автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: В. Набоков и русская литература XIX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "В. Набоков и русская литература XIX века"

На правах рукописи

ТАГАНОВА Наталья Леонидовна

В Н НАБОКОВ И РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА XIX ВЕКА МОТИВ КАЗНИ

Специачьность 10 01 01 - Русская читература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филотогических наук

Иваново - 2007

003069519

Работа выношена в Ивановском государственном университете

Научный руководитель

доктор филочогических наук, профессор Ермилова Галина Георгиевна

Официальные оппоненты доктор филочогических наук, профессор

Карпов Анатолий Сергеевич

кандидат филочогических наук, доцент Николаев Алексей Иванович

Ведущая организация

Самарский государственный университет

Защита состоится «24» мая 2007 г в 13-00 часов на заседании диссертационного совета Д 212 062 04 при Ивановском государственном университете по адресу Иваново, 153025, г Иваново, уч Ермака, д 39, ауд 459

С диссертацией можно ознакомиться в бибчиотеке Ивановского государственного университета

Автореферат разосчан «¿0» _2007г

Ученый секретарь диссертс!циошюго совета Е М. Тюленева

Яяи—•

Текстовое пространство романа В Набокова «Припашение на казнь» представчяет собой сложный художественный мир, не замкнутый в рамках одного этого произведения, непосредственно расширяющийся не точько в тексты самого Набокова (стихи, рассказы 20-40-х годов), но и вкчючающиися в широчайшую интертекстуальную парадигму мировой литературы Об этом говорит не точько мастерское обыгрывание автором разнообразных читературных «ходов» и приемов, включение в произведение многочисченных аччюзий и реминисценций, но и не прекращающийся на протяжении всего творческого пути Набокова его напряженный диалог с авторами «зо чотого века» русской литературы

Выбранные нами дчя исследования в контексте художественного творчества В В Набокова фигуры Н В Гоголя, Ф М Достоевского, И С Тургенева не счучайны по следующему основанию Несомненная художественная и мыслительная активность В Набокова именно в отношении этих авторов, на наш взгляд, имеет своей подоплекой не точько ярко выраженный тггертекстуачьньш контакт, но и диалогическое обоюдное взаимодействие (в свете которого по-новому прочитывается творчество гениальных предшественников Набокова), и заинтересованное внимание (чаще всего тщатечьно скрываемое) автора «Приглашения на казнь» к мотиву казни в творчестве названных писателей, чего не прослеживается, допустим, в отношениях «В Набоков - М Лермонтов», «В Набоков-Л То четой», и даже «В Набоков — А Пушкин»

Особый интерес представляет для нас связь обозначенных авторов с В Набоковым в несомненной общей точке пересечения, которой стач мотив казни Обязатечьными атрибутами казни для нас стачи непременная зречищность (театрачизованный характер), идеочогическая подоплека (обоснованность того, во имя чего осуществчяется казнь), эчемент воздаяния, возмездия, искупления, а также наличие дихотомии «палач - жертва» Поэтому в нашем иссчедовании рассматривается и такая разновидность казни, как самоубийство - при начичии перечисченных атрибутов

Актуальность диссертации заключается в том, что в ней на конкретном примере текстов В Набокова рассмотрен принципиально важный не точько дчя русской, но и мировои чигературы мотив казни с точки зрения его функционирования, семантических составчяющих и коннотации, появляющихся при его видоизменении Кроме того, просчежены многочисленные скрытые связи В Набокова с такими столпами XIX века, как Ф М Достоевскии, И С Тургенев, Н В Гоголь, имеющие своей основой иссчедуемыи мотив казни

Настоящая работа - первое диссертационное иссчедование творчества В Набокова в аспекте рассмотрения мотива казни Ее научная новизна опредечяется тем, что в ней 1) впервые произведен аначиз поэтики В Набокова в контексте принципиальной значимости мотива казни 2) обнаружен и интерпретирован ряд новых нюансов шггертекстуачьного и историко-генетического взаимодействия Вчадимира Набокова с традициями Гогота, Тургенева, Достоевского, 3) представ пена интерпретация набоковского литерату рно-зстетического феномена как своеобразного органического сплава разнообразных творческих принципов, имеющего точки пересечения с художественными открытиями ФМ Достоевского, И С Тургенева, Н В Гоготя, и находящегося в отношении их в положении «притяжения - отталкивания»

Выбор методов иссчедования обуславчивается решением конкретных задач на раз тачных этапах работы Это интертекстуатьный, структурно-типо чогический (выстраивание типологии авторского сознания с точки зрения отношения к традиции), историко-генетический методы

Цель работы - выявчение семантического наполнения мотива казни, функционирования его в контексте русской читературы XIX века и творчества В Набокова

Нашими первостепенными задачами являются

во-первых, рассмотрение романа «Приглашение на казнь» (а именно, его концепции, основных мотивов, языка, перекличек с некоторыми произведениями самого Набокова) в контексте проявления и функционирования в нем мотива казни, причем особенное внимание нами уделяется ранним текстам Набокова (стихи, рассказы 20-40-х годов и т п ), что позвочяет с очевидной наглядностью проследить динамику авторского проявчения интереса к данному мотиву и определенную трансформацию его восприятия в сознании Набокова, связанную, в первую очередь, с не вызывающим сомнении отходом посчеднего от традиционных штампов восприятия мотива казни в сторону его гностической рецепции,

во-вторых, иссчедование текстов классиков XIX века (ФМ Достоевскии, И С Тургенев, НВ Гогочь), особенно выдечяемых Набоковым, на предмет установчения двустороннего диачога, возникшего между ними, причем диачог этот, по нашему мнению, строится именно в связи с интересующим нас мотивом казни и рядом мотивов, сопутствующих и соприродных ему

Предмет нашего исследования - мотив казни в его различных модификациях, вариациях, проявчяющийся в фочькчоре, ритуальной читературе, произведениях ХЕХ века, читературе модернизма Объектом иссчедования явчяются произведения В Набокова (роман «Приглашение на

казнь», чирика, рассказы 20-40-х гг ), ФМ Достоевского, И С Тургенева, Н В Гого та

Теоретическую базу иссчедования составили идеи и труды таких иссчедователей, как Р Барт, М Бахтин, А Н Весечовскии, Ю М Лотман, И П Смирнов, работы о семантической напочняемости мотива казни (Р Генон, Д Фрезер, ОМ Фрейденбрг, МП Холл, М Эчиаде, КП Эстес) При анализе творчества В Набокова привчекаются иссчедования Б Аверина, В Александрова, Н Анастасьева, П Бицичли, С Давыдова, А Долинина, О Ронена Источниками исследования являются роман В Набокова «Пригчашение на казнь», его стихи, рассказы 20-40-х гг, чекции по русской читературе, эссе, интервью, романы ФМ Достоевского («Бесы», «Идиот», «Преступление и наказание»), «Дневник писатечя», письма, воспоминания А Г Достоевской, материалы по делу петрашевцев, тексты И С Тургенева («Казнь Тропмана») и Н В Гогочя («Мертвые души», «Ревизор», «Шинель»)

Научно-практическая значимость диссертации опредечяется тем, что основные результаты исследования могут быть испочьзованы при разработке курса русской литературы XX века и литературы «русского зарубежья», спецкурсах, спецсеминарах по проблемам теории литературы, истории русской литературы

Апробация работы Основные почожения исследования докчадывались и обсуждались на международных студенческих конференциях и фестивалях, научно-методических региональных конференциях, международной научной конференции филологов «Александр Введенский и русский авангард» (СПб), научной конференции «Потаенная литература» (Ивановский государственный университет, 2004, 2006, 2007 гт) По теме диссертации опубликовано 9 научных статей

Структура работы Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы, включающего 153 библиографические единицы

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во ВВЕДЕНИИ обосновывается актуальность темы исследования, оценивается степень ее изученности, обозначаются основные теоретико-литературные проблемы, непосредственно корреспондирующие с темой и объектом исследования, формулируются задачи диссертации

ГЛАВА I «Мотив казни история и предыстория» посвящена отражению мотива казни в фочькчоре, древнерусской ритуальном и, вкратце, современной литературе, выявлению ею семантических составляющих,

начиная с фольклора и ритуальных действ, заканчивая модернистским и постмодернистским обыгрыванием

Помимо мотивов казни и отсечения гочовы затрагиваются такие семантические со став тяющие последнего мотива, как идущее / двигающееся обезглавченное течо, говорящая голова, тело без головы, отрубченная голова, те то, несущее в руках гочову

В каждой культуре и эзотерической традиции гопоеа, череп, отрубленная гоюва несут на себе огромную мифологическую и инициатическую нагрузку Именно «отрубленные гочовы» символизируют инициатическую смерть и переход от профанного состояния в статус посвященного в тибетском буддизме, при посвящении в первую степень ученика в масонском обряде, в шаманских инициациях и Шиваистских культах

Череп, голова как таковая, служит своеобразным символом креационизма, со-творенной Вселенной В христианском символизме череп ассоциируется с "Ветхим Адамом", те с тем состоянием чечовечества, в котором оно пребывало до прихода Мессии

Сакральная история христианства имеет две опорные точки, первой из которых становится голова первочеловека Адама - с нее начинается отсчет ветхозаветного времени, протекающего без непосредственного участия Сына Вторая опорная точка ветхозаветной эпохи - отрубленная голова Иоанна Крестигечя, Декапитация пророка, проповедующего о конце эпохи закона и воцарении эпохи благодати, - важнейший сакральный момент, связанный с его фигурой (В иконописных изображениях Иоанна Крестителя характеризующей особенностью становится голова На некоторых новгородских иконах Иоанн Креститель изображен с гочовой на плечах, при этом взгляд пророка направлен на его же отсеченную гочову Сакральная значимость и особость его смерти подчеркивается тем, что в правосчавном читургическом календаре как праздник отмечены три дня "обретения головы Иоанна Креститечя")

В средневековой агиографической литературе, как русской, так и западноевропейской, множественны сюжеты, повествующие о кефалофорах -святых, несущих свою голову в руках

Мотив отдеченной гочовы находит свое продолжение и в художественной литературе Современные триллеры и романы «ужасов» в диачроническои перспективе связаны с готическим романом, получившим бочьшое распространение и бывшим в большой моде в Х1Х-ом веке

В этой же гчаве рассматривается понятие «игра» как знаковое в поэтике В Набокова, изчагаются доминантные принципы теории игры, важные для адекватного прочтения текстов В Набокова, романа «Приглашение на казнь» в том числе

Согчасно Шиллеру («Письма об эстетическом воспитании чечовека»), из «рабства зверского состояния» чечовек выходит точько с помощью эстетического опыта, когда \ него развиваются способность насчаждаться искусством и «скчонность к украшениям и играм»

Из концепции Шлегечя, осмысчившего игру в качестве онточогического принципа бытия Универсума, а в искусстве видевшего чишь отдаленные подражания бесконечной игре мира, во многом исходил Ницше в своем понимании искусства как особого «подражания» «игре универсума», снимающего конфчикт мeждv «необходимостью» и «игрой», когда все возрастающее вчечение к игре вызывает к жизни новые миры - «другие миры»

Й Хейзинга («Homo ludens» подчеркивает, что любая игра протекает внутри своего игрового пространства, которое заранее обозначается и в котором имеют силу свои, особенные правила Это временные миры внутри обычного, созданные дчя выпочнения замкнутого в себе действия

X -Г Гадамер («Истина и метод») рассматривает игру как возможность выхода из неразрешимости привнесенных в искусство человеческих притязаний в некое изочированное, амбивалентное пространство, которое он в своей философской герменевтике называет "преображенный мир"

Особенно значитечьными представляются такие признаки и свойства игры, как ее универсальный характер, вовлекающий в себя и подчиняющий себе все около-игровое пространство, а также неутилитарный характер игры как деятечьности, совершаемой ради нее самой и доставляющей, как правило, ее участникам и зритечям эстетическое насчаждение, удовольствие, радость

По этим правилам игры строится моделируемый Набоковым мир Об этом свидетельствуют, например, моменты, отсылающие нас к «узнаванию», «отгадыванию», говорящие о своеобразном единении играющих и зригечей, о вовлеченности играющих и зритечеи в один процесс игры, доставляющий удовольствие на уровнях значения и звучания

Игровая природа «Пригчашения на казнь» сказывается на системе мотивов и образов Мотивы театра, цирка, зеркальные «перевертыши» - все это подчеркивает игровое начало романа

Испочьзование специфических тропов, фонетическое и синтаксическое оформчение предчожения также подчиняется в текстах Набокова правилам игры Смешение привычных сочетании, неожиданные эпитеты (чаще всего с оттенком олицетворения), обыгрывание и «перевертывание» значении языковых штампов, ассонансы, постоянное «остранение» - основные приметы набоковской языковой игры

В ГЛАВЕ II - «Мотив казнн в поэзии и ранней прозе В Набокова» -

на материаче чирических произведении (§1) и рассказов (§2), образующих с

«Приглашением на казнь» опредеченное смысчовое единство, рассматривается проявчение и функционирование мотива казни, смерти, причем акцент дечается на намеченных автором гностических рецепциях интересующего нас мотива, которые в дачьнеишем окажутся одними го доминирующих в набоковском романе Писатечь сам намекнут на угадываемые в его романе гностические элементы, переменив опредечение совершенного Цинциннатом преступления «гносеочогическая гнусность» русского оригинала превратилась в «гностическую гнусность» ангчийского перевода (ЬпШаЪоп 1:о а Beheadmg ЫУ, 1965 )

§3 ГЛАВЫ П посвящен выявчению и описанию ряда основопочагаюхцих мотивов «Приглашения на казнь», непосредственно связанных с мотивом казни и подчеркивающих его специфику

В своих интервью Набоков неоднократно заявляч, что все его персонажи суть «гачерные рабы», марионетки, точностью послушные верховной авторской воле В «Пригчашении на казнь» подобная масочность расширяется до гчобальных масштабов тем, что все персонажи - куклы с «прорехой, из которой торчит клок серой ваты», заключены в бутафорскую крепость, вокруг которой разыгрывается «просто, но со вкусом поставленная гроза» буффонадного мира-театра С мотивом театра непосредственно связан мотив дяойничества и масочности персонажи сточь явно подменяют друг друга, что стирается граница их функционирования Гчавный аспект двойничества связан с Цинциннатом и его пачачом, м-сье Пьером, выступающим как зеркачьное отражение узника, его «негативный двойник» (хобби м-сье Пьера -фотография, инициачы персонажей - П и Ц - «перевертыши» друг друга)

Поддельность мира открывается Цинциннату постепенно, по мере приближения его к некому знанию, которое он пытается достигнуть путем преодочения многочисченных решеток, окружающих его в разных своих проявчениях Первая - решетка его ребер как атрибут его физического существования в навязанном мире Вторая - размноженная решетка камеры Третья - решетка ненужного внешнего мира, сковывающего его движения Можно выделить своеобразную микроаччегорию внутри произведения фантасмагорическая крепость, в которую закчючен Цинциннат, есть не что иное, как телесная обочочка, своеобразный платоновский микрокосм, который иссчедует душа заключенного квадрат камеры - грудная клетка, напочненная страстями, оконце - горчовина, сквозь которую «ничего не видать», кроме неба - неба жечтые, чипкие стены - кожа, «скочьзкие честницы» ребер намекают на «решетчатую сущность темницы» души «подземные переходы» утробы ведут по пищеводу чибо к шее - камере пачача, чибо вниз - к сточовои, наконец, «башенная терраса» гочовы - к ней по чаоиршггам честниц карабкается Цинциннатова душа

Исследование цветовой гаммы произведения позволяет сделать вывод о том, что цвет V Набокова выпочняет, кроме всего прочего, функцию этического маркера Герои сгруппированы не только по сюжетным ролям (палачи — жертвы), но и по цветам, доминирующим в их описании Основных цвета три (возможны их знаковые характеризующие контаминации) Красный - цвет палача, подготавливающий его появление в крепости краснотой чернил заглавий в каталоге библиотекаря и фигурои кого-то «крохотного в красном-», идущего через выгнутый мост, этот цвет доминирует не только в описании мсье Пьера, но и в его лексике «красный день», «красная магия», «красная девица», «красная боль» Синий - цвет мира тюрьмы, черный - знак души, находящейся в греховном состоянии

ГЛАВА Ш - посвящена выяалению точек пересечения мотива казни в творчестве В Набокова и И С Тургенева (§ 1 «Приглашение на казнь» В В Набокова и «Казнь Тропмана» И.С. Тургенева- точки пересечения), В Набокова и Н В Гоголя (§ 2 В В. Набоков и Н.В Гоголь объединенность абсурдом) в парадигме, в первом случае, до сих пор не выявленной в литературоведении преемственности в изображении казни и казнимого, во втором - почти идентичности принципов построения мира произведения

В самом «метафорическом» романе В Набокова и в злободневной для своего времени статье И Тургенева, выражающей политический и этико-моральный взгляд интеллигенции на смертную казнь, обнаруживаются явные параллели, которые дают основание предполагать, что Набоков во многом имел в виду «Казнь Тропмана» во время работы над своим романом

В обоих произведениях имеет место государственная казнь, то есть казнь общественная (в противовес, например, казни божественной как промысла некой сверхъестественной силы, восстанавливающей моральное равновесие и справедливость), проходящая по канонам системы исполнения наказаний в несколько этапов - вынесение приговора, заключение в тюрьме в ожидании казни и, наконец, финальное исполнение приговора, проистекающее при большом количестве зрителеи Последнее обуславливает несомненно театрализованный характер казни, делающий зрителеи не только свидетелями, но и непосредственными участниками казни Казнь становится своеобразным бенефисом, театральным действом, в котором бенефицианта чествуют цветами Сама казнь в обоих текстах называется «представлением», имеет место своеобразная «репетиция» казни автор «Казни Тропмана» видит на площадке гильотины палача, окруженного кучкой любопытных, делающего для них «пример», М-сье Пьер, в свою очередь, показывает осужденному Цинциннату, как нужно лечь, и сам ложится на плаху, по сути дела идентифициру я себя с осужденным Эта идентификация палача и жертвы в набоковском тексте

подчеркивается упомянутым их двойничеством, у И С Тургенева палач monsieur Indric на?ван «вторым чицом» после Тропмана и «первым его министром»

Стоит остановиться на более частных параллельных образах, появляющихся в обоих произведениях По утрам Цинцшшату приносят шоколад С Сендерович и Е Шварц указывают «Сдвоенная функция мотива -причастность шо ко чада к образам самой высокой ценности при неизменной его ассоциации со смертечьной угрозой или, по крайней мере, с фатальной потерей наделяет его симвочической функцией» «Чашки шоколада» появляются и в «Казни Тропмана» - за час до осуществления приговора, во время завтрака, устроенного комендантом

И Тургенев, и Набоков используют в своих текстах образ паука как общеромантическии, общелитературный штамп Паук содержит идею колеса жизни, центром которого является сам потенциальный источник смерти

И С Тургенев остается в рамках общеромантического канона, появчение образа паука в самый момент казни знаменует переход казнимого из «преходящего» в «вечное» Травестирование же этого симвоча у Набокова становится одним из предвестии распада фальшивой реальности, окружающей Цинцинната

Общий характер отношений художественного творчества В В Набокова с художественным творчеством H В Гоголя определяется нами как «пригяжение-оттачкивание», с преобладающим значением «притяжения» Бчизость читературно-эстетических феноменов В В Набокова и H В Гогочя зиждется на их «фантастическом реализме», понимаемом как способность художнического сознания постигать эвентуальные миры, проникать «по ту сторону» феноменологически данной действительности Гоголевская традиция в «Пригчашении на казнь» отчасти подвергается коррективной реконтекстуатизации в духе эстетического монизма, с упразднением трагических противоречий, в главном же служит ингертекстуальной опорой при художественной обработке и эстетическом решении определенных тем и характеров набоковского произведения

Несомненно поразительное взаимопроникновение художественных реальностей В Набокова и H В Гоголя, объединенность авторов мгновениями гностических прозрении, их ирреальное вневременное единение в творении зеркальных абсурдных миров, общность художнической терминологии и авторской игры с модечируемой реальностью текста Тексты Гогочя, при параллечьном прочтении с «Пригчашением на казнь», просвечиваются тем самым инфракрасным излучением, через призму которого Набоков и советовал читать «Гого чя-вампира, Гоголя-чревовещателя» дчя адекватного проникновения в суть его трансцендетных откровении

ГЛАВА IV - «В Набоков и Ф М Достоевский диалог «вне времени и пространства» - посвящена творческому диалогу ФМ Достоевского и В Набокова с предварительным выявлением (на примере лекции В Набокова о Ф М Достоевском для американских ст> денгов) истинного отношения («отталкивание-притяжение» с несомненным приоритетом «притяжения») последнего к объекту своей постоянной критики (§1 В Набоков-критик о Ф М. Достоевском) Лекция, которая представляет собой сосредоточение всей отрицательной аргументации неприятия мира литературного оппонента, представляется нам закодированной шахматной партией, имеющей своей задачей отвратить, а тем самым и оградить западного слушателя от образа Достоевского, созданного советской пропагандой Об этом свидетельствуют рассыпанные по всей лекции противоречия — самому себе и анализируемым текстам Так, упрек Достоевскому в отсутствии чувства юмора сменяется констатацией наличия в текстах писателя «вспышек непревзойденного юмора», Достоевский предстает то автором пошчых детективных романов, то «великим правдоискателем»

Лекция пестрит фактографическими ошибками Так, вызывает недоумение заявление о том, что "Бедные люди" были напечатаны в некрасовском "Современнике" (на самом деле в "Петербургском сборнике"), столь же далеко от правды утверждение о пристрастии Достоевского к карточной игре (близко знавшие его С Д Яновский и А Г Достоевская свидетельствовали о том, что писатель ни об одной карточной игре понятия не имел), как и мысль о том, что писатель с раннего детства страдал эпилепсией (по свидетельству того же доктора Яновского болезнь проявилась в 25-летнем возрасте и т д )

Упрек Набокова в отсутствии пейзажей и однократности описаний внешности героев у Достоевского легко опровергается хрестоматийными примерами двукратного портретирования, например, в романе «Преступление и наказание» Для воплощения своей идеи оценки творчества Достоевского «от обратного» Набоков придумывает метод уравновешивания или зеркального отражения на каждое обвинение он приводит оправдание Так,

- говоря о пошлости Достоевского, сам пользуется пошлым приемом пересказа («Идиот»),

- обвиняя Достоевского в крайностях, сам позволяет себе крайности в обвинении («религиозные мотивы тошнотворны своей безвкусицей»),

- указывает на вечщю поспешность и небрежность писателя в отделке произведений, сам комкает лекцию, сводя оценк> огромных романов к 1-4-м страницам, тогда как «Запискам из подполья» \ детяет двенадцать

И, наконец, Набоков (с его страстью к шахматам), с одной стороны, делает Достоевскому редкий комплимент, говоря, что «все герои в том или ином романе действуют, как опытные шахматисты в сложной шахматной партии», а с другой, с присущем ему остроумием и любовью к головоломкам, дает намек «проницательному читателю» на то, что и его лекцию не стоит понимать буквально

Уместно сделать вывод, что полемика В Набокова направлена не столько против самого Достоевского, сколько против многочисленных его интерпретаторов и эпигонов, ставших апологетами и заложниками «мрачной достоевщины»

§2 Бог у Ф.М. Достоевского и §4 Бог у В Набокова посвящены знаковому дяя поэтики обоих авторов понятию Бога, вопросу отношения к Нему Для нас особенно значимо то, что изменение социально-утопических убеждений ФМ Достоевского произошло после пережитого им опьгга театрализованной казни, инициатической смерти, после опыта личной встречи с Христом Мы согласны с доминирующим ныне в достоевсковедении представлением о христоцентричности созданного писателем художественного мира

При рассмотрении прозы В Набокова создается впечатление, что Бог интересует его лишь как часть той игры случайностей и совпадений, которые определяют жизнь Поэтому вопрос о существовании Бога для Цинцинната Ц, как и для самого Набокова, неактуален Центром истинной, нерукотворной вселенной становится сам человек, точнее, его самость Принимая во внимание вышесказанное, многочисленные, в том чисче и открытые нами, христианские аллюзии в «Приглашении на казнь», а также явные отзвуки философии гностицизма в нем, мы рассматриваем роман как гностически интерпретированное «евангелие от Автора»

Анализ романов Ф М Достоевского в контексте набоковского «Приглашения на казнь» позволяет сделать любопытный вывод о глубокой заинтересованности обоих писателен философиеи гностицизма (§3 Ф М Достоевский и философия гностицизма), имеющеи, впрочем, разные точки приложения Так, гностицизм - прерогатива как героя, так и автора «Приглашения на казнь», а вот вопрос об отношении Достоевского к названной философии намного сложнее с опаской к ней относясь, последний наделяет иных своих героев (Ипполит Терентьев, Кириллов, Иван Карамазов) ярко выраженными гностическими чертами, что определенно служит реализации сложного и тонкого художественного замысла

§5 ГЛАВЫ IV посвящен выявлению реминисценции Ф М Достоевского у В Набокова На поверхности лежит то, что ЦинциннатЦ окружен карикатурными «осколками» от героя «Преступления

и наказания» Родион - Роман - Родриг Иванович Воспроизведена тройственная рычащая анаграмма Родиона Романовича Раскочьникова К Достоевскому же (образы пошчяка Петра Петровича Лужина и с не до вате ля Порфирия Петровича) отсылает нас настоящее имя палача - Петр Петрович Несомненно портретное сходство героев Цинциннат Ц амбивалентно вобрал в себя черты двух типов героев Достоевского С одной стороны, он - подобно князю Мышкину («ребенок», «невинный простофиля», «точно даже и не мужчина») - беепчотен, ичи беспол Любовь его к Марфиньке, как и любовь князя Мьппкина к Апае, Настасье Филипповне, - платоническая, агапэ, имеющая в основе жечание духовного единения и взаимопроникновения

С другой стороны, Цинциннат вочеи-неволей вовлечен в плотскую парадигму отношении с дочерью директора тюрьмы, двенадцатилетнеи Эммочкой Разумеется, перед нами не ставрогинско-свидригайловский искус, однако отсыл к этим героям и контексту несомненен

Беседы м-сье Пьера и Цинцинната - явное пародирование душеспасительных бесед Порфирия Петровича и Раскольникова

Таким образом, тексты В Набокова и ФМ Достоевского, несомненно, находятся в отношениях взаимной корреляции смыслов Более того набоковский текст по-своему проясняет некоторые тексты его литературного предшественника и оппонента, дечая осознаваемый автором «Приглашения на казнь» их диалог дискурсивно-многообразным и насыщенным

§6 Мотив казни у Ф М Достоевского посвящен (при латентной ориентации на текст Набокова) рассмотрению многообразных разновидностей проявления мотива казни в романах писатечя Казнь как таковая, со всеми атрибутами принятого судебной практикой действа, изображается только в романе «Идиот», вернее, только посчедние минуты перед этой несостоявшейся казнью Тема казни становится сквозной о казни говорит с камердинером князь Мышкин, впервые появившись в доме Епанчиных, ореолом смерти окружен Ипполит Теренгьев, о психочогическом и юридическом состоянии преступника рассуждает Лебедев, наконец, смерть довлеет над Рогожиным и Настасьей Филипповной

Более того, казнь в «Идиоте» имеет свое сквозное символически-визуачьное воплощение - это сюжетно выстроенная цепь картин, о которых говорится то вскочьзь, то акцентно Ранее всех упоминается виденная князем Мышкиным в Базече картина По мнению комментаторов академического собрания сочинении Достоевского здесь имеется в виду хранящаяся в Базельском художественном музее картина Г Фриса (1450 - 1520) «Усекновение главы Иоанна Крестителя» (1514), изображающая тицо Иоанна в тот момент, когда над ним у же занесен меч (ЕХ, 433)

Своеобразное визуачьное крещендо - картина Ганса Гольбейна Младшего( 1497-1543) «Мертвый Христос»(1521) Помимо кощунственного собчазна признания «человеческого, слишком человеческого» в Богочечовеке, картина эта, по мнению отца Сергия Бучгакова, передает опыт соумирания каждого чечовека со Христом Но Бог не может умереть сам собой Речь идет о смерти Бога в чечовеке, возникновении онточогической пустоты, аксиологического пространства, где не имеют ценности Божьи законы и заповеди Неслучайно первое ее описание - при посещении Мышкиным мрачного скопческого рогожинского дома Характерно признание Рогожина, объявляющего, что он любит смотреть на эту картину, и «комментарий» князя, что от этой картины «у иного» вера может пропасть

Картина Гольбейна до поры до времени оказывается не-определенной, не-визуачизированной в тексте романа, мы не видим ее ни глазами князя, ни глазами Рогожина, говорящего о ее стоимости

«Мертвый Христос» во-площается, т е обретает плотскость визуализации, в уже упоминавшемся «Моем необходимом объяснении» Ипполита Терентьева, написанном им практически «по ту сторону добра и зла», в пограничной ситуации принятия решения о самоубийстве

Поскольку и Достоевского, и Набокова тема самоубийства ингересовача чрезвычайно, то в их текстах могут быть найдены разные типы самоубийств и самоубийц

В набоковском «Даре» актуализируется тема тройного самоубийства как дань романтическому представчению о метафизическом восстановлении уже в неземной обчасти некого «идеального непорочного круга» взаимоотношений В рассказе «Счучайность» некто Лужин легко спрыгивает с края железнодорожной платформы от «оскудения жизни» Его однофамилец из «Защиты Лужина» самоубийством пытается «выпасть из игры» и, подобно Цинциннату, вернуться в стихию, единоприродную ему

Кириллов в «Бесах» убивает себя из-за диавочьского собчазна умерщвчения Бога через признание Его несовершенства и искуса своевольного помещения себя на Его место То есть, перед нами именно казнь чечовека, посягнувшего

С таким же посягатечьством на Бога, убийством Его мы сталкиваемся в «Исповеди» Ставрогина Оскорбчение ребенка идентифицируется с оскорбчением Христа, и Ставрогин, несомненно, осознает, что совершает величайшее кощунство Причина самоубийства Ставрогина - в его вызове Богу и споре с Ним, в опьянении зчом, в сшетении в один диавочьский клубок трех похотей, о которых писал Августин Ставрогин становится сам себе пачачом и судьей, выносящим и приводящим в испочнение приговор, опредечяющии способ казни

Похожая «самоказнь» - и в смерти Свидригаилова, причем с чрезвычайно интересным «раздвоенным» образом палача Мысчь о самоубийстве оформляется V Свидригайлова после посчеднего разговора с Дуней Авдотья Романовна обвиняет его в отравлении жены и насилии и пытается привести смертный приговор в исполнение Именно после этих мгновений «смертного страха» Свидригаилова наполняет отчаяние, и он сам доводит до конца смертный приговор, стреляясь из того же самого револьвера

Написав предсмертную записку, идентичную ставрогинскои, Свидригаилов разыгрывает свое самоубийство перед «бочьшим домом с каланчой», при «официачьном свидетече», ернически вступая с посчедним в диалог и предполагая дальнейшее обсуждение своей смерти, что однозначно сообщает самоубийству театрализованный, фарсовый характер

В ЗАКЛЮЧЕНИИ мы приходим к выводу о том, что мотив казни становится одним из доминирующих в набоковском творчестве Находя свой генезис в стихотворных текстах и реализуясь в них в рамках достаточно типовых сюжетов (расстрел, смерть короля Артура и т п), приобретая все новые коннотации в рассказах, мотив казни становится одним го принципиально знаковых, не только сюжетообразующих, но и организующих трансцендетныи план романов Набокова (достаточно вспомнить казнь Куильти, написание Гумбертом Гумбертом «Исповеди светчокожего вдовца» в тюрьме в ожидании смертной казни - в «Лолите», размышления о смертной казни, ставшие шбоковским кредо - в «Даре», убийство Кречмара в «Камере обскура» и др) Разработка интересукуцего нас мотива достигает своей кучьминации в «Пригчашении на казнь», где ожидание казни и акт казни, сохраняя в себе весь комплекс ее составляющих, берущих начало в обрядовых инициатических действах и публичных казнях, наполняется дополнительной глубочайшей онтологической и гносеологической нагрузкой

Своеобразие «двустороннего» диалога В Набокова с ФМ Достоевским, НВ Гогочем, И С Тургеневым заключается в том, что перед нами несомненное тяготение Набокова (чаще всего тщательно скрываемое) к его читературным предшественникам (примечательное само по себе в силу противоречивости отношения автора «Пригчашения на казнь» к «золотому веку» русской читературы, творчеству Достоевского в особенности) Тексты Набокова, «подпитанные» литературными реминисценциями, аччюзиями, цитатами из русской кчассики, не точько усчожняются сами по себе, напочняясь разнообразными ингертекстуачьными коннотациями, но и, как ни парадоксально, проясняют потаенные смыслы и замыслы авторов XIX века Чаще всего Набоков «договаривал» то, что, в силу

разнообразных обстоятельств, оставалось в подтексте или «за текстом»

произведении его предшественников

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИСЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ

1 Таганова Н Л «Казнь Тропмана» И С Тургенева и «Приглашение на казнь» В Набокова знаковые пересечения // Вестник Костромского государственного университета им НА Некрасова, 2007 № 1 0,5 п л

2 Таганова Н Л Лексические образные средства в прозе Набокова (на материале романа «Приглашение на казнь») // Русский язык на рубеже тысячелетий материалы международной студенческой конференции 20-21 ноября 2001 Иваново, 2002 0,3 п л

3 Таганова Н Л «Приглашение на казнь» В Набокова концепция и мотивы// Молодая наука в классическом университете Иваново, 2003 Ч 4 0,1 п л

4 Таганова Н Л «Приглашение на казнь» В Набокова мозаичность текста // Молодая наука в классическом университете Иваново, 2003 Иваново, 2003 Ч 6 0,1 п л

5 Таганова Н Л Урок внеклассного чтения по роману В Набокова «Приглашение на казнь» // Содержание и технологии литературного образования в средней школе Материалы П региональной научно-методической конференции Иваново, 2003 0,4 п л

6 Таганова Н Л Vladimir Nabokov between modernism and postmodernism // Молодая наука в классическом университете Иваново, 2003 0,1 п л

7 Таганова Н Л «Приглашение на казнь» В Набокова о некоторых мотивах произведения// Филологические штудии сборник научных трудов Иваново, 2003 0,3 п л

8 Таганова Н Л Пьеса «Потен» А Введенского и роман В Набокова «Приглашение на казнь» // Молодая наука в классическом у ниверситете Иваново, 2004 Ч б 0,1 п л

9 Таганова Н Л К проблеме изучения мотива казни// Потаенная литература исследования и материалы Выпуск 5 М,200б 0,5 п л

Таганова Наталья Леонидовна

В Набоков и русская литература ХЕК века мотив казни

специальность 10 01 01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата фичологических наук

Подписано в печать 16 04 2007 Формат 60 х 84 1/16 Бумага писчая Печать плоская Уел печ л 1,0 Уч -изд л 1,0 Тираж 100 экз

Издатетьство «Ивановский государственный университет» 153025, Иваново, ул Ермака, 39