автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Участники польского восстания 1863 года в западносибирской ссылке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Участники польского восстания 1863 года в западносибирской ссылке"

На правах рукописи

Мулина Светлана Анатольевна

УЧАСТНИКИ ПОЛЬСКОГО ВОССТАНИЯ 1863 ГОДА В ЗАПАДНОСИБИРСКОЙ ССЫЛКЕ

Специальность 07.00.02 - отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Омск 2005

Работа выполнена на кафедре дореволюционной отечественной истории ГОУ ВПО «Омский государственный университет»

Научный руководитель:

доктор исторических наук, профессор Анатолий Викторович Ремнев

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Владимир Александрович Зверев; кандидат исторических наук Сергей Владимирович Баах

Ведущая организация:

Институт славяноведения РАН

Защита состоится 14 июня 2005 г. в 14-00 часов на заседании диссертационного совета ДМ.212.177.04 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук по специальности 07.00.02 -отечественная история при Омском государственном педагогическом университете по адресу: 644099, г. Омск, ул. Партизанская, 4.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Омского государственного педагогического университета (644099, г. Омск, Набережная Тухачевского, 14, библиографический отдел).

Автореферат разослан 12 мая 2005 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор исторических наук, профессор

Г.А. Порхунов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования обусловлена активизацией миграционных процессов в мире и увеличением влияния мигрантов на принимающее и отпускающее общества Проблема интеграции мигрантов в социокультурное и экономическое пространство страны - реципиента актуализирует обращение к опыту существования в иноэтническом окружении «старых» диаспор, одной из которых являются поляки в Россия Изучение исторического опыта взаимодействия колонии с сибирским обществом - задача, обусловленная также современным существованием обширной польской диаспоры на территории Российской Федерации. По переписи 2002 г. она насчитывает 72934 человека. За исключением западных районов Смоленской области появление поляков на территории России связано с иммиграцией, как правило, насильственного характера. Трагизм судеб сосланных и репрессированных поляков превращает проблему польской диаспоры в болезненную точку российско-польских отношений и диктует необходимость тщательного изучения этой темы

Важное место в формировании польской диаспоры в Сибири имела ссылка участников восстания 1863 г. (в польской традиции - Январского восстания), поскольку являлась наиболее массовой репрессивной акцией, осуществленной самодержавием в отношении польского народа Тот факт, что нерусские являлись одновременно ссыльными, спровоцировал более напряженный диалог диаспоры с властью и местным населением, более активную политику в области регулирования жизни польской диаспоры Тем самым история сосланных в Сибирь участников восстания 1863 г. становится важным сюжетом при изучении эволюции карательной политики самодержавия и истории русско-польских отношений в XIX в.

Степень разработанности темы. По истории польской ссылки в Сибири имеется большое количество исследовательской литературы, главным образом, российского и польского происхождения. Этапы историографии, выделенные нами, соответствуют динамике развития политических взаимоотношений двух государств.

1. 1863 - 1917/18 гг. Дореволюционный период, с момента восстания до образования Советской России и независимого польского государства, характеризуется пребыванием значительной части польских земель в составе Российской империи.

2. 1917/18 гг. - середина 1940-х гг. Период напряженности в государственных польско-российских взаимоотношениях.

3. Середина 1940-х гг. - середина 1980-х гг. Разгром либеральной польской оппозиции и польско-российское сотрудничество на основе социалистического выбора

4. Середина 1980-х гг. до настоящего времени. Распад советского блока в Восточной Европе и переориентация Польши с Советского Союза на Евролейское сообщество.

Первыми «историками» ссылки участников восстания 1863 г. стали, с одной стороны - сами репрессированные повстанцы, а с другой -царские чиновники» ведавшие ссылкой. Работы тех и других не являлись строго научными. Мемуары - исследования поляков, переживших ссылку на собственном опыте, неизменно отличала мартирологическая направленность, а исследовательским полем являлась, как правило, Восточная Сибирь. Смесь личных впечатлений от поездки в Сибирь, статистических данных, исследовательского анализа представляют собой работы начальников Главного тюремного управления А.П. Саломона и М.Н. Галкин-Врасского. Основное внимание они уделили негативным аспектам организации "ссыльного дела".

Первой собственно исторической работой по исследуемой теме стал труд 3. Либровича «Polacy w Syberii» (Krakow, 1884). Широкие временные и географические рамки работы позволили автору затронуть многие проблемы польско-сибирской истории на локальном уровне (в масштабах отдельной колонии ссыльных, одного социального слоя и даже личности) и одновременно сделать ряд теоретических обобщений, например, выБОД о том, что "чем дальше на Запад, тем хуже поступали с поляками, и положение ссыльных в Западной Сибири было жестче, нежели в Восточной». Западносибирской ссылке повстанцев 3. Либрович уделил мало внимания, представив лишь краткий обзор тобольской, томской, курганской и омской колоний польских ссыльных.

Русские историки, имевшие возможность воспользоваться официальной документацией, больше внимания уделили социально-политическим аспектам ссылки. СВ. Максимов представил характеристику отдельных видов наказания, анализ качественных и количественных показателей польской ссылки. А. Макаров охарактеризовал правовой аспект водворения, деятельность комиссии по водворению польских переселенцев и иных учреждений, ведающих ссылкой. Различия в исследовательских приоритетах польской и российской историографии, обусловленные особенностями используемых источников, сохранятся и в дальнейшем.

Создание независимого польского государства актуализировало изучение освободительной борьбы поляков. В Польше происходит активное выявление, публикация и осмысление мемуарного наследия ссыльных. Много в этом отношении сделал польский Союз сибиряков и его печатный орган - журнал «Сибиряк». Героико-мартирологический дух был свойственен большинству очерков на тему польской ссылки Созданная на основе польской мемуаристики монография М Яника «Dzieje

polakow na Syberji» (Krakow, 1928) содержит отрывки мемуарных памятников, некоторые из которых в настоящее время утрачены, а также ценные сведения об авторах. Анализируя различные подходы ссыльных к осознанию своей роли в Сибири, М. Яник в целом говорит о цивилизаторской миссии поляков, подчеркивает их влияние на российское революционное движение. Выдвинутые М. Яником понятия "польско-сибирская история" и "польско-сибирская литература" найдут свое развитие в последующий период в работах Б.С. Шостаковича.

В Советском Союзе предпочтение отдавали пролетарскому этапу освободительного движения. Издательская деятельность Всесоюзного общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев почти не затронула проблему ссыльных польских повстанцев. На материалах русской пролетарской ссылки были обозначены проблемы культурного влияния политической ссылки на местное население (СП. Швецов), разработана периодизация ссылки в зависимости от развития освободительного движения

После Второй мировой войны контакты СССР с социалистической Польшей заметно укрепляются, что не могло не сказаться на росте исследовательского интереса к польско-сибирской тематике. Приоритетной становится тема русско-польских революционных связей. Дискуссию вызвал вопрос о связях революционной организации польских политических ссыльных с сибирскими областническими кружками и революционными организациями центральной России. Особенно преувеличен фактор общественной и революционной борьбы в работах С.Ф. Коваля, заявившего о существовании в Сибири широкого антиправительственного польско-российского заговора. С критикой позиции С.Ф. Коваля выступили Н.П. Митина, Т.Ф. Федосова и Б.С. Шостакович. Польско-российские революционные контакты в условиях ссылки в последней трети ХТХ в. были изучены О.П. Морозовой, Л.П. Рощевской и П.С. Троевым. Польские историки степень зрелости и влиятельности польских обществ в Сибири оценивали более умеренно. Их внимание в большей степени было приковано к сюжетам, связанным с Кругобайкальским восстанием (В. Евсевиц-кий, X. Скок). 3. Лукавский, исследуя на широком круге статистических материалов (в том числе переписи 1897 г.) польское население России в 1863-1914 гг., ссылке повстанцев внимание практически не уделяет.

Второе направление российско-польского сотрудничества, поощряемое в качестве объекта изучения в обеих странах - научные, исследовательские польско-российские контакты. В Польше лидерами изучения данного направления становятся А. Кучинский и 3. Вуйчик. Как правило, исследователей привлекали имена таких маститых ученых, как Я. Черский, К. Богданович, Э. Пекарский, жизнь и творчество которых были связаны с Восточной Сибирью. Западной Сибири посвящены в основном

работы советских ученых о культурно-просветительской деятельности ссыльных народников, но "польский материал" в них встречается редко (Р.Г. Круссер, В.И. Зоркий, Л.А. Ушакова, Н.Н. Щербаков, Г.И. Мендри-на). Но именно на материалах народнической ссылки в советской науке были сформулированы теоретические принципы о соотнесении культурной и политической деятельности ссыльных в условиях изгнания

На обочине научного интереса остаются материальные, бытовые, социальные и духовные аспекты жизни ссыльных. Исключение представляет кандидатская диссертация Б.С. Шостаковича, где значительное внимание было уделено взаимоотношениям ссыльных с жителями Сибири, проблеме адаптации поляков. Автор вводит термин "осибирячивание", понимая под ним особую форму практического осуществления российско-польских связей в условиях Сибири, выработку в повседневной жизненной практике новых традиций и норм взаимоотношений польского национального элемента с сибиряками В коллективной монографии «Участники польского восстания 1863-1864 гг. в Тобольской ссылке» (Тюмень, 1963) содержится информация о политике местной администрации по отношению к ссыльным, этапировании преступников, их деятельности в изгнании. Масштабную статистическую картину пребывания участников Январского восстания в Западной Сибири представила Л П. Ро-щевская. Она предложила новую периодизацию политической ссылки в Западной Сибири во второй половине XIX в., исходя из главных волн поступления революционеров в ссылку 1) начало 1860-х гг. - конец 1870-х гг.; 2) конец 1870-х гг. - середина 1890-х гг.

В целом, данный период являлся качественно новым в польской и российской историографии темы. Несмотря на известную заидеологизи-рованность исторической науки, советские историки активно осваивали материалы сибирских и столичных архивов. Новые источники позволили уточнить количественные и качественные показатели польской ссылки, правовое положение политических преступникоа Включение ссылки повстанцев в линию развития общественного движения Сибири и России способствовало распространению на историю польской ссылки ряда теоретических выводов, сделанных на материалах российской ссылки. Польская историография была менее связана «единым подходом», но острые в политическом плане сюжеты польско-сибирской истории также отодвигала на второй план.

Изменение общественно-политической ситуации в социалистическом лагере в середине 1980-х гг. не сразу отразилось на проблематике исследований. Продолжается изучение роли поляков в культурном и цивилизационном развитии Сибири. Популярно это направление в Якутии (О.И. Чарина, А.С. Ларионова, М.И. Бровченко). Западносибирский материал в работах

данной тематики в большей степени использовался польскими исследователями (М. Бломбергова, 3. Вуйчик). Достоинством работ Б. Ендрыховской, посвященных деятельности поляков на ниве просвещения и культуры Сибири, является использование в качестве исторического источника сибирской периодической печати. Историю пребывания за Уралом многочисленных польских гувернеров, учителей танцев, музыкантов, библиофилов Б. Ендрыховская рассматривает в широком контексте развития просвещения и культуры в Сибири. Ценным для нашего исследования стала информация о взаимоотношениях внутри сообщества польских изгнанников, организациях взаимопомощи, создаваемых за Уралом.

Растет интерес к историко-юридическому аспекту ссылки. В работах П.Л. Казаряна содержится ряд ценной информации по правовой регламентации политической ссылки, организации политического сыска, надзора и управления ссылкой. Он предложил новую периодизацию этапов политической ссылки, основанную на анализе внутреннего развития института политической ссылки в системе карательной политики самодержавия, отразившегося, прежде всего в законодательстве: 1826 - 1881 гг., 1882 - 1905 гг.; 1906 - 1917 гг. Периодизация П.Л. Казаряна, как и выше упомянутая периодизация Л.ГТ. Рощевской, слабо отражают специфику польской ссылки. Более актуальной для нашего исследования будет периодизация польской политической ссылки XIX в., используемая польскими исследователями; 1) 1830 - 1863 гг.; 2) 1863 - 1883 гг.; 3) конец XIX в.- 1917 гг. Выделенные этапы отражают изменение состава узников, развитие института политической ссылки и этапы освободительной борьбы поляков

Место польской ссылки в карательной системе самодержавия, центральное законодательство о политической ссылке, процесс транспортировки ссыльных к месту отбытия наказания и распределение поляков по населенным пунктам Западной Сибири анализируется СТ. Пятковой. Деятельность сибирской администрации в деле регулирования польской ссылки нашла отражение в работах СА. Мулиной [Перминовой] и А.Ю. Майнлче-вой. Внутренний мир ссылки, социальные роли ссыльных, отношения в арестантской общине представлены в исследованиях З.В. Мошкиной, Е. Фечько и В. Сливовской. Появляются работы, анализирующие ссыльных какой-либо одной социальной группы или происхождения (Я, Зюлек, А. Кияс). Достаточно широк спектр интересов польской исследовательницы Э. Качинской. В введении к антологии польских документов «Zeslaшe 1 katoгga па Sybeгii w (Мд'аЛ Polakow 1815-1914» (Waгszawa, 1992) она подробно проанализировала место института ссылки в карательной системе самодержавия, положение в Сибири различных категорий польских ссыльных, их взаимоотношения с местным населением и между собой. Многочисленными примерами из польской мемуаристики Э. Качинская

определяет спектр вариантов решения поляками проблемы «поврут -оседлене»*, выявляет ряд факторов, определявших решение ссыльных остаться в Сибири. Расширение проблематики польских исследований связано с увеличением возможностей использования документов российских архивов. Исследование Ф. Новиньского «Polacy na Syberii Wschodniej» (Gdansk, 1995) впервые в польской историографии было основано на широком комплексе материалов московских и восточносибирских архивов.

На периферии исследовательского интереса оказалась тема польско-русских революционных контактов. Дискуссию о степени зрелости польских революционных организаций в Сибири продолжил А.В. Ремнев. Причину подозрительности властей, повсюду ищущих польскую крамолу, он увидел в разногласиях местных властей и в их бессилии наладить качественный надзор за ссыльными поляками.

В конце 1990-х гг. на первый план выходят вопросы взаимоотношения польского и российского народов, взаимные представления, национальные стереотипы, культурное, языковое взаимовлияние. Сибирский материал в этом плане использовался, в основном, польскими исследователями, более знакомыми с эпистолярным наследием ссыльных (Б. Бурджей, Я. Михаляк, Я. Трынковский, 3. Трояновичева). Б.С. Шостакович предпринял попытку комплексной научной разработки истории поляков в Сибири с конца XVIII до ко1ща XIX вв. Обобщив опыт предшественников, он определил круг узловых вопросов темы, представил их историографию. Исследователя привлекает возможность рассмотрения польско-сибирских сюжетов с точки зрения «осуществления тех или иных взаимоотношений польского меньшинства с окружающей местной ментальной средой». Попытки соединения теории диаспоры и конкретного материала по истории поляков в Сибири немногочисленны (Р.В. Оплакан-ская). Чаще «диаспоральный аспект» выливается в историю католической церкви в Сибири (В.А. Ханевич, Т.Г. Недзелюк, С.Х. Филъ) или историю отдельных региональных полоний (Т.П. Мосунова, СВ. Леончик).

Таким образом, в настоящее время вопросы о количестве ссыльных повстанцев в Западной Сибири, их составе остаются невыясненными, слабо освещены политика местной администрации по отношению к ссыльным повстанцам и их взаимоотношения с местным населением, а достижения советской историографии в изучении вопросов участия поляков в общественном и революционном движении нуждаются в серьезном пересмотре.

* Русская транскрипция польского выражения «powrot - osiedlenie» (возвращение - оседлость).

Объект исследования участники польского восстания 1863 г., сосланные в Западную Сибирь.

Предмет исследования - взаимодействие польских ссыльных и сибирского общества.

Цель исследования - выявить характерные черты ссылки участников восстания 1863 г. и процесса адаптации ссыльных повстанцев в Западной Сибири.

Для достижения поставленной цели необходимо реализовать следующие задачи:

-при помощи методики персонального учета ссыльных определить социальный, политико-юридический, половозрастной, профессиональный состав ссыльных повстанцев, географию, динамику ссылки в Западной Сибири, а также особенности польской ссылки в различных населенных пунктах региона;

-охарактеризовать отношение западносибирской администрации к полякам и его влияние на процесс адаптации ссыльных повстанцев;

-оценить эффективность политики западносибирской администрации по обеспечению надзора за политическими преступниками и обустройству их быта;

- выявить основные направления инкорпорации ссыльных в сибирский социум; типы социального взаимодействия ссыльных с местным населением, модели поведения поляков в ссылке.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1863 г., когда ссыльные повстанцы начали поступать в Западную Сибирь по 1883 г., когда была объявлена окончательная амнистия всем участникам Январского восстания.

Территориальные рамки исследования охватывают территорию Западной Сибири в составе Томской и Тобольской губернии, включая Омск и Омский округ.

Методология исследования. Для исследования польской ссылки в качестве объяснительного механизма мы использовали теоретическую модель диаспоры. Формальным основанием для ее применения явилось то, что ссылка участников восстания 1863 г. являлась не только особым институтом политической ссылки, но и общностью, идентифицируемой с точки зрения этнической принадлежности. Мы воспользовались интерпретацией диаспоры, сформулированной ВА. Тишковым в рамках социального конструктивизма в качестве методологической установки, и адаптировали ее к задачам настоящего исследования.

Понимание этнической группы как социального конструкта у В.А. Тишкова базируется на тезисе о том, что общественно-исторические явления являются продуктами человеческих действий, а социальная ре-

альность неотделима от ее понятийных определений Этнические группы во многих случаях являются институциональными образованиями, а реальность этничности есть реальность отношений: в той мере, в какой социальное взаимодействие организовано как взаимодействие между такими группами, эти группы обретают реальный статус. В рамках этих установок диаспора для В.А. Тишкова конструируется в первую очередь через самоидентификацию индивидов, относимых к данной группе. Поэтому диаспора почти всегда имеет расширительный смысл, ибо подавляющая часть ее членов таковыми себя не ощущают. Диаспора - это прежде всего активисты и их соучастники. В результате диаспора оказывается чрезвычайно подвижной: сегодняшняя диаспора завтра может стать ничем, а некогда молчаливая часть населения оказаться подверженной быстрой мобилизации.

Основным содержанием взаимоотношений диаспоры и принимающего общества является адаптация. Под адаптацией мы понимаем начальный этап интеграции, то есть "социокультурного приспособления" и вхождения иммигрантской группы в общество принявшей ее страны Степень интеграции мы предлагаем рассматривать по следующим критериям: наличие официальной работы, интенсивность контактов членов диаспоры с внешним миром, соответствие поведения членов диаспоры с требованиями принимающего общества, наличие диаспор ной идентичности. Необходимость выявления факторов, определяющих форму и длительность процесса адаптации, обусловила изучение качественных характеристик диаспоры (установочной ориентации группы, социального, половозрастного состава, способа расселения), а также отношения к диаспоре со стороны правящих кругов и властей, общественного мнения страны-реципиента, социально-правового положения ссыльных.

Анализ качественных и количественных характеристик польской ссылки будет производиться на основе методики персонального учета ссыльных. Ее подробная характеристика, а также особенности использования в работе социологического и статистического методов, представлены в первом параграфе I главы.

Используемые источники можно разделить на три группы: делопроизводственные материалы, периодическая печать и источники личного происхождения.

Делопроизводственные материалы извлечены нами из фондов центральных (ГАРФ, РГВИА) и сибирских архивов (ГУ ГАОО, ГУТО ГА в г. Тобольске, ГАИО). Циркуляры, секретная переписка правительственных органов, полицейских и жандармских управлений, ведавших надзором, осуществлением карательных мер и административной ссылкой, отчеты, доклады, записки, следственные дела позволяют не только реконст-

руировать политику местной администрации по отношению к ссыльным повстанцам, но и проследить «рождение» законодательного акта, выяснить взгляды различных органов управления на ту или иную проблему, составить впечатление о сути решаемого вопроса Официальная статистика (именные списки, ведомости, алфавиты политических преступников, статистические сводки) использовалась для сравнения с данными, полученными при помощи «персональной) методики, а также как источник для комплектования базы данных. Несмотря на то, что исследователи предпочитают работать с общими списками, составленными в МВД, канцеляриях губернаторов, позволяющими оперировать цифрами в масштабах губернии, низовые полицейские структуры, на наш взгляд, значительно точнее характеризовали состав поднадзорных Мы вовлекли в историографический оборот данные Омского полицейского управления, позволившие нам восстановить почти стопроцентный состав польской ссылки в Омске. Основными документами для получения сведений о ссыльном стали статейные списки. При этом для нас особую важность имели статейные списки, составленные сибирскими органами власти, где фиксировались перемены, произошедшие со ссыльным во время изгнания (изменения в семейном положении, условиях ссылки, месте жительства). Прошения, жалобы, доносы содержат информацию о ссыльном, вступающем в диалог с властями, применении тех или иных законодательных норм на практике, прецедентах, ставших началбм будущей законодательной практики. Этот источник позволяет очертить поле, где желания ссыльных вступали в конфликт с интересами властей. Представляет интерес адресация и бюрократический путь документа Информация о том, к кому адресовано прошение, на каком уровне проблема решается, до какого уровня власти прошение ссыльного имеет официальную поддержку, в конце концов, какой мотив используют власти дня отказа, позволяет составить впечатление о взаимодействии всех уровней администрации в деле организации надзора за ссыльными поляками. В работе присутствует попытка анализа массива однотипных прошений и доносов.

Периодическая печать является источником, содержащим самую разнообразную по жанру, происхождению и содержанию информацию. Материалы, опубликованные в «Тобольских губернских ведомостях», «Томских губернских ведомостях», «Сибири» и «Сибирской газете», использовались нами для выявления информации о состоянии ссыльного дела в Сибири, отношении сибирского общества к полякам, конфессио-начьном и этническом составе различных общественных организаций, деятельности представителей польской диаспоры в крае и, конечно, для создания контекста исследования как источника изучения жизни сибирского общества в исследуемый период.

Мемуарные источники можно разделить по авторству на три группы: написанные повстанцами, отбывавшими наказание в Западной Сибири (Е. Красковский, Е. Табеньская, Ю. Давидович, К. Боровский), в Восточной Сибири (Б. Дыбовский, Ю. Калиновский, В. Четвертинский) и польских ссыльных более раннего или более позднего времени, чем исследуемый период (К. Волицкий, Р. Пиотровский, К. Любич-Хойецкий). Более информативной является первая группа. Из неопубликованных документов личного происхождения особую важность имеют бумаги сосланного в Курган повстанца М. Жаба и переписка между заключенными в Омском тюремном замке сестрами М. Ямонт и £. Висковской.

Разнообразная источниковая база, обширный документальный материал, впервые вводимый в научный оборот, позволяют решить поставленные в исследовании задачи.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что оно представляет собой первую попытку изучения ссылки участников восстания 1863 г. в Западной Сибири с использованием теоретической модели диаспоры в качестве объяснительного механизма Впервые анализ количественных и качественных характеристик польской политической ссылки в Западной Сибири изучен с помощью методики персо-нальяого учета ссыльных. Выявлено 4118 участников восстания 1863 г., отбывавших наказание в Западной Сибири. Определены особенности облика польской ссылки в различных населенных пунктах региона Изменены некоторые традиционные представления о деятельности ссыльных повстанцев в Сибири.

Практическая значимость. Составленная автором база данных польских ссыльных является основой для работы по составлению родословных и биографий представителей польской диаспоры в Сибири Подробные приложения позволят производить дальнейшую корректировку результатов исследования в связи с появлением дополнительных сведений о повстанцах. Материал диссертации может быть использован в учебных целях в курсе "Отечественной истории", "Истории Польши", «Истории Сибири», спецкурсах региональной и краеведческой тематики

Апробация результатов исследования Основные положения и выводы диссертационного исследования апробированы на 9 научных конференциях, в их числе 7 конференций международного уровня. По теме исследования автором опубликовано 10 работ общим объемом более 4-х печатных листов. Две работы были опубликованы в Польше.

Структура диссертации построена по проблемному принципу, состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность и научная значимость темы, сформулированы цель и задачи диссертации. Определены объект, предмет, хронологические и территориальные рамки исследования, охарактеризованы методология исследования, степень изученности темы, источниковая база. Показана научная новизна, апробация и практическая значимость исследования.

Глава первая - «Численность и состав участников восстания 1863 г. в западносибирской ссылке» состоит из трех параграфов. В первом параграфе - «Методика изучения численности и состава ссыльных повстанцев» представлен анализ эффективности попыток российских и польских исследователей определить численность и состав польской ссылки в Западной Сибири и сделан вывод о преимуществе персональной методики учета ссыльных перед статистической. Кроме того, оговорены некоторые методические проблемы исследования. Исследуемой генеральной совокупностью стали участники польского восстания 1863 г., прибившие в Западную Сибирь до конца 1870 г. Опираясь на данные Л.П. Рощев-ской, объем генеральной совокупности условно был определен в 10728 человек. При помощи выборочного метода сконструирована репрезентативная выборка по Западной Сибири, куда вошли 2000 единиц. Для анализа пространственного рас пределе! гия польской диаспоры, выявления специфики отдельных польских колоний населенные пункты Западной Сибири были разделены на 4 группы: округа, губернские (Омск, Тобольск, Томск), окружные (Ишим, Kypian, Тара, Туринск, Ялуторовск, Каинск, Мариинск, Бийск) и малые города (Березов, Тюмень, Сургут, На-рым, Кузнецк, Колывань). Для характеристики польских колоний в отдельных населенных пунктах использовались все единицы, имеющиеся в картотеке. При этом критерием репрезентативности являлось соотношение количества используемых единиц картотеки с общим объемом сосланных в данный населенный пункт повстанцев.

Во втором параграфе - « Численность и география польской ссылки в Западной Сибири» определена динамика польской ссылки с учетом миграций, неформальных перемещений ссыльных и нюансов в динамике притока и оттока поляков в различные населенные пункты Западной Сибири. Наиболее подробно проанализирован процесс оттока Сделано предположение, что с 1863 до начала 1870 гг. умерло и выехало из Западной Сибири не менее 1320 человек. До конца 1870-х гг. 5,7% ссыльных повстанцев умерло. Более значительным процент умерших был среди лиц податных сословий и лиц, проживающих в округах, нежели в городах. По сравнению с местным населением смертность среди ссыльных была белее

молодой. Половина всех смертей, зарегистрированных до конца 1870 г., приходится на 1865-1867 гг. Это еще раз подтверждает то, что более пагубным для здоровья повстанцев оказывались военные действия и дорога в ссылку, чем пребывание в регионе. Основными причинами смерти являлись простудные, легочные заболевания и тиф.

16,2% повстанцев переселились из Западной Сибири в губернии Европейской России, 3,2% - вернулись на родину. Ограничение выбора предполагаемого места жительства (предпочтения ссыльных при выборе губернии Европейской России для проживания оказались почти противоположны взглядам правительства на удобство водворения) и слабое финансовое обеспечение обратной дороги, уменьшавшие желание ссыльных расстаться с Сибирью, власти пытаются нивелировать за счет административных усилий по выдворению поляков из региона И все же реализация промежуточных амнистий, затягивается. В Омске 40% от числа тех, кому было разрешено переехать в Европейскую Россию по манифесту 1867 г., остаются в городе до начала 1870-х гг. Остаются чаще женатые на местных уроженках или прибывшие в Сибирь с семьей, преимущественно уроженцы Западных губерний, дворяне, сосланные с лишением прав, и представители низших сословий, материально не обеспеченные либо наоборот активно включившиеся в экономическую деятельность в Сибири. Отток ссыльных из Тобольской губернии был более значительным. Это привело к тому, что при общем объеме повстанцев, сосланных в Томскую губернию в 1,2 раза большем, чем в Тобольскую, в отдельные годы количество ссыльных в Томской губернии было больше в 3,6 - 6,6 раз. После 1867 г. количество ссыльных в Тобольской губернии и Западной Сибири в целом уменьшается, а в Томской губернии практически остается без изменений.

Особенности притока и оттока дали нам несколько вариантов польских колоний. Наибольшие польские диаспоры сосредоточились в губернских городах. Здесь происходит постоянное обновление диаспоры за счет безвозвратного оттока поляков из Сибири и притока мигрантов из иных населенных пунктов региона Из 329 ссыльных, прибывших в Омск до конца 1866 г., к началу 1870 г. осталось только 127 человек. То есть только 39% ссыльных прожили в городе более четырех лет. Наибольшую устойчивость имели колонии ссыльных в окружных городах Относительно мягкий климат и благоприятные условия хозяйствования, привели к тому, что эти местности достаточно быстро заполняются ссыльными, и правительство начинает ограничивать перемещение поляков в указанные населенные пункты. Несмотря на это, соотношение количества ссыльных и местных жителей в окружных городах было большим, чем в иных. Округа представляли правительству наибольшие возможности для водворения преступников Ссыльных продолжают направлять в округа и в 1870-е гг. В противополож-

гость правительственным усилиям из округов начинается отток в города, который часто носит неформальный характер. Формирование польских диаспор в малых городах шло различными путями. Кузнецк, Колывань, Нарым заполняются поляками уже в 1864-1866 гг. Колонии ссыльных в Тюмени, Березове и Сургуте формируются дольше, как правило, за счет внутренних миграций и являются более постоянными вследствие ограниченного административной властью оттока Вполне благоприятные условия жизни с точки зрения климата и наличия работы в Тюмени, Колывани и Кузнецке делают эти населенные пункты объектом добровольных перемещений. Березов, Нарым и Сургут - места насильственного водворения поляков, многие из которых отличались девиантными наклонностями.

Добровольные миграции ссыльных, как правило, оказывались противоположны правительственному взгляду на удобство водворения Надзор за перемещениями поляков оказался неэффективен Правительство не смогло реализовать свои предпочтергия в географии водворения польских переселенцев. Более того, облик ссылки, сложившийся в конце 1866 . когда была выслана основная масса повстанцев, в начале 1870-х гг существенно изменяется под воздействием внутренних миграций.

В третьем параграфе - «Политико-юридическая, социальная и демографическая характеристика польской ссылки» выявлены особенности состава ссылки повстанцев в различных населенных пунктах Западной Сибири. Чаще всего отличия были связаны с превалированием в определенной местности той или иной категории ссыльных Вид наказания оказался связан с целым рядом личных характеристик повстанцев. Так, сосланные «на водворение» (таковых в Западной Сибири было 61,7%) являлись более молодыми, преимущественно непривилегированными, с относительно большой долей уроженцев Царства Польского. Сосланные «на жительство» (28,8%) - более зрелыми, преимущественно привилегироваштыми с относительно малой долей уроженцев Царства Польского. Кроме того, обнаружены зависимости семейного положения ссыльных от его возраста, возраста от пола, происхождения ссыльных от их социальной принадлежности В результате выявлены отличия облика польской ссылки в Западной Сибири от общей массы репрессированных повстанцев, например, превышение в Западной Сибири удельного веса ссыльных младше 20 лет и старше 30 лет за счет лиц от 21 до 30 лет. Это объясняется незначительным количеством в регионе поляков, сосланных в военную службу.

Как правило, повстанец, сосланный в Западную Сибирь, являлся мужчиной (таковых было 97,3%) не старше 30 лет (61,6%), уроженцем Западного края (72,1%), привилегированного сословия (68,4%). Предположительно только 12,6% ссыльных состояли в браке. Из них 79% привезли с собою жен в качестве добровольных сопровождающих. Наиболее

подробно проанализирована структура и распределение в Западной Сибири ссыльных ксендзов, поляков - иностранных подданных, а также повстанцев, отбывавших наказание в войсках Западносибирского военного округа. Выявлены приоритеты властей в распределительной политике (например, стремление ссыльных ксендзов концентрировать в губернских центрах, иностранцев - в округах губернских городов, повстанцев, сосланных на военную службу, - в Омске и округе).

Динамика структуры ссылки в Западной Сибири определялась обликом безвозвратных потерь. В начале 1870-х гг. ссылка стала менее дворянской, уменьшилась доля иностранцев и уроженцев Царства Польского. Эти черты отражают в большей степени тенденцию изменения облика губернских и окружных городов. В различных местностях динамика облика ссылки имела свои особенности, связанные с миграционными потоками. Так из округов в города перебираются дворяне, затем евреи, мещане. В малых городах сосредотачиваются молодые, неженатые дворяне, высланные с лишением прав, часто имеющие девиантные наклонности, подвергнутые суду уже в Сибири. В столицах концентрируются «дряхлые» и больные повстанцы. Состав польской ссылки в окружных городах отличался стабильностью и однородностью, что способствовало консолидации диаспоры.

Глава вторая - «Ссыльные участники восстания 1863 г. в политике западносибирской администрации» состоит из двух параграфов. В первом параграфе - «Отношение западносибирской администрации к ссыльным полякам» отмечено, что на политику западносибирской администрации по отношению к польским ссыльным оказал влияние общеимперский фон польско-российских взаимоотношений. Всплеск полонофо-бии вынес на передний план негативные стереотипы Их укоренению на сибирской почве способствовали подъем общественной активности в регионе и усложнение взаимоотношений Сибири с центром. Проводником подобных настроений стали центральные органы власти и управления, а также тесно связанная с ними структура жандармского ведомства Образ поляка-бунтовщика распространяется на всех представителей польской диаспоры в регионе. Более того, рядом с поляком появляется фигура «ополячившегося». Под этой характеристикой понимался не момент аккультурации, а подверженность политическому влиянию поляков, чаще обнаруживаемая в виде лояльности или потворства ссыльному элементу. Особые подозрение вызывали чиновники польского происхождения, деятельность которых была связана с обеспечением надзора за ссыльными (почта, полиция), и чиновники сферы образования. Связь чиновника-поляка с революционным движением для сыскных структур становится фактом, не требующим доказательств. Обвинение в покровительстве поль-

ским ссыльным будет предъявлено некоторым городничим (М.Л. Карпинский), губернаторам (Г.Г. Лерхе и А.И. Деспот-Зенович) и даже генерал-губернатору А.О. Дюгамелю.

Образы врага и опасности, которыми оперировали власти, определили содержание многочисленных доносов, выявленных автором. Они затрагивают три темы: потворство полякам со стороны местной администрации, наличие в Сибири польской тайной организации и подготовка поляками ВОССТАНИЯ. В качестве доносителей выступали лица, находившиеся в конфликте с законом и нуждающиеся в покровительстве властей, что позволяет зачастую усомниться в достоверности их информации Причинами, толкавшими общественное сознание к мифотворчеству на тему польской опасности, являлись скопление поляков в ряде населенных пунктов, массовое использование польской рабочей силы, а также попытки самоорганизации польской диаспоры. Несоответствие содержания доносов действительности продемонариро-вала работа Омской и Томской следственных комиссий Масштабная сыскная деятельность жандармских структур не смогла доказать существование в Сибири противоправительственной организации поляков и ее связей с русскими оппозиционерами в Сибири и Петербурге.

Во втором параграфе - «Организация полицейского надзора за ссыльными повстанцами» анализируется законотворчество в деле обеспечения надзора за политическими преступниками Законодательная инициатива, как правило, исходила от губернаторов. Губернаторы как лица, в наибольшей степени соприкасающиеся с проблемой обустройства ссыльных, стали проводниками более осмотрительной и конструктивной ноли-тики в отношении поляков. С этой точки зрения применяемая к А.И. Дес-пот-Зеновичу характеристика «protektor wygnancow» (покровитель ссыльных) с разной долей осторожности может быть перенесена на губернаторский корпус вообще.

Единства сторон, задействованных в выработке законодательной практики, не существовало. Например, томский губернатор выдвигал более жесткие требования к организации надзора за ссылыгыми, чем тобольский. Частично это объясняется тем, что наплыв ссыльных повстанцев в Томскую губернию был более масштабным, чем в Тобольскую. При реформировании органов надзора предложения томского губернатора были распространены на всю Западную Сибирь. Интерес центра более всего ощущался в деле реорганизации органов надзора за политическими преступниками. А такие частные вопросы, как наделение ссыльных пособием, трудоустройство, надзор за корреспонденцией, полностью лягут на плечи местных органов власти. При этом сибирская администрация более ориентировалась не на законодательные акты, а на реальные возможности местных служб. Результативность управления в этих условиях оставалась

низкой. Власти так и не смогли организовать качественный контроль за перепиской политических преступников. Система обеспечения ссыльных пособием, несмотря на значительные расходы казны, не способствовала их интеграции в социальную жизнь Сибири. С течением времени количество ссыльных, получающих пособие, сокращается, но это, как правило, не было следствием налаживания их материального положения Активность властей в регулировании социокультурных, в частности религиозных, потребностей ссыльных была минимальной. Строительство костелов, налаживание пастырской деятельности - этим занимались католическое духовенство и члены польской диаспоры края

Польская ссылка обострила ряд управленческих проблем в регионе, в частности несогласованность действий губернаторской и генерал-губернаторской властей, соперничество губернаторов с жандармскими органами в деле надзора и управления ссылкой. Наблюдается специфика в осуществлении надзора на местах в различных регионах Западной Сибири. В целом, чем ниже оказывался уровень управления, тем меньше ощущалась строгость в надзоре за политическими преступниками, в то же время увеличивался произвол власти.

Глава третья - «Адаптация участников восстания 1863 г. в Западной Сибири» состоит из двух параграфов. В параграфе первом - «Социокультурная адаптация польских ссыльных» на основе источников прежде всего личного происхождения сделан вывод о том, что сообщество польских ссыльных являлось носителем ряда общих экспансивных, эмоционально-заряженных образов, этноидентифицирующего свойства. Присутствовал яркий вариант восприятия членами польской диаспоры себя в духе мифологемы «блудного сына», подчеркивающей тяготы бесконечных переселений и содержащей надежду на возвращение на родину. «Диаспоральный синдром», обостренный поражением Январского восстания, усилил чувство жертвенности, а образы изгнания и скитаний консолидировали этническое сообщество. На представления поляков о Сибири оказывали влияние традиционное противопоставление Европы и Азии, образ Сибири, созданный поэтами-романтиками как страны, «оставленной Богом», и «черная легенда» Сибири как места ссылки. В рассматриваемый период мы наблюдаем лишь незначительные изменения установочных ориентиров ссыльных. Трансформация взглядов шла по пути размежевания образа Сибири и России, причем образ Сибири выглядел более привлекательным.

Принимая за показатель адаптации соответствие между фундаментальными атрибутами ценностей, норм индивида и принимающих социальных групп, мы проанализировали попытки поляков искусственно моделировать форму поведения в условиях ссылки на примере уставов об-

ществ вспомоществования. Нормы этического характера, присутствовавшие в уставах польских организаций: запрет ссыльных жениться на местных уроженках, пить и играть в карты в некоторой степени отвечали задачам сохранения диаспорной идентичности. Культивируемый польскими обществами поведенческий штамп предусматривал изоляцию польской общины от принимающего общества Его навязывание ссыльным полякам зачастую входило в противоречие с реальными потребностями их жизни и вызывало ответное сопротивление.

Ориентация ссыльных повстанцев на внутриэтнические браки привела к тому, что до конца 1870 г. только 1,6% ссыльных заключила брак в Сибири. Между тем предположительно 7 браков из 8 были смешанными. Поскольку партнерами повстанцев являлись представители непривилегированных сословий, в основном крестьянки и солдатские дочери, на смешанный брак в Сибири решались, как правило, представители непривилегированных сословий, уроженцы Царства Польского. Средний возраст женихов равнялся 24-м годам. Смешанный брак способствовал адаптации. Женатые, как правило, находились в месте причисления и имели работу

Общества взаимного вспомоществования стали типичным для диаспоры организационным способом выживания. При объединении польских организаций большую роль играли не этнические факторы, а общие экономические трудности, что не позволяет говорить о рассматриваемых организациях как о землячествах Основой неформальных объединений повстанцев становится совместное проживание. Удобное в экономическом плане, но неэффективное в деле конспирации, оно рассматривается властью как основа тайной общественной организации Имеющиеся в нашем распоряжении материалы не подтверждают революционный характер деятельности польских организаций в Западной Сибири.

Во втором параграфе - «Социально-экономическая интеграция ссыльных повстанцев» проанализирован процесс поиска ссыльными поляками своей экономической ниши в Сибири Наиболее распространенными видами деятельности польских ссыльных были услужение (20,2%), письмоводство (17,4%), сельскохозяйственные работы (16,6%), различные ремесла (19%). «Вольные», «разные», «поденные», «простые» и «черные» работы как варианты неквалифицированных низкооплачиваемых работ в сумме дали 10,2%. Проанализированы отличия занятости ссыльных, водворенных в округах, от ссыльных, причисленных к городам, мужчин от женщин. Выявлены зависимости между сферой деятельности и социальной принадлежностью ссыльных Наиболее трудоспособными оказались представители податного населения. Самый высокий показатель занятсь сти был у польских евреев. Самый низкий - у иностранцев и духовенс1ва. Низкий процент занятости среди лиц привилегированных сословий час-

тично объясняется правительственными ограничениями, которые коснулись, главным образом, «интеллигентских» профессий (письмоводство, преподавание и т.д.). Изучение процесса административного регулирования деятельности польских ссыльных, а также анализ динамики занятости поляков позволяют сделать предположение, что вследствие запретительных указов не менее 41% ссыльных, нашедших работу в 1865 г., должны были ее потерять в 1866-1868 гг. Ужесточение надзора становится еще одним поводом воспользоваться промежуточными амнистиями и покинуть Сибирь. Отъезд части ссыльных привилегированного сословия из Сибири, миграции по региону существенно изменяют характер занятий ссыльных. Если в 1860-е гг. основными занятиями поляков, проживающих в городе, являлись «интеллигентские» профессии, то в 1870-е гг. -различные ремесла и услужение.

В сфере административного регулирования трудовой деятельности повстанцев столкнулись интересы трех сторон: ссыльных, местных жителей и властей. Правительственный проект использования польской рабочей силы в Сибири (если о таковом вообще можно говорить в условиях, когда административное законодательство носит характер прецедента, а различные институты власти и управления, осуществляющие регулирование ссылки, имеют существенные расхождения во мнениях по предмету управления) был почти противоположен желаниям и возможностям основной массы ссыльных. Наиболее ярко это проявилось в деле привлечения поляков к земледельческому труду. Водворению препятствовали как общие для всей сибирской ссылки факторы (недостаток мер принуждения, контроля, недостаток пособия на домообзаводство), так и специфические (отсутствие у ряда ссыльных опыта ведения сельского хозяйства). В сельских условиях оказалась самой глубокой культурная дистанция между поляками и русскими. «Польская специфика» свела на нет даже ряд прагматических мероприятий администрации, опробованных на русских переселенцах. Наиболее оптимальный вариант сочетания интересов поднадзорных, властей и местного населения представляет собой медицинская деятельность поляков. Сравнение судеб более 40 ссыльных польских медиков позволило сделать вывод о том, что эта категория повстанцев довольно удачно обустраивается в Сибири. Но процесс интеграции в сибирское общество в данном случае не предусматривал и, как правило, реально не сопровождался аккультурацией. Напротив, поляки-медики, реализуя свою «просвещенческую миссию» среди русского народа, сохраняли этническую идентификацию. Иные интеллигентские профессии находились в более невыгодном положении, так как рассматривались властью как угроза режима. В результате ряд лиц, обладающих адаптивным потенциалом, не смог найти свою экономическую нишу в условиях ссыл-

ки. Используя фактор наличия у ссыльного постоянной работы в качестве критерия адаптации, можно сделать вывод о большом адаптивном потенциале польских ссыльных, проявившемся в 1863-1865 гг. в деле трудоустройства, и о реальных низких темпах адаптации в 1860-е гг., вызванных политикой центральной и местной власти.

В заключении зафиксированы характерные черты польской ссылки и процесса адаптации поляков в Западной Сибири. В частности, отмечено, что, кроме внутренней добровольной идентификации, у польских ссыльных присутствовала внешняя, навязанная властью и законодательством идентификация на основе общего статуса политического ссыльного, и отсутствовала установочная ориентация на инкорпорацию в сибирское общество Адаптивный потенциал ссыльных был неодинаков и в конечном счете определялся возможностью найти официальную работу. С этой точки зрения несклонными к адаптации оказались иностранцы, духовенство, женщины, а также лица крайних возрастных категорий: до 20 и после 40 лет. Максимальная реализация адаптивного потенциала наблюдается у польских медиков.

Присутствие национальною дискурса в политике правительства по отношению к ссыльным повстанцам способствовало росту диаспорной идентичности и препятствовало интеграции польских ссыльных в сибирское общество. Внешние условия адаптации поляков в Западной Сибири можно оценить как неблагоприятные, особенно в период действия Омской и Томской следственных комиссий. В 1866-1868 гг. появляется ряд жестких постановлений в деле трудоустройства ссыльных, обеспечении их пособием. В целом можно говорить о низкой эффективности политики властей с точки зрения реализации задач управления По-прежнему в деле организации жизни ссыльных довлели карательные и устрашающие мотивы, а проблемы адаптации уходили на второй план.

Различные типы населенных пунктов Сибири предусматривали различные варианты адаптации. Губернские города создавали возможность для социально-экономической интеграции поляков в городское пространство без элементов аккультурации. В окружных городах наблюдаются процессы сегрегации диаспоры. Но в целом процесс строительства диаспорной общины как вариант групповой адаптации оказался не реализован. Стратегия репрезентации, реализуемая диаспорной общиной, была направлена на повышение группового авторитета путем поддержки высокого морального облика и подчеркивание лояльности власти Именно на почве согласия с властью, а не на основе общих революционных планов возникает взаимопонимание польских обществ с некоторыми представителями региональной администрации. Узкий социально-экономический профиль сибирской деревни препятствовал структурной адаптации поль-

ских ссыльных. Но рассеянный характер поселения поляков, большая однородность принимающего общества, его традиционная культура способствовали растворению польской диаспоры в принимающем обществе Применительно к малым городам сложно говорить о наличии единого механизма интеграции. Анализ причин миграций поляков позволяет говорить о том, что в Березове, Сургуте, частично Нарыме скапливаются поляки, отличающиеся девиантными наклонностями, вошедшие в конфликт с сибирской администрацией, то есть лица, не ориентированные на интеграцию в принимающее общество. Напротив, в Тюмень прибывают ссыльные, уже определившие свою экономическую нишу в Сибири В начале 1870-х гг. география диаспоры в большей степени начинает отвечать задачам интеграции, а значит, с этого времени можно говорить о более быстрых темпах адаптации польских ссыльных.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

1. Перминова С.А. Взаимоотношения польских ссыльных с жителями Омска (по материалам воспоминаний Ежи Красковского) // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII - XX вв.): Международная научная конференция, посвященная 175-летию образования Омской области: Тезисы докладов и сообщений. Омск: Омский госуниверситет, 1998. С. 117 - 119.

2. Перминова С.А. К вопросу о положении польских ссыльных в Западной Сибири в 1863 - 1885 гг. // Польская ссылка в России XIX - XX веков: региональные центры. Казань: Мастер Лайн, 1998. С. 185 - 189.

3. Перминова С.А. Некоторые аспекты политики сибирской администрации по обустройству ссыльных участников польского восстания 1863 г. // Материалы научной конференции "Современное Общество", посвященной 25-летию Омского Государственного университета Омск, 29 - 30 октября 1999 года. Омск: ОмГУ,1999. С. 101 - 102.

4. Перминова С.А. Восстание 1863 г. и особенности взаимоотношений ссыльных поляков с населением г. Омска // Polacy a Rosjanie. Materiafy z konferencji "Polska - Rosja. Rola polskich powstan narodowych w ksztaftowaniu wzajemnych wyobrazen". Warszawa - Prock, 14 - 17 maja 1998 r. Pod redakg'aA naukowaA Tadeusza Epszteina. Warszawa: NERITON, 2000. S. 263-269.

5. Перминова С.А. Взаимоотношения польских ссыльных с жителями Сибири (по материалам переписки М.О. Жаба) // Polska a Syberia. Spotkanie dwoch swiat6w. Materiafy z konferencji naukowej. L6d2, 1-2 marca 2001 roku. L6dz: INICJAL, 2001. S. 155- 165.

6 ПерминоваСА Политика западносибирской администрации по обустройству быта польских переселенцев участников восстания 1863 г // Сибирско-польская история и современность актуальные вопросы Сборник материалов Международн научн конфер / Редкол Шостакович Б С идр Иркутск, 2001 С 119-122

7 Мулина (Перминова) С А Польская диаспора в Западной Сибири в 1863-1883 гг (к постановке проблемы) // Омские исторические чтения, посвященные памяти доцента кафедры дореволюционной отечественной истории ОмГУ Александра Ермолаевича Плотникова Сборник воспоминаний, статей, тезисов выступлений Омск Омский госуниверситет, 2003 С 68-70

8 Мулина (Перминова) С А Российские и польские историки о численности сосланных в Сибирь участников восстания 1863 г // Проблемы историографии, источниковедения и исторического краеведения в вузовском курсе отечественной истории. Материалы V регион науч -методич конф, посвящ 30-летию ист фак Омск гос ун-та / Отв ред А П Толочко Омск Омск гос ун-т, 2004 С 43 - 44

9 Мулина (Перминова) С А Ссыльные участники восстания 1863 г в западносибирской деревне // Сибирская деревня история, современное состояние, перспективы развития Сб науч тр В 3 ч / ФГОУ ВПО ОмГАУ Омск Изд-во ФГОУ ВПО ОмГАУ, 2004 Ч 1 С 141-144

10 Мулина (Перминова) С А Участники восстания 1863 - 1864 гт в омской ссылке анализ численности и персонального состава // Вопросы социальной истории России конца XVIII - начала XX вв Сборник научных трудов / Под редакцией В Н Худякова Омск Изд-во ОмГПУ, 2004 С 80 -112

Лицензия № 020074

Подписано в печать 05 05 05

Бумага офсетная

Уел печ л 1,4

Тираж 130 экз_

Формат 60x84/16 Ризография Уч -изд. л 1,3 Заказ RE 087-05

Издательство ОмГПУ 644099 Омск наб Тухачевского 14

Í4Í5

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Мулина, Светлана Анатольевна

Введение.

Глава I: Численность и состав участников восстания 1863 г. в западносибирской ссылке.

1.1. Методика изучения численности и состава ссыльных повстанцев.

1.2. Численность и география польской ссылки в Западной Сибири.

1.3. Политико-юридическая, социальная и демографическая характеристика польской ссылки.

Глава И: Ссыльные участники восстания 1863 г. в политике западносибирской администрации.

2.1. Отношение западносибирской администрации к ссыльным полякам.

2.2. Организация полицейского надзора за ссыльными повстанцами.

Глава III: Адаптация участников восстания 1863 г. в Западной Сибири.

3.1. Социокультурная адаптация польских ссыльных.

3.2. Социально-экономическая интеграция ссыльных повстанцев.

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Мулина, Светлана Анатольевна

Актуальность исследования обусловлена активизацией миграционных процессов в мире и увеличением влияния мигрантов на принимающее и отпускающее общества. Проблема интеграции мигрантов в социокультурное и экономическое пространство страны - реципиента актуализирует обращение к опыту существования в иноэтническом окружении «старых» диаспор, одной из которых являются поляки в России. За исключением западных районов Смоленской области появление поляков на территории России связано с иммиграцией, как правило, насильственного характера. Трагизм судеб сосланных и репрессированных поляков превращает проблему польской диаспоры в болезненную точку российско-польских отношений и диктует необходимость тщательного изучения этой темы.

Изучение исторического опыта взаимодействия полонии1 с сибирским обществом - задача, обусловленная также современным существованием обширной польской диаспоры на территории Российской Федерации. По переписи 2002 г. она насчитывает 72934 человека2. Изучение исторического опыта взаимодействия полонии с сибирским обществом, опыт адаптации и сохранения польской идентичности необходим как для развития духовной среды поляков в России, так и для привлечения внимания общественности и властей к проблемам польской диаспоры в регионе. В этом направлении организована деятельность полонийного движения в России, возродившегося с 1989 г. и Конгресса поляков России, созданного в 1992 г., а в 2002 г. преобразованного из общественной организации в федеральную национально-культурную автономию.

Важное место в формировании польской диаспоры в Сибири имела ссылка участников восстания 1863 г. (в польской традиции - Январского восстания), поскольку являлась наиболее массовой репрессивной акцией,

1 Полонией принято называть поляков и их потомков, проживающих за пределами польского государства.

2 Rodacy. 2004. № 2 (26) [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.rodacy.ru/akt.htm осуществленной самодержавием в отношении польского народа. Тот факт, что нерусские являются одновременно ссыльными, спровоцировал более напряженный диалог диаспоры с властью и местным населением, более активную политику в области регулирования жизни польской диаспоры. Тем самым история сосланных в Сибирь участников восстания 1863 г. становится важным сюжетом при изучении эволюции карательной политики самодержавия и истории русско-польских отношений в XIX в.

Историография проблемы. По истории польской ссылки в Сибири имеется большое количество исследовательской литературы, главным образом, российского и польского происхождения. Этапы историографии, выделенные нами, соответствуют динамике развития политических взаимоотношений двух государств.

1. 1863 - 1917/18 гг. Дореволюционный период, с момента восстания до образования Советской России и независимого польского государства, характеризуется пребыванием Польши в составе Российской империи.

2. 1917/18 гг. - середина 1940-х гг. Период напряженности в государственных польско-российских взаимоотношениях.

3. Середина 1940-х гг. - середина 1980-х гг. Разгром либеральной польской оппозиции и польско-российское сотрудничество на основе социалистического выбора.

4. Середина 1980-х гг. - до настоящего времени. Распад советского блока в Восточной Европе и переориентация Польши с Советского Союза на Европейское сообщество.

Первыми «историками» ссылки участников восстания 1863 г. стали с одной стороны - сами репрессированные повстанцы, а с другой - царские чиновники, ведавшие ссылкой. Работы тех и других не являлись строго научными. Мемуары-исследования поляков, переживших ссылку на собственном опыте, неизменно отличала мартирологическая направленность, а исследовательским полем являлась, как правило, Восточная Сибирь. Наиболее ярко исследовательский дух проявился в работах А. Гиллера, затронувших многие вопросы пребывания польских ссыльных в Восточной Сибири. Именно его считают «первым историком сибирской ссылки поляков»3. Вызывает интерес описание А. Гиллером функционирования в Забайкалье организации польских ссыльных, в частности, упоминание, что московские власти знали о существовании «Огула», но не чинили его деятельности никаких препятствий4. Русские коллеги повстанцев по ссылке польскую тематику затрагивали значительно реже. Для нашего исследования интересны заметки Л.Ф. Пантелеева, содержащие сведения о взаимоотношениях ссыльных поляков с властями, государственными преступниками и местным населением5. JI. Пантелеев первым заявит о связи Кругобайкальского восстания 1866 г. с «Красноярско-Канским замыслом», то есть попыткой организации вооруженного восстания ссыльных в Сибири.

В конце XIX в. предметом широкого обсуждения в обществе стал вопрос об отмене ссылки в Сибирь. Значительный общественный резонанс имела книга американского журналиста Джорджа Кеннана6. Автор в форме путевых записок «от этапа к этапу» рисует картины жизни сибирских узников. Не отрицая отмеченные Е.И. Меламедом объективизм и гуманизм Кеннана , справедливо критикующего тюремную систему России, нужно признать, что информация американского журналиста не всегда соответствовала действительности, и Кеннан показал себя «романтическим о идеалистом», продемонстрировав «собственное незнание предмета» . Через несколько лет путь Дж. Кеннана повторил известный английский тюрьмовед и путешественник Гари де-Виндт. По его мнению, «положение сибирских тюрем было вовсе не так дурно, как рассказывал Кеннан», и сам он скорее

3 Сливовская В., Шостакович Б. Агатон Гиллер как исследователь Восточной Сибири и первый историк сибирской ссылки поляков // Сибирская ссылка. Иркутск, 2000. Вып. 1 (13). С. 8 - 34.

4 Giller A. "Og6}" zabajkalski // Zestanie i katorga па Syberii w dziejach Polakow 1815-1914. Warszawa, 1992. S. 265.

5 Пантелеев Л. Из прошлого польской ссылки в Сибири// Сибирские вопросы. СПб., 1910. № 5. С. 1-18.

6 Кеннан Дж. Сибирь и ссылка. Путевые заметки (1885 - 1886 гг.). СПб., 1999. Т. 1, 2.

7 Меламед Е.И. Джордж Кеннан против царизма. М., 1981. С. 10.

8 Иванов А.А. Историография политической ссылки в Сибирь второй половины XIX - начала XX в. Автореф. дис. . д-ра ист. наук. Улан-Удэ, 2002. С. 39. предпочел бы сидеть в сибирской тюрьме, чем в английской»9. В России появляются работы, посвященные общим проблемам ссылки10. Написанные лицами, реально участвующими в управлении институтом ссылки, они представляли собою смесь личных впечатлений авторов от поездки в Сибирь, статистических данных, исследовательского анализа и содержали характеристику уголовной ссылки последней трети XIX в., причем, основное внимание уделялось негативным аспектам организации "ссыльного дела". О некоторых из них можно говорить и применительно к польской ссылке пореформенного периода: ведомственная неразбериха, недостаток финансирования, неэффективность полицейского надзора, отсутствие исправительного эффекта. Так начальник Главного тюремного управления А.П. Саломон одной из важнейших причин неудачи ссылки считал неравномерное распределение ссыльных. При отсутствии точных и всесторонних статистических и экономических сведений о Сибири "не найдется ни лиц, ни даже учреждений, могущих обладать всеми необходимыми для такого (равномерного - С.М.) распределения ссыльных. знаниями"11. Предшественник А.П. Саломона на посту начальника Главного тюремного управления М.Н. Галкин-Враский негативную роль ссылки видит -в незначительном колонизационном эффекте "штрафной колонизации". Причины данного явления он связывал с ограничениями по отношению к ссыльным в деле приобретения недвижимой собственности, зачисления в сельские общества, вступления в брак, а так же в отсутствии права на отлучки из места жительства12.

Первой собственно исторической работой по исследуемой теме стал труд 3. Либровича, объединивший все, известные к тому времени материалы,

9 Тобольские губернские ведомости. 1895. № 5. С. 79.

10 Подробную характеристику работ указанного направления см.: Иванов А.А. Историография политической ссылки в Сибирь второй половины XIX - начала XX в. Иркутск, 2001; Он же. Историография политической ссылки в Сибирь второй половины XIX - начала XX в. Автореф. дис. . д-ра ист. наук. Улан-Удэ, 2002; Рощевская Л.П. Политическая ссылка второй половины XIX в. в системе карательных мер царизма // Вопросы методологии истории и историографии. Вып. 2. Томск, 1874. С. 35 - 39.

11 Саломон А.П. Ссылка в Сибирь. Очерк её истории и современного положения. СПб., 1900. С 113.

12 Записка начальника Главного Тюремного Управления М.Н. Галкина-Враского, по командировке его в Сибирь и на остров Сахалин в 1881 - 1882 гг. СПб, 1882. С. 58 - 59. касающиеся пребывания поляков в Сибири, как вынужденного, так и добровольного, начиная с появления на ее территории в XIII в. двух францисканцев из посольства папы Иннокентия IV. Широкие временные и географические рамки работы позволили автору затронуть многие проблемы польско-сибирской истории на локальном уровне (в масштабах отдельной колонии ссыльных, одного социального слоя и даже личности) и одновременно сделать ряд теоретических обобщений, например, вывод о том, что "чем дальше на Запад, тем хуже поступали с поляками, и положение ссыльных в Западной Сибири было жестче, нежели в Восточной»13. Западносибирской ссылке повстанцев 3. Либрович уделил мало внимания, представив лишь краткий обзор тобольской, томской, курганской и омской колоний польских ссыльных.

Если основой польских исследований была мемуарная литература, то русские историки "уже в XIX в. получили возможность воспользоваться официальной документацией. До настоящего времени не потеряла своей актуальности работа С.В. Максимова, III часть которой полностью посвящена политическим и государственным преступникам14. Источниковой базой С.В. Максимова предположительно были документы МВД, Тобольского Приказа о ссыльных, работы А. Гиллера. Можно предположить, что С.В. Максимов ознакомился так же со «знаменитой» запиской А.И. Деспот-Зеновича "О положении ссыльных в Тобольской губернии". Небольшой ее сюжет автор воспроизводит, как мнение "одного из местных администраторов"15. С.В. Максимов представил характеристику отдельных видов наказания, а также качественных и количественных показателей ссылки повстанцев.

Ценность работы другого русского исследователя А. Макарова заключается не только в хорошем знании официальных источников (материалов Архива Тобольской Казенной Палаты), но и в том, что она

13 Librowicz Z. Polacy w Syberji. Krakow, 1884 // Biblioteka Zeslanca. Wroclaw, 1993. S. 157.

14 Максимов С.В. Сибирь и каторга в 3-х частях. Ч. III. СПб, 1871.

15 Там же. С. 86 - 87. посвящена ссыльным, отбывающим наказание в округах, в то время как основное внимание его предшественников привлекали городские колонии поляков. А. Макаров охарактеризовал правовой аспект водворения, деятельность комиссии по водворению польских переселенцев и иных учреждений, ведающих ссылкой. Вряд ли правы исследователи, утверждая, что А. Макаров все неудачи правительства в деле водворения польских переселенцев связывал с поведением самих ссыльных, например, с нежеланием некоторых из них идти на уступки властям16. Автор говорил также о недостатке пособия на домообзаводство, непригодности ряда местностей Сибири к прочному водворению поляков, сложных взаимоотношениях ссыльных с местным населением17.

В целом работы данного периода обладали существенной историографической ценностью. Рассматривая политическую ссылку, как общественно-политическую проблему, авторы фактически обосновывали необходимость её научного изучения. Общим для всех работ стало признание позитивного влияния политической ссылки на сибирское общество. Различия в исследовательских приоритетах польской и российской историографии, обусловленные особенностями используемых источников, сохранятся и в дальнейшем.

Создание независимого польского государства актуализировало изучение освободительной борьбы и судеб поляков, пострадавших за независимость отечества. В Польше наблюдается активное выявление,

152 публикация и осмысление мемуарного наследия ссыльных. Много в этом отношении сделал польский Союз сибиряков и его печатный орган - журнал "Сибиряк". Активная публикация материалов сибирской ссылки позволила в

16 Пяткова С.Г. Польская политическая ссылка в Западную Сибирь в пореформенный период. Автореф. дис. . канд. ист. наук. Омск, 2004. С. 4.

17 Макаров А. Очерк водворения по Тобольской губернии переселенцев из Царства Польского и Западных губерний после мятежа 1863 года // Ежегодник Тобольского губернского музея. Тобольск, 1913-1916. Вып. 21. С. 1 - 32; Вып. 24. С. 33 - 80; Вып. 26. С. 81 - 124.

18 В частности были опубликованы следующие важные для нашего исследования мемуары: Czetwertynski W. Na wozie i pod wozem (1837 - 1917), Poznan, 1939; Pami?tnik dra Benedykta Dybowskiego od roku 1862 zaczawszy do roku 1878. Lw6w, 1930.

1939 г. польскому исследователю Ю. Соку сделать вывод об исчерпании мемуарной литературы сосланных в Сибирь повстанцев. И, противореча самому себе, Ю. Сок тут же обратил внимание общественности на неоправданно забытое наследие Дрыгаса, прусского крестьянина, водворенного за участие в восстании в Омском округе19. Подробный анализ

Ю. Сока в некоторой степени возместил отсутствие в нашем распоряжении текста самих воспоминаний. Большинству работ по истории польской ссылки был свойственен героико-мартирологический дух. Б. Пилсудский представил ссыльных поляков «энтузиастами», «людьми действия», исповедующими возвышенные этические идеалы» . Крупным явлением в историографии

21 темы стала монография М. Яника . Созданная на основе польской мемуаристики, она содержит отрывки мемуарных памятников, некоторые из которых в настоящее время утрачены, а также ценные сведения об авторах. Анализируя различные подходы ссыльных к осознанию своей роли в Сибири, М. Яник в целом говорит о цивилизаторской миссии поляков, подчеркивает их влияние на российское революционное движение. Выдвинутые М. Яником понятия «польско-сибирская история» и «польско-сибирская литература» найдут свое развитие в последующий период в работах Б.С. Шостаковича.

В Советском Союзе в данный период предпочтение отдавали пролетарскому этапу освободительного движения. Масштабная издательская деятельность Всесоюзного общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев почти не затронула проблему ссыльных польских 22 повстанцев . Но были обозначены проблемы культурного влияния

19 Sok J. Zapomniany pami?tnik chtopa powstanca i Sybiraka// Sybirak. Nr. 3(19). Lipec, 1939. S. 39-42.

20 Пилсудский Б. Поляки в Сибири И Сибирь в истории и культуре польского народа. М,, 2002. С. 13 - 30.

21 Janik М. Dzieje polakow па Syberji. Krakow, 1928 // Biblioteka Zestanca. Warszawa - Wroclaw, 1991. S. 1 -472.

22 Подробнее об обществе см.: Щербаков H.H. Всесоюзное общество бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев и его роль в разработке истории политической ссылки в эпоху империализма // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. - февраль 1917 г.) (далее СРС - С.М.). Вып. VIII. Иркутск, 1983. С. 26-49. политической ссылки на местное население23, разработана периодизация ссылки в зависимости от развития освободительного движения. Идеологические противоречия Польши и Советского Союза не позволили советским историкам оказать истории Польши должного исследовательского внимания. Сказывался общий политический климат в стране. Институт славяноведения АН СССР, открывшийся в Ленинграде в 1931 г., в 1934 г. был закрыт. Ряд известных славяноведов подверглись репрессиям24. На открывшейся в 1939 г. в МГУ кафедре истории южных и западных славян исследования концентрировались, главным образом, в сфере польского освободительного движения25.

Таким образом, в указанный период изучение темы продолжилось, главным образом, в Польше, причем, в концептуальных рамках, заданных в предшествующий период, и на типологически прежней источниковой базе.

После II мировой войны контакты СССР с социалистической Польшей заметно укрепляются, что не могло не сказаться на росте исследовательского интереса к польско-сибирской тематике. Приоритетной становится тема русско-польских революционных связей. При этом 1860-м гг. уделяется наибольшее внимание. Предполагалось, что в этот период революционные связи двух народов вышли из сферы идеологических споров и революционной пропаганды и приобрели первостепенную практическую значимость, во многом определив социальное содержание, тактику и шансы на успех освободительного движения обоих народов. Лозунг «За нашу и вашу свободу!» - стал своего рода императивом польской и советской историографии того времени. Однако до начала 1960-х гг. тема ссылки практически не затрагивалась. Библиографический указатель русскоязычной

23 Швецов С.П. Культурное значение политической ссылки в Западной Сибири // Каторга и ссылка. Книга сороковая. № 3. М., 1928. С. 57 - 87.

24 Подробнее см.: Горяинов А.Н. Славяноведы - жертвы репрессий 1920 - 1940-х годов. Некоторые неизвестные страницы из истории советской науки // Советское славяноведение. 1990. № 2. С. 78 - 89.

25 Подробнее о деятельности кафедры истории южных и западных славян МГУ накануне и в годы войны см.: Досталь М.Ю. Кафедра истории южных и западных славян МГУ накануне и в годы Великой отечественной войны // Славяноведение. 2004. № 4. С. 48 - 67; Ненашева З.С., Хайретдинов X.X. К пятидесятилетию кафедры истории южных и западных славян исторического факультета МГУ // Советское славяноведение. 1990. № 2. С. 68. литературы, касающейся восстания 1863 г. и русско-польских революционных связей, вышедшей по 1960 г., отразил довольно бедный спектр исследований по проблеме ссылки повстанцев и совершенное отсутствие работ по польской ссылке в западносибирском регионе26. Библиография Январского восстания на польском языке, изданная Е. Козловским, выглядела более представительно, но западносибирский регион в названиях работ почти не встречается .

В начале 1960-х гг. работу над проблемой польско-русских революционных контактов возглавил Институт славяноведения, восстановленный в 1947 г. в Москве в составе Академии наук СССР. Столетний юбилей Январского восстания стал поводом издания нескольких сборников документов, куда вошли также материалы, касающиеся ссылки28. Юбилей Кругобайкальского восстания был отмечен появлением двух обобщающих работ по истории польской политической ссылки . Они открыли дискуссию о связях революционной организации польских политических ссыльных с сибирскими областническими кружками и революционными организациями центральной России. Основным содержанием польско-российского сотрудничества в Сибири рассматривалась подготовка вооруженного выступления. Оно мыслилось, как движение местного сибирского населения против самодержавия, а польские ссыльные должны были принять в нем активное участие30. Намеченное на весну 1866 г. выступление ссыльных, а также Кругобайкальское восстание рассматривали как составную часть

26 Восстание 1863 г. и русско-польские революционные связи 60-х годов. М., 1962.

27 KozJowski Е. Bibliografia powstania styczniowego. Warszawa, 1964.

28 Митина Н.П. Из истории русско-польских революционных связей в Сибири в 1864 - 1866 гг. // Восстание 1863 г. и русско-польские революционные связи 60-х годов. М., I960. С. 638 - 671; Королюк В.З. Новые материалы о Яне Черском // Там же. С. 687 - 697; Митина Н.П. Материалы к истории Кругобайкальского восстания польских ссыльных в июне — июле 1886 г. // К столетию героической борьбы «за нашу и вашу свободу». М., 1964. С. 351 -435.

29 Коваль С.Ф. За правду и волю. К столетию восстания политических ссыльных в Сибири в 1866 г. Иркутск, 1966; Митина Н.П. Во глубине сибирских руд. М., 1966.

30 Митина Н.П., Федосова Т.Ф. К вопросу о русско-польских революционных связях в 1864 - 1866 гг. II Связи революционеров России и Польши XIX - начала XX в. М., 1968. С. 99. общероссийского революционного движения 60-х гг. XIX в.31 В Западной Сибири центры польского движения видели в обществах вспомоществования. Сведения об их деятельности исследователи черпали из материалов работы Омской и Томской следственных комиссий, вслед за жандармами принимая на веру показания Г. Вашкевича и А. Бонасевича . Так тобольское общество "Взаимной помощи", по мнению В.Е. Фильгус, ставило одной из своих задач закупку оружия33. В работах С.Ф. Коваля фактор общественной и революционной борьбы был особенно преувеличен34. Исследователь заявил о существовании в 1864 - 1865 гг. хорошо организованного сибирского областного отделения «Земли и воли», действовавшего в тесной связи с центральной подпольной революционной организацией и имевшего договоренность с польско-русской организацией ссыльных о начале вооруженного восстания в Сибири. Факты неповиновения польских ссыльных в Восточной Сибири С.Ф. Коваль привязывает к материалам омского следственного дела 1865 - 1868 гг., московского дела Н.Н. Пестерева и делает вывод о наличии в Сибири широкого антиправительственного польско-российского заговора35. Обнаруженные в октябре 1866 г. сибирскими властями два устава польских тайных организаций: «Устав общества изгнанников в Александровских казармах» и «Устав кассы взаимного вспомоществования» акатуйских ссыльнокаторжных позволили исследователю, в противовес Н.П. Митиной и Т.Ф. Федосовой, говорить, что организация польских политических ссыльных «Огул

31 Митина Н.П. Материалы к истории Кругобайкальского восстания польских ссыльных в июне - июле 1886 г. // К столетию героической борьбы «за нашу и вашу свободу». M., 1964. С. 352.

32 Митина Н.П. Во глубине сибирских руд. M., 1966; Она же. Из истории русско-польских революционных связей в Сибири в 1864 - 1866 гг. // Восстание 1863 г. и русско-польские революционные связи 60-х годов. M., 1960. С. 638-671.

33 Фильгус В.Е. Деятели русского и польского освободительного движения 60-х годов XIX в. в Тобольской хубернии // Связи революционеров России и Польши XIX - начала XX в. М., 1968. С. 306.

34 Коваль С.Ф. За правду и волю. Иркутск, 1966; Он же. Польские ссыльные после Кругобайкальского восстания 1866 г. // Ссылка и каторга в Сибири (XVIII - начало XX в.) Новосибирск, 1975. С. 153 - 160; Он же. Революционная деятельность польских политических ссыльных в Сибири в 60-е гг. XIX в. // Экономическое и общественно-политическое развитие Сибири в 1861 - 1917 гг. Новосибирск, 1965. С. 123 -332; Он же. Характер общественного движения 60-х гг. XIX в. в Сибири // Общественно-политическое движение в Сибири в 1861 - 1917 гг. Новосибирск, 1967. С. 35-54.

35 Коваль С.Ф. Польские ссыльные после Кругобайкальского восстания 1866 г. // Ссылка и каторга в Сибири (XVIII-начало XX в.) Новосибирск, 1975. С. 156- 157. выгнанцев», образованный в 1850-х гг., не прекратил своей деятельности в 1857 г., а продолжал существовать. Некоторые из заявлений С.Ф. Коваля вполне разделялись нучной общественностью. В частности тезис о том, что польское общество в Тобольске с 1864 г. являлось всесибирской тайной организацией, вошел в 3-й том академического издания "Истории Сибири"36.

Позицию С.Ф. Коваля уже в 1960-е гг. начнут критиковать. Н.П. Митина и Т.Ф. Федосова заявили, что исследователь в книге "За правду и волю" допустил ряд "смещений исторических фактов во времени и

Ч 7 безосновательных утверждений" . В частности, тобольская организация польских ссыльных не являлась всесибирской тайной организацией, связь революционной деятельности ссыльных с группой Потанина и Ядринцева не аргументирована, а контакты в 1862 г. омского казачьего кружка с польским «огулом выгнанцев» — ни что иное, как курьез. В 1970-е гг. к критике взглядов С.Ф. Коваля присоединились и другие исследователи. Б.С. Шостакович отказался видеть под оболочкой организации вспомоществования «Огул выгнанцев» тайную революционную деятельность. По его мнению, донесение забайкальского губернатора Н.П. Дитмара, на котором Коваль основывает свои выводы, построено, главным

3 8 образом, на слухах . Б.С. Шостакович выступил также против тезиса о наличии конспиративных связей между лидерами сибирского областничества

J Q и польской политической ссылкой в Сибири . Критически к концепции о существовании в Сибири накануне Кругобайкольского восстания польско-русской революционной организации отнесся польский исследователь X. Скок40.

Более однозначной являлась трактовка исследователями польско-российских связей в последней трети XIX в. Период рассматривался как

36 История Сибири. Т. 3. Л., 1968. С. 115.

37 Митина Н.П., Федосова Т.Ф. К вопросу о русско-польских революционных связях в 1864 - 1866 гг. // Связи революционеров России и Польши XIX - начала XX в. М., 1968. С. 103.

38 Шостакович Б.С. Сибирские годы Юзефата Огрызко // СРС. Вып. II. Иркутск, 1974. С. 23.

39 Шостакович Б.С. Узловые вопросы истории поляков в Сибири (конец XVIII - конец XIX в.). Дис. . д-ра ист. наук. М., 1997. С. 37 - 38.

40 Skok Н. Poiacy nad Bajkatem 1863 - 1883. Warszawa, 1975. процесс вливания поляков в общероссийское освободительное движение и освобождение русско-польского революционного союза от национальных черт41. О.П. Морозова проследила пребывание в ссылке представителя руководства левого крыла «красных» Б. Шварце. Созданная при его участии летом 1881 г. в Томске организация «Красный крест Народной воли», по мнению О.П. Морозовой, играла роль общесибирского центра «Красного креста»42.

Систематизировано и довольно обстоятельно изложил проблему связей польского революционного движения с народничеством Т.Г. Снытко43. Он рассматривает массовое участие поляков в русском революционном движении как переход российско-польских связей на более высокую ступень. Разнообразный материал, свидетельствующий о сотрудничестве польских и российских революционеров в Сибири, имеется в работах П.С. Троева, Б.С. Шостаковича и польского исследователя В. Евсевицкого44. Особо обратим внимание на работы Л.П. Рощевской, затронувших западносибирский регион. Исследователь обращает внимание не только на численность, размещение, социальный состав ссылки членов «Пролетариата», но и на деятельность поляков в период изгнания, земляческие отношения45.

Второе направление российско-польского сотрудничества, поощряемое в качестве объекта изучения в обеих странах - научные, исследовательские контакты. Как правило, исследователей привлекали имена таких маститых ученых, как Я. Черский46, К. Богданович47, Э. Пекарский48, жизнь и

41 Коваль С.Ф. Польские ссыльные и народовольческие организации в Восточной Сибири в 1879 - 1882 гг. //

Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири XVIII - начала XX в. Новосибирск, 1978. С. 174.

43 Морозова О.П. Польский революционер - демократ Бронислав Шварце. М., 1975. С. 169.

43 Снытко Т.Г. Русское народничество и польское общественное движение 1865 - 1881 гг. М., 1969.

44 Троев П.С. Ишутинцы в Якутской ссылке 1867 - 1885 гг. Автореф. дис. . канд. ист. наук. Томск, 1987; Он же. Связи ишутинцев с польскими революционерами в Якутской ссылке // Советское славяноведение. 1988. № 6. С. 84 - 88; Шостакович Б.С. Революционер - шестидесятник Болеслав Шостакович в Сибирской ссылке // Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири XVIII - начала XX в. Новосибирск, 1978. С. 175 -204; Jewsiewicki W. Na syberyjskim zestaniu. Warszawa, 1959.

45 Рощевская Л.П. Члены польской партии «Пролетариат» в западносибирской ссылке // Советское славяноведение. 1976. № 6. С. 31 - 42; Рощевская Л.П. Западносибирская политическая ссылка в период реакции 80-х гг. XIX в. // Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири XVIII - нач. XX в. Новосибирск, 1978. С. 141 - 159.

46 И.Д. Черский. Неопубликованные статьи, письма и дневники. Иркутск, 1956; Королюк В.З. Новые материалы о Яне Черском // Восстание 1863 г. и русско-польские революционные связи 60-х гг. М., 1960. С. 687-697. творчество которых были связаны с Восточной Сибирью. Западной Сибири посвящены в основном работы о культурно-просветительской деятельности ссыльных народников, а "польский материал" встречается редко49. Но именно на материалах народнической ссылки в советской науке были сформулированы теоретические принципы о соотнесении культурной и политической деятельности в условиях изгнания50. Политические ссыльные рассматривались как "пионеры прогрессивных форм и методов обучения", использующие педагогическую работу для пропаганды идей революции51. О связи медицинской и революционной деятельности ссыльных писал Н.Н.

С'}

Щербаков . Г.И. Мендрина, рассматривая врачевание как наиболее раннюю и распространенную форму культурно-просветительской работы, попыталась проследить влияние ссыльных польских врачей на освободительное движение и медицинскую интеллигенцию Сибири53. В ее работе содержатся краткие сведения о деятельности медиков из числа ссыльных повстанцев, отбывавших наказание в Западной Сибири: Ф. Оржешко, Ц. Тераевича, И. Томковича.

В Польше лидерами изучения данного направления в истории польской ссылки становятся А. Кучинский и 3. Вуйчик. Первого, как этнографа, более

47 Личность К. Богдановича стала центральной на симпозиуме, организованном с участием географического общества СССР в 1972 г. в Ленинграде - История русско-польских контактов в области геологии и

4 географии. Ленинград, 1972.

48 Гурвич И.С., Пухов И.В. Пекарский Э.К. (К столетию со дня рождения) // Советская этнография. 1958. № 6. С. 54-60.

49 Круссер Р.Г. Народные массы Сибири в исследованиях политических ссыльных 70-х - начала 90-х гг. XIX века. Кемерово, 1989; Он же. Общественно-политическая и научно-просветительская роль народнической ссылки в Сибири (70 - начало 90-х гг. XIX в.). Дис. . канд. ист. наук. Томск, 1971; Он же. Сибирская школа и народническая ссылка начала 90-х годов XIX в. // Социально-экономические и психолого-педагогические проблемы непрерывного образования. Кемерово, 1995. С. 180 - 182; Зоркин В.И. Вклад политических ссыльных в изучение фольклора Сибири Новосибирск, 1985; Ушакова Л.А. Культурно-просветительская роль политических ссыльных народников в Сибири (70-е - середина 90-х гг. XIX в.). Лекция. Новосибирск, 1986.

50 Подробнее см.: Ушакова Л.А. Народническая сибирская ссылка 70 - 90-х гг. XIX в. в советской историографии 50 — 70-х гг. // Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири XVIII - начала XX в. Новосибирск, 1978. С. 8 - 53.

51 Евсеева А.Н. Педагогическая деятельность ссыльных большевиков в Сибири (конец XIX - начало XX вв.) //Революционная и общественная деятельность ссыльных большевиков в Сибири (1903 — февраль 1917 гг.): опыт, историография, источниковедение. Омск, 1989. С. 32.

52 Щербаков Н.Н. Революционеры - медики в сибирской ссылке // СРС. Вып. IV. Иркутск, 1979. С. 117 - 160.

53 Мендрина Г.И. Медицинская деятельность политических ссыльных в Сибири. Томск, 1962. интересовал вклад поляков в изучение сибирских народов54, а второго -профессора Музея Земли Польской академии наук - польские естествоведы. Организационными центрами по изучению цивилизаторской деятельности поляков в Сибири стали Сибирская комиссия Комитета по истории науки и техники Польской академии наук и «Библиотека ссыльного», существующая в рамках Польского этнографического общества55.

Значительно меньше внимания было уделено социально-экономической, политико-юридической стороне ссылки. Коллективная монография «Участники польского восстания 1863 - 1864 гг. в Тобольской ссылке» в общих чертах обрисовала политику местной администрации по отношению к ссыльным, деятельность поляков в изгнании56. Совместная работа Г.С. Сапаргалиева и В.А. Дьякова, посвященная общественно-политической деятельности польских ссыльных в дореволюционном Казахстане, содержит сведения об организации полицейского надзора за с ч повстанцами на территории Тобольской и Томской губернии . Вызывает интерес кандидатская диссертация Б.С. Шостаковича. Кроме традиционной революционной тематики он уделил значительное внимание взаимоотношениям ссыльных с жителями Сибири, проблеме "поврут-оседлене"58. Автор вводит термин "осибирячивание", понимая под ним особую форму практического осуществления российско-польских связей в условиях Сибири, выработку в повседневной жизненной практике новых

54 Kuczynski A. Wklad polskich podroznikow do historii etnografii. Relacji Jozefa Kopcia о ludach Syberii // Etnografia Polska. Т. XIII. 1969. 1. S. 87 - 128.

55 Вуйцик 3. Польские естествоведы, сосланные в Сибирь во второй половине XIX в., и их научные исследования // Польская ссылка в России XIX - XX веков. Казань, 1998. С. 176 - 180; Кучинский А., Вуйцик 3. Ожидания и свершения. Цивилизаторская деятельность поляков в Сибири (XVIII - XIX века) // Сибирь в истории и культуре польского народа. М., 2002. С. 41-46; W6jcik Z. Karol Bohdanowicz. Warszawa -Wroclaw, 1997;

56 Кашихин Л.С., Копылов Д.И., Митина Н.П., Пекут Б.Г. Участники польского восстания 1863 - 1864 гг. в Тобольской ссылке. Тюмень, 1963.

57 Сапаргалиев Г.С., Дьяков В.А. Общественно-политическая деятельность ссыльных поляков в дореволюционном Казахстане. Алма-Ата, 1971.

58 Русская транскрипция польского выражения «powr6t- osiedlenie» (возвращение - оседлость) используется российскими историками для обозначения проблемы, стоявшей перед каждым польским ссыльным после амнистии: вернуться на Родину или остаться в Сибири. традиций и норм взаимоотношений польского национального элемента с сибиряками59.

Крупным явлением в изучении истории политической ссылки в Сибири стали работы Л.П. Рощевской и Э.Ш. Хазиахметова. Оба исследователя затрагивают вопрос о периодизации политической ссылки. С учетом указаний В.И. Ленина об отставании политической ссылки от развития освободительного движения, Э.Ш. Хазиахметов этапы политической ссылки пролетарского периода (в том числе и польской) соотносит с этапами революционного движения60. Л.П. Рощевская периодизацию политической ссылки в Западной Сибири второй половины XIX в. строит, исходя из главных волн поступления революционеров в ссылку: 1) Начало 1860-х гг. -конец 1870-х гг.; 2) Конец 1870-х гг. - середина 1890-х гг.61 В конкретных исследованиях свою периодизацию Л.П. Рощевская не использовала, обозначив временные рамки своей работы по истории политической ссылки в Западной Сибири 60-ми - началом 80-х гг. XIX в.

Применительно к 1970-м гг. мы можем говорить о складывании в Сибири двух центров изучения истории ссылки: в Иркутске и Новосибирске. Многие материалы по проблеме ссылки после второго польского восстания были опубликованы на страницах межвузовского тематического сборника «Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. - февраль 1917 г.)», издававшегося с 1973 по 1991 гг. в Иркутске. Сказались научные приоритеты Б.С. Шостаковича, крупнейшего специалиста в области данной темы, входившего в состав редколлегии сборника. Ссылка повстанцев в Западной Сибири в большей степени отразилась в новосибирских сборниках, изданных под редакцией Л.М. Горюшкина63, в статьях С.Ф. Коваля, Л.А. Ушаковой и

59 Шостакович Б.С. Поляки в Сибири в 1870 - 1890-е годы (из истории русско-польских отношений в XIX веке). Автореф. дис. . канд. ист. наук. Иркутск, 1974. С. 28.

60 Хазиахметов Э.Ш. Сибирская политическая ссылка 1905 - 1917 гг. Томск, 1978. С. 14.

61 Рощевская Л.П. Основные проблемы и вопросы историографии политической ссылки в Западной Сибири во второй половине XIX века // Вопросы истории Западной Сибири. Вып. 1. Тюмень, 1974. С. 64.

62 Рощевская Л.П. История политической ссылки в Западной Сибири во второй половине XIX в. (60 - нач. 80-х гг). Тюмень, 1976.

63 Ссылка и каторга в Сибири (XVIII - начало XX в.). Новосибирск, 1975; Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири XVIII - нач. XX в. Новосибирск, 1978; Политические ссыльные в Сибири

Л.П. Рощевской. Но в основном западносибирский материал появлялся в виде кратких заметок справочного характера64, либо в виде краеведческих зарисовок на страницах периодической печати65.

В целом, данный период являлся качественно новым в польской и российской историографии темы. Несмотря на известную заидеологизированность исторической науки, советские историки активно осваивали материалы сибирских и столичных архивов. Новые источники позволили уточнить количественные и качественные показатели польской ссылки, правовое положение политических преступников. Включение ссылки повстанцев в линию развития общественного движения Сибири и России способствовало распространению на историю польской ссылки ряда теоретических ^выводов, сделанных на материалах российской ссылки. Польская историография была менее связана «единый подходом», но острые в политическом плане сюжеты польско-сибирской истории также отодвигала на второй план. В конце периода, в качестве приоритетной, была поставлена задача накопления новых данных и взят ориентир на изучение польской ссылки по отдельным районам66.

Изменение общественно-политической ситуации в социалистическом лагере в 1980-е гг. не сразу отразилось на проблематике работ. Продолжается исследование роли поляков в культурном и цивилизационном развитии Сибири. Достаточно мощно это направление развивается в Якутии. Главные герои публикаций - B.JI. Серошевский, Э.К. Пекарский, К. Богданович .

XVIII - XIX вв.). Новосибирск, 1983; Политическая ссылка в Сибири (XVIII - начало XX в.).: Историография и источники. Новосибирск, 1987; Политическая ссылка и революционное движение в России. Конец XIX - начало XX в. Новосибирск: Наука, 1988.

64 Пермякова Л.П., Пиманова Л.А. Из истории массовой польской ссылки в Сибири // Ежегодник Тюменского областного краеведческого музея. Тюмень, 1992. С. 94 - 110.

65 Статьи подобного плана см.: Из истории польской ссылки в Сибири. Список литературы. Тюмень, 1991.

66 Рощевская Л.П. Основные проблемы и вопросы историографии политической ссылки в Западной Сибири во второй половине XIX века// Вопросы истории Западной Сибири. Вып. 1. Тюмень, 1974. С. 69.

67 Ларионова А.С. Роль В.Л. Серошевского в развитии Якутского музыкознания // Polska a Syberia. Lodz, 2001. S. 139 - 146; Оконешников Е.И. Почетный академик, член Польского востоковедческого общества Э.К. Пекарский - создатель фундаментального "Словаря якутского языка" // Там же. С. 147 - 153; Чарина О.И. Характер взаимовлияния русского и якутского фольклора (по материалам В.Л. Серошевского) // Там же. С. 59 - 63; Емельянов И.С. Якутские произведения В.Л. Серошевского в контексте творчества писателей - ссыльных конца XIX в. // Ссыльные поляки в Якутии. Якутск, 1999. С. 126 - 139; Wojcik Z. Karol Bohdanowicz. Szkic portretu badacza Azji. Warszawa - Wroclaw, 1997.

Новый импульс был дан изучению мемуарного наследия Б. Дыбовского . Западносибирский материал в работах данной тематики в большей степени использовался польскими исследователями. М. Бломбергова представила краткие сведения о деятельность в Западной Сибири Я. Черского, М. Витковского, Ю. Талько-Хринцевича, В. Котвича, X. Верченьского, К. Гроховского и JI. Барщевского69. 3. Вуйчик довольно полно осветил омский

7П период жизни Я. Черского . Достоинством работ Б. Ендрыховской, посвященных деятельности поляков на ниве просвещения и культуры Сибири, является использование в качестве исторического источника сибирской периодической печати. Историю пребывания за Уралом многочисленных польских гувернеров, учителей танцев, музыкантов, библиофилов Б. Ендрыховская рассматривает в широком контексте развития

71 просвещения и культуры в Сибири . Ценным для нашего исследования стала информация о взаимоотношениях внутри сообщества польских изгнанников, организациях взаимопомощи, создаваемых за Уралом.

Остается популярным биографический жанр. Как правило, героями публикаций становятся ссыльные, оставившие мемуарное наследие. Удачными и оригинальными опытами в этом направлении стали работы В. Сливовской72. Так тщательный источниковедческий анализ мемуаров Я. Котона позволил исследовательнице усомниться в правдивости изложенных

68 Шостакович Б.С. О характере сибирского мемуарного наследия Венедикта Дыбовского и задачах его изучения // СРС. Вып. 11. Иркутск, 1989. С. 6 - 25; Он же. Бенедикт Дыбовский и его гуманитарное наследие // Памяти профессора Сергея Владимировича Шостаковича. Иркутск, 2002. С. 98 - 123; Бженк Г. Исследования в Сибири Бенедикта Дыбовского // Сибирь в истории и культуре польского народа. М., 2002. С. 155 - 164; Камоцкий Я,, Кучинский А. Коллекция Бенедикта Дыбовского в государственном этнографическом музее в Кракове // Там же. С. 165 - 167.

69 Blombergowa М. Badania archeologiczne Polakow па terytorium Imperium Rosyjskiego w XIX i pocz^tku XX wieku. Acta archaeologica lodziensia. № 37. Lddz, 1993.

70 Wojcik Z. Jan Czerski. Polski badacz Syberii. Lublin, 1986.

71 J^drychowska B. Polscy zestancy na Syberii (1830 - 1883). Wroclaw, 2000; J?drychowska B. Zestancy polityczni jako nauczyciele i wychowancy na Syberii w okresie polskich powstan narodowych w XIX wieku // Wrocfawskie Studia Wschodnie. 2 (1998). Wroclaw, 1998. S. 29 - 45; Ендрыховская Б., Сливовская В. Просветительско-культурная деятельность польских ссыльных в Сибири в XIX в. // Культурные связи России и Польши XI -XX вв. М., 1998. С. 110-127.

72 Sliwowska W. Zywoty niepokornych // Przegl^d Wscbodni. Warszawa, 1998. Т. IV. Z. 4 (16). S. 749 - 768; Sliwowska W. Ewy z Wendorffow Felinskiej mysli i czyny // Wrocfawskie Studia Wschodnie. Wroctaw, 1998. S. 9 -27. в них событий и в реальности существования самого ссыльного с таким именем73.

На периферии исследовательского интереса оказалась тема польско-русских революционных контактов. Наработанный в предшествующий период материал нашел воплощение в ряде работ, к сожалению, не затрагивающих истории пребывания повстанцев в Западной Сибири74. Попытки по-новому взглянуть на отношения польских и русских радикалов

75 появятся только с конца 1990-х гг. Дискуссию о степени зрелости польских

76 революционных организаций в Сибири продолжит А.В. Ремнев . Причину подозрительности властей, повсюду ищущих польскую крамолу, он видит в разногласиях местных властей и в их бессилии наладить качественный надзор за ссыльными поляками-. В целом эта тема выпадет из поля зрения историков настолько, что позабудутся достижения советской историографии в данном вопросе. Так О.Н. Бортникова заявит, что только манифест 1883 г. прервал подготовку ссыльными поляками вооруженного восстания в Сибири , а С.Г. Пяткова сообщение жандармов о намерении польских ссыльных поднять мятеж, «обогатившее» не одно исследование советских авторов, назовет «ситуацией, ранее не освещенной в исследовательской литературе»78.

Отказ от догм советского периода сопровождался усилением политизированности польско-российской тематики. Достоянием

73 Сливовская В. Загадка ссыльного 1863 г. Якова Котона, его побегов из Сибири и пребывания в Якутии // Россия и Польша: Историко-культурные контакты. Новосибирск, 2001. С. 54 - 61.

74 Нагаев А.С. "Омское дело" 1832 - 1833 гг. Красноярск, 1991; Троев П.С. Связи ишутинцев с польскими революционерами в Якутской ссылке // Советское славяноведение. 1988. № 6. С. 84 - 88; Он же. Ишутинцы в Якутской ссылке 1867 - 1885 гг. Автореф. дис. . канд. ист. наук. Томск, 1987; Он же. Связи ссыльных поляков с "государственными преступниками" в Якутской области // Польская ссылка в России XIX - XX веков. Казань, 1998. С. 211 - 215; Михайлова С.М., Коршунова О.Н. Этнополитические и социокультурные аспекты польской ссылки в Волго-Камье (30 - 60-е гг. XIX века) // Польская ссылка в России XIX - XX веков: региональные центры. Казань, 1998. С. 145 - 150.

75 Борисенок Ю.А. Михаил Бакунин и "польская интрига": 1840-е годы. М., 2001; Горизонтов Л.Е. Поляки и нигилизм в России // Автопортрет славянина. М., 1999. С. 143 - 167.

76 Ремнев А.В. Польская ссылка и западносибирская администрация (1863 - 1868 гг.) // Общественное движение и культурная жизнь Сибири (XVIII - XX вв.). Омск, 1999. С. 29-43.

77 Бортникова О.Н. Сибирь тюремная: пенитенциарная система Западной Сибири в 1801 - 1917 гт. Тюмень, 1999. С. 143.

78 Пяткова С.Г. Польская политическая ссылка в Западную Сибирь в пореформенный период. Дис. . канд. ист. наук. Сургут, 2004. С. 167. общественности стали вопросы о правомочности присоединения к Советскому Союзу в годы II мировой войны территории Прибалтики и Западной Украины, Советско-польская война 1919 — 1920 гг., судьбы польских и советских военнопленных, репрессированных польских граждан79. Одновременно изучение "белых пятен" в истории поляков в России потребовало объединения усилий историков двух стран. Так совместно с польским общественным Центром КАРТА (Варшава) Научно-информационный и просветительский центр "Мемориал" занялся исследованием репрессивных кампаний против польских граждан80.

В целом проблематика XX века оказалась более актуальной и привлекательной для научной общественности двух стран. Появляется тенденция проводить параллели между ссылкой XIX века и советскими репрессиями против польских граждан в XX в. Польская ссылка в Сибирь

Л 1 приобрела временные рамки с рубежа XVI - XVII вв. до середины XX в. , а одной из первых задач российской и польской исторической науки стало выявление общих и особенных черт царской и советской ссылки, степени преемственности имперского и советского периодов82.

Увлечение историческими параллелями, не всегда положительно отражавшееся на изучении проблемы, встретило негативную реакцию ряда исследователей. Попытка идентифицировать государственное устройство царской России с системой, царившей в Советском Союзе, по мнению наиболее авторитетного польского исследователя В. Сливовской, является

79 По данным Центра исследования общественного мнения и Лаборатории социологических исследований в Сопоте более половины респондентов - поляков уверены, что России следует ощущать свою вину перед Польшей за историческое прошлое. Социологические исследования, проведенные в России, показали, что на вопрос должна ли Россия чувствовать какую-то вину по отношению к Польше и полякам, 64% опрошенных русских ответило отрицательно - Поповский С. Польский гонор и русская душа // Новая Польша. 2003. № 3. [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.novpol.ru/index3.php.htrnl

80 Одним из итогов этой работы стал сборник - Репрессии против поляков и польских граждан. М., 1997.

81 Nowinski F. Polacy i Syberia // Sybiracy. Martyrologia polakow na Wschodzie. Koszalin, 2000. S. 20.

82 Казарян П.Л. Задачи российской и польской исторической науки в изучении ссылки поляков в Якутию // Россия и Польша: Историко-культурные контакты (сибирский феномен). Новосибирск, 2001. С. 43. передергиванием фактов в публицистике, бездумно следующей концепциям американского историка и политолога Ричарда Пайпса"83.

Новый импульс в исследованиях сопровождался ростом публикаций источников. При чем польские издатели оказались значительно активнее в этом отношении. Выход в свет в течение 1992 — 1998 гг. трех антологий

ОЛ польских документов XIX века В. Сливовская оценила как

85 беспрецедентное событие в историографии польской ссылки" . В России публикация документов по интересующей нас теме носила спорадический характер и, как правило, ограничивалась переводами отрывков польско-язычных мемуаров86, публикацией отдельных писем ссыльных, хранящихся в архивах. Если подобную публикацию осуществлял Б.С. Шостакович, то она

87 сопровождалась вступительным словом и солидными комментариями .

Усиливается внимание к архивным источникам. В 1997 г. в Санкт

Петербурге прошла международная научная конференция "Архивы России и

88

Польши: актуальные проблемы развития и сотрудничества" . Ряд докладов освещал возможности местных архивов (только не западносибирских) в изучении польской политической ссылки. Серию статей, отражающих

OQ потенциал восточносибирских архивов, публикует Б.С. Шостакович .

83 Сливовская В. Старые и новые исследования судеб польских ссыльных в Сибири: их место в истории и культуре // Сибирь в истории и культуре польского народа. М., 2002. С. 290.

8 Zeslanie i katorga па Syberii w dziejach polak6w 1815 - 1914. Opr. A. Brus, E. Kaczyriska, W. Sliwowska. Warszawa, 1992; Kuczyriski A. Syberia. 400 lat polskiej diaspory. Wroclaw, 1998; Trojanowiczowa Z. Sybir romantykow w opracowaniu materialow wspomnieniowych uczestniczyl Jerzy Fiecko. Poznan, 1993.

85 Сливовская В. Старые и новые исследования судеб польских ссыльных в Сибири: их место в истории и культуре // Сибирь в истории и культуре польского народа. М., 2002. С. 287.

8 Талько-Гринцевич Ю. Из книги "О прожитых днях" (1850 - 1908) // Поляки в Бурятии: Сборник. Улан-Удэ, 1998. С. 118-188.

87 Шостакович Б. Иркутские страницы "Дневника" ссыльного костюшковца Юзефа Копця. (К 200-летию польского восстания 1794 г.) // Земля иркутская. 1994. № 2. С. 46 - 51; 1995. № 3. С. 60 - 62. Он же. Неизвестные письма польского политического ссыльного Феликса Зенковича об иркутском пожаре 1879 года // Земля иркутская. 1994. № 1. С. 39 - 47.

88 Архивы России и Польши. Актуальные проблемы развития и сотрудничества. СПб., 1997.

89 Шостакович Б.С. Материалы восточно-сибирских архивов о ссыльных участниках организациии Петра Сцегенного и связанных с ней польских конспиративных групп первой половины 40-х гг. XIX века // СРС Иркутск, 1982. Вып. 7. С. 21 - 37; Он же. Материалы Государственного архива Иркутской области о пребывании в восточносибирской ссылке свентокшижцев - участников варшавской организации «Содружество польского народа» // СРС. Иркутск, 1983. Вып. 8. С. 61 - 69; Он же. Ссыльные поляки -участники тайных национально-освободительных организаций и революционного движения 1848 г. - в Восточной Сибири (в отражении документов Государственного архива Иркутской области) // СРС. Иркутск, 1987. Вып. 10. С. 28 -50; Филин М.Д. Польские революционеры в Забайкальской ссылке в 30-40-е гг. XIX в. (По материалам Государственного Архива Читинской области) II Политические ссыльные в Сибири. (XVIII - начало XX в.) Новосибирск, 1983. С. 167 - 177.

Сибирские архивы становятся более доступны и для польских исследователей. Докторские работы польских историков В. Масяржа90 и Ф. Новиньского91 впервые в польской историографии были основаны на мощном комплексе материалов восточносибирских архивов. Вызывает интерес подробный анализ Ф. Новиньским реализации амнистии 1856 г.92 Произвольное толкование местной администрацией циркуляров центральной власти, бюрократические сложности в деле получения разрешения на выезд из Сибири, проблема финансирования обратной дороги - эти вопросы затрагиваются и в настоящей работе в связи с реализацией промежуточных амнистий повстанцев.

Большой фактический материал по истории польской ссылки на Южном Урале с XVII в. по 1917 г. представлен в диссертационной работе В.В. Латыповой93. Больше внимания было уделено истории формирования польской диаспоры, а не её функционированию. Несмотря на широкие временные рамки работы, почти отсутствует сравнительный анализ различных периодов ссылки. Задачу сравнить два периода ссылки поляков поставила Л.Г. Подлевских на материалах Вятской губерни, но на деле это вылилось в обособленную характеристику ссылки после первого польского восстания и после второго94. Более последовательной в плане реализации задачи сопоставления типологически однородных явлений ссылки является В. Сливовская. Вызывает интерес ее попытка сравнить мемуары и жизненный путь трех женщин, в различное время и по разным причинам, оказавшимся в сибирском изгнании: Е. Фелиньской, Э. Табеньской и В. Мацковой. Уникальность, непохожесть судеб этих трех женщин все же позволяют исследователю выяснить роль женщин в «мужском мире ссылки»

90 Масярж В. Поляки в Восточной Сибири (1907 - 1947 гг.). Автореф. дис. . д-ра ист. наук. Иркутск, 1995.

91 Новински Ф. Польская политическая ссылка в Восточной Сибири. 1831 - 1862 гг. Автореф. дис. . д-ра ист. наук. М., 1991.

92 Nowinski F. Polacy па Syberii Wschodniej. Gdansk, 1995. С. 331 - 364.

93 Латыпова В.В. Поляки на Южном Урале (XVII - начало XX вв.). Дис. . канд. ист. наук. Уфа, 1996; Она же. Поляки на Южном Урале (XVII - начало XX вв.) Автореф. дис. канд. ист. наук. СПб. 1996.

94 Подлевских Л.Г. Польская политическая ссылка 30-х и 60 - 70-х гг. XIX в. в Вятской губернии: сравнительный анализ // Поляки в России: XVII - XX вв. Краснодар, 2003. С. 58 - 67. и обозначить проблему специфики «дамских» мемуаров как источников по истории польской ссылки95.

Еще в первой половине 1980-х гг. и в России, и в Польше появляется интерес к историко-юридическому аспекту ссылки. Б.С. Шостакович и С.В. Кодан на материалах первой половины XIX в. определили специфику законодательства по отношению к польским ссыльным, сущность правового разграничения политических ссыльных и государственных преступников. Вывод авторов о том, что на практике положение польских политических ссыльных определялось чаще всего сложившейся традицией и системой прецедентов, нередко отступавших от предписаний центра, справедлив и по

96 отношению к ссылке повстанцев .

Ценную информацию по правовой регламентации политической ссылки, организации политического сыска, надзора и управления ссылкой содержат

Q7 работы П.Л. Казаряна . Он предложил новую периодизацию политической ссылки: 1826 - 1881 гг.; 1882 - 1905 гг.; 1906- 1917 гг.98 на основе анализа внутреннего развития института политической ссылки в системе карательной политики самодержавия, отразившегося, прежде всего, в законодательстве. Периодизация П.Л. Казаряна, как и, упомянутая выше, периодизация Л.П. Рощевской, слабо отражают специфику польской ссылки. Более актуальной для нашего исследования будет периодизация польской политической ссылки XIX в., используемая польскими исследователями: 1) 1830 - 1863 гг.; 2) 1863 - 1883 гг.; 3) конец XIX в. - 1917 гг.99 Выделенные этапы отражают

95 Sliwowska W. Polska - Syberia. Dwa swiaty w oczach polskich zesfanek // Polska a Syberia. L6dz, 2001. S. 191 -200.

96 Кодан С.В. Политическая ссылка в системе карательных мер самодержавия первой половины XIX в. Иркутск, 1980; Он же. Ссылка и колонизация Сибири в 1820 - 1850-х годах (политико-правовой аспект) // Экономическая политика царизма в Сибири в XIX - начале XX века. Иркутск, 1984. С. 15 - 24; Он же. Управление политической ссылкой в Сибирь (1826 - 1856 гг.). Иркутск, 1980; Кодан С.В., Шостакович Б.С. Сибирская политическая ссылка во внутренней политики самодержавия (1821 - 1861 гг.) // СРС. Иркутск, 1991. Вып. 12. С. 82 - 94; Шостакович Б.С., Кодан С.В. Историко-правовые аспекты польской ссылки в Сибирь в 1830-первой половине 1850-х годов//СРС. Иркутск, 1985. Вып. 9. С. 187-205.

97 Казарян П.Л. Верхоянская политическая ссылка. Якутск, 1989; Он же. Олекминская политическая ссылка. Якутск, 1995; Он же. Якутская политическая ссылка в системе карательной политики царизма. Автореф. дис. . д-ра ист. наук. Владивосток, 1998; Он же. Якутская политическая ссылка. Якутск, 1999.

98 Казарян П.Л. Якутская политическая ссылка. Якутск, 1999. С. 4.

99 Первый этап у Ф. Новиньского не ограничен конкретными временными рамками и обозначен как «межповстанческий» -Nowinski F. Polacy па Syberii Wschodniej. Gdansk, 1995. S. 10. изменение состава узников, развитие института политической ссылки, и этапы освободительной борьбы поляков.

Достаточно широк спектр интересов польской исследовательницы Э. Качинской. В ведении к антологии польских документов она подробно проанализировала место института ссылки в карательной системе самодержавия, положение в Сибири различных категорий польских ссыльных, их взаимоотношения с местным населением и между собой. Многочисленными примерами из польской мемуаристики Э. Качинская определила спектр вариантов решения поляками проблемы «поврут -оседлене», выявила факторы, определявшие решение ссыльных остаться в Сибири100. Деятельности местной администрации по отношению к ссыльным повстанцам, особенностям социально-правового положения ссыльных в Западной Сибири посвящены работы С.А. Перминовой [Мулиной]101 и А.Ю. Майничевой102. Внутренний мир ссылки, отношения в арестантской общине отражены в работах З.В. Мошкиной103. Социальные роли ссыльных участников первого польского восстания стали предметом изучения Е. Фечько и В. Сливовской104. Появляются работы, анализирующие ссыльных какой-либо одной социальной группы или происхождения105.

100 Качинска Э. Политические ссыльные и уголовные преступники. Столкновение двух миров // Польская ссылка в России XIX - XX веков: региональные центры. Казань, 1998. С. 20 - 24; Качинская Э. Поляки в Сибири (1815 - 1914). Социально-демографический аспект // Сибирь в истории и культуре польского народа. M., 2002. С. 265-277.

101 Перминова С.А. Некоторые аспекты политики сибирской администрации по обустройству ссыльных участников польского восстания 1863 г И Материалы научной конференции "Современное Общество". Омск, 1999. С. 101 - 102; Она же. К вопросу о положении польских ссыльных в Западной Сибири в 1868 -1885 гг. // Польская ссылка в России XIX - XX веков. Казань, 1998. С. 185 - 189; Она же. Политика западносибирской администрации по обустройству быта польских переселенцев - участников восстания 1863 г. // Сибирско-польская история и современность. Иркутск, 2001. С. 119 - 122; Мулина С.А. Ссыльные участники восстания 1863 г. в западносибирской деревне // Сибирская деревня. Омск, 2004. 4. 1. С. 141 -144.

102 Майничева А.Ю. Польские переселенцы в Томской губернии (середина XIX в.) // Сибирская заимка [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.glory.nsu.ru/projects/siberia/tosun/maynich3.shtrnl

103 Мошкина З.В. Политическая каторга в России и социально-психологический облик политкаторжан. Автореф. дис. д-ра ист. наук. Москва, 1999. С. 47-48.

104 Fie£ko J. Rosja, Polska i misja zeslanctiw. Poznan, 1997; Sliwowska W. Polscy zeslancy polityczni na Syberii w pierwszej potowie XIX wieku. // Przeglqd Wschodni. Warszawa, 1991.T. 1. Z. 2. S. 239-266.

105 Зюлек Я. Римско-католические священники, сосланные в Сибирь после Январского восстания // Сибирь в истории и культуре польского народа. M., 2002. С.135 - 145; Кияс А. Жители Великополыни в Сибири в XIX веке // Там же. С. 217 - 240; Сливовская В. Сибирские тени // Сибирская ссылка. Иркутск, 2000. Выпуск 1. С. 84- 113.

В конце 1990-х гг. накал страстей в обществе стал утихать. Изменяется тематика исследований. На первый план выходят взаимоотношения польского и российского народов, взаимные представления, национальные стереотипы, культурное, языковое взаимовлияние, о чем красноречиво говорят темы польско-российских конференций минувшего десятилетия106. Сибирский материал в этом плане использовался, в основном, польскими исследователями, более знакомыми с эпистолярным наследием ссыльных107.

Б.С. Шостакович предпринял попытку комплексной научной разработки истории поляков в Сибири с конца XVIII до конца XIX вв. Обобщив опыт предшественников, он определил круг узловых вопросов темы, представил

1П8 их историографию . Исследователя привлекает возможность рассмотрения польско-сибирских сюжетов с точки зрения «осуществления тех или иных взаимоотношений польского меньшинства с окружающей местной

- 109 ментальной средой» .

Соединение теории диаспоры и конкретного материала по истории поляков в России часто является механическим. Диссертационное исследование Р.В. Оплаканской о польской диаспоре в Сибири в первой половине XIX века содержит ряд общетеоретических сведений о понятии диаспора, но за рамки «введения» эти рассуждения так и не перешагнули110. В своих дальнейших работах Р.В. Оплаканская более детально анализирует проблему адаптации поляков в Сибири. В качестве показателя ассимиляции она использует анализ имен, даваемых младенцам при крещении. Оправданием этого шага служит то, что «ассимиляция, как процесс

106 «Восприятие поляков русскими и русских поляками» (Москва, 1997), «Польша - Россия. Роль польских восстаний в складывании взаимных представлений» (Варшава - Плоцк, 1998); «Россия и Польша: Историко-культурные контакты (сибирский феномен)» (Якутск, 1999), «Польша и Сибирь: встреча двух миров» (Лодзь, 2001), в ноябре 2005 г. в Магнитогорске планируется конференция «Россия - Польша: филологический и культурно-исторический дискурс».

107 Burdziej В. Inny Swiat ludzkiej nadziei. Torun: nakladem autora, 1991; Михаляк Я. Прощание у «могильного камня надежды» // Сибирь в истории и культуре польского народа. М., 2002. С. 108 - 113.

108 Шостакович Б.С. История поляков в Сибири (XVII - XIX вв). Иркутск, 1995; Он же. Узловые вопросы истории поляков в Сибири (конец XVIII - конец XIX в). Дис. . д-ра. ист. наук. M., 1997.

109 Шостакович Б.С. «Сибирско-польская» история: современный взгляд на ее содержание, задачи изучения и популяризации // Сибирско-польская история и современность. Иркутск, 2001. С. 29.

110 Оплаканская Р.В. Польская диаспора в Сибири в конце XVIII - первой половине XIX века. Дис. . канд. ист. наук. Новосибирск, 2001. врастания» в чужую культуру, начинается с заимствования внешних форм, чтобы для начала как можно меньше выделяться в новой среде и не раздражать принимающее общество»111. Выявленная ею практика сибирских поляков давать при крещении детям имена, не распространенные в принимающем обществе, позволяющие идентифицировать их обладателей с определенной национальной (польской) культурой, указывает на то, что ассимиляционный процесс еще очень слабо затрагивал польскую диаспору в Сибири112.

Польские историки эффективно разрабатывают теорию адаптации

1 1 Я применительно к истории поляков в Сибири в XX в. Попытки сибирских этнологов осветить формирование польской диаспоры в Западной Сибири были фрагментарны и не внесли ничего нового в историю ссылки повстанцев114. Интересен опыт Н. Галеткиной в изучении трансформации групповой идентичности поляков деревни Вершина Иркутской области115. Но автор, в основном, оперирует современным «полевым» материалом и не углубляется в историю.

Диаспоральный аспект» увеличил внимание к истории католической церкви в Сибири. Портреты ксендзов, настоятелей западносибирских приходов представлены в работах Т. Мосуновой116 и В. Ханевича117. История костелов Западной Сибири, как памятников архитектуры, нашла отражение в

111 Оплаканская Р.В. Землячества поляков в Сибири как фактор сохранения национальной идентичности в условиях иной этнокультурной среды // Сибирский плавильный котел: социально-демографические процессы в Северной Азии XVI - начала XX века. Новосибирск, 2004. С. 134.

112 Там же. С. 135.

113 Szynkiewicz S. Polacy kazachstancy. Pocz^tki przystosowania do Srodowiska // Polacy w Kazachstanie. Wroclaw, 1996. S. 247 - 257; Obuchowski K. Uwagi psychologa о zsylce w Majkanie // Ibid. S. 427 - 444; Jasiewicz Z. Wymiary kultury i toZsamosci etnicznej i narodowej. Polsko£6 i Polacy w Kazachstanie i na innych terenach dawnego ZSRR // Ibid. S. 503 - 517; Гавенцки M. Поляки в этнической структуре Казахстана. Прошлое, настоящее и будущее // Вестник Омского университета. Омск, 1998. № 2 (8). С. 53 - 59.

114 Мельников Б.В., Скрягина М.А. Формирование католического населения Омской области в XVIII -начале XX вв. // Культурологические исследования в Сибири. Омск, 2003. № 3 (11). С. 236 - 239; Нам И.В. Формирование этнодисперсных групп в составе населения Сибири (XIX — начало XX в.) // Американские исследования в Сибири. Вып. 2. Томск, 1997. С. 182 - 191.

115 Галеткина H. От мигранта к сибиряку. Трансформация групповой идентичности при переселении // Диаспоры. Независимый научный журнал. 2002. № 2. С. 32-63.

116 Мосунова Т.П. Томский римско-католический приход в XIX в. // Сибирско-польская история и современность. Иркутск, 2001. С. 180- 182;

117 Ханевич В. Сибирские ксендзы // Сибирская старина. 1995. № 9(14). С. 32 - 35. статьях Н.И. Лебедевой и Л.А. Ющук118. Тема отношений между членами католической общины затрагивается гораздо реже119.

В настоящее время в Сибири изучение польского присутствия в регионе концентрируется вокруг деятельности полонийных организаций. В. Ханевич председатель польского общества "Bialy Orzel" стал соредактором и автором нескольких статей 12 (17) номера краеведческого альманаха "Сибирская старина", полностью посвященного польской тематике. Из материалов журнала интерес представляет статья Л. Овчинниковой, проследившей

120 судьбу семьи участника Январского восстания К. Зеленевского . Сам В.

Ханевич, научные интересы которого тяготеют к XX веку, имеет ряд

121 обзорных статей по интересующему нас периоду . В конце 1990-х гг. В.А.

Ханевич стал лауреатом международного конкурса Союза журналистов

Польши среди публицистов Полоний мира. Книга лидера тюменского польского общества "Latarnik" С. Филя содержит ряд интересных архивных сведений о деятельности купцов из династии Поклевских-Козелл, по истории

1 00 костела в Западной Сибири . Работы руководителя польского общества в Республике Хакасия "Polonia", члена Совета Конгресса Поляков в России С.В. Леончика касаются истории польской диаспоры на Алтае123. При этом основное внимание исследователя сосредоточено на проблемах адаптации польских ссыльных, их взаимоотношениях с принимающим обществом, вкладе поляков в культурное развитие края. На материалах польской диаспоры Минусинска С.В. Леончик приходит к выводу о том, что

118 Лебедева Н.И. Костел и католическая община Омска: исторический очерк // Сибирско-польская история и современность. Иркутск, 2001. С. 182 - 187; Ющук Л.А. Архитектура зданий римско-католического и евангелическо-лютеранской церквей в Сибири и на Дальнем Востоке. (1792 - 1917 гг.). Автореф. дис. . канд. архитектуры. Новосибирск, 2000.

119 Оплаканская Р.В. Этносоциальные характеристики членов западносибирского римско-католического прихода во второй четверти XIX века II Фронтир в истории Сибири и Северной Америки в 17-20 вв.: общее и особенное. Новосибирск, 2003. Вып. 3. С. 84 - 92; Fiel S. Na syberyjskim trakcie. Warszawa, 1999.

120 Овчинникова Л. Судьба Казимира Зеленевского, для которого Сибирь стала второй родиной // Сибирская старина. 1997. № 12 (17). С. 24 - 26.

121 Ханевич В.А. К истории взаимосвязей польских диаспор Томска и Иркутска в XIX - XX вв. // Сибирско-польская история и современность. Иркутск, 2001. С. 312- 319.

122 Fiel S. Na syberyjskim trakcie. Polacy w Kraju Tiumenskim. Warszawa, 1999.

123 Леончик С.В. История и сегодняшний день польской общины на юге Сибири // Сибирско-польская история и современность. Иркутск, 2001. С.347 - 350; Он же. Поляки юга Енисейской губернии // Сибирь в истории и культуре польского народа. M., 2002. С. 52 - 58; Leonczyk S. Diaspora polska w poludniowej cz^sci guberni jenisejskiej na przefomie XIX - XX ww. // Polska a Syberia. Lodz, 2001. S. 125 - 128. наибольшим адаптивным потенциалом обладали представители непривилегированных сословий и лица молодого возраста124.

Особое значение для нашего исследования играет диссертационное исследование С.Г. Пятковой. Несмотря на широко заявленную тему "Польская политическая ссылка в Западную Сибирь в пореформенный период", работа в большей степени раскрывает проблему места польской ссылки в карательной системе самодержавия. Основное внимание автор сосредоточила на центральном законодательстве о политической ссылке. В результате ряд особенностей законодательноправового положения ссыльных поляков оказался не учтен. Автор подробно проанализировала процесс транспортировки ссыльных к месту отбытия наказания, (организация обратного потока арестантов представляет не менее интересную проблему, но в исследовании не отражается) и распределение поляков по населенным пунктам Сибири. Содержание работы отразилось на периодизации разработки законодательства о польской политической ссылке, предложенной С.Г. Пятковой125. Фактически законотворчество в отношении польской политической ссылки автор ограничивает 1864 г., а дальнейший процесс выработки законодательной практики в вопросе регулирования польской ссылки остался за рамками работы. В последствии С.Г. Пяткова добавляет еще один этап (1865 - 1866 гг.), но сводит его суть к дополнению

1 лг правил по транспортировке и размещению поляков в Сибирском крае .

Проблемы социально-экономической и социокультурной адаптации польских ссыльных отражены в диссертации схематично, а проблема "поврут - оседлене" сводится к пересказу точки зрения Б.С. Шостаковича127. Предложенная С.Г. Пятковой периодизация ссылки польских повстанцев, на

124 Leonczyk S. Polskie karty w historii Minusinska / Польские страницы в истории Минусинска /. Абакан, 2004.

125 1) январь - апрель 1863 г., когда принимались первоначальные меры по борьбе с повстанцами; 2) май -декабрь 1863 г., когда были определены основы репрессивной политики правительства в отношении повстанцев; 3) 1864 г. - когда в Центральной России и Сибири были созданы специальные комиссии и Комитет для разработки правил по водворению правил по водворению польских ссыльных - Там же. С. 52.

126 Там же. С. 80.

127 Пяткова С.Г. Польская политическая ссылка в Западную Сибирь в пореформенный период. Дис. . канд. ист. наук. Сургут, 2004. С. 154. основе процесса адаптации необоснованна . В частности не понятно, почему устройство быта исследователь ограничила 1860-ми гг., что включает в себя понятие первоначальной социально-экономической и социокультурной адаптации, и по каким критериям можно судить о ее завершении в 1870-е гг. Анализ качественных и количественных параметров польской ссылки произведен на основе статистики.

В целом изучение польской ссылки в Польше и России имело как общие черты, в основном проявившиеся в тематических приоритетах, так и особенности. Последние во многом связаны со спецификой источниковой базы. Так польской историографии был свойственен мартирологический акцент, некоторая публицистичность, использование источников личного происхождения, слабое знание сибирских архивов. Работы российских авторов, напротив, были основаны на архивных источниках, отличались академичностью и слабой ориентацией в польской мемуаристке. В последние два десятилетия ситуация изменилась. Польские историки активно осваивают русские архивы, а российские историки польскую мемуаристку. Эмоциональность изложения материала у польских коллег сопровождается глубоким сциентизмом, а работы российских исследователей приобретают мартирологическую направленность, иногда публицистичность.

Существенно возросли контакты между исследователями двух стран, увеличилось количество совместных проектов. Много в этом отношении делают Б. Шостакович, А. Кучинский и В. Сливовская - общепризнанные лидеры в изучении польско-сибирской тематики XIX в.129 Однако остается актуальным вопрос о создании единого ведущего научно-исследовательского

128 С.Г. Пяткова выделила 3 периода: 1) устройство быта поляков в сибирском изгнании (1860-е гг.), жизнь и деятельность в Сибири, завершение первоначальной социально-экономической и социокультурной адаптации (1870-е гг.), 3) возвращение на Родину после амнистии 1863 г. или продолжение жизни в Сибири (1880 - 1890-е гг.) - Там же. С. 4.

129 Подробнее о В. Сливовской см.: В. и Р. Сливовские Пол века в кругах российской культуры и науки. 2.09.2002 [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.russ.ru/istsovr/otherlang/20020902.html; Горизонтов Л.Е. Юбилей Виктории Сливовской // Славяноведение. 2001. № 5. С. 123 - 125; Носов Б.В., Орехов A.M. К юбилею профессора В. Сливовской // Отечественная история. 2001. № 6. С. 115-117. центра изучения польской ссылки130, координации исследований российских и польских историков.

История ссылки участников Январского восстания в Западной Сибири продолжает сохранять множество «белых пятен». Остается слабо освещенной политика местной администрации по отношению к ссыльным повстанцам, деятельность польских ссыльных в Западной Сибири, взаимоотношения с местным населением и уголовными преступниками, а достижения советской историографии в изучении вопросов участия поляков в общественном и революционном движении нуждаются в серьезном пересмотре.

Объект исследования — участники польского восстания 1863 г., сосланные в Западную Сибирь.

Предмет исследования — взаимодействие польских ссыльных и сибирского общества.

Цель исследования — выявить характерные черты ссылки участников польского восстания 1863 г. и процесса адаптации ссыльных повстанцев в Западной Сибири.

- Для достижения поставленной цели необходимо реализовать следующие задачи:

- при помощи методики персонального учета ссыльных определить социальный, политико-юридический, половозрастной, профессиональный состав ссыльных повстанцев, географию, динамику ссылки в Западной Сибири, а также особенности польской ссылки в различных населенных пунктах региона;

- охарактеризовать отношение к полякам со стороны западносибирской администрации и его влияние на процесс адаптации ссыльных повстанцев;

130 Новински Ф. Польская политическая ссылка в Восточной Сибири. 1831 - 1862 гг. Автореф. дис. . д-ра ист. наук. M., 1991.

- оценить эффективность политики западносибирской администрации администрации по обеспечению надзора за политическими преступниками и обустройству их быта;

- выявить основные направления инкорпорации ссыльных в сибирский социум; типы социального взаимодействия ссыльных с местным населением, модели поведения ссыльных поляков.

Хронологические рамки исследования охватывают период 1863 — 1883 гг. Нижняя граница (1863 г.) обусловлена началом поступления ссыльных повстанцев в Западную Сибирь. Верхняя граница (1883 г.) - заключительной амнистией повстанцев. Не все повстанцы покинули Сибирь в 1883 г., но коренным образом изменяется их статус. Ссыльные становятся свободными обывателями, анализ их дальнейшего пребывания в регионе освещает принципиально иной корпус источников.

Территориальные рамки исследования охватывают территорию Западной Сибири в составе Томской и Тобольской губернии, включая Омск и Омский округ, до 1868 г. состоявшие в составе Тобольской губернии.

Методология исследования. Для исследования польской ссылки в качестве объяснительного механизма мы использовали теоретическую модель диаспоры. Формальным основанием для её применения явилось то, что ссылка участников восстания 1863 г. являлась не только особым институтом политической ссылки, но и общностью, идентифицируемой с точки зрения этнической принадлежности. Использование диаспоры в качестве своеобразного «идеального типа» не требует жесткого соответствия объекта исследования феномену диаспоры. Тем более что общепринятой дефиниции диаспоры не существует. Широкое толкование диаспоры, как устойчивой совокупности населения определенной этнической и религиозной принадлежности, проживающей в стране нового расселения, а также попытки назвать диаспорой все случаи крупных перемещений людей в настоящее время подвергаются критике со стороны многих исследователей131. Варианты более узкого определения моделируются через фиксирование признаков диаспоры132. Польская ссылка XIX в. представляет собой почти идеальный тип диаспоры, согласуясь с большинством выделяемых признаков: рассеяние по отношению к своей изначальной родине, часто насильственное; коллективная память и мифологизация утраченной родины; идеализация воображаемого наследия отцов; возвратное движение; сильное групповое этническое самосознание, сохраняющееся долгое время; чувство солидарности с этническими собратьями в других странах; возможность созидательной и обогащающей жизни в странах -хозяевах, проявляющих терпимость; неоднородность диаспоры, наличие внутренних противоречий; внутренняя способность к самоорганизации, наличие групповой солидарности и т.д.

Мы воспользуемся интерпретацией диаспоры, сформулированной в рамках социального конструктивизма, в качестве методологической установки. Учитывая то, что «российский конструктивизм» уже потерял «изначальную методологическую чистоту», с которой он вошел в отечественную историографию133, остановимся на одной из авторских концепций, а именно на теории диаспоры, разработанной В.А. Тишковым, и адаптируем её к задачам настоящего исследования.

Понимание этнической группы как социального конструкта у В.А. Тишкова базируется на тезисе о том, что общественно-исторические явления являются продуктами человеческих действий (в этом смысле они социальные конструкты), а социальная реальность неотделима от её понятийных определений.

Основные положения В.А. Тишкова можно свести к следующему134:

131 Тишков В.А. Исторический феномен диаспоры И Исторические записки. 3 (121). M., 2000. С. 207.

132 Примеры перечисления признаков диаспоры - Галкина Т.А., Колосов В.А., Куйбышев M.B. Теоретико-методологические основы географии диаспор и их значение для исследования национальных проблем в бывшем СССР // Расы и народы. Вып. 24. М., 1998. С. 41 - 53; Тощенко Ж.Т., Чаптыкова Т.И. Диаспора как объект социологического исследования // Социс. 1996. № 12. С. 33 - 42.

133 Фирсов Е. Вячеслав Попков. Феномен этнических диаспор // Диаспоры. 2004. № 2. С. 232 - 242.

134 Малахов B.C. Новое в междисциплинарных исследованиях // Общественные науки и современность. 2002. №5. С. 136.

- Этнические группы во многих случаях являются институциональными образованиями;

- Реальность этничности есть реальность отношений: в той мере, в какой социальное взаимодействие организовано как взаимодействие между такими группами, эти группы обретают реальный статус;

- Организация любых человеческих коалиций (этнических в том числе) определяется их целями и стратегиями, среди которых важнейшую роль играют организация ответов на внешние вызовы через солидарность одинаковости, общий контроль над ресурсами и политическими институтами и обеспечение социального комфорта в рамках культурно-гомогенных обществ.

В рамках этих установок диаспора для В.А. Тишкова конструируется в первую очередь через самоидентификацию индивидов, относимых к данной

1 ЛС группе . Поэтому диаспора почти всегда имеет расширительный смысл, ибо подавляющая часть ее членов таковыми себя не ощущают. Диаспора - это, прежде всего, активисты и их соучастники. Используя выражение Б. Андерсона, В.А. Тишков определяет диаспору как «воображаемую общность», существующую только в головах ее лидеров и активистов, а также в представлениях политиков. Реальность диаспоры зависит от демографических параметров, наличия организации и возможности поддерживать хотя бы среди части соплеменников диаспорную идентичность . То есть «диаспора рассматривается как процесс» . Она оказывается чрезвычайно подвижной: сегодняшняя диаспора может стать ничем, а некогда молчаливая часть населения оказаться подверженной быстрой мобилизации.

135 Вместо заключения (B.C. Малахов. Валерий Тишков и методологическое обновление российского обществоведения)// Тишков В.А. Реквием по этносу. М., 2003. С. 542.

136 Тишков В.А. Реквием по этносу. М., 2003. С. 477.

137 В этом плане положения В.А. Тишкова частично соотносятся с установкой С.А. Арутюнова, выразившейся в формуле: «диаспора - это процесс» - Арутюнов С.А. Диаспора - это процесс // Этнографическое обозрение. 2000. № 2. С. 74 - 78.

Внешнее проявление диаспоры анализируется В. Тишковым как стратегия социального поведения индивидов. Учитывая методологический принцип социального конструктивизма о дискурсивной организации общественно-исторической реальности, можно говорить о возможности проецирования польско-российского политического диалога на взаимоотношения властей и польской диаспоры и о наличии национального дискурса, как в социальном поведении членов диаспоры, так и в политике правительства по отношению к ссыльным повстанцам.

Основным содержанием взаимоотношений диаспоры и принимающего общества является адаптация. Под адаптацией мы понимаем начальный этап интеграции, то есть "социокультурного приспособления" и вхождения

1 ^й иммигрантской группы в общество принявшей ее страны . При таком подходе даже сегрегация может быть вариантом адаптации, так как последняя не является синонимом аккультурации или ассимиляции. В процессе адаптации диаспора приобретает новые качества и навыки: определяет свое место в системе разделения труда, свою экономическую нишу в принимающем обществе, обозначает собственные социальные роли, вырабатывает особые культурные и психологические характеристики и

139 специфическую ментальность . В исследовании нас будут интересовать, прежде всего, групповые формы адаптации, позволяющие дистанцироваться от этнопсихологии и рассматривать национальные отношения как разновидность социального взаимодействия. Степень интеграции мы предлагаем рассматривать по следующим критериям: наличие официальной работы, интенсивность контактов членов диаспоры с внешним миром, соответствие поведения членов диаспоры с требованиями принимающего общества, наличие диаспорной идентичности.

138 Нитобург Э.Л. Русские в Америке - интеграция или ассимиляция? // Этнографическое обозрение. 2001. № 6. С. 83.

139 Аствацатурова М.А. Диаспоры в Российской Федерации: формирование и управление. Ростов-на-Дону -Пятигорск, 2002. С. 51.

На примере интеграционных процессов у русских в Америке Э.Л. Нитобург выделил ряд факторов, от которых зависят форма и длительность процесса адаптации: качественные характеристики диаспоры (установочная ориентация группы, социально-классовый состав, способ расселения) и внешние условия адаптации (отношение к диаспоре со стороны правящих кругов и властей, различных слоев населения, общественного мнения страны - реципиента, социально-правовое положение)140. Эти факторы определили структуру диссертационного исследования.

Анализ качественных и количественных характеристик польской ссылки будет производиться на основе персональной методики. Её подробная характеристика, а также особенности использования в работе социологического и статистического методов, представлены в первом параграфе 1-ой главы.

Источниковая база исследования чрезвычайно широка и включает в себя: делопроизводственные материалы, периодическую печать и источники личного происхождения (мемуары, воспоминания, письма, записки).

Делопроизводственные материалы хранятся в центральных и сибирских архивах. Можно выделить несколько групп документов этого типа. Циркуляры, секретная переписка правительственных органов, полицейских и жандармских управлений, ведавших надзором, осуществлением карательных мер, отчеты, доклады, записки, следственные дела необходимы для изучения политики местной администрации по отношению к ссыльным повстанцам. Деловая документация позволяет не только проследить рождение того или иного законодательного акта, но и выяснить взгляды различных органов управления на ту или иную проблему, составить впечатление о сути решаемой проблемы. Основной вопрос, который нам приходилось решать в ходе работы с этим видом источника - установление авторства документа, например: был составлен документ лично тобольским губернатором или председателем губернского управления, генерал-губернатором или членами

140 Нитобург Э.Л. Указ. соч. С. 83 - 86.

ГУЗС. Решение этого вопроса важно для выявления личных позиций представителей власти по тем или иным вопросам.

К этому виду документов относится так же официальная статистика: именные списки, ведомости, алфавиты политических преступников, статистические сводки. При работе с этим видом документов необходимо учитывать ряд терминологических тонкостей. С.Г. Пяткова в качестве показателя неточности официальных статистических сведений сравнивает данные Ялуторовского окружного исправника, заявлявшего, что до 1 января 1870 г. в Ялуторовском округе польских переселенцев водворено не было, и ведомость о политических ссыльных, состоящих под надзором и находящихся на жительстве в Ялуторовском округе за 1871 г., зафиксировавшую 30 поляков141. На деле эти два документа не противоречат друг другу, так как учитывают совершенно разные категории ссыльных: сосланных «на водворение» и «на жительство». Более того, категория водворенных учитывала не всех высланных «на водворение». Это подтверждают ведомости о водворении польских переселенцев, где отдельно отмечено количество поляков, «назначенных для водворения», прибывших к месту назначения и реально «водворенных на казенных землях с выдачею пособия на домообзаводство». В частности, в Березовский округ с 1864 по 1869 гг. было назначено 37 польских переселенцев, к месту назначения прибыл 31 человек, но ни один из них не был водворен142. В Ялуторовском округе водворенных тоже не оказалось143. Логика составления именных ведомостей и списков не всегда понятна. Например, список политическим преступникам, состоящих под надзором полиции в Томской губернии за 1868 г., на наш взгляд довольно точно отразил положение дел во всех населенных пунктах, кроме Каинского округа, где, вместо реально находившихся

141 Пяткова С.Г. Делопроизводственные материалы второй половины XIX века как источник по истории польской ссылки в Западную Сибирь // Источники по истории Западной Сибири. 4. II. Сургут, 2003. С. 38 -43.

142 ГУ ГАОО. Ф. 3. Оп. 6. Д. 9967. Л. 18, 18 об.

143 Там же. Л. ПО. нескольких сотен повстанцев, указано несколько человек144. Кроме того, необходимо учитывать, что иногда в списки попадали не только повстанцы, но и политические ссыльные, высланные до января 1863 г. Сравнению списков мешает различная трактовка властями родственников повстанцев, прибывших в ссылку, особенно жен, их то зачисляют в общий список политических ссыльных, то записывают, как добровольных сопровождающих. И конечно все списки необходимо перепроверять на наличие повторов и ненумерованных единиц. В целом, в городах учет ссыльных велся более основательно, чем в округах.

Несмотря на то, что исследователи предпочитают работать с общими списками, составленными в МВД, канцеляриях губернаторов, позволяющими оперировать цифрами в масштабах губернии и более, низовые полицейские структуры, на наш взгляд, значительно точнее характеризовали состав поднадзорных, поскольку более оперативно отражали частые перемещения ссыльных и меньше искажали правописание фамилий. Мы вовлекли в историографический оборот данные Омского полицейского управления. Главным образом, это именные списки политических преступников, состоящих под надзором полиции в г. Омске. Списки составлялись городской полицией, как для внутреннего пользования, так и для отправки в вышестоящие инстанции. Первые часто не поддаются датировке. Не всегда есть возможность судить о количестве ссыльных, поскольку имеются пометки и приписки более позднего времени. Особенно это свойственно спискам 1864 г., когда число ссыльных быстро увеличивалось. Вновь прибывшие вносились в готовые списки, часто карандашом, на полях, и в настоящее время они трудно читаемы. Списки составлялись отдельно по каждой полицейской части города, а применительно к первой полицейской части, отдельно по первому и второму кварталу. Поэтому возникают дополнительные трудности по сбору информации о поляках в масштабе всего города. Документы содержат информацию о месте проживания

144 ГУ ГАОО. Ф. 3. Оп. 6. Д. 8960. ссыльного (форштадт, имя домовладельца), его занятиях, размере получаемого пособия, поведении в ссылке, занятиях, иногда присутствуют данные об условиях ссылки. Документы Омского полицейского управления позволили нам восстановить почти стопроцентно состав польской ссылки в городе.

Основным документом для получения сведений о ссыльном стали статейные списки. При этом для нас особую важность имели статейные списки, составленные сибирскими органами власти, где фиксировались перемены, произошедшие с ссыльным во время изгнания (изменения в семейном положении, условиях ссылки, месте жительства). Прошения, жалобы, доносы содержат информацию о ссыльном, вступающем в диалог с властями, применении тех или иных законодательных норм на практике, прецедентах, ставших началом будущей законодательной практики. Этот источник позволяет очертить поле, где желания ссыльных вступали в конфликт с интересами властей. Представляет интерес адресация и бюрократический путь документа. Информация о том, к кому адресовано прошение, на каком уровне проблема решается, до какого уровня власти прошение ссыльного имеет официальную поддержку, в конце концов, какой мотив используют власти для отказа, позволяет составить впечатление о взаимодействии всех уровней администрации в деле организации надзора за ссыльными поляками. В работе присутствует попытка анализа массива однотипных прошений и доносов.

Периодическая печать является источником, содержащим самую разнообразную по жанру, происхождению и содержанию информацию. В исследовании использованы сибирские официальные и либеральные издания («Томские губернские ведомости», «Тобольские губернские ведомости», «Сибирь», «Сибирская газета»). Большая часть использованных изданий выходит в свет уже после амнистии 1883 г. Они содержат обширную информацию о состоянии «ссыльного дела» в Сибири, отражают общественное мнение относительно реформирования этого вида наказания, не выделяя польской ссылки отдельно145. Амнистия 1883 г. спровоцировала появление в печати материалов о влиянии ссыльных поляков на Сибирь. Спектр мнений по этому вопросу отразили "Тобольские губернские ведомости". В одной заметке они привели слова сибирского корреспондента газеты "Дзенник Познаньски" ("Dziennik Poznanski"), утверждавшего, что "поляки принесли Тобольскому краю много добра", и "Нового времени", отметившего, что "все это совершенный вздор"146. Впрочем, сибирская пресса воздала должное заслугам невольных переселенцев. Достаточно упомянуть часто цитируемую историками заметку в иркутской газете «Сибирь», уверявшую читателей, что Сибирь знает и ценит заслуги польских политических ссыльных147. Кроме того, на страницах сибирской периодики публикуются воспоминания сибиряков - современников ссылки. Например, в Тобольских губернских ведомостях была опубликована серия воспоминаний и очерков, характеризующих тобольских губернаторов. Особо отметим информацию К. Голодникова об отношении тобольского губернатора А.И. Деспот-Зеновича к ссыльным полякам148. Но в целом указанные издания использовались нами в большей степени для создания контекста исследования, как источник изучения жизни сибирского общества в исследуемый период.

Иная роль в нашем исследовании отводится «Томским губернским ведомостям», издаваемым в период ссылки повстанцев. Прежде всего, мы использовали отчеты об управлении делами различных общественных образовательных, медицинских, благотворительных учреждений, опубликованных в неофициальной части издания. Они содержат сведения о ряде представителей польской диаспоры149, позволяют восстановить конфессиональный и этнический состав сотрудников организаций. Почти

145 Например см.: Извлечение из отчета Главного тюремного управления за 1882 г. // Сибирская газета. 1884. 30 сентября. № 40.

146 О положении поляков в Тобольской губернии // Тобольские губернские ведомости. 1893. № 45. Л. 738.

147 Поляки в Сибири // Сибирь. 1883. № 31. 31 июля.

148 Голодников К. Воспоминания о Тобольском губернаторе А.И. Деспот-Зеновиче (1863 - 1867 гг.) // Тобольские губернские ведомости. 1895. № 39. С. 693-695.

149 Например, отчет об управлении делами Омского благотворительного общества за 1869 г. содержит сведения о ссыльных повстанцах И. Косцялковском, И. Абрамовиче, а также о надворном советнике А. Поклевском-Козелл // Томские губернские ведомости. 1870. 21 февраля № 8. С. 4 - 6.

РОССИЙСКАЯ 41 ГОСУДАРСТВЕННАЯ

БИБЛИОТЙЬ каждый номер газеты содержит информацию о чрезвычайных происшествиях, связанных с поляками (убийствах, несчастных случаях и т.д.). Сложность использования подобных сведений заключается в том, что не всегда есть возможность определить является ли упомянутый поляк ссыльным повстанцем.

Мемуарное наследие польских ссыльных в большей степени отразило историю пребывания повстанцев в Восточной Сибири, нежели Западной. В основном мемуары писались в виде путевых заметок. Поэтому неизбежно по пути к месту назначения ссыльные оставляли описания своего пребывания в Западной Сибири, пересекая один за другим этапы ссыльного тракта. Понятно, что больше впечатлений оставляли те населенные пункты, где ссыльные задерживались на более длительный срок. Как правило, это происходило в Тобольске. Существует «обязательный» набор тем в описании Тобольской жизни. Например, почти каждый мемуарист упоминает тобольского губернатора А.И. Деспот-Зеновича, при чем это не всегда является следствием личного знакомства. Так, В. Четвертинский150 познакомился с А.И. Деспот-Зеновичем уже после окончания своей ссылки, навестив полупарализованного экс-губернатора в Петербурге. Но это не помешало В. Четвертинскому описать взаимоотношения А.И. Деспот-Зеновича со ссыльными повстанцами, охарактеризовать ряд его указов.

Из наследия повстанцев, отбывавших наказание в Западной Сибири, следует отметить воспоминания Ежи Красковского151. Их ценность заключается в том, что Красковский был сослан на военную службу, а информации по данной категории ссылки очень немного. Кроме того, мы использовали опубликованные отрывки из воспоминаний Е. Табеньской, отбывавшей наказание в Томске, ксендза Ю. Давидовича, К. Боровского. Их информативность можно оценить словами 3. Трояновичевой, считавшей, что в каждом «сибирском» памятнике содержится информация о жизни автора,

150 Czetwertynski W. Na wozie i pod wozem (1837 - 1917). Poznan, 1939.

151 Kraskovski Jerzy. Z nedawnej przeszlosci. Urywki z pami^tnika // Przegl^d Powszechny. R. 10. 1893. T. 40. S. 241 -258, 394-412; R 11. 1894. T. 41. S. 93 - 103,343 - 361; R. 12. 1894. T. 42. S. 58 - 76, 174 - 191. сообществе ссыльных, Сибири и её жителях, а также о деятельности российского репрессивного аппарата152. Для анализа взаимоотношений между ссыльными и реконструкции взглядов поляков на Сибирь и местное общество использовали воспоминания поляков, отбывавших наказание в Восточной Сибири, а также ссыльных более раннего или более позднего периодов.

Большая часть неопубликованных писем ссыльных поляков содержится в ГАРФе в фонде III Отделения с.е.и.в. канцелярии, опись 214: «Приложения к делам Ш Отделения с.е.и.в. канцелярии». Бумаги в качестве вещественных доказательств были отобраны у лиц, привлекавшихся III Отделением к дознаниям. В описи представлены подлинники документов на польском языке, а также краткие аннотации и переводы некоторых из них, сделанные членом следственной комиссии в строгом соответствии с установленными правилами153. Красными чернилами в подлинниках подчеркивались подозрительные места, а подстрочный перевод этих мест прописывался буквально в специальных тетрадях. Учитывая то, что письма содержали немного информации, политического характера, подстрочные переводы встречаются не так часто. Рукописный текст не всегда читаем, иногда с трудом идентифицируется имя адресата и дата написания документа. Иное дело - переписка между заключенными в Омском тюремном замке Марией Ямонт и Еленой Висковской, организованная жандармами с целью провокации. Переписка началась с 10 октября 1866 г. Подстрочный перевод каждой записки включался в текст постановления Омской следственной комиссии о передаче записки по назначению, и потому сохранился в материалах Комиссии. С 14 декабря 1866 г. в постановление стали заносить только перевод подозрительных отрывков из записок 154.

152 Trojanowiczowa Z. Sybir romantykow. Poznari, 1993. S. 50 - 55.

153 Подробнее о правилах работы с бумагами политических преступников см.: ГАРФ. Ф. 109. Приложение к делам III Отделения. Оп. 214. Д. 285. Л. 1А.

154 ГАРФ. Ф. 109. 1 экспедиция. 1866. Д. 217. Ч. 3. Л. "Б". Л. 375.

Одним из наиболее ценных источников, используемых нами, является переписка М. Жаба, дворянина Виленской губернии155. Переписка была изъята у М. Жаба во время обыска в 1867 г., произведенного в рамках дела о существовании в Кургане тайного польского общества156. Она насчитывает 65 документов. Материалы дела были вовлечены в историографический оборот С.Ф. Ковалем157. Однако письма не привлекли должного внимания историка, пропустившего ценные сведения о быте польских ссыльных, занятиях и, конечно, о взаимоотношениях поляков с местным населением.

Разнообразная источниковая база, обширный документальный материал, впервые вводимый в научный оборот, позволяют решить поставленные в исследовании задачи.

Научная новизна и практическая значимость исследования. Настоящее диссертационное исследование представляет собой первую попытку изучения ссылки участников Январского восстания в Западной Сибири с использованием теоретической модели диаспоры в качестве объяснительного механизма. Впервые анализ численности и состава сосланных в Западную Сибирь повстанцев изучен на основе методики персонального учета ссыльных. Выявлено 4118 участников восстания 1863 г., отбывавших наказание в Западной Сибири. Подробные таблицы и приложения позволят производить дальнейшую корректировку результатов исследования ц связи с появлением дополнительных сведений о повстанцах. Составленная автором база данных польских ссыльных, отбывавших наказание в Западной Сибири, может стать основой для работы по составлению родословных, биографий видных представителей польской диаспоры в Сибири. Большая часть данных картотеки передана автором в Институт истории Польской академии наук для составления базы данных «Польская ссылка в России XIX - начало XX

155 Более подробно см.: Перминова С. А Взаимоотношения польских ссыльных с жителями Сибири // Polska а Syberia. L6dz, 2001. S. 155- 165.

156 ГАОО. Ф. 3. On. 6. Д. 7921.

157 Коваль С.Ф. За правду и волю. Иркутск, 1966; Он же. Революционная деятельность польских политических ссыльных в Сибири в 60-е гг. XIX в // Экономическое и общественно-политическое развитие Сибири в 1861 - 1917 гг. Новосибирск, 1965. С. 123 - 132.

1 СО вв.» . Материал диссертации может быть использован в учебных целях в курсе «Отечественной истории», «Истории Польши», «Истории Сибири», спецкурсах региональной и краеведческой тематики.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования были предложены для обсуждения научной общественности на семи международных научных конференциях и симпозиумах: «Польская ссылка в России XIX - XX веков: региональные центры» (Казань, 1997); «Польша - Россия. Роль польских восстаний в складывании взаимных представлений» (Варшава - Плоцк, 1998); «Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов XVIII — XX вв.» (Омск, 1998); «Сибирско-польская история и современность: актуальные вопросы» (Иркутск, 2000); «Польша и Сибирь: встреча двух миров» (Лодзь, 2001); «Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития» (Омск, 2004); «Полонии в Сибири, в России и в мире: Проблемы изучения» (Иркутск, 2004) и двух региональных конференциях: «Современное Общество» (Омск, 1999); «Проблемы историографии, источниковедения и исторического краеведения в вузовском курсе отечественной истории» (Омск, 2004). По теме исследования автором опубликовано 10 работ общим объемом более 4-х печатных листов. Две работы были опубликованы в Польше. Материал диссертации частично использовался автором при чтении элективных курсов на гуманитарном факультете Омского государственного аграрного университета: «Национальные проблемы России и их исторические корни», «Национальный вопрос в Сибири: история и современность».

Структура диссертации построена по проблемному принципу, состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Участники польского восстания 1863 года в западносибирской ссылке"

Заключение.

В ходе исследования были изучены особенности ссылки участников восстания 1863 г. и процесса адаптации ссыльных повстанцев в Западной Сибири.

Было выявлено 4118 участников восстания 1863 г., отбывавших наказание в Западной Сибири. Специфика польской ссылки в западносибирском регионе заключалась в абсолютном превалировании ссыльных двух категорий: сосланных «на водворение» и «на жительство». Вид наказания определял ряд личных характеристик повстанцев и географию ссылки.

Степень соответствия географии диаспоры с задачей интеграции поляков в принимающее общество определялось, во-первых, возможностью удовлетворения материальных потребностей, что было связано с наличием официальной работы. Во-вторых, возможностью сохранения этнической идентификации через удовлетворение социокультурных потребностей. С этой точки зрения различные типы населенных пунктов Западной Сибири предусматривали разные варианты адаптации.

Губернские города были более космополитичны, имели костел, более широкую социально-экономическую инфраструктуру, являлись центром притяжения для добровольно прибывших поляков. Все это создавало возможность для социально-экономической интеграции поляков в городское пространство без элементов аккультурации. В уездных городах спектр выбора экономической ниши был более узким. В этих условиях большой объем ссылки, значительный удельный вес поляков по отношению к местному населению, относительная устойчивость состава ссылки и ее сравнительная однородность способствовали сегрегации диаспоры. Путем внутренней интеграции курганская, ялуторовская, ишимская общины польских ссыльных пытаются решить материальные проблемы, но фактически выстраивают социокультурный барьер между членами диаспоры и принимающим обществом, ограничивают межэтнические связи.

Узкий социально-экономический профиль сибирской деревни препятствовал структурной адаптации польских ссыльных. Но рассеянный характер поселения поляков, большая однородность принимающего общества, его традиционная культура способствовали поглощению части диаспоры. В малых городах сложно выявить единый механизм адаптации. Формирование колоний польских ссыльных происходит здесь сравнительно поздно и связано с перемещением поляков из других населенных пунктов Западной Сибири. Анализ причин миграций поляков позволяет говорить о том, что в Березове, Сургуте, частично Нарыме скапливаются поляки, отличающиеся девиантными наклонностями, вошедшие в конфликт с сибирской администрацией, то есть лица, не ориентированные на интеграцию в принимающее общество. Напротив, в Тюмень прибывают ссыльные, уже определившие свою экономическую нишу в Сибири.

Внутренние миграции поляков представляли собой перемещения лиц, обладающих наибольшим адаптивным потенциалом, в местности удобные для реализации собственных интересов. Превалирование потока мигрантов в губернские центры позволяет говорить о преимущественной ориентации польских ссыльных на вариант адаптации, предусматривающий социально-экономическое включение в новое общество при сохранении диаспорной идентичности. При невозможности соединить оба условия, ссыльные оказывают предпочтение материальной стороне жизни, переселяясь в поисках работы в населенные пункты иных типов. В начале 1870-х гг. география диаспоры в большей степени начинает отвечать задачам интеграции, а значит можно говорить о более быстрых темпах адаптации польских ссыльных в этот период.

Внешние условия адаптации поляков в Западной Сибири можно оценить как неблагоприятные. С одной стороны, законодательство о ссылке не учитывало этнический фактор, что негативно сказывалось на реализации задач управления. С другой стороны, идентификация политических преступников с польским этносом привела к проецированию негативного опыта польско-российского политического диалога на отношение к ссыльным повстанцам. Присутствие национального дискурса в политике правительства по отношению к ссыльным повстанцам способствовало росту диаспорной идентичности и препятствовало интеграции польских ссыльных в сибирское общество. Дестабилизирующим фактором стала работа Омской и Томской следственных комиссий. По времени она совпала с первыми промежуточными амнистиями. Ухудшение условий жизни при одновременных усилиях правительства по выдворению «прощеных» повстанцев из Сибири снижают мотивацию поляков к упрочению своего быта в регионе. Можно говорить, что в период работы следственных комиссий (1866 - 1868 гг.) процесс адаптации польских ссыльных приобрел более медленный и болезненный характер.

Нет основания переносить на Западную Сибирь вывод, сделанный рядом исследователей на материалах Восточной Сибири о заметном улучшении положения всех ссыльных поляков вскоре после мятежа 1866 г.1 Выстрел Каракозова, Кругобайкальское восстание активизируют деятельность правительства в области политического сыска. На период работы следственных комиссий приходится ряд жестких постановлений местной администрации в деле трудоустройства ссыльных, обеспечении их пособием. Даже у А.И. Деспот-Зеновича на смену либеральным проектам приходят строгость и порядок. В целом можно говорить о низкой эффективности политики властей с точки зрения реализации задач управления. По-прежнему в деле организации жизни ссыльных довлели карательные и устрашающие мотивы, а проблемы адаптации уходили на второй план.

Польская ссылка как общность, идентифицируемая с точки зрения этнического происхождения, обладала рядом особенностей. Наличие эмоциональной связи со страной исхода, идеализация отечества свидетельствует о наличии у большинства ссыльных повстанцев сильной

1 Коваль С.Ф. Польские ссыльные после Кругобайкальского восстания 1866 г. // Ссылка и каторга в Сибири (XVIII-нач. XXв.). Новосибирск, 1975. С. 154. диаспорной идентичности. Кроме внутренней добровольной идентификации у польских ссыльных существовала внешняя навязанная властью и законодательством идентификация на основе общего статуса политического ссыльного. Анализ взглядов ссыльных повстанцев на свое место в Сибири позволяет говорить об отсутствии у польской диаспоры установочной ориентации на инкорпорацию в сибирское общество.

Внутренняя способность польской диаспоры к интеграции проявилась в повсеместном создании организаций взаимопомощи. В основе коммуникации членов диаспоры лежали общие материальные интересы, а также личные, в том числе родственные контакты. Препятствием интеграции являлись многочисленные внутренние противоречия: между представителями различных регионов и мест исхода, этнической элитой и демократическими слоями, а так же политика власти. В результате организации оказались недолговечны, и процесс строительства диаспорной общины, как вариант групповой адаптации, не был реализован.

Противоречиво формируется этнический статус польской диаспоры. Большой удельный вес представителей привилегированных сословий, высокий уровень образования ссыльных повстанцев существенно повышали этносоциальный, этнопрофессиональный и этнокультурный статус диаспоры. С другой стороны, этнополитический и общественный статус в условиях ссылки оставался низким. В итоге поляк котировался как деловой партнер, но проигрывал как брачная пара. Поэтому превалирующее положение занимают деловые польско-русские контакты, а не семейные. Последнее обстоятельство подкреплялось ориентацией поляков на внутриэтнические браки. Стратегия репрезентации, реализуемая диаспорной общиной, была направлена на повышение группового авторитета путем поддержки высокого морального облика и подчеркивание лояльности власти. Такое поведение было связано с представлением поляков о своем культурном превосходстве и просвещенческой миссии в России. Именно на почве законопочитания, а не на основе общих революционных планов возникает взаимопонимание польских обществ с некоторыми представителями региональной администрации, примером чего может служить взаимоотношения курганского польского общества и городничего М.А. Карпинского. Но в целом, неравный статус взаимодействующих групп, отсутствие поддержки властей способствовали длительному доминированию негативных национальных стереотипов в восприятии поляками и русскими друг друга.

Сложность оценки адаптивных возможностей польской диаспоры заключается в том, что структура ссылки отличалась неоднородностью с точки зрения социальной принадлежности, происхождения, возраста, образования, наличия профессиональных навыков, условий ссылки. Адаптивный потенциал указанных групп был различен, но, в конечном счете, определялся возможностью найти официальную работу. С этой точки зрения несклонными к адаптации оказались иностранцы, духовенство, женщины, а также лица крайних возрастных категорий: до 20 и после 40 лет. Максимальная реализация адаптивного потенциала ссыльного была возможна в том случае, если его личный социальный опыт совпадал с приоритетами, установленными властью. Этот вариант демонстрируют ссыльные польские медики, игравшие в Сибири свои прежние социальные роли.

Результаты адаптации ссыльных неправомерно сопоставлять со структурой ссыльных, получивших свободу в результате промежуточных амнистий, но отказавшихся от возвращения на родину. В исследуемый период на решение проблемы «поврут - оседлене» в большей степени оказывали влияние не внутренние физические и психологические резервы членов диаспоры, их способность к инновациям, а политика правительства.

Список научной литературыМулина, Светлана Анатольевна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Неопубликованные источники Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ, г. Москва) Ф. 109 (Третье отделение Собственной Его императорского величества канцелярии):- 1 экспедиция. 1863 — 1872 гг.;- 3 экспедиция. 1874 — 1880 гг.;

2. Алисов Д.А. Культура городов Среднего Прииртышья в X1. - начале XX вв. Монография. Омск: Изд-во Омского гос. пед. ун-та, 2001. 200 с.

3. Арутюнов С.А. Диаспора это процесс // Этнографическое обозрение. 2000. №2. С. 74-78.

4. Архивы России и Польши. Актуальные проблемы развития и сотрудничества. СПб.: «ЛОГОС СПБ», 1997. 204 с.

5. Аствацатурова М.А. Диаспоры в Российской Федерации: формирование и управление (Северо-Кавказский регион). Ростов-на-Дону Пятигорск: Изд-во СКАГС, 2002. 628 с.

6. Батыгин Г.С. Лекции по методологии социологических исследований. М.,1995. 278 с.

7. Бойко В.П. Томское купечество в конце XVIII XIX вв. Из истории формирования сибирской буржуазии. Томск: Издательство «Водолей»,1996. 320с.

8. Борисенок Ю.А. Михаил Бакунин и "польская интрига": 1840-е годы. М.: "Российская политическая энциклопедия" (РОССПЭН), 2001. 304 с.

9. Бортникова О.Н. Сибирь тюремная: пенитенциарная система Западной Сибири в 1801 1917 гг.: Монография. Тюмень: Тюменский юридический институт МВД РФ, 1999. 304 с.

10. Брус А. Данные о польских ссыльных в Сибири и России после Январского восстания // Сибирь в истории и культуре польского народа: Пер. с пол. М.: Ладомир, 2002. С. 520 523.

11. Восстание 1863 г. и русско-польские революционные связи 60-х годов. Библиографический указатель литературы на русском языке. Составители: И.А. Калоева, М.А. Николаевский, Н.М. Пашаева. Под ред. И.С. Миллера.1. М., 1962.201 с.*

12. Гавенцки М. Поляки в этнической структуре Казахстана. Прошлое, настоящее и будущее // Вестник Омского университета. 1998. № 2 (8). С. 53-59.

13. Галеткина Н. От мигранта к сибиряку. Трансформация групповой идентичности при переселении // Диаспоры. Независимый научный журнал. 2002. № 2. С. 32-63.

14. Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики: Поляки в России и русские в Польше (XIX начало XX в.). М.: Индрик, 1999. 272 с.

15. Горизонтов Л.Е. Поляки и нигилизм в России. Споры о национальной природе «разрушительных сил» // Автопортрет славянина. М.: Индрик, 1999. С. 143-167.

16. Горизонтов Л.Е. Юбилей Виктории Сливовской // Славяноведение. 2001. № 5. С. 123 125.

17. Горяинов А.Н. Славяноведы жертвы репрессий 1920 - 1940-х годов. Некоторые неизвестные страницы из истории советской науки // Советское славяноведение. 1990. № 2. С. 78 - 89.

18. Гурвич И.С., Пухов И.В. Пекарский Э.К. (К столетию со дня рождения) // Советская этнография. 1958. № 6. С. 54 60.

19. Дворянов В.Н. В сибирской дальней стороне .: (Очерки истории царской каторги и ссылки. 60-е годы XVIII в. 1917 г.) / Под ред. А.Ф. Хацкевича. 2-е изд., перераб. и доп. Мн.: Наука и техника, 1985. 303 с.

20. Досталь М.Ю. Кафедра истории южных и западных славян МГУ накануне и в годы Великой отечественной войны (К 65-летию основания) // Славяноведение. 2004. № 4. С. 48 67.

21. Евтух В.Б. Современная этнология в Канаде // Этнология в США и Канаде. М.: Наука, 1989. С. 285 311.

22. Емельянов И.С. Якутские произведения B.JI. Серошевского в контексте творчества писателей ссыльных конца XIX в. // Ссыльные поляки в Якутии: итоги, задачи, исследование пребывания. Сборник научных трудов. Якутск: ИГИ АН PC (Я), 1999. С. 126 - 139.

23. Ендрыховская Б. Музыкальная жизнь польских ссыльных в Сибири в XIX веке // Сибирь в истории и культуре польского народа: Пер. с пол. М.: Ладомир, 2002. С. 206 216.

24. Ендрыховска Б. Образ польских ссыльных после восстания 1863 г. в "Иркутских губернских ведомостях" (1863 — 1873) // Польская ссылка в России XIX XX веков: региональные центры - Polscy zeslancy w Rosji

25. XIX XX stuleciu: osrodki regionalne. Казань: Мастер Лайн, 1998. С. 190 — 195.

26. Ендрыховская Б., Сливовская В. Просветительско-культурная деятельность польских ссыльных в Сибири в XIX в. // Культурные связи России и Польши XI-XX вв. М.: УРСС, 1998. С. 110-127.

27. Зайцев В.М. Социально-сословный состав участников восстания 1863 г. (Опыт статистического анализа). М.: Наука, 1973. 232 с.

28. Записка начальника Главного Тюремного Управления, М.Н. Галкина-Враского, по командировке его в Сибирь и на остров Сахалин в 1881 — 1882 гг. СПб, 1882. 95 е., приложения.

29. ЗЗ.Зюлек Я. Римско-католические священники, сосланные в Сибирь после Январского восстания // Сибирь в истории и культуре польского народа: Пер. с пол. М.: Ладомир, 2002. С. 135 145.

30. Иванов А.А. Историография политической ссылки в Сибирь второй половины XIX начала XX в. Автореф. дис. . д-ра ист. наук. Улан-Удэ, 2002. 45 с.

31. Иванов А.А. Историография политической ссылки в Сибирь второй половины XIX начала XX в. Иркутск: Издательство Иркутского госуниверситета, 2001. 275 с.

32. Ивонин А.Р. Смертность в Западной Сибири в последней четверти XVIII -начале 60-х гг. XIX в. // Сибирский плавильный котел: социально-демографические процессы в Северной Азии XVI начала XX века. Сборник научных статей. Новосибирск, 2004. С. 92 - 109.

33. Из истории польской ссылки в Сибири. Список литературы. Составитель С.В. Федотова. Тюмень: Тюменская областная научная библиотека. Отдел краеведения, библиографии и литературы, 1991. 8 с.

34. История русско-польских контактов в области геологии и географии. (Краткие тезисы докладов к симпозиуму 13-18 июня 1972 г.). Ленинград, 1972. 104 с.

35. История Сибири. С древнейших времен до наших дней. В 5-ти томах. Т. 3. Сибирь в период капитализма. JL: Наука, 1968. 530 с.

36. Казарян П.Л. Верхоянская политическая ссылка. 1861 1903 гг. Якутск, 1989.176 с.

37. Казарян П.Л. Олекминская политическая ссылка. 1826 1917 гг. Якутск, 1995. 496 с.

38. Казарян П.Л. Численность и состав участников польского восстания 1863 1864 гг. в Якутской ссылке. Якутск: ИГИ АН PC (Я), 1999. 48с.

39. Казарян П.Л. Якутская политическая ссылка в системе карательной политики царизма. Автореф. дис. . д-ра ист. наук. Владивосток, 1998. 54 с.

40. Казарян П.Л. Якутская политическая ссылка: (Историко-юридическое исследование). Якутск: Изд-во ЯГУ, 1999. 192 с.

41. Качинска Э. Политические ссыльные и уголовные преступники. Столкновение двух миров // Польская ссылка в России XIX XX веков:региональные центры Polscy zeslancy w Rosji XIX - XX stuleciu: osrodki regionalne. Казань: Мастер Лайн, 1998. С. 20 - 24.

42. Качинская Э. Поляки в Сибири (1815 1914). Социально-демографический аспект // Сибирь в истории и культуре польского народа: Пер. с пол. М.: Ладомир, 2002. С. 265 - 277.

43. Кашихин Л.С., Копылов Д.И., Митина Н.П., Пекут Б.Г. Участники польского восстания 1863 1864 гг. в Тобольской ссылке. Тюмень, 1963. 75 с.

44. Кияс А. Жители Великопольши в Сибири в XIX веке // Сибирь в истории и культуре польского народа: Пер. с пол. М.: Ладомир, 2002. С. 217 224.

45. Кеннан Дж. Сибирь и ссылка. Путевые заметки (1885 1886 гг.). СПб.: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 1999. Т. 1. 390 е.; Т. 2. 396 с.

46. Коваль С.Ф. За правду и волю. К столетию восстания политических ссыльных в Сибири в 1866 г. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1966. 191 с.

47. Коваль С.Ф. Польские ссыльные и народовольческие организации в Восточной Сибири в 1879 1882 гг. // Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири XVIII — начала XX в. Новосибирск: Наука, 1978. С. 160- 174.

48. Коваль С.Ф. Характер общественного движения 60-х гг. XIX в. в Сибири // Общественно-политическое движение в Сибири в 1861 1917 гг. Новосибирск: Наука, 1967. С. 35 - 54.

49. Кодан С.В. Политическая ссылка в системе карательных мер самодержавия первой половины XIX в. Учебное пособие. Иркутск: Иркутский гос. ун-т им. А.А. Жданова, 1980. 95 с.

50. Кодан С.В. Ссылка и колонизация Сибири в 1820 1850-х годах (политико-правовой аспект) // Экономическая политика царизма в Сибири в XIX - начале XX века. Сб. науч. тр. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1984. С. 15-24.

51. Кодан С.В. Управление политической ссылкой в Сибирь (1826 1856 гг.). Иркутск: Иркутский гос. ун-т, 1980. 40 с.

52. Кодан С.В., Шостакович Б.С. Сибирская политическая ссылка во внутренней политики самодержавия (1821 1861 гг.) // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. - февраль 1917 г.): Сб. науч. тр. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1991. Выпуск 12. С. 82 - 94.

53. Королюк В.З. Новые материалы о Яне Черском // Восстание 1863 г. и русско-польские революционные связи 60-х годов. Сборник статей и материалов под редакцией Королюка, И.С. Миллера. М.: Издательство академии наук СССР, 1960. С. 687 697.

54. Кропоткин П.А. Собрание сочинений кн. П. Кропоткина. Т. 2. Ссылка в Сибирь. СПБ., 1906.39 с.

55. Круссер Р.Г. Народные массы Сибири в исследованиях политических ссыльных 70-х начала 90-х гг. XIX века (Учебное пособие). Кемерово: КГУ, 1989. 80 с.

56. Круссер Р.Г. Общественно-политическая и научно-просветительская роль народнической ссылки в Сибири (70 начало 90-х гг. XIX в.). Дис. . канд. ист. наук. Томск, 1971. 395 с.

57. Кучинский А., Вуйцик 3. Ожидания и свершения. Цивилизаторская деятельность поляков в Сибири (XVIII XIX века) // Сибирь в истории и культуре польского народа: Пер. с пол. М.: Ладомир, 2002. С. 41 - 46.

58. Ларионова А.С. Роль В.Л. Серошевского в изучении якутского музыкального фольклора // Ссыльные поляки в Якутии: итоги, задачи, исследование пребывания. Сборник научных трудов. Якутск: ИГИ АН PC (Я), 1999. С. 158- 167.

59. Ларионова А.С. Роль В.Л. Серошевского в развитии Якутского музыкознания // Polska a Syberia. Spotkanie dwoch swiatow. Materialy z konferencji naukowej. Lodz, 1 2 marca 2001 roku. Lodz: INICJAL, 2001. S. 139- 146.

60. Латыпова В.В. Поляки на Южном Урале (XVII начало XX вв.) Автореф. дис. . канд. ист. наук. СПб., 1996. 43 с.

61. Латыпова В.В. Поляки на Южном Урале (XVII начало XX вв.) Дис. . канд. ист. наук. Уфа, 1996. 230 е., приложения.

62. Лашков К. Омские врачи конца XIX века // Прииртышье мое. Краеведческий сборник. Омск: Омское книжное изд-во, 1990. С. 99 105.

63. Лебедева Н.И. Костел и католическая община Омска: исторический очерк // Сибирско-польская история и современность: актуальные вопросы. Сборник материалов Международн. научн. конфер. / Редкол. Шостакович Б.С. и др. Иркутск, 2001. С. 181 187.

64. Леонтьева Г.А., Шорин П.А., Кобрин В.Б. Вспомогательные исторические дисциплины?- Учеб. для студ. высш. учеб. заведений / Под. ред. Г.А. Леонтьевой. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2000. 368 с.

65. Леончик С.В. История и сегодняшний день польской общины на юге Сибири // Сибирско-польская история и современность: актуальные вопросы. Сборник материалов Международн. научн. конфер. / Редкол. Шостакович Б.С. и др. Иркутск, 2001. С. 347 350.

66. Леончик С. Поляки юга Енисейской губернии. История ссылок и заселения // Сибирь в истории и культуре польского народа: Пер. с пол. М.: Ладомир, 2002. С. 52 58.

67. Майничева А.Ю. Польские переселенцы в Томской губернии (середина XIX в.) // Сибирская заимка Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.glory.nsu.ru/projects/siberia/tosun/maynich3.shtml

68. Максимов С.В. Сибирь и каторга. В 3-х частях. Ч. III. Политические и государственные преступники. Издание второе, исправленное и дополненное. СПб.: Типо-литография Н. Стефанова, 1871. 377 с.

69. Макушин А. Венерические болезни в Томске с 1884 до 1890 года. Сообщено в заседании Томского общества естествоиспытателей и врачей 19 января 1891 года // Труды Томского общества естествоиспытателей. Год третий. С. 1-15.

70. Масярж В. Поляки в Восточной Сибири (1907 1947 гг.). Автореф. дис. . д-ра ист. наук. Иркутск, 1995. 45 с.

71. Матханова Н.П. Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX в.: Проблемы социальной стратификации. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. 255 с.

72. Меламед Е.И. Джордж Кеннан против царизма. М.: Книга, 1981. 126 с.

73. Мельников Б.В. , Скрягина М.А. Формирование католического населения Омской области в XVIII начале XX вв. // Культурологические исследования в Сибири. Омск: ООО "Издатель - Полиграфист", 2003. № 3 (11). С. 236-239.

74. Мендрина Г.И. Медицинская деятельность политических ссыльных в Сибири. Томск: Издательство Томского университета, 1962. 64 с.

75. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX в.) Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. В 2-х томах. СПб., 1999. Т. 1. 548 с.

76. Митина Н.П. Во глубине сибирских руд (К столетию восстания польских ссыльных на Кругобайкальском тракте). М.: Наука, 1966. 144 с.

77. Митина Н.П. Русско-польские революционные связи в Сибири и кругобайкальское восстание (1864 1866 гг.). Автореф. дис. . канд. ист. наук. М., 1965. 39 с.

78. Митина Н.П., Федосова Т.Ф. К вопросу о русско-польских революционных связях в 1864 1866 гг. // Связи революционеров России и Польши XIX - начала XX в. Под ред. В.А. Дьякова, И.С. Миллера, JI.A. Обушенковой. М.: Наука, 1968. С. 96 - 103.

79. Михайлова С.М., Коршунова О.Н. Этнополитические и социокультурные аспекты польской ссылки в Волго-Камье (30 60-е годы XIX века) //

80. Польская ссылка в России XIX XX веков: региональные центры — Polscy zeslancy w Rosji XIX - XX stuleciu: osrodki regionalne. Казань: Мастер Лайн, 1998. С. 145- 150.

81. Михаляк Я. Прощание у «могильного камня надежды». Уральская граница в воспоминаниях поляков, сосланных в Сибирь // Сибирь в истории и культуре польского народа: Пер. с пол. М.: Ладомир, 2002. С. 108 113.

82. Морозова О.П. Польский революционер демократ Бронислав Шварце. М.: Наука, 1975.288 с.

83. Мосунова Т.П. Томский римско-католический приход в XIX в. // Россия и Польша: Историко-культурные контакты (сибирский феномен): Материалы международной научной конференции (24 25 июня 1999 г., Якутск). Новосибирск: Наука, 2001. С. 131 - 134.

84. Мосунова Т.П. Томский римско-католический приход в XIX в. // Сибирско-польская история и современность: актуальные вопросы. Сборник материалов Международн. научн. конфер. / Редкол. Шостакович Б.С. и др. Иркутск, 2001. С. 180-181.

85. Мошкина З.В. Политическая каторга в России и социально-психологический облик политкаторжан. Автореф. дис. . д-ра ист. наук. Москва, 1999. 47 с.

86. Мулина С.А. Ссыльные участники восстания 1863 г. в западносибирской деревне // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития: Сб. науч. тр.: В 3 ч. / ФГОУ ВПО ОмГАУ. Омск: Изд-во ФГОУ ВПО ОмГАУ, 2004. Ч. 1. С. 141 144.

87. Нагаев А.С. "Омское дело" 1832 1833 гг. Красноярск: КГУ, 1991. 207 с.

88. Ненашева З.С., Хайретдинов Х.Х. К пятидесятилетию кафедры истории южных и западных славян исторического факультета МГУ (Формирование концепции научной и учебной работы) // Советское славяноведение, 1990. № 2. С. 68 77.

89. Никулина И.Н. Источники по истории польской ссылки на Алтай в XIX в. // Сибирско-польская история и современность: актуальные вопросы. Сборник материалов Международн. научн. конфер. / Редкол. Шостакович Б.С. и др. Иркутск, 2001. С. 82 84.

90. Никулина И.Н. Политическая ссылка на Алтай в XIX в. (20 90-е гг.) Дис. . канд. ист. наук. Томск, 1990. 222 с.

91. Нитобург Э.Л. Русские в Америке интеграция или ассимиляция? // Этнографическое обозрение. 2001. № 6. С. 82 - 104.

92. Новински Ф. Польская политическая ссылка в Восточной Сибири. 1831 1862 гг. Автореф. дис. . д-ра ист. наук. М., 1991. 50 с.

93. Носов Б.В., Орехов A.M. К юбилею профессора В. Сливовской // Отечественная история. 2001. № 6. С. 115-117.

94. Ноэль Э. Массовые опросы. Введение в методику демоскопии. Издание второе. М.: ABA ЭСТРА, 1993. Раздел III. Репрезентативность выборки. С. 85- 136.

95. Овчинникова JI. Судьба Казимира Зеленевского, для которого Сибирь стала второй родиной // Сибирская старина. 1997. № 12 (17). С. 24 26.

96. Оконешников Е.И. Новое прочтение "Словаря якутского языка" Э.К. Пекарского // Ссыльные поляки в Якутии: итоги, задачи, исследование пребывания. Сборник научных трудов. Якутск: ИГИ АН PC (Я), 1999. С. 140- 147.

97. Оплаканская Р.В. Польская диаспора в Сибири в конце XVIII первой половине XIX века. Дис. . канд. ист. наук. Новосибирск, 2001. 220 е., приложение.

98. Орлова Г.А. Российский донос и его метаморфозы. Заметки о поэтике политической коммуникации // Полис. 2004. № 2. С. 133 145.

99. Памятная книжка Акмолинской области на 1916 г. Составлена секретарем комитета М.Н. Соболевым. Омск: Обл. типография, 1916. 113 с.

100. Памятная книжка для Тобольской губернии на 1864 год. Издана делопроизводителем Тобольского губернского статистического комитета В. Ильиным. Тобольск: Типография Тобольского губернского правления, 1864. 454 с.

101. Пантелеев Л. Из прошлого польской ссылки в Сибири // Сибирские вопросы. СПб., 1910. № 5. С. 1 18.

102. Перминова С.А Взаимоотношения польских ссыльных с жителями Сибири (по материалам переписки М. Жаба) // Polska a Syberia. Spotkanie dwoch swiatow. Materialy z konferencji naukowej. Lodz, 1 2 marca 2001 roku. Lodz: INICJAL, 2001. S. 155 - 165.

103. Пермякова Л.П., Пиманова Л.А. Из истории массовой польской ссылки в Сибири. Историческая справка // Ежегодник Тюменского областного краеведческого музея. Тюмень, 1992. С. 94 110.

104. Пилсудский Б. Поляки в Сибири // Сибирь в истории и культуре польского народа: Пер. с пол. М.: Ладомир, 2002. С. 13 30.

105. Подлевских Л.Г. Польская политическая ссылка 30-х и 60 — 70-х гг. XIX в. в Вятской губернии: сравнительный анализ // Поляки в России: XVII XX вв.: Материалы международной научной конференции. Краснодар: Кубанькино, 2003. С. 58 - 67.

106. Поляки и русские: взаимопонимание и взаимонепонимание. М: Индрик, 2000. 238 с.

107. Поповский С. Польский гонор и русская душа // Новая Польша. 2003. № 3. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.novpol.ru/index3 .php.html

108. Пяткова С.Г. Делопроизводственные материалы второй половины XIX века как источник по истории польской ссылки в Западную Сибирь // Источники по истории Западной Сибири. Материалы региональной научной конференции. Ч. II. Сургут: СурГПИ, 2003. С. 38-43.

109. Пяткова С.Г. Польская политическая ссылка в Западную Сибирь в пореформенный период. Автореф. дис. . канд. ист. наук. Омск, 2004. 30 с.

110. Пяткова С.Г. Польская политическая ссылка в Западную Сибирь в пореформенный период. Дис. . канд. ист. наук. Сургут, 2004. 205 е., приложения.

111. Ремнев А.В. Генерал-губернатор Западной Сибири А.О. Дюгамель // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. Омск, 1996. № 4. С. 136 144.

112. Ремнев А.В. Польская ссылка и западносибирская администрация (1863 1868 гг.) // Общественное движение и культурная жизнь Сибири (XVIII - XX вв.): Сб. науч. ст. / Отв. ред. Э.Ш. Хазиахметов. Омск: Омск, гос. ун-т, 1999. С. 29-43.

113. Ремнев А.В. Призрак сепаратизма // Родина. 2000. № 5. С. 10-17.

114. Ремнев А.В. Самодержавие и Сибирь. Административная политика второй половины XIX начала XX веков: Монография. Омск: Омск, ун-т, 1997. 253 с.

115. Ремнев А.В. Сделать Сибирь и Дальний Восток русскими. К вопросу о политической мотивации колонизационных процессов XIX начала XX века // Сибирская заимка Электронный ресурс. - Режим доступа: http://www.zaimka.ru/032002/remnevmotivation/

116. Репрессии против поляков и польских граждан. М.: Звенья, 1997. 247 с.

117. Решетов A.M. Ill Международная конференция, посвященная изучению научного наследия Б. Пилсудского // Этнографическое обозрение. 2000. № 6. С. 128 134.

118. Рощевская Л.П. Западносибирская политическая ссылка в период реакции 80-х гг. XIX в. // Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири XVIII нач. XX в. Новосибирск: Наука, 1978. С. 141 - 159.

119. Рощевская Л.П. История политической ссылки в Западной Сибири во второй половине XIX в. (60 нач. 80-х гг.). Учебное пособие для студентов ист. ф-та по спецкурсу. Тюмень: Типография изд-ва «Омская правда», 1976. 138 с.

120. Рощевская Л.П. Основные проблемы и вопросы историографии политической ссылки в Западной Сибири во второй половине XIX века // Вопросы истории Западной Сибири. Выпуск 1. Тюмень: Тюменский госуниверситет, 1974. С. 56-97.

121. Рощевская Л.П. Революционеры разночинцы в Западносибирском изгнании. Л.: Изд-во Ленинн-ого ун-та, 1983. 176 с.

122. Рощевская Л.П. Члены польской партии «Пролетариат» в западносибирской ссылке // Советское славяноведение. 1976. № 6. С. 31 — 42.

123. Саломон А.П. Ссылка в Сибирь. Очерк её истории и современного положения. Для Высочайше учрежденной комиссии о мероприятиях по отмене ссылки. СПб.: Типография СПб. Тюрьмы, 1900. 8 с. + 339 с. + Прил. (53 е.).

124. Сапаргалиев Г.С., Дьяков В.А. Общественно-политическая деятельность ссыльных поляков в дореволюционном Казахстане. Алма-Ата: Издательство «Наука» Казахской ССР, 1971. 252 с.

125. Скубневский В.А. Польское население Сибири по материалам Переписи 1897 г. // Польская ссылка в России XIX XX веков: региональные центры - Polscy zeslancy w Rosji XIX - XX stuleciu: osrodki regionalne. Казань: Мастер Лайн, 1998. С. 170 — 175.

126. Сливовская В. Сибирские тени. О польских женщинах в межповстанческий период ссылки // Сибирская ссылка: Сборник научных статей. Иркутск: Оттиск, 2000. Выпуск 1. С. 84 113.

127. Сливовская В. Старые и новые исследования судеб польских ссыльных в Сибири: их место в истории и культуре // Сибирь в истории и культуре польского народа: Пер. с пол. М.: Ладомир, 2002. С. 278 — 290.

128. Сливовская В., Шостакович Б. Агатон Гиллер как исследователь Восточной Сибири и первый историк сибирской ссылки поляков // Сибирская ссылка: Сборник научных статей. Иркутск: Оттиск, 2000. Выпуск 1 (13). С. 8-34.

129. Сливовские В. и Р. Пол века в кругах российской культуры и науки. (Несколько заметок личного свойства). 2.09.2002. Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.russ.ru/istsovr/otherlang/20020902.html

130. Словцов И.Я. Материалы по истории и статистики Омска, извлеченные из однодневной переписи 1877 г. Часть 1. Омск: Типография Акмолинского Областного Правления, 1880. 108 с. + Приложения.

131. Снытко Т.Г. Русское народничество и польское общественное движение 1865- 1881 гг. М.: Наука, 1969. 480 с.

132. Старцев А.В. Homo sibiricus. Особенности сибирского областничества // Сибирская заимка Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.zaimka.ru/082002/startsevhomosibiricus/

133. Стшижевская С. Ссыльные участники Январского восстания // Сибирь в истории и культуре польского народа: Пер. с пол. М.: Ладомир, 2002. С. 124- 134.

134. Тишков В.А. Исторический феномен диаспоры // Этнографическое обозрение. 2000. № 2. С. 43-63.

135. Тишков В.А. Исторический феномен диаспоры // Исторические записки. 3 (121). М.: Наука, 2000. С. 207 236.

136. Тишков В.А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии / В.А. Тишков; Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. М.: Наука, 2003. 544 с.

137. Тощенко Ж.Т., Чаптыкова Т.И. Диаспора как объект социологического исследования // Социологические исследования. 1996. № 12. С. 33 -42.

138. Троев П.С. Ишутинцы в Якутской ссылке 1867 1885 гг. Автореф. дис. . канд. ист. наук. Томск, 1987. 37 с.

139. Троев П.С. Связи ишутинцев с польскими революционерами в Якутской ссылке // Советское славяноведение. 1988. № 6. С. 84 88.

140. Ушакова Л.А. Культурно-просветительская роль политических ссыльных народников в Сибири (70-е середина 90-х гг. XIX в.). Лекция. Новосибирск, 1986. 72 с.

141. Ушакова Л.А. Народническая сибирская ссылка 70 90-х гг. XIX в. в советской историографии 50 - 70-х гг. // Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири XVIII - начала XX в. Новосибирск: Наука, 1978. С. 8-53.

142. Фалькович С. Восприятие русскими польского национального характера и создание национального стереотипа поляка // Поляки и русские в глазах друг друга / Отв. Ред. В.А. Хорев. М.: Индрик, 2000. С.

143. Филин М.Д. Польские революционеры в Забайкальской ссылке в 30 -40-е гг. XIX в. (По материалам Государственного Архива Читинскойобласти) // Политические ссыльные в Сибири. (XVIII начало XX в.) Новосибирск, 1983. С. 167- 177.

144. Фильгус В.Е. Деятели русского и польского освободительного движения 60-х годов XIX в. в Тобольской губернии // Связи революционеров России и Польши XIX начала XX в. М.: Наука, 1968. С. 294-312.

145. Фирсов Е. Вячеслав Попков. Феномен этнических диаспор. М., 2003. 337 с. // Диаспоры. 2004. № 2. С. 232 242.

146. Хазиахметов Э.Ш. Сибирская политическая ссылка 1905 1917 гг. (облик, организации, революционные связи). Томск, 1978. 183 е., приложения.

147. Ханевич В. Сибирские ксендзы // Сибирская старина. 1995. № 9 (14). С. 32-35.

148. Чарина О.И. Характер взаимовлияния русского и якутского фольклора (по материалам B.JI. Серошевского) // Ссыльные поляки в Якутии: итоги, задачи, исследование пребывания. Сборник научных трудов. Якутск: ИГИ АН PC (Я), 1999. С. 120- 125.

149. Чарина О.И. Характер взаимовлияния русского и якутского фольклора (по материалам B.JI. Серошевского) // Polska a Syberia. Spotkanie dwoch swiatow. Materialy z konferencji naukowej. Lodz, 1-2 marca 2001 roku. Lodz: INICJAL, 2001. S. 59-63.

150. Шабанов М.П. Ссылка и каторга в Западной Сибири в конце XVI — конце XIX веков. Автореф. дис. . канд. ист. наук. Кемерово, 1998. 40 с.

151. Швецов С.П. Культурное значение политической ссылки в Западной Сибири // Каторга и ссылка. Историко-революционный вестник. Под общей редакцией Ф.Я. Кона. Книга сороковая. № 3. М.: Мосполиграф, 1928. С. 57-87.

152. Шостакович Б.С. Бенедикт Дыбовский и его гуманитарное наследие // Памяти профессора Сергея Владимировича Шостаковича. Воспоминания и научные статьи. К 100-летию со дня рождения. Иркутск: Оттиск, 2002. С. 98- 123.

153. Шостакович Б.С. Историография политической ссылки поляков в Сибири в XIX начале XX века // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. - февраль 1917 г.) Сб. науч. тр. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1985. Выпуск 9. С. 3-23.

154. Шостакович Б.С. История поляков в Сибири (XVII XIX вв.) Иркутск: Иркут. Ун-т, 1995. 165 с.

155. Шостакович Б.С. Материалы Государственного архива Иркутской области о пребывании в восточносибирской ссылке свентокшижцев -участников варшавской организации «Содружество польского народа» //

156. Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. февраль 1917 г.) Сб. науч. тр. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1983. Выпуск 8. С. 61 - 69.

157. Шостакович Б.С. О характере сибирского мемуарного наследия Бенедыкта Дыбовского и задачах его изучения // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. февраль 1917 г.) Сб. науч. тр. Выпуск 11. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1989. С. 6 - 25.

158. Шостакович Б.С. Поляки в Сибири в 1870 1890-е годы (из истории русско-польских отношений в XIX веке). Автореф. дис. . канд. ист. наук. Иркутск, 1974. 42 с.

159. Шостакович Б.С. Поляки политические ссыльные конца 70-х - начала 90-х гг. XIX века - в Сибири // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. - февраль 1917 г.) Сб. науч. тр. Выпуск 1. Иркутск, 1973. С. 52 - 124.

160. Шостакович Б.С. Сибирские годы Юзефата Огрызко // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. февраль 1917 г.) Сб. науч. тр. Выпуск П.Иркутск, 1974. С. 11-53.

161. Шостакович Б.С. Узловые вопросы истории поляков в Сибири (конец ХУШ конец XIX в.) Дис. . д-ра ист. наук. (В форме научного доклада). Москва, 1997. 52 с.

162. Шостакович Б.С., Кодан С.В. Историко-правовые аспекты польской ссылки в Сибирь в 1830 первой половине 1850-х годов // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. - февраль 1917 г.) Сб. науч. тр. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1985. Выпуск 9. С. 187 - 205.

163. Щербаков Н.Н. Влияние ссыльных пролетарских революционеров на культурную жизнь Сибири (1907 1917 гг.). Иркутск: Изд-во Иркут. унта, 1984. 203 с.

164. Щербаков Н.Н. Революционеры медики в сибирской ссылке // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX - февраль 1917 г.). Сборник научных трудов. Выпуск IV. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1979. С. 117 — 160.

165. Ющук JI.A. Архитектура зданий римско-католического и евангелическо-лютеранской церквей в Сибири и на Дальнем Востоке. (1792 1917 гг.). Автореф. дис. . канд. архитектуры. Новосибирск, 2000. 35 с.

166. Baranowski W. Polskie relacje о rosyjskiej kulturze ludowej (1831 1920) 11 Acta Uniwersitatis lodziensis. Folia ethnologica. Lodz, 1985. № 3. 310 s.

167. Blombergowa Maria Magdalena. Badania archeologiczne Polakow na terytorium Imperium Rosyjskiego w XIX i poczqtku XX wieku. Acta archaeologica lodziensia. № 37. Lodz: Lodzkie towarzystwo naukowe, 1993. 125 s.

168. Burdziej B. Inny swiat ludzkiej nadziei. Szrice Adama Szymanskiego na tie literatury zsylkowej. Torun: nakladem autora, 1991. 253 s.

169. Fiecko J. Rosja, Polska i misja zeslancow: Syberyjska tworczosc Agatona Gillera. Poznan: WIS, 1997. 272 s.

170. Fiel S. Na syberyjskim trakcie. Polacy w Kraju Tiumenskim. Warszawa: ARXREGIA, 1999. 147 s.

171. Janik M. Dzieje polakow na Syberji. Krakow: Nakladem krakowskiej spolki wydawniczej, 1928 // Biblioteka Zeslanca. Warszawa Wroclaw, 1991. S. 1 -472.

172. Jewsiewicki W. Na syberyjskim zeslaniu. Warszawa: Panstwowe wydawnictwo naukowe, 1959. 263 s.

173. J^drychowska В. Polscy zeslancy na Syberii (1830 1883). Dzialainosc pedagogiczna, oswiatowa i kulturalna. Wroclaw: Wydawnictwo Uniwersytetu Wroclawskiego, 2000. 240 s.

174. J^drychowska B. Syberia XIX — wiecznych Polakow czy zawsze "inny swiat"? // Polska a Syberia. Spotkanie dwoch swiatow. Materialy z konferencji naukowej. Lodz, 1 -2 marca 2001 roku. Lodz: INICJAL, 2001. S. 91 - 100.

175. J^drychowska B. Zeslancy polityczni jako nauczyciele i wychowancy na Syberii w okresie polskich powstan narodowych w XIX wieku // Wroclawskie Studia Wschodnie. 2 (1998). Wroclaw, 1998. S. 29-45.

176. Kaczynska E. Wst^p // Zeslanie i katorga na Syberii w dziejach Polakow 1815 1914. Opr. A. Brus, E. Kaczynska, W. Sliwowska. Warszawa: Wydawnictwo naukowe PWN, 1992. S. 5 - 166.

177. Kijas A. Polacy w Rosji od XVII wieku do 1917 roku. Slownik biograficzny. Warszawa, Poznan: Instytut Wydawniczy Pax, Wydawnictwo Poznanskie, 2000. 405 s.

178. Kolonie polskie na Syberyi (kor. № 1 "Tyg. Illustrow.") // Tygodnik Ilustrowany. Rok 1907. Polrocze 1-sze. № 7. S. 148 149.

179. Kozlowski E. Bibliografia powstania styczniowego. Warszawa: wydawnictwo ministerstwa obrony narodowej, 1964. 620 s.

180. Kuczynski A. Czterysta lat polskiej diaspory // Kuczynski A. Syberia. 400 lat polskiej diaspory. Wroclaw, 1998. S. 15 123.

181. Kuczynski A. Wklad polskich podroznikow do historii etnografii. Relacji Jozefa Kopcia о ludach Syberii // Etnografia Polska. Т. XIII. 1969. 1. S. 87 -128.

182. Leonczyk S. Diaspora polska w poludniowej cz^sci guberni jenisejskiej na przelomie XIX XX ww. // Polska a Syberia. Spotkanie dwoch swiatow. Materialy z konferencji naukowej. Lodz, 1-2 marca 2001 roku. Lodz: INICJAL, 2001. S. 125- 128.

183. Leonczyk S. Polskie karty w historii Minusinska / Польские страницы в истории Минусинска /. Абакан, 2004. 60 с.

184. Librowicz Z. Polacy w Syberii. Krakow: G. Gebethner i Spolka, 1884 // Biblioteka Zeslanca. Wroclaw, 1993. S. 1 380.

185. Lukawski Z. Ludnosc polska w Rosji 1863 — 1914. Wroclaw Warszawa — Krakow - Gdansk: Zaklad narodowy imienia ossolinskich wydawnictwo polskiej akademii nauk, 1978. 229 s.

186. Nowinski F. Polacy i Syberia. Historia i wspolczesnosc // Sybiracy. Martyrologia polakow na Wscodzie. Koszalin: Wydawnictwo Uczelniane Baityckiej Wyzszej Szkoly Humanistycznej w Koszalinie, 2000. S. 20 56.

187. Nowinski F. Polacy na Syberii Wschodniej. Zeslancy polityczni w okresie mi^dzypowstaniowym. Gdansk: Wydawnictwo Gdanskie, 1995. 434 s.

188. Obuchowski K. Uwagi psychologa о zsylce w Majkanie // Polacy w Kazachstanie. Historia i wspolczesnosc. Pod redakcja Stanislawa Ciesielskiego i Antoniego Kuczynskiego. Wroclaw: Wydawnictwo uniwersytetu wroclawskiego, 1996. S. 427 444.

189. Rodacy. 2004. № 2 (26) Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.rodacy.ru/akt.htm

190. Skubniewski W.A. Polacy na Syberii w swietle materialow spisu poszechnego z 1897 r // Wroctawskie Studia Wschodnie. 3 (1999). Wroclaw: Wydawnictwo Uniwersytetu Wroclawskiego, 1999. S. 73 82.

191. Skok H. Polacy nad Bajkalem 1863 1883. Warszawa, 1975.

192. Sok Just. Zapomniany pami^tnik chlopa powstanca i Sybiraka // Sybirak. Organ zwi^zku sybirakow. Nr. 3(19). Lipec, 1939. S. 39 42.

193. Sliwowska W. Polscy zeslancy polityczni na Syberii w pierwszej poiowie

194. XIX wieku. Mity i rzeczywistosc // Przegl^d Wschodni. Warszawa, 1991. Т. 1.1. Z. 2. S. 239-266. /

195. Sliwowska W. Polska a Syberia. Dwa swiaty w oczach polskich zeslanek // Polska a Syberia. Spotkanie dwoch swiatow. Materialy z konferencji naukowej. Lodz, 1 2 marca 2001 roku. Lodz: INICJAL, 2001. S. 191 - 200.г

196. Sliwowska W. Syberia w zyciy i pamieci Gieysztorow zeslancow postyczniowych. Wilno - Sybir - Wiatka - Warszawa. Warszawa, 2000. 399 s.

197. Sliwowska W. Zeslancy polscy w Imperium Rosyjskim w pierwszej poiowie XIX wieku. Slownik biograficzny. Warszawa, 1998. 835 s.f a

198. Sliwowska W. Zywoty niepokornych. Konarszyk Gasper Maszkowski z powiatu starokonstantynowskiego na Wolyniu // Przegl^d Wschodni. Warszawa, 1998. Т. IV. Z. 4 (16). S. 749 768.

199. Talko Hryncewicz J. Aleksander Despota Zenowicz (ur. w r. 1829, zm. 1897 r). Lwow: odbitka "Kurjera Lwowskiego" czcionkami "Drukarni Polskiej", 1913. 20 s.

200. Trojanowiczowa Z. Sybir romantykow w opracowaniu materialow wspomnieniowych uczestniczyl Jerzy Fiecko. Poznan: Wdrodze, 1993. 603 s.

201. Wojcik Z. Jan Czerski. Polski badacz Syberii. Lublin: Wydawnictwo Lubelskie, 1986. 368 s.

202. Wojcik Z. Karol Bohdanowicz. Szkic portretu badacza Azji. Warszawa -Wroclaw: Polskie towarzystwo ludoznawcze, Oficyna wydawnicza "Biblioteka zeslanca", Panstwowy instytut geologiczny, 1997. 410 s.