автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Женский мир прозы С.П. Залыгина: поэтико-аксиологический аспект

Полный текст автореферата диссертации по теме "Женский мир прозы С.П. Залыгина: поэтико-аксиологический аспект"

На правах рукописи

ШАТАЛОВА АЛЕВТИНА ВАЛЕРЬЕВНА

ЖЕНСКИЙ МИР ПРОЗЫ С.П. ЗАЛЫГИНА: ПОЭТИКО-АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Специальность 10 01 01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

ТАМБОВ 2008

003455562

Работа выполнена в ГОУ ВПО

»X4 mil /п>тль*Т1 ji............ .

SNA» 4*» (^IlllVIVdU 1 UV^ ^UjJVl

»i4 пл п^глптлль-иЙ МНЛТ»»Т*И

1(11 IlV^Wi VI II IVVlUill IlliVllll^ J

на кафедре литературы

Научный руководитель

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор филологических наук, профессор Гончаров Петр Андреевич

доктор филологических наук, профессор Сорокина Наталия Владимировна

кандидат филологических наук, доцент Губанова Тамара Васильевна

Воронежский государственный университет

Защита состоится 24 декабря 2008 года в 12.30 на заседании диссертационного совета Д 212 261 03. в Тамбовском государственном университете имени Г.Р. Державина по адресу: 392622, Тамбов, ул Советская, 93, институт филологии ТГУ им ГР Державина, ауд 107

С диссертацией и авторефератом можно ознакомиться в научной библиотеке Тамбовского государственного университета имени ГР Державина (г. Тамбов, ул Советская, 6).

Автореферат размещен на официальном сайте Тамбовского государственного университета имени Г Р Державина http //www tsu tmb ru

Автореферат разослан «/ff » ноября 2008 года

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук профессор

Писку нова С. В.

Общая характеристика работы

Творчество Сергея Павловича Залыгина (1913-2000) затрагивает широкий спекгр социальных и натурфилософских проблем. При этом осмысление отношений человека и природы становится для писателя отправной точкой художественного постижения мира

Система взглядов С Залыгина на природу, на специфику русского национального характера, на место природности в нем, включает и его отношение к женщине, к явлениям, связанным с ней, - к женскому миру. С позиции своего художественного видения мира писатель создает собственную концепцию женственности, которая оказывается в ближайшем родстве с понятием природности Поэтика женского мира С Залыгина чрезвычайно сложна и интересна, заслуживает углублённого, всестороннего изучения.

Актуальность темы обусловлена связью с ведущими направлениями современного отечественного литературоведения, включающими исследования в области типологии литературных характеров, преломления в литературе проблем отношения человека и природы

Работа выполнена в рамках развивающегося научного направления кафедры литературы Мичуринского государственного педагогического института «Исследование национального самосознания и национального характера в русской литературе»

Научная новизна данного исследования обусловлена тем, что в нем впервые реализована попытка целостного анализа особенностей изображения женского мира, осуществлена систематизация и типологизация женских характеров в прозе С Залыгина в соответствии со свойственной для писателя ценностной иерархией

В современном залыгиноведении в разной степени присутствует анализ лишь отдельных аспектов этой проблемы1. Так, И М Куликова, анализируя рассказ Залыгина «Мария и Мария», отмечает, что это произведение «о женских характерах, судьбах, женском начале в жизни, об особой близости женщины природе и особом ее предназначении, о том, что женщины готовы этому предразначению служить, готовы на подвиг, на жертву, но плохо, когда

1 См например Дедков, И Л Сергей Залыгин Страницы жизни страницы творчества. -М Современник, 1985, Колесникова, ГА Сергей Залыгин Творческая биография - М Сов писатель, 1969, Нуйкин, Л Л Зрелость художника Очерк творчества С Залыгина -М Сов писатель, 1984, Теракопян, Л А Сергей Залыгин Писатель и герой - М Сов Россия, 1973, Яновский, НН Писатели Сибири Избранные статьи -М Современник, 1988, Хохлова, С В «Природный чепэвек» в русской прозе XX века коллективная монография - Тамбов, 2005, Рудаевич, И Человек и природа в творчестве Сергея Залыгина Дисс док филол наук - Ольштын (Польша), 2003, Заплоба, В Б История и современность в прозе С Залыгина и Е Носова 60-х-70-х г Дисс кавд филол наук 10 0101 -М, 1991, Куликова, ИМ Сергей Залыгин в литературном процессе 70-х годов Дисс канд. филол наук 10 0101 -Л, 1986,Тихомирова,ЕВ Творчество СП Залыгина (философский аспект) Дисс канд филол наук 10 0101 - Л, 1988 идр

жертву эту приносить некому "Чтобы были Марии, надо, чтобы были Поэты!". <. .> Но так можно охарактеризовать и все вместе взятые произведения писателя (курсив здесь и далее наш — А Ш), в которых затронута судьба женщины (в том числе и современницы), и где писатель излагает свои взгляды на роль и значение женщины в жизни общества, свою концепцию "гения женщины"»2. Заметим, что это утверждение не умаляет эстетической ценности мужских характеров, «мужского мира» в творчестве С Залыгина, оно лишь призвано подчеркнуть специфику его художественного мира, мира, в котором женщина часто приобретает первенствующую роль

Внимание Залыгина-художника постоянно и в значительной степени направлено на осмысление констант и происходящих перемен в психологии женщины, которыми характеризуется XX столетие. Для него эти перемены значимы сами по себе, но вместе с тем являются знаком происходящих на наших глазах глобальных процессов Жена «добронравная» и «к семейственности склонная» - традиционная ценность русской культуры Именно о такой женщине утверждается в «Домострое» «Аще дарует Бог кому жену добру -дражаиши есть камени многоценнаго»3

Характерно, что ещё в самом начале XX века В В Розанов имел все основания и полное право утверждать о существовавшем в то время различии полов- «Явно, что в противостоянии своем, наибольший самец и наибольшая самка суть. 1) герой, деятель, 2) семьянинка, домоводка Один будет 1) деятелен, предприимчив, изобретателен, смел, отважен < >, другая же 2) тиха, нежна, кротка, безмолвна или маломолвна "Вечная женственность" - прообраз одной "Творец миров" - прообраз другого»4. Но спустя неполных сто лет один из современных исследователей в области гендерологии с полным основанием констатирует «На сегодняшний день можно говорить о развитии общей тенденции к ослаблению поляризации тендерных ролей Наблюдается значительное изменение традиционной системы тендерных стереотипов. Половое разделение труда потеряло былую жесткость и нормативность, количество исключительно мужских и исключительно женских занятий заметно уменьшилось, многие социальные роли вообще не дифференцируются по половому признаку Общая трудовая деятельность и совместное обучение в значительной мере нивелируют традиционные различия в нормах поведения и психологии мужчин и женщин»5 Творчество С Залыгина, равно как и ряда других писателей XX века, является свидетельством неоднозначного отношения к подобному смещению «тендерных ролей» Залыгин видит в этом «смещении» прежде всего коррозию человечности

2 Куликова, КМ Указ раб -С 83

3 Домострой - М, 1990 -С 52

4 Розанов, В В Люди лунного света Метафизика христианства - М, 1990 - С 89

3 Николаева, Е А Ментальные смыслы женского литературно-художественного творчества в России - Саранск, 2005 -С 29-30

По мнению писателя, в глобальном человеческом бытии драматизм социального и технического прогресса, трагизм положения втянутых в него людей в большей степени сказывается на женщине, а поэтому именно она должна пгрвой восстать против заблуждений цивилизации, принять функцию спасительницы человеческого рода. С Залыгин, по точному замечанию И М Куликовой, «поднимает вопрос о нравственной цене прогресса, в отдельных проявлениях которого писатель заметил опасность для духовной гармонии человека»

НТР вложила в руки человека необычайную силу, предоставив видимость полного господства над природой Однако повелитель природы, точнее -её самозванный «царь», оказался перед опасностью стать рабом плодов своей деятельности, жертвой развития науки и техники при деградации духовности, нравственности, угасания традиций взаимодействия разных «половин» человечества

Опираясь на традиции прошлого столетия, литература XX века обнаружила принципиальные отличия в художественном решении проблемы человека и природы В русской литературе, и это далеко не случайное совпадение, она стала актуальной одновременно с проблемой русского национального характера Русская литература XX века, по мнению Н Ю. Желтовой, впервые серьезно обратилась к исследованию русского национального характера. «Классика XIX века, - пишет исследователь, - изображала характеры дворянской, интеллигентской элиты, пытаясь приблизиться со своей просвещенной высоты к пониманию собственного народа»6. Народный же характер в изображении русских писателей XX века прочно связан с деревней, с крестьянским образом жизни, с природой, её гармонией, а тесная связь с природой, «природность» мыслится в качестве одного из коренных свойств национального характера

Герой «деревенской прозы» традиционен, это человек из народа, крестьянин Но национальный характер и есть «порождение национальной культуры» Женский характер - одно (из двух) слагаемых национального характера. В данной работе дана попытка самостоятельной типологизации женских характеров прозы С Залыгина Вместе с тем в своей работе мы опирались на предложенное С Залыгиным и воспринятое залыгиноведением понятие «природный человек» «Мотив "бегства в природу", - пишет П А Гончаров, -послужил основой для создания в литературе XX века того типа героя, который ранее было принято называть "естественным человеком" В представлении писателей XX века-это персонаж, чувствующий, понимающий природу, лелеющий свою природную чистоту Поэтому есть основания назвать его (вослед М Пришвину и С Залыгину) "природным человеком"»7.

6 Желтова, Н Ю Константы национального характера в литературе первой половины XX века учебное пособие - Тамбов, 2006 - С 26

7 Гончаров, П А «Природный человек» в русской прозе XX века коллективная монография -Тамбов,2005 - С 8

«Природный человек» - это во многом реакция русской литературы и культуры в целом ка безуспешные и трагические попытки обрести социальную гармонию в отрыве от накопленных традиций взаимодействия человека и природы Понятие «природный человек» отнесено в нашей работе в том числе и к женским персонажам, поскольку «природное» в женщине, по мысли С. Залыгина, в наибольшей степени «очеловечивает» её

Тщательный анализ прозы С. Залыгина позволил автору данной диссертации утверждать наличие определенной «систематики» женских типов и всего женского пространства в авторской картине мира Мир женщин в художественном воплощении С Залыгина тяготеет к биполярности в художественной прозе писателя имеют место «истинный» («природный») и «другой» («антиприродный») тип женщин Однако вряд ли уместно говорить о «бинарной структуре» женского мира у С Залыгина, его женские типы имеют множество «переходных» и «смешанных», противоречивых форм и разновидностей

Заметим здесь, что идея «истинной женщины» (как и «природного человека») для Залыгина является органической, она выстрадана писателем и его героями, а не сконструирована и привнесена исследователями его творчества В романе «Солёная Падь» один из героев размышляет «А Брусенков-то - как может об этом говорить'' Он-то что понимает? Рябой, злой9 Такого же ни одна истинная женщина не полюбит, тем более не захочет, чтобы он ее украл Ведь это же страшно, поди-ка, когда тебя живого крадут? И приятность при этом обязательно должна быть даже выше, чем страх Это Черненко Таи-сии все равно, кто ее крадет1» [Т 2, с. 331]8 Характерно, что в роли «судьи», знатока «женского пола» в романе выступает во всем «фартовый», женщинами и всеми любимый «главнокомандующий армии освобождённой территории» Ефрем Мещеряков В противоположность «злому» Брусенкову он глубоко симпатичен автору, соответствует и характерным для 1960-х годов представлениям Залыгина об «истинном» человеке

Тип «истинной», «природной» женщины в творчестве С Залыгина оказывается близким национальной системе ценностей В основе традиционной русской культуры лежит крестьянская культура Русская Психея выступает в тесной связи с душой природы. Она перекликается со значимым компонентом женского пространства

Традиционными русскими феминными ипостасями являются мать и жена При этом концепту материнства отводится главенствующая роль в определении специфики категории русской женственности Комплекс представлений об отечественном эталоне женщины-матери обязательно включает в себя альтруизм и любовь Вторая «феминная ипостась» в традиционной русской культуре - женщина-жена - выступает своего рода олицетворением

8 Здесь и далее произведения Залыгина цитируются по изданию Залыгин, С П Собр соч вбт -М, 1989-1991, с указанием тома и страниц.

«вечной женственности» Отказ от традиционных национальных ценностей, по мнению С Залыгина, приводит нацию и государство к духовному кризису «Антиприродный» тип женщины выступает в художественной системе писателя воплощением обезличивания людей, утративших традиционные духовные; ценности

Предметом исследования является женский мир в прозе С Залыгина Под «женским миром» в нашей работе мы имеем в виду совокупность (типы и разновидности) женских характеров, судеб, персонажей, деталей, реализованные автором попытки воспроизвести женское видение действительности, особенности восприятия женщин со стороны мужчин и т п Женский мир в прозе Залыгина рассматривается в аксиологическом и поэтическом аспектах

Объект исследования - проза С Залыгина 1950-1990-х гг

Цель исследования заключается в исследовании женского мира художественного творчества С П Залыгина в поэтико-аксиологическом аспекте.

Целью работы определяются её основные задачи.

- определить место и специфику женского пространства в художественной системе писателя,

- выявить мифологические и литературные истоки и параллели его женских образов,

- проследить эволюцию женского мира на протяжении всего творчества С Залыгина,

- проанализировать ценностную иерархию женского пространства в прозе С Залыгина;

- дифференцировать и интерпретировать свойственные для творчества С Залыгина женские характеры,

- описать и систематизировать способы и приемы воссоздания женских характеров в прозе С Залыгина,

- типологизировать женские образы в соответствии с аксиологией писателя,

- охарактеризовать способы и приемы трансляции женского восприятия в произведениях С Залыгина,

- предложить свою интерпретацию отдельных женских образов С Залыгина (в том числе и ранее не рассматривавшихся в литературно-критических исследованиях)

Целью и задачами обусловлен выбор методов исследования, синтезирующих элементы культурно-исторического, сравнительно-типологического, аксиологического, герменевтического, мифо-поэтического подходов

Основные положения, выносимые на защиту.

1 Категория женственности в картине мира С Залыгина детерминирована спецификой русского концепта «природность» Отношение к природе задает угол зрения, под которым оценивается личность героини Художественное воплощение женского мира в прозе С Залыгина заключает в себе два разнонаправленных вектора природный и антиприродный Первый характе-

ризуется как «истинный», второй — как во многом противоположный, не равный «истинному»

2 Нравственно-философские идеалы С Залыгина сводятся в фокус природного типа женщины Константами «истинного» («природного») типа женщины в прозе С Залыгина выступают органическая первозданность, музыкальность, нежность, тонкое ощущение своего естества, сознание собственного природного и социального предназначения, любовь и потребность в мужском авторитете Квинтэссенцией образа «природной» женщины в художественном мире писателя является образ русской крестьянки, «бабы».

3 Природный тип женщины у С. Залыгина показан в двух ипостасях женщина-жена и женщина-мать. При этом главное предназначение женщины С Залыгин видит в материнстве.

4 В художественных произведениях С Залыгина женские образы представлены в корреляции языческой и христианской трактовок женственности, что эксплицирует мотивы вечности и современности в их характеристиках

5 В основу художественной реализации С Залыгиным проблемы «женщина и НТР» положено осмысление процесса смещения тендерных ролей в современном писателю обществе и, в связи с этим, акцентуации деформации традиционных ценностных координат.

6. По мысли С Залыгина, в условиях технократического мира женщина в естественном своем облике выжить не может, она, мимикрируя, вынуждена играть в жизнь Игра в художественном мире писателя получает неоднозначную трактовку С одной стороны, игра - это неискренность, не присущая женщинам «истинным», с другой, - игра предоставляет залыгинским женщинам возможность вернуться к своим сущностным (природным и социальным) основам

7 Апофеозом изображения антиприродного существования в художественном мире С Залыгина является образ «механической женщины» - то есть женщины, для которой ее женское начало является непринципиальной, сугубо внешней оболочкой, часто даже мешающей реализации ее планов социализации

Теоретико-методологической базой диссертации являются идеи и труды философов, культурологов, литературоведов Ж -Ж Руссо, В С Соловьева, В В Розанова, Н А Бердяева, В И Вернадского, М М Бахтина, Д С Лихачева, Ю М Лотмана, Г Д Гачева, Й Хейзинга, а также работы, посвященные изучению истории русской литературы и творчества С. Залыгина Ф Г Бирюкова, П А Гончарова, И А Дедкова, Л Ф Ершова, Н Ю Желтовой, Г А Колесниковой, И М Куликовой, А.Ф Лапченко, Т А Никоновой, А А Нуйки-на, А И Овчаренко, Л В. Поляковой, И Рудзевич, В А Сурганова, Л А Тера-копяна, Н Н Яновского и других.

Теоретической базой в области изучения тендера нам послужили исследования Т В Бендас, О Вейкингера, Т А Денисовой, Н А Зуевой, Н Н Колесниковой, Е П Ильина, М Мид, Е А Николаевой, О В Сивовой, Л Г Сте-

Пановой Совокупный анализ их работ позволил принять определение тендера, используемое в данной диссертации

Теоретическую основу исследования поэтики составили работы Р. Барта, А Н Веселовского, В М. Жирмунского, А.А. Потебни, Б.В Томашевского, Ю Н. Тынянова, Б А Успенского, В Е Хализева, В Б Шкловского, Р. Якобсона.

В области исследования аксиологии теоретической базой нашей диссертации ст.иш работы А В Гулыги, А А Ивина, Е В Поповой, В К Шохина На основе этих работ принята трактовка аксиологии, которая используется в данной диссертации

Теоретическая значимость исследования заключается в уточнении существующей в современном литературоведении типологии героя, в определении соотношения архетипического и индивидуального в женских характерах художественной литературы

Пра1сгическое значение работы связано с тем, что результаты исследования могут быть использованы при чтении курса истории русской литературы, специальных курсов по истории и теории литературы, а также в лицеях и гимназиях гуманитарного профиля, средних специальных учебных заведениях

Структура и объём диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, состоящих из семи разделов, и заключения Прилагаемый список использованной литературы включает 237 наименований

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры литературы Мичуринского государственного педагогического института, на научно-практических конференциях в ГОУ ВПО «Мичуринский государственный педагогический институт» (2005-2008 гг), на VIII международной научно-практической конференции «М А, Шолохов в современном мире» в МГГУ им М А Шолохова (г Москва, 2008), на VII международной научной конференции «Русское литературоведение на современном этапе» в МГГУ им М А Шолохова (г Москва, 2008), на международной конференции «Человек и природа в русской литературе (к 95-летию С П Залыгина)» в Мичуринском государственном педагогическом институте (г Мичуринск, 2008) Апробация основных положений диссертации осуществлялась также в чтении курсов по дисциплинам- «История русской литературы», «Методика преподавания литературы» в ТОГОУ СПО «Педагогический колледж» Основные положения работы изложены в 6 публикациях общим объемом 3,1 печатных листа

Основное содержание работы

Во ВВЕДЕНИИ характеризуется степень изученности проблемы, оговаривается понятийный аппарат, ставятся задачи исследования, обосновывается его актуальность

В первой главе «"ИСТИННАЯ ЖЕНЩИНА" (ПРИРОДНЫЙ ТИП ЖЕНЩИНЫ В ПРОЗЕ С.П.ЗАЛЫГИНА») анализируются природный тип

женщины и способы его изображения, основные составляющие категории

«лчсНСТВсННОСТЬ//

Женщина в прозе С Залыгина является олицетворением природного начала в человеке, а иногда и синонимом этого начала

Природное, и в этом убеждает все творчество Залыгина, в сочетании с разумным в человеке и в человечестве способно обессмертить, сделать бесконечным существование человечества Персонификацией этого сочетания в художественной вселенной Залыгина оказывается «истинная женщина» как ипостась того характерного для писателя типа «природного человека», в котором природное начало гармонирует с социальным, а эмоциональное с рациональным

В разделе первом главы первой «Природность как основа женственности в прозе С Залыгина» со ссылкой на философские труды В Розанова, Н Бердяева, С Булгакова, культурологические исследования О Вейкингера, Г Гачева и литературоведческие работы Г Колесниковой, Н Желтовой, Е Николаевой и др утверждается мысль о преобладании женского начала в русском национальном характере. Здесь утверждается приоритет природно-сти в женском характере вообще и в женских образах русской литературы С Залыгиным эта тенденция усилена в таких характерах, как Онежка Ко-ренькова («Тропы Алтая»), Дора Мещерякова («Соленая Падь»), Леночка Феодосьева («После бури») и других

Природное реализовалось в самых различных свойствах героинь С Залыгина Это и ощущение связи с миром природы, сферами небесными и земными (у Онежки Кореньковой - через имя, элементы поведения) Это великолепное знание залыгинскими женщинами природы, её тайн и целительных сил (Клавдия Чаузова, Дора Мещерякова) Это восприятие женщинами природной гармонии и причастность к ней (через природные звуки, музыку) Это рождающаяся в сознании героинь (Онежка Коренькова, Ирина Мансурова) мысль о вечном круговороте живого и неживого вещества Эти мотивы роднят мир героев С Залыгина со всей натурфилософской литературой (А Куприн, В. Распутин, В Астафьев), русской классикой (И Тургенев, Л Толстой, А Островский, М Шолохов, А Платонов), с идеями Ж -Ж Руссо Значимой характеристикой залыгинских героинь также является острое ощущение своей женской природы, естества, нереализованного женского предназначения (Рита Плонская, Зинаида Панкратова, Ирина Мансурова) Для залыгинских женщин свойственна потребность в присутствии мужского авторитетного начала, желание и умение покоряться Неповторимую оригинальность и трагизм женским образам Залыгина (Ирина Мансурова, Нина Лазарева) придает мысль о том, что они живут в то время (социальные катаклизмы, технический прогресс), когда многие их свойства, включая способность самоотверженно любить, оказываются невостребованными

В разделе втором главы первой «Ева и "анти-Ева" мифологическая основа женских образов С Залыгина» прослеживаются мифологические,

фольклорные и литературные истоки некоторых женских образов в творчестве писателя

Некоторые женские характеры Залыгина имеют значительные языческие (древнегреческие, древнееврейские), христианские, народно-поэтические и литературно-художественные основания. Так, Леночка Феодосьева («После бури») характеризуется в романе следующим образом «Небольшая и на русский, на православный лад Афродита, да и только, такие формы' И ведь сколько она пережила, но ничего в этой фигурке переживания не искалечили, ничего в ней не стерли» [Т 4, с. 306-307].

На материале ряда произведений в диссертации выдвигается предположение, что некоторые женские образы Залыгина перекликаются с образами Афродита и Евы От Афродиты залыгинские женщины получили в наследство необычную физическую чувственность и наслаждение любовью, от Евы -безмятежное существование, переходящее в осмысление божественного предназначения в земном мире Во многом как у А. Платонова, залыгинская женщина оказывается необходимым звеном, «знаком», связывающим его персонажа со всем миром, с космосом, с первоосновой, подобно тому как «пенорожденная» Афродита связана с родившим её морем.

Мифологические, библейские и литературные реминисценции оказались необходимы С П. Залыгину для того, чтобы создать своеобразную метафорическую и сторию человечества, увиденную через «историю» женщины Леночка Феодосьева в связи с этим может восприниматься как своеобразное «детство человечества». «Детскость» героини выражена и в деталях портрета («фигурка», «головка», «мордочка», «кудряшечки»), и в уменьшительно-ласкательной принятой в романе форме ее имени: она просто Леночка. По рассуждению Корнилова, в Леночке Феодосьевой «еще не созрела Ева» [Т. 4, с. 197] Ева в Залыгине кой космогонии оказывается произошедшей от Афродиты Вместе с тем Ева становится шагом к взрослению женщины, всего человечества Своеобразным идеалом человека для С Залыгина оказывается героиня-крестьянка его повести «На Иртыше», романов «Соленая Падь», «Комиссия», совмещающая в себе любовь, материнство, гармонию с природой. В творимом С Залыгиным собственном мифе не последнюю роль играет мифологическое наполнение женских имен персонажей (Онежка, Ксения, Домна, Зинаида, Елена, Евгения, Елизавета и др ) На основе мифов в романах Залыгина создаются свои, мифологические по своей сути «генеалогия» и «теогонил» Трагизм мировоззрения С Залыгина 1980-1990-х годов реализовался в мотиве «последних Адама и Евы». Герои, захваченные событиями социальных и экологических катастроф XX века, ощущают себя «последними из могикан» гибнущего человеческого рода Попытка привнести мифоло-гизм в быт и бытие женских персонажей С Залыгина сближает его творчество с элементами художественного мира А Платонова.

В разделе третьем главы первой «Женщина-жена грани природного и социального» анализируются различные ипостаси залыгинской женщины-жены

Главный герой повести на Иртыше (фигура, симпатичная автору) рассу-жпает- «Бабья судьба всегда надвое делится, одна живет с мужиком, другая -за мужиком Огромная это разница - с им живет либо за им Который мужик бабу свою каждый день вот так-то за волосенки волочит, а думает она за им живет. А она - только что с им, не более того Баба тогда только взаправдашняя, душой привязанная, когда она себя за тобой чует Тут, из-за спины твоей, она и то достанет, чего тебе самому в руки не дается Тут-то она тебя мужиком и делает» [Т. 1,с 495] В произведениях Залыгина нетрудно выделить, опираясь на собственную авторскую «систематику», два основных типа женских судеб. 1) женщины, живущие за мужем, 2) женщины, живущие с мужем Оба типа вызывают разными свойствами своих натур авторские симпатии Но удел первого типа - счастливая семейная судьба (таковы Зоя Рязанцева и Дарья Феоктисовна Шарова в «Тропах Алтая», Клавдия Чаузова в повести «На Иртыше», Домна Устинова в «Комиссии», Лазарева Нина Всеволодовна в «После бури», участь женщин, живущих «с мужем», как правило, оказывается драматической (Ольга Ударцева в повести «?1а Иртыше», Ирина Викторовна Мансурова в «Южно-Американском варианте», Зинаида Панкратова в «Комиссии») Через судьбы героинь реализуются авторские предпочтения по поводу различных принципов брачных отношений Образ Зинаиды Панкратовой характеризуется в диссертации как один из наиболее ярких В Зинаиде уживаются черты и свойства «истинной», «природной женщины» с веяниями нового времени (подчеркнутая самостоятельность, значительное интеллектуальное развитие) Вслед за И Куликовой в диссертации высказывается предположение, что в Зинаиде Панкратовой в зародыше наметились уже и черты «деловой женщины» (попытка играть значительную социальную роль) Гипертрофия гражданского, социального, профессионального в женской судьбе становится источником драматических коллизий героинь прозы С Залыгина

В разделе четвертом главы первой «Материнство специфика залыгин-ского видения» рассматриваются образы залыгинских женщин-матерей «Истинные женщины» С Залыгина, как правило, матери В романе «После бури» главный герой, узнав, что у Нины Всеволодовны Лазаревой есть сын, удивляется, почему он раньше ни разу не задумался о том, что эта удивительная женщина может и должна иметь детей «Ну, конечно, конечно, у нее должны были быть дети, у этой женщины, обязательно должны'» [Т 4, с 680] Нина Всеволодовна Лазарева потому является цельным женским характером, что она «немыслима без детей» [Т 4, с 681], без материнства

Материнство - важнейшее предназначение женщины, без него не может быть жизни, невозможно существование мира Мать, по мнению К Г. Юнга, «символизирует собой mater natura (мать природа) и mater spiritualis (духовная мать) всей жизни, чьей мизерной и беспомощной частичкой мы являемся»9

9 Юнг, КГ Душа и миф Шесть архетипов -Минск, 2004 - С 227

В этом утверждении для нас важными оказываются обе его части. Залыгинская женщина только тогда является «истинной», симпатичной автору, когда она природна, то есть, пользуясь юнговской терминологией, является одним из воплощений «матери природы» Духовное материнство залыгинских женщин тоже очевидно это они хранят предание (в виде «сказок») об основании Ле-бяжки, лебяжинских родов, имен, характерное для лебяжинцев видение мира и отношение к нему.

Любимой «наставницей» всех школьников, а в прошлом и многих взрослых Лебяжки, оказывается одинокая, посвятившая всю жизнь воспитанию детей, сельская учительница Mater spiritualis персонифицировалась в ней с необычной силой выразительности. Залыгин, заявляя материнство как главнейшую составляющую мира женщины, в своем творчестве трепетно относится к тем бездетным женщинам, которые связаны с детьми, например, по роду профессии Учительнице, по словам Елизаветы Митрохиной («После бури»), иметь детей «не обязательно' Они чужих детей учат - вот и все ихнее дело'» [Т 4, с 185]

Мать рождающая, мать с младенцем оказываются в прозе С. Залыгина символом бессмертия Вероятно, в этой символике имеют место и пантеистические (природный круговорот) и христианские (богородица с младенцем) реминисценции Женщина у Залыгина выступает матерью не только своим детям, но и любимому мужчине «Женщина-мать, - по убеждению О. Вейкин-гера, - еще будучи девушкой, проявляет чисто материнские чувства к мужчине, которого она любит, и даже к тому, который впоследствии должен стать отцом ее ребенка, он уже сам в известном смысле ее ребенок < ..> Это именно та мысль, которая заставляет каждого мужчину с большей или меньшей сознательностью видеть в женщине-матери, даже в девушке-матери, какую-то идею вечности »|0 Так, в романе Залыгина «Соленая Падь» Дора является истинным другом своего мужа Она же названа и матерью Мещерякова «Ведь жена она ему, мать его детей, и ему самому тоже не раз и не два была матерью, когда увещевала его и прощала его» [Т 2, с 67] Аналогичный феномен имеет место в прозе В Белова (отношения Ивана Африконови-ча Дрынова и его Катерины)

Дети в произведениях Залыгина являются смыслом жизни матери, тем, без чего женщина не мыслит свое существование Эта мысль звучит и из уст жены пасечника («Тропы Алтая»), принявшей участников экспедиции Андрея и Риту за мужа и жену Жена пасечника недоумевает по поводу бездетности Риты «Бездетная Немолодая, а бездетная С мужиком, а для чего, объяснить не знает как» [Т 1, с 209]

Своё материнство залыгинские женщины (Клавдия Чаузова, Дора Мещерякова, Ксения и Домна Устиновы и др ) не считают даже бытовым, «житейским героизмом», оно для них - естественное состояние Материнство

шВейкингер, О Указ раб - С 237

Клавдии («На Иртыше») тождественно ровному течению жизни. Клаша растит детей, по замечанию Залыгина, «ровно клушка» Природное н женщинах-матерях Залыгина проявляется естественно и органично, без ложного пафоса и надрыва

Идея святости материнства реализуется у Залыгина и через зооморфные образы Так, в устиновском дворе корова - кормилица его детей и внуков -неслучайно носит имя Святки Залыгин нарочито сближает её внешность с некогда виденным Николой Устиновым евангельским сюжетом, где на родившегося младенца-Иисуса взирает похожее на Святку животное Евангельские реминисценции делают в залыгинской «Комиссии» корову вторичным, зооморфным, но не менее выразительным (в сравнении с «антропоморфными» персонажами) образом-символом материнства Мать в ряде случаев приобретает у Залыгина богородичные черты и детали судьбы (скрывающаяся с детьми в стогу Дора Мещерякова, зачавшие в зрелом возрасте, имеющие уже внуков супруги Устиновы и т п ) Женщина-мать оказывается в произведениях Залыгина («Соленая Падь», «Комиссия», «После бури») образом контрастным по отношению к войне, к смерти.

В восприятии материнства С Залыгин, при всей оригинальности его женских характеров, близок русской классике (А Островский, А Чехов и др ), А. Платонову, М Шолохову, «деревенской прозе».

Глава вторая «"ДРУГАЯ ЖЕНЩИНА": АНТИПРИРОДНЫЙ ТИП ЖЕНЩИНЫ В ПРОЗЕ С.П.ЗАЛЫГИНА» посвящена анализу тех женских характеров, которые автору представляются в той или иной мере удаленными от типа «истинной женщины». Если «истинная женщина» может быть охарактеризована как вариант «природного человека», то тип женщины далекой от природного начала ведет свою родословную, вероятно, от «нового человека», героя, «проективная модель» которого была выполнена, по аргументированному мнению Т.А. Никоновой, еще на рубеже 19-20 столетий, а «художественная практика» 1920-1950-х годов дала читателю значительное число его вариантов" С точки зрения автора диссертации, во многом оппозиционный «природному типу» женский тип родственен тургеневской Кукшиной, Вере Павловне Розальской Н Чернышевского, женским персонажам «антинигилистических романов» Н Лескова Этот тип получил частичное (и разное по пафосу, отношению автора) отражение и осмысление, в булгаковской «женщине, переодетой мужчиной» («Собачье сердце»), в Марютке из повести Б Лавренева «Сорок первый», в женщине-комиссаре «Оптимистической трагедии» Вс Вишневского, в Анне Погудко («Тихий Дон»), в молодых «агрономшах» Г. Николаевой («Повесть о директоре МТС и главном агрономе») и В Астафьева («Тают снега») и др

" См детальный анализ этой проблемы в работе Никонова, Т А «Новый человек» в русской литературе 1900-1930-х годов Проективная модель и художественная практика - Воронеж, 2003

Этот тип можно, используя понятия самого С Залыгина, назвать типом женщины «антиприродной» У Залыгина нет женщин-злодеек, даже злосчастные героини его «Свидетелей» изображаются с грустной иронией, призваны вызвать сожаление, поэтому женский мир его прозы не может быть представлен как некая «бинарная оппозиция» Нет у зрелого Залыгина и резких суждений в адрес героинь несимпатичных или малосимпатичных автору Сатирические женские типажи «Свидетелей» уступили грустной и мягкой иронии «Южно-Американского варианта» Эту мягкость суждений о женщинах естественно восприняли и его герои. Так, «страшно фартовый» не только в военных, но и в любовных сражениях Ефрем Мещеряков, раскаиваясь в своей увлеченности голосистой прасолихой, сознается своему ординарцу и самому себе «Я знаю - женщина может быть другая Бывает. Ну а другой жены мне нет и не будет» [Т 2, с 339]. Жены для залыгинского героя не может быть «другой», но женщины могут быть не только «истинными», но и «другими», ест не во всем, то во многом отличающимися от «истинных», природных

Женщина в художественном мире Залыгина предстает своеобразным сверхчувствительным сейсмографом, отражающим любые ментальные эволюции Она, являясь по своему естеству ближе к тайне Природы, нежели мужчина, ощущает малейшие антиприродные поползновения человечества

По мысли Залыгина, в современном мире человек в естественном своём облике выжить не может, он вынужден играть в жизнь, лавируя между препонами, безжалостно ею размноженными Ирина Викторовна Мансурова, классифицируя подвергнутые эрозии НТР женские судьбы, выделяет только два по суги родственных типа, «й» - киношные героини свободного и более чем свободного толка, «со» - механические женщины» [Т 3, с 130] Собственно «киношных героинь» (за исключением «кинозвезд домашнего масштаба») в прозе С Залыгина нет, однако имеют место женщины, для которых игра оказывается основным принципом поведения и мировосприятия. «Механические женщины», — то есть женщины, для которых их женское начало является непринципиальной, сугубо внешней оболочкой, часто даже мешающей реализации их планов социализации, - занимают в структуре произведений писателя значимое место Между этими разновидностями располагаются и «другие» варианты женских характеров, в которых антиприродное начало тоже играет доминирующую роль.

В разделе первом главы второй «Женщина, играющая в жизнь» анализируются и систематизируются женские типы, чья судьба в различной мере связана с игрой Игра не рассматривается нами как безусловно и всецело негативный феномен человеческой жизни В доказательство правомерности позитивного восприятия игры в человеческой жизни приводятся мнения философов и культурологов (Платона, Э Берна, Й Хёйзинга и др ) В художественных произведениях Залыгина игре отведено значимое место Игра, по Залыгину, вэвлекает в себя людей еще не сложившихся, но уже зреющих, наце-

ленных на решение каких-либо личных сверхзадач «Ведь пока человек не

___________________________.___.____ __________ f-rr-i 1 _ «-J i /-1J._______

tíCLb, — joMCiaci linca JCJlb, — им все еще И1 расl» L l _>, tí.j v-ipujjivinpunan-

шаяся личность, в соответствии с представлениями писателя, игру как форму жизни не приемлет. Человек, пребывая в гармонии с самим собой и всем окружающим миром, потребности в игре практически не испытывает.

Интересно, что целому ряду женских персонажей Залыгина присуща некоторая «детскость» Причем, это проявляется не столько на внешнем, портретном уровне (у Залыгина «биологическая» молодость присуща и сформировавшимся, зрелым женщинам), сколько на уровне духовном. «Детскость» и вовлекает женщину в игру В аксиологии писателя понятия «детскости» и молодости не совпадают. Так, если «детскость» - это всегда свидетельство имеющейся дисгармонии, не сложившейся гармонии личности с окружающим миром, то молодость, напротив, - показатель жизнеспособности человека

Так, Рита Плонская («Тропы Алтая»), никогда не осознававшая себя зрелой женщиной, без конца играет Рита - большой избалованный двадцатитрехлетний ребенок, требующий от окружающих преклонения перед ее игрой и актерским мастерством Несмотря на то что Коренькова Онежка моложе по возрасту своей соседки по палатке, она, с ее природной проницательностью, всегда «сама себе казалась старше Риты» [Т. 1, с. 122] Онежка не принимает капризов подруги Ей нелегко возражать Рите, но еще труднее поддерживать ее игру. Рита, еще в детстве покорив взрослых посредством игры, не изменяет этой тактике Рита еще и организует игру, режиссирует Для всех жизненных ситуаций у Риты находится заранее продуманный план, с указанием списка действующих лиц, их реплик, порядка и времени «выхода на сцену» Такие заблаговременно обдуманные сценарии подменяют ей саму жизнь Она может «по плану», «по сценарию» полюбить человека, приблизив его к себе, как это происходит, например, с Онежкой В соответствии со своим «режиссерским сценарием» она пытается построить своё счастье «По сценарию» Рита не только любит, но и ненавидит. Она играет, позирует, готовясь к самоубийству Игра, эффектная поза перед лицом смерти обнаруживают в Рите неискренность, фальшь, отступление от естественных, природных начал.

Но игра помогает Рите Плонской обнаружить в себе заложенные природой позитивные свойства возможность быть хозяйкой семьи, любящей и любимой женой В данном случае игра (переодевание Риты в деревенское «бабье» платье, роль дожидающейся добытчика-мужа жены) оказывается приемом, демонстрирующим в героине позитивные задатки В целом же игра в романе «Тропы Алтая» - деталь сюжета, свидетельствующая как об изъянах душевных свойств Риты Плонской, определенной ущербности, фальши, неестественности, так и об её духовной незрелости, «детскости», возможностях эволюции и совершенствования В своей тоске о «бабьем» Рита едина с Ириной Мансуровой, «цивилизованной» женщиной, ностальгирующей о жизни простой крестьянки из курной избы

В «Южно-Американском варианте» идея игры заложена уже в самом названии романа Раз возможны варианты жизни, судьбы героини, то все они могут быть признаны не более чем игрой Современная философия рассматривает игру и как предмет философского познания, и как своеобразный и распространенный способ существования человека в современном мире Причем в игре, подчеркивает современный культуролог, «играющий волен выбирать любой вариант проживания "я"»12. В этом смысле роман «ЮжноАмериканский вариант» и на уровне содержания (вариант, обозначенный в названии, не был реализован в судьбе героини) ориентирован на игровое начало. Залыгинская Мансурова не может простить себе, что когда-то отказалась от варианта строить жизнь с человеком, хотя и малознакомым, но очень ей симпатичным Это также свидетельствует о ее духовной «детскости»

Ирина Викторовна, играя в жизнь, увлекает за собой мужа и любовника. Игра рождает игру, пренебрегая естественностью жизни Такой тип поведения героини показывает дисгармоничность современной женщины, ее метания между собственным «я» и различными ролями, которые ей навязывают жизненные обстоятельства (деловой женщины, коллеги по интеллектуальной работе, жены, любовницы, фантазийной обитательницы «курной избы» и т п).

У Залыгина вступают в невольную, почти детскую игру и зрелые женщины Зинаида Панкратова и Домна Устинова («Комиссия») Автор и здесь не спешит их осуждать, пытаясь понять все социальные и психологические мотивы их поведения Но, характерно иное, пока Домна Устинова играет добрую соседку и гостеприимную хозяйку, а Зинаида Панкратова разыгрывает любопытство посторонней для Устинова женщины, Никола Устинов едва не гибнет на «бороньих зубьях» Для зрелых женщин игра видится необходимой, но оказывается неуместной и почти роковой

Склонны к игре Леночка Феодосьева и Ариадночка, Катюша Катеринина («После бури») По мнению героя романа «После бури» Корнилова, «в каждом человеке живет потребность побывать артистом» [Т. 4, с. 413] Здесь мы склонны видеть воздействие чеховских идей, развитие темы легкомыслия и беззаботности «Полиньки» и «Попрыгуньи» Роман «После бури» полон сцен игрового свойства, одна го наиболее значимых - свадьба генерала Бондарина и Катюши Катерининой - подробно анализируется в реферируемой работе Компрометирует мотив игры в этом романе, полном подмен, двойников, розыгрышей, такая необычная «актриса», как «верёвочница Дуська» «Игрой»-разрядкоЗ от «скуки жизни» для веревочников далекого южносибирского городка стали кровопролитные драки Азартной участницей драк между веревочниками является Дуська Драка становилась для нее самой жизнью, в ней оьа забывала обо всем на свете, единственно воспринимая процесс схватки. «Сво-ла-а-ачь! - ревом густым, совершенно неженским и нечеловеческим, с кромешным каким-то удушьем выдыхала Дуська и не в одну свою,

12 Ильясов, Р В Игра как предмет философского познания онтологический и гносеологический аспекты Дисс док фил наук 1001 01 -Уфа,2006 -С 92

а в три откуда-то взявшиеся силы вскидывала вверх громаднейшее весло от ппдки-невопника» [Т 4. с 271] Такая «игра», напоминающая развлечения горьковского «Городка Окурова», способна погубить в человеке последние доли человечности. Неженское в поведении женщины выводит её за пределы человеческого, даже если это «неженское» лишь игра, маска

В разделе втором главы второй «Цивилизованная женщина» анализируются характеры женщин, судьбы которых связаны с событиями и явлениями, олицетворяющими в XX столетии социальный (эмансипация женщины, революции и гражданская война) и технический (научно-техническая революция) прогресс.

В статье «Литература и НТР» (1973) на подступах к проблеме отношений человека и прогресса, женщины и современной цивилизации С Залыгин размышляет «Спрашивать, "зачем нам НТР?" - это то же самое, что выяснять вопрос, зачем нам прогресс Помимо того, что прогресс нам нужен безусловно, мы нужны ему тоже, и если бы мы захотели повернуть вспять и отказаться от него, мы не в силах были бы это сделать Другое дело "как9", как мы можем и должны в нем участвовать, какое направление своим участием стараться ему придать?»11 Придать прогрессу, НТР, как основной тенденции современной цивилизации, человечное, естественное, не антиприродное направление и пытается Залыгин прямо и непосредственно - в своей экологической публицистике, косвенно и опосредованно - в своём художественном творчестве

Художественное осмысление воздействия современной цивилизации, технического прогресса, НТР на природу человека является значимой составляющей творчества Залыгина. Эта проблема стала даже основой сюжета рассказа «Женщина и НТР» (1987) Рассказ подчеркивает сложность проблемы и значительную уязвимость женщины последствиями НТР.

Залыгинская Таисия Черненко («Соленая Падь») - одна из жертв и активная сила социального прогресса, отлитого в бурном XX столетии в форму эмансипации женщины и четырех социальных революций Она убеждена как большинство мужчин-партизан. «Война - это когда перешагиваешь через трупы'» [Т. 2, с. 194]. Женщина, перешагивающая через трупы, для Залыгина, перестает быть женщиной, но вслед за тем и человеком. Здесь Залыгин развивает шолоховские идеи (Анна Погудко, Дарья Мелехова) и оказывается в очевидной полемике с идеями Б Лавренева («Сорок первый»), Вс Вишневского «Оптимистическая трагедия». В реферируемой работе эти положения развернуты в конкретные параллели и сопоставления С Залыгин предоставляет право своему симпатичному герою увидеть в Tace Черненко уязвимые черты и свойства Это Ефрем Мещеряков иронизирует над стремлением Таси подавить в себе женское начало' «Другая женщина и через войну пройдет, а -женщина Но может случиться, что берешь ты себе жену - а это бесстрашный

" Залыгин, С П Литературные заботы - М , 1982 - С 70

солдат, очень смелый и даже героический Вот радость-то'» [Т. 2, с 382] Мещеряков в своих размышлениях не ограничивается войной, он прозревает мирную жизнь и в ней не находит места для женщины - «бесстрашного солдата»

Такие женщины не являются порождением только революции и гражданской войны Тип цивилизованной эмансипированной женщины был предельно активным в русской культуре второй половины XIX столетия, а на исходе е1 о и в XX веке, вероятно, стал эмоционально и психологически доминировать В свое время этот процесс получил оценку в русской религиозной философии «Неэстетичность, надругательство над Вечной Женственностью, - пишет Н А Бердяев, - вот в чем осуждение современных эмансипированных женщин, набрасывающихся с подражательным жаром на мужские дела <. > Женщина как бы уже не хочет быть прекрасной, вызывать к себе восхищение, быть предметом любви, она теряет обаяние, грубеет, заражается вульгарностью»14

Залыгин акцентирует внешне тривиальную мысль утратив женские свойства, женщина не становится мужчиной, рождается некто «антиприродный» Залыгин подчеркивает, что Таисии Черненко «нет нигде» настоящей «Взгляд у нее непонятный не девичий, не женский, немужской» [Т. 2, с. 337] Такая подчеркнутая «маргинализация» персонажа становится знаком опасности опасна утрата пола, она грозит утратой человечности вообще

Женщина в художественном мире Залыгина - существо, сохранившее более прочную связь с окружающим природным и рукотворным миром, чем мужчина поэтому по отношению к НТР она изображается неоднозначно С одной стороны, она выступает более отстраненной от технического прогресса Так, Ирина Викторовна Мансурова сферу науки и техники полностью предоставляет мужчинам Но, с другой стороны, женщина оказывается более приспособленной к проявлениям и результатам научно-технической революции Ирина Викторовна лучше мужчин «догадывается» о возможностях ЭВМ, обладает уникальной способностью безболезненно переходить из одного состояния в другое.

В художественном мире Залыгина женщина не может существовать только в сфере отвлеченных понятий Ирина Викторовна, всегда сберегавшая «женское» в своей натуре, заподозрив себя в отступничестве, беспощадно разоблачает свою сущность «Вот дрянь так дрянь1 < > тебе нужна не сама любовь, а понятия о ней, ты - порочное поветрие двадцатого века'» [Т 3, с. 72] Обвиняя себя, Ирина Викторовна винит в большей степени тенденцию времени, «поветрие двадцатого века» Но и это далеко не случайность1 разделение феномена на явление и понятие о нем может быть квалифицировано как попытка анализа структуры мира, попытка, свойственная в большей мере для

14 Бер алев, Н А Метафизика пола и любви // Русский Эрос, или философия любви в России /Сост иавт вступ ст В П Шестаков -М, 1991 -С 251

рационального «мужского» взгляда на мир, усваиваемого в условиях НТР и женщиной Для залыгинских героев это опасный симптом утраты «женского» Проблемы НТР близки и героине «Экологического романа» Анне Залыгин в своих размышлениях о конфликте женского, природного и гражданского созвучен Руссо, близок В Распутину

«Цивилизованные женщины» Залыгина неслучайно испытывают трудности с реализацией собственного женского начала Профессиональные, гражданские (социальные) функции часто выступают у Залыгина если не чуждыми женскому пространству, то способными привести женщину к бездушному и бездуховному, механическому существованию Характерно, что та же мысль активно распространяется писателем и на мужчин, они превращаются в нечто несообразное представлениям о человеке, когда их сущность сводится к какой-либо нехитрой гражданской «функции»

В разделе третьем главы второй «"Механическая женщина" принципы воссоздания и традиции ослшсления» рассматривается одна из крайностей антиприродного типа залыгинских женщин

Под влиянием условий технократического мира женщина постепенно утрачивает присущую ей природность, способность чувствовать окружающий мир, понимать тайну своего естества Данный процесс, по мнению писателя, опасен для человечества, так как может привести его к гибели Если женщина сама не будет отстаивать свое природное начало, то на Земле останется только один единственный тип женщин - механический. Это тип духовно «перезревших», опустошенных людей, не способных на глубокие и искренние чувства, возвышенные и невероятные поступки

Черты «механической женщины», безусловно, уже угадываются в представительницах женской части семьи Муськовых, героев ранней сатирической повести «Свидетели» (1956) Старшая Муськова - Нина, женщина в расцвете сил, предстает духовно опустошенной, а потому - «старообразной». В доме Нины поддерживается больничная обстановка, не совместимая с естественным течением жизни Так, в прихожей у нее размещены большие медицинские весы, в комнате водворен прибор для определения величины кровяного давления, всюду обилие термометров «термометры были повсюду - в умывальной, в прихожей, в коридорчике» [Т 1, с 399] Биологизм, восприятие человека как совокупности температуры, давления, РОЭ и прочих биомедицинских параметров, с точки зрения Залыгина 1950-х годов есть проявление механистического, антиприродного подхода к человеку Биологическое - и в этом парадоксальность мысли раннего Залыгина - оказывается в оппозиции к природному в человеке

Механическое, бездушное восприятие жизни присуще и другим персонажам повести «Свидетели» - семье Лоснякович В семью Лоснякович проникает «научность», точнее - наукообразие, диктуя свои условия существования абсолютно всем ее представителям Женская половина дома Лоснякович - Александра Александровна и ее дочь Зинаида, внешне отвечая природ-

ным женским признакам, внутренне совершенно им не соответствует. Холодный расчет, внешнее соблюдение приличий - главная их жизненная мотивация Дальнейшее развитие науки и техники, опасается С Залыгин вслед за Е. Замятиным (в реферируемой работе проводится параллель между женскими персонажами произведений Залыгина и Замятина), приведет к тому, что весь ход жизни превратится в конвейер, в производство человеческих машин, все будет расписано, регламентировано, не останется места для творчества и фантазии

Тип «механической женщины» Залыгиным наиболее ярко воплощен в образе В.шерии Поспитович («Южно-Американский вариант»). Обращает на себя внимание специфически «бесполая» фамилия одного типа с Лоснякович. Валерия Поспитович - одна из четырех сотрудниц отдела информации и библиографии НИИ-9, возглавляемого Ириной Викторовной Мансуровой. Валерия, будучи хорошим работником, является, по замечанию писателя, неотъемлемой составляющей «кабинета № 475», но совсем не гармонирует с женским коллективом «информашки» Она совершенно не нуждается ни в интересе, ни даже в безразличии своих коллег, и автор это обстоятельство объясняет исключительно тем, что Валерия Владимировна не является «истинной женщиной»

Валерия Поспитович в своем прямолинейном подходе к жизни, в подавлении идущих от сердца эмоций, в пренебрежении естественными желаниями во многом напоминает чеховского Беликова Она идет по жизни без участия не только к кому-либо, но и к чему-либо Чувства Валерии Владимировне заменяет дисциплинированность. Подобно Беликову, Поспитович мыслит шаблонно и поверхностно Характеристика Беликова как человека, которому ясны только циркуляры и газетные статьи, в которых запрещается что-нибудь, вполне применима и к Валерии Владимировне Поспитович существует (в утрированном изображении Залыгина) обособленно, бессознательно, механически и машинально, не замечая сложности и своеобразия явлений жизни Неслучайно Мансуровой приходит мысль, «будто Валерию Поспитович очень легко разобрать на части, а потом, в соответствии со спецификацией отдельных узлов, собрать снова Это был бы своеобразный стриптиз, лишенный ьаких бы то ни было эмоций, эволюций, неприличия и цинизма, - чисто механическая операция» [Т 3, с 129] В этом смысле Поспитович - не только женский, но ещё и технократический вариант чеховского Беликова Сознание Валерии Владимировны как будто претерпело Великую Операцию по удалению фантазии, о которой повествуется в романе Е И Замятина «Мы»

Валерия Владимировна - реализация тенденций технократического, «искусственного» общества, сформированного в условиях современной цивилизации Вопреки законам органического развития Валерию Владимировну невозможно представить отдельно без окружения ее матери и дочери1 «Все три женщины - старая, но моложавая, не старая и не молодая, а скорее всего вневозрастная Валерия и < > очень старообразная девочка - все были одно-

серийные, серьезные и умные, сизовато-седого цвета, с лицами, словно вписанными в треугольник» [Т 3, с 128] Торжество механического, «искусственного» в изображении данных персонажей проявляется даже на портре!-ном уровне «Геометричность» внешнего облика Поспитович еще раз подтверждает их антиприродное происхождение Услышать сочувствие, почувствовать сострадание от этих жертв современного цивилизованного общества не представляется возможным

В позднем творчестве С Залыгина образ «истинной женщины» все более меркнет, вытесняется женщиной «другой» Чертами механической женщины в определенной мере наделен и образ Татьяны Александровны Голубевой в «Экологическом романе» Живописуя эту женщину, писатель неоднократно подчеркивает ее профессию и род деятельности Татьяна - экономист строительного треста, «механик движения в нечто, что было ей неизвестно и не вызывало никакого интереса»15 Отсутствие экологического сознания характеризует этот женский персонаж не только по отношению к профессиональной сфере Татьяна инертна во всех проявлениях своей жизни Татьяна, являясь женой столь яркого и энергичного заступника природы, не проникается значимостью и масштабом миссии мужа В отличие от Голубева, ей совсем нет дела до экологических катастроф современности «Татьяне - что9 Она экологом не была, природным человеком себя не воображала, растила Алешу с Аннушкой, и только'»16 Бесхитростное материнство, ранее оцениваемое Залыгиным положительно, в конце XX века теряет свою привлекательность и актуальность Глобальные проблемы новой эпохи требуют принципиально отличающейся позиции женщины-жены, женщины-матери По мысли С Залыгина, в сознании современного человека необходимо сформировать понимание неделимости «природного» и «человеческого» И в этом писатель большие надежды возлагает на женщину

В ЗАКЛЮЧЕНИИ диссертационной работы подводятся краткие итоги, комментируются результаты исследования

Женский мир представляет собой поэтически яркую, философски насыщенную, значимую часть художественной вселенной С Залыгина Олицетворяя в себе природное в человеке и человечестве, женщина в рассказах, повестях, романах, публицистике писателя оказывается наиболее адекватным объектом для художественного анализа и осмысления проблемы отношений человека и природы, соотношения природного и социального в характерах и судьбах

Мифологические и литературные истоки женских образов С Залыгина ведут к древнегреческим мифам, к Библии, к западноевропейской и русской литературной классике, к идеям и образам Ж -Ж Руссо, Л Толстого, А Куприна, А Платонова, М Шолохова Корреляция языческой и христианской трактовок женственности эксплицирует мотивы вечности и современности

15 Залыгин, СП Экологический роман//Новый мир -1992 -№12 - С 59

16 Там же - С 89

в ряде женских характеров Укорененность в русском фольклоре сближает женское пространство прозы С Залыгина с «деревенской прозой».

Женские характеры, воссозданные С. Залыгиным, достаточно четко разделены на два во многом различных типа. «Истинная женщина», природный тип контрастирует в поэтическом мире С Залыгина с типом антиприродным Такая оппозиция наметилась у писателя к началу 1960-х гг («Свидетели», «Тропы ¿\лтая»), достигла наивысшей точки в прозе 1970-х гг («ЮжноАмериканский вариант», «Комиссия»), трансформировалась в романах 19801990-х гг. («После бури», «Экологический роман»)

В цепом женский мир залыгинской прозы в значительной мере эволюционировал. От светлого и поэтического образа Онежки Кореньковой, безмятежно в поисках научной истины путешествующей по тропам Алтая, Залыгин пришел к образу Татьяны Голубевой - экономисту строительного треста, «механику движения в нечто, что было ей неизвестно и не вызывало никакого интереса» Путь от «Троп Алтая» к «Экологическому роману» оказался путем от восхищения первозданной красотой женщины к трезвому анализу проблем женщины, захваченной современными проблемами В позднем творчестЕе С Залыгина образ «истинной женщины» все более меркнет, вытесняется женщиной «другой»

Иерархия женского мира залыгинской прозы четко отражает аксиологию писателя Первенствующее место в этой иерархии занимает «истинная женщина» Её черты и сущностные свойства совпадают с «природным человеком», истоки которого уходят в натурфилософскую литературу, к образу «естественного человека» Наибольшую ценность в залыгинской иерархии имеет женщина мать, женщина-жена, возлюбленная, хорошая хозяйка, заботящаяся о доме, тоже представляют собой яркие ипостаси «природной женщины».

«Другая» женщина в прозе Залыгина не является полной противоположностью женщины природной, хотя композиционно и противостоит ей. «Антиприродный» тип женщины порожден в значительной мере движением времени, развитием цивилизационных процессов, отдельными векторами социального и технического прогресса, всё больше вовлекающего женщину в общественную и производственную сферу, отторгающего женщину от её природного предназначения Проблема «женщина и НТР» анализируется писателем в аспекте смещения тендерных ролей в современном обществе и вызванной этим смещением деформации традиционных ценностных координат

«Анчиприродный» тип в прозе Залыгина, как и тип «природной женщины» знач лтельно дифференцирован Женщина, играющая в жизнь, «цивилизованная» женщина, «механическая женщина» вызывают скорее не неприязнь и раздражение, а сочувствие и сожаление писателя

Женские характеры воссозданы писателем с помощью ряда традиционных и оригинальных поэтических приемов Особую роль среди них играет сближение с образами из мира природы Женское пространство художественного мира С Залыгина активно настолько, что часто перестает быть толь-

ко объектом изображения, трансформируется в активное творческое начало многие эпизоды произведений С Залыгина, и даже целые произведения транслируют восприятие женщины, привнося тем самым достоверность, диа-логичность, недостающую мужскому зрению человечность

С. Залыгин, как и вся «деревенская проза» в целом, пытался вернуть литературу, общественное сознание к устоявшимся национальным и общечеловеческим ценностям Высокое предназначение человека, семья, дом, дети и родители в их системе традиционно находятся на значимом месте Отношения с природой и с природным в человеке в этой ценностной иерархии, утверждает писатель, стоят едва ли не на первом месте Женщина, мир, связанный с ней, является для художника олицетворением, персонификацией этих ценностей, своеобразным индикатором их востребованности в обществе В этом заключается уже оригинальность Залыгина-писателя в сравнении с его соратниками по «деревенской прозе»

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Шаталова (Фролкова), А В Специфика женских образов в романе С. Залыгина «Комиссия» / А В Шаталова (Фролкова) // Актуальные проблемы преподавания гуманитарных дисциплин в школе и вузе Межвузовский сб статей -Мичуринск МГПИ.2006 - С 87-89

2 Шаталова, А В Мотив войны в романе С П. Залыгина «Комиссия» / A.B. Шаталова // Проблемы национального самосознания и национального характера в русской литературе1 Сб научных статей. - Мичуринск МГПИ, 2007 - С 76-79

3 Шаталова, А В. Типы персонажей в романе С П Залыгина «Комиссия» / А В. Шаталова // Проблемы национального самосознания и национального характера в русской литературе Сб научных статей - Мичуринск МГПИ, 2007 - С 110-121

4. Шаталова, А.В Природное - женское - человеческое в аксиологии С П. Залыгина / А В Шаталова // Человек и природа в русской литературе (к 95-летию С П Залыгина) Материалы международной научно-практической конференции -Мичуринск МГПИ, 2008 -С. 178-181.

5 Шаталова, А.В Образ «механической женщины» в прозе С П Залыгина / А В Шаталова // Человек и природа в русской литературе (к 95-летию С П Залыгина) Материалы международной научно-практической конференции - Мичуринск МГПИ, 2008 - С 205-208

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК:

1. Шаталова, А.В Женское пространство в художественном мире С П Залыгина / А В Шаталова // Вестник Тамбовского университета Сер • Гуманитарные науки - Тамбов 2008 -Вып 3(59).-С. 191-195.

Подписано в печать 17 11 2008 г Формат 60x48/1 б Объем 1,39 п л Тираж 100 экз

Заказ №3421 392008, г Тамбов, Советская, 190г Издательский дом Тамбовского государственного университета им Г Р Державина.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Шаталова, Алевтина Валерьевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. «ИСТИННАЯ ЖЕНЩИНА»: ПРИРОДНЫЙ ТИП ЖЕНЩИНЫ В ПРОЗЕ

С.П. ЗАЛЫГИНА.

1. Природность как основа женственности в прозе С.Залыгина.

2. Ева и «анти-Ева»: мифологическая основа женских образов

С. Залыгина.

3. Женщина-жена: грани природного и социального.

4. Материнство: специфика залыгинского видения.

ГЛАВА II. «ДРУГАЯ ЖЕНЩИНА»: АНТИПРИРОДНЫЙ ТИП ЖЕНЩИНЫ В ПРОЗЕ С.П.ЗАЛЫГИНА.

1. Женщина, играющая в жизнь.

2. Цивилизованная женщина.

3. «Механическая женщина»: принципы воссоздания и традиции осмысления.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Шаталова, Алевтина Валерьевна

Творчество Сергея Павловича Залыгина (1913 - 2000) затрагивает широкий спектр социальных и натурфилософских проблем. При этом осмысление отношений человека и природы становится для С.П. Залыгина отправной точкой художественного постижения мира. Сам писатель ощущал глубинную связь с природой, умел ценить гармонию природы, красоту будничной жизни и подлинных чувств. В качестве общественного деятеля и писателя С.П. Залыгин внес значительный вклад в развитие экологического движения XX века.

Система взглядов С.П. Залыгина на природу, на место человека в ней включает и его отношение к женщине, к явлениям, связанным с ней — к женскому миру. С позиции своего художественного видения мира писатель создает собственную концепцию женственности, которая оказывается в ближайшем родстве с понятием природности. Поэтика женского мира С.П. Залыгина чрезвычайно сложна и интересна, заслуживает углубленного, всестороннего изучения.

Актуальность темы обусловлена связью с ведущими направлениями современного отечественного литературоведения, включающими исследования в области типологии литературных характеров, преломления в литературе проблем отношения человека и природы.

Работа выполнена в рамках развивающегося научного направления кафедры литературы Мичуринского государственного педагогического института «Исследование национального самосознания и национального характера в русской литературе».

Научная новизна данного исследования обусловлена тем, что в нем впервые реализована попытка целостного анализа особенностей изображения женского мира, осуществлена систематизация и типологизация женских характеров в прозе С. Залыгина в соответствии со свойственной для писателя ценностной иерархией.

Степень изученности этой важной для залыгиноведения темы недостаточная, хотя в некоторых работах о художественном творчестве С. Залыгина и присутствует достаточно подробный анализ отдельных аспектов обозначенной проблемы.

Так, в работе H.H. Яновского «Писатели Сибири: Избранные статьи» в очерке, посвященном С. Залыгину, даны краткие характеристики образов Доры Мещеряковой («Соленая Падь») и Зинаиды Панкратовой («Комиссия»).

В книге Г.А. Колесниковой «Сергей Залыгин: Творческая биография» охарактеризованы женские персонажи «Северных рассказов», повестей «Свидетели», «На Иртыше», романов «Тропы Алтая», «Солёная Падь». Интересным для нас показалось утверждение Г.А. Колесниковой о том, что Залыгину более удаются женские характеры.

JI.A. Теракопян в работе «Сергей Залыгин. Писатель и герои» анализирует образы Онежки и Риты («Тропы Алтая»), Клавдии Чаузовой («На Иртыше»), подробно останавливается на образе Ирины Викторовны Мансуровой («Южно-Американский вариант»). JI.A. Теракопян в своем исследовании подчеркивает тот факт, что С.П. Залыгин проблему осмысления новой судьбы женщины в изменившемся мире считал одной из центральных задач современного искусства. Этот тезис обсуждается и в данной диссертации.

В.А. Сурганов в исследовании «Человек на земле» ставит женские образы повестей и романов Залыгина (Клавдии Чаузовой, Таисии Черненко, Зинаиды Панкратовой) в один ряд с женскими характерами «прозы о деревне».

В книге «Зрелость художника» A.A. Нуйкин также обращается к анализу женских образов. В данной диссертации ставится под сомнение утверждение A.A. Нуйкина о том, что женские персонажи, в сравнении с мужскими, в художественной системе С.П. Залыгина якобы отодвинуты на второй план.

И.А. Дедков в историко-литературном очерке «Сергей Залыгин» касается анализа героинь сатирической повести «Свидетели» (Евгения Меркурьевна Арзамасская, Нина Мусысова), романа «Тропы Алтая» (Онежка), «После бури» (Евгения Владимировна Ковалевская). Ряд положений критика, касающихся типологии залыгинских героев, используются в нашем исследовании.

В докторской диссертации И. Рудзевич «Человек и природа в творчестве Сергея Залыгина» аргументированно и основательно проанализированы женские персонажи: Онежка («Тропы Алтая»), Клавдия Чаузова («На Иртыше»), Дора Мещерякова («Соленая Падь»), Зинаида Панкратова («Комиссия»). Близкой нам является интерпретация И. Рудзевич женских образов Залыгина в качестве вариантов образа «природного человека».

Н.Р. Скалон в диссертации «Становление философского романа в творчестве С. Залыгина (К типологии жанра)» обращается к философскому наполнению образов Онежки и Риты («Тропы Алтая»), а также образа Ирины Викторовны Мансуровой («Южно-Американский вариант»).

В диссертационном исследовании И.М. Куликовой «Сергей Залыгин в литературном процессе 70-х годов» даны характеристики Зинаиды Панкратовой («Комиссия»), Тонечки («Оська — смешной мальчик»), проанализирован рассказ «Мария и Мария», проведен подробный анализ образа Ирины Викторовны Мансуровой («Южно-Американский вариант»).

Е.В. Тихомирова в диссертации «Творчество С.П. Залыгина (философский аспект)» обращается лишь к беглому анализу образов Ирины Викторовны Мансуровой и Валерии Владимировны Поспитович («ЮжноАмериканский вариант»),

В.П. Заглоба в диссертационном исследовании «История и современность в прозе С. Залыгина и Е. Носова 60-70-х годов» достаточно подробно останавливается лишь на образе Зинаиды Панкратовой («Комиссия»).

И.М. Куликова, упомянутая выше исследовательница творчества С.П. Залыгина, анализируя рассказ «Мария и Мария», вполне справедливо отмечает, что это произведение «о женских характерах, судьбах, женском начале в жизни, об особой близости женщины природе и особом ее предназначении, о том, что женщины готовы этому предназначению служить, готовы на подвиг, на жертву, но плохо, когда жертву эту приносить некому. "Чтобы были Марии, надо, чтобы были Поэты!". Так или примерно так определяют критики содержание и идею рассказа. Но так можно охарактеризовать и все вместе взятые произведения писателя (курсив здесь и далее наш — А.Ш.), в которых затронута судьба женщины (в том числе и современницы), и где писатель излагает свои взгляды на роль и значение женщины в жизни общества, свою концепцию «гения женщины» Заметим, что это утверждение не умаляет эстетической ценности мужских характеров, «мужского мира» творчества С. Залыгина, оно лишь призвано подчеркнуть специфику его художественного мира, мира, в котором женщина часто приобретает первенствующую роль.

Внимание Залыгина-художника постоянно и в большой степени направлено на осмысление констант и происходящих перемен в психологии женщины, которыми характеризуется XX столетие. Для него эти перемены значимы сами по себе, но вместе с тем являются знаком происходящих на наших глазах глобальных процессов. Жена «добронравная» и «к семейственности склонная» — традиционная ценность русской культуры. Именно о такой женщине утверждается в «Домострое»: «Аще дарует Бог кому жену добру — дражаиши есть камени многоценнаго» 2.

Характерно, что ещё в самом начале XX века В.В. Розанов имел все основания и полное право утверждать о существовавшем в то время различии полов: «Явно, что в противостоянии своем, наибольший самец и наибольшая самка суть: 1) герой, деятель; 2) семьянинка, домоводка. Один будет: 1) деятелен, предприимчив, изобретателен, смел, отважен <.>; другая же: 2) тиха, нежна, кротка, безмолвна или маломолвна. "Вечная л женственность" — прообраз одной. "Творец миров" — прообраз другого» . Но спустя неполных сто лет один из современных исследователей в области гендерологии с полным основанием констатирует: «На сегодняшний день можно говорить о развитии общей тенденции к ослаблению поляризации тендерных ролей. Наблюдается значительное изменение традиционной системы тендерных стереотипов. Половое разделение труда потеряло былую жесткость и нормативность, количество исключительно мужских и исключительно женских занятий заметно уменьшилось, многие социальные роли вообще не дифференцируются по половому признаку. Общая трудовая деятельность и совместное обучение в значительной мере нивелируют традиционные различия в нормах поведения и психологии мужчин и женщин» 4. Творчество С.П. Залыгина, равно как и ряда других писателей XX века, является свидетельством неоднозначного отношения к подобному смещению «гендерных ролей». Залыгин видит в этом «смещении» прежде всего коррозию человечности.

В статье «Искусству много дела на земле» (1963) С.П. Залыгин весьма критично оценивает невнимание современной литературы к женскому вопросу: «Ныне выход женщины с орбиты семейной на орбиту общественную переживается ею очень трудно. Она к этому мало подготовлена, несет много потерь. Она не освобождена еще обществом от целого ряда домашних обязанностей, но в то же время общество настойчиво требует ее к себе.

Мужчина формируется как характер незаметно для себя, поддаваясь влиянию общества, а иногда и восставая против этого влияния. Женщина всю жизнь учится быть женщиной, всегда создает рисунок самой себя. Она никогда не хочет быть похожей на всех - и в то же время всегда дорожит судом всех. И вот - учиться на новый лад ей особенно трудно. Вот почему я думаю, <.> что современной литературе так не хватает «Анны Карениной» середины XX века со своими социальными противоречиями, с проблемой семьи, с задачей во что бы то ни стало помочь женщине распространить свой гений на все общество. Я представляю такое произведение не только как роман-судьбу, но и как роман, который отражал бы современные потребности людей» 5.

По мнению С.П. Залыгина, в глобальном человеческом бытии драматизм социального и технического прогресса, трагизм положения втянутых в него людей в большей степени сказывается на женщине, а поэтому именно она должна первой восстать против заблуждений цивилизации, принять функцию спасительницы человеческого рода. С.П. Залыгин, по точному замечанию И.М. Куликовой, «поднимает вопрос о нравственной цене прогресса, в отдельных проявлениях которого писатель заметил опасность для духовной гармонии человека» 6.

НТР вложила в руки человека необычайную силу, предоставив видимость полного господства над природой. Однако повелитель природы, точнее - её самозванный «царь», оказался перед опасностью стать рабом плодов своей деятельности, жертвой развития науки и техники при деградации духовности, нравственности, угасания традиций взаимодействия разных «половин» человечества.

Кризис человеческого бытия повлек за собой необходимость переоценки ценностей, сделав актуальным вопрос о самой возможности существования человека в уничтожаемом им мире. Так, в статье «Разумный союз с природой» (1987) С.П. Залыгин пишет: «Во всяком случае мы, литераторы, остро чувствуем свой долг перед величайшей и всеобъемлющей проблемой современности — "быть или не быть?" - во всех его аспектах» . «Если литература имеет в виду влиять на современного человека, — развивает свою мысль публицист, — если мы сегодня ставим темой нашего обсуждения такую тему, как "литература в связи с НТР и экологией", то тем самым мы берем на себя именно эту задачу — соединить эти два сосуда — человечество и природу, - чтобы они были сообщающимися в двух направлениях, а не в одном.<.> И только будучи соединенными, будучи одной системой, эти сосуды смогут и дальше пополняться эликсиром о жизни» . Таким образом, лекарство для современного общества С.П. Залыгин видит в утверждении принципиально нового экологического мышления, суть которого заключалось бы в осознании того, что благодаря слепому преклонению перед идеей технического прогресса человек способен не только к новым успехам в развитии, но и к самоуничтожению.

В русской культуре долгое время существовала традиция разумного, близкого к гармоническому, взаимодействия между человеком и природой. Д.С. Лихачев так определяет характер взаимоотношений русского крестьянина и природы: «Русский крестьянин своим многовековым трудом создавал красоту русской природы. Он пахал землю и тем задавал ей определенные габариты. Он клал меру своей пашне, проходя по ней с плугом. Рубежи в русской природе соразмерны труду человека и лошади, его способности пройти с лошадью за сохой или плугом, прежде чем повернуть назад, а потом снова вперед. Приглаживая землю, человек убирал в ней резкие грани, бугры, камни. Русская природа мягкая, она ухожена крестьянином по-своему. Хождения крестьянина за плугом, сохой, бороной не только создавали "полосыньки" ржи, но и равняли границы леса, формировали его опушки, создавали плавные переходы от леса к полю, от поля к реке или озеру» 9. В основе отношений крестьянина к земле лежат чувства ответственности, заботы и любви.

Идеалом существования человека, сосуществования человека и природы для С.П. Залыгина, как и для всех «деревенщиков», выступает гармония в самой природе, а также крестьянский быт, в котором природа мыслится как необходимая составляющая бытия. «В жизни любого общества, — по замечанию Л.Ф. Ершова, — решающее значение имеют сила и непрерывность традиций. Залыгин и сосредоточил внимание на том, что после коренных социальных изменений должно не отвергаться, а усваиваться» 10. Ведь человек форму своего воплощения всегда находит в идее ценностей и традиций. Освоение человечеством природы должно предполагать не только рациональный, но особого рода эмоционально окрашенный подход к окружающей действительности, при котором ее явления непосредственно соотносятся с чувствами человека.

Деревенская проза» стала реакцией на пагубные действия научно-технической революции. Она сделала, по замечанию Т.А. Никоновой, «первые шаги на пути возвращения к национальному чувству истории» п. Литература этого направления тонко уловила необходимость углубления этических поисков, исследования вопросов человеческого бытия. Размышляя над патриархальными традициями русского крестьянства, писатели-деревенщики видели их истоки в этических ценностях народной жизни, в ее связях с отечественной природой. Они не могли принять искажение естественного существования человека.

Писатели-«деревенщики», по убеждению П.А. Гончарова, «стали в русской литературе лидерами в разработке темы человека и природы. Ф. Абрамову, В. Солоухину, В. Белову, В. Астафьеву, С. Залыгину и некоторым другим удалось стать первопроходцами экологической темы в советской литературе уже после того, как они приобрели известность как

1 о писатели деревенской темы» . При этом представляется необходимым подчеркнуть традиционность данной проблемы и для всей отечественной литературы. «Практически все крупные русские писатели, — по замечанию А.Ф. Лапченко, - внесли вклад в решение этой вечной для России проблемы — Пушкин, Гоголь, Некрасов, Лесков, Тургенев, Толстой, Достоевский, Бунин» 13.

Опираясь на традиции прошлого столетия, литература XX века обнаружила принципиальные отличия в художественном решении данной проблемы. Проблема отношений человека и природы в русской литературе, и это далеко не случайное совпадение, стала актуальной одновременно с проблемой русского национального характера. Русская литература XX века, по мнению Н.Ю. Желтовой, впервые серьезно обратилась к исследованию русского национального характера. «Классика XIX века, — пишет исследовательница, - изображала характеры дворянской, интеллигентской элиты, пытаясь приблизиться со своей просвещенной высоты к пониманию собственного народа» 14. Народный же характер в изображении русских писателей XX века прочно связан с деревней, с крестьянским образом жизни, с природой, её гармонией, а тесная связь с природой, «природность» мыслится в качестве одного из коренных свойств национального характера.

Герой «деревенской прозы» традиционен, это человек из народа, крестьянин. Но национальный характер и есть «порождение национальной культуры». Женский характер - одно (из двух) слагаемых национального характера.

В данной работе дана попытка самостоятельной типологизации женских характеров прозы С.П.Залыгина. Вместе с тем в своей работе мы опирались на сформулированное П.А. Гончаровым понятие «природного человека», относимое им к ряду героев русской литературы XX века. «Мотив "бегства в природу", - пишет П.А. Гончаров, — послужил основой для создания в литературе XX века того типа героя, который ранее было принято называть "естественным человеком". В представлении писателей XX века — это персонаж, чувствующий, понимающий природу, лелеющий свою природную чистоту. Поэтому есть основания назвать его (вослед М. Пришвину и С. Залыгину) "природным человеком"» 15.

Основания, позволяющие говорить о типе «природного человека» в литературе XX века, П.А. Гончаров поясняет следующим образом: «Типология героя русской литературы XX века - одна из актуальных проблем современного литературоведения. Естественно, что персонаж русской прозы XX века во многом близок своему предшественнику из литературы XIX столетия. Совестливый, неудовлетворенный собой, радеющий более не за себя, а за мир, державу, человечество, за правду. Эти качества главных героев роднят персонажей русской литературы двух последних столетий, ибо они восходят к единому национальному архетипу. Вместе с тем русская история XX века, и в этом ее отличие от истории предшествующего столетия, — во многом история социальных катастроф и военных катаклизмов. Это во многом отразилось и на ментальности русского человека, и - посредственно — на сущностных свойствах героев русской литературы» 16. «Природный человек» — это во многом реакция русской литературы и культуры в целом на безуспешные и трагические попытки обрести социальную гармонию в отрыве от накопленных традиций взаимодействия человека и природы. Понятие «природный человек» отнесено в нашей работе в том числе и к женским персонажам, поскольку «природное» в женщине, по мысли С.П. Залыгина, в наибольшей степени очеловечивает её.

При этом понятие «тип» в данной диссертации трактуется в соответствии с определением М.М. Бахтина. Тип, в соответствии с этим определением «выражает установку человека по отношению к уже конкретизированным и ограниченным эпохой и средой ценностям, к благам, то есть к смыслу, уже ставшему бытием. <.> Предметный мир вокруг типа инвентарен. Тип - пассивная позиция коллективной личности» 17.

И.А. Дедков высоко оценивал «чутье типа» С.П. Залыгина. Подобный дар, по мнению исследователя, «будит воображение, давая ему простор и

1 Я одновременно ограничивая его самой идеей избранной общественности» . Типическое, по словам И.А. Дедкова, — это «типическое — для времени, обстоятельств, сословия, местности, возраста, национальности и т.д. Типическое - в индивидуальном, личностном, - растворено, и никак — поверх, отдельно, в чрезмерности, с подавлением, "сокращением" человеческой независимости и неповторимости. Здесь же - изображение и анализ выводят к обобщениям типологического характера, к художественной типологизации. К историко-социальной и историко-психологической "систематике" человека и, прежде всего, его мысли, его "идеологии" и "философии"» 19.

Тщательный анализ прозы С.П. Залыгина позволил автору данной диссертации утверждать наличие определенной «систематики» и женских типов, и всего женского пространства в авторской картине мира. Мир женщин в художественном воплощении С.П. Залыгина тяготеет к биполярности: в художественной прозе писателя имеют место «истинный» («природный») и «другой» («антиприродный») тип женщин. Однако вряд ли уместно говорить о «бинарной структуре» женского мира у С.Залыгина, его женские типы имеют множество «переходных» и «смешанных», противоречивых форм и разновидностей.

Заметим здесь, что идея «истинной женщины» (как и «природного человека») для Залыгина является органической, она выстрадана писателем и его героями, а не сконструирована и привнесена исследователями его творчества. В романе «Солёная Падь» один из героев размышляет: «А

Брусенков-то — как может об этом говорить? Он-то что понимает? Рябой, злой? Такого же ни одна истинная женщина не полюбит, тем более не захочет, чтобы он ее украл. Ведь это же страшно, поди-ка, когда тебя живого крадут? И приятность при этом обязательно должна быть даже выше, чем страх. Это Черненко Таисии все равно, кто ее крадет! Нет, куда ему,

Брусенкову, — голодный сытого не разумеет! Несчастный он все ж таки,

20

Брусенков» [Т. 2, с. 331] . Характерно, что в роли «судьи», знатока «женского пола» в романе выступает во всем «фартовый», женщинами и всеми любимый «главнокомандующий армии освобождённой территории» Ефрем Мещеряков. В противоположность «злому» Брусенкову он глубоко симпатичен автору, соответствует и характерным для 1960-х годов представлениям Залыгина об «истинном» человеке.

Тип «истинной», «природной» женщины в творчестве С.П. Залыгина оказывается близким национальной системе ценностей. Традиционная русская культура - это этническая культура русских. В её основе лежит крестьянская культура. Русская Психея выступает в тесной связи с душой природы. Она перекликается с аксиологическим компонентом женского пространства. К константам русской ментальности, по замечанию Е.А. Николаевой, относятся: «всечеловечность, смирение, соборность, мистичность и интуитивность в познании, неоформленность, непостоянство, природность, милосердие и таинственность. Перечисленные ценности устойчиво маркируются как феминные в тендерной картине мира: и в мировой традиции, и в отечественных философских текстах, в их основе лежат отмеченные еще в первых попытках философского анализа характеристики женского начала, согласно которым оно воспринимается как проявление природного, беспредельного, бесформенного, иррационального и коллективного» 21.

Традиционными русскими феминными ипостасями являются мать и жена. При этом концепту материнства отводится главенствующая роль в определении специфики категории русской женственности. Концепт материнства, по утверждению современного исследователя в области гендерологии H.H. Колесниковой, в русской ментальности «обнаруживает себя как многогранный, включающий в свое концептуальное поле многочисленные и разнообразные аспекты. Материнство — это метафизический элемент факта рождения, вселенский архетип, свойственный как бытийным, так и ментальным формам — фактам и понятиям» . Комплекс представлений об отечественном эталоне женщины-матери, по мнению исследовательницы, обязательно включает в себя альтруизм и любовь.

Вторая «феминная ипостась» в традиционной русской культуре — женщина-жена - выступает своего рода олицетворением «вечной женственности». По замечанию H.H. Колесниковой, эталон жены, согласно русской традиции, «вбирает в себя такие качества, как верность и покорность мужу, умение и желание выполнить все его требования, а также

23 трудолюбие» .

Отказ от традиционных национальных ценностей, по мнению С.П. Залыгина, приводит нацию и государство к духовному кризису. «Антиприродный» тип женщины выступает в художественной системе писателя воплощением обезличивания людей, утративших традиционные духовные ценности.

Предметом исследования является женский мир в прозе С.П. Залыгина. Под «женским миром» в нашей работе мы имеем в виду совокупность (типы и разновидности) женских характеров, судеб, персонажей, деталей, реализованные автором попытки воспроизвести женское восприятие действительности, особенности восприятия женщин со стороны мужчин и т. п. В качестве синонимического в работе используется понятие «женское пространство», тоже имеющее отношение к тендеру, но далеко не всегда совпадающее с ним. Женский мир в прозе Залыгина рассматривается в аксиологическом и поэтическом аспектах.

Объект исследования - проза С.П. Залыгина 1950 - 1990-х гг.

Цель исследования заключается в исследовании женского мира художественного творчества С.П. Залыгина в поэтико-аксиологическом аспекте.

Целью работы определяются её основные задачи:

- определить место и специфику женского пространства в художественной системе писателя;

- выявить мифологические и литературные истоки и параллели его женских образов;

- проследить эволюцию женского мира на протяжении всего творчества С.П. Залыгина;

- проанализировать ценностную иерархию женского пространства в прозе С.П.Залыгина;

- дифференцировать и описать свойственные для творчества С.П.Залыгина женские характеры;

- описать и систематизировать способы и приемы воссоздания женских характеров в прозе С.П.Залыгина;

- типологизировать женские образы в соответствии с аксиологией писателя;

- охарактеризовать способы и приемы трансляции женского -восприятия в произведениях С.П.Залыгина;

- предложить свою интерпретацию отдельных женских образов С.Залыгина (в том числе и ранее не рассматривавшихся в литературно-критических исследованиях).

Целью и задачами обусловлен выбор методов исследования, синтезирующих элементы культурно-исторического, сравнительно-типологического, аксиологического, герменевтического, мифо-поэтического подходов.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Категория женственности в картине мира С.Залыгина детерминирована спецификой русского концепта «природность». Отношение к природе задает угол зрения, под которым оценивается личность героини. Художественное воплощение женского мира в прозе С.Залыгина в себе два разнонаправленных вектора: природный и антиприродный. Первый характеризуется как «истинный», второй - как во многом противоположный, не равный «истинному».

2. Нравственно-философские идеалы С.Залыгина сводятся в фокус природного типа женщины. Константами «истинного» («природного») типа женщины в прозе С.Залыгина выступают органическая первозданность, музыкальность, нежность, тонкое ощущение своего естества, сознание собственного природного и социального предназначения, любовь и потребность в мужском авторитете. Квинтэссенцией образа «природной» женщины в художественном мире писателя является образ русской крестьянки, «бабы».

3. Природный тип женщины у С.Залыгина показан в двух ипостасях: женщина-жена и женщина-мать. При этом главное предназначение женщины С.Залыгин видит в материнстве.

4. В художественных произведениях С.Залыгина женские образы представлены в корреляции языческой и христианской трактовок женственности, что эксплицирует мотивы вечности и современности в их характеристиках.

5. В основу художественной реализации С.Залыгиным проблемы «женщина и НТР» положено осмысление процесса смещения тендерных ролей в современном писателю обществе и, в связи с этим, акцентуации деформации традиционных ценностных координат.

6. По мысли С.Залыгина, в условиях технократического мира женщина в естественном своём облике выжить не может, она, мимикрируя, вынуждена играть в жизнь. Игра в художественном мире писателя получает неоднозначную трактовку. С одной стороны, игра — это неискренность, не присущая женщинам «истинным», с другой, - игра предоставляет залыгинским женщинам возможность вернуться к своим сущностным (природным и социальным) основам.

7. Апофеозом изображения антиприродного существования в художественном мире С.Залыгина является образ «механической женщины» - то есть женщины, для которой ее женское начало является непринципиальной, сугубо внешней оболочкой, часто даже мешающей реализации ее планов социализации.

Теоретико-методологической базой диссертации являются труды философов, культурологов, литературоведов: Ж.-Ж. Руссо, B.C. Соловьева,

B.В. Розанова, H.A. Бердяева, И.Ильина, В.И. Вернадского, М.М. Бахтина, о

Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, Г.Д. Гачева, И. Хёйзинга, а также работы, посвященные изучению истории русской литературы и творчества

C.П. Залыгина: Ф.Г. Бирюкова, П.А. Гончарова, И.А. Дедкова, Л.Ф. Ершова, Н.Ю. Желтовой, Г.А. Колесниковой, И.М. Куликовой, А.Ф. Лапченко, Т.А. Никоновой, A.A. Нуйкина, А.И. Овчаренко, Л.В. Поляковой, И. Рудзевич, В.А. Сурганова, Л.А. Теракопяна, H.H. Яновского и других.

Теоретической базой в области изучения тендера нам послужили исследования Т.В. Бендас, О. Вейкингера, Т.А. Денисовой, H.A. Зуевой, H.H. Колесниковой, Е.П. Ильина, М. Мид, Е.А. Николаевой, О.В. Сивовой, Л.Г. Степановой. Совокупный анализ их работ позволил сформулировать определение тендера, используемое в данной диссертации.

Понятие гендер — это своего рода итог социологизации человека в обществе в соответствии с его половой принадлежностью, а не природой закрепленная данность. Гендер — культурно-историческая составляющая феномена пола, совокупность свойств, маркирующих маскулинность или феминность. Социальный пол конструируется социальной практикой. В обществе возникает система норм поведения, предписывающая выполнение определенных половых ролей; то есть возникает жесткий ряд представлений о том, что есть «мужское» и «женское» в данном социуме.

Теоретической основой исследования поэтики составили работы Р. Барта, А.Н. Веселовского, В.М. Жирмунского, A.A. Потебни, Б.В. Томашевского, Ю.Н. Тынянова, Б.А. Успенского, В.Е. Хализева, В.Б. Шкловского, Р. Якобсона. На основании этих и иных работ в данной диссертации сформулировано определение поэтики. Во-первых, поэтика — совокупность изобразительно-выразительных средств, которую автор использует при создании художественного произведения. Во-вторых, поэтика включает в себя всю художественную систему конкретной эпохи, исследование законов внутренней организации произведений, а также изучение родов и жанров литературы.

Теоретической базой нашей диссертации в области исследования аксиологии стали работы A.B. Гулыги, A.A. Ивина, Е.В. Поповой, В.К. Шохина. Опираясь на эти работы, была дана трактовка аксиологии, которая используется в данной диссертации. Аксиология — это учение о ценностях (от др.-гр. axios — ценный). Ценность может быть определена как позитивная значимость единичных предметов, социально-культурных феноменов и в целом бытия. Любое действие человека имеет ценностную сторону и предпринимается не иначе как на основе каких-либо ценностных моментов и ради них.

Теоретическая значимость исследования заключается в уточнении существующей в современном литературоведении типологии героя, в определении соотношения архетипического и индивидуального в женских характерах художественной литературы.

Практическое значение работы связано с тем, что результаты исследования могут быть использованы при чтении курса истории русской литературы, специальных курсов по истории и теории литературы, а также в лицеях и гимназиях гуманитарного профиля, средних специальных учебных заведениях.

Структура и объём диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, состоящих из 4 и 3 разделов соответственно, заключения. Прилагаемый список использованной литературы включает 237 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Женский мир прозы С.П. Залыгина: поэтико-аксиологический аспект"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Женский мир представляет собой поэтически яркую, философски насыщенную, значимую часть художественной вселенной С.Залыгина. Олицетворяя в себе природное в человеке и человечестве, женщина в рассказах, повестях, романах, публицистике писателя оказывается наиболее адекватным объектом для художественного анализа и осмысления проблемы отношений человека и природы, соотношения природного и социального в характерах и судьбах.

Художественный мир С.П. Залыгина содержит в себе целую панораму самобытных женских характеров. Женщина в прозе Залыгина приобретает самые различные облики: от первозданной Евы до «механической женщины», «испорченной» цивилизацией; от плотской, земной «бабы» до мистической космической дамы, олицетворяющей «вечную женственность».

Женское» в героинях С.Залыгина — это многогранная характеристика, нередко включающая противоречивые качества. Художественное осмысление взаимодействия человека с природой является для Залыгина отправной точкой видения женского мира. В художественном творчестве С.П. Залыгина утверждается связь женского начала с природой. Писатель стремится максимально сблизить женщину с природными феноменами. Между природой и женщиной у Залыгина не просто доверительные отношения, а скорее даже материнские. Природа для залыгинской женщины (и в этом парадоксальность мысли писателя) - дитя, которое необходимо опекать. Гармония героинь с природной средой выступает у писателя необходимой составляющей их внутреннего лада. Концепция «гения женщины» С.Залыгина оказывается тождественной понятию природности. Образы из мира природы акцентируют идею непреходящей ценности материнства. Идею святости любви, материнства призваны воплощать и транслировать в том числе анималистические и зооморфные образы (Святка в «Комиссии», корова в «Коровьем веке» и т.п.).

Истинной женщиной», этическим и эстетическим идеалом С.П. Залыгина является «природная» женщина. Как и все «деревенщики», писатель видит смысл существования человека в целом, и женщины, как наиболее плодоносной части человечества, в следовании законам природы, в осуществлении природного предназначения. Русская баба в прозе писателя выступает своеобразным эталоном «истинной женщины». Близость женского персонажа «бабьему» началу является знаком авторской симпатии. «Бабье» в женщине (а оно включает в себя как обязательные составные материнство, любовь, семейный лад, гармонию с природным в самой себе и с природой в целом) писатель изображает как самое, что ни на есть прекрасное. Именно оно, по мысли писателя, является истинной природой русской женщины.

Истинная» («природная») женщина у С.Залыгина показана в двух ипостасях: женщина-жена и женщина-мать, что полностью соотносится с традиционными русскими феминными представлениями. Главное предназначение женщины Залыгин видит в материнстве. Материнство в произведениях Залыгина бесхитростное, кроткое, «негероическое». Но оно, по мысли писателя, способно преобразить женщину. Тайна начала новой жизни делает женщину прекрасной. Женщина, познавшая материнство, по Залыгину, оказывается близка к богородичным персонам русской классической литературы и культуры в целом.

Женщина-мать (Дора Мещерякова, Домна Устинова, Зинаида Панкратова, Ирина Мансурова и др.) выступает в прозе Залыгина резкой противницей войны. С материнством у Залыгина связан комплекс табу на любые проявления агрессивного поведения людей. Женщина противостоит войне своей любовью и привязанностью к детям, к жизни, к будущему человечества.

Женщина в художественных произведениях С.Залыгина выступает символом жизни. Она оказывается причастной ко всей окружающей действительности. Таковы его Онежка («Тропы Алтая»), Клавдия Чаузова

На Иртыше»), Домна Устинова и Зинаида Панкратова («Комиссия»), Евгения Ковалевская («После бури»). Основными характеристиками «природной» женщины в прозе Залыгина являются органическая первозданность, чуткость, нежность, тонкое ощущение своего естества, потребность в мужском авторитете. Эти характеристики подчеркивают гармоничность отношений героинь с природным миром.

Создавая женские образы, С.П. Залыгин большое внимание уделяет изображению любви. В своем стремлении завоевать любовь дорогого человека сибирская крестьянка Зинаида («Комиссия») близка аристократической Анне Карениной Л.Н. Толстого. Типологические свойства женщины, русская «женская ментальность» оказываются сильнее сословных различий и быстротекущего времени.

Героини писателя живут любовью, реализуются через любовь. Для природы залыгинской женщины жизненно необходимым является подчиненность в любви, добровольная покорность мужчине. У каждой женщины, по Залыгину, должна быть своя собственная «драма», без которой она перестает быть интересной, теряет свою индивидуальность. Обязательной составляющей женской природы у Залыгина выступает ощущение полноты жизни, счастья, которое, по мысли писателя, нередко оказывается тождественным любви.

Женское пространство в художественном мире С.П. Залыгина - это пространство исключительно личностное. Залыгин огромное значение придает изображению женщины-жены. Одной из главных характеристик образа жены, по Залыгину, является способность женщины удивлять мужчину. В прозе Залыгина с образом женщины-жены неразрывно связан образ женщины-хозяйки. Дом, интерьер и предметы домашнего обихода, включенные в систему образов-деталей произведений, являются у Залыгина значимыми составляющими женского мира.

В пределах своего пространства женские персонажи С.П. Залыгина обладают сверхъестественными, мистическими силами. Любящая женщина становится незаменимым помощником, способным оградить дорогого человека от всех неприятностей. Непрерывность течения жизни в художественных произведениях С.П. Залыгина получает символическое выражение: время предстает в его прозе в женском обличии. Это необходимо писателю, чтобы соединить представление о вечности, бессмертии с мыслью о предназначении женщин множить и продолжать человеческий род.

Мифологические и литературные истоки женских образов С.Залыгина ведут к древнегреческим мифам, к Библии, к западноевропейской и русской литературной классике, к идеям и образам Ж.-Ж. Руссо, Л.Толстого, А.Куприна, А.Платонова, М.Шолохова. Корреляция языческой и христианской трактовок женственности эксплицирует мотивы вечности и современности в ряде женских характеров.

Женские образы Залыгина перекликаются с образами Афродиты и Евы. От Афродиты залыгинские женщины получили в наследство необычную физическую чувственность и наслаждение любовью, от Евы -безмятежное существование, переходящее в осмысление божественного предназначения в земном мире. Во многом как у А.Платонова, залыгинская женщина оказывается необходимым звеном, «знаком», связывающим его персонажа со всем миром, с космосом, с первоосновой, подобно тому как «пенорожденная» Афродита связана с родившим её морем. Укорененность в русском фольклоре сближает женское пространство прозы С.Залыгина с «деревенской прозой».

Женский мир произведений С.Залыгина находится в конфликте с одиночеством. Одиночество традиционно воспринимается в русской литературе как несчастье, а потому, следует предположить, что это свойство русской ментальности, воссозданное и осмысленное писателем, имеет вневременной характер. Обреченным на одиночество (Вера Звягинцева безнадежно мечтающая о браке и детях, Зинаида Панкратова, таящая надежду на соединение с любимым человеком, Евгения Ковалевская, в силу бесконечного милосердия не способная на привязанность к одному человеку, и др.) искренне сочувствуют практически все. Их одиночество (душевное, прежде всего) осознано ими самими и вызывает неравнодушный отклик и часто сострадание окружающих.

Женские характеры, воссозданные С.Залыгиным, достаточно четко разделены, на два во многом различных типа. «Истинная женщина», природный тип контрастирует в поэтическом мире С.Залыгина с типом антиприродным. Такая оппозиция наметилась у писателя к началу 1960-х гг. («Свидетели», «Тропы Алтая»), достигла наивысшей точки в прозе 1970-х гг. («Южно-Американский вариант», «Комиссия»), трансформировалась в романах 1980 — 1990-х гг. («После бури», «Экологический роман»).

В целом женский мир залыгинской прозы в значительной мере эволюционировал. От светлого и поэтического образа Онежки Кореньковой, безмятежно в поисках научной истины путешествующей по тропам Алтая, Залыгин пришел к образу Татьяны Голубевой — экономисту строительного треста, «механику движения в нечто, что было ей неизвестно и не вызывало никакого интереса». Путь от «Троп Алтая» к «Экологическому роману» оказался путем от восхищения первозданной красотой женщины к трезвому анализу проблем женщины, захваченной современными проблемами. В позднем творчестве С.Залыгина образ «истинной женщины» все более меркнет, вытесняется женщиной «другой».

Иерархия женского мира залыгинской прозы четко отражает аксиологию писателя. Первенствующее место в этой иерархии занимает «истинная, женщина». Её черты и сущностные свойства совпадают с «природным человеком», истоки которого уходят в натурфилософскую литературу, к образу «естественного человека».

Другая» женщина в прозе Залыгина не является полной противоположностью женщины природной, хотя композиционно и противостоит ей. «Антиприродный» тип женщины порожден в значительной мере движением времени, развитием цивилизационных процессов, отдельными векторами социального и технического прогресса, всё больше вовлекающего женщину в общественную и производственную сферу, отторгающего женщину от её природного предназначения. Проблема «женщина и НТР» анализируется писателем в аспекте смещения тендерных ролей в современном обществе и вызванной этим смещением деформации традиционных ценностных координат.

Антиприродный» тип в прозе Залыгина, как и тип «природной женщины» значительно дифференцирован. Женщина, играющая в жизнь, «цивилизованная» женщина, «механическая женщина» вызывают скорее не неприязнь и раздражение, а сочувствие и сожаление писателя.

Оппозиционный «природному типу» женский тип в различной степени родственен «цивилизованным» и эмансипированным героиням И.Тургенева и Н.Чернышевского, женским персонажам «антинигилистических романов» Н.Лескова, антиутопических повестей М.Булгакова, шолоховской Анне Погудко, героиням Б.Лавренева и Вс.Вишневского, в целом характерному для русской литературы XX века типу «нового человека».

Утрата человечеством связи с природой, по мнению С.П. Залыгина, неизбежно приведет его к духовному кризису. В прозе Залыгина обстоятельно представлены рассуждения относительно перемен в психологии женщины в современном писателю обществе, изображены драматические коллизии, связанные с этими переменами. Согласно Залыгину, в глобальном человеческом бытии трагизм положения людей в большей степени сказывается на женщине.

Залыгинской женщине, как правило, трепетно оберегающей свое «женское начало» трудно в современном мире оставаться верной самой себе. Выполняя множество профессиональных, гражданских и иных функций, она начинает играть, принимая по обстоятельствам, ту или иную роль. В условиях технократического мира, по мысли С.Залыгина, женщина в естественном своём облике выжить не может, она, подстраиваясь под обстоятельства, вынуждена мимикрировать. Это нередко приводит к полной утрате женщиной своего истинного «я». Однако игра не рассматривается Залыгиным как всецело негативный феномен человеческой жизни. Игра, по мысли писателя, предоставляет оторванным от своего природного предназначения женщинам возможность в условиях современного мира коснуться сущностных основ женского начала. Таковы Рита Плонская («Тропы Алтая»), Тася Черненко («Соленая Падь»), Ирина Мансурова («Южно-Американский вариант»), Зинаида Панкратова («Комиссия»), Татьяна Голубева («Экологический роман») и некоторые другие.

Женский мир в прозе С.П. Залыгина далек от абстрактных величин и отвлеченных понятий. Научные открытия героини Залыгина не воспринимают только как факты. Удивительная способность женских персонажей Залыгина чувствовать окружающий мир является их важнейшим средством познания жизни. Профессиональные, гражданские (социальные) функции, оторванные от природы женщины, от нравственных основ, часто выступают у писателя если не чуждыми женскому пространству, то способными привести женщину к бездушному, механическому существованию. Не сопряженная с этикой профессиональная наука, разрушающая естественное течение жизни человека и окружающих его людей, часто интерпретируется у Залыгина как враждебная и чуждая «женскому».

Апофеозом изображения антиприродного существования в прозе С.Залыгина является образ «механической женщины». Свойства «механической женщины» характерны для семьи Лоснякович («Свидетели»), для Таси Черненко («Соленая Падь»), для Валерии Поспитович («Южно-Американский вариант»), некоторых других. Этот образ продолжает антиутопическую тенденцию романа Е.И.Замятина «Мы», хотя и является вполне оригинальным. «Механическая женщина», пренебрегая природой человека, ход жизни воспринимает как конвейер, производство человеческих машин как одну из «функций» современного человека. Она лишена творчества и фантазии, ее жизнь сведена к соблюдению жесткого регламента, который она сама себе задала, ее душа ожесточена. С.Залыгин тонко анализирует механический тип женщины, заостряя его несовершенство и бесперспективность. Идеал женщины у Залыгина часто оказывается в точке неустойчивого равновесия между невниманием к собственной женской природе и преувеличенным вниманием к ней, между альтруизмом и эгоцентризмом. Ковалевская — героиня романа «После бури» - демонстрирует идею противоестественности сочетания плотской любви и самопожертвования.

Женщина, дарующая жизнь, не может ассоциироваться со смертью, с «мертвой» частью окружающего мира. Вместе с тем тип «другой», «антиприродной» женщины не является полярно противоположным женщине «истинной». Залыгин далек от одномерности, даже его «механические» женщины, утратившие по тем или иным причинам женственность, а вместе с нею и человечность, их судьбы, призваны вызвать у читателя не неприязнь и осуждение, а сочувствие и сострадание. В этом писатель продолжил гуманистические традиции русской литературы.

Женские характеры воссозданы писателем с помощью ряда традиционных и оригинальных поэтических приемов. Особую роль среди них играет сближение с образами из мира природы. Женское пространство художественного мира С.Залыгина активно настолько, что часто перестает быть только объектом изображения, трансформируется в активное творческое начало: многие эпизоды произведений С.Залыгина, и даже целые произведения транслируют восприятие женщины, привнося тем самым достоверность, диалогичность, недостающую мужскому зрению человечность.

С.Залыгин, как и вся «деревенская проза» в целом, пытался вернуть литературу, общественное сознание к устоявшимся национальным и общечеловеческим ценностям. Высокое предназначение человека, семья, дом, дети и родители в их системе традиционно находятся на значимом месте. Отношения с природой и с природным в человеке в этой ценностной иерархии, утверждает писатель, стоят едва ли не на первом месте. Женщина, мир, связанный с ней, является для художника олицетворением, персонификацией этих ценностей, своеобразным индикатором их востребованности в обществе. В этом заключается уже оригинальность Залыгина-писателя в сравнении с его соратниками по «деревенской прозе».

184

Список научной литературыШаталова, Алевтина Валерьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Залыгин, С.П. Собр. соч. в 6 т. / С.П.Залыгин. М.: Худ. лит., 1989. -1991.

2. Залыгин, С. Бабе Ане — сто лет. Рассказ / С. Залыгин // Новый мир. — 2000.- №7.- С. 110-113.

3. Залыгин, С.П. В пределах искусства: Размышления. Факты / С.П. Залыгин. М.: Сов. писатель, 1988. - 446 с.

4. Залыгин, С. Время больших забот / С. Залыгин // Вопросы лит. 1986. -№5. С. 3-14'.

5. Залыгин, С. Вода подвижная. Вода неподвижная / С. Залыгин // Лит. газета. 1984. - 25 сентября.

6. Залыгин, С. Водное хозяйство без стоимости. воды? / С. Залыгин // Лит. газета. 1985. - 5 декабря.

7. Залыгин, С. Государственная тайна. Рассказ / С. Залыгин // Новый мир. 1997.- № 11.- С. 142-151.

8. Залыгин-, С. Государство и экология / С. Залыгин // Правда. — 1989. 23 октября.

9. Залыгин, С. Два провозвестника. Заметки / С. Залыгин // Новый мир. -1995.- № 3. — С. 153-176.

10. Залыгин, С. Земля, экология, перестройка / С. Залыгин // Лит. газета. -1989.-25 января.14.3алыгин, С. Ирунчик. Маленькая повесть / С. Залыгин // Новый мир. — 1997.-№6. -С. 68-87.

11. Залыгин, С. Клуб Вольных Долгожителей. Рассказ. / С. Залыгин // Новый мир. 1998. - № 4. - С. 111 - 124.

12. Залыгин, С.П. Литературные заботы / С.П.Залыгин. М.: Сов. Россия, 1982. - 464 с.22.3алыгин, С. Мафия остаётся на госбюджете / С. Залыгин // Комсомольская правда. -1991.-19 декабря.

13. Залыгин, С.П. Мой поэт / С.П.Залыгин. М.: Сов. писатель, 1971. -127с.24.3алыгин, С. Моя демократия: Заметки по ходу жизни /

14. С. Залыгин // Новый мир. 1996. - №12. - С. 130-169.

15. Залыгин, С. Не хочу жить в долг / С. Залыгин // Комсомольская правда.- 1989.-4 января.

16. Залыгин, С. Необходим всемирный экологический трибунал / С. Залыгин//Зелёный мир. 1999.- №23.

17. Залыгин, С. Однофамильцы / С. Залыгин // Новый мир. 1995. — № 6.- С. 3-36.

18. Залыгин, С. О повестях В. Распутина / С.Залыгин // Лит. газета. 1975.- 10 декабря.

19. Залыгин, С. Предисловие. Рассказ. / С. Залыгин // Новый мир. — 1998. — №2. С. 70 - 84.

20. Залыгин, С. Приютить природу в своём доме / С. Залыгин // Сов. культура. — 1990. — 29 сентября.

21. Зб.Залыгин, С.П. Проза. Публицистика / С.П. Залыгин. — М.: Мол. гвардия, 1991.-476 с.37.3алыгин, С. Профессионалы от гигантомании / С. Залыгин // Лит. газета.- 1989. 8 февраля.

22. Залыгин, С.П. Собеседования / С.П. Залыгин. М.: Мол. гвардия, 1982. -287 с.42.3алыгин, С. Стариковские записки. / С. Залыгин // Новый мир. 2000. -№11.-С. 147 - 150.

23. Залыгин, С. Уроки правнука Вовки. Маленькая повесть / С.Залыгин // Новый мир. 1997. - № 7. - С. 54-79.

24. Чтобы связь не оборвалась. Беседа писателей С. Залыгина, В.Распутина, В. Астафьева // Лит. обозрение. 1981. - № 9. - С. 3 - 5.1.

25. Астафьев, В.П. Восьмой побег: Повесть, рассказы / В.П. Астафьев. М.: ЭКСМО, 2007.-638 с.

26. Белов, В.И. Сельские повести / В.И. Белов. М.: Мол. гвардия, 1971. -336 с.

27. Булгаков, М.А. Дьяволиада. Повести и рассказы / М.А.Булгаков. М.: Радио и связь, 1991. — 192 с.

28. Вишневский, В.В. Пьесы / В.В.Вишневский. М.: Гослитиздат, 1954. — 584 с.

29. Домострой / Сост., вступ. ст., пер. и коммент. В.В. Колесова. — М.: Сов. Россия, 1990. 330 с.

30. Достоевский, Ф.М. Преступление и наказание / Ф.М. Достоевский. — М.: Славянка, 1993.-335 с.

31. Замятин, Е.И. Избранные произведения / Е.И. Замятин. М.: Сов. Россия, 1990.-538 с.

32. Лавренев, Б.А. Седьмой спутник. Повести / Б.А. Лавренев. М.: Сов. Россия, 1985.-192 с.

33. Мартынов, Л.Н. Гиперболы: стихи / Л.Н. Мартынов. — М.: Современник, 1978. 205 с.

34. Платонов, А.П. Вся жизнь / А.П. Платонов. — М.: Патриот, 1991. 364 с.

35. Платонов, А.П. Избранные произведения / А.П. Платонов. — М.: Мысль, 1983.-912 с.

36. Распутин, В.Г. Живи и помни: Повести / В.Г. Распутин. — М.: Голос, 1993.-494 с.

37. Распутин, В.Г. Последний срок; Прощание с Матерой; Пожар: Повести / В.Г. Распутин. М.: Сов. Россия, 1986. - 382 с.

38. Толстой, Л.Н. Анна Каренина: Роман в восьми частях. / Л.Н. Толстой. — Л.: Худ. лит., 1982.

39. Толстой, Л.Н. Война и мир: Роман в четырех томах / Л.Н. Толстой. — М.: Дрофа, 2005.

40. Шолохов, М.А. Поднятая целина / М.А. Шолохов. — М.: ACT: Олимп, 1999. 749с.

41. Шолохов, М.А. Тихий Дон: Роман в 2-х тт. Т.1. / М.А. Шолохов. - М., 2007.-701с.

42. Шолохов, М.А. Тихий Дон: Роман в 2-х тт. Т.2. / М.А. Шолохов. - М., 2007. - 765 с.Ш

43. Баева, Л.В. Ценности изменяющегося мира: экзистенциальная аксиология истории. Монография / Л.В. Баева. — Астрахань: Астрах, ун-т, 2004. 254 с.

44. Бахтин, М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук / М.М.Бахтин. СПб.: Азбука, 2000. - 332 с.

45. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет / М.М. Бахтин. М.: Худ. лит., 1975. - 451 с.

46. Бахтин, М.М. Литературно-критические статьи / М.М. Бахтин. М.: Худ. лит., 1986.-543 с.

47. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского / М.М. Бахтин. М.: Сов. Россия, 1979. - 320 с.

48. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. М.: Искусство, 1986. - 444 с.

49. Бенедиктов, H.A. Русские святыни: Очерки рус. аксиологии / Н.А.Бенедиктов. Н. Новгород: Нижегор. гос. ун-т, 1998. — 193 с.

50. Бердичевский, А.Л. Россия в диалоге культур: природа в человеке, человек в природе. Экологическая культура личности / А.Л. Бердичевский. -М.: Наука, 2005.-47 с.

51. Бердяев, H.A. Дух и реальность / H.A. Бердяев. — М.: ACT; Харьков: Фолио, 2003.- 679 с.

52. Бердяев, H.A. О назначении человека / H.A. Бердяев. М.: Республика, 1993.-382 с.

53. Бердяев, H.A. Судьба России: Опыты по психологии войны и национальности / Н. А. Бердяев. — М.: Филос. о-во СССР , 1990. 240 с.

54. Берн, Э. Игры, в которые играют люди / Э. Берн. М.: ACT, 1998. — 398 с.

55. Бирюков, Ф.Г. Художественные открытия Михаила Шолохова / Ф.Г.Бирюков. -М.: Современник, 1980. 368 с.

56. Большакова, А.Ю. Русская деревенская проза XX века: Код прочтения / А.Ю. Большакова. Шумен: Аксиос, 2002. - 160 с.

57. Брандт, Г.А. Природа женщины / Г.А. Брандт. — Екатеринбург: Урал НАУКА, 1999.-154 с.

58. Вейкингер, О. Пол и характер: Принцип, исследование / О. Вейкингер. -М.: Терра, 1992. — 480 с.

59. Вернадский, В.И. Биосфера и ноосфера / В.И. Вернадский. — М.: Рольф, 2002. 576 с.

60. Вернадский, В.И. Начало и вечность жизни / В.И. Вернадский. М.: Сов. Россия, 1989. - 704 с.

61. Веселовский, А.Н. Историческая поэтика / А.Н.Веселовский. — М.: Высшая школа, 1989. — 406 с.

62. Виноградов, В.В. О языке художественной прозы. Избранные труды / В.В. Виноградов. М.: Наука, 1980. - 360 с.

63. Выготский, JI.C. Психология / Л.С. Выготский. М.: Апрель пресс: ЭКСМО-пресс, 2000. - 1006 с.

64. Гачев, Г.Д. Национальные образы мира: Курс лекций / Г.Д. Гачев. М.: Академия, 1998. - 429 с.

65. Голубкова, O.A. Культура, личность, деятельность (аксиологический аспект). Монография / O.A. Голубкова. СПб.: ОМ-Пресс, 2007. - 87 с.

66. Гончаров, П.А. «Природный человек» в русской прозе XX века. Коллективная монография / П.А. Гончаров, П.П. Гончаров, A.A. Земляковская, Н.В. Кудрявкина, C.B. Хохлова. — Тамбов: Полиграфиздат, 2005. 204 с.

67. Гончаров, П.А. Творчество В.П. Астафьева в контексте русской прозы 1950-1990 годов / П.А. Гончаров. М.: Высшая школа, 2003. - 386 с.

68. Дедков, И.А. Сергей Залыгин. Страницы жизни, страницы творчества / И.А. Дедков. М.: Современник, 1985.-431 с.

69. Еременко, Л.И. Поэтика рассказов И. С. Шмелева / Л.И. Еременко. — Кемерово: Кемеровский гос. ун-т, 2006. 103 с.

70. Ершов, Л.Ф. Современная социально-философская проза (1970 — 80-е годы) / Л.Ф.Ершов. Л.: Знание, 1989. - 32 с.

71. Ершов, Л.Ф. История русской современной литературы: учеб. пособие для филол. спец. вузов / Л.Ф. Ершов. -М.: Высшая школа, 1988. 656 с.

72. Желтова, Н.Ю. Проза Е. И. Замятина: пути художественного осмысления русского национального характера. Монография. / Н.Ю.Желтова. Тамбов: ТГУ, 2003 .-184с.

73. Желтова, Н.Ю. Проза первой половины XX века: поэтика русского национального характера. Монография / Н.Ю. Желтова. Тамбов: ТГУ, 2004.-307 с.

74. Жирмунский, В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика: Избранные труды / В.М. Жирмунский. JL: Наука; Ленингр. отд., 1977. -407 с.

75. Зеленков, А.И. Человек в условиях современного этапа НТР /

76. A.И.Зеленков. Минск: О-во «Знание» БССР, 1986.-22 с.

77. Ивашева, В.В. На пороге XXI века: НТР и литература / В.В. Ивашева. Вильнюс: Вага, 1984. - 285 с.

78. Кислова, Е.Н. Художественная культура и НТР / Е.Н.Кислова. — Ташкент: О-во «Знание» УзССР, 1983. 24 с.

79. Коваленко, В.И. НТР и проблемы мирового общественного развития /

80. B.И. Коваленко. — М.: Моск. рабочий, 1986. — 139 с.

81. Коган, Л.Н. Культура в условиях НТР / Л.Н. Коган. Саратов: Сарат. ун-т, 1987.- 151 с.

82. Колесникова, Г.А. От жизни к художественному вымыслу / Г.А.Колесникова. М.: Сов. писатель, 1982. - 350 с.

83. Колесникова, Г.А. Сергей Залыгин. Творческая биография / Г.А.Колесникова. — М.: Сов. писатель, 1969. — 256 с.

84. Кудряшов, И.В. Проблема духовной самоидентификации в русской литературе второй половины XIX века: аксиология национальной жизни. Монография / И.В. Кудряшов. Арзамас: Арз. ГПИ, 2007. - 211 с.

85. Лихачев, Д.С. Заметки о русском / Д.С. Лихачев. М.: Сов. Россия, 1984.-62 с.

86. Лихачев, Д.С. Русская культура / Д.С. Лихачев. — М.: Искусство, 2000.-438 с.

87. Лосев, А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство / А.Ф.Лосев. — М.: Искусство, 1976. 367 с.

88. Лотман, Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII — начала XIX века) / Ю.М. Лотман. — СПб.: Искусство, 1994.-399 с.

89. Лотман, Ю.М. О русской литературе: Статьи и исследования (19581993): История русской прозы. Теория литературы / Ю.М. Лотман. СПб.: Искусство, 1997. - 845 с.

90. Лотман, Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М. Лотман. — М.: Искусство, 1970. 384 с.

91. Пб.Негодаев, И.А. НТР и гуманизм / И.А. Негодаев. — Ростов н/Д : Рост, ун-т, 1990.-157 с.

92. Николаева, Е.А. Ментальные смыслы женского литературно-художественного творчества в России / Е.А. Николаева. Саранск: Мордов. ун-т, 2005. - 168 с.

93. Никонова, Т.А. «Новый человек» в русской литературе 1900 — 1930-х годов. Проективная модель и художественная практика / Т.А. Никонова. — Воронеж: ВГУ, 2003. 230 с.

94. Нуйкин, A.A. Зрелость художника: Очерк творчества С.Залыгина / А.А.Нуйкин. М.: Сов. писатель, 1984. - 343 с.

95. Овчаренко, А.И. Большая литература. Основные тенденции развития советской художественной прозы. 1945-1985 годов. Шестидесятые годы / А.И. Овчаренко. -М.: Современник, 1985.-446 с.

96. Окорокова, В.Б. Человек и природа: аспекты художественного отражения / В. Б. Окорокова. Якутск: Якут.ГУ, 2005. - 65 с.

97. Платон. Государство. Законы. Политик / Платон. М.: Мысль, 1998. -798 с.

98. Полякова, Л.В. Евгений Замятин в контексте оценок истории русской литературы XX века как литературной эпохи. Курс лекций / Л.В.Полякова. Тамбов: ТГУ, 2000. - 283 с.

99. Попова, И.М. «Сотворить себя в духе». Христианская аксиология прозы Владимира Максимова. Монография / И.М. Попова. — Елец: Ел.ГУ, 2005. 222 с.

100. Прохоров, Ю.Е. Русские: коммуникативное поведение / Ю.Е. Прохоров. М.: Флинта: Наука, 2007. - 326 с.

101. Романова, И.В. Поэтика Иосифа Бродского: лирика с коммуникативной точки зрения. Монография / И.В. Романова. Смоленск: Смол.ГУ, 2007. - 328 с.

102. Русские народные сказки. Т.1 / Сост. авт. вступ. статьи и коммент. О.Б. Алексеева. М.: Современник, 1987. - 509 с.

103. Русский Север: этническая история и народная культура. XII-XX века. Монография / И.В. Власова, A.A. Желтов, И.С. Слепцова и др. М.: Наука, 2001.-846 с.

104. Русский эрос, или Философия любви в России / Сост. В.П. Шестаков. -М.: Прогресс, 1991.-443 с.

105. Руссо, Ж.-Ж. Эмиль, или О воспитании / Ж.-Ж. Руссо. М.: К.И. Тихомиров, 1911. — 756 с.

106. Свительский, В.А. Личность в мире ценностей: аксиология русской психологической прозы 1860-1870-х годов. Монография / В.А.Свительский. — Воронеж, 2005. — 231 с.

107. Селеменева, М.В. Поэтика городской прозы Ю.В. Трифонова. Монография / М.В. Селеменева. — Воронеж: Научная книга, 2008. 331 с.

108. Сержантов, В.Ф. Человек, его природа и смысл бытия / В.Ф.Сержантов. Л.: ЛГУ, 1990. - 359 с.

109. Скафтымов, А.П. Поэтика художественного произведения / А.П.Скафтымов. М.: Высшая школа, 2007. — 533 с.

110. Современные проблемы смысла жизни и акме: Материалы VI-VII симпозиумов ПИ РАО. — Самара, 2002. — 422 с.

111. Соловьев, B.C. Сочинения: В 2 т. / B.C. Соловьев. М.: Мысль, 1988 - 1990.

112. Сурганов, Be. Человек на земле / Вс. Сурганов. — М.: Сов. писатель, 1981.-621 с.

113. Теракопян, JI.A. Сергей Залыгин: Писатель и герой / JI.A Теракопян.- М.: Сов. Россия, 1973.-196 с.

114. Томашевский, Б.В. Теория литературы. Поэтика: Учеб. пособие для вузов / Б.В. Томашевский. М.: Аспект Пресс, 1996. - 334 с.

115. Топоров, В.Н. Миф. Ритуал. Символ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное / В.Н. Топоров. М.: Прогресс-Культура, 1995. - 624 с.

116. Тынянов, Ю.Н. Литературная эволюция / Ю.Н. Тынянов. М.: Аграф, 2002. - 496 с.

117. Философия и аксиология / Ред. кол. Николай Николов и др. — Велико Търново: св. Кирил и Методий, 1993. 200 с.

118. Философия любви: В 2 ч. / Сост. А. А. Ивин. М.: Политиздат, 1990.- 508 с.

119. Флоренский, П.А. Имена: Сочинения / П.А.Флоренский. М.: Эксмо, 2006. - 896 с.

120. Хализев, В.Е. Теория литературы / В.Е. Хализев. — М.: Высшая школа, 2002.-437с.

121. Хейзинг, Иохан Homo ludens = Человек играющий: Человек играющий / Иохан Хёйзинг. СПб.: Азбука-классика, 2007. - 381с.

122. Храпченко, М.Б. Избранные труды / М.Б. Храпченко. М.: Наука, 1993. - 640 с.

123. Храпченко, М.Б. Художественное творчество, действительность, человек / М.Б. Храпченко. М.: Сов. писатель, 1876. - 368 с.

124. Художественный текст: семиотика, лингвистика, поэтика / Отв. ред. В.З. Башкатов. Томск: Томский ГУ, 2006. - 90 с.

125. Ценностный мир XXI века: история, герменевтика, феноменология. Монография / В.Н. Гасилин. Саратов: Сарат.ГУ, 2004. — 121 с.

126. Человек и цивилизации: аксиологический аспект / Отв. ред. С.М.Шалютин. Курган: Курган. ГУ, 1997. - 169 с.

127. Чудаков, А.П. Слово — вещь — мир. От Пушкина до Толстого / А.П. Чудаков. М.: Современный писатель, 1992. - 320 с.

128. Шевляков, М.В. Русские писатели о русской женщине / М.В.Шевляков. СПб.: И.И. Иванов, 1899. - 183 с.

129. Шеметова, Н.В. Русская женщина в народном эпосе и лирике / Н.В.Шеметова. Воронеж: Тип. В.И. Исаева, 1903. - 22с.

130. Шкловский, В.Б. Избранное / В.Б. Шкловский. М.: Худ. лит., 1983. -640 с.

131. Юнг, К.Г. Душа и миф. Шесть архетипов / К.Г. Юнг. Минск: Харвест, 2004. - 399 с.

132. Яновский, H.H. Писатели Сибири: Избранные статьи / Н.Н.Яновский. -М.: Современник, 1988. 494 с.1.

133. Баранов, В. Преодоление аксиомы / В. Баранов // Знамя. 1982. - №3 — С. 233-235.

134. Боборыкин, В. Истина ради жизни / В. Боборыкин // Новый мир. -1976. №3. - С.262 - 266.

135. Бочаров, А. Время кристаллизации / А. Бочаров // Вопросы лит.1976. -№3.- С. 37-39.

136. Бранд, Г.А. Природа женщины как проблема / Г.А. Бранд // Общественные науки и современность. — 1998. №2. - С. 167 — 180.

137. Воронов, В. С миром устанавливая связь / В. Воронов // Москва.1977.-№7.-С. 202- 211.

138. Гаврилов, В.А. Живая история / В.А. Гаврилов // Лит. в школе. -1979 —№5. С. 9 - 16.

139. Ершов, Л. Огонь, мерцающий в сосуде / Л. Ершов // Звезда. 1988. -№9. - С. 176- 189.

140. Колесникова, Г. Баллада о защитниках Белого Бора / Г.Колесникова // Москва. 1976. -№ 8. - С. 205 - 207.

141. Курбатов, В. Беззащитная жизнь / В. Курбатов // Москва. — 1994. — №7.- С. 154-160.

142. Литвинов, В. Память сердца и души / В. Литвинов // Знамя. — 1976. — № 7. С. 90 - 96.

143. Нуйкин, A.A. Феномен Залыгина: Опыт культурологический портрет писателя С.П. Залыгина / A.A. Нуйкин // Вопросы философии. — 1986. — №4. — С.105 — 116.

144. Теракопян, Л. На переломе эпох / Л.Теракопян // Мол. гвардия. 1976. -№ 5. - С. 294-300.

145. Теракопян, Л. После итогов, или Всё насмарку / Л. Теракопян // Лит. обозрение. 1995. - №2. - С. 38 - 44.

146. Яновский, Н. Гроза над Белым Бором / Н.Яновский // Октябрь. 1976. -№ 2. - С. 211 -215.V

147. Абдуллина, Д.А. Художественная аксиология в автобиографической трилогии А.Н. Толстого. Дисс. . канд. филол. наук. 10.01.01. / Д.А.Абдуллина. Магнитогорск, 2005. - 208 с.

148. Авдеева, Е.В. Поэтико-философская картина мира в романе Владимира Максимова «Карантин». Автореф. дисс. канд. филол. наук. 10.01.01./Е.В. Авдеева. -Елец, 2004.-21 с.

149. Алексеева, Т.А. Поэтика повествования в рассказах Н.С. Лескова. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. 10.01.01. / Т.А. Алексеева. -М., 1996. -15 с.

150. Афанасьев, Э.Л. Русская литература рубежа XVIII XIX вв., переломный этап национального самопознания. Аксиология и поэтика. Дис. док. филол. наук. 10.01.01. / Э.Л. Афанасьев. -М., 2002.-329 с.

151. Афанасьева, Ю.Ю. Проза М.С. Жуковой: женский мир и женское мировидение в русской литературе второй трети XIX века. Дисс. . канд. фил. наук 10.01.01. / Ю.Ю. Афанасьева. Томск , 2006.-214 с.

152. Ахмедов, А.Х. Поэтика игры в творчестве Саши Соколова: наматериале романа «Школа для дураков». Дисс канд. филол. наук.1001.01. / А.Х. Ахмедов. Махачкала, 2006. - 151 с.

153. Бахова, Э.А. Традиции русской литературы в осмыслении темы «человек и природа» в литературах народов Северного Кавказа. Дисс.канд. фил. Наук. 10.01.01. /Э. А. Бахова. Нальчик, 2005.- 159 с.

154. Богданова, Н. В. Лексическая экспликация концепта "Природа" в раннем творчестве H.A. Бунина. Дисс.канд. филол. наук. 10.01.01. / Н.В. Богданова. СПб., 2007. - 19 с.

155. Брюханова, О.В. «Женственность» и проблема самоопределения национальной культуры в философии всеединства. Дисс.канд. философ, наук. 09.00.11. / О.В. Брюханова. M., 1999. - 173 с.

156. Вахитова, Т.М. Художественная картина мира в прозе Леонида Леонова: структура, поэтика, эволюция. Дисс. док. филол. наук. 10.01.01. / Т.М. Вахитова. СПб., 2006. - 352 с.

157. Гиниятуллина, А.Ф. Проблема "человек и природа" в татарской прозе 60-90-х годов XX века. Автореферат дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / А.Ф. Гиниятуллина. Казань, 2006. - 26 с.

158. Голянская, O.A. Психологические факторы развития ценностных ориентаций личности. Дисс. канд. психолог, наук. 19.00.01. / О.А.Голянская. Новосибирск, 2004. - 163 с.

159. Горозия, В.Е. Сущность отчуждения и основные формы его проявления в условиях НТР. Дисс. канд. философ, наук. 09.00.11. / В.Е.Горозия. Тбилиси, 1984. - 217 с.

160. Денисова, Т.А. Репрезентация концептов мужчина и женщина в языковом сознании русского народа. Дисс. канд. филол. наук. 10.01.01./ Т.А. Денисова. Тамбов, 2006. - 189 с.

161. Деткова, Т.Ю. Онтологический и философско-антропологический аспекты смысла: природность феномена и феноменальность природы. Дисс. канд. философ, наук. 09.00.11. / Т.Ю. Деткова. — Омск, 2006. — 167 с.

162. Дудик, B.C. Психологические особенности развития экономического мышления учащихся в условиях НТР. Автореф. дисс. канд. психолог, наук. 19.00.01. / B.C. Дудик. Киев, 1990. - 18 с.

163. Елистратова, И.А. Философско-методологические проблемы экологизации техники и технознания. Автореф. дисс. канд. философ, наук. 09.00.11 / И.А. Елистратова. СПб., 2005. - 22 с.

164. Забродина, О.В. Восприятие пространства и времени: историко-культурный и аксиологический аспекты. Дисс. канд. культур, наук. 24.00.01. / О.В. Забродина. Красноярск, 2004. - 154 с.

165. Заглоба, В.Б. История и современность в прозе С. Залыгина и Е.Носова 60-х- 70-х г. Дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / В.Б Заглоба. -М., 1991.-213 с.

166. Зуева, H.A. Тендер в свете постмодернистского дискурса. Дисс. канд. философ, наук. 09.00.11. / H.A. Зуева. Воронеж, 2004. — 168 с.

167. Ильясов, P.P. Игра как предмет философского познания: онтологический и гносеологический аспекты. Дисс. док. философ, наук. 09.00.11. / Р.Р. Ильясов. Уфа, 2006. - 326 с.

168. Ильяш, А.Е. Традиции русской литературной классики и творчество С.П. Залыгина. Дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / А.Е. Ильяш. Одесса, 1982.-202 с.

169. Истратова, С.П. Проблемы писательской литературно-критической интерпретации: (Литературно-критические выступления А. Твардовского и С. Залыгина). Автореф. дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / С.П.Истратова. М., 1981.-21 с.

170. Киселев, А.И. Экология человека и гуманизм. Дисс. док. философ, наук. 09.00.11. / А.И. Киселев. СПб., 2005. - 430с.

171. Колесникова, H.H. Тендер в традиционной русской культуре. Дисс. канд. философ, наук. 09.00.11. / H.H. Колесникова. Ставрополь, 2007. - 179 с.

172. Коновалов, Ю.Х. Взаимодействие и отношение «человек-природа» и «человек-человек» в их историческом изменении и зависимости. Дисс. .док. философ, наук. 09.00.11./ Ю.Х. Коновалов. М., 2000. - 328 с.

173. Кочеров, С.Н. Русская идея как социокультурный феномен: концептуальный, историософский и аксиологический анализ. Дисс. док. филос. наук. 09.00.11. / С.Н. Кочеров. Нижний Новгород, 2007. - 357 с.

174. Кошарная, С.А. Лингвокультурологическая реконструкция мифологического комплекса «человек-природа» в русской языковой картине мира. Дисс. док. филол. наук. 10.01.01. / С.А. Кошарная. — Белгород, 2003. 452 с.

175. Куликова, И.М. Сергей Залыгин в литературном процессе 70-х годов. Дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / И.М. Куликова. Л., 1986. -206 с.

176. Легонькова, В.Б. Человек и природа в романе Л. Н. Толстого «Война и мир». Дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / В.Б. Легонькова. — Магнитогорск, 2001. — 187 с.

177. Леденев, A.B. Поэтика и стилистика В.В. Набокова в контексте художественных исканий конца XIX первой половины XX века. Дисс. док. философ, наук. 09.00.11./ A.B. Леденев. - М., 2005. - 338 с.

178. Лобанова, Ю.А. Роль женских архетипов в метасюжете инициации героев Ю. Олеши. Автореф. дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / Ю.А.Лобанова. Барнаул, 2007. — 22 с.

179. Любина, И.М. Аксиология концепта «возраст» в русской, британской и американской лингвокультурах. Дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / И.М. Любина. Краснодар, 2006. - 205 с.

180. Маслов, Р.В. Телесность человека: онтологический и аксиологический аспекты. Дисс. док. филос. наук. 09.00.11. / Р.В. Маслов. -Саратов, 2005.-358 с.

181. Мендес, Х.Т. Воспроизводство человека в условиях НТР. Автореф. дисс. канд. философ, наук. 09.00.11. / X. Т. Мендес. Киев. гос. ун-т им. Т.Г. Шевченко, 1989. - 18 с.

182. Мистрюкова, Е.В. Средства репрезентации концептов "мужественность" и "женственность" в современном английском языке. Дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / Е.В. Мистрюкова. Самара, 2005. — 229 с.

183. Олейников, Ю.В. Экологические проблемы НТР. Социально-философский анализ. Автореф. дисс. док. философ, наук. 09.00.11. / Ю.В. Олейников. М., 1989. - 35 с.

184. Паутова, О.А. Творчество Игоря Северянина: аксиологический аспект. Дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / О.А. Паутова. Тверь, 2006. -194 с.

185. Петров, В.Б. Художественная аксиология Михаила Булгакова. Дисс. док. филол. наук. 10.01.01./В.Б. Петров.-М., 2003.-406 с.

186. Петушкова, Е.В. Экологические проблемы в отечественной публицистике второй половины XX века (С.Залыгин, В.Астафьев, В.Распутин): Дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / Е.В .Петушкова. -Тверь, 2004. 174 с.

187. Полторакина, E.B. Аксиология глобализации современного социума. Дисс. канд. философ, наук. 09.00.11. / Е.В. Полторакина. — Ставрополь, 2001.-171 с.

188. Попова, Е.В. Ценностный подход в исследовании литературного творчества. Дисс. док. филол. наук. 10.01.01. / Е.В. Попова. М., 2004. -326 с.

189. Пушкарева, H.A. Женщина в русской семье X начала XIX века: динамика социокультурных изменений. Дисс. док. истор. наук. 07.00.07./ Н.А Пушкарева. - М., 1997. - 357 с.

190. Радомская, Т.И. Феномен дома и поэтика его воплощения в русской литературе первой трети XIX века: A.C. Грибоедов, A.C. Пушкин, М.Ю.Лермонтов. Дисс. док. филол. наук. 10.01.01. / Т.И. Радомская. -М., 2007.- 521 с.

191. Рислан, Гассан Человек и природа в современной советской литературе: (Творчество В. Астафьева и В. Распутина) Автореф. дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / Гассан, Рислан. М., 1989. - 31 с.

192. Рудзевич, И. Человек и природа в творчестве Сергея Залыгина Дисс. .док. филол. наук. 10.01.01. / И. Рудзевич. Олыитын, 2003. — 351 с.

193. Сивова, О.В. Образ женщины в поэзии серебряного века: этико-эстетический анализ. Дисс. канд. философ, наук. 09.00.11. / О.В. Сивова. Саранск, 2002. - 163 с.

194. Сидорова, Е.А. Трудовые ценности и установки в менталитете русского народа. Автореф. дисс. канд. философ, наук. 09.00.11. / Е.А.Сидорова. Ростов-на-Дону, 2007. - 26 с.

195. Скалон, Н.Р. Становление философского романа в творчестве С.Залыгина (к типологии жанра). Дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / Н.Р.Скалон. Алма-Ата, 1983. - 180 с.

196. Смирнов, С.Р. Современный историко-революционный роман (вопросы поэтики жанра). Автореф. дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / С.Р. Смирнов. Томск, 1979. — 15 с.

197. Тихомирова, E.B. Творчество С.П. Залыгина (философский аспект). Дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. /Е.В. Тихомирова. — JL, 1988. — 201 с.

198. Тищенко, И.А. Природа . и проблемы экологии как объект художественного осмысления в русской прозе и публицистике XX века и традиции их в адыгейской литературе. Дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / И.А. Тищенко. Майкоп, 2007. - 163 с.

199. Топчий, P.A. Отношения «человек-природа» как этностабилизирующая часть традиционной культуры народов Сибири. Дисс. канд. истор. наук. 07.00.07. / P.A. Топчий. Новосибирск, 2003. — 282 с.

200. Федулова, А.Б. Семья и семейные ценности. Философско-аксиологический анализ. Дисс. канд. филос. наук. 09.00.11. /

201. A.Б.Федулова. Архангельск, 2003. — 252 с.

202. Фролова, A.B. Художественная аксиология новокрестьянской поэзии первой трети XX века. Дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / A.B. Фролова. — Воронеж, 2006.- 189 с.

203. Шульга, К.В. Поэтико-философские аспекты виртуальной реальности в романе «Generation «П» Виктора Пелевина. Дисс. канд. филол. наук. 10.01.01. / К.В. Шульга. — Елец, 2005. 158 с.V

204. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. /

205. B.И. Даль. М.: Русский язык, 1989 - 1991.

206. Иванюк, Б.П. Поэтическая речь: словарь терминов / Б.П. Иванюк. — М.: Флинта, 2007. 307 с.

207. Мифология / Гл. ред. Е. М. Мелетинский. М.: Дрофа, 1991. - 736 с.

208. Петровский, H.A. Словарь русских личных имен / H.A. Петровский. М.: Русский язык, 1980. - 384 с.

209. Словарь тендерных терминов / Ред. А.В.Денисова. М.: Информ -XXI век, 2002. - 255 с.209^ и/

210. Тресидцер, Д. Словарь символов / Д. Тресиддер. — М.: Гранд: ФАИР-пресс, 1999. 443 с.

211. Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. М.: Республика, 2001.- 719 с.

212. Хигир, Б.Ю. Полная энциклопедия имен. Женские имена / Б.Ю.Хигир. М: ACT: Астрель, 2003. - 443 с.