автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Устойчивые словесные комплексы как материал для воссоздания языкового портрета Ивана Неронова, одного из лидеров раскола русской церкви XVII столетия

Полный текст автореферата диссертации по теме "Устойчивые словесные комплексы как материал для воссоздания языкового портрета Ивана Неронова, одного из лидеров раскола русской церкви XVII столетия"

На правах рукописи

КОРОТЕНКО Мария Александровна

УСТОЙЧИВЫЕ СЛОВЕСНЫЕ КОМПЛЕКСЫ КАК МАТЕРИАЛ ДЛЯ ВОССОЗДАНИЯ ЯЗЫКОВОГО ПОРТРЕТА ИВАНА НЕРОНОВА, ОДНОГО ИЗ ЛИДЕРОВ РАСКОЛА РУССКОЙ ЦЕРКВИ XVII СТОЛЕТИЯ

10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Волгоград - 2006

Работа выполнена в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Магнитогорский государственный университет»

доктор филологических наук, профессор Шулежкова Светлана Григорьевна

доктор филологических наук, профессор Шиганова Галина Александровна

кандидат филологических наук, доцент Стрепетова Галина Ивановна

Ведущая организация — Челябинский государственный

университет

Защита состоится 16 ноября 2006 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.027.03 в Волгоградском государственном педагогическом университете по адресу: 400131, г.Волгоград, пр. им. В. И. Ленина, 27.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан 16 октября 2006 г.

Научный руководитель -

Официальные оппоненты:

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор О. Н. Калениченко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Смена парадигмы современной науки о языке, усиление в ней роли «человеческого фактора» приводят ученых к осознанию важности не только проблем описания языковой структуры, но и задач всестороннего исследования «человека говорящего». Языковая личность, человек и его способности, к совершению речевых поступков становятся интегральным объектом изучения интенсивно развивающихся сфер языкознания. В лингвистике уже многое сделано для создания портретов коллективных языковых личностей, рассматриваемых в свете возрастных, тендерных, профессиональных, социальных, национальных и других аспектов. Однако не менее продуктивен подход, который ставит в фокус внимания особенности конкретной языковой личности. Уже создан целый ряд работ, посвященных языкойым личностям конца XIX - XX столетия: лингвистов А. А. Реформатского [Язык и личность 1989] и П. В. Чеснокова [Инфантова 2001], адвоката В. Д. Спасовича [Виноградов 1930], поэта Марины Цветаевой с учетом ее психологической характеристики [Ляпон 1995], литературоведа Ю. М. Лотмана [Парсамова 2004] и др.

Не менее важным и интересным представляется воссоздание языковых портретов исторических фигур, но поскольку : проведение подобных исследований связано , с известными трудностями, работы такого рода встречаются крайне редко (ср. описание, языковой личности ПетраI [Гайнуллина 1996,2001], Ивана IV (Грозного) [Шилина 2003; Попова 2004]).

Работы по воссозданию языкового портрета особенно необходимы в случае, когда рассматривается личность выдающаяся, стоявшая у истоков какого-либо крупного общественного явления, в качестве его лидера и идеолога. Обращение к литературному и эпистолярному наследию исторической фигуры позволяет, во-первых, прояснить некоторые особенности ее языковой личности; во-вторых, увидеть в индивидуальном стиле ее текстов черты, свойственные речевому поведению современников данной исторической - фигуры. Это и обусловливает актуальность темы настоящего диссертационного исследования.

В российской истории за XVII столетием закрепилось название «бунташного». Свою лепту в подобное восприятие данного отрезка отечественной истории внес и раскол русской церкви, объединивший ярких бунтарей и правдоискателей. Лидером и идеологом раскола на начальном его этапе стал протопоп московского Казанского собора Иван Неронов (в монашестве —; старец Григорий), первым выступивший против никоновских нововведений, — фигура загадочная и неординарная. До сего времени не утихают споры как о целях и идеях Ивана Неронова в борьбе с церковной реформой, так и о причинах его раскаяния на Большом церковном соборе и примирения с официальной церковью. Полярные оценки этой фигуры во многом объясняются идеологическими установками исследователей. Для большинства православных и даже старообрядческих богословов он ренегат, «перебежчик», нравственно неустойчивый и непоследовательный человек. Официальная церковь фактически так и не простила Ивану Неронову участия

в расколе. Сами же раскольники обошли молчанием факт его примирения с церковью. Лишь немногие исследователи признают в И. Неронове гуманиста, действовавшего для Человека и во имя Человека.

Наследие Ивана Неронова практически не изучено ни . в литературоведческом плане, ни, тем более, в лингвистическом. Поэтому воссоздание языкового портрета «коновода раскола» на основании его собственных сочинений представляется нам, несмотря на сложность, вполне оправданным и перспективным направлением научного поиска. На основе комплексного, анализа, прежде всего, фразеологического корпуса текстов этой легендарной личности можно выявить основные черты языкового портрета Ивана Неронова, сравнить; этот портрет с образом, созданным историками, дистанцируясь от каких бы то ни было идеологических искажений и пристрастных оценок этой исторической фигуры; проникнуть в мировоззрение первого идеолога раскола, изучить его характер.

Обычное историческое исследование очень часто > оказывается малоэффективным при попытке найти ответы на многочисленные вопросы, связанные с противоречивыми историческими личностями. Гораздо более продуктивным нам представляется рассмотрение исторической личности сквозь фразеологическую призму ее текстов. Проведение работы, по , воссозданию языкового портрета в рамках фразеологии обусловлено особенностями фразеологического материала: фразеологический корпус как совокупность единиц вторичной номинации обладает' способностью ..... сигнализировать о ценностном отношении отправителя речи к познаваемому миру, о его эмоциональном состоянии и является, по словам В. Н. Телия, своего рода «нишей для кумуляции мировидения» [Телия 1996].

В диссертационном исследовании на основе фразеологического корпуса сочинений И. Неронова рассматривается «изменчивое соотношение двух постоянных характеристик человека» .в условиях конкретной историко-культурной ситуации - «личности» ¡; и ■ «индивида» (в* определениях Г. С. Кнабе). «"Личность" есть характеристика человека с точки зрения его участия в общественной жизни.и значительности роли, которую он в этой жизни играет. "Индивидуальность" определяет внутренний мир человека, его духовный потенциал, . выражающийся обычно в формах, не , имеющих прямого и непосредственного общественного содержания». [Кнабе, 1990]. В этом смысле «индивидуальность». можно рассматривать как «остаток» (термин Л. Я. Гинзбург) от всех непосредственно общественных проявлений , личности. Одной из форм этого «остатка» является речь человека, следовательно, лингвистический анализ текстового материала позволяет реконструировать содержание мировоззрения личности и его языковую картину мира, ибо «за каждым текстом стоит языковая личность» [Караулов 1989]. «Мировоззрение, - пишет Ю. Караулов, - есть <...> результат взаимодействия системы; ценностей личности, или "картины" мира, с; ее жизненными целями, поведенческими мотивами и установками, проявляющийся, в частности, в порождаемых ею текстах» [Караулов 1989].

При изучении языкового сознания, языковой личности исследователи часто остаются в рамках «инерционности мышления имманентного языкознания» [Кулишова 2001]. Исследование языковой личности сводится к описанию языковых средств, употребляемых языковой личностью. Необходимо выйти за рамки простого перечисления языковых средств и обратиться к причинам их предпочтения данным коммуникантом. Такой подход представляется возможным осуществить в лингвопсихологическом ключе. Обращение к субъективной семантике позволит преодолеть слабость попыток рассмотрения «усредненного», абстрактного коммуниканта.

В данной работе используется комплексный подход к понятию личность, включающий, в себя учет нескольких факторов. Помимо основного фактора -языковой способности и сформированных коммуникативных навыков - нами учитывается самоценность индивидуальности, выраженная через совокупность психофизиологических особенностей, социальных и индивидуальных мотивов и. устремлений; социальная реализация и самоактуализация, а следовательно, ведущие способы деятельности.

Исследование проводится в рамках теории языковой личности; все выводы делаются на основе анализа фразеологического корпуса текстов И. Неронова.

По словам Ю. Н. Караулова, «ничто не препятствует тому, чтобы имеющуюся трехмерную структурную модель языковой личности <...> не применить как эталон-анализатор, диагностирующий состояние речевого развития конкретного индивидуума. Тогда составляющий указанную структуру набор языковых умений может расцениваться как определенный коррелят черт духовного облика целостной личности, отражающий в специальной языковой форме её социальные, этические, психологические и эстетические составляющие...» [Караулов 1987].

Определяющим для экспликации языковой личности является. отбор языкового материала. В связи с этим можно говорить: 1) о привлечении возможно более полного комплекса текстов, порождаемого говорящим субъектом; 2) о выборочном подходе, предполагающем привлечение какой-либо языковой «области» (в нашем случае фразеологии). Методика выявления фразеологического корпуса в тексте должна «органически соединить тотальный охват материала с повышенным вниманием к каждому конкретному языковому факту» [Хроленко 1981]. Отсюда проистекает наше решение опираться на широкое понимание фразеологии при определении объекта изучения. Мы оперируем термином устойчивый словесный комплекс (УСК), вслед за отечественными исследователями фразеологии, которые уже с конца 60-х гг. XX в. успешно применяют его при анализе памятников древнерусского и старорусского языка. Из всех терминов, относящихся к фразеологии, данный термин является наиболее удачным, поскольку «ориентирован на сущностные стороны фразеологизма (устойчивость, неоднословность), однозначЬн и подчеркнуто лингвистичен, лишен отвлекающей коннотации и достаточно емок, чтобы служить родовым обозначением всех объектов фразеологии...» [Хроленко 1981].

Под устойчивым словесным комплексом мы подразумеваем соединение двух или более компонентов словного характера, построенное по известным грамматическим законам языка, которое обладает постоянством семантики, воспроизводимостью и устойчивостью лексического состава и грамматической структуры при допустимом варьировании в определенных пределах [Шулежкова 1967, 1995; Гараева 1997; Петрова 2001].

Объектом исследования в данной работе являются устойчивые словесные комплексы сочинений Ивана Неронова как вербализаторы фрагментов языковой картины мира одного из лидеров раскола XVII в.

Предмет анализа - семантика и семантические взаимосвязи УСК в произведениях И. Неронова, роль УСК в отражении языковой картины мира автора.

Цель работы - на основе анализа устойчивых словесных комплексов, извлеченных из сочинений Ивана Неронова, воссоздать языковой портрет одного из лидеров русского раскола XVII столетия.

Достижение поставленной цели осуществляется путем решения следующих задач:

1) выявить весь корпус УСК, функционирующих в сочинениях И. Неронова;

2) выделить и описать основные фразеосемантические поля текстов И. Неронова;

3) исследовать семантику, а также парадигматические и синтагматические взаимосвязи УСК, обнаруженных в сочинениях И. Неронова;

4) извлечь информацию, содержащуюся в УСК исследуемых текстов, которая позволяет восстановить существенные черты языкового портрета автора;

5) проанализировать особенности функционирования УСК в текстах И. Неронова, отражающие своеобразие языковой личности идеолога раскола.

Материалом для анализа послужила оригинальная картотека, включающая 1434 УСК, извлеченных из сочинений И. Неронова, в 2667 употреблениях.

В качестве источника для проведения исследования выступают все 17 сохранившихся до настоящего времени сочинений Ивана Неронова: его литературные произведения и эпистолярное наследие (личная и государственная переписка). Такой охват текстового материала позволяет добиться желаемой достоверности в реконструкции языкового портрета автора.

Методологической основой работы является положение о тесной связи языка с бытием человека, языка - с обществом и языка — с мышлением, а также лингвистические принципы системного подхода к изучению языковых и речевых явлений в условиях их функционирования в контексте определенного дискурса, социальной обусловленности языка и его динамического характера. Теоретической базой исследования явились работы 1) по языковой личности - Ю. Н. Караулова, Г. И. Богина,

И. Н. Горелова и К. Ф. Седова и др.; 2) по языковой картине мира -Г. В. Колшанского, В. И. Постоваловой, Е. С. Яковлевой и др.; 3) по когнитивной лингвистике - Ю. С. Степанова, А. Вежбицкой, 3. Д. Поповой, И. А. Стернина, С. Г. Воркачева и др.; 4) по фразеологии — В. Л. Архангельского, Л. Я. Костючук, В. М. Мокиенко, В. Н. Телия, А. Т. Хроленко, С. Г. Шулежковой и др.

В качестве основных методов и приемов в диссертационном исследовании используются метод моделирования фразеосемантического поля, позволяющий изучать значения языковых единиц в их связях друг с . другом; описательный метод с применением приемов наблюдения, интерпретации, сопоставления и обобщения, используемый при классификации УСК; метод компонентного анализа, позволяющий раскрыть семантические особенности УСК и установить отнесенность данных единиц к числу вербализаторов определенного фрагмента языковой картины мира; метод контекстуального и ситуативно-контекстуального анализа, применяемый при исследовании функционирования УСК в текстах И. Неронова;,анализ сочетаемости языковых единиц', логический анализ . словарных дефиниций; приемы синхронно-диахронического комментирования текстов, позволяющие выявить особенности употребления УСК как на определенном временном срезе, так и в историческом развитии; приемы статистических подсчетов, необходимые для выявления наиболее употребительных единиц, .сопоставления разных групп и полей по их .4 значимости, в отражении фрагментов, языковой картины мира автора ^исследуемых текстов и части московского общества периода «церковной справы». „,„,.. нмш- •■]»♦ . -ч. ,« • . , ..

Научная, новизна, диссертационного .исследования;заключается в том, что впервые сущностные черты языковой личности выявляются на основе анализа, фразеологического корпуса ее сочинений, воссоздан языковой портрет выдающейся личности, лидера старообрядческой оппозиции первого этапа раскола — Ивана Неронова. Кроме того, выявлены фразеологические особенности не изученных с лингвистической точки зрения произведений идеолога раскола; впервые проанализированы с идеографических позиций фразеосемантические поля «Слово» и «Суд», которые выражают ключевые понятия русской культуры 2-й половины ХУП в. , .

Теоретическая значимость работы состоит в том, что результаты исследования вносят коррективы в теоретическое осмысление проблемы воссоздания языкового портрета исторической личности, обогащают представления о языковой личности 2-й половины XVII в. Исследование также является определенным вкладом в разработку общей теории языковой личности и языковой картины мира.

Практическая, ценность настоящего исследования обусловлена возможностью использования ее результатов при подготовке общих и специальных вузовских курсов по истории русского языка, при разработке теоретических проблем исторической фразеологии и фразеографии. Настоящая работа открывает возможности для беспристрастной

характеристики исторических фигур. Полученные результаты могут быть применены при дальнейшей работе над воссозданием языковых портретов исторических личностей.

Апробация работы. Основные положения диссертации и результаты исследования излагались в докладах и сообщениях на международных научных конференциях «Русский язык: история и современность. Памяти профессора Г. А. Турбина» (Челябинск, 2002); «Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе» (Магнитогорск, 2003); «Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы» (Казань, 2004); «Художественная литература как историко-психологический источник» (Санкт-Петербург, 2004); «Фразеология и языковые картины мира на рубеже веков» (Ополе, Польша, 2005); «XVIII Оломоуцкие дни русистов» (Оломоуц, -Чехия, 2005); ■ на внутривузовских научно-практических конференциях Магнитогорского гос. ун-та (2002 — 2006), на заседаниях научно-теоретического семинара молодых преподавателей и аспирантов-лингвистов (2001 — 2006 ). По теме диссертации опубликовано 8 статей. • На защиту выносятся следующие положения:

1, Фразеологический корпус текстов определенного автора (при достаточном количестве исследуемого материала) может дать- существенную информацию для воссоздания его языкового портрета. <

2. Тексты неординарной исторической фигуры содержат значительное количество УСК, характеризующихся контрастностью семантики. <

13. Фразеологический корпус текстов одного автора представляет собой ; систему взаимосвязанных фразеосемантических полей, которые объединены синтагматическими, парадигматическими и прочими отношениями.

4; В языковой картине мира религиозного деятеля 2-й пол. XVII в. важнейшими являются фразеосемантические поля «Церковь» и «Бог».

■5. В текстах языковой личности, профессиональной деятельностью и основным орудием внутрицерковной борьбы которой являлся речевой процесс, наиболее полно представлено фразеосемантическое поле «Слово». Единицы данного поля способны дать важную информацию о мотивах, установках речевых действий и шире — действий в целом автора исследуемых текстов. ; ■■■'-;

6. Наиболее информативными для воссоздания языкового портрета личности, стоявшей в оппозиции к официальной власти и подвергавшейся репрессиям, являются поля «Власть» и «Суд».

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из вводной главы, трех основных глав, заключения, библиографического списка, указателя источников и приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во вводной главе обосновывается выбор темы и актуальность исследования, определяются объект и предмет исследования, формулируется цель» указываются примененные методы, раскрывается научная новизна, определяется практическая значимость работы, называются виды ее

апробации, характеризуется структура диссертации (§ 1), дается краткий обзор оценок И. Неронова в отечественной историографии (§ 2), очерчивается литературное наследие И. Неронова (§ 3) и характеризуется корпус УСК исследуемых текстов (§ 4).

В первой главе, состоящей из трех параграфов, рассматриваются УСК наиболее значимого для носителей русского языка 2-й половины XVII в. фразеосемантического поля «Церковь». В § 1 анализируется структура фразеосемантического поля «Церковь» и обозначается его ядро.

Фразеосемантическое поле «Церковь» в текстах И. Неронова формируют 260 УСК, что составляет 21 % от всего корпуса УСК, извлеченных из произведений идеолога раскола. Поле «Церковь» имеет моноцентрическую структуру. Его ядро представлено в исследуемых текстах УСК-богословским термином единая святая соборная и апостольская Церковь с его усложненными либо усеченными вариантами. Далее поле «Церковь» строится, на оппозиционных отношениях. Для данного поля основной является оппозиция акт веры ¡содержание веры, реализуемая УСК двух околоядерных фразеосемантических зон — «акт веры» и «содержание веры».

Под «актом веры» в работе подразумевается православный культ, т. е. все внешние проявления веры в Бога. Зону «акт веры» образуют 185 УСК (71 % от всех УСК поля), составляющих в зависимости от дифференциальных сем ('совершать обряды/быть причастным к совершению церковных обрядов', 'совершать таинства/быть причастным к совершению таинств', 'почитать иконы', 'поститься') 4 семантические группы и 4 тематические группы («церковные праздники», «церковная иерархия», «культовыепредметы», «книги религиозного содержания»).

Ведущей является вторая часть оппозиции — «содержание веры», т.к. она опирается на область чувств. Несмотря на это, оба члена оппозиции тесно взаимосвязаны, так как возникновение личного опыта — «акта веры» происходит в атмосфере ритуала, выражающего «содержание веры».

«Содержание веры» основывается на божественном откровении как мистическом личном опыте человека. Фразеосемантическая зона «содержание веры» поля «Церковь» включает в себя 71 УСК (27%), объединенных в 4 фразеосемантические группы («соблюдать обязанности богопочитания», «страдать за веру», «защищать веру», «примирить веру »/«смутить веру»). Первая группа — «соблюдать обязанности богопочитания» - включает УСК, обладающие сложной семой 'верить в бога'. Они образуют 4 подгруппы.

1-я подгруппа представлена лишь одной устойчивой единицей, функционирующей в сочинениях И. Неронова в трех вариантах, - в'кровати въ Господа/в "кровати въ Бога/в 'кровати въ Христа.

Крайнюю малочисленность УСК с эксплицированной семой 'верить в бога' можно объяснить, обратившись к исследованиям религиозной картины мира, в1 которых вера определяется через доверие и трактуется как «естественная и адекватная установка по отношению к Божеству». Такое доверие называют «имплицитным».

2-я подгруппа УСК соотносится со 2-й обязанностью богопочитания -«идти за Христом», «исполнять его волю». Эта обязанность в текстах И. Неронова обозначена УСК посл'кдовати Христу, подражати Владыку, Христу послужшпи, покоритися Владыц'к, угодити Богу и др.

3-я подгруппа УСК в сочинениях И. Неронова отражает 3-ю обязанность богопочитания - «надеяться на Бога, любить Бога и повиноваться Богу». В УСК на Бога надежду им'Ému, уповати на Христа, ждати милости Господа/Бога и под. сема 'верить' присутствует потенциально и обнаруживается в результате обращения к словарным дефинициям. Для сочинений И. Неронова характерна более высокая частотность и относительное разнообразие УСК со сложной семой 'надеяться на Бога', чем УСК с эксплицированными семами 'верить в Бога' и 'любить Бога'.

В рамках 4-й обязанности богопочитания «Закон Божий» предписывает «покланяться Богу, прославлять и благодарить». В сочинениях И. Неронова эту христианскую обязанность отражают УСК 4-й подгруппы — покланятися по отеческимъ пр'кданшмъ, покланятися Христу/Богу, первообразное почитати и др.

«Чтобы вера была живой и действительной, - гласит «Закон Божий», -необходимо исповедовать ее». Исповедовать Бога, т. е. «открыто выражать внутреннюю веру в Бога словами и добрыми делами» — 5-я и последняя обязанность богопочитания. В текстах И. Неронова эта обязанность названа УСКиспов'кдовати Христа/Спаса/Слово Бож1е, испов'кдовати (въ mpoutfk славимаго) Бога, испов'кдовати страдате и др.

На обязанностях богопочитания и высоких христианских добродетелях — «вере в Бога, надежде, уповании, любви к Богу <...> на всецелом послушании и верности Богу» — основано христианское «мученичество». Оно отражено в исследуемых текстах 2-й группой УСК зоны «содержание веры»— «страдать за веру» — по Христ'к страдати, благочесппя ради страдати, страдати за истинну, до смерти пострадати и пр. Культ страдания отразился в сочинениях И. Неронова в окружении УСК (любити) по Христ 'к страдати, (любити) истинны ради страдати, а также в компонентах УСК испов'кдовати страдате и страдати радость. Наличие УСК группы «страдать за веру» в сочинениях И. Неронова с присутствующим в них контекстуально абсолютным плюсом указывает на признание автором страдания как ценности, на стремление к осуществлению в своем поведении смирения и кротости Христа.

Однако в текстах И. Неронова УСК с общей сложной семой 'страдать за веру' не характеризуются «пассивностью» и «бездейственностью». Напротив, синонимическая пара страдать — терпеть в исследуемых текстах составляет оппозицию. «Мне бо страдати радость издавна, не могу терп'кти благочестию вр'кдъ...», — пишет И. Неронов в послании к царице.

В УСК группы «страдать за веру» у Неронова выводится на первый план сема 'предпринимать что-либо заведомо рискованное, наказуемое; действовать против силы с негодными средствами'.

Фразеосемантическая группа единиц «страдать за веру» сближается, таким образом, с 3-й группой УСК зоны «содержание веры» - «защищать веру». Контекстуально УСК этой группы во всех употреблениях связаны с православной верой и соседствуют с лексемами, отражающими понятия Бог, Истина, Церковь.

Нередко в сочинениях И. Неронова защита высшей божественной Истины подменяется борьбой за правду старообрядческой оппозиции. Напр., «аще ли же не тако лучше да враги будемъ ему (патриарху Никону - Л/. К.) нежели Богу <...> яко о истиннстоимъ...». Неронов пытается объединить «правду-истину» с «правдой-справедливостью». Данное утверждение хорошо демонстрируют УСК сокрушити челюсти, отъ основами разорипт, брань сотворити, которые И. Неронов употребляет либо для характеристики собственных реакций («...сокруши челюсти глаголавиия хулу на сод'¿теля своего...»), либо для обращения к московскому царю как средоточию власти и силы в государстве («Воистинну христолюбивыи царю блаженъ имаши быти и въ роды хвалимь, аще ево (Никона — Л/. К.) строете монастыри отъ основаны разориши...»).

Единицы данной группы также указывают на то, что автор текстов ощущает свой лагерь находящимся в равных условиях с лагерем идейных противников.

К УСК группы «защищать веру» примыкает 5 единиц поля «Смерть» -смерть прияти, пожертвовати животомъ, смерть прекрати, пр'йдъ очима им'кти смерть и др., - которые, в отличие от УСК конецъ прияти, съ голоду помер'кти, безгодною смерпию помер'кти и др., функционируют в сочинениях Неронова в высоком стилистическом регистре и выражают готовность погибнуть за веру. УСК данной группы также указывают на отсутствие ограничений в действиях расколоучителей, на готовность принести в жертву как себя, так и других.

На периферии фразеосемантической зоны «содержание веры» поля «Церковь» расположен антонимический блок УСК, составляемый группами «примирить веру»/«смутить веру». Практически все УСК группы «примирить веру» (примирити церковь, взыскати миръ церковный и др.) встраиваются в контекст в функции просьбы, обращенной к царю: в нем автор видит надежду на сохранение церкви. Вторую часть антонимического блока составляют УСК группы «смутить веру» — востати на истину, смугцати церковь, красоту церковную растлити, соблазнъ творити и др. Практически все УСК этой группы употребляются в текстах И. Неронова для характеристики действий патриарха Никона и активных участников его реформы.

Особенностью поля «Церковь» является обширная бинарная околоядерная область: УСК зоны «акт веры» составляют 71 % (185 ед.) от общего числа единиц поля, УСК зоны «содержание веры» - 27 % (71 ед.); ядром же поля служит один УСК терминологического характера и его модификации. Основная, наиболее глубокая черта характера, И. Неронова, отражающаяся в языковых единицах этого поля, - религиозность, признание

ценности страдания. Единицы поля «Церковь» указывают на тесное переплетение в Иване Неронове аскетически монашеского православия с природной языческой стихией. Вера выступает как основная непререкаемая ценность.

В УСК фразеосемантического поля «Церковь» отразилась широкая образованность Ивана Неронова, прекрасная осведомленность в вопросах обрядовости, религиозной философии, отечественной истории, детальное знакомство с документами права. Таким образом, все заявления историков церкви об И. Неронове как о «жалком полуграмотном невежде» оказались несостоятельными, обусловленными тенденциозным подходом к этой личности. Единицы поля «Церковь» на языковом уровне позволяют проследить становление старообрядческой идеологии, формирование философской основы раскола в текстах первого расколоучителя.

Во второй главе, состоящей из четырех параграфов, рассматриваются УСК фразеосемантического поля «Слово» как совокупности средств отражения профессиональной деятельности автора исследуемых текстов. Данное поле представлено 167 УСК, что составляет 13,5 % от всего корпуса УСК сочинений И. Неронова. Фразеосемантическое поле «Слово» включает УСК трех концептуальных областей: «голос» (§ 2), «знание» (§ 3) и «круговорот общения» (§ 4). Самой многочисленной в данном поле является ядерная область «круговорот общения»: УСК этой области составляют 60 % (Ю^ед.) от общего числа единиц поля. По периферийным областям «голос» и «знание» УСК распределяются так: 18,5% (30 ед.) и 21,5% (36 ед.) соответственно.

Область «голос» в сочинениях И. Неронова объединяет 30 УСК, обозначающих испускание голоса со всеми религиозными, ритуальными и др. сопутствующими значениями. В сочинениях И. Неронова они распадаются на две фразеосемантические группы.

1-ю группу образуют УСК с общей сложной семой 'испускать голос' -крепко вопити, плакаты голосомъ, вопити изъ глубины души и др. (8 ед.). Все УСК данной группы отмечены яркой эмоционально-экспрессивной окраской.

УСК 2-й группы — с общей сложной семой 'выдавать некоторую последовательность слов, текст' - указывают на механическое воспроизведение цепочек заученных слов. В текстах И. Неронова они объединяются 3-я частными семами — 'ритуальная речь', 'молиться', 'воспроизвести речевую формулу официального характера'.

Особый интерес представляют УСК подгруппы с дифференциальной семой 'молиться': они характеризуют достаточно эмоциональное обращение к высшему христианскому божеству посредством устойчивых сакральных формул и отражают русское народное представление о «Боге милостивом», а также русское «понятие о смирении» перед творцом.

Сквозной семой 2-й области фразеосемантического поля «слово» является 'знание/мысль'. В единицах этой области акт говорения выступает как сообщение, оформляющее в словах определенные мысли, которые

являются реакцией на полученную информацию. УСК данной области, извлеченные из текстов Неронова, формируют 3 фразеосемантическне группы.

К 1-й группе относятся единицы с общим значением 'речь как отражение мыслительного процесса' — здраво разсуждати, нимало разсудити, право разсуждати, разсуждая глаголати, пр'клестно мудрствовати, быт и безъ разсуждетя и др. — 12 ед. Глагольный компонент разсуждати ориентирован на нормативное представление о поведении человека. Компонент же мудрствовати в УСК пр'клестно мудрствовати маркирован отрицательно, ибо указывает на отклонение от нормы. Отрицательная оценка УСК этого типа во многом объясняется религиозными установками: противостояние Веры и Разума в религиозных системах всегда заканчивалось отрицанием одного из членов оппозиции, следовательно, понятие «чрезмерного умствования», «тщетной философии» переносится на все, что противопоставляется истинной вере. В исследуемых текстах УСК со сложной семой 'чрезмерное умствование' имеют функциональную прикрепленность: они характеризуют действия Никона и активных участников его реформы.

Отрицательно «заряженными» являются и УСК, у которых ведущая сложная сема — 'необдуманная речь/отсутствие мыслительного процесса'. УСК этого типа также характеризуют отклонение от нормы, но в противоположную сторону: их объединяет общая сложная сема 'недостаток рассуждения'. УСК с семой 'недостаток рассуждения' и единицы с семой 'избыток рассуждения' шкалируются в зоне отрицательных оценок по принципу «большая/меньшая» степень присутствия отрицательных коннотаций. УСК, характеризующие отсутствие мыслительного процесса, в сравнении с УСК, обладающими семой 'избыток рассуждения', имеют меньшую отрицательную заряженность. Этот факт (помимо религиозного недоверия к философии) объясняется свойством русского менталитета, определенным А. Вежбицкой как «иррациональность» («подчеркивание ограниченности логического мышления, человеческого знания и понимания») [Вежбицкая 1997].

Ко 2-й фразеосемантической группе области «знание» относятся УСК с общей сложной семой 'трансляция знания'. УСК этой группы обозначают воспроизведение чужой речи (не собою говорити, говорити по изв'кщанию Бога, радость возв'кстити и др. — 7 ед.).

3-ю фразеосемантическую группу области «знание» поля «Слово» организуют две подгруппы УСК, находящиеся в оппозиции друг к другу. Они объединены общими сложными семами 'передавать информацию, соответствующую истине'/'передавать информацию, не соответствующую истине' и несут в себе оценку охарактеризованного денотата в бинарной оппозиции «хорошо/плохо».

Сему 'передавать информацию, не соответствующую истине', т. е. 'лгать' содержат УСК подгруппы, которые воспринимаются в диапазоне негативной оценки: лжу сишвати, лесть пролити, хвалу истетати, клев'кту с очи нити и др. (10 ед.). Ложь определяется как 'неправда, обман' [СлРЛ XI; 13

XVII вв.]. А общая сема УСК этой подгруппы 'лгать' соотносится с 'говорить противное истине' [Даль 1882]: «..лживыхъ словъ ему господину не говорилъ но все поистинн'к истину...». Основную смысловую нагрузку в УСК этой подгруппы несут зависимые компоненты (пжа, хвала, лесть, клевета), на их базе формируется и коннотация. Компонент хвала УСК хвалу исплетати обретает отрицательную оценку в текстах И. Неронова, контекстуально соотносясь с ложью как понятием, противоположным истине: «...о помазанниче Божш не хвалу исплетая рекохъ ти <...> но истинну возв^стихъ ти...». Следует отметить, что принадлежность компонента хвала синонимическому ряду, характерному для сочинений И. Неронова, - ложь — лесть — хвала - не отражается словарями (лексикографы не фиксируют ни одного отрицательного значения, закрепленного за словом хвала). УСК интерпретируется благодаря включению постпозитивного актуализатора в структуру контекста. Противопоставление компонентов УСК хвала/истина и исплетати/возвестити способствует эксплицированию вероятностных сем негативной оценки номинируемого фрагмента действительности. Слово лесть прямо соотносится с ложью: словари первым и основным значением существительного лесть, которое включено в качестве зависимого компонента в УСК лесть пролити, называют 'ложь' [СлРЯ XI-XVII вв.]. Помимо названных, контекстом актуализируются и выводятся на первый план потенциальные семы слова лесть 'соблазн, ересь', упоминаемые словарями в числе последних составляющих дефиниции слова лесть [СлРЯ XI-XVII вв., 8: 215]: «горе имъ яко во путь каиновъ ходиша и въ лесть валаамовы мзды пролшшася въ пр'Ьрекати кореове погибоиш».

Таким образом, оппозиция 'передавать информацию, соответствующую истине'/'передавать информацию, не соответствующую истине' выходит на более высокий ценностный уровень, отражая антагонизм «учения Христова» и «ереси». В соответствии с изменением ориентации этих понятий, отражающих острые противоречия эпохи раскола, изменяется и поведенческая реакция личности на соблюдение/нарушение речевых норм, шкалирующихся в пределах оппозиции «правда/ложь». Анализ речевого поведения в русской культуре, сделанный И. И. Макеевой на материале памятников XII в., позволил ей выстроить модель «идеального» речевого поведения: «...тех, кто стремится к правде, хвали <...> тех же, кто не стремится, не поноси и не укоряй. Подобает не ругать их, а принять во внимание их мысли, ибо ум их не постиг лучшего» [Макеева 2000]. Однако «идеальная» модель речевого поведения автора исследуемых нами текстов как яркого представителя «бунташного века» оказалась совсем иной: «клев'йтникомъ наказаше чинити бесъ пощаденЫ...»\ «а кои Бога любятъ и они <...> за истинну стояли крепко...»', «о милосерде Господи како стерпе <...> и не сокруши челюсти глаголавиия таковые лживые слова...» и т. д. Подобная агрессивная реакция диктовалась исторической ситуацией (ожесточенностью споров об истинности веры), а также особенностью

русского менталитета, которая формулируется А. Вежбицкой как «любовь к морали», т. е. «абсолютизация моральных измерений человеческой жизни, акцент на борьбе добра и зла, любовь к крайним и категоричным моральным суждениям» [Вежбицкая 1997] в сочетании с «эмоциональностью» и «неконтролируемостью чувств» (термины А. Вежбицкой), свойственными в полной мере личности первого вождя раскола.

Действия, связанные со словом, ярче всего характеризующие проповедническую деятельность и отношение к ней автора, вербализуются УСК области «круговорот общения» поля «Слово» и представляются по трехфазовой модели действия, в которую входят «три первичных глагола: славить, слышать, слыть» [Степанов 1997]. Эти глаголы выполняют функцию сквозных сем для УСК трех фразеосемантических зон области «круговорот общения».

Наиболее многочисленны и достаточно разнообразны УСК сочинений И. Неронова, объединенные сквозной семой 'славить*. Зона «славить» образуется 2-я группами УСК, обладающих дифференциальными семами: 1) 'сделать так, чтобы кто-либо слушал'; 2) 'сделать так, чтобы кто-либо был услышан'. 1-я группа включает УСК, которые называют действие, возбуждаемое внутри субъекта, начинающего воспринимать слова, слышать, и характеризуют разговор частного характера. Она включает в себя 5 подгрупп УСК со своими частными семами 'беседовать', 'сообщать', 'вести дискуссию', 'просить', 'обращаться с речью'.

Наибольшую значимость для воссоздания языкового портрета И. Неронова имеет подгруппа УСК с частной семой 'вести дискуссию' (противно говорити, къ слову пристати, слово подхватити и проч.). Традиционно в русской культуре ведение дискуссии расценивалось как отклонение от этической нормы [Макеева 2000]. В сочинениях И. Неронова наблюдается смена этической оценки. Сам автор так определяет свою позицию по отношению к подобному речевому поведению: «быти безъ разсуждеп¡я не пр'йкословити ни въ чемъ самое беззаконное се д'кпо». Запрещающие правила, регулирующие речевое поведение человека, в текстах И. Неронова меняются на разрешающие, что обусловлено осознанием личной ответственности автора за судьбу мира в среде старообрядческой оппозиции. А т. к. основным орудием борьбы за «правду» являлось слово, происходит «милитаризация речевых действий».

2-я фразеосемантическая группа зоны «славить» — «сделать так, чтобы кто-либо был услышан» - объединяет УСК, называющие действие, возбуждаемое вокруг субъекта, которого или о котором начинают слышать. УСК этой группы характеризуют речевые действия, имеющие своей целью воздействие ша группы людей. В сочинениях И. Неронова они образуют 3 подгруппы с семами 'проповедовать христианское учение', 'хулить' и 'произносить публичную речь'.

УСК 2-й зоны фразеосемантической области «круговорот общения»-зоны «слышать» - связаны с единицами ранее представленной зоны как результат речевого действия, обозначенного глаголом славить. Они

указывают на возникновение процесса. Единицы этой зоны образуют 2 фразеосемантические группы, соответствующие 2-м группам . зоны «славить»: 1) УСК с дифференциальной семой 'слушать' (результат действия 'сделать так, чтобы кто-либо слушал'); 2) УСК с дифференциальной семой 'про-слыть' (результат действия 'сделать так, чтобы кто-либо был услышан').

УСК 1-й группы характеризуют осознанное субъектом восприятие информации, результат волевого акта субъекта, а единицы 2-й группы подразумевают отсутствие волевого акта со стороны субъекта, случайно получившего какую-л. информацию.

УСК последней фразеосемантической зоны - зоны «слыть» (не одинъ пошепталъ) связаны с единицами ранее представленной зоны - «слышать», т. к. они называют результат процесса, отраженного УСК второй фразеосемантической группы («про-слыть»).

В целом, УСК поля «Слово» отличает контрастность семантики, объясняемая, вероятно, конфликтностью ситуации, в которой оказался автор исследуемых текстов, и бескомпромиссностью лидера старообрядческой оппозиции, что связано с преобладанием в мировоззрении И. Неронова моральной ориентации над рациональной, с подчеркиванием ограниченности логического мышления, человеческого знания и понимания. Контрастность, проявляющаяся в оценочных семах УСК ядерной зоны поля «Слово», — следствие и глобального чувства личной . ответственности автора анализируемых сочинений за свой жизненный путь, за судьбы «духовной братии», и за состояние веры на Руси в целом.

«Идеальная» модель речевого поведения, выстроенная автором исследуемых текстов, не исключает агрессивных реакций, которые оправдываются жестким идеологическим противостоянием между оппозицией и сторонниками церковных нововведений. Она основана на абсолютизации моральных измерений человеческой жизни, на непримиримой борьбе добра со злом и отражает склонность И. Неронова к крайним и категоричным моральным суждениям в сочетании с «эмоциональностью» и «неконтролируемостью чувств.

В третьей главе анализируются УСК поля «Суд» с целью выявить глубинные причины действий организатора раскола в его конфликте и примирении с властью. Глава состоит из 3-х параграфов. В § 1 отражена структура фразеосемантического поля «Суд» и описано его ядро. § 2 посвящен анализу УСК околоядерной зоны, которые формируют 3 блока фразеосемантических групп. 1-й фразеосемантический блок «неправо судить»/«справедливо судить» указывает на характер суда и формируется группами УСК, относящимися к мирскому и высшему суду соответственно. 2-й блок УСК - «провести (проводить) розыск»/«провести (проводить) состязательный процесс» — обозначает формы проведения судебного процесса. 3-й фразеосемантический блок — «совершить (совершать) правонарушение»/«известить (извещать)» — характеризует повод к началу следствия. В § 3 характеризуется периферийная зона поля «Суд» составляемая фразеосемантическими группами «правовая норма» и

«наказать»/«освободить от наказания», соотносящимися как языковые средства отражения предварительного и заключительного этапа в системе отправления правосудия 2-й половины XVII века.

В сочинениях Неронова функционирует 332 УСК фразеосемантического поля «Суд».

Условно фразеосемантическое поле «Суд» поле можно наложить на оси ■координат. Горизонтальная ось в системе фразеосемантического поля «Суд» отражает логический порядок системы правосудия (I) правовая норма, 2) повод к началу следствия, 3) центр — суд, 4) произвести/производить розыск, произвести/производить состязательный процесс, 6) наконец, результаты судебного разбирательства - наказать/освободить от наказания). Вертикальная ось отражает эмоционально-экспрессивную окраску и субъективную оценку в противопоставлении высшего и мирского суда.

Ядром поля (и -.1 центром всей системы) является антонимо-синонимический блок «суд», разводящий по вертикальной оси оппозиционную пару, состоящую из фразеосемантических групп «высший суд» (праведный судъ, судилище. Христо(со)во, неумолимъ судъ, страшный судъ и др.) и «мирской суд» (мирское . мудроваше, мудрование плотское, земное смысл ¿е и др.).

: .Околоядерная зона поля «Суд».представлена в сочинениях И. Неронова 3-я парами фразеосемантических групп, занимающих соответствующее место на осях: на вертикальной оси располагается фразеосемантический блок - «неправо судить»/«справедливо судить» (указывает на. характер суда), относящийся к . мирскому и высшему суду соответственно. В . группу «неправр судить» вошли УСК,.объединенные общей семой 'несправедливо судить/быть,несправедливо осужденным' — ниправильне смиряти, противь писания смиряти, отъ мирская мудрствующихъ пострадати, безъ испытанш судити и др. - 13 ед. Им противопоставлена группа УСК, с общей семой /справедливо судить' — неправду (раз)судити, по правиломъ судити, по христовымъ законамъ судити и др. (13 ед.). Значительная часть единиц этой группы имеет .функциональную прикрепленность в исследуемых текстах к ,«общ гкму вс *кхъ судш», либо к его канонизированным посредникам.

На горизонтальной оси размещены 2 блока УСК: 1) с общим значением 'провести ..(проводить) розыск'/'провести (проводить) состязательный процесс' ; (УСК, называющие формы проведения судебного процесса); 2) фразеосемантический блок со значением 'совершить (совершать) правонарушение'/'известить (извещать)' (УСК, обозначающие повод к началу следствия).

Фразеосемантическая группа «провести/проводить розыск» представлена в исследуемых текстах 37 ед. (въ допроссказати, противь изв'кту допрашивати, сыскати (истинными) свидетелями, испытати (многимъ) розысканиемъ и др.).

Судя по УСК группы «провести/проводить розыск», судоговорение в розыскном процессе было свернуто (состязание сторон заменялось допросом обвиняемого), а основными (либо наиболее применяемыми по отношению к

участникам и сочувствующим раскольному движению) формами розыска стали допрос, пытка, повальный обыск.

Фразеосемантической группе . , «провести/проводить розыск» противопоставлена с околоядерная группа УСК «провести/проводить состязательный процесс». Состязательный процесс — 2-я процессуальная форма судебного процесса (она использовалась при ведении гражданских и менее тяжких уголовных дел). Здесь широко использовались свидетельские показания. .

Наибольший интерес для воссоздания языкового портрета И. Неронова в фразеосемантической группе «провести/проводить состязательный процесс» представляет подгруппа УСК, объединенных сложной.,, семой 'судоговорение'.: Указывая на, открытость судебного процесса (сказати противъ речей, на собор'Ь говорити, ставити свидетелей и др. -<5 ед.), она свидетельствует об активном участии вождя раскола в судебных прениях, которые могли проходить при большом стечении народа, в том числе на церковных соборах. .. .

¡1-я группа (творити противныя закону, пр'кступити законъ, беззаконно д'йло творити/д'йяти и др. — 48 ед.), являющаяся первой частью блока «совершить (совершать) правонарушение»/«известить • (извещать)» в исследуемых текстах представлена 6-ю подгруппами, каждая из которых объединяет УСК - на основе £ своей дифференциальной ^ семы: 'богохульствовать', 'изменить царю', 'нарушить общественный порядок', 'совершить должностное преступление', 'совершить преступление против личности', 'быть причастным к совершению преступления'. Периферия блока «провести (проводить) розыск»/«провести (проводить) состязательный процесс» представлена УСК фразеосемантических групп «собрание» и «судебно-административный аппарат». - 1 <

В ! сочинениях И. Неронова посредством УСК группы «совершить/совершать правонарушение» получает объективацию большая часть видов противоправных деяний, зафиксированных в современных автору нормативных документах. Иерархия системы преступлений, по И. Неронову, выглядит следующим образом (от более осуждаемого — к менее осуждаемому): 1) преступления против церкви, 2) государственные преступления (оскорбление государевой . чести), 3) неправосудие, 4) попустительство, 5) недоносительство, 6) лихоимство, 7) преступный умысел, 8) дача ложных свидетельских показаний, ложное обвинение, оскорбление чести, 9) сопротивление приставу; оскорбление официальных лиц, 10) нарушение порядка в суде, укрывательство.

УСК с общей семой 'известить/извещать', функционирующие в сочинениях И. Неронова, составляют 2-ю группу единиц, называющих повод к началу следствия, — ложь составити на кого-л., право изв*Ьщати, клевету подати, творити изв*ктъ и др.— 30 ед.

Наличие подобных единиц связано с тем, что Соборным Уложением 1649 г. была узаконена практика «Слова и Дела государева». «Слово и Дело»

превратилось в право обращения к центральной власти по любым злоупотреблениям и случаям беззакония.

Интересно использование большинства УСК этой подгруппы автором исследуемых текстов. Эти УСК, как правило, эмоционально окрашены и четко разделяются на положительно и отрицательно заряженные. Объясняется это, возможно, тем, что церковная борьба носила жесткий двусторонний характер: противоборствующие лагери сражались одновременно за благосклонность московского царя.

Периферия всего фразеосемантического поля «Суд» в сочинениях И. Неронова представлена фразеосемантическими группами «правовая норма» и «наказать»/«освободить от наказания», разводимыми горизонтальной осью на равное расстояние от ядра (они соотносятся как языковые средства отражения предварительного и заключительного этапа в системе отправления правосудия 2-й половины XVII века).

Фразеосемантическая группа УСК, объединенных сложной семой 'правовая норма', свидетельствует- о смешении понятий 'обычай', 'законоположение' и 'закон' в сознании автора текстов (обычаи отца, по обычаю, обычаи прияти, преданы отцовъ, иноземцовъ законоположеше, законы члов'кческЫ и др.).

Самая обширная фразеосемантическая группа УСК поля «Суд», функционирующих в текстах И. Неронова, формирует оппозицию «наказать»/«освободить от наказания», указывая на результаты судебного разбирательства, — 115 ед. УСК этой группы именуют виды наказаний, применявшиеся в период раскола русской церкви (посадити въ железа, сослати • въ монастырь, въ темницу заточити, заточити въ край государства, чести лиишти, кнутомъ бити и проч.) или указывают на освобождение от некоторых из наказаний (освободити исъ темницы, честь вернути/даровати, въвести въ церковь, изподъ началу свободити и пр.)

В 1-ю часть блока «наказать»/«освободить от наказания» -фразеосемантическую группу «наказать» - объединяются 5 подгрупп, характеризующих светские наказания («телесно наказать», «лишить свободы», «сослать», «конфисковать имущество», «лишить чести и прав») и 5 подгрупп, именующих церковные наказания («отлучить от церкви», «заточить в монастырь», «лишить церковного сана», «запретить вести церковную службу», «отлучить от причастия»).

Все названные И. Нероновым , виды наказаний применялись к людям, близким автору (а нередко — и к самому лидеру оппозиции).

: В рассматриваемый период существовало по меньшей мере 8 видов простой и квалифицированной смертной казни. Но в сочинениях И. Неронова ни один УСК фразеосемантической группы «наказать» не указывает на насильственное, умышленное прекращение существования наказываемого лица. Единичные УСК называют случайный летальный исход ввиду чрезмерного усердия исполнителей наказания (умучати до смерти, страждати до смерти, въ темницФ умрети/помрети и др.). Данные единицы в исследуемых текстах имеют четкую функциональную

прикрепленность: они характеризуют действия патриаршего аппарата в отношении крестьян - укрывателей расколоучителей (в большинстве употреблений — укрывателей самого автора) либо состояние самих крестьян вследствие применения к ним наказания за укрывательство.

Часть УСК описываемой фразеосемантической группы не сообщает о конкретном наказании, а лишь передает его значение абстрактными формулами - наказате чинити (бесъ пощадетя), учинити наказате (что государь укажетъ), учинити наказате (смотря по вин Тк), посадити въ тюрьму (до государеву указу) и под., — что соотносится с неопределенностью уголовных санкций Соборного Уложения 1649 г. Такая форма санкций ставила личность преступника в полное подчинение правительственной, судебной и исполнительной власти.

УСК ядерной зоны поля «Суд» составляют 3,7 % от общего числа единиц всего поля, УСК околоядерной зоны - 46,5 % (151 ед.). В структуру данного поля входит обширная периферийная зона, не примыкающая ни к одной из околоядерных групп, а относящаяся ко всему объему поля. На эту периферийную зону приходится 38,5 % (125 ед.) поля «Суд». Данная зона представлена, по большей части, фразеосемантическим блоком «наказать»/«освободить от наказания». В целом, анализ УСК названного блока показал, что характер наказаний в отношении И. Неронова и его единомышленников был относительно мягким (отсутствуют УСК, называющие не только виды квалифицированной смертной казни, но и простой; нет УСК, называющих умышленные убийства, изувечивающие телесные наказания и проч.).

В результате лингвистического анализа, мы пришли к выводу, что для авторами основной части московского общества 2-й пол. XVII в.) основным судом безоговорочно признавался «высший суд» (т. е. божий), а все религиозные нормы и обычаи ставились выше законов государственных. Царь реально воспринимался как орудие борьбы. Противоборствующие лагери огромное внимание уделяли технологиям идейной борьбы. Наказания же по отношению к крупным фигурам раскола до Собора 1667 г. не отличались чрезмерной суровостью.

В заключении реферируемой работы излагаются основные результаты исследования, называются выявленные черты языкового портрета Ивана Неронова; устанавливаются отличия языкового портрета «коновода раскола» от образа, созданного историками и современниками идеолога первого этапа раскола; а также делаются выводы о том,. насколько оправдывает себя, сам термин устойчивый словесный комплекс и обращение к фразеологии в целом при воссоздании языковых портретов исторических личностей.

Кроме того, в заключении намечены направления и перспективы дальнейшего исследования проблемных вопросов, обнаруженных в процессе работы над диссертацией.

В приложении содержатся схемы, которые отражают структуры проанализированных фразеосемантических полей.

Основные положения диссертации освещены в следующих публикациях:

1)Коротенко, М. А. Евангельские интертекстемы в сочинениях Ивана Неронова / М. А. Коротенко // Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе : сб. докладов международной науч. конф. (Магнитогорск, 12 - 14 ноября 2003 г.) / ред.-сост. С. Г. Шулежкова. -Магнитогорск: Изд-во МаГУ, 2003. - С. 604 - 609 (0,4 п. л.).

2) Коротенко, М. А. Устойчивые словесные комплексы фразеосемантического поля «Слово» в наследии вождя раскола Ивана Неронова / М. А. Коротенко // «Благословенны первые шаги...» : сб. работ молодых исследователей / под ред. проф. С. Г. Шулежковой. - Вып. 5. -Магнитогорск: МаГУ, 2004. - С. 3 - 11 (0,5 п. л.).

3) Коротенко, М. А. Фразеосемантическое поле «Суд» в сочинениях Ивана Неронова / М. А. Коротенко // Русская и сопоставительная филология : состояние и перспективы : международная науч. конф., посвященная 200-летию Казанского ун-та (Казань, 4 — 6 октября 2004 г.) : труды и материалы / Казан, гос. ун-т; под общ. ред. К. Р. Галиуллина. - Казань : Казан, гос. ун-т им. В. И. Ульянова-Ленина, 2004. - С. 221 - 223 (0,2 п. л.).

4) Коротенко, М. А. Устойчивые словесные комплексы фразеосемантического поля «Слово» в сочинениях Ивана Неронова как материал для воссоздания языкового портрета автора / М. А. Коротенко // Художественная литература как историко-психологический источник : материалы XVI Международной науч. конф., Санкт-Петербург, 14 -15 декабря 2004 г. / под ред. д-ра истор. наук, проф. С. Н. Полторака. - СПб. : Нестор, 2004. - С. 224 - 230 (0,4 п. л.).

5) Коротенко, М. А. Устойчивые словесные комплексы как материал для воссоздания языкового портрета Ивана Неронова, лидера старообрядческой оппозиции первого этапа раскола / М. А. Коротенко // Конкурс грантов студентов, аспирантов и молодых ученых вузов Челябинской области : сб. рефератов науч.-исслед. работ аспирантов. - Челябинск : Изд-во ЮУрГУ, 2004. - С. 75 - 76 (0,08 п. л.).

6) Коротенко, М. А. Устойчивые словесные комплексы фразеосемантического поля «Суд» в сочинениях Ивана Неронова как материал для воссоздания языкового портрета автора / М. А. Коротенко // «Благословенны первые шаги...» : сб. работ молодых исследователей. Вып. 6. / под ред. проф. С. Г. Шулежковой. - Магнитогорск: МаГУ, 2005. -С. 12-22(0,5 п. л.).

7) Коротенко, М. А. Функционирование устойчивых словесных комплексов фразеосемантической группы «обязанности богопочитания» в сочинениях Ивана Неронова / М. А. Коротенко // Козвюа ОЬтисег^а ХЬГУ. - 01отоис, 2006. - Б. 785 - 790 (0,3 п. л.).

8) Коротенко, М. А. Устойчивые словесные комплексы (УСК) фразеосемантического поля «Церковь» в сочинениях Ивана Неронова как материал для воссоздания языкового портрета автора / М. А. Коротенко //

Проблемы истории, филологии, культуры : межвуз. сб. - Вып. ХУ1/2. -Москва - Магнитогорск, 2006. - С. 328 - 331 (0,6 п. л.).

Регистрационный № 1348 от 09.03.2004 г. Подписано в печать 10.10.2006 г. Формат 60х84'/[б. Бумага тип № 1. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,14. Уч.-изд. л. 1,00. Тираж 100 экз. Заказ № 526.

Бесплатно.

Издательство Магнитогорского государственного университета 455038, Магнитогорск, пр. Ленина, 114 Типография МаГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Коротенко, Мария Александровна

ВВОДНАЯ

ГЛАВА

§ 1. Теоретические основы диссертационного исследования.

§ 2. Оценка фигуры Ивана Неронова в отечественной историографии.

§ 3. Литературное наследие Ивана Неронова.

§ 4. Общая характеристика УСК, извлеченных из сочинений Ивана Неронова.

ГЛАВА I. УСК ФРАЗЕОСЕМАНТИЧЕСКОГО ПОЛЯ «ЦЕРКОВЬ» В СОЧИНЕНИЯХ ИВАНА НЕРОНОВА

§ 1. Структура фразеосемантического поля «Церковь» и его ядро.

§ 2. УСК зоны «акт веры».

§ 3. УСК зоны «содержание веры».

ГЛАВА II. УСК ФРАЗЕОСЕМАНТИЧЕСКОГО ПОЛЯ «СЛОВО» В

СОЧИНЕНИЯХ ИВАНА НЕРОНОВА.

§ 1. УСК области «голос».

§ 2. УСК области «знание».

§ 3. УСК области «круговорот общения».

3.1. УСК зоны «славить».

3.2. УСК зоны «слышать».

3.3. УСК зоны «слыть».

ГЛАВА III. УСК ФРАЗЕОСЕМАНТИЧЕСКОГО ПОЛЯ «СУД» В СОЧИНЕНИЯХ ИВАНА НЕРОНОВА

§ 1. Структура фразеосемантического поля «Суд» и его ядро.

§ 2. УСК околоядерной зоны.

§ 3. УСК периферийной зоны.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Коротенко, Мария Александровна

особенности ее языковой личности; во-вторых, увидеть в индивидуальном стиле ее текстов черты, свойственные речевому поведению современников данной исторической фигуры. Это и обусловливает актуальность темы настоящего диссертационного исследования.

В российской истории за XVII столетием закрепилось название «бунташного». Свою лепту в подобное восприятие этого отрезка отечественной истории внес и раскол русской церкви, объединивший ярких бунтарей и правдоискателей. Лидером и идеологом раскола на начальном его этапе стал протопоп московского Казанского собора Иван Неронов (в монашестве - старец Григорий), первым выступивший против никоновских нововведений, - фигура загадочная и неординарная, очень неоднозначно оцениваемая в отечественной историографии. До сего времени не утихают споры как о целях и идеях Ивана Неронова в борьбе с церковной реформой, так и о причинах его раскаяния на Большом церковном соборе и примирения с официальной церковью. Полярные оценки этой фигуры во многом объясняются идеологическими установками исследователей. Для большинства православных и даже старообрядческих богословов он ренегат, «перебежчик», нравственно неустойчивый и непоследовательный человек. Официальная церковь фактически так и не простила ему участия в расколе. Сами же раскольники обошли молчанием факт его примирения с церковью. Лишь немногие исследователи признают в И. Неронове гуманиста, действовавшего для Человека и во имя Человека.

Наследие Ивана Неронова практически не изучено ни в литературоведческом плане, ни, тем более, в лингвистическом. Поэтому попытка воссоздать языковой портрет «коновода раскола» на основании его собственных сочинений представляется нам, несмотря на всю его сложность, вполне оправданным и перспективным направлением научного поиска. Выйти на автора исследуемых текстов, сравнить его языковой портрет с портретом, созданным историками, дистанцируясь, таким образом, от каких бы то ни было идеологических искажений и пристрастных оценок этой исторической фигуры; проникнуть в мировоззрение первого идеолога раскола, изучить характер можно на основе комплексного анализа прежде всего фразеологического корпуса текстов этой легендарной личности.

Лидер оппозиции первого этапа раскола Иван Неронов вызывает наш интерес ввиду противоречивости этой исторической фигуры, множества связанных с нею вопросов, ответы на которые не может дать обычное историческое исследование. Кроме того, исследователи, занимавшиеся обширным литературным наследием раскола, обошли вниманием сочинения И. Неронова.

В диссертационной работе предпринимается попытка проанализировать «изменчивое соотношение двух постоянных характеристик человека» в условиях конкретной историко-культурной ситуации - «личности» и «индивида» (в определениях Г. С. Кнабе). «"Личность" есть характеристика человека с точки зрения его участия в общественной жизни и значительности роли, которую он в этой жизни играет. "Индивидуальность" определяет внутренний мир человека, его духовный потенциал, выражающийся обычно в формах, не имеющих прямого и непосредственного общественного содержания» [Кнабе 1990: 11]. В этом смысле «индивидуальность» можно рассматривать как «остаток» (термин Л. Я. Гинзбург) от всех непосредственно общественных проявлений личности [Кнабе 1990: 10]. Одной из форм этого «остатка» является речь человека, следовательно, лингвистический анализ текстового материала позволяет реконструировать содержание мировоззрения личности и ее языковую картину мира, ибо «за каждым текстом стоит языковая личность» [Караулов 1989:5]. «Мировоззрение, - пишет Ю. Караулов, - есть <.> результат взаимодействия системы ценностей личности, или «картины» мира, с ее жизненными целями, поведенческими мотивами и установками, проявляющийся, в частности, в порождаемых ею текстах» [Караулов 1989: 6].

При изучении языкового сознания, языковой личности исследователи часто остаются в рамках «инерционности мышления имманентного языкознания» [Кулишова 2001: 17]. Исследование языковой личности сводится к описанию языковых средств, употребляемых языковой личностью. Необходимо выйти за рамки простого перечисления языковых средств и обратиться к причинам их предпочтения данным коммуникантом. Такой подход возможен в лингвопсихологическом ключе. Обращение к субъективной семантике позволит преодолеть слабость попыток рассмотрения «усредненного», абстрактного коммуниканта.

В данной работе используется комплексный подход к понятию личность, включающий в себя учет нескольких факторов: самоценности индивидуальности, выраженной через совокупность психофизиологических особенностей, социальных и индивидуальных мотивов и устремлений; социальной реализации и самоактуализации, а, следовательно, ведущих способов деятельности; языковой способности и сформированных коммуникативных навыков.

Исследование проводится в рамках теории языковой личности; все выводы делаются на основе анализа фразеологического корпуса текстов И. Неронова.

По словам Ю. Н. Караулова, «ничто не препятствует тому, чтобы имеющуюся трехмерную структурную модель языковой личности <.> не применить как эталон-анализатор, диагностирующий состояние речевого развития конкретного индивидуума. Тогда составляющий указанную структуру набор языковых умений может расцениваться как определенный коррелят черт духовного облика целостной личности, отражающий в специальной языковой форме её социальные, этические, психологические и эстетические составляющие.» [Караулов 1987: 69].

Потребность в понятии и рабочем термине «языковая личность» проявилась в 80-х годах XX века. Приоритет в его разработке и использовании принадлежит русской лингвистике, хотя идея рассматривать существование и функционирование языка в связи с его носителем -человеком всегда была присуща языкознанию и является, по словам Ю. Н. Караулова, «по-видиму столь же древней, как сама эта наука» [Рус. яз. 1997:671].

Современная теория языковой личности основывается на идеях В. фон Гумбольдта, А. А. Потебни, И. А. Бодуэна де Куртенэ, А. А. Шахматова и др., связанных с представлением о том, что предметом лингвистики является человек во всем богатстве его качеств, свойств, а язык при этом рассматривается как «индивидуально-психическое образование», поэтому «изучение языка не заключает в себе конечной цели, а вместе со всеми прочими областями служит высшей и общей цели <.> познания человеком самого себя и своего отношения ко всему видимому и скрытому вокруг себя» [Гумбольдт 1985: 383].

Настоящее исследование опирается на представление о разных уровнях в структуре языковой личности. Однако определяющим будет направление, которое задается самим языковым материалом, языковой картиной мира.

Под языковой картиной мира мы, вслед за Г. В. Колшанским, В. И. Постоваловой, Е. С. Яковлевой и другими, понимаем выраженную языковыми средствами систему знаний человека об окружающем мире, своего рода мировидение посредством языка.

Индивидуальная картина мира - выраженные с помощью языка знания конкретной языковой личности об окружающем мире.

Языковая личность представляет собой конкретного носителя языка, способного понимать, воспроизводить и создавать тексты; это личность, выраженная в языке и охарактеризованная на основе анализа произведенных ею текстов с точки зрения использования в них системных средств языка для отражения видения ею окружающей действительности.

Определяющим для экспликации языковой личности является отбор языкового материала. В связи с этим можно говорить 1) о привлечении возможно более полного комплекса текстов, порождаемых говорящим субъектом; 2) о выборочном подходе, предполагающем привлечение какой-либо языковой «области» (в нашем случае фразеологии). Методика выявления фразеологических единиц в тексте должна «органически соединить тотальный охват материала с повышенным вниманием к каждому конкретному языковому факту, иначе не будет уверенности, что мы выявили все, по крайней мере важнейшие фразеологические единицы» [Хроленко 1981: 20]. Отсюда проистекает наше решение опираться на широкое понимание фразеологии при определении объекта изучения.

Объектом исследования в данной работе являются устойчивые словесные комплексы (УСК) сочинений Ивана Неронова как вербализаторы фрагментов языковой картины мира лидера раскола XVII в.

Предмет анализа - семантика и семантические взаимосвязи УСК в произведениях И. Неронова, роль УСК в отражении языковой картины мира автора.

Цель работы - на основе анализа устойчивых словесных комплексов, извлеченных из сочинений Ивана Неронова, воссоздать языковой портрет одного из лидеров русского раскола XVII столетия.

Достижение поставленной цели осуществляется путем решения следующих задач:

1) выявить весь корпус УСК, функционирующих в сочинениях И. Неронова;

2) выделить и описать основные фразеосемантические поля текстов И. Неронова;

3) исследовать семантику, а также парадигматические и синтагматические взаимосвязи УСК, обнаруженных в сочинениях И. Неронова;

4) извлечь информацию, содержащуюся в УСК исследуемых текстов, которая позволяет восстановить существенные черты языкового портрета автора;

5) проанализировать особенности функционирования УСК в текстах И. Неронова, отражающие своеобразие языковой личности идеолога раскола.

Материалом для анализа послужила оригинальная картотека, включающая 1434 УСК, извлеченных из сочинений И. Неронова, в 2667 употреблениях.

В качестве источника для проведения исследования выступают все 17 сохранившихся до настоящего времени сочинений Ивана Неронова: его литературные произведения и эпистолярное наследие (личная и государственная переписка). Такой охват текстового материала позволяет добиться желаемой достоверности в реконструкции языкового портрета автора.

Специфика терминологического аппарата диссертационного сочинения объясняется характером и временем создания анализируемых текстов и убежденностью автора в целесообразности широкого взгляда на объект фразеологии.

Свойство устойчивости (одно из основных понятий фразеологии) признается большинством исследователей дифференциальным признаком объекта фразеологии, но понимают они это явление по-разному. Многие ученые склонны сводить устойчивость к воспроизводимости или простой повторяемости. Часть языковедов связывает понятие устойчивости с предсказуемостью компонентов на лексическом уровне (М. М. Копыленко).

Устойчивыми могут быть и свободные сочетания, если они обозначают явления ясные и привычные для данного языкового коллектива (напр., пить чай)» [Гак 1976: 16]. Так, Е. Г. Беляевская полагает, что «устойчивость сочетаний типа пить чай определяется их воспроизводимостью, связанной с частотностью ситуаций, описываемых данными комбинациями слов». Такой тип устойчивости она определяет как ситуативную устойчивость. Эта степень комбинаторной устойчивости как бы проводит грань между тем, что возможно и что невозможно в языке с точки зрения комбинаторики понятий [Беляевская 1987: 21]. Такого рода переменные представляют собой устойчивые культурно-языковые штампы» [Гак 1977: 206], но в аспекте лексико-семантической организации языка они выступают как переменные сочетания, поскольку сочетаемость их составляющих обусловлена логической или вещной природой самих обозначаемых предметов, действий, явлений [Виноградов 1977: 134].

Мы же, вслед за В. Л. Архангельским, под устойчивостью понимаем «ограничение в выборе переменных по сравнению со свободой выбора переменных в теоретически возможном эквиваленте ФЕ» [Архангельский 1964: 92].

Встав на позиции широкого подхода при оценке объекта фразеологии, мы оперируем термином устойчивый словесный комплекс, вслед за отечественными исследователями фразеологии, которые уже с конца 60-х гг. XX в. успешно применяют его при анализе памятников древнерусского и старорусского языка. Данный термин был предложен представителями самаркандской фразеологической школы и по-настоящему опробован А. Г. Ломовым на материале «Повести временных лет» [Ломов 1969], затем успешно применен на древнерусском материале Л. А. Гараевой [Гараева 1997] и на старорусском - И. В. Петровой [Петрова 2001] и др.

Принимая устойчивый словесный комплекс в качестве рабочего термина для объекта своего исследования, мы полностью согласны с Л. И. Ройзензоном, высказавшим мысль о том, что «целесообразно идти не от термина к объекту исследования, <.> а от языковой материи к термину» [Розейзон 1977: 115]. Кроме того, наименование устойчивый словесный комплекс представляется нам удобным, поскольку оно одинаково приемлемо для воспроизводимых сверхсловных образований разной степени устойчивости: собственно фразеологизмов, поговорок, афоризмов, речевых штампов, - а также оно позволяет рассматривать в качестве сверхсловных языковых единиц устойчивые образования самых различных синтаксических структур. Из всех терминов, относящихся к фразеологии, данный термин является наиболее удачным, поскольку «ориентирован на сущностные стороны фразеологизма (устойчивость, неоднословность), однозначен и подчеркнуто лингвистичен, лишен отвлекающей коннотации и достаточно емок, чтобы служить родовым обозначением всех объектов фразеологии.» [Хроленко 1981: 21].

Итак, под устойчивым словесным комплексом мы подразумеваем соединение двух или более компонентов словного характера, построенное по известным грамматическим законам языка, которое обладает постоянством семантики, воспроизводимостью и устойчивостью лексического состава и грамматической структуры при допустимом варьировании в определенных пределах [Шулежкова 1967, 1995; Гараева 1997; Петрова 2001].

Вслед за В. Л. Архангельским, Н. М. Шанским, С. Г. Шулежковой и др. мы считаем дифференциальными признаками УСК следующие: 1)раздельнооформленность; 2) воспроизводимость; 3) устойчивость компонентного состава и грамматической структуры, не исключающую вариантности; 4) устойчивость семантики, закрепленной за данным оборотом [Шулежкова 1995: 21].

Для решения вопроса о принадлежности оборота к разряду устойчивых нами учитывался также ряд дополнительных признаков: 1) частотность употребления в тексте; 2) наличие образного, метафорического значения;

3) принадлежность к одной из частных фразеологических моделей;

4) синонимичность слову; 5) наличие в современном русском языке слова, которое составлено из компонентов прежнего древнерусского (старорусского) выражения; 6) наличие сходных устойчивых оборотов в современном русском языке и др.

Методологической основой работы является положение о тесной связи языка с бытием человека, языка с обществом и языка с мышлением, а также лингвистические принципы системного подхода к изучению языковых и речевых явлений в условиях их функционирования в контексте определенного дискурса, социальной обусловленности языка и его динамического характера. Теоретической базой исследования явились работы 1) по языковой личности - Ю. Н. Караулова, Г. И. Богина, И. Н. Горелова и К. Ф. Седова и др.; 2) по языковой картине мира -Г. В. Колшанского, В. И. Постоваловой, Е. С. Яковлевой и др.; 3) по когнитивной лингвистике - Ю. С. Степанова, А. Вежбицкой, 3. Д. Поповой, И. А. Стернина, С. Г. Воркачева и др.; 4) по фразеологии -В. Л. Архангельского, Л. Я. Костючук, В. М. Мокиенко, В. Н. Телия, А. Т. Хроленко, С. Г. Шулежковой и др.

Для описания УСК исследуемых текстов в работе используется метод моделирования фразеосемантического поля, позволяющий изучить значения языковых единиц в их связях друг с другом, наиболее полно провести анализ языка «сквозь призму человеческого сознания». В качестве крупных единиц описания избраны фразеосемантические поля.

Под фразеосемантическим полем в работе понимается иерархически организованная система фразеологических единиц (в нашем случае - УСК), объединенных ядерной семой и отражающих понятийное, предметное или функциональное сходство обозначаемых явлений.

Помимо полевой методики, в качестве основных методов и приемов в диссертационном исследовании используются: описательный метод, используемый при классификации УСК, с применением приемов наблюдения, интерпретации, сопоставления и обобщения; метод компонентного анализа, позволяющий раскрыть семантические особенности УСК и установить отнесенность данных единиц к числу вербализаторов определенного фрагмента языковой картины мира; метод контекстуального и ситуативно-контекстуального анализа, применяемый при исследовании функционирования УСК в текстах И. Неронова; анализ сочетаемости языковых единиц; логический анализ словарных дефиниций; приемы синхронно-диахронического комментирования текстов, позволяющие выявить особенности употребления УСК как на определенном временном срезе, так и в историческом развитии; приемы статистических подсчетов, необходимые для выявления наиболее употребительных единиц, сопоставления разных групп и полей по количественным показателям, и др.

Положения, выносимые на защиту:

1. Фразеологический корпус текстов определенного автора (при достаточном количестве исследуемого материала) может дать существенную информацию для воссоздания его языкового портрета.

2. Тексты неординарной исторической фигуры содержат значительное количество УСК, характеризующихся контрастностью семантики.

3. Фразеологический корпус текстов одного автора представляет собой систему взаимосвязанных фразеосемантических полей, которые объединены синтагматическими, парадигматическими и прочими отношениями.

4. В языковой картине мира религиозного деятеля 2-й пол. XVII в. важнейшими являются фразеосемантические поля «Церковь» и «Бог».

5. В текстах языковой личности, профессиональной деятельностью и основным орудием внутрицерковной борьбы которой являлся речевой процесс, наиболее полно должно быть представлено фразеосемантическое поле «Слово». Единицы данного поля способны дать важную информацию о мотивах, установках речевых действий и шире - действий в целом автора исследуемых текстов.

6. Наиболее информативными для воссоздания языкового портрета личности, стоявшей в оппозиции к официальной власти и подвергавшейся репрессиям, должны стать поля «Власть» и «Суд».

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из вводной главы, 3-х основных глав, заключения, библиографии (307 наименования, в том числе список лексикографических изданий и список источников), приложения.

Во вводной главе обосновывается выбор темы и актуальность исследования, определяются объект и предмет анализа, формулируются цель и задачи работы, указываются методы и приемы исследования, раскрывается научная новизна, определяется практическая значимость работы, называются виды ее апробации, характеризуется структура диссертации (§ 1); дается краткий обзор оценок И. Неронова в отечественной историографии (§ 2); характеризуется литературное наследие И. Неронова (§ 3); представлен корпус УСК исследуемых текстов (§ 4).

В первой главе, состоящей из трех параграфов, анализируются УСК одного из наиболее значимых для XVII в. фразеосемантического поля «Церковь». В § 1 описывается структура фразеосемантического поля «Церковь» и обозначается его ядро. Фразеосемантическое поле «Церковь» объединяет часть вербализаторов концепта «Вера» и имеет бинарную структуру (структура обусловлена противопоставлением в религиозном сознании открытого сокровенному). Так, поле «Церковь» основано на оппозиции и взаимосвязи «акта веры» и «содержания веры» - этим и обусловлено выделение § 2 и § 3. Возникновение личного опыта - «акта веры» происходит в атмосфере ритуала, выражающего «содержание веры», а языковыми средствами отражения данных представлений в структуре поля «Церковь» являются УСК зон «акт веры» (§ 2) и «содержание веры» (§ 3).

Во второй главе, представленной четырьмя параграфами, рассматриваются УСК фразеосемантического поля «Слово» как совокупности средств отражения профессиональной деятельности автора исследуемых текстов. Фразеосемантическое поле «Слово» включает УСК трех концептуальных областей: «голос» (§ 2), «знание» (§ 3) и «круговорот общения» (§ 4). Действия, связанные со словом, ярче всего характеризующие проповедническую деятельность и отношение к ней автора, вербализуются УСК последней области и представляются по трехфазовой модели действия, в которую входят «три первичных глагола: славить, слышать, слыть» [Степанов 1997:357]. Эти глаголы, выполняя функцию сквозных сем для объединений УСК, являются названиями фразеосемантических зон области «круговорот общения».

Во третьей главе анализируются УСК поля «Суд» с целью выявить глубинные причины действий организатора раскола в его конфликте и примирении с властью. Она состоит из 3-х параграфов. В § 1 отражена структура фразеосемантического поля «Суд» и описано его ядро. В § 2 представлены УСК околоядерной зоны, которые формируют три пары фразеосемантических групп. Первый фразеосемантический блок «неправо судить/справедливо судить» указывает на характер суда и формируется группами УСК, относящимися к мирскому и высшему суду соответственно. Второй блок УСК - «проводить/провести розыск»/«проводить/провести состязательный процесс» - обозначает формы проведения судебного процесса. Третий фразеосемантический блок - «совершать/совершить правонарушение»/«извещать/известить» - характеризует повод к началу следствия. В § 3 характеризуется периферийная зона поля «Суд», составляемая фразеосемантическими группами «правовая норма» и «наказать»/«освободить от наказания», соотносящимися как языковые средства отражения предварительного и заключительного этапа в системе отправления правосудия 2-й половины XVII века.

В заключении обобщаются штрихи к языковому портрету Ивана Неронова, обнаруженные в ходе анализа УСК представленных полей; выявляются особенности языкового портрета автора исследуемых текстов; устанавливаются отличия языкового портрета Ивана Неронова от образа, созданного историками и современниками идеолога первого этапа раскола; определяются проблемы и перспективы воссоздания языкового портрета исторических личностей, а также делаются выводы о том, насколько оправдывают себя сам термин устойчивый словесный комплекс и обращение к фразеологии в целом при проведении подобного исследования.

В приложении содержатся схемы, которые отражают структуры представленных фразеосемантических полей.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые сущностные черты языковой личности выявляются на основе анализа фразеологического корпуса ее сочинений; воссоздан языковой портрет выдающейся личности, лидера старообрядческой оппозиции первого этапа раскола - Ивана Неронова. Кроме того, выявлены фразеологические особенности не изученных с лингвистической точки зрения произведений идеолога раскола; впервые проанализированы с идеографических позиций фразеосемантические поля «Слово» и «Суд», которые выражают ключевые понятия русской культуры второй половины XVII в.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что результаты исследования вносят коррективы в теоретическое осмысление проблемы воссоздания языкового портрета исторической личности, обогащают представления о языковой личности 2-й половины XVII в. Исследование также является определенным вкладом в разработку общей теории языковой личности и языковой картины мира.

Практическая ценность настоящего исследования обусловлена возможностью использования ее результатов при подготовке общих и специальных вузовских курсов по истории русского языка, при разработке теоретических проблем исторической фразеологии и фразеографии. Настоящая работа открывает возможности для беспристрастной характеристики исторических фигур. Полученные результаты могут быть использованы для дальнейшей разработки проблем языкового портрета исторических личностей XVII в.

Апробация работы. Основные положения диссертации и результаты исследования излагались в докладах и сообщениях на международных научных конференциях «Русский язык: история и современность. Памяти профессора Г. А. Турбина» (Челябинск, 2002); «Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе» (Магнитогорск, 2003); «Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы» (Казань, 2004); «Художественная литература как историко-психологический источник» (Санкт-Петербург, 2004); «Фразеология и языковые картины мира на рубеже веков» (Ополе, Польша, 2005); «XVIII Оломоуцкие дни русистов» (Оломоуц, Чехия, 2005); на внутривузовских научно-практических конференциях Магнитогорского гос. ун-та (2002 - 2006), на заседаниях научно-теоретического семинара молодых преподавателей и аспирантов-лингвистов (2001 - 2006). По теме диссертации опубликованы 8 работ:

1) Коротенко, М. А. Евангельские интертекстемы в сочинениях Ивана Неронова / М. А. Коротенко // Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе : сб. докладов междунар. науч. конф. (Магнитогорск, 12 - 14 ноября 2003 г.) / ред.-сост. С. Г. Шулежкова. -Магнитогорск : Изд-во МаГУ, 2003. - С. 604 - 609 (0,4 п. л.).

2) Коротенко, М. А. Устойчивые словесные комплексы фразеосемантического поля «Слово» в наследии вождя раскола Ивана Неронова / М. А. Коротенко // «Благословенны первые шаги.» : сб. работ молодых исследователей / под ред. проф. С. Г. Шулежковой. - Вып. 5. -Магнитогорск : МаГУ, 2004. - С. 3 - 11 (0,5 п. л.).

3) Коротенко, М. А. Фразеосемантическое поле «Суд» в сочинениях Ивана Неронова / М. А. Коротенко // Русская и сопоставительная филология : состояние и перспективы : международная науч. конф., посвященная 200-летию Казанского ун-та (Казань, 4-6 октября 2004 г.): труды и материалы / Казан, гос. ун-т; под общ. ред. К. Р. Галиуллина. - Казань : Казан, гос. ун-т им. В. И. Ульянова-Ленина, 2004. - С. 221 - 223 (0,2 п. л.).

4) Коротенко, М. А. Устойчивые словесные комплексы фразеосемантического поля «Слово» в сочинениях Ивана Неронова как материал для воссоздания языкового портрета автора / М. А. Коротенко // Художественная литература как историко-психологический источник: материалы XVI Международной науч. конф., Санкт-Петербург, 14 - 15 декабря 2004 г. / под ред. д-ра истор. наук, проф. С. Н. Полторака. - СПб. : Нестор, 2004. - С. 224 - 230 (0,4 п. л.).

5) Коротенко, М. А. Устойчивые словесные комплексы как материал для воссоздания языкового портрета Ивана Неронова, лидера старообрядческой оппозиции первого этапа раскола / М. А. Коротенко // Конкурс грантов студентов, аспирантов и молодых ученых вузов Челябинской области: сб. рефератов науч.-исслед. работ аспирантов. - Челябинск : Изд-во ЮУрГУ, 2004.-С. 75-76 (0,08 п. л.).

6) Коротенко, М. А. Устойчивые словесные комплексы фразеосемантического поля «Суд» в сочинениях Ивана Неронова как материал для воссоздания языкового портрета автора / М. А. Коротенко // «Благословенны первые шаги.» : сб. работ молодых исследователей. Вып. 6. / под ред. проф. С. Г. Шулежковой. - Магнитогорск : МаГУ, 2005. -С. 12-22 (0,5 п. л.).

7) Коротенко, М. А. Функционирование устойчивых словесных комплексов фразеосемантической группы «обязанности богопочитания» в сочинениях Ивана Неронова / М. А. Коротенко // Яоззюа 01отисегша ХЫУ. - Смогшие, 2006. - С. 785 - 790 (0,3 п. л.).

8) Коротенко, М. А. Устойчивые словесные комплексы (УСК) фразеосемантического поля «Церковь» в сочинениях Ивана Неронова как материал для воссоздания языкового портрета автора / М. А. Коротенко // Проблемы истории, филологии, культуры : межвуз. сб. - Вып. ХУ1/2. -Москва - Магнитогорск, 2006. - С. 328 - 331 (0,6 п. л.).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Устойчивые словесные комплексы как материал для воссоздания языкового портрета Ивана Неронова, одного из лидеров раскола русской церкви XVII столетия"

Выводы по главе III

Итак, поле «Суд» занимает одно из центральных мест в сочинениях И. Неронова. УСК ядерной зоны поля «Суд» «высший суд»/«мирской суд» составляют 3,7 % (7 и 5 ед. соответственно) от общего числа единиц этого поля (325 ед.). УСК околоядерной зоны поля «Суд» в исследуемых текстах составляют 46,5% (151 ед.) и по фразеосемантическим блокам, формирующимся вокруг ядра, распределяются так: «неправо судить/осудить»/«справедливо судить/осудить» - 7,7% (13 и 12 ед. соответственно); «проводить/провести розыск»/«проводить/провести состязательный процесс» - 14,5 % (38 и 9 ед. соответственно), «совершать/совершить правонарушение»/«извещать/известить» - 24,3 % (48 и 31 ед. соответственно).

На периферийную зону фразеосемантического поля «Суд» приходится 38,5 % (125 ед.) от общего числа УСК данного поля. Они распределены между группой «правовая норма» и блоком «наказать»/«освободить от наказания» таким образом, - 2,5% (8 ед.) и 35,4 % (94 и 21 ед.) соответственно.

Фразеосемантическое поле «Суд» имеет полицентрическую структуру. Условно это поле можно наложить на оси координат. Так, центром всей системы и ядром поля является антонимо-синонимический блок «суд», разводящий по вертикальной оси оппозицию «высший суд»/«мирской суд».

Непосредственно к ядру примыкают три пары фразеосемантических групп, занимающих соответствующее место на осях: на вертикальной оси располагается фразеосемантический блок - «неправо судить/осудить»/«справедливо судить/осудить» - он указывает на характер суда и формируется группами УСК, относящимися к мирскому и высшему суду соответственно. На горизонтальной оси располагаются два блока: второй блок УСК - «проводить/провести розыск»/«проводить/провести состязательный процесс» - обозначает формы проведения судебного процесса; третий фразеосемантический блок - «совершать/совершить правонарушение»/«извещать/известить» - характеризует повод к началу следствия.

Горизонтальная ось разводит периферийные фразеосемантические группы «правовая норма» и «наказать»/«освободить от наказания» на равное расстояние от ядра; они соотносятся как языковые средства отражения предварительного и заключительного этапа в системе отправления правосудия 2-й половины XVII века.

Таким образом, горизонтальная ось отражает логический порядок системы правосудия: 1) правовая норма, 2) повод к началу следствия, 3) центр - суд, 4) «проводить/провести розыск»/«проводить/провести состязательный процесс», 6) наконец, результаты судебного разбирательства - «наказать»/«освободить от наказания». Вертикальная ось отражает в противопоставлении высшего и мирского суда эмоционально-экспрессивную окраску и субъективную оценку.

Поле «Суд» построено с учетом не только градуальности в денотативном значении, но и градуальности в экспрессивно-стилистических оттенках значения. Оно обнаруживает отношение И. Неронова к системе правосудия, сложившейся ко 2-й половине XVII века, и понимание устройства института судебной власти в этот период отечественной истории.

Анализ УСК поля «Суд», функционирующих в сочинениях И. Неронова, позволил прояснить некоторые детали в восприятии определенного сегмента действительности 2-й половины XVII столетия автором и многими его единомышленниками.

Из языковых единиц, содержащих указание на систему права XVII в., в текстах И. Неронова обнаружены в основном УСК, характеризующие государственное право, где ограждается богопочтение, личность государя, частично - устав судоустройства и судопроизводства. В исследуемых текстах не обнаружены УСК, характеризующие ограждение чести государева двора, запрет на подделку государственных актов, монет и драгоценных вещей, паспортный устав, устав военной службы и военно-уголовное уложение; устав судоустройства и судопроизводства; обязательное право; вещное право (вотчинное, поместное, тяглое и право на холопов); уголовное уложение и некоторые другие. Видимо, данные реалии не были актуальны для автора исследуемых текстов.

Основным судом безоговорочно признавался «высший суд», поэтому все религиозные нормы и обычаи ставились И. Нероновым выше законов государственных. Царь реально воспринимался как орудие борьбы (причем и той, и другой стороной), и противоборствующие стороны осознавали: чью сторону царь публично примет, тот и победит в борьбе. Но необязательно «правда» победителя будет соотноситься с «высшей правдой», так как любое человеческое решение изначально субъективно. Следовательно, большое внимание уделялось технологиям идейной борьбы, благо наказания до Собора 1667 г. не отличались чрезмерной суровостью.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Метод моделирования фразеосемантического поля, примененный в настоящем исследовании, позволил реконструировать в основных чертах языковой портрет Ивана Неронова, одного из лидеров раскола русской церкви второй половины XVII столетия, проникнув в «представления личности», вмещающие в себя и психологический, и социальный, и интеллектуальный, и этический, и др. компоненты, «преломленные через язык». Исследуемый материал убедил нас в необходимости широкого подхода к объекту фразеологии, а термин УСК при работе с памятниками XVII в. оправдал себя. В сочинениях Ивана Неронова сравнительно редко встречаются метафорические устойчивые единицы, охваченные «сквозной десемантизацией компонентов». Поэтому выявление всех устойчивых сверхсловных языковых единиц в литературном и эпистолярном наследии «коновода раскола» для воссоздания его языкового портрета должно было органически соединить тотальный охват материала с повышенным вниманием к каждому конкретному языковому факту. Иначе не было бы уверенности в том, что мы извлекли всю необходимую информацию, содержащуюся в исследуемых текстах.

Путем сплошной выборки из 17-ти сохранившихся до настоящего времени сочинений Ивана Неронова нами было извлечено 1434 УСК в 2667 употреблениях. Эти УСК формируют 20 фразеосемантических полей, из которых в значительных своих частях складывается языковая картина мира русской личности периода «церковного исправления»: «Церковь», «Бог», «Царь», «Суд», «Слово», «Человек», «Время» и «Пространство», «Власть», «Мир», «Воля», «Душа», «Психическое/физическое состояние человека», «Явления природы», «Жизнь» и «Смерть», «Память», «Дело», «Вражда», «Материальные ценности». В языковой картине мира Ивана Неронова из этих полей самыми крупными оказались три: «Суд», «Слово», «Церковь».

Наиболее значимое для изучаемого отрезка отечественной истории (а тем более для религиозного деятеля этого периода) фразеосемантическое поле «Церковь» формируют 260 УСК, что составляет 21 % от всего корпуса УСК, извлеченных из произведений И. Неронова. Особенностью данного поля является обширная бинарная околоядерная область, включающая две зоны: «акт веры» и «содержание веры». УСК зоны «акт веры» составляют 71 % (185 ед.) от общего числа единиц поля, УСК зоны «содержание веры» -27 % (71 ед.). Ядром поля служит один УСК терминологического характера -единая святая соборная и апостольская Церковь - и его модификации.

Широкое функционирование УСК фразеосемантического поля «Слово» в сочинениях И. Неронова обусловлено профессиональной деятельностью автора исследуемых текстов - одного из видных проповедников XVII столетия, использовавшего свой проповеднический дар как орудие в борьбе за «правду» старообрядческой оппозиции. Данный факт ярче всего проявляется в УСК оппозиционного блока «передавать информацию, соответствующую истине»/«передавать информацию, не соответствующую истине»; УСК группы «вести дискуссию» фразеосемантического поля «Слово» и некоторые др. Поле «Слово» представлено в исследуемых текстах 167 УСК, что составляет 13,5% от всего корпуса УСК сочинений И. Неронова. Самой многочисленной в данном поле является ядерная область «круговорот общения»: УСК этой области составляют 60 % (101 ед.) от общего числа единиц поля. По периферийным областям «голос» и «знание» УСК распределяются так: 18,5 % (30 ед.) и 21,5 % (36 ед.) соответственно.

Многочисленность УСК фразеосемантического поля «Суд» в текстах И. Неронова объясняется конфликтом (и последующим примирением) с властью организатора раскола, неоднократно испытывавшего на себе воздействие судебно-административной системы второй половины XVII в. и бравшего на себя право судить своих идейных и личных противников. Фразеосемантическое поле «Суд» в произведениях И. Неронова состоит из 325 УСК, что составляет 26 % от всего корпуса УСК, функционирующих в текстах лидера первого этапа раскола. УСК ядерной зоны поля «Суд» составляют 3,7 % от общего числа единиц данного поля, УСК околоядерной зоны - 46,5% (151 ед.). Поле «Суд» в наследии И. Неронова содержит обширную периферийную зону, не примыкающую ни к одной из околоядерных групп, а относящуюся ко всему объему поля. На периферийную зону фразеосемантического поля «Суд» приходится 38,5 % (125 ед.). Данная зона представлена по большей части фразеосемантическим блоком «наказать»/«освободить от наказания». Это объясняется как объективными причинами (продолжительностью процессов, вызываемых обозначенными действиями по отношению к прочим частям системы отправления правосудия, - основную часть времени раскола его вожди находились «под наказанием»), так и субъективными (озабоченностью И. Неронова судьбами «братии» и поисками выхода для «простейших христолюбивых» из сложившейся конфликтной ситуации).

УСК, функционирующие в сочинениях И. Неронова, объединяются во фразеосемантические поля и по внутриязыковым законам, и на основании экстралингвистических факторов. Нередки случаи, когда одни и те же УСК являются конституентами разных полей или фразеосемантических групп, что обусловлено сложностью семантической структуры данных единиц.

Поля «Церковь» и «Суд» строятся на оппозиционных отношениях. Для поля «Церковь» основной является оппозиция акт веры/содержание веры, реализуемая УСК фразеосемантических зон «акт веры» и «содержание веры». Для поля «Суд» центральной (и сквозной) является оппозиция высший суд/мирской суд, при том, что некоторые группы УСК данного поля блокируются в оппозиционные пары: «неправо судить/осудить»/«справедливо судить/осудить», «проводить/провести розыск»/«проводить/провести состязательный процесс», «наказать»/ «освободить от наказания». В целом УСК данных фразеосемантических полей сочинений И. Неронова характеризуются контрастностью семантики, объясняемой, вероятно, конфликтностью ситуации, в которой оказался автор исследуемых текстов, и категоричностью суждений лидера первого этапа раскола.

Три с лишним столетия, отделяющие нас от событий, нашедших отражение в литературном и эпистолярном наследии вождя раскола, являются серьезным препятствием на пути исследователя, который стремится к воссозданию языкового портрета исторической личности. Но фразеологический корпус позволил выявить в структуре личности лидера первого этапа раскола некоторые ее существенные черты.

Лингвистический анализ исследуемых текстов помог увидеть в идеологе раскола Иване Неронове неординарную языковую индивидуальность.

Важнейшим для характеристики личности является типичный (преобладающий для нее) способ отношения к другому человеку и к самому себе. С опорой на доминирующий способ исследователями [Братусь 1998] было выделено несколько принципиальных уровней в структуре личности (эгоцентрический, группоцентрический, гуманистический, духовный). Из них в структуре личности И. Неронова, на наш взгляд, ведущими являются два: гуманистический, ориентирующийся на принцип самоценности каждого человека, и духовный, или эсхатологический, при котором человек начинает смотреть на себя и окружающих как на существа особого рода -взаимосвязанные, подобные, соотносимые с духовным миром.

Противоречивость оценок фигуры Ивана Неронова его современниками и позднейшими историками обусловлена, судя по полученным в результате анализа данным, противоречивостью характера самого И. Неронова. В личности «коновода раскола» прослеживается тесное переплетение аскетически-монашеского православия с природной языческой дионисийской стихией, с явным преобладанием последней. Данный факт обнаруживают УСК групп «страдать за веру» и «защищать веру» в структуре фразеосемантического поля «Церковь»; УСК, характеризующие преступления против порядка управления, являющиеся частью поля «Суд», и некоторые другие. Этим же сплавом «иоанновского» и «прометеевского» типов объясняется и непоследовательность И. Неронова, противоречивость действий лидера оппозиции. Категоричность суждений предводителя раскола, по данным анализа фразеосемантического поля «Слово», происходит из глобального чувства личной ответственности за судьбы «духовной братии» и состояния веры в России в целом. Обращает на себя внимание такая черта характера автора исследуемых текстов, как стремление действовать во имя чего-либо абсолютного - Бога, истины, веры (все УСК поля «Церковь» и некоторые единицы других полей) или чего-либо абсолютизированного - царской власти (проявившееся в том числе в контекстуальном окружении УСК со сложной семой 'готовность погибнуть' в поле «Церковь»). В структуре личности И. Неронова языковой материал позволяет увидеть сочетание реализма и мистицизма, признание ценности страдания (данные по группе «страдать за веру» поля «Церковь») и покаяния (данные по периферийной группе поля «Суд» со сложной семой 'публично покаяться', а также УСК с дополнительной семой 'каяться' в структуре поля «Слово»).

В своих действиях И. Неронов руководствуется христианским учением, которое провозглашает любовь к страдающим, жалость, внимание к индивидуальной личности. К числу особенно ценных свойств описываемой личности принадлежит чуткое восприятие чужих душевных состояний (отказ от личного изоляционизма), заинтересованность внешней стороной человеческих поступков исключительно в связи с мотивацией внутренней. Стержнем натуры И. Неронова была вера: в этой области он черпал духовные силы и находил ответы на неразрешимые вопросы времени. Оттого так многочисленны в его сочинениях УСК поля «Церковь» и «Бог». С религиозностью И. Неронова связано и подчеркивание им ограниченности логического мышления, человеческого знания и понимания (информация, извлеченная из УСК зоны «знание» поля «Слово»), исключающее, однако, фатализм и стремление к смирению, покорности судьбе (вывод, который проистекает из анализа УСК групп «страдать за веру», «защищать веру» поля «Церковь»; УСК, характеризующих повод к началу следствия в структуре поля «Суд», и некоторых др.).

Первичным и основным свойством личности И. Неронова, помимо глубокой религиозности, является могучая сила воли (выявляющаяся в присутствующих в части УСК семах воли). Результатом слияния двух названных свойств стала высокая активность лидера оппозиции, и чем выше ценность, тем более сильные чувства и тем более высокую активность она вызывает у личности, наделенной большой силой воли. Однако могучая сила воли не переросла у И. Неронова в максимализм и фанатическую нетерпимость. Для автора текстов, подвергшихся анализу, характерно «правдоискательство», стремление к истине как абсолютному плюсу (данные, полученные в результате анализа оппозиционных подгрупп УСК, с семами 'передавать информацию, соответствующую истине'/'передавать информацию, не соответствующую истине' поля «Слово»), четкое разграничение добра и зла, положительного и отрицательного, желание непременно добиться правды при земной жизни (добровольный отказ от спокойной старости), проявляющееся при анализе контекстуального окружения полюсных единиц поля «Суд», называющих результаты судебного процесса, - свергнуты во адъ и даровати царствге небесное.

Анализ УСК, формирующих фразеосемантическую зону «акт веры» поля «Церковь», дает представление о широкой образованности автора, его осведомленности в обрядовых вопросах и вопросах христианской философии, знакомстве с памятниками литературы, культуры, глубокой осведомленности в правовых вопросах. Словесная ткань сочинений идеолога раскола проникнута превосходным языковым чутьем; автора отличает безупречное владение словом в сочетании с эмоциональностью и даже страстностью натуры, что и позволило И. Неронову стать видным проповедником своего времени. Преобладание моральной ориентации над рациональной в структуре личности И. Неронова (проявившееся в УСК зоны «знание» фразеосемантического поля «Слово» и др.) в целом делает эмоциональную температуру текстов гораздо выше, чем у иных идеологов раскола. Для мировоззрения описываемой личности свойственно признание приоритета царской власти над церковной. Частично на этом основан и конфликт автора с патриархом Никоном, пытавшимся поставить под сомнение авторитет «наместника божия». Практически все УСК, указывающие в текстах И. Неронова непосредственно на патриарха Никона, включают в структуру своего импликационала семы негативной оценки. «Мотив оценки, - пишет Н. Д. Арутюнова - не находится с самой оценкой ни в каузальных отношениях, ни в отношениях логического вывода <.> между мотивом оценки и самой оценкой нет прямой связи, хотя они и находятся в постоянном эмпирическом взаимодействии в сознании людей <. .> оценка не имеет причины, <. > но мотивы оценки могут быть осмыслены как причины мнения.» [Арутюнова 1988: 58]. Частно-оценочное значение, проявляющееся в УСК сочинений И. Неронова, чаще всего относится к сублимированным этическим оценкам, следовательно, эксплицитно выраженный мотив обычно связан с понятием эталона, образца, нормы, с которыми сравнивается объект.

По характеру основания оценочное значение, содержащееся в УСК, указывающих на патриарха Никона в сочинениях И. Неронова, относится к сравнительным (относительным) оценкам. Сравнение как способ оценивания представляет особый интерес с точки зрения прагматики высказывания, так как позволяет избежать нежелательной прямой оценки.

Частое присутствие в структуре УСК текстов И. Неронова сем интенсивности 'очень', 'больше' является маркером тревожности как психоэмоционального состояния автора изучаемых произведений.

Судя по УСК, языковую личность И. Неронова характеризует 1) внутренняя ориентация на происходящее в окружающем мире; 2) открытость всему происходящему, склонность остро реагировать на события и явления окружающего мира; 3) инициативность; 4) коммуникабельность; 5) склонность к риску. И. Неронов, по обобщенным лингвистическим данным, принадлежит к типу этических экстравертов.

Мы проследили, как основные параметры формирующегося русского национального характера преломляются в структуре личности автора исследуемых текстов, и пришли к выводу, что сам Иван Неронов был истинным сыном «бунташного века», поэтому черты языковой картины мира носителей русского языка второй половины XVII столетия отразились в дошедшем до нас литературном наследии «первого и главного идеолога раскола».

Настоящее исследование, представляя взгляд на языковую личность сквозь фразеологическую призму ее сочинений, открывает некоторые возможности для объективной характеристики исторических фигур. Проблемы, связанные с проведением подобного исследования, возникают из-за недостаточного количества сохранившегося текстого материала, а также неполноты лексикографических источников и почти полного отсутствия фразеографических источников изучаемого периода. Данное исследование можно было бы продолжить созданием словаря устойчивых словесных комплексов текстов носителя старорусского языка второй половины XVII в., составляемого на материале сочинений в том числе И. Неронова. Исследование можно было бы продолжить, рассмотрев ряд ярких неоднозначных языковых личностей XVII столетия, включая апологетов (противников) «коновода раскола» и его союзников.

Список научной литературыКоротенко, Мария Александровна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Письмо Ивана Неронова протопопу Стефану Вонифатьеву изъ Спасокаменнаго монастыря, отъ 27 февраля .1654 г. // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. Т. 1. -М. : Братское слово, 1875. - С. 70 - 78.

2. Другое письмо Неронова к протопопу Стефану Вонифатьеву из Спасокаменнаго монастыря, отъ 2 мая 1654 г. // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. Т. 1. -М. : Братское слово, 1875. - С. 84 - 94.

3. Письмо Неронова къ Стефану Вонифатьеву изъ Вологды, отъ 13 июля 1654 г. // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. Т. 1. - М. : Братское слово, 1875. - С. 94 - 108.

4. Второе послание Неронова къ царю Алексею Михайловичу изъ Спасокаменнаго монастыря, от 27 февраля 1654 г. // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. Т. 1. -М. : Братское слово, 1875. - С. 51 - 69.

5. Старца Григория Неронова челобитная царю Алексею Михайловичу за протопопа Аввакума, поданная 6-го декабря 1664 г. // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. -Т. 1.-М. : Братское слово, 1875.-С. 198-201.

6. Челобитная Ивана Неронова царю Алексею Михайловичу о скорейшемъ избрании патриарха вместо Никона // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. Т. 1. -М. : Братское слово, 1875. - С. 167- 179.

7. Другая челобитная Неронова царю Алексею Михайловичу о избрании преемника патриарху Никону // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. Т. 1. - М. : Братское слово, 1875.-С. 179-192.

8. Послание Неронова къ царице Марье Ильиничне из Спасокаменнаго монастыря, от 2-го мая 1654 г. // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. Т. 1. - М. : Братское слово, 1875.-С. 78-83.

9. Роспись спорныхъ речей протопопа Ивана Неронова съ патриархомъ Никоном // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. Т. 1. - М. : Братское слово, 1875. -С. 41-51.

10. Дело по изветамъ Неронова на Иону митрополита ростовскаго и Симона архиепископа вологодскаго // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. Т. 1. - М. : Братское слово, 1875. - С. 192 - 198.

11. Дело по новымъ изветамъ Неронова на Симона архиепископа вологодскаго // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. Т. 1. - М. : Братское слово, 1875. -С. 201 -208.

12. Письмо Неронова къ некоему Афанасью Максимовичу // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. Т. 1.-М. : Братское слово, 1875. - С. 222 - 223.

13. Молебное послание Неронова къ вселенскимъ патриархамъ (1666 г.) // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. Т. 1. - М. : Братское слово, 1875. - С. 223 - 224.

14. Челобитная Неронова вселенскимъ патриархамъ о разсмотрении его дела // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. Т. 1. - М. : Братское слово, 1875. - С. 224 - 240.

15. Покаянное послание старца Григория Неронова к царю, патриархам и всему собору, 1667 г. // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. Т. 1. - М. : Братское слово, 1875. -С. 240-243.1..

16. Записка о жизни Ивана Неронова // Памятники литературы древней Руси. XVII век. Книга вторая. М.: Худ. лит., 1998. - С. 337 - 350.1. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

17. Абрамов, В. П. Семантические поля русского языка : Монография /

18. B. П. Абрамов. М., Краснодар : Акад. пед. наук РФ, Кубанский гос. ун-т, 2003.-338 с.

19. Алеппский, Павел. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII в. / П. Алеппский / пер. Г. А. Муркос. Вып. 5. - М., 1896- 1900.- 188 с.

20. Алефиренко, Н. Ф. Полевое структурирование лексико-фразеологического космоса / Н. Ф. Алефиренко // Теория поля в современном языкознании : материалы научного теоретического семинара. Уфа : Изд-во Башкирск. ун-та, 1999. - С. 17-19.

21. Алефиренко, Н. Ф. Спорные проблемы семантики : Монография / Н. Ф. Алефиренко. Волгоград : Перемена, 1999. - 274 с.

22. Андреев, И. Повесть о том, как поссорились Алексей Михайлович с Никитой Миничем / И. Андреев // Знание-сила. 1998. - №7. с. 148 - 159.

23. Андреева, Л. А. «Политическая» теология христианства: феномен наместника Христа и наместническая модель сакрализации власти : дис. д-ра. филос. наук / Л. А. Андреева. М., 2003. - 330 с.

24. Андреева, С. А. Библейские реминисценции как фактор текстообразования (на материале произведений И. А. Бунина «Тень птицы», «Окаянные дни», «Миссия русской эмиграции») : дис. . канд. филол. наук. /

25. C. А. Андреева. М., 1998. - 243 с.

26. Антоний Сурожский. Беседы о вере и церкви / Митрополит Антоний Сурожский. М. : СП «Интербук», 1991. - 317 с.

27. Апресян, Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка / Ю. Д. Апресян. М.: Наука, 1974. - 367 с.

28. Арутюнова, Н. Д. Введение / Н. Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Ментальные действия. М. : Наука, 1993. - С. 3- 6.

29. Арутюнова, H. Д. Истина : фон и коннотации / Н. Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Культурные концепты. М. : Наука, 1991. - С. 21 -30.

30. Арутюнова, Н. Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт / Н. Д. Арутюнова. М. : «Наука», 1988 - 346 с.

31. Арутюнова, Н. Д. Язык и мир человека / Н. Д. Арутюнова. М. : Языки русской культуры, 1999. -1 - XV. - 896 с.

32. Архангельский, В. Л. Устойчивые фразы в современном русском языке / В. Л. Архангельский. Ростов-на-Дону : Изд-во Ростовск. гос. ун-та, 1964. -327 с.

33. Аугустинавичуте, А. Дуальная природа человека. Очерк по соционике / А. Аугустинавичуте. -Вильнус: Соционика, 1983.

34. Бабенко, Е.В. Фразеосемантическое поле эмоций : дис. . канд. филол. наук / Е. В. Бабенко. М., 2003.

35. Бабкин, А. М. Русская фразеология: ее развитие и источники / А. М. Бабкин. Л.: Наука, 1970. - 263 с.

36. Бабушкин, А. П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка, их личностная и национальная специфика : автореф. дис . д-ра филол. наук / А. П. Бабушкин. Воронеж, 1998.

37. Байковский, К. Ю. Развитие концепций царства, святости и войны за веру в трудах московских книжников XV века : дис. . канд. ист. наук / К. Ю. Байковский. М., 2003. - 185 с.

38. Балабушевич, В. Ю. Религиозный текст: диалектика содержания и интерпретации : автореф. дис. . канд. филос. наук / В. Ю. Балабушевич. -Новосибирск, 1997. 19 с.

39. Барсков, Я. Л. Памятники истории старообрядчества XVII в. / Я. Л. Барсков. Вып. 1.-Л, 1927.

40. Баскакова, Л. В. Языковая личность А. П. Чехова (на материале записных книжек и дневников писателя) / Л. В. Баскакова //

41. Антропоцентрическая парадигма в филологии : материалы междунар. конф. -4.2. Лингвистика. Ставрополь : Изд-во СГУ, 2003. - С. 183 - 195.

42. Беляевская, Е.Г. Семантика слова / Е. Г. Беляевская. М. : Высш. шк., 1987.

43. Бердяев, Н. А. Русская идея / Н. А. Бердяев. Харьков : Фолио; М. : АСТ, 1999.-399 с.

44. Богданов, А. П. Перо и крест : русские писатели под церковным судом / А. П. Богданов. М. : Политиздат, 1986. - 478 с.

45. Богданов, В. В. Речевое общение: прагматические и семантические аспекты / В. В.Богданов. Л. : Изд-во Ленинградского гос. ун-та, 1990. -88 с.

46. Богин, Г. И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов : дис. . д-ра филол. наук / Г. И. Богин. Л., 1984.

47. Бондаренко, В. Т. О семантико-грамматических особенностях устойчивых фраз русского языка / В. Т. Бондаренко // Семантико-грамматические свойства фразеологизмов русского языка : межвуз. сб. науч. трудов. Челябинск : Изд-во ЧГПИ, 1985. - С. 148 - 158.

48. Бондарчук, Н. С. Опыт реконструкции языковой личности рубежа XVIII XIX веков как социального типа. «Летопись о событиях в Твери.» М. Тюльпина / Н. С. Бондарчук, Р. Д. Кузнецова // Среднерусские говоры : проблемы истории. - Тверь, 1994. - 26 с.

49. Борисова, Е. Г. Фразеологическое значение в устойчивых словосочетаниях / Е. Г. Борисова, О. В. Захарова // Филол. науки. 1994. -№ 4. -С. 11- 84.

50. Бороздин, А. К. Источники первоначальной истории раскола / А. К. Бороздин // Христианское чтение. 1889. -Янв. - февр. - С. 211 - 240.

51. Братусь, Б. С. Психологический тип личности в русской и советской культурах / Б. С. Братусь // Психология и психоанализ характера: Хрестоматия / ред. -сост. Д. Я. Райгородский. Самара: Бахрах, 1998. -С. 47-78.

52. Буганов, В. И. Бунтари и правдоискатели в русской православной церкви / В. И. Буганов, А. П. Богданов. М. : Политиздат, 1991. - 526 с.

53. Бубнов, Н. Ю. Старообрядческая книга в России во 2-й пол. XVII в. Источники, типы и эволюция / Н. Ю. Бубнов. СПб., 1995. - 435 с. (Библ-ка РАН).

54. Булавина, С. В. Русские устойчивые словосочетания, содержащие церковно-религиозную лексику : дис. . канд. филол. наук / С. В. Булавина. -Воронеж, 2003. 156 с.

55. Булгаков, С. Н. Трагедия философии (философия и догмат // Булгаков, С. Н. Сочинения : в 2-х т. Т. 1. - М. : Наука. - 1993. - С. 311 -517.

56. Бурмако, В. М. К проблеме семантической структуры фразеологизмов / В. М. Бурмако // Семантико-грамматические свойства фразеологизмов русского языка : межвуз. сб. науч. трудов. Челябинск : Изд-во ЧГПИ, 1985.-С. 148- 158.

57. Бушуев, С. В. История государства Российского. Историко-библиографические очерки XVII XVIII вв / С. В. Бушуев. - М. : Книж. палата, 1994.-416 с.

58. Бушуй, А. М. О лексикографическом толковании грамматической природы УСК / А. М. Бушуй, М. М. Нушаров // Филол. науки. 1983. -№4.-С. 58-63.

59. Вакуров, В. Н. Развитие значений и полиэмоциональность ФЕ / В. Н. Вакуров // Филол. науки. 1991. - № 6. - С. 74 - 82.

60. Вальденберг, В. Древнерусские учения о пределах царской власти: Очерки русской политической литературы от Владимира Святого до конца XVII в. / В. Вальденберг Петроград: Тип. А. Бенке, 1916. - 474 с.

61. Васильев, Л. М. Теория семантических полей / Л. М. Васильев // Вопросы языкознания. 1971. - № 5. - С. 105 - 113.

62. Василюк, И. П. Лингвокультурологическое исследование национальной (русской) языковой личности: На материале афористики : дис. . канд. филол. наук / И. П. Василюк. М., 2004.

63. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание / А. Вежбицкая. М. : Рус. словари, 1997. - 416 с.

64. Вежбицкая, А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики / А. Вежбицкая / пер. с англ. А. Д. Шмелева. М. : Языки славянской культуры, 2001. - 272 с.

65. Вендина, Т. И. средневековый человек в зеркале старославянского языка / Т. И. Вендина; РАН, Ин-т славяноведения. М.: Индрик, 2002. - 334 с.

66. Верещагин, Е. М. Лингвострановедческая теория слова / Е. М. Верещагин, В. Г. Костомаров. М. : Рус. яз., 1980. - 320 с.

67. Веряскина, В. П. Концепт «образцового человека» / В. П. Веряскина // Человек. 2004. - № 4. - С. 21- 28.

68. Виноградов, В. В. Об основных типах фразеологических единиц в русском языке // В. В. Виноградов Избранные труды. Лексикология и лексикография. М., 1977. - С. 43 - 67

69. Виноградов, В. В. Основные понятия русской фразеологии как лингвистической дисциплины / В. В. Виноградов // Труды юбилейной науч. сессии ЛГУ. Л., 1946. - С. 48 - 62.

70. Виноградов, В. В. О языке художественной прозы / В. В. Виноградов. -М.: Наука, 1930.-360 с.

71. Виноградов, В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII-XIX вв/В. В. Виноградов. -М.: Учпедгиз, 1938.-С. 34-41.

72. Виноградов, В. В. Русский язык (грамматическое учение о слове) / В. В. Виноградов. М. : Высш. шк., 1972. - 614 с.

73. Винокур, Т. Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения / Т. Г. Винокур. М. : Наука, 1993. - 171 с.

74. Власова, В. Б. Исторический факт в потоке парадигмальных сдвигов / В. Б. Власова // Филос. науки. 1999. - № 3 - 4. - С. 67 - 81.

75. Волков, М. Я. Русская Православная Церковь в XVII веке / М. Я. Волков // Русское православие: вехи истории. -М. : Политиздат, 1989. 719 с.

76. Волков, С. С. Лексика русских челобитных XVII в. Формуляр, традиционные эпитеты и стилевые средства / С. С. Волков. Л.: Изд-во Ленинградского гос. ун-та, 1974. - 167 с.

77. Вольф, Е. М. Оценочное значение и соотношение признаков «хорошо/плохо» / Е.М.Вольф // Вопросы языкознания. 1986. - № 5. -С. 98- 106.

78. Вольф, Е. М. Функциональная семантика оценки / Е.М.Вольф. М.: Наука, 1985.- 126 с.

79. Воркачев, С. Г. Национально-культурная специфика концепта любви в русской и испанской паремиологии / С. Г. Воркачев // Филологические науки. 1995. - № 3. - С. 56 - 66.

80. Воркачев, С. Г. Речевые поступки и оценка моральных качеств личности: показатели безразличия в психологических отношениях // Филолгические науки. 1993. - № 3. - С. 85 - 91.

81. Воробьев, В. В. Лингвокультурология (теория и методы) / В. В. Воробьев.-М.: Изд-во РУДН, 1997.-331 с.

82. Вышеславцев, Б. П. Этика преображенного Эроса : проблемы закона и благодати / Б. Вышеславцев. Paris : YMCA-press, 1931. - 237 с.

83. Гаврин, С. Г. Вопросы лексико-семантического и грамматического анализа фразеологических единиц современного русского языка (на материале устойчивых метафорических сочетаний) : автореф. дис. . канд. филол. наук / С. Г. Гаврин. М., 1962. - 22 с.

84. Гайнуллина, Н. И. Языковая личность Петра Великого : Опыт диахронического описания / Казах, национал, ун-т им. Аль-Фараби.-Алматы:Казак университет!, 2002. 139 с.

85. Гайсина, Р. М. Лексико-семантическое поле глаголов отношения в современном русском языке / Р. М. Гайсина. Саратов : Изд-во Сарат. гос. ун-та, 1981.- 195 с.

86. Гак, В. Г. К диалектике семантических отношений в языке / В. Г. Гак // Принципы и методы семантических исследований. М.: Наука, 1976.

87. Гак, В. Г. Сопоставительная лексикология / В. Г. Гак. М. : Междунар. отношения, 1977.-246с.

88. Гараева, Л. А. Устойчивые словесные комплексы древнерусских воинских повестей XII начала XVII вв. (структурный и идеографический аспекты) : дис. . канд. филол. наук / Л. А. Гараева. - Магнитогорск, 1997. -220 с.

89. Гашева, Л. П. Порядок расположения компонентов во фразеологизмах процессуальной семантики в современном русском языке (модель словосочетания) : автореф. дис. . канд. филол. наук / Л. П. Гашева. Л., 1985.- 16 с.

90. Гвоздарев, Ю. А. Библеизмы в русской фразеологии (к истории освоения) / Ю. А. Гвоздарев // Эволюция лексико-фразеологического и грамматического строя русского языка. Межвуз. сб. науч. работ. -Магнитогорск : Изд-во МГПИ, 1994. С. 26 - 34.

91. Говердовский, В. И. Диалектика коннотации и денотации (взаимодействие эмоционального и рационального в лексике) / В. И. Говердовский // Вопросы языкознания. 1985. - № 2. - С. 71 - 79.

92. Горелов, И. Н. Основы психолингвистики / И. Н. Горелов, К. Ф. Седов. -М.: Лабиринт, 1998. 256 с.

93. Григорьева, Д. М. Идеологизированные устойчивые словесные комплексы именного типа в газетно-публицистической речи (на материале советской прессы 1920 1980-х гг.) : дис. . канд. филол. наук / Д. М. Григорьева. - Львов, 1986.

94. Гриднева, Т. В. Фразеологические средства выражения категории интенсивности : дис. . канд. филол. наук / Т. В. Гриднева. Волгоград, 1996.- 184 с.

95. Гумбольдт, В. Язык и философия культуры / В. фон Гумбольдт . М. : Прогресс, 1985.

96. Дагурова, Д. В. Из истории слова «сердце» в русском языке XI -XVII вв. / Д. В. Дагурова // Филологические науки. 2000. - № 6. - С. 87 -95.

97. Данилевский, И. Н. Древняя Русь глазами современников и потомков: курс лекций / И. Н. Данилевский. 2-е изд., перераб. и доп. - М. : Аспект-Пресс, 2001.-339 с.

98. Дионисий Ареопагит. О небесной иерархии. СПб. : Глаголъ : РХГИ : Университетская книга, 1997. - 187с.

99. Дмитриева, О. А. Культурно-языковые характеристики пословиц и афоризмов : автореф. дис. . канд. филол. наук / О. А. Дмитриева. -Волгоград, 1997. 18 с.

100. Добровольский, Д. О. Национально-культурная специфика во фразеологии / Д. О. Добровольский // Вопросы языкознания. 1998. - № 6. -С. 48-57.

101. Добрыднева, Е. А. Коммуникативно-прагматическая парадигма русской фразеологии : Монография / Е. А. Добрыднева / науч. ред. Н. Ф. Алефиренко. Волгоград : Перемена, 2000. - 224 с.

102. Документы о лицахъ, судившихся на собора 1666 1667 гг. // Братское слово. - 1875. - кн. 4. - отд. I. - М. : Тип. Т. Рисъ на Садовой. - С. 592 - 622; 627-636.

103. Елеонская, А. С. Идейно-художественные особенности полемических старообрядческих посланий и челобитных во второй половине XVII в. // Вопросы стиля художественной литературы. Ученые записки МГПИ им. Ленина. Вып. 231. - М., 1964 - С. 57 - 59.

104. Елеонская, А. С. Русская публицистика второй половины XVII в. / А. С. Елеонская М., 1978. - С. 81 - 217.

105. Еремин, И. П. Русская литература и ее язык на рубеже XVII XVIII веков / И. П. Еремин // Начальный этап формирования русского национального языка. - Л. : Изд-во ЛГУ, 1961. - С. 12-21.

106. Жуков, В. П. Русская фразеология / В. П. Жуков. М. : Высш. шк., 1986.-310 с.

107. Жуков, Д. А. Аввакум Петров / Д. А. Жуков // Русские писатели XVII в. М. : Мол. гвардия, 1972 (серия ЖЗЛ). - С. 9 - 196.

108. Житие Аввакума и другие его сочинения. М. : Сов. Россия, 1991. -368 с.

109. Житие Григория Неронова, составленное после его смерти // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. И. Субботина. Т. 1.-М. : Братское слово, 1875.-С. 243 -305.

110. Завальников, В. П. Языковой образ святого в древнерусской агиографии : дис. . канд. филол. наук / В. П. Завальников. Омск, 2003.

111. Закон Божий / сост. прот. Серафим Слободской. Изд. 4-е, репринт. М. : Даниловский благовестник, 1995. - 723 с.

112. Залевская, А. А. Психолингвистический подход к проблеме концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во Воронежского гос. ун-та, 2001. - С. 36 - 44.

113. Залогина, Е. М. Языковая личность: лингвистический и психологический аспекты : На материале романа «Бесы» и «Дневника писателя» Ф. М. Достоевского : дис. . канд. филол. наук / Е. М. Залогина. СПб, 2004.

114. Захаров, В. Русская литература и христианство // Евангельский текст в русской литературе XVIII XX вв. Цитата, реминисценция, сюжет, жанр: сб. науч. трудов / В Захаров. - Петрозаводск : Изд-во Петрозаводск, гос. ун-т, 1994.-С. 31-52.

115. Зеньковский, С. А. Русское старообрядчество: духовные движения XVII века / С. А. Зеньковский. Мюнхен, 1970 (репринт : М. : ТЕРРА, 1995). -346 с.

116. Золотова, Н. О. Разграничение ядра и периферии в исследовании лексики / Н. О. Золотова // Психолингвистические исследования : звук, слово, текст. Калинин, 1987. - С. 20 - 31.

117. Иванов, В. В. Исследования в области славянских древностей /

118. B. В. Иванов, В. И. Топоров. -М. : Наука, 1974. 344 с.

119. Иванова, JI. А. Глаголы в составе функционально-семантического поля равенства : автореф. дис. . канд. филол. наук / JI. А. Иванова. Свердловск, 1990.- 19 с.

120. Кандаурова, Т. Н. К вопросу о традиционных словосочетаниях-штампах в древнерусских памятниках XI XIV вв. / Т. Н. Кандаурова // Уч. зап. МГПИим. Ленина.-№ 353.-М., 1970.-С. 114- 157.

121. Каптерев, Н. Ф. Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов / Н. Ф. Каптерев. М., 1887.

122. Каптерев, Н. Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович / Н. Ф. Каптерев. Сергиев Посад : Тип. Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1909. - Т. 1. - 524 с. - Т. 2 - 468 с.

123. Каракуц-Бородина, Л. А. Языковая личность Владимира Набокова как автора художественного текста : учеб. пособие по спецкурсу. Уфа : РИО БашГУ, 2003.- 192 с.

124. Карасик, В. И. Религиозный дискурс / В. И. Карасик // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики : сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 1999. - С. 5 - 19.

125. Караулов, Ю. Н. Общая и русская идеография / Ю. Н. Караулов. М. : Наука, 1976.-216 с.

126. Караулов, Ю. Н. Русский язык и языковая личность / Ю. Н. Караулов. М. : Наука, 1987. - 264 с.

127. Караулов, Ю. H. Русская языковая личность и задачи ее изучения / Ю. Н. Караулов // Язык и личность : сб. статей / отв. ред. Д. Н. Шмелев. М. : Наука, 1989.-С. 3-8.

128. Карташев, А. В. Очерки по истории Русской Церкви : в 2-х т. / А. В. Карташев. Т. 2. - M. : ТЕРРА, 1992. - 569 с.

129. Касенова, Б. А. Устойчивые словесные комплексы номинативно-характеризующего типа в русской газетно-публицистической речи : дис. . канд. филол. наук / Б. А. Касенова. Киев, 1992.

130. Кириллова, H. Н. О денотате фразеологической семантики / H. Н. Кириллова // Вопросы языкознания. 1986. - № 1. - С. 82 - 90.

131. Ключевский, В. О. Курс русской истории // В. О. Ключевский Сочинения : в 9-ти т. Т. 3. - М. : Мысль, 1988. - 411 с.

132. Киселев, Н. П. Русское книгопечатание до 1917 г / Н. П. Киселев. М. : Политиздат, 1964. - 264 с.

133. Кнабе, Г. С. Изменчивое отношение двух постоянных характеристик человека / Г. С. Кнабе // Одиссей. М. : Наука, 1990. - С. 10 - 12.

134. Кобякова, Т. И. Концепты духовности в русской языковой картине мира : (Лингвокультурологический словарь) / Т. И. Кобякова / под ред. Л. Г. Саяховой; М-во образ-я респ. Башкортостан, Башк. гос ун-т. Уфа, 2004.

135. Ковтун, А. В. Опыт конструирования тезауруса «русское православие» (материалы к словарю-справочнику русской православной картины мира) Электронный ресурс. Режим доступа:http://university.tversu.ru/conferenceJubilee/kafrusskiazika/Kovtun.rtf

136. Колесов, В. В. Жизнь происходит от слова . / В. В. Колесов. Вып. 2. -СПб. : Златоуст. - 1999. - 368 с. (Язык и время).

137. Колесов, В. В. Мир человека в слове Древней Руси / В. В. Колесов. Л. : Изд-во ЛГУ, 1986.-312 с.

138. Колшанский, Г. В. Контекстная семантика / Г. В. Колшанский. М. : Наука, 1980.- 149 с.

139. Колшанский, В. Г. Объективная картина мира в познании и языке / Г. В. Колшанский. M. : URSS, 2005. - 120 с.

140. Копыленко, M. М. Очерки по общей фразеологии (фразеосочетания в системе языка) / M. М. Копыленко, 3. Д. Попова. Воронеж : Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1989. - 190 с.

141. Коростелева, Ю. Е. Религиозная картина мира (гносеологический анализ) : дис. . канд. филос. наук / Ю. Е. Коростелева. Магнитогорск, 2002. - 123 с.

142. Кортава, Т. В. Московский приказной язык XVII века как особый тип письменного языка / Т. В. Кортава. М. : Изд-во МГУ, 1998. - 110 с.

143. Костомаров, Н. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей: репринтное воспроизведение издания 1873 1888 года, осуществленного в семи выпусках. - Т. 2. - М.: Книга, 1990 - 1992. - 537 с.

144. Костючук, JI. Я. К вопросу об устойчивых словосочетаниях в языке деловой письменности XI XIV вв. / JI. Я. Костючук // Уч. зап. ЛГПИ им. А Г. Герцена. - Т. 248 (вопросы языкознания). - Л., 1963. - С. 273 - 287.

145. Кочеткова, Т. В. Языковая личность носителя элитарной речевой культуры : дис. . д-ра филол. наук / Т. В. Кочеткова. Саратов, 1999.

146. Кошевая, И. Г. Текстообразующие структуры языка и речи : учеб. пособие / И. Г. Кошевая. -М. : Изд-во МГПИ им. В. И. Ленина, 1983.- 169 с.

147. Крейдлин, Г. Е. Голос, голосовые признаки и оценка речи / Г. Е. Крейдлин // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М. : Наука, 1994.-С. 141-153.

148. Кронгауз, М. А. Текст и взаимодействие участников в речевом акте / М. А. Кронгауз // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М. : Наука, 1994.-С. 22-30.

149. Крысин, Л. П. Современный русский интеллигент: попытка речевого портрета / Л. П. Крысин // Русский язык в науч. освещении. №1. - 2001. -С. 90- 106.

150. Кудряшова, Н. П. О фразеологических единицах с компонентом «дать» в русских говорах / Н. П. Кудряшова // Проблемы русской фразеологии. -Тула : Изд-во Тульск. гос. пед. ин-та, 1976. С. 86 - 91.

151. Кузнецов, А. М. От компонентного анализа к компонентному синтезу /

152. A. М. Кузнецов / отв. ред. В. Н. Ярцева. М. : Наука, 1986. - 125 с. (АН СССР, Ин-т языкознания).

153. Кузнецов, В. Б. Экспериментальное исследование структуры семантического поля, описывающего слуховое восприятие человека /

154. B. Б. Кузнецов, В. С. Жаромский // Вестник МГУ. Серия 9: Филология. №1. - 1979.-С. 61-68.

155. Кулишова, Н. Д. Языковая личность в аспекте психолингвистических характеристик (на материале письменных текстов) : дис. . канд. филол. наук / Н. Д. Кулишова. Краснодар, 2001.

156. Лапатухина, Ю. В. Индивидуальные и групповые маркеры православного дискурса (экспериментальное исследование) : дис. . канд. филол. наук / Ю. В. Лапатухина. Самара, 2000.

157. Ларин, Б. А. О методах изучения фразеологических сочетаний / Б. А. Ларин // Научная сессия ЛГУ 1953 1954 гг.: Тезисы докладов. - Л.: Изд-воЛГУ, 1954.-С. 5-9.

158. Ларин, Б. А. Очерки по фразеологии. О систематизации и методах исследования фразеологических материалов / Б. А. Ларин // Очерки по лексикологии, фразеологии и стилистике : уч. зап. ЛГУ. № 189 - Вып. 24. -Л., 1956.-С. 200-224.

159. Лебедева, Л. Б. Слово и слова / Л. Б. Лебедева // Логический анализ языка. Культурные концепты. М. : Наука, 1991. - С. 194-197.

160. Левонтина, И. Б. Время для частных бесед // Логический анализ языка. Язык речевых действий / И. Б. Левонтина. М. : Наука, 1994. - С. 71 - 75.

161. Леонтьев, А. Н. Проблемы развития психики / А. Н. Леонтьев. Изд. 4-е. -М.: Изд-во МГУ, 1981. 584 с.

162. Леонтьева, Т. В. Интеллект человека в зеркале русского языка : дис. . канд. филол. наук / Т. В. Леонтьева. Екатеринбург, 2003.

163. Лихачев, Д. С. Концептосфера русского языка / Д. С. Лихачев // Известия АН. Серия литературы и языка. 1993. - Т. 52. - №1. - С. 3 - 9.

164. Лихачев, Д. С. XVII в. в русской литературе / Д. С. Лихачев // XVII в. в мировом литературном развитии. М.: Наука, 1969. - С. 299 - 328.

165. Ломов, А. Г. Устойчивые словесные комплексы древнейших русских летописей : дис. . канд. филол. наук / А.Г.Ломов. Самарканд, 1969. -541 с.

166. Лосский, Н. О. Условия абсолютного добра: основы этики; характер русского народа / Н. О. Лосский. М. : Политиздат, 1991. - 368 с.

167. Лосский, Н. О. Бог и мировое зло / Н. О. Лосский / сост. А. П. Поляков, П. В. Алексеев, А. А. Яковлев. М. : Республика, 1994. - 432 с.

168. Лютикова, В. Д. Языковая личность (идиолект и диалект) : дис. . д-ра филол. наук / В. Д. Лютикова. Екатеринбург, 2000.

169. Лялина, В. А. Фразеосемантическое поле шизоидной акцентуализации личности : дис. . канд. филол. наук / В. А. Лялина. М., 2005.

170. Ляпон, М. В. Языковая личность: поиск доминанты / М. В. Ляпон // Язык система. Язык - текст. Язык - способность. - М. : Изд-во Инст-та рус. яз. РАН, 1995.-С. 242-249.

171. Макарий, епископ Тамбовский и Шацкий. История русского раскола, известного под именем старообрядчества. Изд-е 2-е. СПб., 1858.

172. Макарий (С. Булгаков), митрополит. История русской церкви. СПб., 1883. - Т. VI - VII; Репринт. - М. : Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1996. - Т. VI. - 766 е.; Т. VII. - 671 с.

173. Малерб, М. Религии человечества / М. Малерб. М.; СПб. : Рудомино, Университетская книга, 1997. - 347 с.

174. Макеева, Н. Н. Этика речевого поведения в русской культуре / Н. Н. Макеева // Логический анализ языка. Языки этики / отв. ред. : Н. Д. Арутюнова, Т. Е. Янко, Н. К. Рябцева. М. : Языки рус. культуры, -2000.-С. 352-362.

175. Маркелова, Т. В. Семантика и прагматика средств выражения оценки в русском языке / Т. В. Маркелова // Филологические науки. 1995. - №3. -С. 69 - 77.

176. Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. Т. 1. - М.: Братское слово, 1875.

177. Матевосян, Л. Б. Толкование эмоциональных состояний как ключ к пониманию культур / Л. Б. Матевосян // Филологические науки. 1999. -№3. - С. 96- 100.

178. Маслова, В. А. Лингвокультурология / В. А. Маслова. М.: Изд. центр «Академия», - 2001. - 208 с.

179. Мень, А. Таинство, слово и образ. Богослужение Восточной Церкви / А. Мень. Л. : Ферро-Логос, 1991.-208 с.

180. Мережковский, Д. С. Атлантида Европа. Тайна Запада / Д. С. Мережковский. - М. : Рус. книга, 1992. - 186 с.

181. Миловатский, В. С. Об экологии слова / В. С. Миловатский. М. : Просветитель, 2004. - 63 с.

182. Миловидов, В. Ф. Исторические судьбы раскола и старообрядчества / В. Ф. Миловидов // Вопросы научного атеизма. Вып. 25. Атеизм, религия, церковь в истории СССР. М. : Мысль, 1980. - С. 99 - 117.

183. Милюков, П. Н. Очерки по истории русской культуры : в 3-х т. / П. Н. Милюков. Т. 2. - Ч. 1. - Очерк 2. - М. : Прогресс. Культура, 1993 -1994.-416 с.

184. Миронова, Ю. В. Отражение русской ментальности в концептах художественного текста : На материале цикла рассказов И.С.Тургенева «Записки охотника» : дис. . канд. филол. наук / Ю. В. Миронова. Липецк, 2003.

185. Мокиенко, В. М. Образы русской речи. Историко-этимогологические и этнолингвистические очерки фразеологии / В. М. Мокиенко. Л. : Изд-во Ленингр. гос. ун-та, 1986. - 278 с.

186. Мокиенко, В. М. Славянская фразеология / В. М. Мокиенко. М. : Высш. шк., 1980.-207 с.

187. Молотков, А. И. Основы фразеологии русского языка / А. И. Молотков. -Л.: Наука, 1977.-283 с.

188. Мордвилко, А. П. Очерки по русской фразеологии / А. П. Мордвилко. -М.: Просвещение, 1964. 132 с.

189. Никитина, С. Е. Устная народная культура и языковое сознание / С. Е. Никитина. М. : Наука, 1993. - 189 с.

190. Никольский, В. К. Сибирская ссылка протопопа Аввакума /

191. B. К. Никольский // Уч. записки Института истории. Т. 2. М., 1927.1. C. 137-167.

192. Никольский, Н. М. История русской церкви / Н. М. Никольский. 3-е изд. -М.: Политиздат, 1983. - 448 с.

193. Новикова, Н. С. Инвариантное значение имени поля и внутренняя структура ядра (на материале семантического поля «воля» в русском языке) // Филол. науки. 1985. - № 4 (148). - С. 73 - 78.

194. Нутазина, М. Б. Языковая личность и культура / М. Б. Нутазина // Язык образования и образование языка : Материалы между нар. науч. конф. (Вел. Новгород, 11-13 июня 2000 г.). Вел. Новгород : Изд-во НовГУ, 2000. -С. 227 - 229.

195. Ожегов, С. И. О структуре фразеологии / в связи с проектом фразеологического словаря русского языка / С. И. Ожегов // Лексикографический сборник. Вып. II. - М. : Изд-во АН СССР, 1957. -С. 31-52.

196. Опыт описания языковой личности. А. А. Реформатский // Язык и личность. М. : Наука, 1989. - С. 149 - 212.

197. Парсамова, В. Я. Языковая личность ученого в эпистолярных текстах (на материале писем Ю. М. Лотмана) : дис. . канд. филол. наук / В. Я. Парсамова. Саратов, 2004.

198. Петренко, В. Ф. Психосемантика сознания / В. Ф. Петренко. М. : Изд-во МГУ, 1988.-207 с.

199. Пеньковский, А. Б. Радость и удовольствие в представлении русского языка / А. Б. Пеньковский // Логический анализ языка. Культурные концепты. -М. : Наука, 1991. С. 148 - 154.

200. Петрова, И. В. УСК в сочинениях сподвижников протопопа Аввакума (структурно-грамматический и идеографический анализ): дис. . канд. филол. наук / И. В. Петрова. Магнитогорск, 2001. - 246 с.

201. Петровых, Д. С. Личностный статус покаяния как проблема философской антропологии : дис. . канд. филос. наук / Д.С.Петровых. -М., 2003.- 184 с.

202. Пивоваров, Д. В. Философия религии. Курс лекций. Часть первая. Лекция 3. Религия как связь с Богом Электронный ресурс. Режим доступа: http://humanities.edu.ru/db/msg/46680

203. Письмо протопопа Аввакума игумену Феоктисту // Житие Аввакума и другие его сочинения. М., 1991. - С. 129- 130.

204. Плеханов, Г. В. История русской общественной мысли / Г. В. Плеханов. Т. 2. - М., 1915. - 305 с.

205. Плеханов, Г. В. О религии и церкви. Избранные произведения / Г. В. Плеханов. М. : Изд-во Акад. Наук СССР, 1957. - 607 с.

206. Плива, Е. П. Концептуализация ментальных актов и состояний в русском языке : дис. . канд. филол. наук / Е. П. Плива. Калининград, 2005.

207. Полевые структуры в системе языка / под ред. М. Ф. Васильева. -Воронеж : Изд-во Воронеж.ун-та, 1989. 198 с.

208. Полякова, Е. В. Отрицательная оценка в русских письмах : дис. . канд. филол. наук / Е. В. Полякова. Саратов, 2001.

209. Попова, 3. Д. Очерки по когнитивной лингвистике / 3. Д. Попова, И. А. Стернин. Воронеж, 2002.

210. Попова, З.Д. Язык и национальная картина мира / 3. Д. Попова, И. А. Стернин. Воронеж, 2002.

211. Попова, О. В. Языковая личность Ивана Грозного: На материале деловых посланий : дис. . канд. филол. наук / О. В. Попова. Омск, 2004.

212. Постовалова, В. И. Картина мира в жизнедеятельности человека / В. И. Постовалова // Роль человеческого фактора в языке : Язык и картина мира. М. : Наука, 1988. С. 8 - 70.

213. Постовалова, В. И. Мировоззренческое значение понятия «языковая картина мира» / В. И. Постовалова // Анализ знаковых систем: История логики и методология науки. Тез. докл. Киев : Наук, думка, 1986. - С. 31 -32.

214. Постовалова, В. И. Существует ли языковая картина мира? /

215. B. И. Постовалова // Язык как коммуникативная деятельность человека : сб. науч. трудов МГПИИЯ. Вып. 284. - М., 1987. - С. 65 - 72.

216. Прокофьева, А. В. Текстообразующие функции фразеологических единиц в поэзии В.С.Высоцкого : дис. канд. филол. наук / А. В. Прокофьева. Магнитогорск, 2002. - 294 с.

217. Рахилина, Е. В. Когнитивный анализ предметных имен : семантика и сочетаемость / Е. В. Рахилина. М.: Рус. словари, 2000. - 415 с.

218. Ржига, Н. Разиновщина и раскол. Нижегородский краеведческий сб-к / Н. Ржига // Труды Нижегородского пед. ин-та. Т. 1. Ниж. Новгород, 1925.1. C. 115-136.

219. Робинсон, А. Н. Борьба идей в русской литературе XVII в / А.Н.Робинсон. М. : Наука, 1974. - 407с. (АН СССР. Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького).

220. Рождественский, H.B. К истории борьбы с церковными беспорядками, отголосками язычества и пороками в русском быту XVII в / Н. В. Рождественский. -М., 1902.

221. Розанов, В. В. Русская церковь // Розанов В. В. Религия, философия, культура. М.: Республика, 1992. - С. 246 - 324.

222. Розанов, В. В. Психология русского раскола / Розанов, В. В. Сочинения : В 2-х т. Т. 1.-М. ¡Правда, 1990.-С. 48-81.

223. Ройзензон, Л. И. Изучение фразеологии методом семантических полей / J1. И. Ройзензон // Тыпалопя i узаемадзеянне славянсюх моу i л1таратур. -MIhck, 1973.-С. 190-191.

224. Ройзензон, JI. И. Русская фразеология : учеб. пособие / JI. И. Ройзензон. -Самарканд : Изд-во СамГУ, 1977. 120 с.

225. Ротова, М. С. Лексико-фразеологические поля обозначения смеха и плача в современном русском языке : автореф. дис. . канд. филол. наук / М. С. Ротова. Воронеж, 1985. -21 с.

226. Румянцева, В. С. Кружок Стефана Вонифатьева / В.С.Румянцева. // Общество и государство феодальной России. М. : Политиздат, 1975. -С. 67- 135.

227. Рябцева, Н. К. Ментальная лексика, когнитивная лингвистика и антропоцентричность языка Электронный ресурс. Режим доступа: http ://www.dialog-21 .ru/Archive/2000/Dialogue-1 /268 .htm.

228. Савчук, Г. В. Оценочный компонент значения пространственных фразеологических единиц / Г. В. Савчук // Рус. яз в школе. 1995. - № 4. -С. 70 - 72.

229. Седов, К. Ф. Становление дискуссивного мышления языковой личности: Психо и социолингвистический аспекты / К. Ф. Седов. Саратов, 1999.

230. Седов, К.Ф. Структура устного дискурса и становление языковой личности: Грамматический и прагматический аспекты/ К. Ф. Седов. -Саратов, 1998.

231. Седов, К. Ф. Типы языковых личностей и стратегии речевого поведения (о риторике бытового конфликта) / К. Ф. Седов // Вопросы стилистики. Язык и человек. Саратов, 1996, Вып. 26. - С. 8 - 14.

232. Селиванов, Г. А. Проблема функционирования фразеологических единиц русского языка в разные исторические периоды / Г. А. Селиванов // Проблемы русской фразеологии. Республиканский сборник. Вып. 2. Тула : Изд-во Тульск. пед. ин-та, 1976. - С. 3 - 13.

233. Селиванов, Г. А. Фразеология русской деловой письменности XVII вв. : автореф. дис. . д-ра. филол. наук/Г. А. Селиванов. -М., 1973. 50 с.

234. Селиванов, Г. А. Фразеологическая контаминация как один из показателей структурного развития русского языка / Г. А. Селиванов // Вопросы семантики ФЕ. Новгород : Изд-во Новгородского пед. ин-та, 1971. -Ч. 1.-С. 233-234.

235. Сергеева, Е. В. Бог и человек в русском религиозно-философском дискурсе / Е. В. Сергеева. СПб. : Наука, САГА, 2002. - 192 с.

236. Сиромаха, В. Г. Языковые представления книжников Московской Руси 2-й пол. XVII в. и «Грамматика М. Смотрицкого» / В. Г. Сиромаха // Вестник МГУ. Серия 9 : Филология. №1. - 1979. - С. 3 - 14.

237. Смирнов, П. С. Внутренние вопросы в расколе в XVII веке / П. С. Смирнов. СПб., 1898. - 368 с.

238. Смирнова, С. А. Святость как феномен русской культуры : дис. . канд. филол. наук / С. А. Смирнова Северодвинск, 2005.

239. Соборное деяние на протопопа Ивана Неронова, в иночестве старца Григория, 1656 года // Материалы для истории раскола за первое время его существования / под ред. Н. Субботина. Т. 1. - М. : Братское слово, 1875. -С. 124-133.

240. Соборное Уложение 1649 года. Текст и комментарии. Л. : Наука. Ленингр. отд., 1987. - 448 с.

241. Солодуб, Ю. П. Сопоставительный анализ структуры лексического и фразеологического значений / Ю. П. Солодуб // Филол. науки. 1997. -№5.-С. 43-54.

242. Соловьева, О. И. Фразеологические единицы как средство создания комического в произведениях А. Т. Аверченко и Тэффи : дис. . канд. филол. наук / О. И. Соловьева. Магнитогорск, 2001. - 180 с.

243. Сорокин, Ю. А. Психолингвистические аспекты изучения текста / Ю. А. Сорокин / отв. ред. А. И. Новиков. М. : Наука, 1985. - 168 с. (АН СССР. Ин-т языкознания).

244. Сорокин, Ю. А. Культура и ее психолингвистическая ценность / Ю. А. Сорокин, И. Ю. Марковина // Этнопсихолингвистика. М. : Наука, 1988.- 192 с.

245. Спасская, Е. К. Ключевые слова как отражение русского национального характера : На материале прозы И. С.Шмелева : дис. . канд. филол. наук / Е. К. Спасская. М.,2005.

246. Сперанский, М. Н. История древней русской литературы (пособие к лекциям в ун-те и на Высших женских курсах в Москве) / М. Н. Сперанский. М., 1914. - 221 с.

247. Сунь Сунся. Русский язык в зеркале христианской религии: Монография / Сунь Сунся. -М. : Компания «Спутник +», 2003. 81 с.

248. Сухих, С. А. Черты языковой личности / С. А. Сухих // Коммуникативно-функциональный аспект языковых единиц : сб. науч. трудов. Тверь : Изд-во ТГУ, 1993.-С. 85-91.

249. Телия, В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты / В. Н. Телия. М. : Школа «Языки русской культуры», 1996. - 288 с.

250. Телия, В. Н. «Говорить» в зеркале обиходного сознания / В. Н. Телия // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М. : Наука, 1994. -С. 93-98

251. Тимофеев, К. А. Религиозная лексика русского языка как выражение христианского мировоззрения / К. А. Тимофеев. Новосибирск, 2001. - 88 с.

252. Точное изложение православной веры. Творение св. Иоанна Дамаскина. СПб., 1894., репринт : Братство святителя Алексия. - М. : Ростов-на-Дону, 1992. - 368 с.

253. Тхорик, В. И. Языковая личность (лингвокультурогический аспект) : дис. . д-ра филол. наук / В. И. Тхорик. Краснодар, 2000. - 304 с.

254. Уразаева, Н. Р. Структура молитвенных текстов (на материале немецкого языка) / Н. Р. Уразаева // Наука вуз - школа: сб. науч. трудов молодых исследователей. - Магнитогорск, 2002. - Вып. 7. - С. 420 - 424.

255. Уфимцева, А. А. Лексическое значение: Принципы семасиологического описания лексики / А. А. Уфимцева. М. : Наука, 1986. - 239 с.

256. Уфимцева, А. А. Русские глазами русских / А. А. Уфимцева // Язык -система. Язык текст. Язык - способность. - М. : Изд-во Инст-та рус. яз. РАН, 1995.-С. 242-249.

257. Федосов, Ю. В. Принципы построения идеографического антонимо-синонимического словаря русского языка : автореф. дис. . д-ра филол. наук / Ю. В. Федосов. Волгоград, 2002. - 40 с.

258. Федотов, Г. П. Святые древней Руси // Г. П. Федотов. Собрание сочинений : в 12-ти т. / Г. П. Федотов. Т. 8. - М. : Мартис, 2000. - 268 с.

259. Филатов, Н. Ф. Иван Неронов. Пора становления / Н. Ф. Филатов // Труды отдела древнерусской литературы. Т. XLVIII. - СПб., 1993. -С. 119-122.

260. Флоренский, П. Столп и утверждение истины // П. А. Флоренский. Сочинения. Т. 1. - М.: Правда, 1990. - 490 с.

261. Флоренский, П. А. Христианство и культура / П. А. Флоренский. М. : ООО «Издательство ACT». - Харьков: «Фолио», 2001. - 672 с.

262. Флоровский, Г. Восточные отцы Церкви / Г. Флоровский; Худож.-оформители Б. Ф. Бублик, Ю. В. Лила. М. : ООО «Издательство ACT», 2003.-633 с.

263. Флоровский, Г. Пути русского богословия / Г. Флоровский. Париж, 1937. - Репринт: М.: МП «Либрис», 1999. - 236 с.

264. Хабарова, О. Г. Оценочные фразеологизмы, восходящие к образам животного и растительного мира : дис. . канд. филол. наук / О. Г. Хабарова. М., 2004.

265. Харламов, И. Протопоп Иван Неронов. Очерк из истории раскола / И. Харламов // Древняя и новая Россия. Т. 19. Январь 1881. С. 55 - 97.

266. Харченко, В. К. Разграничение оценочности, образности, экспрессивности и эмоциональности в семантике слова / В. К. Харченко // Рус. яз. в школе. 1976. - №3. - С. 66 - 71.

267. Хроленко, А. Т. Поэтическая фразеология русской народной лирической песни / А. Т. Хроленко. Воронеж : Изд-во Воронеж, ун-та, 1981.

268. Хронология Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.ortho-rus.ru/titles/hronology.htm

269. Цоллер, В. Н. Эмоционально-оценочная энантиосемия фразеологизмов / В. Н. Цоллер // Филологические науки. 2000. - №4. - С. 56 - 64

270. Чернов, В. А. Русский язык XVII в / В. А. Чернов. Свердловск : Изд-во УрГУ, 1977.-84 с.

271. Чепасова, А. М. Семантико-грамматические классы русских фразеологизмов: учеб. пособие / А. М. Чепасова. Челябинск : Изд-во ЧГПИ, 1983.-92 с.

272. Чепкова, Т. П. Фразеологизмы, восходящие к образам животного мира / Т. П. Чепкова // Рус. яз. в школе. 1990. - № 6. - С.56 - 59.

273. Черная, А. И. Выявление синтагматических и парадигматических отношений на фразеологическом уровне / А. И. Черная // Филол. науки. -№4.- 1988.-С. 61-67.

274. Чернов, В. А. Русский язык XVII века / В. А. Чернов. Свердловск : Изд-во УрГУ, 1977.-84 с.

275. Шанский, Н. М. Лексикология современного русского языка / Н. М. Шанский. -М.: Высш. шк., 1963.- 156 с.

276. Шанский, Н. М. Фразеология современного русского языка / Н. М. Шанский. М.: Высш. шк., 1969. - 231 с.

277. Шаховский, В. И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка / В. И. Шаховский. Воронеж : Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1987.- 192 с.

278. Шведова, Н. В. Фразеологизмы с компонентами «бог» и «черт» в современном русском языке : дис. . канд. филол. наук / Н. В. Шведова. -Курган, 2004.

279. Шестак, Л. А. Русская языковая личность: коды образной вербализации тезауруса : Монография / Л. А. Шестак. Волгоград: Перемена, 2003. - 312с.

280. Шилина, С. А. Языковая личность Ивана IV : На материале документов ХУ1-ХУП вв. : дис. . канд. филол. наук/ С. А. Шилина. Брянск, 2003.

281. Шубарт, В. Европа и душа Востока / В. Шубарт. 3-е изд. - Мюнхен, 1911.-163 с.

282. Шулежкова, С. Г. Устойчивые словосочетания в языке официально-деловых документов южно-уральских крепостей XVIII в. : дис. . канд. филол. наук / С. Г. Шулежкова. М., 1967. - 302 с.

283. Шулежкова, С. Г. Крылатые выражения русского языка, их источники и развитие / С. Г. Шулежкова. Челябинск : Факел, 1995. - 222 с.

284. Шулежкова, С. Г. Бием-одолевай! / Штрихи к портрету Ивана Неронова// С. Г. Шулежкова // Проблемы истории, филологии, культуры : межвуз. сб. Вып. V. - Москва; Магнитогорск, 1998. - С. 183 - 192.

285. Шулежкова, С. Г. Язык одного из демократических направлений русской литературы 2-й пол. XVII столетия (к истории публицистики, созданной писателями старообрядцами) / С. Г. Шулежкова. Челябинск : Изд-во ЧГПИ, 1982.-94 с.

286. Щур, Г. С. Теории поля в лингвистике / Г. С. Щур. М. : Наука, 1974. -255 с.

287. Элиаде, М. Трактат по истории религий : в 2-х т. / М. Элиаде / пер. с франц. А. А. Васильева. СПб. : Алетейя, 2000 (Миф, религия, культура). -Т. 1.-394 C.-T.2 .-415 с.

288. Эмирова, А. М. Русская фразеология в коммуникативном аспекте / А. М. Эмирова. Ташкент: Изд-во ФАН, 1988. - 80 с.

289. Язык как средство идеологического воздействия : сб. обзоров / АН СССР Ин-т науч. информации по обществ, наукам. М. : Наука, 1983. - 218 с. (сер.: Теория и история языка).

290. Яковлева, Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия) / Е. С. Яковлева. М. : Гнозис, 1994. -344 с. (Язык. Семиотика. Культура).

291. Penelham, Т. God and scepticism : a study in scepticism and fideism. -Dordrect etc. : Reidel, 1983.

292. Wierzbicka, A. Human emotions : Universal or cultural specific? // Amerikan anthropologist. 1986. Vol. 88. № 3. P. 558.1. СЛОВАРИ

293. Абрамов, H. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений / Н. Абрамов. -М. : Рус. словари, 1999.

294. Ахманова, О. С. Словарь лингвистических терминов / О. С. Ахманова. -М. : Сов. энциклопедия, 1966. 607 с.

295. Библейско-биографический словарь, или жизнеописания всех лиц, упоминаемых в священных книгах / сост. Ф. И. Яцкевич, П. Я. Благовещенский. М.: Ф АИР-ПРЕСС, 2000. - 909 с.

296. Библейская энциклопедия. Иллюстрированная полная популярная. Труд и издание архимандрита Никифора. -М., 1891 (репринт: M. : ТЕРРА, 1990. -902 е.).

297. Брокгауз, Ф. А. Энциклопедический словарь / Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. Т. 40, - СПб., 1897. - С. 907 - 908; Т. 51. - СПб., 1899. -С. 284-303.

298. Грановская, Л. М. Словарь имен и крылатых выражений из Библии : Ок. 400 имен; более 300 крылатых выражений / Л. М. Грановская. М. : ООО «Астрель»: ACT, 2003. - 288 с.

299. Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4-х т. / В.И.Даль. M., 1882 (репринт : М. : Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1955).

300. Клименко, JL П. Словарь переносных образных и символических употреблений слов в Псалтири / JL П. Клименко. Ч. 1. - Псалмы 1 — 50. — Нижний Новгород : Изд-во Братства А. Невского, 2000. - 192 с.

301. ЛЭС 1990: Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В. Н. Ярцевой. М. : Сов. энциклопедия, 1990. - 685 с.

302. Михельсон, М. И. Русская мысль и речь: Свое и чужое: Опыт русской фразеологии : в 2-х т. / М. И. Михельсон. М. : ТЕРРА, 1997.

303. Матвеева, Н. П. Библеизмы в русской словесности (словарь справочник) / Н. П. Матвеева, В. И. Макаров // Рус. словесность. 1993. -№3. - С. 75-78.

304. Огольцев, В. М. Словарь устойчивых сравнений русского языка (синонимо-антонимический) / В. М. Огольцев. М. : ООО «Рус. словари» : «ООО Изд-во Астрель» : ООО «Изд-во ACT», 2001. - 800 с.

305. Ожегов, С. И. Словарь русского языка : 70000 слов. / под ред. Н. Ю. Шведовой. М. : Рус. яз., - 1985. - 797 с.

306. ППБЭС 1992: Полный православный богословский энциклопедический словарь. М., 1992. T. II (репринтное издание).

307. Ц.-сл. сл. Дьяченко 1993: Полный церковно-славянский словарь : ок. 30000 слов / сост. Г. Дьяченко. Репринт, воспроизведение с изд. 1900 г. -М.: Издат. отдел Московского Патриархата, 1993. - 1121 с.

308. Русские фразеологизмы: лингвострановедческий словарь / под ред. Е. М. Верещагина и В. Г. Костомарова. М. : Рус. яз., 1990. - 220 с.

309. Русский язык : энциклопедия / гл. ред. Ю. Н. Караулов. 2-е изд., перераб. и доп. - М. : Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1998. -703 с.

310. СС 1975: Словарь синонимов / гл. ред. А. П. Евгеньева. Л.: Ленингр. отд-е «Наука», 1975. - 648 с.

311. Сл. ц.-сл. яз\ Словарь церковнославянского языка, сост. Вторым отделением имп. Академии наук : в 4-х т. Т. 1. - СПб., 1847.

312. Срезневский, И. И. Словарь древнерусского языка : в 3-х т. / И. И. Срезневский. М. : Книга, 1989.

313. Ст.-сл. сл Цейтлин 1994: Старославянский словарь (по рукописям X -XI вв.) / под ред. Р. М. Цейтлин и др. М.: Рус. яз., 1994. - 842 с.

314. Скляревская, Г. Н. Словарь православной церковной культуры / РАН. Ин-т лингвистич. исслед. СПб. : Наука, 2000. - 278 с.

315. Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5-ти т. / под ред. Н. И. Толстого. Т. 1, 2. - М. : Международные отношения, 1995.

316. Святая Русь. Энциклопедический словарь русской цивилизации / сост. О. А. Платонов. -М. : Энциклопедия русской цивилизации, 2000. 1040 с.

317. Библейская цитата: словарь-справочник. -М. : Эдиториал УРСС, 1999. -224 с.

318. Сл. др.-р. яз. XI-XIV ее: Словарь древнерусского языка XI XIV вв. : в 10-ти т. / АН СССР. Ин-т рус. яз. (Андрианова и др.) Гл. ред. Р. И. Аванесов. - М. : Рус. яз., 1987 - 2004 (изд-е продолжается).

319. СлРЯ XI-XVII вв.: Словарь русского языка XI-XVII вв. М. : Наука, 1975 - 2005. - Вып. 1 - 27 (изд-е продолжается).

320. СлРЯ XVIII в.: Словарь русского языка XVIII в. / ред. кол. Ю. С. Сорокин, С. Г. Бархударов. Т. 1 - 14. - Л. : Наука, Ленингр. отд., 1984-2004.

321. СлРЯ 1988: Словарь русского языка : в 4-х т. / под ред. А. П. Евгеньевой. М.: Рус.яз., 1988.

322. Степанов, Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования / Ю. С. Степанов. -М. : Языки рус. культуры, 1997. 824 с.

323. ФСРЛЯ 1995: Фразеологический словарь русского литературного языка : в 2-х т. / сост. А. И. Федоров. Новосибирск : Наука, Сибирская изд. фирма, 1995.-Т. 1.-391 е.; Т. 2.-396 с.

324. ФСРЯ 1986: Фразеологический словарь русского языка / под ред. А. И. Молоткова. Изд. 4-е, стереотип. - М.: Рус. яз., 1986. - 543 с.

325. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка : В 4-х т. / М. Фасмер. 2-е изд., стереотип. - М. : Прогресс, 1986 - 1987.

326. Христианство : Словарь / под ред. Л. Н. Митрохина и др. М. : Республика, 1994. - 559 с.

327. Чепасова, А. М. Фразеологизмы в нашей речи : учеб. толковый словарь / А. М. Чепасова. Челябинск : Изд-во ЧГПУ, 2000. - 292 с.

328. Черных, П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка : 13560 слов : в 2-х т. / П. Я. Черных. М.: Рус. яз., 1993.

329. Шанский, Н. М. Опыт этимологического словаря русской фразеологии / Н. М. Шанский, В. Н. Зимин, А. В. Филиппов. М. : Рус. яз., 1987. - 237 с.

330. Элиаде, М. Словарь религий обрядов и верований / М. Элиаде, И. Кулиано / науч. ред. Е. Мурашкинцева, М.; СПб. : Рудомино-Университет. кн., 1997. - 413 с.

331. Яранцев, Р. И. Словарь справочник по русской фразеологии / Р. И. Яранцев. -М.: Рус. яз., 1985. 340 с.