автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Традиции А.П. Чехова в современной русской драматургии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Традиции А.П. Чехова в современной русской драматургии"

□03472437

На правах рукописи

МИЩЕНКО Татьяна Александровна

ТРАДИЦИИ А.П. ЧЕХОВА В СОВРЕМЕННОЙ РУССКОЙ ДРАМАТУРГИИ

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 1 июн 2009

Астрахань-2009

003472437

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Астраханский государственный университет».

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор

Исаев Ггннадий Гоигорьевич.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент

Звягина Марина Юрьевна (Астраханский государственный университет);

кандидат филологических наук, доцент Семенова Марина Александровна (Астраханский инженерно-строительный институт).

Ведущая организация - Педагогический институт Саратовского

государственного университета им. Н.Г. Чернышевского.

Защита состоится 27 июня 2009 г. в 10.00 на заседании диссертационного совета ДМ 212.009.11 по присуждению ученой степени доктора и кандидата наук по специальностям 10.01.01 - русская литература и 10.02.01 - русский язык в ГОУ ВПО «Астраханский государственный университет» по адресу: 414056, г. Астрахань, ул. Татищева, 20а, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Астраханский государственный университет».

Автореферат разослан ле мая 2009 года.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук

Е.Е. Завьялова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В русской литературе конца XX - начала XXI века наметилась тенденция использовать темы, мотивы, сюжеты классических произведений. Известны новые интерпретации произведений A.C. Пушкина (Н. Коляда «Тройкасемеркатуз»), И.А. Гончарова (М. Угаров «Смерть Ильи Ильича»), Н.В. Гоголя (Н. Садур «Панночка»), J1.H. Толстого (О. Шишкин «Анна Каренина-2»). Однако на данный момент наиболее активной «доработке» и «переработке» подвергаются пьесы А.П. Чехова: «Три сестры», «Дядя Ваня», «Вишневый сад», «Чайка». Известны попытки осмысления «Чайки» современными режиссерами («Чайка» австрийского режиссера Люка Бонди, «Чайка» Льва Додина в петербургском Малом драматическом театре, «Опыт освоения пьесы "Чайка" по системе Станиславского» Андрея Жолдака, постановка «Чайки Олега Рыбкина» в красноярском театре, «Чайка» Никиты Астахова в Русском духовном театре), хореографами («Чайка» Джона Ноймайера на сцене театра им. Немировича-Данченко).

Повышенный интерес к «Чайке» связан с проблемой саморепрезентации современных драматургов, составляющей идейно-тематический план пьесы А.П. Чехова. Ощущение переходности, рубежности эпохи, свойственное драматическим произведениям русского классика и нашедшее отклик в произведениях последних лет, позволяет актуализировать проблему взаимодействия драматургии современных авторов с чеховской традицией на новом историческом этапе. Эффективность выявления некоторых важнейших особенностей поэтики современной драматургии через художественную ретроспекцию -обращение к традициям А.П. Чехова - обусловливает актуальность настоящего диссертационного исследования.

В качестве основных работ, послуживших базой для анализа традиций драматургии А.П. Чехова, помимо его пьес, нами были учтены монографии А.П. Чудакова «Поэтика Чехова» и «Мир Чехова», Г.Н. Бердникова «Чехов-драматург: традиции и новаторство в драматургии А.П. Чехова» и работа «Чехов. Проблемы поэтики» А.И. Камчатнова и A.A. Смирнова.

В контексте исследования чеховских традиций в драме Л.С. Петрушевской интерес представляет работа С.С. Васильевой «"Чеховское" в художественной интерпретации Л.С. Петрушевской»1, в которой автор рассматривает общие для поэтики драматургов мотивы «неудавшейся жизни», «взаимонепонимания», а также специфику жанра

1 Васильева С.С. «Чеховское» в художественной интерпретации Л.С. Петрушевской // 1^сская словесность в контексте современных интеграционных процессов : материалы Международной научной конференции (г. Волгоград, 24-27 апреля 2005 г.). - Волгоград, 2005. - С. 644-649.

монопьесы на примере миниатюр А.П. Чехова «Трагик поневоле», «О вреде табака» и Л. Петрушевской «Стакан воды».

При рассмотрении вариации как особого типа взаимодействия с чеховской традицией особый интерес представляют работы С.Р. Смирнова и Г.Н. Нефагиной, посвященные проблеме римейка в современной русской драматургии, а также статьи М.И. Громовой2 (о чеховских традициях в драматургии Н. Коляды), М.М. Адамович3 и М. Костовой-Панайотовой4 (о присутствии чеховских традиций в творчестве Б. Акунина).

Несмотря на появление большого количества парафразов чеховских пьес, специфика их интерпретации не получила всестороннего научного осмысления и развернутого анализа. В современном литературоведении неразработанной остается проблема взаимодействия массовой и классической литератур, малоизучен вопрос влияния чеховских традиций на драматургию Н. Коляды, отсутствуют серьезные исследования творчества Ю. Кувалдина и К. Костенко в контексте взаимосвязи с чеховской традицией, чем и определяется научная новизна диссертации.

Данная работа посвящена исследованию традиций творчества А.П. Чехова, нашедших продолжение и развитие в пьесах современных драматургов: Л. Петрушевской, Н. Коляды, Б. Акунина, К. Костенко и Ю. Кувалдина. В работе мы рассматриваем такие парафразы на тему чеховской «Чайки», в которых не только выявляются аллюзии и реминисценции из «пьесы-оригинала», но и сохранены некоторые идейно-тематические, сюжетные, персонажные признаки.

Выбор в качестве материала исследования во второй главе диссертации пьес вышеназванных авторов обусловлен стремлением рассмотреть своеобразие интерпретации чеховской «Чайки» в различных эстетических системах: «новой драме» (Н. Коляда), массовой беллетристике (Б. Акунин), постпостмодернистской пародии (К. Костенко), рецептуальной драме (Ю. Кувалдин).

Наибольший интерес для исследования представляет творчество Л. Петрушевской, поскольку, на наш взгляд, в ее драматических произведениях связь с чеховской традицией прослеживается наиболее полно и демонстрирует тем самым отчетливую тенденцию, присутствующую и в прозе, и в драматургии, и усиливающуюся в поздних пьесах («Бифем»),

Материалом исследования являются пьесы А.П. Чехова «Чайка», «Три сестры», «Вишневый сад», «Дядя Ваня», водевили «Предложение», «Медведь», «Юбилей»; пьесы Л. Петрушевской «Три девушки в голубом», «Анданте», «Любовь», «Лестничная клетка», «Квартира Коломбины»,

2 Громова М.И. 1\сск<1я современная драматургия : учеб. пособие. - М., 1999. - 160 с. ' Адамович М. Юдифь с головой Олоферна. Псевдоклассика в русской литературе 90-х гг. //Новый

мир.-2001.-№7.-С. 165-174.

4 Костова-Панайотова М. «Чайка» Б. Акунина как зеркало «Чайки» А.П. Чехова // Дети РА. - 2005. - № 9 (13).-С. 35—41.

«Уроки музыки», «Чинзано», Н. Коляды «Чайка спела», Б. Акунина «Чайка», К. Костенко «"Чайка" А.П. Чехова (remix)» и Ю. Кувалдина «Ворона».

Объектом исследования выступают пьесы современных драматургов, созданные в русле традиций А.П. Чехова.

Предметом исследования являются идейно-художественные принципы взаимодействия творчества современных драматургов с традицией А.П. Чехова.

Цель работы: исследовать пути художественного освоения чеховской традиции в пьесах современных драматургов.

Этой целью определяется круг задач:

• рассмотреть своеобразие воплощения чеховской традиции в драматургии Л. Петрушевской;

• исследовать влияние чеховской «Чайки» на «новую драму» Н. Коляды (пьеса «Чайка спела»);

• проанализировать феномен «Чайки» Б. Акунина в системе массовой литературы;

• выявить особенности постпостмодернистской пародии К. Костенко (пьеса «"Чайка" А.П. Чехова (remix)»);

• определить специфику интерпретации чеховской «Чайки» Ю. Кувалдиным (пьеса «Ворона»).

Методологической основой работы стал системный подход, объединивший сравнительно-типологический, историко-литературный, историко-функциональный аспекты изучения художественного произведения. Анализ литературных связей драматургов обусловлен принципом компаративистской рецепции, при котором воздействие и восприятие текста понимается как двусторонний, открытый и незавершимый процесс. Научной базой исследования стали труды отечественных филологов А.Н. Веселовского, В.М. Жирмунского, М.М. Бахтина, И.Р. Гальперина, И.П. Ильина, а также зарубежных ученых Д. Дюришина, Р. Барта, Ю. Кристевой.

Отношение к понятию «традиция» в сфере словесного творчества неоднократно претерпевало изменения. Если литература XVII-XVIII вв. стремилась к традиционализму, то в XX в. она характеризуется определяющим нигилистическим пафосом. В современном литературоведении правомерно разграничить два значения слова «традиция». Во-первых, это - опора на прошлый опыт в виде его повторения и варьирования (здесь обычно используются термины «традиционность» и «традиционализм»). Именно о таком понимании традиции говорит Ю.Н. Тынянов5. Во втором значении традиция воспринимается как «инициативное и творческое наследование культурного опыта, которое предполагает достраивание ценностей,

5 Тынянов Ю.Н. О литературной эволюции // Поэтика. История литературы. Кино. ~ М., 1977. - С. 279.

составляющих достояние общества, народа, человечества»6. В настоящей работе мы рассматриваем традицию как общегуманитарное понятие, характеризующее культурную память и преемственность, при этом грани преемственности преломляются в самих произведениях в плане средств выразительности (аллюзии, реминисценции, стилистические приемы) и в мировоззренческом плане, бытующем как во внехудожественной реальности, так и в литературе.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в выработке универсальных принципов анализа вариаций пьес А.П. Чехова, которые позволяют исследовать чеховские традиции в творчестве современных драматургов.

Материалы настоящего диссертационного исследования могут быть использованы в вузовских курсах, спецкурсах, спецсеминарах по проблемам теории литературы, истории литературы, что определяет практическую значимость диссертации.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Одноактные драматические произведения JI. Петрушевской тяготеют к водевильной традиции А.П. Чехова. Система образов ее пьес строится по аналогии с известными чеховскими пьесами, что обусловлено постмодернистской установкой на игру с классикой. Для расширения хронотопа J1. Пеггрушевская использует аллюзии на чеховские пьесы, прибавляя к собственному пространству пьесы еще и пространство произведения А.П. Чехова. В текстах обоих драматургов внешний бытовой конфликт служит для раскрытия конфликта внутреннего, бытийного, однако способ решения проблемы различен.

2. В пьесе Н. Коляды «Чайка спела» присутствуют доминантные в чеховской «новой драме» психологизм, дискуссионный характер произведения, подтекст и открытый финал. При этом сохраняются свойственные всем постмодернистским текстам перфомативность, дискурс коммуникативного насилия, выражающийся в использовании сниженной лексики, в сочетании с отсылками к классическому наследию А.П. Чехова.

3. Чеховская традиция в пьесе Б. Акунина подвергается намеренному очуждению с целью переосмысления «заштампованного» восприятия «Чайки», что происходит за счет гиперболизации чеховских приемов и принципов. Постмодернистская эстетика открывает возможности для примирения оппозиции: литературная классика - интеллектуальная беллетристика - массовая беллетристика.

4. В постпостмодернистском римейке-эпатаже К. Костенко «"Чайка" А.П. Чехова (remix)» доминирует иронический пафос по отношению как к классическому наследию (пьеса А.П. Чехова «Чайка»), так и к современным попыткам переосмысления данного произведения.

6 Хализев В.Е. Теория литературы. - М., 2002. - С. 393.

Нарочитая перфомативность делает «Чайку» К. Костенко в большей мере культурно-социальным эпатажем, нежели художественно-литературным пастишем.

5. Пьеса Ю. Кувалдина «Ворона» представляет собой постмодернистский гипертекст для интеллектуального читателя. «Ссылками» здесь служат аллюзии из классических пьес А.П. Чехова «Чайка» и «Вишневый сад», на уровне подтекста обнаруживается знакомство драматурга с интерпретациями Б. Акунина «Чайка» и Т. Уильямса «Записные книжки Тригорина».

Апробация. Результаты данного исследования были апробированы на XVI, XVII и XVIII Пуришевских чтениях (2004-2006 гг.), на ежегодных научно-практических конференциях АГУ (2003-2005 гг.). По теме диссертации опубликовано шесть работ.

Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, и списка использованной литературы, который включает 222 наименования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяются цель и задачи исследования, теоретико-методологическая база, обосновываются его актуальность и научная новизна, а также характеризуется научное состояние изучаемых проблем.

Глава I «Типы художественного взаимодействия с традицией А.П. Чехова в творчестве Л. Петрушевской» посвящена исследованию традиций русского классика в произведениях Л. Петрушевской как одного из представителей драматургии «новой волны». В пьесах «Три девушки в голубом», «Любовь», «Лестничная клетка», «Бифем» чеховские традиции получают глубокое осмысление и развитие. Связь с классической традицией обнаруживается как на уровне жанровых особенностей, так и на уровнях хронотопа, мотива («мотив жертвенности»). Глава включает в себя четыре раздела.

В первом разделе «Жанровые связи с текстами А.П. Чехова» рассмотрено своеобразие водевильной традиции А.П. Чехова и специфика ее продолжения и развития в одноактной драматургии Л. Петрушевской. Чеховский водевиль представляет собой, скорее, одноактную драму, что связано со спецификой понимания жанра комедии в русле классической традиции, определяющей особенность данного жанра в развенчании и осмеянии общественных явлений. При этом комедия не обязательно должна быть смешной. Все это характерно и для одноактных пьес Л. Петрушевской, имеющих в качестве жанрового подзаголовка слово «комедия».

Чеховская водевильная традиция обнаруживает себя у Л. Петрушевской в следующих чертах. Во-первых, писательница

воспринимает одноактные пьесы А.П. Чехова как «комедии характеров», где при отсутствии интриги драматическая напряженность обусловлена индивидуальными особенностями характеров действующих лиц. Во-вторых, налицо принцип сценической условности, основанный на художественном преувеличении и заострении некоторых черт характера персонажей, специфике их языковой характеристики: герои Л. Петрушевской являются представителями определенной социальной или профессиональной среды. Кроме того, как и А.П. Чехов в своих водевилях, Л. Петрушевская часто наделяет персонажей излюбленными словечками: «теща в настоящий момент выметается на летучку» (Николай из пьесы «Три девушки в голубом») - или выражениями типа «я валторну зато терпеть ненавидел» (Юра в пьесе «Лестничная клетка»), «вы мне не понравились, оба двое» (Галина из той же пьесы). Подобные речевые характеристики делают образы ярче и объемнее, что особенно важно в малой драматической форме. Жанровое своеобразие пьес Л. Петрушевской отличает синкретичность, свойственная и чеховской драматургии, когда за внешней простотой и комичностью сюжета скрывается трагедия жизни героев

Одноактные пьесы Л. Петрушевской составляют основной массив ее драматургии. При этом водевильность сюжета является внешней, при общем жанровом тяготении к «большим» чеховским пьесам, что достигается за счет использования подтекста и привлечения реминисценций. По нашему мнению, наиболее ярко это раскрывается на примере пьесы «Любовь». Некий переломный момент в диалоге персонажей (оба действующих лица «не слышат» друг друга в споре) означен авторской ремаркой о звуке «лопнувшей струны». Реминисценция из чеховского «Вишневого сада» настраивает на новое восприятие диалога. У Л. Петрушевской это не сам звук, который в пьесе А.П. Чехова характеризуется как «замирающий, печальный», слышащийся «точно с неба», а скорее действие, которое заставляет почувствовать в отношении героя к жене большую теплоту, нежели это может показаться на первый взгляд.

Во втором разделе «Художественное взаимодействие на уровне системы образов» показано, что принципы создания А.П. Чеховым системы персонажей также находят свое отражение в творчестве Л. Петрушевской. Система образов пьес современного драматурга зачастую либо строится по аналогии с известными чеховскими пьесами (водевили Чехова и одноактные произведения Петрушевской), либо персонажи новой драмы становятся носителями характерных черт персонажей известных пьес А.П. Чехова («Три сестры» и «Три девушки в голубом»). Это обусловлено постмодернистской установкой на игру с классикой, которая позволяет дать точку опоры для манипуляций с известными персонажами или известными сюжетами по новым правилам.

Так, система образов пьесы «Три девушки в голубом» обнаруживает аналогию с системой образов в чеховских «Трех сестрах». Параллелизм наблюдается как между образами сестер Татьяны, Светланы, Ирины (Ирины, Ольги, Маши у А.П. Чехова), так и на уровне мужских персонажей (Валерий и Кулыгин, Николай Иванович и Вершинин).

В разделе подробно проанализирован центральный образ пьесы «Три девушки в голубом». Это контаминированный образ, имеющий параллели сразу с тремя женскими персонажами пьесы А.П. Чехова. В качестве основы для сравнения Иры, главной героини пьесы Л. Петрушевской, и чеховской Ирины выступает бытовое событие пьесы «Три девушки в голубом»: выселение героини из занимаемой ею комнаты. Образ Иры перекликается и с образом Ольги из «Трех сестер». Систему женских персонажей пьесы «Три девушки в голубом» можно схематически изобразить с помощью пирамиды, основу которой образует интертекстуальный контекст. Стороны пирамиды - фигуры трех сестер: Светланы, Татьяны и Ирины. Пространство, которое образуют эти стороны, соединяясь в фигуру, есть метаобраз женщины, которая, по Л. Петрушевской, лишена опоры, а потому обречена на одиночество.

Третий раздел «Традиции художественного хронотопа чеховской драмы в пьесах Л. Петрушевской» посвящен исследованию специфики хронотопа драматических произведений современной писательницы. Мотив времени, характерный для пьес А.П. Чехова, у Л. Петрушевской получает свое развитие в приемах ретроспекции и сопоставлении времен года с событиями из жизни персонажей, что придает действию эпичность. Применяемый для расширения временных рамок прием ретроспекции приобретает в пьесах Л. Петрушевской композиционно-организующее значение. Если у А.П. Чехова ретроспекция углубляет конфликт драмы, то в отношении пьес Л. Петрушевской можно говорить уже о «ретроспективной композиции» (термин Г.Н. Храповицкой)7. Характерно, что проявление ретроспекции в качестве элемента, перестанавливающего временные пласты действия, отсутствует у обоих драматургов. Действие происходит исключительно в настоящем. Ретроспекция возникает в монологах персонажей с целью сообщить зрителю сведения, необходимые для переосмысления ранее увиденного в новых, только что открывшихся условиях, или для объяснения мотивации поведения персонажей.

Использование приема позволяет расширить временные рамки пьесы, сделать образы объемнее, дать предысторию событий, не нарушая линейности действия. К примеру, именно с ретроспекции начинается первое действие пьесы «Три сестры»: «Ольга: Отец умер ровно год назад, как раз в этот день, пятого мая, в твои именины, Ирина. Было очень холодно, тогда шел снег. Мне казалось, я не переживу, ты лежала в

7 Храловицкая Г.Н. Основные пути развития норвежской драмы второй половины XIX - начала XX веков : автореф. дис. ... д-ра филол. наук. - М., 1980. - С. 20.

обмороке, как мертвая...». Эта фраза становится ключевой для понимания драмы персонажей в настоящем. Когда был жив отец сестер, они жили в Москве, которая стала для них синонимом счастья.

Враждебность персонажей к тому месту, где они вынуждены оставаться, является сюжетообразующей для пьес Л. Петрушевской «Любовь», «Скамейка-премия», «Уроки музыки» и для некоторых произведений А.П. Чехова. Наиболее явно эта оппозиция прослеживается на примере пьес «Три сестры» и «Три девушки в голубом». Чеховские сестры угнетены необходимостью оставаться вдали от Москвы, которая для них выступает синонимом счастья и иной, полной жизни. Здесь пространственно-временная связь обнаруживается в параллели «прошлое -поместье» и «буднее - Москва». Героини Л. Петрушевской, напротив, бегут из города, где жизнь расписана по минутам, на дачу, где на смену каждодневной рутине приходит ощущение растянутого времени, не организованного расписанием. В данном случае мы имеем дело с обратной аллюзией, преследующей как пародийные цели, так и задачу расширить пространственно-временные рамки произведения за счет интертекстуальной связи.

В четвертом разделе «Способы выражения категорий бытийного» рассмотрены способы выражения бытийных категорий на уровне конфликта и мотива.

Чеховская парадигма «бытие - быт» отражается в Пьесах Л. Петрушевской в способах выражения бытийных коллизий. Как и у А.П. Чехова, во внешних, бытовых конфликтах в пьесах Л. Петрушевской раскрываются бытийные коллизии: одиночество, любовь, смерть. При этом значение быта гиперболизируется, а бытийное носит характер сниженного, почти незаметного за вещественным, материальным и проявляется в обыденном.

Масштаб присутствия быта и способ реализации бытийных категорий посредством него у драматургов различны. Если герои А.П. Чехова постоянно заявляют о несоответствии быта их духовным потребностям, то персонажи драм Л. Петрушевской привычно существуют в этом мире и быте. Быт у А.П. Чехова воспринимается как вещная оболочка духовной сути, неспособная заслонить главного - стремления человека к бытийному, вечному, тому, что является подлинной целью существования. Персонажи чеховских пьес питаются духовной пищей. Здесь нет подробно выписанных картин, где бы они ели, пили, мучились от нехватки денег на пропитание. Быт у Л. Петрушевской - неискоренимая часть каждодневного существования героя. Именно в бытовом проявляются бытийные категории любви, жизни, смерти. Постмодернизм, набравший силу в эпоху развенчания идеалов, обнажения бесчеловечной сущности «симулякров», в качестве художественной философии избрал эстетизацию отвергаемого прежде. В художественной системе

Л. Петрушевской это - выведение бытового конфликта на уровень бытийного.

Героям Л. Петрушевской для существования необходимо испытывать заботу о ком-то, «укрепиться». Поэтому у ее героинь, как правило, есть дитя или любимый. Любовь как категория бытийного проявляется именно в бытовых мелочах, в необходимости поддержания жизни в близком человеке посредством организации быта. Одинокие женщины, героини рассказов и пьес Л. Петрушевской воспринимают жизнь не как бытие, а как бытование в череде вещей и обстоятельств. При этом быт неотделим от их мировосприятия, тогда как герои А.П. Чехова ощущают острое несоответствие того быта, в котором они живут, тому, как они должны жить. Бытовой конфликт у А.П. Чехова становится рамкой для бытийного, духовного, того, что составляет идейно-композиционный центр пьес.

Присутствие чеховских традиций прослеживается и на другом художественном уровне пьес Л. Петрушевской - на уровне мотивов. Например, мотив жертвенности является основным элементом поэтики пьес «Дядя Ваня» А.П. Чехова и «Бифем» Л. Петрушевской.

Жертва в диалоге Л. Петрушевской полностью физиологична, тогда как в пьесах А.П. Чехова жертва героя, в первую очередь, это жертва духа во имя высокой цели. Применительно к творчеству двух драматургов можно рассматривать концепт «жертвенность» как двуплановый: один план составляет жертвенность как категория не материальная, а моральная, а второй план - жертвенность физическая. Исходя из подобной структуры, мы наблюдаем в пьесе Л. Петрушевской «перевернутый» вариант чеховского восприятия концепта «жертвенность». То, что у А.П. Чехова является определяющим (первый план), уходит в диалоге «Бифем» на второе место. Форма рецепции чеховской традиции в пьесе определяется нами как дифференциальная. В ней преобладает стремление к отмежеванию от восприятия элементов предшествующей традиции.

В пользу отнесения формы рецепции чеховской традиции к дифференциальному типу говорит также использование аллюзии из пьесы «Дядя Ваня». У Л. Петрушевской Би произносит следующую фразу: «У крупных женщин все должно быть крупное, и душа, и ум, и одежда, и мысли». Здесь нет прямого указания на произведение, но ассоциативно она отсылает к общеизвестному литературному факту, и связь с репликой доктора Астрова («В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли») подразумевается.

В структуре пьесы как постмодернистского текста мы имеем дело с некоторой «перевернутой» аллюзией, построенной по принципу обратной связи. Аллюзия, указывая в данном контексте на несогласие с исконным смыслом источника, используется в качестве сатирического приема для обрисовки персонажа. Однако если в контексте чеховской пьесы героиня

обвиняется в праздности: «Она прекрасна, спора нет, но ... ведь она только есть, спит, гуляет, чарует нас всех своей красотой - и больше ничего», - то Би есть сама источник пищи: «Ради тебя, чтобы спасти человека, пусть дочь, допустим, но я посадила себе на шею дармоедку, кормлю тебя своим мозгом и кровью!». При подобной интерпретации мы получаем обратный пародийно-сатирическому эффект. Крупное и грубое может быть в равной степени прекрасным, когда оно становится жертвенным, а не потребляющим. Таким образом, на фоне дифференциальной связи воспринимающего текста с источником, то есть при восприятии традиции с отрицательным знаком, на идейном уровне обнаруживаются конвергентные тенденции.

Глава II «Вариация как тип художественного взаимодействия в современной драматургии» представляет собой анализ вариаций пьесы А.П. Чехова «Чайка» в творчестве современных драматургов Н. Коляды, Б. Акунина, К. Костенко и Ю. Кувалдина. Выбор авторов обусловлен стремлением к наиболее полному отображению картины функционирования чеховских традиций в различных эстетических системах: «новой драме» конца XX века Н. Коляды, «интеллектуальной беллетристике» Б. Акунина, постпостмодернистской пародии К. Костенко и «рецептуальной» эстетике Ю. Кувалдина.

Традиционно под «новой драмой» принято понимать явление, обозначающее сходные художественные открытия в области европейской драматургии и театра конца XIX - начала XX века. Однако в настоящее время термин также используется для определения творчества драматургов конца XX - начала XXI в. При этом следует понимать нетождественный характер двух этих явлений. В первом разделе главы «"Чайка спела" в "новой драме" Н. Коляды» рассмотрены общие для «новой драмы» рубежа XIX-XX и юнца XX - начала XXI вв. черты, а также те традиции чеховской «новой драмы», которые нашли свое продолжение в пьесе Н. Коляды. Подробному анализу подвергается система образов пьесы «Чайка спела» Н. Коляды и проводятся параллели с системой образов «Чайки» А.П. Чехова.

Особое внимание обращается на способ употребления аллюзий и реминисценций из чеховской «Чайки», который доказывает конвергентную форму рецепции чеховской традиции в эстетической системе Н. Коляды.

«Чайка спела» Н. Коляды: «ВЕРА (ест): Мама, тебя черное личит. Хорошо идет, ara. А я завтра плащ накину. У меня есть, он черный. А платья такого, как у тебя - нету...»

«Чайка» А.П. Чехова: «Медведенко: Отчего вы всегда ходите в черном? Маша: Это траур по моей жизни. Я несчастна».

Эта аллюзия помещена Н. Колядой в самом начале пьесы, как и в тексте А.П. Чехова. Автор настраивает зрителя (читателя) на восприятие

всего произведения в русле чеховской традиции, согласно которой основная мысль скрыта в подтексте, в том драматическом нерве, что пронизывает пьесу от начала до конца, где на глазах зрителя рушатся судьбы и раскрываются характеры действующих лиц. Если в чеховской пьесе «мировая душа» - это Нина Заречная, страстная, смелая, стремящаяся вырваться из отупляющего мира захолустной жизни, то в пьесе Н. Коляды «отпевшая» свое чайка соотнесена с образом уголовника Валерика, отпевшего и отгулявшего на воле, обчищая карманы и приставляя нож к горлу прохожего. «Белая» чайка А.П. Чехова, искупавшись в грязи и крови, становится черной птицей Н. Коляды.

Все те же поиски смысла жизни, желание вырваться из безнадежного омута быта, почувствовать себя значимым, а не каплей в сером обывательском море, приводят Нину Заречную к мысли о необходимости искупления греха, а Валерика - к смерти от тюремных побоев.

С помощью приведенной ниже таблицы обозначим параллели между системами образов пьес А.П. Чехова и Н. Коляды.

Н. Коляда «Чайка спела» Основание для сравнения А.П. Чехов «Чайка»

Августа Журавлева, 60 лет Образ матери, потерявшей сына (Валерку убили, Костя застрелится). В обоих случаях наиболее яркий женский образ пьесы: эмоциональная, сильная женщина. Аркадина

Вера Носова, ее дочь В качестве основания для сравнения используется аллюзия на чеховский текст. («Почему вы ходите в черном»). Маша Шамраева

Ваня Носов, муж Веры, прапорщик, 35 лет Сходство прослеживается в построении реплик: оба перескакивают с одного объекта речи на другой, с ним не связанный. Речь изобилует казенными выражениями. Медведенко

Сашка Маслов, родственник Августы по мужу, 53 года Сближение персонажей по принципу родственных связей: оба приходятся дядьями умершим. Связь с доктором Дорном из чеховской пьесы - в приемах создания образа: и Дорн, и Сашка постоянно напевают. Сорин - Дорн

Василий Маслов, племянник Сашки, 25 лет Оба персонажа несколько отстранены от всех других действующих лиц, являясь представителями «другой жизни». Тригорин

Валерка Персонажи соотносятся как на основе событийного ряда пьес, так и на основе содержания образа Смерть Валерки -сюжетообразующий элемент пьесы «Чайка спела». Смерть Трсплева завершает чеховскую «Чайку», однако финал пьесы остается открытым. Константин Треплев

Дискуссионный характер пьесы Н. Коляды, психологизм, наличие подтекста, сочетание современной проблематики с «вечными вопросами» продолжают традиции «новой драмы» рубежа Х1Х-ХХ веков, при этом пласты высокой литературы и отсылки к великим традициям классики парадоксально сочетаются с дискурсами коммуникативного насилия.

Во втором разделе «"Чайка" Б.Акунина - феномен массовой литературы» исследована проблема массовой литературы в контексте взаимодействия с классической традицией. Определение «массовый» зачастую рассматривается в одном синонимическом ряду с прилагательными «общедоступный», «всеобщий», «низкий», «шаблонный» и т.п. Такая многозначность ведет к семантической неопределенности всей дефиниции. В контексте работы считаем целесообразным использовать выдвинутый нами термин «интеллектуальная беллетристика». Данное понятие во многом можно трактовать как синоним «литературы высокой моды» (термин Т.В. Кузнецовой, В.А. Лукова и М.В. Лукова)8. Дефиниция «интеллектуальная беллетристика», свободная от изысков дизайнерской терминологии, позволяет сосредоточить внимание исследователя главным образом на литературных достоинствах произведения. В разделе разграничиваются понятия «массовая беллетристика» и «интеллектуальная беллетристика» в рамках трехчастной структуры, включающей литературную классику как определенное поле, способное быть источником приемов, аллюзий и реминисценций, а также расширяться за счет включения художественных текстов из других уровней.

«Интеллектуальная беллетристика» - социокультурное явление XX века, которое объединяет значительные произведения современной литературы, обладающие художественной новизной, имеющие авторский стиль, получившие признание широкой общественности благодаря рекламе, СМИ.

«Массовая беллетристика» («массовая литература» в узком смысле) - явление в литературе, ориентированное на развлечение читателя, подчиняющееся строгой жанровой системе, имеющее в основе расхожий сюжет, связанный не с познанием бытия, а с повседневной ориентацией в действительности.

Необходимо отметить, что функция «развлечения» в той или иной мере свойственна как «интеллектуальной беллетристике», так и «массовой беллетристике». Однако следует различать исключительно развлекательный, занимательный аспект этой функции, который не нацелен на иное воздействие, кроме сиюминутно-эмоционального (в

8 Кузнецова T.B., Луков В. А.. Луков М.В. Массовая культура и массовая беллетристика // Знание. Понимание. Умение : алеюронный журнал. - URL: http://www.zpu-joumal.m/e-zpu/2008/4/Kuznetsova&Lukovs/

случае «массовой беллетристики»), - и момент «игры с читателем» (на различных художественных уровнях текста: жанровом, стилистическом, сюжетно-пародийном), свойственный «интеллектуальной беллетристике», требующий глубинного погружения не только в текст читаемый, но и в литературное пространство, этим литературным фактом охваченное.

Пьеса Б. Акунина отнесена нами к «интеллектуальной беллетристике» на основании следующих определяющих признаков: наличие авторского стиля; интертекстуальная связь с предшествующей традицией; пародийный сюжет; пародийный жанр; перфомативность; ориентированность на искушенного читателя.

В разделе рассмотрены особенности композиционного построения вариации «Чайки» Б. Акунина, особое внимание уделено акунинским «дублям», которые выступают метафорой потока разрозненных событий. Слово «дубль» заставляет вспомнить представление А.П. Чехова о жизни как о череде разнородных, несвязных эпизодов. Б. Акунин вносит дополнительные смыслы, расставляет современные акценты: жизненные этапы человека - это повторяющиеся до мельчайших деталей и однообразные копии. Дубль - также знак театрализованное™ всей пьесы, он ориентирует читателя-зрителя на авторский замысел «обнажения приёма» театральных условностей, что специфически продолжает тему сложной рефлексии героев об искусстве в одноименной пьесе А.П. Чехова.

Намеренное снижение пафоса и фарсовая концовка пьесы настраивают на восприятие текста в целом как пародии на классическое произведение А.П. Чехова. Однако, на наш взгляд, чеховская традиция в пьесе Б. Акунина подвергается намеренному очуждению с целью переосмысления «заштампованного» восприятия «Чайки», что дает возможность увидеть чеховских персонажей по-новому, вне зависимости от сложившихся стереотипов: гамлетизм Треплева, ограниченность Медведенко, символизм образа чайки. Освобождение пьесы от стереотипного восприятия происходит в том числе и за счет гиперболизации чеховских приемов и принципов.

Раздел третий «Римейк-эпатаж: "«Чайка» А.П. Чехова (remix)" К. Костенко» посвящен анализу вариации чеховской пьесы в эстетической системе постпостмодернистской пародии. Проблема римейка в современном литературоведении не имеет однозначной оценки. Так, М. Золотоносов, исследователь римейков «Отцы и дети» Ивана Сергеева, «Идиот» Федора Михайлова, выпущенных издательским домом «Захаров», настаивает на том, что всякая вторичность есть признак литературного убожества, а новые переделки классики - не что иное, как ухудшенные копии, создаваемые промышленным путем. Итальянский семиолог и писатель У. Эко, напротив, обращает внимание на то, что даже

классическая эстетика «не стремилась к инновациям любой ценой: наоборот, она часто рассматривала как "прекрасные" добротные копии вечного образца. Даже когда модернистская чувствительность одобряла "революцию", совершаемую классическим художником, то больше всего ее интересовало то, в какой мере она отрицает предшествующие образцы»9. В современной эстетике необарокко «акцент падает на неразрывный узел "схема-вариация", где вариация представляет гораздо больший интерес, чем схема»10.

А. Урицкий в статье «Дубль второй»11 выделяет два основных вида римеков: псевдоримейк и постмодернистский римейк. Псевдоримейк в большей степени имеет отношение к киноискусству, нежели к драматургии. Его основное отличие состоит в том, что для восприятия произведения реципиентом нет необходимости знакомства последнего с оригиналом. Постмодернистский же римейк основан на эстетике игры, соответственно, ориентирован на знание первоисточника. Понятие «ремикс» в некоторой степени тождественно понятию «римейк». Однако этот термин в большей степени ориентирован на сферу музыкального искусства: римейками в музыке называют заново записанные версии уже издававшихся композиций; если же в новой версии используются фрагменты старой, то это называется ремиксом. В литературе ремикс представляет собой «нарезанные куски» текста, переставленные в произвольном порядке для получения нового художественного произведения.

Именно момент деконструкции выступает на первый план в пьесе К. Костенко «"Чайка" А.П. Чехова (remix)». Травестированию повергается как исходный текст «Чайки» А.П. Чехова, так и предшествующие пьесе вариации, среди которых «Чайка» Б. Акунина и «Записная книжка Тригорина» американского драматурга Т. Уильямса. Связь с последним упомянутым текстом прослеживается на уровне персонажей. В «вольной интерпретации» чеховской пьесы, как определяет свое произведение Т. Уильяме, основным действующим лицом выступает писатель-бисексуал Тригорин. В пьесе К. Костенко все образы чеховской «Чайки» сведены к двум: Треплев и Сорин. Основу образа Треплева составляют черты непосредственно Константина Треплева из чеховской «Чайки» и Тригорина, однако за основу взят не чеховский Тригорин, а уильямсовский образ «растленного» писателя. При рассмотрении текста К. Костенко в контексте взаимосвязи с «Записной книжкой Тригорина» обращает на себя внимание пародирование не только образов пьесы, но и принципов

9 Эко У. Инновация и повторение. Между эстетикой модерна и постмодерна. - URL: http://www.infoliolib.info/philos/postmod/innovatia.html ю т

1 ам же.

11 Урицкий А. Дубль второй //Дружба народов. - 2002. 3. - С. 38-46.

«пластического театра» Т. Уильямса. На восприятие пьесы «"Чайка" А.П. Чехова (remix)» как пародии на акунинский детектив настраивает присутствие темы японской флейты и звуки самисэна - японской трехструнной лютни. В пьесах и прозе Б. Акунина японская тематика представлена очень широко. Выстрелы, многократно раздающиеся за сценой, а также реплика Треплева («.Треплев (Подымает труп птицы. С ори ну). Ваш заказ») представляет этого персонажа в одном из эпизодов в роли наемного убийцы. Подобный образ характерен для детективного жанра, в котором создано большинство произведений Б. Акунина, в том числе и «Чайка».

Нарочитая монтажность структуры текста К. Костенко преследует несколько целей: композиционно пьеса строится по принципу «ремикса», что заявлено в заглавии; при этом, учитывая абсолютизацию пародии как жанра, в пьесе травестируется принцип монтажного мышления, характерный для драматургии А.П. Чехова, и неоднократно подчеркиваемая критиками «музыкальность» чеховского письма. Пародируется сам основополагающий принцип постмодернистской теории ингертексгуальности - принцип цитатности, ставший в произведениях современных авторов расхожим штампом. Стремление к развенчанию псевдоклассиков выражается в форме гиперболизации приемов пародируемых источников. Игровой характер постмодернистского текста, его декларируемая перфомативность доводятся в пьесе до абсурда, в котором художественная ценность произведения замещается культурно-социальной провокацией.

В разделе четвертом «Ре-цептуальная» пьеса Ю. Кувалдина "Ворона"» изложены основные постулаты новой «метаэстетйки», декларируемой автором пьесы-вариации «Ворона». По мнению исследователя, «ре-цептуализм» являет собой одну из модификаций постмодернизма, о чем свидетельствует текстовой анализ «Вороны». Название пьесы настраивает на ироническое восприятие интерпретируемой традиции. При этом объектом пародии являются не только литературный факт, но и его внелитературная коннотация. Так, традиционная МХАТовская чайка на занавесе в пьесе Ю. Кувалдина последовательно заменяется на ворону. Сам А.П. Чехов также присутствует в пьесе, герои неоднократно упоминают его в своих репликах и монологах.

Текст произведения представляет собой переплетение аллюзий и реминисценций, поданных в иронической манере. На уровне идеи реализуется концепция «ре-цептуальной» эстетики и собственно авторская система взглядов на писательскую деятельность.

Особое внимание уделено анализу дублирующих элементов в системе образов пьесы «Ворона», а также литературным ассоциациям. Система двойного кода, характерная для постмодернистской литературы в целом и заявленная в качестве одного из первостепенных по значимости постулатов «ре-цептуализма» («да здравствует великий Янус!»12), приобретает у Ю. Кувалдина гротескные формы. Реальность текстового пространства заполнена дублирующими элементами.

Пара Маша - Миша является дублем в системе образов самой пьесы «Ворона». В этих образах может быть зашифрована как авторская ирония по отношению к всевозрастающей актуализации тендерного подхода в изучении литературных фактов (женский и мужской взгляд на «новые формы» в литературе), так и травестирование образа Треплева, чья нетрадиционная ориентация является одной из отличительных черт некоторых интерпретаций чеховской «Чайки» (Т. Уильяме «Записная книжка Тригорина», Б. Акунин «Чайка»). При этом все герои имеют интертекстуальную связь с персонажами пьес А.П. Чехова «Чайка» и «Вишневый сад».

На уровне хронотопа принцип двойного кода реализуется в аллюзиях также сразу на два произведения А.П. Чехова: «Чайка» и «Вишневый сад». С одной стороны, «усадьба», где происходит действие пьесы «Ворона», напоминает именье Сорина, а с другой - эта «усадьба» раньше принадлежала советскому писателю Н., а в новой экономической ситуации ее владельцем оказывается современный Лопахин - Абдуллаев.

Собственно, и сама пьеса как действо построена по «ре-цептуалистскому» принципу «демонстрации демонстрации». Читатель с ходу попадает на сцену, где расположена другая сцена: это обитатели коттеджа наблюдают в качестве зрителей за домашними спектаклями, разыгрываемыми Машей и Мишей. В ремарках подчеркнуты наигранность реплик и чрезмерный пафос, указывающие на нарочитую театрализованность действа.

Пьеса «Ворона» представляет собой постмодернистский гипертекст для интеллектуального читателя. «Ссылками» здесь служат аллюзии из классических пьес А.П. Чехова «Чайка» и «Вишневый сад», на уровне подтекста обнаруживается знакомство драматурга с интерпретациями Б. Акунина «Чайка», Т. Уильямса «Записные книжки Тригорина». «Гиперпространство» пьесы также расширяется за счет реминисценций из работ Р. Барта, Ю. Кристевой об эстетике постмодернизма. К примеру, в пьесе травестировано положение о «смерти автора».

Композиция «Вороны» повторяет композицию чеховской «Чайки» в расположении монологов и реплик-аллюзий персонажей. Фраза из

12 Манифест реиыпуализма. Личный сайг Ю. Кувалдина - URL: http7/www.kuvaldm.nj/esse/manifest-r.html

чеховского текста «Почему вы всегда ходите в черном?», адресованная Маше, помещена в начале пьесы «Ворона». Это настраивает на определенный код в восприятии текста реципиентом.

Думается, что условный «текст» XIX столетия в современном культурном контексте не воспринимается как текст самодостаточный. В диалоге веков происходит актуализация классики посредством слияния в нечто третье, в равной степени наследующее лучшие черты двух культур. Это, с точки зрения различных эстетических позиций, находит отражение в пьесах Н. Коляды, Б. Акунина, К. Костенко, Ю. Кувапдина.

В заключении диссертации содержатся итоговые обобщения исследования и выводы, касающиеся закономерностей творческого взаимодействия современных драматургов с художественным миром произведений А.П. Чехова, намечены перспективы изучения темы.

Содержание работы отражено в публикациях:

1. Трубникова (Мищенко), Т. А. Своеобразие пьесы «Записная книжка Тригорина» как вольной интерпретации «Чайки» А. П. Чехова / Т. А. Трубникова (Мищенко) // XVI Пуришевские чтения : мат-лы Междунар. конф. / отв. ред. А. В. Коровин. - М. : Изд-во МПГУ, 2004. -С. 201-202. - ISBN 5-89-527-047-6 (0,1 п.л.).

2. Трубникова (Мищенко), Т. А. Образ героя-беглеца в творчестве Т. Уильямса и А. П. Чехова / Т. А. Трубникова (Мищенко) // XVII Пуришевские чтения : мат-лы Междунар. конф., посвященной 200-летию со дня рождения X. К. Андерсена / отв. ред. А. В. Коровин. - М. : Изд-во МПГУ, 2005. - С. 243-244. - ISBN 5-89527-073-5 (0,1 п.л.).

3. Трубникова (Мищенко), Т. А. Чеховская литературная традиция как духовный ориентир поколений / Т. А. Трубникова (Мищенко) // Человек в поисках духовности: ориентиры и установки : ст. и мат-лы / под науч. ред. Ж. А. Романенко. - Астрахань : Изд-во АГТУ, 2005. - С. 153-158. - ISBN 5-901918-14-2(0,3 пл.).

4. Трубникова (Мищенко), Т. А. «Иллюзорное жизнестроительство» — центральная проблема драматургии А. П. Чехова и Т. Уильямса / Т. А. Трубникова (Мищенко) // XVIII Пуришевские чтения : мат-лы Междунар. конф. / отв. ред. М. И. Никола. - М. : Изд-во МПГУ, 2006. -С. 134-135 (0,1 пл.).

5. Мищенко, Т. А. Бытийное и бытовое в творчестве JI. С. Петрушевской / Т. А. Мищенко // Бытийное в художественной литературе : мат-лы Междунар. науч. интернет-конф. (20-30 апреля 2007 г.) / сост. : Г. Г. Исаев, В. Н. Гвоздей, Ю. В. Вельская. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2007. - С. 108-110. -ISBN 5-88200-953-4 (0,5 пл.).

6. Мищенко, Т. А. «Чайка» Б. Акунина - феномен массовой литературы / Т. А. Мищенко // Гуманитарные исследования : журнал фундаментальных и прикладных исследований. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2009. - № 1. — С. 131138 - ISSN 1818-4936 (0,7 пл.).

Статья № б опубликована в журнале, входящем в перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, рекомендованных ВАК России.

Подписано в печать 22.05.2009. Уч.-изд. л. 1,3. Усл. печ. л. 1,2. Заказ № 1794. Тираж 100 экз.

Оттиражировано в Издательском доме «Астраханский университет» 414056, г. Астрахань, ул. Татищева, 20 Тел. (8512) 54-01-87, факс (8512) 54-01-89, E-mail: asupress@vandex.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Мищенко, Татьяна Александровна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. ТИПЫ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ С ТРАДИЦИЕЙ А.П. ЧЕХОВА

В ТВОРЧЕСТВЕ Л.С. ПЕТРУШЕВСКОЙ.

1.1. Жанровые связи с текстами А.П. Чехова.

1.2. Художественное взаимодействие на уровне системы образов.

1.3. Традиции художественного хронотопа чеховской драмы в пьесах Л.С. Петрушевской.

1.4. Способы выражения категорий бытийного.

Глава 2. ВАРИАЦИЯ КАК ТИП ХУДОЖЕСТВЕННОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

В СОВРЕМЕННОЙ ДРАМАТУРГИИ.

2.1. «Чайка спела» в «новой драме» Н. Коляды.

2.2. «Чайка» Б. Акунина как феномен массовой литературы.

2.3. Римейк-эпатаж: «"Чайка" А.П. Чехова (remix)» К. Костенко.ИЗ

2.4. «Ворона» Ю. Кувалдина в системе «рецептуальной» эстетики.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Мищенко, Татьяна Александровна

В русской литературе конца XX - начала XXI века наметилась тенденция использовать темы, мотивы, а также сюжеты классических произведений. Известны новые интерпретации произведений А.С. Пушкина (Н. Коляда «Тройкасемеркатуз»), И.А. Гончарова (М. Угаров «Смерть Ильи Ильича»), Н.В. Гоголя (Н. Садур «Панночка»), JI.H. Толстого (О. Шишкин «Анна Каренина - 2»). На данный момент наиболее активной «доработке» и «переработке» подвергаются тексты А.П. Чехова: «Три сестры», «Дядя Ваня», «Вишневый сад», «Чайка». Известны попытки осмысления классических пьес современными режиссерами («Чайка» австрийского режиссера Люка Бонди, «Чайка» Льва Додина в петербургском Малом драматическом театре, «Опыт освоения пьесы "Чайка" по системе Станиславского» Андрея Жолдака, постановка «Чайки Олега Рыбкина» в красноярском театре, «Чайка» Никиты Астахова в Русском духовном театре), хореографами («Чайка» Джона Ноймайера на сцене театра им. Немировича-Данченко).

Повышенный интерес к пьесе «Чайка» связан с проблемой саморепрезентации современных драматургов, составляющей идейно-тематический план пьесы А.П. Чехова. Ощущение переходности, рубежности эпохи, свойственное драматическим произведениям русского классика и нашедшее отклик в произведениях последних лет, позволяет актуализировать проблему взаимодействия драматургии современных авторов с чеховской традицией на новом историческом этапе. Возможность выявления основных особенностей поэтики современных драматургов через художественную ретроспекцию - обращение к традициям А.П. Чехова - обуславливает актуальность проблемы и настоящего диссертационного исследования в частности.

Самым распространенным объяснением появления элементов чеховской традиции становятся частые отсылки к интертекстуальности, столь характерной для постмодернистских произведений. Однако «не всякая вторичность, даже сознательная, есть признак постмодернизма»1. Литературовед Г.Н. Нефагина, обращаясь к анализу прозы 1990-х гг., оперирует данным термином, считая его одной из форм презентации концептуализма. «Накануне накануне» Е. Попова, «Кавказский пленный» В. Маканина, а также ряд других произведений менее известных авторов рассматриваются как форма, не пародирующая первичное произведение и не цитирующая его, а наполняющая новым актуальным содержанием. «Ремэйк (таково авторское написание термина. — Т. М) имеет различное смысловое наполнение и противоположный пафос: сюжетной стороной он обращен к массовой культуре, иронической - к элитарной» .

На наш взгляд, ориентация на массовую культуру в произведениях новых драматургов в некоторой степени продиктована спецификой жанра: пьеса, прежде всего, пишется для театра, который в последние десятилетия все больше демократизируется. Занимательность сюжета подчас выступает основным требованием к пьесе, ориентированной на коммерческий успех («Чайка» Б. Акунина). В театральной критике сложилась традиция скорее негативной, чем положительной оценки опытов новых драматургических переложений классических произведений (Г. Ситковский «Почему они не любят Костю Треплева»3, М. Белова «Репетиция убийства»4, О. Романцова «Виновен каждый»5, Г. Заславский «С Якова на всякого»6 и проч.).

1 Катаев В.Б. Игра в осколки: Судьбы русской классики в эпоху постмодернизма. М., 2002. С. 163.

2 Нефагина Г. Русская проза конца XX века : учеб. пособие. М., 2003. С. 277.

3 Ситковский Г. Почему они не любят Костю Треплева // Вечерний клуб. 2001. 18 мая.

4 Белова М. Репетиция убийства // Коммерсантъ. 2001. 21 апр.

5 Романцова О. Виновен каждый И Время МН. 2001. 28 апр.

6 Заславский Г. С Якова на всякого // Время МН. 2000. 31 окт.

В то же время в критике отмечают, что «в ряде случаев мы имеем дело с интересным жанровым симбиозом, находящимся на стыке римейка и традиционной инсценировки классической прозы»1 и драмы. Литературовед С.Р. Смирнов предлагает несколько условно-типологических разновидностей парафраз на тему классических произведений: римейк-детектив (яркий представитель - Б. Акунин), римейк-фантазия (Н. Коляда «Тройкасемеркатуз») и римейк-трагедия (И. Вырыпаев «Валентинов день»). При этом авторской переработке подвергаются как жанровый аспект, так и сюжетная и композиционная составляющие, из которых складывается определенная эстетическая система драматургии.

Данная работа посвящена исследованию традиций творчества А.П. Чехова, нашедших продолжение и развитие в пьесах современных драматургов: JI.C. Петрушевской, Н. Коляды, Б. Акунина, К. Костенко и Ю. Кувалдина. В работе мы рассматриваем такие парафразы на тему чеховской «Чайки», в которых не только выявляются аллюзии и реминисценции из «пьесы-оригинала», но и сохранены некоторые идейно-тематические, сюжетные, персонажные признаки.

Основанием для сравнительного анализа служат как литературные факты (пьесы с одноименными чеховским заглавиями, присутствие чеховских персонажей в произведениях современных авторов), так и факты биографического характера, демонстрирующие глубокую связь вышеназванных авторов с литературной традицией А.П. Чехова.

Выбор в качестве материала исследования для второй главы настоящей диссертации пьес вышеназванных авторов обусловлен стремлением рассмотреть своеобразие интерпретации чеховской «Чайки» в различных эстетических системах: «новой драме» (Н. Коляда), массовой беллетристике

1 Смирнов С. Р. Римейк (парафраза) в «новой русской» драме : мат-лы конф. URL: http//ww\v.siberia.ru/smotr/remake.html

Б. Акунин), постпостмодернистской пародии (К. Костенко), рецептуальной драме (Ю. Кувалдин).

Наибольший интерес для исследования представляет творчество JI.C. Петрушевской, поскольку, на наш взгляд, в ее драматических произведениях связь с чеховской традицией прослеживается наиболее полно и демонстрирует тем самым отчетливую тенденцию, присутствующую и в прозе, и в драматургии, и усиливающуюся в поздних пьесах («Бифем»). Материалом исследования являются пьесы А.П. Чехова «Чайка», «Три сестры», «Вишневый сад», «Дядя Ваня», водевили «Предложение», «Медведь», «Юбилей»; пьесы Л. Петрушевской «Три девушки в голубом», «Анданте», «Любовь», «Лестничная клетка», «Квартира Коломбины», «Уроки музыки», «Чинзано, Н. Коляды «Чайка спела», Б. Акунина «Чайка», К. Костенко «"Чайка"» А.П. Чехова (remix)» и Ю. Кувалдина «Ворона».

Объектом исследования выступают пьесы современных драматургов, созданные в русле традиций А.П. Чехова.

Предметом исследования являются идейно-художественные принципы взаимодействия творчества современных драматургов с традицией А.П. Чехова.

Методологической основой работы стал системный подход, объединивший сравнительно-типологический, историко-литературный, историко-функциональный аспекты изучения художественного произведения. Анализ литературных связей драматургов обусловлен принципом компаративистской рецепции, при котором воздействие и восприятие текста понимается как двусторонний, открытый и незавершимый процесс. Научной базой исследования стали труды отечественных ученых А.Н. Веселовского1, В.М. Жирмунского1, М.М. Бахтина2, И.Р. Гальперина3,

1 Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989.

И.П.Ильина4, а также зарубежных ученых Д. Дюришина5, Р.Барта6, Ю. Кристевой7.

Отношение к понятию «традиция» в сфере словесного творчества неоднократно претерпевало изменения. Если литература XVII-XVIII веков стремилась к традиционализму, то в XX веке она характеризуется определяющим нигилистическим пафосом. В современном литературоведении правомерно разграничить два значения слова «традиция». В первом случае имеется в виду опора на прошлый опыт в виде его повторения и варьирования (здесь обычно используются термины «традиционность» и «традиционализм»). Именно о таком понимании традиции говорит Ю.Н. Тынянов: «.каждое литературное направление в известный период ищет своих опорных пунктов в предшествующих системах, - то, что можно назвать традиционностью»8. Традиционализм был влиятелен в теории литературы на протяжении многих веков, однако, как считает В.Е. Хализев, «в изменившейся культурно-исторической ситуации, когда обрядово регламентирующее начало стало сводиться к минимуму, приобрело актуальность другое значение термина "традиция", под которым f стали разуметь инициативное и творческое наследование культурного опыта, которое предполагает достраивание ценностей, составляющих достояние общества, народа, человечества»9.

1 Жирмунский В.М. Введение в литературоведение. Курс лекций. М., 1963.

2 Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1985.

3 Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.

4 Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996.

5 Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литературы. М., 1989.

6 Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика : пер. с фр. / сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. М., 1989.

7 Кристева Ю. Избранные труды: Разрушение поэтики. М., 2004.

8 Тынянов Ю.Н. О литературной эволюции // Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С.279.

9 Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2002. С. 393.

В нашем исследовании мы опираемся на определение традиции, данное в -«Литературной энциклопедии терминов и понятий» под редакцией А.Н. Николюкина1, и понимание традиции как осознанного влияния жизни и творчества великого русского писателя А.П. Чехова на пьесы современных драматургов. В настоящей работе мы рассматриваем традицию как общегуманитарное понятие, характеризующее культурную память и преемственность, при этом грани преемственности преломляются в самих произведениях в мировоззренческом плане, бытующем как во внехудожественной реальности, так и в литературе, и в плане средств выразительности (аллюзии, реминисценции, стилистические приемы). Способы взаимодействия источника традиции и принимающего текста, рассмотренные Д. Дюришиным в работе «Теория сравнительного изучения литературы»,- нашли отражение в настоящем исследовании в рамках рассмотрения функционирования чеховских традиций в системе принимающего текста.

В качестве основных работ, послуживших источником для выявления и анализа традиций драматургии А.П. Чехова, нами были выделены монографии А.П. Чудакова «Поэтика Чехова» и «Мир Чехова», Г.Н. Бердникова «Чехов-драматург: традиции и новаторство в драматургии А.П. Чехова» и работа «Чехов. Проблемы поэтики» А.И. Камчатнова и А.А. Смирнова.

А.П. Чудаков среди особенностей драматических произведений А.П. Чехова выделяет: сосредоточенность на характере и подробностях, а не на интриге, внимание к деталям, быту как основной составляющей жизни, совсем не обязательно трагической и минорной.

1 Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А. Н. Николюкина. М., 2003.

В контексте исследования чеховских традиций в драме JI.C. Петрушевской интерес представляет работа С.С. Васильевой «"Чеховское" в художественной интерпретации JI.C. Петрушевской»1, где автор рассматривает общие для поэтики драматургов мотивы «неудавшейся жизни», «взаимонепонимания», а также специфику жанра монопьесы на примере миниатюр А.П. Чехова «Трагик поневоле» и «О вреде табака» и Л.С. Петрушевской «Стакан воды».

Наибольшую значимость для данного исследования представляют работы Г.Я. Вербицкой и М.И. Громовой2 о чеховских традициях в драматургии Н. Коляды. Г.Я. Вербицкая в работе «Традиции поэтики А.П. Чехова в современной отечественной драматургии 80-90-х годов

•з

Пьесы Н. Коляды в чеховском контексте)» рассматривает влияние драматургии А.П. Чехова на драматургию 1980-90-х гг., в частности на творчество Н. Коляды. Исследовательница, проанализировав схожие мотивы, приемы, образы, приходит к выводу, что художественные миры авторов отличаются многими чертами, но их творчество объединено рубежным переходным временем, эпохой «промежутка» и общим героем - человеком «порогового сознания».

В аспекте исследования специфики присутствия чеховских традиций в творчестве Б. Акунина наибольший интерес вызывают статьи М.М. Адамович4 и М. Костовой-Панайотовой5.

1 Васильева С.С. «Чеховское» в художественной интерпретации Л.С. Петрушевской // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов : материалы Международной научной конференции (г. Волгоград, 24-27 апреля 2005 г.). Волгоград, 2005. С. 644-649.

2 Громова М.И. Русская современная драматургия : учеб. пособие. М., 1999.

3 Вербицкая Г.Я. Традиции поэтики А.П. Чехова в современной отечественной драматургии 80-х -90-х годов (Пьесы Н. Коляды в чеховском контексте): Очерк. Уфа, 2002.

4 Адамович М. Юдифь с головой Олоферна. Псевдоклассика в русской литературе 90-х гг. // Новый мир. 2001. № 7. С. 165-174.

5 Костова-Панайотова М. «Чайка» Б. Акунина как зеркало «Чайки» А.П. Чехова // Дети РА. 2005. № 9 (13). URL: http://magazines.russ.ru/ra/2005/9/pa23.html

М.М. Адамович рассматривает «Чайку» Б. Акунина в ряду произведений «псеводоклассики», возникшей в русской литературе в конце 90-х гг. XX в. Автор отмечает сложную структуру текстов Б. Акунина, насыщенность их аллюзиями, которые заставляют пересекаться культурные слои различных литератур и эпох. М. Костова-Панайотова отмечает близость чеховского хронотопа хаосогенности постмодернистского восприятия, что, по мнению исследовательницы, служит основанием для появления акунинской интерпретации. Прием самопародии, присутствующий в тексте новой «Чайки», - часть установки, на которой создается литературный проект «Борис Акунин».

Исследований драматургии К. Костенко нами не обнаружено, пьеса «"Чайка" А.П. Чехова (remix)» в настоящий момент представлена только в интернет-сети.

Отдельных печатных изданий, посвященных исследованию творчества Ю. Кувалдина, нами также не обнаружено (исключение составляет издаваемый самим писателем журнал «Наша улица»). В настоящей работе использованы статьи, опубликованные в сети Интернет. Так, Н. Краснова отмечает явную связь пьесы «Ворона» с чеховской «Чайкой», воспринимаемой в пародийном ключе: «.это виртуозная высокохудожественная литературная пародия на пьесу А.П. Чехова "Чайка", реминисценция "Чайки". О чем говорит само название повести - "Ворона" — как противопоставление белой птице Чехова, противопоставление русской классике, как ее альтернатива»1. В. Шохина пишет о многоуровневости текста «Вороны», насыщенности пьесы аллюзиями и реминисценциями. На

1 Костова-Панайотова М. «Чайка» Б. Акунина . ее взгляд, «"Ворона" вовсе не римейк "Чайки", а свободный пастиш — безукоризненно исполненная по мотивам Чехова и на мотив Чехова фуга»1.

Несмотря на появление большого количества парафразов чеховских пьес в современной драматургии, специфика их интерпретации не получила научного осмысления и анализа. В современном литературоведении неразработанной остается проблема взаимодействия массовой и классической литератур, мало изучен вопрос влияния чеховских традиций на драматургию Н. Коляды, отсутствуют серьезные исследования творчества Ю. Кувалдина в контексте взаимосвязи с чеховской традицией, чем и определяется научная новизна диссертации.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в выработке универсальных принципов анализа вариаций пьес А.П. Чехова, которые позволяют исследовать чеховские традиции в творчестве современных драматургов.

Цель работы: исследовать пути художественного освоения чеховской традиции в пьесах современных драматургов.

Этой целью определяется круг задач:

• изучить своеобразие воплощения чеховской традиции в драматургии JI.C. Петрушевской;

• рассмотреть влияние чеховской «Чайки» на «новую драму» Н. Коляды на примере пьесы «Чайка спела»;

• проанализировать феномен «Чайки» Б. Акунина в системе массовой литературы;

• выявить особенности постпостмодернистской пародии К. Костенко (пьеса «"Чайка" А.П. Чехова (remix)»);

1 Шохина В. Фуга, фугегга и Алла Марченко: перепевы классики на страницах «Нового мира». URL: littp://kuvaldin.ru/tvorchestvo/Shohina-Kuvaldin.html

• исследовать специфику интерпретации чеховской «Чайки» Ю. Кувалдина (пьеса «Ворона»).

Материалы настоящего диссертационного исследования могут быть использованы в вузовских курсах, спецкурсах, спецсеминарах по проблемам теории литературы, истории русской и зарубежной литературы, что определяет практическую значимость работы.

Основные положения, выносимые на защиту.

• Одноактные драматические произведения JI.C. Петрушевской тяготеют к водевильной традиции А.П. Чехова. Система образов пьес JI.C. Петрушевской строится по аналогии с известными чеховскими пьесами, что обусловлено постмодернистской установкой на игру с классикой. Для расширения хронотопа JI.C. Петрушевская использует аллюзии из чеховских пьес, прибавляя к собственному пространству пьесы еще и пространство пьесы А.П, Чехова. В пьесах обоих драматургов, внешний бытовой конфликт сложит для раскрытия конфликта внутреннего, бытийного, однако способ решения проблемы различен.

• В пьесе Н. Коляды «Чайка спела» присутствуют доминантные в чеховской «новой драме» психологизм, дискуссионный характер, подтекст и открытый финал. При этом сохраняются свойственные всем постмодернистским текстам перфомативность, дискурс коммуникативного насилия, выражающийся в использовании сниженной лексики в сочетании с отсылками к классическому наследию А.П. Чехова.

• Чеховская традиция в пьесе Б. Акунина подвергается намеренному очуждению с целью переосмысления «заштампованного» восприятия «Чайки», что происходит за счет гиперболизации чеховских приемов и принципов. Постмодернистская эстетика открывает возможности для примирения оппозиции: литературная классика - интеллектуальная беллетристика - массовая беллетристика.

• В постпостмодернистском римейке-эпатаже К. Костенко «"Чайка" А.П. Чехова (remix)» демонстрируется иронический пафос по отношению как к классическому наследию (пьеса А.П. Чехова «Чайка»), так и к современным попыткам переосмысления данного произведения. Нарочитая перфомативность делает «Чайку» К. Костенко в большей мере культурно-социальным эпатажем, нежели художественно-литературным пастишем.

• Пьеса Ю. Кувалдина «Ворона» представляет собой постмодернистский гипертекст для интеллектуального читателя. «Ссылками» здесь служат аллюзии из классических пьес А.П. Чехова «Чайка» и «Вишневый сад», на уровне подтекста обнаруживается знакомство драматурга с интерпретациями Б. Акунина «Чайка», Т. Уильямса «Записные книжки Тригорина».

Апробация. Результаты данного исследования были доложены на XVI, XYII и XVIII Пуришевских чтениях (2004-2006 гг.), на ежегодных научно-практических конференциях АТУ (2003-2005 гг.).

По теме диссертации опубликованы шесть работ:

1. Трубникова (Мищенко), Т. А. Своеобразие пьесы «Записная книжка Тригорина» как вольной интерпретации «Чайки» А. П. Чехова / Т. А. Трубникова (Мищенко) // XVI Пуришевские чтения : мат-лы Междунар. конф. / отв. ред. А. В. Коровин. - М. : Изд-во МПГУ, 2004. -С. 201-202. - ISBN 5-89-527-047-6 (0,1 пл.).

2. Трубникова (Мищенко), Т. А. Образ героя-беглеца в творчестве Т. Уильямса и А. П. Чехова / Т. А. Трубникова (Мищенко) // XVII Пуришевские чтения : мат-лы Междунар. конф., посвященной 200-летию со дня рождения X. К. Андерсена / отв. ред. А. В. Коровин. - М. : Изд-во Mill У, 2005. - С. 243-244. - ISBN 5-89527-073-5 (0,1 п.л.).

3. Трубникова (Мищенко), Т. А. «Иллюзорное жизнестроительство» — центральная проблема драматургии А. П. Чехова и Т. Уильямса / Т. А. Трубникова (Мищенко) // XVIII Пуришевские чтения : мат-лы Междунар. конф. / отв. ред. М. И. Никола. - М. : Изд-во Mill У, 2006. -С. 134-135 (0,1 п.л.).

4. Трубникова (Мищенко), Т. А. Чеховская литературная традиция как духовный ориентир поколений / Т. А. Трубникова (Мищенко) // Человек в поисках духовности: ориентиры и установки : ст. и мат-лы / под науч. ред. Ж. А. Романенко. - Астрахань : Изд-во АГТУ, 2005. - С. 153-158. - ISBN 5901918-14-2 (0,3 п.л.)

5. Мищенко, Т. А. Бытийное и бытовое в творчестве JI. С. Петрушевской / Т. А. Мищенко // Бытийное в художественной литературе : мат-лы Междунар. науч. интернет-конф. 20-30 апреля 2007 г. / сост. : Г. Г. Исаев, В. Н. Гвоздей, Ю. В. Вельская. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2007. - С. 108-110. — ISBN 5-88200-953-4 (0,5 п.л.)

6. Мищенко, Т. А. «Чайка» Б. Акунина — феномен массовой литературы / Т. А. Мищенко // Гуманитарные исследования. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2009. - № 1. - С.131 - 138 - ISSN 18184936 (0,7 п.л.).

Структура работы: диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения и списка использованной литературы, насчитывающего 222 наименования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Традиции А.П. Чехова в современной русской драматургии"

Выводы по главе II

1. Тексты Н. Коляды, Ю. Кувалдина, К. Костенко как и пьеса Б. Акунина, ориентированы на интеллектуально искушенного читателя. Система двойного кода и установка на перфомативность, свойственные «псевдоклассике», позволяют расширять текстовое пространство и наполнять произведение новым содержанием.

2. «Новая драма» Н. Коляды продолжает традиции чеховской «Чайки», обогащая текст пьесы «Чайка спела» аллюзиями и реминисценциями из чеховского текста. Дискуссионный характер пьесы Н. Коляды, психологизм, наличие подтекста, сочетание современной проблематики с «вечными вопросами» обеспечивает связь с традицией «новой драмы» рубежа XIX— XX вв., при этом пласты высокой литературы и отсылки к великим традициям классики парадоксально сочетаются с дискурсами коммуникативного насилия.

3. «Чайка» Б. Акунина - произведение, относимое нами к жанру интеллектуальной беллетристики. Намеренное снижение пафоса и фарсовые черты, которые пьеса приобретает к финалу, настраивают на пародийное восприятие традиции А.П. Чехова. Однако истинная цель подобного построения — «очуждение» классической «Чайки», освобождение пьесы от стереотипного восприятия, чему также способствует гиперболизация чеховских принципов и приемов. Пародирование черт сразу нескольких жанров (детектива, мелодрамы) ориентировано на искушенного читателя, в то время как занимательность сюжета выводит пьесу Б. Акунина в разряд массовых литературных бестселлеров.

4. Пьеса «"Чайка" А.П. Чехова (remix)» представляет собой постмодернистский римейк-эпатаж в пародийном жанре, где на первый план выступает деконструкция текста оригинала с целью создания нового самостоятельно произведения. При этом пародированию подвергаются как исходный текст, так и предшествующие вариации («Записная книжка Тригорина» Т. Уильямса, «Чайка» Б. Акунина). Пьеса К. Костенко представляется нам текстом, ориентированным на знакомого с оригиналом реципиента, поскольку реализация игры с читателем возможна лишь в рамках четко очерченных правил, в качестве которых выступают пьесы А.П. Чехова, Т. Уильямса и Б. Акунина. Нарочито перфомативный характер пьесы, деконструирующий и классический и современный дискурсы, а также ориентация на модные музыкальные течения (ремикс) выводят пьесу из разряда художественных явлений в область культурно-социального эпатажа.

5. «Ворона» Ю. Кувалдина представляет собой гипертекст, состоящий из аллюзий и реминисценций из чеховских пьес «Чайка» и «Вишневый сад», причем объектом пародии являются не только литературные факты, но и их внелитературная коннотация. На уровне подтекста обнаруживается также интертекстуальная связь с интерпретациями Т. Уильямса и Б. Акунина. В пьесе Ю. Кувалдина система двойного кода, характерная для постмодернистской литературы в целом и заявленная в качестве одного из первостепенных по значимости постулатов «рецептуализма», приобретает гротескные формы. Реальность текстового пространства заполнена дублирующими элементами. Означающее имеет несколько значений, и, в зависимости от степени искушенности читателя, текст может раскрывать разные смысловые глубины.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе исследования мы пришли к следующим выводам:

1. Чеховская традиция присутствует в драматургии JI.C. Петрушевской на уровне жанра, системы образов, хронотопа, конфликта, мотивов, а также в форме интертекста (аллюзии и реминисценции).

Жанровое своеобразие пьес Л.С. Петрушевской отличает синкретичность, свойственная и чеховской драматургии, когда за внешней простотой и комичностью сюжета скрывается трагедия в жизни героев. Общность между чеховским наследием и творчеством Л.С. Петрушевской прослеживается и в тяготении к малой драматической форме (одноактные пьесы в современной драматургии представлены только у А. Вампилова и Л. Петрушевской). У А.П. Чехова малым и большим пьесам соответствуют два разных типа конфликта. В отношении драматургического конфликта одноактные пьесы Л.С. Петрушевской занимают как бы промежуточное положение между малыми и большими чеховскими пьесами. Сюжетно они, как и чеховские водевили, тяготеют к «случаю», событию, которое в финале «исчерпывается», то есть к окказиональному типу конфликта. Как и в чеховских водевилях «Предложение», «Медведь», «Юбилей», в маленьких пьесах Л.С. Петрушевской события совершаются на уровне речи и сюжет развивается при отсутствии действия, благодаря монологам персонажей. Внутренний конфликт раскрывается в подтексте, который, в свою очередь, может быть заключен в реминисценциях из чеховских пьес, деталях, авторских ремарках.

Другим связующим звеном в цепочке преемственности традиций чеховской драмы выступает система образов пьес Л.С. Петрушевской, которая либо строится по аналогии с известными чеховскими пьесами водевили А.П. Чехова и одноактные пьесы Л.С. Петрушевской), либо действующие лица новой драмы становятся носителями характерных черт персонажей известных пьес А.П. Чехова («Три сестры» и «Три девушки в голубом»). Это обусловлено постмодернистской установкой на игру с классикой, позволяющей дать точку опоры для игры с известными персонажами или известными сюжетами по новым правилам. Так, система образов пьесы Л.С. Петрушевской «Три девушки в голубом» обнаруживает аналогию с чеховскими «Тремя сестрами». Параллелизм наблюдается как в образах трех сестер, так и на уровне второстепенных персонажей (Валерий — Кулыгин, Николай Иванович - Вершинин).

Использование приема ретроспекции для организации хронотопа, свойственное драматургии А.П. Чехова, находит продолжение в творчестве Л.С. Петрушевской. Применяемый для расширения временных рамок, этот прием приобретает в пьесах современной писательницы композиционно-организующее значение. Если у А.П. Чехова с помощью ретроспекции углубляется конфликт драмы, то в отношении пьес Л.С. Петрушевской можно говорить уже о «ретроспективной композиции» (термин Г.Н. Храповицкой)1.

Пространство в пьесах также получает внутренне подвижное содержание и разомкнутые границы. В драматической системе А.П. Чехова это обусловлено стремлением к локализации места событий при необходимости сохранения эпичности изображаемого, а у Л.С. Петрушевской данный принцип получает бытование в форме обратной аллюзии, что, в свою очередь, позволяет достигнуть еще более укрупненного плана изображения: к собственно пространству современной пьесы «прибавляется» еще и пространство чеховского произведения.

1 Храповицкая Г.Н. Основные пути развития норвежской драмы . С. 20.

Временная организация пьес JI.C. Петрушевской характеризуется предельной сконцентрированностью настоящего, в отличие от драм Чехова, где оно размыто. Повседневность чеховских пьес, их событийный ряд охватывает больший промежуток жизни персонажей, от месяца до нескольких лет («Три сестры», «Дядя Ваня», «Вишневый сад», «Чайка»). У JI.C. Петрушевской настоящее сжато до нескольких дней («Уроки музыки», «Чинзано») или часов («Лестничная клетка», «Любовь»).

Способность бытового конфликта выражать бытийные категории свойственна пьесам А.П. Чехова и Л.С. Петрушевской. Чеховский бытовой конфликт представлен в качестве фона для реализации бытийных категорий, имеющих первостепенное значение для существования персонажей, основные среди них - любовь и творчество. Своеобразие трактовки и интерпретации бытийного в творчестве Л.С. Петрушевской обусловлено постмодернистским типом мировосприятия. Однако масштаб присутствия быта и способ реализации бытийных категорий посредством него у драматургов различны. Быт у А.П. Чехова воспринимается как вещная оболочка духовной сути, не способная заслонить главного - стремления человека к бытийному, вечному, тому, что является подлинной целью существования. Быт у Л.С. Петрушевской - полноправный участник жизни, неискоренимая часть каждодневного существования героя. Именно в бытовом проявляются бытийные категории любви, жизни, смерти. Персонажи пьес Л.С. Петрушевской не бегут от быта, они совершают попытки его благоустройства для реализации своих бытийных потребностей, которые гораздо менее масштабны, чем потребности чеховских персонажей. В мире Л.С. Петрушевской для существования необходимо испытывать заботу о ком-то, «укрепиться», поэтому у ее героинь, как правило, есть дитя или любимый. Любовь как категория бытийного проявляется именно в бытовых мелочах, необходимости поддержания жизни в близком человеке посредством организации жизненного физического пространства.

Присутствие чеховских традиций в творчестве JI.C. Петрушевской прослеживается как в опосредованной форме (аллюзии и реминисценции), так и в чистом виде, когда интерпретируются и даже заимствуются мотивы. На уровне мотивов чеховская традиция у JI.C. Петрушевской реализуется посредством мотивов времени и жертвенности. Мотив времени связан с хронотопом пьес, где события в жизни героев соответствуют временам года. Эпическому толкованию происходящего способствует сопоставление движения жизни человека с круговоротом жизни в природе.

Применительно к творчеству двух драматургов можно рассматривать концепт «жертвенность» как двуплановый: один план составляет жертвенность как категория моральная, второй - жертвенность физическая. Исходя из подобной структуры мы наблюдаем в пьесе Л.С. Петрушевской «перевернутый» вариант чеховского восприятия концепта «жертвенность». То, что у А.П. Чехова является определяющим (духовная жертва, во имя высшей цели, блага любимого человека), в пьесе-диалоге Л.С. Петрушевской «Бифем», на материале которой рассматривается мотив жертвенности, уходит на второе место.

2. Интерпретации «Чайки» А.П. Чехова, рассмотренные во второй главе, можно условно разделить на две категории. Первая категория обнаруживает тяготение к реалистической (социально-психологической) драме и представлена пьесой Н. Коляды «Чайка спела». Вторая категория демонстрирует постпостмодернистскую тенденцию к эксплуатации классического наследия как «определенной локализованной и структурированной классической мини-системы в мире культурного хаоса»1.

1 Адамович М. Юдифь с головой Олоферна . С. 150.

К этой категории отнесены пьесы Б. Акунина «Чайка», К. Костенко «"Чайка" А.П. Чехова (remix)» и Ю. Кувалдина «Ворона». Несмотря на декларируемую последним независимость от предшествующих творческих методов, «рецептуальная» эстетика представляется нам еще одной модификацией постмодернизма.

В наибольшей степени традиции А.П. Чехова как представителя «новой л драмы» рубежа XIX—XX вв. прослеживаются в творчестве современных драматургов социально-психологического направления. Так, в эстетической системе «новой драмы» Н. Коляды чеховская традиция получает свое развитие в рецептивной конвергентной форме. Прослеживаются следующие общие с «новой драмой» А.П. Чехова принципы: органичное сочетание современной проблематики с «вечными вопросами», дискуссионный характер, психологизм, наличие подтекста, открытый финал.

О восприятии пьесы «Чайка спела» в ключе чеховской традиции заявлено в самом начале пьесы. Это сделано с помощью привлечения аллюзии из пьесы «Чайка» (У А.П. Чехова: Медведенко: «Отчего вы всегда ходите в черном?» Маша: «Это траур по моей жизни». Ср. у Н. Коляды: Вера: «Мама, тебя черное личит. Хорошо идет, ага. А я завтра плащ накину. У меня есть, он черный. А платья такого, как у тебя — нету.»).

Сюжетно пьеса Н. Коляды не соотносится с классической «Чайкой», как это происходит в других интерпретациях (К. Костенко, Б. Акунина), однако есть непрямые отсылки к чеховскому тексту. Эти аллюзии и реминисценции заключены как в символике названия «Чайка спела», так и в построении системы персонажей и в некоторых репликах действующих лиц. Параллелизм образов Августы Журавлевой - Аркадиной прослеживается на уровне сюжета (матери, потерявшие сыновей), а также в эмоциональности реплик персонажей. В паре Вера Носова — Маша Шамраева основанием для сравнения становится вышеприведенная аллюзия из чеховского текста и некоторые сюжетные характеристики: обе героини замужем за нелюбимыми и не уважаемыми ими мужчинами, у обеих есть дети. Однако Вера у Н. Коляды является единственным персонажем пьесы, верящим в смысл жизни, и обретает свое счастье в детях, тогда как чеховская героиня безразлична к своему ребенку. Образ Валерки - центральный в современной пьесе, несмотря на небольшую эксплицированность персонажа в действии. OiT соотнесен с образом Треплева, травестированным подобной аналогией: матерый уголовник стремиться возвыситься над реальностью, почувствовать себя Человеком посредством унижения других, приставляя нож к горлу. Чеховский Треплев жаждет славы, чтобы завоевать любовь женщин: Нины Заречной и собственной матери. Оба идут к смерти, поскольку цель жизни недостижима в условиях существующей реальности.

3. Пьеса Б. Акунина «Чайка» представляется нам произведением в жанре интеллектуальной беллетристики. Это социокультурное явление XX в., которое объединяет значительные произведения современной л литературы, обладающие художественной новизной, имеющие авторский стиль, получившие признание широкой общественности, благодаря рекламе, СМИ. В противовес массовой беллетристике, основной функцией которой является развлечение, в основе интеллектуальной беллетристики - расхожий сюжет, связанный не с познанием бытия, а повседневной ориентацией в действительности.

Система двойного кода, характерная для произведений постмодернистской направленности, реализуется в пьесе «Чайка» Б. Акунина в "виде двойного посыла к разным типам читательской/зрительской аудитории. Занимательность сюжета, использование стилизованных детективных приемов, стремительность действия настраивают на восприятие данного текста как «текста-удовольствия», единственной функцией которого является сиюминутное развлечение. Подобная установка обусловлена современной ситуацией на рынке книжных изданий, где наибольшим спросом пользуются произведения массовой литературы. Однако «пародийным осмыслением более ранних .произведений, иронической трактовкой их сюжетов и приемов он апеллирует к самой искушенной аудитории»1, причем в качестве источника пародирования выбрано не модернистское (как это свойственно постмодернизму), а классическое наследие. Обнажение приемов театральной условности, когда персонажи пьесы ведут себя сверхэкзальтированно, обыгрывание чеховского принципа «ружья, которое должно выстрелить», нагнетание фарсовых черт к финалу пьесы создает эффект пастиша. Все это дает возможность остраненного взгляда на ставшие расхожими штампами образы персонажей: гамлетизм Кости, ограниченность Медведенки. Для расширения семантического поля в характеристике персонажа используется аллюзия из «Преступления и наказания» Ф.М. Достоевского. При этом возникает пародийный эффект скрытого сравнения Медведенки с Раскольниковым, а Треплева, соответственно, - со старухой-процентщицей.

В произведении Б. Акунина присутствуют также отсылки к пьесе американского драматурга Т. Уильямса «Записная книжка Тригорина» (шестой «дубль» акунинского текста строится на гомосексуальном влечении Тригорина к Треплеву), что говорит об опосредованном восприятии чеховской традиции.

4. Пьеса К. Костенко «"Чайка" А.П. Чехова (remix)» представляет собой вариацию в эстетической системе постпостмодернистской пародии. Травестированию повергается как исходный текст «Чайки» А.П. Чехова, так и предшествующие пьесе варианты, среди которых «Чайка» Б. Акунина и

1 Ильин И. Постмодернизм. Словарь терминов . С. 48.

Записная книжка Тригорина» Т. Уильямса. Нарочитая монтажность структуры текста К. Костенко преследует несколько целей: композиционно пьеса строится по принципу ремикса (музыкального произведения, которое состоит из нарезанных кусков предшествующего произведения, переставленных в произвольном порядке для создания нового культурного объекта), что заявлено в заглавии пьесы. При этом, учитывая абсолютизацию пародии как жанра, объектами иронизирования становятся принцип монтажного мышления, характерный для драматургии А.П. Чехова, и неоднократно подчеркиваемая критиками «музыкальность» чеховского письма.

Пародированию подвергается сам основополагающий принцип постмодернистской теории интертекстуальности — принцип цитатности, ставший в произведениях современных авторов расхожим штампом. Стремление к развенчанию псевдоклассиков выражается в форме гиперболизации приемов пародируемых текстов (Б. Акунина, Т. Уильямса): так, в пьесе К. Костенко все действующие лица сведены к двум персонажам, слышатся звуки японской флейты и самисэна, а главный герой стреляется четыре раза. Игровой характер постмодернистского текста, его дер[арируемая перфомативность, доводятся в пьесе до абсурда, в котором художественная ценность произведения замещается культурно-социальной провокацией.

5. Пьеса «Ворона» представляет собой постмодернистский текст, выдержанный в ключе «рецептуализма» - течения, декларируемого Ю. Кувалдиным в качестве новой метаэстетики, цель которой — обессмертить имя автора-демиурга.

В основе композиции пьесы лежит манифестируемый Ю. Кувалдиным принцип «демонстрации демонстрации». Находящиеся на сцене актеры сами представляют зрителей и участников разыгрываемого перед ними домашнего спектакля. В ремарках отмечается чрезмерный пафос и наигранность реплик персонажей, а действующие лица пьесы отдают себе отчет, что они «разыгрывают представление» в качестве актеров.

Система образов пьесы «Ворона» существенно отличается от чеховской «Чайки». Образ центрального персонажа «Чайки» Треплева в пьесе Ю. Кувалдина травестирован и поделен между двумя тендерными началами: писателем Мишей и писательницей Машей. Отчетливо прослеживаются многочисленные параллели между персонажами «Вороны» и героями чеховских пьес: Маша («Ворона») — Нина Заречная («Чайка»), Маша («Ворона») - Маша («Чайка»), Ильинская («Ворона») — Нина Заречная («Чайка»), Ильинская («Ворона») — Аркадина («Чайка»), Миша («Ворона») — Треплев («Чайка»), Абдуллаев («Ворона») - Треплев («Чайка»), Абдуллаев («Ворона») — Тригорин («Чайка»), Абдуллаев («Ворона») — Лопахин («Вишневый сад»).

На уровне хронотопа также представлен принцип двойного кода. Усадьба, в которой происходят события пьесы, может быть соотнесена и с поместьем Сорина (сцена для домашнего театра Треплева - Миши (Маши) и озеро, на котором удит рыбу Тригорин (Абдуллаев)), и с поместьем Раневской, а парк, который неоднократно упоминается в пьесе «Ворона», - с вишневым садом.

Таким образом, пространство пьесы заполнено дублирующими элементами, что делает ее гипертекстом для интеллектуального читателя, где ссылками служат аллюзии и реминисценции не только из чеховских пьес, но и произведений Т. Уильямса «Записная книжка Тригорина», Б. Акунина «Чайка», а также работ Р. Барта и Ю. Кристевой, посвященных эстетике постмодернизма.

Нам видится, что условный «текст» XIX столетия в современном культурном контексте не воспринимается как текст самодостаточный. В диалоге веков происходит актуализация классики, посредством слияния в нечто третье, в равной степени наследующее лучшие черты двух культур. Что, в свою очередь, с точки зрения различных эстетических позиций, находит отражение в пьесах Н. Коляды, Б. Акунина, К. Костенко, Ю. Кувалдина.

Намеченные в работе пути анализа возникающих интерпретаций пьес будут в дальнейшем способствовать перспективе исследования традиций А.П. Чехова в современной драматургии. Поскольку проблема римейка в драматургии достаточно актуальна, настоящее исследование может быть углублено как в плане рассмотрения интерпретаций не только пьесы «Чайка», но и существующих вариаций «Вишневого сада» и других пьес А.П. Чехова, а также других проявлений чеховских традиций в творчестве выбранных авторов.

Список научной литературыМищенко, Татьяна Александровна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Тексты художественных произведений

2. Акунин, Б. Чайка Текст. / Б. Акунин. М., 2008.

3. Коляда, Н. Носферату. Пьесы и киносценарии Текст. / Н. Коляда. -Екатеринбург, 2003.

4. Коляда, Н. Чайка спела Электронный ресурс. / Н. Коляда. — Режим доступа: http://biblioteka.teatx-obraz.ru/node/3458, свободный. — Заглавие с экрана. Яз. рус.

5. Костенко, К. «Чайка» А.П. Чехова (remix) Электронный ресурс. / К. Костенко. Режим доступа: www.teatrobraz.ru, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.

6. Кувалдин, Ю. Ворона Электронный ресурс. / Ю. Кувалдин. -Режим доступа: www.kuvaldin.ru, свободный. Заглавие с экрана. - Яз. рус.

7. Петрушевская, Л. С. Девятый том Текст. / Л. С. Петрушевская. -М., 2005.

8. Петрушевская, Л. С. Измененное время Текст. / Л. С. Петрушевская. -СПб., 2005.

9. Петрушевская, Л. С. Квартира Коломбины Текст. / Л. С. Петрушевская. СПб., 2006.

10. Чехов, А. П. Вишневый сад Текст. / А. П. Чехов // Сочинения : в 2 т. М., 1982. - Т. 2. - С. 445-479.

11. Чехов, А. П. Дядя Ваня Текст. / А. П. Чехов // Сочинения : в 2 т. -М., 1982.-Т. 2.-С. 373-403.

12. Чехов, А. П. Медведь Текст. / А. П. Чехов // Сочинения : в 2 т. -М., 1982. Т. 2. - С. 303-311.

13. Чехов, А. П. Предложение Текст. / А. П. Чехов // Сочинения : в 2 т. — М., 1982.-Т. 2.-С. 312-321.

14. Чехов, А. П. Три сестры Текст. / А. П. Чехов // Сочинения : в 2 т. М., 1982. - Т. 2. - С. 404-445.

15. Чехов, А. П. Чайка Текст. / А. П. Чехов // Сочинения : в 2 т. М., 1982.-Т. 2.-С. 338-372.

16. Чехов, А. П. Юбилей Текст. / А. П. Чехов // Сочинения : в 2 т. -М., 1982. Т. 2. - С. 330-338.

17. Чхартишвили, Г. Писатель и самоубийство Текст. / Г. Чхартишвили. М., 2007.

18. Williams, Т. The Notebook of Trigorin Text. / Т. Williams. -Sewanee, Tennessee, 1997.

19. Научно-критическая литература

20. Аверинцев, С. С. Авторство и авторитет Текст. / С. С. Аверинцев // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания.-М., 1994.-С. 105-125.

21. Аверинцев, С. С. Категории поэтики в смене литературных эпох Текст. / С. С. Аверинцев, М. JL Андреев, М. JI. Гаспаров, П. А. Гринцер, А. В. Михайлов // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. - С. 3-38.

22. Агишева, Н. От Чайки к интердевочке Текст. / Н. Агишева // Экран и сцена. - 1996. - № 44. - С. 12-21.

23. Адамович, М. Юдифь с головой Олоферна. Псевдоклассика в русской литературе 90-х. Текст. / М. Адамович // Новый мир. 2001. -№7.-С. 165-174.

24. Аленькина, Т. Б. Комедия А. П. Чехова «Чайка» в англоязычных странах: феномен адаптации Текст. : автореферат дис. . канд. филол. наук / Т. Б. Аленькина. М., 2006.

25. Арнольд, И. В. Проблемы диалогизма, интертекстуальности и герменевтики (в интерпретации художественного текста) Текст. / И. В. Арнольд. СПб., 1995.

26. Арто, А. Театр и его двойник Текст. / А. Арто. М., 1993.

27. Балашова, Н. Теннесси Уильяме знакомый и неизвестный Текст. / Н. Балашова // Московская правда. 2000. - 18 авг.

28. Барт, Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика Текст. / Р. Барт. — М., 1982.

29. Бакаева, Г. Пьеса Т. Уильямса «Стеклянный зверинец» Текст. /Г.Бакаева // Вопросы зарубежной литературы. Т. 103. Пермь, 1972. — С. 66-76.

30. Барзах, А. О рассказах JI. Петрушевской: Заметки аутсайдера Текст. / А. Барзах // Постскриптум. 1995. — № 1. - С. 55-67.

31. Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского Текст. / М. М. Бахтин. М., 1979.

32. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества Текст. / М. М. Бахтин. М., 1979.

33. Бердников, Г. Чехов драматург: Традиции и новаторство в драматургии А.П. Чехова Текст. / Г. Бердников. — М., 1981.

34. Белова, М. Репетиция убийства Текст. / М. Белова // Коммерсантъ. 2001. - 21 апр.

35. Берковский, Н. Я. Литература и театр Текст. / Н. Я. Берковский. — М., 1969.

36. Боброва, М. Н. Романтизм в американской литературе XIX века Текст. / М. Н. Боброва. М., 1972.

37. Бройтман, С. Н. Историческая поэтика Текст. / С. Н. Бройтман. -М., 2001.

38. Бялый, Г. Чехов и русский реализм Текст. / Г. Бялый. — Л., 1981.

39. Вербицкая, Г. Я. Традиции поэтики А. П. Чехова в современной отечественной драматургии 80-х — 90-х годов (Пьесы Н. Коляды в чеховском контексте) Текст. : очерк / Г. Я. Вербицкая. — Уфа, 2002.

40. Веселовский, А. Н. Избранные статьи Текст. / А. Н. Веселовский. Л., 1939.

41. Вирен, Т. Такая любовь Текст. / Т. Вирен // Октябрь. — 1989. — № 3. С. 24-35.

42. Вульф, В. Трагическая символика Т. Уильямса Текст. / В. Вульф // Театр. 1975. - № 12. - С. 62-78.

43. Гальперин, И. Р. Текст как объект лингвистического исследования Текст. / И. Р. Гальперин. М., 1981.

44. Голубков, В. В. Мастерство А. П. Чехова Текст. / В. В. Голубков. М., 1958.

45. Грибенникова, Н. С. Зарубежная литература XX века Текст. /Н. С. Грибенникова. -М., 1999.

46. Громова, М. И. Русская современная драматургия Текст. : учеб. пособие / М. И. Громова. М., 2002.

47. Должанский, Р. Страсти по Теннесси Уильямсу Текст. / Р. Должанский // Северный курьер. 1998. - № 173.

48. Дудова, JI. В. Модернизм в зарубежной литературе Текст. / JI. В. Дудова, Н. П. Михальская, В. П. Трыков. М., 2002.

49. Дюришин, Д. Теория сравнительного изучения литературы Текст. / Д. Дюришин. -М., 1979.

50. Ермилов, В. Драматургия Чехова Текст. / В. Ермилов. М., 1954.

51. Есин, А. Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения Текст. / А. Б. Есин. М., 2002.

52. Жирмунский, В. М. Сравнительное литературоведение: Восток и Запад Текст. / В. М. Жирмунский. JL, 1979.

53. Жирмунский, В. М. Введение в литературоведение Текст. : курс лекций / В. М. Жирмунский. СПб., 1963.

54. Зарубежная литература XX в. Текст. : учеб. для вузов / под ред. Л. Г. Андреева. М., 2004.

55. Зарубежная литература конца 19 начала 20 века Текст. / под ред. В. М. Толмачева. - М., 2003.

56. Зарубежная литература XX века. Текст. / под ред. Н. П. Михальской. М., 2003.

57. Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв.: Трактаты, статьи, эссе Текст. М., 1987.

58. Заславский, Г. «Бумажная» драматургия: авангард, арьергард или андеграунд современного театра? Текст. / Г. Заславский // Знамя. 1999. — №9.-С. 195-201.

59. Заславский, Г. С Якова на всякого Текст. / Г. Заславский // Время МН.-2000.-31 окт.

60. Засурский, Я. Н. Американская литература XX века Текст. / Я. Н. Засурский. М., 1984.

61. Затонский, Д. В. В наше время: Книга о зарубежной литературе XX века Текст. / Д. В. Затонский. М., 1979.

62. Затонский, Д. В. Художественное ориентирование XX века Текст. / Д. В. Затонский. М., 1988.

63. Зверев, А. М. Модернизм в литературе США Текст. /А. М. Зверев.-М., 1979.

64. Зинченко, В. Г. Методы изучения литературы. Системный подход Текст. : учеб. пособие / В. Г. Зинченко, В. Г. Зусман, 3. М. Кирнозе. М., 2002.

65. Злобин, Г. По ту сторону мечты: Страницы американской литературы XX в. Текст. / Г. Злобин. -М., 1985.

66. Злобина, А. Драма драматургии. В пяти явлениях, с прологом, интермедией и эпилогом Текст. / А. Злобина // Новый мир. 1998. - № 3. — С. 34-39.

67. Золотоносов, М. Игра в классики: римейк как феномен новейшей культуры Текст. / М. Золотоносов // Московские новости. — 2002. — 27 авг.

68. Зорин, А. Круче, круче, круче. Текст. / А. Зорин // Знамя. — 1992.-№2.-С. 26-38.

69. Иванова, Н. Пройти через отчаяние Текст. / Н. Иванова // Юность. -1990.-№2.-С. 16-22.

70. Ивин, А. А. Сюжетостроение драматургии А.П. Чехова Текст. : автореф. дис. . канд. филол. наук / А. Ивин А. Иваново, 1999.

71. Ильин, И. П. Постмодернизм от истоков до конца столетия. Эволюция научного мифа Текст. / И. П. Ильин. М., 1998.

72. Ильин, И. П. Теория знака Ж. Дерриды и ее воздействие на современную критику США и Западной Европы Текст. / И. П. Ильин // Семиотика. Коммуникация. Стиль. -М., 1983.

73. Ильин И. П. Современное зарубежное литературоведение Текст. /И. П. Ильин.-М., 1999.

74. История американской литературы Текст. / под ред. Н. И. Самохвалова. М., 1971. - Ч. 2.

75. История мировой литературы Текст. : учеб.-метод. комплекс. — М.т 2002.

76. Канчуков, Е. Двойная игра Текст. / Е. Канчуков // Литературная Россия. 1996.-№3.

77. Камянов, В. Время против безвременья Текст. / В. Камянов. — М.,1989.

78. Катаев, В. Б. Игра в осколки: Судьбы русской классики в эпоху постмодернизма Текст. / В. Б. Катаев. М., 2002.

79. Катаев, В. Б. Литературные связи Чехова Текст. / В. Б. Катаев. — М., 1989.

80. Катаев, В. Б. Сложность простоты: Рассказы и пьесы Чехова Текст. / В. Б. Катаев. М., 1999.

81. Кипнис, М. Ш. Жанр трагикомедии в советской драматургии 70— 80-х годов: Генезис и особенности развития Текст. / М. Ш. Кипнис. — Донецк, 1989.

82. Ковалев, Ю. JI. Литература американского континента Текст. / Ю. Л. Ковалев // История всемирной литературы. М., 1989. - Т. 8.

83. Конрад, Н. И. Запад и Восток Текст. : статьи / Н. И. Конрад. М.,1972.

84. Коренева, М. Страсти по Теннесси Уильямсу Текст. / М. Коренева // Проблемы литературы США XX в. М., 1970. - С. 152-164.

85. Корзов, Ю. М. Советская политическая драматургия 60-80-х годов Текст. / Ю. М. Корзов. Киев, 1989.

86. Корнеева, И. В театре имени Гоголя поставили нового Чехова. Текст. / И. Корнеева // Время МН. 2000. - 28 окт.

87. Корыхалова, Н. П. Интерпретация музыки Текст. / Н. П. Корыхалова. Л., 1979.

88. Костюков, А. Исключительная мера Текст. / А. Костюков // Литературная газета. 1996. - 13 марта. — С. 15—16.

89. Красильникова, Е. Типология русской авангардной драмы Текст. : автореф. дис. канд. филол. наук / Е. Красильникова. -М., 1997.

90. Кристева, Ю. Бахтин, слово, диалог, роман Текст. / Ю. Кристева // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1995. - № 1. - С. 97-124.

91. Кристева, Ю. Избранные труды: Разрушение поэтики Текст. : пер. с франц. / Ю. Кристева. М., 2004.

92. Кузичева, А. П. Творчество: загадки, иллюзии, правда Текст. / А. П. Кузичева. М., 1991.

93. Кузнецова, Е. Мир героев Петрушевской Текст. / Е. Кузнецова // Современная драматургия. 1989. - № 5.

94. Кулешов, В. И. Жизнь и творчество А. П. Чехова Текст. / В. И. Кулешов. М., 1982.

95. Куралех, А. Быт и бытие в прозе Л. Петрушевской Текст. / А. Куралех // Литературное обозрение. 1993. - № 5. - С. 63-67.

96. Лебедушкина, О. Книга царств и возможностей Текст. / О. Лебедушкина // Дружба народов. 1998. - № 4. - С. 199-208.

97. Лейдерман, Н. Жизнь после смерти, или Новые сведения о реализме Текст. / Н. Лейдерман, М. Липовецкий // Новый мир. 1993. -№,7. -С. 223-252.

98. Лейдерман, Н. Современная русская литература. Кн. 3. В конце века (1986-1990-е годы) Текст. / Н. Лейдерман, М. Липовецкий. М., 2001.

99. Ленская, Е. В «Чайке» Акунина виновны все Текст. / Е. Ленская // ZRPRESS.RU: 2002. - 4 июля.

100. Липовецкий, М. Трагедия и мало ли что еще Текст. / М. Липовецкий // Новый мир. 1994. - № 10. - С. 229-231.

101. Лотман, Ю. М. Структура художественного текста Текст. / Ю. М. Лотман // Об искусстве. СПб., 1998. - С. 14-285.

102. Максимова, В. Судьба первых пьес Текст. / В. Максимова // Современная драматургия. 1982. - № 2. - С. 212-224.

103. Махова, М. С. «Поствампиловцы», или «Новая волна» Текст. : науч. доклад / М. С. Махова. Хабаровск, 1990.

104. Меркулова, М. Г. Ретроспекция в английской «новой драме» конца XIX — начала XX века: Истоки и функционирование Текст. / М. Г. Меркулова. М., 2005.

105. Минаев, Б. Убить чайку Текст. / Б. Минаев // Огонек. 2001. -№45.-С. 13-19.

106. Миненко, Е. Qui prodest?. Текст. / Е. Миненко // Петербургский театральный журнал. 2001. - № 26. - С. 32-37.

107. Монахова, О. П. Русская литература XIX века: Чехов о литературе Текст. / О. П. Монахова, М. В. Малхазова. — М., 1955.

108. Мулярчик, А. С. Спор идет о человеке Текст. / А. С. Мулярчик. М., 1985.

109. Неделин, В. Дорога жизни в драматургии Т. Уильямса Текст. / В. Неделин // Пьесы / Т. Уильяме. М., 1999.

110. Невзглядова, Е. Сюжет для небольшого рассказа Текст. / Е. Невзглядова // Новый мир. 1988. - № 4. - С. 54-61.

111. Нерезенко, Н. А. А. Вампилов и Н. Коляда: Провинциальные анекдоты в XX веке Текст. / Н. А. Нерезенко // Традиции русской классики XX века и современность : материалы науч. конф. М., 2002. - С. 299-300.

112. Нефагина, Г. Русская проза конца XX века Текст. : учеб. подобие / Г. Нефагина. М. : Флинта, 2003.

113. Николюкин, А. Н. Американский романтизм и современность Текст. / А. Н. Николюкин. М., 1977.

114. Основы литературоведения Текст. / под ред. В. П. Мещеряковой. М., 2000.

115. Основные тенденции развития современной литературы США Текст.-М., 1973.

116. Ованесян, Е. Распада венок Текст. / Е. Ованесян // Литературная Россия. 1991.-№36.

117. Ованесян, Е. Творцы распада Текст. / Е. Ованесян // Молодая гвардия. 1992. - № 3/4.

118. Ольшанский, Д. Испортили мне пьеску, Борис Григорьевич! Текст. / Д. Ольшанский // Сегодня. 2000. - 4 июля.

119. Оснос, Ю. Герой современной драмы Текст. / Ю. Оснос. М.,1980.

120. Пабауская, Н. Обращение Чайки в Курицу Текст. / Н. Пабауская // Вечерний клуб. 1999. - № 7. - С. 17-22.

121. Панн, JT. Вместо интервью, или Опыт чтения прозы Л. Петрушевской. Вдали от литературной жизни метрополии Текст. / Л. Панн // Звезда. СПб., 1994. - № 5. - С. 197-202.

122. Паперный, 3. С. Вопреки всем правилам: Пьесы и водевили Чехова Текст. / 3. С. Паперный. — М., 1982.

123. Паперный, 3. С. Записные книжки Чехова Текст. / 3. С. Паперный. М., 1976.

124. Пилат, В. Николай Коляда: Драматургия «промежутка», или Художественный взгляд в будущее? Текст. / В. Пилат // Балтийский филологический курьер. Калининград, 2000. - № 1. - С. 188-192.

125. Поляков, М. Я. О театре: поэтика, семиотика, теория драмы Текст. / М. Я. Поляков. М., 2000.

126. Проблемы поэтики зарубежной литературы XX века : межвуз. сборник науч. трудов Текст. Челябинск, 1991.

127. Романцова, О. Виновен каждый Текст. / О. Романцова // Время МН. 2001. — 28 апр.

128. Савкина, И. «Разве так суждено меж людей» Текст. / И. Савкина // Север. 1990. - № 2. - С. 112-125.

129. Сергеев, Е. А. Перевод с оригинала. Телеэкранизации русской литературной классики Текст. / Е. А. Сергеев. М., 1980.

130. Ситковский, Г. Почему они не любят Костю Треплева Текст. / Г. Ситковский // Вечерний клуб. — 2001. — 18 мая. — С. 13—17.

131. Скафтымов, А. П. Нравственные искания русских писателей Текст. / А. П. Скафтымов. М., 1972.

132. Смелянский, А. Песочные часы Текст. / А. Смелянский // Современная драматургия. 1984. - № 1. - С. 232-238.

133. Соколянский, А. Шаблоны склоки и любви Текст. / А. Соколянский // Новый мир. 1995. - № 8. - С. 218-220.

134. Смирнов, А. В. Бертольт Брехт и некоторые вопросы театра Текст. / А. В. Смирнов // Вопросы зарубежной литературы. Т. 103. Пермь, 1972.-С. 62-65.

135. Смирнов, Б. А. Орфеи не возвращаются из ада. Проблематика и поэтика драматургии Т. Уильямса Текст. / Б. А. Смирнов // Вопросы зарубежной литературы и искусства : сб. № 3. Свердловск, 1974. — С. 30-58.

136. Станиславский, К. С. Моя жизнь в искусстве Текст. / К. С. Станиславский. М., 1983.

137. Стенник, Ю. В. Жанр трагедии в русской литературе Текст. /Ю.В. Стенник.-JI., 1981.

138. Степанов, Ю. С. Слово Текст. / Ю. С. Степанов // Русская словесность : антология / под ред. В. П. Нерознака. — М., 1997.

139. Теоретическая поэтика: Понятия и определения Текст. / авт.-сост. Н. Д. Тамарченко. М., 2002.

140. Топоров, В. В чужом пиру похмелье Текст. / В. Топоров // Звезда. 1993. - № 4. - С. 126-134.

141. Турков, А. М. А. П. Чехов и его время Текст. / А. М. Турков. -М., 1987.

142. Туровская, М. В сторону Теннесси Уильямса Текст. / М. Туровская // Театр. 1985. - № 8. - С. 76-83.

143. Туровская, М. Трудные пьесы Текст. / М. Туровская // Новый мир. 1985. - № 12. - С. 79-92.

144. Тынянов, Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино Текст. / Ю. Н. Тынянов. М., 1977.

145. Тютелова, JI. Г. Традиции А. П. Чехова в современной русской драматургии. («Новая волна») Текст. : автореф. дис. . канд. филол. наук / JI. Г. Тютелова. Самара, 1995.

146. Тютелова, JI. Г. Чехов и Петрушевская: к проблеме пародического использования Текст. / JI. Г. Тютелова // Ирония и пародия : межвуз. сборник статей / под ред. С. А. Голубкова. — Самара : Самарский университет, 2004.

147. Тютелова, JI. Г. Чеховская традиция в пьесе JI. Петрушевской «Три девушки в голубом» Текст. / JI. Г. Тютелова. — Самара, 1993.

148. Фрейд, 3. Очерки психологии сексуальности Текст. / 3. Фрейд // «Я» и «Оно» : труды разных лет. Тбилиси, 1991.

149. Фрейденберг, О. М. Поэтика сюжета и жанра Текст. / О. М. Фрейденберг. -М., 1997.

150. Хализев, В. Е. Драма как род литературы Текст. / В. Е. Хализев. -М., 1980.

151. Хализев, В. Е. Теория литературы Текст. / В. Е. Хализев. М.,2002.

152. Храповицкая, Г. Н. История зарубежной литературы: Западноевропейский и американский романтизм Текст. : учебник / Г. Н. Храповицкая, А. В. Коровин. М., 2003.

153. Храповицкая, Г. Н. Основные пути развития норвежской драмы второй половины XIX начала XX веков (Ибсен, Бьернсон, Гамсун, Г. Хейберг) Текст. : автореф. дис. . д-ра филол. наук / Г. Н. Храповицкая. -М.: Моск. гос. пед. ин-т им. В. И. Ленина, 1980.

154. Цехановская, Л. С. Художественные принципы драматургии Теннесси Уильямса Текст. : автореф. дис. . канд. филол. наук / Л. С. Цехановская. М., 1971.

155. Чернец, Л. В. Введение в литературоведение Текст. / Л. В. Чернец, В. Е. Хализев. М., 1999.

156. Чудаков, А. Мир Чехова Текст. / А. Чудаков. М., 1986.

157. Чудаков, А. П. Поэтика Чехова Текст. / А. П. Чудаков. М.,1971.

158. Эстетика американского романтизма Текст. М., 1977.

159. Явчуновский, Я. «Драма на новом рубеже» (Драматургия 70-х и 80-х гг.: конфликты и герои, проблемы поэтики) Текст. / Я. Явчуновский. — Саратов, 1989.

160. Jackson, Е. М. The Broken World of Tennessee Williams Text. / E. M. Jackson. Madison, Milwaukee and London, 1966.

161. Hale, A. Two Masters, One Play. In The Notebook of Trigorin Text. / Allean Hale. Sewanee, Tennessee, 1997.

162. Haley, D. E. «Certain Moral Values»: A Rethoric of Outcasts in the Plays of Tennessee Williams Text. : dissertation / D. E. Haley. The University of Alabama, 1999.

163. Fritsher, J. Love and Death in Tennessee Williams Text. : dissertation / J. Fritsher. — Loyola University, 1967.

164. Hewitt, K. Understanding English Literature Text. / K. Hewitt. — Oxford, 2001.

165. Leverich, L. Tom: The Unknown Tennessee Williams Text. / L. Leverich. New York, 1995.1. Справочная литература

166. Зарубежные писатели. Биобиблиографический словарь : в 2-хгчастях Текст. / под ред. Н. П. Михальской. М., 2003. - Ч. 2.

167. Ильин, И. Постмодернизм. Словарь терминов Текст. /И. Ильин.-М., 2001.

168. Керлот, X. Словарь символов Текст. / X. Керлот. М., 1994.

169. Копылинский, В. Словарь символов Текст. / В. Копылинский. — Калининград, 2002.

170. Литературная энциклопедия терминов и понятий Текст. / под ред. А. Н. Николюкина. М., 2003.

171. Пави, П. Словарь театра Текст. / П. Пави. М., 1991.

172. Постмодернизм. Энциклопедия Текст. Минск, 2001.

173. Руднев, В. Словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты Текст. / В. Руднев. М., 1997.

174. Словарь литературоведческих терминов Текст. / сост. Л. И. Тимофеев, С. В. Тураев. М., 1974.

175. Современное зарубежное литературоведение: Концепции, школы, термины : энциклопедический справочник Текст. -М., 1999.

176. Современный словарь-справочник по литературе Текст. / под ред. С. И. Кормилова. М., 2000.

177. Тимофеев, Л. Краткий справочник литературных терминов Текст. / Л. Тимофеев, Н. Венгров. М., 1985.

178. Тресиддер, Дж. Словарь символов Текст. / Дж. Тресиддер. — М.,1998.

179. Философский энциклопедический словарь Текст. — М., 1983.

180. Энциклопедия мировой литературы Текст. / под ред. С. В. Стаховского. СПб., 2000.

181. Энциклопедия литературных героев. Зарубежная литература XX века Текст. М., 1998.1. Интернет-ресурсы

182. Вайль, П. Из жизни горожан. Гений места. Слабые люди Электронный ресурс. / П. Вайль. Режим доступа: http://magazines.russ.rU/inostran/1998/6/vail.html, свободный. — Заглавие с экрана. - Яз. рус.

183. Васильева, М. Так сложилось Электронный ресурс. /М.Васильева // Дружба народов. 1998. - № 4. - Режим доступа: www.mirmagazines.ru, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.

184. Вульф, В. Жестокая проза Т. Уильямса Электронный ресурс. / В. Вульф. — Режим доступа: www.vulf.ru, свободный. Заглавие с экрана. -Яз. рус.

185. Гвоздей, В. Н. Секреты чеховского художественного текста Электронный ресурс. / В. Н. Гвоздей. — Режим доступа: www.teneta.rinet.ru, свободный. Заглавие с экрана. - Яз. рус.

186. Дьякова, Е. Псевдоисповедь нью-орлеанского Орфея Электронный ресурс. / Е. Дьякова. Режим доступа: www.krugosvet.ru, свободный. — Заглавие с экрана. — Яз. рус.

187. Захаров, А. Борис Акунин. Опыт культурологического анализа Электронный ресурс. / Андрей Захаров. Режим доступа: www.historia-site.narod.ru/sno/culture/akunin.htm, свободный. - Заглавие с экрана. — Яз. рус.

188. Земскова, Н. Чучело из «Чайки» Электронный ресурс. / Н. Земскова. Режим доступа: www.nevod.ru/local/zvezda/page/zvezda/2002-04-20/4, свободный. - Заглавие с экрана. — Яз. рус.

189. Иванова, Н. Жизнь и смерть симулякра в России Электронный ресурс. / Наталья Иванова // Дружба народов. 2000. - № 8. - Режим доступа: www.mirmagazines.ru, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.

190. Иняхин, А. Коляда case. Фестиваль «Коляда Plays» в Екатеринбурге. Рецензии Электронный ресурс. / А. Иняхин. Режим доступа: http ://kolyada.ur.ru/kritika-retsenzii/l 995/03/case/#more-167, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.

191. Камчатнов, А. И. Чехов. Проблемы поэтики Электронный ресурс. / А. И. Камчатнов, А. А. Смирнов— Режим доступа: www.textologia.ru, свободный. — Заглавие с экрана. — Яз. рус.

192. Костова-Панайотова, М. «Чайка» Б. Акунина как зеркало1»

193. Чайки» А. П. Чехова Электронный ресурс. / М. Костова-Панайотова // Дети РА. 2005. № 9 (13). Режим доступа: http://magazines.russ.ru/ra/2005/9/pa23 .html, свободный. - Заглавие с экрана. -Яз. рус.

194. Краснова, Н. Героические симфонии в садах гения Электронный ресурс. / Н. Краснова. Режим доступа: http://kuvaldin.ru/tvorchestvo/Krasnova-Kuvaldin-5.html, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.

195. Кувалдин, Ю. Жизнь в тексте. Рецептуальное эссе. Электронный ресурс. / Ю. Кувалдин. Режим доступа:http://www.belousenko.com^oo свободный.

196. Заглавие с экрана. — Яз. рус.

197. Лён, С. Кувалдин. Родина Рецептуализма. Электронный ресурс. / С. Лён. Режим доступа: http://kuvaldin.ru/tvorchestvo/Lyon-Kuvaldin.html, свободный. - Заглавие с экрана. — Яз. рус.

198. Лузина, Л. Осталось только застрелиться Электронный ресурс. / Л. Лузина // Театр. 1994. - № 7-8. - Режим доступа: www.mirmagazines.ru, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.

199. Малыгина, Н. М. Откуда придет спасение? (Явление Николая Кодяды) Электронный ресурс. / Н. М. Малыгина. Режим доступа: www.koljada.ur.ru, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.

200. Минаев, Б. Призрак оперетты Электронный ресурс. / Б. Минаев // Огонек. 2004. - № 10. — Режим доступа: www.mirmagazines.ru, свободный. — Заглавие с экрана. — Яз. рус.

201. Нестерова, О. Теннесси Уильяме и «Татуированная роза» Электронный ресурс. / О. Нестерова. Режим доступа: http://www.art.oryol.ru/ogatrephtm, свободный. — Заглавие с экрана. - Яз. рус.

202. Покорская, Е. Циклические процессы в драматургии Нового и Новейшего времени Электронный ресурс. / Е. Покорская // Современная драматургия. — 1996. — № 1. — Режим доступа: www.mirmagazines.ru, свободный. Заглавие с экрана. - Яз. рус.

203. Прусскова И. Погружение во тьму Электронный ресурс. / И. Прусскова // Нева. 1995. - № 8. - Режим доступа: www.mirmagazines.ru, свободный. — Заглавие с экрана. - Яз. рус.

204. Ремизова, М. Вычитание любви Электронный ресурс. /М.Ремизова //Литературная газета. — 1997. — № 10. Режим доступа: www.mirmagazines.ru, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.

205. Ремизова, М. Теорема катастроф Электронный ресурс. /М.Ремизова //Литературная газета. — 1996. — № 11. — Режим доступа: www.mirmagazines.ru, свободный. Заглавие с экрана. - Яз. рус.

206. Ремизова, М. Чучело Чехова Электронный ресурс. / М. Ремизова // Независимая газета. 2000. — № 78. — Режим доступа: www.minnagazines.ru, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.

207. Сабо, Б. «Чайка» Акунина // Электронный ресурс. / Б. Сабо. -Режим доступа: www.russian.slavica.org/articlel7.html, свободный. — Заглавие с экрана. Яз. рус.

208. Сальникова, Е. В отсутствие несвободы и свободы Электронный ресурс. / Е. Сальникова // Современная драматургия. 1995. - № 1. — Режим доступа: www.mirmagazines.ru, свободный. — Заглавие с экрана. - Яз. рус.

209. Серова (Качмазова), Н. Страстные сказки Коляды Электронный ресурс. /Н. Серова (Качмазова) // Литературная Россия. 2002. - № 13. — Режим доступа: www.mirmagazines.ru, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.

210. Ситковский, Г. Раневская из Нью-Йорка Электронный ресурс. /Г. Ситковский // Независимая газета. 1998. - 31 окт. Режим доступа: www.mirmagazines.ru, свободный. - Заглавие с экрана. — Яз. рус.

211. Смирнов, С. Р. Римейк (парафраза) в «новой русской» драме Электронный ресурс. / С. Р. Смирнов // Материалы конференции: Секция

212. Литература Сибири в контексте XX века». — Режим доступа: http//www.siberia.ru/smotr/remake.html, свободный. — Заглавие с экрана. Яз. рус.

213. Турбин, В. Дни на дне Электронный ресурс. / В. Турбин //Литературная газета.- 1996. № 31. - Режим доступа: www.mirmagazines.ru, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.1. V

214. Урицкий, А. Дубль второй Электронный ресурс. / А. Урицкий // Дружба народов. 2002. — № 3. - Режим доступа: http://magazines.russ.rU/druzhba/2002/3/ur.html, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.

215. Ушакин, С. О пользе фиктивного родства: «Заметки о пропущенных» именах Электронный ресурс. / С. Ушакин // Новое литературное обозрение. 2008. - № 89. - Режим доступа: www.mirmagazines.ru, свободный. - Заглавие с экрана. — Яз. рус.

216. Харламова, Д. А. Куда везет «Трамвай "Желание"»? Электронный ресурс. / Д. А. Харламова. Режим доступа: www.krugosvet.teatr.ru, свободный. — Заглавие с экрана. — Яз. рус.

217. Шевелев, И. От Филонова до рецептуализма Электронный ресурс. / И. Шевелев. — Режим доступа: http://newshevelev.narod.ru/genkat3/1408.htm, свободный. Заглавие с экрана. - Яз. рус.

218. Шохина, В. Фуга, фугетта и Алла Марченко: перепевы классики на страницах «Нового мира» Электронный ресурс. / В. Шохина. Режим доступа: http://kuvaldin.ru/tvorchestvo/Shohina-Kuvaldin.html, свободный. — Заглавие с экрана. — Яз. рус.

219. Яковлев, С. Новая «Чайка» С. Яшина Электронный ресурс. / С. Яковлев. Режим доступа: www.syakovlev.critic.ru, свободный. -Заглавие с экрана. - Яз. рус.

220. Ялтинские чтения Электронный ресурс. : материалы. Режим доступа: http://www.yalta-chekhov.com, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.