автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Вербальный код осетинского поминального обрядового текста

Полный текст автореферата диссертации по теме "Вербальный код осетинского поминального обрядового текста"

На правах рукописи

Дарчиева Мадина Владимировна

ВЕРБАЛЬНЫЙ КОД ОСЕТИНСКОГО ПОМИНАЛЬНОГО ОБРЯДОВОГО ТЕКСТА

(НА МАТЕРИАЛЕ ОБРЯДОВ ЗАЗХЖССЛН И 3/ЕРД/ЕВ/ЕРЛН)

10.02.19 - теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

- 7 ИЮЛ 2011

Нальчик 2011

4851400

Работа выполнена в Учреждении Российской академии наук «Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований им. В.И. Абаева ВНЦ РАН и Правительства PCO-Алания»

Научный руководитель - доктор филологических наук доцент

заслуженный деятель науки РСО-Алания Бесолова Елена Бутусовна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук профессор

Дзодзикова Заида Бахтынгереевна

доктор филологических наук профессор Бижева Зара Хаджимуратовна

Ведущая организация - ГОУ ВПО «Чеченский государственный

университет»

Защита состоится 1 июля 2011 года в 12. 00 на заседании диссертационного совета Д.212.076.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора и кандидата филологических наук при ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербе-кова» по адресу: 360004, КБР, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербеко-ва» (360004, КБР, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173).

Текст автореферата размещен на официальном сайте ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербе-кова» 23 мая 2011 г. Ьйр//кЬзи.ги

Автореферат разослан Ъо мая 2011 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета (ПС^ммщ- т.А. Чепракова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Обряды являются неотъемлемой частью языка и народной культуры. Исторически праздники, обычаи, обряды всегда выступали как специфические характеристики этнической общности. Время вносило определенные изменения в эту сферу народной культуры, хотя для обрядов в целом характерны медленный темп изменений, консервативность, традиционность, сильная преемственность. Обряды как определённый значительный пласт духовной культуры народа обнаруживали сильное переплетение стадиально различных, неадекватно преломляемых представлений, отражающих в своеобразной художественной зрительно-эмоциональной форме важные воззрения. Своей яркостью, нередко воспринимаемой как уникальность, они вызывали большой интерес исследователей как народного быта, так и языковедов.

Некоторые виды обрядового фольклора в историко-мировоз-зренческом плане восходят к древнейшим формам словесного творчества, их появление было вызвано практическими потребностями. И в дальнейшем, на протяжении многовековой истории, обрядовый фольклор (так же, как и магические действия) был непосредственно связан с хозяйственной деятельностью человека, с общественной жизнью и бытом, выражал отношение народа к окружающей его действительности.

Обряды и сопровождающая их поэзия, будучи формой выражения и закрепления определенных социальных отношений, имели целью подчинение сил природы человеку магией слова и действия. Любой ритуал семейно-бытового или производственного характера всегда находился в центре внимания определенного коллектива. В связи с этим каждое слово обрядовой формулы воспринималось как значимое, активно воздействовало на сознание людей.

Погребально-поминальные обряды по сравнению с другими обрядами наиболее консервативны, поскольку отражают медленно трансформирующиеся представления о смерти, а соблюдение установленных ритуальных действий всегда считалось важным для души в загробном мире и являлось моральной обязанностью родственников по отношению к умершему. Обряды зазхсесссен и зсердсевсерсен, являющиеся ярчайшей иллюстрацией культа предков, не были еще предметом этнолингвистического изучения, несмотря на то, что их уникальность, традиционность и наличие в них христианских мотивов неизменно привлекали внимание. Данное обстоятельство и послужило для нас основанием для выбора темы и объекта исследования.

Актуальность темы определяется тем, что в условиях современных глобализационных и интеграционных процессов особо значимыми становятся проблемы этнической идентификации и самоидентификации. Решению этих задач наиболее соответствует междисциплинарный подход к изучению языка и традиционной культуры через обрядность.

По Н.И. Толстому, «новые перспективные проблемы и ситуации возникают на стыке наук, на стыке разнородных компонентов и материалов, на стыке жанров и структуры, ... ни одна дисциплина не может существовать только в себе и исключительно для себя» [Толстой 1995:25]. Обряд есть наиболее стойкая форма традиционной культуры, синтез вербального, акционального, этического, символического, эстетического и мифологического планов. Он требует комплексного подхода к исследованию уникальных явлений культурных традиций через призму таких дисциплин, как лингвистика, этнография, фольклористика, археология и история.

Обрядовый поминальный текст - не только структурированный особым образом текст, но и особый мир представлений и образов, исследование которого может дополнить наши знания о языковой и фольклорной картине мира в народном сознании.

Особенностью фольклорного слова является его маркированность и многофункциональность, дающие возможность рассматривать язык народных произведений через обычаи, обряды и ритуалы. Лексический состав, семантика, символика и метафоричность сложной структуры осетинского поминального обрядового текста, его прагматика впервые рассматриваются в данной работе.

Объект исследования - обрядовый поминальный текст и его терминология на материале обрядов зазхсесссен и зсердсевсерсен. Выбор объекта изучения мотивирован тем, что обрядовый текст есть источник хранения и передачи информации, способ реконструкции духовной культуры и продукт определённой исторической жизни народа.

Предмет исследования - вербальный код осетинского поминального обрядового текста.

Степень изученности темы. Проблемами архаики погребально-поминального комплекса осетин занимались этнографы Б.А. Калоев, JI.A. Чибиров, З.Д. Гаглоева, B.C. Уарзиати, археологи Б. В. Техов, В .X. Тменов, Ф.Х. Гутнов, Р. Г. Дзаттиаты и другие. Лингвистическая сторона обрядов семейно-бытового и календарного циклов осетин и их терминология изучены такими учеными, как Г.З. Тедеев, Л.С. Пухаева, В.Д. Ванеев, З.А. Битарова, В.К. Цховребов, М.А. Пли-ев, З.Н. Малиева. Текстуально-вербальное выражение похоронно-

поминальной обрядности осетин обобщённо представлено в работах Е.Б. Бесоловой.

Цель данного исследования - реконструкция на основе поминальных обрядов зазхсесссен и зсердсевсерсен глубинных смыслов и инвариантов поминальной обрядности осетин как одной из ментальных установок общества.

Задачи исследования обусловлены постановкой цели и заключаются в:

о анализе вербальной части - текстов посвящений (хселар, фселдыст), - исследовании специфики их жанровой структуры, композиции, постоянных формул, поэтического языка, определении их функционального назначения и использования в настоящее время;

о определении языкового и этнографического особенностей обрядов зазхсесссен и зсердсевсерсен и роли лингвистических данных в поминальном обрядовом тексте;

о раскрытии первоначального смысла символики и атрибутики обрядового текста осетинских поминальных обрядов зазхсесссен и зсердсевсерсен, сохраняющих многие архаические пережитки и магические элементы по сей день.

Методологической базой для проведения данного исследования послужили работы И. Гербера, В. фон Гумбольдта, Н.И. Толстого, С.М. Толстой, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, O.A. Седако-вой, а также В.И. Абаева, Б.А.Калоева, М.И. Исаева, Т.А. Гуриева, Е.Б.Бесоловой и др.

Материалом исследования являются тексты «малых» речевых жанров, отражающие архаические верования осетин. Это - тексты посвящений {хселар, фселдыст) из «Памятников народного творчества осетин» [1992], полевой материал, собранный автором работы, и НА СОИГСИ им. В.И. Абаева, а также фольклорного архива кафедры русской литературы факультета русской филологии СОГУ им. K.JI. Хетагурова.

Методы исследования. Комплексным характером исследования определялись использованные в работе методы и подходы: этнолингвистический анализ языковых единиц и фольклорных текстов; структурно-типологический, сравнительный, текстологический анализ текстов и полевого материала, а также интерпретация семантики и символики, заключённых в обрядовой терминологии.

Научная новизна работы. Впервые подвергнут этнолингвистическому анализу обрядовый текст осетинских поминальных обрядов зазхсесссен (зазхассан) и зсердсевсерсен (зардаваран), выявлены особенности его построения на внешнем и внутреннем уровне и определены закономерности их взаимосвязи; рассмотрены обрядовый

текст и его терминология. В науку введён новый материал, который может быть использован при дальнейшем изучении регионального этнолингвистического компонента.

Теоретическая значимость диссертационной работы состоит в выявлении общих закономерностей построения обрядового текста осетинских поминальных обрядов, способов кодировки мифопоэти-ческой информации и особенностей их преломления в мифологическом сознании осетин. Установление внутренней системы соответствий данных лингвистики, фольклора, этнографии даёт возможность реконструкции осетинского погребально-поминального комплекса обрядов как целостной системы и как части религиозно-мифологических воззрений народа. Под реконструкцией, вслед за Н.И. Толстым, понимается «ретроспекция, проекция современных фактов в прошлое, воссоздание их на основании исчезнувшего древнего состояния» [Толстой 1997:230]. Работа представляет фактический и аналитический материал для последующих исследований в области ритуальной лексики осетинского языка, этнической ментальное™, религиоведения и культуры, а также в дальнейшем развитии этнолингвистической теории посредством разработки концептосферы осетинского обрядового текста.

Практическая ценность работы состоит в использовании её результатов и выводов для дальнейшего развития и углубления исследований, связанных с изучением архаических форм мировосприятия, характерных для традиционной культуры осетин. Результаты исследования могут быть применены в теоретических курсах по лексикологии и фольклору, этнолингвистике, лингвокультурологии, культурологии, при подготовке учебников и практических рекомендаций по внедрению семейной обрядности осетин в современных условиях.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Вербальный код осетинских поминальных обрядов представлен наименованиями обрядовых атрибутов и ритуальных актов, обрядовой терминологией с системой действующих лиц - участников обряда, а также вербальными текстами, сопровождающими ритуал посвящения хселар.

2. Обрядовый текст обладает особой прагматикой и связан с внеобрядовой жизнью. Словесные тексты, сопровождающие поминальные обряды зазхсесссен и зсердсевсерсен, наглядно демонстрируют способы вербализации определенных концептуальных областей ментального пространства осетин и являются следствием прагматических установок говорящего.

3. Обрядовый текст характеризуется особой функциональностью: социальное назначение обряда и ритуала присуще и обрядовому тексту. Наиболее ярко в обрядовом тексте представлены мировоззренческая, состоящая из системы образов и символов, коммуникативная, регулятивная, интегрирующая и культуротранслирующая функции.

4. Текст ритуала посвящения (хселар), отличающийся архаичностью и устойчивостью, обладает своеобразной структурой, символикой, имеет определённую мифологическую основу. Варианты текста посвящения хселар имеют одну и ту же композиционную форму, сохраняют формульность мотивов, их семантику и характеризуются двумя уровнями коннотации - метафорических и символических значений.

Апробация работы. Основные теоретические положения диссертационной работы изложены в научных статьях, опубликованных в журнале «Известия РГПУ им. А.И. Герцена», рекомендованного ВАК, и в материалах конференций.

Результаты исследования доложены на международных (X научная конференция молодых учёных, аспирантов и студентов «Перспектива». Нальчик, 2008; Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия. Махачкала, 2009; Россия и Кавказ. Владикавказ, 2010, Молодые учёные в решении актуальных проблем науки. Владикавказ, 2010; Устойчивое развитие горных территорий в условиях глобальных изменений. Владикавказ, 2010), всероссийских (IV летняя историко-филологическая школа-семинар «Методика и практика научного исследования». Владикавказ, 2009; IV Форум молодых учёных «Наука и устойчивое развитие». Нальчик, 2010) и региональной (Междисциплинарная конференция молодых учёных «Наука - обществу». Владикавказ, 2010) конференциях.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографических списков и приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Введение содержит обоснование темы, краткую характеристику исследуемой проблемы, формулировку цели работы и вытекающих из неё задач, мотивировку актуальности избранной темы, определение объекта и предмета исследования; выявляются научная новизна, теоретическая значимость и практическая ценность работы, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

Глава первая «Теоретико-методологические проблемы изучения обрядового текста» состоит из трёх параграфов и посвящена выяснению основных вопросов изучения обрядового текста. В параграфе 1.1. «Обрядовый текст - социальный феномен языка и культуры» рассматриваются характерные особенности обрядового текста как феномена и языка, и культуры.

Сегодня ни у кого не вызывает сомнения, что язык - явление социально и культурно обусловленное. Развитие лингвистики приобрело необратимый характер, а так называемое традиционное языкознание, продолжая существовать, зачастую вытесняется новейшими концепциями, расширяется диапазон исследований в области язык - этнос - культура, что, в свою очередь, объясняется повышением интереса к национальным культурам как «эмпирическим наукам о человеческом поведении». Место языка в процессе культуросозида-ния всегда неограниченно, так как оно протекает в определенной эт-ноисторической среде, выражаемой в языковых структурах. В этом плане большое значение имеет обрядовый текст.

В связи с этим важной предстаёт такая категория картины мира, как этноспецифичность, проявляющаяся в обрядовом тексте. Очевидно, что нельзя получить адекватного представления о лексике описываемого языка, если не принимать во внимание её этноспецифичность; она проявляется в процессе изучения связей между языком и культурой вообще и языком и «национальным характером» в частности.

Ряд ученых вычленяет в структуре этнического языка две автономные и вместе с тем тесно взаимосвязанные и взаимодействующие друг с другом подсистемы: языковое обеспечение непринужденного повседневного общения (ареал нерегулируемого речевого поведения) и языковое обеспечение высших коммуникативных функций (ареал регулируемого речевого поведения), к которому вполне правомерно отнести и обрядовый текст. Характерными особенностями специфики языкового обеспечения данной подсистемы являются: 1) отсутствие (по сравнению с подсистемой непринужденного повседневного общения) столь множественной репрезентации языковых идиом; 2) ускоренное протекание процесса центрирования, т.е. выделения соответствующей функциональной доминанты.

Определение текста, даваемое в плане семиотики культуры структуралистами, лишь на первый взгляд противоречит принятому в лингвистике, «ибо и там текст фактически закодирован дважды: на естественном языке и на метаязыке грамматического описания данного естественного языка» [Лотман 1992,1: 131].

При реализации прагматической установки общества на самопознание, обрядовый текст предстает семантически многозначным. Прецедентность коммуникативной традиции и ситуативный (социокультурный) контекст способствуют семиотической однозначности текста [Богданов. Эл. ресурс].

При полижанровости и поликодовости текста репертуар языковых единиц, актуализирующих содержание фольклорных концептов, различен: от морфемы к слову до фрагментов текста, образующих в комплексе фольклорный словарь монолексем и словарь текста [Соколова 2005: 115]. Таким образом, лексикон текста осетинского поминального обряда, включающий номинационный потенциал, предстает в качестве важного орудия сохранения и передачи потомкам богатейшей информации.

Обрядовый текст расценивается и как источник антропо- и этнокультурной информации, специфически объективированной вербальным кодом в жанровых версиях базовых концептов, посредством которых моделируется фольклорная языковая картина мира и реконструируется этническая картина мира.

В качестве неизменных элементов этнической картины мира и этнической традиции выделяют этнические константы, т.е. ментальные признаки, неизменные на протяжении всей жизни этноса и являющиеся условиями адаптационной деятельности в познании мира.

Текст оказывается тем, что переходит в культуру и выходит из культуры. Он также может быть описан как нечто, что является (должно или может быть) объектом интерпретации. Согласно сказанному, «текст» (являясь первым приближением/тождеством, есть нечто, входящее в культуру, и тем, что может быть понято) не существует вне культуры.

Выделяются такие черты обрядового текста, как традиционность и особая устойчивость. Важнейшей категорией теории фольклора, как известно, является вариативность, которая осмысливается как основополагающее свойство обрядового текста. Приводятся варианты текстов обрядов зазхсесссен и зсердсевсерсен.

В параграфе 1.2. «История изучения обрядового текста» рассматриваются основные вехи в истории изучения осетинского обрядового текста.

Идея рассмотрения языка в широком культурологическом аспекте не является новой и берёт своё начало в трудах И. Гербера, В. фон Гумбольдта. Согласно В. фон Гумбольдту, система значений каждого языка отражает особый способ видения мира, который и является обязательным для всех носителей языка [Гумбольдт 1984]. Проблемы

изучения языковой картины мира интересовали и продолжают интересовать многих ученых, среди которых наибольший вклад внесли Л. Вайсгербер, Э. Сепир, Б. Уорф, Ю.Д. Апресян, А. Вежбицкая, В.Н. Телия, Ю.С. Степанов, З.Д. Попова, И.А. Стернин, В.И. Кара-сик, O.A. Корнилов и др.

Вопросов взаимоотношений словесного компонента и непосредственно ритуала касались такие известные учёные, как A.A. По-тебня, Б.Н. Путилов, Вяч.Вс. Иванов, В.Н. Топоров, А.К. Байбурин, Г.А. Левинтон, С.Ю. Неклюдов, Е.М. Мелетинский, В.А. Маслова, Т.С. Соколова и др.

Однако ведущая роль здесь принадлежит Н.И. и С.М. Толстым. Именно Н.И. Толстой сформулировал задачи, предмет и объект, методы, соотношение с другими дисциплинами сравнительно новой в отечественной гуманитарной науке дисциплины - этнолингвистики.

Изучение обряда как текста в семиотическом смысле слова - явление позднее. В семиотике под текстом принято понимать осмысленную последовательность любых знаков, любую форму коммуникации. Такое понимание текста как единицы семиотической системы позволяет указать на первое существенное отличие обрядового текста от общепринятого - на существование особого плана выражения, для которого свойственно использование не только языковых знаков, но и внеязыковых средств выражения. Широкий спектр анализа малых и больших фольклорных жанров и обряда имеется в трудах Н.И. Толстого.

В осетиноведении комплексный анализ с привлечением широкого круга лингвистических, фольклорных, этнографических и археологических источников, направленный на выявление заложенной в традиционной погребально-поминальной обрядности информации, относящейся к духовной сфере осетин, предпринят Е.Б. Бесоловой [Бесолова 2008].

В параграфе 1.3. «Вербальный код обрядового текста» рассматриваются языковые и внеязыковые средства выражения, характерные для текстов обрядов зазхсесссен и зсердсввсерсен. Особо выделяются тексты ритуала посвящения хселар, фселдыст, анализируются их жанровая структура, композиция и семантика, лексические и стилистические особенности, рассматриваются системы символов и образов. В текстах номинативный пласт атрибутивных сочетаний, в число которых входят пространственные номинации, фиксирует и наглядно демонстрирует в определенном семантическом объёме степень познания пространства с избирательным выделением ценностных, значимых признаков.

Рассмотренная нами структурная модель пространства в обрядовом тексте обладает механизмом удвоения и в ритуале, и в его вербальной составляющей.

Социальные функции обряда и ритуала (мировоззренческая, коммуникативная, регулятивная, интегрирующе-дезинтегрирующая, культуротранслирующая) также присущи обрядовому тексту.

Исполнители во время воспроизведения текстов для записи способны были вспомнить не только необходимые для импровизации «общие места», но и реальный повод, заставивший их когда-то произносить или быть свидетелем поминального обряда, восстанавливали эмоциональную атмосферу обряда, чувствовали себя вновь в этой роли - об этом свидетельствовала часть собранных нами текстов.

Текст обряда представляет собой ценность, потому что является источником для некоторой реконструкции быта. Тексты осетинских поминальных обрядов, несомненно, отражают реальные факты жизни осетин в их единичном или относительно обобщенном виде. Вместе с тем встречаются тексты, представляющие собой более или менее упорядоченные наборы «общих мест», сквозь которые едва ощущается структура породившего их обряда.

Однако при этом нельзя не учитывать, что собранные нами тексты — не этнографический очерк; а поэтическое сознание людей, произносящих тексты и находящихся в известном психолого-эмоциональном состоянии, оно высвечивает только определенные фрагменты действительности, имеющие особое значение для сложившейся ситуации.

Произнесение текста посвящения хселар - это не воспроизведение традиционного готового текста, а его создание на основе отработанного и богатейшего запаса «общих мест» (своеобразных стереотипных поэтических формул), традиционных способов и «правил» создания текста. Текст обряда, в частности, составляющие его метафоры, возводятся нами непосредственно к древнейшим и наиболее архаичным представлениям.

В параграфе приводится таблица частотности употребления лингвистических (лексических и фразеологических) единиц. Лексика, связанная с поминальными обрядами зазхсесссен и зсердсевсерсен, устойчива, её слой в осетинской фразеологии довольно значителен. С грамматической точки зрения, в анализируемом обрядовом тексте выделяются фразеологические сращения (идиомы): дзсепсеты фсеткьуы райское яблоко, сыджыты хай доля земли; фразеологические сочетания - цъсех нсеуу зелёный дёрн, рухс ингсен светлая могила, фыххойраг сваренная пища. К многокомпонентным глагольным фразеологизмам относятся фразеологизмы дзсЕНсеты бад сиди

в раю, сенсебары хай дзы максемсеп баксен не делись ни с кем против воли, сагрд агмбийгагма ксенсент, зымсег сселгсе ма ксенсент чтобы летом не гнило, зимой не мёрзло. Представленные фразеологизмы выступают как свободные предикативные словосочетания.

Рассмотренная в работе обрядовая лексика является полиморфемной и включает производные лексемы, являющиеся по своему составу сложными (ср. ссербсеттсен < ссер+бсеттын, цырагъдарсен < цырагъ+дарын, зазхсесссен < заз+хсессын, зсердсевсерсен < зсердсе+севсерын), либо образованные вследствие стяжения (ср. бандой < бадсен+дон), или путем прибавления к основе различных формантов (сынт+сег, хуысс+сен). Заимствованная лексика представлена словами, в которых лексическая часть является односложной корневой морфемой {селсем < араб., гауыз < тюрко-монг., худ, рон, нсеуу < восходят к иран., фынг, дур < кавк. языки, туг < возводится к ар., заз < перс.).

Таким образом, тексты, сопровождающие поминальные обряды зазхсесссен и зсердсевсерсен, наглядно демонстрируют способы вербализации определенных концептуальных областей ментального пространства осетин и являются следствием прагматических установок говорящего. Тексты посвящений хселар имеют одну и ту же композиционную форму, сохраняют формульность мотивов и их семантику. Через определенную систему образов, содержащуюся в приведенных текстах, можно проследить мировоззренческую функцию рассматриваемых нами обрядов, выделить коммуникативную, интегрирующую, регулятивную и культуротранслирующую функции обрядового текста.

Вторая глава «Терминология поминального обряда зазхсесссен» посвящена описанию и анализу основных номинаций обрядовых терминов и актов обрядового текста зазхсесссен; особое внимание уделяется внеязыковым средствам обрядового текста зазхсесссен - атрибутам и их символике. Терминология поминального обряда осетин зазхсесссен, главным образом, представлена наименованиями обрядовых атрибутов, которые мы относим к подсистеме терминов, определяющих обрядовые реалии - предметы, сопровождающие отдельные этапы обряда. Названная подсистема вместе с другими подсистемами, отражающими парадигматику обрядовых актов (действий), исполнителей (участников обряда) образует систему - группу слов, определяемых нами как обрядовая терминология.

Поминальный обряд зазхсесссен занимает особое место в кругу традиционной обрядности осетин. Он связан с календарным обрядом - погребальным (это мотивируется теми представлениями в мифическом сознании осетин, что жизненный цикл не завершается

смертью), а также включён в весенний цикл календарных обрядов. Наряду с самим обрядом очень важно учитывать его региональное распространение, условия, в которых он развивался, и локальную традицию.

В параграфе 2.1. «Определение терминов «обряд» и «ритуал» рассматривается содержание базовых концептов работы, а также их понимание в рамках различных научных направлений, таких, как структурализм, аналитическая психология, когнитивная лингвистика, этнолингвистика.

В параграфе 2.2. «Номинация обрядовых терминов и обрядовых актов» рассматриваются такие категории обрядового текста, как «название», «время исполнения», «текст ритуала посвящения (хоглар; фселдыст)», варианты посвящения.

В основе образования обрядовых терминов лежат ассоциации с разными явлениями действительности. Большинство этнокультурных терминов мотивировано обрядовой реальностью, которая носит регулярный и системный характер, поэтому они легче и прочнее удерживаются в памяти. Осознать семантику этих лексических единиц помогает их внутренняя форма через содержание уже известных в языке слов.

Центральное обрядовое действие всех без исключения осетинских поминальных обрядов - ритуал посвящения хселар — несёт специфическую нагрузку в контексте обряда зазхсесссен, где оно приурочено к заходу солнца. В связи с этим рассматривается мифологическая сторона данного ритуала. Ритуал посвящения предполагает наличие специального лица -хселаргсенсег - исполнителя определенных обрядовых атрибутов и связанных с ними действий. Здесь правомерно различать символику атрибута (опредмеченного символа) и символическое движение.

В этом же параграфе рассматриваются четыре обрядовых акта и их номинации: заблаговременное приготовление к обряду и ритуальная трапеза, ночное бдение в доме умершего, посещение наутро после ночи бдения кладбища и могилы покойного, проведение ритуальных скачек селсемхсесссен.

В параграфе 2.3. «Атрибуты и символика обрядового текста зазхсесссен» определяется, что ритуальные предметы играют важную роль в обряде, конкретизируют текст, несут в себе символическую и мифическую наполненность. С одной стороны, они выполняют утилитарную функцию, с другой - представляют собой вполне самостоятельный объект, наделенный своими особыми характеристиками. Форма вещи, её материал, хозяйственные функции вызывают множество ассоциаций, вещь вплетена в сложную систему разнооб-

разных символических связей. Ритуальная функция вещей не в том, чтобы сообщить какую-то информацию, а в том, чтобы оказать воздействие на человека и окружающий мир, дать выход накопившимся эмоциям.

Обрядовый термин, как отмечают многие этнолингвисты, в отличие от общеупотребительной терминологии, обладает полисемантизмом, синонимичностью, обрядовым символизмом и часто имеет метафорический характер. Для выяснения принципов номинации обрядовых реалий, прямое обозначение которых табуировано, недостаточно простого описания предметно-действенного состава обряда. Метафоры описательной лексики и фразеологии не столько отражают физические признаки обрядовой реалии, сколько интерпретируют эту реалию в связи с некоторыми общими представлениями, которые, наравне с лексикой, репрезентированы в невербальном тексте обряда [Седакова 1983: 16].

Анализ обрядовой символики и атрибутики позволяет раскрыть архаические представления народа. Рассмотрение связи символики, использующейся в вербальной составляющей обряда, с атрибутами, употребляющимися в обрядах, даёт возможность раскрыть на основе анализа обрядов их первоначальный смысл. Исследование обрядовой символики, помимо мировоззренческого, имеет и весьма важный эстетический аспект, так как поэтический символ часто оказывается долговечнее ритуального атрибута [Обряды и обрядовый фольклор 1982: 8].

К обрядовым символам относятся все компоненты обрядности, позволяющие выделить в них символический аспект. Под атрибутом понимается вещественный опредмеченный символ, охватываемый понятием «обрядовый реквизит». Многообразие символов и знаков осетинских обрядов может быть сведено в единую самостоятельную систему, обладающую определенным этническим своеобразием.

Обряд зазхсесссен насыщен символами и атрибутами.

Это - зазбселас (обрядовое дерево), цырагъдарсен (подсвечник), селсем (дерево, украшенное сладостями), куатсе (передник), гауыз (ковер) и др. Одним из главных атрибутов обряда, его стержнем, является дерево - зазбселас, - которое представляет собой небольшую ель или сосну, украшенную различными сладостями - конфетами, сушками, баранками, печеньем, сухофруктами, изюмом, грецкими орехами. Кроме того, на ель некоторые навешивают различные мелкие предметы, вещи, например, носки, сигареты.

Во время обряда зазхсесссен сегодня чаще всего приготавливают и посвящают покойникам, умершим в молодом возрасте, а также всем женщинам, независимо от возраста, обрядовое дерево зазбселас.

Выделяются следующие семантические элементы обрядового дерева зазбселас: 1) значение символа, связующего действительный и потусторонний миры (своеобразная метафора дороги); 2) символ связи поколений; 3) символ вечной памяти; 4) символ культа умерших; 5) символ воплощения души умершего.

Аналогом обрядового дерева зазбалас (зазбселас), его своеобразным заменителем является следующий, не менее важный, атрибут — селсем (алам). Функциональное отличие данного атрибута от обрядового дерева зазбселас в том, что селсем осетины готовят исключительно для мужчин, чаще пожилых.

На семантическое единство селсем и тырыса (траурного флага), также использовавшегося в поминальной обрядности осетин, указывает В. Уарзиати: «Материалы языкознания показывают, что в основе названия селсем лежит арабско-персидский корень «ЪМ» с исходным значением «знак / знамение / чудо». Данные понятия находятся в прямой связи с понятием «знамя / флаг». Вспомним грузинское «алалш», сванское 'тем», ингушское «селсем беккха» [Уарзиаты 1995:221]. В абхазском похоронно-поминальном цикле обрядов есть атрибуты, аналогичные осетинскому аламу. В частности, ритуальная древовидная свеча ащамака, а также специальный ритуальный предмет ахьанап, причём большая связь прослеживается между ала-мом и ахьанап [Малия 2004: 249-250].

Как свидетельствует проанализированный материал, изначально собирали зазбалас или селсем в зависимости от пола покойного, затем появились другие атрибуты, заменяющие главные. И гораздо позже все атрибуты стали употребляться вместе, не разделяясь уже столь конкретно и четко по гендерным и возрастным признакам покойного.

Цырагъдарсен — атрибут, восходящий непосредственно к символу дерева, но сочетающий в себе вместе с этим еще и символику света. В научной литературе нет упоминаний о данном атрибуте. Он представляет собой что-то наподобие подсвечника. Каркас готовится из металлических или же деревянных прутьев, которые обматываются нанизанными на нитку конфетами или изюмом. Цырагъдарсен имеет устойчивую ножку, на которую крепится крестовина, и от неё уже идут вертикально четыре (по другим данным пять) прута - ветви. На концы этих веток насаживаются чаще яблоки, реже апельсины, крепятся свечи, которые потом, во время обряда, зажигаются.

Все указанные выше атрибуты являются репрезентами мирового древа.

Во время обряда зазхсесссен из изюма и других сладостей готовятся различные предметы, будь то элементы одежды или же пред-

меты, которыми пользовался при жизни покойный в силу своей работы или увлечений. И в этом тоже есть обязательная тендерная дифференциация. Так, для женщин украшают сладостями и изюмом косынку (кселмсерзагн), передник (куатсе, раздарсен).

Один из сравнительно недавно появившихся предметов-атрибутов - къуту (ёмкость для хранения зерна). Нигде в литературе этот атрибут не встречается, кроме того, сами информаторы говорят о том, что раньше подобный обрядовый элемент не использовался в поминальном обряде зазхсесссен. Нет также единого слова для его обозначения: къуту, мсекъуыл, кулёк (в этом же значении). Корзинку, как и всё остальное, делают из сладостей, а внутрь неё обычно кладут нитки с иголками и другие принадлежности для шитья.

Для мужчин, естественно, готовят другие предметы. Если покойный был мужчиной пожилого возраста, то обязательно из изюма шапку (худ), палку, трость (лседзсег), пояс (рои). Кроме этих предметов, готовят другие, связанные либо с работой, либо с увлечениями покойного.

В рамках параграфа рассматривается также цветовая символика обряда и другие элементы, входящие в его содержание (пророщенная пшеница, новые стол и стул, поминальная трапеза). Рассмотрение связи символики, использующейся в вербальной составляющей обряда, с атрибутами, употребляющимися в обрядах, даёт возможность раскрыть на основе анализа обрядов их первоначальный смысл.

В поминальном обряде зазхсесссен один и тот же символ реализуется посредством нескольких обрядовых атрибутов: символ мирового древа представлен в функциях таких обрядовых атрибутов, как селсем, цырагъдарсен, гауыз, а в концентрированном виде - в ритуальном дереве зазбселас. Динамика значений атрибутов обряда зазхсесссен дана в Приложении. Многообразие атрибутов и элементов свидетельствует о том, что обряд не только не исчезает, но и приобретает новые черты, с чем меняется и терминология обряда.

Глава третья «Ритуал и текст поминального обряда зсердсевсерсен» посвящена исследованию текста и ритуала осетинского поминального обряда - зсердсевсерсен. В параграфе 3.1. «Номинация поминального обряда зсердсевсерсен'» даётся общая характеристика обряда, его описание в архивных материалах и собранных нами текстах, рассматриваются различные точки зрения относительно номинации обряда, проводится сравнительно-типологический анализ данного обряда с похожими поминальными обрядами у других народов. Здесь же определяется место рассматриваемого обряда в цикле поминальных дней. В этой связи привлекает внимание представление о том, что обряд зсердсевсерсен связан с завершением какого-то

этапа в посмертной судьбе души. На это указывает прекращение траура после зсердсевсерсен, окончание работ по оформлению погребального сооружения. Проецируемые на людей представления эти означали, что зсердсевсерсен знаменует окончательный переход души в «истинный мир» - сецсег дуне (мир живых, как известно, называли мсенг дуне - «ложный мир»). Данное обстоятельство подтверждается также обрядовым текстом.

В процессе исторического развития осетинского языка многие слова утратили свою внутреннюю форму: в народном сознании оказались забытыми те мотивационные признаки, которые легли в основу этих слов; более того, у многих из них вследствие различных фонетических процессов произошёл разрыв связи, что привело к перестройке их семантических связей.

Продуктом деэтимологизации является и лексема зсердсевсерсен: произошло коррелятивное изменение первичного значения «укладывать дёрн» - зселдсе севсерын > зселдсевсерсен - вследствие звуковых изменений, нарушивших смысловые связи слов. Попытки найти эту внутреннюю смысловую связь на основе чисто внешнего, звукового совпадения слов зсердсевсерсен и зселдсевсерсен без учёта реальных фактов их происхождения, безусловно, приводят к ложной этимологии.

Таким образом, большинство учёных придерживаются' мнения о происхождении номинации поминального обряда зсердсевсерсен от зселдсе (диг. молодая трава, дёрн) и севсерын (класть, возлагать), тем более что названия поминальных дней, связанные с номинацией дёрна, есть и в других языках (см.: татар, цым, словац. бусани «дёрн») [Ярзуткина. Эл. ресурс; Кашуба 1977: 261].

В параграфе 3.2. «Семантика термина зсердсевсерсен» рассматривается значение обещания лексемы зсердсевсерсен, которое информаторами воспринимается как естественное, истинное, кроме того, это иллокутивное высказывание - обещание - входит в структуру самого текста обряда посвящения. В русском языке, как известно, обещание составляет смысл глагола обещать, хотя, с точки зрения лингвистической прагматики, иллокутивное высказывание - обещание - пришлось бы рассматривать в прагматике, а значение слова обещать - в семантике (как если бы эти задачи не имели ничего общего между собой). Анализируются необходимые и достаточные условия акта обещания. Значение обещания проявляется также во фразеологических сочетаниях зсердсевсерсен дзырд ксенын и зсердсевсерсен ныхас ксенын, что означает «заверять», «обещать», «уверять».

Параграф 3.3. «Семантика и символика ритуала и текста обряда зсердсевсерсен» посвящен рассмотрению семантики поминального

жертвоприношения кусарт (ксенын), символов туг (кровь), ксесаг, ксеф (рыба). Заметим, что термин кусарт тесно связан с обрядовой жизнью осетин, что явствует из «Историко-этимологического словаря осетинского языка» В.И. Абаева. Учёный пишет, что лексема кусарт - «.. .заимствование ев. ка$ег, коЗег, вошедшего в осетинской язык в эпоху господства хазар» [1958: 603, см. также: Абаев 1949: 331]. Но, по Э. Бенвенисту, «...кохег является относительно новым вариантом, распространённым в пределах северной Европы - формой, которая фактически звучала как ка$ег\... между каёег и кусарт имеется только отдалённое сходство консонантной схемы, гласные и окончание слова остаются необъяснимыми; ... евр. ка§ег «правильный», «регулярный» определяет мясо животного, убитого согласно ритуалам и не имеет по существу никакой связи со специфическим смыслом осетинского слова» [Бенвенист 1965:51]. Мы разделяем вывод учёного, касающийся того, что «кусарт «резня» - определённо иранское слово. Достаточно применить к нему известные всем законы анализа, чтобы получить ... на основе кусарт (диг. косарт) древний оригинал *ката0га- с абстрактной основой -а-вга- от *кат, авест. као$, перс. киШп...» [Там же: 51].

Обряд строится вокруг двух центральных обрядовых действий -заклания жертвенного животного и закапывания его сердца и ноги вместе с живой рыбой на могиле умершего, а также обкладывания могилы дёрном.

Кроме того, для нас существенно и то, что в поминальных обрядах вообще, и в обряде зсердсевсерсен в частности, действо сопровождается словом, благодаря чему возникает функционально единая магическая структура, в которой магия атрибутов, действа, жеста венчается магией слова, при этом слово не только несет эстетическую нагрузку, но и наиболее сильно выражает доминантную функцию всей структуры.

Обращаем внимание на словосочетание далис фус (диг.), использованное в обрядовых текстах и означающее «годовалый баран». В осетинских текстах чаще встречается слово усерыкк со значением «ягненок», потому что в обряде зсердсевсерсен в жертву приносился обязательно ягненок (ср.: в христианской традиции характер жертвы

- агнец (лат. - «ягненок»), который считался необходимой животной жертвой. Заклание животных - тугуадзын (букв, «пускание крови»)

- было обязательным элементом погребальной обрядности: считалось, что душа принесённого в жертву животного будет сопровождать душу покойного в загробный мир [Чибиров 1984: 29].

В осетинском сказочном фольклоре отразились представления о душах в образе баранов. Ангел смерти (удиссег) изображается иногда

в виде человека, угоняющего стадо овец - души умерших, причём чистые детские души имеют вид белых ягнят. В этнографическом микрорегионе Урстуалта (в высокогорной зоне Южной Осетии), отличающимся особой архаичностью бытового уклада, сохранились воспоминания о ритуальной игре фырыскъсефсен (букв, «похищение барана»). Игру устраивали в день погребения взрослого мужчины; всадники на полном скаку пытались выхватить барана из специально устроенной плетнёвой загородки. Победитель состязания получал барана в награду, и его семья готовила поминальное угощение в честь покойного [Тотров 1964: 39].

В настоящее время сложно судить о ритуальном значении обряда фырыскъсефсен, но весьма вероятно, что оно обусловлено представлениями о душе в образе барана. В свете представлений о зооморфном воплощении души можно рассматривать также существовавший в прошлом в Осетии обычай увенчивать скульптурным изображением барана намогильные памятники [Динник 1893: 55]. Особый интерес представляет сказочный мотив барана-посредника между мирами, который забрасывает в верхний мир того, кто ухватился бы за его правый рог, и в преисподнюю - того, кто схватил бы его за левый; по другой версии, эту роль исполняют два барана: белый, соответственно, переправляет в верхний мир, чёрный - в нижний [Ирон адагмон аргъгеуттаг 1959,1: 171].

В параграфе 3.4. «Обрядовые акты поминального обряда зсердсевсерсенг) рассматриваются выделенные в пространственно-временной структуре обряда акты. Кусарт - заклание жертвенного животного - со всеми сопутствующими ритуалами, проходящими в доме умершего, в число которых также входит выделенное нами ритуальное действие - заблаговременное приготовление к обряду. Данный акт сопровождается соответствующим обрядовым текстом.

Следующий обрядовый акт — фселдыст - посвящение жертвы покойному. Проходит на кладбище, причем имеют место временные ограничения: сердце (зсердсе) и кровь (туг) жертвенного животного должны быть доставлены на кладбище теплыми, не успевшими остыть. Этот обрядовый акт также сопровождается вербальным текстом обряда посвящения хселар. Кроме того, в рамках данного обрядового акта налицо кормление могилы - сердце, кровь, части тела жертвенного ягненка, рыба зарываются в изголовье могилы. В этот же обрядовый акт входит такое обрядовое действие, как нсеуусевсерсен - обкладывание могилы дёрном.

Третий обрядовый акт - возвращение родственников и близких с кладбища и «угощение души» в доме. Обрядовый акт предусматривает обильную ритуальную трапезу, включает в себя ритуал пос-

вящения всего приготовленного усопшему с обязательным произнесением текста обряда посвящения хселар.

Выделение центральных обрядовых действ - ритуальных актов - говорит, прежде всего, о жертвоприношении, его истоках и понимании жертвы в традиционной религии осетин в сопоставлении с христианством, об отличительных чертах и характере жертвы конкретно в поминальном обряде зсердсевсерсен, а также о восприятии её участниками обряда в настоящее время.

В заключении подводятся итоги проведённого исследования, формулируются основные выводы, намечаются аспекты дальнейшего изучения проблематики. Взяв за основу текст ритуала, автор работы стремился показать, как и в какой степени происходит превращение, переработка этнографического субстрата в разнообразные художественные обобщения и какими лингвистическими средствами это достигается. Собранный материал позволил рассмотреть исследуемые поминальные обряды в процессе их исторических изменений, проследить постепенность отмирания или переосмысления входящих в них элементов, наметив тем самым стадиальную соотнесенность лингвистических, этнографических и художественных моментов. Так, в обряде сочетание действа, обстановки, слова, представлений о смерти даёт не сумму иных функций, а систему их в единой структуре, подчиненной функциональной доминанте.

Обрядовый текст сохраняет большую степень архаики, ритуально-мифологических признаков и высокий уровень внетекстовых связей, большую устойчивость и клишированность, что позволяет сохранять образные элементы отживших уровней культуры; кроме того, он отражает внутренний духовный мир человека, пронизан множеством культурных кодов и хранит информацию о национальной языковой картине мира. Выявлено, что в ритуальной лексике осетинского языка отложились концепты, содержащие скрытые формы религиозных представлений, а факты языка как важнейший источник для реконструкции элементов культуры требуют обращения к широкому лингвокультурному контексту.

Библиографический список содержит опись архивных материалов, источников и словарей, перечень информаторов и работ, послуживших теоретической и методологической основой диссертационного исследования.

В Приложении дана «Таблица развития значений обрядовой лексики осетинских поминальных обрядов зазхсесссен и зсердсевсерсен».

Основные положения и результаты исследования отражены в следующих публикациях:

I. В ведущем рецензируемом научном журнале, рекомендованном ВАК:

1. О поминальном ритуале и тексте обряда осетин зазхсесссенН Известия РГПУ им. А.И.Герцена, Санкт-Петербург, 2009. - № 108. -С. 114-120.

2. О поминальном ритуале и тексте обряда осетин зсердсевсерсен//Известия РГПУ им. А.И.Герцена, Санкт-Петербург, 2009. - № 110-С. 189-193.

3. Вербальный код обрядового текста//Известия РГПУ им. А.И.Герцена, Санкт-Петербург, 2009. -№ 111. - С. 177-181.

II. В научных журналах и сборниках:

4. О термине зазбселас (ритуальное дерево) в поминальной обрядности осетин//Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия. Материалы международной научно-практической конференции. - Махачкала, 2009. - С. 155-157.

5. К семантике обрядового слова алам (жлжм)//Материалы международной научной конференции «Единая Калмыкия в единой России: через века в будущее» в II частях, ч. II. - Элиста, 2009. -С. 551-554.

6. О функциях вербального текста осетинских поминальных обрядов/УИзвестия СОИГСИ. Школа молодых ученых. - Владикавказ, 2009. - С. 91-103.

7. Об обряде «строительная жертва» в традиционной культуре горцев (на материале поэмы K.JI. Хетагурова «Плачущая скала»)// Материалы международной юбилейной научной конференции «Россия и Кавказ» (Владикавказ, 6-7 октября 2009). - Владикавказ, 2010. - С. 194-200 (в соавторстве с Е.Б. Бесоловой).

8. Об атрибутах вербального текста осетинского поминального обряда зазхсесссен (зазл:ассан)//Молодой ученый. - Чита, 2009. -№12.-С. 239-242.

9. Обрядовый текст как лингвистическая проблема//Извес-тия СОИГСИ. Школа молодых ученых - Владикавказ, 2010. - №3. -С. 217-224.

10. Невербальные особенности обрядового текста осетинского поминального обряда зазхсесссенННаука и устойчивое развитие: Сборник статей IV Всероссийской научной конференции. - Нальчик: Издательство «Принт Центр», 2010. - С. 146-149.

11. Многозначность обрядового текста//Молодые учёные в решении актуальных проблем науки: Материалы международной научно-практической конференции (Владикавказ, 22-23 мая).-Владикавказ, 2010. - С. 396-399.

12. Обрядовый текст как особая область научного знания//Труды молодых учёных,-Владикавказ, 2010.-№4.-С. 197-201.

13. Обрядовый текст как этнокультурная картина мираУ/Типоло-гия, взаимосвязи и национальная специфика фольклора народов Дагестана и Северного Кавказа: Материалы международной научной конференции. - Махачкала, 2010. - С. 86-89.

Подписано в печать 23.05.2011. Усл. печ. л. 1,4. Тираж 100 экз. Заказ № 261.

Отпечатано в Издательско-полиграфическом отделе СОИГСИ им. В.И.Абаева ВНЦ РАН и Правительства РСО-А 362040, г. Владикавказ, пр. Мира, 10.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Дарчиева, Мадина Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ ОБРЯДОВОГО ТЕКСТА

1.1. Обрядовый текст — социокультурный феномен языка и культуры.

1.2. История изучения обрядового текста.

1.3. Вербальный код обрядового текста.

Выводы.

ГЛАВА II. ТЕРМИНОЛОГИЯ ПОМИНАЛЬНОГО ОБРЯДА 3A3XJECC/EH

2.1. Определение терминов «обряд» и «ритуал».

2.2. Номинация обрядовых терминов и обрядовых актов.

2.2.1. Название.

2.2.2. Время исполнения.

2.2.3. Ритуал посвящения (фселдыст; хселар).

2.3. Атрибуты и символика обрядового текста зазхсесссеи.

2.3.1. Зазбселас (ритуальное дерево).

2.3.2. Жлсем (алам).

2.3.3. Тырыса (траурный флаг).

2.3.4. Гауыз (ковёр).

2.3.5. Цырагъдарсен (ритуальный подсвечник).

2.3.6. Мелкие предметы из изюма и сладостей.

Выводы.

ГЛАВА III. РИТУАЛ И ТЕКСТ ПОМИНАЛЬНОГО ОБРЯДА 3/ЕРД/ЕВ/ЕР/Е

3.1. Номинация поминального обряда зсердсевсерсен.

3.2. Семантика и символика ритуала и текста обряда зсердсевсерсен.

3.2.1. Семантика поминального жертвоприношения кусарт (ксенын).

3.2.2. Символ туг (кровь).

3.2.3. Символ ксесаг, ксеф (рыба).

3.3. Обрядовые акты поминального обряда зсердсевсерсен.

Выводы.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Дарчиева, Мадина Владимировна

Обряды являются неотъемлемой частью народной культуры. Исторически праздники, обычаи, обряды всегда выступали как специфические характеристики этнической общности. Время вносило определенные изменения в эту сферу народной культуры, хотя для обрядов в целом характерны медленный темп изменений, консервативность, традиционность, преемственность. Обряды как определённый значительный пласт духовной культуры народа обнаруживали сильное переплетение стадиально различных, неадекватно преломляемых представлений, отражающих в своеобразной художественной зрительно-эмоциональной форме важные воззрения. Своей яркостью, нередко воспринимаемой как уникальность, они вызывали большой интерес у исследователей народного быта.

Некоторые виды обрядового фольклора в историко-мировоззренческом плане восходят к древнейшим формам словесного творчества, их появление было вызвано практическими потребностями. И в дальнейшем, на протяжении многовековой истории, обрядовый фольклор (так же, как и магические действия) был непосредственно связан с хозяйственной деятельностью человека, с общественной жизнью и бытом, выражал отношение народа к окружающей его действительности.

Обряды и сопровождающая их поэзия, будучи формой выражения и закрепления определенных социальных отношений, имели целью подчинение сил природы человеку магией слова и действия. Любой ритуал семейно-бытового или производственного характера всегда находился в центре внимания определенного коллектива. В связи с этим каждое слово обрядовой формулы воспринималось как значимое, активно воздействовало на сознание людей.

Погребально-поминальные обряды по сравнению с другими обрядами наиболее консервативны, поскольку отражают медленно трансформирующиеся представления о смерти, а соблюдение установленных ритуальных действий всегда считалось важным для души в загробном мире и являлось моральной обязанностью родственников по отношению к умершему. Обряды зазхсесссен и зсердсевсерсен, являющиеся ярчайшей иллюстрацией культа предков, не были еще предметом этнолингвистического изучения, хотя их уникальность, традиционность и наличие в них христианских мотивов вызывают несомненный интерес.

Актуальность темы исследования определяется тем, что в условиях современных глобализационных и интеграционных процессов особо значимыми становятся проблемы этнической идентификации и самоидентификации. Решению этих задач наиболее соответствует междисциплинарный подход к изучению языка и традиционной культуры через обрядность.

По Н.И. Толстому, «новые перспективные проблемы и ситуации возникают на стыке наук, на стыке разнородных компонентов и материалов, на стыке жанров и структуры, и что ни одна дисциплина не может существовать только в себе и исключительно для себя» [Толстой 1995: 25]. Обряд есть наиболее стойкая форма традиционной культуры, синтез вербального, акционального, этического, символического, эстетического и мифологического планов. Он требует комплексного подхода к исследованию уникальных явлений культурных традиций через призму таких дисциплин, как лингвистика, этнография, фольклористика, археология и история.

Обрядовый поминальный текст - не только структурированный особым образом текст, но и особый мир представлений и образов, исследование которого может дополнить наши знания о языковой и фольклорной картине мира в народном сознании.

Особенностью фольклорного слова является его маркированность и многофункциональность, дающие возможность рассматривать язык народных произведений через обычаи, обряды и ритуалы. Лексический состав, семантика, символика и метафоричность сложной структуры текста поминальных обрядов зазхсесссен и зсердсевсерсен, его прагматика впервые рассматриваются в данной работе.

Цель данного исследования — реконструкция на основе поминальных обрядов зазхсесссен и зсердсеесерсен глубинных смыслов и инвариантов поминальной обрядности осетин как одной из ментальных установок общества. Задачи исследования обусловлены постановкой цели и заключаются в о анализе вербальной части — текстов посвящений (хселар, фселдыст), — исследовании специфики их жанровой структуры, композиции, постоянных формул, поэтического языка, определении их функционального назначения и использования в настоящее время; о определении языкового и этнографического особенностей обрядов зазхсесссен и зсердсеесерсен и роли лингвистических данных; о раскрытии первоначального смысла символики и атрибутики обрядового текста осетинских поминальных обрядов зазхсесссен и зсердсеесерсен, сохраняющих многие архаические пережитки и магические элементы по сей день.

Объектом исследования являются обрядовый поминальный текст и его терминология на материале обрядов зазхсесссен и зсердсеесерсен. Выбор объекта изучения мотивирован тем, что обрядовый текст есть источник хранения и передачи информации, способ реконструкции духовной культуры и продукт определённой исторической жизни народа.

Предмет исследования — вербальный код осетинского поминального обрядового текста.

Проблемами архаики погребально-поминального комплекса осетин занимались этнографы Б.А. Калоев, Л.А. Чибиров, З.Д. Гаглоева, В.С.Уарзиати, археологи Б.В. Техов, В.Х. Тменов, Ф.Х. Гутнов, Р.Г. Дзаттиаты и другие. Лингвистическая сторона обрядов семейно-бытового и календарного циклов осетин и их терминология изучены такими учеными, как Г.З.Тедеев, Л.С. Пухаева, В.Д. Ванеев, З.А. Битарова, В.К. Цховребов, М.А. Плиев, З.Н. Малиева. Текстуальное выражение похоронно-поминальной обрядности осетин обобщённо представлено в работах Е.Б. Бесоловой.

Методологической базой для проведения данного исследования послужили работы И.Гербера, В. фон Гумбольдта, Н.И.Толстого, С.М.Толстой, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, O.A. Седаковой, а также В.И. Абаева, М.И. Исаева, Т.А. Гуриева, Б.А. Калоева, Е.Б. Бесоловой и др.

Материалом исследования являются тексты «малых» речевых жанров, отражающие архаические верования осетин. Это - тексты посвящений (.хселар, фселдыст) из «Памятников народного творчества осетин» [1992], полевой материал, собранный автором работы, и НА СОИГСИ им. В.И. Абаева, а также фольклорного архива кафедры русской литературы факультета русской филологии СОГУ им. K.JI. Хетагурова.

Методы исследования. Комплексным характером исследования определялись использованные в работе методы и подходы: этнолингвистический анализ языковых единиц и фольклорных текстов; структурно-типологический, сравнительный, текстологический анализ текстов, а также интерпретация семантики и символики, заключённых в обрядовой терминологии.

Научная новизна работы. Впервые подвергнут этнолингвистическому анализу обрядовый текст осетинских поминальных обрядов зазхазсссеи (зазхассан) и зсердсевсерсен (зардаваран), выявлены особенности его построения на внешнем и внутреннем уровне и определены закономерности их взаимосвязи; рассмотрены обрядовый текст и его терминология. В науку введён новый материал, который может быть использован при дальнейшем изучении регионального этнолингвистического компонента.

Теоретическая значимость диссертационной работы состоит в выявлении общих закономерностей построения обрядового текста осетинских поминальных обрядов, способов кодировки мифопоэтической информации и особенностей их преломления в мифологическом сознании осетин. Установление внутренней системы соответствий данных лингвистики, фольклора, этнографии даёт возможность реконструкции осетинского погребально-поминального комплекса обрядов как целостной системы и как части их религиозно-мифологических воззрений. Под реконструкцией, вслед за Н.И.Толстым, понимается «ретроспекция, проекция современных фактов в прошлое, воссоздание их на основании исчезнувшего древнего состояния» [Толстой 1997: 230]. Работа представляет фактический и аналитический материал для последующих исследований в области ритуальной лексики, этнической ментальности, религиоведения и культуры, а также в дальнейшем развитии этнолингвистической теории посредством разработки концептосферы осетинского обрядового текста.

Практическая ценность работы состоит в использовании её результатов и выводов для дальнейшего развития и углубления исследований, связанных с изучением архаических форм мировосприятия, характерных для традиционной культуры осетин. Результаты исследования могут быть применены в теоретических курсах по фольклору, этнолингвистике, лингвокультурологии, культурологии, при подготовке учебников и практических рекомендаций по внедрению семейной обрядности осетин в современных условиях.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Вербальный код осетинских поминальных обрядов представлен наименованиями обрядовых атрибутов и ритуальных актов, обрядовой терминологией с системой действующих лиц - участников обряда, а также вербальными текстами, сопровождающими ритуал посвящения хселар.

2. Обрядовый текст обладает особой прагматикой и связан с внеобрядовой жизнью. Словесные тексты, сопровождающие поминальные обряды зазхсвсссен и зсердсевсерсен, наглядно демонстрируют способы вербализации определенных концептуальных областей ментального пространства осетин и являются следствием прагматических установок говорящего.

3. Обрядовый текст характеризуется особой функциональностью: социальное назначение обряда и ритуала присуще и обрядовому тексту. Наиболее ярко в обрядовом тексте представлены мировоззренческая, состоящая из системы образов и символов, коммуникативная, регулятивная, интегрирующая и культуротранслирующая функции.

4. Текст ритуала посвящения (хселар), отличающийся архаичностью и устойчивостью, обладает своеобразной структурой, символикой, имеет определённую мифологическую основу. Варианты текста посвящения хселар имеют одну и ту же композиционную форму, сохраняют формульность мотивов, их семантику и характеризуются двумя уровнями коннотации — метафорических и символических значений.

Апробация работы. Основные теоретические положения диссертационной работы изложены в научных статьях, опубликованных в журнале «Известия РГПУ им. А.И. Герцена», рекомендованного ВАК, и в материалах конференций.

Результаты исследования доложены на международных (X научная конференция молодых учёных, аспирантов и студентов «Перспектива». Нальчик, 2008; Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия. Махачкала, 2009; Россия и Кавказ. Владикавказ, 2010; Молодые учёные в решении актуальных проблем науки. Владикавказ, 2010; Устойчивое развитие горных территорий в условиях глобальных изменений. Владикавказ, 2010), всероссийских (IV летняя историко-филологическая школа-семинар «Методика и практика научного исследования». Владикавказ, 2009; IV Форум молодых учёных «Наука и устойчивое развитие». Нальчик, 2010) и региональной (Междисциплинарная конференция молодых учёных «Наука - обществу». Владикавказ, 2010) конференциях.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографических списков и приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Вербальный код осетинского поминального обрядового текста"

156 ВЫВОДЫ

Терминология ритуала и текста поминального обряда осетин зсердсевсерсен включает наименования материальных компонентов обряда, атрибутов и обрядовых актов.

Выделяя центральные обрядовые действа - ритуальные акты — мы говорим, прежде всего о жертвоприношении - кусарт, - его истоках и понимании жертвы в традиционной религии осетин в сопоставлении с христианством, об отличительных чертах и характере жертвы конкретно в поминальном обряде зсердсевсерсен, а также о восприятии её семантики участниками обряда в настоящее время.

В контексте анализируемого материала особое значение придаётся соматизмам зсердсе (сердце), къах (нога), а также такому сакральному понятию, как туг (кровь). Один из наиболее архаичных элементов обряда — атрибут ксесаг, ксеф (рыба), семантика которого за время существования обряда также претерпела определённые изменения.

Лексема зсердсевсерсен является результатом деэтимологизации; произошло коррелятивное изменение первичного значения «укладывать дёрн» - зселдсе севагрын (зселдсевсерсен) вследствие звуковых изменений, нарушивших смысловые связи слов. Попытки найти эту внутреннюю смысловую связь на основе чисто внешнего, звукового совпадения слов зсердсевсерсен и зселдсевсерсен без учёта реальных фактов их происхождения, безусловно, приводят к ложной этимологии.

Выявлено также значение «обещания» термина-обозначения названия обряда зсердсевсерсен, которое, на наш взгляд, является более поздним, чем остальные значения. Важный источник для изучения осетинской обрядности, в частности, текста и ритуала поминального обряда зсердсевсерсен представляет, на наш взгляд, осетинский фольклорный материал.

В области социальной структуры, в области материальной культуры происходят изменения, однако они ещё не настолько сильны, чтобы вытеснить традиционный древний обряд совершенно. Зачастую они изменяют его объект, но при этом сохраняют его форму.

157

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, осетинские поминальные обычаи и обряды соединяют в себе целый пучок древних представлений, примет, верований, это довольно сложный комплекс, трудно членимый на составные части. В одном ритуале могут быть соединены воедино несколько разнообразных и разновременных по происхождению представлений и обрядовых действий. Устойчивость представлений о том, что мёртвый может способствовать плодородию, чрезвычайно ярко проступает в рассмотренных поминальных обрядах зазхсесссен и зсердсевсерсен. Например, среди предметов, украшающих зазбселас, можно отметить элементы имитативной магии (подобное вызывает подобное). Так, трясти селсем - сеять, подбирать упавшие сладости и мелкие предметы -собирать урожай.

Анализ выявил, что осетинские поминальные обряды зазхсесссен и зсердсевсерсен имеют местные, «ущельные» традиции: они различаются по форме исполнения, по наполняемости особой этикетностью, по характеру и количеству атрибутов и т.д. В традиционной народной культуре осетин, носящей консервативный характер, постоянно происходят изменения, модификации: вносятся новые локальные изменения, при сохранении традиционного содержания изменяются форма или, наоборот, наблюдается контаминация обрядов, их сращение. В частности, в обряде зазхсесссен используются ритуальные компоненты обрядов бадсентсе, зсердсевсерсен.

Взяв за основу лингвистическую сторону ритуала, его вербальный код, мы показали, как и в какой степени происходит превращение, переработка этнографического субстрата в разнообразные лингвистические и художественные обобщения. Собранный материал позволил рассмотреть исследуемые поминальные обряды в процессе их исторических изменений, проследить постепенность отмирания или переосмысления входящих в них элементов, наметив тем самым стадиальную соотнесенность лингвистических, этнографических и художественных моментов. Так, в обряде — сочетание слова, действа, обстановки, представлений о смерти даёт не сумму иных функций, а их систему в единой структуре, подчинённой функциональной доминанте.

Специфическую группу в рассмотренных обрядах составляет микросистема символов — атрибутов природных стихий: огонь, вода, земля. Отдельно выделена отвлеченная символика микросистемы чисел, также имеющая место в осетинских поминальных обрядах. В ритуале посвящения (хселар) более высокий уровень символики, отличающийся собирательным комплексным характером, представляют действующее лицо (исполнитель обряда — хселаргсеисег посвятитель) и само ритуальное действо (:хселар ксенын посвящать). Их символическая природа формируется из синтеза таких элементов, как слово, атрибут, движение.

Принципы взаимопроникновения и сходства языка и культуры обусловливают проникновение в языковую картину национального восприятия мира. Этнический язык фиксирует точку зрения на мир в формате стереотипов, выраженных языковыми средствами, и обозначает восприятие мира сквозь призму культуры, общества, этничности и т.д. Ценностная система человека двойственна: она включает индивидуальные ценности и ценности общекультурные, которые отражают категории добра и зла, красоты и уродства, пользы и вреда и т.д. и являются основой человеческих действий, определяя выбор той или иной линии поведения. Общекультурные ценности названы В.Е. Хализевым универсальными, онтологическими или высшими, а индивидуальные — локальными — «то, что дорого, насущно и свято для отдельных сообществ и людей (природная среда для тех, кто в ней обитает; национальные и семейно-родовые традиции; область индивидуального опыта)» [Хализев 2000: 80]. Как показал анализ, этико-эстетический аспект обрядов зазхсесссен и зсердсевсерсен бережно сохраняется потомками.

Словесные тексты, сопровождающие поминальные обряды зазхсесссен и зсердсевсерсен, наглядно демонстрируют способы вербализации определенных концептуальных областей ментального пространства осетин и являются следствием прагматических установок говорящего. Обязательные лингвистические единицы обрядового текста ритуала посвящения хселар: рухсаг будь светел, хселар дын жертвуем тебе, сенсебарм хай доля против, ссерд шмбийгсе ма ксенсед, зымсег — саглгсе чтобы летом не гнило, зимой — не мёрзло, дзагсей-дзагдсер полнее полного, а также использование обращения, исконная обрядовая лексика включает производные лексемы, являющиеся по своему составу сложными, либо образованные вследствие стяжения, или путем прибавления к основе различных формантов.

Вербальный текст (хселар, фселдыст), произносимый во время ритуала посвящения, не имеет аналогов в известных нам национальных обрядовых циклах. Тексты посвящений хселар имеют одну и ту же композиционную форму, сохраняют формульность мотивов и их семантику. Через определенную систему образов, содержащуюся в приведенных текстах, можно проследить мировоззренческую функцию рассмотренных обрядов, выделить коммуникативную, интегрирующую, регулятивную и культуротранслирующую функции обрядового текста. Таким образом, обрядовый текст как языковая категория имеет семиотическую, когнитивную и функциональную характеристики в языковой картине мира осетин.

В обряде зазхсесссен есть своя группа символов, используемых только в этом обряде, большинство же используемых символов являются общими. Обрядовому атрибуту присущи такие характеристики, как материал, цвет, форма. В связи с этим в интересующем нас аспекте были рассмотрены символика материала, цвета, формы.

Терминология поминального обряда осетин зазхсесссен представлена наименованиями обрядовых атрибутов, которые относятся к микросистеме терминов, определяющих обрядовые реалии — предметы, сопровождающие отдельные этапы обряда. Названная микросистема вместе с другими, отражающими парадигматику обрядовых актов (действий), исполнителей (участников обряда), образует систему — группу слов, определяемых в работе как обрядовая терминология.

Атрибуты обряда конкретизируют текст, несут в себе символическую и мифическую наполненность. С одной стороны, они выполняют утилитарную функцию, с другой, представляют собой вполне самостоятельный объект, наделённый особыми характеристиками. Форма вещи, её материал, хозяйственные функции вызывают множество ассоциаций, вещь вплетена в сложную систему разнообразных символических связей. А ритуальная функция вещей не в том, чтобы сообщить какую-то информацию, а в том, чтобы оказать воздействие на человека и окружающий мир, дать выход накопившимся эмоциям.

Рассмотрение связи символики, использующейся в вербальной составляющей обряда, с атрибутами, употребляющимися в обрядах, дало возможность раскрыть на основе анализа обрядов их первоначальный смысл. Исследование обрядовой атрибутики, помимо мировоззренческого аспекта, имело и эстетический план. Внешняя красота осетинского поминального обряда зазхсесссен проявлялась в её невербальной части, а именно, в символах и атрибутах. ■ 4' »

Один и тот же символ в поминальном обряде зазхсесссен реализуется посредством нескольких обрядовых атрибутов: символ мирового древа представлен в функциях таких обрядовых атрибутов, как селсем, цырагъдарсен, гауыз, а в концентрированном виде — в ритуальном дереве зазбселас. Многообразие атрибутов и элементов свидетельствует о том, что обряд не только не исчезает, но и приобретает новые черты, с чем меняется и терминология обряда.

В обряде зазхсесссен налицо членение ритуального пространства, благодаря которому мир удваивается в ритуале, так же, как он удваивается в слове (дважды в обряде повторяется текст обряда посвящения хселар). Удвоение мира в слове и человека в пространстве образуют исходный семиотический дуализм.

Зазхсесссен — один из немногих осетинских поминальных обрядов, «обходящихся» без жертвы; он связан с растительным культом, с культом плодородия и изобилия. Поминальный обряд зсердсевсерсен, так же, как и зазхсесссен, относится к весеннему циклу календарной обрядности, но, в 0 отличие от первого, строится вокруг центрального действа — жертвоприношения. Тем не менее, обряды характеризуются семантической близостью некоторых элементов, и явной контаминацией.

Выделяя центральные обрядовые действа - ритуальные акты — мы говорим, прежде всего, о жертвоприношении — кусарт, — его истоках и понимании жертвы в традиционной религии осетин в сопоставлении с христианством, об отличительных чертах и характере жертвы конкретно в поминальном обряде зсердсевсерсен, а также о восприятии её семантики участниками обряда в настоящее время.

В работе рассмотрены соматизмы зсердсе (сердце), къах (нога), их значения в контексте анализируемого обряда, а также особая роль такого сакрального понятия, как туг (кровь). Отдельно выделяется один из наиболее архаичных элементов обряда атрибут ксесаг, ксеф (рыба), семантика которого за время существования обряда также претерпела определённые изменения.

В исследованных обрядах мы выделили следующие коды культуры. Это — соматический код (с основными соматическими концептами — зсердсе, къах, туг), биоморфный (усерыкк, ксеф и др.). К ним же мы отнесли пространственный (способ организации пространства в проанализированных поминальных обрядах характерен для мифопоэтического сознания этноса) и временной (время в обрядах строго регламентировано, причём касается это как обряда в целом, так и обрядовых актов — жертвоприношения, посвящения и др.) коды.

Следовательно, обрядовый текст соткан из знаков различных информационных кодов, но ведущей остается, безусловно, вербализация, вбирающая в себя функции предметного и акционального кодов, которыми обычно оформляются обрядовые жанры.

Лексема зсердсевсерсен является результатом деэтимологизации: произошло коррелятивное изменение первичного значения «укладывать дёрн» зселдсе севсерын (зселдсеесерсен) вследствие звуковых изменений, нарушивших смысловые связи слов. Попытки найти эту внутреннюю смысловую связь на основе чисто внешнего, звукового совпадения слов зсердсевсерсен и зселдсеесерсен без учёта реальных фактов их происхождения, безусловно, приводят к ложной этимологии.

Лексика, связанная с поминальными обрядами осетин зазхсесссен и зсердсевсерсен, консервативна, устойчива, её слой в осетинской фразеологии довольно значителен. Проблема состоит в том, чтобы через лексику постичь древние осетинские реалии, исходя из того, что всякий народ обладал своими верованиями и своими особыми культами.

Важный источник для изучения осетинской обрядности, в частности текста и ритуала поминального обряда зсердсевсерсен, представляет, на наш взгляд, осетинский фольклорный материал.

В области социальной структуры, в области материальной культуры происходят изменения, однако они ещё не настолько сильны, чтобы вытеснить традиционный древний обряд совершенно. Зачастую они изменяют его объект, но при этом сохраняют его форму.

Таким образом, мы имеем дело с многоуровневой кодировкой основного смысла обрядов похоронно-поминального цикла осетин в различных компонентах фольклорно-этнографического текста.

Целостность содержания и структуры, взаимообусловленность всех элементов и атрибутов обрядового комплекса, а также определяющая роль смысловых начал, восходящих к древнейшим представлениям, позволяют рассматривать похоронно-поминальную обрядность как одну из наиболее устойчивых архаических форм осетинской народной традиционной культуры.

БИБ^ОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК Материалы Научного архива СОИГСИ им. В.И. Абаева

Фольклор. Инв. 151. П. 14—2. Бсехфселдиссен.

Фольклор. Инв. 163-3. П. 51. Гарданов М.К. Нравы и обычаи дигорцев, 26/11/1956 г.

Фольклор. Оп. I. Д. 620. Фольклорная экспедиция в Алагирское ущелье, 1988г. Записала Т.А. Хамицаева от Дзанайты Дахи.

Фольклор. П. 89. Д. 112.

Фольклор. П. 125. Д. 271. Арчинов С.М.

Фольклор. Оп. I. Д. 620. Фольклорная экспедиция в Алагирское ущелье, 1988г. Записано Ханаевой З.К. от Епхиевой-Бигуловой Сатины в с. Цми

Фольклор. Оп. I. Д. 652. Записано от Хъодзасти Агубе 1929 г.р., 08.07.99 г. в с. Мадзашка Таказовым Ф. и Сокаевой Д.

Фольклор. Оп. Т. Д. 362. П. 141.

Фольклор. Д. 274. П. 125. Арчинов Ацамаз, записи 1960г.

Фольклор. Инв. №1.617. Д. 631. Фольклорная экспедиция в Куртатинское ущелье в 1991 г. Записала Хамицаева Т.А. в с. Дзуарикау от Кудзиевой Заиры, 45 лет.

Ф. 19. Фонд Алборова Б.А. Д. 147.

Ф. 1. История. Оп. 1. Д. 15.

Ф.4. История. Оп. 1. Д. 13. Марты-хох (осетинское предание) «Северный Кавказ» №13.

Ф.9. История. Оп. 1. Д. 10. Материалы E.H. Студенецкой.

Источники

Ирон адсемон аргъсеуттсе (в 2-х тт.). Том I. — Сталинир, 1959. - 720 с.

Ирон таурсегътсе (Осетинские легенды)/Сост. Ш.Ф. Джикаев. -Орджоникидзе: Ир, 1989.-498 с.

Нарты. Осетинский героический эпос в трех книгах. Книга 1. — М.: Наука, 1990.-431 с.

Нарты. Осетинский героический эпос в трех книгах. Книга 2. — М.: Наука, 1989.-492 с.

Осетинские народные сказки/Сост. Г. А. Дзагуров. — М., 1973. — 598 с.

Осетинские пословицы и поговорки/Сост. К.Ц. Гутиев. -Орджоникидзе: Ир. — 1976,352 с.

Памятники народного творчества осетин! Сост. Т.А. Хамицаева. — Владикавказ: Ир, 1992. - 440 с.

Сказки народов Памира/Сост. A.JT. Грюнберг и И.М. Стеблин-Каменский. — М., 1976.-536 с.

Цсерциаты таурсегътсе: ирон адсемы эпос (Легенды о Царцната)Almihiv сарзезта, разныхас аемае йын фиппаинаегтэг ныффыста Тахъазты Ф. — Дзазуджыхъазу, 2007. - 312 ф. (Сост. Ф.М. Таказов. - Владикавказ, 2007. - 312с.)

Словари

А баев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т. I. — М.-Л.: Издательство АН СССР, 1958. - 656 е.; т. II. - Л.: Наука, 1973. - 448 е.; т. III. -Л.: Наука, 1979.-360 е.; т. IV.-Л: Наука, 1989.-328 с.

Абаев В.И. Русско-осетинский словарь. Изд. 2-е испр. и доп./ Под ред. М.И. Исаева. - М.: Советская Энциклопедия, 1970. - 584 с.

Гладьшева Е.В., Нерсесян JJ.B. Словарь-указатель имен и понятий по древнерусскому искусству. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.globalfolio.net/agiograf7agset.htm Дата обращения 15.11.2009г.

Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка: Толково-словообразовательный — М.: Русский язык, 2000. - 1233 с.

Зеленский В. Словарь аналитической психологии. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://vocabulary.ru/dictionary/11 /word/%D0%C8%D2% D3%С0%СВ/ — Дата обращения 03.09. 2010 г.

Миллер Вс.Ф. Осетинско-русско-немецкий словарь. — Л.: Издательство АН СССР.-Т. I, 1927.-618 е.; т. II, 1929.-С. 619-1176; т. III, 1934.-С. 1177-1728.

Ожегов С.И. Словарь русского языка/ Под ред. чл.-корр АН СССР Н.Ю.Шведовой. - 18-е изд. стереотип. — М.: Русский язык, 1987. — 797 с.

Осетинско-русский словарь/Сост. Б.К.Бигулаев, К.Е.Гагкаев, Т.А. Гуриев и др. — Владикавказ: Алания, 2004. — 540 с.

Таказов Ф.М. Дигорско-русский словарь. — Владикавказ, 2003. — 736 с.

Толковый словарь осетинского языка: в 4 т. /Под общ. ред. Н.Я. Габараева. Т. I - М.: Наука, 2007. - 510 с.

Толковый словарь русского языка: В 4 т./Под ред. Д.Н. Ушакова. Т. 1. — М., 1935; Т. 2.-М., 1938; Т. 3.-М., 1939; Т. 4.-М., 1940.

Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4-х т.: 2-е изд., стереотип. - М.: Прогресс, 1986. - Т. 1. - 573 с.

Фразеологический словарь осетинского языка!Сост. З.Т. Дзабиты., Ред. издания Ю.А. Дзиццойты: 2-е дополненное издание. — Цхинвал: Полиграфическое производственное объединение РЮО, 2003. — 448 с.

Список научной литературыДарчиева, Мадина Владимировна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абаев В.И. Дохристианская религия алан//Труды XXV Международного конгресса востоковедов. — М.: 1960 (отд. оттиск).

2. Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор. Т. 1. — М —Л., 1949.

3. Агапкина Т.А. Растения — обереги//Славянская мифология. — М., 1995. — С. 331-332 Электронный ресурс. Режим доступа: ЬЦр://уууу\у.радап. ги/81о\уаг/г/га51етуа-оЬе1^Ю.рЬр. Дата обращения 08.01.2010г.

4. Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов. Сухуми: Алашара, 1984. - 124с.

5. Андреев М.С. Таджики долины Хуф. Вып. 1. - Сталинбад, 1953. - 250 с.

6. Апресян Ю.Д. Теоретическая лингвистика и практическая лексикография: постановка вопроса/УТруды Отделения историко-филологических наук РАН/отв.ред. А.П. Деревянко. М.: Наука, 2005. - С. 23-39.

7. Арутюнов С.А. Народные механизмы языковой традиции//Язык. Культура. Этнос. М.,1994. - С. 5-12. Электронный ресурс. Режим доступа: http://wvvw.giimer.info/bibliotek ВикБ/ЬщашБ^АгйЫе/Аг МагМеЬ.рЬр. Дата обращения 08.01.2010г.

8. Атаев А. Из осетинских нравов//Новое обозрение, 1893. — № 3121// Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах. Вып.П/Сост. Л.А.Чибиров Цхинвали, 1982. - С. 270-272.

9. Ахриев Ч. Похороны и поминки у горцев//Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. III Тифлис, 1870. - Отд. I. - С. 1-27.

10. Байбурин А.К. «Строительная жертва» и связанные с нею ритуальные символы у восточных славян//Проблемы славянской этнографии, Л.: Наука, 1979. -С. 115-162.

11. Байбурин А.К. Ритуал: свое и чужое//Фольклор и этнография. Проблемы реконструкции фактов традиционной культуры. Л.: Наука, 1990. — С. 5—17.

12. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб.: Наука, 1993. Электронныйресурс. Режим доступа: http://wvvvv.cultinfo.ru/arts/folk/demo/books/baYbur /baybyr.htm. Дата обращения 15.11.2009г.

13. Байерн Ф. О древних сооружениях на Кавказе//Сборник сведений о Кавказе. — Тифлис, 1871.-342 с.

14. Басшов В.Н. О пережитках тотемизма у туркмен//Труды Института истории, археологии и этнографии АН Туркм. ССР. Ч. 7. — Ашхабад, 1963.

15. Бахтин М.М. К методологии гуманитарных наук//М.М.Бахтин Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство, 1979.

16. Бгажноков Б.Х. Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик: Эльбрус, 1983.-232 с.

17. Бенвенист Э. Очерки по осетинскому языку / Перевод с фр. К.Е. Гагкаева. -М., 1965.-168 с.

18. Бенвенист Э. Общая лингвистика. — М.: Прогресс, 1974. — 448 с.

19. Берзенов Н.Г. Осетинский обряд сидения мертвецов// Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах. Вып. I /Сост. J1.A. Чибиров. — 1981. — С. 96-97.

20. Бесолова Е.Б. Лингвистическая реконструкция духовной культуры осетин (на материале ритуальной лексики). Автореф. дисс. докт. филол. наук. — Нальчик, 2006.

21. Бесолова Е.Б. Язык и обряд: Похоронно-поминальная обрядность осетин в аспекте её текстуально-вербального выражения. — Владикавказ, 2008. 406 с.

22. Богданов К.А. Прецедентные тексты в современном фольклоре//Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика. Электронный ресурс. Режим доступа: http:/Avwvv.aithenia.ru/folklore/bogclanov 1 .htm. Дата обращения 21.10.2008г.

23. Брудный A.A. Психологическая герменевтика. М., 1998. - 336 с.

24. Бязырое А.Х. Жанровый состав Мартовского эпоса//Известия Юго-Осетинского научно-исследовательского института АН ГССР, Вып. XXXIII, 1989.-С. 120-128.

25. Вайсгербер Л.Й. Родной язык и формирование духа. — М., 1993 . — 318с.

26. Васжевич А.П. Процессы глобализма и лексика цветообозначения //Глобализация-этнизация: этнокультурные и этноязыковые процессы: в 2 кн. Кн. 1.-М.: Наука, 2006. С. 322-350.

27. Вежбицкая Анна. Язык. Культура Познание. — М.: Русские словари, 1997. — 416 с.

28. ВиноградоваЛ.Н. Мифологический аспект полесской русальной традиции// Славянский и балканский фольклор: Духовная культура Полесья на общеславянском фоне. — М., 1986. — С. 88—135.

29. Виноградов В.В. Основные понятия русской фразеологии как лингвистической дисциплины // Виноградов В.В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. М., 1977. — 312 с.

30. Габараев Н Я. Морфологическая структура слова и словообразование в современном осетинском языке. Тбилиси: Мецниереба, 1977. — 176 с.

31. Габуниа З.М., Гусман Тирадо Р. Миноритарные языки в современном мире: кавказские языки. М., 2002. — 288 с.

32. Гаглоева З.Д. Об абхазо-осетинских этнографических параллелях Электронный ресурс. Режим доступа: http://ugo-osetia.rU/6.49/6.49-3.html. Дата обращения 15.11.2009г.

33. Гаглойты Ю.С. Из нартовской ономастики//Известия ЮОНИИ. Вып. 33, Тбилиси, 1990.-С. 129-136.

34. Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Индоевропейские языки и индоевропейцы: реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры. Тбилиси: Издательство Тбилисского университета, 1984. - 431 с.

35. Гатиев Б. Суеверия и предрассудки у осетин//Сборник сведений о кавказских горцах. IX. Тифлис, 1876. - С. 1—83.

36. Глебкин В.В. Ритуал в советской культуре. — М.: «Янус-К», 1998. — 168 с.

37. Гумбольдт В.фон. Избранные труды по языкознанию. — М.: Прогресс, 1984. — 397 с.

38. Гумбольдт В.фон. Язык и философия культуры. М.: Наука, 1985. — 451 с.

39. Гуриев Т.А., Габараев Н.Я, Исаев М.И. Лексикология современного осетинского языка. — Орджоникидзе: Ир, 1989. — 144 с.

40. Дзаттиаты Р.Г. К семантике скачек «дугъ» у осетин//Известия Юго-Осетинского научно-исследовательского института АН ГССР. — Вып. XXIX, 1985.-С. 22-29.

41. Дзодзикова З.Б. О путях лексикализации словосочетаний/Юсетинская филология. Межвузовский сборник статей. Вып. 1. Орджоникидзе, 1977. -С. 59-66.

42. Динник М.Н. Путешествие по Западной Осетии//ЗКОИРГО. Кн. XV. — Тифлис, 1893.-С. 51-90.

43. Дюмезшь Ж. Скифы и нарты. М.: Наука, 1990. - 229 с.

44. Еремина В.И. Ритуал и фольклор. Л.: Наука, 1991. - 206 с.i

45. Зеленин Д.К. Истолкование пережитков религиозных обрядов//Советская этнография, 1934. — №5.

46. Иванов Вяч. Вс. Значение идей М.М. Бахтина о знаке, высказывании и диалоге для современной семиотики. Труды по знаковым системам. Вып.6. — Тарту, 1973.-С. 5-44.

47. Исаев М.И. Очерки по фразеологии осетинского языка. Орджоникидзе: Северо-Осетинское книжное издательство, 1964. - 104 с.

48. Казанский H.H. Праязыковая реконструкция: проблемы и перспективы//Труды Отделения историко-филологических наук РАН/отв.ред. А.П. Деревянко. М.: Наука, 2005.-С. 50-70.

49. Календарные обычаи и обряды в странах Зарубежной Европы, Весенние праздники. -М.: Наука, 1977. 360 с.

50. Калоев Б.А. Осетины глазами русских и иностранных путешественников, Орджоникидзе: Северо-Осетинское книжное издательство, 1967. — 319 с.

51. Кантария М.В. Некоторые стороны традиционно-ритуальной религии осетин//Проблемы этнографии осетин/Отв. ред. В.Х. Тменов. — Орджоникидзе: Ир, 1989.-С. 164-183.

52. Кануков Алм. Годовые праздники осетин. Великий четверг//Терские ведомости, 1892, № 80//Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах. Вып. III, 1987.-С. 72-73.

53. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. — М.: Гнозис, 2004. -390 с.

54. Каргиев Б.М. Осетинские обычаи и обряды. — Владикавказ, 1991. — 161с.

55. Кашуба М.С. Народы Югославии//Календарные обряды и обычаи в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. — М.: Наука, 1977. — С. 243—273.

56. Книга Рождества. М.: Терра, 1996. - 144 с.

57. Кокиев Г.А. Нормы осетинской морали//Проблемы этнографии осетин/Отв. ред. В.Х. Тменов. Орджоникидзе: Ир, 1989. - С. 50-63.

58. Кокоева А.Б. Некоторые элементы погребального обряда у осегин//Известия ЮОНИИ, вып. XXI. Тбилиси, 1976. - С. 45-51.

59. Кокоева А.Б. Из истории погребальных обрядов у осетин//Известия ЮОНИИ, вып. XXIV. Тбилиси, 1980. - С. 28-41.

60. Копыленко М.М. Основы этнолингвистики. — Алматы: Евразия, 1995. 178 с.

61. Корвин-Круковский Т.А. К истории магических и колдовских приёмов в Индии//Сборник МАЭ, VIII. JL, 1929.-С. 196-214.

62. Королев К. Энциклопедия символов, знаков, эмблем. — М.: ЭКСМО; Спб.: Terra Fantastica, 2003. 528 с.

63. Красновская H.A. Итальянцы//Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. — М.: Наука, 1977. — С. 12—29.

64. Красных B.B. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология. Лекционный курс. М.: Гнозис, 2002. - 284 с.

65. Кузьмина Е.Е. О семантике изображений на Чертомлыцкой вазе//Советская археология, 1976. №3. - С. 68-75.

66. Куликовский Г.К. Похоронные обряды Обонежского края//Этнографическое обозрение. 1890. — №1.

67. Культурология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений (Издание третье). Ростов-на-Дону: Феникс, 2002. - 608 с.

68. Курочкин A.B. Растительная символика календарной обрядности украинцев //Обряды и обрядовый фольклор. — М.: Наука, 1982. — С. 138—163.

69. Лавонен H.A. О древних магических оберегах (по данным карельского фольклора)//Фольклор и этнография. Связи фольклора с древними представлениями и обрядами — Л.: Наука, 1977. С. 73—81.

70. Литвинский Б.А. Курганы и курумы Западной Ферганы. I. — М.: Наука, 1972. -380 с.

71. Лотлшн Ю.М. Символ в системе культуры//Труды по знаковым системам. Т. 21.- Тарту, 1987.-С. 10-27.

72. Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах Том I. Статьи по семиотике и типологии культуры. — Таллин: Александра, 1992. Электронный ресурс. Режим доступа: http://mvw.gumer.info/bibliotek Buks/Culture/Lotm/ 11 .php Дата обращения 10.08.2009г.

73. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII началоХЖ века). — СПб: Искусство, 1994. — 399 с.

74. Маковский М.М. Язык — Миф — Культура. Символы жизни и жизнь символов. -М., 1996.-330 с.

75. Мамардашеши М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке — М.: Языки русской культуры, 1998.-224 с.

76. Маслоеа В.А. Лингвокультурология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. 2-е изд. - М.: Издательский центр «Академия», 2004. -208 с.

77. Мафедзев С.Х. К вопросу о сущности обрядов адыгов на современном этапе. -Электронный ресурс. Режим доступа: http://virt-circassia.ucoz.com/publ/2-1 -0-7. Дата обращения 17.03.2010г.

78. Махрачееа Т.В. Лексика и структура погребально-поминального обрядовоготекста в говорах Тамбовской области: Автореф. дисс.канд. филол. наук. —1. Тамбов, 1997.

79. Мельчук И.А. О терминах «устойчивость» и «идиоматичность» // Вопросы языкознания. 1960. - №4. - С. 73-80.

80. Миллер Всеволод. Осетинские этюды. — Владикавказ, 1992. — 713 с.

81. Михаил 3. Этнолингвистические методы изучения народной духовной культуры. СБФ. -М.: Наука, 1983.

82. Мурзин JI.H. О лингвокультурологии, её содержании и методах//С01ХЕСТШМ. 1997. №1. - С. 15-18.

83. Обряды и обрядовый фольклор. М.: Наука, 1982. 280 с.

84. Осетинские обычаи!Сост. Г. Агнаев. — Владикавказ: Урсдон, 1999. — 172 с.

85. Падучева Е.В. Феномен Анны Вежбицкой/ЛВежбицкая Анна. Язык. Культура Познание. -М.: Русские словари, 1997. С. 5—32.

86. Пещерева Е.М. Ягнобские этнографические материалы. — Душанбе: Дониш, 1976.

87. Померанцева Э.В. Роль слова в обряде опахивания/Юбряды и обрядовый фольклор. -М.: Наука, 1982. С. 25-36.

88. Потебня A.A. Символ и миф в народной культуре М.: Лабиринт, 2007. - 480с.

89. Пропп В.Я. К вопросу о происхождении волшебной сказки (Волшебное дерево намогиле)//Советская этнография, 1934.-С. 128-151.

90. Пропп В.Я. Морфология сказки. М.: Наука, 1969. - 168 с.

91. Пропп В.Я. Русские аграрные праздники. Опыт историко-этнографического исследования. М.: Лабиринт, 2000. — 176 с.

92. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. — М.: Лабиринт, 2007. — 332 с.

93. Пропп В.Я. Исторические основы некоторых русских религиозных праздников// Пропп В.Я. В свете фольклора/Изд. Подготовил В.Ф.Шевченко. -М.: Лабиринт, 2007а. С. 46-79.

94. Рахимов М. Обычаи и обряды, связанные со смертью и похоропами у . таджиков Кулябской области//ИООН АН Тадж. ССР. Вып.З. Душанбе, 1953. - С. 100-127.

95. Рождественский Ю.В. Введение в культуроведение. — М.: ЧеРо, 1996. — 286с.

96. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1981. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.gumer.info/bogoslov Buks/Rе 1 i g/Rubaк/ index.php. Дата обращения 11,07.2009г.

97. Ссишанович М.Я. Румыны//Календарные обычаи и обряды в странах Зарубежной Европы. Весенние праздники. — М.: Наука, 1977. С. 296-312.

98. Седакова O.A. Поминальные дни и статья Д.К. Зеленина «Древнерусский языческий культ «заложных» покойников»//Проблемы славянскойэтнографии.-Л.: Наука, 1979.-С. 123-130.

99. Седакова O.A. Содержательность вариаций обрядового текста: (Восточнославянский погребальный обрядУ/Balcano-Balto-Slavica : Симпоз. по структуре текста. Предварительные материалы и тезисы. М., 1979а. — С. 78—81.

100. Седакова O.A. Пространственный код погребального обряда//Структура текста-81: Тез. симпоз. М., 1981. С. 70-71.

101. Сертакова И.Н. Социальные функции обряда и ритуала. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.analiculturolog.ru/index.php?module= subjects&func =viewpage&pageid=98. Дата обращения 26.10.2009г.

102. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи. — М.: Прогресс, 1993.-656 с.

103. Снесарев Г.П. Реликты домусульманских верований и обрядов у узбеков Хорезма.-М., 1969.

104. Соколова Т.С. Фольклорный вербальный код этнокультурной информации//Вестник ВГУ. Серия: Филология. Журналистика. 2005, №2. -С. 109-115.

105. Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. — М., 1977. — 696 с.

106. Сумцов Н.Ф. Символика славянских обрядов: Избранные труды. М.: Восточная литература, 1996. — 298 с.

107. Табагуа С.А. Абхазские традиционные обряды и обрядовая поэзия: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. — М., 2000.

108. Тарасов Е.Ф. Межкультурное общение — новая онтология анализа языкового сознания//Этнокультурная специфика языкового сознания— М., 1996. — С. 7-22.

109. Тарпанов Е.З. Методы и принципы лингвистического анализа. — Петрозаводск: Издательство Петрозаводского государственного университета, 1995.— 192с.

110. ТА. ван Дейк. Когнитивные модели этнических ситуаций//Т.А. ван Дейк. Язык. Познание. Коммуникация. Сб. работ. —М.: Прогресс, 1989. -С. 161-190.

111. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация: Учеб. пособие. -М.: Слово/Slovo, 2000. 624 с.

112. Толстая С.М. Терминология обрядов и верований как источник реконструкции древней духовной культуры//Славянский и балканский фольклор. Реконструкция древней славянской духовной культуры: Источники и методы. -М., 1989.-С. 215-229.

113. Толстой Н.И. Некоторые проблемы и перспективы славянской и общей этнолингвистики//Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т. 41. №5. - 1982.-С. 397-405.

114. Толстой Н.И. О предмете этнолингвистики и её роли в изучении языка и этноса//Ареальные исследования в этнографии. Язык и этнос. — Л., 1983. ( С. 181-190.

115. Толстой Н.И. «Покаяние земле»//Русская речь. — 1988. — №5. — 132—139.

116. Толстой Н.И. Язык и народная культура. — М.: Индрик, 1995. — 510 с.

117. Толстой Н.И. Некоторые вопросы соотношения лингво- и этногеографических исследований//Избранные труды. Т.1. Славянская лексикология и семасиология. М., 1997.

118. Толстой Н.И., Толстая С.М. Заметки по славянскому язычеству. 3. Первый гром в Полесье. 4. Защита от града в Полесье/Юбряды и обрядовый фольклор. М.: Наука, 1982. -С. 49-83.

119. Толстой Н.И., Толстая С.М. Слово в обрядовом тексте (культурная семантика слав. *vessel-)//CnaBflнекое языкознание: XI Международный съезд славистов: Доклады российской делегации. — М., 1993. —С. 162— 186.

120. Толстой Н.И., Толстая С.М. Имя в контексте народной культуры//Язык о языке: Сб. статей. М.: Языки русской культуры, 2000. — С. 597-624.

121. Топоров В.Н. Пространство и текст//Текст: семантика и структура, М., 1983. — Электронный ресурс. Режим доступа: http://slovar.lib.ru/teiTninologies/bahtin. htm. Дата обращения 10.08.2009г.

122. Топоров В. Н. О ритуале: Введение в проблематику//Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М., 1988.

123. Тотров В.К. Из истории семейных обрядов осетин//ИСОНИИ, т. XXIV, вып. I. Орджоникидзе, 1964. - С. 34—46.

124. Тхостов Ин. Верования осетин//Терские ведомости, 1868, №12// Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах. Вып. III/Сост. JI.A. Чибиров Цхивал, 1987. - С. 56-59.

125. Тэшор Э.Б. Миф и обряд в первобытной культуре. Смоленск: Русич, 2000. -624 с.

126. Тюлина Е.В. Космологические представления в поминальном ритуале экоддишта шраддхи (по «Гаруда Пуране»)//Народы Азии и Африки, №3, 1988. -С. 44-53.

127. Уарзиати B.C. Культура осетин: связи с народами Кавказа. — Орджоникидзе: Ир, 1990. 190 с.

128. Уарзиаты Вшен. Праздничный мир осетин. — Владикавказ, 1995. — 233 с.

129. Уарзиати B.C. Избранные труды: Этнология. Культурология. Семиотика/Сост. В.А. Цагараев, Е.М. Кочиева. — Владикавказ: Проект-Пресс, 2007. 552 с.

130. Филимонова Т.Д. Немцы// Календарные обычаи и обряды в странах Зарубежной Европы. Весенние праздники. — М.: Наука, 1977. — С. 139-162.

131. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания//Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 22. М., 1988. - С. 52-92.141 .Флоренский П.А. У водоразделов мысли. М., 1990. Электронный ресурс.

132. Режим доступа: http://slovar.lib.ru/temiinologies/bahtin.htm Дата обращения 10.08.2009 г.

133. Хадикова А.Х. Традиционный этикет осетин. — СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2003. — 228 с.

134. Хализев В.Е. Теория литературы. Издание второе. — М.: Высшая школа, 2000. -398 с.

135. Хаимурзаев И. И., Идрисое Ю.М. Эпиграфика кладбищ как источник по генеалогии Шамхалов Тарковских//Генеалогия народов Кавказа. Традиции и современность. Владикавказ, 2009. — С. 228-236.

136. Хетагуров К.Л. Особа. Владикавказ: РИПП им. В.А. Гассиева, 1999. - 64 с.

137. Хозиты Ф. Уэглладжыры комыл — Туалтэгм. Дзззуджыхъэгу: Ир, 1999. - 293с.

138. Цагараев В.А. Золотая яблоня нартов: История, мифология, искусство, семантика. Владикавказ, 2000. — 300 с.

139. Цаголов Г. Влияние религиозных обрядов на благосостояние осетин // Новое обозрение, 1897. — № 4494//Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах. Вып.Н/Сост. JI.A. Чибиров. -Цхинвали, 1982.1-С. 274-277.

140. Чибиров Л.А. Народный земледельческий календарь осетин. Цхинвали: Ирыстон, 1976.-281 с.

141. Чибиров Л.А. Древнейшие пласты духовной культуры осетин,— Цхинвали, 1984.-218 с.

142. Чибиров Л.А. Осетинские народные праздники. — Владикавказ: Апаныстон, 1998.-256 с.

143. Чибиров Л.А. Традиционная духовная культура осетин. — М: РОССПЭН, 2008. -712 с.

144. Чистов КВ. Севернорусские причитания как источник для изучения крестьянской семьи XIX века//Фольклор и этнография. Связи фольклора с древними представлениями.— Л.: Наука, 1977.— С. 131—143.

145. Чистов КВ. Традиционные и «вторичные» формы культуры//Фольклор. Текст. Традиция: Сб. ст. -М.: ОГИ, 2005. С. 124-134.

146. Чурсин Г. Культурные переживания/УНовое обозрение, 1901, №5586//Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах/Сост. JI.A. Чибиров. Цхинвали, 1982. - С. 277-280.

147. Шегрен A.M. Религиозные обряды осетин, ингушей и их соплеменников при различных случаях//Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах, Вып.1 /Сост. Л.А.Чибиров, 1981. С. 74-75.

148. Юсуфбекова 3. Поминки при жизни в Шугнане//Полевые исследования Института этнографии.-М.; 1987.— С. 182-190.

149. Языковые ситуации и взаимодействие языков/Авторы H.H. Быховец, А.Н. Гаркавец, И.Т. Дерканбаева и др. — Киев: Наукова думка, 1989. — 204 с.

150. Ярзуткина A.A. Традиционные земледельческие, скотоводческие ипромысловые культы сибирских татар: Автореф. дисс.канд.ист.наук.

151. Электронный ресурс. Режим доступа: http://ethnography.omskreg.ru/page. php?id=823. Дата обращения 15.11.2009 г.