Внутренние и внешние связи в семантике слова

Кулакова, Наталья Игоревна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Внутренние и внешние связи в семантике слова

Год: 2004
Автор научной работы: Кулакова, Наталья Игоревна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
Код cпециальности ВАК: 10.02.19

Диссертация по филологии на тему 'Внутренние и внешние связи в семантике слова'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Внутренние и внешние связи в семантике слова"

Санкт-Петербургский государственный университет

На правахрукописи

Кулакова Наталья Игоревна

ВНУТРЕННИЕ И ВНЕШНИЕ СВЯЗИ В СЕМАНТИКЕ СЛОВА

Специальность 10.02.19 — Теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург

2004

Санкт-Петербургский государственный университет

На правахрукописи

Кулакова Наталья Игоревна

ВНУТРЕННИЕ И ВНЕШНИЕ СВЯЗИ В СЕМАНТИКЕ СЛОВА

(экспериментальное исследование на материале русского языка)

Специальность 10.02.19 — Теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 7 2004. .

ч* -

Диссертация выполнена на кафедре общего языкознания филологического факультета СПбГУ.

Научный руководитель

Официальные оппоненты

Ведущая организация

доктор филологических наук, профессор,

Вадим Борисович Касевич

доктор филологических наук, профессор

Владимир Яковлевич Шабес, кандидат филол. наук, ст. научн. сотрудник Института востоковедения РАН Сергей Александрович Крылов

Пермский государственный педагогический университет

Защита состоится«_»_2005 г. в_часов на заседании

Диссертационного совета Д 212.232.23 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская набережная, д.11.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. А.М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская набережная, 7/9.

Автореферат разослан «_»_2004 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета

^НАЦИОНАЛЬНАЯ | БИБЛИОТЕКА

сяктЬ* НЦ О» Щ )штТ1

1АЛЬНАЯ[ ГЕКА I

клч\

профессор НД. Светозарова

Реферируемая диссертация посвящена исследованию семантики русского слова.

Целью работы является экспериментальное исследование внутренних и внешних связей в семантике слова, а также анализ взаимодействия двух указанных типов семантических связей.

Семантика слова (его содержательная сторона) рассматривается в настоящей диссертации в рамках психолингвистического подхода (то есть как явление, за которым стоит носитель языка); соответственно исследование находится в русле изучения ментального лексикона. Мы исходим из самого простого толкования ментального лексикона как системы «единиц», которые хранятся в памяти носителя языка и используются при восприятии и порождении речи.

Основополагающими для исследования являются представления о 1) «разложимости» семантики слова на элементы и 2) о системной природе семантики.

Исследование семантики слова как целостного, но разложимого на компоненты объекта предполагает изучение 1) самих компонентов; 2) характера связей между составляющими его частями; 3) связей данной единицы с другими в рамках системы, к которой она принадлежит. Все три аспекта могут служить источником качественного своеобразия целостного объекта.

Системная природа семантики заключается в том, что слово связывается с множеством других слов различными связями. Идею сетевой организации ментального лексикона развивают Г. Киш, Дж. Андерсон, Ю.Н. Караулов и многие другие исследователи.

Связи между лексическими единицами оказываются количественно и качественно неоднородными. Максимальное число связей в ментальном лексиконе обычно имеют слова, принадлежащие «семантическому ядру» системы, обладающие наибольшей частотностью и т.п.

Под внутренними семантическими связями мы понимаем связи между отдельными компонентами значения слова, речь идет о семантической структуре отдельного значения слова - исследование семантической структуры производного слова и лексической полисемии не проводилось.

Под внешними связями мы понимаем семантические отношения между лексемами в ментальном лексиконе. Внутренние семантические связи в значительной степени выступают как проекция внешних связей лексемы на ее внутреннее семантическое устройство (подробнее см. ниже).

ты с наибольшим числом связей, обычно усвоенные в первые годы жизни (об этом см.: [Золотова 1989:2, Залевская 1999:168-171], и периферия. В семантике слова тоже принято выделять ядро и периферию. К периферии традиционно относятся в числе прочих эмоционально-оценочный, прагматический и др. аспекты в содержании слова.

Актуальность данной работы обусловлена необходимостью изучения и решения проблем устройства и функционирования ментального лексикона, а также разработки адекватного языка семантического описания. Проблемы такого рода в последние годы привлекают внимание ведущих лингвистов разных стран, таких как А. Вежбицкая, Ю.Д.Апресян, А. Ченки, Дж. Киш, Дж. Лакофф и др.

Из теоретически равно приемлемых описаний предпочтительнее то из них, которое лучше соответствует интуиции носителей языка -обладает большей «психологической (психолингвистической) реальностью». Данные об интуитивных (не осознаваемых) правилах функционирования языкового механизма носителей языка обычно получают с использованием специально спланированных и проведенных экспериментов. Именно такой подход реализован в данной работе при изучении и моделировании семантической структуры слова.

Научная новизна. Выделение в семантической структуре слова (внутри отдельного значения) частей (компонентов, аспектов, сем, составляющих и т.п.), изучение их иерархии, взаимосвязанности, а также исследование системных связей между значениями слов имеет давнюю традицию (ср. работы Д.Н. Шмелева, Г.С. Шура, Л.М. Васильева, В.Г. Гака и др.). Положение о связи между внутренней структурой семантики слова и его внешними связями в лексиконе представляется вполне естественным в свете соссюровского учения о valeur, в данной работе оно обнаружено экспериментальным способом.

В частности, в диссертационном исследовании были впервые подвергнуты экспериментальной верификации на материале русского языка конкретные результаты теории А. Вежбицкой - наиболее известного и авторитетного исследователя в области семантики.

Обнаружены разные по «направленности» связи между единицами лексикона (принципиально новый параметр, характеризующий внешние связи в семантике слова), в результате введено представление об элементе векторности в семантической сети, лежащей в основе словаря.

Вместо дихотомии «слово принадлежит/ не принадлежит индивидуальному лексикону» установлен некоторый континуум освоенности семантики слова, что хорошо согласуется с существующими в современных когнитивных науках представлениями о прототипах, нечетких множествах и т.п., выявлена роль внешних и внутренних связей в процессе освоения семантики слова.

Объектом данного диссертационного исследования является носитель русского языка, выступающий в роли информанта. Предметом стали внутренние и внешние связи в семантике слова. В работе ставятся следующие задачи:

1. Исследовать психолингвистическую адекватность представления семантической структуры слова в качестве структуры примитивов (на примере примитивов А. Вежбицкой) и в качестве традиционных лексикографических описаний.

2. Определить (на полученном в результате проведенных экспериментов материале) направленность семантических связей в ментальном лексиконе и то, каким образом отношения между компонентами внутри семантики слова связаны с его местом в ментальном лексиконе.

3. Выяснить роль внутренних и внешних связей в процессе освоения семантики слов, перегруппировке единиц ментального лексикона у носителей языка разного возраста - в частности, у детей и взрослых носителей языка.

Для решения поставленных задач мы провели и описали:

1. Эксперимент по «восстановлению» слов на базе их лексикографических толкований (аффективных дериватов, культурных концептов на языке лексико-семантических примитивов А. Вежбицкой, а также толкований из словаря СИ. Ожегова);

2. Ассоциативный эксперимент, в котором использовались наиболее частотные слова-реакции из словаря ассоциативных норм русского языка в качестве стимулов;

3. Эксперимент на толкование слова наивными носителями языка (школьниками и взрослыми);

Объем и структура работы определены поставленными задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложений, последние включают: образцы тестов и анкет, использованные в экспериментах, а также таблицы с результатами экспериментов. Каждая глава посвящена описанию и анализу результатов одного из экспериментов.

В качестве испытуемых выступили: в первом эксперименте (глава I) 341 человек), во втором (глава II) - 125 человек (в обоих случаях студенты I курса СПбГУ разных факультетов), в третьем (глава III) - дети 10-11 лет (118 человек) и взрослые носители языка разного возраста (30 человек).

Исследование позволяет лучше понять устройство ментального лексикона и соотнести лингвистические положения о семантической структуре слова как целостного объекта с существующими для носителя языка представлениями. Результаты будут полезны для построе-

ния модели языковой личности. Наличие такой модели позволит, в частности, по-новому взглянуть на различные методики преподавания в той их части, которая касается изучения лексики, пополнения словарного запаса. Иначе говоря, исследование внутренних и внешних семантических связей слова, их формирования и взаимодействия имеет, как представляется, не только теоретическую, но и реальную практическую значимость (в частности, для разработки адекватных методов обучения русскому языку).

Основные положения исследования прошли апробацию в докладах автора: на аспирантских семинарах кафедры общего языкознания филологического факультета СПбГУ (декабрь 1998, апрель 1999), на заседании кафедры общего языкознания (ноябрь 1999)» на 4-й и 5-й научно-практических конференциях «Педагогика развития» в г. Красноярске (апрель 1997, апрель 1998), на XXVIII и XXIX межвузовских научно-методических конференциях преподавателей и аспирантов в СПбГУ (март 1999, март 2000), на Чтениях, посвященных 90-летию со дня рождения В. Г. Адмони (ноябрь 1999, Санкт-Петербург), на Второй зимней типологической школе (январь-февраль 2000, г. Москва), на Всероссийской конференции молодых ученых по онтолингвистике (май 2000, Санкт-Петербург), на Международной научной конференции по детской речи (июнь 2004, Санкт-Петербург). По теме диссертации опубликовано 9 работ.

На защиту выносятся следующие положения:

• Внутренняя семантическая структура слова, его внутренние семантические связи коррелируют с внешними семантическими связями (связями в ментальном лексиконе).

• Связи между единицами ментального лексикона могут быть направленными или ненаправленными (в первом случае, имеют векторную природу, во втором - зеркальную).

• Изменения семантики слова, его места в лексической системе (то есть внешних семантических связей) напрямую связаны с освоением семантики данного слова носителем языка, развитием лексикона: любые изменения в семантике слова коррелируют с изменением семантических связей данного слова, перегруппировке единиц ментального лексикона по многочисленным и разнообразным основаниям для связи.

• Слово, семантика которого не освоена в достаточной степени, в ментальном лексиконе не обнаруживает богатых семантических связей. При полной неосвоенности слово может вызывать у испытуемого случайную (с точки зрения семантики) реакцию, например, на основе звукового сходства.

• Взрослые носители языка, отличаясь более высоким уровнем языковой компетенции, способностью к метаязыковым операци-

ям, ведут «осознанный поиск» в ситуации толкования неосвоенного слова; дети «предъявляют» первую «пришедшую в голову», часто единственную связь толкуемого слова в ментальном лексиконе. Однако в типах связей и стратегиях толкования слов принципиальных отличий нет.

• Атомизированные (семантическая структура слова подана в качестве структуры примитивов) и неатомизированные описания семантики слова (традиционные толкования из словаря) обладают разной психолингвистической реальностью: толкования из относительно крупных блоков более приемлемы психологически, психолингвистическая же реальность толкований как структуры примитивов (на примере семантического метаязыка А. Вежбицкой) не подтверждается, - во всяком случае, на полученном материале.

• Семантические примитивы имеют, вероятно, «более низкий», нежели языковая семантика, статус: являясь когнитивными категориями, которые являются базисом, на котором строится семантика, сами они к семантической сфере не принадлежат.

Содержание диссертации

Введение

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, определяется контекст исследования в общелингвистической традиции, излагаются исходные теоретические положения работы, определяется теоретическая новизна, цель и задачи работы, формулируется ее практическая и теоретическая значимость.

Глава I: Семантика слова и ее описание

В первой главе дан обзор представлений о семантической структуре слова и языке семантического описания в лингвистической традиции. Описан эксперимент по «восстановлению» слов на базе их лексикографических толкований. В качестве последних используются толкования А. Вежбицкой на языке лексико-семантических примитивов и традиционные толкования из «Толкового словаря русского языка» под ред. С. И. Ожегова - атомизированные и неатомизированные толкования, проверена их психолингвистическая реальность.

Выделение в семантической структуре слова отдельных частей основано на следующих предположениях:

• значение состоит из смысловых компонентов;

• все языковые значения, лексические и грамматические, могут быть описаны с помощью ограниченного числа таких компонентов,

причем словарь - это структура, элементы которой взаимосвязаны и взаимообусловлены (совпадающие семантические компоненты объединяют слова в группы, семантические поля). См. об этом [Кузнецов 1980:7-9,1986:14]; о разных типах семантических полей см. в работах [Уфимцева 1961, Щур 1974, Косериу 1969, Васильев 1971 а, б, Караулов 1976, Кривченко 1973, Долгих 1973] и др.

Кроме первых двух предположений, некоторыми авторами допускается, что:

• набор элементарных семантических компонентов (семантических примитивов) универсален для всех языков (теория А. Веж-

бицкой).

Перед современной лингвистикой стоит задача создания семантического языка для единообразного описания всех значений, которая решена тогда, когда каждая из лексических (да и грамматических) единиц, конструкций и т. д. получает уникальное (отвлекаясь от синонимии и, возможно, полисемии) толкование, где элементы (мета)се-мантического словаря связаны определенными отношениями. То есть, в идеале в толковании должны быть отражены как компоненты значения и их отношения в иерархии (внутренние семантические связи), так и связи внешние, системные.

Однако на современном этапе проблема семантического метаязыка не решена окончательно. С одной стороны, «есть фрагменты описания лексики на базе метаязыка, с другой, есть словари, охватывающие лексику в полном объеме, но с рядом недостатков» [Караулов 1976:6465], то есть теоретическая база не согласуется с ее практическим использованием.

Спорным остается вопрос о природе элементов метаязыка.

А. Вежбицкая и другие авторы предлагают атомарный подход к построению такого языка. В качестве алфавита метаязыка А. Вежбиц-кой выступают элементарные неопределяемые смыслы - семантические примитивы, воплощенные в единицах естественных языков; они принципиально не поддаются разложению на какие-либо «более элементарные» компоненты, но с их помощью можно осуществить разложение, декомпозицию семантики всех прочих слов языка.

Конструкции на языке примитивов мы рассматриваем в качестве семантических эквивалентов семантики соответствующих слов. Возможные несоответствия можно выявить, проверив их психолингвистическую реальность

Кроме того, сама А. Вежбицкой постулирует связь своего языка семантического описания с интуицией носителя зыка. Например, толкования имен собственных, по мнению автора, отражают скрытые в них смыслы, которые интуитивно понимает каждый носитель русского языка.

В нашем диссертационном исследовании испытанию была подвергнута психологическая реальность метасемантических конструкций А. Вежбицкой на материале русского языка. С этой целью нами было проведено два эксперимента; в обоих испытуемые получали инструкцию выбрать из предложенных лексем те, что, с их точки зрения, отвечают данной семантической конструкции примитивов. В каждом эксперименте участвовало более 100 человек, всего 222 человека в возрасте 17-18 лет.

Первый эксперимент (далее «эксперимент 1.1.») строился на материале аффективных дериватов русских имен собственных и их толкований, предложенных А. Вежбицкой (Вежбицкая 1997).

Для идентификации предлагались семантические описания (толкования) следующих форм:

С суффиксом -еньк-(-оньк-): Гришенька, Наташенька; -ушк-(-юшк-): Натальюшка,Авдотъюшка; -оныш-(еныш-): Сашоныш, Кпареныш; -уш-(-юш-):Катюша, Танюша; -к-(нейтральная форма после -ш-):Пашка, Сашка; -ок-Сформа женского имени):Лизок, Ирок; -ок-(форма мужского имени):Димок, Славок; -ик-(форма женского имени): Светик; -очк-(-ечк-): Лидочка, Ирочка; полная маркированная: Михаил, Анна; краткая форма с суффиксом -ша-:Маша, Саша; -мтс-(форма мужского имени): Славик, Стасик; -енок-(-онок-): Никитенок, Сашонок; (терминология везде А. Вежбицкой)

Информантам предлагалось определить, какому варианту имени, например, - Наташенька, Наташа, Наталъюшка или Наташечка -соответствует предложенное толкование, разработанное Вежбицкой. Каждые четыре формы имени были сгруппированы не случайно, а по возможности те, которые сама А. Вежбицкая сравнивает, сопоставляет, подчеркивая тот компонент в значении толкуемой формы, который является дифференцирующим, позволяющим безошибочно определить, о какой форме идет речь. Противопоставление данных форм, существующие между ними внешние семантические связи определяют их семантичекую структуру, значение каждой из форм.

Результаты эксперимента показывают, что для носителей русского языка толкования А. Вежбицкой не так прозрачны и самоочевидны, как полагает автор. Например, в конкретном примере, представленном выше, определили предложенные толкования «правильно», в

согласии с А. Вежбицкой, в среднем только 13% опрошенных, за форму на -еньк-(Наташенька) высказались 50%; за форму на -ечк-(Ната-шечка) - 19%; на -ик-(Наташик) — 18%).

Во втором эксперименте («эксперимент 1.2») аналогично первому эксперименту предлагалось определить, какому варианту соответствует толкование, разработанное Вежбицкой - устанавливались соответствия между толкованиями лексем, важных, ключевых для русской культуры [МюгсЫска 1997], - друг, приятель, товарищ, свобода, воля, - и самими этими лексемами.

Перед каждым из атомизированных толкований был дан список из трех лексем (именно тех, которые сравнивает в своей работе А. Вежбицкая), между которыми информантам предлагалось сделать выбор (например, к толкованию слова друг относились три варианта.* товарищ, друг, приятель). Основываясь на данном толковании, предлагалось отметить только один вариант, к которому относится, по мнению носителя, данное толкование (испытуемые должны были выбрать лексему из предложенного набора, который, с их точки зрения, соответствует толкованию).

Результаты обоих экспериментов носят преимущественно отрицательный характер, характеризуются сравнительно низким согласием ответов испытуемых; за вычетом данных по слову друг, оно редко достигает 60%. Соответственно разброс по вариантам в каждом из случаев достаточно велик. В некоторых случаях информанты проявили высокое согласие между собой и несогласие с А. Вежбицкой, например, при идентификации формы с суффиксом еньк (-онък) -Гришенька, 61% решили, что толкование относится к краткой форме на -ш (Гриша).

Наибольший процент согласия с А. Вежбицкой в эксперименте 1.1 (58%) получила форма на -енок- (Никитенок), что легко объяснимо; ведь носителям русского языка этот суффикс известен именно со значением 'детеныш' (ср. зайчонок, котенок), а в толковании А. Вежбицкой один из компонентов - это: "..хочу говорить с тобой так, как если бы ты был детенышем животного, а неребенком".

В эксперименте 1.2 наивысший процент согласия отмечался для слов свобода и воля (58,8% и 62,2% соответственно), но и здесь ответы расходились с ожидаемыми; к тому же толкования данных слов набрали максимальное число отказов. Как уже отмечалось, некоторым исключением здесь стало слово друг (92,4%), значимое в русской культурной традиции и активно используемое носителями языка с детства. В толковании А. Вежбицкой оно получило такие компоненты, которые делают идентификацию слова для носителя русского языка практически безошибочной: «Язнаю: я могу сказать этому человеку чтоу годно;... когда что-нибудь плохое случится с ним, я не могу не помочь этому человеку...».

Оказалось, что для носителей языка при чрезмерной атомизации объекта, его расчленении на компоненты происходит утрата его качественного своеобразия как некой целостности. Одна из возможных причин кроется в слабости грамматики, синтаксиса языка семантических примитивов. Ведь именно грамматика обеспечивает целостность и связность текстов, которыми выступают конфигурации примитивов: в ней же, вероятно, должны найти отражение те семантические связи, которыми существуют между компонентами.

Другая причина, возможно, кроется в том, что в эксперименте носитель языка вынуждается сознательно оперировать сущностями, которые принципиально принадлежат сфере подсознательного. Вопреки Вежбицкой, которая предлагает «поднять» примитивы до уровня слов естественного словаря, кажется целесообразным эксплицитно признать их «более низкий», нежели языковая семантика, статус. Скорее всего, мы имеем здесь дело с (врожденными) когнитивными категориями.

Параллельно был проведен эксперимент по идентификации толкований из словаря С. И. Ожегова (эксперимент 2).

В эксперименте 2, информантам (в отличие от эксперимента 1) предлагалось произвести идентификацию лексем по их толкованиям без опоры на перечень вариантов ответа (испытуемые должны были догадаться сами, какое слово толкуется таким образом, то есть задание было сложнее).

Однако согласие между информантами в данном эксперименте оказалось выше 70% в большинстве случаев, в некоторых группах многие слова получили 90-100% согласия информантов между собой и с толкованием С. И. Ожегова. Определения, написанные «непримитивным языком» (неатомизированные) обладают большей психолингвистической реальностью: ясные, простые формулировки понимаются носителями языка однозначно в большинстве случаев.

По мнению ряда авторов, традиционные толкования не всегда адекватно отражают все компоненты семантики слова, фиксируют некоторые лишние признаки и не фиксируют существенные, не отражают все ситуации употребления, не учитывают «наивной картины мира» [Апресян 1969:15]. «В качестве «эквивалента», при помощи которого объясняется значение другого слова, часто выступают синонимы...» [Евгеньева 1966:18-19] или чересчур «абстрактные дефиниции» [Касарес 1958: 176]. Однако некоторые из изложенных недостатков, например, опора на синонимы, оказались «достоинством» в проведенном нами эксперименте: испытуемые имели возможность опереться не только на перечисленные в толковании компоненты значения, но и те семантические связи - внешние, которыми слово «встроено» в систему {свобода - это «личная независимость, самостоятельность, отсутствие зависимости от кого-либо, чего-либо или связи с кем-либо

мешающим, стесняющим; возможность действовать в какой-либо области без ограничений, запретов, беспрепятственно»).

Глава II: Внешние связи в семантике слова и семантическая структура слова: направленность связей слова в ментальном лексиконе

Во второй главе проведен анализ результатов ассоциативного эксперимента - одной из наиболее отработанных и распространенных психолингвистических методик исследования системных связей слов. «Слово-стимул при ассоциативном эксперименте выступает как импульс, «запускающий» процесс активации в сети и приводящий в предречевую готовность значительный ее участок...» [Караулов 1993: 250]. В результате происходит актуализация тех или иных (или всего пучка) семантических связей, которые имеет данная единица.

Соотношение наиболее частотных реакций со стимулом, получаемых в ассоциативном эксперименте - экспликация наиболее характерных для данного языка связей между лексемами. Именно частотные реакции и стимулы стали материалом нашего исследования.

Обычно анализ семантических связей на материале ассоциативных экспериментов предполагает обсуждение трех тесно взаимосвязанных вопросов: о качестве связей (их типологии), о силе установленных связей, об их направленности. Вопрос о направленности изучен в гораздо меньшей степени, чем первые два, специальных экспериментальных исследований на эту тему не проводилось, цель наших экспериментов - изучение именно этого аспекта. Параметр -направленность внешних семантических связей - неразрывно связан с вопросом о том, насколько симметрично (или асимметрично) соотношение в парах «стимул - реакция». Если отношение асимметрично, тогда и следует говорить о таком аспекте, как направленность связи.

Введение представления об элементе векторности в сети может пролить свет на разграничение семантических и ассоциативных связей. Семантические отношения, в основе которых - совпадение (пересечение) семантических компонентов, должны быть симметричны (двунаправленны), ассоциативные - необязательно.

Связи между асимметричными парами оказываются естественным образом направленными, а между симметричными - ненаправленными (или имеют, в первом случае, векторную направленность, во втором - зеркальную). Сила связи при этом может быть:

• обязательной;

• вероятной, но не обязательной;

• маловероятной.

Для того чтобы выяснить, насколько симметрично (или не симметрично) соотношение в парах «стимул - реакция», нами был проведен свободный ассоциативный эксперимент, в котором в качестве стимулов использовались «бывшие» реакции. Само по себе переведение полученных на первом этапе эксперимента реакций в статус стимулов для второго этапа эксперимента не ново. Таким образом составлялся, например, «Русский ассоциативный словарь» [РАС 1994-1998]. Но мы анализировали данные с другой точки зрения: нас интересовали не последовательные цепочки ассоциатов, а вопрос о том, насколько типично для «бывшей» реакции вызвать «бывший» стимул.

В качестве стимулов выступали 50 слов русского языка (бывшие наиболее частотные реакции были взяты из статей «Русского ассоциативного словаря»): друг, уйти, теплый, темно, приятель, верный, красиво, товарищ, делать, умный, свобода, носить, громко, подруга, длинный, жить, детский, воля, сильно, Родина, веселый, спать, прямо, платье, главный, мечтать, семья, светлый, смотреть, мало, боль, опоздать, молча, глупый, хорошо, мужчина, смерть, отличный, начинать, грязный, летать, сестра, холодный, весело, противный, решение, грустный, неожиданно, красный, ужин.

Испытуемыми выступали русские студенты-первокурсники филологического (80 человек - далее «группа 1») и физического факультетов (45 человек - далее «группа 2»)1. Заметим, что «Русский ассоциативный словарь», откуда были взяты стимулы, также построен на материале эксперимента со студентами 1-3 курсов различных ВУЗов. Эксперимент проводился на учебных занятиях, стимулы подавались устно через 10-12 секунд, ответы-реакции принимались письменно.

В эксперименте было получено около 13 000 реакций, среди них 10 000 разных вариантов, нас же в связи с обозначенной выше проблемой интересовали лишь суммарно наиболее частотные реакции к каждому стимулу, которые давали не менее 8-10 % испытуемых.

Анализ полученных пар «стимул - реакция» позволил объединить их в три разные группы (следует, однако отметить, что во второй и третьей группах некоторые пары слов тяготеют к тому, чтобы занять пограничное положение):

• абсолютно симметричные;

• с асимметричным соотношением стимула и реакции;

• с частичной симметрией.

Группа с абсолютно симметричным соотношением - те пары, в

которых бывшие стимулы оказались наиболее частотными ассоциата-

1 Надо отметить, что группа филологов оказалась преимущественно «женской» (на 90 %), группа физиков - преимущественно "мужской" (на 80 %). То есть можно считать, что группы испытуемых одновременно дифференцированы по тендерному признаку.

ми, то есть бывшим стимулом отреагировала значительная часть испытуемых и такая реакция оказалась либо единственной среди частотных, либо первой по частотности с большим отрывом от остальных.

Это говорит, вероятно, о наиболее тесной связанности (симметричной взаимосвязанности) соответствующих слов (они оказываются сонаправленными, имеют зеркальную направленность) в ментальном лексиконе. Для всех испытуемых в данной группе слов оказались следующие пары (цифра к реакции - общее число давших указанную реакцию информантов в нашем эксперименте):

ТЕМНО - ночь (62);

ВЕРНЫЙ - друг 2(6О);

СЕСТРА - брат (22).

ДРУГ - товарищ (31)

Все пары слов без исключения пересекаются своей семантикой, то есть в семантической структуре слов из каждой пары есть как минимум один общий компонент, например, темно - ночь (отсутствие света). В паре брат - сестра слова различаются только по одному из компонентов семантики (принадлежность к мужскому или женскому полу).

Кроме того, возможно, именно такая взаимосвязанность слов из пар может быть обусловлена определенными типовыми ситуациями действительности, тематической общностью, что отражено в языке, а как следствие этого, и типичной близостью двух слов в текстах («следы которых остаются в ассоциативно-вербальной сети» [Караулов 19993:118]). Например, брат и сестра, верный друг нередко встречаются в одном контексте.

Иначе говоря, связь между такими словами оказывается одновременно парадигматической и синтагматической, а, возможно, и тематической.

Для «группы 1» - филологов - симметричными оказались также следующие пары слов:

ПОДРУГА-друг (10), следующая по частотности реакция: верность

(6);

СМОТРЕТЬ - видеть (24), следующие по частотности реакции: глаза (13), телевизор (11);

2 Следует отметить, что данные, полученные в нашем эксперименте (в качестве стимула выступали и слово ДРУГ, и слово ВЕРНЫЙ) отличаются отданных «Словаря ассоциативных норм». Если в «Словаре» к слову ДРУГ самая частотная реакция - верный, в нашем эксперименте: к слову ВЕРНЫЙ самая частотная друг, кслову ДРУГ- верный частотная, но не первая. Вероятно, направление, друг - верный менее выражено.

ПРИЯТЕЛЬ - знакомый (24), следующие по частотности реакции: друг (15), причем среди первых наиболее частотных реакций: знакомый (20), друг (15);

Во всех парах слова пересекаются своей семантикой - имеют общие компоненты.

В «группе 2» симметричная реакция оказалась второй по частотности, причем к стимулам СМОТРЕТЬ и ПРИЯТЕЛЬ разрыв составил менее 10 %, то есть она достаточно значимая, хотя и не первая по частоте:

ПОДРУГА -любовь (13), друг (4);

СМОТРЕТЬ - телевизор (14), видеть (10);

ПРИЯТЕЛЬ - друг (15), знакомый (12);

В паре друг - подруга слова различаются только по одному из компонентов семантики (принадлежность к мужскому или женскому полу). Но именно в этой паре в эксперименте проявились существенные различия в реакциях испытуемых «группы 1» и «группы 2», что, вероятно, вполне объяснимо: преимущественно «мужская» группа физиков реагировала словом любовь (наиболее актуальным оказался негендер-ный компонент в семантической структуре, что подтверждается и другими реакциями в этой группе: красивая, девчонка, женщины, девушка, классная, умная, лучшая, люблю, моя, гулять, разговор, общение, удовольствие, наслаждение, поцелуй, любовь, секс, радость, хорошо вместе и т.п.). В преимущественно «женской» группе филологов такие реакции практически не встретились. В результате (хотя мы помним, что наиболее частотные реакции в меньшей степени подвержены влиянию половых, социальных, возрастных и т. п. факторов), в данном случае ответы оказались дифференцированы именно в связи с половыми различиями испытуемых.

Вероятно, связь в таких парах не такая «сильная» и предсказуемая, как в «абсолютно симметричных» парах, ось симметрии смещена: одно из слов в паре в большей степени обуславливает появление другого. Схематично направленность таких связей в ментальном лексиконе можно изобразить следующим образом:

Для «группы 1»: ДРУГ ПОДРУГА

Для «группы 2»: ДРУГ ПОДРУГА

Во второй группе - парах слов с частичной симметрией - бывшие стимулы хотя и оказались среди наиболее частотных реакций, но не на первом месте (а 2-й, 3-й или 4-й по частотности), причем встретились они, как правило, в 8-14 % всех ответов испытуемых, не чаще.

Для «группы 1» это следующие пары слов:

УЙТИ - прийти (9), (4-я по частоте реакция, первая - навсегда);

МАЛО -много (7), (4-я по частоте, первая - денег);

СМЕРТЬ - жизнь (7), (3-я по частоте, первая - гроб);

НАЧИНАТЬ - кончать (5), (3-я по частоте, первая - заканчивать);

УЖИН- обед (8), (3-я по частоте, первая - еда).

УМНЫЙ- глупый (11), (первая, но кроме этой еще человек - такая же по частоте);

РОДИНА - страна (7), (2-я реакция, первая -мать);

ЖИТЬ - существовать (9), (2-я по частоте, первая -любить);

ГЛАВНЫЙ - основной (6), (2-я по частоте, первая - начальник);

ГРОМКО - кричать (12), (2-я по частоте реакция, первая -музыка, но среди первых наиболее частотных реакций она на первом месте);

МОЛЧА - сидеть (7), (3-я по частоте, первая - тихо);

РЕШЕНИЕ - принять (6), (2-я по частоте, первая - задача);

ПРЯМО - стоять (5), (4-я по частоте, первая - криво);

ОТЛИЧНЫЙ-результат (4), (3-я по частоте, первая -замечательный).

Для «группы 2»:

УЙТИ - прийти (6), (2-я по частоте реакция, первая - покинуть);

МАЛО -много (8), (3-я по частоте, первая - деньги);

СМЕРТЬ - жизнь (9), (2-я по частоте, первая - гроб);

НАЧИНАТЬ - кончать (3), (3-я по частоте, первая - дело);

УЖИН- обед (4), (5-я по частоте, первая - еда).

УМНЫЙ-глупый (3), (3-я по частоте, первая - человек);

РОДИНА - страна (7), (4-я реакция, первая -мать);

ЖИТЬ - существовать (5), (2-я по частоте, первая - хорошо);

ГРОМКО - кричать (6), (3-я по частоте реакция, первая -музыка);

РЕШЕНИЕ - принять (4), (3-я по частоте, первая -задача);

ОТЛИЧНЫЙ -результат (6), (2-я по частоте, первая - хороший);

СВЕТЛЫЙ - темный (9), (2-я по частоте, первая - день);

ГРЯЗНЫЙ - чистый (5), (первая, но есть еще такая же по частоте -свинья).

По двум группам испытуемых отличия в пяти парах:

ГРЯЗНЫЙ - чистый (для группы филологов реакция не была частотной - встретилась лишь дважды, а соотношение между стимулом и реакцией оказалось асимметричным, в первой и второй группах на первом месте реакции лужа и свинья, чистый соответственно);

СВЕТЛЫЙ - темный (для группы филологов реакция не была частотной - встретилась трижды, а соотношение между стимулом и реакцией оказалось асимметричным, и в той и в другой группе наиболее частотная реакция - день);

ГЛАВНЫЙ - основной (для группы физиков реакция не была частотной - встретилась дважды, а соотношение между стимулом и реакцией оказалось асимметричным, в первой и второй группах на первом месте реакции начальник и директор соответственно);

ПРЯМО - стоять (для группы физиков реакция не была частотной - не встретилась, а соотношение между стимулом и реакцией оказалось асимметричным, и в той и в другой группе наиболее частотная реакция - криво);

МОЛЧА - сидеть (для группы физиков реакция не была частотной - встретилась трижды, а соотношение между стимулом и реакцией оказалось асимметричным, и в той и в другой группе наиболее частотная реакция - тихо).

Вероятно, можно сказать, что симметрия в этих парах практически не выражена, связь необязательная, ближе к асимметричной, возможно, одна из причин различий по разным группам также диф-ференцированность по тендерному признаку.

В свою очередь, пары в этой группе можно разделить на две подгруппы: парадигматически и синтагматически связанные слова. Для первой очевидна общность семантических компонентов в каждой из пар, причем большинство отличаются лишь одной семой, однако (в отличие от пар из группы с полной симметрией) ось симметрии в этой группе пар «стимул - реакция» смещена: одно из слов в паре в большей степени обуславливает появление другого. Во второй подгруппе (синтагматически связанных слов) в каждой из пар реализована обязательная или факультативная валентность слова, вероятность появления таких пар в тексте очень высока; в большей мере это касается сочетания принять решение, близко располагающееся к классу устойчивых сочетаний. Однако если переходный глагол принять имеет обязательную валентность «что», то для решения обязательной валентности нет, этим, возможно, объясняется то, что симметрия в данной паре не полная, а самая частотная реакция к стимулу решение - задача (10% испытуемых).

Нужно отметить, что и синтагматическая связь - это по сути реализация тех содержательных компонентов, которые образуют семантическую структуру слова. Один из вариантов синтагматической связи - наличие плеоназма или «квазиплеоназма», например, кричать громко.

В парах с абсолютной и частичной симметрией слова обязательно имеют общие компоненты в семантической структуре (пересекаются своей семантикой), однако область пересечения различна: чем она больше, тем более предсказуема связь в таких парах, тем она сильнее. В парах с частичной симметрией ось симметрии смещена: одно из слов в паре в большей степени обуславливает появление другого, одно из направлений в такой паре более выражено.

В третьей группе - с асимметричным соотношением стимула и реакции - бывших стимулов не было среди наиболее частотных: реакций. В парах с асимметричным соотношением стимула и реакции совпадение семантических компонентов не обязательно, слова могут быть связаны лишь ассоциативно.

Эта группа наиболее разнородна.

Большая часть - синтагматически связанные слова:

ТЕПЛЫЙ- вечер (25);

ТОВАРИЩ- инициативный (8);

ДРУГ- настоящий (215);

ДЕТСКИЙ -рисунок (57);

ДЛИННЫЙ - коридор (153);

МУЖЧИНА-вдовый (112);

ВЕСЕЛЫЙ- праздник (53);

ХОЛОДНЫЙ- ветер (25);

ПРОТИВНЫЙ- паук (15);

КРАСНЫЙ- нос (38).

БОЛЬ - чувствовать (87);

ВЕСЕЛО - смеяться (39);

НЕОЖИДАННО-появиться (27);

ПЛАТЬЕ - шить (136);

КРАСИВО - танцевать (18);

Связанные парадигматически:

НОСИТЬ - возить (21);

ЛЕТАТЬ - ползать (28);

СВОБОДА - тюрьма (6);

ГРУСТНЫЙ- веселый (47);

ОПОЗДАТЬ -успеть (27);

СПАТЬ -лежать (32);

ГЛУПЫЙ- безмозглый (33);

МЕЧТАТЬ - думать (17);

СЕМЬЯ- фамилия (9);

Связанность в паре ДЕЛАТЬ -уметь может оказаться как парадигматической, так и синтагматической. Влияние контекста очевидно также для пары:ЛЕТАТЬ - ползать. Однако процесс ассоциирования и причины, повлиявшие на выбор испытуемых, можно восстановить лишь условно.

Видимо, причины асимметрии разнообразны. Например, в паре платье - шить {платье наиболее частотная реакция к ШИТЬ, а к сти-

мулу ПЛАТЬЕ самая частотная - одежда (и в одной, и в другой группе). Очевидно, появление в качестве наиболее частотной реакции слова платье могло быть обусловлено реализацией обязательной валентности переходного глагола шить, в то время как слово платье имеет нулевую обязательную валентность и не так «жестко» связано с глаголом, в результате связь в данной паре оказывается однонаправленной.

Таким образом, имеет место неразрывная связь между внутренней структурой семантики слова и его внешними связями в лексиконе. Такой параметр как направленность внешних связей (и то, насколько симметрично соотношение в парах слов), зависит от набора факторов: совпадения/ несовпадения отдельных компонентов в семантике слова, валентностного соотношения лексических единиц, распределения значений маркированности/ немаркированности и целого ряда других, которые еще предстоит выяснить. Схематично можно изобразить направленность связей так:

приятельница настоящий

однокашник инициативный

Рис. 1. Семантические связи лексемыдруг (группа 1 - филологи)

приятельница настоящий

однокашник инициативный

Рис. 2. Семантические связи лексемы друг (группа 2 - физики)

-► Направление четко выражено (реакция самая частотная).

-----Реакция не первая по частотности, хотя частотная.

-------- Связи по результатам эксперимента по идентификации лексем (гл. I).

Глава III: Семантика слова в онтогенезе: формирование связей слова в ментальном лексиконе.

Третья глава посвящена описанию эксперимента по толкованию семантики слов наивными носителями языка (взрослыми и детьми). Семантическая структура слова, его внутренние и внешние семантические связи не остаются постоянными в течение всей жизни, а изменяются по мере роста и формирования ментального лексикона индивида, изменения и уточнения смысловых связей.

Слова, предлагаемые в эксперименте, не были до конца освоены испытуемыми, что позволило судить о динамике формирования семантической структуры, выстраивании внешних и внутренних семантических связей в процессе расширения ментального лексикона, а также сравнить процесс освоения семантики слова взрослыми носителями языка и детьми.

Материалом эксперимента послужили данные анкет, предложенных школьникам 5-х классов (дети 10-11 лет), и устного эксперимента с участием взрослых носителей языка (старше 20 лет), а также данные, полученные при устном опросе и наблюдении за детьми в

учебной ситуации. Во всех случаях испытуемым предлагалось описать значение предложенных слов. Предпринятые испытуемыми попытки толкований слов (удачные или неудачные) иллюстрируют связи данного слова с другими словами в ментальном лексиконе.

Взрослые и пятиклассники оказались в равных условиях, в том смысле, что и тем и другим предлагались малознакомые слова, что позволило делать сопоставления, наблюдать формирование семантических связей в онтогенезе, а также сравнить семантические связи, которые ребенок активно использует в раннем детстве, осваивая слово, и взрослый при дальнейшем пополнении словаря (расширении лексикона). Под освоенным словом мы понимаем готовность:

1. к экспликации его значения;

2. к употреблению его в сочетании с другими словами (то есть реконструкции его синтагматических и парадигматических связей в языке).

Пятиклассникам предлагались для истолкования следующие слова: шатер, недоумение, ненастье, мгла, дубрава, чахнуть, негодовать, безбрежный, обветшалый, лазурный, мимоходом. Лексика взята из учебников по литературе и русскому языку (из отрывков, которые учат наизусть в 1-4 классах).

Выяснилось, что дети-пятиклассники не ведут «осознанный» поиск, зачастую опирались на «первый попавшийся» семантический компонент значения слова, описывают семантику слова через конкретный пример употребления слова, конкретную ситуацию или отправляясь от формы слова.

Например,

несчастье - человек невеселый (ж., 11);

веселье - это на елке или на другом празднике (м., 11);

обветшалый - беден (м., 11);

чахнуть - худеть (ж., 11);

Взрослым предлагались слова из «Словаря редких и забытых слов русского языка» и фразеологизм из книги Ашукиных «Крылатые слова. Литературные цитаты. Образные выражения»: комилъфо, кержак, ерундопель, гридница, грабарь, олаберный, опрокидонт, падымок, рядчик, контрданс, компрачикосы, гробы повапленные. Взрослый носитель языка при истолковании незнакомого слова или слова, семантика которого освоена не в полной мере, даже имея представление о существующих в языке моделях толкования и более развитый лексикон, обладая способностью к обобщению, прежде чем выдать толкование, перебирает возможные варианты, старается припомнить, с чем-то связать предлагаемое слово, а при недостатке информации для экспликации значения слова целиком, дает ответ, сходный с детскими

попытками толкования незнакомого слова, стараясь опереться на внутреннюю форму слова, контекстное окружение и т. д.

На основании полученных толкований были обнаружены связи, сходные с теми, которые выделяются на материале ассоциативных экспериментов (в работах И.Г. Овчинниковой., Т.И. Доценко, АЛ. Клименко). Можно разграничить следующие типы связей.

1. Формальные

Звуковые связи. Они могут служить иллюстрацией того, как на начальном этапе освоения слова (еще «на подступах» к осмыслению семантики слова) ребенок намечает, «очерчивает» его материальные границы, осознает тождество/ различие с другими словами. Ребенок осваивает слово как бы на ощупь, что приводит нередко к смешению двух акустически и оптически похожих слов.

Примеры толкований: страдание - «сострадание» (м., 11); шатер - «шахтер» (ж., 11).

Взрослый ищет звуковое сходство сознательно, пытаясь на основе этого уловить смысловую близость, например: олаберный - «...а безалаберный как пишется? С «о» или с «а»? (3,ж..,28);

керзак- «возникает аналогия с тесак - инструмент какой-то, а

если там ««и», то кирзак - сапог кирзовый» (м., 30); опрокидонт - «... у меня сразу ассоциируется смастодонт (3, м, 48).

Вероятность возникновения звуковых связей выше для слов, для которых есть в языке сходные по звучанию единицы: шатер - шахтер, ненастье - несчастье, ветхий - ветки, безбрежный - небрежный, гомункул - карбункул, компрачикосы - абрикосы и т.п.

П. Формально-семантические

Словообразовательные: этот тип связей фиксирует обращение к внутренней форме слова. Это один из этапов осмысления, освоения слова (подступы к овладению собственно семантикой слова). Предполагает попытку соотнесения/ разведения синонимичных, омонимичных, тождественных морфем, этимологически родственных корней, различных словообразовательных моделей и т.п. и, в результате этого, формирование каких-то деривационных связей у этого слова в ментальном лексиконе.

Например, недоумение - <$м» (ж, 11);

«маленько ума не хватает» (ж., 11);

«недопонял» (м., 11).

«маленький, низко стелющийся дымок, потому что дымок - это понятно, приставка па в каких-то других словах означает «это меньше, чем основное слово» (ж., 53);

«дате большего; дате дыма - падымок» (м., 48); «небольшой дым, легкий и низкий. От «дымка». А еще вспомнился «пасынок» (ж., 28). Морфемная членимость (или «псевдочленимость» - обнаружение знакомых морфов, вследствие этого - оживление внутренней формы слова), прозрачная внутренняя форма слова оказались решающими в образовании у него словообразовательных связей, например: недоумение, негодовать,мимоходом,обветшалый, падымок, рядчик и т. д.

III. Собственно семантические

Синтагматические - это связи, установленные благодаря синтагматической близости двух слов в текстах («следы» которых остаются в ментальном лексиконе).

В нашем эксперименте в толкованиях, иллюстрирующих такого типа связи в ментальном лексиконе, носитель языка опирается на определенный контекст (который можно реконструировать по результатам тех же анкет - в качестве второго задания детям предлагалась придумать словосочетания с толкуемыми словами).

Например,

мгла- «это что-то на небе («Буря мглою небо кроет...»)»;

«то, что бывает на небе, тучи, облака» (ж., 11).

Парадигматические связи: Вероятно, наиболее сложными семантическими связями, наличие которых у данного слова в ментальном лексиконе является свидетельством достаточно точного представления о семантике слова, можно считать связи «системного характера», предусматривающие включение данного элемента в систему противопоставлений, например, синонимичные, антонимичные связи и др.

Формирование такого типа связей можно считать наиболее «продуктивным звеном» в процессе освоения (уточнения) семантики слова. Их иллюстрацией служат толкования через точный синоним или синонимичное сочетание, группу слов. Такие связи обязательно предполагают общий компонент (компоненты) в своей семантике. Носитель языка подсознательно оценивает положение каждого компонента в структуре значения слова, в результате тип и сила внешних

У взрослых: падымок -

связей могут быть различными. Чем больше общих компонентов в семантической структуре слов, тем более предсказуема связь, тем она сильнее, тем выше вероятность установления именно семантических отношений.

Ситуативно-тематические связи: В основе таких связей лежат 1) определенные типовые ситуации действительности, характерные для данной национально-культурной, социальной и т. д. среды, отраженные в языке и закрепленные в индивидуальном опыте конкретного носителя языка, а также 2) тематическая связанность слов, 3) индивидуальный смысл, который связан у данного носителя языка с определенным словом и той ситуацией, с которой оно связано.

Подобный тип связи иллюстрируют толкования: обветшалый - «беден»; «болеет»; холодно - «купаться на улице»;

мгла - «буря, метель, вьюга, пепел, ночь, ненастье, снег, об-

лако, тучи, туман, тихо, темно, пасмурно, затишье», и т. д. (примеры взяты из разных анкет).

Толкования напоминают свернутое описание, заданное определенной темой, ключевые слова какого-то текста.

Ориентированность на какую-либо ситуацию (тему) можно отметить и у взрослых носителей языка, например:

камилъфо - «по-моему, сейчас это слово употребляется не обязательно по отношению к человеку, заходишь, например, в какую-нибудь «забегаловку» - вот это не ко-мильфо, я слышал» (м., 48);

«Стильное, элегантное, породистое, аристократичное, со вкусом. Французское слово... Вспомнила: была на ТВ передача с таким названием» (ж., 28). В нашем исследовании наибольшее число подобных связей было предъявлено для слов обветшалый, мгла, ненастье, комильфо.

В Заключении подведен итог работы, сказано о возможных направлениях дальнейшего исследования.

На первое по значимости место нужно поставить, вероятно, экспериментальные результаты, которые показывают необходимость определенного переосмысления чрезвычайно влиятельной в современной лингвистике теории семантических примитивов. Результаты не подтверждают психолингвистическую идентичность конструкций примитивов и толкуемых этими конструкциями лексем.

В ассоциативных экспериментах выявлено непростое соотношение семантики стимула и реакции, где удалось обнаружить векторные и зеркальные связи между лексемами.

Кратко подводя итоги изучению соотношения внутренних и внешних связей в семантике слова, можно констатировать следующее.

С одной стороны, семная структура или аналогичная ей конструкция, отражающая семантику слова, формируется прежде всего за счет противопоставления этого слова другим словам словаря. Иначе говоря, внутренняя семантическая структура выступает как проекция внешних связей слова. Например, ласкательно-уменьшительная семантика слова Наташенька возникает за счет наличия своего рода оппозиции Наташенька - Наташа - Наташка.

С другой стороны, не всякая внешняя связь имеет своим коррелятом возникновение соответствующих сем в плане содержания соответствующего слова, что видно на материале наших ассоциативных экспериментов. Так, если смотреть вызывает реакцию телевизор, то стимул телевизор с большей частотностью выводит на реакцию радио. И дело именно в том, что в слове смотреть нет блока сем, которые коррелировали бы со значением телевизор, связь эта не является необходимой - строго говоря, ассоциативной, а не семантической.

Эксперименты по толкованию семантики слов наивными носителями языка показали стратегии пополнения словаря, помогли увидеть взаимодействие внешних (парадигматических, синтагматических связей слова с его семантической структурой, «прорастание внешних связей во внутренние.

Разумеется, все указанные результаты нуждаются в дальнейшем анализе. Вероятно, в наибольшей степени это относится к теории примитивов, поскольку здесь речь идет о типе семантического метаязыка, без установления которого семантика развиваться не может.

Дальнейшие исследования могут содержать детальное изучение влияния внутренних семантических закономерностей на динамику формирования внешних связей, предпочтений носителя языка в актуализации тех или иных связей в ментальном лексиконе в разных ситуациях, а также направленности связей ментального лексикона.

Основные положения диссертации изложены в следующих работах:

1. Освоение лексического значения // Педагогика развития: Возрастная динамика и ступени образования. Материалы 4-й научно-практической конференции. Часть 2., Красноярск, 1997, с. 59 - 64.

2. Процесс обогащения лексикона (Присвоение слова носителем языка в учебной ситуации) // Педагогика развития: Возрастная динамика и ступени образования. Часть 2., Красноярск, 1998, с 63-69.

3. От лексикографического толкования лексемы к ее идентификации: опыт экспериментального исследования // Материалы XXVIII межвузовской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов. Выпуск 16. СПб, 1999- с. 25-28.

4. Касевич В.Б., Кулакова Н.И. Семантические примитивы и «психологическая реальность» // Система языка и структура высказывания. Материалы чтений, посвященных 90-летию со дня рождения В.Г. Адмони (1909 - 1993) / Институт лингвистических исследований РАН. - СПб.: «Наука», 1999.С. 33 - 36.

5. Лексема и примитивы // Вторая зимняя типологическая школа. Международная школа-семинар молодых ученых по лингвистической типологии и антропологии. Московская область, 31 января - 6 февраля 2000 г., М.: РПУ с. 146 -147.

6. Симметричность / асимметричность соотношения стимула и реакции в ассоциативных экспериментах // Материалы XXIX межвузовской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов. Вып. 14. Секция общего языкознания. Ч. 2. / Отв. Ред. В.Б. Касевич. СПб, 2000.

7. Освоение значения слова (экспериментальное исследование на материале русского языка) // Материалы Всероссийской конференции молодых ученых: «Онтолингвистика: Современное состояние и перспективы развития». 15-17 мая 2000 г., СПб: РГПУ им. Герцена, 2000. с. 58 - 64.

8. Семантическая структура слова в онтогенезе (формирование связей слова в онтогенезе. // Детская речь как предмет лингвистического исследования. Материалы Международной научной конференцию Санкт-Петербург, 31 мая - 2 июня 2004 г. СПб.: «Наука». 2004. с. 148-152.

9. Касевич В.Б., Кулакова Н.И. Семантические примитивы: эмпирическая верификация, психологические и логические аспекты // Язык и речевая деятельность. Том 4, часть 1., СПб: Издательство С.-Петербургского университета, 2001. с. 26-41.

Подписано в печать 30.12.2004. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл печ. л. 1,75. Тираж 70 экз. Заказ № 001.

Отпечатано ООО «Деметра» С-Петербург, наб. Канала Грибоедова, д. 176.

Ü-1832

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кулакова, Наталья Игоревна

Введение

Содержание:

Глава I: Семантика слова и ее описание.>.

1.0. Общие замечания.

1.1. Семантическая структура слова в лингвистической традиции: семантические компоненты и связи между ними.

1.2. Атомарный подход в семантическом описании: иерархия семантических компонентов.

1.3. Язык лексико-семантических примитивов А. Вежбицкой.

1.4. Проверка адекватности семантического описания через установление его психолингвистической реальности.

1.5. Экспериментальная верификация психолингвистической реальности языка примитивов.

1.5.1. Эксперимент по идентификации толкований (на материале аффективных дериватов русских имен собственных.

1.5.2. Эксперимент по идентификации толкований на материале «значимых для русской культуры лексем» (ключевых слов).

1.6. Экспериментальная верификация психолингвистической реальности традиционных лексикографических дефиниций.

1.7. Целостность и разложимость» семантического объекта.

Глава Д: Внешние связи и семантическая структура слова: направленность связей слова в ментальном лексиконе.

2.0. Ассоциативный эксперимент как метод исследования семантики слова (внешних и внутренних семантических связей).

2.1. Ассоциативные и семантические связи слова.

2.2. Анализ семантических связей на материале ассоциативного эксперимента.

2.2.1. Типы связей.

2.2.2. Сила связи.

2.2.3. Направленность связи.

2.3. Экспериментальное исследование направленности семантических связей на материале ассоциативного эксперимента.

2.3.0. Формы проведения ассоциативного эксперимента.

2.3.1. Материал и методика эксперимента.

2.3.2. Внешние семантические связи и семантическая структура слова (внутренние связи).

2.3.2.1. Ассоциативные пары с симметричным соотношением.

2.3.2.2. Ассоциативные пары с частичной симметрией. Семантическая валентность.

2.3.2.4. Группа с асимметричным соотношением в парах стимул — реакция».

2.5. Схема направленности внешних семантических связей (фрагмент ментального лексикона).

Глава Ш: Семантика слова в онтогенезе: формирование связей слова в ментальном лексиконе.

3.0. Онтогенез семантики слова как отражение процесса формирования семантических связей: общие замечания.

3.1. Эксперимент по лексикографическому толкованию и семантические связи слова.

3.1.1. Материал и методика эксперимента.

3.1.2. Основания для сопоставления полученных результатов.

3.1.3. Языковая компетенция носителей языка и типы толкований.

3.2. Типы семантических связей слова в ментальном лексиконе на основании полученных данных.

3.2.1. Формальные (звуковые).

3.2.2.Формально-семантические (словообразовательные).

3.2.3 Собственно семантические.

3. 2.2.1. Синтагматические.

3.2.2.2. Шрадигматические.

3.2.2.3 Ситуативно-тематические.

3.3. Типы семантических связей в ментальном лексиконе и внутренняя семантическая структура слова.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Кулакова, Наталья Игоревна

Настоящая работа посвящена исследованию семантики русского слова.

Для последних десятилетий характерен всплеск семантических исследований за рубежом, особенно в рамках когнитивной семантики (подробно об этом см. [Рахилина 1997]), не говоря уже об отечественном языкознании, где значение всегда было одним из главных интересов лингвистов, в особенности это касается семантики слова (см., например, [Уфимцева 1968, Шмелев 1973, Апресян 1995]). Для современной лингвистики характерно «перенесение в фокус внимания значения слова как достояния индивида» [Залевская 1999: 97]. Вопросами первостепенной важности оказываются вопросы о словаре (лексиконе) и грамматике в «языковых системах носителей языка», их устройстве, о том, «как слова организованы в памяти человека, как они функционируют в процессах говорения и понимания речи и т.п.» [Копыленко 1990: 3].

В работе мы не делаем различия между терминами «значение» и «семантика» слова, употребляя их как синонимы, а семантику слова рассматриваем в общем виде, как содержательную сторону знака, противоположную формальной.

Из теоретически равно приемлемых описаний предпочтительнее то из них, которое лучше соответствует интуиции носителей языка — обладает большей «психологической (психолингвистической) реальностью».

Семантика слова рассматривается в настоящей диссертации именно в рамках психолингвистического подхода (то есть как явление, за которым стоит носитель языка); соответственно исследование находится в русле изучения ментального лексикона.

Само по себе обращение к языковой интуиции носителя языка и попытки ее объективирования не являются чем-то новым в лингвистике: это и изучение социальных и стилистических особенностей функционирования речи с помощью лингвистических анкет, вопросников, и диалектологические исследования и т.п. Но самым объективным способом верификации теории или лингвистической модели можно считать специально организованный эксперимент. Лингвистический эксперимент эксплицирует «. языковое чутье испытуемого (носителя языка) для целей верификации языковых моделей (моделей языкового стандарта) или функционально-речевых моделей .» [Леонтьев 1997: 79], является процедурой «преднамеренного воспроизведения явления в таких условиях, которые позволяют обнаружить зависимость существования явления от тех или иных параметров .» [Селиверстова 1983: 257].

Но в последнее время изучение ментального лексикона, его устройства и функционирования выдвигается на первый план, оказываясь на пересечении интересов лингвистики и психологии. «Экспериментальные исследования ментального лексикона посвящены выяснению принципиальных вопросов: как извлекаются из памяти слова, как они в ней репрезентированы и организованы; как взаимодействуют лингвистические и психологические факторы при формировании репрезентации лексического знания и обеспечении лексической обработки в реальном времени» [Глазанова 2001: 7-8]. Настоящая работа находится в контексте подобных исследований и носит экспериментальный характер.

Хотя термин «ментальный лексикон» широко используется в публикациях последних лет, единое толкование этого феномена фактически отсутствует. Под лексиконом понимают «индивидуальный словарный запас» [Баранов, Добровольский 1996: 343], «репрезентации слов в долговременной памяти человека» [Carroll 1994: 102], «совокупность номинаций, упорядочивающих знания человека о мире» [Овчинникова 1994: 24], «компонент грамматики, который содержит фонологическую, морфологическую, семантическую и синтаксическую информацию, то есть все, что говорящие знают об отдельных словах и/или морфемах» [Emmorey, Fromkin 1989: 124] и т.д. Часто «ментальный лексикон (явно или по умолчанию) приравнивается к известной индивиду части общенационального словарного запаса, хранимой в памяти в таком же (или близком к этому) виде, в каком слова описываются в печатных словарях и лексикографических исследованиях» [Залевская 1999: 141-142]. По мнению А.А. Залевской, «необходим подход к значению, способный обнаружить и объяснить, что знает человек, когда он знает (или полагает, что знает) значение слова, на чем базируется переживание значения слова как знакомого, понятного, какие стратегии и опорные элементы используются при поиске слова в памяти, при понимании воспринимаемого текста» [Залевская 1999: 98].

Попытка дать наиболее полное толкование ментального лексикона с позиций когнитивного подхода сделана в [Кубрякова и др. 1996: 97-99]. Это «система, отражающая в языковой способности знания о словах и эквивалентных им единицах и выполняющая сложные функции, связанные как со словами, так и со стоящими за ними структурами репрезентации энциклопедических знаний».

Мы исходим из толкования ментального лексикона как системы «единиц», которые хранятся в памяти носителя языка и используются при восприятии и порождении речи.

Целью настоящей работы является экспериментальное исследование внутренних и внешних связей в семантике слова, а также анализ взаимодействия двух указанных типов семантических связей.

Под внутренними семантическими связями мы понимаем связи между отдельными компонентами значения слова, речь идет о семантической структуре отдельного значения слова — исследование семантической структуры производного слова и лексической полисемии не проводилось.

Компонентная «разлоэюшость» значения слова, как правило, предполагает некоторую иерархию в организации этих компонентов. «Лексическое значение — не простая совокупность значений дифференциальных семантических признаков, а сложно организованная структура смыслов, у которой есть свой внутренний синтаксис» [Апресян 1994: 28]. «В лексической семантике, так же как и в химии, соединение одних и тех же атомов разными способами дает разные сущности: разные вещества — изомеры — в химии и разные значения слов в семантике» [Апресян 2000: 119].

Обычно выделяются предметно-понятийное ядро и периферийные семы (подробнее см. главу I). В то же время в зависимости от контекста (окружения) носитель языка может воспринимать любые части семантической структуры слова как компоненты «первостепенной важности». «Актуализация тех или иных дифференциальных признаков толкуемого слова четко зависит от ситуации, в частности от окружающего контекста. Так, когда испытуемые объясняют значения слов при задании объяснить значение каждого из трех слов: кресло, стул, табуретка, то в толковании слова стул гораздо реже появляется признак «для сидения» и гораздо чаще — признак «со спинкой», чем в толковании того же слова при другом варианте задания — объяснить значение каждого из трех слов: диван, стул, скамейка. Зато при этом варианте актуализируется признак «на одного человека». Влияние «контекста» стимула на характер ответа здесь очевидно» [Сахарный 1989: 104]. Если какие-то признаки релевантны в каком-то контексте, то они обладают высокой вероятностью быть активированными, даже если их «доступность в нормальных условиях невелика. К тому же признаки с низкой доступностью могут быть значительным образом активированы в результате недавней активации» [Глазанова2001: 80].

Освоение значения слова может начинаться с любого компонента (необязательно ядерного); какой компонент будет актуализирован при освоении и употреблении слова индивидом — это может быть, в определенной степени, предметом индивидуального варьирования.

Системная природа семантики заключается в том, что слово связывается с множеством других слов различными связями. «Слово в качестве единицы внутреннего лексикона человека существует только в комплексе взаимосвязей с другими единицами лексикона.» [Тогоева 2000: 83].

Носитель языка, решая как минимум две задачи (порождение и восприятие текста, то есть употребление и понимание слов), должен иметь «в запасе» потенциальный набор связей данного слова, быть упорядочен в связи с коммуникативными задачами индивида — для производства и восприятия текстов. Соответственно лексикон не может быть неким неструктурированным , хранилищем. Ведь тогда человек не мог бы быстро понимать воспринимаемое слово и находить в памяти те слова, которые соответствует замыслу высказывания. «Сложная, еще не полно раскрытая организация словаря обеспечивает его гибкость и эффективность при решении речевых задач» [Ахутина 1981:10].

Наличие у слова в субъективном лексиконе потенциальной сети многомерных связей подтверждается рядом исследователей. Именно эти «множественные, но избирательные связи», которыми слово связано с другими словами, создают объемность значения слова, задают его границы для носителя языка, и, несомненно, должны обладать достаточной подвижностью.

Идея лексикона как многоярусной функционально-динамической системы в отечественной лингвистике развивается А.А. Залевской. Так как система эта динамическая, она «подвергается постоянной переорганизации» [Залевская 1990: 82], носит размытый характер, представляет собой «нечеткие множества». Динамичность, «подвижность» оказывается одной из важных характеристик лексикона.

Отправная точка нашего исследования — представление о том, что ментальный лексикон — это «.сеть, в которой каждое слово связано со всеми другими» [Караулов 1987: 85]. Идею сетевой организации ментального лексикона развивают Г. Киш, Дж. Андерсон, Ю.Н. Караулов и многие другие исследователи.

Элементы системы «не остаются изолированными, а интегрируются, объединяясь множественными временными связями, и образуют при этом общую систему взаимосвязанных структур» [Ушакова, Павлова, Зачесова 1983: 148]. Причем система эта потенциально незамкнута, имеет тенденцию к расширению в бесконечность. Возможность ее равномерного квантования «основывается на актуализации, выведении на уровень сознания отдельных фрагментов, участков сети, которые в целом виде в реальности не существуют» [Караулов 1993:171].

Это утверждение соотносится с представлением о том, что следует различать в лексиконе «общий словарь» и «текущий словарь». Человек, оперирует, вероятно «.не всем словарем, а некоторым подсловарем, формируемым применительно к данному коммуникативному акту.Общий словарь разбит на потенциальные «текущие» словари «по тематическому принципу, подобно организации словаря-тезауруса. В процессе восприятия речи один из тематических подсловарей может активироваться, в результате чего появляется доступ к «текущему словарю»; в связи с этим поле поиска словарных единиц сужается, делая перцептивный процесс более экономным» [Венцов, Касевич 1994].

Системная организация лексикона объективно проявляется в ассоциативном эксперименте, экспериментах на спонтанное словопорождение и т.д., непосредственно в речевой деятельности (в частности, при ослышках, оговорках), при метаязыковых операциях (толкование слова, замена и др.).

Каждая единица ментального лексикона находится в состоянии речевой готовности той или иной степени. Например, при восприятии слова, в речевой деятельности или в эксперименте, слово выступает как импульс, «запускающий» процесс активации в сети и приводящий в предречевую готовность значительный ее участок, в результате чего испытуемый вербализует один из находящихся в предречевой готовности «узлов», а также существенные пласты грамматики, морфологии и синтаксиса, которые в совокупности несут память о предшествующих текстах, проходивших через этот участок» [Караулов 1993: 250]. Вместе с исходным «узлом» «соактивируются» ближайшие «базовые элементы», связанные с ним. В зависимости от того, какие базовые элементы соактивировались вместе с исходным, слово осознается лишь в одном из его возможных значений.

В ряде экспериментов выяснилось, что элементы оказываются связанными в ментальном лексиконе не только на семантическом уровне (за счет пересекающейся семантической структуры), но и на формально-звуковом (например, связь между МАСТЕР — масло, ЗАЯЦ — яйца), формально-семантическом (ИГРУШКА — хлопушка, погремушка), ситуативно-тематическом (МЯЧ - разбитое окно), перцептивном (МЯЧ — колесо), когда «в сознании носителя языка актуализируются субъективно значимые объекты, ситуации, события, отношения между ними» [Tulving 1983], являющиеся результатом познания и осознания окружающего мира, и т. д. (все примеры взяты из [Доценко 1999]).

Наиболее тесно в ментальном лексиконе, вероятно, оказываются связанными элементы, соответствующие близким по значению и звучанию словам, однако не менее значимой должна стать синтагматическая близость слов в текстах, «следы» которых остаются в ментальном лексиконе в виде многочисленных связей. Чем чаще слова оказываются связанными в контексте, тем «сильнее» они связаны в ментальном лексиконе.

Еще один важный аспект — частотность: существует определенная иерархическая организация элементов речи в соответствии с частотой их встречаемости в речевой деятельности индивида; все слова имеют определенные «индексы частоты», в соответствии с которыми они «записаны» в мозгу говорящего [Фрумкина 1967]. Можно видеть, что даваемые носителями языка субъективные оценки, оказываются скоррелированными с данными частотных словарей (частые по словарю слова и большинством испытуемых оцениваются как частотные, а более редкие по данным словаря оцениваются испытуемыми как наиболее редкие). Соответственно, частота совместной встречаемости слов в определенном контексте может определять силу и предсказуемость связи между данными единицами в ментальном лексиконе. Наиболее частотные элементы должны быть «тесно» связаны. Наиболее частотные связи оказались в фокусе нашего внимания в ассоциативном эксперименте (глава П).

В представлениях о семантической структуре (внутренних связях и компонентах значения) слова и системной организации ментального лексикона (внешних связях) есть определенный параллелизм. А именно: и в семантической структуре слова, и в словаре (ментальном лексиконе) выделяется «активное ядро», в которое попадают элементы с наибольшим числом связей, обычно усвоенные в первые годы жизни (об этом см.: [Золотова 1989: 2, Залевская 1999: 168-171], и периферия. В семантике слова тоже принято выделять ядро и периферию. К периферии традиционно относятся в числе прочих эмоционально-оценочный, прагматический и др. аспекты в содержании слова. Кроме того, динамичностью, «подвижностью» характеризуется не только ментальный лексикон, но и сама структура значения слова. Например, она оказывается различной на разных возрастных этапах даже при внешнем тождестве семантической стороны слова, то есть тождестве употребления слова (подробнее об этом см. в главе Ш). На первых этапах овладения словом, оно, как пишет А.А. Леонтьев (1976), совпадая со «взрослым словом» по отнесенности к данному конкретному предмету, отличается от него по субъективному содержанию, по отнесенности к социальной действительности и т.д.

В идеале компоненты значения слова и его внешние и внутренние семантические связи должны быть отражены в семантических описаниях (толкованиях) слов. Следовательно, исследование семантики слова тесно связано с проблемой ее моделирования, поиска адекватного языка семантического описания. Проверить, насколько то или иное описание соответствует действительности, представляется весьма актуальным.

Научная новизна. Выделение в семантической структуре слова (внутри отдельного значения) частей (компонентов, аспектов, сем, составляющих и т.п.), изучение их иерархии, взаимосвязанности, а также исследование системных связей между значениями слов имеет давнюю традицию (ср. работы Д.Н. Шмелева, Г.С. Щура, Л.М. Васильева, В.Г. Гака и др.). Положение о связи между внутренней структурой семантики слова и его внешними связями в лексиконе представляется вполне естественным в свете соссюровского учения о valeur, но в данной работе оно обнаружено экспериментальным способом. , ~ / . >' ' '

В частности, в диссертационном исследовании были впервые подвергнуты экспериментальной верификации на материале русского языка конкретные результаты теории А. Вежбицкой — наиболее известного и авторитетного исследователя в области семантики.

Вместо дихотомии «слово принадлежит/ не принадлежит индивидуальному лексикону» установлен некоторый континуум освоенности семантики слова, что хорошо согласуется с существующими в современных когнитивных науках представлениями о прототипах, нечетких множествах и т.п., выявлена роль- внешних и внутренних связей в Процессе освоения семантики слова.

В работе ставятся следующие задачи:

Для решения поставленных задач мы провели и описали: 1. Эксперимент по «восстановлению» слов на базе их лексикографических толкований (аффективных дериватов, культурных концептов на языке лексико-семантических примитивов А. Вежбицкой, а также толкований из словаря С.И. Ожегова);

3. Эксперимент на толкование слова наивными носителями языка (школьниками и взрослыми);

Объем и структура работы определены поставленными задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложений, последние включают: образцы тестов и анкет, использованные в экспериментах, а также таблицы с результатами экспериментов. Упоминания той или иной работы приводятся в тексте диссертации сразу после цитирования. В квадратных скобках указывается фамилия автора, год издания и страницы, в соответствии со списком литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Внутренние и внешние связи в семантике слова"

Заключение

Итак, нами было предпринято экспериментальное исследование взаимодействия внутренних и внешних семантических связей, а также выявлена их роль в процессе освоения семантики слова. Идея связанности между внутренней семантической структурой слова и его внешними связями в лексиконе не нова, однако в настоящем исследовании это обнаружено экспериментальным способом.

В диссертационном исследовании на материале русского языка впервые были подвергнуты экспериментальной верификации конструкции, которые в идеале должны отражать семантику слова (как его компоненты, так и семантические связи) — лексикографические и на языке А. Вежбицкой.

Были обнаружены разные по «направленности» связи между единицами лексикона, в результате введено представление об элементе векторности в семантической сети, лежащей в основе словаря.

Максимальная атомизация семантики и, отсюда, естественный рост объема соответствующего множества (набора примитивов) при используемом методе толкований не компенсируются введением цементирующих «скреп» в виде иерархии примитивов, внутренней грамматики их набора и т.п. Толкования из относительно крупных блоков более приемлемы психологически.

Кроме того, вопреки Вежбицкой, которая предлагает «поднять» примитивы до уровня слов естественного словаря, кажется целесообразным эксплицитно признать их «более низкий», нежели языковая семантика, статус. Скорее всего, мы имеем здесь дело с (врожденными) когнитивными категориями, которые являются базисом, на котором строится семантика, но которые сами к семантической сфере не принадлежат.

В парах с частичной симметрией или асимметрией, где слова связаны синтагматически, может быть реализована обязательная или факультативная валентность одного из слов. Другое же слово обязательной валентности не имеет, что и является одной из причин неполной симметрии или же асимметрии.

В парах с абсолютной и частичной симметрией слова обязательно имеют общие компоненты в семантической структуре (пересекаются своей семантикой), однако область пересечения различна: чем она больше, тем более предсказуема связь в таких парах, тем она сильнее. В парах с частичной симметрией ось симметрии смещена: одно из слов в паре в большей степени обусловливает появление другого, одно из направлений в такой паре более выражено.

В парах с асимметричным соотношением стимула и реакции совпадение семантических компонентов не обязательно, слова могут быть связаны лишь ассоциативно.

Связи между асимметричными парами оказываются естественным образом направленными, а между симметричными — ненаправленными (или имеют, в первом случае, векторную направленность, во втором — зеркальную).

Подводя итоги изучению соотношения внутренних и внешних связей в семантике слова, можно констатировать следующее.

С одной стороны, семная структура или аналогичная ей конструкция, отражающая семантику слова, формируется прежде всего за счет противопоставления этого слсйва другим словам словаря. Иначе говоря, внутренняя семантическая структура выступает как проекция внешних связей слова. Например, ласкательно-уменьшительная семантика слова Наташенька возникает за счет наличия своего рода оппозиции Наташенька — Наташа — Наташка.

С другой стороны, не всякая внешняя связь имеет своим коррелятом возникновение соответствующих сем в плане содержания соответствующего слова, что видно на материале наших ассоциативных экспериментов. Так, если смотреть вызывает реакцию телевизор, то стимул телевизор с большей частотностью выводит на реакцию радио. И дело именно в том, что в слове смотреть нет блока сем, которые коррелировали бы со значением телевизор, связь эта не является необходимой — строго говоря, ассоциативной, а не

ЙЬ семантической. Носитель языка подсознательно оценивает положение каждого компонента в структуре значения слова, в результате тип и сила связи, установившейся между лексемами в сознании носителей языка, могут быть различными. Связь может быть:

• обязательной;

• вероятной, но не обязательной;

• маловероятной.

Эксперименты по толкованию семантики слов наивными носителями языка показали стратегии пополнения словаря, помогли увидеть взаимодействие внешних (парадигматических, синтагматических, ситуативно-тематических) связей слова с его семантической структурой, «прорастание» w внешних связей во внутренние.

Наиболее «тесные» семантические связи в ментальном лексиконе должны иметь слова, которые испытуемые предлагают к предложенному в эксперименте толкованию: их семантические структуры предположительно, должны пересекаться или совпадать. Это подтвердили и результаты ассоциативного эксперимента, в котором предлагаемые для идентификации лексемы стали стимулами, а «тесно» связанные с ними варианты попали в ядро ассоциативного поля. Высокое или низкое согласие испытуемых по поводу идентифицируемых лексем может быть связано с особенностями внутренней семантической структуры толкуемой лексемы, большим или меньшим количеством периферийных семантических компонентов, обилием коннотаций, с которыми это слово связано для носителей языка, и т. п.

Слово, семантика которого не освоена, в ментальном лексиконе не соединено, не «скреплено» семантическими связями — или, по крайней мере, связи эти немногочисленны (в случае, когда значение слова освоено частично). Восприятие такого слова часто вызывает единственно возможную, может быть, случайную (с точки зрения семантики), например, на основе звукового сходства, связь. Напротив, если слово освоено индивидом, при его восприятии или порождении (употреблении, использовании в речи, замене синонимами, экспликации его значения и т. д.), активизируются те семантические связи, которыми слово-стимул связано с другими единицами в ментальном лексиконе.

В ситуации толкования неосвоенного слова (у которого не выстроены внешние связи), дети «предъявляют» первую или единственную связь слова в ментальном лексиконе и в большей степени опираются на внутренний контекст слова (внутренние связи). Взрослые носители языка, отличаясь более высоким уровнем языковой компетенции, способностью к метаязыковым операциям, ведут «осознанный поиск» среди множества связей, пытаются опереться как на внутренние, так и на внешние связи, однако в типах связей и стратегиях толкования слов принципиальных отличий нет.

Список научной литературыКулакова, Наталья Игоревна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Апресян Ю.Д. О некоторых польских работах по лингвистической семантике // Машинный перевод и прикладная лингвистика, Вып. 14. — М.: МГПИИЯ им. М. Тореза, 1971. с. 184-204.

2. Апресян Ю.Д. О языке толкований и семантических примитивах // ИАН СПЯ. 1994. Т. 53, № 4. с. 38-46.

3. Апресян Ю.Д. Толкования лексических значений как проблема теоретической семантики // Известия АН СССР, серия литературы и языка, т. 28,1969, №1.- с. 84-89.

4. Апресян Ю.Д. Избранные труды, т. 1. Лексическая семантика: 2-е изд., испр. и доп. — М.: Школа «Языки русской культуры» / Изд. фирма «Восточная литература» РАН. 1995. — 472 с.

5. Арбатский Д.И. Толкования значения слов. Семантические определения. — Ижевск: Удмуртия, 1977. —100 с.

6. Аристотель. Об истолковании // Соч. в 4-х т. т. 2. — М.: «Мысль», 1978. — 687 с.

7. Ахутина Т.В. Организация словаря человека по данным афазии П Психолингвиствгаеские исследования в области лексики и фонетики / Отв. редактор А.А. Залевская. — Калинин: Калинин гос. университет, 1981. — с. 45-54.

8. Ашукин Н.С., Ашукина М.Г. Крылатые слова. Литературные цитаты. Образные выражения. — М.: «Правда», 1986. — 768 с.

9. Баранов А.Н., Добровольский Д. О. Постулаты когнитивной семантики. // Известия РАН, 1996, СЛЯ, т. 55, № 6. с. 64-71.

10. Белый В.В. Американская дескриптивная лингвистика // Философские основы зарубежных направлений в языкознании / Отв. ред. В.З. Панфилов. — М.: «Наука», 1977. -26-34.

11. Береснева Н.И. Модель внутреннего лексикона в позднем онтогенезе (ассоциативный эксперимент). Автореф. . канд. фил. наук. — Пермь, 1997. -19 с.

12. Берков В.П. Информация, сообщаемая словом и толковый словарь // Теоретические проблемы семантики и ее отражения в одноязычных словарях. Кишинев: «Штиинца», 1982.-е. 124-129.

13. Берков В.П. Словарь и культура народа // Мастерство перевода. — М: «Международные отношения», 1975. — с. 402-420.

14. Бурас М.М., Кронгауз М.А. А. Вежбицкая. Семантика грамматики (обзор). -М.: ИНИОН РАН, 1992.-е. 34-41.

15. Бурас М.М., Кронгауз М.А. Концептуализация в языке: все или ничего // Язык и структура знаний. — М.: «Наука» — АН СССР, Институт языкознания, 1990. — с. 50-57.

16. Васильев JI.M. Достоинства и недостатки компонентного анализа в семантических исследованиях// Исследования по семантике. — Уфа: Издательство Башкир, гос. ун-та, 1984. — с. 3-7.

17. Васильев JI.M. Типы языковых значений по их структуре и функциям // Языковые единицы в семантическом и лексикографическом аспектах. Вып. I. — Новосибирск: «Перемена», 1996. — с. 61-70.

18. Вежбицка А. Восприятие: семантика абстрактного словаря // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 18. — М.: «Прогресс», 1986.-е. 336-369,

19. Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. — М.: «Прогресс», 1978. Вып. 8: Лингвистика текста. — с. 84-92.

20. Вежбицка А. Наброски к толково-комбинаторному словарю // НТИ, сер. 2, 1968, №12-с. 23-28.

21. Вежбицка А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. XVI: Лингвистическая прагматика. — М.: «Прогресс», 1985. — с 251-275.

22. Вежбицкая А. Культурно-обусловленные сценарии и их когнитивный статус // Фрумкина Р. М. (отв. ред.). Язык и структура знаний. — М.: ИЯ АН СССР, 1990-с. 63-85.23 .Вежбицкая А. Семантика грамматики./ Отв. ред. М.А. Кронгауз. — М.: ИНИОН, 1992.-31 с.

23. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. — М.: «Языки русской культуры», 1999. — 780 с.

24. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. — М.: «Русские словари», 1997. — 416 с.

25. Венцов А. В., Касевич В.Б. Проблемы восприятия речи. — СПб.: «УРСС», 1994.-240 с.

26. Виноградов В.В. Всегда ли система системна? // Система и уровни языка. — М.: «Наука», 1969.-е. 249-259.

27. Виноградов В. В. Основные типы лексических значений слова // Избр. труды: Лексикология и лексикография. — М.: «Наука», 1977. — 312 с.

28. Выготский Л.С. Избранные психологические исследования. — М.: «Наука», 1956.-519 с.

29. Выготский Л.С. Мышление и речь / Отв. ред. Ю.С. Журинский. — М.: «Полиграфкнига», 1996.-414 с.

30. Гак В. Г. Опыт применения сопоставительного анализа к изучению структуры значения слова // ВЯ, 1966, № 2. с. 97-105.

31. Гак В.Г. Семантическая структура слова как компонент семантической структуры высказывания // Семантическая структура слова. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1971. -с. 71-95.

32. Гасица Н.А. Ассоциативная структура значения слова в онтогенезе. Автореф. дисс. канд. фююл. наук. — М., 1990. — 16 с.

33. Глазанова Е.В. Типы связей в ментальном лексиконе и экспериментальные методы их исследования. Автореф. дисс. канд. филол. наук. СПб., 2001. -22 с.

34. Головин Б.Н. К вопросу о парадигматике и синтагматике на уровнях морфологии и синтаксиса // Единицы разных уровней грамматического строя языка и их взаимодействие. — М.: Издательство МГУ, 1969. — с. 73-87.

35. Голод В.И., Шахнарович А.М. Семантика в онтогенезе речевой деятельности // ИАН СЛЯ. 1982. №3. с. 39-52.

36. ДоброваГ. Р. Расширение и сужение значения слова как две стороны одного явления (на материале освоения детьми терминов родства) // Освоение лексического значения. — СПб: Издательство Санкт-Петербургского пед. университета им. Герцена, 1996. — с. 34-38.

37. Доценко Т.И. Иллюстрация как способ объяснения значения слова // Живое слово в русской речи Прикамья. Пермь: Издательство Пермского гос. пед. университета им. А.М. Горького, 1992. - с. 49-54.

38. Дридзе Т.М. Ассоциативный эксперимент в конкретном социологическом исследовании // Семантическая структура слова. М.: «Наука», 1971 — с. 169178.

39. Евгенъева А.П. Очерки по синонимике современного русского литературного языка. — М.-Л.: «Наука», Ленинград, отделение, 1966. 226 с.

40. Илизарова К.А. Два варианта методик ассоциативного эксперимента: опыт сравнения // Проблемы организации речевого общения. Сб. статей / АН СССР, ин-т языкознания. М.: Б.и., 1982. - с. 182-191.

41. Иорданская Л.Н. Попытка лексикографического толкования русских слов со значением чувства // Машинный перевод и прикладная лингвистика. Вып. 13. М.: МГПИИЯ им. М. Тореза, 1970. - с. 3-26.

42. Караулов Ю.Н. Вторичные размышления об эксперименте в языкознании // Теория языка, методы его исследования и преподавания (К 100-летию со дня рождения Л.В. Щербы). — Л.: «Наука» Ленингр. отделение, 1981 — с. 135-141.

43. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. — М.: «Наука», 1976. 356 с.

44. Касарес X. 1958 Введение в современную лексикографию / Пер. с исп. Н. Д.

45. Арутюновой. М.: Издательство иностранной литературы, 1958. — 354 с.

46. Касевич В.Б. Целостность языковых единиц в системе и речевой деятельности // Вестник ЛГУ, 1987, сер. 2, вып. 4, № 23, с. 49-56.

47. Касевич В.Б. Элементы общей лингвистики. — М.: «Наука», 1977. — 346 с.

48. Кобозева И.М. «Смысл» и «значение» в наивной семиотике // Логический анализ языка. Культурные концепты / Отв. ред. Т. А. Репина. — М.: «Наука», 1991.-с. 183-193.

49. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. / Под ред. Н.Д. Арутюновой. — М.: УРСС, 2000. 372 с.6 8. Ком л ев Н. Г. Компоненты содержательной структуры слова. Изд. 2-е. — М.: УРСС, 2003. -192 с.

50. Копыленко М.М. Предисловие научного редактора // Слово в лексиконе человека. Психолингвистическое исследование. — Воронеж: Издательство ВГУ, 1990.-с. 3-4.

51. Косериу Э. Лексические солидарности // Вопросы учебной лексикографии. М.: «Высшая школа», 1969.-е. 93-104.

52. Косовский Б.И. Типы значений слова // Методы изучения лексики. — Минск: Издательство БГУ, 1975. — 189 с.

53. Котелова А.З. Искусственный семантический язык (теоретические предпосылки) // ВЯ, 1974, № 5. с. 48-63.

54. Кривченко Е.Л. К понятию «семантическое поле» и методы его исследования // Филологические науки, 1973, № 1. — с. 99-104.

55. Кронгауз М.А. Семантика / Отв. ред. Р.М. Фрумкина. — М: РГГУ, 2001. — 398 с.

56. Крушевский Н.В. Очерки науки о языке / Гл. ред . А.П. Кривцов. Казань: Казан, пед. институт, 1883. — 342 с.

57. Крысин Л.П. Владение языком: лингвистический и социокультурный аспекты // Язык культура — этнос. — М.: «Наука», 1994. — 233 с.

58. Кубрякова Е.С. Американский структурализм // Основные направления структурализма. М.: «Прогресс», 1964. - 486.

59. Кубрякова Е.С. Типы языковых значений: Семантика производного слова. — М.: Издательство МГУ, 1981.

60. Кузнецов А.М. Проблемы компонентного анализа в лексике: научно-аналитический обзор / Под ред. П.А. Арутюновой. — М.: «Наука», 1980. — 162 с.

61. Кузнецова Э.В. Ступенчатая идентификация как средство описания семантических связей // Вопросы металингвистики. — JL: Издательство ЛГУ, 1973.-с. 84-95.

62. Лебедева С.В. Психолингвистическое исследование близости значения слов в индивидуальном сознании. Автореф. . канд. филол. наук. — М., 1991. — 23 с.

63. Левицкий В.В. Ассоциативный набор слова и факторы, влияющие на его гомогенность // Слово и текст в психолингвистическом аспекте: Сб. научных трудов. — Тверь: Издательство Твер. гос. ун-та, 1992. — с. 57-62.

64. Лейкина Б. М. Некоторые аспекты характеристики валентностей // Доклады на конференции по обработке информации. М.: «Наука», 1969.

65. Леонтьев А.А. Общие сведения об ассоциациях и ассоциативных нормах Словарь ассоциативных норм русского языка. — М.: «Русские словари», 1977.-с. 5-16.

66. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. 3-е изд. — М.: «Смысл», СПб: «Лань», 1997.-287 с.

67. Леонтьев А.А. Психолингвистический аспект языкового значения // Принципы и методы семантических исследований. — М.: «Наука», 1976. с. 46-73.87Леонтьев А.А. Исследования детской речи // Основы теории речевой деятельности. М.: «Наука», 1974. — 134 с.

68. Леонтьев А.А. Психологическая структура значения // Семантическая структура слова. М.: «Наука» 1971. —216 с.

69. Леонтьев А.А. Смысл как психологическое понятие // Психологические и психолингвистические проблемы владения и овладения языком. — М.: «Прогресс», 1969. — 235 с.

70. Лукин В.А. Семантические примитивы русского языка. Основы теории. — М.: Издательство МГУ, 1990. — 143 с.

71. Медникова Э.М., Хидекель С.С. О семантической обусловленности словарного толкования // Теоретические проблемы семантики и ее отражения в одноязычных словарях. Кишинев: «Штиинца», 1982. — с. 129136.

72. Мельчук И. А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл^->Текст». Часть 1. Семантика, синтаксис. — М.: «Наука», 1974. — 314 с.

73. Мельчук И.А. Русский язык в модели «Смысл-^Текст». — М.: «Наука», 1995.-283 с.

74. Мельчук И.А. Строение языковых знаков и возможные формально-смысловые отношения между ними // Изв. ОЛЯ. АН СССР. Серия литературы и языка. 1968. Т.27. Вып. 5. — с. 426-438.

75. Методика развития речи на уроках русского языка: Книга для учителя / Н. Е.Богуславская, В.И. Капинос, А.Ю. Купалова и др. Под ред. Т. А. Ладыженской. 2-е изд., испр. и доп. М.: «Просвещение», 1991. 240 с

76. Морковкин В.В. Семантика и сочетаемость слова // Сочетаемость слов и вопросы обучения русскому языку иностранцев: Сб. статей / Под. Ред. Г. Ю. Князева. М.: Издательство МГУ, 1979, вып. 145. - с. 129-140.

77. ОО.Морковкин В.В., Морковкина А.В. Русские агнонимы (слова, которые мы не знаем). М.: Издательство МГУ, 1997. — 346 с.

78. Мостовая А.Д. Опыт сравнения научных и «наивных» толкований (на материале слов «конкретной» лексики) // Лингвистические и психолингвистические структуры речи. — М.: «Прогресс», 1985. — с. 35-55.

79. Негневицкая Е.И., Шахнарович А.М. Язык и дети. М.: «Наука», 1981. — 132 с.103 .Никитин М.В. Курс лингвистической семантики. С-Петербург: «Научный центр проблем диалога», 1996. — 760 с.

80. Новиков. Л.А. Семантика русского языка. — М.: «Высшая школа», 1982. — 272 с.

81. Новикова Н.С. Ассоциативный эксперимент как метод изучения семантических отношений в лексике // Вопросы семантики. — Калининград: Издательство КГУ, 1983. с. 8-13.

82. Ю.Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под. ред. Н. Ю.Шведовой. 18 изд., стереотип. — М.: «Русский язык», 1986. — 797 с.

83. Петренко В.Ф. Основы психосемантики. — М. «Высшая школа», 1997. — 384 с.

84. Плотншсов Б.А. Основы семасиологии / От вред. С.И. Степанов. — Минск: «Радуга», 1984. 332 с.

85. Плуигян В.А., Рахилина Е.В. Рецензия на «Semantic and lexical universals» Wierzbicka A. // ВЯ. 1996, № 3, с. 139-143.

86. Рахилина Е.В. Основные идеи когнитивной семантики // Фундаментальные направления современной лингвистики: Сб. обзоров. — М.: «Прогресс», 1997. с. 370-389.

87. Рогожникова Т.М. Развитие значения полисемантического слова у ребенка: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Саратов, 1986. — 14 с.

88. Рогожникова Т.М. Ассоциативная структура значения слова и процесс понимания текста // Психолингвистические проблемы семантики. — М.: «Наука», 1990. с, 96-100.

89. Рогожникова Т.М. Механизмы фунуционирования слова в индивидуальном сознании: их специфика и последовательность становления // Психолингвистические исследования значения слова и понимания текста. Калинин: Издательство КГУ, 1988. - с. 148-166.

90. Русский ассоциативный словарь / Караулов Ю.Н., Сорокин Ю.А. и др. 1994-1998, кн. 1-6.

91. Сазонова Т.Ю. Стратегия идентификации новых слов носителями языка. Автореф. канд. филол. наук. — Тверь, 1993. — 17 с.

92. Сазонова Т.Ю. Психолингвистическое исследование процессов идентификации слова. Дис. . .д-ра филол. наук. — М., 2001. — 45 с.

93. Сахарный JI.B. Введение в психолингвистику. Курс лекций. — JL: Издательство ЛГУ, 1989. 164 с.

94. Сахарный Л.В., Доценко Т.И. Толкование слова как результат работы текстообразования // Деривация и текст. — Пермь: Издательство Перм. гос. пед. ун-та, 1984. с. 149-155.

95. Сахарный Л.В. «Контекстное» и «не контекстное» в восприятии лексико-семантической стороны слова // Смысловое восприятие речевого сообщения. М.: «Наука», 1976. — с.107-114.

96. Селиверстова О.Н. Роль информантов в процессе семантических исследований // Психолингвистические проблемы семантики. — М.: «Наука», 1983. с. 50-54.

97. Синица И.Е. Усвоение школьниками новых слов в тексте // Вопросы психологии. 1955. №4. — с. 56-67.

98. Скороходько Э.Ф. Семантические связи в лексике и текстах // Сб.: Вопросы информационной теории и практики. — М.: ВИНИТИ, 1974. № 23. -95 с.

99. Соколова О.В. Проблема владения языком и школьный предмет «Русский язык» // Педагогика развития: Проблемы современного детства и задачи школы. 4.1. Красноярск: Издательство КГУ, 1996. - с.62-69.

100. Солсо Р.Л. Когнитивная психология. — М.: «Прогресс», 1996. — 600 с.

101. Сомов В.П. Словарь редких и забытых слов. — М.: «Гуманитарный издательский дом «ВЛАДОС», 1996. — 764 с.

102. Соссюр Ф. Заметки по общей лингвистике. М.: «Логос», 1990. — 274 с.

103. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. — М.: «Логос». 1999. -296 с,

104. Степанова М.Д. Теория валентности и валентный анализ. — М.: «Наука», 1973.

105. Стернин И.А. Ассоциативный эксперимент и анализ структуры лексического значения // Текст и культура: общие и частные проблемы языкознания. Институт языкознания АН СССР. 19856. — с. 77-84.

106. Стернин И.А. Национально-культурные компоненты в структуре значения слова // Лингвострановедческий аспект в преподавании русского языка как иностранного. — Воронеж: Издательство ВГУ, 1984. — с. 140-145.

107. Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. Автореф. . докт. филол. наук. М., 1985. - 178 с.

108. Сунераиская А.В. Общая теория имени собственного. М.: «Наука», 1973. — 181 с.

109. Телия В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. — М.: «Наука», 1986.-254 с.

110. ИО.Теньер JT. Основы структурного синтаксиса. — М.: «Прогресс», 1988. 328 с.

111. Титова Л.Н. Свободный ассоциативный эксперимент. Ассоциативные словари // Методы изучения лексики. — Минск: Издательство Белор. гос. пед. ин-та. 1975. — с. 56-64.

112. Тогоева С.И. Психолингвистические проблемы неологии: Монография. — Тверь: ТвГУ, 2000. 155с.

113. Троицкая Н.Б. О лингвистической интерпретации словесных ассоциаций // Ученые записки (Калининский пед. институт), т. 64, вып. I, 1969. — с. 75100.

114. Уфимцева А.А. Слово в лексико-семантической системе языка. — М.: «Наука», 1968 124 с.

115. Уфимцева А.А. Теории «семантического поля» и возможности их применения при изучении словарного состава языка // Вопросы теории языка в современной зарубежной лингвистике. М., 1961. — с. 30-69.

116. Уфимцева Н.В. Опыт экспериментального исследования процесса формирования значения // Психолингвистические проблемы в области лексики и фонетики. — Калинин: Издательство КГУ, 1981. — с. 132-144.

117. Уфимцева Н.В. Опыт экспериментального исследования развития словесного значения И Психолингвистические проблемы семантики. М.: «Наука», 1983. - с. 36-43.

118. Ушакова Т.Н., Павлова Н.Д., Зачесова И.А. Психологические исследования семантики речи // Вопросы психологии. 1983. №5. — с.30-42.

119. Фрумкина P.M. Когнитивная лингвистика или «психолингвистика наоборот» // Язык и речевая деятельность, т. 2. — Санкт-Петербург: Издательство Санкт-Петербургского университета. 1999. — с. 80-93.

120. Фрумкина Р.М. Прагматика: новый взгляд // Семиотика и информатика, вып. 34, ML: «ВИНИТИ - Русские словари», 1994. - с. 98-113.

121. Фрумкина Р.М. Проблемы восприятия слов в зависимости от их вероятностей // Проблемы языкознания. Доклады и сообщения советских ученых на 10 Международном Конгрессе Лингвистов. М.: Издательство МГУ, 1967.-с. 38-42.

122. Фрумкина Р.М. Размышления на полях новой книги Анны Вежбицкой // НТИ, сер 2,1994, № 4. с 26-28.

123. Фрумкина Р.М. Лингвист как познающая личность (заметки об исследованиях А. Вежбицкой) // Язык и когнитивная деятельность. — М.: «Наука», 1989. с. 38-46.

124. Фрумкина Р.М., Миркин Б.Г. «Признаки» и «гештальты» в классификационных экспериментах // Экспериментальные методы в психолингвистике. — М.: «Наука», 1987. — с. 8-29.

125. Хомский Н. Аспекты теории синтаксиса / Перевод с англ. Под ред. и с предисл. В.А.Звягинцева. — М.: «Изд-во Моск. ун-та», 1972. — 384.

126. Цейглин С.Н. Язык и ребенок: Лингвистика детской речи: Учеб. пособие для студентов высш. учеб. заведений. — М.: «Высшая школа», 2000. — 240 с.

127. Ченки А. Современные когнитивные подходы к семантике: сходства и различия в теориях и целях. // ВЯ, 1996, № 2. — с. 64-70.

128. Шахнарович А.М., Юрьева Н.М. Психолингвистический анализ семантики и грамматики // Вопросы психологии. 1960. №1. — с.86-98.163 .Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973,280 с.

129. Щур Г.С. О типах лексических ассоциаций в языке // Семантическая структура слова. М.: «Логос», 1971. - с.140-150.

130. Щур Г.С. Теории поля в лингвистике. — М.: «Наука», 1974. — 255 с.

131. Экспериментальные методы в психолингвистике / Под ред. Ю.Н.

132. Караулова. М.: «Наука», 1987. — 218 с.

133. Языковая номинация: Виды наименований / Отв. ред. В.Н. Телия. — М., 1977.-с. 222-303.

134. Якобсон Р. Два аспекта языка и два типа афашческих нарушений // Теория метафоры. — М.: «Наука», 1990, с. 110-132.

135. Bierwish М. Some semanticUniversals of German Adjectivals // Foundations of Language. The Hague. Vol. 3, № 1,1967. Pp 234-252.

136. Carrol D.W. Psychology of language. 2-nd ed. Pacific. — Crove, CA: Brooks / Cole, 1994.-174 p.171 .Clark H.H. and Clark E.V. Psychology of Language. An Introduction to Psycholinguistics. New York: Basic Books, 1977. - 384 p.

137. Dees J. The structure of assoziations in language & thought. — Baltimore: URF, 1966.-286 p.

138. Emmorey K.D., Fromkin V.A. The mental lexicon // Linguistics: The Cambridge Survey. Vol. 3 Language: Psichological and Biological Aspects Ed. F. J. Newmeyer. Cambridge: Cembridge Universiti Press, 1988. — Pp. 124-149.

139. Fodor J.A. Language of Thought. — New York: Basic Books, 1975. — 301 p.

140. Fodor J.D. Semantics: Theories of Meaning in Generative Grammar. — Cambridge: Cembridge Universiti Press, 1980. —185 p.

141. Goddard С., Wierzbicka A. Semantic and Lexical Universalis: Theory and Empirical Findings. Amsterdam: John Benjamins, 1994. -186 p.

142. Kasevic У.В. Some logical aspects of the concept of the phoneme // Linguistics. 1974, N 126.-Pp. 184-192.

143. Kasevich V.B. Rec. ad op.:. C. Goddard, A. Wierzbicka (eds.). Semantic and lexical universale // Studies in language. 1997 Vol. 21. № 2. Pp. 67-69.

144. Katz J J. Semantic theory. — New York: Basic Books, 1976. — 375 p.

145. Katz J.J., Fodor J.A. The Structure of a Semantic Theori // The Structure Language/ Ed. By. J.A. Fodor, J.J. Katz. Engiewood Cliffs, 1964.

146. Lyons J. Semantic. 2 vols. London; New York: Basic Books, 1977. 284 p.

147. Miller G.A. The organization of lexical memory: Are words assoziations suffitient // The pathology of memory. — New York: Basic Books, 1969. Pp. 305319.

148. Miller G.A., Jonson-Lairrd Ph. Language & Perception. Harvard University Press. Cambridge: MA, 1976. - 385 p.

149. Nida E. Componential Anaysis of Meaning. The Hague — Paris, Mouton, 1975. — 175 p.

150. Plaut D.C. Semantic and associative priming in a distributed attractor natwork. Proceeding of the Eighteenth Annual Conference of the Cognitive Science Society, 17,1995. Pp. 37-42.

151. Pollio H.R. The structural basis of word assoziation behavior. — Paris: Mouton, 1966.-186 p.

152. Tarsky A. Der Wahrheitsbegriff in den formalisierten Sprachen. Studia philosophica. 1946, v. I.

153. Tulving E. Elements of Episodic Memory. — Oxford: Basil Blackwell, 1983. — 318 p.

154. Wierzbicka A. Cross-cultural pragmatics: The semantics of human interaction. — Berlin: Mouton de Gruyter, 1991. — 313 p.

155. Wierzbicka A. English speech act verbs: A semantic dictionary. — Sydney: Academic Press, 1987. 279 p.

156. Wierzbicka A. Lexicography and conceptual analisis. — Ann Arbor, 1985. — 186 P

157. Wierzbicka A. On the semantics of the verbal aspects in Polish // To honour Roman Jakobson. The Hague Paris, 1967, Pp. 2231-2249.

158. Wierzbicka A. Understanding cultures through their key words. — New York: Academic Press, 1997. 486 p.