автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Традиции русской классики в творчестве В.С. Маканина 1980-1990 годов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Традиции русской классики в творчестве В.С. Маканина 1980-1990 годов"

На правах рукописи

ПАНИТКОВА ЕЛЕНА ВАЛЕРЬЕВНА

ТРАДИЦИИ РУССКОЙ КЛАССИКИ В ТВОРЧЕСТВЕ RC, МАКАНИНА1980-1990 ГОДОВ (Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ, МА. БУЛГАКОВ).

Специальность 10.01.01. - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Орел-2004

Работа выполнена на кафедре русской литературы XX -XXI веков и истории зарубежной литературы Орловского государственного университета

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Михеичева Екатерина Александровна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Газизова Амина Абдуллаевна, кандидат филологических наук, доцент Куделько Наталья Александровна

Ведущая организация: Нижегородский педагогический университет

им. А.М.Горького

Защита состоится «21» сентября 2004 г. в 11 часов на заседании диссертационного совета К 212. 183. 02 при Орловском государственном университете (302026, г.Орел, ул. Комсомольская, д. 95).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Орловского государственного университета.

Автореферат разослан

« » 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

АА.Бельская

Общая характеристика работы.

Творчество Владимира Семеновича Маканина (род. в 1937 г.) составляет одну из интересных и ярких страниц современной литературы. Лауреат престижной премии Букера (1996) за повесть «Стол, покрытый сукном и с графином посередине» и Государственной 'премии в области литературы и искусства за роман «Андеграунд, или Герой нашего времени» и повесть «Кавказский пленный», писатель признан ведущими литературными критиками -А. Агеевым, Л. Аннинским, Н. Ивановой, А. Латыниной, А. Марченко, И. Роднянской, Л. Сараскиной, И. Соловьевой и другими - «одним из ярчайших лидеров отечественной словесности»1, что, бе? сомнения, имеет серьезное основание.

Значительный вклад в изучение поэтики маканинской прозы внесли публикации литературоведов ААгеева, В. Бондаренко, Н.Ивановой, М Липовецкого, СПискуновой и. ВЛискунова, И. Роднянской; диссертационные исследования Мотыгина С. Ю. «Поэтика В.С-Маканина» (1997), Переваловой В. «Проблема автора в русской литературе 1970-1980-х годов» (1998), Дмитриченко Е.В. «Проза позднего Маканина (в контексте антиутопических тенденций 20 в.)» (1999), Чуряевой Т.Н. «Проблема абсурда в прозе Маканина 1980-х-начала 1990-х годов» (2000), в* которых особое внимание 'уделялось проблемам сюжета и выражения авторской позиции, анализу отдельных произведений, а также некоторым частным вопросам поэтики. В статьях и диссертациях указанных авторов отражена серьезная научная работа по изучению творчества Маканина, Однако,, чем более мы углубляемся в художественный мир писателя, тем более неизученных вопросов мы обнаруживаем. К их числу относится вопрос о традициях русской классики в творчестве писателя.

Проблема традиций и новаторства приобретает особую остроту на переломном этапе развития искусства, каковым явился период 1980-1990-х годов 20 века. Исследование творчества современных писателей в аспекте данной проблемы всегда актуально, так как, с одной стороны, помогает раскрыть направление художественного поиска, вне которого немыслим большой художник, с другой - указывает на связь писателей нового времени -авангардистского толка в том числе - с литературной традицией, с классиками русской литературы.

Идейно-художественное своеобразие творчества Маканина 1980-1990-х годов многократно отмечено исследователями, наиболее распространена точка зрения, что, исходя из особенностей содержания и поэтики, его творчество следует относить к явлению постмодернизма. Основанием для этого служат сами тексты этого периода, а также некоторые работы отечественных (Т.НЛуряева, К. Степанян, СЮ. Мотыгин) и зарубежных исследователей (Я.Свежий), посвященные анализу отдельных произведений В. Маканина. По мнению польского исследователя Я.Свежего, бесспорным кажется резкое изменение

Буйда Ю. Маканин в «Известиях»// Известия. 1998.2 ию

манеры писателя, «он все больше примыкает к постмодернистской поэтике абсур-

1

да» .

Принимая во внимание тот факт, что проза Маканина этого периода обогащается постмодернистскими тенденциями, не следует упускать из вида и несомненную глубинную связь этого писателя с традициями отечественной классики, с творчеством Достоевского и Булгакова в том числе.

Рассмотрение постмодернизма как комплекса философских, научно-теоретических и эмоционально-эстетических представлений и определение степени его влияния на творчество Маканина не является целью данного диссертационного исследования, но наша задача состоит в том, чтобы установить, как, впитывая тенденции нового времени, Маканин продолжает традиции Ф.М.Достоевского и МАБулгакова. Исследование показало, что художественный метод Маканина синтетичен, что его проза 1980-1990-годов при всей новизне ее содержания и поэтики является продолжением литературы реализма и модернизма.

В литературоведении при рассмотрении постмодернизма особое место занимает проблема его соотношения с такими культурными феноменами, как реализм и модернизм. В ряде работ исследователей проводится мысль о том, что, программно дистанцируясь от реализма и модернизм современный постмодернизм вместе с тем етремится выйти за границы созданной им же системы, в нем «все явственнее ощущается тоска по традиции. И что очевидно намечается поворот к ней»2.

Принципиально важны для нас суждения теоретиков постмодернизма о глубинном уровне связи эстетической истины и истории. Т. В. Адорно говорит о убедительности и значимости великих произведений прошлого, которые в ходе исторического развития найдут отклик у будущих поколений, «установят correspondence (общение) с ними, в результате чего они обретут актуальность... Старый «модерн», как отошедший в прошлое, может победить «модерн» новый»3. По замечанию Ж.Ф. Лиотара, постмодернизм - это не новый стиль, приходящий на смену модерна, а начало и возрождение модерна. Подлинные постмодернисты, на взгляд Лиотара, те, кто не забывает «переписывать» или «прорабатывать» совре-

4

менность со всеми ее изъянами» .

Формальные признаки постмодернизма (фрагментарность, нелинейное повествование, разношрифтовый набор, размывание жанров) продолжают использоваться В.С.Маканиным, но во многих произведениях появляются признаки неоклассической, романтической, реалистической, сентименталистской, символистской поэтики. Писатель акцентирует внимание на внутренних проблемах человека в постиндустриальном мире, расширяет границы реалистического, психологического, и здесь следует говорить не о резком противопоставлении литературных направлений или эстетических систем в творчестве Маканина, а об

1 Свежий Я. Владимир Маканин. Штрихи к портрету// Pisarze nowi, zapomniani i odkjywani na nowo. Katowice. 1996. C.369.

1 Струкова Т.Г. Цивилизационный генотип литературы Запада // Литературный процесс и судьбы цивилизации XX века. Под ред. А.6. Удодовая Воронеж, 2002. CJ9. 1 Адорно Т.В. Эстетическая теории.-М.,2001. С. 64.

' Л иотар Ж Ф. Заметка о смыслах «пост» // Иностранная литература. 1994J6 I. С. 58.

их взаимопроникновении и обогащении. При анализе исследуемой нами проблема мы учитываем органичность русского постмодернизма для российской почвы, оь возвращает гуманистическое измерение реальности, ставя в центр внимания обычную человеческую судьбу, закладывает духовные основы новогс

1

миропонимания.

Многомерность мировидения В.СМаканина, нашедшая отражение как в художественном методе, так и в проблематике, поэтике его творчества, обусловила возможность усвоения и художественного пересоздания им традиций таких разных писателей, как Ф.М. Достоевский и М.А. Булгаков. Для писателя, объектом внимания которого стала противоречивая, прошедшая через многие обретения и утраты личность героя-современника, одинаково близкими и востребованными в творчестве оказались и иДея «обожения» Достоевского, и демонизм булгаковского мирочувствования.

Прямые указания на связь В. Маканина с Ф.М. Достоевским содержатся как в произведениях самого писателя (в повести «Лаз», эссе «Квази», романе «Андеграунд, или Герой нашего времени»), так и в откликах на них литературоведов и критиков (А. Архангельского, Т. Блажновой, К. Степаняна, А. Латыниной, А. Марченко и других). В указанных произведениях возникают эпизодические, но всегда содержательные упоминания Маканиным Достоевского. Имя классика 19 века встречается в контексте размышлений современного автора

0 спасительной роли русской литературы (повесть «Лаз»), о феномене тоталитарной власти и личности диктатора в 20 веке, таящей в себе опасность (эссе «Квази»), о проблеме преступления и наказания применительно к ситуации 20 века (роман «Андеграунд, или Герой нашего времени»).

Главное «связующее звено» критики усматривают в сходстве концепций, человека. Ф.М. Достоевский - гениальный художник, воплотивший самые тайные глубины человеческой души. Писатель ввел в литературу своего героя с «подпольными мыслямт>, со стихией иррационального, бессознательного, сочетающего в себе духовные высоты и низменные инстинкты, готового к протесту и покаянию. М. Б. Храпченко писал: «Человеческая душа - бездна, утверждал Достоевский; глубины подсознания личности остаются неведомыми и для нее самой. Идеал красоты, добра оказывает несомненное воздействие на людей; однако в неизмеримо большей степени они находятся во власти идеала содомского»2. По мнению Г. Б. Курляндской, «внутренняя жизнь человека представляется писателю загадочной, непостижимой в своей субстанциональной глубине... Наиболее" глубинное в человеке представляется писателю иррациональным, исполненным неожиданных проявлений и потому не поддающимся завершающим окончательным определениям»3. По замечанию В. Кирпотина, Достоевский обратил внимание «на нарушение нормы, на

' См. об этом: Липовецкий М. Изживание смерти // Знамя. 1995. №8; Кефагина ГЛ. Постмодернизм // Русская проза второй половины 80-х • начала 90-х годов 20 в. - Минск, 1998; Скоропанова И.О. Русская постмодернистская литературы: новая философия, новый язык - Минск, 2000; Якимов ич А. О лучах просвещения и других световых явлениях (Культурная парадигма авангардизма н постмодерна) // Иностранная литература. 1994. №1 и другие.

1 Храпченко М.Б. ЯТолстой как художник. - М., 1963. С. 599.

1 Курлякдская Г.Б. Толстой и Достоевский (проблема метода н мировоззрения писателей). - Тула, 1986. С.95.

болезненные сдвиги во взаимоотношениях и психологических переживаниях

1

своих героев».

Внимание к «безднам» человеческой души, которые заявляют о себе как нарушение нормы, как влечение к насилию, к разрушению, объединяет Ф.М. Достоевского и В.СМаканина. По мнению исследователя А.Марченко, писатель «всматривается, вслушивается в людей крайности»2, открывает самые глубинные и драматические коллизии самосознания личности.

Принимая во внимание высказывания названных исследователей и критиков, мы не можем в полной мере согласиться с одним из основных тезисов постмодернизма, согласно которому европейская традиция ( в том числе и реализм) воспринимается постмодернистами как «традиция рационалистическая и неприемлемая» (И. Ильин).

Реализм нельзя односторонне понимать как выражение рационального сознания и рационального миропонимания. Основываясь на принципах конкретно-исторического восприятия жизни, реализм вместе с тем не отказывается от достижений своего предшественника - романтизма. Романтическая субъективность в реализме выражается в отрицании нормативности, рациональной регламентированности, акцентировании общечеловеческого начала в личности героя, которое выходит за пределы типичности, в заострении внимания на нравственно-религиозных исканиях человека, его этико-эстетических позициях. Таким образом, Достоевский не мог стоят на позициях голого рационализма; в то же время Достоевского нельзя считать и полностью иррационалистом, потому что свободно совершенные поступки становятся для него социально-детерминированными.

Востребованность в конце 20 века героя с «подпольными мыслями», со «стихией иррационального», открытого Достоевским, объясняется прежде всего «перекличкой» эпох. Подъем чувства личности, обретение свободы, связанные с перестройкой общества, могли принять весьма противоречивые формы, обернуться как созидательной, так и разрушительной своей стороной, поэтому на первый план у Маканина, вслед за Достоевским, выходит глубинное исследование проблемы моральной ответственности человека за свои деяния и последствий проявления «свободной воли», которая может привести к аморализму. Наиболее плодотворным методом раскрытия внутреннего мира психологически неоднозначной личности является исследование феномена «двойничества».

При сопоставительном анализе произведений МАБулгакова - повести «Дьяволиада» (1925), романа «Мастер и Маргарита» (1928-1940) и В. Маканина -повести «Лаз» (1991), романа «Андеграунд, или Герой нашего времени» (1998) -следует учитывать то обстоятельство, что постмодернизм обогащается модернистскими тенденциями. В диалоге с традицией модернизм особое внимание уделяет романтизму, в котором обнаруживает мотивы и художественные идеи, получившие широкое развитие в его собственной

1 Кирпотан В. Мир Достоевского. - М„ 1983. С.224.

: Марченко А. Запах своей тропы // В. Маканин. Отставший -М., 1988.С. 428.

практике: отчуждение личности, исчезновение целостности жизненного опыта - и поэтому, вслед за романтизмом, отражает реальность в тех или иных условных формах, так как даже в романтизме, «отлетающем» от действительности, символ существовал как проекция запредельного на земное, то есть все-таки был связан с реальностью.

Исследователи, отечественные (Е.И. Замятин, А.В. Злочевская, Б.Соколов, О.Солоухина) и зарубежные (М. Крепе, Чжон Мак Лэ), отмечают связь произведений Булгакова (повести «Дьяволиада», романа «Мастер и Маргарита») с модернистской прозой. «При всей своем консерватизме, - считает Чжон Мак Лэ,-Булгаков был на диво широк и охотно вбирал в свое и искусство достижения новейших течений - до авангарда включительно»1.

«Мир как текст» - ключевая формула постмодернизма, определяющая характер художественных приемов и средств, а также особенности содержания, сюжетостроения. Как «текст в тексте» выстраивается модель мироздания в романе Булгакова «Мастер и Маргарита» и в романе Маканина «Андеграунд, или Герой нашего времени».

Очень важным для понимания сути связки «модернизм-постмодернизм» является, на наш взгляд, соображение исследователей ШГ Лейдермана и М.Н. Липовецкого, которые определяют стратегию постмодернизма по отношению к модернизму как «деконструкцию». «Но если в модернизме хаосу жизни был противопоставлен космос творчества, искусства, культуры, то постмодернизм... воплощает попытку переориентировать творчество на поиск компромисса между хаосом и космосом»2. Признавая значимость идей, высказанных названными исследователями, важно проследить," как воплотился в творчестве Булгакова и Маканина центральный принцип художественной философии постмодернизма — единство хаоса и космоса.

Творчество Маканина 1990-х годов в ходе сопоставительного анализа с произведениями Булгакова свидетельствует, как на новом уровне писателем используется принцип «завуалированной фантастики».

Проблема соотнесенности реальности и фантастики в прозе писателя стала объектом внимания критики 1990-х годов. По мнению Т. Чуряевой, Маканин создает образ бытия как «внебытия», реальности, «застрявшей где-то в промежутке между бытием и небытием». Этот мирообраз строится «на грани реальности, фантастики, натурализма и гротеска, позволяющего совмещать несовместимое: верх и низ, духовность и телесность, жизнь и смерть, упорядоченность и стихийность»3.

Понятие традиции мы выводим, опираясь на разные источники4. Основополагающими в определении традиции являются следующие принципы:

1 Чжон Мак Лэ. О жанровой структуре романа Булгакова «Мастер и Маргарита»// Русская литература. 1998-№4. С.45.

1 Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Рождение русского постмодернизма Н Современная русская литература в 3-х книгах. Кн.2. - М, 2001. С.260.

3 ЧуряеваТН. Проблема абсурда в прозе Маканина 1980-х-начала 1990-х годов//Автореферат диссертации... канд. филолог, наук. - Новосибирск, 2000. С.З.

4 Моэолева И.А., Хализев В.Е. Традиция // Литературный энциклопедический словарь. - М, 1937. С.443; Хализев В.Е. Традиция // Литературная энциклопедия терминов и понятий // Под ред.Р.Н. Николюкина-М., 2001. С. 10891090; Шацкий Е. Утопия и традиция. - М..1990.СЛ 17.

усвоение достижений прошлого и переработка их с. учетом исторической

ситуации, культурной парадигмы и индивидуальных свойств художника, который

эти достижения усваивает. По мнению В.Е-Хализева, традиции «неизменно

воздействуют на творчество писателей, составляя существенный и едва ли не

i

доминирующий аспект его генезиса» .

Рассмотрение традиционных для литературоведения проблем: компаративистики, места традиций в литературе нового времени, взаимодействия художественных методов в творчестве одного из самых ярких художников современности - Владимира Семеновича Маканина - определяет актуальность исследования.

Научная новизна работы. Творчество В. СМаканина, на которое обращено серьезное внимание в литературоведении (статьи ААгеева, Л-Аннинского, А.Архангельского, ТБлажновой, А.Бочарова, Н.Ивановой, А.Латыниной, МЛиповецкого, С. и ВЛискуновых, ИРоднянской, К.Степаняна и других), не рассматривалось с точки зрения проблемы, заявленной в диссертации. Если по' вопросу традиций Достоевского в творчестве Маканина еще имеются отдельные наблюдения и выводы исследователей, то в сопоставлении с Булгаковым Маканин не рассматривался. Сопоставительный анализ произведений конкретных авторов помогает выявить принципы взаимодействия художественных методов: реализма, модернизма, постмодернизма.

Объект исследования - проблематика и поэтика прозы Маканина 19801990-х годов 20 века, а также произведений Ф.М. Достоевского и М.А. Булгакова.

Предмет исследования - творчество B.C. Маканина 1980-1990-х годов, в . частности мотив «двойничества» и принцип «завуалированной фантастики» в творчестве Маканина и его предшественников - Ф.М. Достоевского и М.А. Булгакова.

Теоретической основой диссертации являются работы отечественных и зарубежных исследователей: Т.В. Адорно, М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, МЛ. Ермаковой, ВЛ. Кирпотина, Ж.ФЛиотара, Д.С. Лихачева, Ю.В. Манна, О.Н.Осмоловского, С. и В. Пискуновых, ВЛ. Проппа, Ю.И. Селезнева, Я. Свежего, И.С.Скоропановой, Т.Г.Струковой, Е-Шацкого, В.Е.Хализева.

Методами исследования являются историко-функцйональный метод с элементами сравнительно-типологического анализа, структурно-семантический метод анализа текста.

Цель работы - выявить специфику функционирования в прозе Маканина традиции русской классики, прежде всего традиций Достоевского и Булгакова, определить особенности художественного метода, проблематики, поэтики B.C. Маканина.

Цель определила следующие задачи:

1 .Рассмотреть вопрос о художественном методе B.C. Маканина.

2.0пределить сферу влияния Достоевского и Булгакова на творчество B.C. Маканина.

1 Хализев В.Е. Традиция // Литерэтурна» энцихлопеди» терминов и понятий // Под ред-РЛ. Николюкина. - М., 2001.C.10S9.

З.Выявить особенности индивидуального усвоения писателем художественных завоеваний прошлого.

4.0смыслить своеобразие творчества Маканина и рассмотреть его в контексте прозы 20 века.

На защиту выносятся следующие положения:

1.Традиции русской классики творчески используются писателями конца 20 века, в частности писателями, в творчестве которых ярко выражены постмодернистские тенденции, к их числу относится и В. Маканин.

2.В творчестве В. Маканина можно найти прямое и опосредованное обращение к русской классике, ориентацию на преемственность художественных образов й элементов поэтики классической литературы в собственном творчестве.

3.При сопоставлении с Достоевским прослеживаются существенные изменения такого элемента поэтики, как «двойничество». Если у Достоевского феномен «двойничества» следует рассматривать в психологическом и философском аспектах, то у Маканина - на генетическом и историческом уровнях.

4.С прозой Булгакова Маканина сближает прежде всего использование «завуалированной фантастики», но в современном - постмодернистском -варианте: фантастики, исходящей из реальности.

Теоретическое изучение существенных особенностей художественного метода B.C. Маканина, выявление их своеобразия в процессе сравнительного анализа составляет теоретическую значимость работы.

Практическая значимость диссертации. Наблюдения и выводы, полученные в ходе исследования, могут быть использованы при разработке курса русской литературы 20 в, при чтении спецкурсов по проблемам компаративистики, традиций русской классики в литературе нового времени, в творчестве B.C. Маканина в частности.

Апробация работы. Главы диссертации и работа в целом обсуждались на заседаниях кафедры русской литературы XX-XXI веков и истории зарубежной литературы, кафедры истории русской литературы XI-XIX веков Орловского государственного университета. Материалы исследования нашли отражение в докладах на научных конференциях в Орле и Воронеже, на заседаниях научного объединения аспирантов, в опубликованных статьях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав и заключения. Общий объем работы - 173 страницы. Список литературы включает 250 наименований.

Основное содержание работы.

Во введении обосновывается актуальность и научная новизна темы, определяется степень ее изученности в литературоведении, формулируются цели, задачи, методологическая основа исследования, его теоретическая и практическая значимость.

Первая глава - «Традиции Ф.М. Достоевского в творчестве B.C. Маканина» - содержит 3 параграфа.

В первом параграфе - «Феномен «двойничества» в контексте творчества Ф.М.Достоевского» - мы сосредоточили внимание на степени изученности феномена «двойничества» в творчестве Достоевского в литературоведении; на

содержании религиозно-философских воззрений писателя; на выяснении художественной природы феномена «двойничества»; на трактовке слова «двойник» в современной лексикографии; на определении общего, принципиального подхода к рассмотрению «двойничества» в произведениях писателей разных эпох.

Анализ позволяет утверждать, что феномен «двойничества» прочно связан с творчеством Достоевского и является «сквозным» для него. Слово «двойник» бытовало в литературе задолго до Достоевского, который, однако, придал ему новое значение - психологического свойства, имея в виду образ, порожденный отстранением человека от самого себя. В таком ключе феномен «двойничества» представлен в образах Голядкина («Двойник»), Версилова («Подросток»). В «Преступлении и наказании» «двойничество» существует в разных ипостасях: помимо «собственно-раздвоения», широко используется система внешних «двойников», как «темных», так и «светлых», а также «проекции возможной линии жизни» («проекцией жизни» Раскольникова является Мармеладов -СШтильман). Другое толкование «двойничества» связано с личностью самого Достоевского: в его героях видели «собственных двойников» писателя, приписывали автору философию «человека из подполья».

Отечественные и зарубежные исследователи: М. М. Бахтин, В.И. Бурсов, Л.П. Гроссман, Ф.И. Евнин, МЛ. Ермакова, Вячеслав Иванов, Лоуренс Колберг, Ф. О' Коннор, Г.Б. Курляндская, КНейфельд О.Н. Осмоловский, В.Ф. Переверзев, Э.А. Полоцкая, П.С. Попов, Т.В. Самойлова, Ю.И. Селезнев, З.Фрейд, С. Штильман и другие - довольно широко осветили проблему «двойничества» в творчестве Достоевского. В поле зрения литературоведов находятся образы художественных двойников героев, система двойников в отдельных романах Достоевского, разные варианты «двойничества»; указана связь «двойничества» с другими повествовательными единицами (приемом зеркала и «заслуженного собеседника») и с ходом повествования; определена роль Достоевского в осмыслении феномена «двойничества» и роль писателя в истории русского литературного языка в связи со словом «двойник» .

Анализ феномена «двойничества» в романе Достоевского «Братья Карамазовы» связан с рядом теоретических проблем, среди них важное место занимает принцип изображения времени и пространства. При толковании «двойничества» в данном романе выделяются два основных аспекта: психологический, связанный с раздвоением души человека, и философский, предполагающий создание параллельных образов, назначение которых -выявление обратной стороны идеи, пропагандируемой героем. Вариантом первого - психологического - «двойничества» является сцена свидания Ивана Карамазова с чертом, вариантом второго - сочетание образов Ивана Карамазова и Смердякова. Психологический и философский аспекты «двойничества» создают эффект пространственного охвата действительности. Писатель изображает мир, выстраивая героев в один пространственный ряд, тем самым, драматизируя реальность, обосновывая трагическое состояние личности.

1 см об этом: Виноградов В В История слов-М., 1994; Коробова ММ Двойник - семантический неологизм Достоевского 7 // Русская речь. 2002.№ 5.

В исследовании отмечается и иной подход к трактовке «двойничества»: как мотива, раскрывающегося через категорию времени. В философской антропологии Достоевского главным фактором выступает время. В заметках «Социализм и христианство» процесс исторического развития писатель мыслит как непрерывный, бесконечный процесс во времени (прошлое -настоящее - будущее). Конечная цель исторического развития - это обожение. когда человек, все человечество, приходят к идеалу Христа и способны осуществить христианский завет «возлюбить ближнего как самого себя»; когда человек, с точки зрения Достоевского, сможет «вполне осознать свое «я» — и отдать это все самовольно для всех»1, ничего при этом не требуя взамен. Этот высший нравственный идеал обращен к нетленной духовности человеческой личности и противоположен ее природному конечному естеству. Обожение будет означать, по Достоевскому, окончание развития, когда человек переродится «в другую натуру», лишенную плотских и чувственных притязаний, когда ему «не надо будет развиваться». Речь идет о «внутреннем преображении всего человека», «об обновлении ума»2.

Типологической чертой реализма Достоевского является синтез социально-политического, морально-этического, общечеловеческого планов повествования, проблема поколений - одна из центральных в его творчестве; он рассматривает ее в контексте национальной, общечеловеческой жизни и мироздания в целом. Достоевского интересует человеческая судьба эпохи цивилизации. «Героями настоящего времени» в романе «Братья Карамазовы» стали люди «случайных семейств», лишившиеся социальной почвы и не нашедшие своего места в • «переворотившемся» мире.

Семейное, кровное родство является, по мысли писателя, истоком братства общественного. В связи с этим вполне логично выводится еще один аспект «двойничества» - генетический, дальнейшее развитие которого происходит в творчестве В.СМаканина. Как и в творчестве Достоевского, в жизни героев Маканина семейственная общность играет смыслообразующую роль, речь идет о подлинной, внутренней, духовно-нравственной общности людей. В произведениях Маканина как аналогия с Достоевским возникает идея нравственного служения людям, идея человеческой общности. Люди объединены духовной сущностью, внутренней свободой, способностью любить и служить себе подобным. Но в творчестве Маканина происходит «трансформация» идеи Достоевского о возможном в отдаленном будущем живом сообществе людей на основе духовно-религиозного единения. В творчестве современного писателя отсутствует религиозно-нравственный стержень, христианская идея всеединства, основанная на братской любви и общей вере. Основанием такого миропонимания писателя стало историческое состояние жизни, специфика восприятия времени в 20 веке. Повести Маканина, написанные во времена «перестройки» («Отставший», «Утрата»), несомненно, вобрали социальные катаклизмы, происходившие в тот исторический период. Произведения воплотили смену

'Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений. В 30-ти тт. - Л.: Паука, 1972.- Т.20. С.192. Далее при цитировании Достоевского цифры в круглых скобках обозначают том и страницу по данному изданию. ' Зеньковский В В. Основы христианской философии. - М..1996.С.87.

приоритетов, которая происходит и в мировоззрении Маканина. В 20 в. исказилось понятие «соборность», люди не могут войти в духовное «сообщество»,, оказываются одинокими и ненужными.

Маканину не свойственно, в отличие от Достоевского, изображение метафизической глубины человеческой личности. Отсутствие метафизической сферы, по замечанию Т.Чуряевой, заставляет героя Маканина «обратиться к жизни, зная об абсурде, понимая бессмысленность надежд на иное бытие»; «в мире, где исчез смысл, герой противопоставляет абсурду жизни нравственное поведение. Здесь Маканин близок экзистенциальной философии А.Камю в утверждении духовного противостояния абсурду не только реальности, но и абсурду Бытия».1

Особенности хронотопа в творчестве писателя наглядно представлены в экзистенциальной проблематике. Путь человека — это путь не к будущей духовно-религиозной гармонии, а к матери - сырой земле, к земле обетованной, последнему убежищу, к корням рода, к предкам.

Времяощущение Достоевского и Маканина полагает возможность спасения всего человечества, так как предопределяет непрерывную смену поколений. Связующим звеном в мировом процессе выступает человек, носитель духовных традиций. Смерть отдельного человека и есть утверждение жизни рода, его развития, отдельная смерть восполняется общей родовой жизнью.

Писатели подчеркивают в феномене времени определяющее значение настоящего и рассматривают его в связи с такими понятиями, как ответственность людей друг перед другом, взаимопомощь, утверждая его связь с -человеческой деятельностью, с семьей. Прошлое (уже) и будущее (еще) недостоверны. В то же время, сталкивая героя с прошлым (Маканин) и вглядываясь в будущее (Достоевский), писатели обращают внимание на настоящее время, которое становится реальностью для ныне живущих людей. Поэтому ответственность за настоящее лежит на человеке, каким будет будущее, решать тоже ему.

В действительности 19-20 веках повторяются события истории, функционируют «исторические события-двойники». В исследовании речь идет еще об одном мотиве «двойничества»- «историческом двойничестве».

Таким образом, мотив «двойничества» представляет собой сложное идейно-художественное единство, поддающееся членению на входящие в него мотивы -«генетическое двойничество» и «историческое двойничество», способствующие раскрытию человека и общества в их временном развитии. Использование данного мотива способствует развитию важных тем творчества Достоевского и Маканина: темы взаимоотношений «отцов» и «детей» (мотив «генетического двойничества») и темы манипулирования сознанием (мотив «исторического двойничества»). Идея времени в данном случае осмысливается писателями прежде всего как идея вечного возвращения, повторения прошлого в его наиболее существенных проявлениях. В ходе работы мы опираемся на идею разложимости

1 Чуряева Т.Н. Проблема абсурда в прозе Маканина 1980-х-нзчала 1990-х годов //Автореферат диссертации, канд. филолог, наук. - Новосибирск, 2000. С. 10-11.

мотива, выдвинутую ВЛ. Проппом, на трактовку мотива как литературоведческую категорию1, ссылаемся на работы МЛ. Ермаковой, В Л. Кирпотина, Ю. Селезнева, указывающие на образ у Достоевского как своеобразный «художественный генотип». Для раскрытия мотива «двойничества» мы используем понятие «сердечное зеркало», учитываем психологический аспект «двойничества».

Во втором параграфе «Генетическое двойничество» в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» и произведениях B.C. Маканина («Гражданин убегающий», «Голубое и красное», «Отставший», «Утрата») исследуется мотив «генетического двойничества» в романе Достоевского и трансформация его в прозе Маканина.

«Отцы и дети» - одна из главных тем творчества Маканина, представленная в его произведениях двумя «моделями»: «случайное семейство» и «семейственное жизнепонимание». Мотив «генетического двойничества» тесно связан у Маканина с темой детства. «Случайному семейству» соответствует понятие «оскорбленное детство» («Гражданин убегающий»), «семейственному жизнепониманию» -детство как «отдушина», из него возможен путь к будущей гармонии ( «Голубое и красное»). Для выражения мотива «генетического двойничества» Маканин использует следующие стилевые приемы: метафоричность, цветопись, контраст.

В центре произведений Достоевского «Братья Карамазовы» и Маканина «Гражданин убегающий» - «случайное семейство» Карамазовых (четверо братьев и отец) и Костюковых (трое братьев и отец). Сходны образы отцов «случайных семейств» - Федора Павловича Карамазова и Павла Алексеевича Костюкова. У Маканина на первый план выходит тема «умирания героического», разоблачения суперромантика, так долго бывшего героем времени. Первооткрыватели, такие, как Костюков, в общечеловеческом плане являются разрушителями не только природы, но и человеческой личности.

Павел Костюков, Федор Карамазов своей физической природой привязаны к миру «обладания». Феномен обладания распространяется у Федора Павловича на деньги и женщин, у Костюкова на природу, которая имеет женственную сущность; первопроходца притягивают нехоженые травы, тайга. Костюков и Карамазов, воплощающие в себе разрушительные идеи, не могут испытывать человеческие чувства - чистую любовь к женщине, искреннюю привязанность к детям. Наказанием человека, забывшего о существовании «царства божьего» внутри себя, являются его дети.

Для братьев Карамазовых общим является низкое карамазовское начало, которое в их характерах распределено не в равной степени: больше всего в Смердякове и почти отсутствует в Алеше. Смердяков- второй вариант Карамазова. Он циничен по отношению к православию. Свое возможное отречение от христианской веры и переход в веру магометанскую он мотивирует отсутствием «чуда» как доказательства существования Бога. Вслед за отцом Дмитрий оказывается человеком распущенных страстей. Это второй Федор Карамазов - с его широтой натуры, жаждой удовольствий. Иван становится

1 Лермонтовская энциклопедия. - М.,1981. С. 291

пленником распущенного ума. По замечанию М. Волошина, «карамазовщиной у него отравлен ум, а не тело»1. В отличие от Ивана, поступающего по принципам разумности, добрая воля Алеши не плод деятельности ума, а внутреннее влечение к добру и справедливости. Но он - сын Федора Карамазова, «по отцу -сладострастник, по матери - юродивый». В рассматриваемом романе «генетическое двойничество» - явление взаимное и раскрывается через дублирование важнейших сторон сознания братьев-двойников, мотивов их поведения и поступков.

Тема «оскорбленного детства», волновавшая Достоевского, продолжена Маканиным, но, как и образ отца-разрушителя, образы детей подтверждают еще большую степень духовной деградации, которую диктует время. У Достоевского нарушена целостность братства, но каждый из Карамазовых осознает себя самодостаточной личностью, чего не скажешь о братьях Костюковых: ординарность, духовное оскудение - их общая черта. Все три брата: Василий, Георгий, Андрей - дети Павла Алексеевича Костюкова от разных матерей. Они выступают его двойниками. Павла Костюкова начальство ценило за «светлую голову и хорошие руки». Но его сыновья в своем отношении к отцу и к работе действительно были «выродками». Работать они не помышляли. Они стойко охраняют свое право на жизнь по собственному усмотрению, в отличие от отца с его мягким характером, позволяющего собой руководить.

Модели «случайного семейства» противопоставлена модель «семейственного жизнепонимания» в произведениях Маканина «Голубое и красное», «Отставший», «Утрата», которые можно рассматривать как единое композиционное поле, способствующие решению общей задачи - фиксированию жизни человека во времени. В этих произведениях реализована идея Достоевского

0 «прекрасных впечатлениях детства», которые во многом формируют личность, ее духовное начало. В повести «Голубое и красное» происходит «открытие мира» маленьким мальчиком, постижение неразрывной связи с землей, домом, семьей. Мир, его окружающий, не есть безжизненная и безликая масса предметов, лиц, ситуаций. Он имеет цвет и звук, определенное сочетание которых и придает ему законченные формы. Образы родных вбирают в себе сочетание цвета и звука. Этот принцип лег в основу всей повести.

Писатель использует цветопись в тексте как способ противопоставления. Непохожесть бабушек воспринималась мальчиком через разность цвета косынок: бабка Матрена носила красную, а бабка Наталья голубую косынку. Через бабушек герой одновременно постигал деревенский (бабка Матрена) и городской (бабка Наталья) образ жизни.

Цветовая гамма в повести Маканина неразрывно связана со звуковым восприятием. Особенностью изображения героев среднего и старшего поколений является соотнесение звука с беззвучием. Основная «краска», с помощью которой создается образ родителей, - бесцветность - соотносится с тишайшими звуками. В ткань повествования писатель вводит «цвет звука». В качестве лейтмотивов в повести «звучат» ссоры двух старух, крик; в авторском комментарии и кратких

1 Волошин М Лики творчества. • Л, 1989 С. 367

ремарках подчеркиваются ясность, сдержанность, душевная мягкость голубого цвета бабки Натальи и, напротив, большая выразительность, яркость красного цвета бабки Матрены, подтверждающего ее порывистость, горячность. Двойственное восприятие сохранится у взрослого Ключарева, когда голубое и красное из цветов «превратились в некое знание жизни».

Витя - Андрей («Голубое и красное»), Геннадий Павлович («Отставший») как бы сливаются воедино. Писатель пытается совместить в одном лице опыт разных поколений.

Глобальный масштаб типизации достигается Достоевским за счет постижения им сущности мирового бытия и исторического состояния через философско-этическое сознание героя. Героем такого типа у Маканина является Геннадий Павлович, писатель, романтик по складу души, его «двойником» оказывается человек «реальной жизни» - Василий, который становится воплощением недостающей - «красной» - черты героя, отвечает потребностям его внутреннего созревания, тяге к подлинной жизни, мотив «отставания» делает двойником Геннадия и Леру, Геннадия и его отца. Связующим началом представителей разных поколений является память, и одно из ее проявлений в повести - легенда о Лешке-золотоискателе.

В повести «Утрата» Маканин осмысливает проблему «двойничества» не на генетическом, а на метафизическом уровне. Герой повести, родившийся в деревне и живущий в городе, посещая деревню, кладбище, стремится отыскать свое «совпадение» с предками. Уход старшего поколения воспринимается героем повести как вселенская утрата, и образ солнца призван подчеркнуть космический характер происшедшей катастрофы.

Третий параграф - «Исторический аспект «двойничества». «Легенда о Великом инквизиторе» Ф.М. Достоевского и повесть B.C. Маканина «Стол, покрытый сукном и с графином посередине» - посвящен изучению взаимоотношений личности и общества.

Исследователи неоднократно подчеркивали, что «Легенда о Великом инквизиторе» является центром и закономерным итогом развития этико-философских воззрений писателя. Если в «Легенде...» «дана целая философия истории и сокрыты глубочайшие пророчества о судьбе человечества» (Н.Бердяев), то в повести Маканина «Стол...» российская действительность середины 20 века служит проверкой состоятельности пророчеств Достоевского и подтверждает его мысль о социализме как античеловечном, казарменном строе. Достоевский и Маканин вскрывают механизм уничтожения инакомыслия: церковный суд и государственные общественные организации действуют с одинаковой жестокостью, прикрываясь теми же теориями и лозунгами, совершают изощренное насилие над личностью. Как и Достоевский, Маканин в повести «Стол...» представляет историю разрушения личности под давлением приписываемой ей вины.

Повесть Маканина представляет собой поток сознания героя, вызванный тем, что ему предстоит отчитываться перед общественной комиссией, или, как он называет ее, судилищем. Судилище воплощено в образе Стола, представляющего бессмертное и нестареющее существо. Сидящие за столом - те же палачи, что

были во времена инквизиции, но, в отличие от своих предшественников (речь идет о Великом инквизиторе), они совершают не физическое (сожжение человека на костре), а нравственное судилище.

Предстоящее общественное заседание мучает героя, делает его зависимым от обстоятельств, разрушает сознание, рождает ощущение несвободы, внося в душу страх, имеющий и метафизические истоки.

Вина не имеет под собой никаких реалий, она метафизична, вечна, неотступна. Проблема вины и наказания со времен Достоевского эволюционировала. В эпоху инквизиции вина человека была несомненна и конкретна, выносимый приговор осмысливался более глобально - как «отступничество от основных догматов религиозной веры», что позволяло обвинить человека в ереси, потому было закономерно и наказание, а 20-й век породил героя, подлежащего наказанию за несовершенное преступление. В процессе развития короткого действия (длиной в одну ночь) вина героя нарастает, судилище обретает репрессивную силу. Чем более бессмысленным предстает судилище, куда призван герой, где он будет растоптан, унижен, тем очевиднее внутреннее признание жертвой несовершенного ею проступка.

Герой Маканина, оставшись в живых, не пытается понять, в чем его вина, не пытается вырваться за пределы зоны несвободы, а готов служить аппарату палачества, и это желание героя работать по принципу «добровольного сотрудничества» напоминает беспрекословное повиновение людской толпы Великому инквизитору. Герой Достоевского чувствует свою силу, власть, он манипулирует массами по своему усмотрению, толпа послушна ему. Герой Маканина испытывает некое мистическое чувство к Столу, едва ли не обожествляет его, во всяком случае, в ночных своих метаниях решает идти на поклон к нему. Бесспорно, Великий инквизитор и его последователи (Ленин, Сталин и др.) привлекательны для масс. Причина этого заключена в квазирелигии, которую создала усредненная людская масса как аналог настоящей христианской веры (эссе «Квази»).

Вторая глава - «Реальность и фантастика в произведениях М.А.Булгакова и B.C. Маканина» - содержит 3 параграфа, и речь в ней идет о принципе «завуалированной фантастики» в произведениях двух писателей 20-го века.

В 1 параграфе - «Проблема соотнесенности реальности и фантастики» -отмечается, что традиция взаимодействия реального и фантастического с целью раскрытия глубинного, непостижимого, тайного, имевшая место в творчестве Э.Т.А. Гофмана, А. Погорельского, В.Ф. Одоевского, А.С. Пушкина, НВ.Гоголя, Ф.М. Достоевского, писателей серебряного века (А. Белого, В. Брюсова, З.Гиппиус, Ф. Сологуба), продолжена в творчестве B.C. Маканина. Особенно близким ему из предшественников в этом плане оказывается М.А.Булгаков.

Писатели используют в своем творчестве вид «завуалированной» фантастики (Ю.В.Манн), «оставляющей возможность двойного толкования, двойной мотивировки фантастических происшествий - эмпирически или психологически правдоподобного и необъяснимо-ирреального... Такая сознательная зыбкость мотивировки нередко ведет к тому, что исчезает субъект

фантастического..., а во многих случаях его иррациональность вообще снимается, находя прозаическое объяснение в ходе развития повествования»1.

Рассматриваемый нами принцип параллелизма между фантастическим и реальным в творчестве МАБулгакова и В.С.Маканина нашел свое воплощение и в социокультурной ситуации, сложившейся в нашей стране в 20-м веке, характерными признаками которой, по мнению исследователей Н.Л. Лейдермана и М.Н.Липовецкого, М.Н.Эпштейна, являются следующие: «кризис утопических идеологий», выраженный в фиктивной вере в коммунизм как в высшую форму социального прогресса, как в наиболее разумную и управляемую фазу истории человечества, и «эффект исчезновения реальности», когда симулятивная социалистическая культура полностью отождествила реальность с идеологическими мифологемами.

1990-е годы не устранили симуляцию как основополагающее свойство советской реальности, а усовершенствовали ее - симуляция приобрела более органический и менее очевидный характер. Среди современных определений общества выступают следующие: постиндустриальное общество, общество услуг, общество потребления, общество науки, общество риска.

В прозе Маканина 1990-х годов: в рассказе «Сюр в Пролетарском районе» (1991), в повести «Лаз» (1991), в романе «Андеграунд, или Герой нашего времени» (1998) - легко узнаются коды художественных систем и явлений, отсылающих к произведениям Булгакова: повести «Дьяволиада» (1925), роману «Мастер и Маргарита» (1928-1940). Маканин не отходит от реальности, а занимается ее исследованием, предлагая свои модели взаимоотношения реальности и фантастики.

Во 2 параграфе - «Завуалированная (неявная) фантастика и способы ее создания в повести М.Булгакова «Дьяволиада» и рассказе В.Маканина «Сюр в Пролетарском районе» - рассмотрена система поэтических средств, с помощью которых реализовалась завуалированная фантастика в произведениях М.Булгакова и В. Маканина.

Следует отметить, что сочетание фантастических мотивов с реальными мотивировками в произведениях Булгакова и Маканина создает в итоге эффект неоднозначности происходящего или полисемию. Можно выделить следующие типы подобных бинарных оппозиций: реальность-абсурд, сон-явь, галлюцинация-реальность, рок-случайность, колдовство-случайность.

В «Дьяволиаде» Булгакова фантастическое рождается на грани реального и абсурдного. Бытовая травма - ожог глаза - приводит к тому, что Короткое перестает видеть мир в его целостности, далее повествование о фантастическом переходит в форму сна, и непонятно, вызвано ли это сновидение откровением «другой жизни» или «переработкой» реальной информации. Возникает параллелизм фантастической и реально-психологической концепции образа. В повести Булгакова «мистицизм связан не столько интересом к нечистой силе как к

1 Литератур на» энциклопедия терминов и понятий // Под ред.РЛ. Николюкина. - М., 2001. С.1119.

таковой..., сколько к мистике каждодневного быта»1. Формы проявления ирреального, необычного в повести многообразны: «колдовские» знаки, необычное поведение предметов, оборотничество, дорожная путаница и неразбериха, непроизвольное движение персонажей (танец) и др. Но далее «снятие тайны» происходит с помощью реально-причинных объяснений, что возвращает героя в действительность.

Сходным образом соотнесено фантастическое и реальное в рассказе Маканина «Сюр в Пролетарском районе». Само название является развернутой метафорой мира, застывшего, унифицированного, где система подавляет индивидуальность. Возникший в начале рассказа образ огромной руки символизирует весьма реальную вещь - утрату собственного «я», когда то, что было «я» человека, выходит из-под контроля, обращается против него. В рассказе, как и у Булгакова, нет персонифицированной ирреальной злой силы, она -фантастическое перевоплощение реальности.

У Маканина, как у Булгакова, имеют место различные формы проявления фантастического: «прямая» фантастика (человека ловила его рука) сменяется завуалированной, неявной: рука существует и в натуральном виде, и в качестве изображения на плакате, рука снится герою, та же рука в сознании героя является воплощением рока, судьбы. В итоге герой, слесарь Коля, привыкает к страшным проявлениям «сюра», они становятся необходимыми элементами реальной жизни. Мир симулятивной действительности разрушается вторжением алогизма, становится страшным и трагичным. Подобное изображение действительности характерно для искусства соц-арта. Идеи, образ мышления (идеологемы) людей советской эпохи переосмысливаются в рассказе. Маканин сталкивает плакат: «Хорошо строишь - хорошо живешь!» с его реальным воплощением. И оказывается, что буквальное претворение затасканных, уже лишенных содержания слов не только абсурдно, но и чревато потерей высоких моральных качеств человеком, а нередко представляет и прямую угрозу для жизни. «Фантастическое» значение сюжета - самое важное его значение, ибо воплощает бессмысленность бесконечно повторяющегося призыва, который давно уже потерял свой первоначальный смысл. От постоянного повторения содержание плаката утратилось, осталась пустая оболочка, видимость смысла. Могучая трудовая рука на плакате становится самостоятельно существующим, функционирующим предметом.

Обращаясь к изобразительным возможностям сюрреализма, Маканин синтезирует новые художественные формы, для него важен сюрреализм с его интересом к подсознательному, к выпячиванию всего безобразного, с возможностью крупным планом представить сознание тех, кто, собственно, и образует страшные, неуправляемые толпы. Сознание людей исковеркано, искажено постоянным давлением каких-то сверхличных сил, находится во власти фантомов, порождает чудовищ. Сюрреалистическая картина в рассказе может восприниматься как пародия на предрассудки и веру людей в иррациональные

Лакшин В.Я. Мир Михаила Булгакова// Булгаков М.А. Собр. соч. в 5 т. Т.1. - М.,1989. С.36

силы, имевшие место в советское время. Потому события в рассказе Маканина, по сравнению с повестью Булгакова, более реалистичны, и все, произошедшее с героем, можно воспринимать как его болезненную галлюцинацию.

В 3 параграфе - «Социокультурная реальность и фантастика в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» и в произведениях В. Маканина «Лаз», «Андеграунд, или Герой нашего времени» - подчеркивается, что вслед за Булгаковым Маканин обращается к теме мастера.

Произведения Маканина, в частности роман «Андеграунд, или Герой нашего времени», являются не только логическим продолжением темы мастера применительно к нынешним условиям, но и входят внутрь сюжета романа Булгакова «Мастер и Маргарита», комментируют его культурологическую линию (речь идет о повести Маканина «Лаз»). В разработке рассматриваемой нами темы необходимыми являются три компонента: изгнание мастера (последствия лингвистического эксперимента и потеря дома) - андеграунд («другая жизнь») -обретение свободы. В произведениях писателей философские, нравственные, культурные категории сводятся в общее конфликтное поле, где обнаруживается их взаимосвязь, создается картина мира, в которой слито воедино божественное и дьявольское пространство, классическая культура и ее современное симулятивное бытие. Таким образом, формируется единство хаоса и космоса, что является центральным принципом художественной философии постмодернизма.

Герои произведений Булгакова и Маканина, представители литературной интеллигенции и псевдоинтеллигенции, оказались в атмосфере тотальной симуляции, в мире, утратившем свою целостность, без ценностных ориентиров и причинно-следственных связей. Гиперреальность, созданная на основе тотальной идеологии, лишенная возвышенного и прекрасного, провоцирует на создание фантастического.

Роман Булгакова показывает абсурд эмпирической реальности и культуры 30-х годов 20 века, когда наблюдалось торжество дьяволиады, когда граница между истиной и ложью становилась очевидной и непреодолимой, это было то время, когда «сатанизм» захватил русскую литературу. Трагическая судьба Мастера и его шедевра - в центре романа Булгакова. У Маканина в романе «Андеграунд...» показана судьба писателя в брежневские времена, литературная жизнь этого времени вполне сопоставима с МАССОЛИТовской кампанией у Булгакова. Мастер и Петрович (герой романа «Андеграунд...»), самим фактом своего подлинного существования доказывающие возможность свободной реальности, противостоят симулятивной реальности и представителям псевдоинтеллигенции.

В произведении Маканина обыгрываются имевшие место в литературе ситуации и образы, присутствует момент сознательного повторения сюжета симулятивных отношений, связывающий'Петровича с Мастером: «бездомность», «бесприютность» (Мастер теряет свою квартиру, у Петровича ее вообще нет, а все попытки приобрести ее оборачиваются неудачей), фантастически-реальный образ «общажников» у Маканина сопоставим с образами обитателей «нехорошей квартиры» у Булгакова; предательство (стукач Чубисов - явный аналог Алоизия Могарыча), тема тюрьмы (пребывание Мастера в клинике Стравинского

сопоставимо с пленением Петровича); сюжет, связывающий судьбу автора и его героя. В романе акцентирован момент повторения, когда Петрович (или автор-повествователь)проецирует на реальных творцов - МЦветаеву, АПлатонова -себя самого, свое «Я». Повторение в том, что Петрович, как Цветаева и Платонов, обрел внутреннюю свободу и научился . «дышать на глубине». Мир «интеллектуально переполнен», и ситуации, порождаемые реальностью, те же, что уже были, но только мельче, глупее, обыденнее.

Маканин обращается к действительности, освобожденной от носителя фантастики (персонифицированного воплощения ирреальной силы в романе Булгакова - Воланда и его свиты). Воланд фантастическим образом вмешивался в судьбу Мастера, спасая его. Дьявол из художественного кругозора Маканина исчезает. Писатель старается найти фантастическое в самой реальной действительности, поэтому у него фантастическое мотивируется, оно сочетается с общей установкой на естественное изображение характеров и ситуаций. В сегодняшнем временном поле сохраняется лишь остаток фантастического -осязаемый результат странных событий, имеющих место в прошлом. Герой Маканина без помощи ирреальной силы, сам пытается спасти себя, отстоять свое «я». Духовная жизнь булгаковского мастера заменяется бытом для героя Маканина. Петрович продолжает жить в узком временном интервале и в ограниченном социально-политическими границами пространстве.

В заключении обобщаются результаты исследования, актуализированные в положениях, выносимых на защиту.

Список работ автора по теме диссертации:

1. Срабова Е.В. (Паниткова Е.В.).Традиции ЛАндреева в творчестве современных писателей // Юбилейная международная конференция по гуманитарным наукам. Выпуск II: Л.Андреев и Б.Зайцев.- Орел, 2001.- С. 223229.

2. Срабова Е.В. (Паниткова Е.В.).Что утрачено в повести В.Маканина «Утрата» // Литература XX -XXI веков: Исследования. Наблюдения. Публикации.- Орел, 2002.-С.88-96.

3. Срабова Е.В. (Паниткова Е.В.). Цена слова, оплодотворенного «хаосом различных мнений» (проблемы современной жизни в творчестве ВМаканина) // Социальное согласие: путь к прогрессу. Материалы межрегиональной конференции молодых ученых. - Орел, 2002. С.225-231.

Отпечатано в отделе оперативной полиграфии Орловского областного комитета государственной статистики. пер. Воскресенский, 24 индекс 302001

Подписано в печать 5.08.2004г. Формат 60 х 84 Vie. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,0 Тираж 100 экз. Заказ №48.

04"147

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Паниткова, Елена Валерьевна

Введение

Глава I. Традиции Ф.М. Достоевского в прозе B.C. Маканина. Феномен двойничества»

§ 1. Проблема «двойничества» в контексте творчества Ф.М. Достоевского

§ 2. «Генетическое двойничество» в романе Ф.М. Достоевского

Братья Карамазовы» и произведениях B.C. Маканина («Гражданин убегающий», «Голубое и красное», «Отставший», «Утрата»)

§ 3. Исторический аспект «двойничества». «Легенда о Великом инквизиторе» Ф.М. Достоевского и повесть B.C. Маканина «Стол, покрытый сукном жграфином посередине»

Глава II. Реальность и фантастика в произведениях М.А. Булгакова и B.C. Маканина

§ 1. Проблема соотнесенности реальности и фантастики

§ 2. Завуалированная (неявная) фантастика и способы ее создания в повести М.А.Булгакова «Дьяволиада» и рассказе В.С.Маканина

Сюр в Пролетарском районе»

§ 3. Социокультурная реальность и фантастика в романе М.А.Булгакова

Мастер и Маргарита» и в произведениях В.С.Маканина «Лаз»,

Андеграунд, или Герой нашего времени»

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Паниткова, Елена Валерьевна

Творчество Владимира Семеновича Маканина (род. в 1937 г.) составляет одну из интересных и ярких страниц современной литературы. Лауреат престижной премии Букера (1996) за повесть «Стол, покрытый сукном и с графином посередине» и Государственной премии в области литературы и искусства за роман «Андеграунд, или Герой нашего времени» и повесть «Кавказский пленный», писатель признан ведущими литературными критиками - А. Агеевым, Л. Аннинским, Н. Ивановой, А. Латыниной, А. Марченко, И. Роднянской, Л. Сараскиной, И. Соловьевой и другими - «одним из ярчайших лидеров отечественной словесности» (45,6), что, без сомнения, имеет серьезное основание.

Значительный вклад в изучение поэтики маканинской прозы внесли публикации исследователей: А.Агеева, В. Бондаренко, Н.Ивановой, М. Липовецкого, С.Пискуновой, В.Пискунова, И. Роднянской; диссертационные исследования авторов: Мотыгина С. Ю. «Поэтика В.С.Маканина» (1997), Переваловой В. «Проблема автора в русской литературе 1970-1980-х годов» (1998), Дмитриченко Е.В. «Проза позднего Маканина (в контексте антиутопических тенденций 20 в.)» (1999), Чуряевой Т.Н. «Проблема абсурда в прозе Маканина 1980-х-начала 1990-х годов» (2000), в которых особое внимание уделялось проблемам сюжета и выражения авторской позиции, анализу отдельных произведений, а также некоторым частным вопросам поэтики. В статьях и диссертациях указанных авторов отражена серьезная научная работа по изучению творчества Маканина. Однако, чем более мы углубляемся в художественный мир писателя, тем более неизученных вопросов мы обнаруживаем. К их числу относится вопрос о традициях русской классики в творчестве писателя.

Проблема традиций и новаторства приобретает особую остроту на переломном этапе развития искусства, каковым явился период 1980-1990-х годов 20в. В условиях кризиса современного общества, когда разрушились прежние ценностные понятия, основы прежней морали и принципы общественной жизни, именно в творчестве современных писателей, в частности В.Маканина, происходит возврат к традициям гуманистического искусства, утверждение нравственных основ, и в этом немалую помощь писателю оказывает обращение к русской классике.

Понятие традиции мы выводим, опираясь на разные источники. По мнению польского социолога Е.Шацкого, традиция есть «комплекс всех связей настоящего с прошлым»(239,217), это не пассивное восприятие наследия прошлого, а сознательный выбор элементов этого наследия. В.Е. Хализев считает, что традиция «осуществляет избирательное и инициативное овладение наследием во имя его обогащения и решения вновь возникающих задач (в т.ч. художественных»))^ 134,1089). Исследователь подчеркивает роль традиций в развитии литературы, которые «неизменно воздействуют на творчество писателей, составляя существенный и едва ли не доминирующий аспект его генезиса» (там же). Исходя из определений, мы выводим следующие принципы, которые лежат в основе традиции: усвоение достижений прошлого и переработка их с учетом исторической ситуации, культурной парадигмы и индивидуальных свойств художника, который эти достижения усваивает.

В произведениях Маканина (повести«Лаз», эссе «Квази», романе «Андеграунд, или Герой нашего времени») возникают эпизодические, но всегда содержательные упоминания Маканиным Достоевского. Имя классика 19 века встречается в контексте размышлений современного автора о спасительной роли русской литературы (повесть «Лаз»), о феномене тоталитарной власти и личности диктатора в 20 веке, таящей в себе опасности (эссе «Квази»), о проблеме преступления и наказания применительно к ситуации 20 века (роман «Андеграунд, или Герой нашего времени»).

Указания на связь творчества Маканина с Достоевским мы наблюдаем в отдельных рецензиях на современную прозу, в частности на роман Маканина «Андеграунд.», где отмечена творческая перекличка по проблеме преступления и наказания применительно к нынешней ситуации, когда «тема Достоевского приобрела пространственность, как бы раздвинулась и усложнилась» и «драма Расколь-никова, изящно выписанная Достоевским, кажется чуть ли не пастушеской пасто-ралью»( 144,2). Название отдельных глав романа Маканина также указывает на связь с творчеством Достоевского. Об этом пишет А. Латынина: «Глава «Двойник» трактует столь волновавший Достоевского феномен «двойничества»: преуспевший писатель Зыков — возможный вариант судьбы Петровича, талантом они равны, а удачу решил случай; «Братья встречаются» — парафраз главы «Братья знакомятся» из «Карамазовых»( 118,12).

По мнению А.Архангельского, в романе Маканина «Андеграунд.», «как у Достоевского, нет ничего сюжетно предрешенного, читатель должен насторожиться и ждать всяческих событийных неожиданностей»(20,180). Исследователь проводит параллель между образами главных героев произведений Достоевского («Преступление и наказание») и Маканина. «Несостоявшийся Раскольников (Петрович) сам для себя становится Порфирием (тоже Петровичем) — он нуждается в исповеди, он должен кому-нибудь признаться в содеянном, покаяться» (20,181).

Эти наблюдения над прозой Маканина представляют для нас особый интерес. Речь идет о выявлении генетической связи творчества Маканина с великим предшественником.

Сопоставление М.А. Булгакова и B.C. Маканина вполне уместно и тем более оправданно, что писатели принадлежат к одной сложной и противоречивой эпохе прошлого столетия, их сближает «одиночество» в литературе. Творческие поиски уводили М. А. Булгакова за границы идеологизированного искусства. Писатель не мог войти в мир допустимой литературы, и «придворные критики» с легкостью объясняли причины его изоляции. Например, профессор A.A. Метченко с позиции советской идеологии разъяснял, что произведения Булгакова «уступают по глубине и верности изображения советской действительности произведениям, написанным с позиции социалистического реализма» (147,202). Это подтверждало невозможность для М.А.Булгакова оказаться в числе классиков советской литературы.

Подобно Булгакову, современный автор Маканин испытал все сложности конфликта «писатель и власть». Писатель Ю. Буйда запечатлел так образ своего современника: «Дебютировавший более тридцати лет назад, на долгое время «отставленный» от литературы (ну, не печатали — и все), не вписавшийся ни в какие литгруппировки, семь последних лет оставшийся без отдельных изданий и почти никогда не дававший газетных интервью,. Владимир Маканин наконец-то получил признание. Едва ли не со времен маканинского дебюта в 1965 году критиков смущала «отдельность» писателя: не советский, но и не антисоветский, не «городской», но и не «почвенник», да и в диссидентах никогда не числился. Всегда сам по себе. Если не печатали, занимался наукой (вообще-то и первая книга была научная) или преподавал в Литинституте. И писал, писал, постепенно, но неуклонно эволюционируя от традиционного реализма к лабораторным экспериментам и даже фантастике, наконец, в «Андеграунде» синтезировав многолетние художественные искания в некое странное, яркое, раздражающее, жестокое, страшное це-лое»(46,4).

Как и Булгакова, Маканина отличало желание сохранить целостность своего мироощущения, автономию художественного творчества. В одном из интервью писатель сказал: «. я подавляю в себе потребность высказывать свои суждения по поводу процессов, происходящих в литературе, поскольку в настоящее время они в значительной степени приобрели характер борьбы между литературными группировками, и у меня нет желания вмешиваться в этот процесс»(93,143).

Творчество Маканина 1990-х годов в ходе сопоставительного анализа с произведениями Булгакова свидетельствует, как на новом уровне писателем используется принцип «завуалированной фантастики».

Проблема соотнесенности реальности и фантастики в прозе писателя стала объектом внимания критики 1990-х годов. Сложность, неоднозначность маканинского художественного мира подчеркивает Т. Чуряева. Исследователь отмечает, что Маканин создает образ бытия как «внебытия», реальности, «застрявшей где-то в промежутке между бытием и небытием». Этот мирообраз строится «на грани реальности, фантастики, натурализма и гротеска, позволяющего совмещать несовместимое: верх и низ, духовность и телесность, жизнь и смерть, упорядоченность и стихийность» (236,5).

Сравнительный анализ произведений Маканина, Достоевского и Булгакова дает возможность глубже познать творчество каждого из рассматриваемых художников, «в своеобразии которых совершенно немыслимо разобраться на основании анализа лишь его собственных произведений» (228,13).

В диссертационной работе рассматриваются разные аспекты творчества Маканина. В первой главе прослеживаются традиции Достоевского в прозе Маканина, центральной является проблема «двойничества», во второй - проблема другая: соотнесенность реальности и фантастики, решается она на материале произведений Булгакова и его последователя. На наш взгляд, эти художники повлияли на Маканина и способствовали развитию разных сторон его дарования. С одной стороны, психологическая глубина человеческой личности, свойственная Достоевскому, с другой, - масштабность видения, присущая Булгакову.

Поскольку ориентир был на Достоевского и Булгакова, мы берем произведения Маканина 1980-1990-х годов, в которых традиции Достоевского и Булгакова нашли наибольшее отражение.

Рассмотрение традиционных для литературоведения проблем: компаративистики, места традиций в литературе нового времени, взаимодействия художественных методов в творчестве одного из самых ярких художников современности -Владимира Семеновича Маканина определяет актуальность исследования.

Научная новизна работы. Творчество В.С.Маканина, на которое обращено серьезное внимание в литературоведении (статьи А.Агеева, Л.Аннинского, А.Архангельского, Т.Блажновой, А.Бочарова, Н.Ивановой, А.Латыниной, М.Липовецкого, С. Пискуновой, В.Пискунова, И.Роднянской, К.Степаняна и других), не рассматривалось с точки зрения проблемы, заявленной в диссертации. Если по вопросу традиций Достоевского в творчестве Маканина еще имеются отдельные наблюдения и выводы исследователей, то в сопоставлении с Булгаковым Маканин не рассматривался. Сопоставительный анализ произведений конкретных авторов помогает выявить принципы взаимодействия художественных методов: реализма, модернизма, постмодернизма.

Объект исследования - проблематика и поэтика прозы Маканина 19801990-х годов 20 века, а также Ф.М. Достоевского и М.А. Булгакова.

Предмет исследования — творчество B.C. Маканина 1980-1990-х годов, в частности мотив «двойничества» и принцип «завуалированной фантастики» в творчестве Маканина и его предшественников - Ф.М. Достоевского и М.А. Булгакова.

Теоретической основой диссертации являются работы отечественных и зарубежных исследователей: Т.В. Адорно, М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, М.Я. Ермаковой, В.Я. Кирпотина, Г.Б.Курляндской, Ж.Ф.Лиотара, Д.С. Лихачева, Ю.В. Манна, О.Н.Осмоловского, С. и В. Пискуновых, В.Я. Проппа, Ю.И. Селезнева, Я. Свежего, И.С.Скоропановой, Т.Г.Струковой, Чжон Мак Лэ, "Е.Шацкого, В.Е.Хализева.

Методы исследования. Историко-функциональный метод с элементами сравнительно-типологического анализа, структурно-семантический метод анализа текста.

Цель работы - выявить специфику функционирования в прозе Маканина традиции русской классики, прежде всего традиций Достоевского и Булгакова, определить особенности художественного метода, проблематики, поэтики B.C. Маканина.

Цель определила следующие задачи:

1. Рассмотреть вопрос о художественном методе B.C. Маканина.

2. Определить сферу влияния Достоевского и Булгакова на творчество B.C.

Маканина.

3. Выявить особенности индивидуального усвоения писателем художественных завоеваний прошлого.

4. Осмыслить своеобразие творчества Маканина и рассмотреть его в контексте прозы 20 века.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Традиции русской классики творчески используются писателями конца

20 века, в частности писателями, - в творчестве которых ярко выражены постмодернистские тенденции, к числу которых относится В. Маканин.

2. В творчестве В.Маканина можно найти прямое и опосредованное обращение к русской классике, ориентацию на преемственность художественных образов и элементов поэтики классической литературы.

3. При сопоставлении с Достоевским прослеживаются существенные изменения такого элемента поэтики, как «двойничество». Если у Достоевского феномен «двойничества» следует рассматривать в психологическом и философском аспектах, то у Маканина - на генетическом и историческом уровнях. ф 4. С прозой Булгакова Маканина сближает прежде всего использование завуалированной фантастики», но в современном - постмодернистском - варианте: фантастики, исходящей из реальности.

Теоретическое изучение существенных особенностей художественного метода, B.C. Маканина, выявление их своеобразия в процессе сравнительного анализа составляет теоретическую значимость работы.

Практическая значимость диссертации. Наблюдения и выводы, полученные в ходе исследования, могут быть использованы при разработке курса русской литературы 20 в., при чтении спецкурсов по проблемам компаративистики, традиций русской классики в литературе нового времени, в творчестве B.C. Маканина.

Апробация работы. Главы диссертации и работа в целом обсуждались на заседаниях кафедры русской литературы XX-XXI веков и истории зарубежной литературы, кафедры истории русской литературы XI-XIX веков Орловского государственного университета. Материалы исследования нашли отражение в докладах на научных конференциях в Орле и Воронеже, на заседаниях научного объединения аспирантов, в опубликованных статьях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав и заключения. Общий объем работы - 173 страницы. Список литературы включает 250 на-именованиий.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Традиции русской классики в творчестве В.С. Маканина 1980-1990 годов"

Заключение

Исследование творчества современных писателей в аспекте проблемы «традиция-новаторство» всегда актуально, так как, с одной стороны, помогает раскрыть направление художественного поиска, вне которого немыслим большой художник, с другой - указывает на связь писателей нового времени - авангардистского толка в том числе - с литературной традицией, с классиками русской литературы.

В данной диссертационной работе творчество В.С.Маканина 1980-1990-х годов рассматривается с учетом особенностей и своеобразия художественного метода писателя.

Вопрос о художественном методе В.С.Маканина не может быть решен однозначно. Следует согласиться с исследователями, которые находят в творчестве писателя свидетельства принадлежности его к постмодернизму. В то же время нельзя упускать из виду несомненную глубинную связь писателя с традициями отечественной классики. Исследования показали, что художественный метод Ма-канина синтетичен, что его проза 80-90-х годов 20 века при всей новизне содержания и поэтики является продолжением литературы реализма и модернизма, и это не противоречит связи с постмодернизмом, который в настоящее время стремится выйти из им же созданной системы, в нем «все явственнее ощущается тоска по традиции» (Т.Струкова). С другой стороны, постмодернисты - это художники, которые не забывают «переписывать» и «прорабатывать» современность со всеми ее изъянами» (Ж.Ф.Лиотар). Тяга к традиции и «проработка» современности нашли свое место в творчестве Маканина.

Влияние постмодернизма у Маканина ощущается прежде всего на уровне поэтики, а на содержательном уровне наблюдается тяготение к реалистической концепции действительности, хотя и здесь есть определенные признаки постмодернизма - децентрализация, деидеологизация, трагедийность мироощущения.

Используя приемы постмодернизма, Маканин в то же время обращается к элементам неоклассической, романтической, реалистической, символистской поэтики. Следует говорить о взаимопроникновении и взаимообогащении эстетических систем в творчестве этого писателя. Постмодернизм проявляет себя у Маканина в специфическом - российском - варианте, возвращая гуманистическое измерение реальности, ставя в центр человеческую судьбу, начиная «кредо новой культуры» со слова «верю» (вопреки западному «не верю»).

Ставя вопрос о традиции, следует обратиться прежде всего к традиции Ф.М.Достоевского и М.А.Булгакова - писателей, оказавших значительное влияние на творчество нашего современника. Многомерность мировидения В.С.Маканина, нашедшая отражение как в художественном методе, так и в проблематике, поэтике его творчества, обусловила возможность усвоения и художественного пересоздания им традиций таких разных писателей, как Ф.М. Достоевский и М.А. Булгаков. Для писателя, объектом внимания которого стала противоречивая, прошедшая через многие обретения и утраты личность героя-современника, одинаково близкими и востребованными в творчестве оказались и идея «обожения» Достоевского, и демонизм булгаковского мирочувствования.

Прямые указания на связь В.Маканина с Ф.М.Достоевским содержатся как в произведениях самого писателя (например, в повести «Лаз», эссе «Квази», романе «Андеграундрили Герой нашего времени»), так и в откликах на них литературоведов и критиков (А.Архангельского, К.Степанян, А.Латыниной, А.Марченко и других).

Главное «связующее звено» критики усматривают в сходстве концепций че

V. ловека: Маканин, как и Достоевский, «отслеживает не прочность натуры, не здравый смысл, а непредсказуемость психических реакций, поступков, чувств, мыслей», «всматривается, вслушивается в людей крайности» (А.Марченко), открывает самые глубинные и драматические коллизии самосознания личности. Наиболее плодотворным методом раскрытия внутреннего мира психологически неоднозначной личности является исследование феномена «двойничества».

Слово «двойник» бытовало в литературе задолго до Достоевского, который, однако, придал ему новое значение - психологического (или психопатического) свойства, имея в виду образ, порожденный отстранением человека от самого себя. В таком ключе феномен «двойничества» представлен в образах Голядкина («Двойник»), Версилова («Подросток»). В «Преступлении и наказании» «двойни-чество» существует в разных ипостасях: помимо «собственно-раздвоения», широко используется система внешних «двойников», как «темных», так и «светлых» а также «проекции возможной линии жизни» («проекцией жизни» Раскольникова является Мармеладов -С.Штильман). Другое толкование «двойничества» связано с личностью самого Достоевского: в его героях видели «собственных двойников» писателя, приписывали автору философию «человека из подполья».

При существующей «расплывчатости» толкования «двойничества» в литературоведении выделяются два основных аспекта: психологический, связанный с раздвоением души человека, и философский, предполагающий создание параллельных образов, назначение которых - выявление обратной стороны идеи, пропагандируемой героем. Вариантом первого - психологического - «двойничества» является сцена свидания Ивана Карамазова с чертом, вариантом второго - сочетание образов Ивана Карамазова и Смердякова.

Психологический и философский аспекты «двойничества» создают эффект пространственно-временного охвата действительности, через трагическое состояние личности у Достоевского раскрывается состояние всего человечества. Глобальный масштаб типизации достигается писателем за счет постижения им сущности мирового бытия и исторического состояния через философско-этическое сознание героя. Героем такого типа у Маканина является Геннадий Павлович, писатель, романтик по складу души («Отставший»), его «двойником» становится человек «реальной жизни» - Василий, мотив «отставания» делает двойником Геннадия его отца. Генетически связующим началом представителей разных поколений является память, и одно из ее проявлений в повести - легенда о Лешке-золотоискателе. В повести «Утрата», как и во многих других, просматривается стремление автора «прорваться «от быта к бытию». -

Типологической чертой реализма Достоевского является также синтез социально-политического, морально-этического, общечеловеческого планов повествования. В связи с этим вполне логично выводится еще один аспект «двойничества» - генетический, дальнейшее развитие которого происходит в творчестве В.Маканина.

Отцы и дети» - одна из главных тем творчества Маканина, представленная в его произведениях двумя «моделями»: «случайное семейство» и «семейственное жизнепонимание». Сходны образы отцов «случайных семейств» - Федора Павловича Карамазова и Павла Алексеевича Костюкова («Гражданин убегающий»).

Повести Маканина «Голубое и красное», «Отставший», «Утрата» можно рассматривать как единое композиционное поле, реализующее общую задачу -фиксировать проживание жизни человеком во времени. Здесь реализована идея Достоевского о «прекрасных впечатлениях детства», которые во многом формируют личность, ее духовное начало. В повести «Голубое и красное» происходит «открытие мира» маленьким мальчиком, постижение неразрывной связи с землей, домом, семьей. Модели «случайного семейства» противопоставлена модель «семейственного жизнепонимания». Раскрыть духовную жизнь ребенка помогают яркая метафоричность, цветопись, «цветопись звука», контраст, другие стилевые приемы, широко используемые Маканиным.

Исторический аспект «двойничества» у Достоевского и Маканина раскрывается путем сопоставления «Легенды о Великом инквизиторе» и повести «Стол, покрытый сукном и графином посередине». Если в «Легенде.» «дана целая философия истории, сокрыты глубочайшие пророчества о судьбе человечества» (Н.Бердяев), то в повести Маканина действительность середины 20 века послужила проверкой состоятельности пророчеств Достоевского и подтвердила его мысль о социализме как античеловечном, казарменном строе. Достоевский и Маканин вскрывают механизм уничтожения инакомыслия: церковный суд и государственные общественные организации действуют с одинаковой жестокостью, прикрываясь теми же теориями и лозунгами, совершают изощренное насилие над личностью. Как и Достоевский, Маканин представляет историю разрушения личности под давлением приписываемой ей вины.

Традиция взаимодействия реального и фантастического с целью раскрытия глубинного, непостижимого, тайного, имевшие место в литературе 19 века - в творчестве Пушкина, Гоголя, Салтыкова-Щедрина, продолжена в творчестве Ма-канина. Особенно близким ему из предшественников в этом плане оказывается Булгаков.

С одной стороны, созданный Булгаковым художественный мир соединяет в себе реальность и фантастику, конкретно-бытовой и философские планы, и это сближает его с немецкими романтиками, с Гоголем, с другой - своеобразие булга-ковской фантастики сближает его творчество с модернистской прозой. «Модерным ископаемым» назвал «Дьяволиаду» Булгакова Е.Замятин. В прозе Маканина, в частности, в произведениях «Сюр в Пролетарском районе», «Лаз», «Андеграунд, или Герой нашего времени» легко узнаются булгаковские архетипы, предстающие в новой исторической обстановке и в новом качестве.

Булгаков и Маканин используют в своем творчестве вид «завуалированной» фантастики. В «Дьяволиаде» Булгакова фантастическое рождается на грани реального и абсурдного. Бытовая травма - ожог глаза - приводит к тому, что Короткое перестает видеть мир в его целостности, далее повествование о фантастическом переходит в форму сна, и непонятно, вызвано ли это сновидение откровением «другой жизни» или «переработкой» реальной информации. Возникает параллелизм фантастической и реально-психологической концепции образа. В повести Булгакова «мистицизм связан не столько интересом к нечистой силе как к таковой., сколько к мистике каждодневного быта». Формы проявления ирреального, необычного в повести многообразны: «колдовские» знаки, необычное поведение предметов, оборотничество, дорожная путаница и неразбериха, непроизвольное движение персонажей (танец) и др. Но далее «снятие тайны» происходит с помощью реально- причинных объяснений, что возвращает героя в действительность.

Во многом сходным образом соотнесено фантастическое и реальное в рассказе Маканина «Сюр в Пролетарском районе». Само название является развернутой метафорой мира, застывшего, унифицированного, где система подавляет индивидуальность. Возникший в начале рассказа образ огромной руки символизирует весьма реальную вещь - утрату собственного «я», когда то, что было «я» человека, выходит из-под контроля, обращается против него. В рассказе, как и у Булгакова, нет персонифицированной ирреальной злой силы, она - фантастическое перевоплощение реальности.

У Маканина, как у Булгакова, имеют место различные формы проявления фантастического: «прямая» фантастика (человека ловила его рука) сменяется завуалированной, неявной: рука существует и в натуральном виде, и в качестве изображения на плакате, рука снится герою, та же рука в сознании героя является воплощением рока, судьбы. В итоге герой, слесарь Коля, привыкает к страшным проявлениям «сюра», они становятся необходимыми элементами реальной жизни. Мир социалистической действительности разрушается вторжением алогизма, становится страшным и трагичным. Подобное изображение действительности характерно для искусства соц-арта. Как и в предыдущих произведениях, для выражения сюрреалистического содержания Маканин синтезирует, предлагает новые художественные формы, приемы.

Уже заявленные принципы сопоставления Булгакова-Маканина лежат в основе анализа романа «Мастер и Маргарита» и повестей «Лаз», «Андеграунд или Герой нашего времени». Фантастика у Булгакова и Маканина, основываясь на мифологии, дает картину выморочной действительности, сгущенное изображение которой порождает фантастические образы.

Гиперреальность, созданная на основе тотальной идеологии, лишенная идеала, провоцирует на создание фантастического. Трагическая судьба Мастера и его шедевра - в центре романа Булгакова. У Маканина показана судьба писателя в брежневские времена, литературная жизнь этого времени вполне сопоставима с МАССОЛИТовской компанией у Булгакова. Герой повести Маканина Петрович проходит те же испытания, что и Мастер: непризнание литературной братией, изгнание из творчества, из дома. Фантастически-реальный образ «общажников» у Маканина сопоставим с образами обитателей «нехорошей квартиры» у Булгакова. Так же остро - на грани фантастики и реальности - стоит «квартирный вопрос».

В повести «Лаз» Маканин, опять же следуя за Булгаковым, создает две реальности, мифологическую и реальную, условно соединяя их «узким проходом», «лазом», через который можно проникнуть из одной в другую. Жизнь «подземелья» и жизнь «верха», интеллекта и животных инстинктов противопоставлены и соединены в одно целое. Подземный город, куда Ключарев проникает, чтобы «отдышаться», «оплодотвориться хаосом различных мнений», становится реально-мифологическим пространством. Герой Маканина, как и Мастер, вступает в полемику с литературой официоза, противостоит ей и тем писателям-отступникам, которые променяли талант на благополучную жизнь.

Судьба Мастера очевидным образом связана с судьбой Булгакова, то же можно сказать о Маканине и его герое, который сохранил свою обособленность, привычку оставаться в стороне от литературного процесса, духовная, творческая свобода сближает судьбы автора и его героя. В отличие от булгаковского Мастера, Петрович не хочет смириться со временем, с обстоятельствами, стремится отстоять свое «я».

Мир как текст» - ключевая формула постмодернизма, определяющая характер художественных приемов и средств, а также особенности содержания, сюжетостроения. У Маканина реальность стала текстом: сюжет убийства, сюжет спасения, сюжет непризнания писателя, трагедия «маленького человека» - обыгры-ваются имевшие место в литературе ситуации и образы; мир «интеллектуально переполнен», и ситуации, порождаемые реальностью, те же, что уже были, но только мельче, глупее, обыденнее, - показатель ощущения постмодернистского писателя. Все это мы находим у Маканина, но элементы того же мироощущения можно найти и у Булгакова. Как «текст в тексте» выстраивается модель мироздания у Булгакова и у Маканина, отсюда нечеткость категории авторства.

У Булгакова социальный абсурд так силен, что превосходит любые замыслы темной силы, у Маканина все же имеет место гармонизирующее начало, которое воплощает метафора «открытой двери».

Таким образом, традиции русских классиков, Достоевского и Булгакова, выходят в творчестве современного писателя В.С.Маканина на новый уровень, основные параметры которого обусловлены исторической ситуацией, культурным состоянием общества и своеобразием дарования такого яркого художника, как Владимир Маканин.

Список научной литературыПаниткова, Елена Валерьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Маканин В. Андеграунд, или Герой нашего времени. М. 1999.

2. Маканин В. Голоса. Голубое и красное. Отставший // Маканин В. Отставший М. 1988.

3. Маканин В. Квази // Новый мир. 1993. №7.

4. Маканин В. Лаз. Утрата. Стол, покрытый сукном и с графином посередине // Маканин В. Лаз. М.1998.

5. Маканин В. Гражданин убегающий //Маканин В. Избранное. М. 1987.

6. Маканин В. Сюр в Пролетарском районе // Маканин В. Удавшийся рассказ о любви. М. 2001.

7. Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы. Роман в 4-х частях с эпилогом // Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30 т. Т. 14,15. Л. 1972.

8. Достоевский Ф.М. Двойник // Полное собрание сочинений: В 30 т. Т. 1. Л. 1972.

9. Достоевский Ф.М. Письма. Т. 1-4. М. Л. 1928-1959.

10. Ю.Достоевский Ф.М. Достоевский Ф.М. Публицистика. Письма // Полное собрание сочинений: В 30-ти т. Т.18-30. Л. 1972 -1990.

11. П.Булгаков М.А. Дьяволиада. Роковые яйца // Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 5 т. Т.2. М. 1989.

12. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита // Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 5 т. Т.5. М.1989.

13. З.Булгаков М.А. Письма // Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 5 т. Т.5. М.1989.

14. Агеев А. Истина и свобода. В. Маканин: взгляд из 1990 года // Литературное обозрение. 1990. № 9.

15. Адорно Т.В. Эстетическая теория. М. 2001.

16. Андреевская М.И. «О Мастере и Маргарите» // Литературное обозрение. 1991. №5.

17. Аннинский Л. Структура лабиринта: Владимир Маканин и литература «срединного» человека// Знамя. 1986. №12.

18. Антонович М.А. Литературно-критические статьи. М.- Л. 1967.

19. Арбан Д. «Порог» у Достоевского (тема, мотив и понятие) // Достоевский. Материалы и исследования. Л. 1976.

20. Архангельский А. Где сходились концы с концами. Над страницами романа В. Маканина «Андераунд, или Герой нашего времени» // Дружба народов. 1998. №7.

21. Аскольдов С.А. Психология характеров у Достоевского // Ф.М. Достоевский. Статьи и материалы. М. Л. 1924.

22. Афанасьев А.К. Поэтические воззрения славян на природу. Т. 3. М.1869.

23. Бабович М. Поэма «Великий инквизитор» //Русская литература. 1984. №2.

24. БартР. Семиотика. Поэтика. М. 1989.

25. Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса // Литературно-критические статьи. М.1986.

26. Бахтин М. Эстетика словесного творчества. М. 1986.

27. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М. 1979.

28. Бегалиева Е. Г. Смысловое целое героя современной прозы: (А. Ким, В. Маканин, Р. Киреев) // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологически наук. Донецк. 1992.

29. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. Т. 11. М. 1953.

30. Белкин A.A. Читая Достоевского и Чехова. М. 1973.

31. Белкин A.A. Братья Карамазовы (социально-философская проблематика) // Белкин A.A. Творчество Достоевского. М.1959.

32. Белов C.B. Ф.М. Достоевский. М. 1990.

33. Белый А. Арабески. М. 1911.

34. Белый А. На рубеже двух столетий. М.1989.

35. Берг М. О литературной борьбе // Октябрь. 1993. №2.

36. Бердяев H.A. Миросозерцание Достоевского // Философия творчества, культуры и искусства: В 2-х т. Т.2. М.1994.

37. Бердяев H.A. Русская идея // Самопознание. Харьков. 1999.

38. Бердяев H.A. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого // О назначении человека. М.1998.

39. Берковский Н. О «Братьях Карамазовых»// Вопросы литературы. 1981. №3.

40. Блажнова Т. Другой // Книжное обозрение. 1998. 24 июня.

41. Боборыкин В.Г. Михаил Булгаков. М. 1991.

42. Бондаренко В. Время надежд // Звезда. 1986. № 8.

43. Бочаров А. Мчатся мифы, бьются мифы // Октябрь. 1999. №1.

44. Бочаров А. На реке с быстрым течением // Дружба народов. 1984. №1.

45. Буйда Ю. Маканин в «Известиях» // Известия. 1998. 2 июня.

46. Буйда Ю. Ход Маканина // Известия. 1998. 26 мая.

47. Булгаков С.Н. Иван Карамазов в романе Достоевского «Братья Карамазовы» как философский тип // О Великом инквизиторе: Достоевский и последующие. М.1992.

48. Бурсов Б. Об изучении реализма // Проблемы реализма в русской литературе 19 в. JI.1961.

49. Веселовский А.Н. Поэтика сюжетов // Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М. 1940.

50. Ветловская В.Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы». JI. 1977.

51. Видинеев Н.В. Об условности в искусстве // Вопросы философии. 1963. № 10.

52. Виноградов В.В. История слов. М.1994.

53. Волошин М. Лики творчества. Л. 1989.

54. Волынский А. Человекобог и Богочеловек // О Достоевском. Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов.М.1990.

55. Вулис. А.О. О романе « Мастер и Маргарита». М. 1991.

56. Генис А. Беседа третья: прикосновение Мидаса // Звезда. 1999. №7.

57. Гессен Е. Вокруг Маканина, или Штрихи к портрету // Грани. 1991. № 11.58.Гоголь H.B. Нос. М.1922.

58. Гофман Э.Т.А. Крейслериана. Новеллы. М. 1990.

59. Гребенка Е.П. Двойник // Избранные произведения. Киев. 1954.

60. Гроссман Л.П. Поэтика Достоевского. М.1925.

61. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. М.-Л. 1959.

62. Гуральник У. Достоевский и современность // Новый мир. 1971. №8.

63. Даль В. Савелий Граб // Полное собрание сочинений: В 9 т. Т.2. Петербург-Москва. 1897.

64. Дмитриченко Е.В. Проза позднего Маканина (в контексте антиутопических тенденций 20 в.) // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологически наук. С.-Петербург. 1999.

65. Днепров В. Идеи, страсти, поступки. Из художественного опыта Достоевского. Л. 1978.

66. Долинин A.C. Достоевский и другие. Статьи и исследования о русской литературе. Л. 1989.

67. Дунаев М. М. Православие и русская литература: В 5 т. Ч.З. М.1997.

68. Евнин Ф. Достоевский и воинствующий католицизм 1860-1870-х годов (к генезису «Легенды о Великом инквизиторе») // Русская литература. 1967. №1.

69. Евнин Ф. Об одной историко-литературной легенде (повесть Достоевского «Двойник») // Русская литература. 1965. № 3.

70. Егорунин А. Без надежды // Литературная Россия. 1992. 17 января.

71. Ермакова М.Я. Романы Достоевского и творческие искания в русской литературе 20 в. М. 1973.

72. Ермакова М.Я. Традиции Достоевского в русской прозе. М. 1990.

73. Ермилов В. Достоевский. М.1956.

74. Ермилова Е. В. Теория и образный смысл русского символизма М.1989.

75. Ермолинский С. О Михаиле Булгакове // Театр. 1966. №9.

76. Есин А.Б. Психологизм русской классической литературы. М. 1988.

77. Жуков А. Мера ответственности // Маканин В. Место под солнцем. М. 1984.79.3амятин Е. Избранные произведения. М.1990.

78. Иванов В. Достоевский и роман-трагедия // Борозды и межи. М. 1916.

79. Иванов В. Труды и дни. 1912. №1.

80. Иванова К Очень предварительные итоги: В. Маканин // Литературная учеба. 1981 .№1.

81. Иванова Н. Портрет и вокруг // Иванова Н. Точка зрения. О прозе последних лет. М.1988.

82. Иванова Н. Случай Маканина // Знамя. 1997. №4.

83. Ильин И.А. О демонизме и сатанизме. Собр. соч.: В 10 т. Т.6. М. 1996.

84. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М. 1998.

85. Ильин И.П. Постмодернизм // Словарь терминов. М. 2001.

86. Интервью Петера Ролберга с Владимиром Маканиным // Маканин В. Один и одна. М. 1991.

87. Интервью, данное Владимиром Маканиным Янушу Свежему // Pisarze nowi, zapomniani i odkrywani na no wo. Katowice. 1996.

88. Кагарлицкий Ю. Что такое фантастика? М.1974.

89. Камю А. Бунтующий человек. М. 1990.

90. Кантор В. Антихрист или Вражда к Европе // Октябрь. 2000. №1.

91. Кантор В. «Братья Карамазовы» Ф. Достоевского. М. 1983.

92. Каплан В. Топография современной русской фантастики // Новый мир. 2001. №9.

93. Карякин Ю.Ф. Самообман Раскольникова. М.1976.

94. Касаткина Т. В поисках утраченной реальности // Знамя. 1997. №3.

95. Касаткина Т.А. Характерология Достоевского. М.1996.

96. Кашина Н.В. Человек в творчестве Ф.М.Достоевского. М.1986.

97. Кедров К. Премия Букера Владимиру Маканину// Литературная газета. 1995. № 15.

98. Кирпотин В. Мир Достоевского. М. 1983.

99. Кирпотин В.Я. Разочарование и крушение Родина Раскольникова. М. 1986.

100. Клейман Р.Я.Сквозные мотивы творчества Достоевского в историко-культурной перспективе. М.1985.

101. Клейман Р.Я. Травля загнанного зверя (эволюции мотива от Достоевского к русской литературе 20 в.) // Достоевский и современность. Тезисы выступлений на «Старорусских чтениях». Новгород. 1991.

102. Ключевский В.О. Курс русской истории.Ч.1 // Сочинения: В 9 т. Т.1. М. 1987.

103. Конышев Е.А. Просветительские и романтические традиции в творчестве Тургенева. Орел. 1993.

104. Коробова М.М. Двойник семантический неологизм Достоевского?// Русская речь. №5.2001.

105. Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. М. 1962-1978.

106. Крепе М. Булгаков и Пастернак как романисты: Анализ романов «Мастер и Маргарита» и «Доктор Живаго». Энн Эрбор. Ардис. 1984.

107. Кудрявцев Ю.Г. Бунт или религия. О мировоззрении Ф.М. Достоевского. М. 1969.

108. Курицын В. Очарование нейтрализации // Литературная газета. 1992. 11 марта.

109. Курицын В. Постмодернизм: новая первобытная культура//Новый мир. 1992. №2.

110. Курляндская Г.Б. Толстой и Достоевский (проблема метода и мировоззрения писателей). Тула. 1986.

111. Лакшин В.Я. Мир Михаила Булгакова // Булгаков М.А. Собр. соч. в 5 т. Т.1. М.1989.

112. Латынина А. Легко ли убить человека? //,Литературная газета. 1998. 29 апреля.

113. Латынина А.Н. Достоевский и экзистенциализм // Достоевский художник и мыслитель. М. 1972.

114. Лаут Р. К вопросу о генезисе «Легенды о Великом инквизиторе» // Вопросы философии. 1990. №1.

115. Лаут Р. Философия Достоевского. М.1996.

116. Левина-Паркер М. Смерть героя // Вопросы литературы. 1995. № 5.

117. Лейдерман Н.Л. Движение времени и законы жанра: Монограф. Свердловск. 1982.

118. Лейдерман Н.Л^Л^оветдкий М.Н^РсШдение русского постмодернизма //'У / / / ^^

119. Лейдерман^Н.Л., Липовецкзи'М.Н. Современная русская литература: В 3 кн. Кн.2. М. 2Ö01.

120. Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Рождение русского постмодернизма // Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература: В 3 кн. Кн.З.М. 2001.

121. Леонтьев К.Н. Над могилой Пазухина. Избранное. М.1993.

122. Леонтьев К.Н. Наши новые христиане // О Великом инквизиторе: Достоевский и последующие. М.1992.

123. Лермонтовская энциклопедия. М.1981.

124. Лиотар Ж.Ф. Заметка о смыслах «пост» // Иностранная литература. 1994. №1.

125. Липовецкий М. Закон крутизны // Вопросы литературы. 1991. № 11/12.

126. Липовецкий М. Изживание смерти // Знамя. 1995. №8.

127. Липовецкий М. Патогенез, или лечение глухонемоты // Новый мир. 1992. №7.

128. Липовецкий М. Против течения. Авторская позиция в прозе В. Маканина // Урал. 1985. №12.

129. Литературная энциклопедия терминов и понятий // Под ред.Р.Н. Николюкина. М.2001.

130. Лихачев Д.С. Литература реальность - литература. Л. 1984.

131. Лопатин В.В., Лопатина Л.Е. Русский толковый словарь. М. 1998.

132. Лосев А.Ф. Владимир Соловьев. М. 1983.

133. Лосский Н.О. История русской философии М. 1991.

134. Лукьянина Г. Момент истины // Литературное обозрение. 1992. №3/4.

135. Мазо Б. Трудные простые истины: О прозе В. Маканина // Север. 1985. №8.

136. Маковский С. На Парнасе «Серебряного века». М. 2000.

137. Манн Ю. Поэтика Гоголя. М. 1978.

138. Марченко А. Запах своей тропы // В. Маканин. Отставший М. 1988.

139. Мелентьева А. Маленькие рецензии на прозаические произведения // http: // www.Bookman.spb.ru (03) Yeiier/Yeiier. HTM.

140. Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. М.1995.

141. Меркурьева H.A. Откровение свободы в творчестве Достоевского (на материале романов «Бесы», «Братья Карамазовы»). Орел. 2002.

142. Метченко A.A. О социалистическом и критическом реализме^Мве«ваг^67. №6.

143. Микулич А.И. Наша генетическая память. Современные аспекты антропоге-нетики. Минск. 1987.

144. Михеичева Е.А. О психологизме Леонида Андреева. М. 1994.

145. Михеичева Е.А. Творчество Леонида Андреева в контексте русской литературы начала 20 века. Учебное пособие к спецкурсу. Орел. 1993.

146. Мотыгин С. Ю. Поэтика Маканина // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологически наук. Волгоград. 1997.

147. Мотылева Т.О реализме и художественной условности // Вопросы литературы. 1958. №8.

148. Муравьев В. Русский Фауст // В.Ф. Одоевский. Последний квартет Бетховенам. 1987.

149. Нейфельд И. Достоевский. Психоаналитический очерк под ред. проф. 3. Фрейда // Зигмунд Фрейд, психоанализ и русская мысль. М. 1994.

150. Нефагина Г.Л. Русская проза второй половины 80-х начала 90-х годов 20 в. Минск. 1998.

151. Новиков В. О художественной правде //Художественная правда и диалектика творчества. М. 1988.

152. Одоевский В. Русские ночи. Л. 1975.

153. Осмоловский О.Н. Ф.М. Достоевский и русский роман 19в. Орел. 2001.

154. Перевалова В. Проблема автора в русской литературе 70-80-х годов // Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологическ^на-ук. Волгоград. 1998.

155. Переверзев Ф.В. Творчество Достоевского. М.1984.

156. Петров В. Загадка Мастера // Встреча. 2003. №3.

157. Пискунова С., Пискунов В. Все прочее литература // Вопросы литературы. 1988. №2

158. Погорельский А. Двойник, или Мои вечера в Малороссии^М. 1960.

159. Погорельцева A.B. Проблема детства в творчестве Ф.М. Достоевского // Советская педагогика. 1991. № 12.

160. Полоцкая Э.А. Человек в художественном мире Достоевского и Чехова // Достоевский и русские и русские-дисатели. М. 1971.

161. Померанц Г. Открытость бездне. Встречи с Достоевским. М. 1990.

162. Попов П.С. «Я» и «Оно» в творчестве Достоевского. М. 1928.

163. Пригожин И. Переоткрытие времени //Вопросы философии. 1989.№8

164. Пропп В.Я. Морфология сказки. М. 1969.

165. Пруцков Н.И. Историко-сравнительный анализ произведений художественной литературы. JI. 1974.

166. Пушкарева Д.С. Детские эпизоды в художественных произведениях и публицистике Достоевского // Ф.М. Достоевский и H.A. Некрасов. JI.1974.

167. Роднянская И. Незнакомые знакомцы. К спорам о героях В. Маканина // Новый мир. 1986. № 8.

168. Роднянская И. Сюжеты тревоги: Маканин под знаком «новой жестокости»//I1. Новый мир. 1997. №4.

169. Роднянская И.В. «Братья Карамазовы» как завет Достоевского // Роднянская И.В. Художник в поисках истины. М. 1989.

170. Розанов В.В. Легенда о Великом инквизиторе: Опыт критического комментария // Мысли о литературе. М.1989.

171. Розенблюм Л.М. Творческие дневники Достоевского. Эстетика. Теория и творчество // Литературное наследство.Т.83. М.1971.

172. Самвелян Н. О прозе Владимира Маканина // Маканин В. Река с быстрым течением. М. 1983.

173. Самойлова Т.В. Система двойников в романе Ф.М. Достоевского» Братья Карамазовы» // Достоевский и современность. Тезисы выступлений на «Старорусских чтениях». Новгород. 1991.

174. Сараскина Л. Поэма о Великом инквизиторе как этико-философская импровизация на заданную тему // Достоевский в конце 20 в. М. 1996.

175. Свежий Я. Владимир Маканин. Штрихи к портрету// Pisarze nowi, zapomniani i odkrywani na nowo. Katowice. 1996.

176. Свежий Я. Творческий путь В. Маканина // Slavia Orientalis. 1996. №3.

177. Свинцов В. Вера и неверие: Достоевский, Толстой, Чехов и другие // Вопросы литературы. №5.1998.

178. Селезнев Ю. В мире Достоевского. М.1980.

179. Серафимова В.Д. Метафорический язык произведений B.C. Маканина // Русская речь. 2002. №2.

180. Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей. М.1972.

181. Скорино Л. П.П. Бажов // Полн собр. соч. в 3 т. Т.1. М. 1976.

182. Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литератур^: новая философия, новый язык. Минск. 2000.

183. Словарь литературоведческих терминов. М.1974.

184. Словарь русского языка АН СССР: В^т. Т. 1. M. 1981.

185. Словарь современного русского литературного языка: В 20 т. Т.З. М.1991.

186. Слонимский А. Мастерство Пушкина. М. 1959.

187. Современная западная социология. Словарь. М.1990.

188. Соколов Б. Булгаков. Энциклопедия. М. 2003.

189. Соколов Б.В. Роман Булгакова «Мастер и Маргарита». Очерк творческой истории. М.1991.

190. Соловьев Б.И. Блок и Достоевский // Достоевский и русские писатели. М. 1971.

191. Соловьев B.C. Краткая повесть об Антихристе // Антихрист. М. 1995.

192. Соловьев B.C. Россия и Вселенская Церковь // О христианском единстве. М. 1994.

193. Соловьев С.М. Изобразительные средства в творчестве Ф.М. Достоевского. М. 1979.

194. Соловьева И. Натюрморт с книгой и зеркалом: О прозе Владимира Маканина // Маканин B.C. Повести. М. 1988.

195. Солоухина О. Образ художника и время. (Традиции русской литературы в романе М.Булгакова «Мастер и Маргарита») // Москва. 1987. №3.

196. Степанов H.JI. Антоний Погорельский // А. Погорельский «Двойник или Мои вечера в Малороссии».М.1960.

197. Степанова Т.А. Тема детства в творчестве Достоевского // Вестник Московского университета. Июль-август. Серия № 9.1982.

198. Степанян К. Кризис слова на пороге свободы // Знамя. 1999. №8.

199. Степун Ф. Мысли о России // Новый мир. 1991. №6.

200. Струкова Т.Г. Цивилизационный генотип литературы Запада // Литературный процесс и судьбы цивилизации XX века // Под ред. А.Б. Удодова. Воронеж. 2002.

201. Тарасов Б. Достоевский и современность // Москва. 1989. №5.

202. Тарасов Б.Н. Детство в творческом сознании русских писателей //Литература в школе. № 4.1995.

203. Татауров П. Когда слепой ведет слепого // Литературная Россия. 1994. 28 января.

204. Толковый словарь русского языка // И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. М. 2001.

205. Толковый словарь русского языка: В 4 т. Т.1 // Под ред. Д.Н. Ушакова. М. 1935-1940.

206. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М.-Л. 1928.

207. Топоров В. Вакансия писателя. О новом романе Владимира Маканина // Культура. 1998. 11-17 июня.

208. Тынянов Ю.Н. Подпоручик Киже // Собр. соч. в 3 т. Т.1. М.- Л. 1959.

209. Тюхова Е.В. Достоевский и Тургенев (типологическая общность и родовое своеобразие). Курск. 1981.

210. Утехин Н.П. Исторические грани вечных истин // Вопросы литературы. 1968. №6.

211. Ухтомский A.A. Письма // Новый мир. 1977. №1.

212. Фарбер Л.М. О единстве традиции и новаторства (Тема «двойника» у Достоевского и Горького) // Вопросы русской и зарубежной литературы. Куйбышев. 1962.

213. Фрадкин И. О художественных течениях 20 в., о реалистической условности и исторической конкретности» //Проблемы соцреализма. М. 1961.

214. Франк С.Л. Легенда о Великом инквизиторе // О Великом инквизиторе: Достоевский и последующие. М. 1992.

215. Франк С.Л. Проблема «христианского социализма» // Новый мир. 1990. №4.

216. Фрейд 3. Толкование сновидений. М.1999.

217. Фридлендер Г.М. Наследие Достоевского и наша современность // Русская литература. 1981. №4.

218. Фридлендер. Г.М. Достоевский и мировая литература. Л. 1985.

219. Фриндлендер Г.М. Реализм Достоевского. М.-Л. 1964.

220. Фриндлендер Г.М. Эстетика Достоевского // Достоевский-художник и мыслитель. М. 1972.

221. Хализев В.Е. Иван Карамазов как русский миф начала 20 в. // Русская словесность. 1997. №1.

222. Храпченко М.Б. Н.Гоголь. Литературный путь. М. 1984.

223. Храпченко М.Б. Достоевский и его литературное наследие // Коммунист. 1971. № 16.

224. Храпченко М.Б. Л.Толстой как художник. М., 1963.

225. Чернышева В.А. Природа фантастики. Иркутск. 1984.

226. Чирков Н.М. О стиле Достоевского. М. 1963.

227. Чудакова М.О. Жизнеописание Михаила Булгакова. М. 1988.

228. Чуковская Л. Процесс исключения. М.1990.

229. Чжон Мак Лэ. О жанровой структуре романа Булгакова «Мастер и Маргарита»// Русская литература. 1998. №4.

230. Чуряева Т.Н. Проблема абсурда в прозе Маканина 1980-х начала 1990-х гг. // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологически наук. Новосибирск. 2000.

231. Шапошникова О.В. Об условности в искусстве // Филология. 5. М.1977.

232. Шаравин A.B. Городская проза 70-80-х годов XX века. 4.1. Брянск. 2000.

233. Шацкий Е. Утопия и традиция.М. 1990.

234. Шерпе К.Р. От модернизма к постмодернизму. Некоторые тенденции развития западногерманской литературы и культурной индустрии в 80-е годы /ЛУеппа1ег Векг. 1991.- 37.-№ 3.

235. Шкловский В. За и против. Заметки о Достоевском. М^. 1957.

236. Штильман С. Без права на единственность или еще раз о проблеме двойниче-ства // Литература. Первое сентября. 1999. №12.

237. Щенников Г.К. Художественное мышление Ф.М. Достоевского. Свердловск. 1978.

238. Щербина В. Актуальные проблемы современного лиературоведения.М. 1961.

239. Эко У. Заметки на полях «Имени розы». М. 1989.

240. Эпштейн М. Истоки и смысл русского постмодернизма // Звезда. 1996. №8.

241. Эпштейн М. После будущего. О новом сознании в литературе // Знамя. 1991.№1.

242. Яблоков Е.А. Художественный мир М. Булгакова. М.2001.

243. Якимович А. О лучах просвещения и других световых явлениях (Культурная парадигма авангардизма и постмодерна) // Иностранная литература. 1994.№1.

244. Яновская Л. Творческий путь Михаила Булгакова. М. 1983.