основанное на семиотической концепции Ч. С. Пирса. Иконическая композиция образуется последовательностью параллельных синтаксических структур, которая способствует формированию в сознании реципиента архитектонического образа. Этот образ (например, сад, дерево, храм) используется авторами в качестве аллегорической оболочки для излагаемого содержания, которое само по себе носит достаточно абстрактный характер. Иконическая композиция может успешно функционировать только в том случае, если в культурной традиции существует соответствующий иконический код. Если число относительно единообразных текстовых блоков, воспринимаемое отправителем и получателями текста как культурно значимое, соответствует числу структурных элементов тематического образа, то коммуниканты должны узнавать определенное сходство между композицией целого и структурой этого образа. В соответствии с этим символико-числовая композиция иконична, а каталогизирующая - нет.

Композицию Bavngart как целого следует признать иконической на том основании, что автор в своем прологе к книге соотносит логическую неструктурированность ее глав с неупорядоченностью составляющих

203 элементов символического библейского образа сада. Эта параллель эксплицитно не формулируется, а восстанавливается лишь с помощью текстового анализа глав пролога. В них сад представлен как комплекс элементов, не образующих жесткой структуры, в отличие от ряда других аллегорических сочинений XIV-XV вв., где сад изображался в виде суммы определенного количества деревьев, птиц на них и т. д. Основная мысль пролога такова: как посетитель может найти в саду все, что пожелает (деревья, траву, ручей, птиц), так и читатель должен найти в этой книге ответы на все свои вопросы о духовной жизни.

В текстолингвистическом аспекте изучение композиционного построения текста перерастает в анализ коммуникативной перспективы текста. Во многих главах Bavngart, которые обладают повышенной экспрессивностью, наращивание смысла происходит не за счет прибавления новой информации, а за счет варьирования словесного выражения и использования символических образов.

В информационно насыщенных главах Bavngart и в источниках трактата наблюдаются дескриптивная, экспликативная и аргументативная формы развития темы. В разных текстах они могут встречаться и по отдельности, и совмещаться друг с другом. Особенно естественно сочетаются экспликация с аргументацией. В целом, преобладает экспликативная форма тематического развития, поскольку в произведениях аугсбургских францисканцев важную роль играет герменевтическое начало, а экспликация свойственна герменевтическому дискурсу. Дескрипция, реализующаяся в символико-числовом и каталогизирующем типах композиции, а также в аллегорических описаниях, имеет здесь второстепенное значение.

В ходе механической компиляции текста, а тем более при косвенном заимствовании образов и идей может происходить смена формы тематического развития. Это значит, что одно и то же высказывание может использоваться и как аргумент, и как объяснение. Более того, при заимствовании могут быть перевернуты и причинно-следственные связи между пропозициями.

204

Изучение семантической структуры текста глав сталкивается с проблемой смысловой целостности внутри сверхфразовых единств (СФЕ) при их заимствовании. Поскольку многие СФЕ компиляции составлены из фрагментов разных СФЕ источников, то мы выделяем еще один элемент структуры текста - тематическое единство (ТЕ). ТЕ представляет собой минимальную текстовую единицу, отображающую целостный фрагмент определенной сигнификативной ситуации. В отличие от СФЕ, оно неразложимо на более мелкие фрагменты без ущерба для смысла.

При дроблении СФЕ составляющие его ТЕ либо помещаются в разных главах нового текста, либо от целого ТЕ заимствуется только его часть, и при этом возникает деформация смысла, которая может проявляться в нарушении глубинной цельности нового текста при сохранении связности на поверхностном уровне. Однако нарушения цельности в компилированном тексте, по-видимому, не обращали на себя внимания средневековых реципиентов. Этот факт можно объяснить тем, что содержание Bavngart и его источников не требовало четкого логического структурирования. Каждое ТЕ, при всем своем отличии от других, содержит лишь определенную вариацию уже заранее известного содержания. Поэтому текст часто строится не как логическое рассуждение, а как сложение отдельных ТЕ.

Тематическая структура текста во многом связана с его функциональной доминантой. В трактате Bavngart и его источниках нами выявлены признаки апеллятивной, информативной и инструктивной текстовых функций. Как правило, они совмещаются в разных комбинациях, но апеллятивная функция текста доминирует не только в большинстве отдельных глав, но и в Bavngart в целом.

Особенностью реализации апеллятивной функции в рассмотренных текстах является двойная апелляция. Анализ категории персональное™ показывает, что все разновидности персональной доминанты в исследованных текстах сводятся к двум основным моделям коммуникативного противопоставления: 1) Бог - человек; 2) проповедник (автор) - паства (читатели). Эти две доминанты

205 часто взаимодействуют в тексте, который, таким образом, адресуется Богу "в присутствии" читателей и читателям "в присутствии" Бога.

Личностное начало в сочинениях аугсбургских францисканцев выражено слабо, так что мы не можем говорить об индивидуальном авторском стиле (даже в случае проповедей Бертольда Регенсбургского). Автор не является ни автором, ни редактором в современном смысле слова. Он лишь проводник Слова Божия, посредник между миром Св. Писания и миром земным. Его задача - выбрать языковую стратегию, наиболее пригодную для передачи живого духа Св. Писания.

В результате проведенного исследования мы можем сделать достаточно парадоксальный вывод: несмотря на то, что компилирование является основным текстообразующим фактором в трактате, его текст обладает смысловой и коммуникативной целостностью. Этот факт можно объяснить тем, что весь текст Bavngart воспринимался его читателями как единый символ. Средневековый читатель мог по одному названию узнать, каково содержание этой "книги-сада". Ее коммуникативное намерение и текстовые функции были уже заранее ясны реципиентам. И тем не менее этот трактат читали и переписывали многие поколения.

Конечно, с современной точки зрения текст Bavngart оказывается недостаточно цельным. Не только сами главы, но и части глав, от крупных блоков до маленьких фрагментов, часто являются результатом перестановки исходных текстовых элементов, которая не причиняет особого ущерба для общего смысла, но в ряде случаев нарушает частные логические связи. Это свидетельствует о таком восприятии дидактического текста в средневековой аудитории, которое принципиально отличается от современных представлений о цельности текста.

Итак, на основе методов анализа, разработанных в лингвистике текста и впервые примененных в диссертации по отношению к малоизученному в германистике произведению немецкой духовной прозы конца XIII в., нами выявлены и описаны некоторые языковые особенности богословско

206 пропедевтической традиции средневековой Германии. В рамках настоящей работы был в выборочном порядке рассмотрен ряд глав Bavngart с привлечением параллелей из его источников. Дальнейшее изучение текстовых структур самого трактата Bavngart и тем более его источников должно ориентироваться на систематический анализ каждого заимствованного фрагмента, каждой трансформированной структуры.

За пределами настоящего исследования остается вопрос о языковых стратегиях средневековых книжников в ситуации письменного немецко-латинского билингвизма и рассмотрение непосредственного воздействия латинской Вульгаты на язык и стиль немецких францисканцев. Однако, как нам представляется, результаты проделанной работы открывают перспективу дальнейших исследований в этом направлении.

207 Источники

1. Fleischer W. Untersuchungen zur Palmbaumallegorie im Mittelalter. (Miinchner Germanistische Beitrage; 20). Miinchen, 1976.

2. Pfeiffer Fr. Deutsche Mystiker des 14. Jahrhunderts. Bd. 1. Leipzig, 1845.

3. Pfeiffer Fr. Bruder David von Augsburg // Zeitschrift fur deutsches Altertum, 9. 1853.

4. Pfeiffer F., Strobl J. Berthold von Regensburg. Vollstandige Ausgabe seiner deutschen Predigten, 2 Bde. Wien, 1862,1880.

5. Richter D. Berthold von Regensburg. Deutsche Predigten. (Kleine deutsche Prosadenkmaler des Mittelalters; 5). Miinchen, 1968.

6. Richter D. Die deutsche Uberlieferung der Predigten Bertholds von Regensburg. Untersuchungen zur geistlichen Literatur des Spatmittelalters. (Miinchener Texte und Untersuchungen; 21). Miinchen, 1969.

7. Rieder K. Der sogenannte St. Georgener Prediger. (Deutsche Texte des Mittelalters; 10). Berlin, 1908.

8. Ruh K. David von Augsburg: Die sieben Staffeln des Gebetes // Ruh K. Franziskanischer Schrifttum im deutschen Mittelalter, Bd. 1. (Miinchener Texte und Untersuchungen; 11). Miinchen, 1965.

9. Unger H. Geistlicher Herzen Bavngart. Ein mittelhochdeutsches Buch religioser Unterweisung aus dem Augsburger Franziskanerkreis des 13. Jahrhunderts. Untersuchungen und Text. (Miinchener Texte und Untersuchungen; 24). Miinchen, 1969.

208

Список научной литературыБондарко, Николай Александрович, диссертация по теме "Германские языки"

1. Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996.

2. Адмони В. Г. Система форм речевого высказывания. СПб., 1994.

3. Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995.

4. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл. М., 1976.

5. Бабенко Н. С. О лингвистическом смысле разграничения текстов на жанры // Лексика и стиль. Тверь, 1993.

6. Бабенко Л. Г., Васильев, И. Е., Казарин, Ю. В. Лингвистический анализ художественного текста. Екатеринбург, 2000.

7. Бахтин М. М. Проблема речевых жанров // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.

8. Бицилли П. М. Элементы средневековой культуры. СПб., 1995.

9. Бенвенист Э. Общая лингвистика / Под ред. Ю. С. Степанова. М., 1974. Ю.Бондарко А. В. Семантика лица // Теория функциональной грамматики.

10. Персональность. Залоговость. СПб., 1991. И.Бондарко Н. А. Трактат о пальме. Композиционная форма и богословский смысл // Начало. Журнал института богословия и философии. Вып. 9. СПб., 2000.

11. Буланин Д. М. О некоторых принципах работы древнерусских писателей // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 37. Л., 1983.

12. Буланин Д. М. Из опыта работы над "Словарем книжников и книжности Древней Руси" // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 39. Л., 1985.

13. Бычков В. В. Эстетика Отцов Церкви. М., 1995.

14. Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка. Пер. с нем. / Общ. ред. и коммент. Т. В. Булыгиной. М., 1993.209

15. Гак В. Г. Языковые преобразования. М., 1998.

16. Гаспаров М. Л. Средневековые латинские поэтики в системе средневековой грамматики и риторики // Гаспаров М. Л. Избранные труды. Т. 1. О поэтах. М., 1997.

17. Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981.

18. Гуревич А. Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М., 1990.

19. Гухман М. М. Литературный язык и культура. Пер. с нем. и предисл. Н. С. Бабенко // Вопросы языкознания. № 5. 1991.

20. Гухман М. М., Семенюк Н. Н. История немецкого литературного языка XI-XV вв. М., 1983.

21. Дубинин С. И. Функционально-стилистическая стратификация текстов и немецкий литературный язык XII XIII веков // Семантика и синтаксис текста. Куйбышев, 1988.

22. Евдокимова Л. В. Системные отношения между жанрами средневековой французской литературы XIII-XV вв. и жанровые номинации // Проблема жанра в литературе средневековья. Отв. ред. А. Д. Михайлов. М., 1994.

23. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.

24. Дымарский М. Я. Дейктический модус текста и единицы текстообразования (на материале русского языка) // Проблемы функциональной грамматики. Категории морфологии и синтаксиса в высказывании. СПб., 2000.

25. Золотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М., 1982.210

26. Карсавин Л. П. Основы средневековой религиозности в XII-XIII веках // Сочинения. Под ред. А. К. Клементьева и С. Ю. Клементьевой. Т. 2. СПб., 1997.

27. Козлов С. В. Символико-аллегорическая образность "цветов" в древнерусской ораторской прозе XI-XII в. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. № 2. 2000.

28. Куделин А. Б. Автор и традиционалистский канон // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994.

29. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992.

30. Лихачев Д. С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Л., 1982.

31. Лихачев Д. С. Текстология. На материале русской литературы X-XVII веков. Изд. 2-е, перераб. и доп. Л., 1982.

32. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы // Лихачев Д. С. Избранные работы в трех томах. Т. 1. СПб., 1987.

33. Лотман Ю. М. Каноническое искусство как информационный парадокс // Избранные статьи. Т. 1. Статьи по семиотике и типологии культуры. Таллинн,1992.

34. Матезиус В. Язык и стиль // Пражский лингвистический кружок. Сборник статей / Сост. и ред. Н. А. Кондрашова. М., 1967. (=1942).

35. Матезиус В. О так называемом актуальном членении предложения // Пражский лингвистический кружок. Сборник статей / Сост. и ред. Н. А. Кондрашова. М., 1967. (=1947).

36. Москальская О. И. Грамматика текста. М., 1981.

37. Реферовская Е. А. Коммуникативная структура текста в лексико-грамматическом аспекте. Л., 1989.

38. Семенюк Н. Н. Сложное предложение в немецкой средневековой прозе XIII-XIV вв. //Язык: теория, история, типология. М., 2000.211

39. Серль Дж. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. Теория речевых актов. М., 1986.

40. Слюсарева Н. А., Теплицкая Н. И. Гиперсинтаксический уровень языка и лингвистическое членение текста // Предложение и текст в семантическом аспекте. Межвузовский тематический сборник. Калинин, 1978.

41. Слюсарева Н. А. Категориальная основа тема-рематической организации высказывания-предложения // Вопросы языкознания. № 4. 1986.

42. Топоров В. Н. О структуре некоторых архаических текстов, соотносимых с концепцией "мирового дерева" // Из работ московского семиотического кружка. М., 1997.

43. Хёйзинга Й. Осень Средневековья. М., 1988.

44. Шубик С. А. Порядок слов в древневерхненемецком языке (место глагола в повествовательном предложении). Дисс. на соиск. уч. степ, кандидата филологических наук. Л., 1964.

45. Эпиташвили И. Г. Наблюдения над синтаксисом средневерхненемецкой прозы // Сборник научных трудов (Московский педагогический институт иностранных языков), вып. 101. М., 1977.

46. Admoni W. Der deutsche Sprachbau. 4. Aufl. Moskau, 1986.

47. Admoni W. Historische Syntax des Deutschen. Tubingen, 1990.

48. Auerbach E. Literatursprache und Publikum in der lateinischen Spatantike und im Mittelalter. Bern, 1958.

49. Betten A. Griindziige der Prosasyntax. Stilpragende Entwicklungen vom Althochdeutschen zum Neuhochdeutschen. Tubingen, 1987.

50. Boeckl Th. K. Die sieben Gaben des HI. Geistes in ihrer Bedeutung fur die Mystik nach der Theologie des 13. und 14. Jh.s. Freiburg i. Br., 1931.

51. Bondarko N. A. Baumgarten und Palmbaum in ihrer Funktion flir den Aufbau deutscher geistlicher Prosatexte des 13. Jahrhunderts // Zeitschrift fur Literaturwissenschaft und Linguistik, 31, Heft 122: Bedeutungswandel II. 2001.212

52. Braga L. S. From pure icon to metaphor: Six degrees of iconicity // Peirce's Doctrine of Signs. Theory, Applications, and Connections / Ed. by V. M. Colapietro, Т. M. Olshewsky. (Approaches to Semiotics; 123). Berlin; New York, 1996.

53. Brinker K. Linguistische Textanalyse. Eine Einfuhrung in Grundbegriffe und Methoden. 3., durchges. u. erweit. Aufl. Berlin, 1992.

54. Brinkmann H. Die deutsche Sprache. Gestalt und Leistung. Diisseldorf, 1971.

55. Brinkmann H. Mittelalterliche Hermeneutik. Darmstadt, 1980.

56. Bumke J. Geschichte der deutschen Literatur im hohen Mittelalter // Geschichte der deutschen Literatur im Mittelalter / Hrsg. v. J. Bumke, T. Cramer, D. Kartschoke. Bd. 2. Miinchen, 1990.

57. Cassierer E. Philosophic der symbolischen Formen. 2. Teil. Das mythische Denken. Darmstadt, 1994.

58. Cruel R. Geschichte der deutschen Predigt im Mittelalter. Detmold, 1879 Neudruck Darmstadt 1966.

59. Curtius E. R. Europaische Literatur und lateinisches Mittelalter. Bern, 1948.

60. Danes F. Zur linguistischer Analyse der Textstruktur // Dressier, W. (Hrsg.): Textlinguistik. (Wege der Forschung; 427). Darmstadt, 1978.

61. Есо U. Semiotik und Philosophie der Sprache / Ubers. v. Ch. Trabant-Rommel u. J. Trabant. Miinchen, 1985.

62. Eco U. Semiotik. Entwurf einer Theorie der Zeichen / Ubers. v. G. Memmert. 2., korr. Aufl. (Supplemente; 5). Miinchen, 1991.

63. Eco U. Kiinst und Schonheit im Mittelalter. Miinchen, 1995.

64. Elgin C. Z. Index and icon revisited // Peirce's Doctrine of Signs. Theory, Applications, and Connections / Ed. by V. M. Colapietro, Т. M. Olshewsky. (Approaches to Semiotics; 123). Berlin; New York, 1996.213

65. Fischer H. Probleme und Augaben der Literaturforschung zum Deutschen Spatmittelalter // Germanisch-Romanische Monatsschrift, neue Folge, 9. 1959.

66. Fleischer W. Untersuchungen zur Palmbaumallegorie im Mittelalter. (Miinchner Germanistische Beitrage; 20). Miinchen, 1976.

67. Freytag W. Allegorie, Allegorese // Historisches Worterbuch der Rhetorik / Hrsg. v. G. Ueding. Bd. 1. Tubingen, 1992.

68. Friihwald W. Der St. Georgener Prediger. Studien zur Wandlung des geistlichen Gehaltes. (Quellen und Forschungen, neue Folge; 9). Berlin, 1962.

69. Gindele H. Lateinische Scholastik und deutsche Sprache. Wortgeschichtliche Untersuchungen zur mittelhochdeutschen Thomas-Uberlieferung. 1. Teil: Lehnbildungen im Bereich der Gotteslehre. (Miinchener Germanistische Beitrage; 22). Miinchen, 1976.

70. Grimm R. R. Paradisus Coelestis. Paradisus Terrestris. Zur Auslegungsgeschichte des Paradieses im Abendland bis um 1200. (Medium Aevum; 33). Miinchen, 1977.

71. Grubmiiller K. Gattungskonstitution im Mittelalter // Mittelalterliche Literatur und Kunst im Spannungsfeld von Hof und Kloster. Ergebnisse der Berliner Tagung, 9.11. Oktober 1997 / Hrsg. v. N. F. Palmer u. H.-J. Schiewer. Tubingen, 1999.

72. Hartmann С. C. de. Fures uerborum alienorum: Plagiat im Mittelalter // Text und Autor: Beitrage aus dem Venedig-Symposium 1998 des Graduiertenkollegs 'Textkritik*' Miinchen / Hrsg. v. C. Henkes. (Beihefte zu editio; 15). Tubingen, 2000.214

73. Hasebrink В. Formen inzitativer Rede bei Meister Eckhart: Untersuchungen zur literarischer Konzeption der deutschen Predigt. (Texte und Textgeschichte; 32). Tubingen, 1992.

74. Hasse H. Beitriige zur Stilanalyse der mhd. Predigt // Zeitschrift fiir deutsche Philologie, 44, Heft: 1, 2. 1912.

75. Heinzle J. Wandlungen und Neuansatze im 13. Jahrhundert (1220/30-1280/90) // Geschichte der deutschen Literatur von den Anfangen bis zum Beginn der Neuzeit. Bd. 2. Vom hohen zum spaten Mittelalter. T. 2. 2., durchges. Aufl. Tubingen, 1994.

76. Honemann V. Gebrauchskontexte historischer Gattungsgeflige am Beispiel eines spatmittelalterlichen Bibliotheksbestandes // Gattungen mittelalterlicher Schriftlichkeit / Hrsg. v. B. Frank, T. Haye, D. Tophinke. (ScriptOralia; 99). Tubingen, 1997.

77. Huschenbett D. Albrechts 'Jungercr Titurel'. Zu Stil und Komposition. (Medium aevum; 35). Miinchen, 1979.

78. Jauss H. R. Theorie der Gattungen und Literatur des Mittelalters // Grundrifi der romanischen Literaturen des Mittelalters, I / Hrsg. v. M. Delbouille. Heidelberg, 1972.215

79. Kastner H., Schirok В. Die Textsorten des Mittelhochdeutschen // Sprachgeschichte. Ein Handbuch zur Geschichte der deutschen Sprache und ihrer Erforschung / Hrsg. v. W. Besch, O. Reichmann, St. Sonderegger. Bd. 2. Berlin; New York, 1984.

80. Kuhn H. Entwiirfe zu einer Literatursystematik des Spiitmittelalters. Tubingen, 1980.

81. Kurz G. Zu einer Hermeneutik der literarischen Allegorie // Formen und Funktionen der Allegorie. Symposion Wolfenbiittel 1978 / Hrsg. v. W. Haug. (Germanistische Symposion-Berichtsbande; 3). Stuttgart, 1979.

82. Kurz G. Metapher, Allegorie, Symbol. 3., bibl. erganzte Aufl. (Kleine Vandenhoeck-Reihe; 1486). Gottingen, 1993.

83. Kiisters U. Der verschlossene Garten. Volkssprachliche Hohelied-Auslegung und monastische Lebensform im 12. Jahrhundert. (Studia humaniora. Diisseldorfer Studien zu Mittelalter und Renaissance; 2). Diisseldorf, 1985.

84. Langosch K. Komposition und Zahlensymbolik in der mittelalterlichen Dichtung // Miscellania Mediaevalia, 7 / Hrsg. v. A. Zimmerman. 1970.

85. Lausberg H. Handbuch der literarischen Rhetorik. Eine Grundlegung der Literaturwissenschaft. 3. Aufl. Stuttgart, 1990.

86. Lehmann H. Stilistische Untersuchungen zu David von Augsburg // Beitrage zur Geschichte der deutschen Sprache und Literatur, 51, Heft 1. 1927.

87. Lempp E. David von Augsburg // Zeitschrift fur Kirchengeschichte, 19, Heft 1. 1898.

88. Lewis C. S. The allegory of love: a study in medieval tradition. Oxford, 1936.

89. Linsenmayer A. Geschichte der Predigt in Deutschland von Karl dem Grofien bis zum Ausgang des 14. Jahrhunderts. Miinchen, 1886.

90. Lotscher A. Syntaktische Irregularitaten beim komplexen Satz im alteren Deutsch // Beitrage zur Geschichte der deutschen Sprache und Literatur, 120, Heft 1. 1998.216

91. Lutz E. Rhetorica divina. Mittelhochdeutsche Prologgebete und die rhetorische Kultur des Mittelalters. Berlin; New York, 1984.

92. Liiers G. Die Sprache der deutschen Mystik im Werke der Mechthild von Magdeburg. Miinchen, 1926.

93. Meier Ch. Das Problem der Qualitatenallegorese // Friihmittelalterliche Studien, 8.1974.

94. Meier Ch. Uberlegungen zum gegenwartigen Stand der Allegorie-Forschung. Mit besonderer Beriicksichtigung der Mischformen // Friihmittelalterliche Studien, 10. 1976.

95. Mertens V. Das Predigtbuch des Priester Konrad. Uberlieferung, Gestalt, Gehalt und Texte. (Miinchener Texte und Untersuchungen; 33). Miinchen, 1971.

96. Mertens V. Predigt oder Traktat? Thesen zur Textdynamik mittelhochdeutscher geistlicher Prosa // Jahrbuch fiir Internationale Germanistik, 24, Heft 2. 1992.

97. ЮЗ.Меуег H. Die Zahlenallegorese im Mittelalter. Methode und Gebrauch. Miinchen,1975.

98. Meyer H., Suntrup R. Lexikon der mittelalterlichen Zahlenbedeutungen. (MiinsterscheMittelalter-Schriften; 56). Miinchen, 1987.

99. Michel P. Alieniloquium. Elemente einer Grammatik der Bildrede. (Ziircher Germanistische Studien; 3). Bern; Frankfurt am Main; New York; Paris, 1987.

100. Minnis A. J. Discussions of 'authorial role' and 'literary form' in late-medieval scriptural exegesis // Beitrage zur Geschichte der deutschen Sprache und Literatur, 99. 1977.217

101. Minnis A. J. Medieval Theory of Authorship. Scholastic litterary attitudes in the later Middle Ages. London, 1984.

102. Moos P. von. Uber pragmatische Miindlichkeit und Schriftlichkeit // Gattungen mittelalterlicher Schriftlichkeit / Hrsg. v. B. Frank, T. Haye, D. Tophinke. (ScriptOralia; 99). Tubingen, 1997.

103. Murphy J. J. Rhetoric in the Middle Ages. Berkeley; Los Angeles, 1974.

104. Peirce Ch. S. Phanomen und Logik der Zeichen / Hrsg. u. iibers. v. H. Pare. 2. Aufl. Frankfurt am Main, 1983.

105. Preger W. Geschichte der deutschen Mystik im Mittelalter. 2. Teil. Leipzig, 1881.

106. Reichmann O. Autorenintention und Textsorte // Textarten im Srachwandel -nach der Erfindung des Buchdrucks / Hrsg. v. R. Grofie u. H. Wellmann. (Sprache Literatur und Geschichte/ Studien zur Linguistik/Germanistik; 13). 1996.

107. Richter D. Die deutsche Uberlieferung der Predigten Bertholds von Regensburg. Untersuchungen zur geistlichen Literatur des Spatmittelalters. (Mlinchener Texte und Untersuchungen; 21). Miinchen, 1969.

108. Roth D. Die mittelalterliche Predigttheorie und das Manuale curatorum des Johann Ulrich Surgant. Basel; Stuttgart, 1956.218

109. Riiegg С. David von Augsburg. Historische, theologische und philosophische Schwierigkeiten zu Beginn des Franziskanerordens in Deutschland. (Deutsche Literatur von den Anfangen bis 1700; 4). Bern; Frankfurt am Main; New York; Paris, 1989.

110. Ruh K. Bonaventura deutsch. Ein Beitrag zur deutschen Franziskaner-Mystik und -Scholastik. (Bibliotheca Germanica; 7). Bern, 1956.

111. Ruh K. David von Augsburg und die Entstehung eines franziskanischen Schrifttums in deutscher Sprache // Kleine Schriften. Bd. 2. Scholastik und Mystik im Spatmittelalter / Hrsg. v. V. Mertens. Berlin; New York, 1984.

112. Ruh K. Geistliche Prosa // Europaisches Spatmittelalter / Hrsg. v. W. Erzgriiber. (Neues Handbuch der Literaturwissenschaften; 8). Wiesbaden, 1978.

113. Ruh K. Deutsche Predigtbiicher des Mittelalters // Beitriige zur Geschichte der Predigt / Hrsg. v. H. Reinitzer. Hamburg, 1981.

114. Ruh K. Geschichte der abendlandischen Mystik. Bd. 1: Die Grundlegung durch die Kirchenvater und die Monchstheologie des 12. Jahrhunderts. Miinchen, 1990.

115. Ruh K. Geschichte der abendlandischen Mystik. Bd. 2: Frauenmystik und Franziskanische Mystik der Friihzeit. Miinchen, 1993.

116. Schiewer H.-J. Spuren von Miindlichkeit in der mittelalterlichen Predigtiiberlieferung. Ein Pliidoyer fur" exemplarisches und beschreibend-interpretierendes Edieren // Editio, 6. 1992.

117. Schiewer H.-J. Тур und Polyfunktionalitat // Jahrbuch fiir Internationale Germanistik, 24, Heft 2. 1992. (= Schiewer 1992a).

118. Schmidt К. Der Liistliche wiirtzgarte. Ein beitrag zur geschichte der deutschen mystik im spatmittelalter. Greifswald, 1931.

119. Schmidt-Wiegand R. Prolegomena zu einer Texttypologie des Mittelniederdeutschen // Aspekte der Germanistik. Festschrift fur Hans-Friedrich Rosenfeld z. 90. Geburtstag / Hrsg. v. W. Tauber. Goppingen, 1989.

120. Schmidtke D. Geistliche Tierinterpretation in der deutschsprachigen Literatur des Mittelalters (1100-1500). Diss. Berlin, 1968.

121. Schmidtke D. Besprechung von Unger, H. (1969), Geistlicher Herzen Bavngart. // Beitrage zur Geschichte der deutschen Sprache und Literatur, 92. 1972.

122. Schmidtke D. Studien zur dingallegorischen Erbauungsliteratur des Spatmittelalters: Am Beispiel der Gartenallegorie. (Hermaea; 43). Tiibingen, 1982.

123. Schumacher M. Siindenschmutz und Herzensreinheit. Studien zur Metaphorik der Siinde in lateinischer und deutscher Literatur des Mittelalters. (Miinstersche Mittelalter-Schriften; 73). Miinchen, 1996.

124. Schwab Fr. M. David of Augsburg's "Pater noster" and the Authencity of his German Works. (Miinchener Texte und Untersuchungen; 32). Miinchen, 1971.

125. Simmler F. Makrostrukturen in lateinischen und deutschen Textiiberlieferungen derRegula Benedicti // Regulae Benedicti Studia. Annuarium Internationale 14/15, 1985/1986 (recte 1988). St. Ottillien, 1988.

126. Simmler F. Teil und Ganzes in Texten. Zum Verhiiltnis von Textexemplar, Textteilen, Teiltexten, Textausziigen und Makrostrukturen // Daphnis. Zeitschrift fur Mittlere Deutsche Literatur 25, Heft 4. 1996.220

127. Spamer A. Uber die Zersetzung mid Vererbung in den deutschen Mystikertexten. Diss. Giepen, 1910.

128. Stammler W. Der allegorische Garten // Hart, warr nich mo5d. Festschrift fur Ch. Beck. Hamburg, 1960.

129. Stammler W. Schrifttum und Bildkunst im deutschen Mittelalter // Deutsche Philologie im Aufrifi. 2., iiberarb. Aufl. Bd. 3 / Hrsg. v. W. Stammler. Berlin, 1962.

130. Steer G. Geistliche Prosa // Geschichte der deutschen Literatur von den Anfangen bis zur Gegenwart. Begr. v. H. de Boor u. R. Newald. Bd. 3. T. 2. Miinchen, 1987.

131. Stocked P. D. В ruder David von Augsburg. Ein deutscher Mystiker aus dem Franziskanerorden. (Veroffentlicheungen aus dem Kirchenhistorischen Seminar Miinchen IV, 4). Miinchen, 1914.

132. Stormer U. In dubio pro sermone oder Was ist eine Lesepredigt? // Jahrbuch fur Internationale Germanistik, 24, Heft 2. 1992.

133. Stormer U. Moglichkeiten der Gattungsabgrenzung bei auslegenden katechetischen Texten // Die deutsche Predigt im Mittelalter. Hrsg. v. V. Mertens u. H.-J. Schiewer. Tubingen, 1992. (=Stormer 1999a).

134. Stormer-Caysa U. Gewissen und Buch im Mittelalter. Uber den Weg ernes BegrifFes in die deutsche Literatur. Berlin; New York, 1998.

135. Strauch Ph. Palma contemplationis // Beitrage zur Geschichte der deutschen Sprache und Literatur, 48. 1924.

136. Unger H. Geistlicher Herzen Bavngart. Ein mittelhochdeutsches Buch religioser Unterwcisung aus dem Augsburger Franziskanerkreis des 13.221

137. Jahrhunderts. Untersuchungen und Text. (Miinchener Texte und Untersuchungen; 24). Miinchen, 1969.

138. Volker P.-G. Die Uberlieferungsformen mittelalterlicher deutscher Predigten // Zeitschrift fur deutsches Altertum, 92. 1963.

139. Volker P.-G. Die deutschen Schriften des Franziskaners Konrad Bomlin. Teil 1. Miinchen, 1964.

140. Wehrli M. Literatur im deutschen Mittelalter. Eine poetologische Einfuhrung. Stuttgart, 1984.

141. Wodtke Fr. W. Die Allegorie des 'inneren Paradieses' bei Bernhard von Clairvaux, Honorius Augustodunensis, Gottfrid von Strassburg und in der deutschen Mystik // Festschrift: J. Quint anlafilich seines 65. Geburtstags / Hrsg. v. H. Moser. Bonn, 1964.