автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Вещный мир в творчестве Н.В. Гоголя

Полный текст автореферата диссертации по теме "Вещный мир в творчестве Н.В. Гоголя"

На правах рукописи

МЯКИНИНА Елена Сергеевна

ВЕЩНЫЙ МИР В ТВОРЧЕСТВЕ Н.В. ГОГОЛЯ (на материале «Вечеров на хуторе близ Диканьки», «Миргорода» и «Петербургских повестей»)

Специальность: 10.01.01 — русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва — 2006

Работа выполнена на кафедре русской литературы филологического факультета Московского педагогического государственного университета

Защита состоится «2» октября 2006 г. в_часов на заседании

диссертационного совета Д 212.154.02 при Московском педагогическом государственном университете по адресу: 119992, г. Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1, ауд. № 304.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского педагогического государственного университета по адресу: 119992, Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1.

Автореферат разослан «_»_2006 г.

научный руководитель —

доктор филологических наук, профессор Коровин Валентин Иванович

официальные оппоненты —

оненты— доктор филологических наук, профессор

Капитанова Людмила Анатольевна кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Дмитриева Екатерина Евгеньевна

ведущая организация —

Московский городской педагогический

университет

Ученый секретарь диссертационного совета

Волкова Е.В.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

В настоящее время одним из важнейших направлений литературоведения является изучение проблемы поэтики вещного мира, рассмотрение категории вещи в художественном мире писателей, в частности в творчестве Н.В. Гоголя. Исследователи лишь в последние десятилетия стали обращаться к данной проблеме, до этого их внимание в основном было направлено на изучение образной системы писателя, на его умение иронично и остро изобразить общественные пороки, на способность творчески перерабатывать фольклорные источники и мотивы, успешно соединять фантастическое и комическое.

Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению особенностей вещного мира в творчестве II.B. Гоголя 1830-1840-х годов (сборники «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород», «Петербургские повести»). Сама проблема вещного мира представляется исключительно важной и значимой, так как связь между человеком и окружающей его предметной средой является у Гоголя, с одной стороны, чрезвычайно прочной, с другой — подвижной: вещи писателя нередко переходят в человека, а человек — в вещи. В свою очередь, наличие подобной связи составляет художественную особенность стиля писателя, определяя тем самым его своеобразие и неповторимость.

В целом под вещным миром мы подразумеваем реалии материальной культуры, окружающей человека; под художественной вещью (художественным предметом) вслед за А.П. Чудаковым мы понимаем те «...мыслимые реалии, из которых состоит изображенный мир литературного произведения и которые располагаются в художественном пространстве и существуют в художественном времени»1. В понятие художественного предмета нами в первую очередь включаются предметы материальной культуры, а именно одежда персонажей Гоголя и подробности интерьера его произведений, то есть основные художественные элементы повествовательного предметного ряда.

Актуальность данного исследования связана с тем, что сегодня в литературоведческой науке отсутствуют работы, посвященные комплексному анализу вещного мира писателя в аспекте рассмотрения одежды его персонажей и деталей художественного интерьера. Исследователями творчества Гоголя, в частности А. Белым, Г. А. Гуковским, В.Н. Топоровым, H.JI. Степановым, Е.С. Добиным, Ю.В. Манном, С.И. Машинским и другими учеными, высказывались отдельные ценные замечания по поводу состояния предметного мира писателя, в ряде их работ звучали важные суждения о бытописательской сущности его творческой манеры и об особенностях изображения им вещной действительности.

1 Чудаков А.П. Предметный мир литературы (К проблемам категорий исторической поэтики)

// ттлъттлгх'а ТЛтгчт^г» тт тт1агчптт*»ь"Плт.т гп \ги£Ч1ТТ<1 _* Мд'ИЛГЯ 1 ОЯЛ —Г"! лЛ

Целью нашего исследования является комплексное изучение и анализ особенностей вещного мира повестей трех сборников Н.В. Гоголя прежде всего в аспекте рассмотрения одежды персонажей писателя и внутреннего убранства помещений.

В соответствии с поставленной целью решаются следующие задачи:

1. Проследить процесс эволюции художественного взгляда писателя на вещное окружение персонажей от сборника «Вечера на хуторе близ Диканыси» к сборнику петербургских повестей.

2. Определить принципы отбора вещей при создании образов персонажей и при описании интерьеров помещений.

3. Предложить классификацию деталей одежды персонажей с целью выявления роли предметных описаний п творческом мире Гоголя.

4. Проследить через обозначенные в тексте детали костюма и атрибуты интерьера авторскую позицию по отношению к тому или иному персонажу.

5. Представить вещные атрибуты художественного пространства произведений писателя в многообразии их художественных функций и смысловых значений, определить роль отдельных предметных символов.

Объектом данного диссертационного исследования является художественная ткань произведений Н.В. Гоголя, а именно повести 1830—1840-х годов, вошедшие в сборники «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород» и в цикл «Петербургские повести». Предметом научного рассмотрения является категория вещного мира в указанных произведениях писателя, а именно проблема художественного изображения вещей и соотнесения их с персонажами.

На защиту выносятся следующие общие положения работы:

1. В повестях Гоголя присутствуют как простые упоминания вещей (их основная функция - организовывать художественное пространство вокруг героев), так и распространенные описания вещной сферы, где вещи подаются как самостоятельно живущие, нередко являющиеся отдельным объектом художественного изображения, то есть становятся полноправными героями повествования.

2. Вещные атрибуты, являясь внешними художественными деталями, используются автором с целью передачи душевного состояния героев; также благодаря им в целом осуществляется показ внутреннего мира того или иного персонажа.

3. Вещный мир писателя от сборника «Вечера па хуторе близ Диканыси» к «Петербургским повестям» проходит очевидную художественную эволюцию: от яркости красок и узорчатости рисунка к тусклости изображения и цветовому однообразию. Национальный колорит, присущий сборнику «Вечера на хуторе близ Диканьки», сменяется прозой городской жизни с её гротескно — реалистическими описаниями нарядов и показом прозаических сфер жизни.

4. Система стилистических средств, таких, как гротеск, гиперболизация, ироническое изображение, помогает автору привлечь читательское внимание к уродствам человеческой жизни: к вещизму, охватившему героев, к их общей ограниченности и увлеченности внешней стороной жизни. Проблема показа вещей решается в позднем творчестве Гоголя в тесной связи с его основным художественным принципом правдивости изображения.

5. Наблюдения над вещным миром, в частности над деталями одежды персонажей, позволяют выявить долю авторского участия в изображении, проследить усиление субъективного авторского начала, заметное на материале вещной сферы, и говорить о процессе индивидуализации изображения.

Методологическая основа исследования состоит в сочетании традиционных литературоведческих подходов: системного и сравнительно-сопоставительного. Это позволило изучить творчество Н.В. Гоголя 1830-1840-х годов как органическое целое, а категорию вещного мира писателя как целостную художественную проблему.

Научная новизна диссертационной работы обеспечена, во-первых, систематизацией сведений о категории вещного мира, во-вторых, предпринятой в работе попыткой использовать накопленный литературоведами теоретический материал непосредственно в анализе вещного мира произведений Н.В. Гоголя с целью выявить его закономерности и индивидуальные черты.

Теоретическая значимость данной работы обусловлена введением в научный оборот недостаточно изученного теоретического материала, использованием различных литературных подходов, принципов и методов, что позволило представить указанную проблему во всей её полноте и многоаспектности.

Практическая значимость работы состоит в том, что её материалы и выводы могут быть использованы при чтении историко-литературных курсов и проведении спецсеминаров по истории русской литературы XIX века, а также могут? быть включены в учебные и учебно-методические пособия по соответствующей проблематике.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены в виде научных докладов на конференциях «Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых» (Москва, МПГУ, 2004), «Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых» (Москва, МПГУ, 2005). Проблематика работы обсуждалась на заседаниях аспирантского объединения кафедры русской литературы МПГУ (2003-2006 г.), научный доклад по теме работы па аспирантском семинаре кафедры (2005 г.) получил одобрение. Содержание исследования отражено в четырех публикациях. .

Объем и структура работы. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения и библиографии, насчитывающей 220 наименований. Основное содержание работы изложено на 170 страницах.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются актуальность, научная новизна, достоверность и практическая значимость исследования; формулируются цель и задачи работы; характеризуется степень изученности проблемы; анализируется критическая и научная литература.

Первая глава «Анализ деталей одежды персонажей произведений Н.В. Гоголя 1830-1840-х гг. (сборники «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород», «Петербургские повести») посвящена рассмотрению особенностей нарядов персонажей произведений Н.В. Гоголя 1830-1840-х гг. Нами предпринята попытка классификации деталей одежды героев, цель которой - выявить художественное значение указанных деталей в творческом мире писателя.

В первом параграфе — «Анализ детален одежды персонажей двух первых сборников Н.В. Гоголя («Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород») — проанализированы фрагменты нарядов героев писателя первых сборников и предложены их классификации. Первая из классификаций основана на частоте упоминаний в тексте той или иной вещи. В результате анализа нами были выделены часто встречающиеся, менее употребительные и единичные детали одежды персонажей. Некоторые из них являются константными, то есть переходят не только из повести в повесть, но и от сборника к сборнику. К часто встречающимся деталям одежды относятся, например, свитка, пояс, окупай, шаровары. Именно эти вещпые детали становятся обязательными для многих повестей обоих сборников, их также можно назвать константными, или постоянными. Вместе с тем указанные предметы одежды претерпевают эволюцию от «Вечеров на хуторе близ Диканьки» к «Миргороду». Так, в «Миргороде» персонажи часто одеты в платья и сюртуки (платье как наряд совершенно не свойственно героям «Вечеров...»), то есть наряду с украинскими наименованиями одежды используются названия, лишегаше национального колорита. Сюртук, встречавшийся и ранее, во втором сборнике возникает чаще и относится к так называемым переходным деталям одежды, то есть в разной мере присутствующим в повестях обоих сборников. На наш взгляд, это объясняется тем, что ряд повестей «Миргорода» тематически относится к городским повестям, то есть к произведениям, посвященным мелкопоместной жизни, и в таком случае персонажи должны быть одеты соответственно. К менее употребительным деталям одежды отнесены те фрагменты нарядов, которые упоминаются реже, чем одежда предыдущей группы. В сборнике «Вечера...» это в первую очередь кафтан, плахта, кунтуш, в «Миргороде» - фрак, пояс, казакин, тулуп. Присутствие в повести тех или иных деталей одежды, на наш взгляд, почти всегда обусловлено тематикой произведения, местом действия,

характером действующих лиц. К единичным деталям одежды относятся те, которые встречаются в текстах повестей не более двух раз: тонкий суконный балахон, цвету застуженного картофельного киселя; татарское широкое платье; зарукавья, шитые шелком; жилет из полосатого гаруса; нарядная исподниц из голубого полутабенеку и др.

В художественной ткани произведений писателя нередки случаи, когда в пределах повести один и тот же вещный предмет наполняется различным значением и выполняет многочисленные художественные функции. Так, в повести «Тарас Бульба» часто упоминаются и наполняются особым символическим смыслом следующие предметы: шаровары как важная часть одежды козака; его шапка; палица кошевого, являющаяся символом его власти; люльки и трубки - верные спутницы запорожского воина и другие не менее важные предметы. В частности, шапка, несмотря на кажущуюся прозаичность и однозначность, исполняет в тексте повести ряд важных функций. С одной стороны, она предназначена для повседневной жизни и использование её сугубо утилитарно, с другой стороны, козацкая шапка нередко участвует в важных ритуальных действиях и наполняется символическим значением. Из предмета первой необходимости вещь превращается в знак старшинства и символ власти. Важно, что в одних ситуациях шапка является для персонажей ярким, броским украшением наряда воина, его возможностью выделиться, привлечь к себе внимание, в других — она всего лишь нужный, удобный предмет без особенных затей, главное качество которого — простота. Её внешний вид определенным образом характеризует персонажа, раскрывает отдельные черты его натуры, его жизненные ценности и убеждения. Следующая из предложенных нами классификаций одежды гоголевских героев основана на принципе индивидуализации изображения и на принципе усиления субъективного авторского начала. В зависимости от этого вещные атрибуты были разделены на три основные группы:

1) вещи, показывающие реалии описанной Гоголем жизни;

2) вещи, раскрывающие общественную иерархию — положение человека в системе общественной иерархии;

3) вещи, раскрывающие характер персонажей и отражающие их привычки.

Таким образом, описания деталей нарядов героев могут иметь различное

художественное значение. Во-первых, они способны достаточно объективно передавать внешнее предметное бытие людей. Автор подает и освещает реальность определенным образом, по-своему оценивает события и характеры, но в изображении главенствует объективный момент, что достигается подчеркиванием жизненных реалий, точным вписыванием их в конкретную ситуацию. Таковы, к примеру, детали, раскрывающие особенности мелкопоместного быта: «...поднес блюдо деревенский официант в сером фраке с черною заплатою...» («Иван Федорович Шпонька и его тетушка», с. 232); детали, рисующие картины жизни еврейского народа в повести «Тарас Бульба»: «...куча жиденков, запачканных, оборванных... валялась в грязи» («Тарас Бульба», с. 153); детали ритуальной одежды католических священников:

«...стояли... два молодые клирошанина в лиловых мантиях...» («Тарас Бульба», с. 96) и др.

Вещные атрибуты второй группы раскрывают существующую общественную иерархию, основанную прежде всего на имущественном положении. Они не являются только внешними, конкретно-бытовыми деталями, но представляют уклад жизни в целом. В отдельных случаях они помогают раскрыть сущность того или иного персонажа, подчеркнуть его индивидуальность. Основная художественная функция подобных деталей усложняется по сравнению с функцией деталей первой группы и заключается теперь не в точном вписывании в определенную жизненную ситуацию, а в создании четкой социальной иерархии. При этом вещные атрибуты способны вступать в тесные отношения между собой, участие людей в таком случае становится необязательным. Именно одежда в миро гоголевских повестей мгновенно определяет социальное положение человека, по ней герои узнаются и ею отличаются друг от друга. Иерархия людей в показе писателя равняется иерархии вещей, а иногда и уступает ей первенство по важности. Одежда как будто самостоятельно существует и устанавливает свои правила, а удел людей - лишь подчиняться этому.

Участие авторской воли во фрагментах второй группы заметно увеличивается, изображение одежды персонажей индивидуализируется. Субъективный взгляд автора всё отчетливее проступает в объективном жизненном материале, так как общественное положение человека писатель выделяет со своей точки зрения. Примеры подобного описания одежды встречаются в повестях Гоголя «Майская ночь, или Утопленница», «Ночь перед Рождеством», «Вий» и др.

Фрагменты одежды последней группы (вещи, раскрывающие характер персонажей и отражающие их привычки) выступают в роли психологических деталей, основная функция которых заключается в показе внутреннего мира героев: они помогают попять характер и привычки действующих лиц, раскрывают их индивидуальные особенности, позволяют в определенной мере выявить авторское отношение к персонажам. В ряде случаев подобное описание ограничивается несколькими яркими штрихами, в иных фрагментах выливается в полное представление героя. Автор выделяет основные, индивидуальные черты того или иного героя, которые передаются при помощи деталей наряда, фрагментов одежды. В связи с этим уместно говорить о преобладании субъективной авторской точки зрения на происходящее в целом и на характеры персонажей в частности. В качестве примеров можно привести описание наряда сорочинского заседателя, который носит «синий тулуп, подбитый черными смушками... шапку с барашковым околышком, сделанную по манеру уланскому...» («Ночь перед Рождеством», с. 149); вещные детали наряда помощницы старой кухарки — «бабенки в плотно обтянутой запаске, выказывавшей её круглый и крепкий стан» («Вий», с. 211), и др.

Однократно упоминаемые в текстах повестей вещные детали составляют отдельную группу, и, на наш взгляд, не имеют особого символического значения, тяготея по своему смысловому наполнению к вещам, показывающим

реалии описанной Гоголем жгяни. Основная задача единичных штрихов заключается в расцвечивании одежды персонажей, в акцентировке каких-либо её частей. С художественной же точки зрения такие фрагменты малоинформативны. Подобные нюансы в одежде героев, как нам представляется, можно распределить по нескольким подгруппам: 1) яркий штрих, броское цветовое пятно или цветовой акцент; 2) акцент на том, из чего сделана вещь; 3) дополнительные штрихи к внешнему виду вещей.

Во втором параграфе первой главы — «Анализ особенностей одеэвды персонажей в «Петербургских повестях» Н.В. Гоголя» - вещные фрагменты повестей городского цикла классифицируются по тем же основаниям, что и в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» и в «Миргороде».

В целом в повествовании «Петербургских повестей» преобладают не детальные описания одежды, а лаконичные броские штрихи или простые называния тех или иных её фрагментов. Используя ранее предложенную нами классификацию деталей одежды по частоте упоминания в тексте, можно распределить их по 1руппам. К часто встречающимся деталям одежды в «Петербургских повестях» относятся сюртук и фрак, так как город Санкт-Петербург у Гоголя — это мир канцелярий, департаментов и учреждений; форменная одежда также включала в себя вицмундир и шинель. Помимо мужской одежды, здесь представлены также предметы женских нарядов, из них наиболее часто упоминается платье, а из головных уборов - шляпка. Таким образом, женское платье, не встречающееся в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», появляется в мелкопоместном «Миргороде» и окончательно воцаряется в городском мире «Петербургских повестей», почти полностью вытесняя все другие виды женской одежды. К менее употребительным деталям одежды относятся те, которые упоминаются в повествовании еще часто, но реже, чем одежда предыдущей группы. Это в первую очередь мужской галстук, отметим также манишку и жилеты. В повести «Невский проспект» неоднократно упоминается плащ. К единичным деталям одежды относим те фрагменты, которые встречаются в повестях однократно или упомянуты не более двух раз. К примеру, в повести «Невский проспект» это пестрядевые халаты, женские рединготы; в повести «Шинель» Акакию Акакиевичу кажутся «новостью» лихачи с лакированными санками в малиновых бархатных шапках и проч.

В целом в «Петербургских повестях» Гоголя единичных, разовых упоминаний одежды значительно меньше, чем в сборниках «Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород». В художественном мире городских повестей вещные детали лишаются яркости красок и многообразия форм и представлены необходимым для читательского восприятия минимумом. Мир неприветливого чиновничьего города однообразен и бесцветен. Заурядность героев, его жителей, отсутствие в них ярких душевных движений и интересного прошлого передаются размытыми, неопределенными цветами и традиционными видами одежды.

Таким образом, в творчестве Н.В. Гоголя изображение деталей одежды персонажей претерпевает очевидную художественную эволюцию. В повестях сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки» наряды персонажей подаются автором во всем широком разнообразии красок и оттенков, с указанием их возможных национальных вариантов. В «Миргороде» одежда героев становится в отдельных повестях («Старосветские помещики», «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович...») всё более городской, а в отдельных («Тарас Бульба», «Вий») — выдержанной в соответствии с заявленным историческим временем, каким его представлял себе автор. В целом наряды персонажей указанных повестей не теряют художественного своеобразия и выразительности. Иначе одеты герои «Петербургских повестей»: цвета их нарядов в основном тусклые, невыразительные, сама одежда весьма однообразна, так как столичные жители стремятся во всем подчиняться общим модным тенденциям своего времени.

Говоря о классификации, основанной на принципе индивидуализации изображения и на принципе усиления авторского начала, отметим, во-первых, увеличение в городских повестях примеров вещных деталей, показывающих положение человека в системе общественной иерархии. Так, более достойным кажется тот, кто внешне соответствует представлению о приличных и уважаемых в обществе людях. Даже незначительный на первый взгляд штрих в наряде или фрагмент одежды говорят окружающим многое о хозяине, поэтому гоголевские персонажи обеспокоены в первую очередь деталями своего внешнего вида.

Во-вторых, увеличивается группа вещей, раскрывающих характер персонажей и отражающих их привычки. Так, бравый Чертокуцкий («Коляска») носит фрак с «высокою талией на манер военного мундира, на сапогах шпоры и под носом усы...» («Коляска», с. 179-180). Одежда характеризует данного гоголевского героя с определенной стороны: Чертокуцкий обеспокоен тем, чтобы окружающие не подумали, что он когда-то служил в пехоте, и всеми силами стремится подчеркнуть, что подобного факта в его жизни не было. Он желает казаться бравым кавалеристом и использует для этого в первую очередь внешние атрибуты (одежда, шпоры, усы).

В целом, желая подчеркнуть абсурдность окружающей действительности, писатель пользуется художественными преувеличениями, касающимися в том числе и одежды героев; нередко в повестях появляются гротесковые изображения с участием вещей, к примеру, когда тот или иной персонаж представлен (всегда только внешне) в повествовании набором пустых, но восторженных характеристик (персонажи «Повести о том, как поссорился Иван Иванович...», «Носа» и других повестей). По утверждению А. Белого, подобные текстовые фрагменты являют собой качественные гиперболы-дифирамбы, то есть яркую, образную «превосходную степень пустых категорий»2. В таком случае, на наш взгляд, уместно говорить о намеренном

2т-----л л ----„-— т-„,„„„. Тл^^^а^лт^отт,,^ _Л*.\ЛЛТТТТ ЮОЙ _ Г ">?<;

создании автором впечатления отсутствия в персонаже личности как таковой, с её обязательными составляющими — сложным внутренним миром и способностью к саморазвитию.

Гоголь путем показа вещной сферы передает не только общественное положение человека, но включает каждого героя в общий инфернальный мир, где, по мнению писателя, сильно дьявольское обманывающее начало. Вещь становится средством раскрытия нравственного состояния персонажа, так как содержит не только социальную характеристику, но и отражает место того или иного героя в общем нравственном мире, положение каждого в бытии. Отчетливо это проявляется в «Петербургских повестях», но данная тенденция намечается уже в повестях первого сборника. Писатель, на наш взгляд, ставит внешнюю предметную реальность в зависимость от нравственного состояния людей. Так, в «испорченном» мире столицы преобладают тусклые, невыразительные цвета вещей, но в целом предметы по воле людей чем-то выделяются, нередко 'приравниваются к частям человеческого тела (к усам, к талиям и др.). Авторская ирония, проявляющаяся в гиперболическом подчеркивании, в особом ироническом пафосе изображения, отчасти заменяет общую тусклость и неяркость колорита.

Проанализировав особенности одежды большинства гоголевских персонажей, мы обнаружили её следующие художественные возможности:

• нередко наряд выдает желание героев быть похожим на кого-то более значительного и состоятельного, более уважаемого в обществе. Примеры тому были найдены в повестях «Ночь перед Рождеством», «Тарас Бульба», «Нос» и др.;

• по ходу повествования одежда способна передавать смену образа жизни, привычек и взглядов персонажей. Так, качественным изменениям подвергается одежда Афанасия Ивановича из повести «Старосветские помещики», одежда Ивана Никифоровича из «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», наряд Тибсрия Горобца из «Вия»;

• в повестях всех сборников одежда нередко представлена писателем как самостоятельно существующая категория, способная устанавливать свои правила иерархичности. Подобные примеры встречаются в «Вечере накануне Ивана Купала», в повести «Ночь перед Рождеством», «Вий» и др.;

• общей для всех повестей является мысль о способности наряда дарить человеку новую сущность. Одежда помогает персонажам казаться теми, кем они хотели бы быть в действительности, то есть помогает примерять иные социальные роли (сорочинский заседатель желает казаться офицером, помещик Чертокуцкий - кавалеристом).

Нами отмечены следующие художественные приемы:

• прием несовпадения характера персонажа и его одежды (повесть «Иван Федорович Шпонька и его тетушка» и др.);

• случаи возникновения противоположных вариантов внутри одной вещи (повесть «Невский проспект» и др.);

• случаи создания контрастных положений героев путем описания их одежды («Коляска» и др.);

• нередко по ходу повести становится возможным предположить судьбу той или иной вещи, что также связано с изменениями в судьбе героев («Вий»);

• прием своеобразного вещного дубляжа, когда наряд слуг является отражением материального состояния их господ (повести «Тарас Бульба», «Нос» и др.);

• прием авторского сближения отдельных персонажей на основе сходного материального состояния, переданного через ту или иную вещь (халат Чарткова и халат Акакия Акакиевича и др.);

• прием «обманывающих» вещей, вписанных в общую абсурдную и хаотичную картину гоголевского мира («Невский проспект»).

В повестях всех сборников сохраняется авторский прием броского единичного цветового акцента во внешности героев. Выпячивание внешней стороны жизни, привлечение внимания лишь к видимой окружающими форме отличает большинство гоголевских героев, что тонко передается авторской манерой изображения.

Вторая глава диссертационной работы — «Анализ деталей интерьера произведений Н.В. Гоголя 1830-1840-х гг. (сборники «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород» и «Петербургские повести») — посвящена рассмотрению особенностей деталей интерьера повестей Н.В. Гоголя 1830— 1840-х гг.

Нами были найдены как простые упоминания тех или иных предметов, своеобразное обозначение вещных деталей по ходу действия, так и подробно описанные автором, самостоятельные в плане художественного показа объекты материальной действительности, являющиеся полнонравными героями изображенного писателем мира. Задача первых — организовать собой определенное художественное пространство, окружающее героев, обозначая тем самым особенности уклада их жизни (упоминания столов, лавок, стульев, ширм и т.д.). Задача распространенных вещных описаний заключается, на наш взгляд, в том, чтобы, с одной стороны, являться художественным средством характеристики того или иного персонажа, с другой — помочь читателю представить атмосферу изображенной жизни в целом, такой, какой она видится писателю, придать ей определетшй колорит. К таким описаниям можно, например, отнести расписанные миски и макитры на возу гончара («Сорочинская ярмарка»), стол, уставленный всевозможной едой на съезде у городничего («Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»), оборванный диван Чарткова («Портрет») и т.д.

Гоголевские вещи от повести к повести могут изменять свою основную функцию, что было прослежено на примере представленного в текстах

писателя оружия: от использования его героями по прямому назначению («Страшная месть», «Тарас Бульба») до превращения его в складируемый хлам («Старосветские помещики») и в ненужный, но страстно желаемый предмет («Повесть о том, как Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем»).

Первый параграф второй главы — «Анализ деталей интерьера двух первых сборников Н.В. Гоголя («Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород») - посвящен рассмотрению деталей интерьера двух первых сборников Н.В. Гоголя.

Автор изображает не все детали интерьера домов козаков, которые попадают или могут попасть в поле его зрения, а избирает то, что несет в себе ощущение особого праздничного мира Украины, каким он представляется автору. Вероятно, этим объясняется отсутствие в повествовании непривлекательных прозаических деталей быта, однообразного предметного перечисления. В повести «Сорочинская ярмарка» закладывается основной описательный принцип всего сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки» -выделение простых хозяйственных предметов, нередко имеющих в тексте национальное название, вычленение их из всего возможного вещного богатства (в частности, упоминание о простой незамысловатой посуде и др.). Так, к часто встречающимся в ранних повестях предметам относятся: горшок, каганец, кочерга, сундук, миска, лоханка и некоторые другие.

Нередко у Гоголя те или иные предметы, детали одежды персонажей выступают как полифункциональные, то есть способные наполняться в зависимости от содержания фрагмента произведения различным смысловым значением, участвовать в разных ситуациях. Так, ряд функций в повествовании выполняют гоголевские горшок и кочерга: сидя в горшках, летают гоголевские колдуны («Ночь перед Рождеством»); в горшок отец Катерины («Страшная месть») кидает таинственные травы, вызывая тем самым образы будущего; из горшков герои едят; в отдельные минуты горшки быот и др. Кочерга, согласно сборнику «Славянские древности», являясь предметом печной утвари, «наделяется в народной культуре магическими свойствами благодаря своей связи с огнем и очагом»3 и имеет способность отпугивать демонические существа. На наш взгляд, в повестях Гоголя («Ночь перед Рождеством» и др.) это свойство кочерги пародируется, так как герои отбиваются ею не от злых волшебных сил, а друг от друга. Попадая в сферу действительно инфернальных сил, кочерга становится фантастическим предметом и играет в иррациональном мире важную роль. Иными словами, домашняя утварь у Гоголя участвует в различных ситуациях: используется по прямому хозяйственному назначению; передает особое настроение персонажей и выражает их чувства; участвует в создании комических ситуаций, в которые попадают герои; наконец, нередко выступает в качестве той или иной фантастической вещи.

Иначе детали интерьера показаны в повести «Иван Федорович Шпонька и его тетушка», так как её действие разворачивается в мелкопоместной среде, в

3 Славянские древности: Этнолингвистический словарь в 5-тн томах. Т. II. / Под общ. ред.

ТТТ/Г ——... л* . * т..............................~ 1 ООО п <1 "

небольших имениях персонажей. Герои повести - не простые селяне, а владеющие определенным имуществом люди, с возможностью наблюдать другую жизнь, выезжая в город. Следовательно, организация их быта несколько иная, чем у персонажей предыдущих повестей, так как общий уклад жизни начинает тяготеть к городскому. Это находит отражение в том числе и в предметах быта. На наш взгляд, именно в данной повести начинает явно проявляться особая художественная манера Гоголя, черты которой отчетливо обозначатся в более позднем творчестве. Течь идет о гротесковой манере, когда представленные в повествовании предметы своим видом создают абсурдность окружающего мира. Так, кофейник в чепчике, замещающий человека, - плод гротескового изображения, своим предметным сочетанием находящийся на грани абсурда. Именно с этой повести, на наш взгляд, начинается активный процесс сращения человека с жилищем, с усадьбой, когда люди теряют власть над имуществом и имущество начинает владеть людьми. Гоголевские вещи оживают, теряют свое собственно предметное значение. Персонажу, таким образом, дается не зрительная характеристика, но характеристика с помощью вещей при этом без их вещного значения.

Понимание окружающих предметов как основной жизненной ценности, то есть мелкопоместный взгляд на окружающую действительность, как он выражается автором, становится основным в «Миргороде». Прозаические, будничные предметы лишены яркости и выразительности, они нередко никак не окрашены (в них отсутствует цветность) или окрашены отрицательно. Иными словами, в повестях сборника появляется то, что будет преобладать в петербургском цикле и в «Мертвых душах»: эстетически непривлекательные, даже внешне отталкивающие предметы быта, искусства, фрагменты художественной обстановки. Это в первую очередь касается предметов изобразительного искусства, в частности картин («Старосветские помещики»); зеркало кокетки («Вий»), украшенное вечнозеленым барвинком, символом молодости и любви, выглядит непривлекательно, так как оно неряшливо и т.д.

«Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», как нам представляется, стоит особняком в сборнике, так как в ней обнаруживаются следы и городской культуры, и сельской, и должностной (мир канцелярии). Городские традиции в гоголевском уездном городке копируются на особый мелкопоместный лад и наполняются особым миргородским содержанием. Так, судья Демьян Демьянович появляется в повествовании с чашкою чая, но поднос с чашками в зале суда держит босая девка.

В целом в данной повести фрагменты интерьера, отмеченные и выставленные на первый план изображения, создают картину неопрятности и неряшливости казенной служебной сферы и тем самым придают изображению комический эффект.

Боевое оружие, являясь одним из составляющих элементов картины художественного предметного мира, наполняется в зависимости от той или иной повести сборника различным смысловым содержанием. Это позволяет

говорить об изменении его основной функции, об определенной художественной эволюции его назначения: от смертельного и опасного в честном бою, когда оно используется по прямому назначению («Тарас Бульба»), до разрушительного исподволь, действующего незаметно, в силу своей предметной сущности («Повесть о том, как поссорился...»).

В отличие от произведений первого сборника художественное пространство повестей «Миргорода» плотнее заполнено значительными по размеру вещами и разного рода предметами, автором более подробно даются описания элементов построек, внешние отличительные особенности усадьбы того или иного помещика, более точно передается атмосфера их жилищ. Всё это становится очень важным и дорогим для героев, отсюда и пристальное писательское внимание к показу собственности персонажей. В отдельных произведениях сборника «Миргород» авторское внимание уделяется художественному описанию внешнего вида и внутреннего пространства некоторых церквей, воссозданию царящей там атмосферы.

Во втором параграфе второй главы работы — «Анализ деталей интерьера в «Петербургских повестях» Н.В. Гоголя» - рассматриваются повести позднего периода творчества писателя, где преобладает показ прозаических сфер жизни, неприглядного быта персонажей, их рутинного существования. Писатель, как представляется, нарочито вставляет в свое повествование неприукрашенные картины окружающей реальности, описание неуютных помещений, беспорядочные интерьеры, переполненные ненужными вещами, неэстетичную, неряшливую одежду героев. Таким образом проявляется художественная позиция Н.В. Гоголя: не радовать глаз обывателя придуманным показным благополучием, но заставить читателя задуматься над несовершенством жизни, над её пустотой.

В целом в петербургском цикле становится, на наш взгляд, возможным распределение вещных образов по двум основным группам:

1. Предметы интерьера, упомянутые в повествовании вскользь, не имеющие или почти не имеющие описания, встречающиеся чаще единожды, реже небольшое количество раз. Данные вещи или просто названы автором, или обозначены быстрым единичным штрихом. Как нам представляется, первостепенного художественного значения такие предметы не имеют.

2. Предметы интерьера, сочетающиеся между собой и составляющие определенную картину внутреннего убранства того или иного помещения. Интерьер в таком случае выписан полно, детально; точно передается его художественная атмосфера.

Говоря о вещных элементах, составляющих первую группу, необходимо прежде всего выделить разовые текстовые упоминания тех или иных предметов быта, являющихся своеобразной авторской констатацией факта их наличия в повествовании. Данные художественные предметы никак не представлены в тексте, внешне они не выписаны автором, их художественная роль сведена к минимуму и заключается в простом обозначении отдельных атрибутов,

составляющих вещное окружение героев и способных участвовать в раскрытии их характеров.

Наряду с краткими обозначениями бытовых предметов в городских повестях присутствуют вещи, сопровождающиеся отдельными, разными по объему характеристиками. Так, описание гоголевского предмета может ограничиваться указанием на определенный внешний пприх, на какую-либо единичную деталь (оборванный диван, цельные стекла и т.д.); описание может быть более подробным, своеобразным описанием-характеристикой (поднос в руках лакея из повести «Шинель»); создаваемые автором вещи способны раскрывать как характер непосредственно с ними связанных персонажей (ящичек-копилка Акакия Акакиевича), так и нравы жителей столицы в целом (скамьи для любопытных горожан в повести «Нос»); неодушевленные предметы в повествовании нередко изображаются на равных рядом с живьми людьми (примеры тому найдены в повестях «Невский проспект», «Коляска» и ДР-).

Функции многих вещей расширяются: к примеру, зеркало в произведениях писателя перестает быть просто частью интерьера. Данный предмет становится помощником в создании нового образа того или иного героя («Шинель»), свидетелем процесса внешнего преображения персонажей («Портрет»), при этом сам процесс изменения внешнего облика, статуса, общественного положения осмыслен автором иронически. Усложняется также художественное значение образа уличного фонаря, вписанного в общий образ Невского проспекта, значение отдельных музыкальных инструментов и проч.

Обращаясь к вещным реалиям ранее обозначенной второй группы, то есть к тем вещам и предметам, которые придают повествованию дополнительное художественное значение своим сочетанием друг с другом, выделим в первую очередь непривлекательные детали интерьера, составляющие целостную антиэстетичную картину внутреннего содержания того или иного помещения. В повести «Шинель» автор несколькими быстрыми штрихами рисует вещный мир небольших комнат мелких чиновников с его скудным и унылым антуражем. Неэстетичный предметный мир окружает также немецких ремеслешшков, живущих па Мещанской улице северной столицы («Невский проспект»). Отсутствие в художественном описании вещественной детализации не мешает автору передавать общую атмосферу того или иного помещения, впечатление от его интерьера (комната газетной экспедиции в повести «Нос» и др.).

Очерченные в городском цикле произведений Гоголя интерьеры тех или иных помещений, внутреннее убранство домов персонажей в целом и их квартир в частности представляется возможным вписать в общее художественное пространство «Петербургских повестей» писателя. Данное пространство ограничено размерами северной столицы и при этом нередко замыкается в узких рамках центрального Невского проспекта, где разворачиваются основные сюжетные события. Следует отметить, что писатель, изображая столицу, избирает особый художественный ракурс: в

повествовании нет описаний городских архитектурных форм, нет подробного перечисления улиц, упоминаний о тех или иных зданиях. Гоголевская столица - это скорее впечатление от города, его общая атмосфера, те эмоции, которые он вызывает у повествующего лица и у героев.

В текстах повестей также отсутствует подробное представление Невского проспекта, «красавицы нашей столицы» («Невский проспект», с. 9). Автор, изображая данную улицу, избегает детализации и иронически передает общее ощущение блеска и уличного оживления. Невский проспект — это яркий красочный фасад, но фасад фальшивый, представляющий не настоящую жизнь, а ту, которой многие гоголевские герои хотят жить. Почти каждый персонаж на Невском проспекте стремится казаться не тем, кто он есть па самом деле: всс желают выдумать себе более яркую, заметную внешность, показать свою индивидуальность именно броской необычной деталью внешнего облика, а не внутренним миром. В течение суток Невский проспект способен изменяться, и в его описание добавляются новые штрихи. Вечерняя улица становится опасной для героев своей «ненастоящей» загадочностью, таинственностью, умением одновременно скрывать сущность предметов и явлений и раскрывать её.

От сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки» к циклу «Петербургских повестей» мир гоголевских вещей разрастается, предметы городской материальной сферы становятся активными и вмешиваются в жизнь героев. Если в повестях первого сборника зло в основном представлено инфернальными силами и деньгами как таковыми, то в последующем творчестве обыкновенные вещи начинают представлять угрозу для человеческих отношений (к примеру, ружье в «Повести о том, как поссорился...», косвенно коляска в одноименной повести). Жизнь персонажа может зависеть от вещи (шинель из «Шинели»); быт, наполненный предметами всех сортов, способен придать человеческой жизни смысл («Старосветские помещики»).

Изменение художественного пространства но ходу творчества Гоголя (сельская Диканька, мелкопоместный Миргород, столичный Петербург) определяет изменение атрибутов предметного мира. Вещная сфера писателя претерпевает эволюцию от простоты, полезности и необходимости как основных принципов отбора к искусственным, придуманным материальным образам, что позволяет говорить об общем изменении авторского взгляда. В сборнике «Вечера...» вещные атрибуты выполняют в основном служебную функцию, в последующем творчестве — выступают как средство характеристики не только себя, но в первую очередь персонажей.

Национальное, говорящее о самостоятельной культуре, о духовном богатстве народа уходит из повестей, поддаваясь влиянию иного культурного уклада. В данном случае примером может служить наличие в повестях «Вечеров...» козачей люльки, её отсутствие в миргородской реальности и воцарение трубки как символа иной культуры в художественном мире петербургских повестей. Одежда гоголевских персонажей также изменяется по

ходу творчества от национальной, яркой, индивидуальной к городской, невыразительной, общей для всех.

Концентрация основного авторского внимания на предметной сфере порождает проблему изображения вещей, ставит вопрос о способе их представления в тексте. Искажение реальности, смещение ценностей и приоритетов в жизни героев помогает раскрыть система художественных приемов и стилистических средств. К примеру, использование приема гротескной подачи внешности того или иного персонажа, внутреннего убранства помещения («Иван Федорович Шпонька и его тетушка», «Нос» и др.) позволяет автору придать образам фантастический характер, вывести их за пределы вероятного, деформировать с определенными художественными целями. Прием яркого цветового акцента во внешности персонажей, отмеченный нами в повестях всех трех сборников, также вписывается в созданную автором гротескную картину мира, где намеренно выпячивается и замечается окружающими лишь внешняя, видимая сторона жизни.

В большинстве произведений сборника «Миргород» и в цикле «Петербургских повестей» при описании героев используется прием гиперболизации, то есть чрезмерного преувеличения определенных сторон внешности персонажей, что касается в первую очередь их одежды. Повести «Портрет» и «Шинель» позволяют нам выделить прием художественного сближения персонажей на основе сходного материального состояния, переданного через ту или иную вещь. Повесть «Невский проспект» содержит образы «обманывающих» вещей, которым не следует доверять. Гоголевские предметы могут быть противопоставлены друг другу в рамках одного произведения, описаны по контрасту. Так, одни картины в «Портрете» поданы как художественное убожество, другие — как произведения истинного искусства. Отметим прием привлечения читательского внимания к незначительным предметам обстановки и к мелким деталям внешнего облика персонажей. Так, в тексте акцентируется наличие табакерок с заклеенными генеральскими лицами («Шинель»), оборванных питочек на костюмах или белоснежных рукавах рубашек («Нос»), отмечается ношение особенных шиггелей и сюртуков. При этом описания нередко выполнены в гротесковом ключе и окрашены авторской иронией. Как представляется, причина подобной избирательности и подробности кроется в желании автора подчеркнуть убогость внутреннего мира своих персонажей, указать на бесполезность их существования. К примеру, рассказ о спальных башмачках для жены, выписанных из столицы («Коляска»), необходим писателю, так как именно эта деталь наиболее полно характеризует жизненные ценности героев повести и выражает суть их семейной жизни.

В повести «Невский проспект» автор посредством представленных атрибутов предметного мира развенчивает суть романтически настроенных личностей, к каким, на наш взгляд, относится художник Пискарев. Увлеченность внешним блеском, восхищение видимой роскошью проступает в его сновидениях и доказывает тем самым, что внутренний мир молодого

человека во многом пошл и скуден, так же как и мир его, казалось бы, антипода, поручика Пирогова. Обывательское видение основных ценностей жизни, желание обладать яркими дорогими вещами проникли, по мысли автора, повсюду, сознание большинства персонажей писателя оказалось порабощенным мишурным блеском и видимым лоском.

В заключительной части нашего исследования подводятся итоги анализа вещного мира в творчестве Н.В. Гоголя. Таким образом, материальную сферу писателя с полным правом можно считать важнейшим предметом описания и средством раскрытия внутреннего мира персонажей, так как вещь у Гоголя становится не только средством социальной характеристики героя, но и выражает его место в нравственном мире, положение в бытии.

По теме диссертационного исследования имеются следующие публикации:

1) Мякинина Е.С. Люлька и трубка в вещном мире Н.В. Гоголя // Русская речь. - 2005. - № 2. - С. 7-12 (0,36 п.л.);

Опубликовано также: Мякинина Е.С. Люлька и трубка в вещном мире Н.В. Гоголя // Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых. Материалы третьей всероссийской конференции молодых ученых. -Москва-Ярославль: МПГУ - Ремдер, 2004. - С. 61-67 (0,38 п.л.);

2) Мякинина Е.С. Шапка в повести Н.В. Гоголя «Тарас Бульба» // Русская речь. - 2006. - №. 2. - С. 3-8 (0,31 п.л.).

3) Мякинина Е.С. Особенности повествовательных категорий в петербургских повестях Н.В. Гоголя // Актуальные проблемы русского языка и литературы: Материалы Международной конференции молодых филологов. - Красноярск: КГПУ, 2003. - С. 252-261 (0,45 п.л.);

4) Мякинина Е.С. Основные функции вещей в личных отношениях героев повестей Н.В. Гоголя (сборники «Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород») // Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых. Материалы четвертой Всероссийской конференции молодых ученых. -Москва-Ярославль: МПГУ -Ремдер, 2005. - С. 186-191 (0,27 п.л.)

Подл, кпеч. 07.06.2006 Объем 1 п.л. Заказ №. 172 Тир 100 экз.

Типография МПГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Мякинина, Елена Сергеевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. АНАЛИЗ ДЕТАЛЕЙ ОДЕЖДЫ ПЕРСОНАЖЕЙ ПРОИЗВЕДЕНИЙ Н.В. ГОГОЛЯ 1830-1840-х гг. (СБОРНИКИ «ВЕЧЕРА НА ХУТОРЕ БЛИЗ ДИКАНЬКИ», «МИРГОРОД», «ПЕТЕРБУРГСКИЕ

ПОВЕСТИ»).

§ 1.1. Анализ деталей одежды персонажей двух первых сборников

Н.В. Гоголя («Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород»).

§ 1.2. Анализ особенностей одежды персонажей в «Петербургских повестях» Н.В. Гоголя.

ГЛАВА 2. АНАЛИЗ ДЕТАЛЕЙ ИНТЕРЬЕРА ПРОИЗВЕДЕНИЙ Н.В. ГОГОЛЯ 1830-1840-х гг. (СБОРНИКИ «ВЕЧЕРА НА ХУТОРЕ БЛИЗ

ДИКАНЬКИ», «МИРГОРОД», «ПЕТЕРБУРГСКИЕ ПОВЕСТИ»).

§ 2.1. Анализ деталей интерьера двух первых сборников Н.В. Гоголя

Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород»).

§ 2.2. Анализ деталей интерьера в «Петербургских повестях»

Н.В. Гоголя.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Мякинина, Елена Сергеевна

В настоящее время одним из важнейших направлений литературоведения является изучение проблемы поэтики вещного мира, рассмотрение категории вещи в художественном мире писателей, в частности в творчестве Н.В. Гоголя. Обращение к данной проблеме исследователей отмечается лишь в последние десятилетия, так как до этого их внимание в основном было направлено на изучение образной системы писателя, на его умение иронично и остро изобразить общественные пороки, на способность творчески перерабатывать фольклорные источники и мотивы, успешно соединять фантастическое и комическое.

Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению особенностей вещного мира в творчестве Н.В. Гоголя 1830-1840-х годов (сборники «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород», «Петербургские повести»). Сама проблема вещного мира в произведениях названного писателя представляется нам исключительно важной и значимой, так как связь между человеком и окружающей его предметной средой является у Гоголя, с одной стороны, чрезвычайно прочной, с другой - подвижной, так как вещи писателя нередко переходят в человека, а человек - в вещи. В свою очередь наличие подобной связи составляет художественную особенность стиля писателя, определяя тем самым его своеобразие и неповторимость.

В целом под понятием вещного мира мы подразумеваем реалии материальной культуры, окружающей человека; под понятием художественной вещи (художественного предмета) вслед за А.П. Чудаковым (Предметный мир литературы (К проблемам категорий исторической поэтики) [209] мы понимаем те «.мыслимые реалии, из которых состоит изображенный мир литературного произведения и которые располагаются в художественном пространстве и существуют в художественном времени» [209.С.254]. В понятие художественного предмета нами в первую очередь включаются предметы материальной культуры, а именно одежда персонажей Гоголя и подробности интерьера его произведений, то есть основные художественные элементы повествовательного предметного ряда.

Следует отметить, что в целом в литературоведческой науке категория вещи, художественного предмета мало изучена и до конца теоретически не осмыслена. Отдельные замечания о сути художественного мира вещей, о предметной сфере в творчестве того или иного писателя находим в работах В.Н. Топорова [187], В.Е. Хализева [198, 199], А.Ф. Лосева [117], Е.С. Добина [73], А.И. Иваницкого [87], Ю.В. Манна [124-133], М.Б. Храпченко [200], Г.Н. Поспелова [159], С.И. Машинского [137], Г.А. Гуковского [65] и других ученых.

Наиболее подробно и теоретически полно понятие «вещной отдельности» [207.С.164] раскрыто в работах А.П. Чудакова «О способах создания художественного предмета в русской классической литературной традиции» [207], «Предметный мир литературы (К проблемам категорий исторической поэтики)» [209], «Вещь в реальности и в литературе» [206]. Его исследования «Слово - вещь -мир: Вещь во вселенной Гоголя» [210] и «Вещь в мире Гоголя» [205] посвящены рассмотрению предметного мира непосредственно в творчестве писателя.

В своих работах А.П. Чудаков анализирует формы и способы организации предметного вещного мира в произведении литературы, рассматривает основные составляющие этого мира, возможные образные проявления, особенности взаимосвязи мира реальных вещей и вещей художественных.

Исследователь подчеркивает важность, даже обязательность наличия предметности в литературном произведении, так как «внутренне-сущностное для того, чтобы быть воспринятым, должно быть внешне-предметно воплощено.» [206.С.16]. Ракурс изображения предметов, выбранный писателем, помогает раскрыть его творческую индивидуальность, особенности художественного видения: «Список предметов уже может служить первоначальным индикатором при анализе. Каждый вещный прототип. определенным образом изображается - в него вкладывается авторское ощущение, рождаемое ситуацией, фабулой, личностью героя, и, главное, авторское видение предмета» [207.С.165].

В работе «Предметный мир литературы (К проблемам категорий исторической поэтики)» [209] ученый, во-первых, формулирует определение художественных предметов - «мыслимых реалий, из которых состоит изображенный мир литературного произведения и которые располагаются в художественном пространстве и существуют в художественном времени» [209.С.254], во-вторых, вводит понятия «своих» и «общих» предметов. «Общий» предмет, по мнению А.П. Чудакова, это предмет вне художественного сознания, он лишен субъективной творческой окраски, это предмет, узнаваемый всеми. «Свой» внутренний предмет художника - понятие сугубо личное, индивидуальное видение писателем той или иной вещи. В свою очередь, художественный (воплощенный) предмет - «результат компромисса между «своим» внутренним предметом художника и «общим» предметом» [209.С.275]. При этом предмет в художественной действительности сохраняет формы и качество реально существующей вещи, но «в него уже привнесена некая качественно иная, нематериальная субстанция, авторская интенция, слившаяся с ним и сделавшая его феноменом другого - художественного - мира» [209.С.170].

Исследователь отмечает, что художественный предмет «несравненно универсальнее по воздействию. Реальный предмет эфемерен, он гибнет, тускнеет, разрушается. Предмет словесного искусства. вечен» [206.С.23].

Основная ценность художественного предмета заключается, на наш взгляд, в том, что он не воспринимается читающими однозначно и часто вмещает в себя несколько значений, но при этом всегда «указывает на внутренний мир человека и его социальные связи.» [206.С.29]. Он создан творцом, но и взят из реальной действительности.

Еще одно немаловажное замечание, сделанное А.П. Чудаковым: «По реалиям большого писателя нельзя впрямую изучать ни общество людей, ни общество вещей. Прямая «предметная цитата» из. художественной системы невозможна.» [206.С.30].

Созвучной этому утверждению является мысль В.В. Розанова [166], заявляющего, что «.судить о России по изображениям его [Гоголя - Е.М.] было бы так же странно, как об Афинах времен Платона судить по отзывам Платона» [166.С.1]. К примеру, украинские рассказы писателя «вовсе не похожи на простую действительность Малороссии» [166.С.134]. Характеры персонажей, их умения и способности, предметы быта и обстановки - всё является фантастическим, нереальным (красная свитка и загадочный цыган, ведьма Солоха и люлька, способная навредить ей, панночка-утопленница и таинственный старый дом, Пацюк и его волшебные вареники).

Работы А.П. Чудакова «Вещь в мире Гоголя» [205] и «Слово -вещь - мир: От Пушкина до Толстого: очерки поэтики русских классиков» [210] посвящены подробному рассмотрению непосредственно гоголевского предметного мира и представляются нам важными и значимыми. В них утверждается, что «степень преображения эмпирического предметного прототипа у разных писателей различна; у Гоголя она высока» [205.С.261]. Предметы здесь больше говорят не об особенностях исторической эпохи, а раскрывают особый, индивидуальный взгляд автора на вещи, выявляют присущее именно ему мироощущение и миропонимание. К примеру, в повести «Старосветские помещики» упоминается «шитый» камзол Афанасия Ивановича, который он носил «когда был молодцом. и даже увез довольно ловко Пульхерию Ивановну.»1 [55.С.16]. Камзол, как известно, был в моде весь XVIII век, но в данном случае внимание читателей обращено не на признаки исторической эпохи, а на лихость, бравость и даже некоторое щегольство молодого Афанасия Ивановича.

Очевидно, что в творческом мире Н.В. Гоголя преобладает экзотичность предметов, их, так сказать, эксклюзивность, исключительность. Это касается и деталей интерьера, и описания экипажей, и гастрономии, и подробностей одежды. Все эти предметы «имеют единое свойство общей странности» [210.С.28]. Способствует подобному восприятию и особая авторская позиция: все видится «взглядом путешественника. пораженного чуждыми обычаями, вещами.» [210.С.32]. Здесь достаточно вспомнить описание поветового суда в «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»: и внешнее описание здания, и его внутреннее убранство дается подробно и с множеством деталей. Не забыт даже вычищенный ваксою сапог, стоящий на сундуке.

Внимание писателя к мельчайшим подробностям, ко всему необычному в вещной действительности сопоставимо, по мнению

1 Здесь и далее повести сборника «Миргород» цитируются по изданию: Гоголь Н.В Полное собрание сочинений: Т 2. - М : Изд-во Академии наук СССР, 1937. - 763с

А.П. Чудакова, с «подходом этнографа» [210.С.34], с присущей ему обстоятельностью и добросовестностью.

Далее исследователь подмечает еще одну важную особенность творческой манеры писателя, а именно «всесторонность вещественного охвата» [210.С.36], тяготение Гоголя к «перечислениям разного рода предметов» [210.С.34]. Мир писателя буквально переполнен материальным. Вещи и предметы «толпятся и налезают друг на друга», создают особую структуру, состоящую из «плотного ядра и расширяющейся сферы» [210.С.42]. Вспомним в данном случае развернутое описание двора сотника в повести «Вий», куда включено упоминание и панского дома, и амбаров, и погребов, и мельниц, и чердаков. Или описание интерьера хаты пана Данилы в «Страшной мести», где представлены хоть и простые предметы, но достаточно обстоятельно.

К сожалению, наблюдения А.П. Чудакова связаны в основном с произведениями позднего периода творчества писателя, тогда как повести первого сборника не попали в зону исследовательского внимания ученого, и поэтика предметного мира «Вечеров на хуторе близ Диканьки» в его работах не была раскрыта.

Особое мнение по поводу поэтики гоголевских вещей высказывает исследователь В.Н. Топоров в своей работе «Апология Плюшкина: вещь в антропоцентрической перспективе» [187]. Ученый делает вывод о наличии так называемого «дефекта восприятия» [187.С.38] в произведениях писателя. В.Н.Топоров утверждает, что «вещь под взглядом Гоголя виделась. попавшей в круг дурной бесконечности, утратившей свое главное назначение - нужность человеку.» [187.С.35].

Материальное пространство в повестях Гоголя - это «тесное и узкое пространство, где уже ничего нет, кроме оставленных смыслом. вещей, преизбыточествующей вещности, образующей уже некую хаотическую, мертвящую стихию» [187.С.38].

В подтверждение слов исследователя достаточно вспомнить загроможденное вещами поместье семьи Товстогубов или описание усадебной жизни Шпоньки, обстановку обеда в доме его знакомого Григория Григорьевича Сторченка.

Вещь, как известно, «нужна не сама по себе и не самой себе. а человеку» [187.С.15]. Но особенность персонажей Гоголя заключается в том, что они часто не проникают в суть окружающих их вещей, не ценят их, не видят в них особой значимости.

Ученый убежден, что отдельно взятая вещь в художественном пространстве писателя сама по себе не важна и не ценна, так как гоголевские предметы заметны лишь в их массе, в том огромном количестве, в котором они описываются. Основной авторский художественный прием в данном случае - это прием нанизывания предметов друг на друга и в повествовательном описании автора, и в жизни персонажей.

Спецификой гоголевского восприятия, по мысли В.Н. Топорова, являегся способность видеть «многое и в поразительно дифференцированных деталях» [187.С.38]. Писатель делает ставку на «мелочи» [187.С.38], так как именно они имеют самодовлеющий характер и помогают высветить, «угадать» того или иного человека.

В заключение добавим, что указанная вещная переполненность опустошает, выхолащивает жизнь персонажей, вещи становятся «оставленные смыслом» [187.С.38], то есть они никому не нужны и не для кого не важны.

Исследование Е.С. Добина «Искусство детали. Наблюдения и анализ» [73] представляет собой рассуждение о сути художественной детали и художественной подробности в целом и в творчестве

Н.В. Гоголя в частности. Так, и те, и другие не только «периферийны», но могут быть (и часто бывают) «сердцевины» и прямо относятся «не только к окружению, но и к ядру повествования, к образному целому» [73.С.9]. К примеру, в повести «Страшная месть» дается описание удивительной шапки отца Катерины, которая «вся исписанная не русскою и не польскою грамотою»1 [56.С.196] и которую персонаж надевает перед колдовством. Как представляется, основное назначение данного описания шапки в повествовании - указывать на нехристианскую сущность колдуна, на его отчужденность от остальных героев.

Е.С. Добин утверждает, что Гоголь никогда не оставлял без внимания подробностей окружающей его действительности, все «бесчисленные мелочи» были важны для него как для писателя.

Основная сила и важность художественной детали, по мысли исследователя, состоит в том, что она является отражением общего целого, и Гоголь, как представляется, отчетливо осознавал это. К подобным художественным мелочам относятся нюансы нарядов и платьев персонажей, подробности устройства жилищ в произведениях писателя, разнообразные блюда и кушанья: «Гоголем обуревало жадное любопытство к мелким, даже ничтожным обстоятельствам жизни. В особенности - к вещному, материальному окружению человека» [73.С.25].

По наблюдению Е.С. Добина, интерес к вещному гармонично вписывается в общую художественную манеру писателя, так как помогает ему решить две основные творческие задачи: во-первых, как можно полнее зафиксировать наружное бытие человека; во-вторых,

1 Здесь и далее повести сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки» цитируются по изданию- Гоголь Н В. Полное собрание сочинений и писем- В 23-х т Т.1 - М.: Наследие, 2001 -919с через мелочи раскрыть, угадать характер героя, тип его личности, заглянуть под внешнюю оболочку того или иного персонажа.

Отметим, что исследователь считает наличие массы художественных подробностей бесспорным плюсом творческой манеры Гоголя, так как его персонажи срослись с «вещественным дрязгом» [73.С.52], с мелочами. В мире Гоголя Иван Иванович равен Ивану Никифоровичу, а оба они равноценны пропавшей пуговице миргородского городничего.

Далее в рассматриваемой работе поднимается проблема символичности деталей, их обобщения и идейного укрупнения. К сожалению, исследователь затрагивает данную проблему вскользь, не уделяя ей значительного исследовательского внимания.

Более подробно и глубоко проблема символичности вещей и их сочетания с реальной действительностью ставится в работе А.Ф. Лосева «Проблема символа и реалистическое искусство» [117]. Рассуждая о художественной природе символа, философ в доказательство своих мыслей нередко берет примеры из творчества Н.В. Гоголя, но и в целом идеи исследования представляют для нас большой интерес. Бесспорно примечательными являются следующие утверждения: «символ вещи. содержит. все вообще возможные проявления вещи. больше, чем сама вещь в ее непосредственном явлении [117.С.13] .символ содержит в себе образный элемент.» [117.С.147].

Согласно мнению А.Ф. Лосева, всякая вещь, в том числе и художественная, всегда есть «тот или иной сгусток человеческих отношений» [117.С.161], то есть символ. Любой предмет в художественном произведении принадлежит не сфере действительности, а является предметом внутреннего образного мира. Следовательно, рассматривая сферу вещного, не избежать замечаний о сути символического и разнообразии его проявлений. К примеру, в повести «Майская ночь, или Утопленница» находим следующий вещный образ-символ: овчинный черный тулуп с вывороченной вверх шерстью. Он символизирует веселое гулянье парубков, общую кутерьму, поиски головою дерзкого шутника. В повести «Ночь перед Рождеством» - это зеркало красавицы Оксаны, с которым она не расстается (символ девичьего кокетства и любования собой), в «Страшной мести» нередко упоминается горшок с удивительными травами, сопровождающий колдуна, который помогает показать читателям инфернальную сущность отца Катерины.

В.Е. Хализев [198] также придает исключительную важность вещным образам в творческом мире того или иного писателя: «Вещная конкретика составляет неотъемлемую и существенную грань словесно-художественной образности.» [198.С.240].

Основная художественная ценность вещей, по мнению ученого, заключается в том, что они «вызывают к себе определенное отношение, становятся источником впечатлений, переживаний, раздумий.» [ 198.С.236].

Ряд важных замечаний относительно сути предметных образов сделан ученым непосредственно на материале творчества Н.В. Гоголя. Так, В.Е. Хализев убежден, что вещи у Гоголя не эпизодичны, они не упоминаются случайно и вскользь, а наоборот, «выдвигаются на авансцену и становятся важнейшим звеном словесной ткани» [ 198.С.240].

Исследователь предлагает своеобразную классификацию вещных образов: с одной стороны - «вещь. сродная человеку» [198.С.237], с другой - вещи с «печатью запустения и мертвенности» [198.С.239]. В первом случае вещи изображаются как нечто родное, близкое сердцу, прочно вошедшее в жизнь человека. К примеру, то впечатление, которое производил интерьер дома старосветских помещиков на рассказчика: «всё это для меня имеет неизъяснимую прелесть. [55.С.14] .какая длинная навевается мне тогда вереница воспоминаний.» [55.С.18]. Или опоэтизированные предметы быта в повестях «Вечеров.» и в меньшей степени «Миргорода»: детали одежды персонажей, украшения, посуда, предметы кухонной утвари.

При этом творчество Н.В. Гоголя дает материал и для противоположных примеров, а именно: «У Гоголя. быт с его вещным антуражем часто подается как унылый, однообразный, тяготящий человека, отталкивающий, оскорбляющий эстетическое чувство» [198.С.239]. В данном случае речь, на наш взгляд, идет об особенностях интерьера «Петербургских повестей», к примеру, в подобном ключе выдержано описание комнат художников Пискарева и Чарткова, жилища Акакия Акакиевича.

В целом в рассматриваемой работе тонко подмечена некая взаимосвязь между состоянием мира вещей и психологическим состоянием человека: «.вещный мир связывается с глубокой неудовлетворенностью человека самим собой, окружающей реальностью.» [198.С.239], что в свою очередь порождает «брезгливую отчужденность» [198.С.239] от всего материального.

Культурологическое исследование P.M. Кирсановой «Розовая ксандрейка и драдедамовый платок: Костюм - вещь и образ в русской литературе XIX века» [101] посвящено анализу особенностей одежды персонажей литературных произведений разных авторов. Так, P.M. Кирсанова убеждена, что одежда героев содержит в себе отличительные знаки, помогающие понять и оценить «все тончайшие оттенки положения человека в системе общественной иерархии» [101.С.8], определить уровень его культуры и жизни, раскрыть особенности характера и в целом личности. К примеру, таким знаком в произведениях Гоголя становится фризовая шинель небогатых чиновников Петербурга. «Фриз - это грубая шерстяная ткань. один из дешевых видов сукна» [101.С.256], таким образом, недорогой материал одежды указывает на незначительное социальное положение персонажей. В целом мундирная одежда, как утверждает P.M. Кирсанова, строго регламентировалась правительственными постановлениями.

Далее исследовательница отмечает, что художественною особенностью описаний костюмов является то, что они выступают одновременно и как «важная художественная деталь» [101.С.7] повествования, и как «средство выражения авторского отношения к действительности» [101.С.7]. В силу этого нередко описания одежды приобретают в повествовании символическое значение. К примеру, после публикации повести А.С. Пушкина «История села Горюхина» (1830) пальто горохового цвета стало символом осведомителя, то есть приобрело иносказательный смысл.

В статье P.M. Кирсановой «Превращения фрака «наваринского дыму с пламенем» [100], посвященной непосредственно рассмотрению цветописи и цветообозначений в художественном мире Н.В. Гоголя, отмечается, что данный «автор может не сообщать читателю никаких подробностей жизни персонажей. но его костюм. детали позволяют представить себе обстоятельства жизни и внутренний мир этих персонажей.» [100.С.236]. Важную роль в данном случае играет цвет одежды героев, так как у Гоголя «цвет имеет, прежде всего, эмоциональную окраску - средство психологической характеристики персонажа.» [100.С.235].

Таким образом, становится очевидным, что внимание к деталям наряда, к цвету платья того или иного литературного персонажа является важной составляющей частью художественного анализа произведения.

Некоторые наблюдения, связанные со смысловой характеристикой отдельных вещных предметов в творчестве писателя, содержатся в работе А.И. Иваницкого «Архетипы Гоголя» [87]. В частности, исследователь, рассуждая по поводу деталей одежды персонажей, утверждает, что она в произведениях Гоголя является устойчивым символом «женского поглощения мужчины» [87.С.266]. Сам процесс «обряжения» означает «исчезновение человека в собственной одежде; человек есть его одежда.» [87.С.266]. Другими словами, гоголевская одежда у А.И. Иваницкого наполняется особым оригинальным смыслом, но, на наш взгляд, нет уверенности в том, что сам Н.В. Гоголь усматривал в ней именно это.

В русле подобных размышлений идет и Г.Л. Левина, чья статья «Старосветские помещики» Н.В. Гоголя в русле взаимодействия языческой и христианской культур» [113] посвящена рассмотрению мифологических аллюзий, выделению языческого (предметного) плана повести и библейской мифологемы (образы Адама и Евы). Мотив еды как «эротического действа» пронизывает, по мнению автора статьи, всё гоголевское повествование и предметный мир повести призван раскрыть это.

Ю.М. Лотман в работе «Проблема художественного пространства в прозе Гоголя» [120] предлагает свое понимание предметного мира в творчестве писателя. По мнению ученого, художественные вещи в зависимости от типа пространства бывают, во-первых, «с резко выделенным признаком материальности», если пространство бытовое, во-вторых, «не-предметами», если пространство волшебное. В повестях первого гоголевского сборника представлены в равной мере как те, так и другие. В «Миргороде» и в «Петербургских повестях» пространство «забито неподвижными, одеревенелыми вещами» [120.С.439], так как в них преобладает бытовое пространство.

Внимание к вещному миру Гоголя Г.А. Гуковского [65] ограничилось в основном анализом художественной ткани «Петербургских повестей», что не помешало исследователю сделать ряд важных наблюдений.

Так, по мнению ученого, в «Петербургских повестях» «фантастичность самых обыкновенных вещей и людей» [65.С.273] сочетается с «вещными подробностями низменного быта» [65.С.361], причем количество подробностей увеличивается в сборнике от повести к повести и максимально в «Шинели». Если в других повестях «предметы не описаны. в повествование они попадают скупо.» [65.С.358], то в «Шинели» «конкретная детализация сопровождает весь рассказ событий, пронизывая его насквозь.» [65.С.359]. В указанной повести подробно описан процесс выбора материала, приценивание, пошив шинели, впечатления от готового изделия. Здесь деталь одежды исключительно значима и даже судьбоносна для главного персонажа, так как «вещь [шинель - Е.М.]. для бедного человека важнее многих романтических мечтаний. Бытовое становится. трагическим, потому что несет в себе судьбу человека.» [65.С.373]. Вещь начинает заменять для персонажа все проявления окружающей действительности, поглощая все его интересы и определяя собой его желания.

Исследования Ю.В.Манна [124-133], П.А.Николаева [149],

B. Боцяновского [10], Г.Н.Поспелова [159], М.Б. Храпченко [201],

C.И. Машинского [137], H.J1. Степанова [179] не посвящены конкретно рассмотрению поэтики вещного мира прозы Гоголя, но в них содержится ряд ценных замечаний и наблюдений, представляющих особый научный интерес.

Так, Ю.В. Манн особо отмечает «заведомое противоречие» [128.С.146] в построении некоторых вещных образов, к примеру, значение присутствия картин в доме старосветских помещиков: картины вывешиваются для рассматривания, между тем они функционируют здесь вне своих изобразительных достоинств, вне своего содержания вообще - лишь одним фактом присутствия» [128.С.146]. Художественные полотна в данном случае не выполняют свою основную вещную функцию, как не выполняют ее в художественном мире Гоголя и книги, то есть все то, что лишено прямого утилитаризма.

В ходе исследования Ю.В. Манн выделяет моменты «логического абсурда» [128.С.148], которые также касаются гоголевских вещных образов. К примеру, чтение книг Иваном Федоровичем Шпонькою лишь ради узнавания известного: «Книг он, вообще сказать, не любил читать; а если заглядывал иногда в гадательную книгу, так это потому, что любил встречать там знакомое, читанное уже несколько раз» [42.С.223].

Рассуждения Ю.В. Манна по данному вопросу не противоречат рассуждениям С.И. Машинского [137], а именно: произведения искусства перестают выполнять эстетическую функцию, в повествовании они лишь подчеркивают пустоту и скуку жизни гоголевских персонажей. «В бессмысленной пестроте этих портретов отражена бессмыслица существования их хозяев» [137.С.84].

С.И. Машинский отмечает тот факт, что раскрытие внутренней сущности героя нередко происходит через сравнение его с предметами быта, с реалиями материальной действительности. Следствием этого, считает литературовед, явились многочисленные сопоставления внешности и действий персонажей с образами вещного мира. «Ежели хотите, - пишет исследователь,- представить себе, как выглядит Григорий Григорьевич, - извольте: «Тут камердинер. стащил с него сюртук и сапоги и натянул вместо того халат, и Григорий Григорьевич повалился на постель. казалось, огромная перина легла на другую» [137.С.68].

Но в указанной работе есть и спорные моменты. К примеру, трудно согласиться с утверждениями С.И. Машинского об обезличенности гоголевских персонажей, об их одинаковости («нет ни одного примечательного лица, которое заслуживало бы быть выделенным из толпы» [137.С.63], - заявляет ученый), в том числе и с точки зрения деталей одежды, особенностей наряда.

Далее отметим тонкое наблюдение Г.Н. Поспелова [159], основанное на сопоставлении эволюции общего состояния персонажа с эволюцией состояния его вещей. Вещи и их хозяин находятся, по мысли ученого, в прямой зависимости друг от друга. Обветшание, устаревание вещей соотносится с таким же процессом в жизни их хозяина: «Быть может, когда-то. предок Ивана Никифоровича, заботясь о благе родины, с оружием в руках воевал под стенами польской крепости. Теперь «красное» или «синее» сукно и «золотая парча» гниют в «коморах», а владелец шпаги и ружья «лежит весь день на крыльце» [159.С.101-102].

Мысль о своего рода тождественности вещей и их хозяев высказывает также критик В. Боцяновский [10]. В его работе «Один из вещных символов у Гоголя» читаем: «вещи у Гоголя не только служат для определения лиц, не только являются «приметами», но выступают параллельно с героем, как бы подчеркивая переживаемое им.» [10.С.5].

П.А. Николаев в работе «Художественные открытия Н.В. Гоголя» [149], разделяя подобные замечания литературоведов, добавляет: «Вещь становится художественным персонажем. Здесь [в творчестве Гоголя -Е.М.] - начало превращения её в почти живое существо, и тем самым превращения человека в вещь.» [149.С.124]. К примеру, по Невскому проспекту двигаются не люди, а их «вещные знаки» [149.С.126], причем «овеществление» людей настолько значительно, что уже трудно разделить личность и бездуховную материю.

Трудно не согласиться с наблюдениями H.JI. Степанова [179], касающимися сути основного художественного принципа Н.В. Гоголя, а именно с тем, что «характеристика героев осуществляется через описание окружающей их обстановки» [179.С.133]. Мелочность и пустота жизни персонажей передаётся «внешней бессобытийностью повествования, перегруженного излишними подробностями.» [179.С.157]. Жизнь многих героев Гоголя настолько примитивна и скучна, что любая вещь для них становится крайне значительной и важной. Подробное текстовое описание неодушевленных предметов объясняется, по мнению ученого, именно этим.

Итак, большинство исследователей творчества Н.В. Гоголя сходятся во мнении, что материальные атрибуты художественного мира занимают важное место в системе произведений писателя. Вещи, предметы нередко не просто сопоставляются с персонажами, но зачастую смешиваются с ними, взаимозаменяются. Способность вещных образов Гоголя выступать наравне с живыми лицами доказывает необходимость их присутствия в повествовании, их исключительную значимость и художественную ценность.

Таким образом, литературоведами и исследователями творчества Н.В. Гоголя высказывались отдельные ценные замечания по поводу состояния предметного мира писателя, в ряде их работ звучали важные суждения относительно бытописательской сущности его таланта и особенностей описания им вещной действительности. Однако в целом художественные проявления вещного мира писателя в аспекте одежды персонажей и деталей интерьера не становились предметом отдельного специального рассмотрения. Другими словами, в современной лшературоведческой науке отсутствуют исследовательские работы, посвященные комплексному рассмотрению гоголевского вещного мира в его художественной эволюции. С этим связана актуальность данного исследования.

Объектом данного диссертационного исследования является художественная ткань произведений Н.В. Гоголя, а именно повести 1830-1840-х годов, вошедшие в сборники «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород» и в цикл «Петербургские повести». Предметом научного рассмотрения является категория вещного мира в указанных произведениях писателя, а именно проблема художественного изображения вещей и соотнесения их с персонажами.

Целью нашего исследования является комплексное изучение и анализ особенностей вещного мира повестей трех сборников Н.В. Гоголя, прежде всего в аспекте рассмотрения одежды персонажей писателя и внутреннего убранства помещений.

В соответствии с поставленной целью в исследовании решаются следующие задачи:

1. проследить процесс эволюции художественного взгляда писателя на вещное окружение персонажей от сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки» к сборнику «Петербургских повестей»;

2. определить принципы отбора вещей при создании образов персонажей и при описании внутреннего убранства того или иного помещения;

3. предложить классификацию деталей одежды персонажей с целью выявления роли предметных описаний в творческом мире Н.В. Гоголя;

4. проследить через обозначенные в тексте детали костюма и атрибуты интерьера авторскую позицию по отношению к тому или иному персонажу;

5. представить вещные атрибуты художественного пространства произведений писателя в многообразии их художественных функций и смысловых значений, определить роль отдельных предметных символов.

Научная гипотеза, выдвигаемая в данной работе, звучит следующим образом: мир людей и мир вещей в творчестве Н.В. Гоголя нерасторжимы, они находятся в тесном слиянии друг с другом. На протяжении рассматриваемого нами периода творчества (от «Вечеров на хуторе близ Диканьки» до «Петербургских повестей») писатель проходит определенную художественную эволюцию, а именно представленные автором вещные реалии все теснее соприкасаются с внутренним миром персонажей, полнее и точнее отражают окружающую действительность. Талант Гоголя раскрывается как талант гротескового бытописателя с его умением показать внутренний мир того или иного героя через окружающие его вещные атрибуты.

На защиту выносятся следующие общие положения работы:

1. В повестях Гоголя присутствуют как простые упоминания вещей (их основная функция - организовывать художественное пространство вокруг героев), так и распространенные описания вещной сферы, где вещи подаются как самостоятельно живущие, нередко являющиеся отдельным объектом художественного изображения, то есть становятся полноправными героями повествования.

2. Вещные атрибуты, являясь внешними художественными деталями, используются автором с целью передачи душевного состояния героев; также благодаря им в целом осуществляется показ внутреннего мира того или иного персонажа.

3. От сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки» к «Петербургским повестям» вещный мир писатель проходит очевидную художественную эволюцию: от яркости красок и узорчатости рисунка к тусклости изображения и цветовому однообразию. Национальный колорит, присущий сборнику «Вечера на хуторе близ Диканьки», сменяется прозой городской жизни с её гротескно-реалистическими описаниями нарядов и показом прозаических сфер жизни.

4. Система стилистических средств, таких, как гротеск, гиперболизация, ироническое изображение, помогает автору привлечь читательское внимание к уродствам человеческой жизни: к вещизму, охватившему героев, к их общей ограниченности и увлеченности внешней стороной жизни. Проблема показа вещей решается в позднем творчестве Гоголя в тесной связи с его основным художественным принципом правдивости изображения.

5. Наблюдения над вещным миром, в частности над деталями одежды персонажей, позволяют выявить долю авторского участия в изображении, проследить усиление субъективного авторского начала, заметное на материале вещной сферы, и говорить о процессе индивидуализации изображения.

Методологическая основа исследования состоит в сочетании традиционных литературоведческих подходов: системного и сравнительно-сопоставительного. Это позволило изучить творчество Н.В. Гоголя 1830-1840-х годов как органическое целое, а категорию вещного мира писателя как целостную художественную проблему.

Научная новизна настоящей диссертационной работы обеспечена, во-первых, систематизацией сведений о художественных особенностях категории вещного мира, во-вторых, предпринятой в работе попыткой применить накопленный литературоведами теоретический материал непосредственно к вещному миру произведений Н.В. Гоголя с целью выявить его закономерности и индивидуальные черты.

Теоретическая значимость данной работы обусловлена введением в научный оборот недостаточно изученного теоретического материала, использованием различных литературных подходов, принципов и методов, что позволило представить указанную проблему во всей её полноте и многоаспектности.

Практическая значимость работы состоит в том, что её материалы и выводы могут быть использованы при чтении историко-литературных курсов и проведении спецсеминаров по истории русской литературы XIX века, а также могут быть включены в учебные и учебно-методические пособия по соответствующей проблематике.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены в виде научных докладов на конференциях «Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых» (Москва, МПГУ, 2004), «Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых» (Москва, МПГУ, 2005). Проблематика работы обсуждалась на заседаниях аспирантского объединения кафедры русской литературы МПГУ (20032006 г.), научный доклад по теме работы на аспирантском семинаре кафедры (2005 г.) получил одобрение. Содержание исследования отражено в пяти публикациях.

Объем и структура работы. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения и библиографии, насчитывающей 220 наименований. Основное содержание работы изложено на 168 страницах.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Вещный мир в творчестве Н.В. Гоголя"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Творчество Н.В. Гоголя, несмотря на большое количество посвященных ему литературоведческих работ, представляет собой до конца не познанный художественный мир. Ряд аспектов его творчества неоднократно избирался для рассмотрения исследователями разных лет и литературоведческих направлений. Несмотря на стремление всесторонне изучить литературное наследие писателя, наиболее полно осветить художественное своеобразие его творчества, в современной науке существует целый ряд нерешенных проблем и среди них проблема целостного рассмотрения гоголевского вещного мира.

В отличие от писателей, скорее невнимательных к предметному окружению персонажей, Н.В. Гоголь в своих произведениях проявлял большой интерес к связи, существующей между человеком и его вещной сферой. Данная связь, без сомнения, представлялась ему прочной и весьма значительной, так как вещное окружение каждый человек выбирает в соответствии со своим внутренним миром. Более того, острое любопытство к всевозможным деталям в жизни человека отличало писателя в его самых ранних произведениях.

Вещный мир, на наш взгляд, интересен Гоголю и сам по себе, как самостоятельно живущий, имеющий свой характер и законы развития (самостоятельный предмет изображения), и как проявление особенностей мира людей. Часто именно те или иные вещи помогают раскрыть суть человеческих взаимоотношений, выявить особенности уклада жизни в целом. Организованный определенным образом интерьер, имеющий свои составляющие, нередко способен помочь постигнуть сущность вписанных в него персонажей, определить их отношения с миром.

Наблюдение над материальной сферой дает нам более четкое представление о творческой эволюции писателя, в рамках которой художественное изображение материальной действительности меняется по ходу творчества от красочного и яркого мира естественной жизни к вещным атрибутам прозы городской реальности.

В целом, как удалось установить по ходу работы, для художественной манеры Гоголя свойственна нерасторжимость неживой вещи и живого человека, их нередкое уравнивание, слияние вещи с внутренним миром персонажа. Раскрытие личностных особенностей того или иного героя происходит путем показа именно внешних деталей его облика, через упоминание отдельных атрибутов интерьера его жилища. В связи с этим вещи нередко становятся знаковыми вещами, вещами-символами. К примеру, зеркало значительного лица («Шинель») является символом стремления героя казаться окружающим не тем человеком, каким он на самом деле является.

Изменение по ходу творчества писателя основной художественной задачи (от показа занимательного фантастического сюжета, цель которого развлекать, к показу несовершенств человеческой жизни, её уродливости) повлекло за собой развитие бытописательской стороны его таланта, что позволило Гоголю в его поздних повестях глубоко и полно раскрывать сущность его героев путем изображения их вещного окружения, так как вещи избираются автором максимально соответствующими внутренней сути того или иного персонажа, и, таким образом, они теснее сливаются с людьми.

В рассмотренных повестях Гоголя были найдены как простые упоминания тех или иных предметов, своеобразное обозначение вещных деталей по ходу действия, так и подробно описанные автором, самостоятельные в плане художественного показа объекты материальной действительности, являющиеся полноправными героями изображенного писателем мира. Задача первых - организовать собой определенное художественное пространство, окружающее героев, обозначая тем самым особенности уклада их жизни (упоминания столов, лавок, стульев, ширм и т.д.). Распространенные вещные описания призваны, на наш взгляд, во-первых, являться художественным средством характеристики того или иного персонажа, во-вторых, призваны помочь читателю представить атмосферу изображенной жизни в целом, такой, какой она видится писателю, придать ей определенный колорит. К примеру: расписанные миски и макитры на возу гончара («Сорочинская ярмарка»), стол, уставленный «кушаньями» на съезде у городничего («Повесть о том, как поссорился Иван Иванович.»), оборванный диван Чарткова («Портрет»), ящичек для собирания денег Акакия Акакиевича («Шинель»).

Смысловое содержание каждой гоголевской вещи индивидуально, но все вместе они образуют единую систему предметного мира, так как каждый атрибут материальной действительности находится на своем, отведенном именно для него месте, выполняя свою определенную художественную функцию. Исходя из этого, в данной работе предпринята попытка классификации деталей одежды персонажей, цель которой -выявить значение указанных деталей в творчестве писателя. Первая из предложенных нами классификаций основана на частоте упоминаний в тексте той или иной вещи. В результате рассмотрения были выделены часто встречающиеся в повествовании фрагменты нарядов, менее употребительные, единичные детали одежды и константные (постоянные) детали. Данный анализ позволил нам проследить эволюцию писательского вещного мира (в плане одежды) от её национальных вариантов к городским формам.

Следующая из предложенных нами классификаций одежды гоголевских персонажей основана на принципе индивидуализации изображения и на принципе усиления субъективного авторского начала. В зависимости от этого вещные атрибуты были разделены нами на три основные группы:

1. Вещи, показывающие реалии описанной Гоголем жизни;

2. Вещи, раскрывающие общественную иерархию - положение человека в системе общественной иерархии;

3. Вещи, раскрывающие характер персонажей и отражающие их привычки.

Каждая из перечисленных групп была рассмотрена с точки зрения усиливающейся авторской воли, возрастающей доли писательского участия в изображении вещных реалий. Таким образом, стало очевидным, что описания деталей нарядов персонажей могут иметь различное художественное назначение. Во-первых, они способны достаточно объективно передавать внешнее предметное бытие людей, во-вторых, доносить до читателя существующую общественную иерархию, основанную прежде всего на имущественном положении, представляя при этом уклад жизни в целом; в отдельных случаях они раскрывают сущность того или иного персонажа, подчеркивая его индивидуальность. В последнем значении фрагменты одежды выступают в роли психологических деталей, основная функция которых заключается в показе внутреннего мира героев, что позволяет нам выявлять в определенной мере авторское отношение к ним.

Проанализировав особенности одежды большинства гоголевских персонажей, мы обнаружили её следующие художественные возможности: тот или иной наряд нередко выдает желание героев быть похожим на кого-то более значительного и состоятельного, более уважаемого в обществе. Примеры тому были найдены в повестях «Ночь перед Рождеством», «Тарас Бульба», «Нос» и др.

Подчеркнутые автором отдельные детали внешнего вида способны, на наш взгляд, концентрировать внимание читателей на проблеме социального разделения людей, так как наличие определенной одежды позволяет некоторым героям чувствовать своё социальное превосходство над другими персонажами («Вечер накануне Ивана Купала», «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович.» и др.)

В художественном мире Гоголя изменение по ходу повествования наряда какого-либо героя нередко передает смену его образа жизни, привычек и взглядов. Так, качественным изменениям подвергается одежда Афанасия Ивановича из повести «Старосветские помещики», наряд Тиберия Горобца из «Вия». Нами выявлены случаи несовпадения характера персонажа и его одежды («Иван Федорович Шпонька и его тетушка»), случаи возникновения противоположных вариантов внутри одной вещи («Невский проспект»), отмечены случаи создания контрастных положений героев путем описания их одежды (повесть «Коляска»).

Нередко у Гоголя те или иные предметы, детали одежды персонажей выступают как полифункциональные, то есть способные наполняться в зависимости от содержания фрагмента произведения разным смысловым значением, участвовать в различных ситуациях. Так, ряд функций в повествовании выполняют гоголевские горшок и кочерга (повести сборника «Вечера.»), различное смысловое наполнение имеет козачья шапка (повесть «Тарас Бульба»). Гоголевские вещи от повести к повести могут изменять свою основную функцию, что было прослежено нами на примере представленного в текстах писателя оружия: от использования его героями по прямому назначению («Страшная месть», «Тарас Бульба») до превращения его в складируемый хлам («Старосветские помещики») и в ненужный, но страстно желаемый предмет («Повесть о том, как Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем»),

В рассмотренных повестях позднего периода творчества преобладает показ прозаических сфер жизни, неприглядного быта персонажей, их рутинного существования. Писатель, как представляется, нарочито вставляет в свое повествование неприукрашенные картины окружающей реальности, описание неуютных помещений, беспорядочные интерьеры, переполненные ненужными вещами, неэстетичную, неряшливую одежду героев. Таким образом, по нашему убеждению, проявляется художественная позиция Н.В. Гоголя: не радовать глаз обывателя придуманным показным благополучием, но заставить читателя задуматься над несовершенством жизни, над её пустотой.

В целом, как представляется, мир людей в изображении Гоголя претерпевает эволюцию: от беспечного и дружного в сборнике «Вечера на хуторе.» до скучного и неяркого в «Петербургских повестях». Общественные ценности и идеалы мелкопоместных и столичных жителей в показе писателя пошлы и банальны, внутренний мир большинства персонажей скуден. На фоне этого как следствие разрастается мир гоголевских вещей, предметы городской материальной сферы становятся активными, вмешиваются в жизнь героев, диктуют свои правила. Если в повестях первого сборника зло в основном представлено инфернальными силами и деньгами как таковыми, то в последующем творчестве обыкновенные вещи начинают представлять угрозу для человеческих отношений (к примеру, ружье в «Повести о том, как поссорился.», косвенно коляска в одноименной повести). Жизнь персонажа может зависеть от вещи (шинель из «Шинели»); быт, наполненный предметами всех сортов, способен придать человеческой жизни смысл (повесть «Старосветские помещики»).

Сельская Диканька, мелкопоместный Миргород, столичный Петербург - изменение художественного пространства по ходу творчества Гоголя определяет изменение атрибутов предметного мира. Вещная сфера писателя претерпевает эволюцию от простоты, полезности и необходимости как основных принципов отбора к искусственным, придуманным материальным образам, что позволяет нам говорить об общем изменении авторского взгляда. Национальное, говорящее о самостоятельной культуре, о духовном богатстве народа уходит из повестей, поддаваясь влиянию иного культурного уклада. В данном случае примером может служить наличие в повестях «Вечеров.» козачей люльки как атрибута процесса курения, её многочисленные значения и смысловые оттенки, несомненная важность и ценность для персонажей данного предмета, и полное отсутствие люлек в миргородской реальности, где появляется именно трубка, которая прочно воцарится в художественном мире «Петербургских повестей». Одежда гоголевских персонажей также изменяется по ходу творчества от национальной, яркой, индивидуальной к городской, невыразительной, общей для всех.

Концентрация основного авторского внимания на предметной сфере порождает проблему изображения вещей, ставит вопрос о способе их представления в тексте. Искажение реальности, смещение ценностей и приоритетов в жизни героев помогает раскрыть система художественных приемов и стилистических средств. К примеру, использование приема гротескной подачи внешности того или иного персонажа, внутреннего убранства помещения («Иван Федорович Шпонька и его тетушка», «Нос» и др.) позволяет автору придать образам фантастический характер, вывести их за пределы вероятного, деформировать с определенными художественными целями. Вещи писателя начинают терять признаки предметности и становятся частью авторской или субъективной характеристики того или иного персонажа.

Прием яркого цветового акцента во внешности персонажей, отмеченный нами в повестях всех трех сборников, также вписывается в созданную автором гротескную картину мира, где намеренно выпячивается и замечается окружающими лишь внешняя видимая сторона жизни.

В большинстве произведений сборника «Миргород» и в цикле «Петербургских повестей» при описании героев используется прием гиперболизации, то есть чрезмерного преувеличения определенных сторон внешности персонажей, что касается в первую очередь их одежды. Нередко это сопровождается большим количеством нарочито восторженных, но пустых характеристик.

В «Тарасе Бульбе» и в повести «Вий» находим прием своеобразного вещного дубляжа, при котором наряд слуг является отражением благосостояния их господ.

Повести «Портрет» и «Шинель» позволяют нам выделить прием художественного сближения персонажей на основе сходного материального состояния, переданного через ту или иную вещь. Повесть «Невский проспект» содержит образы «обманывающих» вещей, которым, как предостерегает автор, не следует доверять. Гоголевские предметы могут быть противопоставлены друг другу в рамках одного произведения, описаны по контрасту. Так, одни картины в «Портрете» поданы как художественное убожество, другие - как произведение истинного искусства.

Ярким писательским приемом является прием омертвления живого и оживление мертвого, а также постановка Гоголем в один описательный ряд живых и неживых категорий, их слияние. Примеры тому были найдены нами в «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», в повестях «Нос», «Коляска» и др.

Индивидуальным художественным приёмом писателя является прием привлечения читательского внимания к незначительным предметам обстановки и к мелким деталям внешнего облика персонажей. Так, в тексте акцентируется наличие табакерок с заклеенными генеральскими лицами («Шинель»), оборванных ниточек на костюмах или белоснежных рукавах рубашек («Нос»), отмечается ношение особенных шинелей и сюртуков. При этом описания нередко выполнены в гротесковом ключе и окрашены авторской иронией. Как представляется, причина подобной избирательности и подробности кроется в желании автора подчеркнуть убогость внутреннего мира своих персонажей, указать на бесполезность их существования. К примеру, рассказ о спальных башмачках для жены, выписанных из столицы («Коляска»), необходим писателю, так как именно эта деталь наиболее полно характеризует жизненные ценности героев повести и выражает суть их семейной жизни.

В повести «Невский проспект» автор посредством представленных атрибутов предметного мира развенчивает суть романтически насфоенных личностей, к каким, на наш взгляд, относится художник Пискарев. Увлеченность внешним блеском, восхищение видимой роскошью отчетливо проступает в его сновидениях и доказывает тем самым, что внутренний мир молодого человека во многом пошл и скуден, так же как и мир его, казалось бы, антипода, поручика Пирогова. Обывательское видение основных ценностей жизни, желание обладать яркими дорогими вещами проникли, по мысли автора, повсюду, сознание большинства персонажей писателя оказалось порабощенным мишурным блеском и видимым лоском.

Таким образом, вещный мир в творчестве Н.В. Гоголя с полным правом можно считать важнейшим предметом описания и средством раскрытия внутреннего мира персонажей, так как вещь у Гоголя становится не только средством социальной характеристики героя, но и выражает его место в нравственном мире, положение в бытии.

Список научной литературыМякинина, Елена Сергеевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Ауэрбах Эрих Мимесис. Изображение действительности в западноевропейской литературе. - М.-СПб.: Университетская книга, 2000. -511с.

2. Бакшеева В.В. Русский словесный портрет. Лирика и проза к. XVIII перв. трети XIX: Дис. . д-ра филол. наук. - М., 2000. - 428с.

3. Барахов B.C. Литературный портрет (Истоки, поэтика, жанр). -Л.: Наука: Ленингр. отд-ние, 1985. 312с.

4. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб.: Азбука, 2000. -С. 9-193.

5. Белецкий А.И. В мастерской художника слова // Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературы. М.: Просвещение, 1963. -С. 51-233.

6. Белова О.В. Славянский бестиарий: Словарь названий и символики. М.: Индрик, 2000. - 318с.

7. Белый Андрей Мастерство Гоголя: Исследование. М.: МАЛП, 1996. - 351с.

8. Березовская В.В. Идейно-эстетические функции детали в повести Н.В. Гоголя «Тарас Бульба» и ранних рассказах Л.Н. Толстого // Тезисы докладов вторых гоголевских чтений, посвященных 175-летию со дня рожд. писателя. Полтава, 1984. - С. 52-53.

9. Болкунова Н.С. Мотивы Дома и Дороги в художественной прозе Н.В. Гоголя: Дис. . канд. филол. наук/ Сарат. гос. ун-т. Саратов, 1999. -201с.

10. Боцяновский В.Ф. Один из вещных символов у Гоголя // Статьи по славянской филологии и русской словесности ОРЯС АН СССР. Т. С 1 (101). М., 1928. - С. 104-105.

11. Бочаров С.Г. Загадка «Носа» и тайна лица // Бочаров С.Г. О художественных мирах: Сервантес, Пушкин, Баратынский, Гоголь, Достоевский, Толстой, Платонов. М.: Советская Россия, 1985. - С. 124160.

12. Бочаров С.Г. Петербургские повести Гоголя // Гоголь Н.В. Петербургские повести.-М.: Правда, 1981. С. 5-18.

13. Брюсов В.Я. Испепеленный. К характеристике Гоголя (Доклад, прочитанный на торжественном заседании о-ва любителей российской словесности) М.: Скорпион, 1909.- 33с.

14. Бурштинская Е.А. Цвет как аспект литературного портрета в художественной прозе И.С. Тургенева: Дис. . канд. филол. наук. -Череповец, 2000.- 196с.

15. Вайскопф М.Я. Птица тройка и колесница души: Работы 19782003 годов. М.: Новое литературное обозрение, 2003. - 576с.

16. Вайскопф М.Я. Сюжет Гоголя: Морфология. Идеология. Контекст. М.: РГГУ, 2002. - 686с.

17. Веденяпина Э.А. Композиционно-речевые особенности повести Н.В. Гоголя «Шинель» // Язык Н.В. Гоголя: Учеб. пособие / Под ред. А.Н. Кожина. М.: Высшая школа, 1991. - С. 47-59.

18. Велиев И.О. Литературный портрет и характер. Баку: Язычы, 1981.- 207с.

19. Вересаев В.В. Гоголь в жизни: Сист. свод подлинных свидетельств современников. М.: Московский рабочий, 1990. - 638с.

20. Визгин В.П. Идея множественности миров. М.: Наука, 1988. -293с.

21. Викторович В.А. «И стал я разглядывать.». Эволюция художественной оптики от Гоголя к Достоевскому // Первые Гоголевские чтения. Н.В. Гоголь: Загадка третьего тысячелетия. Сборник докладов. -М.: Университет, 2002. С. 34-49.

22. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII- XIX веков. М.: Русский язык, 2002. - 527с.

23. Виноградов В.В. Язык Гоголя // Н.В. Гоголь. Материалы и исследования / Под ред. В.В. Гиппиуса. M.-JL: Изд-во АН СССР, 1936. -С. 286-376.

24. Виролайнен М.Н. «Миргород» Н.В. Гоголя (Проблема стиля): Дис. . канд. филол. наук. JL, 1980. - 200с.

25. Виролайнен М.Н. Мир и стиль Гоголя // Вопросы литературы. -1984.-№4.-С. 17-22.

26. Воронский А.К. Гоголь // Воронский А.К. Искусство видеть мир: Портреты. Статьи. М.: Советский писатель, 1987. - С. 596-694.

27. Воропаев В.А. Н.В. Гоголь: жизнь и творчество. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1999,- 127с.

28. Галанов Б.Е. Живопись словом. Человек. Пейзаж. Вещь. М.: Советский писатель, 1972. - 184с.

29. Галанов Б.Е. Психологизм в литературе // Галанов Б.Е. Души изменчивой приметы: Лит-критич. очерки. М.: Советский писатель, 1982.-С. 159-201.

30. Гачев Г.Д. Образ в русской художественной культуре. М.: Искусство, 1981. - 247с.

31. Гей Н.К. Знак и образ // Контекст. 1973. - М., 1974. - С. 281305.

32. Гинзбург Л.Я. Вещный мир // Гинзбург Л.Я. О лирике. М.: Интрада, 1997. - С. 292-331.

33. Гинзбург Л.Я. Пушкин и проблема реализма // Гинзбург Л.Я. Литература в поисках реальности: Статьи. Эссе. Заметки. Л.: Советский писатель, 1987. - С. 58-75.

34. Гиппиус В.В. Гоголь // Гиппиус В.В. Гоголь; Зеньковский В.В. Н.В. Гоголь. СПб.: Изд-во Logos, 1994. - С. 9-188.

35. Гиппиус В.В. Гоголь: Воспоминания. Письма. Дневники. М.: АГРАФ, 1999.-464с.

36. Гиппиус В.В. От Пушкина до Блока. M.-JL: Наука, 1966. - 347с.

37. Гоголевский сборник: Коллективная монография / Под ред. С.А. Гончарова. СПб.: Образование, 1993. - 200с.

38. Гоголь Н.В. Вечер накануне Ивана Купала // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 23-х т. Т. 1. М.: Наследие, 2001. - С. 99111.

39. Гоголь Н.В. Вий // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: Т. 2.- М.: Изд-во Академии наук СССР, 1937. С. 177-218.

40. Гоголь Н.В. Заколдованное место // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 23-х т. Т. 1. М.: Наследие, 2001. - С. 240-245.

41. Гоголь Н.В. Записки сумасшедшего // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: Т. 3. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1938. - С. 193-214.

42. Гоголь Н.В. Иван Федорович Шпонька и его тетушка // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 23-х т. Т. 1. М.: Наследие, 2001. - С. 219-239.

43. Гоголь Н.В. Коляска // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: Т. 3. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1938. - С. 177-189.

44. Гоголь Н.В. Майская ночь, или Утопленница // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 23-х т. Т. 1. М.: Наследие, 2001. -С. 112-135.

45. Гоголь Н.В. Невский проспект // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: Т. 3. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1938. - С.9-46.

46. Гоголь Н.В. Нос // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: Т. 3.- М.: Изд-во Академии наук СССР, 1938. С. 49-75.

47. Гоголь Н.В. Ночь перед Рождеством // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 23-х т. Т. 1. М.: Наследие, 2001. - С. 149

48. Гоголь Н.В. Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: Т. 2. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1937. - С. 223-276.

49. Гоголь Н.В. Портрет // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: Т. 3. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1938. - С.79-137.

50. Гоголь Н.В. Предисловие // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 23-х т. Т. 1. М.: Наследие, 2001. - С. 69-73.

51. Гоголь Н.В. Предисловие часть вторая // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 23-х т. Т. 1. М.: Наследие, 2001.-С. 145148.

52. Гоголь Н.В. Пропавшая грамота // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 23-х т. Т. 1. М.: Наследие, 2001. - С. 136-144.

53. Гоголь Н.В. Собрание сочинений: В 7-ми т. Т.З. Повести / Под общ. ред. С.И. Машинского и М.Б. Храпченко; Примеч. Г.М. Фридлендера. М.: Современник, 1983. - 447с.

54. Гоголь Н.В. Сорочинская ярмарка // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 23-х т. Т. 1. М.: Наследие, 2001. - С. 74-98.

55. Гоголь Н.В. Старосветские помещики // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: Т. 2. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1937. - С. 13-38.

56. Гоголь Н.В. Страшная месть // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 23-х т. Т. 1. М.: Наследие, 2001. - С. 185-217.

57. Гоголь Н.В. Тарас Бульба // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: Т. 2. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1937. - С. 41-172.

58. Гоголь Н.В. Шинель // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: Т. З.-М.: Изд-во Академии наук СССР, 1938.-С. 141-174.

59. Головенченко Ф.М. Реализм Гоголя. Ученые записки. Том LXIX. Кафедра русской литературы. М.: Изд-во МГПИ им. В.И. Ленина, 1953.-258с.

60. Горелов П.Г. О повести «Старосветские помещики» // Гоголь: история и современность. М.: Советская Россия, 1985. - С. 348-359.

61. Горских Н.А. Н.В. Гоголь и Ф. Сологуб: (Поэтика вещного мира): Дис. . канд. филол. наук / Томск, гос. ун-т. Томск, 2002. - 207с.

62. Грачева И.В. «Каждый цвет уже намек»: о роли художественной детали в русской классике // Литература в школе. - 1997. - № 3. - С. 49-55.

63. Гришина О.Н. Соотношение повествования, описания и рассуждения в художественном тексте: Дис. . канд. филол. наук. М., 1983.- 177с.

64. Губарев И.М. Петербургские повести Гоголя. Ростов: Ростовское книжное издательство, 1968. - 158с.

65. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. М.-Л.: Художественная литера1ура, 1959.-530с.

66. Гуревич П.Ю. Поэтическая функция образов пластических искусств в творчестве Н.В. Гоголя: Дис. . канд. филол. наук/ Моск. пед. гос. ун-т. М., 2001. - 169с.

67. Даль Вл. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. М.: Худ. лит-ра, 1935.

68. Дилакторская О.Г. Фантастическое в повести Н.В. Гоголя «Нос» //Русская литература. 1984.-№ 4.-С. 153-165.

69. Дилакторская О.Г. Художественный мир Петербургских повестей Н.В. Гоголя // Гоголь Н.В. Петербургские повести (Литературные памятники). СПб.: Наука, 1995. - С. 207-257.

70. Дмитриева Е.Е. К вопросу об «исторических неточностях» в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» // Первые Гоголевские чтения. Н.В. Гоголь: Загадка третьего тысячелетия. Сборник докладов. М.: Университет, 2002. - С. 49-64.

71. Дмитриева Е.Е. Н.В. Гоголь//История русской литературы XIXвека. В 3 ч. Ч. 2 (1840-1860): Учеб. для студентов вузов / Под ред. В.И. Коровина. М.: ВЛАДОС, 2005. - С. 269-343.

72. Дмитриева Е.Е. Сад Плюшкина, Сад Гоголя // Поэтика русской литературы: Сборник статей. М.: РГГУ, 2001. - С. 148-160.

73. Добин Е.С. Искусство детали. Наблюдения и анализ. Л.: Советский писатель, 1975.- 191с.

74. Докусов A.M. «Миргород» Н.В. Гоголя. Лекции из спецкурса «Н.В. Гоголь». Л.: ЛГПИ, 1971. - 176с.

75. Долгих Т.Д. Русская сатирико-бытовая повесть второй половины 18 века: (Поэтика, проблематика): Дис. . канд. филол. наук. М., 1991. -168с.

76. Еремина Л.И. О языке художественной прозы Н.В. Гоголя. Искусство повествования. М.: Наука, 1987. - 177с.

77. Еркомаишвили Е.Г. Функции цветописи, звукописи, одоризма в структуре художественной прозы: Дис. . канд. филол. наук. Тбилиси, 1990.- 150с.

78. Ермаков И.Д. Психоанализ литературы. Пушкин. Гоголь. Достоевский. М.: Новое литературное обозрение, 1999. - 511с.

79. Ермилов В.В. Н.В. Гоголь. М.: Советский писатель, 1952. -295с.

80. Есаулов И.А. Спектр адекватности в истолковании литературного произведения: «Миргород» Н.В. Гоголя. М.: РГГУ, 1997. - 100с.

81. Есин А.Б. Изображенный мир // Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. М.: Флинта. Наука, 2003. - С. 75109.

82. Заманова И.Ф. Пространство и время в художественном мире сборника Н.В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки»: Дис. . канд. филол. наук / Орл. гос. ун-т. Орел, 2000. - 186с.

83. Зарецкий В.А. Петербургские повести Н.В. Гоголя.

84. Художественная система и приговор действительности. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1976. - 89с.

85. Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. JL: Наука, 1991. -511с.

86. Зеньковский В.В. Н.В. Гоголь // Гиппиус В.В. Гоголь; Зеньковский В.В. Н.В. Гоголь. СПб.: Изд-во Logos, 1994.-С. 189-341.

87. Золотусский И.П. Поэзия прозы: Статьи о Гоголе. М.: Советский писатель, 1987. - 238с.

88. Иваницкий А.И. Архетипы Гоголя // Литературные архетипы и универсалии / Под ред. Е.М. Мелетинского. М.: Рос. гос. гуманит. университет, 2001. - С. 248-292.

89. Иваницкий А.И. Гоголь. Морфология земли и власти. М.: РГГУ, 2000.- 188с.

90. Иваницкий А.И. Логика тропа и логика сюжета. Гоголь // Вестник Московского университета. Сер. 10. Журналистика. 1989. - № 4. -С. 16-26.

91. Иезуитова Р.В. Пути развития романтической повести // Русская повесть XIX века: История и проблематика жанра / Под ред. Б.С. Мейлаха. -Л.: Наука, 1973. С. 77-108.

92. Из истории русской культуры. Т. 5: XIX век. М.: Языки русской культуры, 1996.-844с.

93. Измайлов И.В. Фантастическая повесть // Русская повесть XIX века: История и проблематика жанра / Под ред. Б.С. Мейлаха. Л.: Наука, 1973.-С. 134-169.

94. Ильин И.А. Гоголь великий русский сатирик, романтик, философ жизни // Ильин И.А. Собрание сочинений: В 10 т. Т.6. Кн. III. -М.: Русская книга, 1997. - С. 240-277.

95. Казин А.Л. Художественный образ и реальность. Л.: Изд-во ЛГУ, 1985.- 120с.

96. Канг Чул Предметно-пространственное изображение в лирике и поэмах М.Ю. Лермонтова: Дис. . канд. филол. наук. М., 2004. - 172с.

97. Канунова Ф.З. Некоторые особенности реализма Н.В. Гоголя (О соотношении реалистического и романтического начал в эстетике и творчестве писателя). Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1962. - 134с.

98. Карандашова О.С. Художественное пространство «украинских» сборников Н.В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород»: Дис. . канд. филол. наук / Тверск. гос. ун-т. Тверь, 2000. - 155с.

99. Карташова И.В. Гоголь и романтизм: Дис. . д-ра филол. наук. -Калинин, 1982.-376с.

100. Килошенко М.И. Психология моды: теоретический и прикладной аспекты. СПб.: СПГУТ, 2001. - 179с.

101. Кирсанова P.M. Превращения фрака «наваринского дыму с пламенем» // Гоголь: материалы и исследования / Под общ. ред. Ю.В. Манна. М.: Наследие, 1995. - С. 230-238.

102. Кирсанова P.M. Розовая ксандрейка и драдедамовый платок: Костюм-вещь и образ в русской литературе XIX века. М.: Книга, 1989. -286с.

103. Кожин А.А. Речевые средства юмора и сатиры в произведениях Н.В. Гоголя // Язык Н.В. Гоголя: Учеб. пособие / Под ред. А.Н. Кожина. -М.: Высшая школа, 1991.-С. 135-174.

104. Колодина Н.И. Художественная деталь как средство текстопостроения, вовлекающее читателя в рефлективный акт: Дис. . канд. филол. наук. Тверь, 1997. - 193с.

105. Кондаков И.В. Цвет в природе и в искусстве: Методология вопроса // Художественное творчество. Человек природа - искусство. -М.: Наука, 1986.-С. 88-101.

106. Котляревский Н.А. Николай Васильевич Гоголь (1829 1842). Очерк из истории русской повести и драмы. - Петроград. Тип. М.М.1. Стае., 1915.-572с.

107. Кочетова В.Г. Художественная деталь в прозе И.А. Гончарова: (Типы, функции, эволюция): Дис. . канд. филол. наук / Моск. пед. гос. ун-т.-М., 2002.- 178с.

108. Кривонос В.Ш. Мотивы художественной прозы Гоголя. СПб.: ЕГПИ, 1999.-251 с.

109. Кривонос В.Ш. Художественная проза Н.В. Гоголя и проблема реалистического повествования: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. -Свердловск, 1989. 30с.

110. Крутикова Н.Е. Гоголь и украинская литература XIX века // Николай Васильевич Гоголь: сборник статей / Под. ред. А.Н. Соколова. -М.: Изд-во МГУ, 1954. С. 193-226.

111. Кубрякова Е.С. О понятиях места, предмета и пространства // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 84-92.

112. Кутафина Ю.Н. Предметный мир художественной прозы Н.В. Гоголя «Петербургские повести», «Мертвые души»: Дис. . канд. филол. наук/ Елецк. гос. ун-т. Елецк, 1999. - 183с.

113. Лебеденко С.А. Тыминский М.В. Антропонимия повестей миргородского цикла Н.В. Гоголя // Тезисы докладов вторых гоголевских чгений, посвященных 175-летию со дня рожд. писателя. Полтава, 1984. -С. 172-173.

114. Летин В.А. Визуализация художественной картины мира Н.В. Гоголя: Дис. . канд. культурол. наук. Ярославль, 1999. - 211с.

115. Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. М.: Советская энциклопедия, 1987.- 752с.

116. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. Дополнение к «Диалектике мифа». -М.: Мысль, 2001.-559с.

117. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Искусство, 1995.-320с.

118. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь: Книга для учителя. М.: Просвещение, 1988. - 348с.

119. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек Текст -Семиосфера - История. - М.: Языки русской культуры, 1996. - 447с.

120. Лотман Ю.М. Избранные статьи (Статьи по семиотике и типологии культуры): В 3-х т. Т. 1. Таллинн: Александра, 1992. - 479с.

121. Лотман Ю.М. Избранные статьи (Статьи по семиотике и типологии культуры): В 3-х т. Т.З. Таллинн: Александра, 1993. - 480с.

122. Лукин В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа. М.: Ось-89, 1999. - 189с.

123. Майер П. Фантастическое в повседневном: «Невский проспект» Гоголя и «Приключение в ночь под Новый год» Гофмана // Поэтика русской литературы: Сборник статей. М.: РГГУ, 2001. - С. 99-112.

124. Манн Ю.В. Гоголь. Труды и дни: 1809 1845. - М.: Аспект Пресс, 2004.-813с.

125. Манн Ю.В. Заметки о поэтике Гоголя // Гоголь: история и современность (К 175-летию со дня рождения) / Сост. В.В. Кожинов и др.- М.: Советская Россия, 1985. С. 213-239.

126. Манн Ю.В. Образ художника в повести Гоголя «Невский проспект» // Николай Васильевич Гоголь: сборник статей / Под. ред. А.Н. Соколова. М.: Изд-во МГУ, 1954.-С. 169-191.

127. Манн Ю.В. Постигая Гоголя. М.: Аспект Пресс, 2005. - 206с.

128. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. М.: Художественная литература, 1978.-398с.

129. Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. М.: Наука, 1976. -375с.

130. Манн Ю.В. Реализм Гоголя и проблемы гротеска: Дис. . д-ра филол. наук. JL, 1972. - 583с.

131. Манн Ю.В. Русская литература XIX века: Эпоха романтизма. -М.: Аспект-Пресс, 2001. 446с.

132. Манн Ю.В. Смелость изобретения: Черты художественного мира Гоголя. М.: Детская лит-ра, 1985. - 144с.

133. Манн Ю.В. «Странные вещи» (к характеристике гоголевского стиля) // Литература. 2005. - № 12. - С. 31-33.

134. Маркова О.В. Современный литературный портрет: (Типология и поэтика жанра): Автореф. дис. канд. филол. наук. Томск, 1990. - 19с.

135. Маркович В.М. Петербургские повести Н.В. Гоголя. Л.: Худ. лит-ра, 1989.-208с.

136. Машенко Н.М. Слово, музыка, образ. Киев: Радянська школа, 1982.-96с.

137. Машинский С.И. Художественный мир Гоголя. М.: Просвещение, 1979. - 432с.

138. Мережковский Д.С. Гоголь. Творчество, жизнь и религия. СПб.: Пантеон, 1909.-231с.

139. Мигунов А.С. Художественный образ (Материалы к спецкурсу). М.: Изд-во МГУ, 1980. - 97с.

140. Мифологический словарь / Гл. ред. Е.М. Мелетинский. М.: Советская энциклопедия, 1990. - 672с.

141. Михайлов А.В. Судьба вещей и натюрморт // Вещь в искусстве: Материалы научной конференции 1984 (выпуск XVII). М.: Советский художник, 1986.-С. 125-140.

142. Мочульский В.Н. Малороссийская и петербургская повести Н.В. Гоголя (К истории художественного творчества). Одесса: «Экономическая» типография, 1902. - 20с.

143. Мочульский К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М.: Республика, 1995. - 604с.

144. Набоков В.В. Николай Гоголь (1809 1852) // Набоков В.В. Лекции по русской литературе. - М.: Изд-во Независимая Газета, 1999. -С. 31-134.

145. Нгуен Бао Кхань Тематическая группа наименований предметов туалета в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души»: Дис. . канд. филол. наук/ Моск. пед. гос. ун-т. М., 2004. - 228с.

146. Нидерле Л. Славянские древности. М.: Алетейа, 2000. - 592с.

147. Николаев Д.П. Сатира Гоголя. М.: Худ. лит-ра, 1984. - 367с.

148. Николаев П.А. Реализм как творческий метод (Историко-теоретические очерки). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1975. - 279с.

149. Николаев П.А. Художественные открытия Н.В. Гоголя // Николаев П.А. Историзм в художественном творчестве и в литературоведении. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1983. - С. 116-156.

150. Озеров Ю.А. Цвет как компонент поэтики Н.В. Гоголя («Мертвые души») // Проблемы современного филологического образования: Межвузовский сборник научных статей. Выпуск 6. М.: Ремдер, 2005. -С. 89-95.

151. Онуфриев Н.М. Реализм Н.В. Гоголя. М.: Знание, 1952. - 21с.

152. Палиевский П.В. Гоголь//Палиевский П.В. Русские классики. -М.: Худ. лит-ра, 1987. С. 103-116.

153. Патман Нол Литургическое искусство. Послание к вечности // Архитектура и строительство России. 1998. - № 1. - С. 22-30.

154. Переверзев В.Ф. Гоголь. Достоевский. Исследования. М.: Советский писатель, 1982. - 511с.

155. Перетц В.Н. Гоголь и малорусская литературная традиция // Н.В. Гоголь. Речи, посвященные его памяти. СПб. Тип. Императорской Академии Наук, 1902. - С. 47-55.

156. Поддубная Р.Н. Тип героя и конфликта в «Вие» // Тезисы докладов вторых гоголевских чтений, посвященных 175-летию со дня рожд. писателя. Полтава, 1984. - С. 94-95.

157. Познанский Б. Одежда малороссов. Труды XII Археологического съезда в Харькове, 1902 T.III. -М., 1905.

158. Полищук В.Б. Поэтика вещи в прозе В.В. Набокова: Дис. . канд. филол. наук / РГПУ им. А.И. Герцена. СПб., 2000. - 176с.

159. Поспелов Г.Н. Творчество Н.В. Гоголя. М.: Госуд. учебно-педагогическ. изд-во Министерства просвещения РСФСР, 1953. - 278с.

160. Пропп В .Я. Морфология волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2001.- 143с.

161. Пустовойт П.Г. Слово стиль - образ. - М.: Знание, 1980. - 64с.

162. Путнин Ф.В. Деталь художественная // Литературный энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1987. - С. 90.

163. Раннев В.Р. Интерьер. М.: Высшая школа, 1987. - 230с.

164. Ремизов A.M. Огонь вещей. Сны и предсонье (Гоголь, Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Достоевский). Париж: Оплешник, 1954. - 231с.

165. Роднянская И.Б. Лирический образ вещи в русской поэзии нач. XX века // Вещь в искусстве: Материалы научной конференции 1984 (выпуск XVII). М.: Советский художник, 1986. - С. 226-246.

166. Розанов В.В. Легенда о великом инквизиторе Ф.М. Достоевского. Опыт критического комментария с присоединением двух этюдов о Гоголе.- СПб. Тип. М. Меркушева, 1902. 179с.

167. Рылова А.И. Роль костюма в комедии «Горе от ума» // Литература.-2005.-№ 12.-С. 11-13.

168. Семенюк В.К. Алогизм как идейно-стилевой элемент гротеска

169. Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» Н.В. Гоголя) // Живые традиции: Из истории и теории литературы. Саратов, 1978. - С. 66-77.

170. Скалон Н.Р. Вещь и слово (Предметный мир в советской философской прозе). Алма-Ата: Гылым, 1991. - 96с.

171. Славянские древности: Этнолингвистический словарь в 5-ти томах. T.I. / Под общ. ред. Н.И. Толстого. М.: Международные отношения, 1995.-578с.

172. Славянские древности: Этнолингвистический словарь в 5-ти томах. Т.П. / Под общ. ред. Н.И. Толстого. М.: Международные отношения, 1999. - 704с.

173. Словарь литературоведческих терминов / Ред.- сост. Л.И. Тимофеев, С.В. Тураев. М.: Просвещение, 1974. - 509с.

174. Словарь русского языка: В 4-х т. / Под ред. А.П. Евгеньевой / АН СССР, Институт рус. языка. М.: Русский язык, 1981 - 1984.

175. Соколов А.Н. От романтизма к реализму (Из курса лекций по истории русской литературы XIX века). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1957. -232с.

176. Соколов Б.В. Гоголь: Энциклопедия. М.: Алгоритм, 2003. -544с.

177. Соловьев А.А. Декоративное оформление. М.: Просвещение, 1987.- 143с.

178. Сологуб Л.А. Устаревшая и устаревающая лексика как изобразительное художественное средство в повести Н.В. Гоголя «Тарас Бульба» // Тезисы докладов вторых гоголевских чтений, посвященных 175-летию со дня рожд. писателя. Полтава, 1984. - С. 170-171.

179. Старикова В.А. Гаршин и Чехов: (Проблемы художественной детали): Дис. . канд. филол. наук. М., 1981. - 195с.

180. Степанов Н.Л. Н.В. Гоголь. Творческий путь. М.: Гос. изд-вохудожественной литературы, 1955. 585с.

181. Степанова К.П. Поэтика описания. (Русская художественная проза 1830-1840 г.): Дис. . канд. филол. наук. Л., 1975. - 216с.

182. Степанова Т.С. Вещь и язык метафоры: Автореф. дис. . канд. философ, наук / РАН. Институт философии. М., 1993. - 24 с.

183. Сурков Е.А. Русская повесть первой трети XIX века (Генезис и поэтика жанра). Кемерово: Кузбассвузиздат, 1991. - 160с.

184. Творчество Н.В. Гоголя: истоки, поэтика, контекст. Межвузовский сборник научных трудов. СПб.: Изд-во РГГМИ, 1997. -48с.

185. Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. М.: Наука, 1964. - 486с.

186. Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Стиль. Произведение. Литературное развитие. М.: Наука, 1965.-503с.

187. Терц Абрам (А.Д. Синявский) В тени Гоголя. М.: Аграф, 2003. -416с.

188. Топоров В.Н. Апология Плюшкина: вещь в антропоцентрической перспективе // Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М.: Прогресс-Культура, 1995. -С. 7-112.

189. Традиции народной одежды и искусство современного костюма: Сборник науч. трудов. М., 1983. - 150с.

190. Успенский Б.А. Некоторые принципы изображения «фона» // Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб.: Азбука, 2000. - С. 250-264.

191. Фаворин В.В. Загадочный мастер // Урал. 1962. - № 6. - С. 148156.

192. Фангер Дональд (США) В чем же, наконец, существо «Шинели» и в чем её особенность // Гоголь: материалы и исследования / Под общ.ред. Ю.В. Манна. М.: Наследие, 1995. - С. 50-61.

193. Фасмер Макс Этимологический словарь русского языка в 4-х томах. Т.П. М.: Прогресс, 1986. - 671с.

194. Федоров В.В. Поэтический мир Гоголя // Гоголь: история и современность (К 175-летию со дня рождения) / Сост. В.В. Кожинов и др. М.: Советская Россия, 1985. - С. 132-162.

195. Франка Стролого Перович Пушкин и Гоголь как исторические романисты. Сопоставительный анализ «Капитанской дочки» и «Тараса Бульбы»: Дис. . канд. филол. наук/ Рос. гос. гуман. ун-т. М., 1998. -166с.

196. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997.- 445с.

197. Фуко Мишель Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. -СПб.: A-cad, 1994.-406с.

198. Хайдеггер М. Вещь // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993. - С. 316-326.

199. Хализев В.Е. Вещь // Теория литературы. М.: Высшая школа, 2002.-С. 236-241.

200. Хализев В.Е. Эстетика быта: творчество Н.С. Лескова в контексте русской культуры // Хализев В.Е. Ценностные ориентации русской классики. М.: Гнозис, 2005. - С. 260-301.

201. Храпченко М.Б. Николай Гоголь: Литературный путь. Величие писателя. М.: Современник, 1984. - 653с

202. Храпченко М.Б. Творчество Гоголя. М.: Советский писатель, 1959.-619с.

203. Цивин Р.Д. Художественная деталь и её идейно-эстетические функции в литературном произведении. Киев: Радянська школа, 1970. -229с.

204. Чеканова О.В. Об искусстве юмористического портрета в

205. Вечерах на хуторе близ Диканьки» и в «Миргороде» // Живые традиции: Из истории и теории литературы. Саратов, 1978. - С. 121-129.

206. Черняков А.А. Художественная деталь как объект эстетического анализа: Дис. . канд. философ, наук. Астрахань, 1978. - 169с.

207. Чудаков А.П. Вещь в мире Гоголя // Гоголь: история и современность (к 175-летию со дня рождения). М.: Советская Россия, 1985.-С. 259-281.

208. Чудаков А.П. Вещь в реальности и в литературе // Вещь в искусстве: Материалы научной конференции 1984 (выпуск XVII). М.: Советский художник, 1986.-С. 15-46.

209. Чудаков А.П. О способах создания художественного предмета в русской классической литературной традиции // Классика и современность. -М.: Изд-во МГУ, 1991.-С. 164-170.

210. Чудаков А.П. Предметный мир // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. М.: НПК «Интелвак», 2003.-С. 796-798.

211. Чудаков А.П. Предметный мир литературы (К проблемам категорий исторической поэтики) // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М.: Наука, 1986. - С. 251-292.

212. Чудаков А.П. Слово вещь - мир: От Пушкина до Толстого: очерки поэтики русских классиков. - М.: Современный писатель, 1992. -319с.

213. Шамбинаго С.К. Трилогия романтизма: (Н.В. Гоголь). М.: . , 1911.-158с.

214. Шейнина Е.Я. Энциклопедия символов. М.: Изд-во ACT; Харьков: Торсинг, 2001. - 591с.

215. Шульц С.А. Гоголь. Личность и художественный мир. М.: Интерпракс, 1994,- 156с.

216. Щеглов М.И. Верность деталей // Новый мир. 1957. - № 1. - С.258.271.

217. Щирова И.А. Участие художественной детали в моделировании эстетически возможного мира // Studia linguistica СПб., 1995. Вып. 1. - С. 161-168.

218. Эйхенбаум Б.М. Как сделана «Шинель» Гоголя // Эйхенбаум Б.М. О прозе. JI.: Худ. литература, 1969. - С. 306-327.

219. Энциклопедия литературных произведений / Сост. и науч. ред. С.В. Стахорский. М.: Вагриус, 1998. - 654с.

220. Эпштейн М.Н. О значении детали в структуре образа («Переписчики» у Гоголя и Достоевского) // Вопросы литературы. 1984. -№ 12. - С. 134-145.

221. Этнолингвистический словарь славянских древностей: Проект словника. АН СССР, Институт славяноведения и балканистики. М., 1984.- 171с.

222. Янушкевич А.С. «Записки сумасшедшего» Н.В. Гоголя в контексте русской литературы 1920-1930-х годов // Поэтика русской литературы: К 70-летию Ю.В. Манна: Сборник статей. М.: РГГУ, 2001. -С. 193-214.