автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Запрет как форма социокультурной идентификации

Полный текст автореферата диссертации по теме "Запрет как форма социокультурной идентификации"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ЭКОНОМИКИ И ФИНАНСОВ

На правах рукописи

РГб од

Дзыгнвскин Павел Иванович

ЗАПРЕТ КАК ФОРМА СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ

Специальность 09.00.13 Философская антропология и философия культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Санкт-Петербург 2000 г.

Работ иынолпеиа па Санкг-1 ¡егербургской кафедре философии РА11

Научный руководитель: доктор философских паук, профессор

Ю.И.Ефимов

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

А.Л.Грякалов доктор философских наук, профессор Д.1$.Масленников

Ведущая организации: Санкт-Петербургский государственный университет пэрокосмичсского нрнборою роения.

Защита состоится хк* 2000 года ./?часов на заседании Дис-

сертационного совета К 063.86.09 в Санкт-Пстербургском государственном университете экономики и финансов по адресу:

191023, Санкт-Петербург, ул.Садовая, д.21, ауд.__

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Санкт-Петербургского государственного университета экономики и финансов.

Автореферат разостлан

'2000 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат философских наук, доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы.

Антропологическое значение запрета как осознаваемого предела не вызывает сомнений. Уже библейский образ «запретного плода с древа познания» дает нам представление о первородности этого понятия: позпанпе запрета как предела существования является основным признаком собственно человеческого начала в противовес началу природному. Актуальность анализа этого понятия предопределена тем, что оно гак или иначе присутствует в любой модели общественных действий человека. В отечественной философской традиции существует потребность обновления рационального инструментария, необходимого для осмысления общественного бытия. Поскольку философская антропология есть «учение о человеке с точки зрения самого бытия человека»', любое исследование в этой области неизбежно возвращается к традиции познання принципов или начал сущего в рамках "первой философии".

Со времен Аристотеля и до сего дня метафизика остается системой онтологических допущений (постулатов), необходимых для развития любой науки и вовлечения нового научного знания в общекультурный, мировоззренческий контекст. Определенная онтологическая схема присутствует в любом связном философском дискурсе, несмотря на попытки ее устранения в так называемом "втором" позитивизме (Р.Авенариус, Э.Мах), на раннем этапе развития аналитической философии (Л.Витгенштейн) или в творчестве Э.Гуссерля, который стремился построить метафизику как "строгую науку". Одним из последних образцов служит философия М.Хайдеггера, прямо отождествившего метафизику с философией - вопрошанием о бытии. Раскрывая структуру этого вопрошания, метафизика сама становится человеческим бытием - поступком в состоянии свободы.

В русской философской традиции метафизика всеединства или "цельного знания" красной нитью проходит в творчестве И.В.Киреевского, В.С.Соловьева, E.H.и С.Н.Трубецких, С.Н.Булгакова, Н.О.Лосского, С.Л.Франка, Н.А.Бердяева, П.А.Флоренского, Б.П.Вышеславцева. Свойственный этой метафизике пафос "восстановления совершенного внутреннего единства умственного ми-ра"(В.Соловьев) присутствует и в представленном диссертационном исследовании. По мнению автора, достижение такого единства предполагает выявление оптологи-

'Hengstenberg U.E. Philosophische Anlropologie., Stutgart, 1957, s.70

ческой пары категорий, которые указывают на феномены, постоянно присутствующие в социальной жизни. Взаимная обусловленность таких категории позволит ны-ражать любое действие или состояние в его отношении к Единому, а не к "злобе дня" или определенным образом понятой политической (моральной) целесообразности.

Степень разработанности проблемы.

Развитые дискурсы гуманитарного знания в качестве синонимов запрета предоставляют нам религиозный закон, юридическую догму, моральный императив, эстетическую норму и т.д. Запрет среди них - понятие родовое, поскольку остальные означают «запрет, освященный авторитетом пророка», «запрет, писанный для жителей определенной территории»,'«неписаный, но субъективно важный запрет», «запрет на излишества, признанные безобразными, низкими и скучными» и т.д. С точки зрения содержания столь же широко и ведическое понятие rta, которое можно перевести как «то, что определено, приведено в порядок, прилажено друг к другу»1. У древних греков аналогичный rta термин nomos (закон) изначально прилагался и к ритуалу, и к общественной морали, и к природному порядку. Усложнение общественной жизни привело к противопоставлению physis и nomos, разделению Природы и Общества. Платон в своем "Государстве" пытается преодолеть это разделение, настаивая на аналогии государства и человеческой души, говоря о справедливости как о содержании, едином и для психической и для социальной жизни человека. Идеальной формой такой жизни, по его мнению, является полис, каждый социальный слой которого оформлен системой запретов для выявления одной из трех частей души - разумной, аффективной и вожделеющей. В отличие от трех "сословных" добродетелей - мудрости, мужества и воздержанности, четвертая добродетель - справедливость - распространяется на всех и заключается в выполнении каждым соответствующей общественной функции. Аристотель в "Политике" делает акцент не на сословной, а на возрастной дифференциации социальных функций, а также на естественном (подобно живому организму) происхождении государства. Поэтому такое "насилие над природой", как, например, предложенный Платоном запрет традиционных форм семьи и частной собственности расценивается им как нереальный.

В христианской традиции запрет связан с всеобъемлющим понятием греха. Запрет есть результат греха (ошибки) существования, благодать - указание пути исправления этой ошибки. Религиозная заповедь есть запрет, обоснованный только

верой в благодатный источник этого знания. Августин писал, что благодать одна может спасти личность от греховной инерции. ГГо мнению отцов Церкви, "умное делание", отрицательная деятельность разума направлена на создание и утверждение единого запрета для так называемого тварного мира.

Философы Нового времени (Г.Гроцнй, Ш.Монтескье и др.) считали запрет необходимым инструментом социального строительства и обеспечения политической свободы. Идея закона как "неизбежного, но меньшего зла" звучит в работах Т.Гоббса, Дж.Локка, Ж.-Ж.Руссо. Причем "естественному праву" отдается приоритет перед правом юридическим. В дальнейшем И.Кант также поставил моральный императив или, иначе говоря, запрет по внутренней убежденности, в основу своей этической концепции.

Запрет как насилие приветствуется сторонниками радикальных социальных преобразований. Так, К.Маркс призывал к запрету частной собственности путем установления диктатуры пролетариата. Ф.Ницше подверг радикальной критике ценности (запреты) христианской цивилизации. Эта критика была направлена против реально существующих общественных отношений в пользу "естественного потока жизни" и связана с культом силы и романтической идеей "человека будущего'".

В творчестве основоположника философской антропологии М.Шелера мы находим представление о двух первоначалах в человеке, - слепом «порыве» п «духе», способном тормозить (запрещать) жизненные влечения, заимствуя энергию порыва для создания духовных ценностей. Отождествление также является порывом, стремлением к совершенству. Оно выражает «эксцентричность» человека, о которой говорили также Г.Плеснер, А.Гелен, О.Болыюв. Свойственный философской антропологии поиск «психофизически нейтральных» категорий побудил нас обратиться к понятиям запрета и отождествления и выяснить пх преимущества в формировании «сущностной аксиоматики»(М.Шелер) наук о человеке.

По мнению У.Эшби, фундаментальным понятием кибернетики является различение. Запрет, понятый как минимально возможная определенность, позволяет такое различение проводить. Универсальный логический принцип запрещения (отрицания) является связующим мостом между социальными науками и современной теорией информации.

В качестве основания, необходимо связанного с запретом в диссертации рассматривается понятие идентификации. В1 широкий научный оборот категорию идентификации ввел З.Фрейд, использовав в качестве модели самоотождествление

1 Kahn Ch.H. Anaximander and the origins of Greek cosmology.; N.Y. I960, pI93 *

и эмоциональное слияние ребенка с одним из родителей. Эта категория применялась Фрейдом и для описания взаимоотношений членов толпы с личностью "главы". Таким образом, идентификация в широком смысле могла быть понята как условие всякой жизни в сфере человеческих отношений'. Часто используемые в науке понятия ютема и табу синонимичны паре идентификации и запрета. Существенно, что именно табу, отделяющее новорожденное тотемическое общество от зоологическог о стада зверей, «есть древнейшее и простейшее нравственное обрачо-вание»2(Ю.М.Бородай). В работах Б.Ф.Поршнева мы находим оценку запрещения как основы всей высшей психической деятельности человека и необходимого условия для появления такого антропогенетического фактора, как речь. Использованные им понятия суггестии и контрсуггестии объясняют процессы отождествлений в отношениях между людьми.

Теоретическая и методологическая основа исследования.

Теоретическим источником диссертации является антропологический принцип Л.Фейербаха, утверждавшего, что человек является «единственным, универсальным и высшим предметом философии».3 Такой взгляд на человека во многом стал возможен благодаря кантовскому принципу произвольности продуктивного воображения - «коперниканскому перевороту»4, совершенному И.Кантом в философии. Метафизический подход создателей философской антропологии М.Шелера, Г.Плеснера, О.Больнова, Х.-Э.Хенгстеиберга, Л.Гелена и др., заключается в признании возможности для человеческого духа быть свободным от естественных, «животных» влечений: разрыв между «духом» и «жизнью» открывает человека миру и делает его устремленным в область идеального. Обуздание духом изначального порыва позволяет сублимировать и канализировать энергию отождествления. М.Шелер называл свой метод «метаантропологией или метафизикой акта»5, отличая его от космологии и прежней «метафизики предмета». В основе этого метода лежит постулат о «строгой онтологической тождественности» телесного и духовного в человеке.

' Именно такую трактовку этого термина мы обнаруживаем в работах современных философов, например: М.Фуко ("Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности"., М., 1996), Ж.Лакана ("Стадия зеркала как образующая функцию Я", М., 1993), П.Рикер ("Торжество языка над насилием", //Вопр. филос. № 4, 1996), М.М.Бахтин ("Философия поступка", М., 1995), Ю.М.Бородай ("Эротика, смерть, табу", М., 1996) и др. 1 Ю.М.Бородай. Эротика - смерть - табу: трагедия человеческого сознания, М., 1996, С12

3 Фейербах Л.АИзбранные философские произведения, т1, М, 1955, С202

4 Ю.М.Бородай, Эротика - смерть - табу: трагедия человеческого сознания, М., 1996,0 8

5 Шелер М. Избранные произведения. М.. 1994, С11

Используемый в работе системный подход с привлечением данных из языка этики, эстетики, права, теологии, естествознания и математики призван обосновать универсальный характер опыта, лежащего в основе категорий запрета и идентификации. Исследование проводится в русле предложенной еще Г.Лейбницем программы создания универсального языка науки, а также гипотезы Р.Декарта о возможности mathesis universalis - «всеобщей математики», которая сможет исследовать «все, относящееся к порядку и мере».1 Сравнительный метод дает возможность показать единство различных дискурсивных практик, сводимых к дихотомии запрета и идентификации. Герменевтический и этимологический методы применяются в диссертации для выявления наиболее полных интерпретаций цитируемых текстов и используемых понятий. Цель и задачи работы.

Цель диссертационного исследования состоит в раскрытии универсального значения понятий запрета и идентификации посредством философского и культурологического анализа многообразных явлений общественной жизни. Исходя из этой общей цели, в диссертации поставлены и решаются следующие задачи:

- Выявить универсальный философско-антропологический характер категорий запрета и идентификации, рассмотренных в единстве онтологического, гносеологического и аксиологического подходов.

- Раскрыть взаимосвязь феноменов запрета и отождествления,

- Показать относительную социокультурную нейтральность категорий запрета и идентификации.

- Уточнить и обосновать в антропологическом аспекте категориальный статус пары понятий запрета и идентификация, сопоставив их с понятиями тотема и табу,

- Предложить вариант принципа сохранения идентификации и уточнить практическое значение этого принципа при исследовании психосоциальных феноменов человеческой жизни.

- Установить связь запрета и идентификации с антиномией свободы, выраженной в виде пары взаимно дополнительных универсально-антропологических принципов презумпции виновности и невиновности.

'Им предшествовали идеи Раймунда Луплия, который еще в 14 веке утверждал о том. что различные исходные понятия (с помощью которых выражаются бесспорные положения в каждой области знания) можно комбинировать для получения новых универсальных истин. Сторонниками Луллия в этом вопросе являлись также Николай Кузанский и Дж. Бруно.

Научная новизна диссертации.

В работе предпринята попытка показать, каким образом антропологические понятия запрета и отождествления соотносятся с «сущностной аксиоматикой» других наук. Демонстрация генетического единства различных отраслей знания о человеке способствует междисциплинарному взаимодействию в рамках современной науки. Результатом такого взаимодействия может стать формирование целостного мировоззрения.

Анализ научного понятия предполагает выявление его генеалогических связей с парой фундаментальных категорий этой науки. Одним из членов этой нары всегда является сохраняемая сущность или величина, а другой выражает действующий в специфических условиях конкретного дискурса разум (напр.: справедливость и закон). Единая для любых сфер интеллектуальной деятельности человека субъектно-предикатная структура понимания позволяет утверждать о ковариантности принципов сохранения, лежащих в основе всех научных дисциплин. По аналогии с другими законами сохранения (материи, энергии, причины и т.д.) в работе дается определение принципа сохранения идентификации и формулируется следствие из этого принципа.

Дихотомия запрета и идентификации подчиняется тем же законам, что и пары основных понятий любого другого дискурса. Содержащиеся в исследовании выводы о том, что идентификация - это коренное осиование и выражение идеи долга, служения, а запрет освобождает для всего, что не запрещено, помогают представить антиномию свободы в виде правовых принципов презумпции виновности и невиновности.

Положения, выносимые на защиту. На защиту выносятся следующие положения:

- Непрерывный процесс отождествления - идентификация с идеалом - выражает специфически человеческую «открытость миру», присущее человеку стремление к тому, что для него является целыо и ценностью.

- Предлагаемые обществом идентификации обладают относительной ценностью, если не являются результатом личного выбора человека.

- Философская антропология как поиск наиболее общих оснований человеческого бытия также является специфической формой идентификации.

- Вне зависимости от содержания запретов способность к идентификации неизменно присутствует па протяжении всей человеческой жизни.

- В значении мыслимого предела запрет выступает как синоним логического отри-

цания. Запреты канализируют энергию отождествления и актуализируют цели существования человека. Самопознание постоянно формирует ценностную иерархию запретов.

- Взаимосвязь феноменов запрета и отождествления адекватна отношению понятий тотема и табу, а также «духа» и «порыва» как перпофеноменов человеческого бытия.

- Выводы о том, что запрет освобождает для всего, что не запрещено, а идентификация есть коренное основание идеи долга, служения, позволяют выразить антиномию свободы в виде пары взаимно дополнительных унивсрсалыю-антропологических принципов презумпции виновности и невиновности. Научно-практическое значение исследования.

Концептуальная направленность и выводы диссертации способны стимулировать дальнейшее осмысление оснований философско-ангропологической мысли, разработку проблем междисциплинарного взаимодействия в науке и ее понятийного анарата. Исследования связи запретов и отождествлений позволят раскрыть смысл различных социокультурных явлений, выявить общую основу в многообразии человеческих ценностей, идеалов, верований и социальных проектов. Материалы диссертации могут быть использованы, при чтении лекций, проведении семинарских занятий и при составлении учебных пособий по курсам философской антропологии, философии культуры, социальной философии, философии религии и философии права. Апробация работы.

Основные положения диссертации излагались автором в ходе восьми научно-практических конференций:

1. "Человек в меняющемся мире: социальные и психологические проблемы.'', 1993г., Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов.

2. "Универсум платоновской мысли: метафизика или недосказанный миф?", 1995г., Санкт-Петербургский государственный университет. III Платоновская конференция. '•

3. "Философия религии и религиозная философия: Россия,'Запад, Восток.", -1995г., Санкт-Петербургский государственный университет. ■ •

4. «Человек, природа, общество. Актуальные проблемы.», СПбГУ, 1995г..

5. Преступность: социально-философские и философско-антропологические проблемы", философский факультет СПбГУ, 1996г. -.vr.ii;. п.»

6. "Жизнь человека: опыт междисциплинарного исследования". 1997г., Институт биологии и психологии человека.

7. «Дом человека». Межвузовская конференция, СПб, 1998г.

8. «Человек, природа, общество. Актуальные проблемы.», СПбГУ, 1999г. Диссертация прошла обсуждение на Санкт-Петербургской кафедре философии РАН и была рекомендована к защите. Исследование диссертационной темы поддержано фантом Правительства Санкт-Петербурга за 1994 год, номер гранта -1111.3

Структура и объем диссертации.

Работа состоит из 2-х глав, введения, заключения, сводной таблицы категорий и библиографии. Ее объем составляет 120 страниц машинописного текста.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность избранной темы, характеризуется степень разработанности проблемы, формулируется цель, основные задачи и методы исследования.

Глава первая "Понятие идентификации в структуре антропологического знания" раскрывает значение этого понятия.

Параграф первый посвящен развернутому определению понятия идентификации как процесса отождествления с образцом, идеалом. В работе проводится различение идентичности как состояния и идентификации как процесса достижения такого состояния. По мнению автора, любые предлагаемые обществом идентификации обладают относительной ценностью, если не являются результатом личного выбора человека.

В подпункте А) раскрывается значение идентификации как заблуждения. Способность к заблуждению является предпосылкой возникновения разума. Заблуждение возникает одновременно с разумом, как то, чему разум оказывает сопротивление. Полезные заблуждения могут служить кладезем опыта и являются естественным результатом экономии мышления. Они ведут к развитию социального автоматизма в поведении людей. Дихотомия разумного и неразумного, определенного и неопределенного, познанного и непознанного демонстрирует сущностный характер заблуждения как чего-то положительного и данного нам в восприятии всеми органами чувств. Действующий разум лишь останавливает и ограничивает

опасное незнание. Он трансцендентен в том смысле, в каком не дана в восприятии всякая граница .

В подпункте В) говорится об идентификации как «очарованности». Используемый в работе в качестве синонима идентификации термин "очарованность" восходит к выражению mysterium fascinosum (тайна очарованности), которое, наряду с mysterium tremendum (тайной религиозного трепета), использовалось немецким философом и теологом Рудольфом Отго (1869-1937)' для обозначения ноуменальных чувств, составляющих "чувство истины" или представление о Божественном, непосредственно данное каждому человеку. Уникальность этих ноуменальных (религиозных) чувств заключается, по его мнению, в том, что они никогда не мо!ут быть представлены как составленные из других, неноуменальных чувств, они не могут быть концептуализированы практическим разумом. Ноумен лишь косвенно выражается через "идеограммы", создаваемые человеком. Вторая сторона дихотомии, проводимой Р.Отго, mysterium tremendum - тайна страха и отрицания лежит и в основании идеограммы запрета. Запрет есть или страшное само по себе, или действие, призванное внушить религиозный трепет.

Близким по смыслу к феномену идентификации является также описанная Плотином "хлопотливая сущность, которая всегда неудовлетворительно стремится к пополнению". Лейбниц называл стремлением или хотением (appetitio) действие внутреннего начала в монаде, производящее изменение представлений. Можно провести параллель с гегелевским понятием "беспокойства в себе", а также "волей к жизни" у Шопенгауэра. С.Франк для описания душевной жизни человека использовал понятия "внутреннего делания", "устремленности" и "тяготения". Наконец, М.Шелер писал о бессознательном «чувственном порыве» как первооснове жизни, характеризуя его как «личную самоотдачу, в которой открывается возможность знать о бытии через себя сущего.»2

Подпункт С1: идентификация как внушенность. Все высказываемое есть мнение. "Все людские мнения суть страсти" (Ж.-Ж. Дюссо)3 Определяющим свойством страсти является ее внушенность. Предельная из всех очевидных степеней внушения - гипноз. В онтологическом плане гипноз может быть понят к^к частный случай очарованности миром. Аналогия социального автоматизма в поведении людей с феноменом гипнотизма позволила, например, З.Фрейду определить гипноз

1 Otto R. Das Heilige. Stuttgart., 1964, s.51

2 Шелер M. Избранные произведения. M. 1994, С192

3 Larousse P. Grand dictionnaire universel de XIX siecle., v.5, p>347..

как "толпу из двоих", в которой гипнотизируемый связан с гипнотизером отношенном идентификации, сходным с отношением, связывающим членов толпы с личностью "главы"1.

В подпункте Р) выявляется философский смысл идентификации, Философия как преодоление особенных представлений (и связанных с ними идентификаций), представляет собой квинтэссенцию рациональности, противостоящей богатству и многообразию чувственного мира. Множественность очарований этого мира может быть объяснена наличием единого для всего живущего запрета - смерти. Представление о неизбежности смерти лежит в основании всякой привязанности. Запрет жить влечет разум как последняя и главная задача - совершить скачок от многообразия привязанностей (социальных идентификаций) к Единому, к бытию. Бытие есть счастье (еибоицоукх). Это счастье имманентно любому мыслящему разуму, но, по определению, скрыто от него. Раскрыть его - задача философии, поэтому, в своей высшей форме философия - это борьба с заблуждением смерти, утверждение вечности и единства всего сущего. Только деятельность, тотально отвергающая мнения, способна отвергнуть и такое мнение, каким является запрет жить. Снятие любых запретов прекращает коммуникацию. Снятие запрета жить погружает разум в молчание.

Параграф третий посвящен принципу сохранения идентификации. Корень любого обобщения (абстракции) заключается в наличии системообразующего закона или принципа сохранения. Философский принцип вечности материи стал прародителем физических законов сохранения энергии, импульса, момента количества движения, электрического заряда и т.д. Законы сохранения аксиоматичны, они основываются на опыте и убежденности в том, что существует нечто, остающееся неизменным при всех преобразованиях системы. В биологии роль системообразующего принципа играет такое всеобщее свойство живой природы, как раздражимость (реактивность). В эстетике - принцип вечности искушения прекрасным, вечности желания и очарованности во всех ее видах. В этике - принцип вечности стремления к добру. Любой религиозный дискурс исходит из принципа вечности Бога и стремления с ним отождествиться. Юридические и этические концепции сохраняют этот принцип очищенным от ритуала и культа под именем справедливости и блага. Логика как наука опирается на закон сохранения причины, известный также как принцип достаточного основания или детерминизма. В математике и теории информации представление о том, что все имеет причину преобразилось в идею вычислимо-

' Ф рейд 3. Психология толпы и анализ человеческого "Я", М„ 1991, С229

сти (познать = вычислить) строго и однозначно определяемых процедур любой сложности. По аналогии с другими законами сохранения можно сформулировать и основной принцип социальной философии - закон сохранения идентификации: вне зависимости от содержания запретов, способность к идентификации неизменно присутствует на протяжении всей жизни человека. Иначе говоря, сумма идентификаций на протяжении всей жизни человека остается неизменной. Жизнь есть отождествление с запретным.

Итак, мы имеем ряд принципов сохранения, ковариантных по отношению друг к другу и выражающих единство и самотождественность материи, энергии, бесконечности, Бога, причины, субъекта и т.д. По сути, речь идет о едином законе или принципе под разными

"масками". Специфику задает не имя сохраняемой сущности, а ее предикат, активное и разумное начало. Для возникновения любого дискурса необходим этот второй член дихотомии . Математическая бесконечность не знала бы о себе без появления числа. Материя не мыслима без формы, причина - без следствия, логическое тождество - без принципа отрицания или запрещения, возбуждение - без торможения, вкус - без меры, благо - без моральной нормы, справедливость - без закона, и, наконец, идентификация — без запрета. Универсальный принцип сохранения открывает широкие возможности для сопоставления истин различных наук, каждая из которых играет роль «окна в абсолютное»(Гегель).

Примером формирования целостной модели мира на основе универсальных принципов может служить современная физика. Как известно, "выводы физики имеют смысл в рамках замкнутой системы. Самым близким и понятным образом и примером замкнутой системы является человеческая жизнь. Субъектно-предикатная структура мышления едина для любой сферы рациональной деятельности человека. Внутренним напряжением, породившим физический дискурс, был и остается конфликт и взаимодействие двух представлений: о мире как веществе и мире как излучении. И по сей день "корпускулы" и "волны", "атомы" и "мировой эфир" составляют предмет спора и основу физической терминологии. Взаимоотношения между скалярами и векторами выражаются в виде формул - тождественно истинных высказываний. Возможность определить одно понятие через другое в виде математической формулы или, что тоже самое, исчислить векторную величину через скаляр и наоборот, определяется наличием принципа, неизменно действующего в рамках определенной системы при всех преобразованиях переменных вели-

чин. Формула выражает именно этот принцип, она раскрывает сущность того или иного явления п его отношении к чему-то неизменному - материи, энергии, миру.

Аналогия с экспериментально подтвержденными следствиями естественнонаучных принципов позволяет сформулировать и следствие принципа сохранения идентификации: произведение запретов и идентификаций в любой момен т времени для каждого конкретного человека есть величина постоянная. Иначе говоря, социальная жизнь есть система неустойчивого равновесия наших желаний и возможностей. В работе Ordo amoris М.Шелер настаивал на том, что существует строго общезначимый метод, по которому каждый человек может найти «свою» метафизическую истину. Принцип сохранения отождествления, который, в некотором смысле, может быть назван законом сохранения любви, позволяет сделать шаг к осуществлению этой важнейшей для философской антропологии программы - поиску универсальных принципов самопознания.

Глава вторая «Философско-антропологнческий смысл понятия запрет» посвящена развернутому определению запрета и выявлению его отношения с понятием идентификации.

Параграф первый: связь запрета и идентификации. Чтобы показать основополагающее значение понятий запрета и идентификации, необходимо сопоставить их с иными категориями, дающими начало различным отраслям человеческого знания. При этом мы будем исходить из предположения, что в качестве положительного элемента реальности выступает феномен идентификации, неразрывно связанный с запретом как отрицательным моментом реальности. Их связь - это связь неразумного и разумного, имманентного и трансцендентного, количества и качества, содержания и формы. Одно неразличимо и непознаваемо без другого, а вместе они образуют все многообразие социальной жизни. И запрет и идентификация могут носить характер феноменов. Это значит, что мы имеем возможность созерцать одни из членов дихотомии как непосредственно данный в опыте, а другой - как действующую причину или сущность. Если запрет феноменален, то идентификация ноуменальна, и наоборот, если запрет ноуменален, то идентификация феноменальна. Одновременное созерцание запрета и идентификации как явлений одного порядка невозможно. Иллюзия такого созерцания порождает вывод о возможности точки зрения вне мира, "по ту сторону" установленных разумом пределов. Мыслить одновременно и причину и следствие - значит не мыслить вообще.

Говоря о запрете и идентификации, мы, в сущности, возвращаемся к давно известным в социальной науке понятиям тотема и табу. О.Шпенглер так выразил

значение этих понятий: "Чем загадочнее и многозначительнее они становятся, тем интенсивнее мы ощущаем, что через них прикасаемся к последним жизненным основаниям не одного лишь примитивного человечества... тотем и табу обозначают последний смысл существования и бодрствования, судьбу и каузальность, расу и язык, время и пространство, стремление и страх, такт и напряжение, политику и религию'». Философская антропология в лице М.Шелера, А.Гелена, Х.Плеснера опирается на еще более широкое представление о взаимодействии двух начал - «духа», разума и «порыва» - динамической, богатой фантазией мощи, в которой коренятся и силовые центры и поля органической природы.

В параграфе обосновывается необходимость выявления тех "феноменологически-априорно необходимых"(С.Франк) связей между понятиями первой дихотомии, которые делают возможным самопознание в рамках философской антропологии, а также излагаются результаты объективирования явлений общественной жизни человека, достигнутые в работах классиков социальной иауки Э.Дюркгейма, М.Вебера, К.Маркса, Ф.Тенниса, С.Франка, С.Трубецкого. Признание Э.Дюркгеймом существования двойственной реальности, сочетающей в себе "социальные факты как вещи" с одной стороны, и независимые от них "субъективные восприятия и представления сознательного субъекта" с другой, приводит к выводу о принудительном характере любого социального действия. М.Вебер стремился "истолковывающим образом noiünb"(deutend verstehen) социальное действие, создавая для этого гак называемые идеальные типы. Выраженный в этих типах "интерес эпохи" придает интерпретациям социолога идеологическую направленность. В концепции К.Маркса мы также находим пример такой телеоло-гичности понятий, необходимой для совершения "скачка из царства необходимости в царство свободы". В данном случае мы видим, что используемый К.Марксом исторический метод является формой предсказания будущего с целью изменения действительности. Тем не менее, воля к изменению жизни и воля к познанию - различны. Фундаментальные категории "чистой социологии" (Ф.Теннис) - будь то общность и общество (Gemeinschaft und Gesellschaft, во французском переводе -communauté et société2) или соборность и общественность (С.Франк), несмотря на свой парный характер не могут рассматриваться как дихотомии, способные без остатка исчерпать содержание социальной реальности. Феномены, означаемые данными категориями не связаны между собой так, как связаны причина и следствие,

1 Шпенглер О. Закат Европы. М. 1998, т2, Cl 18

2 Tonnies F. Communauté et société. Paris 1977, p5

действие и состояние, форма и содержание, явление и сущность. Данным категориям социальной науки свойственна априорная телеологичносТь (например, "соборность - метафизический социализм" (С.Трубецкой)), а так же связанная с пей моральная оценка (скажем, движение за возврат к Gemeinschaft как "почве и крови" в начале 20 века в Германии).

Параграф второй: запрет как логическое отрицание. Известно, что "мы не можем мыслить ничего нелогического"1. Особую важность в связи с этим имеет представление о запрете как социальном корреляте логического отрицания. Всякое высказывание может быть интерпретировано как запрет. Смысл этого запрета всегда один:"Дело обстоит именно так, а не иначе". Принцип запрещения или противоречия, лежащий в основании любой содержательной теории, вместе с законом тождества, входит в большинство аксиоматических систем современных логик. Логическая интуиция, позволяющая постулировать истинностные значения имен или предложений является источником и условием правильного мышления. Результат действия такой интуиции - запрет.

В третьем параграфе содержится определение запрета как атомарного факта2 и «социальной», и «психической» жизни, начала всего рационального в ней. Фактам соответствуют образы и предложения. Только факты могут содержать какой-либо смысл. Поскольку любая мысль может быть представлена как результат операции истинности над элементарными предложениями, а именно факты делают предложения истинными или ложными, можно говорить об атомарном факте как о единице информации, первичном выборе "истина"-"ложь", "да"-"нег". Такой выбор происходит в действии отрицания или запрета. О запрете можно говорить как о минимально возможной определенности. Всякое суждение о мире образуется благодаря единству имени и предиката, который вносит определенность. Имя при этом утрачивает свою изначальную самотождествеиность. Запрет в этом аспекте выступает как предикат, который, как известно, всегда является элементом нового знания.

Естественно предположить, что в рамках такой концепции запрет будет являться и единицей памяти и условием всякой коммуникации. Коммуникация по сути своей - связывание, ограничение, запрещение всего остального. Память

1 Витгенштейн J1. Логико-философский трактат., М. 1972, С64

2 Понятие атомарного факта использовалось Л.Витгенштейном для того, чтобы подчеркнуть невозможность ответа на вопрос что есть та или иная вещь сама по себе: "Мир есть совокупность атомарных фактов, а не вещей." См. Витгенштейн Л. Логико-философский, трактат., М. 1972, С14

(следовая деятельность) может быть интерпретирована как функция разума предотвращать действие опасных заблуждений путем сохранения или продления дейст вия соответствующего запрета.

Известное в биологии описание борьбы и взаимозависимости возбуждения и торможения может быть сопоставимо с онтологическим отношением запрета и идентификации. Запрет призван тормозить, давать меру постоянно меняющемуся возбуждению идеотификации. В этом случае запрет предстает как импульс, единица распространяющегося возбуждения; как средство передачи информации из одного участка организма в другой. Б.Поршнев утверждал, что «слово невидимо совершает тормозную, всегда нечто запрещающую работу». В коммуникации двух и более людей непрерывно происходит взаимодействие суггестии и контрсуггеспш, при этом первая индуцирует вторую, считал он. Как было показано в 1 главе, суггестия - это и есть идентификация. Соответственно, тормозящая ее действие контрсуггестия - это вербализируемый запрет, действующее самосознание.

В четвертом параграфе говорится о запрете как антропологической характеристике социального бытия. Идентификация с идеалом определенного объединения людей выражается в принятии человеком запретов этого объединения. В результате человек обретает новое качество, выделяется среди других индивидуумов. Человек - это тот, кто может сказать «нет», «аскет жизни», вечный протестант против всякой только действительности»'(М.Шелер). Исполняя тот или иной запрет мы жертвуем частью своей свободы, а иногда и жизнью. Поэтому жертву можно назвать актуализацией запрета-отрицания, фундаментальным основанием всякого социального действия. В целом, запрет может быть понят как «отложенное удовольствие». Весьма существенно, что перспектива будущего воздаяния за исполнение осознанного запрета формирует представление о времени и пространстве. С другой стороны, идея конечности мира во времени и пространстве может служить основой целой системы религиозных, этических и культурных запретов.

В сфере права дихотомия запрета и идентификации находит себе соответствие в понятиях закона и справедливости. Всякое положительное публичное право основано на двух взаимодополняющих принципах - равенства перед законом и воздаяния по заслугам. По сути, оба принципа являются функциональными определениями понятий справедливости и закона. По отношению к конкретному закону требование справедливости трансцендентно, т.е. имеет всеобщий и вневременной характер. Универсальная воля к равенству перед законом является единственным ис-

точником его длительного применения, его "вечности". Таким образом, идентификация с правдой ("правовая воля и чувство"2) является постоянным содержанием права.

Воздать каждому по делам его - таков принцип индивидуализации, лежащий в основе всего многообразия юридических норм. Эти нормы универсализируют конкретные правовые чувства по поводу различных ущемлений личной свободы человека со стороны других людей. Такие нормы делают законными проявления тех форм возмездия, которые признаны законодателем справедливыми. "Божественный" гипноз власти законодателя и авторитет традиции создают законы. Формальный подход к исполнению буквы закона требует рационального оформления любой юридической нормы в виде запрета того или иного действия.

Норма морали является запретом, а количественная мера очарованности создает иерархию ценностей. Нравственная норма является результатом непосредственного узрения истины, выраженным в императивной форме. В отличие от правовых норм, требования нравственности в большей степени опираются на внутреннюю убежденность человека. Норма морали выражает стремление к общественному идеалу, который одновременно является и идеалом личным.

Понятия добра и зла - это наиболее общие оценки-повеления. Они служат векторами успешной социализации. Их роль ограничена и предопределена целями воспитания и управления. Эти понятия являются паллиативом в борьбе с болезнью смерти, с неизбежным умиранием. В их основе - неверие в возможность освобождения от разрыва между единым и многим. Добро и зло есть единое и многое. Осознание внешней детерминации любого социального автоматизма приводит к выводу о постоянном наличии пока непонятого, неснятого внушения (см. гл.1, раздел Б). Неснятое внушение выступает как априорное условие для любого разумного действия. Нравственный импульс также является разумным действием. Рефлексия над ним призвана освободить доразумный источник "нравственного закона" от посредничества корректирующих это действие внушений. Объясняющие модели, предлагаемые сознанием для оправдания любого действия, могут как сократить, так и сделать недоступным путь к этому источнику. Поэтому можно говорить о различной степени приближения к своему подлинному "Я", к своей свободе. Попытка сформулировать нравственный закон в единой для всех форме, то есть попытка

1 Шелер М. Избранные произведения. М.1994, С171

2 См. Покровский А. Иррациональное в области права., М., 1915, С6

сделать мораль наукой - бессмысленна и всегда будет иметь результатом, в лучшем случае, внешнее внушение или явную иллюзию убежденности.

В эстетике запрет выступает как мера, а идентификация - как вкус, склонность к прекрасному и возвышенному. Художественное творчество как "очарованность разума", "безумие''(таша), "опьянение" - это особая форма идентичности с неким качеством или пределом совершенства, каким оно представляется художнику или поэту. Философия как "искусство жизни" занято поиском наиболее всеобщего и полного предмета идентификации. Вкус к общезначимой мере чувственного впечатления выражается в трезвост и от тех идентичностей, которые предлагаются как форма бегства от действительности. Подражание действительности и есть любовь к мудрости. Целью эстетики является рефлексия чувственного переживания красоты как универсального принципа (спст6г|т1ко(; - чувственный). Едино во людей, очарованных красотой, основывается на её универсальности. Приписываемый Питтаку принцип Meden agon -"ничего сверх меры" действителен и в данном случае - красота есть мера во всем. Стремление к такой мере, идентификация с прекрасным имеет интеллектуальный характер и заключается в запрещении безмерного. Универсальность воздействия красоты как проблема равнозначна проблеме достижимости идеала в этике. Отличие заключается в точке зрения: красота - это причина идентификации, а этическое благо - её следствие (т.е. результат внушенности этого идеала).

В религии запрет выступает в форме завета, закона, а идентификация соответствует благодати. Предельное значение понятия Божественного обеспечивает теологии статус первичной "матрицы" для любого разумного действия, связанного с процессом универсализации. Главные категории эстетики, права, морали, логики и естествознания в сравнении с идеен Бога демонстрируют свой ипостасный и производный характер. Преодоление такой специфичности знаменует предел идентификации и поэтому может быть названо целью философии. Оно же является началом религиозного откровения. Значит, цель философии - возвращение к этому началу. Только благодать указует путь богочеловеческого единства. Умное делание, отрицательная деятельность разума направлена на создание и утверждение единого запрета для так называемого тварного мира. Вероучение есть запрет, мотивируемый только откровением и выраженный в догме, законе. Сущность откровения заключается в идентификации с Ботом.

Демонстрация фундаментального значения запрета и идентификации как аналогов всех основных понятий, используемых для выражения сущности челове-

ка, приводят к следующим следствиям. Первое: запрет освобождает для всего, что не запрещено. Являясь для нашего разума чисто отрицательным понятием, свобода оценивается столь высоко только потому, что освобождение от какого-либо запрета всегда происходит под сеныо другого требования (запрета) - более мощного и глубокого. Именно действие освобождения позволяет нам заключать о наличии позитивной свободы. Попытка дать образ свободы как состояния выражается в создании общественного идеала, социальной идентичности. Социальная идентичность всегда имеет условный характер ценного заблуждения.

Персонифицированным образом позитивной свободы является герой. Герой выступает как судьба, в нем преодолена рефлексия над смертью, сделан выбор в пользу действия. В действии его личная воля становится законом для действительности. Идентификация с героем заключается в исполнении этого закона (запрета). Повсеместное обожествление героя-законодателя связано с тем, что он - олицетворенная власть. Мессианизм законодателя утопичен. Он является частным случаем неспособности человеческого разума иметь понятие об общем - ошибки смешения общего и частного. Любая власть несовершенна, ибо она есть результат несовершенства наших представлений (социальных идентификаций).

Второе следствие: идентификация - коренное основание и выражение идеи долга, служения. Так же как свобода известна нам только как действие, служение может быть понято только как состояние (система действий). Идентификация, будучи исполнением запрета, и есть служение. Следование своему долгу равносильно логической необходимости, которой повинуется разум. Логическая необходимость предполагает убежденность в истинности посылок умозаключения. Точно так же исполнение запрета означает наличие веры в его жизненную необходимость.

Идентификация, в противоположность запрету, который связан с началом эгоизма и своим sic volo, волевым "нет" выражает "Я" в стихии безразличного "да", имеет прямое отношение к коллективности, солидарности, «всемирной связанности». Социальная идентификация требует от человека исполнения половой, семейной, гражданской, национальной, религиозной роли. При этом, осознанно или неосознанно, предметом заботы становятся многообразные конфликты между запретами различных социальных идентичностей. Выбор в такой ситуации раскрывает в человеке круг его заботы, т.е. масштаб его личности. Результатом выбора является действие, поступок. Поступок социально ценный, то есть связанный с жертвой во имя социальной идентичности и тем самым придающий последней высокое достоинство раскрывается как подвиг. Подвиг есть апофеоз служения. По сути, подвиг и

создает социальную идентичность - идеал. Он приоткрывает вечное в окружающем нас потоке развития.

D конце параграфа на основании предыдущих положений о связи запрета и освобождения, идентификации и необходимости раскрывается антиномия свободы. Свобода как содержание общественной жизни благодаря понятиям запрета и идентификации может быть выражена двуединством равносильных и взаимно обусловленных принципов презумпции виновности и невиновности.

В Заключении подводятся итоги проделанного исследования, намечаются пути для продолжения и углубления анализа рассмотренных проблем.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

1. "О звездном часе философии в России"// тезисы конференции "Человек в изменяющемся мире: социальные и психологические проблемы.", Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов., 1993, ч. Ill, С 14

2. "Сократические тезисы" // материалы III Платоновской конференции "Универсум платоновской мысли: метафизика или недосказанный миф ?", СПбГУ, 1995, С 84-86

3. "Органон социальных наук (религиозный аспект)" // материалы теоретической конференции "Философия религии и религиозная философия: Россия, Запад, Восток", Санкт-Петербургский государственный университет., 1995, С 47

4. "К вопросу об органоне социальных наук" // материалы конференций и семинаров молодых ученых СПбГУ (октябрь 1994г.- апрель 1995г.). "Человек, природа, общество. Актуальные проблемы"., СПбГУ, 1995, С18

5. "О виновности и невинности" // материалы конференции "Преступность: социально-философские и философско-антропологические проблемы" (6 декабря 1996г., СПбГУ), "Философия преступления", СПб., 1997, С 92-93

6. "Понятие запрета как связующее звено в структуре знаний о человеке" // материалы конференции "Жизнь человека: опыт междисциплинарного исследования", Институт биологии и психологии человека., СПб., 1997, С 36

7. "Идея чистоты (социально-экологический аспект)" // Материалы межвузовской конференции "Дом человека", СПб, 1998, С 47

8. «Все, всегда, всюду. О едином основании и условиях применения квантора общности в мышлении». // Материалы 10-й международной конференции молодых ученых 22-28 декабря 1999 г. «Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы»., СПб, С 9-14

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Дзыгивский, Павел Иванович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ ИДЕНТИФИКАЦИИ В СТРУКТУРЕ АНТРОПОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ. $ 1. Определение идентификации.

A) Идентификация как заблуждение.

Б) Идентификация как очарованность.

B) Идентификация как внушенностъ.

Г) Философствование как идентификация.

§ 2. Принцип сохранения идентификации.

ГЛАВА 2. ФИЛОСОФСКО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ СМЫСЛ ПОНЯТИЯ ЗАПРЕТА. $ 1. СВЯЗЬ ЗАПРЕТА И ИДЕНТИФИКАЦИИ. 2. Запрет как синоним логического отрицания.

3. Запрет как атомарный факт социальной жизни.

§4. Запрет как антропологическая характеристика социального бытия.

Введение диссертации1997 год, автореферат по философии, Дзыгивский, Павел Иванович

Актуальность и степень разработанности темы исследования. Антропологическое значение запрета как осознаваемого предела не вызывает сомнений. Уже библейский образ «запретного плода с древа познания» дает нам представление о первородности этого понятия: познание запрета как предела существования является основным признаком собственно человеческого начала в противовес началу природному. Актуальность анализа этого понятия предопределена тем, что оно так или иначе присутствует в любой модели общественных действий человека. В отечественной философской традиции существует потребность обновления рационального инструментария, необходимого для осмысления общественного бытия. Поскольку философская антропология есть «учение о человеке с точки зрения самого бытия человека»1, любое исследование в этой области неизбежно возвращается к традиции познания принципов или начал сущего в рамках "первой философии".

Со времен Аристотеля и до сего дня метафизика остается системой онтологических допущений (постулатов), необходимых для развития любой науки и вовлечения нового научного знания в общекультурный, мировоззренческий контекст. Определенная онтологическая схема присутствует в любом связном философском дискурсе, несмотря на попытки ее устранения в так называемом "втором" позитивизме (Р.Авенариус, Э.Мах), на раннем этапе развития аналитической философии (Л.Витгенштейн) или в творчестве Э.Гуссерля, который стремился построить метафизику как "строгую науку". Одним из последних образцов служит философия М.Хайдеггера, прямо отождествившего метафизику с философией - вопрошанием о бытии. Раскрывая структуру этого вопро

Нег^епЬе^ Н.Е. РИЦс^орЫвсЬе Апггорок^е., 1957, 5.70 шания, метафизика сама становится человеческим бытием - поступком в состоянии свободы.

В русской философской традиции метафизика всеединства или "цельного знания" красной нитью проходит в творчестве И.В.Киреевского, В.С.Соловьева, E.H. и С.Н.Трубецких, С.Н.Булгакова, Н.О.Лосского, С.Л.Франка, Н.А.Бердяева, П.А.Флоренского, Б.П.Вышеславцева. Свойственный этой метафизике пафос "восстановления совершенного внутреннего единства умственного мира"(В.Соловьев) присутствует и в представленном диссертационном исследовании. По мнению автора, достижение такого единства предполагает выявление онтологической пары категорий, которые указывают на феномены, постоянно присутствующие в социальной жизни. Взаимная обусловленность таких категорий позволит выражать любое действие или состояние в его отношении к Единому, а не к "злобе дня" или определенным образом понятой политической (моральной) целесообразности.

Развитые дискурсы гуманитарного знания в качестве синонимов запрета предоставляют нам религиозный закон, юридическую догму, моральный императив, эстетическую норму и т.д. Запрет среди них - понятие родовое, поскольку остальные означают «запрет, освященный авторитетом пророка», «запрет, писанный для жителей определенной территории», «неписаный, но субъективно важный запрет», «запрет на излишества, признанные безобразными, низкими и скучными» и т.д. С точки зрения содержания столь же широко и ведическое понятие rta, которое можно перевести как «то, что определено, приведено в порядок, прилажено друг к другу»1. У древних греков аналогичный rta термин nomos (закон) изначально прилагался и к ритуалу, и к общественной морали, и к природному порядку. Усложнение общественной жизни привело к противо

1 Kahn Ch.H. Anaximander and the origins of Greek cosmology., N.Y. 1960, pl93 поставлению physis и nomos, разделению Природы и Общества. Платон в своем "Государстве" пытается преодолеть это разделение, настаивая на аналогии государства и человеческой души, говоря о справедливости как о содержании, едином и для психической и для социальной жизни человека. Идеальной формой такой жизни, по его мнению, является полис, каждый социальный слой которого оформлен системой запретов для выявления одной из трех частей души - разумной, аффективной и вожделеющей. В отличие от трех "сословных" добродетелей - мудрости, мужества и воздержанности, четвертая добродетель - справедливость - распространяется на всех и заключается в выполнении каждым соответствующей общественной функции. Аристотель в "Политике" делает акцент не на сословной, а на возрастной дифференциации социальных функций, а также на естественном (подобно живому организму) происхождении государства. Поэтому такое "насилие над природой", как, например, предложенный Платоном запрет традиционных форм семьи и частной собственности расценивается им как нереальный.

В христианской традиции запрет связан с всеобъемлющим понятием греха. Запрет есть результат греха (ошибки) существования, благодать -указание пути исправления этой ошибки. Религиозная заповедь есть запрет, обоснованный только верой в благодатный источник этого знания. Августин писал, что благодать одна может спасти личность от греховной инерции. По мнению отцов Церкви, "умное делание", отрицательная деятельность разума направлена на создание и утверждение единого запрета для так называемого тварного мира.

Философы Нового времени (Г.Гроций, Ш.Монтескье и др.) считали запрет необходимым инструментом социального строительства и обеспечения политической свободы. Идея закона как "неизбежного, но меньшего зла" звучит в работах Т.Гоббса, Дж.Локка, Ж.-Ж.Руссо. Причем "естественному праву" отдается приоритет перед правом юридическим. В дальнейшем И.Кант также поставил моральный императив или, иначе говоря, запрет по внутренней убежденности, в основу своей этической концепции.

Запрет как насилие приветствуется сторонниками радикальных социальных преобразований. Так, К.Маркс призывал к запрету частной собственности путем установления диктатуры пролетариата. Ф.Ницше подверг радикальной критике ценности (запреты) христианской цивилизации. Эта критика была направлена против реально существующих общественных отношений в пользу "естественного потока жизни" и связана с культом силы и романтической идеей "человека будущего".

В творчестве основоположника философской антропологии М.Шелера мы находим представление о двух первоначалах в человеке, -слепом «порыве» и «духе», способном тормозить (запрещать) жизненные влечения, заимствуя энергию порыва для создания духовных ценностей. Отождествление также является порывом, стремлением к совершенству. Оно выражает «эксцентричность» человека, о которой говорили также Г.Плеснер, А.Гелен, О.Больнов. Свойственный философской антропологии поиск «психофизически нейтральных» категорий побудил нас обратиться к понятиям запрета и отождествления и выяснить их преимущества в формировании «сущностной аксиоматики»(М.Шелер) наук о человеке.

По мнению У.Эшби, фундаментальным понятием кибернетики является различение. Запрет, понятый как минимально возможная определенность, позволяет такое различение проводить. Универсальный логический принцип запрещения (отрицания) является связующим мостом между социальными науками и современной теорией информации.

В качестве основания, необходимо связанного с запретом в диссертации рассматривается понятие идентификации. В широкий научный оборот категорию идентификации ввел З.Фрейд, использовав в качестве модели самоотождествление и эмоциональное слияние ребенка с одним из родителей. Эта категория применялась Фрейдом и для описания взаимоотношений членов толпы с личностью "главы". Таким образом, идентификация в широком смысле могла быть понята как условие всякой жизни в сфере человеческих отношений1. Часто используемые в науке понятия тотема и табу синонимичны паре идентификации и запрета. Существенно, что именно табу, отделяющее новорожденное тотемическое общество от зоологического стада зверей, «есть древнейшее и простейшее нравственное образование»2^.М.Бородай). В работах Б.Ф.Поршнева мы находим оценку запрещения как основы всей высшей психической деятельности человека и необходимого условия для появления такого антропогенетического фактора, как речь. Использованные им понятия суггестии и контрсуггестии объясняют процессы отождествлений в отношениях между людьми. Цель и задачи работы.

Цель диссертационного исследования состоит в раскрытии универсального значения понятий запрета и идентификации посредством философского и культурологического анализа многообразных явлений общественной жизни. Исходя'из этой общей цели, в диссертации поставлены и решаются следующие задачи:

- Выявить универсальный философско-антропологический характер категорий запрета и идентификации, рассмотренных в единстве онтологического, гносеологического и аксиологического подходов.

- Раскрыть взаимосвязь феноменов запрета и отождествления,

- Показать относительную социокультурную нейтральность катего

1 Именно такую трактовку этого термина мы обнаруживаем в работах современных философов, например: М.Фуко ("Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности"., М., 1996), Ж.Лакана ("Стадия зеркала как образующая функцию ЯМ., 1993), П.Рикер ("Торжество языка над насилием", //Вопр. филос. № 4, 1996), М.М.Бахтин ("Философия поступка", М., 1995), Ю.М.Бородай ("Эротика - смерть -табу: трагедия человеческого сознания", М., 1996) и др.

2 Ю.М.Бородай. Эротика - смерть - табу: трагедия человеческого сознания, М., 1996, С12 рий запрета и идентификации.

- Уточнить и обосновать в антропологическом аспекте категориальный статус пары понятий запрета и идентификации, сопоставив их с понятиями тотема и табу,

- Предложить вариант принципа сохранения идентификации и уточнить практическое значение этого принципа при исследовании психосоциальных феноменов человеческой жизни.

- Установить связь запрета и идентификации с антиномией свободы, выраженной в виде пары взаимно дополнительных универсально-антропологических принципов презумпции виновности и невиновности. Положения, выносимые на защиту.

На защиту выносятся следующие положения:

- Непрерывный процесс отождествления - идентификация с идеалом - выражает специфически человеческую «открытость миру», присущее человеку стремление к тому, что для него является целью и ценностью.

- Предлагаемые обществом идентификации обладают относительной ценностью, если не являются результатом личного выбора человека.

- Философская антропология как поиск наиболее общих оснований человеческого бытия также является специфической формой идентификации.

- Вне зависимости от содержания запретов способность к идентификации неизменно присутствует на протяжении всей человеческой жизни.

- В значении мыслимого предела запрет выступает как синоним логического отрицания. Запреты канализируют энергию отождествления и актуализируют цели существования человека. Самопознание постоянно формирует ценностную иерархию запретов.

- Взаимосвязь феноменов запрета и отождествления адекватна отношению понятий тотема и табу, а также «духа» и «порыва» как первофеноменов человеческого бытия.

- Выводы о том, что запрет освобождает для всего, что не запрещено, а идентификация есть коренное основание идеи долга, служения, позволяют выразить антиномию свободы в виде пары взаимно дополнительных универсально-антропологических принципов презумпции виновности и невиновности.

Научная новизна и теоретическая значимость диссертации. В работе предпринята попытка показать, каким образом антропологические понятия запрета и отождествления соотносятся с «сущностной аксиоматикой» других наук. Демонстрация генетического единства различных отраслей знания о человеке способствует междисциплинарному взаимодействию в рамках современной науки. Результатом такого взаимодействия может стать формирование целостного мировоззрения.

Анализ научного понятия предполагает выявление его генеалогических связей с парой фундаментальных категорий этой науки. Одним из членов этой пары всегда является сохраняемая сущность или величина, а другой выражает действующий в специфических условиях конкретного дискурса разум (напр.: справедливость и закон). Единая для любых сфер интеллектуальной деятельности человека субъектно-предикатная структура понимания позволяет утверждать о ковариантности принципов сохранения, лежащих в основе всех научных дисциплин. По аналогии с другими законами сохранения (материи, энергии, причины и т.д.) в работе дается определение принципа сохранения идентификации и формулируется следствие из этого принципа.

Дихотомия запрета и идентификации подчиняется тем же законам, что и пары основных понятий любого другого дискурса. Содержащиеся в исследовании выводы о том, что идентификация - это коренное основание и выражение идеи долга, служения, а запрет освобождает для всего, что не запрещено, помогают представить антиномию свободы в виде правовых принципов презумпции виновности и невиновности.

Теоретическая и методологическая основа исследования. Теоретическим источником диссертации является антропологический принцип ЛФейербаха, утверждавшего, что человек является «единственным, универсальным и высшим предметом философии»1. Такой взгляд на человека во многом стал возможен благодаря кантовскому принципу произвольности продуктивного воображения - «коперниканскому перевороту»2, совершенному И.Кантом в философии. Метафизический подход создателей философской антропологии М.Шелера, Г.Плеснера, О.Больнова, Х.-Э.Хенгстенберга, А.Гелена и др., заключается в признании возможности для человеческого духа быть свободным от естественных, «животных» влечений: разрыв между «духом» и «жизнью» открывает человека миру и делает его устремленным в область идеального. Обуздание духом изначального порыва позволяет сублимировать и канализировать энергию отождествления. М.Шелер называл свой метод «ме-таантропологией или метафизикой акта»2, отличая его от космологии и прежней «метафизики предмета». В основе этого метода лежит постулат о «строгой онтологической тождественности» телесного и духовного в человеке.

Используемый в работе системный подход с привлечением данных из языка этики, эстетики, права, теологии, естествознания и математики призван обосновать универсальный характер опыта, лежащего в основе категорий запрета и идентификации. Исследование проводится в русле предложенной еще Г.Лейбницем программы создания универсального языка науки, а также гипотезы Р.Декарта о возможности mathesis universalis - «всеобщей математики», которая сможет исследовать «все, относящееся к порядку и мере».4

Используемый в работе метод аналогии дает возможность показать

1 Фейербах Л.А Избранные философские произведения, т1. М, 1955, С202

2 Ю.М.Бородай. Эротика - смерть - табу: трагедия человеческого сознания, М., 1996, С18

3 Шелер М. Избранные произведения. М., 1994, СИ

4Им предшествовали идеи Раймунда Луллия, который еще в 14 веке утверждал о том, что различные исходные понятия (с помощью которых выражаются бесспорные положения в каждой области знания) можно комбинировать для получения новых универсальных истин. Сторонниками Луллия в этом вопросе являлись также Николай Кузанский и Дж. Бруно. и единство различных дискурсивных практик, сводимых к дихотомии запрета и идентификации. Герменевтический и этимологический методы применяются в диссертации для выявления наиболее полных интерпретаций цитируемых текстов и используемых понятий.

Апробация работы и ее практическая значимость Основные положения диссертации излагались автором в ходе восьми на-учно-практических конференций:

1. "Человек в меняющемся мире: социальные и психологические проблемы.", 1993г., Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов.

2. "Универсум платоновской мысли: метафизика или недосказанный миф?", 1995г., Санкт-Петербургский государственный университет. III Платоновская конференция.

3. "Философия религии и религиозная философия: Россия, Запад, Восток.", 1995г., Санкт-Петербургский государственный университет.

4. «Человек, природа, общество. Актуальные проблемы.», СПбГУ, 1995г.

5. Преступность: социально-философские и философско-антропологические проблемы", философский факультет СПбГУ, 1996г.

6. "Жизнь человека: опыт междисциплинарного исследования". 1997г., Институт биологии и психологии человека.

7. «Дом человека», Межвузовская конференция, СПб, 1998г.

8. «Человек, природа, общество. Актуальные проблемы.», СПбГУ, 1999г. Диссертация прошла обсуждение на Санкт-Петербургской кафедре философии РАН. Материалы диссертации могут быть использованы при чтении лекций, проведении семинарских занятий и при составлении учебных пособий по курсам философской антропологии, философии культуры, социальной философии, философии религии и философии права.

Структура и объем диссертации.

Работа состоит из 2-х глав, введения, заключения, сводной таблицы категорий и библиографии. Ее объем составляет 120 страниц машинописного текста.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Первая глава "Идентификация" содержит развернутое определение идентификации. В ней формулируется принцип сохранения идентификации и раскрывается его значение.

Вторая глава "Запрет" посвящена раскрытию содержания этого понятия в его отношении к процессу отождествления.

В Заключении сформулированы основные результаты исследования.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

1. "О звездном часе философии в России" // тезисы конференции "Человек в изменяющемся мире: социальные и психологические проблемы.", Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов., 1993, ч.Ш, С.14-15

2. "Сократические тезисы" , // материалы III Платоновской конференции "Универсум платоновской мысли: метафизика или недосказанный миф ?", СПбГУ, 1995, С.84-86

3. "Органон социальных наук (религиозный аспект)" // материалы теоретической конференции "Философия религии и религиозная философия: Россия, Запад, Восток", Санкт-Петербургский гос. университет., 1995, С.47

4. "К вопросу об органоне социальных наук" // материалы конференций и семинаров молодых ученых СПбГУ (октябрь 1994г.- апрель 1995г.). "Человек, природа, общество. Актуальные проблемы"., СПбГУ, 1995, С.18

5. "О виновности и невинности" // материалы конференции "Преступность: социально-философские и философско-антропологические проблемы" (6 декабря 1996г., СПбГУ.),

Философия преступления", СПб., 1997, С. 92-93

6. "Понятие запрета как связующее звено в структуре знаний о человеке" // материалы конференции "Жизнь человека: опыт междисциплинарного исследования", Институт биологии и психологии человека., СПб., 1997, С. 36

7. "Идея чистоты (социально-экологический аспект)" // Материалы межвузовской конференции "Дом человека", СПб, 1998, С 47

8. «Все, всегда, всюду. О едином основании и условиях применения квантора общности в мышлении». // Материалы 10-й международной конференции молодых ученых 22-28 декабря 1999 г. «Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы»., СПб, С 9-14

Заключение научной работыдиссертация на тему "Запрет как форма социокультурной идентификации"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

В представленной работе предпринята попытка раскрыть важное значение понятий запрета и идентификации для всего корпуса знаний о человеке и обществе. Необходимое в философии обращение к личному опыту понимания используемых категорий возможно в силу достаточной широты смыслового поля этих понятий. Их принципиальная верифицируе-мость дает возможность упростить объясняющие конструкции антропологии. Простота и есть та "богатая бедность", о которой в свое время писал Иоанн Дамаскин. Богатство содержания и бедность формы - это основной принцип универсализации знания, признак его значительности. М.Шелер утверждал, что задача философской антропологии - показать, как из основной структуры человеческого бытия «вытекают все специфические монополии, свершения и дела человека: язык, совесть, инструменты, оружие, идеи, права и искусства, миф, религия, наука, историчность и общественность»1. Использование понятий запрета и идентификации позволяет систематизировать основания различных отраслей знания о человеке и служит предпосылкой для создания относительно целостной системы философских категорий. В работе поднят вопрос о необходимости в ходе анализа любого научного понятия выявлять его генеалогическую связь с парой фундаментальных категорий первой дихотомии в любом (в том числе и социогума-нитарном) научном дискурсе. Одним из членов этой пары всегда является сохраняемая сущность или величина, а другой выражает действующий в специфических условиях конкретного дискурса разум. Априорное единство самосознания и общая для любых сфер интеллектуальной деятельности человека субъектно-предикатная структура понимания позволяют утверждать о ковариантности принципов сохранения, лежащих в основе всех научных дискурсов. По сути, речь идет о едином законе или принципе под разными «масками». Законы сохранения недоказуемы и основываются на опыте и убежденности в том, что существует нечто, остающееся неизменным при всех преобразованиях системы. В биологии роль системообразующего принципа играет раздражимость (реактивность). В эстетике - принцип вечности искушения прекрасным, вечности желания во всех его видах. В этике - принцип вечности стремления к добру. Любой религиозный дискурс исходит из принципа вечности Бога и стремления с ним отождествиться. Юридические и этические концепции сохраняют этот принцип очищенным от ритуала и культа под именем справедливости и блага. Логика как наука опирается на закон сохранения причины, известный также как принцип детерминизма. В математике и теории информации представление о том, что все имеет причину преобразилось в идею вычислимости (познать = вычислить) строго и однозначно определяемых процедур любой сложности. По аналогии с другими законами сохранения в диссертации сформулирован принцип сохранения идентификации: вне зависимости от содержания запретов способность к идентификации неизменно присутствует на протяжении всей жизни человека. Иначе говоря, сумма идентификаций на протяжении всей жизни человека остается неизменной. В некотором смысле можно говорить о законе сохранения любви.

Следствием из этого принципа является вывод о том, что произведение всех запретов и идентификаций в любой момент времени для каждого конкретного человека есть величина постоянная. Иначе говоря, социальная жизнь представляет собой систему неустойчивого равновесия наших желаний и возможностей.

Дихотомия запрета и идентификации подчиняется тем же законам, что и пары основных понятий любого другого дискурса. Она также основана на принципе двузначности (логическом законе исключенного третьего). Принцип двузначности в замкнутых системах (человеческая жизнь и есть основной архетип любой замкнутой системы) неразрывно связан с понятием симметрии в

1 Шелер М. Избранные произведения. М. 1994. С187 системах физических (так же замкнутых). На нее, как на всякую правильно проведенную дихотомию, распространяются и принципы, сформулированные в квантовой физике - принцип неопределенности (п.Гейзенберга) и принцип дополнительности (он заложен в самом определении дихотомии). Принцип неопределенности означает неизбежную вовлеченность человека в процесс познания и связанные с этим ограничения субъективизма (антропоморфизма).

Свобода как содержание общественной жизни благодаря понятиям запрета и идентификации может быть выражена двуединством равносильных и взаимно обусловленных принципов презумпции виновности и невиновности.

Демонстрация генетического единства различных отраслей знания о человеке может способствовать междисциплинарному взаимодействию в рамках современной науки. Возможность проведения аналогии между понятиями логической аксиоматики, математики, физики, теологии, физиологии, этики, эстетики и права означает наличие целостного мировоззрения. Этот взгляд на мир традиционен, поскольку опирается на изначально присущую человеку интуицию доразумного единства мира и знания о нем, а так же использует парные понятия для приближения к такому единству.

Предлагаемая в работе дихотомия максимально широко охватывает бытие человека. Все мыслимое включается в движение к полной идентичности и ни одно из социальных отождествлений не ставится на пути человека к самому себе. Путь этот составляет содержание не только философии, но и самой жизни.

Список научной литературыДзыгивский, Павел Иванович, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Авва Дороский. Душеполезные поучения. Калуга, 1895.

2. Адам Д. Восприятие, сознание, память, М., 1983.

3. Аристотель. Сочинения в 4-х т. М.,1981.

4. Аристотель. Об искусстве поэзии. М., 1957.

5. Барулин B.C. Социально-философская антропология. М., 1994.

6. Бегиашвили А. Пробл. начала познания у Рассела и Гуссерля. Тб., 1969.

7. Бендлер Р. Наведение транса. М. 1991.

8. Бергсон А. Материя и память. // Собр. соч., т.З, СПб., 1914.

9. Бердяев Н Смысл творчества. М., 1911.

10. Ю.Бердяев Н. Sub specie aeternitatis.l900-1906 гг. Н сборник раб., М., 1909. 11 .Бердяев Н. Смысл истории. М., 1992.

11. Бехтерев В. Коллективная рефлексология. Петроград, 1921. 1 З.Бехтерев В. Общие основы рефлексологии человека. Л., 1926.

12. Блекки Дж. Четыре фазиса нравственности. М., 1905.

13. Бородай Ю.М. Эротика смерть - табу: трагедия человеческого сознания. ML, 1996.

14. Бубер М. Лабиринты одиночества. М. 1989.

15. Булгаков С. О чудесах евангельских. М., 1994.

16. Булгаков С. Свет невечерний. М., 1994.

17. Булгаков С. Тихие думы. М., 1992.

18. Буль П. Гипноз и др. "таинственные" явления мозга и психики человека. СПб., 1994.

19. Вебер М. Избранные произведения. М., 1992.

20. Велтистов В. Грех, его происхожд., сущность и следствия. М., 1885.

21. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М. 1972.

22. Вольтер. Эстетика. М., 1974.

23. Вундт В. О развитии этических воззрений. М., 1886.

24. Вышеславцев Б. Этика преображенного эроса. М., 1994.

25. Гадамер Х-Г. Истина и метод. М., 1988.

26. Гайденко П., Давыдов Ю. История и рациональность. М., 1991.

27. Гайденко П. Философия Фихте и современность. М., 1979.

28. Гегель Г.В.Ф. Сочинения, т XI, М.-Л., 1933.

29. Гемперц Г. Жизнепонимание греческих философов и идеал внутренней свободы. СПб, 1912.

30. Гилберт Д. Бернайс П. Основания математики. М, 1982.

31. Гироюки Като. Борьба за право сильного. Харьков., 1904.

32. Грассе. Гипноз и внушение. СПб., 1903.

33. Гречко Т. Нейро-физиологические механизмы памяти. М., 1974.

34. Григорий Богослов. Собр. творений, т 2, С.-Тр.-Серг. лавра, 1994.

35. Грузенберг С. Учение Шопенгауэра о праве и государстве. М. 1910.

36. Гумбольдт В. фон. Избр. труды по языкознанию. М. 1984.

37. Гуссерль Э. Философия как строгая наука. // Логос, 1911.

38. Гюйо И. Социальные учения христианства. СПб., 1907.

39. Дамаскин Иоанн. Диалектика. М. 1862.

40. Дидро Д. Собр. соч. в 10-ти т. М. 1935-36 гг., т 6.

41. Доган М. Фрагментация социальных наук. //Межд. жур. соц. наук., 4(7).

42. Дубко Л., Титов В. Идеал, справедливость, счастье. МГУ, 1989.

43. Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев. М., 1972.

44. Дюркгейм Э. Метод социологии. М., 1990.

45. Жмудь Л. Пифагор и его школа. Л., 1990. 48.3омбартВ. Буржуа. М., 1994.

46. Иоанн Златоуст. Беседы об утешении при смерти. М., 1992.

47. Иоанн Мосх. Путь духовный. СПб., 1991.

48. Иодль Ф. История этики. М. 1896-98 .

49. Ионе П. Социология. // Словарь 50 /50, М., 1989.

50. Истории эстетики, в 5-ти т. М., 1962-70.

51. Иустин. св. Сочинения. М. 1892.

52. Какабадзе В. Теоретич. проблемы глубинной психологии. Тб. 1978.

53. Кант И. Собрание сочинений, т. 3,6, М., 1964.

54. Козлов А. Гипнотизм и его знач. для психол. и метафизики. Киев, 1887.

55. Колье O.P. и др. Биофизика ритмического возбуждения. МГУ, 1993.

56. Корсавин Л. Монашество в средние века. СПб, 1912.

57. Лапшин И. Вселенское чувство. СПб.-М., 1911.

58. Лапшин И. Законы мышления и формы познания. СПб. 1906.

59. Лапшин И. Философия изобретения и изобретение в философии. М. 1922.

60. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М., 1930.

61. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 1983.

62. Летурно Ш. Нравственность, развитие ея с древнейших времен и до наших дней. СПб, 1904.

63. Лопатин Л. Кн. С.Н.Трубецкой и его общее философское миросозерцание. М., 1906.

64. Лосев А. Диалектика мифа. М., 1990.

65. Л осев А. Эстетическая терминология ранней греч. литературы. М., 1954,

66. Лукреций. О природе вещей.

67. Любуткин К.Н., Грибакин A.B. Западная философская антропология: от Фейербаха к Фромму. Екатеринбург, 1994.71 .Маркс К. Энгельс Ф. Собрание сочинений. 2 издание, т. 1,11.

68. Мартынов В. Кибернетика, семиотика, лингвистика. Минск, 1966.

69. Мейерсон Э. Тождественность и действительность. СПб, 1912.

70. Мид М. Культура и мир детства. М., 1988.

71. Монтескье Ш. Избранные произведения. М. 1955.

72. Моральные ценности и личность. Сборник работ МГУ, 1994.

73. Мотрошилова Н. Принципы и противоречия феноменологической философии. М., 1976.

74. Муромцев С. Что такое догма права? М., 1885.

75. Мюллер М. Шесть систем индийской философии. М., 1995.

76. Николай Кузанский. Сочинения в 2-х т. М., 1979., т. 1.

77. Нил Медоточивый. Посмертные поучения. Коломна. 1992. 82.0 возвышенном., пер. Чистяковой H.A. М. 1965.83.0мельченко Н.В. Первые принципы философской антропологии. В., 1997.

78. Павлов И. Поли, собрание трудов. М. 1951, тт. 2,3.

79. Патрушев А. Расколдованный мир Макса Вебера. МГУ, 1992.

80. Переломов J1. Конфуций: жизнь, учение, судьба. М., 1993.

81. Петражицкий JI. Введение в изучение права и нравственности. СПб. 1908.

82. Петражицкий JI. Очерки философии права. СПб. 1900.

83. Петров М.К. Язык, знак, культура. М., 1991.

84. Платон. Собр. соч. в 4-х т., М. 1990.

85. Покровский А. "Иррациональное" в области права. М., 1915.

86. Полустян Р. Философия лингвистики. Ереван, 1989.

87. Поппер К. Нищета историцизма. М., 1994.

88. Пороховская Т. Ценность и оценка в морали. МГУ, 1988.

89. Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. М, 1974.

90. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. МЛ 960.

91. Потебня A.A. Из записок по русской грамматике. т.З, М., 1968.

92. Потебня A.A. Мысль и язык. М., 1999.

93. Проблема человека в западной философии. М., 1994.

94. Проблема человека в истории науки и философии. J1, 1990.

95. РасеваЕ., Сикорский Р. Математика метаматематики. М., 1972.

96. Рибо Т. Эволюция общих идей. М., 1898. ЮЗ.РиккертГ. Философия жизни. М.,1907.

97. Спиноза Б. Этика. Избр. произвел, в 2-х т., М., 1957.

98. НО.Степаненко П. Принципы решения "проклятого вопроса" школы

99. И.П.Павлова. К., 1991. 111 .ТаЙлор Э.Б. Первобытная культура. М., 1984.

100. Троицкий М. Об очевидности как предмете логики. М., 1885.

101. Трубецкой Е. Смысл жизни. //Избранное., М., 1995. 1 Н.Трубецкой Е. Энциклопедия права. М., 1915.

102. Трубецкой С.Н. Метафизика в Древней Греции. М., 1890.

103. Фетисов В. Добро и зло. Воронеж, 1982.

104. Фихте И.Г. Избранные сочинения, т.1, М., 1916.

105. Фишер К. Фихте, его жизнь, сочинения, учение. СПб, 1909.

106. Фома Кемпийский. О подражании Христу. М., 1993.

107. Фрагменты ранних греческих философов. М., 1989.

108. Франк С. Духовные основы общества. // Русское зарубежье. Л., 1991.

109. Франк С . Предмет знания. Петр., 1915.

110. Франк С. Душа человека. Петр., 1917.

111. Франк С. Очерк методологии общественных наук. М., 1922.

112. Фрейд 3. "Я" и "Оно", труды разных лет. Тб., 1991.

113. Фрейд 3. Психология толпы и анализ человеческого "Я". М., 1990.

114. Фрейд 3. Табу девственности. М., 1990.

115. Фрейд 3. Тотем и табу. Петр., 1923.

116. Фризо Л. История нравственной философии. СПб., 1902.

117. Фуко М. Слова и вещи. М., 1977.131 .Хайдеггер М. Время и бытие. М. 1993.

118. Хайдеггер М. Основные понятия метафизики. // Вопр. фил. №9, 1989.

119. Хомяков А. Собрание сочинений в 8 т., т.2, М., 1886.

120. Хорн Г. Память, импринтинг и мозг. М., 1988. 135.Черч А. Введение в математическую логику. М., 1960. 136.Чижевский Д. Этика и логика. М., 1931.

121. Чичерин Б. Философия права. М., 1900.

122. Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990.

123. Шелер М. Избранные произведения. M., 1994.

124. НО.Шелл Д. Современное состояние исследований в социологии. //Международный журнал социальных наук, 4(7).

125. Шерток Л. Непознанное в психике человека. М., 1982.

126. Шерток Л. Р. де Соссюр. Рождение психоанализа от Мессмера до Фрейда. М., 1991.

127. Шестаков В. Эстетические категории. М., 1983.

128. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление, т.2 М., 1898.145 .Шопенгауэр А. О четверояком корне закона достат. основания. М., 1900.

129. Шпенглер О. Закат Европы, т.2, М. 1988.

130. Щербатской Ф. Буддийская логика. Я Восток-Запад, М. 1989. 148.Эккерман. Разговоры с Гете в конце его жизни. М.- Л., 1934. 149,Эшби У.Р. Введение в кибернетику. М. 1959.

131. Юм Д. Сочинения в 2-х т. М., 1965.

132. Ядов В.А. Символические и примордиальные солидарности (социальные идентификации личности) в условиях быстрых социальных перемен. // Сб.: Проблемы теоретической социологии. СПб., 1994.

133. Яковлев Е. Эстетический вкус как категория эстетики. М., 1986.

134. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1992.

135. Bally Ch. La langage et la vie. Zurich. 1935

136. Bodeus. Société athénienne, sagess greque et ideal indo-europeen. Brüx. 1972

137. Compton I.J. Research in Phenomenology. Merleau-Ponty's Metaphorical Philosophy. 1993

138. Dodds E. The Blessing of Madness.

139. Dodds E. The Greeks and the Irrational. L.A. 1959

140. EyotY. Genese des phenomenes esthetiques . Paris. 1978

141. Gonda J. Les religions de l'Inde. Paris 1962

142. Grunbaum A. The fondations of psychoanalysis. London, 1985

143. KahnCh.H. Anaximander and the origins of Greek cosmology. N.Y. 1960

144. Kanter J.P. The scientific evolution of psychology.Chicago. 1963

145. Klein D. A History of Scientific Psychology. London 1970

146. La langue : identite et communication. UNESCO, 1986

147. Lacoue-Labarthe Ph. Typography, mimesis, philosophy, politics. London 1989

148. Lamouche A. Logique de la simplicité. Paris. 1959

149. Language and social identity. Ed. by J.J.Gumperz, Cambridge.

150. Langue, discours, société, pour E.Benveniste. Paris 1962

151. Madison G.B. La phenomenologie de Merleau-Ponty, une recherche des limites de la conscience. Paris. 1973

152. Maistre J. de. Du Pape. Paris, 1843

153. Maistre J.de. Les soirees de Saint-Petersbourg, Eclaircissement sur les sacrifices.

154. Merleau-Ponty M. Eloge de la philosophie et autres essais. Paris 1960 21 .Nietzsche, Hölderlin et la Grece, Nice, 1987

155. North H. Sophrosyne, Self-Knowledge and Self-Restraint in Greek Literature.

156. Pascal B. Pensees. Paris 1887 .

157. Politzer G. Critique des fondaments de la psychologie.Paris 1989.

158. Pollitt J.J. The ancient view of Greek art. 1974

159. Proust J. L'interdisciplinarite' dans les sciences cognitivies. Report a rUNESCO.1991

160. Ricoeur P. History and Truth. Evanston 1965

161. Rogers A.K. The Socratic problem. N.H. 1933

162. Sacred Books of the East. Oxford. 1878-84.

163. Souriau E. Essai sur les limites de l'art. La Table Ronde .133, 1959.

164. Tonnies F. Communauté et société. Paris 1977

165. Toulemont R. L'essence de la société selon Husserl. Paris 1962

166. Tejera V. Nietzsche and Greek Thought. Boston. 1987