автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Жизнь и творчество Марины Цветаевой в рецепции зарубежной славистики

Полный текст автореферата диссертации по теме "Жизнь и творчество Марины Цветаевой в рецепции зарубежной славистики"

На правах рукописи

Цаликова Идя Константиновна

ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ В РЕЦЕПЦИИ ЗАРУБЕЖНОЙ СЛАВИСТИКИ (АНГЛИЯ, США)

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Ишим-2005

Работа выполнена на кафедре литературы Ишимского государственного педагогического института им. П. П. Ершова

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Евсеев Валерий Николаевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Осипова Нина Осиповна

кандидат филологических наук Барыкин Алексей Валентинович

Ведущая организация:

Московский педагогический государственный университет

Защита состоится«^» 2005 г. в ^ часов на заседании регионального диссертационного совета КМ 800.003.01 при Сургутском государственном педагогическом университете по адресу: 626400, г. Сургут; ул. 50 лет ВЛКСМ, 10/2, ауд

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Сургутского государственного педагогического университета

Автореферат разослан «Л?» схлрглЯ 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат педагогических наук, доцент

Буя Т.А.

igg; HU3M

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Последнее десятилетие отмечено активным диалогом и обменом научными результатами, достигнутыми отечественной филологией и зарубежным литературоведением в изучении значимых художественных явлений русской литературы, одним их которых по праву считается творческое наследие М. Цветаевой. Процесс интенсивной интеграции диктует необходимость оценки достигнутых результатов в этой области: диссертационное исследование посвящено анализу литературоведческих, литературно-критических работ славистов Англии и США о жизни и творчестве М. Цветаевой.

Публикация литературно-критических работ, научных трудов по творчеству М. Цветаевой началась за рубежом (в США и Англии) значительно раньше, нежели в России, где поэзия и проза русской эмиграции были практически исключены из истории отечественной литературы.

За рубежом первое двухтомное издание прозы М. Цветаевой вышло в 1953 г. (Нью-Йорк). В СССР небольшой по объему том избранных произведений М. Цветаевой, подготовленный В. Орловым и А. Эфрон, опубликован в 1961 г. Первая отечественная монография «М. Цветаева: Страницы жизни и творчества (1910-1922)» А. Саакянц увидела свет в 1986 г. Сравнимая по научному качеству и значимости с исследованием А. Саакянц книга С. Карлинского (8. КагНшку) «Марина Цветаева: ее жизнь и искусство» вышла еще в 1966 году1. Приводя для сравнения эти факты, мы не имеем в виду противопоставление или соперничество российских и зарубежных литературоведов, речь вдет о различных возможностях в изучении и оценке предмета научных штудий.

Актуальность работы обусловлена необходимостью систематизации и комплексного анализа материала, имеющегося в работах зарубежных цветаеведов различной методологической направленности. Российские исследователи (А. А. Ионина, Е. В. Сомова, Т. Н. Гурьева, Е. В. Дзюба) не воспринимают цветаеведение как самостоятельную ветвь в иностранной славистике, поэтому значительная часть англоязычного материала не введена в научный оборот отечественными литературоведами.

Исследования англо-американских славистов определили основные тенденции развития цветаеведения за рубежом, это обстоятельство необходимо учитывать в осмыслении творческого наследия М. Цветаевой.

Объектом исследования являются посвященные изучению жизни и творчества М. И. Цветаевой работы (монографии, диссертации, статьи и научные сборники, рецензии) славистов Англии и США, представляющих различные рецептивные направления, школы и периоды развития цветаеведения в указанных странах. Внимание уделяется, прежде всего, работам, не переведенным на русский язык и не издававшимся в России.

Цветаеведение - одна из ветвей зарубежного литературоведения - наиболее последовательно развивалось в США и Англии. В данном случае речь идет не о национальной принадлежности славистов или о языковых критериях, а о

1 Цветаева, М И. Проза / Марина Цветаева; [вступ. ст. Ф Степуна]. - Нью-Йорк, 1953; Цветаева, М. И. Избранное / Марина Цветаева; [сост. и преднсл. BJDjwioBa, прим. В. Орлова и А. Эфрон]. - М., 1 % I; Саакянц, А А. Марина Цветаева: страницы жизни и £адкянц ~ Москва

Советский писатель, 1986; Karlinsky, S. Marina CvetaeA. Her -Berkeley; Los

Angeles, 1966. I CBertptor 4/Л

\ ад

сформировавшихся в этих странах центрах цветаеведения, открытых д ля ученых всего мира.

Вследствие этого источниками исследования являются работы как потомков русских эмигрантов, так и славистов Англии и США. Среди ведущих зарубежных цветаеведов - издатели и переводчики из США (Г. Струве, А. Сумеркин, В. Швейцер, Р. Кембалл (R- Kemball)) и Англии (А. Ливингстоун (A. Livingstone), Э. Кон (А. Kahn), И. Фейнштейн (Е. Feinstem)); профессора старейших университетов мира (О. Раевская-Хьюз (О. Raevsky-Hughes), университет Калифорнии, Беркли; С. Карлинский - университет Беркли и Гарвардский университет; Ю. Иваск и Дж. Таубман, Амхерст Колледж, университет штата Массачуссетс; М. Мейкин, Мичиганский университет, США и Оксфордский университет, Англия; Дж. Смит (G. Smith), Оксфорд, Англия) и многие другие ученые-филологи.

В диссертационном исследовании учтены сборники, содержащие материалы двух симпозиумов, прошедших в США в 1992 г. в ознаменование 100-летия М. Цветаевой, а также статьи о жизни и творчестве поэта, составившие сборник работ, изданный в связи с юбилеем С. Карлинского2.

Другой источник- периодические издания США и Англии: «Славянский и восточноевропейский журнал» («The Slavic and East European Journal»); «Славянское обозрение» («Slavic Review»); «Русское обозрение» («Russian Review»); «Русская литература ежеквартально» («The Russian Literature Triquarterly»); «Славянское и восточноевропейское обозрение» («The Slavonic and East European Review»).

Предметом исследования является содержание и специфика рецепции (восприятия и интерпретации) славистами США, Англии жизни и литературного творчества М. И. Цветаевой, а также достигнутые ими научные результаты (концепции, наблюдения и выводы).

Цель диссертационной работы состоит в выявлении своеобразия рецептивных подходов к толкованию жизни и творчества М. И. Цветаевой в англо-американской славистике, в анализе объективности и перспективности научных фактов, полученных цветаеведением Англии и США на различных этапах его становления и эволюции.

Под рецепцией понимается конституирование исследователем смысла произведения в рамках представляемых им методологических принципов и с учетом предшествующего эстетического опыта произведения, то есть истории его восприятия другими реципиентами.

Цель мотивирует решение задач исследования: 1. Представить описание основных работ славистов Англии и США о жизни и творчестве М. Цветаевой.

2. Проследить историю рецепции творчества М. Цветаевой зарубежными славистами с применением синхронного и диахронного подходов (хронология появления рецепций и их деление по методологической принадлежности).

3. Охарактеризовать диапазон методов анализа творческого наследия

1 Marina Tsvetaeva: One Hundred Years: Papers from the Tsvetaeva Centenary Symposium = Столетие Цветаевой: материалы симпозиума/Amherst College, Amherst, Massachusetts, 1992; [ed. by V. Schweitzer et al l. - Oakland (California): Berkeley Slavic Specialties, cop.1994; Marina Tsvetaeva: 1892-1992 = Марина Цветаева: симпозиум, посвященный 100-летию со дня рождения / Русская школа Норвичского университета, Норгфилд, Вермонт, 1992;[ed.byS Elnitskyetal.J.-Northfield; Vermont, 1992;ForSK. In Celebration ofthe Life and Career of Simon Karlinsky / [ed. by M. S Filer et al.] -Oakland- Berkeley Slavic Specialties, 1994.

* i.t'S, (. t ' * l

•i'1 <.'". ••» i J *

• Цъ It К

М. Цветаевой, используемых славистами Англии и США. 4. Уточнить главные этапы развития англо-американского цветаеведения. 5. Систематизировать и оценить проблемы и вопросы, поставленные и рассмотренные зарубежными реципиентами. 6. Акцентировать специфические черты творческого наследия М. Цветаевой в рецепции западных ученых. 7. Определить тенденции и перспективы развития цветаеведения Англии и США.

Методологической основой диссертационного исследования являются труды И. П. Ильина и Е. А. Цургановой, Т. Н. Красавченко, Д. Дьюелла, Р. Темпеста, У. Тодда III, содержащие характеристику концепций, направлений, школ зарубежного литературоведения и литературной критики, работы М. М. Бахтина, Ю. Кристевой, К. Ф. Тарановского, И. П. Смирнова, Г. Блума, Н. А. Фатеевой по проблемам межтекстовых (интертекстуальных) отношений. Для реализации поставленных задач и анализа материала применяются структурно-типологический и сравнительно-исторический методы исследования.

Научная новизна исследования заключается в комплексном подходе к анализу работ цветаеведов Англии и США, она определяется малоизученностью избранного ракурса и обусловлена отсутствием специальных диссертационных исследований, посвященных изучению рецепции творчества М. Цветаевой зарубежной славистикой.

Положения, выносимые на защиту:

1. В становлении и развитии цветаеведения США и Англии выделяются четыре хронологических этапа: 1940 -1970 гг.; 1980-е гг.; рубеж 1980-1990 гг.; цветаеведенис после 1992-го г.

2. Наиболее развитое направление зарубежного цветаеведения -биографическое, сформировавшееся на начальных этапах рецепции творческого наследия М.Цветаевой; в дальнейшем оно трансформировалось в психологическое и психоаналитическое направления анализа жизни и литературных произведений поэта.

3. В 1970-1990-х гг., то есть после фундаментальной работы С. Карлинского, цветаеведение Англии и США эволюционировало в сторону реализации перспектив, указанных исследователем, и по пути уточнения фактов биографии поэта.

4. Развитие цветаеведения в Англии и США на современном этапе осуществляется в двух равнозначных направлениях: детализация биографии Цветаевой актуализировала психологические и психоаналитические тенденции в цветаеведении. С другой стороны, репрезентативными становятся исследования, выявляющие литературные источники и историко-культурный контекст поэтического творчества М. Цветаевой.

5. В методологическом плане наиболее перспективными в современном цветаеведении Англии и США являются интертекстуальный подход к творчеству М. Цветаевой, анализ мифопоэтики. Исследования такого характера позволили обнаружить теологические и мифологические основы ее произведений.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что изучение применяемых славистами США и Англии аналитических процедур в осмыслении особенностей творчества М. Цветаевой позволило увидеть общую картину смены литературоведческих направлений в зарубежной филологии, логику их эволюции. На конкретном материале предложена типология методов и приемов, используемых в литературоведческих работах зарубежных славистов, выявлены

перспективные направления развития литературоведения в Англии и США, в частности на современном его этапе.

Практическое значение работы обеспечивается тем, что выводы, положения, аналитико-описательный и фактографический материал диссертации могут бьпъ использованы в работах филологов по проблемам литературы русской эмиграции, в курсах истории русской литературы XX в., в спецкурсах, спецсеминарах по теории литературы, посвященных вопросам литературоведческих направлений в мировой филологии.

Материалы исследования апробированы на региональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы преподавания гуманитарных, социально-экономических и естественнонаучных дисциплин», посвященной 40-летию ТюмГНГУ (октябрь 2003 г.), V региональной межвузовской конференции «Русская литература в контексте мировой культуры», посвященной 50-летию ИГТТИ им П. П. Ершова (февраль 2004 г.), IX Шешуковских чтениях «Русская литература XX века. Типологические аспекты изучения» в Mill У (март 2004 г.), III региональной научной конференции «Молодые ученые - педвузу, колледжу, школе», прошедшей в ИГПИ им. П. П. Ершова (апрель 2004 г.), обсуждались на заседаниях кафедры литературы Ишимского государственного педагогического института им. П. П. Ершова. По теме диссертации опубликовано 9 научных статей и тезисов общим объемом 2,3 п. л.

Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения. Список литературы включает 233 наименования, из них 112 на иностранных языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Введение содержит обоснование актуальности темы работы, ее новизны, теоретической и практической значимости, в нем определяются цель, основные задачи, предмет и объект исследования.

В первой главе «Становление и развитие цветаеведения в США и Англии» прослежена хронология формирования англо-американской славистики о жизни и творчестве М. Цветаевой, стадиальное становление внутри ее ведущих направлений, определены перспективы развития цветаеведения в этих странах.

Развитие цветаеведения в США и Англии определялось объективными причинами: различные «волны» русской эмиграции (1950-е гг., 1970-е гг.) и связанный с ними общий интерес к России; решение ЮНЕСКО объявить 1992 г. годом М. Цветаевой в ознаменование ее 100-летнего юбилея; смена социокультурной ситуации на рубеже двух столетий.

Внутри цветаеведения развитие тех или иных направлений зависело от публикаций текстов произведений М. Цветаевой и их перевода на английский язык, а также от персоналий, то есть от наличия славистов, избравших сферой своих научных интересов творчество М. Цветаевой.

Изучение основного корпуса работ англо-американского цветаеведения позволило вьщелить в истории его становления и эволюции четыре хронологических этапа. Характеристика этих этапов содержится в четырех разделах первой главы.

Первый этап - время зарождения цветаеведения (1940-1970-е гт.), он открывается

деятельностью критиков - русских эмигрантов и завершается изданием основного корпуса цветаевских текстов за рубежом, характеризуется аспектным анализом и апробацией различных аналитических процедур в изучении жизни и творчества М. Цветаевой.

В сущности, начало было положено рецензиями критиков-русских эмигрантов (Ю. Терапиано, Б. Ширяева, Ю. Иваска, М. Слонима) на американское издание прозы М. Цветаевой (1953). Поскольку в 1940-е гг., после смерти М. Цветаевой, ее имя и произведения были почти полностью исключены из эмигрантского литературного сообщества (за исключением редких упоминаний), начало становления цветаеведения за рубежом целесообразнее рассматривать с 1950-х гг.

Англоязычные слависты познакомились с именем М. Цветаевой благодаря ученику Г. Струве - С. Карлинскому и его книге «М. Цветаева. Ее жизнь и искусство» (1966).

1970-е гг. - время «третьей волны» российской эмиграции и повышенного внимания к литературе и публицистике, запрещенным в СССР по идеологическим соображениям.

В силу сложности лирики М. Цветаевой англоязычные исследователи обратились вначале к стиховедческому анализу ее поэзии (лирики и поэм), что явилось необходимым условием появления английских переводов. В диссертационном изложении представлен метод «лингвистической статистики», его использовали в 1979 г. Р. Кембалл при переводе сборника «Лебединый стан» и английский цветаевед Дж. Смит, анализировавший метр и композицию «Поэмы Горы», поэм «Переулочки», «Царь-Девица».

Второй этап цветаеведения охватывает 1980-е гг.; это время становления цветаеведения как самостоятельной ветви англо-американской славистики. Он отмечен переводами на английский язык большинства произведений М. Цветаевой и формированием всех ведущих методологических направлений цветаеведения Англии и США.

В распоряжении английских и американских исследователей к началу 1980-х гг. имелась вся проза М. Цветаевой - в отличие от возможностей советских филологов. За этим последовало появление английских переводов цветаевской прозы, выполненных Д. Гембрелл (J. Gambrell), Д. М. Кинг (J. М. King). Поэзию М. Цветаевой активно переводят на английский язык в 1980-е гг. М. Мэддок (М. Maddock) - в США, Д. Макдафф (D. McDuff) и И. Фейнштейн - в Великобритании. Данный процесс соотносится с выходом пятитомного американского издания «Стихотворения и поэмы» под редакцией А. Сумеркина, со вступительной статьей И. Бродского и биографическим очерком В. Швейцер.

Издание трехсторонней переписки М. Цветаевой с Р. М. Рильке и Б. Пастернаком на английском языке в переводе М. Веттлин (М. Wettlin) и В. Арндта (W. Arndt) стало принципиальным шагом для роста популярности М. Цветаевой в англоязычном мире.

В 1980-е гг. у исследователей жизни и творчества М. Цветаевой актуален биографический подход и соответствующий ему жанр «критической биографии», представленный работами С. Поляковой, Д. Бейли (J. Bayley), И. Фейнштейн, Д. Л. Бургин (D. L. Buigin), В. Швейцер, Д. Таубман. Для данного подхода (и жанра) характерен «литературоведческий психологизм» - сопровождение фактов биографии и произведений рассуждениями о психологических подтекстах,

которым исследователь ищет подтверждение в художественных произведениях М. Цветаевой.

Английские и американские слависты 1980-х гг. наследуют традицию «биографописания» у С. Карлинского, развивая намеченные им направления поиска, детализируя факты биографии поэта, которых С. Карлинский не касался или исказил из-за дефицита биографических материалов и отсутствия многих цветаевских текстов. Для осмысления появившихся переводов произведений М. Цветаевой биографический подход - на начальном этапе рецепции -выполнял конструктивную роль в этом первичном осмыслении.

Третий период - рубеж 1980-1990-х тт. Его вершина приходится на 1992 г. (год 100-летия М. Цветаевой) и отмечен работой двух международных цветаевских симпозиумов в Амхерсте и Нортфилде; они подвели итоги предшествующего развития цветаеведения. Участники симпозиумов представляли основные направления цветаеведения - стиховедческое (Э. Кон, Н. Косман, JI. Лосев, Д. Таубман), психоаналитическое-Л. Фейлер (L. Feiler), гендерное-П. Скотто (P. Scotto), интертекстуальное - (К. Чипела (С. Ciepiela), Т. Венцлова, А. Тамарченко), мифокритическое - (С. Ельницкая, О. П. Хести(0. P. Hasty)).

Американские симпозиумы выявили двуединую перспективу развития англоязычного цветаеведения. В биографическом направлении наступил период «прописывания» деталей, очищения от домыслов, присущих работам начальных периодов. В рецепциях же, исследующих отдельные аспекты творчества, происходит ослабление роли биографического комментария к стихам. На смену ему приходит анализ с философской, историко-литературной, эстетической позиций.

Цветаеведение после 1992 г. - четвертый этап, которому свойственно двуединое развитие - детализация биографии поэта и изучение цветаевских текстов с учетом историко-культурного контекста, что представлялось проблемным на предыдущих этапах.

Тенденция к детализация биографии представлена - в диссертационном изложении - исследованиями цветаеведов-психоаналитиков Л. Фейлер, Д. Л. Бургин и феминистских критиков-С. Бойм (S. Воут), Э. Сиксу (Н. Cixous), П. Честер (P. Chester)3. Общая черта этих работ - опора на вскрытые в книге С. Поляковой (1983) факты биографии М. Цветаевой (ее отношения с женщинами). Феминистские критики-цветаеведы защищают интуитивную, «женскую» природу литературного творчества и настаивают на принципиальной роли женщины в оформлении структуры человеческого сознания; они «вскрывают» мужской логоцентризм в литературе.

Л. Фейлер опирается на фрейдизм и критику сознания Дж. Хиллис Миллер. Произведения, письма, дневники, заметки М. Цветаевой исследуются с целью

1 Фейлер, Л. Марина Цветаева: [пер. с англ.] / Лили Фейлер. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. - Перевод изд.: Marina Tsvetayeva: The Double Beat ofHeaven and Hell/Lily Feiler. - Lurham; London, 1994; Бургин, Д. Л. Марина Цветаева и трансгрессивный эрос- статьи, исследовании / Диана Льюис Бургин; [пер. с англ. С. Сивак; ред. Н Кононов; хул. М. Покшишевская]. - СПб.: ООО ИНАПРЕСС, 2000; Boym, S Death in Quotation Marks: Cultural Myths of the Modern Poet / Svetlana Boym. - Cambridge, Mass • Harvard University Press, 1991; Cixous, H. Poetry, Passion and History: Marina Tsvetseva / Heiene Cixous // Readings: The poetics of Blanchot, Joyce, Kafka, Kleist, Lispector, and Tsvetayeva / [ed. by V. Conley] - Minneapolis: University of Minnesota Press, 1991; Chester, P. Engaging Sexual Demons in Marina Tsvetaeva's «Devil»: The Body and the Genesis of the Woman Poet / Pamela Chester И Slavic Review -1994 - Vol. 53, № 4. - C. 1025-1045

обнаружить скрытую повторяющуюся тему. Отыскав одну такую константу (тему «матери и ребенка»), Л. Фейдер считает ее импульсом цветаевского сознания и трактует с привлечением теории 3. Фрейда. Поэтическое творчество Цветаевой, в концепции JI. Фейлер, предстает как сублимация, которая позволяла поэту разрешить конфликт желаний и существующих образцов поведения в обществе. В творчестве поэт частично реализует собственные желания и облегчает себе задачу «приспособления» - действия в соответствие с моральными нормами (в рамках этой парадигмы и трактуется жизнь и творчество М. Цветаевой).

Д. JI. Бургин характеризует цветаевское творчество как классический путь формирования фобии (лесофобии) - по 3. Фрейду. При выборе поведения у поэта, склонного к женской однополой любви, возникает конфликт между желаниями (принципом удовольствия) и моральными нормами (принципом реальности). Конфликт вытесняется в область бессознательного и оказывает влияние на литературное творчество.

В цветаеведении США и Англии ярко проявляются две тенденции. Биографический подход базируется на детализации частностей биографии поэта; затем данный подход «обрастает» тендерными, психологическими и психоаналитическими трактовками жизни и творчества М. Цветаевой. Отход от жизненного комментария впервые проявился в интертекстуальном направлении. М. Мейкин исследовал сюжетные заимствования в творчестве М. Цветаевой как сознательный авторский прием, как ее творческий диалог «с самой собою» («автоцитатность»), обратил внимание на архитекстуальные связи произведений нелирических жанров. Данная тенденция проявилась в мифокритическом направлении (Т. Венцлова, JI. Вике (L. Weeks), С. Ельницкая, О. П. Хести), в культурологическом анализе (И. Шевеленко и др.)4.0. П. Хести, исследуя генезис и типологию архетипа поэта на материале произведений, мифологической константой которых является миф об Орфее, опирается на юнгианскую модель мифологической критики. Для обозначения корпуса текстов, разных по жанровой принадлежности и времени создания, но связанных тематически или структурно с орфическим мифом, исследователь использует термин «мифопоэзия» (в диссертации применяется синонимичное понятие - «мифоцентрические произведения»).

Культурологический анализ текстов М. Цветаевой заявлен работой И.Шевеленко «Литературный путь Марины Цветаевой: Идеология - поэтика -идентичность автора в контексте эпохи». Работа восполняет недостаток англоязычного цветаеведения - стремление рассматривать творчество поэта

4 Мейкин, М. Марина Цветаева: Поэтика усвоения / Майкл Мейкин; Гперевод с англ. С. Зенкевича]. - М.: Дом-муэей Марины Цветаевой, 1997 - Перевод изд.: Marina Tsvetaeva: Poetics of Appropriation / Michel Makin. - Oxfonl: Clarendon Press, 1993; Venclova, T. On Russian Mythological Tragedy Vjaceslav Ivanov and Marina Cvetaeva/ThomasVenclova//Myth in Literature/[ed. by A. Kodjaketal.] -Columbus, 1985 -P. 89-109; Weeks, L <d Nanwd Her Ariadna...»: The Demeter-Persephone Myth in Tsvetaeva's Poems to Her Daughter/I^ura Weeks // Slavic Review. - 1990. - Vol.49, № 4. - P. 568-584; Ельницкая, С. И. «Возвышающий обман»: миротворчество и мифотворчество Цветаевой / Светлана Ельницкая // Marina Tsvetaeva: 1892-1992=Марина Цветаева: симпозиум, посвященный 100-летию со дня рождения / Русская школа Норвичского университета, Норгфидц, Вермонт; 1992; [ed. by S. Elnhsky et al.].-Northfield; Vermont, 1992. -C. 45-62; Hasty, O. P. Tsvetaeva's Orphic Journey in the Worlds of the Word / CHga Peters Hasty. - Evanston; Illinois: Northwestern University Press, 19%; Шевеленко, И. Д. Литературный путь Цветаевой: Идеология - поэтика - идентичность автора в контексте эпохи / Ирина Шевеленко; [худ. Д. Балабуха]. - М.: Новое литера!урное обозрение, 2002.

обособленно от литературного процесса, вне существовавших эстетических, мировоззренческих традиций и норм литературной эпохи.

Во второй главе «Жизнь и творчество М. И. Цветаевой в рецепции представителей биографического, психологического и психоаналитического литературоведения США и Англии» рассматривается деятельность основателя зарубежного цветаеведения С. Карлинского (раздел «Монография С. Карпинского как "литературная биография " и основа для формирования первых рецептивных направлений в зарубежном цветаеведении»), характеризуются биографические, психологические, психоаналитические трактовки литературной судьбы М. Цветаевой (раздел «Жизнь и творчество М. И. Цветаевой в исследованиях С. Поляковой и ее последователей (психологические и психоаналитические рецепции)»).

Жизнь и творчество М. Цветаевой исследуются С. Карлинским в рамках принципа биографической школы (изучение произведений писателя, когда основой творчества, художественного своеобразия признается выражение личного опыта автора - бытовой жизни, человеческих отношений, душевных, психических состояний). Избранный принцип трактовки исследователь объяснял дефицитом материалов о жизни М. Цветаевой и «автобиографичностью» ее произведений.

Биографический метод исследования позволил С. Карлинскому, например, точно определить год рождения поэта. Ему удалось также обнаружить исчерпывающий авторский комментарий об источниках поэмы «Переулочки» путем его сравнения с письмом М. Цветаевой к Ю. Иваску от 25 января 1937 г.

В диссертации отмечаются неточности монографии С. Карлинского, явившиеся следствием именно биографического подхода. Так, С. Карлинский вообще не упоминает С. Парнок, анализируя адресованные ей циклы «Подруга» («Юношеские стихи») и «Бессонница» («Версты I» и «Психея»), Причины такого упущения - отсутствие дедикации, отсутствие у исследователя полного корпуса текстов циклов, двусмысленность грамматического рода в указанных стихотворениях (Цветаева обращается к своему адресату на «вы», чем избегает грамматических окончаний женского рода). Тайна адресата цикла «Подруга» была открыта в 1983 г. С. Поляковой, а дедикацию «Бессонницы» доказала С. Ельницкая в 1992 г. (Норвичский симпозиум), усмотрев в названии цикла внутреннюю форму («без Сони»),

В первом разделе характеризуется прогнозирующая функция монографии С. Карлинского, то есть подчеркиваются заявленные в его работе перспективные тенденции научных изысканий для славистов-цветаеведов. В монографии отчетливо акцентированы направления возможных исследований -психоаналитических, тендерных, наконец, интертекстуальных и культурологических (установление историко-литературного и культурного контекстов произведений). Это утверждение подкрепляется обнаруженными примерами конкретных соответствий между тезисами монографии С. Карлинского и содержанием работ таких исследователей, как Г. Слобин (в. 81оЫп), П. Скотго, К. Чипела, И. Шевеленио.

Труд С. Карлинского позволил зарубежному цветаеведению развиваться в двух направлениях. Во-первых, это детализация биографии, во-вторых, намечен и отход от «жизненного подстрочника» к другим аспектам изучения жизни и творчества М. Цветаевой. Далее в анализе уточняется, как в процессе

формирования зарубежного цветаеведения развивались или опровергались наблюдения и выводы С. Карлинского.

Тенденция к детализации биографии, проявившаяся в цветаеведении после 1992 г., была следствием появления книги С. Поляковой «Закатные оны дни: Цветаева и Парнок»5. В книге впервые упоминается об отношениях двух поэтесс, устанавливается адресат цикла «Подруга». Работа С. Поляковой сняла запрет с обсуждения некоторых фактов цветаевской биографии и этим разрушила привычный горизонт ожидания реципиентов, так как книга шла вразрез с существующими научными нормами и имеющимися интерпретациями.

Исследование С. Поляковой опирается на принципы и приемы психологической школы. В основе метода психологической школы лежит принцип изучения творчества писателя, выводящий в качестве решающего творческого начала психологическое состояние художника, его самонаблюдение (как источник действительности), автобиографию (как фиксацию фактов личной жизни автора).

Доказательством предположения, что биографическое направление внутри зарубежного цветаеведения стадиально трансформировалось в психологическое и психоаналитическое, является следующее наблюдение: С. Полякова использует прием биографического сопоставления, разработанный С. Карлинским. ' Например, С. Полякова сопоставила текст письма Е. О. Волошиной к

Ю. Л. Оболенской от 30 декабря 1914 г., эссе «Мои службы» и шестое \ стихотворение цикла «Подруга» (созданное в декабре 1914 г.) и установила факт

совместной с С. Парнок поездки М. Цветаевой в декабре 1914 г. в Ростов Великий (об этом факте не упоминает С. Карлинский).

С. Полякова реконструирует психологию отношений М. Цветаевой и С. Парнок. Анализируя стихи-посвящения М. Цветаевой и С. Парнок, исследователь приходит к выводу о «материнско-дочернем комплексе чувств», питавшем отношения М. Цветаевой и С. Парнок. Подобные выводы (о природе чужих личных отношений) представляются произвольными: доказательств, подтверждающих эти предположения, С. Полякова не предлагает. Данная методика анализа и ее результаты породили «подражания» в психоаналитическом цветаеведении (уточним, что «психоаналитическая» школа исследует влияние психологии личности писателя на его творчество с опорой на учения 3. Фрейда, К. Юнга).

С. Полякова заложила традицию рецепции цветаевских текстов с опорой исключительно на биографию поэта. Во втором разделе второй главы представлено сравнение толкований текстов «Повести о Сонечке», «Письма к Амазонке» С. Поляковой и Л. Фейлер, Д. Л. Бургин, ориентированных на психоаналитические трактовки.

Так, С. Полякова усматривает в «Письме...» негативную реакцию М. Цветаевой на смерть С. Парнок. Направление поиска, предложенное С. Поляковой, развивается у ее последователей. Д. Л. Бургин, обращаясь к отрывку из эссе, заменяет слово «природа», от имени которой провозглашает обвинительные инвективы М. Цветаева и которая, считает исследователь, напоминает родную мать поэтессы, архетип матери вообще (поскольку здесь есть материнское желание для дочери - повторения своей женской судьбы,

1 Полякова, C.B. Закагшые оны дни- Цветаева и Парнок I София Полякова. - Ann Arbor Aldis, 1983.

реализации прокреапгивного потенциала), на слово «мать»; отсюда следует вывод: в письме подавляемая Цветаевой склонность к однополой любви маскирует матрифобию - страх перед матерью. Здесь имеет место искажение авторского повествования с целью сделать его подходящим для концепции исследования. Более того, литература ставится на службу психоанализу, хотя объективно реконструкция должна производиться обратным порядком.

Воспоминания о С. Парнок перешли у М. Цветаевой в директорию памяти, но - не подсознания или бессознательного, как указывается в рассмотренных работах. Принципиальная особенность творческой реактивности поэта - опора на собственные воспоминания, что в сочетании со сквозными тематическими и смысловыми узлами (лейтмотивами и автореминисцентностью) объясняет появление «тени» С. Парнок на этих текстах.

В гендерном исследовании П. Скотто и статье феминистского критика П.Честер результаты рецепции подтверждаются элементами культурологического, мифокритического, сравнительно-исторического анализа (наряду с выявленной биографической основой). П. Скотто представил трансгендерное прочтение образа Казановы из цветаевского «Феникса». В его восприятии Казанова - андрогин. П. Скотто описывает «бум Казановы» в европейской культуре 1890-х гг., продлившийся до 1920-х гг. как время активного определения сексуальности и эмоциональных возможностей человека в европейской культуре, небывалой свободы самовыражения. М. Цветаеву тоже занимали вопросы осознания себя человеком особого пола, определения приемлемых рамок поведения. Это, отчасти, объясняет ее обращение к личности Казановы.

В дальнейшем тенденция отхода от биографического и психологического подстрочников проявилась в работах интертекстуальной и мифокритической направленности в анализе жизни и творчества М. Цветаевой.

В четырех разделах третьей главы «Интертекстуальный анализ творчества М. И. Цветаевой в англо-американской славистике» представлены интертекстуальные исследования в зарубежном цветаеведении.

Под интертекстуальностью понимается частичное или полное формирование смысла текста за счет ссылки на другой текст того же автора, более ранний текст другого автора, текст из другого дискурса или вида искусства.

Анализ в этой части диссертационного исследования опирается на классификацию подтекстов К. Ф. Тарановского и Н. А. Фатеевой: 1. Подтекст -импульс для создания образа. 2. Заимствование по ритму и звучанию. 3. Текст, содействующий либо раскрывающий идею более позднего текста. 4. Текст, полемически трактуемый поэтом. Подтекст К. Тарановский определил как «уже существующий текст, отраженный в последующем, новом тексте»6.

В интертекстуальных исследованиях зарубежных славистов, анализирующих произведения М. Цветаевой, отмечены основные виды межтекстовых отношений по Н. А. Фатеевой: а) интертекстуальные цитаты с точной атрибуцией (в «Крысолове» цитата из Гете), переводные цитаты (цитата из перевода Н. Полевого в стихотворении «Диалог Гамлета с совестью»); б) паратекстуальные цитаты-заптавия как следствие сюжетных заимствований

' Тарановский, К. Ф. О поэзии и поэтике / Кирилл Тарановский. - М., 2000. - С. 31; Фатеева, Н А. Контрапункт интертекстуальности, или интертекст в мире текстов / Н. А Фатеева.—М.: Агар, 2000.-С. 144.

(«Федра», «Царь-Девица», «Крысолов»); в) гипертекстуальность, в качестве дополнительного средства использующая языковую игру с библейскими претекстами («Поэма Горы» и «Поэма Конца» в рецепции Т. Венцловы, эссе «О благодарности» у О. Раевской-Хьюз); г) архитекстуальность (так, «классические» пьесы исследователи отсылают к символистским драмам (С.Карлинский) и к жанру афинской трагедии (Э. Кон, М. Мейкин); д) метатекстуальный пересказ («Приключение»), дописывание чужого текста («Крысолов» в рецепции К. Чипела). Метатекстуальность является следствием того, что для М. Цветаевой более характерен текст как средство раскрытия идеи авторского произведения (фольклорные поэмы-сказки) или как повод к творческой полемике (поэмы «Двенадцать» и «Крысолов» в исследовании К. Чипела).

Работа с «чужим словом» у М. Цветаевой проходит естественный путь от простых форм усвоения (пересказа) к сложным «гибридным формам», сочетающим несколько моделей примыкания к претексту.

Бесконфликтное прочтение источника, не сопровождаемое написанием (авторским пересмотром), представлено на материале 11 -го стихотворения цикла «Подруга». Как доказала Д. Л. Бургин, оно отсылает к письму немецкой писательницы Б. фон Арним своей возлюбленной К. фон Гюндероде:«Подойди к моему окну в полночь и свистни, я сразу пойду за тобой на край света» / «Komm vor mein Fenster und pfeif un Mitternacht, und ich geh ohne Vorbereitung mir Dir um die Welt»7. Стихотворение M. Цветаевой, написанное в разгар «романа» с С. Парнок, тоже клятва в вечной любви: «Чьи б ни целовала губы / Я в любовный час, / Черной полночью кому бы / Страшно не клялась - //...Все проснется — только свистни / Под моим окном»*. Следовательно, письмо Б. Брентано присутствует здесь не только как метатекстуальный пересказ, но и на уровне переводной неатрибутированной цитаты.

Свободно работая с различными моделями усвоения претекстов в лирике, М. Цветаева вновь обращается к «бесконфликтному прочтению» при обращении к новому для нее нелирическому жанру, в частности к драматургии. Английский цветаевед М. Мейкин утверждает, что в пьесе «Приключение» сюжетные изменения, привнесенные М. Цветаевой, оправданы требованиями жанра (обязательным логическим завершением, четкостью композиции, лаконизмом). Они не «ломают» фабулы «Мемуаров» Казановы, к которым отсылает цветаевская пьеса.

Сложные «гибридные формы» примыкания к источнику рассмотрены на примере стихотворений сборника «После России», адресующих к шекспировскому «Гамлету» (в рецепции М. Мейкина, О. П. Хести и А. Тамарченко)'. На практике они реализуются как разрешение противоречий между традицией (бесконфликтным прочтением) и новаторством (радикальным

' Burgin, D. L. After the Ball is Over Sophia Pamok's Creative Relationship with Marina Tsvetaeva / Diana Lewis Burgin // The Russian Review. -1988 - Vol. 47 - P. 432.

1 Цветаева, M. И. Собрание сочинений. В 7 т Т. I Стахотворения/МаринаЦветаева;[сост., подгст. текста и коммент. Л. А. Мнухина и А. А. Саакянц] - М.: Эллис Лак, 1995. - С. 225.

' Мейкин М Указ. соч. - С. 200-201; Hasty О. Р. Указ. соч. - Р. 56-83, Тамарченко, А. Диалог Марины Цветаевой с Шекспиром. Проблема «Гамлета» / Анна Тамарченко // Marina Tsvetaeva: 1892-1992 = Марина Цветаева: симпозиум, посвященный 100-летию со дня рождения / Русская школа Норвичского университета, Нортфилд, Вермонт; 1992; [ed. by S. Elnitsky etal.J -Northfield, Vermont, 1992.-C. 159-176.

пересмотром). «Творческий диалог» М. Цветаевой с Шекспиром - следование сюжетному «каркасу» трагедии и привнесение изменений в детали с целью экспликации собственных эстетических и философских идей. М. Цветаева опирается на шекспировский сюжет; использует некоторые формы поэтического мышления драматурга. Например, это передача внутреннего голоса героя призраку погибшего, но любимого человека (у Шекспира - Тень отца, у М. Цветаевой-Офелия).

Именно цветаевская Офелия, получившая право говорить, озвучивает авторские идеи. Воспринимают этот смысловой пласт произведения исследователи по-разному. По мнению А. Тамарченко, М. Цветаева сумела отвергнуть традиционный взгляд на Гамлета как на «лишнего человека» и предложить читателю трагического героя, который судит себя сам - собственной совестью. Для О. П. Хести цветаевский Гамлет - антипоэт, который пытается выбирать между жаждой мести за смерть отца и страстной любовью к Офелии. Офелия-поэт доказывает ему невозможность выбора и необходимость для поэта совмещать земное и небесное.

Модель примыкания к претексту осложнена заимствованием образа на уровне переводной цитаты с точной атрибуцией (образ «тяжеловесной хроники»). Стихотворение «Офелия - в защиту королевы» отсылает автоинтертекстуально к стихотворениям сборника - к циклу «Федра» и одноименной цветаевской трагедии того же периода и самой трагедии, к сцене «В опочивальне».

Работа М. Цветаевой с претекстами в произведениях нелирических жанров становится более понятной после исследования их архитекстуальных связей -жанровых образцов, на которые, возможно, ориентировалась М. Цветаева. Так, «классические пьесы» («Ариадна» и «Федра») С. Карлинский, Э. Кон, М. Мейкин10 адресуют или к жанру неоклассической трагедии или к греческой (афинской) трагедии.

С. Карлинский обнаружил в пьесах структурные модели французских (XVII в.) и русских (XVIII в.) неоклассических трагедий. Например, это монолог Водоноса в первой картине как традиционный для трагедий Корнеля и Расина récit (повествование о событиях, предшествующих сюжетному действию), хор - комментарий к развитию основного действия; битва с Минотавром, происходящая за сценой, когда ожидающая Тезея героиня показывает на сцене волнение и нетерпение в «Ариадне» и т. д.

На современном этапе цветаеведения возникает полемика с мнением С. Карлинского. Э. Кон, М. Мейкин отмечают формальное сходство цветаевских пьес с древними афинскими трагедиями, выделяют следующие признаки: 1. Полиметричность пьес, вместо александрийского стиха неоклассицистов, пятистопного ямба И. Анненского и прозы Ф. Сологуба. 2. В духе Софокла и Еврипида М. Цветаева включает в пьесы описания подробностей быта, что противоречит «biensences» («приличиям») неоклассицистов. 3. Афористичность и риторика стиля пьес, но не манерность XVII в. или

10 Karlinsky S. Указ. соч. - S. 258-265; Kahn, A. Chorus and Monologue in Marina Tsvetaeva"s Ariadna-An Analysis of Their Structure, Versification and Themes / Andrew Kahn // Marina Tsvetaeva: One Hundred Years: Papers from the Tsvetaeva Centenary Symposium = Столетие Цветаевой: материалы симпозиума / Amherst College, Amherst, Massachusetts, 1992; [ed. by V. Schweitzer et al ]. - Oakland (California): Berkeley Slavic Specialties, cop.1994. - P. 162-193; Мейкин M. Указ. соч. - С. 230-256.

изысканная сложность символистского стиля. 4. Участие в каждой сцене не более трех протагонистов. 5. Стихомифия - форма драматического диалога, где каждая строка реплики персонажа произносится с перерывом (сцена встречи Тезея и Ариадны после его победы в лабиринте). 6. Agön - спор, в который вступают главные герои трагедии (у М. Цветаевой - Вакх и Тезей). 7. Parados - появление хора в начале трагедии после монолога «внешнего» персонажа для обозначения основного конфликта (хор девушек и юношей после монолога Водоноса в «Ариадне»). 8. Palinode - тематическое и строфическое сходство хора в первой и третьей картине.

Языковая игра с источником - сквозная для всех периодов и родо-видовых наклонений творчества поэта - лирики («Ты проходишь на запад солнца»), поэмы («Поэма Горы» и «Поэма Конца»), дневниковой («О благодарности») и автобиографической прозы («феминизация» мифа о рождении в эссе «Черт»), особенно при обращении М. Цветаевой к православным и библейским текстам. Модель языковой игры реализуется как «перемещение» героев светского произведения в библейский контекст; проецирование христианских сюжетов на жизнь простых людей, когда источник узнается по ключевым словам.

Так, Т. Венцлова" доказал, что Ветхий Завет и Новый Завет послужили структурными и композиционными образцами цветаевских «Поэмы Горы» и «Поэмы Конца». В диссертации представлен анализ тематического соответствия по эпизодам поэмы, проведенный реципиентом. В трактовке Т. Венцловы, «Поэма Горы» (в плане отсылок к Библии) развивается, как и Ветхий Завет, от Книги Бытия к текстам пророков. Пражский холм Петршин иронически ассоциируется во втором эпизоде с раем. Райские ветра заменяются «сквозняками», райские деревья - бурым вереском и травой, райская весна -октябрем. Данный прием будет частотным для зрелого творчества поэта, проявится в описании рая в поэме «Новогоднее», где цветаевское описание «того» света выполнено в манере интертекстуальной игры с православной заупокойной молитвой «В месте злачнем, в месте покойней».

«Поэму Конца» Т. Венцлова соотносит со Страстями Христовыми: ее четырнадцать эпизодов - это количество этапов Via Crasis (Крестного Пути). Это предположение подтверждается тем, что на холме Петршин располагался костел св. Лаврентия, окруженный часовнями Крестного Пути, а также собственным цветаевским комментарием к поэме, которую она сравнила с этапами Крестного Пути. Например, последняя встреча любовников в поэме восходит к описанию Тайной Вечери. Ее главный мотив - поцелуй Иуцы -превращается у М. Цветаевой в прощальный поцелуй любимого. Автор проецирует значимый христианский символ на отношения земных людей - своих героев.

Содержание четырех разделов четвертой главы «Автомифология М. И. Цветаевой в рецепции зарубежных славистов» - пути и результаты рецепции автомифологии М. Цветаевой в исследованиях, опирающихся на аналитические процедуры мифологической критики. В реферируемой диссертации она представлена монографией О. П. Хести «Орфические странствия Цветаевой в словесных мирах» и исследованием С. Ельницкой,

" Венцлова, Т. Поэма Горы и Поэма Конца Марины Цветаевой как Ветхий Завет и Новый Завет / Томас Венцлова // Marina Tsvetaeva: One Hundred Years: Papen from the Tsvetaeva Centenary Symposium - Столетие Цветаевой", материалы симпозиума / Amherst College, Amherst, Massachusetts, 1992; [ed by V Schweitzer et al.] - Oakland (California)- Berkeley Slavic Specialties, cop 1994. - C. 147-161.

выделившей типы цветаевских мифов (миф об истинном мире высоких сущностей, о настоящей Жизни, миф о высокой красивой смерти как рождении в вечную жизнь, миф о настоящем Человеке в его высшей ипостаси, миф о превосходстве вымысла над реальностью), приемы (поэтизация, приукрашивание, очищение, идеализация, усиление, сгущение и т. д.) и функции мифа (миф как мерило оценки реальных событий, как возможность отменить отмеренные герою земную судьбу и время, как способ разрешения цветаевских психологических проблем)12.

Англо-американские слависты считают, что в основе цветаевского мифотворчества лежит унаследованное от немецких романтиков представление о разрывающем бытие противоречии земного и высшего, духовного, которое нивелируется только в творчестве, в авторском мифе. Поэтическое творчество равнозависимо от обеих крайностей Вселенной. Голос поэта существует только благодаря его земному телу, однако, выходя за пределы тела, он вызывает акустические ассоциации с другими словами, текстами, выходя тем самым за грани земного мира. По О. П. Хести миф о странствиях певца Орфея между «нашим» и «другим» мирами (возможных благодаря его песне) наилучшим образом отвечал такому пониманию природы творчества.

Согласно концепции О. П. Хести модель творческого процесса у М. Цветаевой можно представить в виде «орфического путешествия» поэта между двумя крайними сферами романтической Вселенной - земным и духовным мирами. Этапы этого путешествия, пути его достижения постепенно эксплицировались поэтом в мифоцентрических произведениях, в частности в стихотворениях «Как сонный, как пьяный...», «Так плыли голова и лира...», «Эвридика - Орфею», в циклах «Сивилла» и «Поэты», в эссе «Дом у Старого Пимена». Полнообъемно модель «орфического путешествия» была представлена и одновременно реализована в поэме «Новогоднее», поскольку создана она в строгом соответствии с описанными в ней этапами творческого процесса. О. П. Хести предлагает подробнейший анализ мифопоэтики поэмы.

О. П. Хести открыла связи «Новогоднего» с перепиской поэтов на идейном и мировоззренческом уровнях, и это завершило в цветаеведении традицию «выискивания» автобиографических деталей в поэме.

В ходе анализа О. П. Хести уточняет модель творческого процесса, сложившуюся у М. Цветаевой к этому времени. Во-первых, это желание достичь невозможного, движимое «императивом отсутствия»; так, Орфей пытается вернуть Эвридику, а М. Цветаева воскресить сначала А. Блока, потом Р. М. Рильке. Во-вторых, это сознательное обеспечение «не-успеха», дающее невыносимую непрекращающуюся боль; например, поворот головы Орфея в мифе, у Цветаевой - в стихотворении «Эвридика - Орфею» (в поэме оно реализуется как «продление умирания» и восходит ко второму письму М. Цветаевой, где она рассуждает о продлении смерти поэта идеальным читателем, каковым она считала себя для Р. М. Рильке). В-третьих, О. П. Хести утверждает, что подобное напряжение толкает поэта на «преодоление рамок нашего ограниченного мира» (расчленение Орфея или атрофия тела в «Сивилле»). В «Новогоднем» власть Эроса тоже исключена из модели творческого акта. Исследователь усматривает в этом непосредственное влияние

"ЕльницкаяС. Указ.соч -С. 45-62.

Р. М. Рильке и его сонетов, поскольку цель Рильке как орфического поэта - не вернуть Эвридику, а узнать то, что знает она. Тело поглощается языком, орфический поиск «другого» осуществляется в пространстве языка. Четвертый тезис работы О. П. Хести следующий: перейдя границы этого мира в творчестве, поэт попадает не в смерть, а в «третье» состояние (как Орфей в песню). В «третьем» состоянии сочетаются миры, между которыми поэт совершает орфические путешествия. Мифокритик находит несколько образов, метафорически изображающих «третье» состояние соприкосновения двух миров. Это мифические близнецы Кастор и Поллукс, делящие между собой земную жизнь и олимпийское бессмертие; трава как символ кратковременности жизни поэта на земле и вечный мраморный памятник; новогодний тост как краткое соприкосновение живого поэта с мертвым; концепт рифмы, где акустическое и семантическое оформление каждого из слов отходит на второй план и замещается новым значением и звучанием («третьим»); лестница, соединяющая небо и землю, - образ с богатой христианской традицией. Сивилла, которую М. Цветаева сравнивала с Богородицей, пребывает на земле, но несет полноту мира в своих пророчествах. Теперь сама М. Цветаева принимает роль женского воплощения орфического поэта, посредника между мирами. Из «другого» мира поэт у М. Цветаевой возвращается не с Эвридикой, а с новым взглядом на мир и новым стихотворением, ибо стихотворение - это соединение углов зрения поэта из разных миров, а потому стихи-доказательство орфических странствий поэта.

В четвертой главе отмечается - с опорой на классификацию цветаевских мифов у С. Ельницкой, - что миф в «Новогоднем» позволил М. Цветаевой отменить отмеренную Р. М. Рильке земную судьбу и время. На повествовательном уровне «Новогоднее» - идеальный пример мифа о высокой красивой смерти - высшем рождении в вечную жизнь.

В ходе мифокритического анализа О. П. Хести применяет элементы биографического метода. На материале письма М. Цветаевой к Р. М. Рильке от 22 августа 1926 г. устанавливается еще один источник мифологических сюжетов у М. Цветаевой - немецкая антология Г. В. Штолля. О. П. Хести доказала, что (помимо «Метаморфоз» Овидия) М. Цветаева уже в стихотворении «Так плыли: голова и лира...» использовала немецкие пересказы мифов Г. Шваба и В. Штолля. Это принципиально для цветаеведения в целом, поскольку корректирует выводы С. Карлинского, считавшего, что книга Г. Шваба стала актуальной в качестве источника для М. Цветаевой позднее, при создании «классических пьес». Исследователь находит образные заимствования в стихотворении «Эвридика - Орфею» и в цикле «Сивилла» из стихотворения В. Брюсова «Орфей и Эвридика» и поэзии Р. М. Рильке («Орфей. Эвридика. Гермес», «Eine Sibille», «Verkündigung»), Она доказывает интертекстуальную связь стихотворения «Поэт» А. С. Пушкина и цикла «Поэты», что стихотворение «Эвридика - Орфею» автоинтертекстуально отсылает к стихотворению «И сказал Господь» и циклу «Дочь Иаира». Появление образа Орфея как архетипа поэта в поэзии М. Цветаевой рассматривается в рамках истории литературы, его репрезентации в творчестве немецких романтиков, от которых он был унаследован русскими символистами.

Вышеотмеченное подтверждает положение диссертационного

исследования о необходимости для славистов-цветаеведов верификации полученных результатов с помощью элементов других методов.

В Заключении подводятся итоги исследования. Цветаеведение Англии и США ограничено университетской средой: все ведущие цветаеведы (критики, издатели, переводчики) являются университетскими профессорами. Их исследования печатаются в университетских издательствах (исключение - «Ардис», тесно связанный, однако, с Мичиганским университетом) или в академической периодике.

Разнообразие подходов к жизни и творчеству М. Цветаевой в зарубежной славистике - результат открытости английских и американских центров цветаеведения для исследователей разных национальностей, получивших теоретическую подготовку в странах с различными традициями литературоведения и критики.

Биография М. Цветаевой в трактовке С. Поляковой стала «удобной» для новых критических парадигм славистики Англии и США - гендерных исследований, феминистской критики, психоанализа. Заимствованные из Франции, они получили широкое распространение в многонациональном и поликультурном обществе США.

Исследования литературы за рубежом переживают процесс расширения традиционного предмета исследования, методологической базы, литературоведы все чаще обращаются к методам других гуманитарных наук - психологии, истории, социологии. Так, цветаеведы-психоаналитики, верифицирующие свои реконструкции с помощью других методов, оказывают неоценимую услугу цветаеведению в целом - восстанавливают запечатленную в текстах психологическую реакцию поэта на явления культуры и литературы.

Пытаясь привлечь внимание к литературоведению, исследователи Англии и США охватывают те сферы, которые игнорируют другие науки (историю культуры, например), и превращают их в предмет своих научных изысканий. К так называемым «культурным» или «культурологическим» исследованиям («cultural studies») в цветаеведении относятся интертекстуальные и мифокритические исследования.

В диссертационном исследовании оказалось возможным рассмотреть цветаеведение Англии и США вне сравнительно-исторического сопоставления с отечественным потому, что именно так (отчасти изолированно и автономно) оно зарождалось и развивалось внутри зарубежной славистики до недавнего времени.

Интеграция отечественного и зарубежного цветаеведения проявилась с рубежа 1980-1990-х гг., когда в американских симпозиумах (Амхерст и Нортфилд) приняли участие российские слависты. На современном этапе этот процесс реализуется как деятельность Дома-музея М. Цветаевой по переводу и изданию масштабных английских и американских исследований (М. Мейкина, Д. Таубман и др.). Английские переводы лирики М. Цветаевой уже стали объектом внимания отечественных цветаеведов (М. В. Цветковой в частности). На русский язык переведены оригинальные работы Д. JI. Бургин, JI. Фейлер, Дж. Смита.

Основные положения диссертации представлены в следующих публикациях: 1. Цалинэва, И К. Биографический метод в изучении творчества М. Ц ветаевой Саймоном Карлинским // Молодые ученые - ВУЗУ, колледжу, школе: материалы межвуз. науч. конференции / ред. сов. Н. В. Шилина [ и др.]. - Ишим, 2004. -С. 61-64. (0,2 п. л.).

2. Цаликова, И. К. Жизнь и творчество Марины Цветаевой в контексте психологического и психоаналитического цветаеведения (на материале английского и американского цветаеведения) // Гуманитарные исследования: ежегодник: межвуз. сб. науч. трудов / под ред. С. И. Орехова. - Омск, 2004. -С. 218-224. (0,3 п. л.).

3. Цаликова, И. К. К вопросу о литературных источниках раннего творчества Марины Цветаевой (на материале английского и американского цветаеведения) // Всерос. науч. конф. «Семантическое поле культуры: генетические связи, типологические параллели, творческие диалоги», окг. 2004г./ред. Т.И.Подкорьггова[идр.].-Омск,2005.-С. 168-172.(0,2п.л.).

4. Цаликова, И. К. М. Цветаева и «женская поэзия» в исследованиях Джейн Таубман и Ирины Шевеленко // От текста к контексту: межвуз. сб. науч. работ /подред.Н.Г.Федосеенко.-Ишим,2004.-С.254-261.(0,Зп.л.).

5. Цаликова, И. К. О поэтике перевода стихотворения М. И. Цветаевой «Посадила яблоньку...» Робином Кембаллом // От текста к контексту: межвуз. сб. науч. работ. Вып. 3. / под ред. В. Н. Евсеева. - Ишим, 2003. - С. 54-59.

- (ХП1 Ершовские чтения). (0,25 п. л.).

6. Цаликова, И. К. Поэма М. Цветаевой «Крысолов» в интертекстуальных исследованиях английских и американских цветаеведов // От текста к контексту: межвуз. сб. науч. работ / под ред. Н. Г. Федосеенко. - Ишим, 2004. - С. 225-232. (0,3 п. л.).

7. Цаликова, И. К. Стихотворением. И. Цветаевой «Думали-человек!» в английских переводах // Русская литература XX века. Типологические аспекты изучения: сб. науч. ст. Вып. 9. / ред. Л. А. Трубина [ и др.]. - М., 2004.

- С. 542-547. - (Шешуковские чтения). (0,25 п. л.).

8. Цаликова, И. К. «Творческий диалог» Марины Цветаевой с Шекспиром // Всерос. науч. конф. «Семантическое поле культуры: генетические связи, типологические параллели, творческие диалоги», окт. 2004 г. / ред. Т. И. Подаорытова [и др.]. - Омск, 2005. - С. 172-177. (0,25 п. л.).

9. Цаликова, И. К. Художественный билингвизм М. Цветаевой (на материале англоязычного цветаеведения) // Региональная науч.-практич. конференция «Актуальные проблемы преподавания гуманитарных, социально-экономических и естественнонаучных дисциплин», 17 окг. 2003 г. / ред.:

Р. Я. Кучумов [идр.].-Тюмень, 2003.-С. 60-65. (0,25 п. л.).

Издательство Ишимского государственного педагогического института

им. П. П. Ершова 627750, Тюменская область, г. Ишим, ул. Ленина, 1. Тел.: 2-14-44. Подписано в печать 11.04.05. Тираж 100 экз.

РНБ Русский фонд

2006-4 19099

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Цаликова, Ида Константиновна

Введение

Г л а в а I. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ЦВЕТАЕВЕДЕНИЯ В 13 США И АНГЛИИ

1.1. Зарождение зарубежного цветаеведения в 1940 - 1970-х гг.

1.2. Становление цветаеведения как самостоятельной ветви ли- 25 тературоведения Англии и США 1980-х гг.

1.3. Материалы и итоги цветаевских симпозиумов в Амхерсте и 35 Норт^филде (1992 г.)

1.4. Цветаеведение США и Англии после 1992 г. 41 Г л а в а II. ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО М. И. ЦВЕТАЕВОЙ В РЕ- 55 ЦЕПЦИИ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ БИОГРАФИЧЕСКОГО, ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО И ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОГО ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ США И АНГЛИИ

2.1. Монография С. Карлинского как «литературная биография» 55 и осьова для формирования первых рецептивных направлений в зарубежном цветаеведении

2.2. Жизнь и творчество М. И. Цветаевой в исследованиях С. По- 74 ляковой и ее последователей (психологические и психоаналитические рецепции)

Глава III. ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ЛИТЕРАТУРНО- 97 ГО ТВОРЧЕСТВА М. И. ЦВЕТАЕВОЙ В АНГЛОАМЕРИКАНСКОЙ СЛАВИСТИКЕ

3.1. Усвоение литературных источников (претекстов) в ранней 98 лирике и драматургии М. И. Цветаевой

3.2. Лирика 1920-х гг. и поэмы М. И. Цветаевой в интертексту- 105 альных исследованиях английских и американских славистов

3.3. Литературные источники и их освоение в «классических» пьесах М. И. Цветаевой

3.4. «Чужое слово» в прозе М. И. Цветаевой

Г л а в а IV. АВТОМИФОЛОГИЯ М. И. ЦВЕТАЕВОЙ В РЕЦЕП- 154 ЦИИ ЗАРУБЕЖНЫХ СЛАВИСТОВ

4.1. Зарубежные слависты о природе и технике цветаевского ми- 154 фотворчества

4.2. Орфический миф в ранней лирической поэзии М. И. Цветае- 157 вой

4.3. Мифопоэтика сборника «После России»

4.4. Мифопоэтическая модель поэмы М. Цветаевой «Новогоднее» 179 Заключение 193 Список литературы

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Цаликова, Ида Константиновна

Данное исследование посвящено анализу литературно-критических, литературоведческих работ английских и американских славистов о жизни и творчестве М. И. Цветаевой. Выбор темы исследования определяется современной ситуацией в цветаеведении.

В силу объективных социальных и идеологических причин детальное и систематическое изучение творческого наследия М. И. Цветаевой началось за рубежом, прежде всего в США, при этом значительно раньше, нежели в России, где литература эмиграции была практически полностью исключена из жтории отечественной культуры. Так, первое отдельное двухтомное издание цветаевской прозы в Нью-Йорке увидело свет еще в 1953 г. [107]. В СССР же томик под названием «Избранное», подготовленный В. Орловым с помощью дочери поэта А. Эфрон, появился лишь в 1961 г. [98], причем очень незначительным тиражом в 25000 экземпляров, часть которого ушла на экспорт. В России «чтение и изучение Цветаевой <. .> было негласным, но всем внятным знаком той "тайной свободы", в <.> которой <.> сочетались претензия на изысканность литературного вкуса и обязательное политическое свободомыслие» [116: 202].

Обращение к наследию русского зарубежья перестало быть стихийным и тайным в нашей стране сравнительно недавно. Первое крупное - и доступное для широкого читателя — советское монографическое исследование о М. И. Цветаевой, написанное А. Саакянц («М. Цветаева: Страницы жизни и творчества (1910-1922)»), появилось в 1986 г. [70]. Отметим, что в США десятилетием раньше вышла книга Саймона Карлинского (Simon Karlinsky) «Марина Цветаева: ее жизнь и искусство» («Marina Cvetaeva: Her Life and Art») [158], сравнимая по научному качеству и значимости с исследованием А. Саакянц. Библиография, составленная профессором С. Карлинским [158: 298-300] к 1966 г., отражает степень интенсивности обращения зарубежных и советских исследователей к творчеству М. И. Цветаевой: из 44 статей 43 опубликованы за рубежом, лишь одно советское исследование - предисловие В. Орлова к упомянутому московскому изданию «Избранное» [98]. Славист из Калифорнийского университета считал, что «поскольку великие поэты принадлежат не только своей стране, но и миру, западные слависты, особенно в Америке, должны постараться восполнить важный пробел в советской науке и критике, ожидая того времени, когда советские ученые при выборе тем вновь смогут руководствоваться литературной ценностью, а не политической целесообразностью и давлением партии» / «since great poets belong not only to their country, but to the world, Western Slavists, especially in America, have sought to fill in this important gap in Soviet scholarship and criticism - pending the day when Soviet scholars can again be guided by literary quality in their choice of subjects rather than by political expediency and party pressure» [158: 7] (здесь и далее перевод мой.-И. Ц.).

В данном случае речь не идет о противопоставлении или соперничестве российских и зарубежных литературоведов и историков литературы, имеются в виду лишь различные возможности в изучении и оценке предмета исследования. В корректном восприятии этого предмета, - подчеркивал Майкл Мейкин,— равнозначны обе стороны: «Со стороны англоязычного исследователя русской поэзии будет неразумным соперничать с российским исследователем в масштабах его познаний, особенно касающихся творчества М. Цветаевой. Его задача (на фоне приобщения российских читателей и литературоведов к ранее замалчиваемым явлениям их национальной литературы) <.> сознательно применить к этой литературе нестандартный подход» [52: 18].

Надо признать, что критический материал, накопленный английскими и американскими цветаеведами, — достаточно крупное явление, которое требует осмысления, упорядочения и анализа. Подобная необходимость в существующей социокультурной ситуации представляется разрешимой. Благодаря исчез/ новению идеологических границ в последние десятилетия процесс взаимообогащения различных культур в целом и проникновения литератур одних стран в литературы других, в частности, охватил буквально все культурное человечество. Произведения М. И. Цветаевой относятся к культурным ценностям, приобретающим межнациональное значение, а их освоение вносит вклад во взаиш-обмен различных национальных культур.

Актуальность исследования обусловлена необходимостью систематизации и комплексного анализа материала, имеющегося в работах английских и американских цветаеведов различной методологической направленнэсти. В отечественной историко-литературной науке представлены лишь обзорные описания самых значительных работ зарубежных ученых [33: 133-136]. А. А. Ионина очерчивает структуру, содержание и общие принципы организации и анализа материала обеих редакций критических биографий С. Карлин-ского [158; 159], цветаевской биографии Илейн Фейнштейн (Elein Feinstein) [146], исследования интертекстуального характера, принадлежащего английскому цветаеведу Майклу Мейкину (Michel Makin) [52].

В исследовании Е. В. Сомовой представлен обзор материалов двух крупных симпозиумов, прошедших в США в год 100-летия М. И. Цветаевой. В одном из приложений автор диссертации передает краткое содержание статей зарубежных и российских цветаеведов, вошедших в сборники материалов симгю-зиумов [76: 254-273]. Е. В. Сомова пытается комментировать допустимость некоторых исследовательских выводов с точки зрения этики и границ интерпретации художественных текстов и фактов личной жизни М. И. Цветаевой. Она отмечает общие тенденции и перспективы развития «интернационального» цветаеведения; это, например, лингвистические исследования, детализация биографии поэта, историко-литературный анализ. Е. В. Сомова не проводит различий между отечественным и зарубежным цветаеведением, выделяет лишь общие проблемы.

Попытка проследить хронологию изменений в различных направлениях российского и зарубежного цветаеведения предпринята в диссертации Т. Н. Гурьевой [22]. Т. Н. Гурьева стремится синхронизировать появление литературы о М. И. Цветаевой с самим становлением творчества поэтессы, с данамикой культурно-исторического сознания в России. Она, не разделяя цветае-ведение на российское и зарубежное, указывает его ведущие направления: биографическое, текстологическое, мифопоэтическое, теологическое, историко-литературное. В работе отмечается, что указанные направления обязаны своим появлением именно иностранным исследователям - Дж. Таубман (J. Taubman), В. Швейцер, А. Сумеркину, Н. Струве, Дж. Малмстад (J. Malmstad), польским славистам - 3. Мацеевскому (Z. Maciejewski), Е. Фарыно (J. Faryno).

В работе Е. В. Дзюба [24: 40-52] представлена типология направлений современного цветаеведения (биографо-литературоведческое, психологическое, философское, культурологическое, филологическое). Перечисляя исследования, представляющие указанные направления, диссертант упоминает книги М. Мей-кина, О. П. Хести, JI. Фейлер.

Очевидно, что российские исследователи не воспринимают цветаеведе-ние как самостоятельную ветвь в зарубежной славистике. В последние годы наметился процесс интеграции научных результатов зарубежного и отечественного цветаеведения. Острота проблемы состоит в том, что значительная часть англоязычного материала, не переведенного на русский язык, не публиковавшегося в России, не введена в научный оборот отечественными литературоведами. Восполнение этого пробела предоставит возможность более адекватного восприятия творчества М. И. Цветаевой - благодаря ценности «взгляда со стороны», когда знания о предмете исследования, способах его постижения уточняются и дополняются.

Объектом исследования являются посвященные изучению жизни и творчества М. И. Цветаевой работы (монографии, диссертации, статьи и научные сборники, рецензии, переводы) славистов Англии и США, представляющих различные рецептивные направления, школы и периоды развития цветаеведения в указанных странах. источников исследования мотивирован целым рядом факторов. Цве-таеведение как наука наиболее последовательно развивалась в США и Англии.

В данном случае речь не идет о национальной принадлежности славистов или о языковых критериях. Имеются в виду центры цветаеведения, открытые ученым всего мира.

Изучением творчества М. И. Цветаевой за рубежом занимаются как потомки российских эмигрантов, так и слависты США и Англии. Среди ведущих англоязычных цветаеведов - издатели и переводчики (Глеб Струве, США; Александр Сумеркин, США; Виктория Швейцер, США; Анжела Ливингстоун (Angela Livingstone), Англия; Эндрю Кон (Andrew Kahn), Англия; Илейн Фейн-штейн, Англия; Робин Кембалл (Robin Kemball), США), преподаватели и профессора старейших университетов мира (Ольга Раевская-Хьюз (Olga Raevsky-Hughes), университет Калифорнии, Беркли; Саймон Карлинский - профессор университета в Беркли и Гарвардского университета; Юрий Иваск и Джейн Та-убман, Амхерст Колледж, университет штата Массачусетс; Майкл Мейкин, Мичиганский университет, Анн Арбор, США и Оксфордский университет, Англия; Джеральд Смит (Gerald Smith), Оксфордский университет, Англия).

В настоящем исследовании использованы следующие материалы справочного характера: Mirsky D. S. «Contemporary Russian literature 1881-1925» [178]; Mirsky D. S. «Modern Russian literature» [179]; Мнухин JT. «М. И. Цветаева. Библиографический указатель литературы о жизни и деятельности (19101928)» [53]; Мнухин Л. «М. И. Цветаева. Библиографический указатель литературы о жизни и деятельности 1910-41 и 1942-62 гг.» [54]. Материалы библиографического характера содержатся также в монографиях С. Карлинского [158], Дж. Таубман [207], М. Мейкина [52].

В работе учтены сборники, содержащие материалы двух крупных симгю-зиумов, прошедших в США в 1992 г. в ознаменование 100-летия М. Цветаевой: «М. Tsvetaeva. One Hundred Years: Papers from the Tsvetaeva Centenary Symposium Amherst College» [176]; «Norwich Symposia on Russian literature and culture: M. Tsvetaeva 1892-1992» [182], а так же некоторые статьи, касающиеся жизни и творчества М. Цветаевой из сборника «For SK: In Celebration of the Life and Career of Simon Karlinsky» [148].

Дополнительным источником, представляющим научные изыскания зарубежных филологов по конкретным аспектам цветаеведения, являются периодические издания США и Великобритании: «Славянский и восточноевропш-ский журнал» («The Slavic and East European Journal»); «Славянское обозрение» («Slavic Review»); «Русское обозрение» («Russian Review»); «Русская литература ежеквартально» («The Russian Literature Triquarterly»); «Славянское и восточноевропейское обозрение» («The Slavonic and East European Review»).

Предмет исследования - специфика рецепции (восприятия и интерпретации) зарубежными славистами жизни и литературного творчества М. И. Цветаевой, а также научные результаты (концепции, наблюдения и выводы).

Цель диссертационной работы состоит в выявлении своеобразия рецептивных подходов к фактам жизни и творчества М. И. Цветаевой в англоамериканской славистике, в анализе объективности и перспективности научных результатов, полученных цветаеведением Англии и США на различных этапах его становления и эволюции.

Уточним, что под рецепцией мы понимаем конституирование исследователем смысла произведения в рамках представляемых им методологических принципов и с учетом предшествующего эстетического опыта произведения, то есть истории его восприятия другими реципиентами. Эстетический объект в контексте нашего исследования — это представление о воспринимаемом произведении, существующее в сознании реципиента [см.: 75: 127].

Цель мотивирует постановку и решение основных исследовательских задач:

1. Представить описание основных английских и американских исследований, посвященных жизни и творчеству М. И. Цветаевой.

2. Проследить историю рецепции творчества М. И. Цветаевой зарубежными славистами, сочетая синхронический подход к анализу эстетических обьектов с диахроническим (хронология появления рецепций и их деление по методологической принадлежности).

3. Охарактеризовать диапазон научных методов и приемов анализа творческого наследия М. И. Цветаевой, применяемых славистами Англии и США.

4. Уточнить главные хронологические этапы развития английского и американского цветаеведения.

5. Систематизировать и оценить проблемы и вопросы, поставленные и рассмотренные зарубежными реципиентами жизни и творчества М. И. Цветаевой.

6. Акцентировать специфические черты творческого наследия М. И. Цветаевой в рецепции западных ученых.

7. Определить тенденции и перспективы развития литературоведения о М. И. Цветаевой в Англии и США.

Методологической основой диссертационного исследования являются работы зарубежных и отчественных ученых, представляющие теорию межтекстовых (интертекстуальных) отношений, в частности М. М. Бахтина [7], Ю. Кристевой [44], К. Ф. Тарановского [80], И. П. Смирнова [72], Г. Блума [10], Н. А. Фатеевой [91], труды, содержащие описательную и аналитическую характеристику концепций, направлений и школ зарубежного литературоведения, литературной критики, в частности И. П. Ильина и Е. А. Цургановой [75], Т. Н. Красавченко [43], Р. Темпеста [83], У. Тодда III [85], Д. Дьюелла [25]. Для реализации поставленных задач и анализа достаточно комплексного материала применяются структурно-типологический и сравнительно-исторический методы исследования.

Научная новизна исследования заключается в комплексном подходе к анализу работ цветаеведов Англии и США, она определяется малоизученно-стью избранного ракурса и обусловлена отсутствием специальных диссертационных исследований, посвященных изучению рецепции творчества М. И. Цветаевой зарубежной славистикой.

Положения, выносимые на защиту:

1. Становление и развитие англо-американского цветаеведения укладывается в несколько хронологических этапов.

2. Развитие цветаеведения в Англии и США на современном этапе осуществляется в двух равнозначных направлениях: в детализации биографии Цветаевой (в психологическом и психоаналитическом цветаеведении) и в отходе от биографического метода к исследованиям мифопоэтики, литературных источников произведений поэта, историко-литературного и культурного контекста их создания.

3. Наиболее развитое направление зарубежного литературоведения о М. И. Цветаевой — биографическое, сформировавшееся на начальных этапах ре^ цепции ее творчества, трансформировалось в психологическое и примыкающее к нему психоаналитическое цветаеведение.

4. В методологическом плане наиболее перспективными в современном цветаеведении Англии и США являются интертекстуальный подход и исследования мифопоэтики, позволившие отойти от биографического комментария к текстам М. Цветаевой и к установлению их места в истории литературы, изучению их теологических и мифологических основ.

5. В 1970-1990-х гг. (после исследования С. Карлинского) цветаеведение в Англии и США развивалось в сторону реализации перспектив, указанных исследователем, и по пути уточнения фактов биографии М. Цветаевой.

Практическое значение работы обеспечивается тем, что выводы, положения, аналитико-описательный и фактографический материал диссертации в дальнейшем могут быть использованы в работах филологов по вопросам литературы русской эмиграции, в курсах истории русской литературы XX в., на спецкурсах и спецсеминарах по теории литературы, посвященных проблеме литературоведческих направлений.

Материалы диссертации апробированы на региональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы преподавания гуманитарных, социальноэкономических и естественнонаучных дисциплин», посвященной 40-летию ТюмГНГУ (октябрь 2003 г.), V региональной межвузовской конференции «Русская литература в контексте мировой культуры», посвященной 50-летию ИГПИ им П. П. Ершова (февраль 2004г.), IX Шешуковских чтениях «Русская литература XX века. Типологические аспекты изучения» в МПГУ (март 2004 г.), III региональной научной конференции «Молодые ученые - педвузу, колледжу, школе», прошедшей в ИГПИ им. П. П. Ершова (апрель 2004 г.), обсуждались на заседаниях кафедры литературы Ишимского государственного педагогического института им. П. П. Ершова. По теме диссертации опубликованы статьи и тезисы докладов. Общий объем публикаций - 2,3 п.л.

Структура диссертации обусловлена реализацией поставленных задач.

Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения. Во введении обосновывается актуальность диссертационного исследования, определяются его цели, задачи и методы, представлены источники исследования. В первой главе прослеживается хронология становления цветаеведения в Англии и США, определяются перспективы его развития в этих странах. Во второй главе рассматривается научная деятельность основателя англо-американского цветаеведения С. Карлинского, характеризуются биографические, психологические, психоаналитические рецепции, в том числе последователей С. Карлинского. В третьей главе представлены интертекстуальные исследования в зарубежном цветаеведении. Содержание четвертой главы — пути и результаты рецепции автомифологии М.Цветаевой в исследованиях, опирающихся на аналитические процедуры реконструкции мифопоэтических основ литературного творчества. В заключении обобщаются результаты исследования. Библиография включает 233 наименования, из них 112 на иностранных языках.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Жизнь и творчество Марины Цветаевой в рецепции зарубежной славистики"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Развитие цветаеведения в Англии и США во многом определялось внешними, объективными причинами: «волны» русской эмиграции (1950-е гг., 1970-е гг.) и связанный с ними общий интерес к России; 1992 г., ставший по решению ЮНЕСКО годом М. Цветаевой в ознаменование ее 100-летнего юбилея; смена социокультурной ситуации на рубеже двух столетий. Это позволило английским и американским славистам беспрепятственно общаться с российскими коллегами, пользоваться накопленными ими научно-исследовательскими данными о жизни и творчестве М. Цветаевой и материалами российских архивов. Интеграция отечественного и зарубежного цветаеведения проявилась с 1992 г., когда в американских симпозиумах в Амхерсте и Нортфилде приняли участие российские слависты. На современном этапе интеграция реализуется как деятельность дома-музея М. Цветаевой по переводу и изданию масштабных английских и американских исследований [52; 81]. Дом-музей М. Цветаевой выпустил также двуязычное издание сборника «Версты» в переводе Р. Кембалла [96]. Английские переводы лирики М. Цветаевой уже стали объектом научного внимания отечественных цветаеведов. Так, в 2003 г. появилась книга специалиста по английской поэзии М. В. Цветковой «"Эксцентричный русский гений." (поэзия М. Цветаевой в зеркале перевода») [112]. Проблемой этого исследования является восприятие художественного мира М. Цветаевой иноязычной культурой на уровне тем, фоносемантики, пунктуации, интонации, метра, ритма, рифмы, грамматики, жанра. Анализируются переводы И. Фейнштейн, Д. Макдаффа, К. Келли, А. Динеги, Джо Шепкотт, Сюджаты Бхатт. На русский язык также переведены оригинальные работы Д. JI. Бургин, JI. Фейлер, Дж. Смита [93; 13; 73]. Процесс сближения российского и зарубежного цветаеведения очевиден и по тому факту, что в российских периодических изданиях, например, в журнале «Новое литературное обозрение» стали появляться рецензии на работы зарубежных славистов [51; 2]. С другой стороны, в зарубежных странах существует система льгот для аспирантов, занимающихся русской литературой. Поскольку русский язык не так популярен за рубежом в силу сложности, срок обучения в аспирантуре для них продлен; работает система поощрительных стипендий для «творческих» поездок в Россию.

Внутри же цветаеведения развитие тех или иных направлений зависело от публикации текстов цветаевских произведений и их перевода на английский язык.

Очевидно, что цветаеведение в Англии и США сосредоточено внутри университетской среды, поскольку ведущие цветаеведы (критики, издатели, переводчики) почти всегда являются профессорами престижнейших университетов. Их исследования печатаются исключительно в университетских издательствах (единственное исключение — «Ардис», но и оно тесно связано с Мичиганским университетом) или в академической периодике, а не в коммерческих издательствах и научно-популярных изданиях.

Разнообразие подходов к жизни и творчеству М. Цветаевой в зарубежной славистике - это результат открытости английских и американских центров цветаеведения для исследователей разных национальностей, получивших теоретическую подготовку в разных странах с разными традициями литературоведения и литературной критики.

Определенные методологически ориентированные рецепции (например, биографический подход), благодаря которым осуществлялось становление и развитие англо-американского цветаеведения в 1960-1980-е гг., исчерпали себя как самостоятельные литературоведческие направления и преобразовались во вспомогательные методики анализа по отношению к более перспективным методам и соответствующим им направлениям. Элементы биографического подхода используются в работах интертекстуального характера, культурологических и мифокритических исследованиях [154; 52; 117]. Представители биографического направления восстановили неизвестные факты жизни поэта, определяли адресаты произведений М. Цветаевой, их литературные источники, историю их создания [158; 63; 114]. Ценными являются направления поиска, указанные биографами М. Цветаевой и реализованные их последователями. Сформировался особый жанр - «критическая биография» [113; 81; 146], в рамках которого творчество поэта получило общее осмысление и анализ.

Биография Цветаевой оказалась удобной для построения психоаналитических концепций, получивших распространение в литературоведении США вследствие борьбы в обществе и литературе с дискриминацией по тендерному, расовому признаку. На определенном этапе развития литературоведения о М. Цветаевой в Англии и США биографическое направление трансформировалось в психологическое и психоаналитическое [63; 156; 191; 138; 125; 132; 93; 13].

Дальнейшая детализация биографии — прописывание подробностей и частных моментов — позволит, полагаем, минимизировать существующую произвольность исследовательских реконструкций, свойственную работам представителей психологического и психоаналитического цветаеведения, тендерным и феминистским исследованиям (проецирующим предположительные «комплексы» личности художника на созданную им эстетическую реальность) в их автономности.

Исследования литературы в США представляют процесс расширения традиционного предмета исследования, методологической базы, литературоведы все чаще обращаются к методам других гуманитарных наук — психологии, истории, социологии [см. об этом: 85; 25]. Так, цветаеведы-психоаналитики, феминистские критики [191; 132], верифицирующие свои реконструкции с помощью других методов (и выводов представителей других направлений), оказывают неоценимую услугу цветаеведению в целом — вписывают произведения Цветаевой в непосредственное культурное и литературное окружение, которое их питало, восстанавливают запечатленную в текстах психологическую реакцию поэта на эти явления культуры и литературы.

Пытаясь привлечь внимание к литературоведению, исследователи Англии и США охватывают те сферы, которые игнорируют другие науки (историю культуры, например), и делают их предметом своих научных изысканий [см.: 25]. К так называемым «культурным» или «культурологическим» исследованиям («cultural studies») в цветаеведении относятся, прежде всего, интертекстуальные и мифокритические исследования. Ученые смогли «выйти за рамки цветаевских текстов» попытками определить их место в истории литературы. Представители этих направлений устанавливают жанровую, идейную, стилистическую, образную, содержательную связь творчества М. Цветаевой с другими художественными системами; демонстрируют основные модели и приемы усвоения литературных источников у М. Цветаевой. Это позволило исследователям выявить важные черты «творческой реактивности» - поэтики М. Цветаевой, что помогло прояснить, под влиянием каких литературных, философских, эстетических идей и традиций складывалось ее творческое самоопределение. По разнообразию работ очевидно, что на современном этапе развития цветаеведения интертекстуальное направление — одно из активно развивающихся в Англии и США.

На примере монографии О. П. Хести [154] в работе рассмотрено самое молодое и самое перспективное направление — исследования мифопоэтики. Оно решает такую важную проблему цветаеведения, как изучение типологии и генезиса тематических и образных инвариантов творчества поэта. Вероятно, в силу сложности мифокритического анализа, обращение к нему должно было быть подготовлено изучением других аспектов, поскольку, как мы обнаружили, исследователи мифопоэтики пользуются материалами, полученными в результате стиховедческого, биографического, психоаналитического, интертекстуального анализа творческого наследия М. И. Цветаевой.

Интертекстуальные, мифокритические работы, вписывая цветаевские тексты в историко-литературную общность, представляют собой промежуточное звено в процессе перехода к качественно новому уровню анализа, то есть дают культурологическим исследованиям направления поиска — устанавливают предмет анализа из множества возможных.

Образцом культурологического исследования в зарубежном цветаеведении может служить книга И. Шевеленко [117]. Культурологический анализ способен разрешить сразу несколько серьезных проблем этой области слаш-стики. Он исправляет традицию англо-американского цветаеведения, существовавшую вплоть до 1990-х гг. - рассмотрение наследия поэта изолированно от социокультурного и историко-литературного контекста. Исследования с приемами культурологического анализа заменяют изучение частных аспектов творчества поэта или рассмотрение отдельных текстов концепцией «творческого пути», они незаменимы для проверки научных результатов.

Отметим, что стиховедческие подходы (Дж. Смит, Р. Кембалл, Р. Томсон) также до определенного момента представляли самостоятельное направжние в англо-американском цветаеведении, но уже на ранних стадиях входили в рецептивную методологию работ представителей буквально всех направлений: биографического [158], интертекстуального [52], мифокритического [154]. Причина кроется и в сложности цветаевской лирики для англоязьнного читателя, в желании исследователей облегчить им задачу восприятия поэзии М. Цветаевой. Проблема заключается еще и в существенной разнице русской и английской просодии: если переводчик пытается максимально сохранить авторские метрики, системы рифмовок, аллитерации и ассонансы, то англоязычному читателю непонятно, в чем «новаторство» и «авангардизм» цветаевской лирики, когорые постулируют исследователи. Если же переводчики следуют цели создать версию стихов М. Цветаевой как полноценную лирику на английском языке, то они не дают ни малейшего представления о своеобразии русского ш-эта М. Цветаевой. Изначальное же отсутствие полноценных англоязычных версий стихов могло стать причиной появления «мифов», изобретенных исследователями для удобства восприятия. Стиховедческие изыскания на начальном этапе (1960-1970-е гг.) разъясняли будущим переводчикам и исследователям вопросы цветаевской поэтической техники.

Каждое из имеющихся в цветаеведении США и Англии направлений основывается на акцентировании определенной черты или особенности творчества М. И. Цветаевой. Для представителей биографического, психологического и примыкающего к нему психоаналитического цветаеведения важна склонность поэта преломлять в стихах события и переживания собственной жизни — их «дневниковость». Приверженцы интертекстуальных подходов акцентируют тенденцию Цветаевой к заимствованию чужих сюжетов в качестве основы своих произведений и автоцитатность (как частный случай этой тенденции). Исследователи мифопоэтики пользуются таким принципом ее эстетики, как унаследованное от немецких романтиков миро- и мифотворчество.

Мы сочли возможным рассмотреть англо-американское цветаеведение вне сравнительно-исторического сопоставления с отечественным потому, что именно так (отчасти изолированно и автономно) оно зарождалось и развивалось внутри зарубежной славистики до недавнего времени. Оно в определенной степени продолжает оставаться изолированным, поскольку подавляющее большинство рассмотренных работ не введено в научный оборот российского литературоведения (они не переведены на русский язык, не публиковались в России).

Диссертации российских исследователей (Т. Н. Гурьевой, Е. В. Сомовой) позволяют утверждать, что основные направления отечественного цветаеведения совпадают с зарубежными. Более того, Е. В. Сомова обнаружила в современном отечественном цветаеведении сходные тенденции развития — детализацию биографии поэта и отход от жизненного подстрочника к текстам [76]. Биографическое направление представлено в России работами А. А. Саакянц, М. И. Белкиной, И. В. Кудровой; исследованием мифопоэтики занимаются Н. О. Осипова, Н. В. Дзуцева; в сопоставительном (интертекстуальном) аспекте творчество М. Цветаевой анализировали О. А. Клинг, С. А. Шерлаимова; стиховедческие и структурно-семантические исследования принадлежат В. В. Иванову, М. JI. Гаспарову, JI. В. Зубовой.

При этом важно учесть, что развитие и популярность определенных аналитических процедур в нашей стране и за рубежом определялись совершенно разными причинами. В СССР зарождение цветаеведения сдерживалось по идеологическим соображениям, поэтому формирование основных направ.гЕний внутри этой области литературоведения проходило все же в США и Англии. Однако после смены политической ситуации у российских литературоведов не осталось преград к исследованию творчества М. Цветаевой. Быстрый прогресс российского цветаеведения объясняется отсутствием языкового барьера — самой значительной проблемы для англоязычных исследователей, которые были вынуждены ожидать появления английских версий текстов М. Цветаевой, для которых до сих пор не выбран наиболее адекватный метод переюда.

Сопоставительный анализ российского и зарубежного цветаеведения — тема отдельного диссертационного исследования, в котором, думается, будут определены перспективы их взаимодействия.

Список научной литературыЦаликова, Ида Константиновна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Азадовский, К. Эвридика и Сивилла: орфические странствия Марины Цветаевой / Константин Азадовский // Новое литературное обозрение. — 1997.-№26.-С. 317-321.

2. Айзенштейн, Е. О. Борису Пастернаку — навстречу! Марина Цветаева: о книге Марины Цветаевой «После России» (1928) / Е. О. Айзенштейн; худ. оф. С. А. Булачева. СПб.: Журнал «Нева», 2000. - 384 с.

3. Айхенвальд, Ю. И. Марина Цветаева. Молодец. Сказка / Юлий Айхенвальд //Руль. 1925. - 10 июня (№ 1372). - С. 5.

4. Бахрах, А. В. Звуковой ливень / Александр Бахрах // Русский сборник.-Париж, 1946.-Вып. 1.-С. 183-186.

5. Бахрах, А. В. Цветаева и ее эпистолярное творчество / Александр Бахрах // Marina Tsvetaeva: Actes du ler colloque international. (Lausanne, 30. VI 3. VII, 1982) / ed. by R. Kemball. - Bern: Peter Lang Verlag, 1991. -C. 380-387.

6. Бахтин, M. M. Эстетика словесного творчества / Михаил Бахтин; примеч. С. С. Аверинцева, С. Г. Бочарова. -М., 1986.-444 с.

7. Белкина, М. И. Скрещение судеб. Попытка Цветаевой, двух последних лет ее жизни. Попытка времени, людей, обстоятельств / М. И. Белкина. — М.: Благовест: Рудомино, 1992.— 541 с.

8. Блок, А. Собрание сочинений: в 6 т. / Александр Блок; ред. кол.: М. Дудин и др.; оформ. худ. Н. Нефедова. JL: Худ. лит., 1980-1981. - 6 т.

9. Блум, Г. Страх влияния: теория поэзии: главы из книги / Гарольд Блум // Новое литературное обозрение. 1996. - № 20. - С. 17—35.

10. Бродский, И. А. Меньше единицы. Избранные эссе: пер. с англ. / Иосиф Бродский; [под ред. В. Голышева]. М.: Издательство Независимая Газета, 1999.-С. 175-251.

11. Бургин, Д. JI. Марина Цветаева и трансгрессивный эрос: статьи, исследования / Диана Льюис Бургин; пер. с англ. С. Сивак; ред. Н. Кононов; худ. М. Покшишевская. СПб.: ООО ИНАПРЕСС, 2000. - 240 с.

12. Волошин, M. А. Женская поэзия / Максимилиан Волошин // Утро России. 1910. - 11 декабря (№ 323). - С. 6.

13. Волошин, М. А. Пути Эроса: мысли и комментарии к Платонову «Пиру»/ Максимилиан Волошин. СПб.: Алетейя, 1999. - (Из литературного наследия; вып. 2). - С. 21.

14. Гаспаров, М. JI. Поэма А. Блока «Двенадцать» и некоторые проблемы карнавализации в искусстве начала XX века / Михаил Гаспаров // Slavica

15. Hierosolymitana / ed. by L. Fleishman and O. Ronen. — Jerusalem: Magnes Press, 1977.-Vol. l.-C. 109-131.

16. Гаспаров, M. JI. «Поэма Воздуха» M. Цветаевой: опыт интерпретации / М. Л. Гапаров // Избранные статьи / М. Л. Гаспаров. М., 1995. — С. 273.

17. Гаспаров, M. Л. Русские стихи 1890-х — 1925-го годов в комментариях: учебное пособие для вузов / Михаил Гаспаров. М.: Высш. шк., 1993. — 271 с.

18. Гурьева, Т. H. Концепция творчества в художественном сознании Марины Цветаевой: дис. . канд. филол. наук / Гурьева Татьяна Николаевна; Саратовский гос. ун-т. Саратов, 1998. - 200 с.

19. Дзуцева Н. В. Игра как принцип творческого поведения в поэтическом сознании М. Цветаевой / Н. В. Дзуцева // К. Бальмонт, М. Цветаева и художественные искания XX века. — Иваново, 1996.

20. Дзюба, Е. В. Концепты жизнь и смерть в поэзии М. И. Цветаевой: дис. . канд. филол. наук / Дзюба Елена Вячеславовна; Уральский гос. пед. унт. — Екатеринбург, 2001. 255 с.

21. Дьюелл, Д. Определение литературного: интеллектуальные границы во французских и американских исследованиях литературы / Джей-сон Дьюелл // Новое литературное обозрение. 2004. — № 67. — С. 44—78.

22. Зубова, JI. В. Поэзия Марины Цветаевой. Лингвистический аспект / Л. В. Зубова. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989. - 262 с.

23. Зубова, Л. В. Традиции стиля «плетения словес» у Марины Цветаевой: («Стихи к Блоку», 1916-1921гг., «Ахматовой», 1916 г.) / Л.В.Зубова // Вестник ЛГУ. 1985. - № 9. - С. 47-52.

24. Иванов, В. В. Метр и ритм в «Поэме Конца» М. Цветаевой / В. В. Иванов // Теория стиха. Л., 1968. - С. 168-201.

25. Иваск, Ю. П. Благородная Цветаева / Юрий Иваск // Лебединый стан: стихи 1917-1921 гг. / Марина Цветаева; пригот. к печати Г. П. Струве; с вступ. ст. Ю. П. Иваска. — Мюнхен, 1957. — С. 7-15.

26. Ионина, А. А. Литература русского зарубежья 1920-40 гг. в оценке англоязычной славистики: дис. . канд. филол. наук / Ионина Анна Альбертовна; Моск. пед. ун-т. М., 1995. - 185 с.

27. Казнина, О. А. Русская литературная эмиграция в Англии: автореф. дис. . докт. филол. наук / Казнина Ольга Анатольевна; Институт мировой литературы им. А. М. Горького РАН. М., 1999. - 47 с.

28. Кембалл, P. «Ни с теми, ни с этими»: тернистый путь Марины Цветаевой / Робин Кембалл. Режим доступа: http://nivat.free.fr/livres/onetwo/.

29. Кембалл, Р. Предисловие / Робин Кембалл // Версты = Milestones / Марина Цветаева; пер. на англ., предисл., примеч. и коммент. Р. Кембалла. — М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2002. — С. 18-87.

30. Коркина, Е. Б. Лирический сюжет в фольклорных поэмах Марины Цветаевой / Елена Коркина // Русская литература. 1987. - № 4. — С. 163.

31. Красавченко, Т. H. Английская литературная критика XX века: основные направления: дис. . докт. филол. наук / Красавченко Татьяна Николаевна; МГУ им. М. В. Ломоносова. М., 1995. - 301 с.

32. Кристева, Ю. Бахтин, слово, диалог и роман / Юлия Кристева // Французская семиотика: от структурализма к постструктурализму / сост. и пер. с фр. Косикова Г. К. М.: Прогресс, 2000. - 536 с.

33. Кудрова, И. В. Путь комет: жизнь М. Цветаевой / И. В. Кудрова. -СПб: Вита Нова, 2002. 766 с.

34. Лосская, В. Марина Цветаева в жизни (Неизданные воспоминания современников) / Вероника Лосская. Нью-Йорк: «Эрмитаж», 1989. — 348 с.

35. Макашева, С. Ж. Лирика и драматургия М. Цветаевой (19071920гг.). Становление и эволюция поэтической онтологии: монография / Саша-нат Макашева; Ишимский гос. пед. ин-т; науч. ред. В. А. Лазарев; рец. В. Н. Евсеев. Ишим: Изд-во ИГПИ, 2002. - 136 с.

36. Марина Цветаева и Франция. Новое и неизданное = Marina Tsvetaeva et la France. Nouvautes et Inedites / Институт славяноведения, Париж; под ред. В. Лосской и Ж. де Пройар. — М.: Русский путь; Париж: Институт Славяноведения, 2002. — 268 с.

37. Машинская, И. Лили Фейлер. Марина Цветаева / Ирина Машин-ская. Режим доступа: http: // nlo: magazine, ru / archive / main. html. — 154 байт.

38. Мейкин, M. Марина Цветаева: Поэтика усвоения / Майкл Мейкин; перевод с англ. С. Зенкевича. М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 1997 — 310 с.

39. Мнухин, Л. A. M. И. Цветаева: библиографический указатель литературы о жизни и деятельности (1910-1941 и 1942-1962 гг.) // Wiener

40. Slawistischer Almanach. 1989. - Sb. 3. - Vienna: Gesselschafit zur Forderung Slawistischer Studien. - S.149.

41. Новый Завет. Псалтирь. — Москва: Протестант, 1993. 364 с.

42. Осипова, Н. О. Мифопоэтика лирики М. Цветаевой / Н. О. Осипова; Вят. гос. пед. ун-т. Киров: ВГПУ, 1995. - 117 с.

43. Осипова, Н. О. Поэмы М. Цветаевой 1920-х годов: проблема художественного мифологизма / Н. О. Осипова; Вят. гос. пед ун-т. — Киров: ВГПУ, 1997.-101 с.

44. Павлова, К. К. Полн. собр. стихотворений / Каролина Павлова; подг. текста и прим. Н. М. Гайденкова; вступ. ст. П. П. Громова.- М.; JL: Советский писатель, 1964. С. 86-154. - (Б-ка поэта, большая серия).

45. Паперно, И. А. О природе поэтического слова: Богословские источники спора Мандельштама с символизмом / Ирина Паперно // Литературное обозрение. 1991.-№1.-С. 29-36.

46. Парнок, С. Я. Собрание стихотворений / Софья Парнок; ред., прим., вступ. ст. С. Поляковой. Ann Arbor: Ardis, 1979. - 538 с.

47. Поликовская, Л. «Мудрец-филолог». Кто он? К биографии одного лирического героя Марины Цветаевой / Людмила Поликовская // Звезда. -1992. -№10. -С. 173-179.

48. Полляк, С. Славословия Марины Цветаевой: (Стихи к Блоку и Ахматовой) / С. Полляк // Marina Tsvetaeva: Actes du ler colloque international. (Lausanne, 30. VI 3. VII. 1982) / ed. by R. Kemball. - Bern: Peter Lang Verlag, 1991.-C. 179-191.

49. Полякова, С. В. Закатные оны дни: Цветаева и Парнок / София Полякова. Ann Arbor: Ardis, 1983. - 128 с.

50. Полякова, С. В. К вопросу об источниках поэмы Цветаевой «Царь-Девица» / София Полякова // «Russica 81»: литературный сборник / под ред. А. Сумеркина. Нью-Йорк, 1982. - С. 222-228.

51. Пушкин, А. С. Сочинения. В 3 т. Т. 1. Стихотворения 1814-1836 годов. Сказки. / Александр Пушкин; прим. Т. Цявловской и С. Бонди. — М.: Худ. лит., 1974.-536 с.

52. Рильке, P.M., Пастеранк, Б., Цветаева, M. Письма 1926 года / Р. М. Рильке, Б. Пастернак, М. Цветаева; подг. текстов, сост., пред., переводы, коммент. К. М. Азадовского, Е. Б. Пастеранк, Е. В. Пастернак. — М.: Книга, 1990. С. 128-129.

53. Роденбах, Ж. Покрывало: драма / Ж. Роденбах; пер. Эллиса.-М., 1907.-С. 7-31.

54. Саакянц, А. А. Из книг Марины Цветаевой / Анна Саакянц // Альманах библиофила. 1982. - Вып. 13. - С. 103.

55. Саакянц, А. А. Марина Цветаева: страницы жизни и творчества (1910-1922) / Анна Саакянц. Москва: Советский писатель, 1986. - С. 13.

56. Словарь литературоведческих терминов / ред.-сост.: Л. И. Тимофеев и С. В. Тураев. М.: Просвещение, 1974. - 509 с.

57. Смирнов, И.П. Художественный смысл и эволюция поэтических систем / И. П. Смирнов. М.: Наука, 1977. - 203 с.

58. Смит, Дж. Взгляд извне: статьи о русской поэзии и поэтике / Джеральд Смит; перевод с англ. М. Л. Гаспарова, Т. В. Скулачевой. М.: Языки славянской культуры, 2002. — 528 е.- (Studia poetica).

59. Смит, Дж. Марина Цветаева и Д. С. Святополк-Мирский / Джеральд Смит // Marina Tsvetaeva: Actes du ler colloque international. (Lausanne, 30. VI -3. VII. 1982) / ed. by R. Kemball. Bern: Peter Lang Verlag, 1991. - C. 192-206.

60. Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины: энциклопедический справочник / науч. ред и сост. И. П. Ильин, Е. А. Цурганова. Москва: Интрада - ИНИОН, 1996.-314 с.

61. Сомова, Е. В. Личность поэта, природа и назначение творчества в художественной концепции М. И. Цветаевой: дис. . канд. филол. наук / Сомова Елена Викторовна. Краснодар, 1997. - 274 с.

62. Струве, Г. П. Русская литература в изгнании: опыт исторического обзора зарубежной литературы / Глеб Струве. Нью-Йорк: Изд. имени Чехова, 1956.-419 с.

63. Тарановский, К.Ф. О поэзии и поэтике / Кирилл Тарановский. М., 2000.-432 с.

64. Таубман, Д. «Живя стихами.»: Лирический дневник Марины Цветаевой: пер. с англ. / Джейн Таубман. М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2000. - 295 с.

65. Темпест P. От тайги до Британских морей: о славистах Англии / Ричард Темпест// Новое литературное обозрение.- 1995.-№ 12.-С. 168-179.

66. Терапиано, Ю. К. Проза Марины Цветаевой / Юрий Терапиаыо // Новое русское слово. 1954. - 7 марта.

67. Тодд III, У. Контексты литературной критики: американские ученые и русская литература / Уильям Тодд III // Новое литературное обозрение. — 1995. -№ 12.-С. 153-167.

68. Томашевский, Б. В. Теория литературы. Поэтика: учеб. пособие / Борис Томашевский; вступ. статья Н. Д. Тамарченко; комм. С. Н. Бройтмана при участии Н. Д. Тамарченко. М.: Аспект Пресс, 2002. - 334 с.

69. Труайя А. Марина Цветаева / Анри Труайя; перевод с фр. Н. Васильковой; оформ. худ. Е. Брынчик. М.: Изд-во Эксмо, 2003. - 480 с.

70. Тхоржевский И. Русская литература / И. Тхоржевский. Париж, 1946.-С. 506.

71. Тынянов, Ю. Н. Поэтики. История литературы. Кино / Ю. Н. Тынянов. М.: Наука, 1977. - 574 с.

72. Тяпков, И. С. Русский символизм в рецепции англо-американского и немецкого литературоведения: дис. . канд. филол. наук / Тяпков Илья Сергеевич; Ивановский гос. ун-т. Иваново, 2000. - 266 с.

73. Фатеева, Н. А. Контрапункт интертекстуальности, или интертекст в мире текстов / Н. А. Фатеева. М.: Агар, 2000. - 280 с.

74. Федотов, Г. П. О парижской поэзии / Г. П. Федотов // Ковчег. — Нью-Йорк, 1942.-С. 190.

75. Фейлер, Л. Марина Цветаева: пер. с англ. / Лили Фейлер. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998.-416 с.

76. Цветаева, А. И. Воспоминания / Анастасия Цветаева; худ. Я. Г. Днепров; ред. М. И. Самойлова. М.: Советский писатель, 1971. - 528 с.

77. Цветаева, М. И. Версты = Milestones / Марина Цветаева; пер. на англ., предисл., примеч. и коммент. Р. Кембалла. — М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2002. 360 с.

78. Цветаева, М. И. Избранная проза 1917-1937: в 2 т. / Марина Цветаева; под ред. А Сумеркина; предисл. И. Бродского. Нью-Йорк, 1979. -2т.

79. Цветаева, М. И. Избранное / Марина Цветаева; сост. и предисл. В. Орлова, прим. В. Орлова и А. Эфрон. М., 1961. - С. 11.

80. Цветаева, М. И. Избранные произведения / Марина Цветаева; сост., подг. текста и прим. А. Эфрон и А. Саакянц; вступ. ст. Вл. Орлова. — M.-JL, 1965. 812 с. - (Б-ка поэта, большая серия).

81. Цветаева, М. И. Лебединый стан. Стихи 1917-1921гг. / Марина Цветаева; пригот. к печати Г. П. Струве; вступ. ст. Ю. П. Иваска. — Мюнхен, 1957.-374 с.

82. Цветаева, М. И. Нездешний вечер / Марина Цветаева // Современные записки. 1936.-№LXI.-С. 172-184.

83. Цветаева, М. И. Неизданное. Сводные тетради / Марина Цветаева; подгот. текста, предисл. и примеч. Е. Б. Коркиной и И. Д. Шевеленко. М.: Эллис Лак, 1997.-640 с.

84. Цветаева, М. И. Неизданное. Стихи, театр, проза / Марина Цветаева. Paris: YMCA-press, 1976. - 62 с.

85. Цветаева, М. И. Неизданные письма / Марина Цветаева; под ред. Г. Струве и Н. Струве. Paris: YMCA-press, 1972. - С. 17.

86. Цветаева, М. И. Несобранные произведения = Ausgewahlte Werke / Марина Цветаева; ред. и послесл. Г. Вытженса. — Miinchen: Wilhelm Fink Ver-lag, 1971. С. \T.

87. Цветаева, М. И. Письма Марины Цветаевой Ю. П. Иваску / Марина Цветаева // Русский литературный архив / под ред. М. Карпович, Д. Чижевского. Нью-Йорк, 1956. - С. 207-237.

88. Цветаева, М. И. Проза / Марина Цветаева; вступ. ст. Ф. Степуна. -Нью-Йорк, 1953.-С. 135-352.

89. Цветаева, М. И. Собрание сочинений: в 7 т. / Марина Цветаева; сост., подгот. текста и коммент. JI. А. Мнухина и А. А. Саакянц. М.: Эллис Лак, 1995.-7 т.

90. Цветаева, М. И. Стихотворения и поэмы: в 5 т. / Марина Цветаева; под ред. А. Сумеркина; вступ. ст. И. Бродского; биографии, очерк В. Швейцер. New York: Russica, 1980-1990. - 5 т.

91. Ю.Цветаева, М. И. Театр / Марина Цветаева; сост., подг. текста и комм. А. С. Эфрон и А. А. Саакянц; вступ. ст. П. Антокольского. Москва: Ис-во, 1988.-382 с.

92. Цветкова, М. В. Английские лики Марины Цветаевой / М. В. Цвет-кова // Вопросы литературы. 2003. - № 5. - С. 100-134.

93. Швейцер, В. А. Быт и бытие Марины Цветаевой / Виктория Швейцер. Fontenay-aux-Roses: Syntaxis, 1988. - 544 с.

94. Швейцер, В. А. Быт и бытие Марины Цветаевой / Виктория Швейцер. М.: Интерпринт, 1992. - 544 с.

95. Шевеленко, И. Д. В зеркале последнего десятилетия: библиографические заметки к столетию М. И. Цветаевой / Ирина Шевеленко // Звезда. -1992. №10. - С. 202-207.

96. Шевеленко, И. Д. Литературный путь Цветаевой: Идеология поэтика - идентичность автора в контексте эпохи / Ирина Шевеленко; худ. Д. Ба-лабуха. - М.: Новое литературное обозрение, 2002. - 464 с.

97. И 8.Шекспир, В. Трагедии. Сонеты: пер. с англ. / Вильям Шекспир; [предисл. Д. М. Урнова; коммент. М. М. Морозова, А. А. Смирнова]. — М.: Мол. гвардия, 1980. 367 с.

98. Ширяев, Б. Излом в стихах / Борис Ширяев // Возрождение.—1954. -№ 32.-С. 143-146.

99. Anthology of Russian Women's Writing. 1777-1992 / com. С. H. M. Kelly. Oxford University Press, 1994. - P. 9.

100. Bayley, J. A Poet's Tragedy: Marina Tsvetaeva / John Bayley // Selected Essays / John Bayley. — Cambridge: Cambridge University Press, 1984. P. 156— 165.

101. Beaujour, E. К. Others of the Paris Emigration: Marina Tsvetaeva / Elizabeth Klosty Beaujour // Alien Tongues: Bilingual Russian Writers of the «First» Emigration / Elizabeth Klosty Beaujour. Ithaca; London: Cornell University Press, 1989.-P. 129-143.

102. Boym, S. Death in Quotation Marks: Cultural Myths of the Modern Poet / Svetlana Boym. — Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1991. P. 191-240.

103. Brodsky, J. Less Than One: Selected Essays / Joseph Brodsky. 3 print. - NY: Farrar Straus Giroux, 1987. - P. 176-267.

104. Burgin, D. L. After the Ball is Over. Sophia Parnok's Creative Relationship with Marina Tsvetaeva / Diana Lewis Burgin // The Russian Review. -1988. -Vol. 47.-P. 425-444.

105. Casanova de Seingalt, J. Memo ires de J. Casanova de Seingalt / J. Casanova de Seingalt. Paris, 1924-1935. - 12 vols.

106. Casanova de Seingalt, J. Memoires de J. Casanova le Seingalt ecrit par lui-meme / J. Casanova de Seingalt Paris, 1880. - 8 vols.

107. Casanova de Seingalt, J. Memoires du Ventien J. Casanova de Seingalt. Extraites des ses manuscrites originaux. 14 Vols. Vol. 4 / J. Casanova de Seingalt. -Paris, 1825-1829. -P. 64-203.

108. Chester, P. Engaging Sexual Demons in Marina Tsvetaeva's «Devil»: The Body and the Genesis of the Woman Poet / Pamela Chester // Slavic Review. — 1994. Vol. 53, № 4. - P. 1025-1045.

109. Ciepiela, C. Lyric's Fatal Lure: Politics and the Poet in Tsvetaeva's «Krysolov»: D. Phil, thesis / Catherine Ciepiela; Yale University. Yale, 1992. -P. 21.

110. Ciepiela, C. Taking Monologism Seriously: Bakhtin and Tsvetaeva's «The Pied Piper» / Catherine Ciepiela // Slavic Review. — 1994. — Vol. 53, № 4. -P. 1011-1024.

111. Cixous, H. Difficult Joys / Нё1ёпе Cixous // The Body and the Text: Helene Cixous, Reading and Teaching / ed. by H. Wilcox et al. . — New York: Harvester Weatsheaf, 1990.-P. 5-30.

112. Cixous, H. Laugh of the Medusa / Helene Cixous // New French Feminisms: An Anthology / ed. by E. Marks and I. de Courtivron. Amherst: University of Massachusetts Press, 1980. - 250 p.

113. Cixous, H. Poetry, Passion and History: Marina Tsvetaeva / Helene Cixous // Readings: The poetics of Blanchot, Joyce, Kafka, Kleist, Lispector, and Tsvetayeva / ed. by V. Conley. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1991.-P. 110-151.

114. Cvetaeva, M. Accalappiatopy: Satira Lirica / Marina Cvetaeva; ed. and tr. C. Graziadei. Roma, 1983. - P. 7.

115. Dinega, A. W. A Russian Psyche: The Poetic Mind of Marina Tsvetaeva / A. W. Dinega. Madison; Wise.: University of Wisconsin Press, 2001. - P. 71-176.

116. Dinega, A. W. Exorcising the Beloved: Problems of Gender and Selfhood in Marina Tsvetaeva's Myths of Poetic Genius: D. Phil, thesis /Alissa Dinega; University of Wisconsin. Wisconsin, 1998. - P. 34.

117. Ellis, H. Affirmations / Havelock Ellis. London: Constable, 1915. -P. 86-95.

118. Engelstein, L. The Keys to Happiness: Sex and the Search for Modernity in Fin-de-Siecle Russia / L. Engelstein. Ithaca; London: Cornell University Press, 1992.-P. 16.

119. Feiler, L. Marina Tsvetayeva: The Double Beat of Heaven and Hell / Lily Feiler. Lurham; London, 1994. - 199 p.

120. Feinstein, E. A Captive Lion. The Life of Marina Tsvetaeva / Elein Feinstein. London: Hutchinson, cop. 1987. - 289 p.

121. Forrester, S. Bells and Cupolas: The Formative Role of the Female Body in M. Tsvetaeva's Poetry / Sibelan Forrester // Slavic Review. 1992. - Vol. 51, № 2. - P. 232-246.

122. For SK: In Celebration of the Life and Career of Simon Karlinsky / ed. by M. S. Filer et al.. Oakland: Berkeley Slavic Specialties, 1994. - P. 1-296. -(Modern Russian Literature and Culture, Studies and Texts; vol.33).

123. Gladcova, Т., Mnukhin, L. Bibliographie des oeuvres de Marina Tsvetaeva / Tatyana Gladkova; Lev Mnukhin; intr. V. Lossky. Paris, 1982. - (Biblio-theque Russe de Tlnstitut des etudes slaves. Serie 61, Ecrivains russes en France).

124. Hasty, O. P. Poema vs. Cycle in Tsvetaeva's Definition of Lyric Verse / Olga Peters Hasty // Slavic and East European Journal. 1988. - Vol. 32, № 3. -P. 390-398.

125. Hasty, O. P. Tsvetaeva's Onomastic Verse / Olga Peters Hasty // Slavic Review. 1986. - Vol. 45, № 2. - P. 245-256.

126. Hasty, O. P. Tsvetaeva's Orphic Journey in the Worlds of the Word / Olga Peters Hasty. Evanston; Illinois: Northwestern University Press, 1996. - 267 P

127. Hasty, O. P. Your Death. The Living Water of Tsvetaeva's Art / Olga Peters Hasty // Russian Literature. 1983. - Vol. 13, № 1. - P. 41-64.

128. Heldt, B. Terrible Perfection: Women and Russian Literature / Barbara Heldt. Bloomington; Indianapolis: Indiana University Press, 1987. - P. 130— 143.

129. Karlinsky, S. Marina Cvetaeva. Her Life and Art / Simon Karlinsky. -Berkeley; Los Angeles, 1966. 309 p.

130. Karlinsky, S. Marina Tsvetaeva. The Woman, Her World and Her Poetry / Simon Karlinsky. Cambridge, 1985. - 289 p.

131. Karlinsky, S. Russia's Gay Literature and History (11th- 20th Centuries) / Simon Karlinsky // Gay Sunshine. 1976. - № 29 / 30. - P. 1-7.

132. Kelly, С. H. M. Bacchic Revels? Annensky's Famira-kifared / Ca-triona Kelly // Essays in Poetics. 1985. - Vol. 10, № 2. - P. 76-92.

133. Kelly, С. H. M. History of Russian Women's Writing / Catriona Kelly. — Oxford University Press, 1994. P. 20.

134. Kemball, R. A. Blok. A Study in Rhythm and Meter / Robin Kemball. -The Hague: Mouton & Cie., 1965. P. 7-156.

135. Kemball, R. Innovatory Features of Tsvetaeva's Lyrical Verse / Robin Kemball // Russian Literature and Criticism / ed. by E. Bristol. — Berkeley, 1982.-P. 79-100.

136. Kemball, R. Translator's Note / Robin Kemball // The Demesne of the Swans. (Poems 1917-1920) / Marina Tsvetaeva; notes, comment, and transl. for the first time into Engl, by R. Kemball. Ann Arbor: Ardis, 1980. - P. 195-205.

137. Kroth, A. Androgyny as an Exemplary Feature of M. Tsvetaeva"s Di-chotomous Poetic Vision / Anya Kroth // Slavic Review. 1979. - Vol. 38, № 4. -P. 563-582.

138. Kroth, A. The Poet and Time in M. Tsvetaeva's Philosophical Essays / Anya Kroth // Russian Literature and American Critics: In Honor of Deming Brown / ed. by K. Brostrom. Ann Arbor: Ardis, 1984. - P. 139-147.

139. Kroth, A. Dichotomy and Razminovenie in the Work of Marina Cvetaeva: D. Phil, thesis / Kroth Anya; University of Michigan. Ann Arbor: Ardis, 1977.-P. 81-96.

140. Крысолов = Der Rattenfanger / ed. and tr. M.-L. Bott with glossary by G. Wytrzens. // Wiener Slawistischer Almanach. 1982. - Sb. 7. — Vienna: Gesselschaft zur Forderung Slawistischer Studien. - S. 197.

141. Letters. Summerl926: B. Pasternak, M. Tsvetaeva, R. M. Rilke / tr. M. Wettlin and W. Arndt. London, 1985. - P. 15.

142. Loseff, L. Marina Tsvetaieva / Lev Loseff // Histoire de la literature russe. Le XX-e siecle: (La Revolution et les annees vingt) / dirige par E. Etkind, G. Nivat, I. Serman, V. Strada. Paris, 1988. - 139 p.

143. Makin, M. Marina Tsvetaeva: Poetics of Appropriation / Michel Makin.— Oxford: Clarendon Press, 1993."" P- Ь5.

144. Makin, M. Rewriting the Inherited Text in the Poetic Works of Marina Tsvetaeva: D. Phil, thesis / Makin Michel; University of Oxford. — Oxford, 1985. -P. 104.

145. Marina Tsvetaeva: Actes du ler colloque international. (Lausanne, 30. VI 3. VII. 1982) / ed. by R. Kemball. - Bern: Peter Lang Verlag, 1991. - P. 550.

146. Matich, O. The Symbolist Meaning of Love: Theory and Practice / Olga Matich // Creating Life: The Aesthetic Utopia of Russian Modernism / ed. by I. Paperno et al.. Stanford: Stanford University Press, 1994. - P. 24-50.

147. Mirsky, D. S. Marina Tsvetaeva / Dmitry S. Mirsky // Contemporary Russian Literature 1881-1925 / com. Dmitry S. Mirsky. London: Routledge, 1926. -P. 246-263.

148. Mirsky, D. S. Marina Tsvetaeva // Uncollected Writings on Russian Literature / Dmitry S. Mirsky. Berkeley: Berkeley Slavic specialties, 1989. - P. 217— 221.

149. Naiman, E. Sex in Public: The Incarnation of Early Soviet Ideology / E. Naiman Princeton: Princeton University Press, 1997. - P. 27-57.

150. Naydan, M. Structural and Thematic Features / Michel Nay dan // After Russia (Poems 1922-1925) / Marina Tsvetaeva; tr. Michael Naydan with Slava Yas-tremsky. Ann Arbor: Ardis, 1992. - P. 270-275.

151. Pierpont, C. R. The Rage of Aphrodite / Claudia Roth Pierpont // The New Yorker. 1994. - February 7. - P. 90-98.

152. Prince de Ligne. Memoires et melanges historiques et litteraires par le prince de Ligne / De Ligne Prince. Paris, 1827-1829. - 5 vols.

153. Roustang, F. The Quadrille of Gender. Casanova's «Memoires» / Francois Roustang; tr. Anne C. Vila. Stanford: Stanford University Press, 1988. — P. 19.

154. Sandler, S. Embodied Words: Gender in Tsvetaeva's Readings of Pushkin / Stephanie Sandler // Slavic and East European Journal. 1990. - Vol. 34, № 2. -P. 139-157.

155. Schwab, G. Die schonste Sagen des klassischen Alterums / Gustav Schwab. Stuttgart, 1900. - P. 62.

156. Schweitzer,V. Tsvetaeva / Victoria Schweitzer; tr. R. Chandler and H. T. Willetts. London, 1992. - 544 p.

157. Schweitzer, V. Tsvetaeva / Victoria Schweitzer; tr. R. Chandler and H. T. Willetts. NY, 1993. - 544 p.

158. Segal, C. Orpheus: The Myth of the Poet / Charles Segal. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1989. - P. 10-85.

159. Sewell, E. The Orphic Voice: Poetry and Natural History / Elizabeth Sewell. New Haven: Yale University Press, 1960. - 330 p.

160. Sloan, D. «Stixi k Bloku»: Tsvetaeva's Poetic Dialogue with Blok / David Sloan // New Studies of Russian Language and Literature / ed. by A.-L. Crone. Columbus, OH: Slavica, 1986. - P. 258-270.

161. Slonim, M. An Outline of Russian Literature / Marc Slonim. New York; London, 1958. - P. 214-215.

162. Smith, G. Characters and Narrative Modes in M. Tsvetaeva's «Tsar- De-vitsa» / Gerald Smith // Oxford Slavonic Papers. 1979. - № 12 - P. 117-134.

163. Smith, G. Compound Meters in the Poetry of M. Tsvetaeva / Gerald Smith // Russian Literature. 1980. - № 8. - P. 103-123.

164. Smith, G. Logaoedic Meters in the Lyric Poetry of M. Tsvetaeva / Gerald Smith // Slavonic and East European Review. 1975. - № 132. - P. 330-354.

165. Smith, G. M. Tsvetaeva: Additions to the Canon / Gerald Smith // Slavonic and East European Review. 1978. - Vol. 56. - P. 287-291.

166. Smith, G. M. Tsvetaeva's Poema gory: An Analysis / Gerald Smith // Russian Literature. 1978. Vol. 6, № 4. - P. 365-388.

167. Smith, G. The Vercification of Marina Tsvetaeva"s Lyric Poetry 19221923 / Gerald Smith // Essays in Poetics. 1976. - Vol.1, № 2. - P. 21-50.

168. Smith, G. The Versification of Russian Emigre Poetry 1920-1940 / Gerald Smith // Slavonic and East European Review. 1978. - LVI, № 1. - P. 32-46.

169. Smith, G. Versification and Composition in M. Tsvetaeva"s «Pereuloch-chki» / Gerald Smith // International Journal of Slavic Linquistics and Poetics. -1975. -№20. -P. 61-92.

170. Stoll, H. Die Sagen des klassischen Altertums / Henrich Stoll. — Leipzig: Druck und Verlag B. G. Teubner, 1884. 105 p.

171. Strauss, W. Descent and Return: The Orphic Theme in Modern Literature / Walter Srauss. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1971. - 183 p.

172. Taubman, J. A. A Life Through Poetry. Marina Tsvetaeva"s Lyric Diary / Jane A. Taubman. Columbus: Slavica Publishers, 1989. - 295 p.

173. Taubman, J. A. Between Letter and Lyric. The Epistolary and Poetic Friendships of Marina Cvetaeva: D. Phil, thesis / Taubman Jane A.; Yale University. -Yale, 1972.-P. 23.

174. Taubman, J. A. Tsvetaeva and Akhmatova: Two Female Voices in a Poetic Quartet / Jane A. Taubman // Russian Literary Triquarterly. 1974. - № 9. — P. 335-369.

175. Thomson, R. D. B. Modulating Meters in the Plays of M. Tsvetaeva / Richard D. B. Thomson // Russian Literature. 1989. - Vol. 25, № 4. - P. 525-549.

176. Thomson, R. D. B. Tsvetaeva"s Play «Fedra». An Interpretation / Richard D. B. Thomson // Slavonic and East European Review. 1989. - Vol. 67, № 3. -P. 337-352.

177. Three Russian Women Poets: Anna Akhmatova, Marina Tsvetaeva, Bella Akhmadulina / tr. Mary Maddock. Trumansburg; NY, 1983.

178. Troupin, M. Marina Cvetaeva's «Remeslo». A Commentary: D. Phil, thesis / Troupin Margaret; Harvard University. Harvard, 1974. - P. 115-305.

179. Tsvetaeva, M. A Captive Spirit: Selected Prose / Marina Tsvetaeva: tr. J. Marin King. Ann Arbor: Ardis, 1980. - P. 9.

180. Tsvetaeva, M. A few Rainer Maria Rilke's Letters / Marina Tsvetaeva; tr. J. Gambrell.//Antaeus.-1987. -№ 58.-P. 248-255.

181. Tsvetaeva, M. After Russia (Poems 1922-1925) / Marina Tsvetaeva; tr. M. Naydan with S. Yastremsky. Ann Arbor: Ardis, 1992. - P. 251-275.

182. Tsvetaeva, M. Art in the Light of Conscience. Eight Essays on Poetry by Marina Tsvetaeva / Marina Tsvetaeva; tr. A. Livingstone. Bristol Classical Press, 1992. ~ P. ЬЬ.

183. Tsvetaeva, M. In the Innermost Hour of the Soul: Selected Poems of Marina Tsvetajeva / Marina Tsvetaeva; tr. N. Cossman. Clifton; NJ, 1989. - P. 15.

184. Tsvetaeva, M. Marina Tsvetaeva: Selected Poems / Marina Tsvetaeva; tr. D. McDuffJ. Newcastle upon Tyne, 1987. - P. 7.

185. Tsvetaeva, M. Mother's Tale / Marina Tsvetaeva; tr. J. Gambrell. // Formations. 1989. - Vol. 5, № 2. - P. 24-28.

186. Tsvetaeva, M. October on the Train (Notes from those days) / Marina Tsvetaeva; tr. J. Gambrell. // Partisan Review. 1987. - Vol. 54, № 4. - P. 517526.

187. Tsvetaeva, M. On Gratitude / Marina Tsvetaeva; tr. J. Gambrell. // Formations. 1988. - Vol. 5, № 1. - P. 24-28.

188. Tsvetaeva, M. Selected Poems / Marina Tsvetaeva; tr. E. Feinstein; foreword by M. Hay ward; intr. by E. Feinstein. Harmondsworth: Penguin books, 1974.-P. 9-80.

189. Tsvetaeva, M. The Demesne of the Swans. (Poems 1917-1920) / Marina Tsvetaeva; notes, comment, and transl. for the first time into Engl, by Robin Kemball. Ann Arbor: Ardis, 1980. - 208 p.

190. Tsvetaeva, M. The Ratcatcher: A Lyrical Satire / Marina Tsvetaeva; tr. A. Livingstone. London: Angel Books, 1999. - P. 10.

191. Tsvetaeva, M. Your Death (To Rilke) / Marina Tsvetaeva; tr. J. Gambrell. // Partisan Review. 1987. - № 2. - P. 190-211.

192. Venclova, T. On Russian Mythological Tragedy. Vjaceslav Ivanov and Marina Cvetaeva / Thomas Venclova // Myth in Literature / ed. by A. Kodjak et al.. Columbus, 1985. - P. 89-109.

193. Vitins, E. Escape from Earth. A study of the Four Elements and their Associations in Marina Cvetaeva's Work: D. Phil, thesis / Vitins Eva; University of California. Berkeley, 1974. - P. 79-80.

194. Vitins, E. Escape from Earth: A Study of Tsvetaeva's Elsewheres / Eva Vitins // Slavic Review. 1977. - Vol. 36, № 4. - P. 644-657.

195. Weeks, L. «I Named Her Ariadna.»: The Demeter Persephone Myth in Tsvetaeva's Poems to Her Daughter / Laura Weeks // Slavic Review. - 1990. -Vol.49, №4. -P. 568-584.

196. Zvetaieva, M. Mon Frere feminine / Marina Zvetaieva. Paris: Mercure de France, 1979. - P. 49-55.