автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.06
диссертация на тему: Влияние западных литературных направлений на литературу Сирии XX в.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Влияние западных литературных направлений на литературу Сирии XX в."

АКАДЕМИЯ НАУК СССР ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ

На правах рукописи

С7ККАР РАТЕБ ТАМЕР

ВЛИЯНИЕ ЗАПАДНЫХ ЛИТЕРАТУРНЫХ НАПРАВЛЕНИЙ НА ЛИТЕРАТУРУ СИРИИ XX в. (Романтизм и сирийская поэзия)

Специальность 10.01.06 - Литература народов зарубежных стран Азии и Африки

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва - 1991

Работа выполнена в Отделе литератур народов зарубежных стран Азии Ордена Трудового Красного Знамени Института востоковедения АН СССР.

Научный руководитель - доктор филологических наук,

профессор ПРОЖОГИНА C.B.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор ШИДОАР Б.Я.

кандидат филологических наук МИКУЛЬСКИЙ Д.В.

Ведущая организация - Казахский Государственный

университет.

Защита состоится " " .1991 г. в часов

на заседании Специализированного совета Д.003.01.04 по филологическим наукам при Институте востоковедения АН СССР по адресу г.Москва, ул.Рождественка, 12.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института востоковедения АН СССР.

Автореферат разослан " _1991 г.

Ученый секретарь Специализированного совета по филологическим наукам

jjîlp «амД Т~"а . С .Герасимова

©Институт востоковедения АН СССР, 1991.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Обоснование темы и цель диссертации. Данная работа посвящена исследованию характера того направления развития сирийской поэзии XX в., которое типологически сходно с явлениями западного романтизма. Научный интерес к одному из национальных вариантов романтизма, получившего широкий резонанс на Востоке в целом и в арабских странах, в частности, обусловлен и недостаточной степенью изученности его проявлений в Сирии, и особой значимостью этого направления в истории сирийской литературы XX века. На наш взгляд, романтизм сыграл большую роль в обновлении литературы в Сирии в закреплении ее нового, отличного от средневекового типа, ярко отлчзив и закономерности общественного сознания, и ориентацию сознания художественного, испытавшего потребность в новых эстетических ценностях.

Оделав человека, его духовный мир главным объектом внимания, показав самоценность личностного сознания, индивидуального взгляда на окружающую реальность, культивируя понятие свободы - в том числе и свободы творчества, романтизм неслучайно собрал под свои знамена многочисленных представителей сирийской словесности.

Научная новизна! данной работы состоит в том, что в ней дается собственная оценка этому явлению и впервые анализируется в русле влияния западного романтизма творчество тех сирийских поэтов, которые ранее в таком качестве не рассматривались.

В. задачи диссертации входил также анализ касыдной формы под воздействием романтизма.

Актуальность изучения проблемы сирийского романтизма состоит в возможности показать плодотворность взаимодействия культур Востока и Запада, реальные плоды такого диалога культур, проиллюстрировать характер литературного синтеза, осушест-

вленного одной из литератур Востока XX в., когда обращение и к собственным художественным традициям, и к течениям литератур ной и эстетической мысли Запада (включая сюда и Россию) дает своеобразный тип творчества, в котором "наложились" друг на друга многие элементы из предшествующих и последовавших за романтизмом художественных систем, подчинившись доминантному принципу романтического "двоемирия".

Практическая значимость работы определяется возможностью включения исследованных автором материалов как в общий курс истории литературы Сирии, так и в теорию мирового романтизма в качестве одного из его национальных вариантов, соотносимых с классическим образцом - романтизмом Запада.

Апробация работа. Диссертация обсуждена и одобрена к защите на заседании Отдела литератур народов зарубежной Азии Института востоковедения АН СССР. Отдельные положения диссертации были оцубликованы в сирийских литературных журналах.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав и Заключения. Прилагается библиография; содержащая арабские и европейские источники и труды арабских, западноевропейских и русских ученых-ориенталистов, определивших методологию данного исследования.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении, где обоснованы тема и актуальность работы, ее новизна, подчеркивается, что период особо ярко выраженных романтических тенденций в творчестве сирийских поэтов длился до середины шестидесятых годов, проявившись уже в первые десятилетия XX века. И здесь, в Сирии, гтот период ознаменовался, как и в классическую эпоху западного романтизма, обновлением поэтических форм, введением в поэзию нового содержания, раздвигающего рамки старой поэтики, и в то же время глубоким интересом художников к особенностям национальной истории, национального характера, к самобытности своей культуры, к своеобразию своей исторической эпохи. В Сирии национальный вариант романтизма был обусловлен особенностями уровня социального развития, существованием и взаимодействием разных укладов и разных типов сознания, отметивших и "переплетение" (а порой и противоречивость) разных ориентаций и в сознании художественном.

В, главе I "Формирование и развитие контактов сирийской литературы с культурой стран Запада" автор говорит о предпосылках влияния романтизма как направления, возникшего в недрах литературы Запада, эстетических и исторических причинах восприятия характерных мотивов и черт именно этого литературного направления и некоторых его жанровых форм (поэма).

Ухе довольно ранние, начиная с ХУ1 века, контакты сирийцев с Западом, приобщение их к его цивилизации и культуре способствовали тому, что выпускники учебных заведений западных стран в свою очередь оказывали значительное влияние на развитие сирийской культуры и литературы. В иностранных школах большинство будущих сирийских поэтов освоило французский, английский, русский, итальянский и другие европейские языки, что помогло им непосредственно, в оригинале, знакомиться с произведениями западных поэтов и извлекать из них для себя пользу. Благодаря английским, французским, русским, а также американским школам, открытым в Сирии, западная поэзия стала активно переводиться на арабский язык, значительно расширив возможности сирийцев ознакомления с культурой Запада.

Процесс эволюции поэзии в Сирии в начале двадцатого века был связан и с творческими достижениями литературы сирийских эмигрантов. Поэты, стоявшие у истоков современной поэзии, довольно рано осознали, что простое подражание старым мастерам не отвечает творческим устремлениям, что необходимо создать поэзии нового типа, который бы буквально отражал проблемы окружавшей жизни, ощущения и чувства человека своего времени. Они обратились к творчеству западных поэтов, испытав значительное воздействие богатого художественного опыта Запада. Знакомя сирийцев с литературой Европы, Халиль Нардам , один из основоположников новой сирийской поэзии, переводил стихи Гете на арабский и сам подражал великому немецкому поэту. Он переводил также и с французского, пытаясь сохранять присущий французской поэзии дух "сладостной музыкальности". Однако, тенденция к использование достижений культуры западных стран наталкивалась на довольно сильное сопротивление и в самой Сирии, и в других арабских странах. Многие критики считали арабское поэтическое обновление слепым подражанием Западу и "наступлением" на "чистоту" арабского культурного наследия. Эта достаточно сильная "охранительная" тенденция продолжается вплоть до наших

дней, несмотря на все очевидные достижения новой поэзии.

Во второй половине XX века влияние западной культуры на арабскую литературу в целом стало еше заметнее. Яркий пример такого воздействия - творчество одного из выдающихся сирийских поэтов, который способствовал эволюции арабской поэзии, Адониса (род. в 1930 г.), не раз отмечалось даже, что его поэзия "ближе" к западной, чем к арабской. Сирийская поэзия и последних десятилетий также тесно связана с западными литературными течениями. Обширная и разнообразная переводческая и литературоведческая работа в целом усилила знакомство сирийцев с различными литературными движениями Запада. Но влияние европейского романтизма оставило наиболее глубокий и значительный след в развитии сирийской поэзии XX в.

В том, что именно это направление оказывается наиболее значимым для сирийских поэтов, есть своя особая закономерность. Романтизм стал созвучным новой арабской литературе и в Сирии во всех, практически, своих многообразнейших проявлениях и смыслах, закрепившихся на протяжении всего периода возникновения, существования и развития этого литературного направления в странах Западной Европы, Америки и России.

Сосредоточившее внимание на внутреннем мире личности, придавшее духовной жизни человека невиданную напряженность и остроту, романтическое направление для арабских художников явило огромный "резервуар" возможностей введения абсолютно нового для нормативного искусства арабского классицизма - мира личностного, индивидуального, окончательно выламывавшегося из сковывавших творчество законов художественной традиции. "Подлинным содержанием романтического, - писал Гегель, развивая цдеи теоретиков немецкого романтизма, - служит абсолютная внутренняя жизнь, а соответствующей формой - духовная субъективность, постигающая свою свою самостоятельность и свободу"*.

Понятие "романтизм", обретшее таким образом и нравственно-философское значение, не могло не привлекать арабских художников, видевших в нем некую возможность свободы и духовного творчества, и выражения гражданского духа, возможность самовыражения личности, противостоящей "неразумной", "иррациональной", "непостижимой" действительности, враждебной природе человека, его сугубо личностным началам. С другой стороны,

ГГгегель. "Эстетика", Т.П. М., 1969, с.233.

именно в романтизме, ориентировавшемся преимущественно на ценности европейского средневекового искусства, было сосредоточено и то начало, которое для арабских художников оказалось не менее значимым: в их собственном культурном наследии (немало в свое время повлиявшем и на европейское средневековье), содержались и готовые формы - и древней касыда, и образцов суфийской лирики, и многие, схожие с романтическими, мотивы, которые были словно уже предназначены для восприятия того духа, того содержания, которое "вливалось" через эстетику романтизма для создания поэзии нового времени, раскрепощавшей поэта от абсолютной зависимости от традиции.

Как в свое время в России, переживавшей свой исторический и духовный ренессанс, вступавшей на арену мировой культуры, появилось некое "универсальное" понимание романтизма как явления, свойственного всей истории духовной жизни, во все века человечества, так и сирийским романтикам было притягательно в романтизме его начало освобождающее, реабилитирующее мир души человека, а вместе с ним и самоценность человеческой личности, ее самосознание, а значит - и самосознание нации, народа.

Опыт сирийских романтиков убеждает в том, что они не просто прекрасно усвоили и пытались передать весь спектр романтических мотивов и тем, то есть весь внешний содержательный план романтизма (достаточно близкий и традиционной арабской поэзии), но главное - придерживались принципов философского "двоемирия". Ощущение разлада мечты и действительности, обусловденное реальными историческими, социальными и политическими процессами, переживавшимися сирийским обществом, стадиально, в известной мере, совпадало с тем, что переживало западное общество столетием раньше.

Разочарование в возможностях буржуазного миропорядка в технической цивилизации и прогрессе, усугубивших процессы отчуждения человека, вызывали столь глубокое чувство недовольства окружающей реальностью, что были естественным побудителем "ухода" поэтов в "мир души", в мир чувств, обращения их к темам "вечным", не всегда связанным с остро-актуальным моментом современности.

Один из главных мотивов романтизма - мотив "мировой скорби", свойственный и английским, и немецким, и французским романтикам, по-своему трансформируясь в творчестве сирийцев, звучит с новой силой в их поэзии XX в., напоминая о великих

творениях Байрона, Шелли, Виньи, Лаыартина, Ыюссе, Пушкина, Лермонтова и др. мировых поэтов.

Склонность романтической поэзии к "медитативности" - философской, природно-соэерцательной, лирической (особо заметная у романтиков французских), "наложившись" на традицию мистической медитации, усилилась в творчестве сирийских романтиков мотивами религиозными, в которых разговор с Богом как поиск Истины углубил романтические веяния, а "самососредоточенность" личности возвысил до личностного ощущения Поэтом себя средоточием, носителем и воплощением самой божественной Истины.

Но в какой бы мере, и в каких бы способах не реализовыва-лось воздействие западного романтизма на сирийскую поэзию, очевидно главное: как и повсюду в других странах мира, и в Сирии шли процессы возрождения национальной культуры, становление новой самобытности. Поэтому обрещение к мировому направлению литературы, воплотившему в себе все возвышающие - Личность, Народ, Нацию, Культуру, Искусство - начала, способствовало возникновению в культуре Сирии XX века явлений, не только обогативших художественную традицию арабскую, но и расширивших су шествования национальных вариантов романтизма как мирового поэтического направления. В наибольшей степени влиянием романтизма отмечено творчество ведущих литераторов, открывших и закрепивших период поэтического обновления в Сирии. В их числе -Насиб Арида (1887-1946 гг.), Хейр ад-Дин аз-Заркали (18931973 гг.), Надра Хаддад (1881-1950 гг.), Халиль Мардам (1895-1959 гг.), Шафик Джабри (1898-1980), Омар Аьу Риша (род. в 1908 г.), Бадави ад-Джабаль (1908-1986 гг.) и многие другие поэты.

В главе П "Романтические мотивы в творчестве сирийских прэтов_ХХ, в." отмечается, что в Сирии в период острой политической борьбы за свое освобождение от иностранного господства, романтические тенденции в поэзии проявляют себя в своем бунтарском, мятежном потенциале, в своем стремлении к "абсолютной" свободе индивидуумов и общества. В литературе стали интенсивно звучать характерные мотивы и темы, оказавшие воздействие на всю стилистику произведений, придавая им порой и сентиментальный характер, утвервдая примат индивидуального начала в творчестве, исключительность локального "колорита", национальный дух, провозглашая поэтический вымысел началом более важным,

чем искусная имитация образцов прошлого. Романтическая направленность произведения отражалась и в стремлении авторов найти пути воздействия на сознание современного читателя, сокрушая "бастионы" традиционной культуры, не отвечавшей, с их точки зрения, требованиям времени.

Проводя параллели с творчеством английских и французских романтиков - Байрона, Шелли, Китса, Кольриджа, А. де Виньи, А.Ламартина, В.Гюго, А.Мюссе и др., автор диссертации подробно останавливается на основных романтических мотивах в сирийской поэзии первой половины XX века:

I. Поэзия и Поэт

В произведениях сирийских поэтов XX в. появились представления о поэзии, расширяющие традиционные, в значительной степени ставшие результатом усвоения западной литературной мысли. Среди этих представлений, например, - сходное с романтическим понимание поэзии, согласно которому она является "поддержкой для страдающих". Вслед за романтиками Халиль Мардам считает, что Поэт - тот, кто "подружился с одиночеством", сам одинок в этом мире и стремится к покою, чтобы "внимать звукам вжохнове-ния и голосу духов". Давая определение поэзии, Шафик Джабри концентрируется на двух основных понятиях - "бунта" и "чувства". Ритмы и рифму он считает второстепенными, полагая, что сердце, а не разум являются источником, из которого "пьют" поэты.

Романтическое понимание целей поэзии свойственно и Васфи Курунфули. Он также делает упор на "воображение" и "чувство", несколько игнорируя роль разума. Поэзия с его точки зрения, -это вдохновение, идущее из "мира джиннов", это признак "гениальности". Но поэзия не "удерживает" воображение в рамках канона, не "укладывается" в традиционные формы "дивана арабов", но вовлекается в "новые миры", околдовывая разум, летя на "крыльях" в опьянении полетом раскрепощенности чувств и освобожденности от всяких сковывающих личность "цепей".

Типично романтическое ощущение поэтической миссии как "пророческой", сопряженное с чувством "гениального одиночества" Поэта, подобного Мессии, звучат у Абд аль-Басета ас-Суфи в его стихотворении "Пророк и Поэт" ("Наби уа ша'ир"), представляя в качестве основного мотива тецу обретения прорческого гласа в "глубинах души". Романтический бунт поэта Адониса, ощуше-

ние им своей миссии "преобразователя мира" достигает наивысшего предела в сирийской поэзии. Он, подобно Богу, решается на "разрушение мира" и проповедует сотворение Нового мира, следуя примеру романтиков, предающихся мечтам в "лечащем душу" эмоциональном восторге.

Тема "Поэта-пророка" в сирийской поэзии сближается и темой "Поэта-утешителя" земных страданий, - не столько в плане осуществления поэзией функции "погружения человека в забвение горя", в "сон золотой", сколько в плане сострадания ему и пробуждения в нем надежды.

Культ Поэзии как средства утешения, избавления от страданий и в то же время - средоточия "всемирной боли и скорби", приводит поэтов и к культу чувств, эмоций, жизни сердца как такового .

2. Мотивы противопоставление "разума", и "сердца"

В сирийской поэзии вослед западноевропейским сентименталистам и романтикам, для которых реальность истории, столь несовершенная, казалась "неподвластной разуму", появились мотивы антирационалистические, прославлявшие "власть сердца" и восхвалявшие чувства.

Одним из поэтов, испытавших влияние подобных веяний, был Насиб Арида. В стихотворении "О, душа моя!" внутренний монолог Поэта отражает борьбу между разумом и чувством, которая заканчивается подчинением лирическоцу началу, осуждением разума, не "выдерживающего напора" человеческих чувств. Описания чувств играют первостепенную роль и у Абд аль-Басета ас-Суфи, который верует в "величие слез" и "святость сердца".

Поэт Халиль ан-Нуайми также выступает в стихотворении "Возглас" за чувства против холодной логики разума, судящей жизнь с "позиций науки", которой неведомо "величие печали и радости", убиваюоей "искренность переживаний".

3. Мотивы "печали и скорб.и"

Тот период времени, в течение которого сирийская поэзия переживала свой подъем, высвобождаясь от прежних форм выражения, был насыщен серьезными событиями в политической жизни, которые принимали подчас болезненно-острый характер. Не удивительно поэтоцу, что посвявднная героям, павшим жертвами в 1916 году, поэма Хейр ад-Дина аз-Заркали стала одним из образцов новой сирийской поэзии, где источником настроений скорби и печали были

во многом социальные факторы. Но поэты следовали и собственно художественной традиции выражения печали, и скорби, связанной именно с романтическим мироощущением. Основной мотив - мука "израненного сердца" - концентрировался вокруг мотивов недовольства политическим гнетом и нищетой общества, сострадания бедствиям своей родины, непонимания обществом поэта, страдающего в своем "суровом одиночестве".

Романтический мотив, получивший название "мировой тоски" ("болезни века"), конечно же, вызван глубинным неприятием существующей реальности, невозможностью примириться с ней, но как атрибут романтизма, этот мотив, например, в творчестве На-сиба Арида имеет скорее чисто поэтический смысл. Наилучшим подтверждением такого рода романтического "маньеризма" является его поэма "Скорбящая ива" (сафсафат адь-я*с). Поэт "натягивает струны" своей лютни между ветвями плакучей ивы и плачет в одиночестве, вдали от людей, погружаясь все больше в свои страдания.

Поэт Хейр ад-Дин е.з-Заркали во многих своих стихотворениях, напротив, стремится найти социальные мотивы, оправдывающие его печальные настроения, ту скорбь, которая охватывает его душу. Образ сердца, разрывающегося от стенаний и жалоб, находится в соответствии со всей системой образности, подчиненной выражению страдания Поэта, пытающегося найти социальные причины своей печали. Однако, вопросы, которые задает он, в сущности, остаются такими же, как и все риторические вопросы романтиков, без ответа.

К концу первой половины XX века в сирийской поэзии ярко засияло имя Надиыа Мухаммеда, по праву ставшего подлинным поэтом скорби и страдания. Уже первый свой сборник он озаглавил "Боли" (Аламь ), и в нем печалью" отмечена каждая строка произведений, в которых все сущее "сострадает" Поэту и "стонет", переживая вместе с ним.

Тема печали, мотивы страдания души, "мировой скорби", интонации, в которых поэзия, одиночество, горечь и разочарование сливаются воедино, - продолжают существовать в сирийской поэзии на протяжении почти всего XX в., несмотря на усиливающиеся временами подъемы интонаций оптимистических, которые, однако, также сродни романтической поэзии.

4. Мотивы сострадания несчастным Сердца поэтов и в XX в. преисполнены сострадания несчастным, но особо - к социальным бедам людей. Их волнуют многие проблемы, в частности, проблема оставшихся сиротами детей, их трагическая судьба и злоключения, в причине которых обвиняется, с одной стороны, злой рок, а с другой, само общество. Поэты призывают к сочувствию несчастной судьбе детей и заболе о них.

В поэме Омара Абу Риша "Сирота" описана одна из жертв социальной несправедливости. Ребенок слаб, страдает от незаслуженных притеснений и угнетения, а люди не оказывают ему никакой помощи. Напротив, они толкают его на путь разврата и преступлений. Он испытывает жестокие муки, не зная ни одного "светлого мгновения". У Адониса также есть поэма "Сирота" (аль-ятим), написанная в 1948 году. В ней он затронул мотив, широко распространенный в сирийской поэзии первой половины XX века, связанный с образом пророка Мухаммеда, его "сиротским" происхождением, но взгляд Адониса на образ "сироты" соответствовал романтическому мировосприятию, отличаясь тем, что заострял присущее этому автору выражение чувства высокомерия и презрения к окружающему миру. Романтическая гордость Поэта не позволяет ему продолжить мотив "темных страданий и тяжких стонов", с которых начинается поэма, и он бросает свой "полный презрения" взгляд на продажное и скупое общество, которое униженно ждет подачек из рук ранее отвергнутого им человека. ,

Халиль Нардам, заостряя внимание читателя на горе ребенка, не столько стремится вызвать ответные слезы, сколько избавить мир от страшного видения оборванных детей, у которых украдено детство.

Тема "сирот" тесно связана в романтической поэзии с образами детей вообще, а через них - с образом детства, которое обретает не только оттенок несчастья, несвершившейся судьбы, но и, напротив, - метафорическую глубину страны "чистоты", "невинности", "душевного приюта".

5. Мотив "детства" как "страны счастья" Сравнение сердца с "детством" является выражением стремления обрести исконную человеческую искренность, не испорченность общественными отношениями, в которых утрачена "невинность".

Романтический призыв вернуться именно к такой - "детской

невинности" жизни - во многих стихотворениях сирийских поэтов, где дети и детство предстают восхваляемыми образами.

Даже революционное бунтарство Адониса, доходящее до крайностей отрицания и существующей реальности и исторического прошлого, в котором, как полагает Поэт, как и в окружающей действительности, царила несправедливость, те же отчаяние и горечь, преисполнено романтического пафоса, поэтического видения Будущего как мира детства, как Мира изначальной чистоты и светлой грезы.

Поэт Али аз-Зебак так же в духе противопоставления мира чистоты и мира порока говорит о "столкновении детства и грешной этой жизни". Дети в его поэзии являются символом чистоты: их ладони еще "не испачкались" от соприкосновения с обществом, породившем ложь и порок.

Стремясь обрести мир, противоположный оскверненноцу мукой социального бытия, Ильяс аль-Фадел тоже обращается к миру детства, который и в его сознании предстает источником чистоты и красоты, не замаранных "греховностью" общественных отношений.

И для поэта Сухейля Ибрахима мир, которое он поклоняется, - это тоже "царство детей". Но его "Детство" - это символ человеческой Чистоты, которая достигается только в Любви.

6. Мотив "заблуждений", "падшей женщины"

Поэты, исполненные романтического вдохновения, стремятся смыть, очистить, улучшить Мир и возвратить ему Радость.

Общество, лишенное радости, как бы парадоксальным образом встает и в образе отверженной, хотя и для утех созданной женщины. Женщины "заблудшей" ("Травиаты"), "падшей", используемой людьми для утоления своих низменных страстей. Однако поэты отстаивали свою "сострадательную" позицию по отношению к "заблудшим". И в этом немало сказалось влияние западных романтиков, всегда облагораживавших образ женщины, которую довело "до предела" жестокое общество.

В произведениях сирийских поэтов показано, что несмотря на свое нравственное падение в глазах окружающих, многие женщины, ставшие на этот цуть, а вернее, брошенные на него, сумели сохранить в себе человечность, саму суть ее, и сойдя в могилу, "очистились" от греха , несмотря на то, что жизнь их и была исполнена пороков (Абу Рише; аз-Заркали; Насиб и др.).

Но Женщина из объекта сострадания в романтической поэзии

превращается и в объект поклонения и восхищения, и сирийские поэты, вослед за великими средневековыми арабскими лириками воспевают Любовь к женщине, которая для них не только символ Возлюбленной Небесной, но и Земной, полной очарования и дарующей вдохновение.

Мотивы,ли?бви

Трактовка любви в сирийской поэзии первой половины XX в. также была отмечена воздействием западного романтизма, хотя в арабской поэтической традиции эта тема - одна из главных, особенно значимая - в традиции суфийской лирикии, и, естественно, что новые мотивы, воздействуя на сложившуюся уже в поэтической традиции систему образов, приобретали специфическое звучание.

В романтическом направлении Любовь - тоже священна, возвышая чувства влюбленного в женщину, вознося ее образ на вершины небес, способствуя восприятию состояния любви как свершения молитвы. Женщина предстает во многих поэмах сирийских романтиков как отражение Высшей Красоты, небесного Духа, божества (Али ан-Насер, напр., Васфи Курунфули и др.).

В такого рода идеалистическом выражении Любви, которой придается оттенок небесной возвышенности, уподоблении ее одной из форм поклонения Богу, есть, однако, отличающий сирийских романтиков от "чистых" суфиев момент: в этом "обожествлении" любви акцент переносится на женщину, на конкретную возлюбленную, становящуюся в поэзии самостоятельным объектом поклонения Поэта, понимавшего через Любовь Небесную Любовь Земную, а не наоборот.

Но в образе Возлюбленной может быть сосредоточен и источник страданий. Омар Абу Рише во многих своих стихах представляет образец романтической поэзии, в которой лирический герой испытывает наслаждение от любовных мук. Мелодия страдающего сердца воспевает любимую, порой не отвечающую ему взаимностью, не замечающую его или уходящую от него, либо скованную общественной моралью, либо умершую. Женщина часто представляется истоком мучений, которые Поэт пытается преодолеть, превозмочь, пока не "погружается в слезы" и не испытывает романтического наслаждения от сердечного страдания.

В произведениях сирийских романтиков мотив Любви обретает и социальные "обертоны": так, в поэме Шафика Дкабри ... "Старик и Наполеон" (аш-шейх ва-н-наполион), представлено характерное для романтизма понимание социальных проблем, с которыми сталкивается Любовь.

Поэты выражают свои взгляды на абсолютную "законность" любви и отрицают законы, закрепощающие женщину оковами брака, в котором нет истинной страсти и радости.

Реабилитация права на Любовь, сопряженная с мотивом чистоты и заведомой негреховности Истинной Любви, сочетается в поэзии сирийских романтиков и с мотивом "ухода" в Любовь как способа избежать, избавиться от уродств окружающего мира.

У сирийских поэтов понятие любви как земного "таинства" раскрывается как откровение Красоты в природе, мироздании. "Весна смеется" - это образ прежде всего торжества влюбленных, наслаждающихся любовью и счастьем на доне природы. Вслед за английскими романтиками, Анвар аль-Аттар заставляет природу петь им гимны, сливая их волшебные звуки с голосом сердец возлюбленных в поэме "Весна" (ар-рабиа).

Среди важнейших, фундаментальных составляющих романтического мировосприятия, как известно, - идея противопоставления природы и общества. При этом, однозначно, приоритет отдается именно природе, понимаемой как та среда, которая потенциально несет в себе необходимый человеку покой, идеал красоты, духовного и эстетического равновесия, гармонии. В то же время, общество понимается как источник горьких потрясений и разочарований.

Подобные мысли и ощущения отражает сирийский поэт Насиб Арида, избирающий путь бегства из мира перенаселенных городов-гигантов к идеальной красоте природы. Урбанистический мир, по его мнению, лишает человека простых человеческих радостей, опутывает его оковами низменных побуждений и духовного порабощения.

Практически все первые поэты - инициаторы движения за обновление современной поэзии в Сирии - понимали природу как спасительное убежище и утешение в страданиях и несчастиях. В новой сирийской поэзии мотив природы становится в большей степени символически взаимосвязанным с мотивами социальными, ярче отражает остроту личных и общественных коллизий, глубину сложного душевного состояния поэта, порой приобретая даже определенный политический и идеологический оттенок, отражая мировоззренческие позиции автора (Надим Мухаммед и др.).

В поэмах Мухаммеда Аль-Магута - неизбывная нежность к природе. И эта нежность - как одна из форм восхождения Поэта к Прекрасному, его разрыв с "горькой действительностью". Ибо

Мир, в котором царит гармония, "заветный" человеку Мир, рождается только в его дую при виде великолепия и торжественной простоты окружающей его Природа.

9. Мотив Гощждения" Романтическое мировоззрение гипертрофирует остроту о.щуще-ния отчужденности Поэта, как на Западе, так и на Востоке. Декларации мучительного, болезненно переживаемого одиночества в жестоком и беспощадном мире раскрывают глубоко скрытую, не заметную на первый взгляд трагичность бытия Поэта. Его словно не волнует ни поступательный ход истории с его достижениями прогресса, ни даже социальная атмосфера, когда она полна дружеского участия к нецу, скрашивая одинокость человека, его мучительно переживаемое свою "чуждость", непонятость", состояние души (Насиб Арида, Абу Рита, аз-Заркали и др.).

Мучительное одиночество становится прямым результатом ощущения чуждости общества, в котором живет Поэт.

Новый имцульс настроениям отчужденности дало романтическое мировосприятие, проникнутое одновременно и состраданием окружающим, и жалобами на судьбу, и упреком ей. Романтический поэт испытывает любовь к людям и желает им благополучия, жизни достойной, основанной на благородных идеалах. Но когда он понимает свое бессилие исправить что-то, помочь обществу, то уходит "в себя", скрывается от мира и в своем уединении цучитель-но переживает и оплакивает свою "изоляцию". Тогда его индивидуалистические, бунтарские, а порой и высокомерные амбиции приобретают звучание жалобного "стона раненого".

Пессимистические мотивы - тоски, скорби, отчуждения, звучащие в поэзии и как следствие романтического мировосприятия, и романтического "двоемирия", порой абсолютизировавшего "миро- . вое зло", неизбывность "мрака жизни", как следствие личностного недовольства реальным социальным порядком, конкретным мироустройством, сопровождались, углубляясь, и мотивами "утраты", "жизненных потерь", "смерти", приобретавшими в поэзии символический смысл.

10. Мотивы "утраты" и "смерти" Ощущение "утраты" жизненных ценностей свойственно самому поэту-романтику, бежавшему от разрешения проблем действительности. Романтическое мировосприятие "окатывает" его волнами страха, растерянности, часто ведя к глубоким сомнениям, а порой и гибели.

В творчестве поэтов-сирийцев, подверженных влиянию романтизма, часто возникает образ "заплутавшегося" в морских просторах чужого корабля. Это - поэт, подобно потерявшему капитана кораблю, стремится к долгожданному берегу, обещающему освобождение от кошмара и жестокости реальной жизни. Поэту-романтику трудно избежать и мотива смерти, избавляющей от тягот жизни и ошибок мира. Лирический герой в одной из поэм Насиба Арида жаждет смерти как "огня вечности", очищающего жизнь и освобождающего Поэта от тяжести одиночества. Абд ас-Салям Уюн ас-Суд в сборнике стихов "Вместе с ветром" постоянно повторяет слово "смерть" как синоним вожделенной надежды. Зов смерти, который слышался многим поэтам-романтикам Запада, повторился и для сирийского поэта ас-Суфи, и он выразил в своих произведениях всю горечь этого скорбного призыва.

Приговор окружавшему миру и одновременно бунт против технической цивилизации лириков-романтиков делает смерть мечтой, спасительным прибежищем, освобождением от гнета Города и прогресса, "разрушивших человеческую теплоту".

II. Религиозные мотивы В начале XX века эмоциональное соответствие жанра "медитаций" в западном романтизме настроениям новой арабской поэзии и в то же время богатый опыт предшествующей традиции средневековой арабской философско-религиозной лирики привели к возникновению новых форм медитативной лирики, обогащенных индивидуальным опытом острых эмоций, вызванных индивидуальными устремлениями самого поэта, субъекта медитации, его личными и социальными переживаниями.

Романтическая медитативность новой арабской поэзии находила свое отражение прежде всего в трактовке религиозных тем, но осмысленных соответствующим образом и взаимодействующих в сфере существования не только мусульманской, но и христианской. Многочисленные поэтические размышления Насиба Арида неизменно отличаются сугубо индивидуалистическим характером восприятия проблемы взаимоотношений с Богом, удела души и тела. Низводя проблему до обычной человеческой судьбы, лишая ее "глобального" характера, поэт повышал эмоциональный уровень ее трактовки, что сближало сирийского поэта с западными романтиками, с их "страстным влечением" познать тайну Бытия, Бога, с их видением божественной воли в судьбе человека.

Халиль Мардам, задумываясь о природе человеческой веры

в Бога, приходит к мысли о том, что религиозные отношения усугублены в его стране тем, что сыновья единой родины принадлежат к различным конфессиям. Поэт полагает, что этот фактор отрицательно воздействует на сознание человека, его взгляды на других людей, его "братьев". Утверждение религиозности в ее "неистинном" понимании, в ее различном толковании приводит к возникновению такого общества, в котором отсутствуют подлинные ценности и разрушены устои, что вредит также и самой сущности религиозной веры.

Адонис, сочетавший в себе, с одной стороны, блестящее знание арабской средневековой суфийской культуры и, с другой стороны, культуры западной, мог поднять романтические "размышления" (медитации) во многих своих стихотворениях до уровня подлинного философствования, сумел перейти от обычной позиции страдающего романтика к позиции "пророка", знающего тайны души. Поэт достигает "бессмертия души" через посредство "целенаправленных" раздумий, медитаций на манер мистический, превращаясь из романтика, гордящегося своей неприкаянностью, в горделивого романтика-пророка, утверждающего примат человеческой души, заключающей в себе смысл всего мироздания.

Мотивы религиозные, включенные в систему мироиантического мировидения сирийских поэтов, свидетельствуют об усилении личностного, индивидуального сознания. При обращении к теме бренности жизни, бессмертия, смысле бытия, поэты "медитируют", размышляя об отношении человека к Богу в манере свободной, унаследованной не от традиции классической, но романтической (И.Тоома;

Приобретая посредством личного опыта индивидуальную мудрость, Поэт превращает себя в стержень бытия, обращая в пространство бесконечности свои вопросы о горизонтах Пути Человека на встречу с Истиной.

12. Тема, "прошлого"

Неудовлетворенность окружающей действительностью лежала в основе многих возникавших в Поэзии сирийцев романтических мотивов. Одним из них становится и широко распространенный в европейском романтизме "культ прошлого", противопоставленного не-совершенноцу настоящему.

В стихотворении "Возглас пророка", написанном Шафиком Джабри , Поэт выражает недовольство современной ему арабской реальностью. В последней строфе стихотворения сравнивается мощь и слава арабов, достигнутые благодаря Пророку, с бедами

и унижением, поразившими их впоследствии.

Хейр ад-Дин аз-Заркали оплакивает в стихотворении "О времена" современную ему эпоху и обращается к прошлому, спрашивая о том, куда исчезли "славные витязи" времен Омейядов и Аббаси-дов, что воздвигли величественное здание цивилизации ушедшей эпохи.

Мухаммед аль-Магут осуждает и "чернит" нравы своего времени. В стихотворении "Каменный свиток" он поклоняется прошлому, полагая, что оно было более Чистым и человечным", нежели современность. Это прошлое, к которому мечтает вернуться Поэт, является для него эпохой, подобной той, которую воспевали западные поэты-романтики, называя ее "рыцарскими временами". Однако, не найдя особо широкого резонанса в сирийской поэзии, "культ прошлого" заместился темой неудовлетворенности настоящим, которая разрешилась в мотивах тоски, печали, скорби, утраты и смерти, отмеченных выше.

13. Тема, народа и осуждения современности

В сочинениях европейских романтиков понятие "народ" приобретает абсолютно идеальные параметры, которые находятся за пределами общественных противоречий, создают иллюзию заветной социальной "гармонии". Сирийских поэтов эта тематика волновала также, но в основном она сводилась к тому, что "народ" как некая целостность обладал особой природой - не столько служил примером, сколько объектом критики. Порой поэт обращается к "народу" с упреками, возлагая на него ответственность за "развращенную действительность", а порой призывает его к свершению великих деяний, для того, чтобы осуществить, воплотить в жизнь идею общества, исполненного "утраченного счастья". Обращаясь к народу, Насиб Арида говорит с ним презрительно и горько, преувеличенно изображая народную пассивность, объявляя народ "умершим".

В стихотворении Омара Абу Риши "О, народ!", наоборот, ощущается романтически приподнятое отношение к народу. Слово "народ" постоянно присутствует в стихотворении, обозначая различные социальные слои, которые не находятся у руля власти. Поэт считает, что люди, которых избрал народ, ожидая, что они принесут ему благо, предали его заветы и явились причиной народных бед. Романтически бунтарская позиция Поэта по отношению к Власти, как следствие, приводит его к состраданию народу. Од-

нако и Омар Абу Риша, как и Насиб Арида, считают народ ответственным за свое отчаянное положение, ибо он мирится с унижением и неустройством жизни.

Но есть в творчестве сирийских поэтов и типично романтическое "обожествление" народа, с которым не умирает их вера в возможность обретения лучшей жизни.

Адонис, обожествляя народ, с пафосом воспевая его, соприкасается порой и с мистическими представлениями (концепт "единство сушего"), следуя которым в поэме "Изрекла Земля" поэт сближает понятия народа и Аллаха.

Сосредоточенность на личностном восприятии и ощущении мира не означала, что реальная действительность исчезла из творчества поэтов-романтиков, хотя и обрела она специфический облик -"проклятого мира", который отвергается, исполненный несвершив-шихся идеалов, разбитых иллюзий.

Чувство одиночества у Адониса заставляет Поэта изображать современность без всякой надежды что-либо исправить.

В интонации Мухаммеда Аль-Магута также слышится гнев против времени, он осуждает свой век, проклинает его. Стремление проклинать современный век продолжается и у Ильяса Аль-йаделя и у Сухеля Ибрагима, в поэзии которого много горечи и боли, -следствия утрат, которые принес с собой XX век, полный печали.

Таким образом, сирийские романтики XX века остались преимущественно в рамках мировоззрения пессимистического, запечатлев конфликт личности и общества, разлад человеческих устремлений и свершающейся истории и перенеся поиски идеалов в пространство "трансцендентное", лежащее так или иначе за пределами окружающей действительности.

В главе Ш "Эволюция касыдной формы под влиянием романтизма^ отмечается, что самобытное наполнение мотивов, которые были представлены преимущественно в арабской поэме, унаследовавшей свою жанровую форму не только от романтической поэмы, но и от развивавшейся в арабской поэзии древней касыды, влияло на традиционные поэтические фигуры; наметилось стремление к большей простоте структур, приближение языка к реальной жизни, изменению размеров и систем рифмовки. Это сопровождалось и утверждением единства содержания поэмы, в отличие от того, как в древней классической поэзии господствовало разнообразие тематики в рамках касыды. Поэты, находящиеся под влиянием роман-

тизыа, считали такое многообразие недостатком и отвергали его. В новых поэмных формах не соблюдались единая рифма в конце каждого бейта. Поэтическая строка уже не строилась на строго ограниченном, фиксированном числе чередующихся стоп аруда. Новая касыда (касыдат таф*иле) стала строиться как комплекс строк, различных по длине и по ритму. Таким образом, арабская касыда-поэма обретала одновременно и романтический характер, и облик арабской поэзии нового типа.

Поэмы Насиба Ариды оказались наиболее новаторскими. В них слова и стопы по-новому распределены в поэтических строках различной длины и разнообразной рифмовки. С точки зрения формы, это - образец новой структуры стиха, основанного на свободном чередовании стоп (ши'р ат-таф'иле аль-хурр).

В романтической сирийской поэме соблюдается строгое смысловое единство - в центре ее одинокая и страдающая личность поэта, его внутренний мир. В каждой строфе - отражение органического единства поэмы, и ее бейты вырастают в гармонию, взаимосвязанные формой и содержанием. Отдельный бейт не обладает в ней прежней "независимостью" от других и составляет единое целое с другими. Тематическая связанность, объединяющая все отрывки-строфы поэмы, отражается в повторяющемся рефрене (ля-зима), что особо характерно для творчества Аз-Заркали и других сирийских поэтов-романтиков.

Большинство произведений ас-Суфи написано в рамках коротких размеров аруда, основывающихся на усечении определенного размера и распределении бейтов во фрагментах, различных по гласной и согласной рифме, но Поэт также стремился к единству отрывка - строфы, взамен единства бейта, при этом достигая тематического единства всей поэмы в целом.

Обращение к романтическому направлению, его мотивам, введение разнообразия рифм в поэму и расчленение ее на отдельные фрагменты сопровождалось важными постулатами в теории и критике, восстававшей против "косной форш" древней касыды, однообразия звучания монорима, отсутствия смыслового единства касыда, тесной связи между ее бейтами. Но и во второй половине XX в. в литературной жизни Сирии не прекращались раздаваться призывы использовать достижения западных литературных направлений, не останавливаться перед "жесткой" рифмой как "перед непреодолимым препятствием".

Старые формы, "разрываясь", модифицируясь, трансформируясь под натиском нового содержания, определявшегося немалым воздействием новой реальности, изменяли облик поэзии, все теснее взаимодействующей с конкретно-историческим временем, но и все глубже погружавшейся в духовный мир личности, сконцентрировавшей в себе основные "боли" этого времени.

В Заключении подводятся итоги исследования и подчеркивается, что романтизм, оказавшись созвучным многим настроениям сирийской интеллигенции XX века, реабилитировав и роль личностного взгляда художника на мир как залог осуществления высокой миссии искусства - показать глубины человеческого духа, этот мир переживающего и преобразующего, - наполнились в Сирии звучанием "близких" мотивов, имеющих одновременно и всеобщий смысл, и локальную окраску, и специфические интонации.

Исповедуя идеалы свобода, понимая свою роль не в воспроизведении и повторении прошлого, но в сотворении собственного мира, противопоставленного окружающему, поэты-романтики обновляли веками сложившиеся содержание и формы поэтического выражения, подчиняя их не новым "нормам", но новым смыслам.

И в этом плане Запад для Сирии стал ферментирующим началом, ускорившим появление образцов поэзии, раздвинувших рамки традиции, раскрывших горизонты нового миропонимания и осуществивших попытку приблизиться к постижению внутренней бесконечности человеческой индивидуальности.

Подписано к печати 04.10.91 Объем 1,25 п.л. Печать офсетная Тираж 100 экз. Зак. 248

Издательство "Наука" Главная редакция восточной литературы 103051, Москва К-51, Цветной бульвар, 21

3-я типография издательства "Наука" 107143, Москва Б-143, Открытое шоссе, 28