автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Типологические исследования в области баскской календарной лексики (терминология недели)

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Глонти, Медея Мамиевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. Обзор истории проблемы и фактического материала.

1.1. Лунарная теория (П.П. де Астарлоа - Х.Каро

Бароха).

1.2. Трансформационная теория: постановка проблемы

1.3. Детализованный обзор литературы и фактический материал.

ГЛАВА П. Опыт развития и обоснования трансформационной теории.

2.1. Типология недели у некоторых народов Средиземноморья.

2.2. К проблеме реконструкции исходной баскской недели

2.3. Два направления в вопросе трансформации бискайской недели и ее терминов

2.4. Соотношение исконной и латинской моделей бискайской недели и ее терминов и проблема

6HCK.egubakoitz

2.5. Латинская модель типа Lunae dies и.бискайские термины

2.6. Историческое формирование латинской планетарной недели и проблема происхождения бискайских терминов zapatu "суббота" и domeka "воскресенье"

ГЛАВА Ш. Латино-романские элементы баскской семидневной недели (продолжение главы П).

3.1. 0 бискайском термине для вторника.

3.2. Критический анализ мнений по вопросу происхождения баскских названий четверга

3.3. О корреляции баскских комплексов ortzHxegu

3.4. Несколько комментариев к вопросу происхождения вост.-баск, ostirala "пятница"

3.5. Материалы к вопросу происхождения баскских названий субботы larunbat и neskanegun

3.6. Об одном общем термине для пятницы и субботы в баскском и о двух путях трансформации баскской семидневной недели

Введение диссертации1984 год, автореферат по филологии, Глонти, Медея Мамиевна

Актуальность проблемы. Необходимость реконструктивных исследований в области баскского языка - этого "вечного баловня историков и лингвистов" (акад. Г.В.Степанов) - сам пафос и конечные цели таких исследований общеизвестны и не нуждаются в дополнительных объяснениях (достаточно перечисления имен известных ученых баскологов: В.1умбольдт, Г.Шухардт, К.К.Уленбек, К.Боуда, Р.Ла-фон, А.Товар, Л.Мичелена, В.Ф.Шишмарев, А.С.Чикобава и др.). Известно также то исключительное значение, которое имеет в области баскского языка метод внутренней реконструкции [30,45,71,72,105], поскольку этот язык остается изолятом (образцом соответствующих исследований в данной области является известная "Историческая фонетика баскского языка" Л.Мичелена [ЮЗ]). Последнее обстоятельство также всемерно повышает необходимость применения к баскскому языку метода типологических сопоставлений, который сегодня демонстрирует свои самые широкие возможности, в частности - в плане т диахронических реконструкций-1-. Поскольку при исследовании всякого языка-изолята лингвист вынужден мобилизовать все резервы, все,что может помочь ему и компенсировать отсутствие внешнего сравнения, для исследования баскского языка имеет значение, наконец, и обращение ко всякого рода экстралингвистическим данным, включая данные смежных наук (археологии, этнографии и т.д. ), что так

Известно, что в ходе типологического сопоставления может быть привлечен любой факт или совокупность фактов [57,с.203]; при этом сравниваются не только генетически тождественные единицы, системы, модели, но и генетически не связанные товдества [9,с. 280]. Эту свою эффективность типологическое сравнение демонстрирует, в частности, и для реконструкции, поскольку типологические данные могут не только указывать на возможность или невозможность той или иной реконструкции, но и ложиться в основу реконструкции [47,с.28], ср. [11,44]. же характерно в принципе для реконструктивной работы в области баскского языка.

Тема настоящего исследования была избрана нами именно потому, что она позволяет применить метод внутренней реконструкции, провести широкое типологическое сопоставление, привлечь в какой-то мере данные истории календаря и баскской истории и этнографии. В этих возможностях и состоит прежде всего актуальность темы или проблемы.

Известно, далее, что исследование всякой календарной лексики имеет значение не только в лингвистическом плане, но и в плане всей человеческой истории культуры. В области калеццаря лингвист неизбежно касается мифологии, этнографии, древней религии, представлений о строении Вселенной, типа хозяйства (земледельческое и т.п.), географических условий и т.д. Таким образом, сама проблема калеццарной лексики в реконструктивном плане - это всегда проблема crux , и данное обстоятельство также говорит о бесспорной актуальности нашей темы.

Наконец, если говорить именно о терминологии недели, то в том же плане актуальности важно, что термины недели образуют всегда замкнутую микросистему (с тесными связями внутри нее), своего рода лексическую парадигму. Это дает реконструктивисту дополнительные возможности "системной этимологизации" с более надежными результатами, чем обычно.

При обращении к данной теме нами учитывается и то, что проблема сложения и происхождения баскского календаря недели в значительной степени имеет исторический, а не доисторический характер, а ведь чем глубже в доисторию, тем сложнее реконструировать прошлое языкового факта.

Цель и задачи работы. На основе критического анализа основных существующих теорий происхождения баскской семидневной недели (далее - БСН) и ее терминов (в историческом и современном вариантах этих теорий), а также на основе "системных" внутренних реконструкций, по возможности широкого привлечения типологического, вообще экстралингвистического материала мы ставим перед собой цель опытной разработки так называемой трансформационной концепции сложения БСН и ее терминов. Все это предполагает, естественно, и обсуждение, а также предложение различных этимологий в той же области, как и попытку приблизительного общего наброска путей или этапов исторического сложения нынешней БСН.

Своей ближайшей задачей мы считаем также собрание такого типологического материала по календарю недели, который не являясь сколько-нибудь полным, все же стремился бы к какой-то полноте для региона Средиземноморья. Взяв термины недели баскских диалектов (далее - Щ) как из словарей, так и из специальной литературы, мы поставили перед собой частную задачу - представить их в классифицированном виде (см.приложение 2) с учетом лексических и фонетических вариантов, которые исчерпываются количеством 200 единиц.

Научная новизна работы. Хотя проблеме происхождения баскской недели (далее - Ш) и ее терминов только в нашем веке посвящено несколько специальных работ [59,88,89] и целые разделы в исследованиях крупнейшего баскского и испанского этнолога Х.Каро Бароха [77,74,75], объектом специального монографического или диссертационного исследования эта проблема, насколько нам известно, еще не .была, и часто она рассматривается в связи с другими общекалендарными вопросами. Данная проблема не рассматривалась также в широком типологическом аспекте. Несмотря на ряд блестящих исследований А.Товара [116,115], типологическим сопоставлениям баскский словарь до сих пор почти не подвергался, и в этом плане мы тоже могли бы говорить о новизне работы.

Уже упоминалось, что в настоящей работе на основании самых разнообразных данных не только критически анализируются старые и новые теории происхождения и сложения БОН и ее терминов, но и делается попытка развития или обоснования одной из концепций или подходов (не говоря уже о предлагаемых при этом этимологиях и т. п.).

Теоретическая и практическая ценность. Теоретическая ценность работы состоит прежде всего в предложениях, направленных на построение окончательной теории происхождения и сложения БОН и ее терминов. Результаты диссертации мозут быть также использованы для разработки теоретических вопросов системной и комплексной этимологизации, а также вопросов этимологизации, основанной на привлечении экстралингвистических данных и фактов типологии.

Однако главным в нашей работе по ее значению и назначению мы считаем то, что в конечном счете она направлена на реконструкцию истории такого языка, как баскский, который является "лингвистическим феноменом" (Ю.В.Зыцарь), "единственным живым ключом к местным истокам западноевропейской цивилизации" [17,с.174-176], и от которого зависит возможность проникнуть в недосягаемые пока еще глубины доистории.

Практически материалы диссертации мозут быть использованы в баскской лексикографии, в частности, для баскского этимологического словаря, затем при построении атласа ВД, при картографировании, а также в обзорах истории календаря и изучении календарной лексики языков Средиземноморья.

Метод исследования. Методически настолько, насколько это возможно, мы опираемся на системный характер языка, на структурные взаимосвязи в микросистемах языка. В исследовании баскской календарной лексики мы постоянно прибегаем для реконструкций к типологическому методу на основе собранного типологического материала по календарю недели.

В связи с привлечением типологического метода заметим, что особенно в последние годы в защищаемых диссертациях сопоставление разных языков проводится нередко там, где в этом нет необходимости, во всяком случае острой, что часто делает сами сопоставления искусственными и неплодотворными. В нашем случае типологический характер исследования диктуется уже общим положением самой баскологии, где возможна по существу только внутренняя и невозможна внешняя реконструкция (см.выше), а с другой стороны -- самим характером календарной лексики, дающей широкие возможности для сопоставления терминологических микросистем в реконструктивном плане.

Сопоставление же целых микросистем, как об этом не только упоминалось, но и как это специально отмечается в теоретической литературе [57,с.205; 26,с.75; 44], обычно оказывается перспективным в плане выявления основных внутренних закономерностей и взаимоотношений внутри тех же микросистем, ср.здесь же вообще о широких возможностях системной и комплексной реконструкции (как внутренней, так и типологической) [8,с.18-19; 27,с.138-159], см. также [38,с.89,92; II].

В процессе исследования мы пользуемся некоторыми основными понятиями баскской диалектологии и в связи с этим считаем необходимым привести здесь следующую справку о БД.

Основоположником баскской диалектологии является Л.Л.Бонапарт [70], труды которого по БД с их классификацией входят в золотой фонд науки, продолжая жить в практике исследований таких ученых диалектологов, как Л.Мичелена [ЮЗ], П.де Ирисар [93,94], Я.Альер [58], возглавляющий работу по составлению атласа ВД. В своих общих описаниях баскского языка и его диалектов Р.Лафон [96] также следовал целиком Л.Л.Бонапарту. Единственным ученым, в чем-то существенно отходившим от диалектологии Л.Л.Бонапарта, был другой основоположник научной баскологии Р.М.де Аскуэ, который в своем знаменитом словаре [63,64] распределил материал на-варрского ареала, т.е. примерно двух провинций - испанской, или Верхней Наварры, и французской, или Нижней Наварры - не по четырем наваррским диалектам (см.ниже), а только по двум: верхне-на-варрскому и нижне-наваррскому. Такая позиция Аскуэ при всем его авторитете, однако, никак не отразилась на общих представлениях и конкретной работе баскологии; кроме того, не исключено, что Аскуэ просто было удобнее или легче представить собранный им материал по наваррскому ареалу, не следуя Бонапарту.

Помимо того, P.M.Аскуэ установил первое фундаментальное деление Щ на две группы: западную и восточную, которую иногда называют также центрально-восточной^. К западной группе относится бискайский диалект (в основном совпадает с провинцией Еискайя, центр Еильбао), и других живых диалектов в этой группе нет, но к ней принадлежал в свое время ныне мертвый алавезский диалект (провинция Алава, центр Витория), известный почти исключительно по словарю конца УЛ века Landucci [98]; этот диалект Л.Мичелена в своей "Исторической фонетике баскского языка" [1033 называет южным. Ко второй указанной группе принадлежат гипускоанский о

Здесь и далее соответственно см. приложение I, которое представляет собой в основном нынешнее положение распределения

Щ по баскским провинциям с их центрами. в основном провинция Гипускоа: Сан Себастьян), лабурдинский (провинция Лабур: Биарриц и Сен-Жан-де-Люз), сулетинский (провинция Суль: Молеон) и четыре диалекта наваррского ареала, т.е. двух исторических Наварр: южный верхне-наваррский (провинция Верхняя Наварра: Памплона), северный верхне-наваррский (та же провинция: Вера-де - Еидасоа), западный нижне-наваррский (провинция Нижняя Наварра: Устщшц), восточный нижне-наваррский (та же провинция: Сен-Жан-Пье-де-Пор).

Как уже сказано, вторую группу называют не только восточной, но и центрально-восточной. В соответствии с материалом и выводами Бонапарта (см.также Р.Лафон [96]) все диалекты этой группы связаны отношениями континуума по географическому принципу. Однако, несмотря на это, в практике диактологической и реконструктивной работы принято ввделять из этой группы сулетинский диалект, называя его восточным (поэтому термин "восточный" двузначен: он может обозначать либо все диалекты, кроме бискаиского, либо только сулетинский^). В центральную подгруппу входят, таким образом, все диалекты, кроме сулетинского и бискаиского, т.е. четыре наваррских, лабурдинский и гипускоанский.

Следует подчеркнуть, что словоупотребление, согласно которому лабурдинский диалект называется западным, является, таким образом, неверным. Точно так же не следует называть западным гипускоанский диалект (западным из ныне живых является только бискайский). Мы думаем, что термин "западный" относят к гипускоан-скому только потому, что Гипускоа входит в западно-баскскую область, ныне автономную, вместе с Еискайей и Алавой. Однако, если

Географически крайне восточным является именно сулетинский, следовательно, это ареальный диалект, как и бискайский, и он по степени своей архаики приближается скорее всего именно к бискайскому. гипускоанцев вместе с алавезцами и бискайцами можно называть западными басками, то гипускоанский диалект по такой причине называть западным нельзя, это ошибочно, и еще меньше оснований называть западным лабурдинский диалект.

Описанное деление ВД является принципиальным, единственным и общепринятым. Не существует классификация, которая бы в противовес данной настаивала на другом делении, например, делении на северные диалекты (Франция) и южные (Испания). Но несмотря на это в специальной литературе можно встретить термины "северные" и "южные" диалекты, или "северные" и "южные" формы, явления и т.п.: наличие /£/ описывается как северное явление или общая черта северных диалектов, в отличие от южных. Это объясняется, однако, лишь тем, что в разрез с представленной выше классификацией некоторые изоглоссы характерны только для северных или только для южных ВД. Хотя иногда эти изоглоссы достаточно старые, т.е. образовались давно, они не настолько многочисленны и значительны, чтобы нарушить представленную выше группировку. Таким образом, фактически под терминами "северные" и "южные" в баскологии понимается не какое-то особое деление ВД, а лишь исключение из основного деления, т.е. исключенные или исключающие изоглоссы (кроме того, деление на северные и южные диалекты имеет, разумеется, географический смысл).

Некоторые поддиалектные ареалы являются спорными или настолько переходными, что отнесение их к тому или иному диалекту затруднительно. Применительно к таким ареалам некоторые ученые предпочитают постоянно пользоваться специальными индексами этих диалектов: например, саласарская форма, бастанское явление и т. п. Остановимся кратко на этих спорных или затруднительных ареалах. Их четыре; каждый из них представляет собой нечто переходное от одного из северных диалектов к одному из кжных. Конкретно речь идет о диалектах: I) долины Ронкаль (переходный между суле-тинским и южным верхне-наваррским); 2) долины Саласар (переходный между восточным нижне-наваррским и южным верхне-наваррским); 3) долины Аэскоа (переходный между западным нижне-наваррским и южным верхне-наваррским); 4) долины Бастан (переходный между ла-бурдинским и северным верхне-наваррским). Что касается речи долины Ронкаль, недавно полностью исчезнувшей, то все исследователи признают возможность выделения ее в особый, девятый, диалект баскского языка, а также условность и субъективность отнесения рон-кальской речи к сулетинскому или южному верхне-наваррскому. У Аскуэ ронкальский выступает как особый диалект, у Бонапарта и ряда других ученых как поддиалект сулетинского, но последние признают, что они чисто произвольно придерживаются Бонапарта в вопросе деления.

Каждый из рассматриваемых диалектов распространен непосредственно за хребтом и перевалами Пиренеев, отделяющими северных, или французских, от южных, или испанских басков, и как бы продолжает свой северный диалект в Испании к югу от перевала, являясь как бы представителем своего северного диалекта в испанской Басконии. Переходный характер подциалектов Бастана, Аэскоа и Саласа-ра приводит к тому, что некоторые ученые считают их подциалекта-ми БД Испании, а другие - поддиалектами БД Франции. У П.де Ириса-ра [94] на карте М поддиалекты Аэскоа и Саласара представлены как разновидности соответствующих Щ Франции (т.е. двух нижне--наваррских ВД), а бастанский поддиалект на карте Ш - как разновидность не лабурдинского, а северного верхне-наваррского. Учитывая значение и новейший характер работы Ирисара, видимо в данном случае такой ориентации и следует придерживаться.

Границы БД не всегда совпадают с границами соответствующих исторических областей или провинций Басконии. Основное расхождение касается бассейна реки Дева в Гипускоа: это территория данной провинции, но речь здесь бискайская. Крайняя восточная часть той же провинции Гипускоа, у моря и поблизости от французской границы занята опять-таки не гипускоанским, а северным верхне-на-варрским диалектом, так что, например, в Ируне - крайнепогранич-ном городе Испании у Бискайского залива, который относится к Гипускоа,- диалект северный верхне-наваррский (провинция Наварра не имеет своего выхода к морю, а ее диалект занимает гипускоан-ское побережье возле Ируна). Те 5 тысяч басков, которые издавна сохраняют свой язык в Алаве, у ее границы в Бискайе говорят на бискайском диалекте. Остальные расхождения в этом смысле не существенны.

Демографического аспекта современного статуса баскского языка и его диалектов мы не касаемся, так как непосредственного отношения к нашей теме это не имеет, и соответствующим материалом мы не оперируем. Последнее по времени и исчерпывающее по характеру отражение данного аспекта дано в трудах Ирисара [93,94].

Академия баскского языка в настоящее время приняла общие календарные обозначения - названия месяцев и дней недели, в частности, для дней недели: astelehena - понедельник, asteartea

- вторник, asteazkena - среда, osteguna - четверг, ostirala

- пятница, larunbata - суббота и igandea - воскресенье. Перечисленные названия предназначены для каждодневного всеобщего употребления и выбраны из диалектных вариантов названий дней.

При исследовании лексических единиц баскского языка, как известно, необходимо привлекать соответствующие диалектные варианты, так как для каждой лексической единицы в баскском языке обычно имеется один, два и часто больше диалектных вариантов. Диалек-тность баскского языка не представляет исключения и для лексики недели. Более того, работа над этой лексикой без учета диалектных вариантов почти невозможна.

Лексика недели в баскском языке должна состоять минимум из семи лексических единиц, так как сегодня баски, как и большинство народов мира, имеют семидневную неделю. Описываемый нами материал насчитывает 200 лексических единиц, в связи с чем становится важным классифицирование диалектных вариантов и их представление в целом (см.приложение 2). В диалектно классифицированной лексике ЕН легче и разобраться, и выявить основное. Наглядное, ее представление будет способствовать, с одной стороны, исследованию каждой разновидности, будь то фонетическая, морфологическая или этимологическая и т.д., ас другой стороны - изучению системы БН в ее истории.

Указанные двести единиц для названий дней ЕН в большинстве взяты нами из основополагающего словаря Р.М.де Аскуэ [63,64], поэтому в нашей группировке мы придерживаемся и диалектной классификации Аскуэ.

Из других доступных нам источников наиболее исчерпывающим является представление названий дней ЕН М.Агуда [59], который указывает их диалектную принадлежность и рассматривает их в географическом, а также в хронологическом аспектах. К этому небольшое исследованию приложены три диалектно-географические карты. Материал М.Агуда мы (насколько позволили наши более или менее ограниченные возможности) восполнили и расширили, что само по себе подразумевает и дальнейшее частичное уточнение материала.

Бискайский ряд (см.приложение 2) терминологии баскской недели (далее - ТЕН) особенно выявляет близость к системе латино

-романской недели, в чем мы убедимся ниже. В той же ТЕН выделяется и другой ряд (парадигма) недели, в который входят диалектные данные восточного ареала баскского языка (т.е. данные всех диалектов, кроме бискайского). В отличие от бискайского, восточный ряд БН объединяет так называемые собственно баскские названия дней недели, хотя и в этой парадигме бытует калькированное ortz-egun "четверг", букв. " orta-a, неба, грома день", которое считается переводом с лат. Jovis dies "день Юпитера", совр. "четверг". М.Агуд, который тоже выделяет две диалектные системы БН, бискайскую парадигму называет архаичной и видит в ней два исторических слоя : первоначальное и-е (долатинское) влияние -- eguen , eguazten , egubakoitz и поздне-романское - ilen , raartitzen , bariaku , zapatu , domeka [59, С.41-42]. -Примечательно, что в свое время еще Ервас обратил внимание на вариант ТЕН, близкий к латино-романскому миру, т.е. на наш бискайский вариант, бискайскую парадигму, которую Эрвас представляет, правда, в неполном виде: отсутствуют термины для понедельника (т.е. ilen , связанное с латинским миром) и для среды ( eguazten ) [90,с.315]. Впоследствии ту же бискайскую парадигму, наряду с восточно-бискайской представил Х.Горостиага [88,89].

Нужно отметить, что при обсуждении названий дней БН, когда речь заходит о диалектных системах лексики БН, в большинстве случаев подразумевают именно эти две диалектные парадигмы. И действительно, приходится выделить основную часть представленного нами диалектного материала в виде двух диалектных систем, парадигм. При этом не повторяются полностью вышеуказанные системы Х.Горо-стиаги или М.Агуда, что и не предусматривается ни нашим материалом, ни общим характером нашего исследования. Конечно, в процессе работы, по мере надобности мы останавливаемся и на терминах, оставшихся вне данных систем. Заметим, что при анализе терминов время от времени состав парадигм изменялся. Мы решили оставить тот вариант систем, в котором полностью представляется тот или иной нюанс (предполагаемый, возможный или реальный) процесса формирования каждой диалектной парадигмы: биск. ilen astelen martitzen (martizen) eguazten eguen понедельник вост.-баск. astelen (astelehen) вторник среда четверг пятница суббота воскресенье bariaku egubakoitz zapatu laurenbat (larunbat) domeka astearte asteazken ostegun ortzegun (orzegun) ostirala orzilare larunbat egubakoitz neskanegun igande (igante)

Заключение научной работыдиссертация на тему "Типологические исследования в области баскской календарной лексики (терминология недели)"

Наши выводы в принципе согласуются с четвертой из перечисленных гиптез.

3.3. 0 корреляции баскских комплексов ortz u *egu

Как видно из предыдущего, компоненты egu и ortz терминов eguen и ortzegun в своих семокомплексах считаются также кальками, сделанными с каких-то неясных и-е оригиналов в долатинский период [67,с.78-89; 68,с.121; 75,с.387; 77,с.33-45]. Можно ли допустить это не только для ortz , но и для egu ? При таком допущении в баскском мы имеем две календарные кальки, сделанные с помощью двух предварительных калек и-е происхождения, т.е. речь идет сразу о четырех копиях, из которых первые две сделаны как бы специально для получения двух последующих. Подобное, однако, не всегда возможно даже в современной сверточной фотографии. Дела не меняет и тот факт, что речь идет о лексикальной сфере, особенно открытой для всяких влияний. (Тот, кто соединяет данное допущение с теорией калькированности ortzegun и eguen с одного и того же латинского термина, вольно или невольно прибегает уже к совершенно невероятному построению).

Кроме того, в этой теории комплексы ortz nxegu предстают как два коррелята, воспроизводящие аналогичную пару и-е языкового мира: а) "грозовое небо, высшее божество, буря, гром, молния" (прототип для ortz ) б) "светлое небо, высшее божество, небесный свет, день, дневное, солнце" (прототип для segu ); правда, для первого из этих комплексов также не исключают и иногда прямо постулируют семокомпонент "светлое, солнечное небо". Речь, таким образом, идет о калькировании целого узла лексико-идиографической системы вместе с его внутренними связями, но сомнительность подобного заимствования, точнее - калькирующего восприятия - совершенно очевидно. Кроме того, за указанными коррелятами в их первоисточнике должна скрываться целая система неолитических представлений индоевропейцев о строении мира и о высшем божестве с его обликами и отношением к другим богам. Если баски переняли у каких-то индоевропейцев указанные комплексы, то это означает, что одновременно они должны были перенять и всю их систему религиозно-вселенских представлений. В свою очередь это означало бы для того времени глубочайшую индоевропеизацию басков, их мышления и языка, но для такого ответственного допущения у нас нет оснований. Отсюда вывод: либо корреляция ortz **>segu в баскском никогда не существовала, либо если она существовала, то являлась в той или иной степени продуктом собственного развития баскского языка и лишь отчасти зависила от и-е, хотя и сильно совпадала с ним.

Обратим внимание на одну деталь. В рамках анализируемого допущения значение "день" у комплекса segu не оказывается производным от "солнце", а само "солнце" предстает как вторичное, порожденное внутренне одним из первых, и параллельное значению "день, дневной свет". Однако известно, что обозначение дня - как отрезка времени, противоположного ночи, как правило, восходит непосредственно к слову "солнце" (ср. материал картвельских языков [14,гл. У, §1]), и вряд ли баскский язык в этом отличается от других. Ю.В.Зыцарь [20] устанавливает, что первым значением в составе egu было как раз "солнце".

Теперь, на основании вышеизложенного обратимся к самому материалу, на котором устанавливается корреляция ortz и segu .Предварительно отметим, что самым важным общим семоэлементом как выходной и-е корреляции, так и в корреляции баск, ortz «*segu считается элемент "светлое небо", т.е. по составным - "небо" и "солнце, солнечный свет". Однако, не говоря уже о баскском материале, мы не думаем, что указанный семокомпонент действительно является общим для двух соответствующих и-е комплексов, и что, следовательно, они составляют действительную корреляцию. Верно, что, например, др.-инд. Diaus "светлое небо" с его светоносным компонентом является первичным, а др.-инд. Varuna , букв, "закрытый", т. е. "небо, закрытое тучами", является всего лишь другим названием того же Diaus , причем значения "буря, гром, молния" принадлежат преяще всего Diaus , а не Varuna (ср. [22], [46]). Однако, существуют языки, включая, по-видимому, и и-е, в которых все указанные значения иначе распределяются между Diaus и Varuna или их аналогами - распределяются так, что Diaus принадлежит в основном светоносный элемент, тогда как Varuna - все темное: "небо в тучах, буря, гром, молния". Это тем более возможно потому, что, как известно, отношения между Diaus и Varuna в мифологии противоположны существовавшим между Зевсом и Ураном. Вообще все это слишком сложно для выводов и проведения аналогий с баскским, которые иногда имеют место. Не всегда даже Солнце в мифологии разных народов рождается от или из Неба: наоборот, Небо может быть порождением Солнца (или же от него рождается Земдя), и оба таких варианта представлены в верованиях древнего Египта (см. [41]).

Проследим, имеются ли общие семокомпоненты "небо" и "солнце", солнечный свет" в баскских комплексах ortz и xegu.

В комплексе ortz значение "небо" очевидно и является главным: для столь реликтивного (под)диалекта, как ронкальский, прямо засвидетельствованы, например, формы ortzi , ortze "небо", из которых вторая может восходить к sorte с суффиксом -te , образующим именные формы глагола (в этом случае форма ortzi могла бы быть производной от формы ortze ); известны также многочисленные композиты типа ozgarbi "чистое небо", ср.баск, garbi "чистый", a oz cortz "небо". Наличие в составе ortz семо-компонента "небо" рядом с "бог, буря, гром, молния" действительно делает это слово очень близким к таким и-е комплексам, которые заключались или могли заключаться в Varuna . Наши наблюдения над словами, содержащими элемент ortz , показывают также, что этому элементу не только свойственно значение "небо", но и то, что под ним здесь понимается как ночное, так и дневное, без уточнения - покрыто оно тучами или нет.

С другой стороны, мы не думаем, что в состав комплекса ortz входит или когда-либо входил семокомпонент "день" и "солнце", как это иногда утверждают [68,с.121], опираясь на три слова:ihuztu -ri "молния, гром", ortzi "просвет, ясность He6a,claridad del cielo , гром" и orzondo "заря".

Дело в том, что ни одно из этих слов не является до конца доказательным, потому что первое слово относится к грому, молнии, а не к солнпу, и восходит оно, по нашему мнению, к si-hortz --turi (/*i-hortz-tiri ) "близость бури", т.е. в конечном счете просто к к ortz "буря", ср. наличие абсолютно такого же слова i-urtz-iri в значении "гром, шум неба". Второе из указанных слов ortzi содержит соединение очень разных значений, поскольку "гром" трудно связать с "ясностью неба" даже через значения "молния".

Правда, значение "светлое небо" для orz< ortz проглядывает в композитном составе orz-ondo (т.е. в третьем из рассматриваемых слов): ср. баск, ondo (к лат. fundu ) в значении "близость, место" (баск, ondo-an "вблизи, рядом, возле", в целом, следовательно, "(светлого) неба близость", имеется в виду то светлое место на небе, под небесным куполом, с которого начинается рассвет (ср. orzondo с нынешним значением "заря"). Но, как бы то ни было, надо учесть, что ortz в значении "небо" вообще эпизодически могло употребляться вместо какого-либо другого слова, означавшего "светлое, солнечное небо", получая при этом последнее значение. Однако, подобное употребление не только не ликвидирует, а даже подчеркивает все различие слова ortz "небо" вообще от любого "светоносного" комплекса. И возможно, что именно такому варианту употребления мы обязаны наличием как ortzi в значении " claridad del cielo ", так и orzondo с его указанным этимосоставом. В целом обычное присутствие светового компонента в составе ortz показано неубедительно и является крайне редким, вторичным.

Световой компонент в составе s,egu , наоборот, не требует доказательств. Но возникает вопрос, есть ли причины для того, чтобы видеть в составе комплекса segu значение "небо". Ответ на этот вопрос имеет решающее значение для всей проблемы, и это не только наше мнение: "Egu в своих истоках не обозначает никоим образом Vсолнце". Оно, как и ortz , обозначает первоначально "небо", и подобно ortz служит для передачи различных атмосферных и метеорологических понятий" [77, с. 44].

Однако, сколько мы можем судить, элемент egu встречается почти всегда только в значениях "солнце" или "день", из которых второе является прямым и обычным производным от первого. Единственное слово из приводящихся в этой связи для демонстрации значения "небо" для egu это - ekaitz "буря", где, как считают, часть е- остаток от segu "небо", а часть kaitz этимологически означает то же самое, что современное gaitz "плохой, злобный, грозный, дикий, сильный" [77,с.44]. Несмотря на все сомнения мы присоединяемся к этой этимологии, хотя считаем, что Kegu в этом композите может восходить все-таки к значению "солнце", или быть segu "солнцем", эпизодически употребляемым в значении "небо": "плохое, грозное солнце", вместо "свирепого неба". В этой связи примечательна иная интерпретация Л.Мичелена для segu в ekaitz <xegu-gaitz , где xegu выступает в значении "день", а не"небо", т.е. букв, этот композит этимологически означает "день плохой" или "плохая погода" [103, с. 318]. Как мы видим, х egu имеет здесь обычное для этого комплекса значение "день", которое, повторяем, как правило, восходит к "солнцу". Во всяком случае является фактом, что segu "небо", если оно в каких-либо композитах вообще присутствует, оказывается изолированным, единичным на фоне всего фонда слов, содержащих segu "солнце" и "день".

Баскский язык исключительно чувствителен и стремится к тому, чтобы сохранять всякого рода реликты, причем сохраняет он их, как правило, не в виде уникальных единиц, абсолютных исключений - неповторимых и ни с чем не связанных на фоне всего более развитого в ходе того или иного процесса. Поэтому факт сохранения 35egu "небо" в составе ekaitz , этого уникума - очень трудно принять и осмыслить. Возьмем как пример форму euzkie в говоре с.Атаун в Гипускоа, где это слово означает "солнечный, дневной свет". В отличие от баск, eguzki "солнце", которое не имеет другого значения во всем ареале, употребляемая форма с. Атауна могла бы показаться исключительным реликтом, уникумом, а это означало бы, что eguzki образовано от segu "солнце, день" и от zki "свет", в целом "свет солнца, дня". В действительности, однако, все обстоит, видимо, по-другому.

По предположению Ю.В.Зыцаря, в отличие от Г.Шухардта (см. [77, с. 38]), eguzki не возникло как' "свет дня, солнца", а возникло как "egu -солнце" в противовес " egu -дню" (понятию астрономическому), чтобы разграничить xegu "солнце" и segu "день" (не ночь ) [20]. С этой точки зрения атаунская форма с ее зна

II о •• чением "дневной свет" оказывается уже не изолированным реликтом, а вторичным аналогичным образованием,или реинтерпретацией слова eguzki " egu - солнце", когда zki еще воспринималось здесь как компонент со значением "свет", ср.: ниж.-нав. izar-zki "небо в звездах", букв, "свет звезд", (баск, izar "звезда"), также ниж.-нав. orzaizki "ясность неба", букв, "свет неба", ср. также отдельно взятое izki "луч, сноп света" и т.д. И с этим значением zki в составе eguzki уже вполне согласуется та этимология, согласно которой egu-zki является " egu - солнцем", " egu-светом" в отличие от " egu- день". Вместе с этой реконструкцией в Атауне должно было появиться и слово euzkibegie в значении "солнце", букв, "солнце - глаз" для того, чтобы обозначить само солнечное светило.

Такая этимология для баск.eguzki и euzkibegie предполагает , что мы должны понимать элементы zki и begi как постпозитивные компоненты с определительным значением типа buru в современном баск, iri-buru "столица", букв, "город - голова"; при этом предполагается также, что данный тип композитов в прошлом языка басков был более обобщен, чем сейчас.

Незачем говорить, что при этом вновь невозможно постулировать для ^egu значение "небо" или "светлое небо". Нам кажется также, что, понимая eguzki как "светлое небо", нельзя в то же время следовать за Венсоном, который усматривал в *egu только "солнце" и "день", выводя второе значение из первого [118].

Общий вывод, который мы получаем из анализа segu , где не находим существенных следов значения "небо", состоит в том, что xegu "солнце, день" вряд ли входило когда-либо в указанную корреляцию с ortz и вряд ли является калькой с и-е, и если оно участвовало в образовании некоторых калек, то это не было следствием его совпадения с какими-либо и-е семокомплексами. (Кстати, для того, чтобы сделать кальку с комплекса типа Diaus вовсе не обязательно было прибегать к собственному аналогичному комплексу, достаточно было иметь для этого, например, просто слово со значением "солнце"). Да и баск, ortz с его семокомпонентами "небо, бог, буря, гром, молния", хотя и выявляет близость к соответствующим и-е комплексам, но в той или иной степени также может быть оригинальным, исконным.

По отношению к баскским названиям четверга сказанное нами в данном разделе подтверждает ту мысль, что одно из них - eguen также исконно ( <Hegu-egun "солнца день"), а другое -ortz-egun букв, "грома день" должно быть уточнено как калька с лат. jovis dies "Юпитера- громовика день" (ср. разд. 3.2).

3.4. Несколько комментариев к вопросу происхождения вост.-баск.ostirala "пятница"

В восточном ареале для пятницы имеются термины ortzirala , ostirala , которые содержат те же элементы ortz , ost , что и восточно-баскские названия четверга ortzegun , ostegun . Наличие одного и того же компонента в названиях двух дней недели уже само по себе привлекает значительное внимание. Думают, что термины ostegun и ostirala (ortzegun и ortzirala ) вращаются вокруг комплекса ost (< ortz ), т.е. эти названия относятся к одному и тому же комплексу ost ,ortz , где исходное положение занимает ostegun , a ostirala - так называемый "подчиненный", зависящий от ostegun день, и букв, означает "ortz t перешедший (на следующий день)" в смысле "день, следующий за ortz , за днем ortz'а " (при наличии в данном термине компонента ira(ga) "переход") [62,с.343; 77,с.92; 75,с.42].

Эта этимология, не выдерживает, однако, критики не только потому, что заключает в себе, видимо, некоторую семантическую "натяжку" (и как "день грома, перешедший на следующий", и как "гром, перенесенный на другой день", т.е. "день после грома"), но и по многим формальным причинам ("перешедший ortz" было бы по нормам баскского языка ira-n ortz , iraga-n ortz).

Тем более невозможна эта этимология в рамках теории трансформации, поскольку ortz "небо, гром" в составе ortz-egun , как показано выше, является переводом лат. jovis в составе jovis dies , что непосредственно связано с калькированием терминологиt, U О f I ческой микросистемы латинскои планетарной недели. В данной же терминологии каждый термин ( resp. день) имеет свое единственное, самостоятельное место в системе, крайне жесткой и исключающей какое-либо подчинение между теми или иными днями: каждому дню принадлежит только одна планета (планета-божество). Правда, в немецком, помимо Sonn-tag "воскресенье", букв, "солнца день" (нем. Sonn "солнце", Tag "день"), для субботы имеется Sonn-abend , букв, "вечер воскресенья" (нем. Abend "вечер") [119, под sonn-abend ], где, как видим, содержится тот же компонент Sonn "солнце" (из Sonn-tag "воскресенье"). Но это не означает, конечно, что в немецкой неделе Солнцу посвящалось два дня: дело в том, что день, предшествующий главному, праздничному, выходному дню недели, в некоторых языках обозначается по типу "вечер главного дня недели", т.е. как бы "вечер духовной готовности к главному, праздничному дню недели", ср.: евр. fereb sabbat "пятница",букв, "вечер субботы" [42, под "пятница"], где sabbat "суббота", 'ereb "вечер" ( sabbat в еврейской неделе является главным днем? кстати, пятница в еврейском имеет и другое обозначение - yom hassissi букв, "день шестой"); ср. также груз, kvira^ali , которое применяется для обозначения субботнего вечера и букв, значит "воскресенье - сила"(груз, kvira "воскресенье", jell "сила"), "воскресенье набирает силу" или "вот-вот наступит воскресенье", kvira же - главный день грузинской (христианской) недели.

Именно так обстоит дело и в немецком: при sonntag "воскресенье" для главного дня недели - Sonnabend (<*Sonntag-abend) букв, "вечер воскресенья", "вечер перед праздничным днем".

Естественно, что данный типологический материал и анализируемые баскские названия четверга и пятницы невозможно рассматривать в одной плоскости: ostegun "четверг" не является главным днем недели, и кроме того, ostirala "пятница" является днем, следующим за четвергом, а не предшествующим ему.

В силу всего изложенного вопрос происхождения термина ostirala должен быть рассмотрен в ином аспекте. Анализ этого термина мы начинаем опять-таки с факта наличия общего компонента в баскских названиях ostegun и ostirala , что в самом деле представляет своеобразный намек на что-то общее в происхождении данных терминов. Иначе говоря, латинское происхождение первого дает нам повод думать о таком же калышрованшм характере второго, разумеется, с иным значением (и назначением) в нем компонента ost. Это в то же время означает, что при калькировании двух данных названий (четверга и пятницы) слово ost , ortz возможно было использовано в разных значениях, и может быть даже элемент ost в ostirala ( ortz в ortzirala ) является остатком какого-либо сложного слова, включавшего ost , ortz.

Латинская планетарная неделя, ее. терминология, как нами уже неоднократно отмечалось, образовывала жесткую микросистему, где каждый день неизменно занимал свое место, т.е., например, "день Луны" всегда следовал за "днем Солнца" и предшествовал "дню Mapса" и т.д. За "днем Юпитера" в этой системе следовал "день Венеры", соответствовавший совр. пятнице. "День Венеры" в бискайском ареале (если он когда-либо здесь существовал) был, понятно, вытеснен бискайским христианским термином для пятницы bariaku , и никакого следа его ("дня Венеры") не осталось.

Однако, можно задаться вопросом, не хранится ли именно этот термин ("день Венеры") в восточном ареале в виде ostirala > ortzirala ? И такой вопрос, по нашему мнению, вполне закономерен - особенно на фоне известных уже нам многих калек и заимствований ( ilen , martitzen , ortzegun , zapatu , domeka ). Кроме того, нам кажется странным то, что в восточном ареале все калькирование ограничивается только одним терянном (для четверга), тогда как в бискайском их несколько.

Х.Горостиага в термине ostirala , ortzirala видит состав ost, ortz "(утренний) свет", с которым слито лат. stella , stellare "звезда", откуда через метатезу и предлагается допустить сложение современных вариантов ostrirala , ost-irale , ortz-iraia и т.д. "пятница", букв."(утреннего) света звезда", "утра звезда" = лат. Venue ("Венера") [89,с.90]. В самом этом этимологическом предложении или построении Х.Горостиага, как мы думаем, на верном пути - пути к семокомпоненту "Венера", но по сравнению, например, с биск. martitz-en "вторник" («i^martitz -- egun , букв. "Марса день")предлагаемый Х.Горостиага этимон: баск, ortz /ost "света, светлого неба"+лат. stellare "звезда" (=Венера) представляет собой как бы "гибрид наоборот" (место латинской части здесь занимает имя нарицательное, а не собственное), а такой гибрид мог возникнуть, по-видимому, скорее среди романизованных басков, чем среди романизуемых.

Баск. art-izar(r£) 42"Венера" с исконным компонентом izar "звезда" указывает нам на то, что если у, басков периода романизации было действительно название Венеры, то оно должно было включать скорее именно это исконное izar , и что, возможно, последнее входит как второй компонент в рассматриваемое ostirala , ortzirala.

Если вторая часть в ostirala связана с izar (га) , то что же здесь представляет собой компонент ost ? Ведь, если ost в составе ostegun выражает лат. Jovis (в составе лат. Jovis dies), то менее вероятно, что тем же ost калькировалось, переводилось и лат.Veneris в составе veneris dies . (Т.е. здесь становится необходимым объяснить выражение через баск.ortz ( ost) одновременно и лат. Jovis , и лат. Veneris ).

Дело однако, в том, что то же ortz , ost бытует и в составе многих баскских календарных, астральных, атмосферных, метеорологических, небесных и т.п. терминов (ср., например, [66]), иными словами, при образовании перечисленных терминологий использование баскского слова ortz было достаточно продуктивным, ср.: в смысле вариантов то же ortz и ронк. or(t)ze "небо", также urci "бог" (Э.Пико, см. у нас в разд. 1.3.), ortzi "небо, бог, гром" [64, под ortzi], композиты с компонентом ortz "небо" типа orza-izki , orz-argi "свет неба" (баск, izki и argi "свет"), orz-gorri "красное небо" (баск, gorri "красный"), oz-garbi "чистое небо" (баск, garbi "чистый"), знакомое нам ost-egun

ДО зс

Р.Лафон для данного термина предлагает реконструкцию argi -- t -izarra "звезда-светило" [97,с.14б](на наш взгляд здесь скорее всего нужно видеть этимозначение "звезда-света,звезда утренняя"); в словаре P.M. де Аскуэ этот термин определяется почти также:artizarra восходит к s argi-izar (нужно полагать, именно "света-звезда" при argi"cBeT"). четверг", ortz-adar , ost-adar "радуга" (баск, adar "дуга"), также ср. orzoski "атмосфера", ostarte "момент, когда солнце выглядывает из-за облаков", ostots "гром" (<xortz-ots "шум ortz*а неба"), orzondo "рассвет", ostiri "небесный свод" и др. Следовательно, баск, ostirala со своим компонентом ost (или ortzirala с ortz ) в силу вышеизложенного вполне могут рассматриваться наряду с представленными дериватами типа ostegun, orzargi,ostadar и др.

С другой стороны, при общей ориентации на семокомпонент "Венера" допущение в составе ost/ortzirala "пятница" комплекса ost / ortz "небо, гром" и т.д. означает, естественно, то, что в данном случае и мы должны вслед за X.Горостиага допустить для этого комплекса значение "светлое небо". Как уже сказано (см. раздел 3.3),последнее проявляется (в составе всего комплекса композитов и дериватов) исключительно редко, однако, оно не неизвестно вовсе, так что в принципе соответствующее допущение, хотя бы в порядке исключения, вполне может быть сделано. В том же разделе 3.3 именно как исключение рассматривается значение "светлое небо" для ortz / ost в составе orz-ondo , где ondo (слат. fundu ) в значении "близость, место", а в целом получаем этимозначение "( светлого) неба (или света) близость" в смысле "светлое место на небе, под небесным куполом".

Такое же значение имело, возможно, и баск, ostiri "небо, небесный свод", где компонент iri этимологически скорее всего означает "близость" (как и в составе ihuzturi "молния, гром" от xi-hortz-tiri "близость бури", или же в составе i-urtz-iri "гром, шум неба"). Тогда данные два термина оказываются сходными и по их морфоструктуре, ср. orz-ondo , букв, "неба-близость" и к ost-iri , букв, "неба-близость". На первом месте в обоих терминах стоит интересюущий нас компонент ost (<ortz ), а на втором месте бытуют компоненты, по значению синонимичные, почти идентичные, но разные по происхождению: баскское iri как бы заменяет ondo - заимствование из латинского, или же наоборот (впоследствии ostiri , очевидно, испытал расширение значения и сегодня уже обозначает "небесный свод").

Но если ostiri значило то же, что norzondo , т.е. "рассвет, заря" или "близость светлого неба, света", то в состав баск. й ostirala и т.п."Венера, утренняя звезда" могло войти первоначально не просто ortz , ost , но ostiri / ortziri с тем же значением "светлое небо" и т.п., а соединение последнего с баск, izar , Izarra "звезда", т.е. комплексы типа sostirizar , *bsti

4Г у rizarra , ortzirizar , ortzirizarra с полной облигаторностью должно было привести к более простым и, главное, диссимилирован-ным в отношении вибрантов комплексам типа как раз xostirarra, *ortzirarra > ostirala, ortzirala , где последний /г/ > /1/ на фоне сохранения /г/ в предыдущей части. С семантической стороны речь идет об этимоне "звезда светлого неба", т.е. о Венере.

При данной реконструкции мы ориентируемся также на преобладающий в современном баскском языке тип композитов mendi-buru "вершина горы", букв, "горы - голова", eriotza-egun , букв, "смерти - день", или же ost-adar "радуга", букв, "неба-дуга, дуга на небе", ср. xostiri-izar букв, "зари, рассвета звезда".

Обратим внимание на одну деталь. В латинском оригинале для пятницы имеется Veneris dies с эксплицитным dies "день", который отсутствует в реконструированной нами xostiri-izar (ср.вост. -баск, ortz-egun с компонентом egun "день"). Нужно было ожидать, что баскские кальки с латинского для четверга и пятницы имели бы сходную морфоструктуру с эксплицитным семокомпонентом "день". Однако, предполагаемый термин для Венеры является композитом (к ов-tiri-izar ), где ostiri - определяющее, a izar - определяемое, и в таком случае здесь уже менее всего могло появиться еще одно определяемое. Кроме того, вероятнее всего, что в своих контактах с древними басками (в частности, во время калькирования терминологии латинской планетарной недели) римляне представляли Veneris dies и как просто Venus , т.е. просто "Венера", воплощенная в самой яркой для всех народов планете утренней зари. И, наконец, в ТБН бытует термин для воскресенья - бискайское заимствование domeka , для которого латинским оригиналом послужило domenica ( dies ) с подразумеваемым, а не с эксплицитным компонентом dies "день" (ср., например, франц. di-manche "воскресенье" < лат. dies dominica id., букв, "день Господень", или кельт.-шотл., ирл. di-dorahnaich "воскресенье"< лат.dies dfiminica id., где латинский оригинал предстает с эксплицитным dies).

3.5. Материалы к вопросу происхождения баскских названий субботы larunbat И neskanegun

Самым распространенным названием субботы в баскском является larunbat , восходящее к арх. laurenbat . Л.Мичелена в термине laurenbat выделяет компоненты laur( en) и bat , из которых первый, по его мнению, восходит к баскскому lagun в родительном падеже: lagun-en , "товарищ, друг, житель, сосед", a bat является отглагольным именем bate (из состава laranbate , фиксированного у Ж.Лейсаррага) "соединение, объединение, собрание" от batu "соединять". В результате, Л.Мичелена получает реконструкцию xiagunen bate "объединение, собрание товарищей, соседей, жителей" [103,с.491,501].

Разделяя данную реконструкцию Л.Мичелена, мы вместе с тем представляем следующий дополнительный материал.

Прежде всего заметим, что в предполагаемом переходе xlagunen bate >Klaunenbate > laurenbate larunbat предусмотрены для баскского языка обычные фонетические процессы, поскольку интервокальный /&/ в баскском обычно часто теряется (ср. egun>eun 'йень" или eguzki>euzki "солнце" и др.), а генитив множественного числа la(g)un-en открыт для диссимиляции носовых> lauren [103,с. 501]. Кроме того, в баскском имеется для субботы и прямое обозначение лаб. lagun egun в значении "суббота", правда только в одном из доступных нам источников [86,с.351].

Последнее обозначение показывает, что и в lauren-bat , возможно, содержится не bate "собрание" (соседей), a ^bat "особый" в смысле "день" (именно день соседей, жителей, общины), ср. бывшее прилагательное sbat "отдельный, особый" > совр. bat "один", что в целом дает "особый (день)(встречи) совместно живущих" (= базарный). Кстати, в баскском существует и другая интересная форма анализируемого термина для субботы - это верх.-нав., лаб. lagun-bat [99, под lagunbat ], где вновь имеем прямо lagun в первой части, а во второй именно bat на месте egun "день": здесь или опущен формант - en генитива, или его никогда не было, но перед нами - сочетание слов, которое явно понимается как"поселенческий особый (день)" (ср. [19,с.156-157]).

Обратимся, однако, вновь к форме lagunbat , для которой в словаре П.Ланда [99] дается и другое значение "компаньен", причем характерно, что здесь тоже наличествует элемент bat , который в данном случае, конечно, не может быть артиклем (артикль не отражается в словарных формах), но является скорее всего выделительным элементом (органически слившимся): один, отдельный lagun»т.е. компаньен в отличие от lagun = laguntza "компания", ср. ниж.

-нав., лаб. lagunarte "общество", букв, "среда жителей" (баск, arte "между, среди" в субстантивированном виде), ср. также баскское слово lagunabarra , которое в провинциях Еискайя, Гипускоа и Наварра обычно употребляется в значении "простонародье" [92,с. 7] и содержит тот же компонент lagun . Именно такое значение слова lagun "житель, член общества" нужно видеть в xlagunenbatd^cp. [19,с.156]). Следовательно, данное слово получает этимозначение "день (собрание) жителей, общины", намекая в то же время на то, что речь идет о базаре, общем празднике и т.п. (известно, что в баскских селах базары и по сей день бывают обычно по субботам).

В неделях различных народов мира согласно данным общей исторической типологии календаря и типолингвистики известно наличие такого главного дня, который и возник как раз как день базаров и ярмарочных праздников, игр, развлечений, одновременно иногда и религиозно-культовый (правда, обычно для этого выбирался день, отдельный от базарного). Известно, например, что древние евреи собирались в основном по субботам в "местах для сборищ": речь идет о "священном собрании" в синагоге. Само евр. sabbat "суббота" в книгах Библии часто упоминается вместе с днями праздничных собраний (ср. Мк. 3,1-3, Плач.2,6, Ис.1,13 и др.). В силу исключительно религиозного назначения данного дня строго запрещались в sabbat ярмарки, базары, купля-продажа и т.п., ср. Неем. 13,15-23, Ам.8,5 и др. (кстати сказать, указанные запрещения в то же время наводят на мысль о том, что некогда с этим днем - субботой - были связаны ярмарки, базары и др., поскольку, в противном случае, подобные строгие запреты оказались бы беспредметными).

В противоположность этому в персидской неделе пятый (главный) день открыто объединяет обрядовость и базар - это перс, у от* е "пятница" (^ перс, ут* "сборище"). В другой, также мусульманекой неделе, в частности, у азербайджанцев, религиозные и базарные дела распределены по отдельным дням: в пятницу у них главным представляется "священное собрание" (ср. азер. бита "пятница" и перс. v Л om' е id. а воскресенье так и называется - bazar . В турецком и венгерском с базаром связано воскресенье, главный день недели, названия которого явно имеют семокомпонент "базар", ср.: венг. vasar-nap букв, "базара-день" и турц. bazar-guni букв, "ба-зара-день". У турок религиозные и базарные дела распределялись так же, как и у азербайджанцев, причем пятница у них (и у арабов) именуется как "день собрания или объединения" [90,с.326].

Различные виды ярмарочных, базарных недель распространены, как указывают, в странах Востока, Центральной Африки, в древней Мексике и Центральной Америке, где имеются 3-, 4-, 5-, а также (через удвоения этих последних) 6-, 8-, 10-дневные недели [106,с. 324-329]. Главный день таких недель специально предназначался для базара, ярмарки, праздника. В некоторых из вышеперечисленных регионах имеется такая, например, пятидневная неделя, один из дней которой является "священным днем", с религиозно-культовым назначением, когда запрещается всякого рода работа, включая торговлю и т.п., а пятый, он же главный, день недели - это специальный день ярмарки, базара и связанных с ними занятий [106,с.325-326].

Особое внимание привлекает в этой связи известная римская так называемая торговая неделя nundinae . Лат. nundinae обычно считается восьмидневной временной единицей (см. в разд. 2.1.), 8-й день которой являлся днем ярмарки, базара [3,с.54, 31,с.25, 32,с. 61-62, 106,с.333-334]. Именно в этот день древние римляне не только отдыхали, но и собирались, ходили на торг в большие населенные пункты или города. Этот день был и праздничным: крестьяне приезжали в город для развлечений и торговли (ср. nundinus "торговля, сборище, приобретение" и данное nundinae).

Имеется указание древнеримских авторов и на наличие в древнем Риме латинского же dies mundiana , являвшегося седьмым праздничным, рыночным днем опять-таки торговой, но не восьмидневной, а семидневной недели [90,с.327], которое скорее всего и скалькировано, как полагают, в баск. *lagunen bat>laurenbat "мира, общества (сельского) день, совр. 'Ьуббота" [19,с.157]. Правда почти единственной известной (не говоря уже о ее распространенности) официальной торговой неделей в древнем Риме была та же восьмидневная неделя nundinae , с ее главным ярмарочным днем и т.д., в отличие от которой dies mundiana распространялась, видимо, в сельской местности, что кажется нам особенно верным относительно баскского уголка с его крестьянско-колониальным римским элементом и поздней культуризацией.

Элемент базара, ярмарки, праздничности должен содержаться также, как нам кажется, и в другом баскском названии-субботы nes -kanegun , которое доминирует в основном в ронкальском и сулетин-ском диалектах. Собственно neska означает "девушка", но на сей раз для нас важнее его другое значение - "служанка", засвидетельствованное в ронкальском диалекте (вообще же в баскском в данном значении выступает слово . neskame ) см. [64, под neska и nes-kame ], правда ср. здесь же то указание, что и в некоторыхрайг-онах провинций Наварра, Гипускоа, Лабур, Суль и Бискайя neska означает наряду с "девушка, девочка" также "служанка", ср. также [21,с.133,135].

Х.Горостиага замечает, что neska в составе neskanegun , как слово, обозначающее "служанка", могло быть использовано только в том случае, если суббота в баскском была днем базара, торга [88,с.52], причем, видимо, подразумевается обязанность закупок на неделю, лежащая обычно в основном на служанках.

В ронкальском и сулетинском, т.е. в части восточно-баскского ареала neskanegun для субботы доминирует при полном отсутствии larunbat ,и это говорит об ареальной корреляции данных обозначений. Примечательно, что и Л.Мичелена при этимологизации баск, larunbat упоминает о вост.--баск. neskanegun [I03,c.9l], говоря, что настоящего анализа этого термина пока нет.

Наконец, обратим внимание еще на одну деталь. В древнем Риме были известны праздники Сатурналии ( saturnalia ), продолжавшиеся в период Римской империи в течение 7 дней (вначале этот праздник проводился ежегодно 17-19 декабря; заметим, кстати, что декабрь месяц по всем существующим гороскопам находится под покровительством именно планеты Сатурн). Эти дни были днями грандиозных увеселений, свободы от каких-либо ограничений, особенно для низших слоев населения (рабы, слуги и т.п.), которые все эти семь праздничных дней чувствовали себя равными сильным мира сего [7,с.271-272], в силу чего Сатурналии пользовались большой популярностью.

Как мы знаем, Сатурну в латинском мире в то же время посвящался специальный день планетарной недели - Saturni dies - "день Сатурна", о котором выше говорилось, что в течение определенного времени он был главным днем недели, соответствующим нынешней субботе. И тем более если латинский мир перестал в свое время так широко праздновать ежегодные Сатурналии, то saturni dies как главный, праздничный день каздой недели должен был, как мы думаем, принять как бы на себя функции Сатурналий. (Иначе говоря, народ, не изменяя традициям своего любимого праздника, сохраняя память о нем, в содержание "дня Сатурна", т.е. в каждый субботний день, включил, вероятно, обязательные элементы данного праздника - развлечения, ярмарочные игры и др., ср. традицию древних римлян устраивать ярмарки, развлекаться и т.д. в рамках nundinae ). По Г.Шухардту (см. [102,с.585]) от баск, larunbat "суббота" образовано, правда, баскское же слово larunba "меланхолический, печальный", ср. лат. Saturninos "меланхолический, печальный" от Saturnus [88,с.90; 88,с.56; 19,с.157]. Однако, это образование идет уже не от названия празднеств Сатурналии, а от планеты Сатурн с ее отдаленностью и мраком. Баск, же neskanegun могло бы быть отголоском именно празднеств Сатурналии (и, возмогло, "дня" Сатурна), поскольку они были празднествами особенно рабов и слуг.

Связь баск, larunba "печальный" именно с днем субботы (а не с планетой, как в латинском, ср. выше), может быть уже результатом названия самой планеты в баскском по дню larunbat.

3.6. Об одном общем термине для пятницы и субботы и о двух путях трансформации баскской семидневной недели

Баск, egubakoitz , букв, "день особый, отдельный" (баск, е gun "день", bakoitz "отдельный, особый") и его варианты привлекают внимание с той же точки зрения, что обозначают одновременно пятницу и субботу. Однако, данный вопрос, насколько нам известно, еще не был объектом специального исследования. Указывают только на диалектное распределение термина egubakoitz по его двум упомянутым лексическим значениям. В частности, отмечают, что в бискайском ареале баскского языка (также в алавезско-гипу-скоанском, по Л.Мичелена [102,с.586]), egubakoitz известно исключительно в значении "пятница", и то же значение оно и его вари -анты имеют в одном (нижненаваррском) диалекте восточного ареала

188,с.57; 159,с.38]; своеобразное исключение здесь составляет вариант ebiakoitz (см. приложение 2). В баскских диалектах Франции egubakoitz (с вариантами), как указывают почти все источники, в основном фигурирует в значении"суббота", см. специально [102,с.586], где в этой связи имеется ссылка на Ж.Лейсаррага (Х1У в.).

В силу этих данных кажется странным представление термина egubakoitz только в значении "суббота" [77,с.88]. И хотя, как видим, оказывается нелегко выявить реальную изоглоссу данного термина с разбивкой по двум указанным лексическим значениям, но можно определенно сказать, что в бискайском ареале egubakoitz бытует в значении "пятница" (и только в этом значении), а в восточном - это слово является в основном обозначением субботы при единичном или частичном его употреблении в значении "пятница".

Конечно, биск. egubakoitz "пятница" и его восточно-баскский вариант "суббота" (также "пятница") могли в принципе возникнуть как синонимы, т.е. с разными значениями в разных ареалах, но это маловероятно. Если же с самого начала данные варианты имели одно И то же значение, то, судя по их только что показанной ареальной дистрибуции, их исходным значением (единым) было "пятница", откуда уже вторично "суббота" (на востоке). Ведь для Бискайи говорить о каком-либо значении, предшествующем "пятнице", в данном случае просто нет оснований, а для восточного ареала допускать изменение значения "суббота" ;>"пятница" было бы равносильно предположению о первичной этимоомонимии того же термина в разных ареалах. При допущении для последнего общего исходного значения "пятница" этот термин естественно "вписывается" и в ту картину сложения терминов, которую при этом оказывается возможным набросать (см. ниже).

Наконец, egubakoitz представляет собой явно позднее образование, скорее всего, как уже замечалось нами, христианского времени: речь не идет о том, что, хотя и по очень старой модели биск. egu-azten ("среди", букв. " egu - последний"), баск, egu-bako-itz образовано конечно позже, чем eguazten и образовано несмотря на наличие здесь элемента azten "последний" (таковым не оказавшегося, см. раздел 2.4), ср. также отношение egubakoitz к концевым дням семидневной недели. Дело еще и в том, что такие термины как ostirala "пятница" в этимозначении "Венера, рассвета звезда", laurenbat "суббота", букв.31" dies mundiana " явно старше рассматриваемого egubakoitz , поскольку они восходят к латинскому дохристианскому периоду, тогда как egubakoitz более всего напоминает чисто христианские обозначения пятницы типа "постный день", "день подготовки" (к субботе), "канун" (ср. то же нем. sonnabend ) и т.п.

Характерен и тот факт, что egubakoitz как обозначение пятницы стоит рядом не только с вост.-баск, ostirala, но и с биск. bariaku"пятница" от биск. barau "пост", ср. также биск-zapatu "суббота", биск. domeka "воскресенье" христианского же периода; характерна и сама прозрачность композитного состава рассматриваемого термина на фоне хотя бы того же ostirala или laurenbat , где и сам элемент *bat "особый" архаичнее компонента bakoitz "отдельный, особый" - единственного обозначения такого рода - известного современному баскскому языку.

Принимая эту гипотезу в целом, мы можем, как нам кажется, объяснить и причину изменения значений "пятница" > "суббота" в восточном ареале: в то время, как в Бискайе, где этого сдвига не произошло, суббота обозначается очень старым заимствованием zapa-tu , несоотносимым с egubakoitz по своему составу, в восточном ареале для субботы имеем lauren-bat , соотносимого, наоборот, состава "(день) общества, мирской, особый" (в нашей реконструкции) с компонентом *bat "особый", синонимом для bakoitz . При такой соотносимости легче всего представить себе лексическую атраккцию, широта которой так показана в языках М.М.Маковским СЗЗ]: притяжение egubakoitz "пятница", букв, "день особый" и lauren-bat "суббота", "(день) общества, мирской, особый" и затем сдвиг значения в первом из них в сторону "суббота". Притяжение, обусловленное исключительной близостью этимозначений, должно было быть в данном случае очень сильным, и поэтому сдвиг значений имел место не в Бискайе, где его скорее следовало ожидать (так как здесь для пятницы есть bariaku христианского же образца), а на востоке, где могли бы получить какую-то дифференциацию и ужиться старое языческое ostirala и более позднее egubakoitz .

Показательно, что первичное значение "пятница" постулирует для egubakoitz и Х.Горостиага [88,с.54], считая его, как и мы, христианским по происхождению. Если это действительно так, то в бискайском все дни недели, начиная с пятницы (т.е. вся вторая половина недели: пятница, суббота, воскресенье), оказываются по своим названиям христианскими, так как христианское происхождение биск. bariaku "пятница" от barau "пост", domeka "воскресенье" (< лат^отеп!са ) и zapatu (бывшего др.-евр., позже латинизированного, а затем уже заимствованного бискайцами) очевидно. Такое доминирующее положение христиано-латинского элемента во второй части недели (от пятницы) у бискайцев прежде всего подтверждает, понятно, теорию трансформационного сложения БН, притом с первичной четырех-, а не трехдневностью этой недели.

Кроме того, оно достаточно ясно говорит о чисто христианском пути той же трансформации у бискайцев, т.е. о том, что у последних вряд ли существовали когда-либо такие кальки языческого происхождения, как ostiraia , laurenbat , и что христианство принесло им "на пустое место" сразу всю вторую часть их современной семидневной недели с латинскими названиями для пятницы, воскресенья и субботы (которые кстати, обычно упоминаются в бискайской официальной литургии [89,с.89-90], причем и по Ж.Лей-саррага (ХУ1 в.) соответственный термин для субботы является самым признанным в каноне, см. [59,с.41]), а также новые термины для понедельника и вторника (11еп<лат. Lunae dies "Луны день" и martitzen <лат.Martiв dies "Марса день"), что и объясняет такое изобилие латинских элементов в бискайской терминологии недели.

Б отличие от этого у восточных басков, как теперь выясняется, семидневная неделя, видимо, складывалась иным путем - путем влияния языческой дохристианской культуры Рима (откуда, в частности, и сплошное калькирование терминологии недели в восточном ареале при отсутствии хотя бы одного прямого заимствования или таких гибридов, как martitzen ), которая принесла сюда такие кальки как ostiraia я"звезда рассвета" для совр. пятницы, laurenbat я"общества мирской особый (день)" для совр. субботы, возможно, какой-то третий термин для дохристианского дня, следовавшего за субботой, т.е. для совр. воскресенья, а также ortz-egun "грома день" для совр. четвергаЕ}динственное, что привнесло сюда (позлее) христианство, это название воскресенья - igande , букв, "возвышение, восхождение, воскресенье" (Христа из мертвых) [102,с.585;89, 90], термин типа Jaungoikoa "бог", созданный, по-видимогду, миссионерами после ХПв. (ср. urci "бог" еще у Э.Пико в ХПв. ).

Время трансформации недели у бискайцев, а следовательно и их

Этим двум различным путям сложения предшествовали две существенно различные парадигмы терминологии недели в Бискайе и в остальной Басконии (тип egu в первой и тип aste во второй из них), а также, очевидно, два существенно различных типа баскской речи того периода. христианизации, можно вывести из самого консанантизма биск. гаражи и domeka , которые по своим глухим /-%- / и /-к- / являются, как мы уже отмечали, латинизмами, а не романизмами (ср. исп. saba-do "суббота" и domingo "воскресенье")44, и указывают, следовательно, на период до У в.н.э., к концу которого христианизация, как известно, в странах романской речи была в основном завершена, включая Италию и Францию.

Данный (У) век, будучи последним рубежом романизации, и с этой точки зрения чем-то поздним, вместе с тем заставляет нас помещать процесс христианизации бискайцев в достаточно ранние - латинские - времена, что является нормой для романских этносов, но, как увидим, неожиданно для исторического населения Басконии или какой-либо его части. Как это ни парадоксально, трансформация недели у восточных басков, поскольку она имела место на языческих, дохристианских основах, должна быть, однако, еще более ранней, чем в Еискайе, или, во всяком случае, не более поздней. А что же можно в этой связи сказать о временах христианизации восточных басков?

Если бы восточные баски, как и бискайцы, подверглись христианизации достаточно рано, т.е. где-то в У в., то и в терминологии их трансформированной недели это получило бы, очевидно, большее отражение. Поскольку же такого отражения нет, мы можем думать ( argumentum ex silentio ) о более поздней христианизации восточных басков, чем бискайцев (попав, видимо, раньше в орбиту влияния римской культуры, они вместе с тем оказались позже христианизован

Биск. domeka отличается и своим женским родом (в прототипе),и гласным /е/, что указывает как будто на его аквитанский источник (см. у нас разд.2.3); таким образом, domeka , семантически связанное с христианством, исторически - латинизм, возможно, аквитанский. ными), ср. выше о термине igande "воскресенье". Если же судить непосредственно (и только) по терминологии недели, то можно сказать, что восточные баски были христианизованы тогда, когда они имели сложившуюся на языческой основе семидневную неделю и ее терминологию, в которую христианство не могло привнести ничего, кроме воскресенья и его названия, а также второго названия ( egubakoitz) для пятницы (ср. его единичное употребление в данном ареале).

Со всем этим интересно сравнить взгляды историков христианства. Среди последних принято датировать христианизацию Басконии в целом X веком [95], ср. [100, 81, 112], однако, по этому поводу в одном весьма показательном резюме читаем: "Старым уже историческим вопросом является вопрос о времени христианизации Басконии. Избегая подробного анализа вопроса, скажем, что до сих пор борются две противоположные теории: теория "ранней" (до У в.) христианизации и теория, отодвигающая это явление до Х-Х1вв. Вторая представлена Х.М.Лакарра, первая - X.Горостиага и др. учеными, которые полагают, что баски (все - М.Г.) были христианизованы уже в римскую эпоху, хотя долгое время существовали у них пережитки язычества. Учитывая, что в 1У в. христианизация шла обруку с распространением римской культуры и что баски приняли строй без сопротивления, более правильной, с нашей точки зрения, является первая теория. Изучение топонимики, топономастики и самого баскского языка обнаруживает следы интенсивного романского влияния внутри страны настолько, что кажется очевидным принятие басками христианства просто как одной из составных частей пришедшей римской культуры. Они жили в мире, где эта религия установилась повсюду, и уже одного этого факта достаточно, чтобы отдать предпочтение первой теории, по крайней мере - теории частичной христианизации басков (подчеркнуто нами - М.Г.). Сам язык, должно быть, существовал под непреходящей угрозой исчезновения, но распадение империи с последовавшим укреплением всего туземного оказалось спасительным. Приведенные выше факты интенсивного римского влияния в области языка достаточно ясно говорят в пользу раннего проникновения христианства в Басконию" [117,с.36-37].

Заметим, однако, что самые красноречивые из приведенных Л. Вильясанте фактов относятся к Еискайе, а не к восточному ареалу, ср.: "На баскской территории существовали римские колонии, о которых нам рассказывают древние географы, например, Флавиобрига, которую помещают около совр. Герники; соседнее население Форуа напоминает о романском форуме, Кортесуби, напротив, выглядит как гибрид "мост когорты", ср. Gernika = поместье Garnius'a и т.д." [117,с.37].

Что касается нашей позиции, то, как видно из предыдущего, мы придерживаемся третьей точки зрения, именно - концепции частичной "ранней" (до У в.) христианизации басков, которую, судя по приведенной цитате, допускает и Л.Вильясанте. При этом частичная христианизация понимается нами в совершенно четком географическом смысле - как касающаяся только бискайской части басков и не охватившая восточный ареал до Хв. Для того, чтобы между бискайскими и восточными басками пролегла такая существенная разница в их исторических судьбах, как разновременная христианизация, должны были, конечно, существовать серьезные причины, капитальные исторические предпосылки. Но, как полагаем, такие предпосылки и действительно существовали: западные или бискайские баски входили обычно в иную римскую провинцию, также, как позже они входили в иную церковную провинцию (дицезу), а, как известно, такие различия, как и различия христианизации, восходят в конечном счете к различиям первичной романизации и даже к завоеванием территорий.

Известно, что военные отношения западных баскских территорий с Римом, вардулов и каристиев, этих кантабрийских басков, были видимо иными, чем неизменно мирные отношения с Римом васконов востока, Наварры [76,95,18,112,81]. Кстати отметим, что как раз "принятие римских порядков без сопротивления" (см. выше цитату из Л.Вильясанте) было характерно только для васконов, оказавшихся для них спасительным вообще, и что оно-то в конечном счете и привело не к "ранней" христианизации восточных басков, а наоборот - к позднему проникновению христианства в их края. В отличие от этого, западные баски, по-видимому, учавствовали в антиримском движении вместе с кантабрами, их территории, включая Вар-дулию подверглись опустошению, следовательно - более интенсивному заселению римскими колонистами, а отсюда и "ранней" христианизации, шедшей по пятям за колонизацией.

Приведем высказывание Э.Еикермана: "Длина года определяется природой, неравная продолжительность месяцев - обычаями, а неделя - предписаниями властей" [3,с.54] (подчеркнуто нами - М.Г.). Э.Еикерман точно и лаконично формулирует побудительные силы основных единиц исчисления времени, указывает на реальный путь распространения латинской планетарной семидневной недели по огромной Римской империи. Эту неделю Рим внес и в Басконию, внес, естественно, вместе с определенными государственными, политическими и т.д. институтами посредством именно принудительных предписаний властей, касавшихся преже всего Еискайи.

Теперь мы можем сделать уточнение и дополнение к предыдущему тексту этого раздела.

Прозрачная внутренняя форма термина egubakoitz "пятница", а именно "день особый" уже сама по себе открывает возможность переноса этого термина на такой день, который не является рядовым и как-то отличается от других. Но суббота является не менее особым днем, чем пятница: в христианской бытности - это тоже день подготовки воскресенья, а в дохристианской - этот день, независимо от того, как он называется, еще более важный и особый, так как воскресенья (христианского) здесь нет, и все вращается вокруг субботы. В то же время у восточных басков, когда к ним, по-видимому пришел от западных термин egubakoitz "пятница" в христианском смысле еще не было христианства, и все вращалось вокруг субботы -laurenbat , базарного дня.

Со времен же христианизации у басков (во всей Басконии) имеет место разделение по дням религиозно-культовых и базарных занятий ( подобное распределение имеется, например, у азербайджанцев и у турок, см. разд. 3.5), ср.: суббота ( laurenbat , naskanegun ) как день базара и т.п., и воскресенье (биск. domeka , вост.-баск, igande ) и пятница (биск. bariaku , биск. egubakoitz ) как дни религии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Лунарную теорию сложения ЕН и ее терминов мы считаем несостоятельной, хотя и учитываем имеющиеся в ней отдельные рациональные пункты.

2. На смену лунарной теории приходит иная - трансформационная концепция формирования Ш и ее терминологии, являющаяся наиболее перспективной и не имеющая рядом не только равноценных, но и каких-либо других.

3. В порядке обоснования и развития концепции возможны различные реконструктивные построения и отдельные этимологии с вытекающими выводами о путях сложения ТЕН (текст в этой части трудно поддается резюмированию в заключении).

4. Из той же трансформационной концепции можно вывести время христианизации бискайцев: до У-У1 в., в отличие от христианизации восточных басков (X-XI в.), что является подтверждением общей теории частичной ранней христианизации басков.

5. Методические предпосылки, положенные нами в основу исследования - широкое привлечение типологического материала, учет истории языка, учет экстралингвистических аспектов, ориентация на системный фактор в этимологическом исследовании - вместе с результатами работы могут быть использованы как для разработки теоретических вопросов в плане комплексно-системной этимологизации, так и для практических целей в сфере баскской лексикографии и истории сложения термино-систем недели в языках Средиземноморья. биск. ГИП. верх-шав. ронк. сул. нижтнав. лао. франц/д 0/Д П0Н9Д. astelen , aste lenean ilen illen ylen+. astelen astelen a astelen astelehen astelehen istelehen astelen4"

Я a о ЕН Я astearte* astearti martitzen martizen martixen4" marticeneaii marticena astearte astearti astearte astearte* asteharte astearte4* asteharte4" astearte astarte4" astearti4" astarti4" astarthi4*

ГО Ч (D Р О asteazken4" eguazten eguezten4" eguazterieaS eguasten eguesten4" egusten4" egubazteri egubasten asteazken asteazken asteazken asteazken* astizken asteazken astezken asteazken astezken aataazken* egun-azten* четверг ostegun4" eguen eguen eguaun(e)4" eguun(e)+ eguenean4" eguben euben+ eugen4" ostegun oateun ortzegun4" eguen* euen4" ostegun ortzegun ostegun orzegun orzegun ostegun ostegun4* ostegun4" ostegun ortzegun ortsegun4" orzegun ortzegun orzegun I ы со I о и §

М Н

S О

CD й

Л CD

К CD

- го о

-оиск. |гип. верх-гнав POHK-. сул. ния-нав^£л 'ЖВ6. - ,франц/д б/д - 1 пятница 1 ostiraia bariaku barieku bariku biriku batiquan egubakoitz egubakotz4" egubakoitx4" egubakotx eguakotx4" eguaikots+ eguekotxl; eubakotx ebaikotx4" ostiraia bariaku4" barieku4" b'arixakuL sguibakotx eguakots?" ostirale4" oStirala4" orzilare" ortzilare ortzillare ortzilere4" ortziilla+ ortzilare orzilare ostiraia4" ostrale ostirale ostiale ostirale4" ostirale ostiraia4" ortzirale ortzilare4" orzilare agubakoitz4 abiakoitz irakoitz4" iakoitz4" ortzirale ortzilare ortzirala4" orzirale orzilare4" orzirala ostiraill^ суооота laurenbat larembat zapatu Capatuan laurenbat larunbat, larumbat zapatu4" larunbat lagunbat4" zapatu+ neskegun4" neskanegun neskenegum? irakoitz neskanegun neskanegun neskenegun neSkenegun neskenegiia* larunbat larumbat laronbat4" jgubakoitz4 egiakoitz ebiakoitz sbinakoitz"' ebakoitz4" ibiakoitz4" igakoitz4" irakoitz neskanegun neskenegun larunbat larumbat ebiakoitz4" egubakoitz4" eguicoitz4" lagun-egun+ lagunbat4" Laranbate+ sgubakotx4" sguakotx4" sguiacoitz4 lanunbat^ egoakitz4" ebakoitz4" irakuitz4" iakoitz4" azkenegun4" воскресвньв igande4" domeka domeсa dome dan dome que4" domeki4" jaiegun igande dome que4" igande igante igande igante igande igande igandi4" iganti4" iande

Список научной литературыГлонти, Медея Мамиевна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Абуладзе И.В. Словарь древнегрузинского языка (материалы).-Тбилиси: Мецниереба, 1973.-578с.

2. Ачарян Гр. Этимологический коренной словарь армянского языка. т. Ш.- Ереван: Изд-во Ереванского университета, 1977. -635 с.

3. Еикерман Э. Хронология древнего мира: Ближний Восток и античность. Пер. с англ. - М.: Наука, 1975. - 336 с.4. ^удилович Ан. Первобытные славяне в их языке, быте и понятиях по данным лексикальным. Вып. П. - Киев, 1879. -408с.

4. Бурсье Э. Основы романского языкознания. Пер. с 4-го франц. изд. Т.В. и Е.В. Вентцель, под ред., с предисл. и примеч. Д.Е.Михальчи. -М.:Изд-во иност.лит., 1952. - 672 с.

5. Буткевич А.В., Ганыпин В.Н., Хренов Л.С. Время и календарь.-Под общ.ред. д-ра геогр.наук, проф. Л.С.Хренова. М.: Высшая школа, I96I.-I2I с.

6. Гаприндашвили Н.Н. Мифологический словарь. Тбилиси: Ганат-леба, 1972.-335 с.

7. Гухман М.М. Историческая типология и проблема диахронических констант. -М.: Наука, 1981. -248 с.

8. Гухман М.М. О содержании и задачах типологических исследований. -В сб.: Проблемы языкознания. Доклады и сообщения советских ученых на X международном конгрессе лингвистов (Бухарест, 28.УШ-2.IX.I967). -М.:Наука, 1967. с. 278 - 281.

9. Две последних редакции грузинского четвероглава. Текст издал и снабдил исследованием И.В.Имнаишвили. - Тбилиси:Изд-во Тбилисского университета, 1979. - 644 с.

10. Десницкая А.В. Сравнительное языкознание и история языков. -Л.: Наука, 1984.

11. Дворецкий И.Х. Латино-русский словарь. Изд. 2-е, перераб. и доп. - М.:Русский язык, 1976. -1096 с.

12. Джавахишвили И.А. История грузинского народа. Кн. I.-5-е изд. - Тбилиси:Изд-во Тбилисского государственного университета, I960.-471с.

13. Джавахишвили И.А. Введение в историю грузинского народа. -Кн. I: Историко-этнологические проблемы Грузии, Кавказа и Ближнего Востока. Тбилиси:Изд-во АН ГССР, 1950. -338 с.

14. Дьяконов И.М. Подразделения месяца в Передней Азии. В кн. : Еикерман Э. Хронология древнего мира: Ближний Восток и античность.-Пер. с англ. - М.:Наука, 1975. - 305 - 306.

15. Зелинский А.Н. Конструктивные принципы древнерусского календаря. -В кн.:Контекст -1978: Литературно-теоретические исследования. М. -.Наука, 1978. - с.62-135.

16. Зыцарь Ю.В. 0 современном состоянии языка и культуры басков. в кн.: Iberica .-Л.:Наука, 1983. - с. 174-195.

17. Зыцарь Ю.В. К проблеме соотношения исконного и романского элементов в баскском словаре. -Дис. на соискание ученой степени канд. фил. наук.-Л., 1955.-440с.

18. Зыцарь Ю.В. Реконструкции в области баскской календарной лексики (Введение и раздел I). Известия Академии наук Грузинской ССР: Серия языка и литературы, 1984, №2, с.145-159.

19. Зыцарь Ю.В. Реконструкции в области баскской календарной лексики (Продолжение: раздел П). Имеем машинописную рукопись.

20. Зыцарь Ю.В. 0 названиях раба, слуги и т.п. в картвельских и баскском языках. Известия Академии наук Грузинской ССР:

21. Серия языка и литературы, 1980, №2, с. 131-141.

22. Иванов В.В., Топоров В.Н. Индоевропейская мифология. В кн.: Мифы народов мира: Энциклопедия (в двух томах). -М.:Советская энциклопедия, 1980, т. I. - с. 527-533.

23. Каменецкий А.С. Неделя.-В кн.: Еврейская энциклопедия:Свод знаний о еврействе и его культуре в прошлом и настоящем.- Под общей ред. А.Гаркави и д-ра Л.Каценельсона.-СПб.: Изд-во Брокгаузъ-Эфрон, s.a. , т. II. с. 644-646.

24. Каменецкий А.С. Суббота: Мнение библейских критиков. В кн.: Еврейская энциклопедия, - т. 14. - с. 587-588.

25. Каценельсон Л.И. Суббота: Суббота по Талмуду. В кн.: Еврейская энциклопедия, - т. 14. - с. 592-596.

26. Кацнельсон С.Д. Основные задачи лингвистической типологии. -В кн.: Лингвистическая типология и восточные языки. М.: Наука, 1965.-с. 71-76.

27. Климов Г.А. Принципы контенсивной типологии. -М.: Наука, 1983. -224 с.

28. Климов Г.А.Этимологический словарь картвельских языков. -М.: Изд-во АН СССР, 1964. -306 с.

29. Козарнсевский А.Ч. Латинские основы календарной терминологии.- В кн.: Вопросы лингвистики и методики преподавания иностранных языков. Вып. I. -М.: Изд-во Московского университета, 1968, - с. 119-123.

30. Курилович Е. О методах внутренней реконструкции. В кн.: Новое в лингвистике.-Вып. 4.-М.: Прогресс, 1965. - с.400-433.

31. Лалош М. Времяисчисление христианского и языческого мира. -Изд-ь 2-е, исправл. и значит, допол.-СПб.: Тип. Головачева, 1867. -321 с. с илл.

32. Лалош М. Сравнительный календарь древних и новых народов.

33. Изд. 3-е.-СПб.: Тип. А.М.Коломина, 1869.-321с. с илл.

34. Маковский М.М. Теория лексической аттракции. -М.: Наука, 1971. -252 с.

35. Марконь И.Ю. Суббота: Отношение к субботе языческого общества. -В кн.: Еврейская энциклопедия; т. 14. - с. 591-592.

36. Марконь И.Ю. Суббота: Суббота в эпоху греко-римского владычества. -В кн.: Еврейская энциклопедия, т. 14. - с. 589-591.

37. Мцхетская рукопись: Пятикнижие Моисея, Книга Иисуса Навина, Книга судей, Книга Ь^фи. Текст подготовила к изд. и снабдила исследованием Е.И.Дочанашвили. - Тбилиси: Мецниереба, 1981.- 544 с.

38. Нейгебауер 0. Точные науки в древности.-Пер. с англ. Е.В. Гохман, под ред. и предисл. А.П.Юшкевича.-М.: Наука, 1968.224 с.

39. Общее языкознание: Методы лингвистических исследований. -отв.ред. чл.-корр. АН СССР Б.А.Серебренников. -М.: Наука, 1973. 318 с.

40. Орбелиани Сулхан-Саба. Соч. в 4-х томах. - т. 2, вып. 2.- Тбилиси: Сабчота Сакартвело, 1962. 387 с.

41. Панфилов В.З. Гносеологичееюяе аспакты философских проблем языкознания. М.: Наука, 1982. - 360 с.

42. Селешников С.И. История календаря и хронология. 3-е изд., под. ред. П.Г.Куликовского. - М.: Наука, 1977. - 224 с.

43. Степанов Г.В. Типология языковых состояний и ситуаций встранах романской речи. -М.:Наука, 1976. -223 с.

44. Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. -М.: Наука, 1975. -311 с~.

45. Топоров В.Н. Варуна. В кн.: Мифы народов мира: Энциклопедия (в двух томах). -М.: Советская энциклопедия, 1980, т. I.с. 217.

46. Успенский Б.А. Структурная типология языков. -М.: Наука, 1965. 286 с.

47. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Пер. с нем. и доп. О.Н.Трубачева; под ред. и с предис.проф. П.А. Ларина. - т. I. - М.: Прогресс, 1964. - 562 с.

48. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка, т. 3. -М.: Прогресс, 1971. - 827 с.

49. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка, т. 4. -М.: Прогресс, 1973.-852 с.

50. Фрезер Д. Фольклор в Ветхом завете. Пер. с англ. Д.Вольпина; предис. В.Никольского. -М.-Л.: Соцэкгиз, I93I.-437C.

51. Фролов Б.А. Как появилась магическая семерка. В кн.:Атеистические чтения. - Вып. 4. - М., 1970. - с. II6-I22.

52. Фролов Б.А. Числа в графике палеолита. Отв.ред. А.П.Окладников. - Новосибирск: Наука, Сиб.отд., 1974.-239 с.

53. Харадзе Е.К. Астрономия. Тбилиси: Ганатлеба, 1982.-198 с.

54. Церен Э. Лунный бог. Пер. с нем., предис. А.Нейхардта. -М.: Наука, 1976.-381 с.

55. Чистяков И.И. Числовые суеверия. М.-Л.: Гиз, 1927.-46 с.

56. Ярцева В.Н. Принципы типологического анализа родственных и неродственных языков. В сб.: Проблемы языкознания. Доклады и сообщения советских ученых на X международном конгрессе лингвистов (Бухарест, 28.УШ-2.IX.I967). -М.: Наука, 1967.-с. 203-207.

57. Allieres J. Petit atlas linguistique basque-francais "Saca-ze".- Via Domitia, i960, VII, p.206-221; 1961, VIII, p.82-126.

58. Agud. M. Los nombres de los dias de la semana en vasco.- In: Anuario del serainario de filologia vasca "Julio de Urquijo" (San Sebastian), 1968, II, p.33-48.

59. Aranzadi T. de. Geografia general del pais vasco navarro,-Barcelona, s.a., p.164.

60. Arrinda Albisu A. Religion prehistorica de los vascos.- San Sebastian: Editorial Aunamendi, 1963. 297p.

61. Azkue R.M. de.Diccionario vasco-espanol-frances.- t.I. Bilbao: Direccion del autor, 1905. -56lp.

62. Azkue R.M. de. Diccionario vasco-espanol-frances.- t.II. -Bilbao, 1906. 487p.

63. Azkue R.M. de.Morfologxa vasca: Grammatica basica dialectal del Euskera.- v.II. Bilbao, 1970. - p.96.

64. Bahr G. El arco iris у la via lactea en Guipuzcoa (vocablos, etimologias, difusion, creencias populares).- RIEV, 1931»t.XXII, p.397-414.

65. Barandiaran J.M. de. El hombre primitivo en pais vasco.- San

66. Sebastian: Ediciones Minotauro, 1934." I58p.

67. Barandiaran J.M. de. Mitologia vasca.- Madrid: Ediciones Minotauro, I960. I62p.

68. Bereicua Basauri R.M.S. A Survey of linguistic variables inthe central zone of the Deva River Valley.- Anuario del se-minario de filolog£a vasca "Julio de Urquijo"(San Sebastian), 1972, VI, p.44-57.

69. Bonaparte Prince L.L. Le verbe basque en tableaux selon les huit dialectes de l'Euskara.- London, 1869.

70. Bonfante G. Additional Notes on Reconstruction.- Word, 194-6, IT 2, p.154-166.

71. Caro Baroja J. Los pueblos del norte de la peninsula iberi-ca.- Madrid: Xmprenta Aldecoa-Burgos, 1943* 241р.

72. Caro Baroja J. Los vascos.- Madrid: Ediciones Minotauro, 1958. 54Ip.

73. Caro Baroja J. Materiales para historica de la lengua vasca en su relacion con la latina.- Dniversidad de Salamanca,1946. 237Р.

74. Caro Baroja J. Sobre la religion antigua у el calendario del pueblo vasco.- II ed. San Sebastian: Editorial T±er-toa, 1980. - 3I8p.

75. Colson F.H. The Week: An essay on the origin, development of the seven-day cycle.- London: Cambridge University Press, 1926. I26p.

76. Cornelii Taciti P. Libri qui supersunt. Post C.Halm-G.An-dresen septomum egidit E.Koestermann. - t.II fasc.I, Historiarum libri. Lipsiae: In Aedibus B.G.Teubneri, MCML(I950). - 260s.

77. Corominas J. Breve diccionario etimologico de la lengua cas-tellana,- II ed. Madrid: Editorial Gredos, 1967. - 627p.

78. Crespo Ortiz de Zarate S, Aspectos de la roraanizaci^n de Alava: Prosopografia у sociedad.- Estudios de Arqueologia Alavesa (Vitoria), 1981, v.10, p. 65-79.

79. Dionis Cassii Cocceiani. Historia Romana. Ed. primara cu-ravit L.Dindorf, recognovit I.Melber. - v.I. - Lipsiae: In Aedibus B.G.Teubneri, MDCCCXC(I890). - 604s.

80. Eys Van W.J. Dictionnaire Basque-francais.- Paris: Meisonne-uve, 1873. 4I5P.

81. Flavii Iosephi Opera.- Edidit et apparatu critico instruxit B.Wiese. v.V. - Berolini: Apud Weidmannos, MDCCCLXXXIX (1889). - 99p.

82. Garate J. Quinta contribucion al Diccionario Vasco.- RIEV, 1935, t.XXVI, IT 2, p.347-353.

83. Gavel H. Grammaire basque.- t.I. Bayonne: Imprimerie du "Courries", 1929. - 222p.

84. Gorostiaga J. La semana vasca: el sisterna у los nombres de los dxas. Gemika. Eusko Jakintza (Bayonne), 1947, I, p. 51-56.

85. Gorostiaga J. Los nombres vascos de los dias de la semana.-Euskera (Bilbao), 1959, IV, p.87-92.

86. Hervas P. de. Division primitive del tierapo entre los bascon-gados usada aun рог ellos.- En: L. de Olarra. Hallazgo del tratado de Hervas у Panduro. BRSVAP (San Sebastian), 1947, III, p. 303-354.

87. Horaz. Satiren und Episteln. Auf der Grundlage der Uber-setzung von J.K.Schonberger, Lateinisch und Deutsch von 0. Schonberger. - Berlin: Akademie-Verlag, 1976. - 352s.

88. Lafon R. La lengua vasca.- En: Enciclopedia lingiiistica his-panica. t.I. - Madrid, 1959. - p.67-97.

89. Lafon R. Sur suffixe nominal commun au basque et a quelques langues caucasiques. Bulletin de la Societe de Linguisti-que de Paris, 1947-1948, t.44, N 128, fasc.I, p.144-154.

90. Landucci H. Dictionarium Linguae Cantabricae (I562).- Ed. de Manuel Agud у L.Michelena. San Sebastian, 1958. - I9Ip.

91. Lecuona M. de. Los caminos de Santiago, factor de nuestracristianizacion. BRSVAP (San Sebastian), 1980, v.36, Wl-4.

92. Loth J. L1annee celtique d'apres les textos irlandies, gallo-is, bretons et le calendrier de Cologny. Revue Celtique(Paris), 1904, t.XXV, N 2, p. II3-I62.

93. Mitxelena L. Egunak eta egun-izenak. Munibe (San Sebastian), 1971, 23, N 4, P. 583-591.

94. Michelena L. Fonetica historica vasca.- Ed.2. San Sebastian: Diputacion provincial de Guipuzcoa, 1977. - 596p.

95. Mugica Berrondo P. Diccionario castellano-vasco.- Bilbao: El mensajero del corazon de jesus, I965. I897p.

96. Uaert P. Sur la methode de la 'reconstriction interne'.- Stu-dia linguistica, 1957, II, p. 1-7.

97. Nilsson M.P. Primitive Time-reckoning: A study in the origins and first development of the art of counting time among the primitive and early culture peoples.- Lund etc. : Berlingska Borktryckeriet, 1920. 388р.

98. Ormetxea P.A. Egunen izenak.- Euskal-Esnalea, I912, N 2, p. 6985.

99. Ovid. Werke in Zwei Banden, Zweiter Band.- Berlin und Weimar:

100. Aufbau-Verlag, 1982. 6l2s.

101. Sancti Aurelii Augustini Episcopi. De Civitate Dei. Libri XXII. - Recensuit et commentario critico instruxit E.Hoffmann. - v.I, libre I-XIII. - Pragae: Vindobonae P.Tempsky, Lipsiae: G.Preytag, MDCCCLXXXXVIIII (1899). - 660p.

102. Suetoni Tranquilli C. Quae Isupersunt omnia.- Recensuit C.L. Roth. Lipsiae: In Aedibus B.G.Teubneri, MDCCCXC (1890). -357s.

103. Tobie J.I. La romanisation du Pays Basque, elements de recherche. Bulletin de la societe des Sciences, Lettres et Arts de Bayonne (Bayonne), 1979, W 135, P. 37-52.

104. Tovar A. Comparaciones tipologicas del Euskera.- Euskera (Bilbao), 1977, XXII, p.449-476.

105. Tovar A. El euskera у sus parientes. Madrid: Editorial Minotauro, 1959. - I78p.

106. Tovar A. Mitologxa e ideologia sobre la lengua vasca.- Madrid: Alienze editorial, 1980. 2I9p.

107. Tovar A. Vasco у lenguas caucasicas indicios tipologicos.-Euskera (Bilbao), 1979, XXIV, p.13-33.

108. Villasante Pr.L. Historia de la literatura vasca.- II ed. -Burgos: Editorial Aranzazu, 1979. 487p.

109. Vinson J. Le calendrier basque.- RIEV, 19Ю, t.IV, p.32-40.

110. ТЕН терминология баскской недели

111. ТБСН терминология баскской семидневной неделитурц. турецкийукр. украинскийуэльс. уэльсскийфранц. французскийцслав. церковно-славянскийчан. чанскийчеш. чешский1. Чис. Числашвед. шведский

112. Библиографические сокращения

113. BRSVAP Boletin de la Real Sociedad Vascongada de los

114. Amigos del Pais RIEV Revista Internacional de los Estudios Vascos